Двинские берега

Глава 7

В июле 1962 года Никита Хрущёв из Мурманской области прибыл сначала в Северодвинск, потом – в Архангельск.

Жизнь потихоньку текла как речная вода. Временами штормила и нагоняла волну, ну да ей не привыкать. Потихоньку менялся и облик города, ставшего Тане родным на все оставшиеся годы.

Как-то она прочитала в областной газете «Правда Севера» о том времени, а еще там был приведен отрывок писателя Ю. Казакова. Тане понравился этот отрывок, она его вырезала из газеты и до сих пор бережно хранила на полке, между томиком Дюма и Т. Манна.

Вот как писал Юрий Казаков, в «Оде Архангельску» – о его первом впечатлении от города, куда он приехал в 1956 году.

«Моста через Двину тогда и в помине не было, московский поезд останавливался на левом берегу… я шёл тогда, в конце августа, в мокрой толпе, по мокрым грифельным доскам перрона, справа тянулись какие‑то заборы, пакгаузы, носильщиков не было, да и со снабжением, как я сразу понял, дело было швах – чуть не до земли сгибаясь, тащили пассажиры всякую продукцию, круглились в авоськах арбузы, помидоры краснели на ватных спинах и грудях, баранки и белые батоны выпирали из кирзовых сумок. Жалкая какая‑то провинциальность и тридцатилетняя, по крайней мере, отсталость глянули на меня через все эти чулки в рубчик, ватные стёганые бурки, телогрейки, кепочки без козырьков, которые вошли в моду в Москве весной 1942 года, сквозь все эти штаны шириной в 45 сантиметров, пиджаки с плечами, выделанными как будто из жести на берёзовых колодах, тёмно-серые прорезиненные плащи… Бог ты мой! Как редакторы потом вырубали из моих рассказов все эти приметы северного быта пятидесятых годов, как изгалялись потом надо мной критики, обвиняя в отрыве от жизни!»

«Жалкая провинциальность» глянула и на Хрущёва в 1962 году. Город будет меняться после визита первого лица Советского Союза.

Надо отдать должное первому секретарю Архангельского обкома КПСС Константину Александровичу Новикову: он решил, что руководителя партии и правительства надо везти в автомашине не по главному проспекту Павлина Виноградова (теперь вновь Троицкий), а по проспекту Ломоносова, где стояли сплошь деревянные дома. В то время в городе было только около сотни каменных домов, все остальные – деревяшки без воды, с печками.

После этого визита начались изменения в облике города и в жизни его жителей. Город получал сотни тысяч квадратных метров жилья в год. Булыжные дороги превратились в асфальтовые. Преобразилась набережная, стала одной из лучших в России. Железнодорожный вокзал переехал на правый берег. Появились новые микрорайоны.

Архангельск. 1962 г.

- Таня, слышала тебе квартиру дают в пятиэтажке за Обводным, вот повезло, а мы так до смерти и будем с дровами, да помоями возиться.

На общей кухне только и разговоров было о новой квартире семьи Копыловых.

- Ну что дети, мне предлагают на первом этаже или на пятом квартиру. Какой выберем?

Дети уже взрослые. Тяжело им было втроем ютиться в одной комнате, а тут прям чудо – новая квартира со всеми удобствами, да еще трехкомнатная.

- Мама, ты уж сама решай – задумчиво произнесла Эля – я может замуж выйду, так что долго не задержусь в этой квартире.

- Ну конечно, теперь то Элька богатая невеста, с квартирой. Сразу жених найдется – хохотнул Сергей. После армии, он поступил на исторический факультет Педагогического института, но учеба не задалась. Полгода назад его отчислили, и он устроился учеником к часовщику-соседу. Сосед крепко попивал, и Сергей частенько приходил с работы подвыпившим.

Таня все списывала на тесноту и убожество их жизни, в новой квартире жизнь пойдет по- новому, Эля может выйдет замуж, да и Сергею неплохо было бы жениться. Конечно. пока они в одной комнате, об этом нечего было и думать. Сейчас все изменится. Наконец счастье улыбнется и ей.

Эля всегда держалась с ней холодно, не делилась ничем, да Таня и сама мало интересовалась делами дочери. Знала, что все у нее хорошо. Эля – девка с головой, себя не уронит, чего к ней лезть попусту. На тот момент, Эля уже закончила заочно экономический институт в Подмосковье и могла бы остаться там на кафедре политэкономии, но не захотела. Характер у нее тяжелый, мужской, да и внешностью – копия мужа. Ей бы мужиком родиться – высоко бы поднялась.

Таня придвигает к себе фото в резной деревянной рамке и пристально смотрит на дочь. Высокий, угловатый лоб, темные глаза смотрят холодно и строго, на губах ни тени улыбки. Самостоятельная всегда была и упряма и в хорошем, и в плохом. Лет семь ей было, объявила всем, что сама будет печь пироги. Таня не любила с тестом возиться, много не ставила, а Эле надо было и на второй день пироги есть. Вот Таня возьми, да и скажи в сердцах: «Надо тебе – вот и пеки сама».

Таня все по больницам, да по санаториям, а Эля ее полностью заменила по хозяйству. Вот такая она и выросла. Все дома, то вышивает, то читает.

- Засиделась она у тебя в девках. Перестарок – судачили досужие кумушки.

Таня и сама переживала, что сидя дома, Эля так и останется в девках.

- На работе то у вас ведь есть мужики, чего, все женатые? Неужели, нет совсем молодых парней.

Эля больше все отмалчивалась. Таня себя успокаивала, что не прежние времена, сейчас многие не торопятся с замужеством.

Квартиру Таня выбрала на пятом этаже, чтоб над головой не топтались. Опять же залить могут, сама она страсть как боялась залить соседей и долго не могла спокойно выпускать воду из ванны. Вдруг как мимо, да к соседям пробежит. Обои переклеили, полы перекрасили – живи да радуйся, Таня. Теперь то точно все наладится – Элька замуж выйдет, Сергей за ум возьмется и женится.

- Может и сама еще найдешь старичка, да сойдешься – смеялись приятельницы на новоселье.

Да уж нет, одной то спокойнее, зачем ей под старость снова на себя ношу валить, чужого человека обстирывать, да ухаживать. Хватит, нажилась замужем.

- Так можно и так, для удовольствия. Чай, не девочка, чтоб замуж.

Слесарь Витька из домоуправления зачастил к Таниному окошечку. Она паспортисткой работала при домоуправлении. Рядом помещения располагались, вот он вроде как между делом забегал.

- Таня, я в кино билеты взял. В кинотеатре «Мир» новая картина, пойдем?

Кинотеатр «Мир» Татьяне нравился. Сравнительно новый, он отличался от других кинотеатров. Два хорошо оформленных зала (Красный и Голубой), просторное фойе, комната отдыха, где были всегда свежие номера газет и журналов, красочно оформленные стенды и витрины, живой оркестр – все это с первых же дней привлекло внимание горожан. Вот только идти в кино с Витькой ей не хотелось, уж лучше одна или с Элей.

- Вишь гордячка какая – шушукались в домоуправлении, но Таня делала вид, что не замечает язвительных замечаний.

Не загадывать на будущее, этому Таня научилась еще во время войны, но и не откладывать жизнь на потом. Загад не бывает богат, она это уяснила хорошо, но интересы семье, ее детей всегда были на первом месте. Нет, ничего уже не загадывала для себя она, только для детей желала счастья семейного. Жить то надо, даже если завтра все рухнет – она не дрогнет. Она помнит, как объявили о смерти Сталина, помнит тот вселенский ужас, что охватил людей. Как будем жить? Этот вопрос метался в головах у многих, далеких от политики, плач стоял на общей кухне как по родному человеку.

Она спокойно восприняла печальное известие. Давно уже привыкла надеяться только на себя, верить только в себя. Жить одним днем, но и не забывать, что завтра может не быть, поэтому не стоит откладывать жизнь на потом.

Оглядываясь назад, она перебирала события прошлого как бусины на четках, шепча просьбы Богу и Богородице. Может для нее уже не наступит утро и хотя в соседней комнате привычно храпит Сергей, она чувствовала себя одинокой и уязвимой перед лицом своей памяти.