Дядя Коля - поп Попов - жить не может без футбола

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Дядя Коля — бывший поп Попов — на первой же тренировке берёт все мячи

Встретились совершенно случайно два невесёлых человека, можно сказать, очень невесёлых человека.

Один из них — бывший поп Попов, другой — бывший полукруглый отличник Шурик Мышкин.

Присели они на скамейку в садике около поселкового клуба да так и сидели вот уже минут сорок.

Первым не выдержал бывший поп Попов, спросил:

— А что ты здесь сидишь, мальчик? Вот уже минут сорок сидишь!

— А что вы здесь сидите, дяденька? — спросил бывший полукруглый отличник. — Тоже вот уже минут сорок сидите?

— Сижу — вот и… сижу, — услышал он в ответ. — Захотелось, значит, посидеть, отдохнуть, о жизни поразмышлять… А почему ты такой невесёлый?

— А почему вы такой невесёлый?

Бывший поп Попов ненадолго призадумался и предложил:

— Сначала ты ответь мне на мои вопросы, потому что я первый вопрошал. Итак: почему ты здесь сидишь вот уже больше сорока минут?

— Сижу — вот и… сижу.

— Это я тебе так ответствовал! А ты будь любезен отвечать по-своему. Зря, да ещё так долго, не сидят. Зря невесёлыми не бывают. Может, мы с тобой познакомимся, если ты не возражаешь? Меня зовут отец Николай, то есть дядя Коля, — быстро поправился бывший поп Попов.

Познакомились они, а о чём говорить дальше, не знали. Вернее, бывший-то поп Попов знал, о чём ему хочется говорить, но пока не мог на это решиться. И Шурику было что рассказать своему новому знакомому, но он пока стеснялся. Шурик сейчас вообще понятия не имел, что ему делать. Друзей ведь у него не было, потому что дружить ему было некогда: он всё время учился. А знакомые ребята куда-то запропастились, и как проводить время одному, Шурик просто догадаться не мог.

Дядя Коля спросил:

— Ты как насчет футбола? Играть умеешь?

— Немного умею.

— А любишь?

— Кто же не любит в футбол играть? — удивленно отозвался Шурик. — Летом-то! А вы кто? Футболист? Или тренер?

Почему-то оглянувшись по сторонам, словно боясь, что их подслушают из-за кустов, дядя Коля внимательно посмотрел Шурику в глаза, проговорил почему-то шёпотом:

— Не футболист я пока. И, конечно, не тренер, но я без футбола жить не могу… Понимаешь, Шурик… — Дядя Коля опять оглянулся по сторонам. — Я очень хочу научиться играть в футбол. Честное слово, я без футбола жить не могу. Но я даже всех правил не знаю… Ты почему молчишь?

— Удивляюсь.

— Чему ты удивляешься?

— Хотите учиться играть в футбол? Так учитесь себе на здоровье!

— Где? Как?

— Неужели вы не знаете, где учатся играть в футбол?!

— Не отвечай мне вопросом на вопрос! Отвечай мне ответом на вопрос! — рассердился дядя Коля, но спросил виноватым тоном: — Где учатся играть в футбол?

— А где вы работаете, дядя Коля?

— Опять вопрос на вопрос! Нигде я пока не работаю, — с удивлением услышал Шурик и спросил:

— А почему нигде не работаете?

— А при чём здесь работа? — в свою очередь удивился дядя Коля. — И когда ты будешь отвечать на мои вопросы ответами, а не вопросами? Я тебя спрашиваю о футболе, а ты мне о работе!

— Например, если бы вы работали на домостроительном комбинате, — начал объяснять Шурик, — всё было бы просто. Там есть футбольные команды — взрослая, юношеская и детская. И стадион есть, даже с трибунами.

— Вот это да! — восторженно прошептал дядя Коля, но сразу же помрачнел. — А если меня не примут на этот самый домостроительный комбинат?

— Футбольная команда есть в совхозе, здесь недалеко. В леспромхозе команда, но это далековато… Дядя Коля, а вы кто?

— Я-то? Да как бы тебе растолковать? Приехал я в ваш посёлок только сегодня… Не успел ещё и оглядеться… Самое главное в том, что я жить без футбола не могу. А всё остальное суета… ну, то есть не имеет для меня никакого значения… Вот устроюсь на работу, в команду… Вообще-то я бы тебе всё о себе рассказал, если бы ты согласился поиграть со мной в футбол.

— Когда?

— Сейчас, конечно.

— Прямо вот сейчас? — восторженно переспросил Шурик.

— Немедленно! Мяч у меня есть! Понимаешь, я ни минуты ждать не могу! — Дядя Коля очень уж разгорячился. — Понимаешь, я мечтаю вратарём быть, но ещё ни разу в воротах не стоял! Найти бы нам с тобой такое местечко…

— Знаю, знаю я такое местечко! — Шурику передалось волнение дяди Коли. — Там даже ворота есть, правда, без перекладины…

— Идём, идём, идём! — Бывший поп Попов схватил бывшего полукруглого отличника Шурика Мышкина за руку, и они торопливо направились, почти побежали к выходу из скверика, заспешили по дороге на окраину посёлка.

Смотреть на них со стороны было довольно-таки смешно. Дядя Коля ростом был без малого два метра, Шурик едва доставал ему взъерошенной головой чуть выше пояса. Дядя Коля вышагивал огромными шагами, а Шурик мелко подпрыгивал рядом с ним, как воробышек.

Всего третий день бывший полукруглый отличник был, говоря его словами, свободным человеком, ещё не привык к этому положению и не умел использовать с таким трудом завоеванную свободу в свое полное удовольствие.

Вчера состоялось заседание семейного педсовета, значение для дальнейшей судьбы Шурика оно имело колоссальное, длилось не очень долго, и я, уважаемые читатели, хотя бы коротенько, расскажу о нем.

Первым слово взял папа. Стараясь не выдать растерянности, возмущения и, можно сказать, очень крупного горя, он заговорил почти срывающимся голосом:

— Вы всё знаете и я не буду повторять, с какими ужасными показателями мы пришли к концу очередного учебного года. Страшны не только сами показатели, то есть полученные нашим сыном, жена, и вашим внуком, папа, отметки. Сердце кровью обливается, когда я думаю о том, как разительно изменился он сам в худшую сторону. Его не узнать. Он вышел из-под нашего полезного влияния и попал под свое собственное, весьма и весьма вредное и опасное. Пусть проживёт лето, как хочет. Мы, взрослые, устали, изнервничались и впервые летом будем отдыхать, а не учить. К Шурику приедет бабушка Анфиса Поликарповна. Она будет следить за квартирой и за Шуриком. За квартиру я не беспокоюсь.

Мама очень глухо сказала:

— Я выплакала все свои слёзы по поводу того, как наш сын, муж, и ваш внук, папа, отбился от наших заботливых рук. Я почти рассталась с мечтой, что Шурик когда-нибудь станет потомственным абсолютно круглым отличником. Я убеждена, что при нынешнем его отношении к учёбе он не будет великим ученым. Но я люблю его и совсем немножечко надеюсь, что, может быть, он исправится.

Дедушка говорил, схватившись за голову руками:

— Я потерял внука, а вы сына. Как он проведёт лето? Чем будет заниматься? Увы, неизвестно. Вряд ли одна бабушка, уважаемая Анфиса Поликарповна, справится с ним, если это не удалось нам троим. Желаю тебе, дорогой внук, быстрее осознать, в какую пропасть ты катишься.

— Напрасно вы беспокоитесь, — весело и даже ласково ответил Шурик. — Лето я проведу замечательно — на свободе. Буду играть в свой любимый футбол, а потом с новыми силами примусь за учёбу, вспомню, что дважды два четыре.

— Если бы! — радостно воскликнула мама.

— А я не верю, — упрямо произнес дедушка, — не вижу никаких оснований.

— Не будем гадать, — уныло предложил папа. — Будем ждать. Лично у меня самые тяжелые предчувствия.

На этом заседание семейного педсовета закончилось.

Сразу же расскажу вам, уважаемые читатели, и о том, как в посёлке, где жил и учился Шурик Мышкин, оказался бывший поп Попов и что он собирался делать.

Вы уже знаете, что он собирался научиться играть в футбол, всё остальное в жизни его мало интересовало, а точнее говоря, совсем не интересовало.

А именно в этот посёлок он попал случайно. Ехал он в поезде, ехал, ехал, ехал, ехал, надоело ему ехать, с каждой минутой всё сильнее хотелось играть в футбол. И тут поезд остановился, и бывший поп Попов увидел: мальчишки около станции гоняют мяч! Нисколечко не задумываясь, он решил поселиться именно здесь.

Весь багаж его состоял из чемодана, телевизора и рюкзака, в котором среди прочих вещей был и его любимый самоварчик.

Сдал бывший поп Попов чемодан и телевизор в камеру хранения и поспешил посмотреть, как мальчишки играют в футбол. Хотя бы посмотреть!

Но к этому времени мальчишки убежали, и бывший поп Попов, сразу загрустив, побрёл, не зная куда, оказался в садике около клуба и присел на скамейку, чтобы обдумать, как ему быть дальше.

Вскоре рядом присел Шурик, которому тоже надо было обдумать, как ему быть дальше, а остальное вам, уважаемые читатели, известно.

Пришли они на окраину, за огороды, где было, можно сказать, почти настоящее футбольное поле, только ворота были одни и без верхней штанги.

Пока Шурик накачивал мяч насосом, дядя Коля переоделся и предстал перед ним в полной вратарской форме.

— Ого! — восхитился Шурик. — С виду вы прямо мастер международного класса!

— Мечтаю, мечтаю! Надеюсь, надеюсь! — искренне признался дядя Коля. — Жить без футбола не могу! Вот и дал обет: стать выдающимся вратарём.

— Какой обед? — удивился Шурик. — Вы что, будете много обедать, чтобы стать сильным? Да вы и так вон какой богатырь!

— Не обед, а обет. Буква тэ на конце. Клятва, значит, серьёзное обещание… Давай, давай играть, хватит разговаривать!

Ох и весело же им стало! Никто им не мешал, никто их не ругал, никто их даже не упрекал! Сами себе хозяева!

Шурик отсчитал одиннадцать метров, поставил мяч, а дядя Коля замер в воротах, громко шепча:

— Господи… господи…

— При чём тут господи? — поразился Шурик, взглянул на дядю Колю и испуганно крикнул: — Что с вами?

Дядя Коля, бледный, с неестественно расширенными глазами, пошатнулся и обеими руками ухватился за штангу, чтобы не упасть.

— Не знаю, — еле слышно ответил он, — не знаю, что со мной… я… я волнуюсь… у меня… это… поджилки трясутся… я боюсь…

— Чего вы боитесь? Что вы волнуетесь? Что у вас поджилки трясутся?

— Боюсь… гол боюсь пропустить… господи, как боюсь гол пропустить…

— Ничего не понимаю, — недовольно сказал Шурик. — Какой-то господи… Поджилки трясутся… Но ведь голы пропускают все вратари, даже знаменитые.

— А я не хочу! — хриплым голосом выкрикнул дядя Коля. — Не хочу я голы пропускать! Не пропущу ни одного мяча! Я его поймать хочу! Бей! Да бей же, тебе говорят!

Шурик, пожав плечами, сказал:

— Странно… вы же совсем не умеете играть… вы первый раз в ворота встали, а…

— Не пропущу! — грозно, с горящим взглядом крикнул дядя Коля. — Я его… я его поймаю! Схвачу! Бей! Господи, благослови! Не дай пропустить гол!

Тут Шурик немножечко рассердился. Конечно, он не считал себя очень уж хорошим игроком, знал, что удар у него довольно слабенький, но зато и довольно точный.

— Господи так господи, благослови так благослови, — насмешливо проговорил Шурик, отошёл от мяча, разбежался и уверенно послал его в левый нижний угол. — Не поймать! Штука!

И тут случилось что-то совершенно непонятное. Шурик ясно видел, что мяч пролетел мимо неподвижного дяди Коли. Но дядя Коля, издав какой-то воинственный клич, похожий на рев, бросился к мячу, схватил его, как показалось Шурику, не только руками, но и ногами, а спиной врезался в штангу.

Раздался треск — штанга обломилась у самого основания и рухнула.

Дядя Коля лежал на земле, вцепившись в мяч, прижав его к себе, и твердил упоённо:

— Поймал… поймал ведь голубчика… вот он… вот он, миленький… попался…

— Ничего себе, бросочек, — почесав в недоумении затылок, сказал Шурик, не веря своим глазам. — Я слышал, что когда-то нападающие будто бы мячом ломали штанги. Но чтоб вратарь! Не ушиблись?

— Оглушило немного, — восторженно признался дядя Коля, — это я когда головой об землю. Но поймал ведь! — Он с трудом встал, потер поясницу, ощупал голову, бросил мяч Шурику. — Бей! Ни одной штуки не будет! Беру все мячи! Бей!

Ко второму удару Шурик готовился тщательно. На этот раз он решил забить гол во что бы то ни стало. Он ударил, и опять ему показалось, что мяч уже влетел туда, где должен быть правый верхний угол, если бы была перекладина.

И опять в какое-то последнее мгновение дядя Коля, издав воинственный клич, похожий на рев, взлетел в воздух, схватил мяч и гулко упал на землю.

— Невероятно, — прошептал Шурик. — Вот это реакция. Не разбились?

— Что-то во мне вроде бы хрустнуло, — весело признался дядя Коля. — Но ведь поймал, поймал голубчика! Вот он, миленький! Попался!

До полного изнеможения бил Шурик по воротам (вернее, по тому, что от них осталось), и ДЯДЯ КОЛЯ НЕ ПРОПУСТИЛ НИ ОДНОГО ГОЛА! Он кидался, бросался, метался к мячу с дикими выкриками и, грохнувшись на землю, не всегда сразу мог подняться.

— Бей! Бей! Бей! — просил он и не угомонился даже тогда, когда сломал и вторую штангу, врезавшись в неё головой. — Ничего, ничего! — успокаивал он Шурика. — Цел я, цел! Бей, бей!

И Шурик бил, бил, бил… А дядя Коля ловил, ловил, ловил… Наконец Шурик умыкался, измотался до того, что еле стоял на ногах.

— Я больше не могу, — пролепетал он. — А вратарь из вас получится классный. А у меня больше нету сил.

— Разика два-три-четыре-пять! — умолял дядя Коля. — Ну, хоть один разик пробей!

— Не могу больше.

И Шурик сел.

Дядя Коля и сам еле живой опустился рядом, сказал:

— Тогда нам надо поесть.

В рюкзаке его нашлась уйма всякой снеди: вареные яйца, огромные луковицы, соленые огурцы, колбаса, сало (которого Шурик ни разу в жизни до этого не пробовал), плавленые сырки, пряники, вареная картошка…

Но больше всего Шурик обрадовался самоварчику, спросил восторженно и недоверчиво:

— Неужели настоящий?

— Сейчас проверим. Я чай только из своего самоварчика пью. Мне бы, Шурик, купить избушечку с огородиком… Люблю, грешным делом, на грядках возиться. Кошку бы я себе завел, собаку, а то и козу… Приходил бы ты ко мне в гости. А я бы ворота футбольные соорудил! И мы бы с тобой тренировались! А потом бы чай пили во дворе под черёмухой.

Дядя Коля сходил на речку, кружкой аккуратно наполнил самоварчик до краев. Шурик насобирал щепок и веточек, и вскоре из самоварчика показался дымок.

Они по очереди дули в дырочки у основания самоварчика, так старательно и весело дули, что пепел и искорки летели во все стороны.

Закипел самоварчик!

И Шурику казалось, что и у него внутри всё кипело от радости, счастья и удовольствия.

Это было как в сказке. А дядя Коля походил на доброго великана.

Никогда ещё в жизни не ел Шурик с таким аппетитом и восторгом. Слезы брызгали из глаз, когда он хрустел огромной луковицей, потыкав её в соль. Обыкновенная вареная картошка с соленым огурцом и ломтем черного хлеба — настоящее объедение! Сало, оказалось, — пальчики оближешь!

— Очень калорийная пища, — не зная, как похвалить еду, сказал Шурик.

— Вполне вероятно, — согласился дядя Коля, — простая пища, полезная.

Насытившись, наши футболисты принялись за чай. Ого-го, здорово-то как! Можно, оказывается, представьте себе, сахар не класть в чай, а пить вприкуску, — и это куда вкуснее и интереснее!

— Теперь не вредно бы и полежать, — зевая, сказал дядя Коля, и наши футболисты развалились на траве.

Едва прикоснувшись затылком к земле, дядя Коля тут же захрапел, да так громко и так занятно, что Шурик заслушался: он ведь только в книжках читал о богатырском храпе, но никогда ещё не слышал его.

В носу дяди Коли спрятался целый оркестр! Там рокотали разные трубы и трубочки, пели флейты, пищали кларнеты, гудели гобои, и казалось, вот-вот загремят барабаны… а Шурик от восторга запоёт!

Лежал Шурик, блаженствовал всем своим существом, слушал богатырский храп и невольно со страхом думал о том, что ведь а могло и не быть такого удивительного дня.

Лежать бы вот и лежать… Никуда ведь она, учёба эта, от него не уйдет. Раз появился на свет, значит, учиться надо. Честное слово, вот отдохнет он всё лето по-человечески и будет, если уж это вам, дорогие родители и дедушка, так необходимо, будет он потомственным абсолютно круглым отличником. А что? Главное, чтобы голова отдохнула, чтобы он почувствовал себя сильным и чтобы каждый день не слышать надоевшее:

— Эх, Мышкин, Мышкин, ты бы мог учиться значительно лучше!

Будет он учиться значительно лучше, будет, честное слово!

В это время дядя Коля перевернулся со спины на бок, и оркестр в его носу сразу смолк, и Шурику стало грустно… Он продолжал размышлять о своей жизни. Вот есть счастливые ребята, которых папы на рыбалку берут. Ещё больше счастливых ребят, которых папы и мамы на рыбалку отпускают. А ему, Шурику, разрешалось только учиться. Интересно, кстати, что же представляет из себя эта бабушка Анфиса Поликарповна?

— Дядя Коля! Дядя Коля! — испуганно позвал Шурик. — Мне же давным-давно домой надо! У меня же родители и дедушка уезжают, а бабушка приезжает! То есть наоборот, сначала бабушка приезжает, а потом родители и дедушка уезжают!

Не открывая глаз, дядя Коля медленно сел, долго потягивался, громко хрустя костями, будто опять штанги ломал, долго и широко зевал, вкусно так зевал, похлопывая по губам ладонью, открыл глаза и сонным-сонным голосом спросил:

— Кто куда уезжает? Кто куда приезжает?

Выслушав Шурика, он с сожалением проговорил:

— Понятно, понятно… А я мечтал ещё потренироваться. А куда же я сегодня денусь? Мне ведь ночлег искать надо.

— Какой ночлег?

— Обыкновенный. Где ночь проспать.

— Как же вы… куда же вы…

— Как-нибудь. Мир не без добрых людей. Попрошусь к кому-нибудь. Приютят на ночь-то.

— А завтра?

— Работу буду искать. А может, и угол дадут.

— Какой угол?

— Экий ты непонятливый. Ну, койку дадут. Место какое-нибудь, где я жить буду. Углом это называется. А со временем избушку себе с огородиком куплю. Вот уеду я с командой в другой город играть, а ты мою избушку караулить останешься. Будешь мою кошку и собаку кормить… — размечтался дядя Коля. — Завтра же пойду на домостроительный комбинат, где футбольная команда есть. Попрошусь вратарём! Вдруг возьмут, а? Любой мяч — мой! Ни одного не пропущу! Ни одной штуки не будет! Вот те крест! — И дядя Коля быстро-быстро перекрестился.

— Это ещё что такое?!?!?! — Шурик оторопело отодвинулся от него. — Чего вы рукой машете? Какой такой крест?

— Привычка… — Дядя Коля был явно смущен. — Я это… так. А ты иди, иди, иди кого-то провожать, кого-то встречать. А завтра с утра сюда приходи. Потренируемся, и я работу искать отправлюсь. Мяч забери. Это тебе от меня подарок. Бери, бери, у меня ещё два есть. Да бери, бери, раз дают.

— Вот спасибо, дядя Коля! У меня ещё никогда настоящего футбольного мяча не было. Только где же вы всё-таки ночевать-то будете?

— Да где-нибудь! — беспечно отмахнулся дядя Коля. — Ночи теплые, можно и на природе под звездами устроиться. Иди, иди, заждались тебя родные-то.

Но Шурик медлил уходить, о чем-то сосредоточенно раздумывал, склонив набок взъерошенную голову.

— Есть такое дело! — вдруг обрадовался он, вскочил на ноги и несколько раз подпрыгнул. — Попроситесь на ночлег ко мне! Я вам дам угол! Да, да! Папа, мама, дедушка уезжают, а приезжает всего-навсего одна бабушка! Места много!

— А верующая у тебя бабушка-то? Ну, в бога она верит или нет?

— Вот уж не знаю. А почему вас это интересует?

— С верующими мне как-то легче договариваться. Как-никак, я ведь бывший поп.

Кто тут больше растерялся, судить, уважаемые читатели, не берусь: то ли Шурик от неожиданнейшей новости, то ли случайно проговорившийся дядя Коля. Во всяком случае, Шурик долго таращил на него глаза, а тот виновато и даже стыдливо отворачивался. Наконец дядя Коля пришёл в себя, сказал глуховатым голосом:

— Нечего удивляться. Нечего глаза на меня таращить. Был попом, буду вратарём. Попом я был неважным, вратарём буду непробиваемым.

— Попо-о-о-о-ом?!?!?! — всё ещё тараща глаза, в крайне крайнем изумлении протянул Шурик. — Так ведь… они во-о-от с такими бородами и усами бывают. Я в кино видал. И волосы у них длиннющие.

— От бороды, усов и лишних влас я избавился. И не пяль ты на меня глаза-то. Ну, был попом… И слава господу, снял с себя сан. Стал обыкновенным человеком. Из-за футбола. Я без футбола жить не могу. Да не пяль ты на меня глаза-то!.. Ну, прошу тебя… Никому только, не дай бог, не проговорись. Смеяться будут — это ещё ладно. Но вот если меня из-за этого во вратари не возьмут… не переживу! Вот побожись… то есть дай честное слово, что не проболтаешься.

— Проболтаюсь, дядя Коля поп Попов, — тихо и виновато, подумав, признался Шурик. — Я, конечно, буду очень стараться, но… но ведь так интересно! Поп — вратарь!

— Я не поп! Не поп я больше! — Дядя Коля очень обиделся и не менее того рассердился. — Я ни одного мяча не пропущу! Никогда! Ни одного! Ни за что!

И такая великая убеждённость, такая наитвердейшая уверенность прозвучала в его громовом голосе, что Шурик сказал:

— Вполне может быть. Всё может быть. Хотя такого ещё и не бывало. Но ведь всё равно смешно!

— Что, что смешно?

— А то. Смешно, что вы бывший поп.

— Ничего смешного не вижу, — печально сказал дядя Коля. — Видимо, не так-то просто будет мне проникнуть в футбол. Но ничего, перетерплю. Мне без футбола не жить. Давай, Шурик, беги.

— Бегу, бегу, а то мне здорово попадёт. Запомните мой адрес: улица Стахановская, дом семнадцать, квартира шесть. Моя фамилия Мышкин. Я вас буду ждать на ночлег, дядя Коля. Я дам вам угол. Приходите, пожалуйста, я вас очень прошу. Если не придёте, я буду ужасно волноваться.

— Приду, Шурик, приду обязательно, — дядя Коля погладил его по взъерошенной голове. — Хороший ты человек, Шурик Мышкин. Спасибо тебе. Обязательно приду. Мы с тобой перед сном чайку из самоварчика попьем с шанежками. Иди.

Шёл Шурик, и было ему немыслимо грустно, так немыслимо грустно, как ещё никогда не бывало. Сами подумайте, уважаемые читатели, всю школьную жизнь ему твердили: «Эх, Мышкин, Мышкин, ты бы мог учиться значительно лучше!», и никто, ни один человек до сих пор не говорил ему самого главного: «Хороший ты человек, Шурик Мышкин!»