Дыхание бури

Глава 4. Небольшие неприятности.

Руал прошелся между нами, на ходу убрав схему Империи. Короткий приказ – вокруг вздрогнул воздух: центр командования возвращался в информационный режим.

– Итак, есть у кого-то возражения по поводу плана действий в Оариис-с? Существенные? – отец посмотрел на нас. Ответа он, естественно, не дождался. Возражения у меня, допустим, были, но отнюдь не существенные.

– Хорошо. Тушд-руал Рилл-саррат, на переброску сил уйдет двадцать дней, еще десять-пятнадцать дней на перегруппировку и размещение флота для операции. Я рассчитываю, что операция начнется не позднее сорокового дня. Когда вы подготовите подробный план операции?

– Послезавтра.

– Так быстро?

– Основные наработки у меня уже есть, Руал. Как только мы согласуем дивизии, которые будут перебрасываться, я предоставлю вам схему операции.

– Тогда все. Тушд-руал Рилл-саррат, тушд-руал Та'ах-сартар – вы свободны. Х'хиар, Фарг'ге Ургахейм – задержитесь немного.

Я вопросительно глянул на отца, потом на Ургахейма, явно не особо удивленного словами Руала. Кузен и его отец вежливо распрощались с нами, и, неторопливо обсуждая что-то, вышли из стратегического центра.

– Х'хиар, – отец лениво провел рукой около приграничных звезд, полюбовался игрой вспыхивающих около них столбцов информации, и решительно повернулся к нам. – У тебя есть какие-то планы на ближайшее время?

Планов не было, о чем я сообщил отцу. Хотелось, конечно, поработать с информационной сетью, но этим я успею заняться и позже.

– Тогда, я полагаю, тебе стоит с дочерью Фарг'ге Ургахейма прибыть в Храм Стражей Небес, – скучающе проговорил Руал. – Практически все Кланы уже совершили приготовления к Ритуалу Поворота; не стоит Имперскому Клану опаздывать с этим.

Я озадаченно наморщил лоб: да, либо глава Клана, либо его наследник должен незадолго до начала Ритуала посетить Храм, и пройти все положенные по традиции церемонии. Со мною все ясно, но дочь Ургахейма…

– Ночью прилетела Ло'оотишша, – негромко пояснил Ургахейм, почувствовав мое удивление. – Я ждал ее позже, но она сообщила, что, разобравшись с самыми насущными вопросами, решила оставить остальные на Арус'соя и Внутренний Круг Клана.

– Она во дворце? – нет, положительно Ушедшие не желают, чтобы я скучал: только вчера хотел встретиться со старшей сестрой Сенаш – и вот, пожалуйста. Однако, это действительно весьма кстати: мы выполним долг перед нашими Кланами, а потом спокойно сможем поговорить.

Ургахейм послал отрицательный импульс.

– На крейсере над Зорас'стриа. Ей нужно было завершить отчет и ознакомиться с последними новостями. Она решила, что отправиться в Храм оттуда.

– Возьми р'руг и отправляйся в Храм, – распорядился отец. – Фаттеа Ло'оотишше сообщат о твоем вылете, и вы встретитесь уже там, – он покосился на меня и негромко хмыкнул. – Поскольку это лишь подготовительный этап Ритуала, то можешь обойтись без эскорта: у меня нет желания снова спорить с тобой на эту тему. По крайней мере, парадный мундир придется кстати.

– Благодарю, Руал, – я коротко поклонился, пропуская мимо ушей шпильку: отец, не препятствуя мне пренебрегать этикетом в повседневной жизни, регулярно в той или иной форме напоминал, чтобы я не зарывался. – Я отправлюсь немедленно.

Руал кивнул мне и отвернулся, показывая, что больше ему нечего сказать. Я послал прощальный импульс и быстро пошел к выходу.

– Фарг'ге Ургахейм, вы отправите сообщение вашей дочери, когда Х'хиар покинет дворец… – донесся до меня затихающий голос отца; что сказал в ответ Ургахейм – я не услышал: даже без поля конфиденциальности акустика Ядра не располагала к переговорам на больших расстояниях.

Холодный ветер обдал меня, едва я ступил в зону переноса. Стоически вытерпев объятия хронополя, я вновь очутился в кольцевой галерее, прямо напротив коридора к ближайшим ангарам красного уровня: не то распорядился отец, не то подсуетились контролирующие хронополе аналитики. За моей спиной появился неотлучный эскорт, на что я почти не обратил внимания.

В общем-то, появление Ло'оотишши мне было весьма удобно. С другой стороны, на нее было не похоже оставлять свои дела – даже самые незначительные – на кого-то другого. «Наверное, и сама хотела поговорить со мною», – решил я, спускаясь по короткой лестнице на нижний уровень. Ответив на приветствие стража – и выслушав лаконичную информацию об ангаре, где меня уже поджидал р'руг, – я быстро зашагал по коридору, по дороге посматривая по сторонам: здесь я не был уже довольно давно. Как Х'хиару мне обычно приходилось покидать Имперский дворец с одного из центральных уровней красного сектора; этой же дорогой, как правило, пользовались курьеры и те, кого вызывали на совещания в стратегический центр. И, если бы не сотни гравюр, статуй, барельефов, выстроившихся вдоль покрытых паутиной серебристой инкрустации стен, – она ничем бы не отличалась от сотен подобных коридоров дворца.

Полускрытые тонкими, струящимися словно дым, занавесями барельефы вызывали легкий трепет. Я не помнил, чтобы когда-нибудь интересовался, почему одни из самых древних образцов искусства оказались здесь, а не в Залах Памяти, или в центральных коридорах дворца. Как минимум, половина из них с легкостью могла бы поспорить с возрастом самого дворца, а некоторые вели счет Оборотам даже с до-имперской эпохи. Перед шестым поворотом я замедлил шаг и подошел к внешне непримечательному барельефу. Здесь всегда кто-то был, и сегодняшний день не оказался исключением: трое килрачей – все из Клана Плачущих Камней – почтительно приветствовали меня и посторонились. Я рассеянно ответил им, с легким трепетом рассматривая выгравированную в камне картину.

«Граастах'ха» – короткое название над изображением, без пояснений или подсказок, но для любого килрача этого хватало с лихвой. Так называлась равнина, где темной громадой возвышался Имперский дворец, равнина, где некогда самые могущественные Кланы создали Империю, равнина, где никогда не было других строений кроме дворца… Каждый метр равнины был пропитан самим духом истории, храня память о пронесшихся над ней тысячах Оборотов, но вся эта бездна времени не могла перевесить одного единственного дня. Дня, когда заря сорвала покров ночи с рядов тех, кто нашел в себе мужество бросить вызов судьбе, зная, что для многих этот рассвет станет последним в жизни. Дня, когда только двадцать тысяч из пяти миллионов выжили в кровавой бойне, после которой кровь струилась по земле, точно талая вода. Дня, когда мы доказали собственной кровью и мужеством, что достойны жить и владеть планетой.

Я коснулся отполированного миллионами ладоней края барельефа, развернулся и пошел дальше. Здесь было еще много интересного, но времени у меня на любование произведениями искусства не было. Ритуалы в Храме длились долго, и закончить их следовало до ночи. Еще два поворота, перекресток, и я очутился у нужного мне ангара.

– Передайте начальнику смены, что я отбыл в Храм, – обратился я к охране. – Пусть он проинформирует об этом тушд-руала Ургахейма.

– Как прикажете, Х'хиар. Но, возможно…

– Нет, охрана мне не нужна, – оборвал я а-нэррбэ. – Вы свободны.

Не дожидаясь реакции стражей, – а что они могли сделать? – я зашел в ангар: в отличие от того, куда я вчера посадил космолет, этот был совсем крохотным. Черное овальное трехметровое яйцо, едва заметно подрагивающее на антигравитационной подушке, висело точно напротив дверей. При моем появлении с легким шипением поднялась верхняя половина р'руга. И только я собрался усесться в кресло пилота, как почувствовал чье-то присутствие в ангаре, и почти сразу же до меня донеслась знакомая эмпатическая волна.

– Второй раз мы встречаемся в ангарах, – Сенаш обошла р'руг и приблизилась ко мне. С легким удивлением она осмотрела мой наряд и послала вопросительный импульс. – А это зачем?

Я тяжело вздохнул:

– Это… шутка, так сказать…

– Понимаю, – кивнула Сенаш. – Ты не собираешься меняться!

– Это осуждение?

– Во имя Ушедших, нет! Осуждение – прерогатива Руала, – она улыбнулась. – Но ты в парадном мундире выглядишь прекрасно.

– Еще скажи: «как истинный Х'хиар»! – нарочито сердито прорычал я. Сенаш рассмеялась.

– Отец сказал тебе, что Ло'оотишша прилетела?

Я кивнул.

– Мы не ждали ее раньше, чем через три-четыре дня, – сообщила мне Сенаш. – Надо будет поинтересоваться, почему она так неожиданно все отложила…

– Может твой отец…

Дочь Ургахейма отрицательно покачала головой:

– Он бы предупредил меня. И ты же сам знаешь, не могла она за один день прилететь сюда.

Я пожал плечами.

– Когда мы вернемся во дворец, спросишь ее. Как по мне, ее прибытие именно сейчас – весьма удачно, – я снял с пояса ас-саме и положил в специальное гнездо рядом с креслом. Крепление клацнуло, фиксируя оружие, я коснулся матрицы управления, посылая команду открыть внешние двери ангара. Потом повернулся к дочери Ургахейма.

– Сенаш, я рад, что ты пришла проводить меня, но для этого хватило бы и сообщения на коммуникатор. Ты хотела о чем-то поговорить?

Она немного смутилась, но почти сразу же взяла себя в руки.

– Вообще-то, я хотела тебя попросить об одолжении. Ло'оотишша просила передать некоторые данные… – она осеклась, заметив мой ироничный взгляд. Я вздохнул:

– Сенаш, ради Ушедших!.. Давай сюда ваши данные, я передам ей лично в руки. И без извинений! – не дав ей раскрыть рот, предупредил я. – Я их вчера от тебя наслушался.

Спрятав на поясе небольшой футляр, я оглянулся. Как только двери ангара открылись, р'руг самостоятельно развернулся носом в сторону выхода, и ждал лишь пассажира. С этой стороны дворца светило Зорас'стриа не было видно, но его лучи уже заставили пылать едва различимые вершины окаймлявших равнину гор.

– Спасибо, Тахарансья-рантья. Удачи на церемонии!

Дочь Ургахейма отступила на пару шагов назад и с улыбкой отсалютовала мне; я поморщился, но ответил тем же.

Когда за Сенаш закрылась дверь, я уселся в кресло р'руга. Верхняя полусфера р'руга плавно опустилась, одновременно становясь полностью прозрачной. Перед глазами появилось сероватое облачко, растянулось в узкую дугу и превратилось во вспомогательный экран; р'руг перешел в режим ручного управления. Я редко доверял автоматическим системам, да и, кроме того, мне доставляло немалое удовольствие использовать на практике свои навыки пилота. Хорошо хоть, в отличие от а-нэррбэ, р'руг не возражал.

«Контроль полетов Имперского дворца дает разрешение на старт, Х'хиар», – раздался спокойный голос логико-аналитического ядра. – "Общая информация о состоянии атмосферы передана, оптимальный маршрут установлен. Наблюдение передается системам слежения «Сеннек-Айг».

Я прикрыл глаза, сосредоточиваясь. Опустил кисти в управляющую матрицу. Вокруг шерсти задрожало, забилось светло-желтое сияние, сполохи света пробежали под пальцами – и р'руг рванулся вперед. Мелькнули смыкающиеся створки ангара, я быстро откорректировал курс, дав задачу оптимизировать обтекающий р'руг поток воздуха, и только после этого позволил себе оглянуться.

С высоты открывался прекрасный вид на равнину с более чем на двести метров господствовавшим над нею Имперским дворцом. Как всегда на рассвете он казался монолитной черной глыбой, вокруг которой медленно разгорался багровый ореол. Чтобы не рисковать, я позволил р'ругу отлететь на полтора-два километра от дворца, а затем вывел его на правильный курс, снижаясь метров на сто.

Ровная как стол поверхность равнины стремительно проносилась под днищем р'руга. Ручеек, бравший свое начало в предгорьях, здесь раздался вширь, превращаясь в широкую реку, стальной лентой вспарывавшей Граастах'х. Развлекаясь, я опустил р'руг еще ниже, и заставил его идти точно над руслом Аффарт'т.

Река свернула к северу, расколовшись на два рукава, а я поднял р'руг на прежнюю высоту. Поворот реки был своеобразной границей, на которой заканчивалась равнина. Если бы я продолжил следовать за рекой, а в особенности за вторым рукавом, то вскоре увидел бы плато Нетха, а за ним – усеянное островами Внутренне море, тремя природными каналами соединенное с океаном. Но на моем пути ничего подобного не было, если не считать горного хребта, под которым скрывалась чудовищная сеть пещер, издавна именовавшихся катакомбами Сейт-Сорра.

Я пристально вгляделся в местность, над которой мчался р'руг. Еще одной приметой, по которой с уверенностью можно было говорить, что Граастах'х закончилась – дома повсюду. С высоты они казались жмущимися друг к другу, но я прекрасно знал, что для каждого дома отводиться круг радиусом минимум в ста метров. Для подводных построек это правило не действовало, но там предпочитали загонять здания в высоту, в то время как на поверхности Зорас'стриа редко можно было встретить дом выше шести-семи метров. Санитарные системы, источники энергии, транспортная сеть узлов распределения, фес'с-плантации, жилище тае'еды – все это находилось под землей; как правило, там же были рабочие кабинеты и комнаты релаксации. В отношении надземных надстроек строгих правил не было, но по традиции там располагались спальни и столовые.

На вспомогательном экране появилось предостережение: плотность воздушного движения возросла, и мне порекомендовали снизить скорость. Я поступил проще: р'руг резко взмыл вверх. Здесь практически никто не летал: автоматические системы управления всегда вели р'руги над землей, а те, кто управлял самостоятельно, редко поднимались выше ста метров.

Минуты размеренно текли одна за другой. Управление р'ругом больших усилий не требовало, так что я имел прекрасную возможность либо любоваться пейзажами, либо предаваться размышлениям. На пейзажи я и так за Обороты жизни здесь насмотрелся, а подумать было о чем.

Из всего разговора с отцом и тушд-руалами меня больше всего заинтересовал упомянутый Рилл-сарратом прототип корабля, при помощи которого была уничтожена Кунна'а Хенса. С одной стороны это мог быть обыкновенный крейсер, с большей мощностью, маневренностью и защитою, но такой крейсер никак не подходил под определение «прототипа». С другой стороны упоминания Беис'садра, а затем и Ургахейма о «новом проекте» Рилл-саррата… Неужели мой дядя в очередной раз блеснул своей гениальностью и придумал нечто совершенно оригинальное? И первый экземпляр этого «нечто» был опробован на фронте с Конфедерацией… но тогда как объяснить встречу дяди и кузена с каким-то человеком? Если это попытки неофициальных переговоров, с целью, оставаясь в рамках доктрины Империи, сохранить состояние войны и вместе с тем прекратить реальные боевые действия, то почему про это не знаю я? Да и слишком хорошо я знал как Рилл-саррата, так и Та'ах-сартара: такой мир для них был равноценен поражению Империи.

Рассказ Рилл-саррата о выводах аналитиков про положение Конфедерации, при всей его занимательности, мало помогал мне, даже наоборот. Если дела так обстоят, то шансов на выполнение моих собственных планов практически нет. К тому времени, когда я стану Руалом, люди сами рухнут под грузом войны. Не то, чтобы я сильно переживал за них – в конце концов, освободиться почти сто дивизий Империи, которые можно будет перебросить на фронт… ну, хотя бы с Конгломератом, – меня беспокоили те потери, которые понесет Империя за годы, что уйдут на «дожимание» Конфедерации. Я видел путь, по которому их можно избежать; отец и Рилл-саррат же считали, что этот путь неприемлемым для Империи.

Р'руг вздрогнул, отвлекая меня от грустных мыслей. Оглянувшись по сторонам, я с удивлением понял, что, задумавшись, утратил чувство времени: подо мною как раз проносились одинокие башенки постов на краю лесов Горроп, а далеко-далеко впереди, чуть выступая над горизонтом, уже виднелись пронзающие редкие сейчас облака вершины гор. Рассердившись на себя за невнимательность, я уселся поудобнее и посмотрел вперед и вниз.

Темно-фиолетовый океан деревьев расстилался прямо на пути р'руга. Леса Горроп, последнее место, где нашел приют древний ужас моего народа. Иногда отдельные особи, особо глупые или злобные, пытались прорваться через заслоны, или даже нападали на посты; иногда за ними следовали небольшие стаи… Эти атаки всегда заканчивались одинаково, но горропы не прекращали попыток, вновь и вновь пробуя на прочность нервы и силы тех, кто оберегал Зорас'стриа от их ярости. Не раз в Имперской сети поднимался вопрос об их полном истреблении, и каждый раз он, после жарких дебатов, проваливался. Горропы были проклятием для сотен поколений в течение тысяч Оборотов, на их совести были миллионы жизней, но именно они сделали нас такими, какими мы являлись сейчас, именно из противостояния с ними выросла Империя. Как минимум за это они заслуживали права на существование и дальше. Равно как и право быть на гербе Империи и Имперского Клана, чей предводитель в древности смог объединить Кланы и привести их на Граастах'х.

Разумеется, тогда Имперский Клан назывался совсем по-другому.

Леса затопили землю, насколько хватало глаз; горы на горизонте росли с обманчивой неторопливостью. Я повел рукой в управляющей матрице, подавая запрос: р'руг спокойно мог подняться в стратосферу, но мне хотелось знать погодные условия над хребтом.

Не меньше минуты прошло, прежде чем я понял, что ответа не будет.

Я погасил вспомогательный экран и озадаченно уставился на управляющую матрицу и основной дисплей р'руга. Решив, что ошибся, я повторил комбинацию жестов – с тем же успехом. И только после этого я заметил, что на основном экране нет горевшего с самого старта кодового обозначения военной крепости и миниатюрной карты района Зорас'стриа, над которой летел р'руг. Равно, как нету подтверждения связи с Имперским дворцом, и нет данных с орбитальных спутников-координаторов движения в атмосфере.

– Когти горропы… – потрясенно прошептал я. – Что тут…

Р'руг тряхнуло, словно от пинка великана; откуда-то снизу раздался надрывный вой и грохот. В одно мгновение спокойный уверенный полет превратился в сущий кошмар: завалившись на бок, р'руг нырнул вниз, метров на двадцать, выровнялся, снова нырнул. Затем сумасшедшие прыжки вверх-вниз прекратились, но теперь р'руг беспрерывно трясся, словно в лихорадке, а высота продолжала падать.

Я вонзил руки в управляющую матрицу, загоняя подальше пробравшийся в душу ужас. На основном дисплее появилась схема р'руга, и на ней практически сразу же запульсировала зеленым секция антигравитаторов. Я приблизил ее, дал команду убрать обшивку и показать причину неполадок.

Ха, причину… На схеме зеленым горело почти все, рядом бежал столбец анализа: генераторы антигравитационного поля вошли в резонанс, завершившийся почти мгновенной разбалансировкой стабилизаторов полета. Логико-аналитическое ядро немедленно запустило вспомогательные стабилизаторы, но их мощности хватало только на превращение падения в относительно медленный спуск.

– Х'хиар вызывает Имперск… – я сжал в ладони личный коммуникатор… и не почувствовал ничего. Не было привычного покалывания под кожей, не было чуть затуманивающего восприятие чувства слияния с эмпатическим блоком коммуникатора. Я посмотрел на пояс, и остолбенел, глядя на потемневший узкий светло-фиолетовый кристалл, заключенный в овальную пластину.

Связи не было. Я падал в леса Горропы, отрезанный от всего мира.

Вновь опустив руки в матрицу, я попытался восстановить контроль над р'ругом. С огромным трудом мне удалось заставить ядро вновь запустить оптимизацию воздушного потока. Скорость немного упала, тряска почти прекратилась – и это было все: р'руг не слушался меня, продолжая падение к подножью закрывших уже полнеба гор.

«Этого не может быть, не может…» – билась под черепом одна единственная мысль. Не может быть такого резонанса, не может так выйти из строя стабилизирующие системы… но прямо передо мною было наглядное доказательство обратного. Если бы не дублирование вспомогательных систем, если бы не перестраховка проектировщиков на случай тяжелых аварий, столкновений

– сейчас бы мои остатки были бы разбросаны в радиусе километра, если не больше.

«Что со связью!? – я еще раз попытался вызвать хоть кого-то через коммуникатор р'руга, потом попробовал оживить собственный коммуникатор. Без толку! Я в ярости ударил ладонью по креслу, до боли закусив губу. Еще одна невозможная вещь: как все одновременно устройства связи могли выйти из строя? Почему до сих пор с „Сеннек-Айг“ или любого орбитального спутника атмосферного контроля мой р'руг не захвачен гравитационным лучом? Почему не подан направленный импульс прямо на мой коммуникатор, едва прервался контакт? Что тут происходит!!»

В тесной кабине загрохотало, и я понял, что последнюю фразу выкрикнул во всю мощь легких. Заскрипев зубами, я стиснул кулаки, не замечая, что выпущенные когти до крови раздирают кожу. Однако боль в ладонях и прокушенной губе – только сейчас это заметил! – помогла взять себя в руки. Паника сейчас ничем помочь мне не могла, кроме как побыстрее отправиться на «Моря боли».

– Успокойся! – сам себе приказал я. Несколько быстрых дыхательных упражнений, миг сосредоточенности – и я почувствовал, как дрожь в теле стихает. Медленно я в очередной раз опустил руки в матрицу.

Р'руг падал – этого уже ничто не могло изменить. Без работающих генераторов гравитационного поля я не мог ни набрать высоту, ни управлять его движением, ни совершить нормальную посадку. Вспомогательные системы же совершенно не годились для такой ситуации – насколько я знал, даже теоретически не предполагалось, что р'руг может полностью остаться без основных стабилизаторов.

Я еще раз запустил проверку систем: глупая и наивная попытка, но я ничего не мог с собой поделать. По схеме пробежала мерцающая полоса, но отметки вышедших из строя систем не исчезли. Даже наоборот – появилось несколько новых зеленых огоньков: ядро любезно проинформировало меня, что на р'руге не действует ни одна из систем связи. На тот случай, если я этого не заметил. Я выругался от души, и убрал с дисплея все лишнее: толку никакого, а отвлекать будет.

Собственно, мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать: р'руг снижался по пологой дуге, с каждой секундой приближаясь и к верхушкам деревьев, и к горам. Сперва я испугался, что он рухнет где-то там, среди покрытых вечными снегами скал – что не сулило для меня ничего хорошего, – но потом понял, что упадем мы с небольшим недолетом. Что ж, и на том спасибо.

«Время до столкновения – семь секунд!» – по дисплею побежали слова. – «Задействована система безопасности!»

«Чтоб был чист путь Ушедших, хоть это работает!» – облегченно вздохнул я. Вокруг меня сгустился воздух, невидимые тиски сдавили все тело, мешая вдохнуть. Неприкосновенные запасы энергии, тратились без остатка на защитное поле вокруг пилота. Полностью амортизировать удар оно не могло, но определенные шансы давало; естественно, при небольшой скорости и высоте. Рухни р'руг после аварии вниз – и меня не спасло бы ничто.

Р'руг с оглушительным хрустом вонзился в фиолетовую поверхность раскинувшегося вокруг леса. Сквозь мутную пленку поля я увидел, как на его пути встала смазанная вертикальная полоса, сильный удар подбросил нас вверх. Затем р'руг швырнуло вбок, второй и третий толчки слились с треском раскалывающейся прямо над моей головой обшивки, и только спустя целую секунду после этого последовал четвертый – и самый страшный – удар…

Сколько я служил на фронте, в скольких битвах побывал, но ближе всего к смерти я оказался именно на своей родной планете. Это было первое, что пришло мне в голову, как только я пришел в себя и понял, что до сих пор жив.

Вряд ли я был без сознания слишком долго: когда я открыл глаза, вокруг еще кружилась сорванная листва, и стучали по изувеченной обшивке обломки веток. Р'руг – а точнее, то, что от него осталось, – неподвижно лежал на правом боку, и через дыры в обшивке я видел пробитую нами просеку. Я легонько присвистнул: добрая сотня метров, если не больше. Вот, что называется, повезло…

Защитного поля, конечно, вокруг меня уже не было. Я осторожно потянулся, проверяя, целы ли кости. Самочувствие было не на высоте: все тело болело, из нескольких неглубоких царапин на груди и шее еще сочилась кровь, а в голове, казалось, еще гудели отзвуки ударов. Аккуратно стряхнув с себя обломки обшивки, ветки и листья, я выбрался из кресла и выполз наружу. С третьей попытки мне удалось подняться – и тут же пришлось прислониться к остаткам р'руга. Ноги подгибались, да и координация движений оставляла желать лучшего.

Лес, потревоженный катастрофой, понемногу приходил в себя. Легкий ветерок гулял над верхушками деревьев, размеренно покачивающимися над головой; шелестел заполнявший все свободное место на земле кустарник. Обычно в такое время здесь мало кого можно было повстречать из фауны Зорас'стриа: большая часть животных вела ночной образ жизни, а из меньшинства особой угрозы никто не представлял. Оставались, однако, горропы… Ну, горропы – это отдельный разговор: когда их много, они опасны, что днем, что ночью…

Хотя, когда дело касалось горроп, слово «много» означало любое число, большее нуля.

Морщась от боли, я стянул с себя парадный мундир. Было прохладно, по меркам Зорас'стриа, но значительно теплее, чем на открытой равнине. «Только на равнине меня бы скорее нашли!» – подумал я, проверяя свои вещи. Несколько секунд я растерянно смотрел на пустующее место на поясе, где обычно у меня висел излучатель, потом спохватился и вытащил из кабины р'руга ас-саме. Привычно сжав его в руке, я большим пальцем отжал предохранитель и отвел в сторону.

Зашелестев, оружие развернулось в обе стороны, на глазах становясь тоньше. Не прошло и секунды, а я держал в руке полутораметровый посох, завершающийся острым наконечником. Я утопил малозаметную кнопку и из другого окончания посоха выдвинулся тонкий стержень. Со щелчком он развернулся, превращаясь в стальной полукруг, заточенный до немыслимой остроты. Для проверки я крутанул вокруг себя посох, шагнул в сторону, резко взмахнул рукой – и выбранная мною толстая ветка аккуратно разделилась на две части.

Я удовлетворенно кивнул: чтобы там ни было, но без оружия я не останусь. Сложив ас-саме, я повесил его на пояс. С излучателем я чувствовал бы себя значительно увереннее, но и так вполне мог постоять за себя.

Следующим по важности делом была аптечка, с которой мне повезло дважды: во-первых, ее наличие совершенно не противоречило парадному мундиру. А во-вторых, она благополучно пережила крушение.

Обрабатывая раны, я между делом прислушивался к окружающему меня шуму. И с каждой минутой мне становилось все больше не по себе. Не могли не заметить крушение р'руг ни на «Сеннек-Айг», ни в Имперском дворце, ни с орбитальных спутников; а тем более не могли оставить без внимания обрыв связи. Здесь я около десяти минут, а этого времени должно быть более чем достаточно, чтобы высланные на подмогу десантные модули уже снижались над местом катастрофы. Но я слышал только обычный шум леса, и ничего напоминающего гул заходящих на посадку челноков не было.

Покончив с ранами, я несколько мгновений взвешивал пришедшую мне в голову идею, потом достал браслет-инъектор. Застегнув на запястье, я зарядил его тремя капсулами: болеутоляющее и два типа стимулятора нервной системы. Обычно такое не рекомендовалось делать: смешивание стимуляторов позволяло выкладываться на пределе сил, но в качестве расплаты весьма скоро следовало полное истощение нервной системы. Я и сам не был в восторге от задуманного, но отсутствие помощи и место, где я находился, заставляло перестраховываться. В крайнем случае, отдохну в Храме, или в Имперском дворце.

Браслет зашипел, вводя лекарства прямо в вену. Дождавшись, когда около каждого кармана с капсулой не вспыхнет алый огонек, я снял браслет и спрятал его в аптечку. По телу покатится теплая волна, а в висках и шее начало приятно покалывать: первые признаки действия стимуляторов. Болеутоляющее работало медленнее, да и я выбрал не самое сильное средство, но вскоре боль в теле начала стихать, лишь в некоторых местах оставив о себе воспоминание в виде легкого зуда.

Минут через пять я уже чувствовал себя полностью здоровым: собственное тело словно наполнил гудящий ветер. Я неторопливо, давая себе привыкнуть к новым ощущениям, прошелся вокруг остатков р'руга.

Полчаса! Мое чувство времени меня никогда не обманывало слишком сильно, но тут я еще имел в качестве точки отсчета светлеющее на глазах небо. После катастрофы прошло минимум двадцать пять минут, а ко мне так и не соизволили прибыть на помощь. Значит, как бы дико это не звучало, по какой-то причине никто не заметил случившегося.

Я вздохнул. С огромной охотой я бы поверил, что мне это снится, но слишком уж все было реальным… для сна. Ладно, будем считать это обычной тренировкой… с необычными условиями, что ли. Место крушения известно, район знаком по картам, тяжелых ранений нет, самочувствие прекрасное. Будем выбираться сами.

В принципе, ничего особенно сложного здесь не было. Вот рухни р'руг километров за сто от гор – тогда пришлось бы серьезно призадуматься. А так… Добраться до предгорий, там найти вход в катакомбы Сейт-Сорра и спуститься к одному из постов. Горропы, к сожалению, были достаточно умны, чтобы забраться в лабиринт катакомб и вскоре стать их безраздельными хозяевами. Потому приходилось в любых проходах, ведущих к поверхности и достаточно широких для горроп, держать небольшие посты. На них горропы тоже нападали, но не так часто, как на тех, кто сторожил сами леса.

Определившись с выбором, я похлопал по остывшей обшивке р'руг. Но едва сделал первый шаг, как под ногой что-то хрустнуло. Отпрянув, я с растерянностью понял, что только что наступил на переданный Сенаш футляр. Очевидно, он выпал у меня, когда я выползал наружу или во время упражнений с посохом.

Я глубоко и медленно втянул сквозь стиснутые зубы воздух: ладно, думаю и Сенаш, и Ло'оотишша поймут, что я отнюдь не желал выяснять, что именно внутри… Для порядка выругавшись, я бережно поднял растрескавшийся футляр, раздумывая, куда можно будет переложить кристаллы, аккуратно снял остатки крышки… и застыл на месте, чувствуя, как все внутри меня превращается в лед.

Кристаллы там и вправду были… но не совсем те, что я ожидал увидеть. Внутри толстого прозрачного цилиндра подрагивали узкие шестигранные стержни, между которыми одна за другой вспыхивали и гасли белые искры. С двух сторон в оболочку цилиндра были вплавлены стабилизатор поля с энергоблоком и управляющий модуль – все, как и должно быть в таких устройствах.

Дрожащими пальцами, не в силах заставить себя поверить в происходящее, я коснулся цилиндра – и с ужасом ощутил едва различимый, стремительно меняющийся ритм. Мои барабанные перепонки не были в состоянии воспринять этот ритм, услышать несомую им ярость, скрытый в нем вызов. Но я знал одно единственное существо на Зорас'стриа, для которого этот ритм был слышен лучше любого другого звука. Существо, которое никогда не отвергало подобный зов.

Глухой, булькающий рев разорвал шум леса. Он был похож на скрежет лопающегося металла, шипение рвущегося из-под земли гейзера, он словно возникал повсюду и доносился сразу со всех сторон. В нем была ярость и ненависть, первобытная мощь и чудовищный, холодный разум, вызов и одновременно ответ. Зародившись на низких октавах, он повышался до тех пор, пока не превратился в пронзительный вой, от которого раскалывалась голова. И неожиданно оборвался.

Оцепенев от ужаса, вместе с притихшим лесом я стоял и слушал затихающее эхо крика горропы.