Двойник дочери

2

Мейсон направился к своему письменному столу, улыбнулся Делле Стрит, недовольно посмотрел на приготовленную секретаршей пачку писем и поинтересовался:

– Кому ты обещала перезвонить, Делла?

– Некой Мьюриель Джилман. Ее отца зовут Картер Джилман. Хотела проверить нашу картотеку клиентов, однако, мне кажется, что он у нас не значится.

Мейсон нахмурился в задумчивости.

– Недавно, – сказал он, – на слушании одного дела, где я представлял обвиняемого, был присяжный по фамилии Джилман. К сожалению, я не помню его имени. А что случилось?

– Дочь считает, что он исчез.

– Джилман... Джилман... Картер Джилман. Знакомая фамилия. Делла, посмотри, пожалуйста, картотеку по присяжным. Мне кажется, что он участвовал в деле, где ошибочно идентифицировали человека.

Пальцы Деллы Стрит быстро перебирали карточки в разделе присяжных.

– Да, так и есть, – сообщила она. – Картер Джилман. Дело Джоунса. И адрес совпадает – авеню Вауксман, шестьдесят два тридцать один. Минутку... Авеню Вауксман... Сейчас вспомню. – Делла Стрит отошла от картотеки и заглянула в ежедневник, куда записывала все назначенные встречи. – Вчера звонил мужчина, представившийся как Эдвард Картер, – объявила она. Просил назначить встречу на сегодня. Я его записала на одиннадцать тридцать. Я попросила продиктовать адрес, и он сказал, что сейчас живет у друзей на авеню Вауксман. Я только что проверила номер дома – он совпадает: шестьдесят два тридцать один.

– Он представился, как Эдвард Картер? – уточнил Мейсон.

Делла Стрит кивнула.

– А Мьюриель утверждает, что ее отца зовут Картер Джилман?

– Все правильно.

– Эдвард Картер объяснил, почему он хочет со мной встретиться?

– Чтобы проконсультироваться по конфиденциальному личному вопросу. Просил уделить ему полчаса.

– И ты назначила ему определенное время?

– Одиннадцать тридцать. Эта встреча внесена в список у тебя на столе.

– А что там с девушкой?

– Я обещала перезвонить ей. Она казалась страшно расстроенной.

– Свяжись с ней, – велел Мейсон. – Я сам с ней поговорю.

Делла Стрит набрала нужный номер.

– Будьте добры мисс Мьюриель Джилман, – попросила секретарша. Минутку, мисс Джилман. Я передам трубку мистеру Мейсону.

– Доброе утро, мисс Джилман. Это Перри Мейсон. Что там случилось с вашим отцом?

– Наверное, все, что я скажу, покажется вам глупостью, – начала Мьюриель. – Мой отец завтракал. Я вышла на кухню, чтобы положить ему добавки. Я приготовила яичницу с домашней колбасой из оленины. Он попросил еще. Он иногда завтракает очень плотно и в таких случаях пропускает обед. Когда я вернулась со второй порцией, он исчез.

– Его нет нигде в доме? – поинтересовался Мейсон.

– Я не смогла его найти.

– Сколько он съел яиц? – уточнил Мейсон.

– Яичницу из двух штук с двумя большими кусками колбасы.

– Вашего отца зовут Картер?

– Да.

– У него есть второе кия?

Мьюриель помедлила несколько секунд, а потом сообщила:

– В общем-то, Картер – это и есть второе имя. Его зовут Эдвард, однако, он предпочитает второе имя и подписывается всегда, как Картер Джилман.

– Понятно, – задумчиво ответил Мейсон. – А теперь, пожалуйста, расскажите мне, что произошло.

– Мне не хотелось бы обсуждать это по телефону, но... Я не смогла найти его дома и начала беспокоиться. Через некоторое время я пришла в себя и решила убрать со стола. И не смогла разыскать его салфетку. То есть он ушел, взяв салфетку с собой. Я отправилась в мастерскую.

– Какую еще мастерскую?

Мьюриель нервно засмеялась.

– Мне сложно объяснять по телефону, мистер Мейсон. Я страшно расстроена, и вы, наверное, не в состоянии представить истинную картину. У моего отца два хобби – вырезает мелкие вещи из дерева и лепит из глины. Он занимается этим в своей мастерской. Я сейчас нахожусь в ней. Здесь валяется сломанный стул, по всему полу разбросаны деньги и растекается лужа... крови.

– Оставайтесь на месте, – приказал Мейсон. – Я немедленно выезжаю. Вы обсуждали с кем-нибудь то, что произошло?

– Нет.

– Молчите. Ни к чему не прикасайтесь. Оставайтесь на месте.

– Папина салфетка валяется здесь на полу и...

– Никуда но уходите, – перебил Мейсон. – Я еду к вам. Ни до чего не дотрагивайтесь. Мастерская находится в том же здании, что и гаражи, за домом?

– Да.

– Естественно, имеется подъезд к гаражу. А внутри найдется место для моей машины?

– Да.

– Значит, я заеду прямо в гараж. Ждите меня. – Мейсон повесил трубку и повернулся к секретарше. – Оставайся на месте, Делла. Я уезжаю.

– А что со встречей в одиннадцать тридцать?

– К тому времени я уже вернусь. Однако, я сомневаюсь, что мы увидим Эдварда Картера.

Мейсон схватил шляпу, бросился по коридору к лифту, спустился в холл, отправился на стоянку, сел в машину и вписался в поток движущегося автотранспорта.

Ему потребовалось двадцать пять минут, чтобы добраться до нужного дома на авеню Вауксман.

Из огромного особняка не слышалось ни звука. Адвокат завернул на подъездную дорогу, въехал в гараж и поставил машину.

Открылась дверь и появилась грациозная девушка лет двадцати с каштановыми волосами, теплым взглядом глаз цвета агата, прекрасной фигурой и длинными ногами. Она постаралась улыбнуться.

– Мистер Мейсон? – воскликнула она, увидев, как адвокат выходит из машины.

Мейсон кивнул.

– Вы – Мьюриель Джилман?

– Да.

– А это – мастерская?

– Нет, фотолаборатория моей мачехи.

– Кто ездит на спортивном автомобиле? – поинтересовался Мейсон, показывая на машину, занимающую в гараже центральное место.

– В основном, Гламис и я. Иногда Нэнси, моя мачеха. Второй машиной той, что с двумя дверьми, – мы пользуемся, когда отправляемся куда-то всей семьей.

– Остальные члены семьи встали?

– Они обычно спят до полудня.

– Давайте посмотрим, что тут у вас, – предложил Мейсон.

– Следуйте за мной, пожалуйста, – пригласила Мьюриель. – Я покажу, куда идти.

Мейсон прошел за ней в фотолабораторию, увидел в различных углах очертания увеличительных приборов, раковину, бачок для проявления пленок и несколько ящиков, где хранились негативы и готовые снимки.

– Пожалуйста, подержите дверь в гараж открытой, – попросила Мьюриель, – пока я не доберусь до второй двери. В таком случае нам не придется зажигать свет.

Мейсон остался ждать у входа.

Мьюриель пересекла комнату и распахнула дверь.

– Вот папина мастерская, – сообщила девушка.

Мейсон заглянул внутрь, затем взял Мьюриель за плечи, не позволяя ей войти. Они остались в темной комнате, заглядывая сквозь дверной проем в мастерскую.

Там лежали пилы, стояли токарный и шлифовальный станки и другое оборудование, необходимое для работы по дереву. На стропилах по всей комнате крепились куски различных дорогих пород дерева, расположенные таким образом, чтобы поверхности не соприкасались друг с другом. Еще несколько кусков лежало на верстаке. Пахло кедром, сандаловым деревом и опилками.

Красное пятно выглядело мрачно среди множества стодолларовых купюр, устилающих пол, словно ковер.

– Это та салфетка, которой пользовался ваш отец? – уточнил Мейсон.

– Да.

– Вы уверены?

– Ну... пропала салфетка, а это одна из наших салфеток.

Мейсон нагнулся и поднял ее.

– Есть следы яйца, – заметил адвокат.

– Я уверена, что это папина салфетка, мистер Мейсон. Он ел яичницу с домашней колбасой на завтрак.

– Из скольких яиц?

– Из двух.

– Сколько кусков колбасы?

– Два больших.

– Домашняя колбаса?

– Да. Мы ее замораживаем, а потом размораживаем перед тем, как подавать на стол.

– Он еще что-нибудь ел?

– Овсяную кашу, поджаренный хлеб и кофе.

– Сок?

– Да, апельсиновый.

Мейсон внимательно осмотрел салфетку, затем свернул с задумчивым видом и опустил в карман пальто.

– А после этого ваш отец сказал, что все еще голоден?

– Попросил поджарить ему еще один кусок колбасы и одно яйцо.

– Это заняло какое-то время?

– Достаточно много времени, потому что колбаса оказалась очень сильно замороженной, и мне пришлось воспользоваться электроножом.

– Понятно.

Мейсон прошел по цементному полу к зловещему красному пятну. Пока он его рассматривал, Мьюриель продолжала описывать утренние события.

Адвокат внимательно слушал ее, а потом склонился над пятном. Вначале у него на лице появилось удивленное выражение, потом он опустил в жидкость указательный палец, потом потер большой и указательный пальцы друг о друга, понюхал и заявил:

– Это не кровь. Какая-то красная эмаль.

– О, Боже! – воскликнула Мьюриель. – Вы уверены?

– Уверен, – кивнул Мейсон, оглядываясь вокруг. – А вон там на полке стоит банка с эмалью.

Мьюриель уже сделала два шага по направлению к банке, но Мейсон не дал ей до нее дотронуться:

– Минутку. Нельзя оставлять на банке отпечатки пальцев. Ее уронили, а потом поставили на место. Вы случайно не знаете, _к_о_г_д_а_ это могло произойти?

Девушка покачала головой.

– А когда сломали стул?

– Не знаю. Но здесь, определенно, шла борьба и...

– Борьба была – это несомненно, однако, мы но представляем, к_о_г_д_а_ именно, мисс Джилман. Нельзя приходить к поспешным выводам. Не исключено, что ваш отец зашел в мастерскую, увидел на полу банку с эмалью, сломанный стул, и решил поставить банку на место. Это банка с небольшим отверстием сверху, которое закрывается крышкой. Возможно, крышка отошла. Вероятнее всего, что вытекла не вся эмаль, однако, я не хочу припасаться к банке. Следует проявлять осторожность, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

– Мои отпечатки здесь определенно есть, – сообщила Мьюриель. – Я часто прихожу сюда посмотреть, как работает папа.

– В любом случае, не следует оставлять _с_в_е_ж_и_х_ отпечатков. Они могут перекрыть чьи-то еще. Давайте пересчитаем деньги.

Они собрали стодолларовые купюры и разложили на столе. Мейсон повернулся к Мьюриель и поинтересовался:

– Сколько вы подняли купюр?

– Сорок восемь.

– И я пятьдесят две. Значит, здесь ровно сто купюр или десять тысяч долларов. Вы знаете что-нибудь о них? Есть какие-нибудь соображения откуда они взялись?

Мьюриель покачала головой.

– Здесь найдутся резинки? – поинтересовался Мейсон.

– У Нэнси есть в лаборатории. Я помню, где она их держит.

– Принесите несколько штук, пожалуйста.

Девушка щелкнула выключателем.

– Эй! – крикнул Мейсон. – Я же предупреждал, что надо проявлять осторожность и постараться ни к чему не прикасаться.

– О, я забыла... А как мне достать резинки, не оставив отпечатков пальцев?

– Платком или подолом юбки, – объяснил Мейсон.

Мьюриель приподняла подол и открыла один из ящиков, который оказался разделенным на несколько секций. В каждой лежали резинки разных размеров.

Мейсон достал две штуки кончиком авторучки и кивнул Мьюриель, показывая тем самым, что можно закрывать ящик.

Адвокат надел резинки на пачку купюр.

– Ваша мачеха очень аккуратная, – заметил Мейсон. – В лаборатории идеальный порядок, по сравнению с полным хаосом в мастерской отца.

– Знаю. Что касается своего хобби – здесь Нэнси постоянно следит за порядком, чего нельзя сказать, обо всем доме. Она в этой комнате сдувает каждую пылинку и все вещи лежат на своих местах.

– А ваш отец – полная противоположность?

– Ну, до безукоризненной аккуратности ему далековато, – засмеялась она. – Мастерская напоминает открытый яблочный пирог, начинку для которого резали как попало.

– Понятно. Кстати, у вас есть фотография вашего отца, которую вы могли бы мне дать?

– Ну, у меня в комнате стоит одна в рамке, но...

– Вам нежелательно возвращаться в дом в настоящий момент, – перебил адвокат. – А здесь случайно нет?

– О, конечно. Несомненно. У Нэнси тут сотни снимков. Она обожает портреты. Она использует какую-то технику, помогающую нанести на бумагу лишь слабое изображение, потом работает над портретом масляными красками. В результате получается картина, причем практически невозможно определить, что она сделана на основе фотографии.

– Следовательно, где-то здесь есть фотографии вашего отца, – пришел к выводу Мейсон. – Давайте поищем. Только постарайтесь больше не оставлять здесь отпечатков пальцев.

– Мне кажется, они вот в этом ящичке, – сказала Мьюриель. Девушка взяла подол большим и указательным пальцами и потянула ручку на себя. Да, здесь их даже несколько, – заметила она.

– Возьмем верхнюю, – решил Мейсон. Он достал снимок величиной восемь на десять дюймов. – Это ваш отец?

– Да. Правда, фотография слишком светлая, нет нужной четкости, однако, Нэнси предпочитает работать именно так. У нее свой метод.

Мейсон принялся с интересом рассматривать круглое лицо.

– Сколько ему лет?

– Так, надо посчитать. Сорок два, может, сорок три.

– А вашей мачехе?

– Бог ее знает, – засмеялась Мьюриель. – Тридцать с чем-то. Ближе к сорока. Однако, она никому не открывает свой истинный возраст, а мы не спрашиваем.

– Сколько лет дочери Нэнси, Гламис?

– Двадцать.

– А вам?

– Столько же... Мистер Мейсон, что вы планируете предпринять? Насчет папы, я имею в виду. Он уехал на седане. Мы, наверное, должны постараться его найти.

– Я вам позвоню где-то после полудня. Попытаюсь что-нибудь выяснить. У вашего отца есть контора в нашем городе?

– Да.

– Где?

– В здании «Пьедмонт».

– Чем он занимается?

– Инвестированием. Покупает и продает недвижимость, как для себя лично, так и для группы клиентов, составляющих инвестиционный пул.

– Ваш отец – владелец компании? – уточнил Мейсон.

– По-моему, дело принадлежит папе, однако, вместе с ним работает компаньон.

– Вы звонили в контору, чтобы выяснить, появился ли ваш отец на работе?

– Да... незадолго до того, как позвонила вам. Там ответили, что его ждут с минуты на минуты. Я попросила передать, чтобы он сразу же перезвонил мне, как только войдет. Я хотела сказать ему, что он оставил портфель.

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь разузнать, – пообещал Мейсон. Свяжусь с вами после полудня, а пока, я думаю, вам не стоит беспокоиться. Возьмите себе эти десять тысяч долларов.

На лице у Мьюриель появилось испуганное выражение.

– О, нет, мистер Мейсон. Я не хочу к ним притрагиваться. Я не представляю, откуда взялись эти деньги, в чем тут дело и... Слава Богу, что это красное пятно на полу – просто эмаль, а не кровь. Вы, наверное, считаете меня глупой. Я действовала, как идиотка... Вытащила вас сюда... Мистер Мейсон, я заплачу вам гонорар – столько, сколько скажете. У меня есть свой счет в банке и... Наверное, я просто запаниковала, увидев деньги, сломанный стул, папину салфетку и красную лужу в центре комнаты.

– Я прекрасно понимаю, что вы чувствовали, – успокоил ее Мейсон. Думаю, что все уладится. Только никому не говорите о том, что я здесь появлялся. Я сейчас возвращаюсь в свой офис. Повторяю: _н_и_к_о_м_у_ не говорите, что я был здесь. Вы понимаете?

Мьюриель кивнула.

– По крайней мере, до тех пор, пока я не позвоню, – продолжал Мейсон, – а я свяжусь с вами вскоре после полудня. Вы никуда не уйдете?

– Конечно, нет.

– Хорошо. Ждите моего звонка.

Вернувшись к себе в контору, Мейсон обратился и Делле Стрит:

– Положи эту пачку стодолларовых банкнот в сейф. Вот фотография мистера Картера Джилмана – увеличение восемь на десять дюймов. И, кстати, для твоего сведения, зловещее красное пятно на полу оказалось содержимым перевернутой банки с эмалью. Очевидно, Картер Джилман сегодня уехал на работу на седане. Обычно он идет пешком четыре квартала до автобусной остановки. Сегодня утром он, не прощаясь, сел в машину. Если только не...

– Что? – спросила Делла Стрит.

– Не заглянул к себе в мастерскую, увидел там кого-то, подрался, у него выпало десять тысяч долларов, а его самого без сознания куда-то отвезли на седане. В таком случае, человеку, вернувшемуся за стодолларовыми купюрами, придется долго их искать.

– Возможно, не так долго, – заметила Делла Стрит, – а ты станешь мишенью какого-нибудь стрелка.

– Придется рискнуть, – ответил Мейсон. – У нас еще примерно полчаса до встречи с Картером Джилманом.

Делла Стрит посмотрела на письменный стол Мейсона.

– Остается время только, чтобы ответить на верхние письма из пачки. Они самые важные.

– Хорошо, – согласился Мейсон, – а в одиннадцать тридцать посмотрим на мистера Эдварда Картера Джилмана и выясним, почему он представился вымышленным именем.

– Он читал газету, шеф. Может, стоит сейчас заглянуть в раздел финансовых новостей и попытаться найти разгадку тайны? – предложила Делла Стрит.

– Скорее всего, это окажется потерянным временем, – решил Мейсон. Мы не знаем, какими именно инвестициями он занимается, а просто гадать глупо. Ну что такого особенного произошло? Он выскочил из-за стола, не закончив завтрак, и бросился на работу. Люди делают подобное каждый день. Сотни людей, миллионы. Темп жизни постоянно ускоряется.

– Я знаю, – кивнула Делла Стрит, – однако, ты только представь яичницу с домашней колбасой из оленины...

– Кстати, а что _т_ы_ ела на завтрак?

– Поджаренный хлеб и кофе, – ответила секретарша. – Я вчера встала на весы и...

– Ах, вот оно что. Ты просто голодна, Делла. Давай разбираться с письмами. Забудем об Эдварде Картере Джилмане до половины двенадцатого.