Двинские берега

Глава 10

Комната давно требовала ремонта, обои выгорели, потолок у окна потемнел. Все стареет и приходит в негодность, но у нее нет сил обновить комнату. Можно было бы попросить детей помочь, но у них своих дел полно. Время бежит и она чувствует, как оно утекает безвозвратно. Все подходит к концу, двадцатый век, ее жизнь – такая маленькая и незначительная на фоне событий истории. Жизнь круто поменялась уже не один раз на ее глазах, вот только человеческая натура не меняется. Это она отчетливо понимает теперь, оглядываясь назад. Вспоминая, сколько лет она провела в коммунальной квартире, Таня с удивлением понимала, что соседи были ей порой ближе чем родные. Они никогда не ссорились на кухне, а ведь было тесно и тяжело, делились последним и не только куском. Не жалели доброго слова, поддерживали друг друга как могли.

Она переводит взгляд на отрывной календарь. Он висит на расстоянии вытянутой руки, и она протягивает ее, обрывая листок с датой прожитого дня. За окном глубокая ночь, пора бы ложиться, она уже помянула всех ушедших и помолилась за живых.

Перевернув листок календаря, она рассматривает через очки рецепт какого-то пирога и салата. Вот за что она любит эти календари – тут всегда есть пара советов, как вывести пятно с дивана или почистить хрусталь.

- Татьяна Ивановна, вы опять взяли мою сковородку.

Галчонок – так называл Сережа свою молодую жену. Она и правда чем-то походила на галку. Длинноносая, с круглыми черными глазами, она сразу не понравилась Тане. Когда молодые вернулись в город, Галчонок принялась наводить свои порядки в квартире.

- Сережа, надо на кухне второй стол поставить.

- Да зачем? Мы и за одним отлично поместимся.

- Нет. Я хочу свой стол и свой шкафчик для продуктов. Я считаю, нам надо раздельно питаться. Я так привыкла.

Сергей пытался возражать, мямлил что-то типа – это моя мама и так нельзя. Нехорошо. Галчонок смотрела на него круглыми как пуговицы, пустыми глазами и пожимала плечами.

Таня молчала. Она не хотела быть камнем преткновения в их ссорах. Пусть ссорятся, но только не из-за нее. Хотя какая разница. С первых дней она поняла, что милый Галчонок та еще стерва. Она виртуозно могла создать скандал на пустом месте. Начиналось все с упреков про сковородку, а заканчивалась обвинениями в неприязни к ней.

- Твоя мать ненавидит меня. Вот за что? Что я ей сделала – она кричала, распушив свои волосенки как перья и расставив локти, безвольно опущенных рук. Всем своим видом она говорила – я жертва, но я не смирилась.

В такие моменты, Таня спешно собиралась и уходила из квартиры под предлогом навестить внучку.

- Мама, она ведь в садике, не ходила бы ты туда, Элька будет недовольна.

Таня прекрасно помнит, что раньше за кольцом Обводного город резко обрывался. Болота и мхи, на которых расстреливали людей во время Гражданской войны и Интервенции, вот что помнит Таня об этом месте, да и то, по воспоминаниям коренных горожан. Сейчас на месте болот стояли дома типовой застройки, вместе с домами появлялись новые школы и детские сады. В 1974 г. построили Дворец культуры строителей. Тане не очень нравилось, что семья Эли живет в микрорайоне, построенном на костях, но она знала, что Эля считает это предрассудками. Она атеистка и не верит в привидения и потусторонние силы. Главное, квартира новая, со всеми удобствами и садик через дом.

Садик «Елочка» - тоже типовой. Таня обычно подгадывала, когда дети гуляли и с замиранием сердца смотрела на малышей, выискивая глазами Ларочку. Отмечая, что многие без рукавичек, шапки одеты криво, она переживала и расстраивалась. Потом шла в ближайший магазин, пережидая и давая время Ларочке пообедать, ближе к тихому часу, она робко заходила в группу и несмотря на недовольство и ворчание воспитательницы, забирала внучку. Они шли к Эле домой, благо там все были на работе. Лара была рада бабушке, а вот Эля вечером выговаривала матери.

- Зачем ты это делаешь? Лара так никогда не привыкнет к режиму.

- Да я ее сразу в кроватку уложила. Ну пропустила она полдник, подумаешь. Книжку я ей читала, а что там они еще вечером в саду делают?

- Мама, как ты не понимаешь, ребенок должен привыкнуть находиться целый день в саду. Воспитатель жалуется на Лару, она плохо сходится с другими детьми, все время в стороне от коллектива. А ты ее лишаешь шанса привыкнуть и влиться в этот коллектив. Это неправильно.

Таня плохо понимала, зачем Ларочке этот коллектив, когда дома у нее есть бабушка, которая может с ней посидеть и погулять. Всем бы было хорошо, но нет. Эля так не считала.

- Ребенку нужна социализация, как она потом в школе адаптируется.

Таня ни слова не понимала, но делала вид, что согласна. Кивала головой, прощалась и уходила.

Она прекрасно понимала, что дочь идет той же дорогой, что и она. На этом пути счастья не будет. Вышла замуж от безнадеги. Потому что так надо, все подружки уже катают коляски со втором ребенком и только она – такая умная, образованная, порядочная – никому не нужна. Да, времена изменились, но не человеческая натура. По- прежнему люди жили с оглядкой на мнение соседа, для многих казаться было важнее, чем быть.

Бывая у дочери, Таня видела, что они с Олегом разные и каждый живет своей жизнью. Эля загружала себя работой, все выходные старалась проводить в магазине под предлогом отчетов и перерасчетов. Нисколько не думала, а как там маленькая дочь, с вечно пьяным по выходным, Олегом.

Олег тоже был недоволен жизнью. Иногда он приглашал Таню за накрытый стол и та, чтобы не накалять обстановку присаживалась и выслушивала его бесконечные жалобы на начальство. Он закончил институт и его назначили мастером, но он был недоволен, считал, что его задвигают по служебной лестнице. Ведь он беспартийный, а был бы в партии – уже бы сидел в теплом кресле начальника. А он в любую погоду на объекте, да и ответственность вся на нем за рабочих.

- А ваша дочь, Татьяна Ивановна, меня не ценит и не уважает. Если бы уважала – могла бы и дома в выходной быть. С дочкой и мужем. Вместо этого она торчит на работе и подсылает вас, чтоб следить за мной.

Таня отмалчивалась, обещая самой себе больше не приходить к ним по выходным. Вот вечером Эля придет, и она все выскажет ей. Хватит уж терпеть выходки этого пьяного мужлана.

- Так и не приходи – Эля равнодушно пожимала плечами – Лара с отцом, он вполне может о ней позаботиться. Я им деньги оставлю на кино и детское кафе, а ты отдыхай себе.

Таня уходила домой, уязвленная до глубины души и давала себе слово, что в следующие выходные она не придет. Раз не нужна, раз мешает – пусть живут как знают. Но через выходные приходила и забирала Лару к себе.

- Ларочка, вы ходили в кино?

Девочка важно кивала. Она плохо ела, а Эля не обращала на это внимание, не считала за проблему.

- Подумаешь, ничего, еще возьмет свое – говорила обычно она, отмахиваясь от наставлений матери – я вот тоже плохо ела, но ничего, не умерла.

Она по-прежнему любила печь пироги. Напечет на всю неделю и забудет про готовку. В выходные оставляла деньги на кино и на мороженое, считая, что Олег сам чего-нибудь сготовит. Таня с тяжелым сердцем наблюдала, как разваливается семья дочери, но молчала, не зная, чем помочь.

- Бабушка, а зачем на кухне два стола?

- Это тети Гали стол, и шкаф этот не трогай, это ее шкаф, а наш вот – она показывала на подвесной шкафчик, и Лара послушно кивала – ты яичницу будешь?

Ларочке нравилась у бабушки все. Маленькая комнатка, заставленная старой мебелью, вышитые подушки и салфетки на полочках этажерки. Она готова была часами сидеть и слушать бесконечные воспоминания про деревенскую жизнь и походы в лес. Разговаривая с ней, Таня отдыхала душой, была бы ее воля – она оставила бы Ларочку у себя.