Дьявол в голове

Цена власти

Комментарий к Цена власти

Автор выжил в горах Кавказа, ура! Я вернулась с веселого отпуска, так что главы вновь будут выкладываться стабильно по выходным.

♪ Powerwolf — Demons Are a Girl‘s Best Friend

Ускоренная регенерация это, конечно, прекрасно, но в некоторых случаях она не приносила пользы: чтобы захмелеть, приходилось вливать в себя алкоголь едва ли не бочонками, не говоря уже о чувстве мечтательной эйфории во время пьянства. Запасы вина этой ночью у Ламберта ушли чересчур быстро, а вот гнетущие мысли не хотели оставлять в покое. Он места себе не находил, злился, отказываясь признавать, что причина тому чувство вины. К черту, ни черта он не сожалел!

Хотя поутру, когда пришлось собираться в обратный путь, ведьмак ощутил беспокойство. Какую реакцию ждать от баронессы — черт знает, он уже подумывал, а не свалить бы по-тихому? Но жадность его не отпускала, к тому же это дело пробудило в нем любопытство. Нечасто приходилось сталкиваться с заколдованными тварями, да и история о проклятой земле, рассказанная Геральтом, разжигала интерес.

В одном себя Ламберт старался успокоить — вряд ли Алетта будет распространяться о событиях минувшей ночи. Ее гордость сыграет ему на руку, и в этом он убедился, когда стража девушки, в особенности громила в доспехах, ходящий за ней по пятам, не бросились на него с мечами. Неплохое начало дня. Для некоторых.

Появившись на крыльце парадного входа вместе с князем, Алетта выглядела, мягко говоря, разбитой. На бледном лице из последних сил держалась натянутая дружелюбная улыбка, хотя в глазах горел огонь раздражения, подчеркнутый припухшими веками. «Заткнись, или я убью тебя» — говорили ее движения и мимика в адрес Авредия, который не замолкал ни на секунду.

У нее было самое что ни на есть жуткое похмелье, похоже, вчера она также налегала на вино, желая избавиться от гнетущих мыслей.

Ламберт отвернулся. Он не мог на нее смотреть, перед глазами моментально всплывали картины минувшей ночи. Ее напряженное тело, крики и стоны, взгляд полный отвращения. Хуже всего, что воспоминания продолжали будоражить, подогревать кровь.

Распрощавшись к князем, девушка направилась к карете. Она ни на кого не смотрела, даже на Агасфера, который открыл для нее дверь, а поспешно ввалилась внутрь, желая спрятаться от окружающего мира. Верный страж проводил ее сожалеющим взглядом, а затем с нескрываемым гневом быстро обернулся назад, к парадным дверям поместья, где исчез Авредий.

Если подумать, то еще до их встречи Алетта налегала на вино, пребывая в не лучшем расположении духа. Да и то, как она решила возвращаться в Сорбец без дальнейшего расследования, настораживало. Ламберту стало любопытно, что заставило баронессу свернуть все свои планы. Беспокоить ее светлость он не рискнул, однако верный страж вполне мог поделиться информацией.

Стояла довольно ветреная и холодная погода, несмотря на чистое небо, солнце лишь освещало подмерзшую грязь и крупицы росы на жухлой траве. Пахло сыростью и свежей хвоей, люди выходили на работу в поле под песни утренних птиц. Прям идиллия.

Когда они пересекли мост, за которым заканчивалась территория поместья Авредия Кастеона, ведьмак подогнал лошадь к Агасферу.

— Не сказать, что я сильно заинтересован, но почему мы развернулись?

Страж нахмурился и долго молчал, отчего Ламберт уже заподозрил, что останется без ответа. Но мужчина сообщил:

— Политическая ситуация, ведьмак. Похоже, мы не ошиблись в подозрениях, и опасаюсь, что скверное состояние госпожи Валхольм тому следствие.

Почти что тому следствие.

— То есть тот мужик тому причиной?

— Напрямую он так не сказал.

— Это твоя госпожа тебе сообщила?

— Нет. Она мне вообще ничего не сообщила, — с долей злости отметил Агасфер.

Раз Алетта ничего не рассказала ближайшему человеку, а заодно спровадила его подальше, освободив свой этаж от охраны, то дело заключалось в доверии. Кто-то из подчиненных играл против нее, что вполне уместно в сложившейся ситуации и объясняет некоторые моменты.

— А ты что?

— Я? — Несколько растерянно уточнил Ламберт.

— Ты фактически единственный, кого она оставила при себе вчера. Она ничего не говорила?

Говорила она много.

— Нет, ничего особенного. Была озадачена чем-то и… налегала на вино.

— А в городе что-нибудь узнал?

— Нет, тоже глухо.

— Проклятье, — шикнул Агасфер. — Надеюсь, отцу и твоему напарнику удалось что-нибудь дельное обнаружить.

Геральт не был ему напарником, но ведьмак предпочел умолчать об этом — не к месту говорить о таком. Зато его ненароком удивила злость собеседника, он буквально закипал от мысли, что с Алеттой могло приключиться несчастье, переживал ее горе как собственное.

— Ты уважаешь ее? — Ламберт бегло оглянулся через плечо, намекая на девушку, спящую в карете. — Или тобой просто движет долг?

— А разве это не одно и то же?

— Будь твоим хозяином тот князь, ты бы его уважал?

— Я не так хорошо знаю князя Кастеона, чтобы говорить наверняка. Но Алетту Валхольм я знаю с детства, и могу с уверенностью сказать, что она достойный человек.

Сердце Агасфера забилось быстрее, выдавая неприкрытую ложь, которой нашлось бы оправдание. Влюбленность? Возможно. Да, скорее всего, однако стража что-то тревожило, когда он заговорил достоинствах. Он чего-то испугался.

— Не пойми меня неправильно, я ведь только-только прибыл в Сорбец… Все говорят, что Бимон Валхольм со своей младшей дочерью держали город в ежовых рукавицах, но что-то твоя госпожа не похожа на тирана. Просто высокомерная аристократка.

Они двигались под тенью лесной полосы, на обочине дороги еще лежали пригоршни снега. Впереди дорогу зажимало меж двух холмов, обрывающихся резкими обрывами.

— Да, ведьмак, ты ничего не знаешь, — недовольно отметил Агасфер. — Чтобы вытащить город из нищеты, избавиться от тварей, барон прибегал к жестокой политике, заставлял крестьян вместе с солдатами брать мечи и тесаки и идти в леса. Он также участвовал в нескольких вылазках, но самое страшное — брал с собой Алетту. Пока мужчины сражались, он с дочерью стоял в отдалении и наблюдал, заставлял наблюдать ее. Также было и с казнями. Он приказал мне оберегать ее, всегда быть рядом, стать ее тенью, никогда не отходить, поэтому я все видел своими глазами.

— Какой-то жестокий подход.

— Мне самому было не по себе, а госпожа… вообще она изменилась после болезни.

— Какой еще болезни?

Агасфер с задумчивостью посмотрел на ведьмака, будто только что осознал, что ходит по тонкому льду. Он тяжко вздохнул, однако решил поделиться соображениями:

— В ранние годы Алетта тяжело заболела, но все же смогла выкарабкаться, и после этого изменилась. Ее будто ничего не пугало, а только удивляло. Довольно странно видеть ребенка, наблюдающего за тем, как человека сажали на кол, не со слезами и ужасом во взгляде, а с выражением недоумения.

— Может, она просто не понимала, что происходит?

— Детей старались во время казней уводить с площади, а те, кто был — плакали и кричали. Она же — молча наблюдала.

— Она всегда была такой?

— Нет, я ведь говорю, — раздраженно бросил Агасфер. — До болезни она была милой, ранимой и… простой девочкой. Плакала при грозе, боялась стражников…

Несмотря на странность, все вполне объяснимо: действие болезни и суровый подход отца могли сломать психику девочки. Но Ламберт также помнил историю Геральта, у него из головы не выходило проклятье, которое, возрождая землю, забирало души людей. Бред сивой кобылы, но если Бимон Валхольм неосторожно играл с магией, то ожидаемо, что его ребенок слегка… изменился. Удивительно, что не помер.

Разговоры о колдовстве будто спровоцировали медальон на груди ведьмака задрожать.

— Стоп!

Он потянул вожжи, заставив лошадь остановиться прямо перед въездом на дорогу меж двух холмов. Агасфер последовал совету ведьмака, затормозив процессию.

— Что? — Страж осмотрелся по сторонам.

Они успели отойти от леса на метров двести, впереди лежали поля, только холмы закрывали весь обзор. К ним что-то приближалось, поэтому Ламберт не постеснялся достать из-за спины меч, чем взволновал всю процессию.

— Ведьмак, что там?! — Агасфер, следуя его примеру, выхватил и свое оружие, звонким лязгом рассекшее воздух.

— Что происходит?

— Сядьте обратно в карету! — Требовательно настоял страж, когда Алетта высунулась из окошка.

— В карете ей делать нечего… в лес, живо!

Напряжение росло, за завывающим ветром, бьющим по траве, Ламберт услышал хлопки — так махала крыльями птица. Только из-за холмов вынырнула куда более опасная тварь: грифон пронесся над их головами, заставляя лошадей встать на дыбы, а людей закричать от страха. Чудище взметнулось ввысь, делая петлю, и ведьмак не спускал с него глаз, невольно дивясь тому, что бред аристократов оказался правдой.

С криком, разносящимся по округе, грифон начал пикировать, целясь непосредственно в карету, у которой застыла Алетта. Девушка смотрела на чудище со смесью страха и ненависти, сжимая ткань юбки в руках до дрожи. Ее люди были настолько покороблены появлением твари, что не замечали, в какой опасности находится их хозяйка.

— Черт, — зарычал Ламберт, пуская непослушную лошадь вперед.

Только грифон двигался значительно быстрее скакуна, даже если он успеет закрыть Алетту, их обоих сметут, как кукол. Отпустив вожжи, ведьмак сложил свободной рукой знак Аард, и выпустил в падающего грифона заряд телекинетической энергии. Чудище отбросило прочь, куда-то за холм, слышен был лишь его истошный крик.

— Я же сказал, уходить в лес.

Девушка задрала голову и посмотрела на него с удивлением и растерянностью. Когда к ним следом подоспел Агасфер, ведьмак обратился к нему:

— Уведи ее как можно дальше в лес, тварь туда не проберется.

— Мои люди могут помочь тебе…

— Твои люди будут только мешать.

Не собираясь церемониться, Ламберт погнал лошадь по дороге, пока не закончился уклон, и он спокойно выехал на поле. При лучшем рассмотрении грифон выглядел еще более внушительно и угрожающе, воздушная волна дезориентировала его. Справиться с этой тварью будет проблематично, и в то же время подобный трофей будет для него дополнительным бонусом.

— Эй, страшилище! — Спрыгнув с лошади, привлек к себе внимание ведьмак.

Грифон отреагировал, только по большей части на процессию людей, удирающую обратным путем. Издав разъяренный крик, монстр помчался за ними, следуя прямиком на Ламберта, чем мужчина и воспользовался, обрушив на него первый удар. Теперь все внимание зверюги было приковано к нему; из неглубокой раны на лапе стекала кровь, но этого хватило, чтобы сосредоточиться на новом противнике.

Совершить полноценную атаку и задеть грифона мешали его крылья, Ламберта отбрасывало в сторону, едва зверь взмахивал ими. Приходилось постоянно уворачиваться от острых когтей, когда грифон поднимался в воздух, мужчина беспокоился, как бы он не удрал — ощущая угрозу, эти создания могли попросту покинуть поле боя. Но с этим явно было что-о не так, он кружил над ним, как коршун, причем не стремился броситься вдогонку за баронессой. И в следующий миг ведьмак понял, почему.

Крики людей он услышал сразу, по полю звуки разносились довольно быстро. Оглянувшись, Ламберт заметил суматоху у подхода к лесу, люди спрыгивали с лошадей и падали, пока на них набрасывались волки и… люди.

Секунда замешательства стоила ведьмаку пропущенного удара: грифон налетел на него, выставив когтистые лапы. Мужчина успел только обернуться, прикрывшись левой рукой. Его отбросило на несколько метров, острая боль пронзила плечо, а от удара о землю выбило воздух из легких. Голова закружилась, но на самобичевание не осталось времени — чудище едва не раздавило его, когда он откатился в сторону и ударил в ответ знаком Аард.

Грифон кубарем покатился по полю, поднимая копья грязи и травы. Упускать возможность Ламберт посчитал кощунством, поэтому, терпя боль, вскочил на ноги и помчался на монстра. Мощным взмахом мужчина обрушил меч на крыло, разрубив — или сломав — лучевую кость.

Оглушительный крик едва не оглушил Ламберта, боль захлестнула монстра и затуманила разум. Встав на дыбы, грифон замахал здоровым крылом и отбросил мужчину резким сильным ударом. Ведьмак был готов к этому, поэтому сгруппировался и быстро поднялся с земли. Ему хватило времени, чтобы оценить ситуацию и у леса, где за людьми Валхольм развернулась настоящая охота.

Засада, будь она проклята, была у него под носом, но он не почувствовал присутствие людей и волков, только грифон дал о себе знать в последний момент. Вполне вероятно, что колдовство не дало ему почувствовать недругов, но в таком случае, почему медальон не отреагировал на магию?

Придя в себя, грифон помчался на него, двигаясь неуклюже из-за ранения, но целеустремленно. Ламберт приготовился выждать момент, чтобы увернуться и вновь атаковать, и когда монстр подобрался практически вплотную, то неожиданно развернулся и ударил его хвостом. От удивления мужчина даже не почувствовал боль, он пару раз в своей жизни встречал грифонов, но ни одна зверюга не использовала хвост как оружие. Могло ли оказаться, что тварью действительно кто-то управлял?

Земля под ногами неожиданно исчезла, и вместо привычной мягкой земли Ламберту пришлось свалиться на вытоптанную дорогу, причем пролететь лишние три метра. Боль мелкой паутиной расползлась по ребрам, спину также беспощадно заломило, не говоря уже о черных пятнах, мелькающих перед глазами. Рука рефлекторно сжимала меч, но прок от острой стали, когда тело не слушалось?

Грифон нависал с обрыва и истошно шипел. Ламберт заметил смутный силуэт, стремительно приближающийся к нему со стороны леса, и уж подумал, что кто-то героически спешит ему на помощь. Но нет, это всего лишь ошалела от страха лошадь, из-под копыт которой ведьмак едва успел уйти. Монстр даже не обратил на нее внимания, а тяжело упал вниз, заняв практически все место на дороге меж двух склонов. Шипел, наступал, вынудив ведьмака быстро подняться на ноги и едва не упасть обратно от боли. Черт, он же не такой старый, да и вообще самый молодой ведьмак, если не считать Цири. А его вот-вот сожрет простая зверюга.

Медальон задрожал, почувствовав присутствие магии. Ну еще чародея до пущей верности не хватало, и благодаря ведьмачьему чутью Ламберт услышал чье-то бормотание и сбивчивое дыхание, быстро колотящееся сердце. Кто-то бежал к ним, читая на ходу заклинание. Сражаться с грифоном и колдуном одновременно — почему бы и нет, серьезно?

Ламберт приготовился к худшему, но и не подозревал, что «худшее» явится в несколько ином контексте. От недоумения он позабыл о грифоне, когда с разбега с обрыва на чудище прыгнула Алетта, замахиваясь кинжалом. Тонкое лезвие, как показалось, с хрустом впилось в массивную шею чудища у самой головы. Чудовище завиляло и закричало от боли, смахнув с себя девушку, которая при падении вырвала у него клок перьев.

Оцепенение длилось недолго, хотя шок от увиденного все еще не отпускал ведьмака. Он бросился к баронессе, которая, неумело пытаясь приподняться на руках, дергалась, будто в конвульсиях.

— Ты вообще, дура, о чем думала?!

— Прежде… чем… убить… кинжал, — сиплым голосом произнесла Алетта, выглядя так, будто у нее вот-вот случится сердечный приступ. Ей будто не хватало воздуха. — Вырви кин…

Договорить она не успела, завалилась на бок, и когда Ламберт попытался привести ее в чувства, заметил порезы на ладонях и странные символы, нарисованные кровью на предплечье. Но заставили мужчину обеспокоиться закатившиеся глаза девушки, — все указывало на пребывание в некого рода трансе.

Отвлек Ламберта звонкий крик, грифон метался из стороны в сторону, мотал головой, пока, наконец, не успокоился. Медленно и напряженно зверюга подняла голову, посмотрев на ведьмака осмысленным взглядом, от которого у него впервые перехватило дыхание. Ему было знакомо это надменное и уверенное выражение.

Развернувшись, грифон бросился к лесу — из-за сломанного крыла ему пришлось бежать, а не лететь, и выглядело это не менее зловеще.

— Черт.

Ему следовало двинуться следом, но оставить Алетту одну посреди дороги он не мог, так что пришлось подхватить девушку на руки. Она оказалась тяжелее, чем он полагал, либо схватка с грифоном вымотала его. Но причины торопиться не было, уже издалека ведьмак наблюдал, как монстр раскидывает волков направо и налево, рвет бандитов на части. Причем не грифон не трогал людей Алетты, а, наоборот, защищал выживших, провожая грозным воплем удирающих в страхе агрессоров — их, правда, по пальцам одной руки можно пересчитать.

Ламберт все еще пребывал в недоумении. Он взглянул на баронессу, а затем на грифона, пытаясь выстроить связь, найти хоть какое-то объяснение увиденному. Девушка умела колдовать, причем подобную магию он видел впервые, если, конечно, глаза его не обманывали. И ему сложнее стало воспринимать реальность, когда, хромая, Агасфер, пусть и слегка неуверенно, но приблизился к чудищу и протянул ему руку. Грифон позволил прикоснуться к себе, а затем посмотрел на ведьмака и тело девушки. Свое тело.

— Срань какая-то, — в недоумении пробормотал Ламберт, осторожно опустив Алетту на жухлую траву.

Он подошел ближе, держа меч наготове, поскольку не верил глазам, хотя людей Валхольм не смущал неожиданно подобревший грифон. Ламберту не терпелось спросить, какого хрена, но вряд ли ему сейчас кто-то даст ответы. А он их получит, непременно.

— Как только вытащу кинжал, руби, — сказал Агасфер.

Спорить Ламберт не стал, напротив, ему неожиданно захотелось выместить злость. Его будто провели, обводили вокруг пальца с самого начала, и как только заколдованное лезвие покинуло шею монстра, ведьмак со всей силой обрушил меч на грифона и сломал ему позвоночник. Издав глухой звук, монстр тяжело упал на землю.

Прошли долгие секунды, прежде чем Алетта очнулась. Шумно и сдавленно втянув вздохнув, она тут же зашлась надрывистым кашлем и свернулась калачиком, цепляясь в землю. Ее знобило и трясло, ей не удавалось никак прочистить горло и избавиться от легких судорог, отдышаться.

— Я надеюсь, вы все же объясните, какого черта сейчас произошло, — дождавшись, когда девушка придет в себя, с недовольством пробормотал Ламберт.

Ему было плевать на осуждающий взгляд Агасфера, на недавнее нападение и уже на задание в целом. Увиденное колдовство стояло на порядок выше любых фокусов чародеев, и хотелось знать, в какую историю его втянули на этот раз.

— Объясню, ведьмак, — с неожиданной ожесточенностью зашипела Алетта, поднимаясь с земли не без помощи верного стража. — Но прежде вернемся в Сорбец и потребуем ответы у того, кто все это начал.