Дворец мечты

6

Через неделю Тони уже чувствовала себя опять вполне здоровой и настолько сильной, что могла ходить, не испытывая усталости. Она уже спускалась вниз к берегу одна и бродила в чистой теплой воде босиком. Время, казалось, остановилось. Она была предоставлена самой себе и встречалась с остальными членами семьи только за столом. Граф вернулся в Лиссабон, как ей сказали, а так как графиня продолжала звать ее Джанет, ей, по-видимому, ничего не было известно. Все произошедшее казалось просто невероятным, однако у нее пока не хватало сил готовиться к отъезду, поэтому она продолжала оставаться здесь.

Конечно, она задумывалась над тем, почему Поль уехал. Не может быть, чтобы он отказался от мысли легко разбогатеть. На упрямого Поля это было так непохоже!

Вздохнув, Тони решила больше об этом не думать и, взяв купальник, пошла на пляж. Растянувшись на песке, она почувствовала, что ей тепло и спокойно. Она почти забыла ту боль, которую испытывала при мысли о графе.

Здесь ее и нашла Франческа, села рядом с ней и заговорила впервые после той сцены у Тони в комнате.

— Сегодня утром звонил отец, — сказала она, внимательно рассматривая раковинку.

— Вот как! — сказала Тони, которая еще не забыла, как эти делла Мария Эстрада вели себя по отношению к ней.

— Да, и он спросил, здесь ли вы еще. Тони почувствовала, что вот-вот рассмеется.

— А что — он вообразил, что я уже в состоянии уехать?

— Нет, — спокойно сказала Франческа. — Он сказал мне, что вы останетесь здесь на неопределенное время.

Тони села и дотронулась до головы, которая опять начала болеть. Она взглянула на девочку.

— А он сказал вам, почему я остаюсь?

Франческа пожала плечами.

— Он сказал, что вы будете моей гувернанткой. Он сказал, что вас зовут вовсе не Джанет Вест, а Антония Морли. Это верно?

Тони вздохнула.

— Тони Морли. Никто не зовет меня Антония.

Франческа вздохнула.

— Значит, вы не невеста Поля?

— Нет.

— А мой отец, — она покраснела, — мой отец… он, ну… вы его любовница?

Тони вытаращила глаза.

— Конечно, нет! — Она нахмурилась. — Но вы сказали это так спокойно. Я… я всегда думала, что вы, как бы сказать, что вы его ревнуете. Вам было бы неприятно, если бы все было именно так?

Франческа подняла плечи.

— Отец сказал мне, чтобы я не спрашивала вас о… о вещах личного плана. И я подумала, естественно… я просто не знаю, что и думать!

Тони сочувственно посмотрела на девочку.

— Я думаю, вы действительно любите своего отца! — воскликнула она. — Я считаю вас грубой и избалованной, но ведь это не так?

Франческа посмотрела Тони прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы мой отец был счастлив! — сказала она страстно. — Если кто-то связан с Полем, то ничто не может заставить меня относиться к этому человеку хорошо.

Тони вздохнула.

— Но почему? Скажите мне, Франческа.

Франческа покачала головой.

— Нет, я не скажу. Это не моя тайна. Кроме того, вы сами сказали, что мой отец вас не интересует.

— Но все дело в том, — сказала Тони, — что у меня нет абсолютно никакого желания оставаться здесь. Или становиться вашей или чьей-либо гувернанткой.

Девочка испуганно посмотрела на нее.

— Но вы должны это сделать, сеньорита, обязательно!

— Почему я должна это сделать?

— Потому что… потому что он так сказал!

— Ему придется подыскать еще кого-нибудь. Я не хочу здесь оставаться, и вы не можете меня заставить это сделать!

Франческа опять стала рассматривать раковинку.

— Я бы не сказала этого, сеньорита. Тони вскочила.

— Ради Бога, называйте меня Тони, я до смерти устала от слова «сеньорита»!

Франческа пожала плечами.

— Хорошо. А куда вы собираетесь ехать?

Тони покачала головой.

— Я даже не знаю. А почему уехал Поль?

— Мой отец заставил его уехать. Он заплатил ему деньги.

— Что вы говорите!

Франческа взглянула на Тони.

— Неужели вы думаете, что он уехал бы без денег? — спросила она с неожиданно взрослой прямотой.

— Понятно, — ответила Тони со смешком. — Удивляюсь, почему он от меня не откупился таким же образом.

— Не знаю. Все это как-то странно.

Тони вздохнула. Она чувствовала озноб, хотя и стояла под ярким солнцем. Она очень хорошо представила себе графа: он мог быть по-настоящему жестоким, и если она вызывала у него такое сильное желание, ее положение было очень уязвимым. Тони могла потерять все, играя против человека, который считал, что серьезного сопротивления она ему не окажет. Тони собрала свои вещи, а Франческа смотрела на нее глазами, так похожими на глаза своего отца.

— Не уезжайте, — произнесла она просто.

Тони внимательно взглянула на нее и почувствовала, что ее захлестывает жалость. Девочка уже узнала горе: у нее умерла мать, и ей пришлось жить с человеком, который держится с людьми отчужденно и, может быть, полон горечи из-за того несчастного случая, который оставил на его лице такой ужасный шрам. Она попыталась отбросить эти мысли. Когда кто-нибудь из семьи делла Мария Эстрада пожалел ее, не считая, может быть, старой графини?

— А ваша бабушка?.. — начала она.

— Она не знает, кто вы такая. Вы можете сказать, что преподавали до того, как стали секретаршей. Она плохо знает современную жизнь. У нее не будет причин не поверить вам. Если мой отец так говорит, все так и будет!

Услышав упоминание об отце Франчески, Тони сразу же почувствовала, что ее переполняет неприязнь к нему. Она не останется здесь, она просто не может остаться! Она рискует слишком многим, и внутренний голос подсказывал ей, что в опасности находится не только ее чувство самоуважения.

— Мне… мне нужно переодеться, — сказала она, желая переменить тему.

— Конечно, сеньорита, — сказала она холодно и стала опять рассматривать раковины.

Тони заколебалась, но затем, не сказав ни слова, повернулась и пошла в сторону замка.

Однако несмотря на поведение Франчески на берегу, Тони заметила, что девочка ходит за ней почти повсюду и даже предложила посмотреть окрестности. Так как Тони раньше лишь изредка ездила на лошади в школе верховой езды, она не приняла предложение Франчески ехать верхом.

Поэтому они ходили пешком и разговаривали, и Тони увидела, что с Франческой очень интересно общаться. Девочка избавилась от чувства неприязни, которое было у нее вначале, она болтала обо всем на свете и, в частности, о своей прежней гувернантке, мадемуазель Дюпон, чопорной даме среднего возраста, совершенно неспособной справиться с такой живой девочкой, как Франческа.

Было очень странно, что отъезд Поля так повлиял на девочку, и Тони начала уже испытывать беспокойство по поводу того, что ей самой нужно начинать готовиться к отъезду.

Когда она упомянула об этом в присутствии Франчески, та нахмурилась и сказала:

— Я думаю, вы должны остаться до возвращения моего отца.

Тони покачала головой.

— Видишь и, Франческа, медсестра уже давно меня оставила, и даже доктор Родригес признает, что я уже совсем здорова. Меня здесь ничто уже не удерживает, а мне нужно подыскать себе работу!

Франческа надула губы и опять стала похожа на ту девочку, с которой Тони встретилась, когда приехала в замок впервые.

— Почему бы вам не остаться здесь? Чем эта работа хуже всякой другой? И я уверена, платить здесь будут гораздо больше.

Тони вздохнула.

— Это бесполезно, Франческа. Видишь ли, я приехала сюда как невеста Поля. Мы не смотрели на это всерьез, ты ведь сама понимаешь. Когда мы сюда приехали, я увидела, что Поль старается вытянуть из бабушки все, что можно. И я захотела уехать тотчас же. Затем произошел этот несчастный случай. Я знаю, почему твой отец услал отсюда Поля, но я не хочу участвовать в каких-то неблаговидных делах, о которых я ничего не знаю. С меня вполне достаточно интриг… И я вздрагиваю каждый раз, когда твоя бабушка называет меня Джанет. Я хочу опять стать собой, Тони Морли, обычной девушкой без всяких претензий на аристократизм. Это бесполезно, Франческа, неужели ты не понимаешь?

Франческа вздохнула.

— Я очень стараюсь вас понять. Тони. Но я просто… я хочу, чтобы вы здесь остались.

Послышался стук в дверь, вошла служанка и заговорила с Франческой по-португальски. Они сидели в гостиной и читали журналы, так как с утра упал густой туман, который и позже не рассеялся. Тони думала, что погода отражает ее состояние, и не прислушивалась к тому, о чем говорила служанка. Затем она вдруг уловила упоминание о сеньоре Пассаментес и нахмурилась.

Франческа посмотрела на Тони и сказала, когда горничная ушла:

— Приехали Лаура и Эстебан Пассаментес.

Тони быстро встала.

— Я пойду к себе в комнату.

Франческа положила руку ей на плечо.

— Конечно, нет. Вы ведь не прислуга, а мой друг. Вы должны остаться и выпить с нами чашку чая.

Тони посмотрела на свои синие брюки в обтяжку и коричневый свитер толстой вязки. Волосы ее были завязаны лентой, и она казалась немногим старше Франчески.

— Но, Франческа, я не одета для приема гостей, — начала было она, но тут дверь открылась, и вошла Лаура Пассаментес, а следом за ней ее сын.

Франческа неловко улыбнулась, взглянула на Тони и поднялась, чтобы поздороваться с гостями.

Лаура опять была в черном: черный костюм из плотного крепа прекрасно облегал ее изящную фигуру. Волосы были аккуратно уложены, а лицо искусно подгримировано. Эстебан был веселым мальчиком и приветливо улыбался, глядя на Франческу.

— Франческа, дорогая, — произнесла Лаура, говоря по-английски ради Тони, — так приятно с тобой встретиться! Эстебан просто места себе не находил дома — из-за погоды, наверное, и очень просил меня поехать навестить тебя. — Она взглянула на Эстебана с материнской теплотой. — Я просто не могла ему отказать. А как твои дела?

Франческа ответила ей, справилась о ее здоровье и вообще вела себя, как подобает хозяйке дома. Затем Лаура посмотрела на Тони оценивающе, замечая каждый элемент ее облика.

— А вы, сеньорита, все еще здесь? — В ее голосе чувствовалась завуалированная дерзость, и Тони от смущения покраснела. Она понимала, что Лаура знает, кто она такая, и презирает ее за обман.

— Да, сеньора, — ответила она. — Но я вскоре уезжаю.

Лаура пожала плечами.

— Этот… инцидент с вами произошел так некстати.

Франческа взглянула на Тони.

— Я в этом тоже виновата, а не только… Тони, — сказала она, поворачиваясь к Лауре. — Если бы я не вела себя так неосторожно, Тони не поскользнулась бы.

Тони улыбнулась девочке. Впервые Франческа признала, что она тоже имела к этому отношение.

— Конечно, — скептически произнесла Лаура. — Итак, теперь вас зовут Тони. Вам пришлось раскрыть, кто вы такая?

Тони удалось улыбнуться.

— С вашим участием, сеньора, — ответила она.

Лаура немного растерялась.

— А твоя бабушка, Франческа, она знает?

— Нет! — быстро прервала ее Франческа. — Я… я не думаю, что мы должны ей об этом говорить. Отец сам скажет, когда сочтет нужным!

Лаура пожала плечами.

— Если ты так хочешь, дорогая. А сейчас, может быть, мы выпьем чаю?

— Да, да, конечно, извините, — Франческа позвонила горничной.

Лаура сочувственно взглянула на нее, и Тони стало не по себе. Ей захотелось уйти. Ей было не о чем разговаривать с этой женщиной, которая, похоже, считала, что Рауль делла Мария Эстрада — это ее собственность, а его дочь должна выполнять ее распоряжения.

— Я пойду к себе в комнату, Франческа, — начала она, но Лаура покачала головой.

— О нет, сеньорита, останьтесь и поговорите со мной. Франческа, вы с Эстебаном можете пойти и послушать пластинки. А мы с сеньоритой Морли немного поболтаем.

Франческа посмотрела на Тони, а та, в свою очередь, взглянула на нее.

— Я не думаю, что… — начала было Франческа, но Эстебан воскликнул:

— Пойдем, Франческа, я все равно не хочу чаю!

У Франчески не оставалось выбора, она распорядилась насчет чая и ушла с Эстебаном, а Тони и Лаура остались одни.

— А теперь, сеньорита, — начала Лаура спокойным тоном, — подойдите и сядьте. Я хочу поговорить с вами.

— О чем же?

— О разном, подойдите и сядьте.

— Я предпочла бы постоять, — возразила Тони, держась рукой за спинку диванчика. У нее было такое ощущение, что именно для этого разговора Лаура и приехала сюда, а вовсе не из-за Эстебана, хотя тому, возможно, и было приятно побывать в обществе Франчески. Она хотела поговорить с Тони, но о чем? О чем?

— Как хотите, — пожала плечами Лаура Пассаментес. — Дорогая сеньорита Морли, может быть, вы скажете мне, почему вы еще здесь, хотя Поль уехал больше недели тому назад?

Тони облизнула губы.

— Я… я недостаточно хорошо себя чувствовала и не могла уехать с Полем, сеньора, — ответила она.

— Я понимаю. Но ведь сейчас вы здоровы?

— Да.

— Так почему вы не уезжаете?

Тони опять почувствовала себя неловко, но ответила:

— Франческа не хочет, чтобы я уезжала до того, как ее отец вернется из Лиссабона.

— Но почему?

Тони покраснела еще сильнее. Как сказать этой холодной аристократке, что человек, которого та надеялась вскоре назвать своим мужем, почти угрожал ей, только бы она осталась? Поэтому она сказала громко:

— Я полагаю, граф думает, что это будет более вежливо с его стороны.

Лауре Пассаментес это было явно неприятно.

— Было бы более вежливо, сеньорита, если бы вы никогда не появлялись здесь под маской невесты Поля. Я считаю, что простая порядочность должна была бы не позволить вам войти в другую португальскую семью после тех бед, которые вы принесли Эстели!

— Я не принесла сеньоре де Каль никаких бед, сеньора, — сказала Тони, с трудом стараясь сохранить спокойствие. — Сеньор де Каль лжет, когда говорит, что я попыталась, так сказать, завлечь его! Как раз наоборот. К сожалению, я не могу этого доказать.

— Сеньорита! Вы дерзите! Неужели вы действительно считаете, что я поверю, что существо, подобное вам, может привлечь мужчину такого ума и воспитания, как Мигель де Каль.

Тони закусила губу.

— Мне совершенно безразлично, сеньора, чему вы верите, а чему нет.

— Правда? Я предлагаю вам быстро сложить чемоданы, и мы с Эстебаном доставим вас на ближайшую железнодорожную станцию, откуда вы могли бы доехать до Лиссабона!

У Тони округлились глаза.

— Вы, наверное, шутите, сеньора, — проговорила она, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание. — Вы не имеете здесь никаких прав! Я уеду, когда захочу… или тогда, когда этого захочет граф. — Она говорила хладнокровно и вежливо.

Присутствие духа у девушки разгневало Лауру. Она встала.

— Сеньорита, вы грубы и невоспитанны. Я не хочу слышать от вас такие дерзости.

— Вы сами вынудили меня к этому, — сказала она спокойно. — Я не хочу с вами спорить. Это ничего не решит. Мой отъезд — это мое личное дело и больше ничье.

— Так граф попросил вас остаться? — спросила Лаура каким-то визгливым голосом.

— Да, именно так, — и Тони посмотрела ей прямо в глаза.

Лаура ходила по комнате разгневанная.

— Но почему?

— Он… он захотел, чтобы я стала гувернанткой Франчески.

— Что вы говорите! — воскликнула Лаура, не веря своим ушам. — Чтобы вы учили Франческу?

— Да, сеньорита.

Лаура пожевала губами.

— И вы остаетесь?

— Не знаю.

— У вас есть причины отказываться?

Тони вздохнула.

— Ради Бога, сеньора, перестанем говорить об этом. Я не думаю, что это имеет к вам какое-либо отношение.

Лаура разгневалась еще больше.

— Это имеет ко мне прямое отношение. Я собираюсь выйти замуж за Рауля и буду жить здесь в замке. Неужели вы думаете, я захочу, чтобы вы вертелись у меня под ногами?

— Меня здесь не будет, — сказала Тони и отвернулась.

Лаура схватила ее за руку.

— Не смейте поворачиваться ко мне спиной! Мне кажется, что мой… мой жених имеет какие-то причины более тонкого свойства держать вас здесь, и я хочу знать, в чем дело!

— Оставьте меня в покое, сеньора, — Тони вырвала руку. — Вы все здесь помешаны на интригах. Вы совершенно правы, я не должна была сюда приезжать. Будьте уверены, я уеду, как только смогу.

Лаура смотрела на нее со злобой, но в это время дверь распахнулась, вошла горничная и принесла чай. А потом вернулись Франческа с Эстебаном, и больше уже не было возможности продолжать этот разговор. Франческа посмотрела на Тони задумчиво и улыбнулась ей, когда встретилась с ней взглядом. Тони улыбнулась в ответ. Однако она не могла проглотить ни куска и, попросив ее извинить, ушла к себе в комнату. Там она бросилась на кровать и задумалась, почему судьба так неблагосклонна к ней.

Тони проснулась с плохими предчувствиями. Сегодня ей предстояло сделать) окончательные приготовления к отъезду. Ведь если граф приедет и застанет ее здесь, он подумает, что она согласилась стать гувернанткой Франчески.

Франческа выслушала ее за завтраком, взгляд ее был мрачен.

— Что произошло между вами и сеньорой Пассаментес? — спросила она. — Она что-нибудь сказала такое, что вы решили уехать?

Тони намазала маслом теплую булочку.

— Можно сказать, она ускорила то, что все равно должно было случиться, — ответила она.

— Но, Тони, пожалуйста, не уезжайте. Я… я не хочу, чтобы вы уехали. Ведь здесь, в замке, у меня никого нет. Бабушка слишком старенькая, она не может проводить со мной много времени, а отец — иногда мне кажется, что он ненавидит меня. Я слишком напоминаю ему о… о других вещах!

Тони прикусила губу.

— Франческа, это не правда. А когда он женится на сеньорите Пассаментес, тогда здесь, в замке, будет и Эстебан. Кроме того, меня удивляет, что твой отец не посылает тебя в пансион. Я уверена, тебе там очень понравилось бы.

Франческа пожала плечами.

— Может быть, я туда поеду, а может быть, и нет. Раньше я не хотела этого. Да и бабушка тогда останется одна. Как бы мне хотелось быть, как вы, свободной! Так, значит, ваш отъезд — из-за меня?

— О, Франческа! — Тони почувствовала себя ужасно неловко. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Дело просто в том, что твой отец считает меня не тем, кем я являюсь на самом деле.

— Из-за того, что вы связаны с Полем?

— Да, и из-за этого. А частично еще и по другим причинам. Я буду здесь несчастной, если останусь.

Франческа вздохнула.

— Ладно, Тони. Но когда вы хотите ехать?

Тони покачала головой.

— Я еще не связывалась с аэропортом. Может, мне удастся достать билет на завтра. Если я сяду в автобус и поеду до Перейры, я смогу попасть в Лиссабон поездом.

— Сегодня? — спросила Франческа с отчаянием в голосе.

— А почему бы и нет? Зачем продлевать мучительное положение?

Франческа опять помрачнела.

— Но дайте мне, пожалуйста, еще один день, — сказала она молящим тоном. — Это ведь не так уж много!

— Хорошо. Может быть, это и не так уж много. Ладно, Франческа, еще один день.

Утром они ходили купаться, а когда вернулись, Тони упаковала почти все вещи и посмотрела на комнату с чувством безысходности.

За обедом графиня была очень разговорчивой.

— Скажите мне, Джанет, — сказала она мягко, — вы собираетесь замуж за моего внука? У меня такое странное чувство, что между вами не все в порядке, несмотря на уверения моего сына.

Тони горестно вздохнула.

— Можно сказать, что вы правы. Но наши проблемы не должны вас волновать. Теперь, когда я себя хорошо чувствую, я думаю поехать в Англию, и, может быть, там все уладится.

Графиня посмотрела на нее с огорчением.

— В Англию! Но ведь мой сын сказал мне, что вы здесь остаетесь на неопределенный срок!

Тони покраснела.

— Граф, конечно, очень добр, — пробормотала она, — но я все равно предпочла бы вернуться домой.

— Я понимаю. — Графиня нахмурилась. — Но это в высшей степени меня огорчает. Я понимаю, что в жизни, которую мы ведем, вы можете чувствовать себя очень одинокой. Здесь мало развлечений, но мне казалось, что вам здесь нравится.

— Да, мне, конечно, здесь нравится. Я в восторге от замка и его окрестностей. Но я уже давно здесь, и мне нужно возвращаться.

— И когда вы собираетесь нас покинуть?

— Я думала, может быть, завтра.

— Завтра! Нет, сеньора, вы не можете уехать завтра. — Графиня разволновалась. — Это слишком рано после того, что с вами произошло. Доктор Родригес говорил вчера, когда посещал меня, что он еще раз на следующей неделе приедет посмотреть, как у вас дела.

— Видите ли, я боюсь, что это невозможно, — сказала Тони твердым тоном. — Кроме того, это и не нужно. Я могу пойти к врачу в Англии, если в этом возникнет необходимость.

Графиня вздохнула.

— Вы, молодежь, так независимы! В мое время считалось, что пожилые лучше все знают.

— Я сожалею, графиня, но я действительно должна ехать. — Тони не терпелось уехать. Она не хотела больше встреч с графом и боялась, что по его возвращении она окажется в еще более затруднительном положении.

После обеда Франческа сказала, что ляжет спать. Обычно вечером они вместе гуляли, и Тони думала, что этот последний вечер Франческа захочет провести с ней. Видимо, Франческа обиделась, что она так внезапно собралась уехать, и Тони решила пойти в последний раз взглянуть на скалы и берег.

Вечер был чудесный. Небо было похоже на темный бархат, усыпанный блестками, по небу лениво двигался серебряный серп луны. Аромат цветом опьянял ее. Она испытывала чувство огорчения, что через пару дней уже будет в Лондоне и станет смотреть в окно своей комнатушки на каменный двор. Там нет цветом и романтических замков, залитых лунным светом. Там все будет казаться сном, невероятным сном, который нужно поскорее забыть.

Она вздрогнула, подумав, что сделает граф, когда вернется и увидит, что она уехала. Он был не из тех, кто легко прощает, когда ему не подчиняются. Но что он сможет сделать? Как только она окажется в Англии, найти ее там будет нелегко.

Она опять подумала о шраме, уродующим его лицо. Происхождение шрама было покрыто мраком, и однако она была уверена, что это было как-то связано с Полем и его матерью, Элизой. Это, конечно, была только догадка. Тони заметила много деталей в поведении Поля и отношении графа к нему и подумала даже, не было ли между ними поединка.

Отбросив в сторону эти мысли, она опять вспомнила о том случае, когда граф вошел к ней в комнату и начал целовать. Тони пожалела, что не может обо всем этом забыть.

Вернувшись в замок немногим позже девяти, Тони решила сразу пойти спать. В холле никого не было, но она услышала чьи-то шаги в гостиной. Думая, что это графиня, она вошла в комнату, но, войдя, остановилась как вкопанная. Она увидела, что на диване в ленивой позе сидит граф с сигаретой в одной руке и рюмкой в другой. На коленях у него лежала газета. Он снял пиджак и был в шелковой кремовой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Он казался моложе, более доступным, но несравненно более опасным для ее спокойствия.

— Закройте дверь, сеньорита, — сказал он, затягиваясь сигаретой и ставя рюмку на стол.

Тони вздрогнула.

— Мне кажется, нам не о чем говорить, сеньор граф, — тихо проговорила она.

— Как раз напротив. — Он посмотрел на нее насмешливо и, обойдя ее, закрыл дверь ногой. — Говорят, вы чувствуете себя гораздо лучше?

— Интересно, кто вам это сказал?

— Конечно, Франческа. Кто же еще? Я также слышал, что вы с ней становитесь друзьями.

— Франческа… но как? Она не могла!

— Не могла чего? Говорить о вас? Но это у нее почти единственная тема разговора. Вы произвели на нее очень большое впечатление, сеньорита.

Тони опустила голову, чувствуя, что силы ее вдруг покинули. Она думала, что нравится Франческе, что та смотрит на нее, как на друга. Но, очевидно, она позвонила отцу и сказала ему, что Тони собирается уехать завтра, иначе почему он приехал так неожиданно поздно ночью?

— Я не хочу ничего обсуждать с вами, сеньор, — сказала Тони, чувствуя, что сейчас заплачет. — Я знаю, что вы думаете обо мне и что хотите со мной сделать, но я здесь не останусь, и вы не сможете меня заставить.

— Нет, я думаю, что смогу, сеньорита.

Тони смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Как же вы это сделаете?

Граф улыбнулся, налил в рюмку еще виски и отошел от нее.

— Когда Поль уезжал отсюда несколько дней назад, я дал ему небольшую сумму денег.

— Да?

— Да, я сделал это по двум причинам. Во-первых, чтобы отделаться от него, а во-вторых, чтобы вы остались здесь.

— Я вас не понимаю, сеньор. Как то, что Поль уехал, может заставить меня остаться?

— Подождите, сеньорита, я сейчас вам все объясню. Дело в деньгах. Мне будет совсем нетрудно поставить в известность полицию в Англии, что Поль украл эти деньги.

— Что вы говорите!

— Можно очень легко доказать, что деньги украдены.

— А почему вы думаете, что меня это беспокоит? — воскликнула Тони сердито.

— Да потому, сеньорита, что в душе вы очень сентиментальны. Я о вас кое-что знаю. Мне известно, что вы раньше были хорошо с ним знакомы, что вы были почти помолвлены, почти, но не вполне, что свидетельствует в вашу пользу, я полагаю. По крайней мере, вы не станете умышленно причинять вред его репутации.

— Но вы ему этот вред причините!

— Да, я это сделаю.

— Но почему? Почему?

— Я вам уже однажды говорил, что в вас есть определенная — как бы это лучше сказать — притягательная сила. Вы отличаетесь от наших португальских женщин, как в свое время отличалась и моя жена. И вдобавок, вы женщина без предрассудков. Вы попытались разрушить семью моего друга. Вы играли роль невесты, позволяя вашему псевдожениху ухаживать за вами за деньги; так почему вы решили возражать, когда я говорю, что я считаю вас привлекательной? Конечно, не так, как я любил и уважал бы женщину, на которой я бы собирался жениться, но лишь в физическом смысле. Меня это вполне устраивает. — Тони не могла поверить своим ушам. Она была в ужасе. — К тому же, вы можете быть гувернанткой, а Франческе нужна гувернантка…

Тони отреагировала мгновенно, в гневе дав ему пощечину, не обращая внимания на то, что ударила его по изуродованной щеке. Он поднес руку к лицу, и на мгновение Тони почувствовала жалость, но тут же услышала голос графа:

— Мне очень жаль, что мое предложение так потрясло вас, сеньорита, и, возможно, мысль быть любимой человеком с таким безобразным шрамом вызывает у вас отвращение, но это мне не важно. Мне безразличны ваши детские выходки. Вы — такая, какая есть, а я не такой человек, который смиряется с неудачей.

— Вы сошли с ума! — выдохнула она.

— Вовсе нет. Я в своем уме. Но вы, конечно, имеете право думать обо мне все, что хотите.

— Но вы не имеете права так обращаться со мной! Если бы я была такой женщиной, как вы меня считаете, почему бы я стала беспокоиться о Поле? — Она вся дрожала, и голос ей плохо повиновался.

Он пожал широкими плечами.

— Как знать? К тому же, я не считаю, что вы совершенно потерянная женщина, и не думаю, что вы позволите, чтобы человек, которого все считают вашим другом, попал в беду.

Тони сжала руки в кулаки.

— И вы ожидаете, что я уступлю вашим… вашим притязаниям из-за Поля!

— А почему бы и нет? Я не думаю, что вам будет со мной так уж неприятно.

Тони почувствовала, что она не может дышать и опять испытывает слабость, как раньше. Граф делла Мария Эстрада поставил свою рюмку на поднос и решительно шагнул к ней. Тони отрицательно покачала головой и стала отступать назад, пока не уперлась в дверь, неподвижно застыв на месте. Граф остановился почти рядом с ней и стал смотреть на нее с высоты своего роста своими темными глазами. Шрам придавал его лицу мрачное выражение, и ее затрясло от ужаса.

— Не бойтесь, — проговорил он мягко, и она почувствовала его руку у себя на шее под тяжелой копной распущенных по плечам волос. — Я не причиню вам боли, Тони. — Его слегка иностранный выговор, когда он произнес ее имя, лишил Тони самообладания. Он стоял так близко, а она трепетала от ужаса перед той властью, которую граф имел над ней.

Она почувствовала, как его рука напряглась. Со стоном он притянул девушку к себе, и их губы слились. Его руки ласкали ее, пробуждая чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Все ее существо стремилось ответить на его ласку.

Невероятным усилием воли она заставила себя оставаться неподвижной и не отвечать ему, а он все более сильно и страстно сжимал ее в своих объятиях.

— Тони, — пробормотал он, — поцелуй меня.

— Нет, никогда! — Тони старалась освободиться и, наконец, сумела оттолкнуть его.

Он отступил назад, и его глаза сверкнули от гнева.

— Хорошо, сеньорита, — проговорил он угрожающе. — Я готов дать вам немного времени.

Тони прижала руки к горящим щекам. Она чувствовала, что ее губы и тело все еще томились от страстного поцелуя.

— Ради Бога, — проговорила она в отчаянии, — отпустите меня! Не заставляйте меня здесь оставаться.

Он повернулся и налил себе еще одну рюмку.

— Можете уезжать, — медленно проговорил он. — Если вы этого хотите.

— А… а Поль?

— Предоставьте это мне.

— А вы предоставите его правосудию, — усмехнулась она.

— Я уже сказал: предоставьте это мне.

Тони вздохнула с отчаянием.

— Сеньор, прошу вас, поверьте, я не могу остаться. Я не могу притворяться гувернанткой Франчески.

— Почему же нет? Ведь вы притворялись невестой Поля.

— Это совсем другое дело.

— Но в чем же?

— Тогда это меня ни к чему не обязывало.

— А со мной это не так?

— Вы ведь все понимаете! — Она еле сдержалась, чтобы не разрыдаться. — Вы ведете себя отвратительно. Вы позорите свою семью! Как может человек имеющий такую власть над людьми, вести себя как… как варвар?

Граф слегка улыбнулся.

— Все мужчины довольно примитивны. Внутренне мы все одинаковы. У нас есть потребность, желания — довольно низкие. То, что меня влечет к вам, вовсе не причина для отчаяния. Многие женщины — я не хочу хвалиться — завидовали бы вам.

— Тогда обратите свои взоры на них, — произнесла она в отчаянии.

— Идите и ложитесь спать, сеньорита, — произнес он, отворачиваясь. — Уже поздно, и вы устали. Завтра вам все покажется совсем другим.

— Нет, нет, никогда! Пожалуйста, позвольте мне уехать домой.

— Домой? А где ваш дом? Унылая комнатушка на окраине. Да, да, сеньорита. Я знаю о вас все. Я знаю, что у вас нет близких. Никто не будет беспокоиться, что с вами произошло. Это, конечно, печально, но для меня очень кстати.

— Мне гораздо лучше находиться в моей унылой комнатушке, чем здесь с вами, — вырвалось у Тони.

Он опять улыбнулся.

— Это правда? Вам не нравятся шелковые простыни на постели, солнце, отдых? Что ж, сеньорита, посмотрим. Вы увидите, что я умею быть очень убедительным.

Тони не сомневалась в этом. Даже сейчас, когда она с ним разговаривала, нарисованная им картина действовала на нее чарующе. Она представила себе, как он выглядит рано утром, лежа на этих самых шелковых простынях, и осыпает ее страстными поцелуями. Но тут она опять вдруг вспомнила его презрение и насмешки и то двусмысленное положение, которое он ей предлагал — нет, не предлагал, заставлял принять!

Тони беспомощно покачала головой, и страх перед всем этим превозмог все остальное: слезы ручьем покатились у нее по щекам, и она, ничего перед собой не видя, выбежала из комнаты. Оказавшись у себя, она захлопнула дверь и повернула ключ, Которым до этого никогда не пользовалась. С минуту она постояла, прижавшись к двери, пока не уняла дрожь, а потом быстро прошла в ванную.

Потом она вернулась к себе в комнату и разделась. На столике у кровати она увидела снотворное, которое ей оставила сестра Гонзалес. Трясущимися пальцами она вынула две таблетки и проглотила их, запив глотком воды. Затем, откинувшись на подушки, она стала ждать, когда подействует лекарство и она впадет в желанное забытье.