Единственный мужчина

Глава 9

На следующий день часов около пяти к резиденции шейха Эль Каббара подъехал лимузин. Жара была невыносимой, как всегда в это время дня, но Дори едва ее замечала.

— А Рауль знает, что я теперь буду его постоянной заботой? — Она выпрыгнула из машины, прежде чем шофер успел раскрыть перед ней дверцу. — Ты не боишься, что он немедленно попросит расчет? Это было бы ужасно, правда? Ты тогда сразу захочешь со мной развестись? — Филип вышел из машины, и Дори тут же оказалась в его объятиях. — Как это мило со стороны Алекса и Сабрины — устроить прием в нашу честь. Они такие чудные, правда?

— С тех пор, как мы отправились в Марасеф, ты не замолкала ни на минуту, — рассмеялся Филип.

— Просто я счастлива. Так счастлива! Весь мир крутится вокруг меня, точно карусель.

Несколько секунд Филип молчал, прижавшись щекой к виску Дори.

— Этот мир принадлежит тебе, дорогая. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Чего ты хочешь, Дори?

— У меня есть все. Чего еще я могу хотеть? — Дори вдруг скорчила забавную гримаску. — Может быть, благословения Рауля. Ты сказал ему, что мы едем сочетаться браком?

Филип сделал шоферу знак, что он свободен, и взял Дори под локоть.

— Да, — кивнул он. — И, представь себе, он не попросил расчета. Напротив, сказал, что привык к тем маленьким катастрофам, которые тебя окружают, и не оставит меня в трудную минуту. Наверное, Рауль воспринимает тебя как испытание, посланное ему богом.

— Я нравлюсь ему, — жизнерадостно заметила Дори. — А ко всей этой кутерьме он со временем привыкнет. — Она вдруг остановилась перед самой дверью, озадаченно нахмурившись. — Ты ведь не хочешь, чтобы я изменилась? Или теперь, когда я стала хозяйкой твоего дома, мне следует превратиться в чопорную леди?

— Ты? В чопорную леди? Это исключено.

— Неужели я так ужасно себя веду? Я не хотела бы осложнять твою жизнь. Может быть, мне…

Филип поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Даже не пытайся. Как и Рауль, я успел привыкнуть жить на гребне урагана. После нескольких недель в твоем обществе обычная размеренная жизнь показалась бы мне скучной. Кстати, — он хитро улыбнулся, — если хочешь, можешь приносить змей в мою гостиную.

— Я давно хотела поговорить с тобой о Белдаре и Ханар. Мы могли бы…

В этот момент распахнулась дверь.

— Ты снова спас меня, Рауль, — тихо сказал Филип. — Но, я думаю, ненадолго.

На лице Рауля играла дружелюбная улыбка.

— Примите мои искренние поздравления. Я приказал охладить шампанское. Мне показалось, что это будет весьма кстати.

— Спасибо, Рауль, — улыбнулась Дори. — Шампанское действительно будет кстати. Видишь, я тоже знаю, как надлежит себя вести в подобных случаях.

— Знать и выполнять — разные вещи, — улыбнулся Рауль. — Но жена шейха Эль Каббара может устанавливать свои собственные правила. Теперь вам решать, что надлежит делать обитателям этого дома. — Дворецкий вежливо поклонился. — Где угодно будет отобедать — в спальне или в столовой?

— Ни там и ни там. — Она умоляюще посмотрела на Филипа. — Давай устроим пикник в горах. Не могу больше сидеть взаперти. Я не выходила из дома целые две недели.

— Почему бы и нет? — улыбнулся Филип. Отпустив локоть Дори, он обратился к Раулю: — Приготовь еду для пикника и вели оседлать лошадей. Как ты думаешь, дорогая, нам стоит переодеваться?

— Тебе очень идет белое. — Дори окинула восхищенным взглядом фигуру мужа. — Мне не хотелось бы, чтобы ты снимал этот костюм.

Филип посмотрел на нее голодным взглядом.

— А мне, напротив, хотелось бы снять его как можно скорее.

Рауль смущенно отвернулся.

— Я распоряжусь, чтобы все приготовили, — выдержав паузу, сказал он. — Прошу меня извинить, я совсем забыл. В кабинете первой помощи вас больше часа ожидает доктор Мадхен.

Дори почувствовала, как насторожился стоящий рядом Филип, и посмотрела на него с благодарной улыбкой. Как это мило с его стороны — так беспокоиться о ее настроении. Но сегодня ее не способна расстроить даже встреча с отцом.

— А ты сказал ему, зачем мы ездили в Марасеф?

— Конечно. Я даже пытался объяснить ему, что сейчас не самое удобное время для осмотра, но он настаивал. Завтра доктор уезжает отдыхать в Мюнхен, и ему надо завершить все дела.

— Что ж, не стоит нарушать его расписание, — беззаботно произнесла она. — Пусть осмотрит меня, если это необходимо. Тогда скажите конюхам, чтобы лошадей приготовили на полчаса позже.

— Ты не должна идти у него на поводу, — тихо заметил Филип. — Я пойду и скажу ему, что сейчас не время. — Осмотрит тебя, когда вернется из отпуска.

Дори покачала головой.

— Лучше я скажу ему, что у меня нет сейчас времени для полного обследования. Может быть, увидев, как отлично я выгляжу, он ограничится беглым осмотром. — Дори улыбнулась. — Все будет хорошо. Ведь сегодня ты подарил мне весь мир. Встретимся в спальне.

Карл Мадхен сидел за столом с чашкой чаю в руке и изучал какой-то медицинский журнал. Появление Дори было встречено полным равнодушием.

— Добрый день, Пандора. Садись в кресло. Я только дочитаю абзац и приступлю к осмотру.

Карусель счастья и радости, на которой она кружилась целый день, вдруг замедлила свой бег.

— Конечно, папа, не стоит торопиться. Дори поудобнее устроилась в кресле и стала осматривать кабинет. Он показался ей каким-то совершенно безжизненным, стерильным, и Дори почувствовала себя неуютно.

Доктор Мадхен встал из-за стола и подошел к креслу.

— Очень красивое платье, — сказал он. — Но боюсь, тебе придется его снять. Я хочу осмотреть тебя как можно тщательнее, так как меня не будет больше месяца. — Он вынул из ящика стетоскоп. — Моя ассистентка доложила мне, что ты ни на что не жалуешься.

— Так и есть. Я чувствую себя прекрасно. Так что нет необходимости в подробном осмотре. Я просто пришла сказать тебе, что со мной все хорошо. — Дори выдержала паузу. — И принять твои поздравления. Я вышла сегодня замуж.

— Рауль сказал мне. Поздравляю. Блестяще проведенная операция. Никогда бы не подумал, что ты способна продумать и осуществить столь хитроумный план.

Карусель вращалась все медленнее и медленнее.

— Хитроумный план?

— У тебя ничего не болит? — Взяв руку дочери, доктор послушал пульс. — Кровотечений не было?

— Нет, все прекратилось в первую же ночь после падения.

— Вялость? Тошнота?

— Тошноты нет. А вот слабость… Скорее даже не слабость, а какая-то постоянная сонливость. Я хотела попросить у тебя витамины.

— Конечно. У меня есть неплохой запас витаминов. Но и без них твоя сонливость скоро пройдет.

— Мне казалось, что я преодолела последствия шока.

— Так оно и есть. Ты полностью оправилась после падения с лошади. А сонливость и слабость — это все из-за ребенка.

— Ребенка? — медленно переспросила Дори. Доктор Мадхен извлек из ящика аппарат для измерения давления.

— В течение следующего месяца тебя может тошнить по утрам. Это обычное явление на втором и третьем месяцах беременности. Я оставлю тебе таблетки от тошноты. Вообще я бы хотел осмотреть тебя как следует. Шейх Эль Каббар очень озабочен безопасностью ребенка, которого ты носишь. Мне не хотелось бы, чтобы он решил, что я пренебрегаю своими обязанностями.

Карусель со скрежетом остановилась. Впрочем, не имело уже ровно никакого значения.

— Филип был озабочен?

— Конечно. — Не глядя на дочь, доктор заката рукав ее платья. — Мы ведь оба знаем, какой он великий собственник. Разумеется, шейх беспокоится о своем первом ребенке. Ведь он может стать его наследником. А почему, ты думаешь, он так срочно женился на тебе? Только затем, чтобы ребенок родился в законном браке!

Дори стало трудно дышать.

— Да, действительно, я не вижу других причин, — тихо произнесла она, с удивлением отмечая, что голос ее почти не дрожит.

Мадхен застегнул рукав аппарата на ее руке.

— Очень умно придумано — сыграть на его инстинкте собственника, чтобы добиться своего. Я удивился, услышав, что шейх решил…

— Заткнись! — Она сорвалась на крик. — Я не хочу слышать это! — Дори вскочила с кресла, на ходу срывая аппарат. — Уезжай в свой Мюнхен! Уезжай хоть к чертовой матери! Мне все равно. Только подальше от меня!

Дори бросилась прочь из этой комнаты, где разлетелось только что на куски ее хрупкое счастье. Весь мир стал черным и безжизненным. Ничего не видя перед собой от слез, Дори бежала по коридору, пока не наткнулась на Филипа.

— Эй! Опять сшибаешь все на своем пути! — воскликнул шейх, заключая Дори в объятия, но тут же осекся, увидев ее лицо.

— Черт бы тебя побрал, Филип Эль Каббар! Я готова тебя убить! — Она вырвалась и побежала прочь.

Руки Филипа непроизвольно сжались в кулаки. Пробормотав проклятие, он открыл дверь медицинского кабинета.

— Вы сказали ей! — Филип едва сдерживал ярость. — Черт побери, почему вы сказали ей?

— Это получилось случайно. Я не сомневался, что она уже знает. — Мадхен поправил очки. — Прошло уже две недели, и я был уверен, что вы так или иначе обсуждали факт ее беременности. А как еще могла она убедить вас жениться на ней?

— Убедить меня? — Филип едва сдерживал желание наброситься на мерзавца с кулаками. — Я ничего не сказал Дори. Я собирался сделать это в ближайшие дни. Но вы все испортили!

— Мне очень жаль. Уверяю вас, если бы я знал…

— Вы не способны даже на сочувствие, Мадхен, — процедил сквозь зубы Филип. — Убирайтесь вон из Седихана. И не на месяц, а, как минимум, на полгода. — Он повернулся и направился к двери. — Может быть, через полгода я смогу смотреть на вас спокойно. Если смогу…

Когда Филип вошел в спальню, Дори собирала чемодан. Она даже не подняла головы. Девушка успела переодеться в джинсы и желтую кофточку. Платье из багровой парчи было небрежно брошено на кровать.

— Прекрати! — сказал Филип. — Ты никуда не поедешь!

— Не беспокойся, я не возьму с собой твои дорогие подачки! — резко оборвала его Дори. — Я забираю только то, с чем пришла сюда. — Присев на кровать, Дори стала надевать кроссовки.

— Ты никуда не поедешь! — угрюмо повторил Филип. Только сейчас Дори заметила, что он сменил свой белый костюм на брюки для верховой езды и черный свитер.

— Еще как уеду! — Завязав шнурки, Дори встала. — Если ты не разрешишь мне воспользоваться твоим самолетом или твоим автомобилем, я уйду пешком. — Закрыв крышку чемодана, она защелкнула замок. — Или поеду автостопом.

— Я понимаю, что ты расстроена. Но, может быть, все-таки выслушаешь меня? — Филип подошел к Дори. — Не знаю, что именно сказал тебе твой отец, но уверен, что он, как всегда, не выбирал выражений. У него настоящий талант изображать все в самом извращенном виде.

Дори резко повернулась к Филипу. Щеки ее горели лихорадочным румянцем.

— А ему и не надо было ничего изображать. Он просто изложил факты. У меня будет ребенок. Как жаль, что ни один из вас не потрудился сообщить мне об этом раньше.

— На то были свои причины. И если ты успокоишься, я все тебе объясню.

— Я знаю, что это за причины. Ты знал, что я ношу под сердцем твоего ребенка. Поэтому ты не мог позволить мне уехать. Это противоречило бы всем твоим принципам.

— Ты сама не знаешь, что несешь, — грубо перебил ее Филип.

— Разве? — В улыбке Дори было столько горечи, что у Филипа сжалось сердце. — Мне все время казалось, что ты как-то неожиданно переменился. Ты был слишком хорош, чтобы поверить в твою искренность. Но мне так хотелось верить, что я позволила себя убедить. Ты неплохо умеешь убеждать, Филип. Я проглотила твою ложь.

— Но я не лгал тебе! — процедил он сквозь зубы. — Не лгал и не лгу. Я просто не сказал тебе всей правды. Я все время собирался, но боялся, что ты отреагируешь именно так, как ты отреагировала.

— И ты решил укрепить свои позиции, прежде чем открыть мне свой секрет! А тебе не приходило в голову, что я имела право узнать о ребенке, прежде чем выйду за тебя замуж.

— Приходило. Но я слишком боялся твоего отказа. Я не хотел рисковать.

— И правильно делал. Я никогда не вышла бы за тебя. — Руки ее непроизвольно сжались в кулаки. — Ты не имел права так жестоко обманывать меня, Филип.

— Наверное, ты права. Но что сделано, то сделано. Ты, что же, собираешься сбежать к своей рок-группе и начать дело о разводе?

— Да. Я постараюсь освободиться от тебя как можно скорее.

— Нет! — властно произнес Филип. — Не будет никакого развода. И никуда ты не поедешь.

— Ошибаешься! Удержать меня ты сможешь только силой, бросив, например, в подвал.

— В этом нет необходимости. Темница сырая и грязная. Ею не пользовались лет двести. Думаю, сойдет и домашний арест. Я даже разрешу тебе ходить на конюшню, если ты пообещаешь больше не ездить верхом.

Дори недоверчиво посмотрела на Филипа.

— Ты шутишь?

— Напротив — серьезен, как никогда. — Он печально улыбнулся. — Ты сказала мне как-то, что я очень похож на своего отца. Наверное, ты права. Он посадил мою мать под домашний арест до самого момента моего рождения. И я, если понадобится, сделаю то же самое.

— Ты просто варвар, — прошептала Дори.

— Ну, ты ведь всегда это знала. Так что нечего удивляться. Я не позволю тебе уехать. Когда успокоишься, поговорим об остальном.

— Мы уже обо всем поговорили.

— Говорила только ты. А я был лишен возможности защищаться. — Филип отвернулся. — Я велю Раулю оповестить слуг, что тебе запрещено покидать пределы усадьбы. В доме и во дворе будет расставлена стража. Но никто не посягнет на твою свободу, если ты не будешь пытаться покинуть территорию. Когда будешь готова выслушать мои объяснения, пошли за мной. Я постараюсь дать тебе время подумать, но не знаю, надолго ли меня хватит. Мне тоже больно. Я тоже живой, черт побери!

Дори смотрела ему вслед. Он действительно посадил ее под арест! Она слышала за дверью голос Филипа. Он отдавал распоряжения своим слугам. Не пройдет и пятнадцати минут, как кругом будет расставлена стража.

Дори быстро подбежала к бюро, взяла свой паспорт и бумажник, засунула то и другое в карманы джинсов. Выбежав на балкон, она перелезла через перила. До земли было всего шесть-семь футов. Удачно приземлившись на ноги, Дори быстро побежала к конюшне.