Двенадцать лет борьбы против фашизма и войны

Винцер Отто

Двенадцать лет борьбы против фашизма и войны

Очерки по истории Коммунистической Партии Германии

в период с 1933 по l945 годы

Перевод с немецкого Н.С. Португалова.

{1}Так помечены ссылки на примечания.

Аннотация издательства: Работа Отто Винцера, члена ЦК Социалистической единой партии Германии, депутата Народной палаты Германской Демократической Республики, представляет собой попытку осветить важнейшие события истории Коммунистической партии Германии в 1933-1945 годы, которые до сих пор не были исследованы в исторической литературе. В своей работе Отто Винцер использовал новые, ранее неизвестные материалы и источники. Изучение истории КПГ этого периода имеет большое значение для уяснения истории Германии вообще и путей ее дальнейшего развития в частности.

Содержание

От издательства

Предисловие автора

Мировой экономический кризис и его последствия в Германии

Коммунистическая партия Германии - организатор борьбы масс против установления нацистской диктатуры

Чудовищная провокация

"Демократические" оруженосцы фашистской диктатуры

Коммунистическая партия в борьбе против террора нацистской диктатуры и подавления рабочего движения

Запрещение социал-демократической партии. "Унификация" буржуазных партий и конкордат Ватикана с гитлеровским правительством

Процесс о поджоге рейхстага

"Ночь длинных ножей" 30 июня 1934 года

Саарский плебисцит и переход к политике открытого вооружения

VII Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала и IV конференция Коммунистической партии Германии

Подпольная борьба КПГ в оценке ее злейших врагов

Борьба за создание единого фронта пролетариата и антифашистского народного фронта

Бернская конференция Коммунистической партии Германии

Экономические и политические изменения в гитлеровском рейхе

Противоречия в международной обстановке и мирная политика Советского Союза

Последовательная борьба Коммунистической партии Германии против развязывания второй мировой войны

Борьба компартии за окончание войны и за мир между народами

Тягчайшее преступление Гитлера против немецкого народа

Героизм коммунистов подпольщиков

Провал молниеносной войны и движение "Свободная Германия"

Героическая борьба коммунистов-подпольщиков за спасение нации

Политическая сущность заговора 20 июля 1944 года

Убийство Эрнста Тельмана

Борьба продолжается

Будущее Германии

Великая историческая заслуга КПГ

Примечания

От издательства

Историей рабочего движения в Германии и особенно историей Коммунистической партии Германии всегда интересовались широкие круги советских читателей.

Однако до последнего времени было мало работ, освещающих историю борьбы рабочего класса Германии и его авангарда - германских коммунистов. Лишь за последние годы в Германской Демократической Республике появился ряд исследований и сборников документов, освещающих историю рабочего и коммунистического движения в Германии.

Работа Отто Винцера, члена ЦК Социалистической единой партии Германии, депутата Народной палаты Германской Демократической Республики, представляет собой попытку осветить важнейшие события истории Коммунистической партии Германии в 1933-1945 годы, которые до сих пор не были исследованы в исторической литературе. В своей работе Отто Винцер использовал новые, ранее неизвестные материалы и источники. Изучение истории КПГ этого периода имеет большое значение для уяснения истории Германии вообще и путей ее дальнейшего развития в частности.

Коммунистическая партия Германии за 1933-1945 годы проделала трудный путь. У нее были и ошибки и поражения. Но, как это явствует из предлагаемой вниманию читателя книги, немецкие коммунисты показали немало примеров мужественной и героической борьбы против гитлеризма и войны, развязанной германскими фашистами, понесли немало жертв в этой самоотверженной борьбе.

За 10 лет, прошедших со времени разгрома гитлеровской Германии, обстановка в Германии радикально изменилась. В Германии существуют и развиваются два государства, одно из которых - Германская Демократическая Республика - твердо вступило на путь социалистического развития. В этой связи особенно необходимо осмыслить ход исторического развития, дать правильное и верное освещение событий недавнего прошлого и освободить подлинную историю от искажений и домыслов, которые имеют место в книгах некоторых реакционных историков.

Послевоенная деятельность СЕПГ и КПГ неотделима от борьбы всех демократических сил Германии против возрождения германского милитаризма, за объединение Германии и превращение ее в единое, демократическое и миролюбивое государство. В книге Отто Винцера, анализирующей историю КПГ периода подполья, содержатся ценные сведения, которые помогут всем прогрессивным силам Германии извлечь уроки из прошлого.

Предисловие автора

История Коммунистической партии Германии в период с 1933 по 1945 год это история поистине беспримерной, героической борьбы, потребовавшей неисчислимых жертв, борьбы за интересы германского рабочего класса и всего германского народа против немецко-фашистского империализма, ввергнувшего Германию в бездну второй мировой войны. Еще с 1923 года, то есть задолго до описываемых событий, Коммунистическая партия Германии начала последовательную борьбу против фашизма, стремясь предотвратить развитие фашизма, уничтожить его в самом начале. После прихода фашизма к власти в Германии Коммунистическая партия Германии в своих решениях, принятых на партийных конференциях в Брюсселе (1935) и в Берне (1939), наметила путь к свержению гитлеровского режима и спасению нации, призывая к созданию единого фронта рабочего класса, к созданию народного фронта, который объединил бы всех свободолюбивых и миролюбивых немцев. После того как Гитлер развязал войну, которая постепенно захватывала все новые страны, Центральный комитет Коммунистической партии Германии в целом ряде своих решений и заявлений, и прежде всего в воззвании от 6 октября 1941 года, развил и конкретизировал эту генеральную линию всеобщей борьбы всех подлинно национальных сил германского народа.

Хотя в результате чудовищного террора, нечеловеческих пыток и казней, путем массовых арестов и заключения в тюрьмы и концлагери десятков тысяч людей нацистам и удалось за время своего господства разгромить организации Коммунистической партии Германии по всей стране и сильно уменьшить ее ряды, им, однако, никогда не удавалось сломить волю коммунистов к борьбе за мир и свободу. Даже в то время, когда гитлеровский фашизм находился в апогее своего могущества, когда гитлеровцы установили свое господство над всей Западной Европой и, опираясь на ее потенциал, напали на Советский Союз, даже в то время, когда упоенные военными успехами массы были охвачены фашистским угаром, гестапо вынуждено было признать в ряде своих секретных документов, что издание и распространение нелегальных коммунистических листовок и брошюр приняло огромные размеры, а группы сопротивления, созданные коммунистами из сознательных представителей рабочего класса, вновь возобновили свою деятельность. Героизм германских коммунистов - мужчин и женщин, продолжавших в этой обстановке бороться против одурманивания масс и военной истерии, героизм людей, которых никакие преследования и даже мучительная смерть не смогли запугать, не получил еще должного освещения в нашей исторической литературе. Мы должны свято хранить революционные и боевые традиции германского рабочего движения, в историю которого германские коммунисты, боровшиеся против немецко-фашистского империализма и его военных преступлений, вписали самые славные страницы. Значение и особая актуальность этой задачи обусловливаются также современной борьбой против поджигателей новой войны, против милитаристов и реваншистов в Западной Германии.

Изложение политики и борьбы КПГ за 12 лет - с 1933 по 1945 год представляет определенные трудности. Международная обстановка в эти годы была крайне сложной. Она характеризовалась рядом противоречивых политических событий, которые тесно связаны с последствиями экономических кризисов в капиталистических странах, а также с особенностями тактики господствующих классов в различных государствах. При этом нельзя забывать, что режим террора и плотная завеса лживой пропаганды препятствовали распространению сколько-нибудь правдивой и объективной информации об экономическом и политическом развитии в фашистских государствах и, в первую очередь, в гитлеровской Германии. Но политика партии рабочего класса, ее стратегические и тактические задачи определяются в результате глубокого изучения развития капиталистической экономики и политики, проводимой господствующими силами империализма. В кратком очерке, посвященном важнейшему периоду в истории Коммунистической партии Германии, приходится ограничиться попыткой охарактеризовать лишь в основных чертах это развитие и осветить значение и взаимосвязь решающих политических событий описываемого периода.

Одним из важнейших и наиболее ценных источников по изучению истории Коммунистической партии Германии являются речи и статьи товарищей Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта, изданные в виде однотомников избранных произведений, по которым члены нашей партии и широкие круги германской общественности могут ознакомиться с этими источниками.

Однако, изучая этот двенадцатилетний период борьбы против фашизма и войны, необходимо учитывать следующее обстоятельство. Работы товарищей Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта появились в Германии в период подполья или публиковались за границей в легальных газетах и журналах, либо издавались в виде брошюр. Все эти материалы, следовательно, были доступны для фашистских шпиков и палачей. Поэтому авторы стремились в своих работах дать, в первую очередь, основные политические и тактические установки. В то же время они соблюдали крайнюю осторожность, касаясь подлинно героической политической работы, которую коммунисты вели внутри страны, или приводя конкретные примеры из их деятельности. В противном случае в руках гестаповцев могли оказаться сведения, которые помогли бы им выследить явки и захватить глубоко законспирированных борцов-подпольщиков. Те же правила вынуждены были, впрочем, соблюдать и сами подпольщики при издании своих нелегальных газет и листовок. Здесь же следует отметить, что из многочисленных документов, запечатлевших непосредственную историю подпольной борьбы, сохранились лишь немногие. Все эти обстоятельства осложняют, разумеется, задачу историка, стремящегося с наибольшей полнотой и наглядностью отобразить героическую борьбу германских коммунистов против фашизма и войны.

Победа Советской Армии над гитлеровским фашизмом привела к уничтожению всего фашистского аппарата насилия. Был открыт доступ к тайным архивам гестапо и фашистских трибуналов. При написании данной работы были частично использованы материалы гестаповских архивов, а также обвинительные заключения и приговоры, вынесенные кровавой гитлеровской "юстицией" коммунистам и другим противникам Гитлера. Необходимо помнить, что к этим материалам как источникам для характеристики подпольной борьбы в Германии надлежит относиться с величайшей осторожностью. Но, даже учитывая это обстоятельство, из высказываний наших заклятых, кровных врагов можно почерпнуть исключительно важные сведения о масштабах и эффективности подпольной борьбы Коммунистической партии Германии. Таким образом, можно воссоздать картину борьбы, которую германские коммунисты вели в интересах рабочего класса, стремясь предотвратить гитлеровскую войну и тем самым спасти германский народ от катастрофы. Эта борьба полна героизма, самоотверженности и подлинного исторического величия.

Самый характер нелегальной борьбы обусловил тот факт, что многие документы и решения КПГ, относящиеся к 1933-1945 годам, мало известны и поныне еще мало доступны. Приняв во внимание это обстоятельство, автор в настоящих "Очерках по истории Коммунистической партии Германии" ряд резолюций и решений руководящих партийных органов цитирует более часто и широко, чем это обычно принято в такого рода работах. Некоторые из цитируемых и указываемых документов были предоставлены автору товарищем Вильгельмом Пиком из его личного архива. Я пользуюсь случаем, чтобы выразить товарищу Пику искреннюю благодарность за его ценную помощь.

В основу работы были положены две лекции по истории Коммунистической партии Германии, прочитанные автором в Институте общественных наук при ЦК СЕПГ и затем повторно прочитанные в некоторых партийных школах. Положительная оценка этих лекций укрепила уверенность автора в том, что в данный момент имеется настоятельная потребность в книге, которая отразила бы в основных чертах героическую борьбу КПГ против фашизма и войны. Вопросы и замечания со стороны слушателей и преподавательского состава побудили меня внести в книгу ряд дополнений и пояснений. При дальнейшей работе над рукописью я воспользовался помощью многих товарищей, которые дали мне немало весьма ценных указаний и поделились имевшимися у них сведениями. Среди них хочется отметить ряд сотрудников Института Маркса - Энгельса - Ленина Сталина при ЦК СЕПГ, которые, кроме того, предоставили в мое распоряжение ряд важных материалов. Я приношу горячую благодарность всем товарищам, помогавшим мне в работе над книгой.

Несмотря на то, что по сравнению с упомянутыми лекциями данная книга расширена и переработана, ее следует рассматривать лишь как краткий очерк история Коммунистической партии Германии за период с 1933 по 1945 год. Она не ставит своей задачей отобразить деятельность всех подпольных организаций и групп коммунистической партии в гитлеровском рейхе. Имеющийся в моем распоряжении материал, а также небольшой объем книги вынуждают меня остановиться лишь на немногих организациях, деятельность которых наиболее характерна для героической подпольной борьбы Коммунистической партии Германии. Борьба эта, а также вся деятельность коммунистов в подполье были настолько многогранны, что не представляется возможным отобразить ее со всей полнотой в первой же книге, посвященной этому героическому периоду в истории Коммунистической партии Германии.

Однако задача, которую ставил себе автор настоящих "Очерков по истории Коммунистической партии Германии", будет выполнена, если эта книга даст возможность извлечь из недавнего прошлого германского народа и германского рабочего движения серьезные уроки и осознать необходимость объединения рабочих всей Германии в борьбе против империалистических и милитаристских сил боннской республики. Уроки истории доказывают, что гонку вооружений и опасность третьей мировой войны, грозящую нашему народу, можно предотвратить лишь в том случае, если рабочий класс Германии станет ведущей, наиболее активной силой великого национального фронта, который объединит всех миролюбивых и прогрессивно настроенных немцев.

И пусть эта книга поможет также всему германскому рабочему движению продолжить славные боевые традиции германских коммунистов и свято сохранить память о преданности, самопожертвовании, о политической стойкости и решимости павших борцов.

Отто Винцер.

Берлин, февраль 1955 года.

Мировой экономический кризис и его последствия в Германии

Для того чтобы разобраться в причинах, которые привели гитлеровский фашизм к власти в начале 1933 года, необходимо вначале кратко рассказать о мировом экономическом кризисе и его особых последствиях в Германии. Всеобщий кризис 1,929-1933 годов был наиболее длительным, всеохватывающим и глубоким циклическим кризисом из всех, которые когда-либо переживало капиталистическое общество. Эти его особенности объясняются тем, что в данном случае кризис перепроизводства развивался на основе всеобщего кризиса капитализма, был теснейшим образом связан с ним и повлек за собой невиданное обострение всех основных противоречий капиталистического общества. Кризис в промышленности охватил все без исключения капиталистические страны. Он слился с хроническим аграрным кризисом, привел к обострению последнего и, подвергшись его обратному воздействию, перешел, в свою очередь, в глубокий и длительный процесс.

Эти отличительные черты мирового экономического кризиса 1929-1933 годов проявились и в Германии. Но здесь его развитие сопровождалось еще некоторыми другими обстоятельствами. Поражение кайзеровской Германии в первой мировой войне было закреплено Версальским диктатом. Германский банковский и промышленный капитал, лишившись своих колоний, а также многих капиталовложений и полуколониальных рынков сбыта, стремился возместить эти потери путем неограниченной эксплуатации трудящихся в самой Германии. Бремя репарационных платежей было возложено на трудящиеся массы, в то время как для монополистического капитала, и в первую очередь для магнатов промышленности Рейнской области и Рура, репарационные поставки, напротив, явились в высшей степени прибыльным делом. К тому же поставки по репарациям предоставляли им удобный предлог для получения гигантских иностранных, прежде всего американских, займов, краткосрочных и долгосрочных. Эти займы представляли собой существенную часть политики, связанной с планами Дауэса и Юнга. Они в значительной мере обеспечили финансирование германской промышленности и обусловили быстрое восстановление ее потенциала, то есть создали основы промышленности, необходимой для гонки вооружений в гитлеровской Германии. Следствием этих займов явилась также двойная эксплуатация германского рабочего класса как собственным, так и иностранным финансовым капиталом.

Когда в 1931 году иностранные кредиторы потребовали уплаты долгов по займам, это вызвало крах ряда крупнейших промышленных компаний и банков, что, в свою очередь, привело к крайнему обострению кризиса. В борьбе за увеличение экспорта Германия, как побежденная страна, экономика которой была опутана долгами по иностранным займам, с самого начала оказалась в невыгодном положении по сравнению с другими империалистическими государствами, преграждавшими путем высоких пошлин и импортных ограничений проникновение иностранных товаров на свои рынки. Только Советский Союз занял совершенно иную позицию по отношению к Германии. Именно в годы кризиса Германия почти вдвое увеличила свой экспорт в Советский Союз. Так называемые русские заказы обеспечили в эти тяжелые годы хлеб и работу сотням тысяч германских рабочих, которым угрожала безработица.

Зависимость от западных империалистов привела к тому, что кризис в Германии принял особенно острый и глубокий характер. За всю историю промышленного развития страны не наблюдалось еще такого падения производства во время кризиса, как в 1929-1932 годах. Общий индекс промышленного производства за 1929 год, то есть год максимального подъема, составлял 103,1. В 1932 году он снизился до 61,2. Производство, следовательно, сократилось на 40,6%. Но в промышленности, производящей средства производства, оно сократилось гораздо больше. Роковое значение этого обстоятельства станет особенно ясным, если вспомнить, какое место занимают в Германии горнодобывающая и химическая промышленность, а также машиностроение. В промышленности, производящей средства производства, индекс упал с 103 в 1929 году до 48,4 в 1932 году. Производство здесь, следовательно, сократилось на 53%. В промышленности, производящей предметы потребления, за тот же период индекс упал со 106,2 до 79,4, что соответствует сокращению производства на 25,3%. Однако всю глубину экономического упадка в Германии в период крупнейшего кризиса капитализма можно себе представить, лишь приняв во внимание то обстоятельство, что даже в 1929 году, то есть в момент максимального послевоенного подъема, производственная мощность германской промышленности была использована лишь на 67,4%. А в 1933 году, если принять за основу 48-часовую рабочую неделю, производственная мощность германской промышленности использовалась всего лишь на 35,7%. Две трети производственной мощности страны оставались, следовательно, совершенно неиспользованными.

Эти цифры раскрывают причины хронического характера массовой безработицы в Веймарской республике. По данным Всеобщего объединения немецких профсоюзов, объединявшего в то время профсоюзы Германии, даже в 1929 году 13,2% промышленных рабочих были безработными. Число полностью безработных достигло в 1932 году 43,8%, а в первом квартале 1933 года 44,7% от общего количества промышленных рабочих Германии. По средним данным той же профсоюзной статистики, за этот же отрезок 1932 года в Германии, кроме полностью безработных, составлявших 43,8% всех рабочих, 22,6% составляли частично безработные. Таким образом, полностью занятыми было лишь 33,6% промышленных рабочих.

Но даже эти цифры не отражают полностью ту ужасающую нужду, на которую были обречены германские рабочие в результате мирового экономического кризиса. Чрезвычайные декреты рейхсканцлера Брюнинга привели к систематическому ухудшению условий социального страхования и к сокращению пособий по безработице. Если в январе 1929 года 78,8% зарегистрированных безработных получали обычное пособие по безработице и лишь 5,1% - урезанное, так называемое кризисное пособие, то в июне .1934 года полное пособие по безработице получали лишь 10,5% всех безработных, тогда как уже 33% получали кризисное пособие, 32% - пособие за счет средств благотворительности, а 24,5% всех зарегистрированных безработных вообще никакого пособия не получали. По данным буржуазного Института конъюнктурных исследований, общий доход рабочих, служащих и чиновников сократился с 44,5 миллиарда марок в 1929 до 25,7 миллиарда марок в 1932 году, то есть на 42,4%. В этих данных рабочие, частные служащие и государственные служащие объединены в одну группу. Но ведь последних, как известно, безработица и снижение заработной плату затрагивали в сравнительно меньшей степени. Такая статистика имеет своей единственной целью как-то затушевать общую неприглядную картину, то есть исказить действительность. Ознакомившись с приведенными цифрами и фактами, легко представить себе, насколько опустошительными были последствия кризиса для крестьян, ремесленников и прочих представителей средних слоев. Растущая безработица и неуклонное снижение пособий, сокращенный рабочий день и падение уровня заработной платы, сокращение оборотов и массовые банкротства среди торговцев и ремесленников, непосильные долги, давившие крестьян, участившиеся случаи продажи их имущества с молотка - все эти вопросы, как и ряд других, жизненно важных моментов, определяли политические настроения почти всех слоев населения. Не было ни одной партии, ни одной профсоюзной или любой другой массовой организации деятельность и успехи которой не определялись бы последствиями кризиса и попытками найти выход из создавшегося положения или, во всяком случае, не зависели бы от них в той или иной степени.

Обнищание широких масс крестьянства и мелкой буржуазии создало в Германии благодатную почву для роста нацизма. Путем беззастенчивой демагогии, с помощью лживых лозунгов "освобождения" от "процентного рабства" и даже "требований" раздела крупных помещичьих владений нацистам удалось создать для себя социальную базу среди крестьянских масс и натравить крестьян на рабочих. Такие нацистские лозунги, как "общность крови", "народ без жизненного пространства", "раса господ" и т. д., разжигали национализм и шовинизм и тем способствовали подготовке новой войны. "Долой хищников-капиталистов!", "Долой универсальные магазины!" - с помощью этих и им подобных "антикапиталистических" лозунгов нацистские главари стремились ввести в заблуждение разоренных кризисом ремесленников, мелких торговцев, представителей свободных профессий, а также частных и государственных служащих и натравить их на организованных рабочих.

Именно невероятной нуждой широчайших масс, экономическими причинами, страхом за свое существование объясняется подъем нацистского движения в годы кризиса. Не случайно, что нацистская партия начала особенно быстро расти в 1930 году, когда кризис стал сказываться с особой силой, как не случайно и то, что наибольшего влияния на массы нацисты достигли в момент, когда кризис достиг своего апогея. Развитие экономического кризиса способствовало тому, что шовинистическая пропаганда нацистов имела определенное влияние, так как нацисты старались изобразить Версальский договор единственной причиной всех бедствий, вызванных кризисом. Безудержный шовинизм, беззастенчивая социальная демагогия помогли нацистам укрепить свое влияние не только в широких массах крестьян и мелкой буржуазии, и без того настроенных националистически, но и среди отсталых или деклассированных элементов рабочего класса. Вовлекая представителей всех этих слоев населения в свои вооруженные отряды (СА и СС), фашисты использовали их для кровавого террора против рабочего движения, против всех свободолюбивых и миролюбивых сил.

В то же время в стране развивались и совершенно противоположные этому процессы. Опустошительные последствия кризиса повысили активность и решимость к борьбе у классово-сознательных рабочих и помогли новым слоям трудящихся понять то, что их бедствия могут прекратиться лишь со свержением капитализма. В сознании трудящихся масс, по словам Сталина, зрела идея штурма капитализма. Германский же финансовый капитал стремился предотвратить такое развитие путем уничтожения буржуазно-демократических свобод и установления фашистской диктатуры.

Банковские воротилы и заправилы концернов и картелей, не колеблясь, взяли курс на преднамеренное обострение последствий кризиса. Хотя мировой экономический кризис, будучи кризисом перепроизводства, в общем влек за собой понижение цен на товары, тресты, концерны и картели продолжали поддерживать монопольные цены на высоком уровне, что ухудшало положение масс и затягивало кризис. Даже тогда, когда товарные излишки стали рассасываться, монополисты избегали принимать новые заказы. Путем массовых локаутов они стремились удалить с предприятий политически зрелых рабочих, и прежде всего коммунистов, и подорвать таким образом боевые силы рабочего класса. Одновременно они осуществляли с помощью правительства ряд мероприятий, направленных на снижение заработной платы, на сокращение пособий по безработице и пособий из фондов благотворительности, на ухудшение системы социального обеспечения.

Между тем нацистская партия продолжала получать миллионные подачки из фондов магнатов тяжелой индустрии. Уже с 1930 года все владельцы предприятий горнодобывающей промышленности, входивших в Рурский угольный синдикат, отчисляли в фонд нацистской партии по 5 пфеннигов с каждой проданной тонны угля. 27 января 1932 года в клубе промышленников в Дюссельдорфе Гитлер и его ближайшее окружение встретились с магнатами тяжелой промышленности. После этой встречи (в ней приняли участие около 300 промышленных воротил) предприниматели остальных отраслей тяжелой промышленности и другие крупные монополисты также стали делать взносы в фонд нацистской партии. Эти средства покрывали не только расходы на погромную пропаганду фашистов, но и расходы на вооружение, обмундирование и содержание их террористических банд.

Таким образом германский монополистический капитал не только переложил на плечи трудящихся бремя последствий мирового экономического кризиса, но и старался их обострить с целью установления фашистской диктатуры. Стало ясно, что "...буржуазия уже не в силах властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии..."{1}

Развитие и затухание мирового экономического кризиса сыграло, таким образом, важную роль в установлении и укреплении фашистской диктатуры в Германии. Собственно кризисная фаза охватила период приблизительно с середины 1929 года до конца 1933 года. Низшей точки падения циклический экономический кризис в Германии достиг в августе 1932 года, когда объем промышленного производства сократился до 58,5% по сравнению с уровнем 1928 года. С этого момента падение производства прекратилось и сменилось даже незначительным оживлением. В течение 1933 года кризис, следовательно, перешел в депрессию особого рода. Такой ход экономического развития, разумеется, помог германскому монополистическому капиталу установить и укрепить нацистскую диктатуру.

Эта депрессия особого рода, как ее назвал И. В. Сталин, характеризуется тем, что она не смогла привести капиталистический мир к новому подъему промышленной продукции, которая нигде не только не превысила уровня 1929 года, но и не достигла его. Чем это объяснялось? Причиной этого являлся, разумеется, всеобщий кризис капитализма, продолжавшийся в ходе наступившего циклического кризиса, который не разрешил ни одного из обострившихся основных противоречий капитализма. Сохранилась хроническая недогрузка предприятий, а следовательно, и хроническая массовая безработица. Аграрный кризис не прекратился, что также препятствовало новому подъему в промышленности. Не было даже намека на тенденцию к сколько-нибудь серьезному обновлению постоянного капитала, то есть к строительству новых предприятий и оснащению старых предприятий новой техникой и т. д. Но, как известно, именно обновление постоянного капитала влечет за собой промышленный подъем. Внутренних сил капиталистической системы хватило лишь на то, чтобы преодолеть низшую точку кризиса и перейти в следующую фазу цикла, то есть в депрессию. Но действительное оживление, подлинная фаза процветания были невозможны без больших реальных накоплений и, следовательно, без обновления и расширения постоянного капитала. Существовавшая еще до кризиса незагруженность производственных мощностей создавала серьезные препятствия для капиталовложений в новые средства производства.

В момент прихода Гитлера к власти точка наибольшего кризисного упадка была, таким образом, уже преодолена. Но производство было еще ограничено, активность предпринимателей парализована, цены на товары застыли на низшем уровне, капитал нигде не находил себе сферы приложения, а ссудный процент был крайне низок. Таково было общее положение во всех главных капиталистических странах. Но в экономическом развитии Германии при нацистах проявилась, однако, новая черта - резкое переключение промышленности на производство вооружений, общий переход на рельсы военной экономики. Это позволило нацистам использовать во все возрастающей степени имевшиеся промышленные мощности и оснастить новой техникой ряд старых предприятий. Кроме того, было начато строительство новых военных заводов, стратегических дорог и других военных сооружений. Поэтому депрессия в Германии в отличие от большинства капиталистических стран приняла иной характер. Но это был, разумеется, не подлинный промышленный подъем, а переход от кризиса и депрессии на рельсы военной экономики.

В этой связи следует вспомнить цифровые данные о росте промышленности в главных капиталистических странах, приведенные И. В. Сталиным в Отчетном докладе XVIII съезду ВКП(б) в марте 1939 года. Объем промышленной продукции в различных странах в процентах к уровню 1929 года (1929 год принят за 100) за период с 1934 по 1938 год изменялся следующим образом: в США в течение этих лет он составлял соответственно 66,4; затем поднялся до 75,6; 88,1; 92,2 и, наконец, вновь опустился до 72,0; во Франции он составлял 71,0, затем опустился до 67,4, поднялся до 79,3, затем - до 82,8 и в последнем году этого периода вновь опустился до 70,0. Примерно такую же картину являло собой экономическое развитие Англии и Италии. Не может быть никакого сомнения в том, что в 1938 году капиталистический мир вползал в новый экономический кризис, не успев еще оправиться от предыдущего.

В Германии, напротив, объем промышленной продукции в процентах к уровню 1929 года в период с 1934 по 1938 год изменялся иначе и определялся в течение этих лет соответственно следующими цифровыми показателями: 79,8; 94,0; 106,3; 117,2 и, наконец, 125,0. Комментируя эти цифры, Сталин указывал, что в Германии, которая позже Италии и Японии перестроила свою экономику на военный лад, промышленность пока еще (на начало 1939 года) переживает состояние некоторого, правда, небольшого, но все же движения вверх. Однако тут же он подчеркивал, что, если не случится чего-либо непредвиденного, промышленность Германии должна будет встать на тот же путь движения вниз, на который уже встали Япония и Италия{2}. Таким "непредвиденным" обстоятельством явилась война. Бесспорно, что страх перед начинавшимся экономическим кризисом, который нельзя было остановить даже переводом экономики на военные рельсы, был одной из причин, побудивших Гитлера и стоявших за ним магнатов монополистического капитала как можно скорее ввергнуть Германию в авантюру второй мировой войны. Война вполне отвечала тем целям, которые монополии ставили перед собой, допустив Гитлера к власти в Германии.

Необычайно тяжелые последствия мирового экономического кризиса укрепили решимость господствующих сил германского монополистического капитала избавиться от последних ограничений и запретов Версальской системы и второй раз попытаться силой оружия установить свое безраздельное господство в Европе и во всем мире. Это проявилось с достаточной ясностью уже в июне 1933 года на мировой экономической конференции в Лондоне. Гугенберг, гитлеровский министр экономики, выступил на конференции в Лондоне с меморандумом, в котором предлагалось осуществить ряд мероприятий, направленных якобы на преодоление экономического кризиса. Гугенберг потребовал урегулировать вопрос о международных долгах, вернуть Германии ее африканские колонии и предоставить немцам "как народу, лишенному жизненного пространства", новые земли на Востоке, которые эта "полная энергии раса" могла бы заселить и освоить. Меморандум Гугенберга представлял собой попытку придать международный характер той борьбе на уничтожение, которая велась в самой Германии против коммунистов. Вся мировая пресса восприняла выступление Гугенберга именно как призыв к крестовому походу против Советского Союза. Выдвигая пресловутый лозунг "Дранг нах Остен" ("натиск на Восток") и рекламируя себя в качестве застрельщика и ударной силы антисоветского фронта, гитлеровское правительство рассчитывало заручиться согласием других империалистических держав на возрождение германского милитаризма.

Советское правительство уже на этой мировой экономической конференции решительно выступило против агрессивных устремлений Германии. Не ограничившись этим, оно направило германскому правительству ноту протеста против выступления Гугенберга. Статс-секретарь Бюлов заявил тогда от имени германского правительства, что планы колонизации, о которых говорилось в меморандуме Гугенберга, не распространяются на территорию Советского Союза и что сам меморандум не дает Советскому правительству оснований для такого истолкования.

Однако весь дальнейший ход событий показал, что, выступая в Лондоне, Гугенберг, по сути дела, провозгласил программу фашистского германского империализма, хотя, быть может, и сделал это слишком рано. Первым же своим выступлением на международной конференции гитлеровское правительство показало, что оно намерено любой ценой, даже путем новой мировой войны, добиться передела мира в пользу германских империалистов.

Сначала, впрочем, шовинистическая пропаганда и подготовка к борьбе за первенство в Европе и во всем мире проводилась еще под лозунгом так называемого "равноправия". Этим лозунгом гитлеровское правительство оперировало на конференции по разоружению. В его ноте от 6 октября 1933 года, направленной правительствам Англии и Италии, говорилось: "Германия желает либо получить полную свободу, либо подвергнуться таким ограничениям, которые были бы одинаковы для всех других государств".

Лозунг "равноправия" был, следовательно, призывом к вооружению, он означал право подготовки к новой мировой войне. Германский империализм, возродившийся после второй мировой войны, ничуть не изменился в этом отношении. Для правящих кругов Западной Германии и их вдохновителей "суверенитет" и "равноправие" есть не что иное, как право вооружаться и готовить новую войну. Необходимо своевременно раскрыть эту преемственность агрессивной политики германского империализма, какой бы личиной она ни прикрывалась.

14 октября 1933 года гитлеровское правительство объявило о том, что оно покидает конференцию по разоружению и выходит из Лиги Наций. Выход гитлеровской Германии из Лиги Наций явился началом нового этапа как во внешней политике самой Германии, так и в международных отношениях вообще. Всему миру стало ясно, что гитлеровский рейх планомерно готовит второй поход ради установления мирового господства германского империализма. Реакционные силы германского финансового капитала видели в этом единственный приемлемый для них выход из кризиса.

Коммунистическая партия Германии - организатор борьбы масс против установления нацистской диктатуры

Германский финансовый капитал в союзе с милитаристскими кругами юнкерства поставил гитлеровцев у власти с целью осуществления своей империалистической программы подавления всех революционных и свободолюбивых сил внутри страны и подготовки захватнической войны. Для политической, обстановки в стране в 1932 году была характерна поляризация сил - борьба между революционными силами, с одной стороны, и реакционными, фашистскими силами - с другой. Если принять результаты выборов в качестве критерия, то вплоть довыборов в рейхстаг в июле 1932 года на стороне фашистов было постоянно возраставшее преимущество. Однако во второй половине 1932 года наметился перелом в пользу революционных сил. На выборах 6 ноября ,1932 года нацисты потеряли около 2-миллионов голосов. Количество голосов, полученных компартией, напротив, возросло на 700 тысяч, а общее число поданных за коммунистическую партию голосов составило около 6 миллионов. Количество же голосов, поданных за социал-демократическую партию Германии, сократилось. Но эта потеря была возмещена ростом количества голосов, полученных КПГ.

Но не результаты выборов являлись решающим фактором в этой борьбе. Антифашистская кампания, начатая и проводимая Коммунистической партией Германии, находила все более широкий отклик у рабочих - социал-демократов, а также у организованных в профсоюзы рабочих. Все чаще выступали совместно коммунисты, социал-демократы и беспартийные рабочие. Правые же социал-демократические лидеры отклоняли все предложения Коммунистической партии Германии об установлении единого фронта. Более того, многие из них, занимая в Веймарской республике посты даже полицей-президентов, брали под свою защиту штурмовые отряды нацистской партии. Но, несмотря на это, рабочие, действуя сообща, добивались значительных успехов в борьбе против фашистского террора. Крупная забастовка рабочих-транспортников в Берлине показала вместе с тем, что, несмотря на массовую безработицу, такие забастовки, направленные против снижения жизненного уровня рабочих, вполне осуществимы. Одновременно с этим в деревне росло сопротивление крестьян, боровшихся против конфискации имущества за неуплату налогов и против принудительных распродаж.

Все эти явления побуждали реакционные силы монополистического капитала и юнкерства стремиться к установлению своего неограниченного господства и насильственному подавлению революционных сил. Нельзя считать случайным то обстоятельство, что предварительные переговоры, в результате которых было решено свергнуть правительство Шлейхера и провозгласить Гитлера рейхсканцлером, состоялись 5 января 1933 года в загородной вилле кельнского банкира Курта фон Шредера и что, кроме Шредера, в этих переговорах приняли участие Тиссен, Папен и Гитлер. Не случайно также и то, что фон Папен добился от президента Гинденбурга отставки правительства Шлейхера, сославшись на то, что Шлейхер якобы намеревался вмешаться в скандальное дело о так называемой "Восточной помощи", то есть выступить против выплаты крупным прусским землевладельцам (юнкерам) значительных сумм из налоговых поступлений. По существу, здесь действовали главные движущие силы фашистской диктатуры - наиболее реакционные круги германского финансового капитала в союзе с юнкерским милитаризмом. Представители этих кругов действовали за кулисами, подготавливая приход Гитлера к власти.

Однако было бы упрощением считать, что развитие гитлеровской диктатуры было определено заранее во всех подробностях. Это, разумеется, было не так. Бесспорно, существовали известные разногласия в вопросе о том, в каких формах и какими методами должно осуществляться неограниченное господство монополистического капитала. Таковы были разногласия между нацистами и немецко-национальной партией, а также между этими двумя партиями и партией католического центра. После образования гитлеровского правительства 30 января 1933 года Гугенберг, Папен и "фюрер" "Стального шлема" Зелдте полагали, что они теперь смогут использовать в своих целях широкие круги сторонников нацистской партии и при этом оказывать решающее влияние на новое правительство. Поэтому в самом правительстве в первые недели его существования выявились определенные разногласия, отражавшие разные интересы различных групп банковского капитала, тяжелой индустрии и крупных аграриев. Являясь партией наиболее реакционной и наиболее враждебной рабочему классу части империалистической буржуазии, гитлеровская партия стремилась к единоличному господству во вновь созданном правительстве, так называемом правительстве национальной концентрации, и требовала безоговорочного подчинения со стороны других его членов. Для достижения этой цели Гитлер немедленно распустил рейхстаг и назначил новые выборы на 5 марта 1933 года. Гитлер хотел с самого начала устранить, возможность какого-либо контроля за его действиями со стороны рейхстага, во время выборов которого б ноября 1932 года он потерпел тяжелое поражение. С помощью государственного аппарата, ограбления государственной казны, с помощью миллионных подачек, предоставленных ему финансовым капиталом, Гитлер намеревался провести выборы в обстановке террора, обеспечив при этом нацистской партии большинство и образовав таким путем парламент, который находился бы в полной зависимости от него. Одновременно путем кровавого, беспощадного террора фашисты стремились разгромить рабочее движение и прежде всего уничтожить коммунистическую партию.

В этой связи необходимо вспомнить характеристику создавшегося положения, данную Эрнстом Тельманом в его выступлении на пленуме ЦК Коммунистической партии Германии, состоявшемся нелегально в Цомтене 7 февраля 1933 года. Тельман охарактеризовал правительство Гитлера Гугенберга - Папена как правительство открытой фашистской диктатуры, готовящее войну против Советского Союза. Это налагало на каждого коммуниста высокую ответственность, какой не было прежде в истории Коммунистической партии Германии. Одновременно Эрнст Тельман указывал, что в методах этого правительства открытой фашистской диктатуры заложены все возрастающие возможности усиления террора" и всякий, кто будет сомневаться в том, "что это правительство не остановится перед любыми методами самого жестокого террора, подвергнет партию серьезной опасности" (курсив мой. - О. В.). "Буржуазия, - говорил Тельман, - полна решимости разгромить партию, разгромить весь авангард рабочего класса"{3}.

Весь дальнейший ход событий полностью подтвердил правильность этого предостережения, сделанного Эрнстом Тельманом. Из этой оценки вытекала настоятельная необходимость применения всех средств массовой борьбы в целях свержения гитлеровского режима, прежде чем он успеет укрепиться. ЦК Коммунистической партии Германии сразу же после прихода Гитлера к власти призвал к массовым стачкам и к применению других форм массовой борьбы против гитлеровской диктатуры. ЦК КПГ обратился с призывом об установлении единого фронта к социал-демократической партии, к Всеобщему объединению немецких профсоюзов, к Всеобщей конфедерации служащих, а также к христианским профсоюзам, предлагая им совместно с коммунистами объявить всеобщую стачку. Это предложение полностью соответствовало требованиям момента. Осуществление его привело бы, по всей вероятности, к успеху, то есть к свержению только что созданного гитлеровского правительства. Мы располагаем в настоящее время документами, которые ясно подтверждают правильность такой точки зрения.

Согласно записи совещания членов кабинета в рейхсканцелярии 30 января 1933 года в 5 часов пополудни, Гитлер опасался, что "предполагаемое запрещение коммунистической партии вызовет тяжелые внутреннеполитические осложнения, а возможно, и всеобщую стачку, В экономике, бесспорно, необходимо полное спокойствие. Но на вопрос о том, что представляет большую опасность для экономики: неуверенность и тревога в случае новых выборов или всеобщая стачка, - по его мнению, следует ответить, что всеобщая стачка гораздо опасней"{4} (курсив мой. - О. В.).

В той же записи говорится далее: "Рейхсминистр иностранных дел изучил вопрос о том, что следует предпочесть с внешнеполитической точки зрения: роспуск ли КПГ, который, вероятно, вызовет всеобщую стачку, или новые выборы в рейхстаг. Он пришел к выводу, что роспуск КПГ и всеобщая стачка, которая может последовать вслед за этим, представляют гораздо большую опасность"{5} (курсив мой. - О. В.).

Геринг пытался рассеять эти опасения ссылкой на то, что, по имеющимся данным, "социал-демократическая партия в настоящий момент не примет участия во всеобщей стачке". И действительно, правые лидеры социал-демократической партии и Всеобщего объединения немецких профсоюзов отвергли предложение ЦК КПГ об установлении единого фронта. Более того, в своем воззвании от 31 января правление социал-демократической партии заявило: "Мы ведем свою борьбу в рамках конституции и намерены защищать всеми средствами политические и социальные права народа от любых посягательств. Необходимо сохранять полную боевую готовность для этой решающей борьбы".

Это была пресловутая политика выжидания, осуществлявшая на практике лозунг Зольмана и других правых социал-демократических лидеров, которые проповедовали, что можно допустить Гитлера к власти, так как это приведет к его провалу. Призывая массы выжидать и обрекая их тем самым на бездеятельность, правые социал-демократические лидеры обрекали на гибель от рук фашистов даже своих собственных сторонников, оставляя их беззащитными в обстановке кровавого террора штурмовиков и эсэсовцев. Именно правым лидерам социал-демократии и Всеобщего объединения немецких профсоюзов Гитлер обязан тем, что его вновь созданному правительству не пришлось столкнуться с массовыми забастовками или даже со всеобщей стачкой. Учитывая, что лагерь буржуазии раздирали противоречия, которые проявлялись и внутри гитлеровского правительства, можно с уверенностью сказать, что такие действия масс предотвратили бы окончательный захват Гитлером власти и не дали бы фашистскому режиму возможность укрепиться. Вместо всего этого социал-демократическая партия в своем предвыборном воззвании от 3 февраля призвала массы бороться с фашизмом лишь путем избирательных бюллетеней, что вполне соответствовало желаниям Гитлера и Геринга.

В то время как правые социал-демократические и профсоюзные лидеры делали все возможное, чтобы парализовать волю масс к борьбе, террор фашистских банд - штурмовиков и эсэсовцев - усиливался, причем он был направлен не только против коммунистов, но и против социал-демократов, профсоюзных активистов и рейхсбаннеровцев{6}. В результате во многих городах и районах страны стало расти число совместных выступлений против фашистского террора. В отдельных случаях имели место и совместно проводимые забастовки. Эрнст Тельман указывал в своем выступлении от 7 февраля, что партия добилась несомненного успеха в мобилизации масс на демонстрации протеста и активную борьбу против фашистского террора. Но основной задачей было по-прежнему установление единства действий рабочего класса. Только оно могло привести к мощным объединенным стачкам в главных отраслях промышленности и на крупнейших предприятиях. 10 февраля во время похорон трех убитых нацистами молодых рабочих-коммунистов состоялся грандиозный митинг. Один из этих рабочих был убит в момент, когда он спешил на помощь группе рейхсбаннеровцев, подвергшихся нападению гитлеровцев. Выступая на этом митинге, товарищ Пик заявил: "Нам пора, наконец, принять решение об организации единого классового фронта для защиты рабочих масс! Протянем же друг другу руки и воздвигнем железную стену борцов против буржуазии, против всех врагов рабочего класса... Пора перестать успокаивать себя разговорами о том, что мы можем одолеть наших врагов каким-то иным путем, отказавшись от борьбы. Ждать больше нельзя! Каждый день приносит новые жертвы: Неужели рабочие обречены на нищету и на гибель?"

Вильгельм Пик заключил свою взволнованную речь следующими словами: "Товарищи рейхсбаннеровцы! Социал-демократы! Братья по классу! Над могилами павших борцов мы, коммунисты, протягиваем вам братскую руку. Не отталкивайте ее. В нашем единстве залог нашей будущей победы над всеми нашими врагами".

Стремясь вопреки всем препятствиям установить единство действий рабочего класса перед лицом фашистской опасности, Эрнст Тельман обратился 27 февраля с открытым письмом к рабочим - социал-демократам, к членам свободных и христианских профсоюзов и к рейхсбаннеровцам. В письме указывалось не только на серьезность создавшегося положения, но и раскрывались большие возможности успеха, которые таит в себе совместная борьба всех рабочих, к которой неустанно призывает Коммунистическая партия Германии. Эрнст Тельман писал: "Так же как и 20 июля прошлого года, КПГ в связи с приходом Гитлера к власти обращается теперь, 30 января сего года, к социал-демократам, к Всеобщему объединению немецких профсоюзов, к Всеобщей конфедерации служащих и к христианским профсоюзам с предложением о совместной борьбе. Ваши руководители отклонили это предложение.

От имени сотен тысяч членов коммунистической партии, от имени более чем б миллионов рабочих, работниц и заводской молодежи, оказавших на последних выборах в рейхстаг доверие коммунистической партии и отдавших ей свои голоса, я протягиваю всем вам, членам и функционерам социал-демократической партии, свободных профсоюзов и миллионам беспартийных рабочих, братскую руку для совместной борьбы против фашизма. Подлые фашистские убийцы, вооруженные ножами, пистолетами и бомбами, нападая на рабочих, не обращают внимания на то, какой членский билет рабочие носят в кармане, и не делают различия между коммунистами, социал-демократами и членами христианских профсоюзов. В борьбе антифашистов за свободу принадлежность к различным партиям не должна быть препятствием для совместных действий, для совместной, борьбы...

Если мы, рабочие, работницы и заводская молодежь, чьими руками создаются все ценности, будем бороться совместно плечом к плечу, то мы будем непобедимы. Если мы будем бороться совместно, то нам удастся вовлечь в единый фронт освободительной борьбы миллионные массы крестьян-бедняков, служащих, чиновников, мелкой буржуазии городов.

Мы призываем вас обсудить в своих организациях это предложение Коммунистической партии Германии об установлении единого фронта. Обсудите вместе с коммунистами, вашими братьями по классу, меры, необходимые для нашей борьбы. Организовывайте вместе с коммунистами группы самообороны. Рабочие на предприятиях, безработные на биржах труда, объединяйтесь в единый фронт! Создавайте вместе с нами представительные органы для руководства борьбой масс в едином пролетарском фронте. В них товарищи и братья по классу - коммунисты и социал-демократы, христиане и атеисты, организованные и неорганизованные рабочие - будут в тесном сотрудничестве организовывать нашу совместную борьбу"{7}.

Но социал-демократические лидеры отвергли предложение КПГ об установлении единого фронта, несмотря на то, что число жертв фашистского террора среди социал-демократов, профсоюзных активистов и рейхсбаннеровцев все возрастало. Они все еще надеялись, что Гитлер будет соблюдать Веймарскую конституцию, и с помощью такого рода аргументов удерживали рабочих от борьбы, что в данной обстановке было равносильно самоубийству.

Несмотря на то, что коммунистическая пресса была запрещена, а собрания и демонстрации компартии разгонялись силой, коммунисты продолжали мобилизовывать широкие массы своих сторонников на участие в предвыборной борьбе. Эрнст Тельман, выступая на пленуме ЦК КПГ 7 февраля 1933-года, потребовал проявлять максимальную активность в проведении предвыборной кампании и разоблачать перед массами гитлеровское правительство, олицетворяющее режим фашистского террора, капиталистической эксплуатации и империалистической войны, разоблачать это правительство капиталистов и крупных землевладельцев. При этом следовало предостеречь массы от всякого рода парламентских и легалистских иллюзий и мобилизовать массы на борьбу против фашистской диктатуры непарламентскими методами. Благодаря бесстрашной борьбе коммунистов, разнообразию форм и методов этой борьбы уже спустя 14 дней после образования гитлеровского правительства стало ясно, что ему не удастся добиться существенных изменений в результатах выборов по сравнению с предыдущими выборами 6 ноября 1932 года. Именно поэтому Фрик, один из нацистских главарей, заявил в своей речи 19 февраля в Дрездене: "Если даже на выборах 5 марта правительство не получит необходимого большинства... то мы и в этом случае не откажемся от наших мер по ограждению безопасности германского народа. Мы не намерены добровольно оставить поле боя. От запрещения КПГ, которого мы неоднократно требовали ранее, следует теперь отказаться. Компартию надо подавить иными методами".

Существо этих "иных методов" заключалось в подготовке грандиозной провокации, которая должна была послужить поводом для жесточайшего, ничем не ограниченного террора против коммунистов. Усиливая свою лживую агитацию против "большевистской опасности", нацистские заправилы рассчитывали одновременно оттеснить на второй план своего партнера по коалиции немецко-национальную партию.

23 февраля Геринг организовал полицейский налет на Карл Либкнехт-хауз в Берлине{8}, затем фашисты стали распространять по всему миру дикие вымыслы о мнимых планах восстания, катакомбах, якобы имеющихся внутри Карл Либкнехтхауза, и других антибольшевистских "ужасах".

На следующий же день, 24 февраля, Геринг издал указ о создании вспомогательной полиции из отрядов штурмовиков и эсэсовцев.

26 февраля нацистский гаулейтер Саксонии Мучманн, выступая на митинге в Глахау-Альбертштале, заявил: "Нужна Варфоломеевская ночь! Без этого не обойтись. Национал-социалисты будут наготове. Никакой жалости! Сентиментальность неуместна!"

27 февраля отряды СА получили приказ находиться в состоянии боевой готовности в своих казармах. В подвалах были оборудованы тюремные камеры, а также камеры пыток, снабженные плетками, стальными прутьями, веревками, чанами с водой и бутылками с касторовым маслом.

Вслед за этой тщательной подготовкой 27 февраля вечером последовала грандиозная провокация - так называемый поджог рейхстага. Из дворца рейхспрезидента, которым в то время был Геринг, группа специально подобранных видных нацистов проникла в рейхстаг по подземному ходу и подожгла здание. На месте преступления поджигателями был специально оставлен в качестве подставного лица голландец, дегенерат Ван дер Люббе. Почти все видные руководители штурмовых отрядов, принимавшие участие в поджоге рейхстага, были впоследствии в разное время уничтожены Гитлером, Герингом и Геббельсом как неудобные, слишком много знающие сообщники.

Поджог рейхстага был представлен фашистами как начало мнимого коммунистического восстания и был использован ими как повод для массовых арестов коммунистов. В одном только Берлине в ночь на 28 февраля было арестовано 1500 человек, а по всей стране арестовали более 10 тысяч коммунистов. Волна дикого террора прокатилась по всей Германии. Началась бешеная погромная травля коммунистической партии. Гитлер, основываясь на параграфе 48 Веймарской конституции, добился от президента Гинденбурга подписания чрезвычайного декрета, который, по сути дела, ликвидировал самую конституцию и все гарантируемые ею права. Таким путем Гитлер стремился узаконить дикий террор, бесчинства и насилия, чудовищные пытки и убийства.

Во время массовых арестов фашистские изверги схватили 3 марта 1933 года и Эрнста Тельмана. Это был тяжелый удар, нанесенный партии в исключительно серьезной обстановке. Партия лишилась своего лучшего, наиболее стойкого и целеустремленного руководителя. Но в этот ответственный момент партия показала себя достойной своего вождя. -7 февраля на пленуме ЦК в заключительной части своей речи Тельман указывал партии: "Нужно неуклонно держать курс на сохранение партии и ее развитие вопреки террору и всем ударам фашистов!

Необходимо проводить политику единого фронта для мобилизации масс на борьбу!

Необходима также концентрация всех сил для организации сопротивления масс, для борьбы масс. Демонстрации, забастовки, массовые стачки и, наконец, всеобщая стачка - все эти формы массовой борьбы должны быть противопоставлены фашистской диктатуре!

Нужно держать твердый курс на ликвидацию всех парламентских иллюзий, на подготовку масс к внепарламентской, массовой борьбе!

Надо всячески способствовать развитию инициативы самих масс, развитию самостоятельности, активности внутри низовых парторганизаций и в руководящих органах!

Претворение всего этого в жизнь означает поражение и разгром фашистской диктатуры! Вперед, на борьбу! Выполним свой революционный долг во имя победы германского рабочего класса и всего трудового народа!"{9}.

Партия продолжала борьбу в духе этих указаний Тельмана.

Несмотря на террор и бешеную травлю, несмотря на то, что десятки тысяч лучших партийных функционеров и рядовых коммунистов были арестованы и подвергнуты чудовищным пыткам в застенках СА, а сотни из них убиты, коммунистическая партия добилась большого успеха на выборах 5 марта 1933 года, получив 4848 тысяч голосов. Если прибавить к этому многочисленные демонстрации, забастовки и вооруженные столкновения, то следует прийти к выводу, что уже в этот первый период гитлеровского господства Коммунистическая партия Германии была единственной, действительно борющейся силой, стойкой и последовательной противницей фашизма. Попытка гитлеровского фашизма уничтожить, истребить коммунистическую партию одним мощным ударом, путем массового террора потерпела неудачу.

Результаты выборов 5 марта 1933 года еще и в другом отношении не оправдали ожиданий гитлеровцев: социал-демократическая партия потеряла лишь небольшое количество голосов, а количество голосов, поданных за партию католического центра и немецко-национальную партию, даже несколько увеличилось. В общем за нацистов голосовало 17,7 миллиона человек, а за все остальные партии, вместе взятые, - 21,5 миллиона. Эти результаты имеют немаловажное значение для правильного освещения позорной капитуляции перед нацистской диктатурой партий, именовавших себя "демократическими". Для того чтобы наскрести большинство в две трети голосов в рейхстаге для принятия закона о чрезвычайных полномочиях{10}, Гитлер отнял у коммунистической партии 81 мандат, полученный ею на выборах 5 марта. Он арестовал коммунистических депутатов и 9 марта объявил их мандаты недействительными. После этого незаконного аннулирования значительного числа мандатов рейхстаг, разумеется, не являлся больше органом народного представительства, избранным конституционным путем. Оставаясь даже на позициях буржуазного парламентаризма, партия центра, германская демократическая партия и социал-демократическая партия имели полную возможность сорвать все попытки Гитлера придать своему правительству хотя бы видимость законности. Так называемым демократическим партиям было, в сущности, достаточно лишь опубликовать соответствующее совместное заявление об антиконституционном характере нового рейхстага и отказаться от участия в нем. Это, конечно, не привело бы еще к падению гитлеровского правительства, но лишило бы его возможности вводить в заблуждение народные массы утверждением о якобы "законном приходе к власти", что, в свою очередь, облегчило бы мобилизацию масс на борьбу против фашистской диктатуры. Но названные выше партии были далеки уже и от такой даже с точки зрения буржуазного парламентаризма вполне оправданной позиции.

Правое крыло партии католического центра, представлявшее интересы магнатов тяжелой индустрии, стремилось прежде всего оказать поддержку гитлеровскому правительству и даже не помышляло как-либо воспрепятствовать ему и тем более не собиралось порицать его за кровавый террор против рабочего движения. На заседании рейхстага 23 марта лидер фракции центра прелат Каас заявил под аплодисменты нацистских депутатов: "В этот час, когда грозовые тучи собираются над Германией и окружают ее со всех сторон, мы, партия центра, во имя спасения германской нации, во имя ее процветания протягиваем руку всем, в том числе и нашим прежним противникам"{11}.

Вслед за тем фракция центра в полном составе голосовала за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий. В эту фракцию входил тогда целый ряд нынешних сподвижников Аденауэра, а именно: Якоб Кайзер, доктор Генрих Фокель, доктор Генрих Кроне, доктор Елена Вебер, Пауль Бауш, Пауль Гибберт и другие. Если выступление прелата Кааса, рассчитанное на германскую и мировую общественность, носило еще довольно туманный характер, то Аденауэр откровенно выразил истинные взгляды того крыла партии центра, которое выражало интересы магнатов тяжелой индустрии. На заседании кельнского муниципалитета фракция центра, политическим лидером которой был обер-бургомистр Кельна Аденауэр, выступила 30 марта 1933 года с заявлением, в котором говорилось: "Мы ни в коем случае не должны препятствовать правительству, призванному к власти господином рейхспрезидентом и образованному в ходе успешной национальной революции. Такое сопротивление могло бы привести к серьезным и непредвиденным последствиям. Учитывая сложившуюся обстановку, следует создать для этого правительства возможно более широкую базу, на которую оно могло бы опереться.

Мы приветствуем уничтожение коммунизма и подавление марксизма, осуществленное ныне в таких масштабах, которые были невозможны в течение всего послевоенного периода. Проникновение социалистических идей в германский народ, начавшееся с 1918 года, не позволяло нам до сих пор приступить к созданию государства, которое соответствовало бы нашим воззрениям, ибо католическое меньшинство было в состоянии предотвращать лишь наиболее угрожающие последствия социализма".

Из этих слов видно, что реакционные круги Западной Германии уже не впервые выступают с призывами к уничтожению коммунизма и подавлению марксизма. Точно так же не впервые они в этих целях вступают в союз с запятнанными кровью нацистскими и эсэсовскими главарями и с гитлеровскими генералами. Правда, в наши дни они пока еще борются с коммунизмом другими методами, но основная линия их политики, то есть политика германского империализма, остается та же.

Именно для лучшего понимания современного политического развития в Западной Германии необходимо более настойчиво, чем раньше, напомнить о том, что лидеры партии католического центра не только расчистили дорогу фашизму своими чрезвычайными декретами в период Веймарской республики, но и явились его прямыми оруженосцами. К последним относятся Эрнст Леммер, ныне один из лидеров западноберлинской организации христианско-демократической партии, и другие, которые вместе с вышеназванными лидерами партии центра проголосовали в рейхстаге 23 марта 1933 года за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий и тем самым узаконили кровавую диктатуру фашистов. Наконец, не следует забывать, что тогдашний генеральный суперинтендант{12}, а ныне епископ Дибелиус благословлял гитлеровское правительство во время совершения "государственного акта в Потсдаме"{13}. Выступая с проповедью в церкви св. Николая, он говорил: "Начало каждого нового периода в истории государства так или иначе связано с насилием. Если государство вершит свой суд над теми, кто стремится подорвать основу государственного порядка, над теми, кто с презрением отвергает веру и злобно желает погибели отечеству, то да будет с государством благословение божье"{14}.

Дибелиус говорил далее в своей проповеди о сотнях тысяч немцев, якобы изнывающих под гнетом иноземного владычества, и заявил, что судьба вынуждает германский народ "снова с оружием в руках отвоевывать свою свободу".

Германский народ не должен никогда забывать, что политика этих "демократических" представителей интересов монополистического капитала, как и позиция, занятая князьями церкви, не только способствовала установлению кровавого нацистского режима, но и помогла гитлеровцам ввергнуть страну в катастрофу второй мировой войны.

Коммунистическая партия в борьбе против террора нацистской диктатуры и подавления рабочего движения

После того как все буржуазные партии позорно капитулировали перед нацистской диктатурой, поддержав лживую версию о "законном" приходе фашистов к власти, последние развернули кампанию бешеного террора против всего рабочего движения в целом. С чудовищной силой и невиданной жестокостью фашисты обрушились, как и раньше, в первую очередь на коммунистов. Нужно сказать, что, несмотря на разоблачение коммунистами кровавых злодеяний фашизма перед лицом всего мира и подготовку к переводу партии на нелегальное положение, большинство членов коммунистической партии все же недооценивало масштабов террора и не предвидело тех беспримерных зверств, на которые оказался способен фашизм. При всем мужестве, проявленном подавляющим большинством коммунистов, при всей их стойкости арест десятков тысяч лучших и наиболее известных партийных работников не мог не отразиться на аппарате партии и явился для него очень тяжелым ударом.

Но, к чести коммунистической партии, следует отметить, что руководство на местах, в многочисленных первичных организациях проявило в эти дни большую самостоятельность и большей частью правильно ориентировалось в создавшейся обстановке. Об этом свидетельствуют, прежде всего, правильная оценка провокационного поджога рейхстага и ясное понимание необходимости всеми средствами продолжать борьбу. Было выпущено огромное количество газет и листовок, расклеено множество плакатов и лозунгов. На фабричных трубах и рудоподъемных башнях вывешивались красные флаги и транспаранты. На выборах заводских советов в марте 1933 года нацистам, по их собственным данным, несмотря на разнузданную демагогию и жестокий террор, удалось получить лишь 25% поданных голосов.

Однако потребовалось все же известное время, чтобы восстановить в новой обстановке - обстановке безудержного террора и полнейшей конспирации прерванную связь между руководящими органами партии и ее организациями на местах. Подпольный аппарат Центрального комитета КПГ продолжал выпускать центральный орган партии - газету "Роте Фане" - и различные листовки, а также распространял издаваемые за границей нелегальные журналы компартии и Коммунистического Интернационала. В условиях небывало жестокого террора и травли это было величайшим достижением коммунистической партии и ее кадров, воспитанных Эрнстом Тельманом.

Героическую борьбу коммунистической партии необходимо, конечно, рассматривать в неразрывной связи с общей политической ориентацией, которая возникла в сложившейся обстановке. Характеризуя эту новую обстановку, компартия указывала, что в данный момент главной целью и содержанием ее борьбы является не создание советской социалистической Германии, а защита демократических свобод и прав трудящихся. К этому вопросу мы еще вернемся в главе, посвященной VII Конгрессу Коммунистического Интернационала и Брюссельской конференции КПГ.

Когда фашистский террор распространился на профсоюзы, то есть на крупнейшие массовые организации рабочего класса, особенно тяжело сказался один из известных организационных недостатков КПГ. Речь идет не о количественном недостатке членов партии. Ведь к концу 1932 года партия насчитывала около 360 тысяч членов, объединяемых в 2210 заводских ячейках, в 6 тысячах домовых ячейках и в почти 6500 территориальных группах. Имеется в виду слабость позиций партии непосредственно на предприятиях, а также и в профсоюзах. К началу мирового экономического кризиса лишь 48% общего числа членов партии работало на предприятиях. Большинство ее членов уже в то время были безработными.

В ходе кризиса положение еще более ухудшилось: в 1932 году непосредственно на предприятиях работало всего лишь 11 % от общего числа членов партии. По мере обострения классовой борьбы в конце двадцатых годов правые профсоюзные лидеры исключили из профсоюзов тысячи коммунистов. Для того чтобы вопреки стремлениям правых профсоюзных лидеров продолжать борьбу в защиту рабочих и против наступления капиталистов, КПГ создала Революционную профсоюзную оппозицию, объединившую как исключенных из профсоюзов коммунистов, так и еще остававшихся в них членов партии, а также беспартийных рабочих. Для рабочих некоторых профессий, в частности для строителей и трубопрокладчиков, где число исключенных из профсоюзов было особенно велико, были созданы новые "красные профсоюзы". Но Революционная профсоюзная оппозиция насчитывала лишь 160 тысяч членов, а вновь организованные "красные профсоюзы" - всего 95 тысяч. Таким образом, число членов в обеих организациях не достигало даже численности членов партии. К тому же некоторые члены партии стояли в этом вопросе на сектантских позициях, преувеличивая значение Революционной профсоюзной оппозиции. Все эти причины привели к тому, что в профсоюзах работало сравнительно небольшое число активных членов коммунистической партии. В результате большинство героически боровшихся членов компартии были безработными или оказывались в значительной степени изолированными от рабочих - членов профсоюзов на многих крупнейших промышленных предприятиях, имевших решающее значение.

Этой организационной слабостью КПГ объясняется то обстоятельство, что правым лидерам СПГ и Всеобщего объединения немецких профсоюзов удалось убедить рабочих, входивших в эти организации, в необходимости выжидательной политики, хотя эти рабочие и готовы были начать борьбу. Та же слабость дала возможность правым социал-демократическим лидерам совершить неслыханное предательство по отношению к профсоюзам, которые с головой были выданы фашистам, причем лидеры СПГ даже не попытались сопротивляться их насильственной "унификации". Наконец, эта слабость мешала коммунистам разоблачать перед рабочими на предприятиях демагогические маневры нацистских фюреров. Одним из таких трюков было провозглашение нацистами дня 1 мая "днем национального труда". Нацисты хотели создать у рабочих впечатление, будто они намерены бороться за претворение в жизнь их старых требований. При этом они пользовались полной поддержкой правых профсоюзных лидеров. Уже 1 апреля 1933 года газета "Металльарбейтер цейтунг" писала: "Если теперь пришло, наконец, время покончить с экономической нуждой, то никто не приветствует это столь горячо, как профсоюзы. Они готовы сотрудничать и, конечно, не замедлят доказать это на деле. Если правительство (имеется в виду кровавое гитлеровское правительство. - О. В.) горячо возьмется за дело, то оно одержит моральную победу и привлечет на свою сторону те 48% избирателей, которые не голосовали за него на выборах 5 марта".

Правые профсоюзные лидеры предприняли еще более позорную попытку заслужить доверие гитлеровского правительства. 21 апреля они обратились через прессу ко всем членам профсоюзов с призывом принять участие в фашистских первомайских митингах и в праздновании так называемого "дня национального труда". Это было беспримерное умаление достоинства профсоюзов, трусливый отказ от всех принципов классовой борьбы; эта бесстыдная попытка превратить профсоюзы во вспомогательные органы кровавой фашистской .диктатуры могла лишь укрепить уверенность гитлеровцев в своих силах и вызвать еще более жестокие меры против профсоюзов.

Но ни мутный поток социальной демагогии, который нацистские главари обрушили на рабочие массы, ни предательство интересов профсоюзных масс правыми профсоюзными лидерами не дали желаемых результатов: день 1 мая не принес фашистам того успеха, на который они рассчитывали. Им, конечно, удалось добиться выхода на демонстрацию большого количества людей как путем агитации среди поддерживавших их широких кругов мелкой буржуазии, так и путем террора и принуждения. У них не было, однако, никаких иллюзий относительно того, что основные силы организованного рабочего класса отказались от участия в гитлеровской майской демонстрации, между тем им это участие в тот момент было необходимо. Более того, КПГ удалось в этот день провести свои контрдемонстрации в целом ряде крупных городов и промышленных центров. Эти демонстрации, хотя и стоили немалых жертв, оказали, однако, большое влияние на трудящихся.

Капитулянтская политика правых лидеров Всеобщего объединения немецких профсоюзов, с одной стороны, и сопротивление рабочих - с другой, усилили стремление фашистов во что бы то ни стало окончательно расправиться с профсоюзами как с самой массовой организацией пролетариата, лишить ее силы. 2 мая фашисты захватили принадлежавшие профсоюзам здания. Была провозглашена "унификация" профсоюзов, то есть преобразование их в "Германский трудовой фронт". Значительные денежные средства и другое имущество профсоюзов, ради сохранения которых правые профсоюзные лидеры отказывались от всякой борьбы, были просто захвачены гитлеровцами. Многие профсоюзные активисты были арестованы, подвергнуты пыткам в застенках СС и СА, брошены в концлагери.

Создавшаяся обстановка настоятельно требовала от антифашистов установления тесных связей с бывшими членами профсоюзов, объединенными теперь в "Германском трудовом фронте", необходимо было пробудить в них классовое сознание и использовать их опыт работы в профсоюзах, надо было мобилизовать массы на борьбу против фашистской диктатуры. В мае 1933 года, несколько дней спустя после насильственной "унификации" профсоюзов, Вальтер Ульбрихт писал: "Сознательные рабочие не должны забывать, что, хотя фашистским бандитам и удалось изменить систему руководства профсоюзами, им никогда не удастся уничтожить классовое сознание и боевой опыт профсоюзов, сломить волю к борьбе за жизненные интересы рабочего класса. Противоречия между фашистскими, капиталистическими интересами и интересами рабочего класса будут непрерывно расти и обостряться. Но это обострение приведет к революционной борьбе масс лишь в том случае, если мы сумеем укрепить и упрочить наши связи с массами и приложим все силы к тому, чтобы привлечь на свою сторону всех членов профсоюзов"{15}.

К сожалению, в других партийных решениях эта правильная ориентация на работу среди широких масс "унифицированных" профсоюзов не нашла достаточного отражения. Выдвинутый некоторое время спустя лозунг о создании "независимых красных профсоюзов" также не способствовал развертыванию общей борьбы коммунистов и профсоюзных деятелей, которые стремились к восстановлению своих старых свободных профсоюзов. Конечно, и после того как был выдвинут лозунг о создании "независимых красных профсоюзов", коммунисты продолжали самоотверженно вести эту большую работу в подполье. Так, например, в Берлине в конце 1933 года и в первой половине 1934 года было восстановлено большинство подпольных профсоюзных групп в ряде отраслей промышленности, созданы профсоюзные комитеты на многих важнейших предприятиях. Был начат выпуск нелегального центрального органа профсоюзов - газеты "Классенгеверкшафт", а также ряда профсоюзных газет для рабочих-металлистов, чертежников, для служащих и еще двух или трех групп рабочих других отраслей промышленности. Были распространены специальные листовки по поводу фашистского Закона о национальном труде, а также к 1 мая 1934 года и после кровавой резни 30 июня 1934 года. Но и новое название - "классовые профсоюзы" - не изменило сути дела. Работа в основном велась в рамках старой Революционной профоппозиции ее старыми активистами, которые не опирались на массы членов профсоюзов, насильственно загнанных в "Германский трудовой фронт".

При этом в известной мере мешало работе сектантство, которое определенно проявлялось по отношению к старым профсоюзным активистам. Не уделялось достаточного внимания тому обстоятельству, что безоговорочная капитуляция и последующая "унификация" Всеобщего объединения немецких профсоюзов явились горьким уроком и для части некогда влиятельных профсоюзных лидеров. Под влиянием этого банкротства лучшие из них стали искать новых путей и были готовы, хотя и не без некоторых оговорок, на сотрудничество с коммунистами. Однако некоторые коммунисты видели в переговорах с некогда влиятельными профсоюзными работниками чуть ли не проявление оппортунизма. Положение изменилось только после решения ЦК КПГ, принятого 1 августа 1934 года, в котором говорилось об установлении единой линии в профсоюзном вопросе и выдвигалось требование восстановления свободных профсоюзов.

Но даже и при наличии упомянутых недостатков факты из истории подпольной профсоюзной работы в Берлине и почти во всех важных индустриальных районах страны свидетельствуют о том, что и в вопросе о профсоюзах коммунистическая партия была единственной партией, которая с самого начала решительно и последовательно боролась против уничтожения самой массовой организации пролетариата, защищала профсоюзные и социальные права рабочих.

Запрещение социал-демократической партии. "Унификация" буржуазных партий и конкордат Ватикана с гитлеровским правительством

Что касается социал-демократической партии или большинства старых профсоюзных лидеров, то о них нельзя сказать то же, что говорилось выше о КПГ. Они проповедовали политику выжидания и самоизоляции, спекулируя на различных иллюзиях, вроде пресловутого вмешательства генералитета рейхсвера. Подобные взгляды, усиленно распространявшиеся эмигрантским руководством СПГ и представителями Амстердамского интернационала профсоюзов среди бывших социал-демократов и профсоюзных деятелей, причинили немало вреда. Это было не что иное, как продолжение губительной старой политики "меньшего зла" и сотрудничества с монополистическим капиталом в новых условиях подполья.

Несмотря на "унификацию" профсоюзов, которая, бесспорно, тяжелей всего ударила именно по СПГ, несмотря на то, что активисты социал-демократической партии подвергались преследованиям, а социал-демократические газеты были запрещены и типографии конфискованы, - несмотря на все это, социал-демократическая фракция в рейхстаге упорно стремилась создать платформу, на основе которой социал-демократия могла бы "легализоваться" в гитлеровском государстве. Более того, она стремилась к соглашению с Гитлером. Это особенно ясно выявилось на заседании рейхстага 17 мая 1933 года, на котором Гитлер выступил с заявлением по внешнеполитическим вопросам. Оно было одобрено всеми представленными в рейхстаге партиями. От Гитлера, Геринга и Геббельса до Якоба Кайзера, Теодора Хейса, а также до Курта Шумахера и Эрнста Рейтера - депутаты всех фракций с трогательным единодушием выразили свое согласие с заявлением и проголосовали за него, заявив, что "в вопросе о равноправии германского народа, Ё этом вопросе, от которого зависит дальнейшее существование нации, рейхстаг решительно поддерживает имперское правительство"{16}, то есть господство гитлеровцев. Нет никакого сомнения в том, что все эти фракции рейхстага понимали при этом, что гитлеровское "равноправие" означает равноправие в вооружениях, а гитлеровская внешняя политика - это политика подготовки новой мировой войны. Проголосовав в рейхстаге за политику Гитлера, социал-демократы, демократическая партия и партия католического центра тем самым помогли Гитлеру ввести в заблуждение большую часть немецкого народа и другие народы относительно ее истинных целей и явились соучастниками гитлеровцев в политической подготовке второй мировой войны.

Несмотря на то, что социал-демократы оказали прямую поддержку Гитлеру, несмотря на то, что СПГ вышла из II Интернационала, а созванная Паулем Лёбе 19 июня 1933 года Всегерманская конференция СПГ избрала новое руководство партии, которое публично отреклось от старого правления, находившегося в эмиграции в Праге, гитлеровское правительство все же опасалось сплочения рабочих - членов социал-демократической партии. Чтобы навсегда обезопасить себя от этого, оно решило запретить СПГ. В официальном заявлении по этому вопросу от 22 июня 1933 года указывалось, что "социал-демократическую партию следует считать партией, враждебной германскому народу, партией, против которой должны быть применены те же меры, что и против коммунистической партии".

Социал-демократам в Западной Германии и в Западном Берлине полезно как можно чаще вспоминать эту фразу из нацистского декрета о запрещении их партии. Социал-демократов в нацистском рейхе постигла та же участь, что и коммунистов. Ни антикоммунистическая пропаганда, ни отклонение всех предложений об установлении единого фронта с коммунистами не спасли социал-демократов от этого. Подобная политика также не сможет спасти их и в наши дни в случае победы милитаристской реакции. Исторический опыт показывает, что, только объединившись для совместной борьбы, коммунисты и социал-демократы смогут дать отпор любым посягательствам фашистской и милитаристской реакции на права и завоевания трудящихся.

Запрещение социал-демократической партии положило начало "унификации" или самороспуску всех остальных партий. 27 июня 1933 года немецкий национальный фронт объявил о своем самороспуске на основе так называемого дружественного соглашения с нацистами. 4 июля "решение" о самороспуске приняли также баварская народная партия и германская народная партия. Наконец, 5 июля 1933 года такое же решение было принято и немецкой партией католического центра. В воззвании, выпущенном ею по этому поводу, говорилось, что в момент, когда "необходимо слить воедино все силы нации для защиты государства и народа от вражеских происков", нельзя сбрасывать со счетов сторонников партии католического центра, которые и сами не желают этого. "Бывшие члены партии центра, больше чем кто бы то ни было, полны искреннего стремления внести свой вклад в дело построения нового государства и создания новой национальной общности". Так, в момент самороспуска партия, которая ныне под названием христианско-демократической стала главной партией боннской правительственной коалиции, открыто выразила свою солидарность с гитлеровским режимом. Правое крыло партии католического центра, объединявшее магнатов тяжелой индустрии, люди, группировавшиеся вокруг Папена, Клёкнера, Пфердменгеса и других, делали общее дело с Гитлером. Начиналась гонка вооружений, сулившая им огромные прибыли.

В этой связи нельзя кратко не упомянуть о позиции верхушки католической церкви. Побуждаемые ненавистью ко всему прогрессивному, и прежде всего к марксистскому рабочему движению, эти реакционеры вместе с магнатами тяжелой индустрии из партии католического центра сделали все возможное, чтобы облегчить приход гитлеровского фашизма к власти и помочь ему укрепить свою кровавую диктатуру. В послании к верующим католикам ко дню троицы немецкие католические епископы заявили, что они менее, чем кто бы то ни было, склонны недооценивать национальное возрождение и тем более не намерены препятствовать ему. Далее в "пастырском" послании говорилось буквально следующее: "Наша святая католическая церковь всегда достигала полного единства, сплоченности и силы, которая повергала в удивление даже наших врагов именно благодаря тому значению, которое мы придавали авторитету власти, как ее форме, так и ее внутреннему смыслу. Поэтому нам, католикам, легко оценить по достоинству новое, твердое проявление власти в германском государстве, и мы легко, с готовностью подчиняемся ей. Эта готовность является не только естественной добродетелью человека, но и заповедью божьей. Ибо мы усматриваем в любой человеческой власти отражение царства божия и приобщение к вечной власти божества... Мы, католики, приветствуем также и те цели, которые преследует новая государственная власть, защищая свободу нашего народа".

Восхвалять гитлеровскую власть, которая к тому времени уже успела запятнать себя кровавыми преступлениями против коммунистов, социал-демократов и трудящихся-христиан, как "отражение, царства божия" могли лишь люди, лишенные всякой совести. Для каждого подлинно религиозного человека это было самым гнусным кощунством. Однако послание католических епископов Германии вполне соответствовало политическим целям Ватикана, заключившего месяц спустя конкордат с гитлеровским рейхом. Этот конкордат был со стороны Ватикана подписан 20 июля 1933 года кардиналом государственным секретарем Пачелли, ныне занимающим под именем Пия XII папский престол, а со стороны Германии - Францем фон Папеном. Римская католическая церковь признавала в этом конкордате, что германскому католическому духовенству запрещается любая политическая деятельность. Тем самым она почти в демонстративной форме одобряла роспуск партии католического центра. Но гораздо более важным было то, что в результате заключения этого конкордата преступные, запятнанные кровью национал-социалистские главари, против которых во всем мире поднялась волна гнева и отвращения, были признаны Ватиканом, то есть верховной властью католической церкви всего мира. Нацисты вскоре после этого предприняли ряд попыток устранить с помощью заключенного конкордата недоверие широких масс трудящихся-католиков в Германии и сломить их сопротивление.

К чести многочисленных христианских рабочих надо сказать, что они не одобряли позорного союза магнатов тяжелой индустрии из партии католического центра и высшего духовенства с гитлеровцами. Более того, многие из этих рабочих стали впоследствии активными участниками подпольной борьбы против гитлеровского режима. То же самое относится и к представителям низшего духовенства, которые вместе с верующими рабочими и членами союза христианской молодежи принимали деятельное участие в борьбе против гитлеровцев. Об этом свидетельствует, в первую очередь, процесс в берлинском трибунале по делу капеллана Иозефа Россэнта, приговоренного к 11 годам каторжной тюрьмы. Россэнт вместе с группой представителей христианской молодежи и с членами германской коммунистической организации молодежи вел борьбу против преступлений нацистов, против вооружения и подготовки войны. В "Докладе главного управления безопасности СС", написанном в феврале 1936 года, совместная антифашистская борьба коммунистической и католической молодежи охарактеризована следующим образом: "По уже упомянутому в докладе за прошлый месяц делу капеллана Россэнта из Дюссельдорфа, обвиняемого в государственной измене, арестовано еще 54 человека. Среди них - 8 священников, председатель союза католической молодежи, руководитель боевой католической организации, а также несколько районных руководителей союза католической молодежи. Между этими лицами и руководящими коммунистическими работниками в конце 1933 года велись переговоры об образовании единого фронта. Руководители союза католической молодежи оказывали коммунистам материальную помощь и предоставляли им явочные квартиры, а коммунисты, в свою очередь, снабжали их подпольной литературой, которая распространялась и обсуждалась в отделениях союза католической молодежи".

И в наши дни, с какой бы остротой ни велась борьба против Аденауэра и его реакционного клерикально-милитаристского режима, мы должны прилагать все силы к тому, чтобы вовлечь трудящихся-христиан и духовенство в общую борьбу против вооружений и войны, за общегерманское соглашение о мирном воссоединении Германии на демократических началах.

После самороспуска всех буржуазных партий гитлеровское правительство опубликовало 14 июля 1933 года Закон о запрещении образования новых партий, согласно которому создание новых партий, так же как и продолжение деятельности ранее существовавших партий, преследовалось по закону. Национал-социалистская партия стала единственной и господствующей партией в стране. После выхода из Лиги Наций Гитлер вновь распустил рейхстаг и назначил новые выборы. При этом многие бывшие руководители других партий в награду за их заслуги перед гитлеровским режимом, которые они стяжали, подавляя сопротивление народных масс, были включены в избирательный список национал-социалистской партии.

Таким образом, установление фашистской диктатуры было в известной степени завершено. Однако было бы в корне ошибочным объяснять сущность фашистской диктатуры только составом правительства и созданием невиданного до тех пор аппарата террора и насилия против трудящихся масс. Все это было подчинено в значительной мере одной лишь цели - обеспечению в Германии неограниченной власти финансового капитала и крупных землевладельцев и удовлетворению захватнических притязаний германского империализма.

В этой связи неоднократно и справедливо указывалось на такой весьма характерный факт, как назначение сразу же после прихода Гитлера к власти реакционнейшего и крупнейшего представителя германских монополистов Фрица Тиссена на пост государственного комиссара в земле Рейнланд - Вестфалия. Этот магнат, один из промышленных королей Германии, получил теперь и административную власть над теми областями страны, где находились принадлежавшие ему шахты, металлургические и другие заводы.

Этот случай - далеко не единственный. Генеральный совет по делам германской экономики, созванный Гитлером 15 июля 1933 года, представлял концентрированную экономическую мощь германского монополистического капитала и являлся воплощением решающей силы гитлеровского рейха. Совет состоял из 18 человек, в нем задавали тон: пушечный король Г. Крупп фон Болен унд Гальбах (Эссен); промышленный магнат Рура Фриц Тиссен (Мюльгейм), именовавшийся "прусским государственным советником"; генеральный директор заводов "Ферейнигте Штальверке" Альберт Фоглер от Бохумского объединения сталелитейной промышленности; "электрический король" Карл Фридрих фон Симменс (Берлин); крупнейший банкир Курт фон Шредер (Кельн на Рейне), игравший роль повивальной бабки при рождении гитлеровского правительства и назначенный на пост председателя Торговой палаты; председатель Наблюдательного совета Коммерческого банка Фридрих Рейнхардт, также "прусский государственный советник"; генеральный директор Германского калиевого синдиката Август Дин (Берлин) и президент Центральной германской банковской ассоциации и банковских предприятий Христиан Фишер. Остальные десять членов совета были также банкиры, магнаты тяжелой индустрии и другие промышленные тузы, крупные судовладельцы и крупные аграрии. Председателями так называемых экономических палат в отдельных отраслях промышленности были также исключительно представители германского монополистического капитала. В этом аппарате по управлению германской экономикой не было ни одного представителя средних сословий, ни одного торговца, ремесленника или крестьянина. Не удивительно поэтому, что гитлеровское правительство подарило банковским и промышленным магнатам сотни миллионов марок за счет налогоплательщиков, вернув в частные руки предприятия, подвергшиеся во время Веймарской республики так называемому "санированию"{17}.

Законы и постановления гитлеровского правительства и в особенности Закон о национальном труде, о котором речь еще будет идти ниже, были направлены на то, чтобы упрочить порабощение рабочего класса и усилить эксплуатацию рабочих и превратить их в беззащитных рабов монополистического капитала. Путем так называемого Закона о наследственных дворах{18} гитлеровцы, поддерживая кулачество, стремились создать себе опору в деревне и через "имперское сельскохозяйственное сословие" господствовать над всем крестьянством; путем же правительственных "кампаний за повышение производства сельскохозяйственных продуктов" гитлеровцы стремились переключить сельское хозяйство на рельсы подготовки новой войны. В централизованные фашизированные организации были объединены также ремесленники и торговцы, что позволяло включить их экономический потенциал в возрастающее военное производство. Так все законы и постановления гитлеровского режима укрепляли мощь финансового капитала и крупных аграриев.

Исходя из всего этого 13-й пленум ИККИ, состоявшийся в декабре 1933 года, определил фашизм как открытую террористическую диктатуру самых реакционных, самых шовинистических и самых империалистических элементов финансового капитала.

Решающее значение для дальнейшей упорной борьбы Коммунистической партии Германии против фашистской диктатуры имел процесс о поджоге рейхстага, начатый фашистами после семимесячной подготовки 21 сентября 1933 года и окончившийся 23 декабря того же года. Инсценируя процесс о поджоге рейхстага, гитлеровский режим ставил перед собой четыре задачи. Эти задачи, согласно определению, данному героем Лейпцигского процесса незабвенным Георгием Димитровым, заключались в следующем.

Лейпцигский процесс должен был, во-первых, реабилитировать фашистских поджигателей внутри страны и вне ее, скрыть действительных преступников и взвалить всю вину на коммунистов.

Во-вторых, он должен был оправдать варварский террор и чудовищные преследования революционного пролетариата, а также оправдать в глазах общественного мнения костры из книг и уничтожение огромного количества культурных ценностей, поход против науки и всякого проявления свободной мысли и массовые погромы.

В-третьих, процесс должен был дать материал для новой антикоммунистической кампании и стать основой для нового "монстр-процесса" против Коммунистической партии Германии и ее вождя - Эрнста Тельмана.

И, наконец, в-четвертых, процесс должен был доказать, что фашистское правительство "победоносно" борется против мирового коммунизма и своевременно спасает Европу от коммунистической опасности. Гитлер надеялся, что такого рода "исторические заслуги" приведут к уступкам со стороны других империалистических держав в отношении "равноправия" в вооружениях, Самый характер подготовки процесса уже свидетельствовал о том, что Гитлер, Геринг и Геббельс придавали ему исключительно большое внешнеполитическое значение{19}.

Но в результате Лейпцигского процесса гитлеровские фашисты потерпели по всем этим пунктам тяжелое поражение. Это является прежде всего вечной, исторической заслугой Георгия Димитрова, вождя Коммунистической партии Болгарии, который, несмотря на то, что находился в тюрьме в чрезвычайно тяжелых условиях и в течение долгих месяцев был закован в кандалы, показал себя выдающимся знатоком марксистско-ленинского учения и мастерски применил его в данном конкретном случае. На глазах всего мира он разорвал отвратительную паутину лжи, сплетенную путем шантажа, пыток и убийств, и помешал фашизму ввести в заблуждение германский рабочий класс, весь немецкий народ и мировую общественность.

Процесс явился также свидетельством героического поведения и стойкости кадров коммунистической партии. Фашисты приложили все силы, чтобы подобрать "удобных" для себя свидетелей из ответственных работников компартии. Они прибегали при этом к жесточайшим пыткам и не скупились на самые соблазнительные посулы. Но, несмотря на то, что тысячи коммунистов и революционных рабочих были подвергнуты чудовищным моральным и физическим мучениям, фашистам так и не удалось, как говорил Г. Димитров, "найти ни одного нужного им свидетеля из среды рабочих, активных участников пролетарского движения в Германии или ответственных работников"{20} коммунистической партии.

Наконец, в ходе процесса проявилась великая сила международной солидарности. Почти во всех странах мира развернулось мощное движение протеста, организованное как Коминтерном и заграничными органами ЦК КПГ, так и рядом непартийных комитетов, созданных для этой цели. Были проведены многочисленные собрания, демонстрации и митинги, публиковались документы и воззвания, посылались делегации с требованием освободить Димитрова. Со звериного лица кровавого германского фашизма была сорвана маска. Мужественное и уверенное выступление Димитрова на суде и эта международная солидарность помогли сорвать политические и террористические замыслы фашистов, которые они надеялись осуществить, затевая Лейпцигский процесс. А советское правительство, предоставив Георгию Димитрову и его соотечественникам-обвиняемым право советского гражданства, спасло их от смертельной опасности, которая грозила им от подручных Геринга даже после вынесения оправдательного приговора.

Но значение Лейпцигского процесса не исчерпывается этими поражениями, нанесенными фашистам. Следует учесть также, что своим выступлением перед фашистским трибуналом Димитров дал политическую ориентацию Коммунистической партии Германии и всему антифашистскому подполью в Германии. Его вопросы к свидетелям были направлены прежде всего на то, чтобы разбить фашистские утверждения о том, что Коммунистическая партия Германии готовила вооруженное восстание. Как пишет товарищ Ульбрихт, "именно в результате опровержения этих утверждений была создана основа для обвинения фашистских варваров и разоблачения истинных целей организации поджога рейхстага"{21}.

В своих вопросах свидетелям-рабочим Георгий Димитров фактически разъяснил основные вопросы коммунистической тактики. Он доказал, что борьба революционных рабочих против фашизма была в то время оборонительной борьбой и что непосредственной задачей КПГ являлась не подготовка и проведение вооруженного восстания, а установление единого фронта с социал-демократическими и другими рабочими в борьбе против урезывания заработной платы, против фашистского террора и опасности новой империалистической войны.

Когда болгарский революционер Димитров процитировал стихи Гете величайшего поэта Германии:

На весах великих счастья

Чашам редко дан покой.

Должен ты иль подыматься,

Или долу опускаться...

Властвуй или покоряйся,

С торжеством иль с горем знайся,

Тяжким молотом взвивайся

Или наковальней стой...

то в его устах эти стихи, полные мужества и сурового предостережения, стали обращенным к рабочему классу призывом к борьбе и в то же время ударом по выжидательной, капитулянтской политике правых лидеров СПГ. После своего освобождения в беседе с представителями иностранной коммунистической прессы в Москве Георгий Димитров так сформулировал свои советы рабочим: "Один из самых важных выводов заключается в том, что социал-демократические рабочие могут успешно вести борьбу против буржуазии только сообща с коммунистическими рабочими. До сих пор многие социал-демократические рабочие ограничивались лишь симпатией к нам. Этого недостаточно. Симпатия должна перерасти в активную борьбу против буржуазии и фашизма, в единую борьбу социал-демократических, христианских и беспартийных рабочих совместно с коммунистическими рабочими"{22}.

Так мужественная борьба Димитрова против фашистских палачей на Лейпцигском процессе стала исходным пунктом для нового курса Коммунистического Интернационала, соответствовавшего изменившейся обстановке. Это был курс на развертывание борьбы за единый пролетарский фронт и за антифашистский народный фронт. Значение процесса о поджоге рейхстага сказалось не только в Германии, но и далеко за ее пределами. Французские рабочие извлекли из него соответствующие уроки. Лейпцигский процесс побудил их ответить на провокации "боевых крестов" (делярокковцев) 6 февраля 1934 года усилением борьбы за единство действий. То же самое происходило в Испании, в Австрии и в ряде других стран.

Для подпольной работы в самой Германии поведение Димитрова на суде, как и весь ход Лейпцигского процесса, имело, разумеется, первостепенное значение. Лишь тот, кто в то время сам принимал участие в подпольной работе, может полностью осознать, как велико было влияние Лейпцигского процесса и мужественной борьбы Димитрова на широкие круги рабочего населения и все антифашистские силы в Германии и какие силы придал им этот процесс. В результате партия взяла новый курс - курс на усиление борьбы за единый фронт. После процесса о поджоге рейхстага подпольная работа повсюду оживилась и окрепла. Восстанавливались разгромленные организации и прерванные связи. Подпольные организации стали выпускать во все возрастающем количестве собственные листовки и газеты. Они приучались лучше работать в новых условиях, вырабатывая в обстановке фашистского террора свои, рабочие, боевые методы борьбы.

Фашисты чувствовали свое поражение и, конечно, видели растущую активность коммунистов.

В безудержной злобе они прибегали к крайней жестокости, стремясь запутать антифашистов и сломить силу их сопротивления. Ближайший соратник Эрнста Тельмана Джон Шеер, заменивший его в руководстве КПГ, вместе с тремя работниками центрального партийного аппарата, товарищами Эрихом Штейнфуртом, Евгением Шёнхааром и Рудольфом Шварцем, попали в руки гестаповских палачей. Фашисты подвергли их садистским пыткам{23}, добиваясь от них раскрытия подпольных связей. Убедившись, что даже самые варварские средства не смогут сломить волю этих героев-антифашистов, гитлеровцы решили уничтожить их. 2 февраля 1934 года они были вывезены на открытое шоссе и убиты выстрелами в спину. Официальное сообщение об этом кровавом злодеянии было рассчитано на то, чтобы запугать коммунистов-подпольщиков и заставить их отказаться от дальнейшей борьбы. Но ни это убийство, ни последовавшие затем казни ряда руководящих партийных работников не смогли сломить боевой дух кадров германской компартии.

После своего освобождения Георгий Димитров привлек внимание мировой общественности к судьбе узников гитлеровского правительства. В своей первой беседе с журналистами по прибытии в Москву 27 февраля 1934 года он указал на стойкость германских рабочих и коммунистов, на их верность и преданность своей партии, призвав к усилению борьбы за их освобождение. "Борьба, которая велась за наше освобождение, - говорил он, - должна продолжаться за освобождение из фашистских казематов тысяч пролетарских заключенных"{24}.

В письме к Ромену Роллану и Анри Барбюсу от 18 марта 1934 года Георгий Димитров писал: "При этом я особенно имею в виду Эрнста Тельмана - вождя германских коммунистов, самую лучшую, самую ясную руководящую голову германского пролетариата, судьба которого меня беспокоила во время заключения и всего процесса, о котором я и сегодня не могу забыть ни на одну минуту.

Вами так много сделано для нас, - теперь необходимо еще больше, значительно больше сделать для него, так как его освобождение конечно еще более трудная задача"{25}.

Потерпев поражение в процессе о поджоге рейхстага, фашисты не решились инсценировать процесс против Эрнста Тельмана, ибо знали, что это может окончиться для них не меньшим поражением. Движение международной солидарности спасло в тот момент Эрнста Тельмана от участи, которая постигла Джона Шеера. Это движение дало в то же время новый толчок подпольной работе коммунистов.

В докладе на имя бригадефюрера СС Гейдриха от 30 апреля 1934 года, обнаруженном в гестаповских архивах, говорится по этому поводу следующее: "Децернат III-A{26}, задачей которого является борьба против коммунизма, сталкивается в последнее время с нарастающей активностью коммунистического движения в Германии... Коммунисты в данный момент стремятся вновь привлечь рабочих на свою сторону широкой пропагандой за установление единого фронта... На территории страны ежедневно распространяются сотни различных печатных брошюр, разбрасываются и расклеиваются листовки и т. д. В связи с предстоящим днем 1 мая распространение коммунистами агитационного материала особенно возросло. Только в очень немногих случаях нам удалось установить государственных преступников, занимающихся этим делом".

Даже из доклада видно, что, опасаясь активных выступлений, коммунистов в день 1 мая 1934 года, берлинское гестапо с помощью государственной полиции Геринга и берлинской городской полиции "прочесывало" жилые кварталы и пригородные поселки. Массовыми арестами и облавами гестапо стремилось запугать рабочих и удержать их от выступлений под руководством коммунистов. Однако доклады гестапо и инструкции о проведении дня 1 мая 1934 года свидетельствуют также о том, что нацистский строй переживал в первой половине 1934 года серьезный кризис.

"Ночь длинных ножей" 30 июня 1934 года

20 января 1934 года гитлеровское правительство издало Закон о национальном труде. Закон этот предоставлял предпринимателям неограниченную власть над рабочими на предприятиях. В фашистском законе о труде говорилось: "Фюрер предприятия{27} является высшей инстанцией для рабочих данного предприятия в решении всех производственных вопросов.

Рабочие обязаны хранить ему верность, основанную на общности производственных интересов... Фюрер предприятия вырабатывает инструкцию о порядке работы на предприятии. Эта инструкция устанавливает:

1) начало и конец рабочего дня и время перерывов;

2) виды вознаграждения и время, когда оно выплачивается;

3) положение о сдельной оплате труда;

4) размеры штрафов, их виды и порядок их взимания;

5) положение о проступках, влекущих за собой немедленное увольнение без предупреждения".

Таким образом, предприниматель получил неограниченное право вводить на предприятии по своему усмотрению любые порядки для усиления эксплуатации рабочих и повышения прибыли. Он устанавливал по своему усмотрению продолжительность рабочего дня, заработную плату, сдельщину и даже получал право увольнять рабочих без предупреждения. Заводские советы были упразднены. Это и понятно, ибо повсюду, где эти заводские советы возглавлялись революционными рабочими, они вели борьбу за интересы всего коллектива данного предприятия. Кроме того, согласно Закону о заводских советах, они во времена Веймарской республики пользовались правом посылать своих представителей в наблюдательные советы акционерных обществ. Гитлеровская диктатура заменила заводские советы так называемыми "комитетами доверенных лиц". "Комитет доверенных лиц" должен был прежде всего пользоваться доверием самого предпринимателя, который, кстати, являлся его председателем; предприниматель же составлял и списки доверенных лиц. Рабочим предприятия оставалось только утверждать эти списки.

С целью ввести рабочих в заблуждение гитлеровский Закон о национальном труде предусматривал создание института так называемых "опекунов труда", задачей которых было "сохранение трудового мира", то есть разрешение трудовых конфликтов в промышленности. Но и "опекуны труда" являлись исключительно представителями монополистического капитала и крупных аграриев. Так, например, член Генерального совета по делам германской экономики доктор Карл Люэр из Франкфурта-на-Майне являлся в качестве президента торговой палаты одновременно "опекуном труда". Эти пресловутые "опекуны" "сохраняли мир в промышленности" тем, что просто-напросто зажимали рот рабочим, пресекая все их попытки жаловаться.

Несмотря на то, что был принят еще ряд предосторожностей при выборе "доверенных лиц" (так, например, список "доверенных лиц" должен был составляться предпринимателем совместно с руководителем организации национал-социалистской партии на предприятии; на тех предприятиях, где такой организации не было, выборы вовсе не проводились), первые выборы "доверенных лиц" доставили нацистам мало удовольствия. На многих предприятиях рабочие сумели самыми различными путями добиться того, что в списки "доверенных лиц" попали бывшие участники рабочего движения, то есть люди, которым они действительно доверяли. Подобное использование фашистского законодательства о труде в целях защиты интересов рабочих приняло уже в следующем году такие размеры, что нацисты больше не рискнули проводить выборы "доверенных лиц" на предприятиях. И, разумеется, партией, которая организовала и возглавила борьбу рабочих в этих тяжелейших условиях, была Коммунистическая партия Германии.

Гитлер обещал поддерживавшим его массам мелкой буржуазии и крестьянства, а также тем безработным, которых ему удалось путем социальной демагогии привлечь на свою сторону, преодолеть кризис и ликвидировать безработицу. Весь "секрет" его демагогических лозунгов заключался в курсе на вооружение и подготовку к войне. С момента установления нацистского режима это подтверждается решительно всеми фактами, даже данными официальной фашистской статистики. Даже в 1932 году, когда кризис достиг своей высшей точки, а внешняя торговля резко сократилась, в Германию ввозилось сливочное масло на сумму 106,6 миллиона марок. Гитлеровское правительство резко сократило импорт масла. В 1934 году масла было ввезено только на сумму 73,6 миллиона марок. В 1932 году объем ввозимого продовольствия составил 4,4 миллиона тонн, а в 1934 году он сократился до 3,2 миллиона тонн. Одновременно резко повысился импорт промышленного сырья. В 1932 году ежемесячно ввозилось промышленного сырья на сумму в 115 миллионов марок. В 1936 году стоимость ежемесячного импорта промышленного сырья достигла уже 155 миллионов марок. Совершенно очевидно, что причиной увеличения ввоза промышленного сырья являлась гонка вооружений. По официальным данным, не лучше обстояло дело и с развитием производства внутри страны. Индекс производства предметов массового потребления в 1936 году составлял 98,7 от уровня 1929 года. В промышленности, работавшей преимущественно на военные нужды, индекс составил в том же году 106,3 по сравнению с уровнем 1929 года и в дальнейшем повышался еще более быстрыми темпами{28}.