Дверь с той стороны

ВИКТОР ЖИЛИН
ТЕСТ НА СОВМЕСТИМОСТЬ

© Жилин В. 1990

«Босх» сел в рассветной зоне. Всходило главное солнце системы — большой, оранжевый, жаркий шар. Пронизанный светом туман постепенно становился нежно-янтарным. Вокруг, судя по радарам, пустынная равнина, сплошь затянутая непрозрачной светящейся пеленой. Посадочные двигатели расчистили вертикальный коридор метров триста в поперечнике. Туман остался за этой границей — исполинская бело-желтая труба, уходящая в небо…

— Вот и хорошо! — Журавлев поправил десантный набор, шагнул к трапу. — Пока эта муть доползет до нас, успеем выгрузиться. Пошли!

За бортом — влажный зной, тишина и неподвижность. Много света, — казалось, его излучает сама атмосфера. Под ногами пружинило. Почва заросла низкими рыжими колючками — сплошной ежовый ковер.

Со всех сторон высились матовые стены облачной трубы. Мерцали, переливались. Герман Лукин восхищенно задрал голову в дымчатом шлеме. Высоко в фиолетовом кружке неба горели звезды.

— Вот это да! — воскликнул он. — Как в колодце!

— От корабля — ни на шаг! — напомнил ему Журавлев и повернулся к Янсену.

— Не нравится мне все это! — Мастер хмуро повел головой. — Почему туман застыл?

Журавлев пожал плечами.

— Черт его знает… Вообще-то безветрие… Короче, бери Германа — выгружайтесь! А я тут присмотрю…

Он вскочил на верхнюю площадку служебного отсека, прислонился к мягкой обшивке корпуса. Замер. Только голова, как на шарнирах: туда-сюда…

Распахнулся зев грузового трюма. На пандус скользнула автоплатформа с первым блоком стационарного маяка. Подминая гусеницами жесткие колючки, поползла к Янсену.

Через минуту опоры будущего маяка уже вгрызались в податливую почву в сотне метров от корабля.

Янсен торопился, поминутно оглядываясь. Нервничал. Туман застыл окончательно, только легкое мерцание волнами.

На обратном пути платформа неожиданно дернулась, встала: перед ней оказался Герман. Он завороженно смотрел куда-то в желто-молочную стену.

— Ты что, ослеп! — в сердцах крикнул Янсен. — С дороги!

Дальше все случилось в одно мгновение. Герман вздрогнул, дико скакнул вбок. Побежал. Быстрее, еще быстрее.

— Гера, ты что?.. — опешил Янсен. Не оглядываясь, Лукин мчался прямо в туман.

— Куда!.. Наза-ад! — заорал Журавлев, прыгая вниз. Лукин не отвечал.

— Ге-ера! — отчаянно закричал Янсен. У него сжалось сердце: «Что это, зачем?!»

Несколько секунд — и Герман у самой стены.

— Стоя-ять! — взревел Журавлев, на бегу выхватывая мушкет. Янсен похолодел. Хлопнул выстрел. У кромки завесы, почти у ног Лукина, вспух малиновый разряд — Журавлев стрелял классно! Туман сжался, отброшенный волной взрыва. Герман шарахнулся, чудом удержался на ногах… Сверху лавиной хлынули белые струи, накрыли, он исчез…

Когда подбежал Янсен, в этом месте крутился бешеный облачный смерч.

— Стой! — Журавлев поймал его за руку. — Потеряемся!

Мастер ошалело смотрел в клубящуюся муть, рвался.

— Выгружай краулер! — выкрикнул Журавлев, с хрипом хватая воздух. — Быстро!

Толкнул Янсена к кораблю. Сам остался, беспрерывно крича по рации: «Лукин! Немедленно назад!.. Лукин!..»

Спустя минуту с пандуса сорвался плоский разведывательный вездеход с откинутым фонарем. У границы тумана в кабину прыгнул Журавлев, захлопнул колпак.

— Гони!

Машина с ходу врезалась в бело-желтую муть. Все исчезло: небо, почва, рыжая трава. Видимость — ноль. Вспыхнули шкалы приборов слепого вождения.

— Вот он! — Янсен почти уткнулся носом в экран радара.

Изображение было скверным, радиоволны вязли в плотных испарениях планеты, искажались. С трудом угадывался силуэт человека в металлизированном скафандре.

— Восемьсот метров! — выдохнул Журавлев. — Он все время бежал…

— Что с ним, Глеб? — У Янсена тряслись губы. — Я же только хотел предупредить…

Журавлев поиграл желваками, бросил зло:

— Не знаю!

Машину швыряло на ухабах, кренило. Из-под гусениц веером летели клочья травы. Быстро сближались. Фигурка на экране заметалась, рванулась в сторону.

— Да что же это?! — прошептал Янсен. — Он сошел с ума!

— Давай наперерез! — сквозь зубы приказал Журавлев. Откинул фонарь, встал на подножку.

Янсен притормозил. Гера был где-то рядом. Журавлев подобрался перед прыжком.

Неожиданно из тумана сверкнул дымный луч — почти в упор. Ударил за кормой, полыхнуло багровым. Краулер подбросило. Журавлев мертво вцепился в поручни. И сразу — новая вспышка. Под гусеницами с треском лопнул огненный шар. Машина встала на дыбы, пошла юзом.

— Прыгай! — крикнул Журавлев, срываясь.

Не раздумывая, Янсен вывалился в траву, откатился. Успел заметить, как брызнуло стекло бронеколпака. Третий разряд угодил точно в кабину.

Рядом грохнуло. Взрывная волна отшвырнула его прочь, в янтарную мглу.

Янсен приподнялся — сердце колотилось где-то у горла. Ощупал себя: вроде бы цел. Со всех сторон стояла влажная, вязкая пелена. Вытянутая рука тут же пропадала с глаз, словно растворялась. От земли с жадным шипением струились плотные ядовито-желтые струи; туман сгущался.

В наушниках — молчание. Нехорошее молчание, ватное. Так и есть: индикатор связи горит красным. Полная блокировка!

Янсен включил пеленгатор — сигнала не было. В проклятых испарениях планеты глох даже сверхмощный маяк корабля!

— Глеб… — безнадежно повторил Янсен, сев прямо в траву. Скрипнул зубами: влипли! Что происходит? Что с Герой?.. Ведь это он стрелял, больше некому! Сон, бредовый сон!.. Теперь — крышка! Без связи, в такой каше, они как слепые.

Янсен взмахнул рукой — как в густой пене. В какой стороне вездеход, корабль? Даже если в двух шагах, — не найти!

Нахлынуло отчаяние, острое, жгучее, неудержимое. Как-то сразу, вдруг. До слез. Так еще никогда не было. Хотелось упасть лицом в рыжую траву, кататься, раздирая землю руками, и выть, выть…

Не помнил, как отпустило. Он вскочил, потряс головой: наваждение! Глеб же рядом. Их просто разметало по разные стороны от вездехода…

Врубил прожектор шлема, настроил на импульсный режим. Туман вокруг ответил мерным розовым ритмом. Выхватил излучатель — «мушкет», как прозвали его десантники за толстый воронкообразный ствол, — поставил на воздушный разряд. Трижды пальнул в невидимое небо.

Трижды над головой вязко ухнуло — заложило уши. Трижды малиново полыхнуло в вышине.

Почти сразу где-то сбоку замелькали торопливые слабенькие вспышки: точка, тире, точка… Глеб!

«С-т-о-й н-а м-е-с-т-е, — разобрал Янсен. — И-д-у к т-е-б-е…»

Боясь шелохнуться, замер с включенным прожектором.

Вскоре перед носом вынырнул Журавлев — с вытянутыми руками, как слепец. Хлопнул по плечу, заглянул в забрало шлема:

— Цел?

— Вроде! — Янсен перевел дыхание. — Что будем делать?

— Возвращаться! — твердо сказал Журавлев. — Я пометил след краулера… По нему дойдем!

Только сейчас Янсен заметил в его руках тонкую леску. «Молодец, догадался!»

— Та-ак! — сказал Янсен. — А на Гере, значит, крест?

Не отвечая, Журавлев пристегнул к его поясу страховочный тросик, шагнул в туман.

— Не отставай!

По веревке быстро отыскали след вездехода — две глубоких рваных полосы в мягком грунте. У Янсена немного отлегло: на корабль они вернутся. Но Герман, Герман?..

Вокруг заметно светлело. Сквозь мутную пелену проступили контуры краулера, еще горящего, с развороченной обгорелой кабиной.

Журавлев заглянул внутрь, хмуро покачал головой.

— Как он умудрился попасть? Бил вслепую, шагов с пятидесяти…

— Но зачем?! — Янсен стиснул кулаки, голос пресекся. — Да что здесь происходит, Глеб?! Что они с ним сделали?

— Они? — Журавлев круто обернулся. — Ты думаешь…

— Не знаю! Ничего я не думаю! Проклятая планета!..

На Янсена вдруг навалилась дикая волна ненависти. Рука судорожно стиснула рукоять излучателя. «Спалить все, к чертовой матери!..»

Он пошатнулся, хватаясь за горло. Злоба душила его. И снова в глубине сознания отозвалось: такого еще не было!

— Ты что? — Журавлев наклонился к стеклу шлема. — Тебе плохо?

Янсен потряс головой.

— Нет, нет… Все в порядке! — Вздохнул, в горле всхрипнуло. — Пошли, что ли?

— Постой-ка!.. — Журавлев недоверчиво озирался. — А ведь эта хмарь, похоже, редеет. Ты посмотри… И прохождение есть!

Действительно, на индикаторе светился ровный сигнал корабельного маяка.

Туман стремительно таял, вокруг краулера как бы вспухал исполинский белый пузырь. На закопченной траве заблестели осколки бронеколпака. Безобразно зияли две глубокие, оплавленные воронки — следы огненных ударов.

Облачная завеса рассасывалась. Быстрей всего — вдоль гусеничного следа, образуя прямой, узкий коридор в океане пены.

— Глеб! — Янсен схватил его за плечо. — Смотри!

В конце туннеля открылся силуэт корабля. Победно сияла белая матовая обшивка. Рядом застыла грузоплатформа.

— Что еще за фокусы?.. — Журавлев настороженно озирался. — Похоже на приглашение, а?.. — Он прищурился, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в глубине. Противоположный конец туннеля терялся в дрожащей дымке.

Янсен вздохнул, взял себя в руки.

— Пойдем, Глеб! Он где-то там…

— Может, все-таки возьмем другой краулер? — проговорил Журавлев.

Янсен покосился на развороченный вездеход, на черные перепаханные полосы за ним.

— Лучше пешком! — сказал он твердо.

Вдруг в наушниках слабо зашуршало — как песком по бумаге. Резко щелкнуло. И сразу — громкий, беспорядочный шум радиоэфира. Захлебывающаяся многоязычная речь, обрывки музыки, песен, вой помех… Словно кто-то быстро крутанул верньер дрянного приемника где-нибудь на Земле.

У Янсена зашевелились волосы. «Откуда?»

Щелчок. Шум оборвался. Секунда-другая тишины. И вдруг — крик, дикий крик смертельно испуганного человека.

Янсен обмер: «Гера?!.»

Шорох, глухая возня… Хлопок! Похоже на выстрел. И — откровенный вопль боли!

Не сговариваясь, оба сорвались на бег. Казалось, передатчик работал в двух шагах, где-то в глубине туннеля…

Узкие стены «дышали», вздрагивали от топота ног, выгибались, словно живые.

— Кажется, здесь! — Журавлев круто остановился, ткнул рукой в боковой свод.

У Янсена пересохло в горле. Вспомнился дымный луч из тумана — в упор, — обгорелый краулер. В ушах еще стоял крик…

Накатил страх. Первобытным ужасом заледенило мозг, сковало. Янсен оцепенел. Краем глаза заметил, как посерело лицо Журавлева…

И тогда изжелта-белая завеса перед ними расступилась.

В нескольких шагах, глубоко утопая в рыжей траве, лежал человек в скафандре. Скрюченные пальцы в перчатках врылись в землю. Чуть подрагивал светлый хохолок на голом затылке. Герман! Сорванный шлем валялся тут же…

Янсен пошатнулся, не чувствуя ног, шагнул вперед.

В скафандре, точно посредине спины, чернела страшная обгорелая рана.

Подскочил Журавлев, присел, оскалился…

Янсен невидяще озирался, его мутило.

— Убили, Петр!.. — Голос командира звучал глухо. — Похоже, излучатель…

Журавлев подсунул руки, хотел перевернуть. Отшатнулся. «А черт!..» Тонкие рыжие колючки снизу прошивали скафандр Германа насквозь, впивались в тело. Везде: в ноги, руки, грудь, лицо… Янсен вгляделся: тело медленно, но неуклонно оседало в почву. Словно врастало!..

Сжав зубы, Журавлев ухватился за пояс, дернул…

— Помоги-ка!..

Труп, словно притянутый исполинским магнитом, даже не шелохнулся. Планета сама хоронила его…

Янсен с омерзением переступил ногами. Рыжие иглы вытягивались, жадно льнули к сапогам.

— Это не трава, Глеб! — крикнул он. — Надо уходить!..

Возвращались гуськом, молча. У Янсена тупо стучало в висках. Что это? Неосторожность?.. Трагическая ошибка?.. Злая воля?.. Побег, краулер, убийство, трава, прошивающая скафандр, как бумагу… Зачем все это? И — Гера!..

Янсен застонал. До слез было жалко парня. Первый полет, гордость курса… Только начал…

Он споткнулся, чуть не упал. Горе — нестерпимое, острое — разрывало грудь. Затуманились глаза, из горла вырвался всхрип. Ничего не мог с собой поделать. «Опять!..» — мелькнуло в мозгу.

Подскочил Журавлев, лицо перекошено. Вцепился.

— Держись!

Свод туннеля вдруг треснул по всей длине, рухнул. Хлынула вниз светящаяся пенная лава, накрыла.

Янсен даже не успел испугаться. Перед глазами заплясали веселые цветные огоньки, свернулись в огненные спирали. Бешено закружилась голова… И — черный, бездонный провал, мучительное падение в никуда…

Янсена больше не было. Остался мозг, распахнутый настежь, и вибрирующие обнаженные нервы. Мысли, память, плоть — растворились в мерцающем алмазном облаке. Глаза, кажется, видели невидимое, уши слышали неслышимое. Не было этому названия в человеческом языке… И разум сдался.

Янсен стоял на четвереньках, перед носом маячил низкий борт краулера. Рядом, вцепившись в поручень, висел Журавлев, ноги его еле шевелились. Вокруг — широкие своды туннеля, краулер, наполовину погрузившийся в грунт, следы гусениц на колючей траве, уже еле различимые. А дальше, на выходе, в море света, — корабль! Остов маяка и грузоплат-форма исчезли.

Журавлев наконец поднялся. Раскрыл рот, озираясь, выругался шепотом.

Янсен сел, зажмурился. Сильно колотилось сердце. Что же это было?.. «Эмоции! — вдруг ожгло его. — Их чувства! Они дали почувствовать себя…»

Что-то звонко хлопнуло в ушах, будто вылетели затычки. И сразу — близкий тревожный голос, почти крик: «Пеленг, пеленг! Дайте пеленг! Вас не слышу… Почему молчите? Командир, почему молчите?.. Прием, прием!»

Янсен обессиленно прислонился к броне — сидел, слушал знакомый голос, ждал. В голове болезненно стучало. Страха не было.

Журавлев, с серым потерянным лицом, крутил головой, словно искал кого-то. А в скафандре: «Есть прохождение! Дайте пеленг… Прием…» Когда молчать дальше стало нестерпимо, Янсен разжал зубы: «Герман, ты где?» — «Ма-астер!!! — ликующе взорвалось в шлеме. — Что случилось?!. Где командир?! Почему не отвечали?!. Я два часа на корабле торчу — сколько можно?!»

Журавлев поперхнулся, закашлялся, тряся головой.

«Включайте пеленгаторы! — продолжал голос. — Я мигом! На вездеходе…» — «Отставить, Герман! — Янсен говорил почти спокойно. — Мы рядом, дойдем…»

Он поднялся — в теле облачная легкость, — шагнул к Журавлеву, крепко стукнул по спине.

Глеб хватанул воздух, выпрямился. Отдышался.

«Да, да, Лукин… — сказал сипло. — Мы сами… Ты это… ты что там делаешь?» — «Как что? — В голосе Лукина растерянность. — Вы же сами приказали: все погрузить, готовиться к старту. Сидеть на связи… — Он запнулся. — Что-нибудь не так?»

Не говоря ни слова, Журавлев повернулся, грузно побежал к кораблю. И сразу, точно ожидая этого момента, из глубины туннеля им в спины дохнула волна страха: «Скорей, скорей!..»

И пока они, подгоняемые ужасом, бежали, Лукин подробно докладывал, как он, проводив их, погрузил фундамент маяка на платформу и загнал в трюм. Затем срочно подготовил корабль к старту — как и велели! И вот уже полтора часа гоняет аппаратуру на предстартовом режиме, а их нет и нет… Думай что хочешь… Чуть не рехнулся…

Не помнили, как добежали. Журавлев молча нырнул в люк. Янсен заставил себя оглянуться. Стены вертикальной трубы сжимались: туман победно наступал. На рыжем колючем ковре почти никаких следов…

Тамбур. Скоростной лифт. Коридор. Центральный пост. В проеме двери — Герман! Живой, здоровый, румянец во всю щеку.

Долгую минуту Журавлев с налитыми кровью глазами смотрел на него в упор. У Германа дрогнули зрачки, взгляд испуганно заметался…

— Ладно! — прохрипел Журавлев. — По местам! Стартуем!..

«Босх» вынырнул близ финиш-сектора станции «Плутон-Внешняя»: почти идеальное попадание. До встречи с дежурными буксирами — несколько часов лету.

В рубке было тихо. Связь, нарушенная выходом корабля из Н-пространства, еще не восстановилась. Но их, конечно, уже засекли.

Янсен вздохнул, пощелкал клавишами автоматов — просто так, машинально. Прислушался: «Ну, что они там?..»

Где-то неправдоподобно далеко осталась Планета — странный, призрачный мир под тремя солнцами, непонятный, бесконечно чужой. Мир нечеловеческого разума… Скоро об этом узнают все. Янсен поежился. Бог знает что начнется! Освидетельствования, карантины, отчеты, обследования, комиссии… Наизнанку вывернут…

Неслышно вошел Журавлев. Сгорбленный, под глазами мешки. Сел, устало вытянулся.

— Ну? — Янсен невольно подался вперед.

Журавлев прикрыл веки, произнес раздельно:

— Ни-че-го! Здоров как бык!

— Зондирование? — осторожно спросил Янсен.

— Бесполезно! — Журавлев откинул голову на спинку кресла. — У него дыра в памяти! Они стерли почти все. Он действительно ничего не помнит.

Янсен нахмурился, пощипал губу.

— Где он сейчас?

— Спит в медотсеке. Вкатил ему лошадиную дозу — хватит до базы… — Журавлев помолчал, потер глаза. — Мастер, кого мы везем на Землю?

Янсен вздрогнул.

— Ты о чем это?!

— Брось!.. — махнул рукой Журавлев. — Ты отлично понимаешь меня. Весь этот спектакль должен иметь цель. Какую?.. Вот что я хочу знать…

— А ты уверен, что им понятны наши цели? — негромко произнес Янсен. — Они хозяева и вправе спросить первыми… Вот и спросили!

Журавлев наморщил лоб, задумался.

— Та-ак, — протянул медленно. — Ты считаешь, побег Лукина — что-то вроде провокации?

— Да! Попытка принудить нас к активным действиям. Заставить раскрыться. И они добились своего! — Янсен подался вперед, заговорил торопливо: — Это похоже на тест, Глеб! Им, в общем, наплевать на наши знания, уровень и прочее. Это вторично. Главное — сам носитель. Его чувства, эмоции, понимаешь?.. Если тут близко, значит, «братья по разуму»! Если нет, все бесполезно, хоть из кожи лезь! Я уверен: они устроили нам проверку чувств, по-своему, конечно. Лично я прошел всю гамму: страх, ненависть, бессилие, жалость, бог знает что еще! Сверхдозами! А под занавес они продемонстрировали кое-что из своего арсенала. Помнишь?.. — Янсена передернуло. — Вот и получается: полная несовместимость! Наши разумы полярны, Глеб. Нам никогда не понять друг друга! Поэтому нам и предложили убраться с Планеты, опять же по-своему… Внушили Герману приказ готовиться к старту. Напустили страху на нас с тобой…

Журавлев долго молчал, скептически теребя нос.

— Тактичные ребята, ничего не скажешь! — усмехнулся он. — А как быть с трупом?.. Это что, тест на гуманность? Да и нас чуть не сожгли…

— Это как сказать! Стрелял Герман, но направляли его руку — они. Ты заметил: первые два — мимо, предупредительные. Нам дали возможность выскочить… Другой вопрос — для чего вообще эта стрельба! Не знаю! — Янсен развел руками. — В чужом доме свои законы. Может, нельзя там на машинах. Траву эту рыжую мять нельзя, почву. Не знаю! Помнишь, как быстро все заросло, словно на живом теле. Ну, а что касается покойника… — Янсен запнулся, потом твердо взглянул Журавлеву в глаза. — Это был фантом, Глеб! Муляж, порождение Планеты… Пойми, это не наша жизнь, не наша логика. Может, двойники для них — в порядке вещей, необходимый атрибут. Как наши машины, роботы. Гадать бесполезно. Я думаю, Герман столкнулся с ним нос к носу. Сдали нервы, ну и… — Янсен безнадежно махнул рукой.

Журавлев с сомнением покачал головой:

— Могло быть и по-другому… Мы же исследовали шлем: как две капли! Копии Планеты невозможно различить, ты это понимаешь?! Я не знаю, кто остался на Планете! И ты не знаешь! Мы не имеем права закрывать на это глаза!

— Ну так пойди и скажи ему об этом! — взорвался Янсен. — Скажи, что он для нас больше не Гера Лукин, парень с Земли, а оборотень, шпион внеземной цивилизации!..

Янсен откинулся в кресле, яростно вцепился в свою шевелюру.

— А если даже и так?! — сказал он с вызовом. — Что ты предлагаешь?!. Вернуться туда? Выбросить за борт?..

Журавлев угрюмо молчал, играя желваками. «Самое паршивое, — думал он, — что все уже решено. Случайно, не случайно — а выбора нет. Потому что другое — это взять мушкет, войти в изолятор и — сонному, в затылок…»

Он непроизвольно покачал головой, зажмурился.

Янсен быстро взглянул на него, невесело усмехнулся:

— То-то же!.. Вот нам и еще один тестик — главный!

Рубку неожиданно заполнили басовые сигналы Главной связи: вызывала центральная база «Солнечная».

— Начинается! — выдохнул Янсен. — Ну теперь держись, командир! Ох, и возьмутся за нас всех!.. И Планете достанется. Глядишь, еще слетаем…