Единственный мужчина

Глава 8

Филип лежал рядом, сжимая ее в объятиях и не сводя глаз с ее лица. Оба они были без одежды, но Дори не могла вспомнить, как они оказались здесь.

— Филип?

— Шшш. — Губы его нежно коснулись ее губ. — Поспи еще. Тебе это необходимо. Утром у тебя будет болеть все тело.

— Но почему у меня должно болеть… — Глаза ее расширились. — Эдип! С ним все в порядке?

— Куда лучше, чем с тобой.

— Я, кажется, упала, — пробормотала она, пытаясь вспомнить. — Я хотела остановить Эдипа, но он встал на дыбы, и я упала. — Глаза ее остановились на лице Филипа. — Со мной произошло что-нибудь страшное?

— Ты спрашиваешь, не сломала ли ты шею? Нет, хотя вполне могла. Но, слава богу, отделалась шоком и синяками. Твой отец сказал, что тебе следует оставаться в постели и избегать волнений примерно с неделю.

— Здесь был мой отец? — Дори рассмеялась. — Ты уверен, что я не ушиблась головой?

— Уверен. Ты просто спала, как убитая. Мадхен сказал, что это последствие шока. — Филип приподнялся на локте, простыня сползла, обнажая мощную грудь, поросшую темными волосками.

— Самое лучшее для тебя сейчас — сон. Твой отец сказал, что, если ты проснешься в плохом самочувствии, я должен дать тебе еще снотворного.

— Но я не хочу больше спать. Я уже проснулась. — Дори обвела взглядом комнату. — Мы в твоих апартаментах. Но что я здесь делаю?

— Я приказал принести тебя сюда. Ассистентка Мадхена осталась дежурить на всякий случай, но мне не хотелось, чтобы ты провела ночь в кабинете первой помощи. — В улыбке Филипа было столько тепла и нежности, что Дори тут же почувствовала головокружение, не имевшее никакого отношения к ее падению. — Я ведь эгоист. Мне показалось, что без тебя я не смогу уснуть.

Дори затаила дыхание.

— Но ты прекрасно спал без меня целый месяц.

— Правда? — Филип лукаво улыбнулся. — А знаешь ли ты, что ни в одну из своих одиноких ночей я не спал больше двух часов. Не думал, что так быстро привыкну спать с тобой рядом. — Наклонившись, он нежно поцеловал Дори в висок. — Возможно, я никогда уже не смогу спать без тебя.

— Не веди себя так со мной, Филип, — покачала головой Дори. — Я не маленькая девочка, которой надо дарить подарки, когда она больна. Сегодня вечером ты, кажется, собирался не раздавать подарки, а отнимать их. — Рука ее невольно потянулась к горлу. Без медальона Дори чувствовала себя совсем беззащитной и одинокой. — Мисс Ленат еще здесь?

Только сейчас Дори заметила, какой Филип бледный и измученный.

— Нет, Натали уехала почти сразу. Она далеко не глупа и поняла, что я лишь использую ее, чтобы сделать тебе больно. — Филип убрал руку и чуть отодвинулся от Дори. — Натали сказала, что мне это удалось. — Он сел на край кровати спиной к Дори. — Натали была права. Я действительно очень обидел тебя, не так ли?

— Да, — тихо произнесла Дори. — Ты ведь ничего не делаешь наполовину. Мне казалось, что я умираю. А потом я поняла, что лучше действительно умереть, чем терпеть такую боль.

Филип встал и направился к комоду. Взяв там что-то, он вернулся и опустился перед ней на колени.

— Ты могла погибнуть. — Голос его казался приглушенным. — Я чуть не убил тебя.

— Вовсе нет. Я сама сваляла дурака, — возразила Дори. — Не надо было позволять тебе так легко оттолкнуть меня. Я считала себя очень сильной, а сама чуть не умерла от отчаяния, когда ты забрал мой медальон.

— О боже! — вырвалось у Филипа. Подняв с постели руку Дори, он приложил ее к своей щеке. — Я и сам чуть не умер. Или умер — и родился вновь. — Он нежно поцеловал ладонь Дори. — Я собираюсь начать жизнь заново, но не знаю, как это сделать? Ты поможешь мне, Дори?

— О чем ты, Филип? — не веря собственным ушам, прошептала девушка.

— Я пытаюсь сказать, что люблю тебя. Правда, получается это у меня не слишком хорошо, да?

— Ты? Любишь?

— Не знаю, почему ты так удивлена. Ты ведь сама утверждала это.

— Я помню. — Дори была словно во сне. — Но все случилось так быстро. Я должна это обдумать.

— Что ж, но пока будешь думать, пусть он будет с тобой. — Он надел на шею Дори медальон. — Он принадлежит тебе навечно. — Филип хотел застегнуть замок, но Дори остановила его:

— Я не хочу надевать его. По крайней мере, сейчас.

— Но почему? — изумленно спросил Филип,

— Не знаю. Мне кажется, я не верю тебе.

— Наверное, я это заслужил. Но мне кажется, я никогда не говорил тебе ничего, кроме правды. Я врал только, когда утверждал, что не хочу тебя.

— Ты действительно никогда не лгал мне раньше. Но ты и не чувствовал себя никогда таким виноватым. Ты вбил себе в голову, будто отвечаешь за то, что случилось со мной сегодня. Это не так, но я вижу, что это потрясло тебя до глубины души.

— Я действительно чувствую себя виноватым, но это не имеет никакого отношения к тому, что я сказал.

— Разве ты не понимаешь? Я не могу в это поверить. — Дори попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали. — Мне хотелось бы поймать тебя на слове, но я ведь тоже кое-что поняла этой ночью.

Глаза Филипа потемнели от боли.

— Ты поняла, что не любишь меня больше?

— Нет, любить тебя я буду вечно. Ты — часть меня. — Дори глубоко вздохнула. — Но я поняла кое-что о себе. Я поняла, что мало любить только тебя. Надо хоть немного любить и уважать себя. С тех пор, как мы встретились, я следовала за тобой, словно тень. Мне казалось, что я могу быть счастлива, просто находясь с тобой рядом. На самом деле мне необходимо, чтобы ты любил меня так же сильно, как люблю тебя я.

— Но я действительно люблю тебя.

— Я должна быть уверена в тебе. Я просто не выживу, если обнаружу, что приняла за любовь чувство вины и жалости. Уж лучше я останусь без тебя сразу.

— И что же теперь делать? Я должен пойти убить дракона, чтобы ты поверила в мою любовь?

— Ну, может быть, совсем маленького. — Уголки рта Дори чуть тронула улыбка. — Впрочем, то, что я предложу, скорее всего окажется для тебя куда хуже битвы с драконом. Я прошу тебя подождать. Подождать и убедиться, что ты готов дать мне то, что я даю тебе. Я знаю, как ты обычно добиваешься того, чего хочешь. Твои победы напоминают завоевание Персии Александром Македонским. А я не хочу, чтобы меня покоряли силой. Я хочу сама принять решение.

— Решение уже принято. Я люблю тебя, ты любишь меня. Так зачем терять время? Кто-то говорил мне совсем недавно, что мы не становимся моложе.

— Этот кто-то очень сильно повзрослел за сегодняшний вечер, — серьезно произнесла Дори.

Улыбка исчезла с лица Филипа. Он еще раз поцеловал ладонь Дори.

— Хорошо, я дам тебе время. И обещаю не давить на тебя. Пока что. Но учти — мое терпение не вечно. Две недели — и начнется завоевание. Кстати, мне никогда не нравилась стратегия Александра Македонского. Переход Ганнибала через Альпы был куда более дерзким и оригинальным. — Он поднялся на ноги. — Две недели. А потом мы поженимся и будем жить долго и счастливо.

— Поженимся? — не веря собственным ушам, переспросила Дори.

— Ну да, а как же еще? Я ведь сказал, что люблю тебя, не так ли? — Он посмотрел на медальон, который продолжал держать в руке. — Кажется, в будущем мне понадобится не только амулет, чтобы удержать тебя. Посмотрим, к каким последствиям приведет брачная церемония.

— Если я решу выйти за тебя замуж, — задумчиво произнесла Дори, — то лишь после того, как меня попросят, а не потому что мне приказали.

— Посмотрим. — Филип был, как всегда, уверен в себе. — Вряд ли Ганнибал спрашивал Альпы, хотят ли они, чтобы через их хребты прошло его войско.

— Нет, Филип, — начала было Дори, но ее тут же перебили.

— Не думай, что я пытаюсь тебе угрожать. Через две недели я превращусь в Ганнибала, а пока что я буду… — В глазах его вдруг заплясал озорной огонек. — Я буду твоим наложником.

— Что?!

— А почему нет? Я прекрасно знаю свою роль. Я часто видел, как ее играют другие. Разве тебе не хочется иметь наложника, Дори?

— Прекрати шутить, Филип!

— Но ведь ты сама сказала, что заслуживаешь любви? Так разве плохо будет, если тебе станет служить человек, единственное желание которого — доставлять тебе удовольствие. — Он заглянул в глаза Дори. — Тебе было хорошо в нашу первую ночь? Я знаю, что сделал тебе больно, но ведь ты получила удовольствие?

— Ты прекрасно знаешь…

— Нет, не знаю. Я был словно в огне и не помню ничего, кроме блаженства любить тебя. — Филип крепко сжал в ладони медальон. — Но в следующий раз все будет иначе. Наложник должен думать только об удовольствии своей повелительницы. Я буду внимательно изучать твое лицо, двигаясь внутри тебя…

— Филип!

— Прости, я забыл на секунду, что ты еще больна. Когда ты рядом… — Он озабоченно нахмурился: — Тебе дать снотворное, прежде чем я уйду?

Дори покачала головой:

— А ты уходишь?

Наклонившись, Филип поцеловал ее в лоб.

— Я буду недалеко. За этой дверью, в комнате для наложников. Там мне самое место. И так легче будет бороться с искушением. Я загляну к тебе попозже. — Он горделивой походкой прошел по комнате, сохраняя, несмотря на наготу, поистине царственный вид.

— Филип!

— Да? — Он оглянулся.

Девушка сидела, нахмурившись.

— У меня шла кровь. Я помню, как упала. Ты уверен, что дело ограничилось синяками?

Филип помедлил, прежде чем ответить.

— Ты действительно сильно ушиблась, — сказал он. — Но теперь беспокоиться не о чем. Все будет хорошо. — Он заговорщицки подмигнул Дори. — Слово наложника.

Филип захлопнул за собой дверь и не слышал, как Дори тихонько засмеялась ему вслед.

Первый подарок принесли на следующий день. Это была серебряная ваза такой изысканной ручной работы, что от одного взгляда на нее захватывало дух. В вазе стояли чайные розы.

Рауль поставил ее на столик рядом с кроватью и торжественно-официальным тоном произнес:

— От шейха Эль Каббара. — Затем он нахмурился и добавил: — С наилучшими пожеланиями от вашего наложника.

Подарки сыпались на Дори каждый день: видеомагнитофон с роскошной подборкой лучших фильмов, набор для волос — гребенка и щетка из белого нефрита с цветами из аметистов.

— Ты пытаешься меня поразить? — с улыбкой спросила Дори зашедшего к ней Филипа, после того как ей принесли набор. — Если так, то тебе это удалось. — Она с нежностью провела пальцем по аметистовому узору. — Но мне кажется, ты перепутал роли. Разве наложники дарят подарки?

Присев на кровать рядом с Дори, Филип взял у нее щетку для волос.

— Я смотрю на это шире. Наложник должен доставлять своей госпоже удовольствие. Но ты больна, и значит, я не могу делать это традиционными средствами. Вот я и решил поимпровизировать. Ведь подарки доставляют тебе удовольствие, не так ли?

— Конечно, да, но…

— Это самое главное. Кажется, я весьма преуспел в своей новой роли. — Подложив под спину Дори подушку, он помог ей присесть на постели. — К тому же, делая подарки, я думаю о себе. Тебе ведь известно, какой я эгоист.

Размеренными движениями он стал расчесывать серебристые кудри Дори.

— Я мечтал об этом с того самого момента, как выписал из Рима этот набор. Обожаю твои волосы. Они такие мягкие, такие живые. — Он запустил пальцы свободной руки в густую копну волос. — Тебе нравится, когда я их касаюсь?

Дори сидела, полуприкрыв глаза. Если бы она была котенком, то замяукала бы сейчас от удовольствия.

— Это просто чудесно, — пробормотала она, улавливая легкий запах трав и свежего ветра, исходивший от Филипа.

— Ты скакал сегодня на Эдипе?

— Да. — Щетка нежно гладила ее голову. — Он по-прежнему такой же темпераментный. Пытался пробежать под низкой веткой. В результате меня вышибло из седла. Каждая прогулка на Эдипе — настоящее испытание.

— Просто он сильная личность, — возразила Дори. — И любит, чтобы наездник был начеку.

— А по-моему, ему просто нравится скидывать каждого, кто посмел на него забраться. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— У меня все болит. — Дори поморщилась. — Непонятно почему, но я все время засыпаю. Наверное, это последствия шока.

— Наверное. — Филип нежно поцеловал ее в шею. — Думаю, это скоро пройдет. Отец заходил осмотреть тебя? Дори покачала головой:

— Меня каждый день осматривает его ассистентка и докладывает ему результаты.

— Тебя обижает, что он до сих пор не пришел? Дори задумалась, прежде чем ответить.

— Пожалуй, нет, — медленно произнесла она. — Кажется, я смирилась с тем, что представляет собой мой отец. — Она неуверенно рассмеялась. — Давно пора, не правда ли?

— Конечно. — Филип на секунду замолчал. — Кстати, я получил от своих детективов более подробное досье на несравненную Пандору. Прочел с большим интересом.

— Правда? — Дори прислонилась спиной к сидящему сзади Филипу. — Тебе никогда не казалось, что подобный интерес к моему темному прошлому не вполне здоровое явление?

— Темное прошлое, — усмехнулся Филип. — Бедная обнищавшая рок-звезда, чья любовь к роскоши толкнула ее на путь порока.

— Но я действительно разорена. Думаю, что тебе это известно.

— Да, твой банковский счет пуст. Денбрук выяснил это сразу. Но ему потребовалось время, чтобы узнать, куда же делись деньги.

— Правда? А мне казалось, что ты хвалил его работу?

— Денбрук поначалу не там искал. Оказывается, ты перечислила весь доход за прошлый год фонду помощи Эфиопии. А в позапрошлом году построила приют для бездомных животных.

— Я люблю животных, — просто сказала Дори. — И мне не нужны были деньги. Я ведь постоянно переезжала с места на место.

— И поэтому ты все раздала. А потом послала к черту свою карьеру, чтобы приехать в Седихан. — Филип говорил сердито, почти грубо. — У тебя что, нет инстинкта самосохранения?

— Раньше не было, — тихо сказала Дори. — Но ты многому меня научил.

— Я знаю, — произнес Филип срывающимся голосом. — Мои уроки даются нелегко, не так ли?

Дори ничего не ответила. Слишком свежа была рана, нанесенная ей в тот вечер, о котором шла речь. Жестокость Филипа до сих пор казалась ей чем-то непостижимым. И она не собиралась его утешать.

Филип спустил с плеча девушки бретельку ночной рубашки и нежно поцеловал шелковистую кожу.

Дори наслаждалась спокойствием и блаженной негой, удивляясь про себя тому, как могут существовать подобные чувства рядом с испепеляющей страстью, которую пробуждал в ней Филип.

— Филип, мне кажется…

— Все в порядке. — Пальцы его гладили шею Дори. — Мы просто поиграем немного. Я ведь знаю, что ты еще недостаточно поправилась, чтобы…

— Я помню, как ты «поиграл» со мной последний раз. — У Дори перехватило дыхание.

— Тогда все было иначе. Моей целью было поскорее тебя завоевать. А сейчас главное — доставить тебе удовольствие. Совсем немного, чтобы ты не испытывала боль неудовлетворенного желания, как я все эти дни.

— Так ты мучился все это время? — Дори овладело чувство вины. Она понимала, что Филип — страстный, темпераментный мужчина, и все же разрешала ему ухаживать за ней, подобно горничной. Филип купал ее, помогал добраться до постели, развлекал рассказами, шутками.

— Может быть, ты пришлешь кого-нибудь помогать мне. А через несколько дней я уже буду в порядке.

— Но мне нравится делать это самому. — Филип снова принялся расчесывать ее волосы. — Наверное, я нахожу в этом некое мазохистское удовольствие. Эти муки — моя кара, что-то вроде власяницы.

— Что ж, тогда мне нечего за тебя беспокоиться. Во власянице нет ничего эротичного.

— Откуда ты знаешь? — Филип легонько пощекотал губами шею Дори. — Что угодно может быть эротичным, смотря как это использовать. — Он сжал Дори в объятиях. — Когда я заказывал ювелиру щетку для волос, то попросил, чтобы щетинки были мягкими и нежными, как твое тело.

Дори почувствовала, как прижимается к ней сзади его сильная грудь, ощутила кожей его горячее дыхание.

Филип спустил ночную рубашку с ее плеч, обнажив грудь, и провел щеткой по одному из сосков. Мягкие щетинки коснулись чувствительной кожи. Дори невольно задержала дыхание. Он снова провел щеткой по соску, заставив Дори изогнуться и застонать от удовольствия. Затем его длинные сильные пальцы сжали ее левую грудь.

— Сердце твое бьется, словно птица. — Поцеловав девушку в висок, он вернул на место ночную рубашку. — Я пошлю ювелиру дополнительное вознаграждение. — Отложив щетку, он снова заключил Дори в объятия и стал баюкать ее, точно ребенка. — А теперь расслабься. — Страсть уступила место нежности. — Я очень люблю тебя.

— Я не хочу с тобой расставаться, Филип. Никогда. Она почувствовала, как напряглось его тело.

— А мы и не расстанемся с тобой, Дори, — сказал он. — Прекрати даже думать об этом. — Он обнял ее покрепче, а затем вдруг разжал руки и встал.

— Уже уходишь? — разочарованно спросила девушка.

— Наверное, так будет лучше. Мне предстоит еще научиться терпению. А то так и хочется немедленно начать переход через Альпы. Я отлучусь на часок. Надо проверить, как идут ирригационные работы. Рауль будет заглядывать к тебе время от времени.

— А когда ты вернешься? — спросила Дори. — К обеду?

— Ни за что не пропущу обед в твоем обществе. — Лицо его озарилось улыбкой. — Жди меня. Хочешь поспать или поставить тебе какой-нибудь фильм?

— Лучше фильм. Что-нибудь веселенькое.

Он вставил в магнитофон кассету и включил телевизор.

— Пожалуй, вот это тебя займет. Тут есть несколько кассет с эротикой, но их мы лучше посмотрим вместе. Интересно будет узнать, возбуждают ли тебя такие вещи.

— Думаю, с этим нам лучше подождать, — сухо ответила Дори.

Платье принесли за день до того, как истекало объявленное Филипом перемирие. Открыв коробку, Дори обратила внимание на необычный цвет. Багровая парча словно излучала тепло, сияя, как драгоценный камень.

Покрой платья был достаточно простым. Вырез и длинный рукав выглядели вполне целомудренно, но лиф так плотно облегал грудь, что сквозь ткань проступали соски. Юбка платья ниспадала мягкими складками почти до пола.

Дори взяла карточку, лежавшую поверх платья.

— Это точная копия свадебного платья древних бедуинов. Правда, я велел сшить его из парчи, хотя традиционно для этого использовали шерсть. Надень его сегодня. Думаю, парча пойдет тебе не меньше шелка и бархата.

Дори с улыбкой приложила к себе платье, которое уже успела примерить и снять. Парча была мягкой и приятной на ощупь.

Она улыбнулась при мысли, что сегодня ее вновь коснутся его нежные пальцы. Эти две недели прошли, словно во сне. Филип был так нежен с ней. И вот сегодня они снова будут любить друг друга. Это будет так же прекрасно, как в первый раз. Дори почувствовала пьянящий восторг, как перед прыжком с парашютом, когда перед тобой огромное небо во всем своем великолепии, а за бортом самолета — неизвестность. Филип наверняка подготовился к наступлению.

Что ж, пора покинуть страну сладких грез и вернуться в мир реальности. Дори закружилась перед зеркалом, продолжая прижимать к груди платье.

Филип не пришел обедать. Дори стояла на балконе, тщетно пытаясь унять волнение, когда услышала, как тихонько открылась и закрылась дверь.

— Дай мне взглянуть на тебя.

Дори резко обернулась. Возле двери стоял Филип, одетый во все белое. Белые брюки облегали его стройные ноги, а рубашка была сшита из какого-то мерцающего в темноте материала.

— На балконе очень темно. Не могу разглядеть тебя как следует.

— Я уже стала сомневаться, придешь ли ты, — тихо произнесла Дори, делая шаг в его сторону. — Ты не вышел к обеду.

— Если бы я пришел обедать, боюсь, мне очень быстро захотелось бы выкинуть с балкона поднос с едой.

— Мне тоже, — призналась Дори. Филип удивленно посмотрел на нее.

— Ты действительно ждала сегодняшнего вечера? А я боялся, что ты подумаешь, будто я тебя тороплю.

— Ну если только немного. — Дори лукаво улыбнулась. — Вообще-то прибытие Ганнибала назначалось на завтра.

— Так оно и есть. — Филип увлек Дори в комнату. — Сегодня ночью я все еще твой наложник. Подожди, я включу свет.

В своем белом одеянии Филип напоминал призрак. Но вот спальню залил неяркий свет ночника. Несколько секунд Филип молча смотрел на Дори.

— Да, — сказал он. — Именно такой я и представлял тебя в этом платье. Цвет красного вина и серебро твоих волос. Что может быть красивее?

— Мне тоже нравится! — призналась Дори. — В нем я чувствую себя принцессой.

— Любая невеста чувствовала бы то же самое. — Филип подошел к девушке. — Это ведь свадебный наряд, Дори. — Он взял в ладони ее лицо. — Так почему нам этим не воспользоваться? Мы могли бы пожениться сегодня вечером. Давай полетим в Марасеф и покончим с формальностями. Ты ведь знаешь, что все равно станешь моей женой.

Филип был так близко. Она чувствовала свежий запах мыла и одеколона. Руки его уже скользили по ее плечам, сжимая парчу.

— Разве ты мало меня мучила?

— Я не стала бы играть в такие игры. Просто мне очень важно быть в тебе уверенной.

— Да, я знаю. Хотя лучше бы мне этого не знать. — Он вдруг подхватил девушку на руки и понес к кровати. Опустив Дори на постель, Филип посмотрел на нее сверху вниз смеющимися глазами. — К утру я дойду до того, что готов буду силой вырвать у тебя обещание стать моей женой. — Он расправил волны багровой парчи вокруг Дори. — Но скорее всего этого не потребуется. Я буду таким страстным наложником, что ты сама не отпустишь меня.

— Этого не так сложно добиться. Я и сейчас хочу быть с тобой.

— Вот видишь, как все просто. Значит, с этой минуты мы вместе. А теперь повернись, дорогая.

Дори повернулась на живот. «Молния» была мгновенно расстегнута, и прохладный воздух коснулся ее обнаженной спины.

— Господи, как красиво! — Филип не сводил с нее восхищенного взгляда.

— Я говорила тебе, что не умею играть в игры.

— Тогда мне придется тебя научить. Некоторые игры доставляют истинное удовольствие. Думаю, тебе понравится.

Губы Филипа коснулись ее обнаженной спины, и у нее перехватило дыхание.

— Не кажется ли тебе, что ты применяешь запрещенный прием?

— Но тебе ведь нравится. — Губы Филипа продолжали ласкать ее нежную кожу. — Скажи, что тебе нравится больше всего? — Он легонько укусил Дори.

— Ты обедал, не так ли? Я не рискую быть съеденной?

— Я не мог есть весь день. — Филип заговорил вдруг серьезно. — И не спал всю предыдущую ночь. Иногда мне кажется, что я никогда больше не смогу ни есть, ни спать без тебя. — Руки его продолжали гладить спину Дори. — Для меня все это очень серьезно.

Приподняв Дори, он перевернул ее на спину и снова уложил поверх багровой парчи.

— Так ты не будешь меня соблазнять? — тихо спросила она.

— Я стараюсь изо всех сил. — Взгляд его скользил по телу девушки, пока не остановился наконец на золотистых волосах внизу живота. — Ни с одной женщиной мне не было так трудно и так прекрасно. — Он потерся щекой о теплый бархат ее кожи. Дори невольно вздрогнула, и пальцы ее буквально впились в плечи Филипа. — Раньше я всегда играл в страсть. Мне отвечали столь же мастерской игрой. Но с тобой… Мне так хочется, чтобы тебе было хорошо, и я все время боюсь, что мне не удастся доставить тебе истинное удовольствие.

Сердце Дори бешено колотилось в груди, а внизу живота стало вдруг горячо.

— Для меня это тоже кое-что значит, — прошептала Дори. — Филип! — вскрикнула она, когда он припал поцелуем к самому интимному месту.

— Ты такая сладкая, — шептал Филип, обнимая Дори. — Я готов целовать каждый сантиметр твоего тела.

Пальцы ее продолжали сжимать плечи Филипа, впиваясь в тонкий шелк белой рубашки. Язык Филипа снова коснулся самого чувствительного места, и Дори, вскрикнув, приподнялась ему навстречу.

— Нет ничего прекраснее твоих стонов. Он поцеловал руку Дори, продолжавшую сжимать его рубашку. Потом вдруг резко встал и рывком поднял ее на ноги. Не обращая внимания на смущение девушки, Филип потащил ее за собой в соседнюю комнату — в спальню наложниц.

— Филип, я не понимаю…

Они стояли перед огромным зеркалом, установленным вдоль одной из стен. Лампы были погашены, и свет проникал лишь из соседней комнаты. Дори изумленно смотрела на собственную обнаженную фигуру рядом с одетым Филипом.

— Я помню, как возбудила тебя в гримерной сцена перед зеркалом, — пояснил он. Руки его обвили ее талию, затем скользнули ниже, лаская живот. — Когда установили зеркало, я лежал в постели и представлял, как твоя прекрасная нагота отразится в нем. Знаешь, что со мной творилось от этих мыслей? — Наклонившись, Филип зашептал в самое ухо Дори: — Мне так хотелось ворваться к тебе, погрузить свою возбужденную плоть в твое мягкое лоно и остаться там навсегда. Я мучился каждую ночь. — Филип принялся расстегивать рубашку. Дори не могла отвести взгляд от желанного тела. Она подумала, как отличается картинка в холодном зеркале от того, что происходит между ними на самом деле. Никогда в зеркале не отразится та страсть, которую они испытывают друг к другу.

— Какая ты красивая! — Загорелая рука Филипа сжала и чуть приподняла ее грудь. Большим и указательным пальцем он сжал ее напрягшийся сосок. — Он прекрасен, этот розовый бутон!

— Так можно заболеть нарциссизмом, — пошутила Дори, прижимаясь спиной к груди Филипа. — Признаюсь, я немного смущена.

Филип быстро сбросил с себя рубашку.

— Тебя смущает мой вид?

— Нет. — Фигура Филипа отражалась бронзовой тенью за ее спиной. — Мне нравится на тебя смотреть.

— Тогда нам лучше оказаться на равных. — Руки его быстро расстегивали ремень на брюках. Дори смотрела, точно зачарованная. — Вот теперь мы в одинаковом положении. Так лучше, не правда ли?

Горячие волны возбуждения омывали Дори, а руки Филипа между тем ласкали ее тело. Дыхание его стало порывистым. Она чувствовала, как прижимается к ней его возбужденная плоть, а грудь тяжело вздымается за

ее спиной. Руки его вдруг неожиданно замерли, по телу пробежала дрожь.

— Я зашел слишком далеко, — прошептал он. — Я не могу больше ждать.

— Тогда не жди! — Голос ее дрожал, все тело горело, словно в лихорадке. — Пойдем… в постель.

Из горла Филипа вырвался странный звук, похожий на рычание.

— До постели далеко. — Он развернул Дори к себе, подхватил на руки и раздвинул колени. Дори обвила ногами его упругие ягодицы.

— Держись, — прохрипел Филип, входя в нее резким, сильным движением.

Дори вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи. Филип продолжал двигаться, проникая все глубже.

— Ближе, — шептал он. — Я хочу, чтобы ты была еще ближе, хоть это и невозможно. — Дори с трудом сдерживала стон. Филип вдруг поднял глаза и посмотрел в зеркало.

— Моя. Ты моя! — повторял он, не останавливаясь. — Оставайся моей навсегда.

— Да, — шептала Дори, погружаясь в волны блаженства. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

— Ты будешь принадлежать мне всю жизнь. — Губы его жадно впились в губы Дори, язык властно проник в ее рот.

Он завоевывал ее, точно крепость. Теперь он навсегда овладел этой женщиной. Она стала его частью.

Филип поднял голову, переводя дыхание.

— Никогда тебя не отпущу.

Крепче сжав Дори в объятиях, Филип повернулся и медленно направился к постели.

— Тебе понравилось? Я знал, что тебе понравится. — Он присел на край кровати, руки его скользили по спине Дори. — Ты всегда любила прокатиться верхом.

Он лег, положив руки на бедра девушки, и вновь вошел в нее. Не сводя глаз с лица Дори, он жадно ловил каждый ее стон.

Возбуждение Дори достигло предела…

— Никто не может сравниться с тобой! Ладони Филипа накрыли ее груди.

— Теперь держись, любимая. Сейчас мы возьмем барьер.

У Дори закружилась голова, и она забыла обо всем на свете. Вместе с Филипом они отправились в чудесный полет. Восторг переполнял их, поднимая все выше. В это мгновение им принадлежал мир.

Дори очнулась на груди у Филипа. Сердце его билось так сильно, что, казалось, выскочит из груди.

— С тобой все в порядке? — спросила она. Филип рассмеялся.

— Это я должен спросить тебя об этом. — Он нежно поцеловал девушку. — Со мной все в порядке. Лучше не бывает.

— Не сомневаюсь, что ты говоришь искренне, но звучит это очень нескромно, — Дори попыталась освободиться из его объятий.

— Пусти меня. Тебе, наверное, тяжело?

— Нет. — Филип лишь крепче сжал руки. — Оставайся вот так навсегда.

— Тебе будет немного неудобно. — Склонившись над Филипом, Дори поцеловала его в губы. — Хотя я была бы не против.

— Надо подумать над этим. — Филип повернулся на бок, не отпуская Дори. — Наверняка должен существовать способ…

Дори положила голову ему на плечо. Чувство сладостного удовлетворения было не менее прекрасно, чем минуты страсти, которые они только что пережили.

— Я хочу быть рядом, — призналась Дори. — Если я засну, ущипни меня, пожалуйста. Я хочу наслаждаться каждым моментом этой ночи.

Филип почувствовал вдруг такую нежность, что к горлу подступили слезы. После падения с лошади Дори сильно изменилась — стала сдержанной и немного замкнутой. Но продолжалось это не очень долго. Терпение и нежность Филипа вернули прежнюю Дори — живую и непосредственную.

Он нежно поцеловал девушку в макушку.

— Я отказываюсь тебя щипать, но обещаю, что найду способ не дать тебе уснуть. Я знаю много способов, и все они очень приятные.

— Звучит заманчиво, но тебе придется поторопиться — Я что-то очень быстро засыпаю последнее время. Наверное, мне надо пить витамины.

— Я засыплю тебя витаминами, когда мы вернемся завтра из Марасефа. — Он погладил пальцем складочку между бровей Дори, словно расправляя ее.

— Ты умеешь выбрать момент, — похвалила она Филипа. — Сейчас я полетела бы с тобой хоть на Луну.

— Вполне сойдет и Марасеф. Как только проснемся утром, Рауль распорядится насчет самолета.

— Мне кажется, что меня уже начали завоевывать.

— Это не завоевание. Я покоряю тебя. Неужели ты не видишь разницы? И ты не можешь не признать, что сегодня мне это удалось.

— Да, тебе удалось соблазнить меня, — согласилась Дори. — Но секс — это еще не любовь.

Взяв Дори за подбородок, Филип поднял ее голову, чтобы видеть глаза любимой.

— Ты знаешь не хуже меня, что сегодня мы занимались любовью, а не просто сексом. Если ты и теперь не веришь, что я тебя люблю, то что заставит тебя поверить в это через неделю, через месяц, через год? Почему ты не хочешь признать…

— Хорошо.

Филип нахмурился:

— Что хорошо?

— Хорошо, я выйду за тебя замуж. И Марасеф — чудесное место для свадьбы. Я надену свой багровый наряд и…

Филип зажал ей рот поцелуем, а когда он поднял голову, глаза его светились, словно лазурный океан в тихую погоду.

— Ты не пожалеешь об этом. Я обещаю, что ты никогда об этом не пожалеешь.

— Мне тоже так кажется. Последние две недели Дори запретила себе надеяться, чтобы вновь не испытать разочарование. Но сейчас она чувствовала себя так, словно в душе у нее расцвели цветы.

— О, Филип. Я так люблю тебя! — Она крепко обняла его и стала осыпать поцелуями щеки, губы, шею. — Знаешь, чего мне сейчас хочется? Покачаться на качелях, закружиться в танце, запеть…

— Кажется, тебе не нужны витамины, — рассмеялся Филип. — Они могут понадобиться мне, чтобы за тобой угнаться. Я не могу немедленно предоставить тебе качели, но постараюсь найти им достойную замену.

— Какую замену?

— Я готов снова угождать моей требовательной госпоже.

Улыбнувшись, Дори устроилась поудобнее у него на плече.

— Что же ты сразу не сказал? Это гораздо интереснее качелей и танцев. Что мы будем делать на этот… — Филип закрыл ей рот поцелуем.