Дыхание дракона

Глава 12
ВОЗДУХОПЛАВАНЬЕ

Ивона, уже готовая в путь, сидела на ложе в келье (успевшей стать «своей») и любовалась мечом. Оружейник, которому она показала клинок (мало ли все-таки что с ним за эти годы лежания в сырости произошло), не нашел никаких изъянов при беглом осмотре, а начав смотреть более тщательно, осенил себя солярным знамением и быстренько вернул меч новообретенной владелице.

Сейчас чеканка в виде ирисов не светилась, а лишь еле заметным контуром проглядывала на щечках льдисто поблескивающего клинка. День назад Ивона попробовала припомнить, как вообще обращаются с холодным оружием. Меч оказался идеально сбалансированным и выкованным словно по ее руке. Кроме того, подставленные для тренировки чурбачки он рассекал с поразительной легкостью, а когда зашел знакомый гном и в шутку подставил под удар свой клинок, на том осталась глубокая зарубка. На мече Ивоны же никаких следов не обнаружилось.

Ивона спрятала меч в ножны и встала, поскольку в келью вошла Яргвина.

— Придется опять прогуляться, — сообщила знахарка, — только на этот раз без меня. Раз не хочешь на восток — и через Кверк, то самый безопасный путь — выйти на северный склон, а оттуда заберешь влево, к западу, и через двадцать миль выйдешь к Олгоче, селению на тракте, ближайшему с той стороны. Ну а там разберешься.

Солнечный свет буквально ослепил девушку. Ивона со своим прекрасным ночным зрением давно адаптировалась к постоянному полумраку гномьего поселения. Последние полчаса, оставив провожатого, она шла по полузаброшенной галерее одна, подсвечивая себе только пульсаром, который, в целях экономии сил, сделала бледным, как анемичный светлячок. Поэтому, выйдя на склон горы под пасмурное серое небо, девушка была вынуждена не меньше минуты простоять прищурясь, ожидая, пока глаза привыкнут к освещению, обычному для земной поверхности. И только после этого смогла осмотреться из-под ладони.

Не такое уж большое расстояние разделяло северный и южный входы в гномьи катакомбы — каких-нибудь пятнадцать-двадцать миль птичьего полета, но природа здесь, на северном склоне Хассен, была куда более суровой. Вместо перелесков из берез, ольх и осин на каменистых склонах расположились бесчисленные лиственницы, неотличимые одна от другой, стоявшие, словно стражи в каком-то вечном дозоре. Местами — там, где когда-то громадные обломки скал сорвались с хребта и, прочертив на склонах шрамы, рассыпались грудой осколков, — густо росли низенькие кривые сосны: даже не кустарник, а какие-то стелющиеся по земле кривые побеги, напоминающие изломанные паучьи лапы.

По низко нависшему небу ветер гнал бесконечное и плотно сбитое стадо серых и сизых туч, между которыми не оставалось ни единого просвета. Солнечный свет, ослепивший девушку в первый момент, на самом деле еле пробивался через облачный слой, и солнце виднелось лишь как размытое пятно, немного более светлое, чем окружавшие его тучи. Сюда, на северный склон Гор Милосердия, долетали холодные ветры со студеных морей, половину года спящих под панцирем изо льда. Ударяясь о горы, оставляли они влагу и холод, что несли с собой, а сами с трудом переползали через хребет, чтобы бессильно запутаться в кронах деревьев на его южной стороне.

Ивона вздохнула полной грудью и поправила заплечные ножны с эльфийским мечом, разрубающим сталь. С этим мечом за спиной она чувствовала себя увереннее, даже как будто бы старше и опытнее. И дело было не только в наличии оружия, которое в отличие от магии не убывает, пока остается сила в руке, — рукоять меча за плечом девушки словно нашептывала ей на ухо что-то ободряющее, успокаивающее, призывающее быть сильной и верить, что со всеми трудностями можно справиться.

Неожиданно внимание девушки привлекло какое-то белое пятно. Ивона присмотрелась. На оббитой каменной глыбе сидел, глядя на девушку черным глазом, огромный сокол, практически белоснежный, если не считать нескольких пестрин на крыльях. Янтарные лапы цеплялись за скалу тонкими и острыми блестящими когтями. Девушка улыбнулась ему как первому живому существу, увиденному на поверхности: когда-то в одной из книг она читала про больших белых соколов-кречетов севера, столь ценимых сокольничими при всех королевских дворах. Сокол склонил голову набок, рассматривая Ивону.

— Э-ге-гей! — Ивона закричала, радостно замахав руками; эхо повторило ее крик. Кречет укоризненно посмотрел на девушку, а затем оттолкнулся от скалы и поднялся в воздух. Описал круг в небе и устремился на запад. Ивона, все еще улыбаясь, следила за его полетом.

— Рад видеть вас в добром здравии, госпожа маг.

По инерции продолжая улыбаться, отчего ее лицо могло бы показаться перекошенным, Ивона мгновенно повернулась в сторону голоса, отводя для броска руку с запылавшим в ней пульсаром.

Шагах в двадцати от нее, положив поперек колен меч, сидел орк, или скорее потомок орка и человека, но в орочьей одежде. Огненный шар в руке Ивоны разгорелся еще ярче.

— Что тебе нужно? — спросила девушка. — Говори быстро, потому что… пульсар тоже летит быстро. И если где-то рядом прячутся твои дружки, тебе это не поможет в любом случае.

— Если бы я хотел тебя убить, — полуорк даже не глядел на пульсирующий сгусток огня, — я бы успел это сделать не один раз. Например, сейчас, когда ты так беспечно любовалась видами. Или две недели назад, когда, бесчувственную, мы тащили тебя вдвоем с этим толстым гномом, отыскивая вход в их гномьи катакомбы. Но есть вещи, которые отменяют любые предыдущие договоры.

Полуорк под пристальным взглядом девушки отложил меч и опустился на колено.

— Ты спасла мне жизнь — в сущности, то немногое, чем я располагаю. И я ожидал тебя, госпожа, чтобы выразить благодарность.

— Это когда же я успела? — проговорила Ивона, все еще держа пульсар на изготовку.

— Когда убила когтистых гадин. В свое время эти твари почти истребили мой клан и явно собирались закончить это дело.

— И, вполне возможно, были совершенно правы, — бросила Ивона.

— Я не раскаиваюсь ни в чем содеянном когда-либо, — ответил полуорк, — но ты спасла мою жизнь, а это стоит дорого. В моих глазах, разумеется.

— И как же ты умудрился выследить меня именно здесь?

— Не слишком это было сложно. — Полуорк поднялся с земли, взял с камня меч и заправил его в ножны. — Из гномьих катакомб есть выходы на обе стороны хребта, плюс дорога в сторону Кверка. Границы Кверка закрыты, и тебе об этом известно. У южного выхода (для тебя — входа) ошиваются мои сородичи, и гномы тоже об этом знают. Отыскать не слишком скрываемый северный выход было довольно просто.

— Хорошо, предположим, я тебе поверю…

— Обычно это сопровождается тем, что боевой пульсар гасят.

— Я пока не поверила, а только предположила, что поверю.

— Кхерх-Чжа.

— Что? — не поняла Ивона.

— Это мое имя. А благодарность, о размерах которой ты намеревалась меня спросить, будет состоять в том, что я постараюсь помочь тебе добраться до Олгочи целой и невредимой.

Полуорк сноровисто нарубил веток стелющейся сосны и сделал из них два лежака по сторонам от небольшого костра. Ивона следила за ним краем глаза, одновременно поглядывая то на дотлевающий закат, не слишком зрелищный из-за низкой облачности, то на чеканку наполовину вытянутого из ножен меча.

— А костер никого не привлечет? — спросила она.

— Нет. Наши в эти края не заходят — за неделю ни единого следа не видел. Нежити здесь почти нет, а обычный хищник на двоих вооруженных Разумных не нападет. По крайней мере — не сейчас, зимой разве что.

— Ты неделю тут околачивался? — изумилась Ивона.

— Я подсчитал, что после укуса той змеевины ты меньше чем за неделю не оклемаешься. А дальше… Спешить мне некуда особенно, а в должниках я не люблю ходить.

— Хорошо, а почему ты не пошел к гномам? — Ивона присела на один из лежаков, не выпуская из виду полуорка, который спокойно обжаривал на прутиках мясо убитой час назад тундряной куропатки[10] . — И прямо у них в поселении не выразил еще благодарность?

— Ха! Так они меня и пустили! — Кхерх-Чжа попробовал мясо, оценивая его готовность (Ивона в это время незаметно подвесила вдоль своего лежака нить охранного заклинания). — Да и вообще — знаешь, чем оканчиваются для орков и даже полукровок путешествия по гномьим норам?

— Знаю, — согласилась девушка, принимая от полуорка бедрышко куропатки, — их расстреливают из луков и скармливают священным рыбам во славу богини Мииякуш.

— Ну да, — как ни в чем не бывало согласился Кхерх-Чжа, налегая на еду, — и такое бывает. А ты слышала легенду про мастера Нидаллу и Хозяйку Малахитовой горы? Ивона кивнула.

— А при чем здесь орки? — спросила она.

— Так ведь Нидалла этот самый был полуорком. Ты небось гномью версию событий слышала, а они все очень приукрашивают. Ага. Так вот, слушай. — Кхерх-Чжа устроился на своем лежаке и закинул руки за голову, предварительно запулив в темноту бедренную косточку куропатки. — Малахитовая гора находится к западу отсюда, по ту сторону Берроны. Там есть большая горная цепь — забыл, как называется. А в этой Малахитовой горе была маленькая общинка гномов — не чета здешней. Практически вымершая. А потому и с подходящими мужиками у тамошних баб проблемы были. А особенно у той, что во главе стояла. Я всегда подозревал, что нечего баб к руководству допускать, но гномам — гномово, не моего ума дело. А рядом, — продолжал полуорк, переведя дух, — была общинка, смешанная из орков и людей (на поверхности, разумеется, не под землей). Ну, промышляли они где охотой, где чем, а также и камни добывали разные да продавали их. И даже научились делать из этих камней всякие финтифлюшки немногим хуже гномов. Так вот, эта Хозяйка, понимаешь, придумала, как ей мужика заполучить, хоть и не соплеменника. Стала самых приличных мастеров заманивать к себе в гору, якобы в целях повышения кв… кве… квалификации. Ну и этот Нидалла заманился. А надо сказать, что была у него невеста — красивая, сильная, с лицом круглым, как полная луна, и… задницей широкой и плотной, как две спелые тыквы…

— Да ты поэт, Кхерх-Чжа, — усмехнулась Ивона.

— Это же легенда, а из нее слова не выкинешь. И для этой Хозяйки, надо полагать, ее гномы отстроили подземный лабиринт, который она назвала Каменный цветок. Вот зашел Нидалла в этот лабиринт, а Хозяйка ему и объявляет: дескать, пока со мной остаться не надумаешь, будешь тут ходить без хлеба и воды. Да-да, я знаю, гномихи — они иной раз и ничего бывают. Но эта старая стерва, видать, была вылитая ящерица — из тех, что по камням в тех горах бегают. Ну вот, он ходит-ходит по лабиринту, а Хозяйка его периодически откуда-то сверху и вопрошает: «Ну что, Нидалла-мастер, нашел выход из Каменного цветка?!»

Ивона фыркнула в рукав, а потом, не выдержав, расхохоталась.

— И как же он вышел? — спросила она. — Гномья версия об этом умалчивает.

— Невеста его была шибко умной. Ночью как-то взяла с собой длинный моток ниток, пробралась в Каменный цветок, привязав кончик нитки снаружи, отыскала Нидаллу — тот уже без воды и жрачки готов был ноги протянуть, — да и выволокла его. По нитке-то по размотанной. А еще, — полуорк широко зевнул и продолжал уже с закрытыми глазами, — есть легенда о девочке, которая зачем-то полезла в гномью нору, да и провалилась в портал, к такой-то матери. А там и гусеницы говорящие синие, и кролики белые, и аборигены, плоские, как давленая лягушка, только квадратные. И какие только еще ей страховидлы не встретились: насилу назад выбралась! Правда, там была вроде бы человеческая девочка. Так что ну их, эти гномьи катакомбы, к бочажной вздрыге в …!

Ночью их действительно никто не тронул и не побеспокоил.

— Версты через четыре будет река, — объявил Кхерх-Чжа, собирая немногочисленные пожитки, — перейдем ее, перевалим через еще одну гряду и будем спускаться по диагонали к тракту. А там уже часа на три ходьбы до Олгочи.

Шли она молча. Полуорк поглядывал по сторонам, держа ладонь на рукояти меча. Ивона изредка посматривала на свой клинок, но тот оставался глух и нем: чеканка на нем никак себя не проявляла. Вокруг тянулся все тот же каменисто-лиственничный пейзаж, совершенно не радовавший глаз.

Прервалось их движение неожиданно. Кхерх-Чжа сплюнул и выругался, показывая вперед, туда, где поперек их пути громоздились бесформенные глыбы свежего обвала. Громадные камни еще не обрели устойчивости и грозили опрокинуться и возобновить движение вниз при любом удобном случае. Из-под обвала торчали лиственничные стволы, разбитые в мокрую щепу.

— Придется обходить. — Полуорк брезгливо потыкал в камни кончиком меча. — Не слишком, я думаю, большой крюк получится, но к реке выйдем чуть дальше от удобной переправы.

— Ладно, пошли, чего рассуждать. — Хотя никакой опасности вроде бы не было, Ивону с самого пробуждения терзало смутное беспокойство, усилившееся здесь, возле свежего обвала.

Но ничего не происходило. Они шли и шли, огибая следы обвала. На вершине небольшого скального гребня полуорк остановился, присматриваясь. — Так, все правильно, — сказал он негромко, судя по всему, сам себе. — Река вот здесь, вон там должен быть проход, а оттуда…

Он неожиданно изменился в лице и, схватив Ивону за куртку на плече, быстро поволок девушку вниз по склону. Ивона вскрикнула и попыталась вырваться.

— Тихо! — прошипел полуорк. — Сюда!! Он толкнул девушку за выступ скалы, скользнул следом и присел на корточки, жестом приказывая Ивоне сделать то же самое.

— Да в чем дело?! — шепотом спросила Ивона.

— Орки, — хрипло ответил Кхерх-Чжа. — Отряд переваливает через гребень и движется сюда.

Ивона чуть-чуть высунулась из-за скалы. Гребень, о котором говорил полуорк, скрывал низкое утреннее солнце, и ближний склон был еще сильно затенен. Однако сама линия гребня была видна на фоне оранжево-розового неба исключительно четко, как и росчерки росших на ней лиственниц. Впрочем, как и многочисленные фигурки, двигающиеся между этими лиственницами…

— Это ты подстроил! — Ивона резко повернулась к Кхерх-Чжа, создавая в руке ярко-синий комок пульсара.

— Да ты что?! Не говори глупостей! — Полуорк даже не смотрел на девушку, держа руку на мече. — Клянусь тебе, я тут ни при чем. А если ты присмотришься, то увидишь, что эти - из горного клана, который к моему не имеет никакого отношения.

Они оба сидели за скалой, по очереди украдкой поглядывая на отряд, медленно продвигавшийся к их убежищу. «Ну да, — подумала Ивона, — орки из разных кланов враждуют между собой если и не насмерть, то уж и не испытывают друг к другу братских чувств. Но что-то не верится, что эти вооруженные до зубов ребята оказались здесь случайно».

— Что же тогда, по-твоему, они от нас хотят? — шепотом поинтересовалась она.

— Не от нас, полагаю. — Кхерх-Чжа задумчиво поскреб физиономию. — От тебя. Думаю, их кто-то нанял для охоты за тобой, так же как до этого нанял мой отряд.

— Вот это новость! — Ивона едва не присвистнула. — А какого лешего ты мне раньше об этом не сказал? Я-то всю дорогу думала…

— Ты не спрашивала. Тише!..

Горные орки продвигались медленно, но верно, цепочкой прочесывая склон. Чуть более рослые, примерно одного с Ивоной роста, и более широкие в плечах, чем их равнинные собратья, они были облачены в меховые унты, кожаные штаны и кожаные же доспехи. Пояса и перевязи колчанов покрывал несложный, но изящный орнамент — знак клана. Ивона чуть выглянула из-за скалы, внимательно рассматривая цепочку преследователей и прикидывая соотношение сил. Из тех орков, что были в поле зрения, только двое шли, обнажив мечи, еще у одного в руках был арбалет, остальные же в настоящий момент не держали на изготовку никакого оружия — очевидно, не рассчитывая на серьезное сопротивление. Зато трое из «безоружных» вели с собой подмогу, при виде которой девушке стало любопытно и страшно одновременно.

А когда-то, столетия назад, во времена бесконечных войн и междоусобиц, некоторые кланы степных орков, жившие на юге, приручали бориев и использовали их как ездовых животных во время набегов. Вряд ли это носило массовый характер, но вид даже десятка степняков, восседающих на спинах огромных собакоподобных тварей, производил неизгладимое впечатление. Для простого селянина (да и не только) борий был и остался «колдовским волком»: отсюда и пошли легенды об орочьих ордах, разъезжающих на громадных волках. Уже столетия три прошло, как орки прочно пересели на лошадей, бории практически исчезли, уцелев только где-то далеко в южных землях, населенных черными людьми, а легенда все живет.

Эти же горные орки бория наверняка никогда в глаза не видели даже на картинке, но репутацию своей расы, склонной якшаться с опасными хищниками, исправно поддерживали. На натянутых поводках из сыромятных ремней перед отрядом шли три зверя, которых можно было бы принять за очень больших кошек. Шли они, по-кошачьи мягко ступая по хвое и камням широченными лапами, нервно подергивая куцыми, как у рысей, хвостами и поблескивая длинными, чуть изогнутыми клыками, на ладонь торчавшими из-под верхней губы.

— Так, — сказала Ивона шепотом, — Кхерх, я могу уложить того, что с арбалетом, и еще кого-нибудь. Но боюсь, дальше придется вступить в контактный бой. И я что-то не уверена, что мы справимся. У тебя есть какой-нибудь план?

— Есть, — отозвался полуорк. — Ты убьешь арбалетчика и побежишь как можно быстрее, а я останусь и постараюсь их задержать.

— Ты что?! — Ивона неподдельно изумилась. — Тебя же превратят в фарш для этих кошечек и тут же им и скормят!

Кхерх-Чжа пожал плечами.

— Один раз ты уже отсрочила мою смерть, теперь моя очередь. Если они не спустят махайров с поводков, у тебя есть хороший шанс. Беги вниз по склону, а потом забирай левее, к ущелью. К югу отсюда есть тропа, идущая под водопадом, попробуй пройти по ней, — глядишь, они и отстанут…

— Но…

— Все. Быстро. Не будь дурой. Иначе мы гарантированно погибнем оба.

Ивона поджала губы и, мысленно перебрав арсенал подходящих заклинаний, резко встала из-за камня. Преследователи, похоже, так обрадовались этому, что остановились, обмениваясь какими-то комментариями. Огромные саблезубые коты негромко, но внушительно зарычали. Этой заминки хватило, чтобы девушка, вскинув руку, метнула в арбалетчика «серебряный шакран», а затем, еще до того, как орк уронил арбалет и с тихим хрипом осел на землю, взмахом обеих рук послала во врагов простое, но мощное силовое заклинание.

— Бежим, — крикнула она Кхерху, — пока они поднимаются и приходят в себя!

— Бежим, — неожиданно согласился полуорк. — Ты впереди, а я за тобой. Давай!

То, что Кхерх-Чжа не собирался бежать вслед за ней, Ивона поняла только несколько мгновений спустя, уже опрометью мчась по заросшему лиственницами склону. Возвращаться смысла не имело: если полуорк и жив, то ее теперь точно ждут с распростертыми объятиями и повторно кидаться заклинаниями не дадут. Да и нечем особенно-то. Оставалось надеяться, что, во-первых, нападавших хорошо приложило ее атакой (удар силовой волны был основательным, хотя и не смертельным), а во-вторых, что, очухавшись, они бросятся в погоню именно за ней — в конце концов, именно она им, видимо, и нужна, — и оставят Кхерха в покое.

Ивона едва не подвернула ногу на выскользнувшем из-под сапога камне, выругалась и побежала дальше — туда, где уже проглядывала разверстая пасть ущелья и слышался рокот водопада.

Неожиданно шум низвергающейся воды перекрыл другой звук. Живой и низко рокочущий. Ивона затормозила почти на краю обрыва. Перед ней, в каких-нибудь пяти-шести саженях, дыбя шерсть на загривке и скаля свои чудовищные клыки, вышел саблезубый кот.

На мгновение, достаточное, чтобы вытащить из ножен меч, девушка решила, что хищника в погоню за ней спустили с поводка орки. Но в следующий момент она увидела поводок. А на другом конце поводка обнаружился… орк, выходивший из-за кустов с нехорошей улыбкой на лице. Еше двое, без махайхров, но с обнаженными клинками, выступили с другой стороны, так что Ивона, чтобы держать всех врагов в поле зрения, вынуждена была повернуться спиной к обрыву.

— Ну вот и все, — усмехаясь, сказал один из орков, поигрывая мечом. На его плече, вцепившись в кожаную нашивку тонкими когтями, сидел подозрительно знакомый белый кречет. — Все так просто.

— Леший! Так здесь была засада! — Ивона от нервного напряжения не удержалась и стала говорить вслух. — Все-таки Кхерх сволочь!

— Ну, не будь к своему другу несправедлива, — орк, вероятно главный в отряде, не видел причин, почему бы ему не поговорить с жертвой. — Кхерх тут вовсе ни при чем. Просто все ваши действия были и так ясны. За него не переживай, мы же не дикари какие: отберем меч и выпустим в лес в компании наших кошек. Им полезно поразмяться. А убежит от них — пусть катится на все четыре стороны.

— А меня вы, как я понимаю, просто скормите вашим махайрам? — поинтересовалась Ивона, пытаясь незаметно нащупать амулет из драконьего зуба.

— У тебя, девочка, — желтозубо улыбнулся эрк, — есть выбор: прыгнуть самостоятельно со скалы или добровольно пойти с нами. Учти, — он назидательно поднял клинок, — нам заплатили только за твою голову, а про все остальное разговора не шло.

Ивона нащупала наконец амулет и прикинула, хватит ли его заряда, чтобы расшвырять этих троих и их кошку. Зуб дракона отозвался волной тепла, растекшейся по всему телу, но, как ни странно, прилива магических сил девушка не ощутила. Орк и махайр продолжали наступать на нее, тесня к обрыву, по склону к ним приближались еще несколько преследователей. Саблезубый кот в беззвучном рычании сморщил верхнюю губу, с его левого клыка свисала тоненькая нитка слюны.

— Постойте! — Ивона почувствовала, как крошатся камни под ее сапогами, осыпая осколки в пропасть. — А зачем вам…

— Будем считать, что ты выбрала, — сообщил орк. — Интересно посмотреть на полет ведьмы. One!.. — Он легонько ткнул мечом, целясь Ивоне в область солнечного сплетения.

Ивона невольно дернулась, уворачиваясь от клинка, и потеряла равновесие. Единственное, что она успела, это оттолкнуться ногами, чтобы в падении не ударяться о выступы скалы.

«Ну вот и все, — подумала девушка. — Раз, и нет дурочки!» Страшно не было — нереальность происходящего изгнала страх. Осталось некое безразличие ко всему: к миру, к себе самой. И даже какое-то чувство, напоминающее восторг. «Экзальтация свободного полета! Ничего, краткая вспышка боли — и все в прошлом». Ивона закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и раскинула руки, словно действительно могла летать.

И вновь нахлынуло тепло, такое же, какое она испытала, последний раз коснувшись амулета. Оно растеклось по всему телу, проникая, кажется, в самые мельчайшие его клеточки, до корней волос и кончиков пальцев. Время замедлилось, растягиваясь, как резина.

Ивона распахнула глаза. Тепло во всем теле стремительно сменялось странными, ни на что не похожими ощущениями. Нельзя сказать, что приятными, но, по крайней мере, не слишком болезненными. Неожиданно порвалась куртка, да не просто порвалась, а буквально рассыпалась на клочки, немедленно подхваченные воздушным потоком. Затем стало неуютно ногам. А потом воздух вдруг стал плотным и ударил Ивону подобно ее же собственному силовому заклинанию. Время вернулось к привычному бегу, а вот падение замедлилось.

Замедлилось? Девушка посмотрела вниз, на бесившуюся среди скальных обломков и злобно шипевшую реку. Река почти не приближалась, а почему-то скользила куда-то назад. Так же странно вели себя и склоны ущелья. Ивона в недоумении завертела головой.

— О боги! — выдохнула секунду спустя. Голова ее, та самая, за которой охотились орки, судя по ощущениям, осталась прежней. А вот все остальное! Руки вытянулись неимоверно, истончившиеся кости облепила пергаментная кожа. Более того, создавалось впечатление, что руки оттянули на себя и заметную часть и так невеликого тела, которое теперь стало совсем тощим, можно даже сказать, тщедушным и костлявым. Исключение составляли грудные мышцы, которым позавидовал бы любой профессиональный борец.

К этому можно было добавить, что тело оказалось полностью обнаженным: вслед за курткой пропала и прочая одежда. Впрочем, ее отсутствие не открывало ничего пикантного. Ивона сокрушенно вздохнула. Она не слишком часто задумывалась о собственной привлекательности для противоположного пола, но где-то в глубине души все же гордилась своей изящной и пропорциональной фигурой. Нынешняя же фигура едва ли могла бы привлечь внимание или хотя бы вызвать положительные эмоции у какого-либо мужчины, вне зависимости от его расовой принадлежности.

На ногах сохранились сапоги, но сами ноги, видимо, тоже заметно видоизменились, и в обуви им было крайне неуютно.

Но главным преобразованием, на которое, похоже, ушла большая часть кожи тела, стали перепонки. Тонкие и прочные, они тянулась вдоль боков — от подмышки до середины бедра — и вдоль удлинившихся рук, связывая вместе все пальцы, тоже длинные и тонкие.

«Женщина — летучая мышь», — подумала Ивона и тут вспомнила о мече и сумке. Ага: меч нашелся сразу, по неприятным ощущениям одного из крыльев. Ремень ножен не давал перепонке полностью расправиться, а сам меч лежал на спине меж лопаток девушки, упираясь оголовьем ей в затылок.

Едва Ивона подумала о том, как же она летит с перевязанным крылом, как организм, похоже до этого успешно справлявшийся с полетом на уровне подсознания, спасовал, и девушка стала заваливаться влево. Сумка тоже нашлась: она висела у Ивоны на шее.

— Пожалуй, надо приземлиться, — Ивона заговорила сама с собой, отчаянно замахав крыльями. Оказывается, летать легко, когда, не задумываясь, наслаждаешься свободой полета. А вот если задумываться…

Ущелье неожиданно раздалось в стороны, образуя небольшую долинку, заросшую по периметру лесом, а посередине занятую вытянутым озером. В это-то озеро, отчаянно трепыхаясь в бесплодной попытке выровнять полет, и свалилось странное крылатое создание, совсем недавно бывшее почти обычной полуэльфийкой.

— Оа-а!!!

Вода в озере оказалась ледяной, и девушка от шока в первый момент едва этой самой воды не нахлебалась. Ее видоизмененные конечности тут же замерзли; кроме того, оказалось, что плавать в сапогах, да еще с мечом за спиной и сумкой на шее, мягко говоря, несподручно.

— И как это я никогда этого не пробовала? Для тренировки, — сказала Ивона сама себе, более или менее утвердившись на озерной поверхности. Течение впадающей в озеро реки неспешно относило ее от берега. Повертев головой, девушка определилась с наиболее удачным направлением и, как могла бодро, погребла туда.

Погребла? Это чем же? Ивона замерла в воде, пораженная этой мыслью, в результате чего снова окунулась с головой. Работая ногами (сапоги отчаянно мешали, но скинуть их было сложнее, чем терпеть их присутствие), девушка осмотрела себя. Так: две руки, две ноги, да и тело, насколько она могла заметить, имеет более или менее привычные пропорции. Произведя беглую инвентаризацию частей своего тела, Ивона поплыла к прибрежным камням.

На камни она выползла совершенно измученной. Тело уже не чувствовало холода; кажется, начни ее сейчас кто-нибудь колоть булавками, она бы и не почувствовала. Впрочем — нет, уже нет. Солнышко постаралось нагреть зализанный водой большой камень, и тот теперь излучал тихое тепло, постепенно размораживая распростертую на нем девушку.

Кстати о булавках — что-то все же колется. Ивона с трудом оторвалась от камня и приняла сидячее положение.

— Что же это было? — спросила она вслух. — Кто-то или что-то превратило меня в некую летающую тварь. Спасибо, конечно, но я хотела бы знать: кто или что?

Окрестные камни, трава и горы молчали. И слава богам, что собеседника не нашлось. Ивона только сейчас сообразила, что являет собой неожиданное зрелище, сидя на берегу горного озера, одетая только в сапоги и перевязь меча.