Движение солнца

быстро стала перед ним, не позволяя ему сделать ни шага. — Исаак. Моя мама перерезала

вены и истекла кровью в ванной. Я нашла ее. Мне тогда было десять.

Он посмотрел на нее ошеломленно.

— Боже.

Что-то нашло на него, он не мог определить точные чувства, захлестнувшие его, и он

поддался моменту. Исаак сжал в ладонях ее лицо и поцеловал со всем отчаянием, его язык

скользнул глубоко в жар ее рта. Он целовал ее так, словно имел право на каждую частичку

ее тела, и был намерен доказать это. Он почувствовал, как она сжала пальцами край его

футболки, когда отвечала на поцелуй. Когда Исаак оторвался от ее губ, он искал на ее

лице какое-то выражение, которое бы выражало всю неправильность поступка их матерей,

но он не нашел этого. Она выглядела, как хорошо поцелованная женщина. Но все же он

пробормотал:

— Прости.

— Не стоит извиняться. Я понимаю все, — она провела кончиками пальцев по его

шраму.

Он прикрыл глаза от нежного прикосновения.

— Не знал никого, чья бы мать сделала такое. Никто не понимал меня.

— Я понимаю тебя. Почему она сделала это?

Он покачал головой вновь, ненавидя возвращаться к этому. Затем он просто пожал

плечами.

— Мой отец был злобным мудаком. Вот, скорее всего, самая верная причина. Она

даже не отставила записки, она просто ушла. А твоя?

— От моей записки тоже не осталось. Я не знаю толком ничего. Мой отец избавился

от всех ее вещей после ее смерти. Но если судить по тому, что помню, у нее было

биполярное расстройство*. Самое яркое воспоминание, связанное с ее смертью, это ее

тело в ванной, а я все сидела и ждала, когда меня кто-нибудь обнаружит. А еще я так же

помню, как она меня брала с собой, когда отправлялась «путешествовать», — Лилли

пальцами изобразила в воздухе знак кавычек, — на самом деле, это было бессвязным

брожением по окрестностям и за их пределами. В итоге мы оказывались в просто

немыслимых местах, где она впадала в состояние ужаса, потому как плохо говорила по-

английски, а я всеми силами пыталась расспросить незнакомцев, как нам добраться до

дома. Я полагаю, это была мания. И это было не очень хорошим временем, — Лилли

замолчала и нахмурила брови. — Вау. Я просто не верю в это. Я еще никогда и никому не

рассказала этого. Ты первый, кто узнал обо всем, Исаак. (Прим.: биполярное

расстройство — маниака льно-депресси вный психо з (МДП) — эндогенное психическое

расстройство,

проявляющееся

в

виде аффективных

состояний —

маниакальных (или гипоманиакальных) и депрессивных, а иногда и смешанных состояний,

при которых у больного наблюдаются быстрая смена симптомов мании и депрессии либо

симптомы депрессии и мании одновременно (например, тоска со взвинченностью,

беспокойством либо эйфория с заторможенностью — так называемая непродуктивная

мания — или другие). Возможны многообразные варианты «смешанных» состояний).

Исаак почувствовал острое желание поцеловать ее вновь, но подавил его.

— Господи Иисусе, Лилли. Это просто нереально.

Она печально рассмеялась.

— Ага, так и есть. И кстати, я единственный ребенок в семье, и мой отец умер,

когда мне было 23. Он был классным.

— Могу я спросить, сколько тебе лет? — ему было известно, что этот вопрос

ненавидело большинство женщин.

Она не колеблясь ни мгновения произнесла.

90

— 33. А тебе?

— Мне 39.

Она усмехнулась. Он любил ее улыбку, ее рот был розовым и прелестным, а ее глаза

словно озарены светом.

— Смотри, сколько мы узнали друг о друге. Ты сказал «был», когда ты упоминал

своего отца. Мы оба с тобой круглые сироты?

— Да, так и есть. Он умер двенадцать лет назад. Упал с байка на заледенелой дороге

и попал под грузовик. Он был президентом МК до меня. Его называли большой Айк, а я

был маленький Айк до того момента, пока он не умер. Именно поэтому я так ненавижу

это гребаное имя.

— Ты жил с ним?

— Нет, с того времени, как мне исполнилось восемнадцать. Тогда я стал жить в

клубе. Переехал обратно в дом после его смерти.

— А что насчет твоей сестры?

— Марты? Я даже не знаю. Она на четыре года старше меня. Она убежала из дома

темной ночью вскоре после того, как мама повесилась, и никто больше не слышал о ней

ничего с того времени. Но я понимаю, почему она убежала. Злость и ярость моего отца

после смерти матери перекинулась на нее. Поэтому она бросила меня.

— Он ее изб... — она не закончила предложение, но ей и не нужно было все и так

было понятно.

Исаак пожал плечами:

— Иногда. Это не так необычно для этих мест. Мужчина бьет — женщина молчит,

негласный закон. Все стало лучше, когда я повзрослел и стал крупнее его. Я

преимущественно останавливал это, когда стал проспектом, — он расправил плечи,

словно стряхнул незримый груз печали с них. — Как бы то ни было, это в прошлом. Ты

упомянула, что твоя мама плохо говорила по-английски?

Лилли печально улыбнулась.

— Похоже, что мое прошлое все еще в настоящем, не отпускает меня. Моя мама

была рождена и выросла в Италии. Папа был рожден здесь, но переехал когда был

молодым парнем. Они познакомились, когда его войска были дислоцированы в Европе —

он тоже служил в армии. В спецназе.

— Он был крутым парнем. Заметно, в кого ты пошла, — Исаак заставил ее

улыбнуться, и он был рад этому. Но в то же время она пробудила нем любопытство, —

Лилли, сколько языков ты знаешь?

Радостная улыбка, которую он вызвал мгновением раньше, исчезла, и она вновь

поглядела на него настороженно, затем вздохнула, словно опуская свои щиты, и решила

отдаться в руки судьбы. Она загибала пальцы, когда произносила языки, которые знала.

— Английский, итальянский, французский, испанский, арабский, фарси, иврит.

Он громко рассмеялся, и она стрельнула него взглядом, словно он повел себя грубо и

ненормально.

— Прости. Я просто... просто меня не так просто напугать, но ты только что это

сделала. Ты настолько чертовски умная?

— Чертовски умная, но это не относится к делу. Меня воспитывали таким образом,

чтобы я одинаково хорошо владела двумя языками. Впоследствии мне давались легче

остальные иностранные языки, — она ослепительно улыбнулась. — Нет причин меня

бояться. По крайней мере, не из-за этого.

Исаак подумал, что теперь ему было необходимо показать ей, что он умел делать. Он

взял ее за руку.

— Пойдем со мной. Надень ботинки. Я хочу тебе показать кое-что.

Когда она обулась, он повел ее к самой большой постройке и открыл дверь. Она

буквально запищала, когда он делал это

91

— Ага! Ты ее закрываешь, а сам мне говорил, что это плохой тон — закрывать

двери Сигнал Бенд.

Смеясь, он проговорил:

— Полегче, Спорти. Эту я закрываю. Дом не закрываю, — он открыл дверь, и

сильный аромат стружек разнесся благодаря легкому и утреннему ветерку. Это был его

любимый запах. Второй на данный момент, первый все еще оставался запах его любимой

женщины, которая в данный момент стояла перед ним. Он дал ей пройти первой, а она

лишь стояла посредине дверного проема и задыхалась от восторга.

— Исаак, что это? — она поняла, что он провёл большую часть своей жизни,

создавая кое-что. Пилы и рубанки, а также огромный токарный станок для работы по

дереву, стамески и слесарные пилы, рашпили по дереву, морилка для древесины, краски и

кисти и сама древесина находились в комнате. Огромный рабочий стол важно

располагался в центре комнаты. Все это было расставлено с особой тщательностью.

Исааку казалась, что эта огромная комната была красивой, он полагал, что он даже мог бы

жить здесь.

— Это моя мастерская. Мебель и все штучки, которые находятся в доме, что так

тебе понравились... Я сделал их.

Она повернулась к нему с выражением изумления на лице, выглядя еще более

ошарашенной, чем раньше. Она подошла к ряду полок, где были сложены вещи, которые

он намеревался продать на художественных выставках и ярмарках, которые проходили по

всему штату. Она взяла в руки вазу, украшения на которой были выполнены ажурной

резьбой, которая была выполнена из прекраснейшего орехового дерева, которое он нашел

под Канзас-Сити. Резные работы были самыми лучшими его художественными работами.

— Ты сделал это? — он кивнул, чувствуя себя внезапно застенчиво. Она аккуратно

поставила вазу на полку и провела легко кончиками пальцев по целой полке вещей. Потом

она направилась к его полке, где находилось огромное количество резных деталей, и

развернулась к нему лицом. Она держала в руках небольшую, но искусно вырезанную

птицу колибри, что сидела на листах лилии. Сама птичка была не больше, чем ее ладонь.

Ее глаза увлажнились.

— Господи Иисусе, Исаак. Это... это восхитительно. Я поражена до глубины души.

Колибри не была для него чем-то особенным. Он оценивал ее не больше, чем в

двадцать баксов, ну, крайний потолок на ремесленной ярмарке — пятнадцать. Он мог с

легкостью вырезать парочку таких же после обеда. На его полках находилось примерно

штук пятнадцать подобных поделок. Но Лилли взяла именно эту, словно та была

единственной вещью в комнате… Исаак подошел к девушке.

— Тебе она нравится? Хочешь ее взять себе?

— Что? Ох, прости... Я не имела в виду это, — она залилась румянцем. — Просто

nonna любила колибри (Примеч.: nonna в пер. с итал. — бабушка).

Она двинулась вперед, чтобы поставить фигурку на полку, но он перехватил ее

запястье.

— Nonna?

— Бабушка. По-итальянски.

— Бери.

— Нет, Исаак. Тебе следует продать ее. Она такая красивая.

— Возьми ее. Если она тебе нравится, обязательно оставь ее. Для меня это не так уж

и важно. Смотри, тут множество таких же колибри на полке, как ты взяла.

— Но эта самая красивая… — она улыбнулась ему широкой улыбкой, ее глаза

блестели от слез. — Спасибо тебе большое.

Он был ошеломлен, насколько его жест поразил ее.

Теперь она скользнула ладонью вверх по его груди и обняла за шею, притягивая его

ближе к себе. Прежде, чем поцеловать его, она прошептала:

— Ты просто поразил меня, — затем прижалась к его губам в поцелуе.

92

Исаак испытал острый приступ вертиго этим утром ( Прим. Vertigo (англ., нем.) —

головокружение). И он все еще чувствовал отголоски этого ощущения. Он собирался

узнать получше эту женщину, и в свою очередь решил позволить ей узнать и его. С того

момента, как они обсудили важные вещи на его кухне, между ними воцарилась

совершенно другая атмосфера. Они больше не пытались так отчаянно понять друг друга,

они просто общались, позволяя вещам идти своим чередом. Они чувствовали себя

расслабленно в компании друг друга, это было впервые, когда они чувствовали это, по

крайней мере, когда Лилли была трезвой.

Он обернул руки округ ее талии и углубил их поцелуй, поднимая ее вверх. Она

сильнее обняла его за шею, а той рукой, в которой все еще находилась колибри, она

приобняла его за спину. Он усадил ее на рабочий стол и забрал резную фигурку из ее рук,

убирая ее в сторону.

Он построил этот стол, чтобы тот идеально подходил его размерам, потому рабочая

поверхность стола была на уроне его бедер. Лилли сидела перед ним, их бедра находились

на одном уровне. Она застонала и обернула свои ноги вокруг его талии, скрещивая

щиколотки на его заднице.

Ощущение ее языка, что чувственно сплетался с его, ее вкус, то, как ее мышцы ног

сжимали его бедра — бл*дь, все, что касалось этой женщины, возбуждало в нем

невероятное желание. Когда она издала сладкий хныкающий звук и прижалась к нему

всем телом, он отстранился от ее губ, задыхаясь.

— Я так чертовски хочу быть внутри твой киски прямо сейчас. Саднит?

Ее глаза заволокло вожделение, она улыбнулась и расстегнула его ремень.

— Не для этого.

Исаак издал долгий рык и решил, что нужно всегда держать свою женщину

обнаженной.

Глава 11

Лилли прошла семь миль до своего «Камаро». Она бросила рюкзак в багажник и

уселась за руль. Она сидела там, не замечая удушающего жара, что воцарился в темном

салоне автомобиля днем в середине июля, стараясь из-за всех сил не отчаиваться. Но это

было сложно, невероятно сложно, в голове мысли цеплялись друг за друга и смешивались.

Она не видела свою будущую жертву уже в течение двух недель. У Рика также не

было новой разведывательной информации для нее. К тому времени, когда он ей послал

кое-какие данные, ее цель совершенно пропала.

Бл*дь, бл*дь, бл*дь.

Теперь Рик пребывал в поиске нового местоположения предполагаемой жертвы, что

не означало ничего хорошего, по крайней мере, для ее личной жизни. Это значило, что

Лилли могла покинуть Сигнал Бенд. Если бы все шло соответственно плану, она должна

была жить оседло в течение многих месяцев, чтобы избежать даже минимальных

подозрений к тому времени, когда должно было произойти убийство. Это если бы

возбудили дело и начали вести расследование. Но если ее жертва уехала далеко отсюда,

ей придется последовать за ней.

Но она не хотела уезжать. С каждым последующим днем она и Исаак становились

ближе друг к другу, они были настолько поглощены друг другом, что в ее дне не было ни

минуты, которую бы она не думала о нем. Если бы все шло соответственно плану, то не

было нужды покидать Сигнал Бенд. Но она и не хотела его покидать… и с каждым днем

это желание крепло. Она бы могла выполнять свою работу откуда угодно, самое главное

было удаленное местоположение. Хотя она знала Исаака только в течение нескольких

недель, Лилли понимала, что она останется, если будет такая возможность. Она

93

чувствовала с ним связь, словно незримые нити соединяли их, даже когда они были вдали

друг от друга, такого прежде она не испытывала ни к кому.

У Лилли было довольно богатое сексуальное прошлое, но у нее не было большого

опыта в делах любовных. Точнее, у нее не было совершенно никого опыта в этом. У нее

была парочка постоянных парней в университете, причем она потеряла девственность со

вторым, но она отчетливо понимала, что никогда не любила его. Проживая свою жизнь

подобно многим парням и девушкам, которые учатся в университете, она

экспериментировала и спала со многими, пока не встретила Питера, аспиранта. У них

было все серьезно, как ей казалось. Она думала, что любила Питера. Но когда он получил

работу в университете в Нью-Мехико и переехал, она даже не стала заморачиваться,

чтобы поддерживать отношения на расстоянии. И в течение пары месяцев она стала

меньше думать о нем. Поэтому она ошиблась — это не было любовью. Когда она

поступила на службу, ее шансы на ни к чему не обязывающие романы стали истощаться.

У нее была парочка интрижек с другими офицерами, когда она служила в Афганистане.

Она встречалась с ними для отменного, бурного секса. Но Лилли никогда по настоящему

не ощущала связи ни с кем из них.

То, что она испытывала к Исааку было чем-то совершенно отличным от всего, что

было ранее. Это затрагивало совершенно другие струны в ее душе, она поднималась с ним

совершенно на иную высоту. Поначалу она наивно полагала, что это лишь было основано

на физическом влечении, как будто их тела действовали в унисон, потому как ее

нереально тянуло к нему, и это вызывало в ней ярость, злость, но больше всего это пугало

ее... И если они находились вблизи друг от друга, для нее было чрезвычайно трудно не

прикасаться к нему. И, возможно, это было больше, чем достаточно поначалу. Но

последние пару недель, они говорили — не подразнивали, а по настоящему говорили, она

поведала ему вещи, о которых никому и никогда не рассказывала. Факты о своей семье, о

ее маме. О своей любви к отцу, и как сильно она по нему скучала и тосковала. И даже

некоторые факты о службе в армии.

Она никогда не говорила об этом ни с кем, потому как у нее не было никого, кому

бы она могла доверить такие личные вещи. Ведь с доверием предоставлялась

своеобразная сила над кем-то, а ей не нравилось вверять в чьи-то руки рычаг, при помощи

которого с нею могли манипулировать. Но она доверяла Исааку. Она понятия не имела,

каким образом он заработал ее доверие, которого не мог добиться никто, но каким-то

образом этому сильному, грозному байкеру удалось заполучить его.

Она больше не рассказывала ему никакой информации по поводу ее жертвы и

планируемого убийства, но у нее возникал пару-тройку раз соблазн сделать это. Но она

все же смогла устоять, потому как посвятить его во все подробности, знание всего могло

подвергнуть Исаака опасности. Нужно было отдать ему должное, он интересовался еще

один или два раза, но когда Лилли отказалась отвечать, он не стал настаивать, и они

просто опустили данную тему. Он доверял ей.

Она была определенно точно влюблена в него. Лилли не произносила этого вслух,

она даже не представляла, хватит ли у нее смелости сказать это, однако, несмотря на это,

она отчетливо понимала свои чувства к нему. Впервые за десять лет с момента смерти

своего отца, Лилли ощутила, словно, наконец, у нее появился дом.

Если она покинет Сигнал Бенд, это, скорее всего, причинит ей несравнимую боль.

Наконец, ощущая жар в салоне автомобиля, то, как взмокли ее волосы, то, как

футболка пропиталась потом и неприятно прилипла к ее телу, Лилли завела двигатель и

направилась обратно в Сигнал Бенд, стараясь не обращать внимание на тяжесть, что

воцарилась у нее в груди.

~oOo~

94

Лилли приняла душ, когда вернулась домой и оделась в черные эластичные шорты и

спортивный бюстгальтер. Она и так сегодня прошла четырнадцать миль, настроя бегать

совершенно не было, потому как было слишком жарко для того, чтобы одевать какую-то

другую одежду, помимо этой. Плюс, она подумывала над тем, чтобы к вечеру заняться

йогой. Одна из самых сложных задач, что стояла перед ней, когда она переезжала в этот

городок, было отсутствие хорошего спортзала. Лилли использовала занятия йогой для

того, чтобы поддерживать хорошую физическую форму. Она обнаружила, что ей

доставляло несравненно удовольствие выходить на улицу под вечер со своим ковриком

для йоги, когда солнце клонилось к закату на востоке, в то самое время, когда начинали

стрекотать цикады, чтобы немного сосредоточиться. Ей было крайне необходимо

сосредоточиться на чем-то стороннем, кроме мыслей об Исааке.

Но прямо сейчас ей необходимо быть в сети. На данный момент у нее было три

активных проекта, один из которых был очень важен, и она очень хотела узнать, есть ли у

Рика какая-то новая информация по поводу их жертвы.

Но у него не было ничего нового. Они вдвоем были крайне озадачены — никаких

квитанций за газ, никаких счетов за проживание в отелях или мотелях, никаких выписок

за покупки по кредитной карте, никаких действий по снятию средств с кредитной карты

на протяжении одиннадцати дней (последний счет составлял только 100 баксов). Счет не

менялся. Складывалось ощущение, словно человека поглотили небеса или, что более

возможно, земля разверзлась под его ногами, увлекая его прямиком в преисподнюю. Было

похоже на то, словно он понимал, что за ним следили. Если вы хотите исчезнуть в 21 веке,

вам просто необходимо покинуть зону видимости, переставая пользоваться всеми

подручными электронными средствами, будь то телефон или расчет, производимый по

кредитной карте.

Читая закодированной сообщение Рика, она поняла, что испытывает что-то сродни

чувству облегчения. Если их цель не смогут обнаружить, ей не придется покидать

городок. И это было плохо, очень, очень плохо. Люди рисковали своими жизнями, чтобы

помочь ей организовать этот проект, она просто не имела права подвести их. Она не могла

потерять объективную точку зрения, связь с реальностью, потому что встретила Исаака.

Ей необходимо было ставить на первое место более важные вещи.

Она еще не говорила ему, чтобы был вариант того, что она могла покинуть город.

Лилли была не уверена, что могла сделать это. Пока бы она не получила большее

количество информации, она не могла что-то планировать заранее. Но, не смотря на все

это, отношения с ним были очень хорошими. И она не хотела ничего менять, если только

она не будет вынуждена сделать это. В свою очередь ей казалось совершено

неправильным — позволять тем отношениям, что были между ними, укрепляться, но в

тоже время она не могла не позволять этому происходить. Она не могла позволить себе

погрязнуть в любви и растворится в нем, но, не смотря на четкое понимание этого, она все

равно позволяла себе делать это. Она прекрасно понимала, что проводя каждый

последующий день вместе, радуясь мелочам, разделяя счастливые радостные моменты,

она только усложняет момент их расставания. Но она никогда не испытывала такого, у нее

никогда не было любимого человека, и поэтому Лилли желала этого всей душой,

продолжая отсрочивать момент разговора с ним.

Она закончила тем же днем небольшие проекты, зашифровав их и отравив их

обратно. Так же она получила новое сообщение касательно большого, более важного

проекта, который нужно было закончить в кратчайшие сроки. Замечательно. Этот

требовал особо деликатного обращения к себе, потому что заказчики разделили его на

части и разослали его таким же работникам, как она. Это было сделано для того, что бы

никто из них не знал всего исходного содержания задания. Это было потрясающе

продуманное задание, очень защищенное, но ей предстояло сделать расшифровку и по

завершению задания вновь зашифровать его, что делало очень важным наличие всего

исходника, а не его части. То, что она делала, можно было сравнить с тем, как будто ей

95

предстояло собрать часть пазла из десяти тысяч кусочков, без видения целостной

картины, не имея понятия, где она начинается и где заканчивается. И ей предстояло

выполнить ее задание в течение трех дней. Ну, просто, мать вашу, шикарно.

Она работала над ним всю остальную часть дня. Когда наступил вечер, она вышла из

сети и отключила ноутбук. Лилли испытывала все признаки того, что испытывало

большинство людей, что работали за компьютером огромное количество часов без

перерыва — боль в шее. У нее была идеальная осанка, но она имела привычку пожимать

плечами, когда работала за компьютером. Разминая шею, она вышла в гостиную, взяла

свой коврик для занятия йогой и направилась на улицу.

Вечер был теплым, но все же более прохладным, чем ранее, она любила звуки,

которые издавали животные в вечернее время суток, когда они начинали мало-помалу

шевелиться. Но ее любимыми были звуки, когда животные начинали выходить из

укрытий после наступления темноты, также она любила трель жалобного козодоя (Прим.:

жалобный козодой — наиболее многочисленный род птиц семейства настоящих

козодоев, вылетает на охоту по ночам или в глубоких сумерках). Даже теплой темной

ночью она держала окно открытым, чтобы трель птиц могла убаюкивать ее. Она

спустилась по ступенькам и заняла отличное место в своем саду, расстилая коврик на

мягкой траве.

Пребывая в удобном положении, она услышала рев мотоцикла, который

приближался к ней со стороны дороги. Она не ожидала увидеть сегодня Исаака; он

должен был сегодня быть в Джоплине по каким-то важным рабочим вопросам, и поэтому

он полагал, что вернется не раньше поздней ночи. Она не совала нос в его дела. У нее

были свои секреты, поэтому она позволяла ему хранить свои. Он знал, что ей было

интересно все, чтобы он не захотел рассказать ей.

Городской телефон не звонил, поэтому она более чем уверена, что найдет

пропущенный звонок на сотовом. С того момента, как она попросила его звонить прежде

чем приезжать, он так и делал, но сильно не вник в детали, должен ли он был получить ее

одобрение, он просто звонил и приезжал. А если она не брала трубку, то это было ее

проблемой, а не его. С того момента, как отношения изменились между ними, она не

имела ничего против того, чтобы он приезжал без предупреждения, поэтому она просто

пустила все на самотек. Сейчас она постепенно вышла из позы аштавакрасана и скатала

быстро свой коврик, когда его мотоцикл остановился, и он опустил подножку, слезая с

байка (Прим. Аштавакрасана — поза Восьми углов. Таз приподнят, ноги оплетают руку,

корпус параллелен полу, а вся эта конструкция удерживается одними ладоням). Она

скользнула в свои шлепки и поспешила убрать коврик на веранду.

Даже через стекла очков Лилли видела, как сверкнули его глаза желанием сказать

что-то заумное. После того, как она быстро поднялась по лестнице и убрала коврик на

веранду, она встала на ступеньках, ожидая, когда он подойдет к ней. Лилли знала, что

взмокла от пота, но также знала и то, что она нравилась ему именно такой.

— Привет, Спорти. Что там ты такое делала? — он снял очки, повесив их на карман

жилетки, и притянул ее к себе.

— Йога. Должна же я что-то делать, чтобы поддерживать себя в физической форме.

Не похоже, что тут есть на каждом углу спортзалы Gold’s Gym. (Прим. Gold’s Gym —

сеть популярных в мире фитнесса спортзалов).

— Ну, то, что ты делала прямо сейчас, было чертовски сексуально. Даже не знаю,

что нам делать по поводу твоего желания. Но у нас есть что-то вроде силовой комнаты,

где мы тягаем железо у нас в клубе. Может, пришло время, чтобы привести тебя в наше

святилище, — он задорно подмигнул и крепко поцеловал ее.

Это было для Лилли своеобразной точкой невозврата. Она не хотела идти к нему в

клуб, потому как не была уверена в том, что сможет остаться с ним, и, как ей казалось,

потом Исаак будет чувствовать себя вдвойне преданным, если она позволит себя ввести в

96

его круг, а потом вдруг покинет его. Если бы он знал, что она могла покинуть Сигнал

Бенд, ей казалось, что он бы не захотел ее присутствия в клубе.

Назойливый голосок в ее голове продолжал нашептывать ей, чтобы она призналась

ему в том, что не собиралась оставаться тут. Они еще не обсуждали это, но с другой

стороны он знал, что она приехала сюда совершенно налегке. Ему было известно, что она

арендовала меблированный дом. И он знал, по какой причине она здесь. Исаак должен

был догадываться, что ей придется покинуть Сигнал Бенд. Она не вела себя не честно по

отношению к нему, что не говорила ему этого, ведь так? Лилли из-за всех сил пыталась

себя уверить в правильности этих доводов.

— Лилли? Ты будто отключилась. Что такое? Расскажи мне, — он приподнял ее

подбородок своим кулаком, слегка приподнимая ее голову.

Она быстро сосредоточилась и улыбнулась ему.

— Прости. Просто думала о том, как хорошо бы было побыть с тобой наедине и

обнаженными. Как все прошло в Джоплине?

Он рассмеялся.

— Эти два одновременных предложения создали короткое замыкание в моей голове.

В Джоплине все сложно. Давай разденемся, ты такая вся потная и горячая, я так и хочу

стянуть с тебя все эти крошечные тряпочки, — он скользнул рукой сзади под резинку

шорт и сжал своей большой шероховатой ладонью ее ягодицу.

— Звучит как план, — она начала спускаться по ступенькам веранды, в то время как

его ладонь находилась все еще в ее шортах, но он сжал материал эластичных шорт рукой

и притянул ее обратно к себе.

— Не-не-не. Не так быстро. Давай возьмем этот маленький коврик с собой, он

сослужит нам хорошую службу.

Она развернулась, чтобы посмотреть на озорные искорки, что блестели в его глазах.

Выгода проживания за пределами города — везде можно найти место, чтобы уединиться.

Она поднялась по ступенькам и подхватила коврик, взяв ее за руку, он помог ей

спуститься по лестнице и повел по направлению к огромному дереву вяза. За пару недель

ее проживания здесь она еще никогда не заходила так далеко в своих владениях.

Собственность, что она арендовала, простиралась практически на десять акров, но она

никогда не задумывалась о ней с точки зрения акров. Она выросла в небольшом

малонаселенном городке. Училась в университете в большом городе. Она посвятила

много лет службе в пустыне. Она понимала, что такое мили, километры. Но акры — это

не говорило ей совершенно ни о чем (Примеч.: Акр — это американская мера площади.

Это такой участок, который можно вспахать в течение дня одним быком. В

зависимости от условий, акры в разных штатах могли быть разными). Он обошла

большую территорию, пока работала здесь, но никогда не исследовала этот маленький

кусочек земли.

Тут было мило. Земля немного проседала под деревом вяза, и Лилли могла видеть,

как проглядывались случайные пласты соли вокруг других домов. Ей казалось, что вдоль

горизонта она видела черную полоску автомагистрали между штатами, белые и красные

огни двигались парами по всей протяженности дороги. К этому времени улице начало

смеркаться.

— Вау. Как же здесь красиво.

— Что... ты никогда не видела этого? Лилли, ты же живешь здесь!

Но на самом деле она не жила здесь. На самом деле она не жила нигде. У нее не

было дома.

Она пожала плечами.

— Наверное, была занята. Никогда не смотрела с этого ракурса.

Качая головой, он остановился, взял коврик и расстелил его под деревом. Затем он

вернулся к ней и скользнул пальцами под резинку ее крошечного спортивного

97

бюстгальтера, который как раз заканчивался под ребрами. Она подняла вверх руки и

позволила ему стянуть его с нее. Когда он сделал это, Исаак проговорил:

— Нам следует пройтись по твоим владениям. Они не слишком большие, но тут есть

места с великолепным видом. Тебе следует знать, что находиться на твоей территории.

Лилли не произнесла ни слова. Когда он освободил ее от спортивного бюстгальтера,

Исаак обернул свои сильные руки вокруг нее и притянул к себе, накрыл ее губы

требовательным поцелуем, его язык сразу же проскользнул в ее рот. Она обожала

ощущение его обнаженной кожи, что прижималась к грубому материалу его одежды:

кожи, джинсов и металла. Крепко стискивая ее в объятиях, он впился пальцами в ее плечи,

и она явственно ощутила кожаные манжеты на его запястьях, что прижимались к ее коже.

Он начал оттеснять ее назад, прокладывая дорожку из поцелуев по ее челюсти, спускаясь

вниз к горлу, затем осыпая легкими прикосновениями губ ее ключицы. Из его груди

вырвался хриплый рык. Его борода была одновременно мягкой и грубой, и она еще

сильнее выгнула спину, вверяя себя всецело его объятиям, желая ощущать прикосновение

его бороды и следы от его зубов на своей груди.

Он повиновался, издавая более громкое рычание, втягивая ее сосок глубже в свой

рот и ритмичнее посасывая его. Она ахнула:

— Господи! — запутываясь пальцами в его волосах. Теперь он носил их по-другому,

половину собирая в хвостик, а другую половину оставляя распущенными. Он смотрелся

диким и невероятно сексуальным, с темной гривой волос на своих плечах.

Он принудил ее выпрямиться и убрать руки от его волос, позволяя им спокойно

лежать по бокам, проскальзывая пальцами под ее эластичные шорты и стягивая их вниз по

ногам, в то же время опускаясь на колени перед ней. Она положила ладони на его голову,

тем самым помогая себе удерживать равновесие, когда Исаак помогал ей выйти из шорт.

Он скользнул ладонями вверх по ее ногам, поддразнивая ее влажные складочки. Его

пальцы в тот же миг были покрыты влагой, и он издал стон.

— Бл*дь, я никогда не прекращу восторгаться твоей красотой, — едва слышно

пробормотал он, оставляя поцелуй на ее животе, прежде чем он поднялся на ноги и

позволил ее ногам подогнуться. Он аккуратно положил свою байкерскую жилетку под

дерево и бросил футболку поверх нее. Он только прикоснулся к своим ботинкам, когда

Лилли чуть привстала из сидячего положения и остановила его.

— Не снимай ботинки и свои джинсы.

Он приподнял бровь, взглянув на нее.

— Да ты что?

— Мне нравится, как твоя одежда ощущается на моей коже.

Ей на самом деле это очень нравилось. Она уже чувствовала, как влага покрывала ее

складочки, в то время как она ожидала контакта шелковистой кожи и грубого материала

одежды.

Он улыбнулся ей коварной улыбкой и взял презерватив из своего бумажника. Стоя

на краю полога листвы огромного вяза, он расстегнул молнию на джинсах, вытащил свою

твердую эрекцию и раскатал по ней презерватив. Когда он присоединился к ней на

коврике, то приподнял ее таким образом, чтобы она оседлала его бедра, и насадил ее на

свой член без каких либо колебаний. Лилли задохнулась от внезапного вторжения в ее

тело. Ох, Господи, это ощущалось невероятно. Он всегда ощущался внутри нее

потрясающе. Словно его член был создан специально под нее. Она оплела его тело руками

и ногами так крепко, как только могла, желая чувствовать тяжесть стальных мышц его

груди на ее, мягкие прикосновения его небольших, мягких кудрявых завитков волос к ее

соскам.

Она двигалась на его члене, принимая его глубже, Исаак в свою очередь сжал в

ладонях ее задницу, издавая мучительный стон. Он спрятал лицо в изгиб между ее плечом

и шеей, когда пробормотал:

98

— Господи Иисусе. Если бы тебе только было известно, как ты потрясающе

ощущаешься на моем члене... такая чертовски мягкая и узкая, сжимая меня своими

стеночками. Мне нравится, как ты пахнешь, я люблю твой вкус. Мне нравится, какие

звуки ты издаешь. Бл*дь, я тебя люблю, детка.

Она замерла. Немного времени спустя, он поднял голову и встретился с

озадаченным выражением, что застыло в ее глазах. Он чуть подвинулся и притянул ее

ближе к себе, насаживая жестче на свой член, заставляя ее издать стон, несмотря на

дрожь, что сотрясала ее тело.

— Это не просто пустые разговоры во время секса, Лилли. Я тебе говорю, что на

самом деле люблю тебя. Не суетись. Я просто говорю, что чувствую к тебе.

Она тоже любила его. Она даже испытывала легкое головокружение от этого

чувства. Но все было так сложно.

— Исаак...

Он покачал головой.

— Сейчас я хочу слышать только твои крики, потому что я собираюсь заставить тебя

кончать так сильно, пока твои глаза не соберутся в кучу, — он перекатился и встал на

колени, укладывая ее на матрас, глубоко целуя ее.

А он крепко держал свое слово.

Глава 12

Было все еще темно, когда Исаак проснулся в постели Лилли. Это стало для него

привычным делом: когда Лилли плохо спала, она обычно просыпалась от кошмаров, что

ее одолевали на рассвете. Они провели большинство ночей за эти пару недель вместе,

поэтому он пришел к понимаю, что она просыпалась от ужасных кошмаров столько же,

столько спала спокойно, это значило, что примерно половину ночи она спала хорошо,

остальную мучилась в кошмарах. Иногда случалось так, что она засыпала и сразу же

просыпалась, что могло продолжаться всю ночь. Чаще всего это случалось между тремя и

пятью часами утра, поэтому он просто начал просыпаться раньше нее, чтобы иметь

возможность немного успокоить ее.

За последнее время она только дважды пыталась напасть на него во сне. Обычно она

просто просыпалась и сразу же присаживалась. В остальное время она выскакивала из

кровати, готовая к борьбе. Но всегда, когда он находился рядом, она просыпалась и

присаживалась в кровати вместе с ним. Они молча сидели. Исаак всеми силами пытался

успокоить ее. Она никогда не рассказывала, что происходило с ней во сне. Единственное,

что она повторяла раз за разом, что все кончено. Все было кончено и прошло, но прошло

ли на самом деле?

Кроме тех двух раз, когда ему пришлось противостать ее нападениям, он применил

настоящую силу всего раз, ему пришлось ударить ее в лицо кулаком, чтобы немного

усмирить ее яростную борьбу. Это произошло прежде, чем она смогла проснуться.

Поэтому сейчас он сидел и безмолвно наблюдал за тем, как она должна была вот-вот

проснуться. Он всегда спрашивал ее и никогда не прекратил бы делать этого до того

момента, пока бы она, наконец, не рассказала ему, что произошло. Единственное, что ему

было известно, что каким-то образом это связано с тем, что произошло в Афганистане. Он

знал пару ветеранов, у которых так же, как и у нее, были подергивания во сне. Но у Лилли

все было намного, намного хуже. От чего бы она не страдала, муки уходили после ее

пробуждения, когда она повторно засыпала после всплесков ужаса и агрессии.

Тем не менее, Исаак был крайне растерян. Он чувствовал необходимость защитить

ее, сделать что-то, что поможет ей. Но все, что он мог сделать, это увлечь ее в кокон

комфорта под одеяло и быть рядом с ней. Она всегда спала, крепко прижимаясь к нему, и

99

он всегда обнимал ее, когда засыпал, казалось, что она пыталась найти спасение в его

объятиях.

Этим утром он больше был занят мыслями, что беспокоили Лилли. Он чувствовал:

происходило что-то, что заставляло ее все больше и больше дистанцироваться от него.

Они стали намного ближе за эти пару недель, и, несмотря на скорость, с которой все

развивалось, он знал, что они сблизились по-настоящему и то, что было между ними,

было реально. В последний раз, когда он был так близок с женщиной, это было во

времена, когда был еще жив его отец. Но это уже другая трагичная история, о которой он

предпочитал не рассказывать и держать ее под семью замками в своем сердце. До того,

как он познакомился с Лилли, ему казалось, что он совершенно не желал вновь испытать

подобную близость с женщиной. Но то, что было между ним и Лилли, было чем-то

совершенно отличным от происходившего ранее. Теперь он желал этого.

В последние пару дней он чувствовал, что она воздвигла между ними нерушимую

стену. После того, как он показал ей статью, что нашел Барт, и они обсудили все, Лилли

была проста и открыта в общении с ним. Теперь же она отстранялась от него. Это было

заметно, когда они говорили, и она внезапно отключалась на пару-тройку секунд, он не

мог точно сказать, почему ему бросалось это в глаза, но он явственно чувствовал это. И

ему не нравилось то, что он ощущал. Это стало более заметно, когда он заговорил о том,

чтобы, наконец, привести ее в клуб. До прошлой ночи он совершенно не замечал этого,

потому как она очень ловко избегала этих моментов, но вчера ночью она попалась.

В этом не было совершенно никакого смысла. Она не стала бы бояться его братьев,

как некоторые женщины. Она познакомилась с большинством из них и смогла очаровать,

потому как было ясно, что ей было привычным мужское грубоватое поведение. Потому

как частенько она могла повести сама себя грубо или жестко по отношению к

окружающим. Он никогда даже помыслить не мог, что у него могли возникнуть проблемы

с женщинами в этом плане. Но тут явно что-то было не так. Он просто не знал, что

именно. Пока не знал.

Но он хотел видеть ее там. Привести ее в клуб — это помогло бы ему еще больше

подтвердить тот факт, что она принадлежала ему. Подумав о клубе в данный момент, он

знал, что она была последней частью, которая бы дополнила идеальную картину его

жизни. Ее приход в клуб также закрепил бы за ней статус его женщины, особенно теперь,

когда все то дерьмо надвигалось на Сигнал Бенд и МК, это бы дало ему власть взять ее

под защиту клуба, несмотря на то, какой бы крутой она не была.

Он сказал тогда ей правду под деревом вяза — он любил ее. Он это точно знал. Он

доверял ей. Но Лилли что-то скрывала от него. Исаак знал, что она не чувствовала, что он

догадывался об этом; это лишь означало то, что она не доверяла ему полностью. Она

закрывалась от него. Но это не меняло того, что он чувствовал по отношению к ней, и

абсолютно точно он не сожалел о том, что открылся ей. Исааку всегда нравилось быть

честным, не в этом ли был смысл отношений? Зачем врать и не договаривать, когда

сказать в лицо было намного проще и честнее к окружающим. Вранье и хитрость никогда

не улучшали отношений. И именно поэтому в данный момент он не спал, он задавался

вновь и вновь вопросом, что скрывала Лилли.

Приблизительно пятнадцать минут спустя или около того она проснулась,

задыхаясь. Снаружи все еще было темно, и он прошептал:

— Привет, — чтобы она знала, что он не спал.

Лилли развернулась к нему и придвинулась ближе.

— Эй. Ты вообще спал?

— Я выспался, поэтому не сплю, — он притянул ее в свои объятия и оставил

поцелуй на щеке. — Лилли, поговори со мной.

— Исаак, я же тебе уже говорила, что тут нечего обсуждать. Мои кошмары

становятся призрачной дымкой, когда я просыпаюсь. Я едва их помню.

100

Он не верил ей, но эта была ложь, которую он мог стерпеть и понять. На тумбочке с

его стороны кровати стояла небольшая настольная лампа, поэтому он повернулся и

включил ее, чтобы они могли лучше видеть друг друга.

— Нет, Спотри, я сейчас говорю не о снах. Скажи мне, что происходит с тобой. Есть

что-то еще, разговора о чем ты старательно избегаешь.

— Я не...

— Нет. Никакой больше лжи. Секреты, которые ты хранишь, я могу понять. Но это

что-то другое. Ложь. Я не смогу смириться с ней.

Он ждал, удерживая ее взгляд, пока она думала над тем, над чем ей было

необходимо подумать. Наконец, она присела и повернулась к нему.

— Я люблю тебя, Исаак.

— Лилли, ты не обязана это говорить только потому, что я это сказал. Я не

неуверенный в себе юнец, я — взрослый мужчина, который может признаться в своих

чувствах и не ждет ответного признания, — он улыбнулся и заключил ее в объятия.

— Значит, ты понимаешь, что я говорю это не просто так. Я говорила эту фразу

всего раз в своей жизни, мужчине, которого ошибочно полагала, что любила, но я

оказалась не права. Поэтому с того момента я дала себе зарок, что никогда больше не

спутаю дружеские отношения с любовью. Я бы никогда не сказала тебе этих слов, если

бы не считала, что я по-настоящему их испытываю. Мне необходимо, чтобы ты знал это,

поэтому я тебе говорю это.

— Значит, это хорошо, наши чувства взаимны. Но в это не то, о чем ты думаешь во

время наших разговоров. Спорти, если ты меня любишь, не лги мне.

Ее дыхание стало рваным. Он услышал это, и он ощутил крохотный намек на

беспокойство.

— Я... я упустила свою цель. Он просто исчез, пропал со всех радаров. Я не могу его

нигде найти. Парни нигде не могут его найти. Когда они найдут его, мне придется

последовать за ним. Я должна буду покинуть тебя. Это значит, что мне придется начать

свой поиск где-то вновь. Может быть, очень далеко, — она выдохнула еще один рваный

вздох. — Прости меня, Исаак. Мне следовало бы сказать тебе, но я не хотела отталкивать

тебя, я не хотела расставаться с тобой. Это было эгоистично и грязно с моей стороны,

поэтому я прошу прощения.

Исаак был далеко не идиот. Он прекрасно понимал, что Лилли переехала не

насовсем в крошечный городок на отшибе страны. У него не было ничего, он понимал это.

Исаак не обладал никаким особенными талантами, кроме искусной резьбы по дереву, у

него не было ничего, и он был совершенно никем. У Лилли же была масса достоинств,

умений и стремлений. Она даже не была заинтересована в месте, в которое переехала

настолько, что не соизволила даже осмотреть свой собственный сад, что примыкал к

дому. И то, что она ему сказала, не было неожиданностью для него. Да, это немного

оглушило его, но только лишь потому, что он стал чувствовать небольшие ростки

надежды в последнее время — скорее всего, он просто таил пустые надежды — что,

возможно, после того, как она закончит свои дела, она могла бы остаться тут. С ним. Не

зависимо от того, чем она зарабатывала на жизнь, она могла делать это и отсюда.

— Лилли, а ты можешь вернуться сюда, когда ты закончишь работу?

— Я не могу сделать это по-быстрому, а потом сбежать. Мне придется остаться там

на какое-то время во избежание подозрений. Чтобы меня не поймали.

— А ты не можешь его просто отпустить? Дать ему уйти? — он отлично знал ответ

на вопрос, но все равно испытывал острое желание спросить.

— Нет. Часть меня очень желала бы этого, но не могу. Еще месяц назад я бы послала

любого, кто бы посмел мне предложить это. Часть меня очень хочет этого — отпустить

все и остаться рядом с тобой и просто жить. Но есть люди, которые рисковали всем, чтобы

помочь мне. Я не могу их предать.

101

— Детка, тебе необходимо сказать, за кем ты охотишься. Что он сделал тебе. Ты мне

говоришь, что ты участвуешь в заговоре, чтобы убить какого-то парня, который, с

большой вероятностью, может убить тебя. Ты мне должна сказать кто он, Лилли.

Она покачала головой.

— Я же уже говорила тебе, что не могу. Я не могу подвергать себя б ольшему риску,

чем уже есть. И тебя тоже. Ты должен думать не только про себя, а про свой клуб тоже.

— А если твой парень не сможет найти его?

— Значит, мы облажались. И я останусь. И этот мудак останется безнаказанным.

Он так хотел создать с ней семью, но он не собирался говорить об этом. Это было не

к месту и не ко времени. Исаак просто обнял ее и притянул ближе, но она отстранилась от

него.

— Ты согласен на это?

Но он лишь применил еще большую силу, прижимая ее сильнее к себе. Таким

образом, он понял, что она только создавала видимость сопротивления.

— Со многим в твоем рассказе я не согласен. Я совершенно не согласен с тем, что

ты должна подвергать себя такому риску. Я даже думать не хочу о том, что ты уедешь и

можешь не вернуться. Но я не такой человек, который может поставить тебе в претензию

свои чувства и заставлять тебя принимать решения. По крайней мере, пока ты не

закончишь работу. Поэтому я говорю тебе, что мы будем решать проблемы по мере их

поступления.

Он сильнее притянул ее к груди. Спустя некоторое время она присела, все еще

держась руками за его плечи, и пристально посмотрела ему в глаза. Он заметил, что они

блестели от непролитых слез. Это было чем-то новеньким. Исаак еще никогда не видел

Лилли плачущей или хотя бы близкой к этому состоянию. Он прижал ладонь к ее лицу,

прослеживая большим пальцем линию челюсти.

— Ты в порядке?

Она улыбнулась, и слезинка сорвалась и упала на его большой палец.

— Да. Просто... очень сильно люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Но не говори этого мимоходом. И запомни, никакой лжи,

Лилли. Ели ты мне не можешь чего-то рассказать, хотя бы скажи мне об этом. Но никакой

лжи.

Она кивнула, и он поцеловал ее. Затем он увлек ее прилечь вместе с ним, укладывая

ее голову к себе на грудь, и они спали до того момента, пока солнце не ворвалось яркими

лучами в ее окно.

~oOo~

Лилли пошла на пробежку в своих крошечных тряпочках, когда зазвонил телефон.

Исаак ответил.

— Да.

— Исаак, это Кеньён.

Это могло только обещать плохие новости. Кеньён звонил дважды за прошедшую

неделю, и приносил раз за разом только плохие новости. Лоуренс Эллис действительно

обращался с предложением о покупке фермы к Уиллу, прибегая то к одному средству

давления, то к другому. Эллис на самом деле искал способ, чтобы создать и внедрить

бизнес по поставке и изготовлению мета к его хорошо отлаженным торговым отношениям

по продаже кокаина и героина. Эллис настраивал МК «Северные Всадники» вклиниться в

торговлю метом в Сент-Луисе, также видя в этом для них возможность выяснить

отношения с МК «Ночные всадники». Таким образом, придурок Элллис хотел привести в

городок, за который был ответственен Исаак, силу и деньги, тем самым заставляя МК

«Северные Всадники» наступать на пятки их МК.

102

Наблюдая за мрачными облаками, что надвигались на Сигнал Бенд с востока, он в

срочном порядке повернул на запад, встречаясь в Джоплине с местным МК, а также

братьями из Талсы. До сих пор там дела обстояли спокойно, они были более мелкими

городишками, достаточно отдаленными от центров. Но Бекер из Талсы и Данди из

Джоплина были наиболее заинтересованы в сотрудничестве и в том, чтобы у них в

городках ничего не произошло. Исаак покидал ту встречу, зная, что он предложил этим

МК больше, прежде чем просить их помощи. Потому как ситуация, что назревала,

казалась намного серьезней, и поэтому даже сильным МК, которые привыкли справляться

сами со своими трудностями, могло бы быть нелегко справиться с надвигающимся

ураганом по отдельности.

Исаак всеми силами пытался сохранить свой маленький городок, в котором

проживало несколько сотен жителей. Черт возьми, он надеялся, что Кеньён был прав, что

в городе остались самые стойкие. Потому что это будет чертовски сложно —

противостоять грядущим трудностям, особенно после того, что они пережили.

— Кеньён. Что-то узнал?

— Ничего хорошего, брат. К сожалению, ничего хорошего. Я вот подумываю, что

мне нужен глоток свежего воздуха, может, мне стоит прокатиться за город в деревню. Я

думаю, что нанесу тебе завтра визит.

Кеньён еще никогда не приезжал к нему раньше. Для этого просто не было нужды.

МК привозило ему лично в руки товар. Разум Исаака закрутился со скоростью света,

пытаясь сделать выводы из его слов.

— Конечно. Ты хочешь, чтобы я выделил тебе место за столом?

— Незачем, Исаак. Мне просто нравится общаться с тобой.

— Значит, встретимся завтра, — и они завершили разговор. Затем он набрал Шоу и

сказал, чтобы тот собрал братьев. Они все в это время работали на своих дневных работах,

но им было необходимо взять пару часов перерыва, чтобы срочно приехать на собрание. У

Исаака было ощущение, что простой шторм, который нависал над их городишком, грозил

перерасти в разрушительное цунами.

Он быстро принял душ, перед тем как уйти; к тому моменту, когда он был

полностью одет и готов ехать, Лилли все еще не было. Она бегала чертовски долгое время

— что, возможно, и обеспечивало наличие такой великолепной задницы. Он оставил

записку на кухонной столешнице, объясняя ей, что ему необходимо уехать в клуб и что

они увидятся позже.

~oOo~

Исаак прошел в клуб и осмотрел комнату. Когда он пересек главный холл,

направляясь в комнату для собрания, его братья направились за ним. Шоу вышел с правой

стороны, со стороны кабинета, и присоединился к Исааку.

— А где Уайетт? — он был единственным братом, которого Исаак не увидел

направляющимся на собрание.

Шоу посмотрел на него, когда отошел в сторону, чтобы дать пройти Исааку первым

в комнату для собрания.

— Он недоступен. Ну, ты же знаешь, он и его брат каждый год уходят в поход, они

ставят палатку и рыбачат, и хер знает чем еще занимаются. Может, воют на луну? — он

хохотнул. — Это все, что мне известно. Они ушли еще неделю назад, и его не будет еще

примерно недели две.

«Пропал со всех радаров», — слова Лилли раздались набатом в его голове. Исаак

сделал еще пару шагов по направлению к своему кожаному креслу, стоящему за черным

блестящим столом, который он сделал сам, и замер на месте, когда все кусочки

головоломки сложились воедино.

103

Уаетт вместе со своим младшим братом, Рэем, были вне зоны доступа уже неделю.

Рэй был военным ветераном. Иисусе, теперь, когда Исаак задумался об этом, он был

практически точно уверен, что Рэй был пилотом. Он даже совершал пару миссий в

Афганистан и вернулся обратно странным и невыносимо злым. В большинстве своем, он

жил как отшельник и беспробудно пил.

Бл*дь. Бл*дь. Лилли, что, приехала убивать брата Уаетта? Исаак даже не мог

поверить, что не смог связать все воедино еще раньше. Он толком не задумывался над

тем, кого собиралась убить Лилли, до этого момента он даже не задумывался о Рэе. Но

Рей был частью семьи клуба. Когда она сказала, что не была заинтересована в его клубе,

он поверил ей, совершенно не задумываясь, за кем именно она охотилась, и тем более, что

этот кто-то может иметь отношение или быть частью семьи МК.

Ох, бл*дь, бл*дь, бл*дь. Как он мог позволить ей убить брата его брата? Что он мог

сделать, чтобы остановить ее? Знала ли она все это время, что Рей имел отношение к МК?

Ни за что. Не может быть. Он отказывался верить в это. Только не это. Нет.

— През? — Шоу положил ладонь ему на плечо, и Исаак опомнился и осмотрел

комнату, чтобы убедиться, все ли заняли свои места. Все братья взирали на него с

выражением любопытства и беспокойства. Он прочистил горло и уселся в кресло. Но в

голове стояла лишь одна мысль, что он должен был как можно скорее закончить встречу и

отправиться к Лилли, чтобы поговорить. Им было просто необходимо поговорить. Но, на

данный момент, ему нужно было отодвинуть в сторону все мысли о Лилли и

сосредоточиться на проблеме Лоуренса Эллиса и предстоящего визита Кеньёна Беррри.

Они не собирались за столом уже очень долгое время, приблизительно пару недель.

В спокойные времена встреча за столом у них проходила раз в месяц. Братья знали, какая

роль отведена каждому и какое у них было расписание. Исаак и Шоу разбирали некоторые

дела вне расписания, если того требовал случай. Но спокойные времена заканчивались, и

пришло время всех уведомить, что теперь встречи и срочные сборы должны будут

проходить спонтанно, как того потребует случай или ситуация.

Он объяснил парням, что Эллис давил на Уилла Келлера, чтобы тот продал свою

землю и ферму, а так же не забыл упомянуть отношение враждебности, что установилось

между ним и Уиллом. Всем прекрасно было известно, что Уилл и Исаак были друзьями

еще со школы, и все истолковали то, что Уилл отвергает помощь Исаака и не желает с

ним общаться, как плохой знак.

Лэн взял слово. Он был всего на пару лет старше Исаака и Уилла, и он и Уилл

играли за церковную команду по бейсболу на протяжении многих лет.

— Я съезжу к нему. Мы не общались с того момента, как я совершил сплав по реке.

Я прошу у него, не хочет ли он выпить холодненького пивка и погонять шары.

Исаак кивнул.

— Лэн, очень важно, чтобы он держался. Он должен знать, что мы прикроем его

спину. И он должен знать, что городу грозит серьезная угроза, и что ему не стоит

расценивать все только с целью выгоды от продажи.

Исаак оглядел комнату, лица его братьев отражались в темной поверхности стола,

который он сделал своими собственными руками. Древесина для стола была заказана

специально по этому случаю, а так же стоила приличных денег. Он был горд своей

работой — блестящая древесина была соединена идеально вместе, швов было

практически незаметен, по краям стол был обит тонкой полоской из кожи. Стол окружали

красные кожаные стулья. Остальная часть комнаты была заполнена байкерской хренью —

сделанными из дерева и металла пластинами с трофеями, фотографиями, которые

находились в замысловатых деревянных рамках и цитатах, что были вырезаны на дереве.

Но стол был просто первоклассным.

Заговорил СиДжей. Он был самым старым членом на памяти МК, он хорошо помнил

историю клуба.

— Кажется, что нас ждет что-то похожее на то, что происходило 1987 году.

104

В 1987 году Исааку было всего четырнадцать. Он знал, что происходило в том году в

преимущественно из историй, но то, что близилось сейчас, даже близко не походило на ту

ситуацию.

— Нет, мужик в 87-м было не больше, чем банальная война за территорию. «Ночные

Всадники» сравняли с землей МК «Пустынные Всадники». Безжалостно, но быстро. На

кону стояли большие бабки, которые можно было грести у нас ковшом бульдозера. А

Эллис же хочет превратить Сигнал Бенд в город, который будет находиться во власти его

компании, он собирается направить мет в массовое производство. И он ищет пути, чтобы

решить этот вопрос полюбовно с МК или же при помощи сил извне, чтобы устранить или

подчинить нас. Это не будет банальной войной за раздел территории. Это будет, мать

вашу, истребление.

В комнате воцарилась полнейшая тишина, все братья переваривали то, что им сказал

Исаак. Его слова звучали безнадежно. На самом деле, он чувствовал себя точно также. Но

он был обязан дать им надежду.

— Давайте сосредоточимся на том, что нам известно и что мы можем сделать. Если

мы будем оставаться сильными, мы сможем дать отпор этому мудаку. Все должно быть,

как обычно, но мы должны присутствовать постоянно тут, в городе. Всегда одетые в наши

жилеты. Это ответственность на наших плечах, и не должно быть никаких ожиданий, что

кто-то решит за нас это проблему. Мы должны защитить наших людей.

Хаос покачал головой.

— Мы не сможем сделать этого, пока мы работаем, — определенно, у членов клуба,

которые работали на дневной работе, имелись свои сложности, но они могли попытаться

справиться с этим.

— Значит, будем стараться держаться поближе к людям, и я поговорю с Доном. Есть

еще кому что сказать? — за столом было тихо. — Хорошо, я узнаю больше после

завтрашней встречи с Кеньёном, — Исаак ударил молотком по столу и завершил

собрание, поднимаясь на ноги.

Шоу проговорил:

— Не хочешь поговорить о завтрашней встрече?

— Позже. Сначала мне нужно кое-что уладить, — Исаак попрощался с Шоу и

направился прочь из клуба. Ему было необходимо увидеть Лилли, прямо сейчас.

~oOo~

Когда он подъехал к ее дому, Лилли направлялась к гаражу, определенно точно

собираясь уехать куда-то. Она выглядела озадаченно, увидев, когда он подъехал, и

озадаченно не в хорошем смысле. Он видел, как она достала телефон и проверила его на

наличие его звонка; нет, он не звонил ей.

Она остановилась на месте, ожидая, пока он слезет с мотоцикла и подойдет к ней.

— Детка, нам необходимо поговорить.

— Ты не позвонил.

— Нет, не позвонил. Ты здесь, чтобы убить Рэя Хобса?

Прошлое: 2010 год

— Так парни, не вынуждайте меня вас высаживать.

Голдман фыркнул.

— Эй, это он все начал, майор.

Лилли покачала головой и сделала музыку тише. Она любила во время полета на

задание слушать Rancid. Эта миссия была очень важной, ей необходимо было доставить

105

свой отряд к месту боевых действий, где перестрелка была уже в самом разгаре. Лилли

доставляла на место резервный отряд военных, которых вызывали, когда численность

боевиков рассчитывалась неверно, с явным перевесом в их сторону. Задание было

опасным и по всей вероятности могло стать смертельным, но атмосфера в кабине

вертолета была далека от серьезной. Каждый, кто находился в кабине, знал, что они

направлялись в ад и могли не вернуться оттуда. Адреналин в кабине ощущался настолько

насыщенным, что у него был даже свой запах и вкус. Парни были переполнены им и

дурачились. Именно так тут и обстояли дела. Когда над головами нависала смертельная

опасность, солдаты в большинстве своем вели себя чуть более расслабленно, чем всегда.

Они и так были серьезными достаточное количество времени в бою, поэтому немного

разрядки для них было полезно. Хотя сегодня, тем не менее, стрелки, пилоты и старший

командир экипажа были с головой погружены в задание.

Это не был ее отряд, не полностью — или, по крайней мере, не все были для нее

своими ребятами. Из-за ранений, которые подкосили половину парней из другого отряда,

пара солдат были направлены на замену личного состава, чтобы укомплектовать отряд.

Трое из ее парней прямо сейчас находились в самом пекле, в перестрелке, на земле:

Миллер, Окада и Скарпон.

На самом деле она думала обо всех них как о своей семье, почти обо всех, кто

находился в части. Но она стала особенно близка с теми, кто постоянно летал с ней, и

после того, как произошла замена личного состава, казалось, что ее отряд разлетелся на

части.

Также у нее появился новый пилот. Второй пилот Мендес, с которым она летала на

протяжении двух туров службы, в данный момент вышел на пенсию в связи с

достижением предельного возраста и находился дома. Теперь у нее был новый старший

уорент-офицер, Билл Ньювелл, который только пришел после учебы и выглядел

абсолютно напуганным. Все происходящее беспокоило ее, но она постаралась оттолкнуть

это чувство как можно дальше и сосредоточиться.

— Ваша музыка полный отстой, сэр! — прокричал Лопес, стараясь изо всех сил

перекричать слова песни «Time Bomb» группы Rancid и рев лопастей вертолета (Прим.

Rancid - Калифорнийская панк-рок-группа, основанная в 1991 году Мэтом Фрименом и

Тимом Армстронгом. Rancid стали наиболее видными представителями панк-рока 90-х,

наряду с The Offspring и Green Day). Ее парни знали, что она ненавидела, когда к ней

обращались «мэм», поэтому они все называли ее «сэр». Сначала это вызывало удивление

у командования, но это было одобренное ей обращение.

Она рассмеялась.

— Пошел в задницу, Лопес. Ладно, я тебе позволю выбрать, раз уж ты мой гость на

борту.

Его глаза расширились: она никогда не позволяла выбирать музыку.

— Тогда включите мне Angus &Julia Stone (Прим. Angus & Julia Stone -

австралийский дуэт родных брата и сестры Ангуса и Джулии Стоунов. Поют в жанре

блюз и фолк)!

— Господи, мать твою, ты такой предсказуемый, — она закатила глаза и поставила

вместо того, что он просил, «Highway to Hell» группы AC/DC. Все мужчины

отреагировали одобрительными выкриками. Ни ума, ни фантазии.

Именно в тот момент и начала барахлить система управлению циклическим шагом,

и Донну сильно тряхнуло, что в свою очередь вызвало левый крен (Прим. Система

управления циклическим шагом — механическая система, которая передает перемещение

от ручки продольно-поперечного управления на тарелку автомата перекоса несущего

винта, управляя направлением полета вертолета путем изменения плоскости вращения

несущего винта). Что за нахрен? Мужчины издали возгласы удивления, боковым зрением

она уловила обеспокоенный взгляд Лопеса. Ньювелл выглядел напуганным до смерти,

106

словно был готов наложить в штаны при первой возможности. Замечательно, черт побери.

Гребанный новичок.

— Мы в порядке, парни. Просто Донне шлея под хвост попала, — Лилли

отшутилась, чувствуя острое желание немного успокоить парней. Затем это произошло

вновь, но в этот раз вертолет повело в бок намного сильнее. Вертолет не был самолетом.

Он не мог войти в зону турбулентности и затем вновь восстановить равновесие.

Вертолеты сразу разбивались. Время от времени.

Лилли была спокойна. Она не была тем человеком, который сразу начинал

паниковать.

— Мистер Ньювелл, возьмите ручку управления циклическим шагом. Вам понятен

приказ?

Парень тяжело сглотнул и обернул свою руку вокруг рычага управления. Лилли

могла видеть, как по его коже бежал пот, и она была абсолютно точно уверена, что это

был холодный пот ужаса, а не тот, что появляется от жары. Господи, ЧЕРТ ВОЗЬМИ,

парень, казалось, прямо сейчас был готов задохнуться. Она выключила музыку.

— Эй, Ньювелл, будь спокоен. Мне просто необходимо знать, чувствуешь ли ты

сопротивление в своем рычаге управления циклического шага лопастей. Если нет, то ты

должен принять управление на себя, но мы все будем в прядке с тобой, управляющим

моей деткой. Донна хорошая девочка (Прим. Героиня называет Донной свой вертолет).

Ньювелл взял рычаг управления в свои руки, и Донну вновь сильно качнуло, только

теперь со значительной потерей высоты. Теперь в кабине воцарилась тишина, за

исключением звука двигателя. Все пристально следили за тем, что происходило снаружи.

— Это тебя потряхивает, парень, или Донну?

— Я... я не знаю, мэм. Сэр. Я думаю, что я тоже что-то чувствую.

Лилли осторожно потянулась и взяла рычаг управления циклическим шагом второго

пилота в свои руки. Она почувствовала то же самое. Дело было не в системе управления,

все было намного серьезней и глубже. Дело было в двигателе. Но сегодня никто не

прикасался к Донне. Она связалась с командованием по рации.

Ответ от командования был кратким и четким.

— Отрицательно. Отряд на земле атакуют. Выполняйте приказ, доставьте эти войска

в помощь парням.

Вместе с ней на борту вертолета было четырнадцать человек. Она вновь попыталась

взять управление, но большая Донна становилась все злее и злее с каждым следующим

разом. Она попыталась в последний раз вернуть контроль над вертолетом, но пара человек

закричали, когда несущий винт стал двигаться рывками, а двигатель заглох.

— Не могу исполнить приказ, полковник. Донна не полетит. Я совершаю аварийную

посадку.

— Ответ отрицательный, ВЫПОЛНЯТЬ, я вам сказал. Эти бойцы очень нужны

прямо сейчас.

Она прекрасно и без него знала, как сильно были нужны эти войска. И она также

понимала, что они потеряют их всех из-за ее невыполненного приказа. Но задание так и

так было уже провалено, и она не собиралась рисковать жизнями четырнадцати парней,

что находились у нее на борту.

— Простите, сэр. Механическая неисправность. Нужен новый вертолет.

~oOo~

Через десять минут, другой вертолет направился к месту военных действий, но они

опоздали. Весь отряд был к тому времени уничтожен. Все — Окада, Скарпон, Миллер и

остальные пали в бою.

Лилли не выполнила прямой приказ. Она сделала это, чтобы спасти свой отряд, но

как только вертолет коснулся взлетной площадки, она тут же была освобождена от летных

107

обязанностей. Капитан Рей Хобсон, старший пилот, был поставлен во главе

расследования, которое должно было состояться над действиями Лилли. Хобсон никогда

не прекращал донимать ее — на самом деле, с недавних пор все только усугубилось. Он

упустил повышение по службе в звании майора, которое вместо него получила Лилли.

Хотя у Хобсона была еще возможность получить это звание в следующем году. Но если

повышение вновь обошло бы его стороной, то он был бы отправлен в отставку.

Лилли прекрасно понимала, что его участие в этом деле только усложнит ее роль в

этом расследовании, но ей было все равно. Она позволила целому отряду парней — ее

друзей, ее братьев — погибнуть жестокой смертью, позволила боевикам подвернуть их

тела осквернению. Но она сделала это, чтобы спасти другой отряд, но это не облегчало

тяжести ее утраты. Но она потеряла намного больше. Она также утратила уважение

полковника Корбетта. Она утратила уважение всех сослуживцев на авиационной базе.

Большинство парней, которые летали с ней, понимали ее. Но не все. Некоторые были в

ярости, что она не приложила больше усилий, чтобы восставить управление и выполнить

задание.

Все были допрошены. Она не знала, что парни, которые были с ней, рассказывали;

она не собиралась спрашивать у них. Знала лишь одно, что со своей стороны, она была

абсолютно честна. Она была тактичной в отношении Ньювелла, который совершенно

ничем ей не помог в тот момент, но он был всего-навсего новичок. Она тоже дрожала, как

осиновый лист на своем первом задании, а ей не предстояло лететь в зону военных

действий.

Лилли отодвинула от себя документы и терпеливо ждала заключительного отчёта

расследования. Расследование постановило, что не было никаких механических

неисправностей. Не было ничего из ряда вон выходящего. Управление циклическим

шагом было в полном порядке. Все работало, как следовало. Лилли прочла отчёт три раза

и, не медля ни минуты, направилась к начальнику управления технического обслуживания

авиации и авиационной безопасности Петтиджону, который бросил злой взгляд в ее

сторону, когда она подошла к нему. Он отдал честь, и кратко кивнул.

— Мэм.

— Сэр, это точно? Никаких неполадок в циклической системе управления, никакого

сопротивления сверх положенной нормы (Прим. Усилия на рычаг управления при

выполнении установившихся и переходных режимов в случаях отказа двигателя, основной

гидросистемы, автопилота и триммера не должны превышать более чем на на 30%

рекомендуемые значения максимальных усилий. Ручка управления, педали и рычаг общего

шага должны иметь ограничители своих отклонений. Ограничители ставятся

непосредственно на органах управления)?

— Проверял сам лично, майор. Донна здорова, как лошадь. Никаких неполадок, —

он вновь вернулся к своей бумажной работе.

Лилли даже не знала, что и думать. Она была абсолютно точно уверена, что в тот

момент дала о себе знать плохая — потенциально катастрофическая — неполадка. Иначе

бы она никогда не посадила вертолет и не отказалась бы выполнять прямой приказ. Она

знала это. Но начальник управления технического обслуживания был тоже не дурак. Он

знал свое дело. И он был с самого начала на ее стороне.

Неужели... Неужели она облажалась? И погубила парней?

Глава 13

Ошеломленная, Лилли сразу ничего не ответила Исааку. Он что, знал Хобсона? Как

она могла не знать об этом? На краткий миг она хотела солгать ему, но решила все же не

108

делать этого — в любом случае, было слишком поздно. Вопрос Исаака застиг ее врасплох,

поэтому, так или иначе, она уже ответила на него своим молчанием.

Господи Иисусе, она не могла дать ему ответ на этот вопрос. Но если он знал

Хобсона, бл*дь. Тогда не захочет ли он помешать ей? Она не знала, что делать. В

нормальной ситуации она мгновенно находила выход из любого положения или же

решение, как подстроиться под происходящее. Но сейчас ее разум просто... блуждал по

лабиринтам в окружении спутанных мыслей. Не отвечая на его вопрос, она резко

развернулась и стремительно направилась в сторону дома. Она не понимала, на хрена она

идет туда? Не было ни малейшего шанса, что Исаак просто развернется и уедет или

оставит эту тему. Она не имела никакого намерения избегать его. Но в то же время это

потребовало всю силу духа, чтобы помешать ее ногам перейти на бег. Она пребывала в

состоянии паники. А она никогда не паниковала. Никогда.

Конечно, она слышала, что он идет за ней, затем он схватил ее за руку, не грубо, но

довольно-таки крепко. Он обошел ее и встал перед ней, беря ее за вторую руку.

— Лилли, ни за что, мать твою, я не допущу, чтобы ты спряталась от меня. Мы

должны обсудить все здесь и сейчас. На этом все тайны закончатся.

И тут она начала бороться с ним. Больше, чем что-либо еще, его слова подстегнули

ее панику. Она вырвала свои руки из его захвата, затем со всей силы толкнула двумя

руками его в грудь. Исаак был ошеломлен, его отбросило от силы толчка на пару шагов

назад. Думая воспользоваться его замешательством, она намеревалась забежать в дом и

закрыться на все замки.

Ничего из того, что она сейчас делала, не имело никакого гребаного смыла. То, что

она бы убежала от проблем, укрылась от них в доме, никак бы не помогло решить

ситуацию. Это только бы усугубило ее. Но ее тело совершенно не прислушивалось к

голосу разума. Она слышала, как он приближался к ней со спины, на удивление очень

быстро, она почувствовала его движение еще до того, как он схватил ее. Она резко

развернулась в его руках, и они оба рухнули на землю. Исаак приземлился на нее,

намертво прижимая к земле своим мощным торсом. Они находились лицом к лицу, на

земле, и оба были застигнуты врасплох произошедшим.

— Какого хрена, Лилли?

Она старалась изо всех выбраться из-под его тела, но он был упорный, сильный и,

скорее всего, фунтов на сто тяжелее ее. Он схватил ее запястья и пригвоздил их к земле с

двух сторон от ее головы. Яростное пламя в его взгляде служило показателем совершенно

других чувств, которых он к ней обычно испытывал. Он был взбешен.

— Почему ты борешься со мной? Ты что, знала, что Хобсон связан с МК? Именно

поэтому все эти гребаные секреты с твоей стороны?

Она не понимала, почему она борется с ним. Но больше всего она не понимала,

почему она не может прекратить делать это, даже не смотря на эти мысли, она все равно

пыталась освободиться от его хватки. Сосредоточившись на своем сопротивлении, она

оставила без ответа его вопрос. Одним рывком он поднял ее руки вверх и перехватил их

одной своей рукой, удерживая в ладони ее запястья, другой рукой он крепко стиснул

пятерней ее челюсть. Она могла чувствовать злое напряжение, которое исходило от его

пальцев, которые до боли впивались в ее щеки.

— Черт побери, Лилли. Поговори со мной. Ответь мне, ты знала?

— Нет, я не знала этого!

В тот же миг его грубая хватка покинула ее лицо, и затем он отпустил ее руки. Вот

так просто он поверил ей. Она толкнула его плечи ладонями, но он не предпринял

никаких действий, чтобы подняться с нее.

— Бл*дь, Спорти. Нам необходимо поговорить. Ты же понимаешь это, так?

Знакомое давление тела Исаака на ее тело начало успокаивать ее, и разум Лилли

вновь заработал. Она могла чувствовать острый приступ паники, но понимала, что сама

подпитывает это чувство. Она была в ужасе, но от убежденности в его голосе немного

109

расслабилась. Лилли сделала вдох настолько глубокий, насколько могла, с учетом, что

тело Исаака создавало давление на ее грудную клетку, и кивнула.

— Да. Хорошо. Ты прав.

— Точно?

— Да.

Он поднялся на колени, затем на ноги и подал ей руку. Она сжала ее, и он в тот же

миг потянул ее вверх и крепко прижал к своей груди, заключая в свои крепкие объятия.

Удивленная, она не обняла его в ответ, но она могла чувствовать спокойствие, что

исходило волнами от его тела. Отвечая ему своим более спокойным состоянием, она

принудила свое тело расслабиться и сжала в ладонях его жилетку. Она схватилась за нее

так отчаянно, словно он был единственным спасением в этом наступающем урагане,

грозящем уничтожить все, что они успели создать.

Он оставил поцелуй на ее виске.

— И больше никаких секретов и лжи, детка. Пришло время выложить все карты на

стол. И пошел в задницу весь риск. Кажется, наши жизненные пути вновь переплелись.

Так давай же попробуем их распутать так, чтобы мы не боялись и не ждали удара со

стороны друг друга.

Разум Лилли заработал с отчаянной скоростью, пытаясь вникнуть в его слова и

восстановиться после ужасающей паники. Если Хобсон был одним из братьев Исаака,

значило ли это, что все грозило обернуться чертовой катастрофой. Он был прав. Все

между ними должно быть разрешено. Ее голова все еще прижималась к его груди, лицо

было спрятано в его жилетку, комфорт убаюкивал ее, и она кивнула.

— Вот так, это моя девочка, — он отстранился от нее и поднял ее голову. Глаза

Лилли встретились с его, и он попался в ловушку этого взгляда так же крепко, как ранее

он сжимал ее руки. Однако его взгляд был теплым, настолько теплым, что, выпустив ее,

он как будто снял все цепи, сковавшие ей мышцы. — Я тебя люблю, не смотря ни на что,

так что просто давай все решим.

Она кивнула вновь и взяла его за руку. Пришло время сесть и поговорить.

Когда они прошли в дом, она сразу же направилась на кухню и достала из

холодильника для каждого по бутылке пива. Затем взглянула на часы с цифровым табло

— оно показывало 12:15 дня. Нормально. Она хотела выпить вместо пива текилы, но

голос разума подсказывал, что напиваться сейчас было не самой хорошей идеей и,

определенно, не улучшило бы ситуации. По крайней мере, пока.

Когда она прошла в гостиную, Исаак уже сидел на диване, его жилетка была снята и

аккуратно висела на спинке кресла. Он расположился в углу дивана, а его рука покоилась

на его спинке. Лилли передала ему пиво и села рядом лицом к нему, скидывая свои

ботинки и подбирая под себя ногу.

Он сделал длинный глоток из бутылки и проговорил:

— Скажи мне, почему ты охотишься за Реем.

— Не сейчас, — она покачала головой.

Жесткость мелькнула в глазах Исаака, он было открыл рот, чтобы запротестовать, но

она подняла руку.

— Ты первый, просто я уверена, что моя история длиннее. Он один из членов МК?

— Он не член МК. Он брат члена МК. Уаетта. Я думаю, ты с ним еще не знакома.

— Ты знаешь, где он сейчас находится?

— Точно нет. Я знаю, куда он отправился и когда вернется. Но ты не узнаешь этого,

пока не расскажешь мне свою историю. Рассказывай, Спорти.

Что Лилли услышала прежде всего, то, что Хобсон был все еще в пределах этой

местности. Она не должна была покидать Сигнал Бенд. Это так сильно облегчило тяжесть

на ее сердце, что она практически на секунду забыла, что ее целью было убить ублюдка, и

что она сейчас сильно приблизилась к выполнению плана. Но что она будет делать, если

Исаак и его МК станут у нее на пути?

110

Нужно сосредоточиться на одной проблеме за раз. Она рассказала Исааку историю

того дня, когда она не повиновалась прямому приказу и из-за этого была уничтожена

целая команда, и что потом вину за произошедшее повесили на нее.

Он не перебивал ее, а она не останавливалась, пока вся история не была рассказана.

Пиво в ее руке стало теплым. Она рассказала ему все именно так, как рассказала

полковнику Корбетту в тот день, когда это произошло, так же, как она доложила это

апелляционной комиссии, которой было поручено освободить ее от занимаемой

должности, позволяя ей сохранить право на почетную отставку с сохранением звания,

только для того, чтобы скрыть произошедшее. Они не желали, чтобы СМИ пронюхали о

том, что опытный боевой пилот потерял самообладание в разгаре сложного задания и

ослушался приказа, по причине чего погибла вся команда.

Она рассказала это спокойно, без тени эмоций на красивом лице. Ей пришлось

сделать это. Эмоции были слишком сильными, даже сейчас было опасно выпускать их из-

под контроля.

Когда она зашла далеко в своем рассказе, то остановилась и осушила бутылку с

теплым пивом. Она знала, что рассказала не все, но оставшуюся информацию она не

рассказывала никому, кто не был частью команды в их задании. И сейчас она собиралась

нарушить данное себе обещание.

Исаак заговорил во время ее молчаливой паузы.

— Господи, Лилли. Это просто ужасно. Но я не могу понять, почему ты охотишься

за Хобсом.

— Потому что он что-то сделал с моей Донной. Именно поэтому погибла вся моя

команда. И он ушел от правосудия.

Исаак замер, глядя во все глаза на Лилли. Как бы она хотела знать его мысли в этот

момент.

— Это очень серьезное обвинение. Тебе лучше бы знать, что произошло на самом

деле, прежде чем бросаться такими обвинениями.

— Я знаю, что это правда, в этом-то все и дело, — она поднялась на ноги. — Пошло

на хер это пиво. Мне нужно выпить текилы. Тебе налить? — Исаак медленно кивнул, она

взяла две их пустые бутылки и направилась на кухню, чтобы налить им пару бокалов

текилы Patrón. Когда она вернулась обратно, то передала ему бокал и села на то же место,

где и сидела до этого. Исаак не сдвинулся со своего места.

После того, как сделала глоток обжигающего напитка, она вновь продолжила

рассказ.

— Лопес, мой старший командир экипажа, рассказал мне, что он видел, как Хобсон

крутился вокруг моего вертолета незадолго до задания. Он сказал, что упомянул об этом в

своих свидетельских показаниях, но у Хобсона, скорее всего, нашлось какое-то веское

оправдание, почему он это сделал, только так можно объяснить, почему этому не придали

значения. Но спустя пару месяцев с момента моей отставки и жизни на гражданке, Лопес

связался со мной. Это было прежде, чем я начала работать там, где работаю сейчас,

поэтому связаться со мной было не так уж и сложно. Он только что сменился, а Хобсон

пришел с вечеринки и признался ему, что вывел из строя двигатель, а затем починил его

перед тем, как начальник управления технического обслуживания авиации и авиационной

безопасности пришел проверять его. Было легко все исправить. Потому что он знал, что

будет отвечать за расследование, он был страшим пилотом после меня, поэтому он был

ОК.

В первый раз за весь рассказ Исаак прервал ее.

— ОК?

— Ответственный капитан. Чертовски идеальное преступление. Он был

ответственен за расследование, отвечал за рапорты.

— Почему тогда Лопес не доложил, что Рей сказал ему это?

111

Их бокалы были пусты. Лилли поднялась, принесла текилу из кухни и наполнила их

бокалы вновь.

— Пьяные признания о секретном деле? Признание, которое бы разбило на части

авиационную часть? Тогда они пришли бы по задницу Лопеса. Он сделал правильно.

Единственный способ восстановить правосудие — сделать это неофициально.

— Лилли, ты мне сейчас говоришь о том, что Рей позволил умереть целому отряду

парней только потому, что ты не нравилась ему. Это за пределами моего понимания, что-

то совершенно сумасшедшее. Я знаю этого человека.

— Я не думаю, что он полагал, что задание обернется такой катастрофой, когда он

что-то сделал с Донной. Я даже не знаю, хотел ли он намеренно так охрененно разрушить

мою карьеру. Все, что мне известно, он просто сводил со мной счеты. Это было его

любимым занятием в прошлом. Но это уже не имеет никакого значения. Сейчас

единственное, что имеет значение, что он повинен в смерти парней, — когда история

была рассказана, она пришла к кое-какому выводу.

— Ты что пытаешься мне сказать, что ты не веришь мне?

Он без колебания ответил.

— Это не то, что я пытаюсь сказать. Я пытаюсь понять то, что ты рассказала мне.

Мне нужно собрать все кусочки истории воедино.

— Нет, тебе не нужно делать этого. Это тебя не касается.

— А вот тут ты ошибаешься, Лилли. Ты мне рассказала о человеке, которого я знаю

большую часть своей жизни, ты охотишься за ним. Это брат моего брата. Друг нашего

клуба. Детка, он под защитой клуба. Ты понимаешь, что я тебе хочу сказать?

Она думала, что поняла, что именно он хотел сказать, и это понимание разбило ее

сердце. Она поднялась на ноги и взяла его пустой бокал.

— Ты говоришь, что сейчас ты мой враг, Исаак.

Она развернулась и направилась на кухню, где поставила пустые бокалы в раковину.

Затем он внезапно оказался позади нее, его ладонь легла на ее плечо и резко

развернула ее к нему.

— Нет, ты неправильно поняла. Я не твой враг. Это последнее, кем хочу быть для

тебя. Но мне нужно рассказать обо всем братьям в клубе.

Он легко поднял ее и усадил кухонную столешницу, прежде чем у нее появился бы

шанс что-то возразить ему.

Текила обратила ее злость и печаль в своеобразный жар, она даже могла ощущать,

как руки тряслись, переполненные им. Ей было необходимо, чтобы Исаак убрался

отсюда.

— Значит, мы враги. Ты дал обещание молчать, и ты не можешь нарушить его. Или

мне придется убить тебя до того, как ты сделаешь это. Под угрозой не только я.

Он обернул свою руку вокруг ее хвоста, пока его кулак не стал ощущаться у ее

затылка. Она предприняла попытку нанести ему удар кулаком, но он перехватил его своей

большой ладонью.

— Лилли, вся проблема в том, что ты слишком самоуверенна и берешь на себя то,

что иногда не в силах выполнить. Ты должна мне доверять. Ты должна позволить мне

попытаться решить эту проблему. Если ты убьешь Рея в то время, пока он находится под

нашей защитой, то МК убьет тебя за это. И я не смогу тебе помочь или остановить это,

потому что меня убьют следом. Это негласное правило. Позволь мне попытаться решить

это. Позволь мне помочь тебе.

Исаак тяжело дышал, его лицо находилось в паре миллиметрах от ее; Лилли могла

чувствовать его горячее дыхание у своей щеки и уха. Она была разъярена, но в тоже время

была влажной и практически извивалась от желания. Она попыталась оттолкнуть его

свободной рукой, чтобы немного увеличить расстояние между ними, чтобы иметь

возможность пнуть его, но он почувствовал, что она хотела сделать, и резко отвел ногу в

сторону, при этом она оказалась в позе с широко разведенными ногами и его бедрами,

112

что находились на одном уровне с ее. Ох, бл*дь. Он жестко потянул ее за волосы,

принуждая запрокинуть голову назад, следом он прижался своими губами к ее горлу,

втягивая в рот кожу на шее и жестко посасывая. Задыхаясь, она подалась всем телом

вперед, не уверенная в том, что именно она пыталась сделать этим движением — то ли

оттолкнуть его, то ли прижаться к нему всем телом, ведомая желанием. Она пыталась

вспомнить, что он угрожал погубить все ее планы, что грозился подвергнуть риску людей,

что ввязались это и рисковали своими жизнями, но его запах… Ощущение его ног,

обернутых грубой джинсовой тканью у ее обнаженных ног, его рук, что так жестко

удерживали ее... и всему виной гребаная текила.

— Отвали от меня.

Она знала, что Исаак не поддавался так быстро влиянию алкоголя, как она. Лилли

множество раз видела тому доказательство. Но что-то с ним происходило. Его взгляд

практически опалял ее.

— Борись со мной

— Что?

— Я хочу, чтобы ты боролась со мной. Да ладно, Спорти. Ты пытаешься меня

ударить еще с того момента, как я пришел сюда. Поэтому борись со мной.

Проблемы между ними не были решены. Они оба в большой заднице. Все, что у них

получилось построить между собой, было под угрозой. Черт побери, скорее всего, к

настоящему моменту все было кончено. Был велик риск того, что один из них мог убить

другого в скором времени. А он хотел жестко потрахаться? Что за фигня?

Лилли могла чувствовать его твердый стояк у своей промежности. Ее сердце стучало

так сильно, что отдавалось даже в голове, а киска была влажной под таканью шорт.

Она его ударила головой.

— Иисус! — она отшатнулась назад, он отпустил из захвата ее кулак и схватился

рукой за свой лоб. Но вторая его рука все еще была крепко обернута вокруг ее хвостика.

При помощи крепкой хватки вокруг него, он с силой развернул ее голову, но она нанесла

ему удар рукой по щеке. Это заставило его полностью отпустить ее, и Лилли спрыгнула с

кухонной столешницы и побежала к выходу из кухни.

Но, не смотря на ее усилия, он настиг ее и потянулся к ее руке, в свою очередь она

увернулась от него. Она заметила, что Исаак не пытался ударить ее, он старался просто

удержать ее. И это дало ответ на ее вопрос, был ли это бой или же жесткая прелюдия. Она

приспособила свои оборонительные удары под его выпады, игнорируя открытую

возможность, которая была у нее для удара. Он попытался вновь схватить ее за руку, и

она позволила ему. Он тут же завел ее руку за спину и притянул ее крепко к своей груди.

Когда он обрушился в поцелуе на ее рот, Лилли прикусила его губу, пуская кровь.

— Ах! Черт! — взревел он, проводя языком по своей губе. Он потянулся к ее

свободной руке, но она вновь развернулась, ускользая от него, вырываясь из его хватки.

Она отходила назад, в то время как он наступал на нее. Яростная усмешка растянулась на

его губах. — Ты маленькая бешеная сучка, тебе известно это? Я трахну тебя так, что ты не

сможешь ходить до следующей недели.

Он схватил ее руку вновь, но теперь развернул ее так, чтобы она стояла спиной к

нему. Она из-за всех сил старалась развернуться, но он схватил ее вторую руку тоже. Он

хорошо узнал, насколько она была гибкой, за те недели, что они провели вместе, поэтому

он завел обе руки ей за спину, удерживая за запястья своей большой ладонью, сжатой в

кулак. Затем он толкнул ее к спинке дивана. Свободной рукой он стянул по ее ногам

эластичные шорты и нижнее белье до щиколоток. Его грубые пальцы скользнули сзади к

ней между ног, резко проникая в ее лоно.

— Господи Иисусе, малышка. Ты всегда такая влажная для меня. Я без ума от того,

что тебе нравится грубый и жесткий секс.

113

Желая получить больше от него, она вновь начала вырываться из его хватки, но он

лишь только поднял ее руки, что удерживал за спиной, чуть выше, тем самым затрудняя

движения и пресекая ее попытки к сопротивлению.

— Нет, теперь тебе придется подождать, Спорти. Я не закончил с твоей прелестной

киской.

Его пальцы прикоснулись к ее клитору. Он жестко потирал его, практически

грубыми прерывистыми движениями, стараясь свести ее с ума. Хотя она и продолжала

сражение, но чем больше она боролась, тем сильнее возрастала ее потребность. Его

довольный смех показал, что он точно понял, что именно происходит, и к тому же его

способность настолько легко понимать ее увеличила возбуждение. Черт возьми. Она

почти сразу кончила. Лилли издала плач:

— Господи, да! Бл*дь, Исаак, да!

Кода он убрал свои пальцы, она могла слышать, как он расстегивал ремень одной

рукой и следом стягивал джинсы. Несмотря на видимые неудобства, он не опустил ее

руки и не ослабил силу, с которой удерживал ее запястья. Ее руки практически онемели от

того, настолько сильно Исаак удерживал ее, но ей не было до этого дела. Она хотела,

чтобы ее оттрахали, жестко и прямо сейчас. Наиболее сильно ее волновало, как он

раскатает по члену презерватив одной рукой. Она повернула голову.

— Презерватив?

Склоняясь над ней, наваливаясь на мгновение своим телом на ее, он горячо

прошептал ей на ухо:

— Для этого не понадобится.

Он приподнялся и проник рукой вновь между ее ног, вошел жестко в нее двумя

пальцами и затем провел влажными пальцами, распределяя влагу между ее ягодиц, уделяя

особое внимание тугому колечку мышц. Когда он проник в него пальцами — по крайней

мере, двумя — решительно преодолевая напряженные мышцы ануса, она задохнулась, но

все таки толкнулась, насаживаясь сильнее на его пальцы. Лилли испытала настолько

острое удовольствие, что подстегнуло в ней желание к освобождению, что ей казалось,

что неудовлетворенная потребность может практически стать ее погибелью.

Он вновь склонился над ней, его пальцы толкались и чуть сгибались в ней, и

прошептал ей на ухо.

— Тебе нравится это, детка? Хочешь, чтобы я трахнул твою задницу?

— Да! Бл*дь! Пожалуйста, Исаак, мне нужно кончить!

Она вновь толкнулась на его пальцах, пытаясь получить достаточно стимуляции,

чтобы кончить. Затем его пальцы вновь вышли из нее, и его член вошел в ее жаждущее

ласк лоно. Он толкнулся пару раз — больше входить в нее было слишком рискованно, тем

более, когда он находился внутри ее восхитительной киски без презерватива. Она

пребывала в состоянии безумия, миллиметры или миллисекунды или любое остальное

измерение отделяло ее от освобождения, и даже если бы Лилли собралась с силами, чтобы

сказать ему «нет», она не смогла бы становить приближающийся оргазм. Затем он

скользнул, преодолевая сопротивление мышц, в ее задницу. Он не действовал медленно

на этот раз; теперь он действовал решительно и напористо, это было резко и немного

больно. Она вскрикнула. И затем кончила, все ее тело, и даже голос, пульсировали от

сильного оргазма. А он даже еще не начал двигаться в ней.

До нее донесся его шепот:

— О, Господи, детка. Господи, какая же узкая. Господи.

Но он не кончил. Когда на нее нахлынуло освобождение, он стремительно вышел из

нее все еще абсолютно твердый, заставляя ее кричать вновь от боли и удовольствия.

Исаак отпустил ее запястья и взял Лилли на руки, направляясь вместе с ней в его

руках вниз по коридору в спальню. Он положил ее на кровать и накрыл ее тело своим,

захватывая ее рот в яростном, глубоком поцелуе. Она отвечала на его поцелуй так же

отчаянно, наслаждаясь привкусом крови, что сочилась из его губы, где она прикусила ее.

114

Он издал рычание и стал на колени, доставая презерватив из своего бумажника. Ее шорты

и нижнее белье остались в гостиной, поэтому она лежала с широко разведенными ногами

и терпеливо ждала его проникновения.

Когда он раскатал презерватив по члену, то погрузился быстро в ее лоно, во всю

длину, от чего ее спина приподнялась над кроватью от ощущения наполненности в ее

теле. Все ее тело застыло от потрясения в этом положении, и она ахнула, когда киска

растянулась, приспосабливаясь к вторжению. Черт возьми, она никогда не чувствовала

ничего похожего ни с кем.

Его глаза были пристально сосредоточены на ней.

— Трахать тебя не похоже ни на что остальное, что было в моей жизни. Ты

подходишь мне так, словно Господь специально создал тебя под меня. Я могу чувствовать

тебя везде.

Он брал ее грубо, яростно врезаясь внутрь, потом поднял ее футболку и бюстгальтер

вверх, обнажая грудь. Исаак вновь встал на колени, подтягивая ее за собой и практически

усаживая к себе на колени из лежачего положения, в котором она находилась, и стал

ласкать ее соски, как ей нравилось. Он еще с первого их раза знал, как ей именно

нравится. Жесткое давление. Он потягивал и награждал возбужденные вершинки

щипками до того момента, пока она не начала дублировать его движения, чувствуя, как

нарастает еще одна волна желания. Даже грубость и дискомфорт увеличивали ее

возбуждение, подталкивая к кульминации так, как она никогда не чувствовала раньше. Он

не касался ее клитора, стимуляция шла только от его жесткой эрекции.

— Пососи его, Исаак. Я хочу твой рот.

Он издал рычание и сгреб ее в свои объятия. Она изогнулась в его руках,

предоставляя ему доступ к своей роскошной груди, и его рот сомкнулся на соске,

наслаждая им, словно голодный ребенок. Он облизывал ее сосок, языком вычерчивая на

нем круги. Каждое его влажное прикосновение увеличивало жар внутри нее, все больше

увлажняя складочки ее киски.

— Сильнее, жестче. Вот так, да, да! Бл*дь, да! — она подавалась своими бедрами к

нему, насаживаясь на его член так глубоко, как только это было возможно, сжимая его

внутренними мышцами так сильно, как только это было возможно, продолжая

увеличивать свою силу движений. Воздух сгустился, пока она не стала вскрикивать с

каждым проникновением его члена; каждый жесткий толчок, потрясающий и глубокий,

удерживал ее балансирующей на самом краю. Он издал пронзительный стон, притягивая

ее к себе, как можно ближе, когда его зубы сомкнулись, беспощадно захватывая ее сосок,

она кончила. Ощущение его пульсирующего члена внутри ее лона и его зубы, что так

искусно терзали ее сосок и заставили кончить — все это было для нее сверх того, что она

могла вынести, поэтому глубоко впилась ногтями в его плечи.

Когда они, наконец, могли расслабиться, Исаак бережно опустил ее тело на кровать

и вышел из нее. Он поднялся с кровати и избавился от презерватива. Затем он разделся —

на его ногах все еще были обуты ботинки — и вернулся к ней в кровать. Он помог ей

снять футболку и бюстгальтер и притянул ее тело к себе, прижимая ее спину к своим

твердым мышцам груди.

Устроившись поудобнее на кровати, они наслаждались объятиями друг друга. Лилли

чувствовала себя намного спокойнее, чем (как она полагала) будет себя чувствовать после

разговора, что у них состоялся, хотя, по сути, они все еще находились в середине его.

Затем, совершенно внезапно, Исаак проговорил:

— Я приведу тебя в клуб, — его голос согревал. Он провел своей широкой ладонью

от ее груди вниз по животу; его движения были медленными и осторожными, словно он

гладил кошку. — Ты и я обсудим все с Шоудауном. Он мой брат, и ему я доверяю больше

всех; он единственный человек, с которым я советуюсь. Нам нужно мнение человека,

который не так сильно в этом всем увяз, нужно его видение со стороны. Потому что,

Лилли, говори, что хочешь, сопротивляйся из последних сил, но, мать твою, не я не

115

собираюсь потерять тебя. Мы найдем выход из этой ситуации. Мне нужно, чтобы ты мне

доверяла, детка.

Лилли была измотана. Она знала, что ей не следует. Все ее обучение, ее

преданность, все это показывало ей, что это был глупым решением — говорить еще кому-

то, а тем более кому-то из его МК. Самый большой риск ее операции состоял в том, что

мог узнать кто-нибудь еще. И каждый раз он увеличивался с каждым новым человеком.

Что ей следовало бы сделать — уничтожить угрозу, убить и вычеркнуть все из памяти.

Что же она будет делать с тем, что ей предложил Исаак? Она так отчаянно желала

этого мужчину, и не только в сексуальном плане. Если существовал вариант, что она

могла сохранить его, значит, она пойдет на этот осознанный риск. Она послала

безмолвную молитву, обращенную Господу, в которого она прекратила верить с того

момента, как похоронила отца, спрашивая у него, права ли она в своем решении, не

пострадают ли из-за ее любви другие люди.

Она развернулась к нему, у его груди, чтобы она могла видеть его лицо — его

восхитительное лицо, которое она так сильно обожала, с этими пронзительными зелеными

глазами. Она провела пальцем по его шраму на щеке.

— Хорошо. Но тогда хотя бы скажи мне, где он.

— Уаетт и Рей отправились в самую глубь леса в поход. Поэтому он вне зоны

доступа, но он вернется через пару недель. Тебе не нужно никуда уезжать. Он все еще тут.

Глава 14

Исаак припарковался перед клубом, и Лилли вместе с ним слезла с байка. Черт

возьми, он обожал ездить с ней, обернутой вокруг него, крепко прижимающейся к его

спине сзади. Даже несмотря на все происходящее дерьмо, все, чего он хотел на самом

деле, так это затащить ее в ближайшую комнату и оттрахать до потери сознания. Вновь.

Но он не мог, конечно же. Те проблемы, что заключили их в тиски, больше нельзя было

откладывать. Но, когда она сняла шлем, который теперь принадлежал ей, и провела

ладонью по хвосту, чтобы пригладить чуть взъерошенные волосы, он не смог противиться

искушению притянуть ее к своему телу и целовать до тех пор, пока он не ощутил, что

практически душит ее в своих объятиях.

Ему необходимо было разобраться с этим. Ему необходимо было найти способ

расчистить дорогу для Лилли, чтобы она сделала то, что планировала сделать. Он верил в

ее историю. Что он точно знал насчет нее, так это то, что она была честна с ним. Даже

тогда, когда что-то держала в тайне, она стремилась изо всех сил быть с ним честной.

Поэтому он даже не подвергал сомнениям ее слова; то, что сделал Рей, было ужасно.

Исаак хотел, чтобы он поплатился своей жизнью за то, что он сотворил с Лилли. Ему не

нужно было никакого другого повода, кроме этого. Но мог ли отряд погибших солдат

убедить МК стать на сторону Лилли. Повернуться спиной к одному из своих братьев? А

Уайетт? Уайетт никогда бы не отказался от Рэя.

Уайетт был самым старшим из братьев. Они росли в строгой атмосфере, с жестоким

отцом и слабой матерью. В той же атмосфере, что царила дома у Исаака и еще во

множестве домов в этой части штата. Деревенская жизнь могла быть жестокой и суровой.

Мужчины работали до того момента, пока они не чувствовали крайнюю усталость и не

были покрыты с головы до ног потом. Затем они напивались в стельку и думали о том, как

они сделают то же самое на следующий день. Потом они отправлялись домой

озлобленные и снедаемые грузом множества проблем.

Но было различие между Рэйем и Уайеттом. Рэй не мог держаться подальше от

отца. Он, казалось, никогда не мог держаться подальше от надвигающихся проблем или

же просто залечь на дно, чтобы переждать грядущую бурю. Иногда складывалось

116

ощущение, что Рэй специально провоцировал отца. И тогда Уайетт, не раздумывая,

вступался за брата и принимал весь удар на себя. Ему была предложена студенческая

стипендия по футболу от университета штата Небраска, но он не мог оставить Рэя одного,

поэтому он отказался от нее. Он остался со своим братом. Рэй же пошел в университет и

затем поступил на службу подготовки офицеров резерва.

Уайетт работал на семейной ферме со своим отцом и жил в небольшом коттедже,

который он построил своими руками на том же участке, что и их ферма. Его коттедж

располагался недалеко от главного дома, в котором он вырос. Рэй находился на службе на

протяжении шестнадцати лет, но вернулся домой как раз год назад или что-то около того.

Он перебрался в ветхую хижину, которая находилась на расстоянии пары городов, и жил

там, преимущественно сам по себе, перебиваясь случайными заработками и, по большому

счету, позволяя Уайету заботиться о себе. Они виделись, когда тот доставлял ему

продукты или вещи, которые могли понадобиться Рею. Исаак видел брата Уайетта всего

пару раз, когда он приводил его на вечера пятницы, чтобы заставить того развеяться и

повеселиться. Но Рэй вел всегда себя очень странно и большую часть времени был каким-

то дерганным. Все полагали, что он был таким, потому что что-то произошло на войне. Но

теперь Исааку была известна точная причина странного поведения Рея.

Он взял Лилли за руку и повел к двери. Почти все были там; рабочие смены как раз

закончились, и все братья собирались в это время, чтобы пропустить по паре стаканчиков,

по крайней мере, до того, пока у тех, у кого имелись семьи, не направлялись домой. Таким

образом, Исааку было заранее известно, что он наделает шуму. Большинство часть

братьев уже знали Лилли и видели ее с Исааком, но прошло, по крайней мере, лет

пятнадцать с того момента, когда он приходил в клуб с женщиной. Он поднес ее руку к

своему рту и оставил поцелуй на ее костяшках. Она улыбнулась Исааку.

— Все будет в порядке, Спорти. Мы все уладим.

Она сухо хмыкнула, это вышло совсем не похоже на смешок.

— Так или иначе, конечно же, уладим.

Нет. Ни за что. Никаких «так или иначе». Был только один способ. С братьями на ее

стороне. Он не собирается терять ее. Он никогда и не помышлял о том, что встретит свою

любовь, он никогда не помышлял, что вообще способен любить так отчаянно. Но у него

было это сейчас; эта любовь, эта нерушимая связь с другой душой, и он сделал бы все,

чтобы не упустить этого. Черт побери, нет. Он ни за что не предаст ее.

Но он также не мог предать и свой клуб. Этих парней, их семьи, его город — они все

были под его ответственностью, а он бы никогда не предал то, что вверено ему. Поэтому

тут был только один выход. Клуб должен был поверить ей, невзирая ни на что, и они

должны были прийти к согласию, что Рэй должен умереть. ОН сделает все, он приложит

все усилия, чтобы сделать это.

Он подал Лилли руку, крепко стискивая ее в своей большой ладони, и открыл дверь

клуба.

Когда он вошел, головы братьев, как обычно повернулись в его сторону, чтобы

таким образом поприветствовать своего президента. Но когда они увидели Лилли, в

комнате воцарилась тишина. Братья, сучки и хэнгараунды, все в комнате замолчали,

наблюдая, как Исаак входит в комнату. Он повернулся, чтобы посмотреть на Лилли, но

она легко улыбалась, выглядя уверенно. Но, несмотря на это, она держала его за руку

крепче, чем обычно. Он стиснул ее руку в ответ и решил, что они не приступят сразу же к

решению проблем. Шоудаун был у бара, поэтому Исаак повел Лилли туда. Братья, уже

знакомые с ней, приветствовали ее кивками или же просто поднимали в знак приветствия

свои стаканы и бутылки с алкоголем. Медленно люди в комнате вернулись к тому, чем

они занимались.

Ровер был за баром. Когда его не было там, парни сами брали и разливали себе по

стаканам все, что им было нужно. Но Ровер знал, что должен был разливать и подавать

выпивку, когда находился в комнате. Сейчас, он сразу же подошел к Исааку.

117

— Нам пару бутылок Буда, Ров, — Ровер коротко кивнул и повернулся к

холодильнику бара. Все еще держа Лилли за руку, Исаак приблизился к Шоу.

— После того, как выпьем, нам нужно поговорить, — Шоу посмотрел на него

недоуменным взглядом, но кивнул и сделал глоток своего пива. Ровер принес их пиво;

когда Лилли взяла свое с сияющей улыбкой и мягко проговорила спасибо, она

повернулась, чтобы прислониться спиной к бару. Исаак наблюдал за ней с того момента,

как она вошла в комнату. На ее лице засияло выражение восторга, когда ее глаза были

сосредоточены на дальнем углу комнаты. Он понял, на что она смотрела, и повернулся

сам, чтобы взглянуть на то, что так очаровало ее.

По большому счету, эта комната выглядела, как огромная комната отдыха, где

болталась кучка неотесанных парней. Барная стойка, которая была огромной, уродливой

штукой, с боков обитая ярко оранжевой искусственной кожей (за это уродство Исаак

никаким образом не нес ответственности — бар стоял тут уже на протяжении

десятилетий) и барные стулья, обитые такой же оранжевой искусственной кожей; также

там находился бильярдный стол внушительных размеров, покрытый голубым сукном;

пара автоматов с аркадными видео-играми и старый автомат для игры в пинбол; пара

больших кожаных диванов и ряды стульев перед восьмидесяти дюймовым телевизором,

что висел на стене; четыре стола и стулья. Стену украшали пивные знаки с подсветкой,

плакаты и постеры байков, сексуальных девушек в стиле пин-ап, а так же огромная доска

объявлений, которая была усыпана снимками и рядом заключенных в рамку свидетельств

и табличек с городскими благодарностями. Стены были отделаны недорогими панелями,

бетонный пол покрывал ободранный, потертый от времени линолеум. Все было прилично

подзатасканным, не было ничего примечательно, что могло бы привлечь ее внимание

(Прим. Аркады — это монетные игровые автоматы, которые зачастую

устанавливаются в публичных заведениях, в ресторанах, барах, а чаще всего в залах

игровых автоматов).

Но в углу комнаты находись шахматы, для которых доской служила поверхность