Эфемерида звёздного света

Военная Академия Разведки и Терраформирования имени С. П. Королёва. Поступление

Сработал будильник. Рома схватил его, и, что есть сил, швырнул в стену. Будильник, оранжевый, как апельсин, был сделан в форме баскетбольного мяча. Этот шар нужно было кинуть в стену, чтобы он перестал звенеть. Злой спросонья, Рома пошёл в ванную. Свет не включил – не любил яркого света после сна, умылся, почистил зубы пальцем, выдавив на него шарик зубной пасты. Они с отцом позавтракали яичницей, гренками и ветчиной. Потом оделись. Фёдор предпочитал свободный стиль, поэтому надел джинсы, рубашку с лёгким пиджаком и туфли. Рома же не придавал особого значения тому, что на нём надето. Он накинул рубашку поверх футболки, натянул синие джинсы и тёмные ботинки – беспроигрышный вариант. У обоих Никитиных не было зависимости от модных брендов, но всё же одевались они со вкусом.

Через пару часов на мобильный телефон отца пришло оповещение о прибывшем такси.

– Ну ладно, Рома, – позвал сына Фёдор, выходя с сумками из неродной квартиры. – Попрощаемся с нашей скромной обителью, и в путь.

– С Землёй, что ли? – спросил Рома, пытаясь скепсисом прикрыть нарастающую тревогу.

– Ну, для начала с этой гостеприимной квартирой, – уточнил Никитин-старший. – Так и не сумела она стать нам домом.

Рома закинул сумку на плечо, вышел и коротко попрощался:

– Счастливо. Я бы сказал – ей не было дано достаточно возможностей.

– А если бы нам не грозила война? – спросил, грустно улыбнувшись, отец. – Ты бы полюбил этот дом?

– Не знаю, – признался Рома. – Я бы попытался.

Почему-то его голос в этот момент прозвучал отчасти весело, отчасти безразлично.

На подъездной дороге Инженерной улицы их уже ждал беспилотный электромобиль с минимальным интеллектом. Отец и сын загрузили в багажник свои пожитки. Когда Фёдор устроился на переднем сиденье, а сын на заднем, через динамик послышался вежливый механический голос:

– Пожалуйста, об остановках сообщайте заблаговременно.

Как было заведено у мужчин, ехали они в полном молчании. Вообще, за последние два дня Рома с отцом поговорили друг с другом едва ли не больше, чем за всю жизнь. Рома глядел на свой родной город и старался запомнить каждую мелочь. Всё, на что падал его взгляд, приобретало теперь особую значимость. Каждая улица, каждое дерево, каждое здание. Проехав поворот, за которым скрывался ресторан итальянской кухни, Рома увидел её. Это была детская площадка, на которой он играл ребёнком. У парня сжалось сердце.

– Не могу поверить, что всё это исчезнет, – еле выдавил из себя он.

Отец не нашёлся, что ответить.

Машина выехала за пределы города и ещё два часа, не меньше, колесила по просёлочной дороге. Лишь около пяти часов вечера они прибыли к космодрому. Стартовая площадка располагалась на поле, покрытом травой и огороженном забором с колючей проволокой. На въезде через контрольно-пропускной пункт их встретили охранники и запросили документы.

Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. От поста охраны их сопровождал молодой сотрудник в униформе бортпроводника.

Отца и сына проводили к пункту подготовки к полёту. В модуле досмотра было много народу. Отстояв очередь, Рома и Фёдор пришли на проверку. Им измерили температуру, предложили психологический тест, который они успешно прошли, и провели краткий инструктаж. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. Личные вещи облучили ультрафиолетом.

После досмотрового модуля пассажиры направились к пусковой установке. Ракета с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Бронированная обшивка давала дополнительную защиту взлётным космическим аппаратам, так как околоземное пространство было плотно замусорено движущимися объектами. Это были отработанные ступени ракет-носителей, нефункционирующие аппараты, движущиеся обломки – космический мусор. И чтобы преодолеть низкую околоземную орбиту, требовалась дополнительная защита.

Рома оглядел ракету и стартовую площадку. Всё здесь символизировало отбытие. Ракета с химическим жидкостным двигателем улетала и увозила их с собой. Когда-то Рома и Диана совместно пришли к выводу, что самое романтичное место на Земле – это платформа Североморского вокзала. Потому что именно там – на платформе – садишься в вагон поезда, и всё прошлое остаётся позади. Ты едешь в будущее, в неизвестность, и что таит другой город, который ты не знаешь, – остаётся только гадать. Друзья провожают тебя, и у всех на душе тёплая грусть. Отбытие – это всегда приключение. Но сейчас, глядя на летательный аппарат, Рома не чувствовал ни романтики, ни воодушевления.

Осознание, что он покидает планету – свой родной дом, всей своей непостижимой значимостью вдруг обрушилось на Рому, и он удивился, почувствовав, как на глазах выступили непрошеные слёзы.

Рома поднял голову к небу и посмотрел на облака – кучевые, самые что ни на есть обычные облака. Он не был уверен, что когда-нибудь смотрел на них. Разве что в детстве, когда впервые познавал явления и их суть. А теперь, выходило, что он смотрел на облака в последний раз. Ведь это конденсат в атмосфере планеты. На кораблях настоящих облаков не будет. А до пригодной для обитания людей планеты за время его жизни им точно не долететь.

К посадке готовились и другие пассажиры – такие же семьи, как отец и сын Никитины. Рома осмотрел всех. У одних был отрешённый взгляд, другие притворно изображали невозмутимость в попытке скрыть волнение, некоторые плакали… Да, как и Рома некоторое время назад, – плакали. Они покидали Землю – свой родной дом, и не могли сдержать слёз.

Смеркалось. Близилось время взлёта, но пока было относительно тихо. Слышались только команды сотрудников, которые проводили последние проверки. Фёдор положил руки на пояс и устремил взгляд ввысь. А Рома присел на корточки, зачерпнул в руки горсть земли, смешанной с песком, и положил её в квадратный деревянный коробок – миниатюрную шкатулку, которую захватил с собой.

Солнце садилось. Прошло пятнадцать минут, но для всех стоящих возле корабля они промелькнули как пятнадцать секунд. Пассажиров стали окликать сотрудники, все встали в очередь к лифту. Отец положил руку на плечо Роме и увлёк его за собой. Ступив на пандус, Рома бросил последний взгляд на горизонт и сказал про себя: «Прощай». Прощался он не только с Землёй.

Семнадцать семей – около пятидесяти человек – поднялись на лифте до входной стойки и вошли в пассажирский модуль. Все устроились в удобных, песочного цвета креслах в противоперегрузочной пассажирской кабине и пристегнулись.

Зашумел двигатель, весь корабль сотрясло, пока он отрывался от земли с помощью контролируемого взрыва. Рома видел в иллюминатор, как на земле поднялся страшный ветер, разгоняющий облака пыли и дыма. Взлётный аппарат поднимался ввысь и преодолевал слои атмосферы Земли. Движение сопровождалось пугающим гудением и вибрациями, будоражившими тело с головы до ног. В остальном же, пока снаружи атмосферное давление падало, внутри пространство сохраняло прежнее давление. Рома был готов поспорить, что у него заложит уши, но этого не произошло.

Было подобрано подходящее взаимное положение Земли и Марса, и запуск каждого из взлётных аппаратов в Мурманской области происходил в оптимальное время стартового окна. Достигнув низкой околоземной орбиты, аппараты расстались с ракетами-носителями. После преодоления необходимого расстояния включились двигатели верхней ступени. До геостационарной орбиты Земли пролетели ещё 35 тысяч километров. Через несколько часов все взлётные аппараты приземлились на посадочной палубе жилищного корабля «Мурманск», тот собирался совершить орбитальный манёвр и покинуть геостационарную орбиту Земли. Планировалось, что далее, приближаясь к каждой следующей планете, космолёты Объединённого Флота будут совершать гравитационные манёвры, чтобы переходить с орбиты на орбиту и, таким образом, однажды вылететь за пределы Солнечной системы.

Когда ракета оказалась в космическом пространстве, Фёдор и Рома видели в окно только звёзды на чёрном фоне. Однако когда взлётный аппарат приближался к «Мурманску», они заметили несколько кораблей, находившихся на расстоянии друг от друга. И это было всего несколько кораблей. Трудно было себе представить весь Объединённый Флот Земли.

Взглядам переселенцев открылось невероятное зрелище: гигантский космолёт эллипсоидной формы и грандиозного размера. На самом деле конструкция корпуса корабля представляла собой сочленение нескольких эллипсоидов с обводами, задраенными переборками и шахтами. Длина его от носа до кормы составляла около 1,5 тысячи метров, ширина более 500 метров, а высота около 200 метров. Наружная обшивка корабля была «сшита» из огромных бронированных металлических «заплаток», в прочности которых невозможно было сомневаться. Везде по фюзеляжу, в линию и параллельно, были расположены обзорные окна. Отовсюду сиял свет. Сопла реактивных двигателей поражали своими размерами, на судовой надстройке располагалась рулевая рубка с большими обзорными окнами.

Рома оглядел перегородки шахт эвакуационных космолётов – они были выстроены по всей корме корабля. Виднелась и задраенная перегородка причальной палубы, являвшейся огромным воздушным шлюзом. Огромные яркие и блестящие чёрные буквы сообщали имя монументального космического корабля – «МУРМАНСК». А выше надписи хорошо был виден гордый герб – три космолёта, покидающих Земной шар. От этой картины у Ромы мурашки пробежали по спине. Впрочем, и отец был потрясён не меньше. Оглядывая корабль, Фёдор Никитин спросил:

– Ну как?

– С ума сойти можно! – тихо произнёс Рома.

Когда взлётный аппарат совершил посадку на причальной палубе «Мурманска», и было восстановлено атмосферное давление, пассажиры стали готовиться к выходу из модуля. Рома с отцом отстегнули ремни и забрали свои вещи. Ступив на поданный трап, семьи обретали новый дом.

К компании заполонивших площадку, озирающихся пассажиров спешно подходили бортпроводники для сопровождения. Они сверялись с документами новоприбывших, и, по готовности, препровождали в направлении отведённых кают.

К Роме и Фёдору тоже подошёл молодой человек, и они, взяв свой багаж, зашагали по направлению к жилой части корабля.

– Сегодня и завтра все взлётные аппараты Мурманской области – «Североморск», «Туманный», «Териберка», «Полярный», «Видяево», «Мурманск», «Кандалакша», «Апатиты» – причалят на палубу космолёта «Мурманск», – по ходу дела информировал сопровождающий. – И количество жителей в нашем городе по окончании посадок составит около 3,5 тысячи человек.

Отец и сын вместе с сопровождающим прошли через два входных отсека. Бортпроводник держался настолько серьёзно, насколько ему полагалось по должности, но за нейтральной интонацией угадывалась искренняя участливость.

– В соответствии с нашими административно-хозяйственными нормативами за «Мурманском» закреплены сторожевые корабли, станция снабжения с запасами воды, еды и топлива, корабль-больница, корабль-школа, корабль-университет, торговые корабли, где вы можете приобрести всё необходимое, и несколько десятков маршрутных челноков – это общественный транспорт для перемещения на другие корабли.

Наконец, покинув доки и пройдя несколько хорошо освещённых, но уже успевших запылиться переходных отсеков, Никитины вместе с сопровождающим вышли на террасу, с которой открывался вид на внутреннее обустройство «Мурманска». Больше потрясений, казалось, уже быть не могло, но они ошибались.

Рома и Фёдор вошли в город, чем-то напоминающий гостиничный лайнер. Противоположная стена корпуса была уставлена квартирными ячейками, словно сотами в пчелином улье. Внизу располагались жилые дома, улицы, парки – они тянулись по всей продольной оси корабля. Вдали Рома увидел искусственное озеро. Где-то попадались редкие деревца. Всюду гуляли люди, сновали сотрудники, которых можно было отличить по униформе, ездили рабочие кары. Противоположные стены, облепленные жилыми каютами, соединялись пешеходными мостами. Проследив глазами за их направлениями, Рома пришёл к выводу, что сторона, на которой они находились, тоже отводилась под жилые каюты-пчелиные соты, просто они с сопровождающим вышли на общественную обзорную площадку. Наверху блестел сверхпрочный узорчатый потолок, охватывающий весь город. Великое множество крошечных, но ослепительных прожекторов освещали территорию «Мурманска», поместившуюся в этом невероятных размеров космическом корабле.

Приятный молодой человек в униформе продолжал сообщать им ознакомительную информацию, а Рома не мог оторвать взгляд от гигантского звёздного жилищного корабля. Через обзорные окна отец и сын заметили в космическом пространстве среди звёзд ещё два огромных космолёта, размером и формой отличавшихся от «Мурманска». Один имел форму пистолета, другой был похож на мегасигару. Они были несколько меньше и имели особую, причудливую конструкцию, скорее всего, из-за другого назначения. Позже Рома и Фёдор увидели корабли сферической и букетообразной форм. Рома понял, что его представление об уготованном им будущем не было даже отдалённо верным. Парень показался сам себе меньше муравья. От этой мысли ему стало не по себе – в хорошем смысле, но всё же не по себе.

Дальше сопровождающий предоставил Рому и Фёдора другой сотруднице. Эта девушка казалась старше Ромы самое большее на пару лет. Энергичная и улыбчивая, она поздоровалась и заверила молодого бортпроводника, что дальше берёт ответственность за гостей на себя. Роме показалось, что улыбка у неё с хитрецой и не такая искренняя, как у предшественника. У девушки была привлекательная миниатюрная фигурка, которую выгодно подчёркивала форма сотрудницы Флота. Кокетливая бортпроводница продолжила знакомить Никитиных с порядками и устройством их космического дома.

– Городское водоснабжение – это не питьевая вода! – рассказывала она. – Вся использованная вода проходит фильтрацию, стерилизацию и подготавливается к повторному использованию. Обновление хозяйственно-бытовых запасов произойдёт с первым прорывом промышленного освоения астероида Церера. На нём много льда, – почему-то заговорщицким шёпотом сообщила она Роме. «Всезнайка», – подумал парень.

– На «Мурманске» действуют система очистки воды и система, нейтрализующая двуокись углерода. В замкнутой системе корабля-города размещены установки с модифицированными бактериями, синтезирующими кислород неограниченно долго. Количество систем жизнеобеспечения соответствует количеству жилых кварталов.

Дав ключи-карты Фёдору и Роме, сотрудница повела отца и сына по коридорам к их каюте. Пока они шли по хорошо освещённым переходным коридорам голубовато-белого оттенка, девушка продолжала рассказывать:

– Питание предоставляется три раза в день. Кроме того, вы всегда можете купить снеки в автоматах, перекусить в кафе или поужинать в ресторанах. В каждой каюте имеется интернет и настенный экран с виртуальным помощником. Ему можно задать вопрос и найти прочие инструкции.

Девушка подвела их к лифту.

– Каждый корабль Объединённого Космического Флота Земли будет совершать орбитальный манёвр по готовности. Наш корабль-город стартует завтра после посадки оставшихся взлётных аппаратов. Наше подразделение Флота достигнет Марса к концу января будущего года. Если у вас нет вопросов, то я оставляю вас и желаю приятного времяпровождения на борту «Мурманска», – последние слова она произнесла особенно бархатным убаюкивающим голосом.

Рома с отцом зашли в лифт. Фёдор просмотрел документы и взглянул на ключ-карту.

– У нас пятая по счёту жилая палуба, каюта 532, – прочитал он и нажал кнопку.

Двери лифта сомкнулись. Ехали недолго. Лифт открылся на пятой палубе. Они вышли и огляделись: Рома и Фёдор стояли в коридоре, устланном красной ковровой дорожкой. На стенах между входными дверями висели лампы, а под ними стояли горшки с декоративными цветами: где-то это была разлапистая монстера с резными глянцевыми листьями, где-то цветущая стрелиция, а где-то нежный спатифиллум. Коридор был хорошо освещён и имел приятный кремовый оттенок.

Никитины двинулись вперёд по коридору в поисках своей каюты. По дороге Рома заметил несколько огнетушителей в стенных проёмах. «Меры предосторожности», – подумалось парню. Каюту 532 нашли быстро. Фёдор идентифицировал ключ-карту, послышался щелчок, и дверь поддалась. Такое совпадение без натяжки можно было назвать сверхъестественным, но интерьер оказался до боли знакомым.

– Мы что, снова оказались в нашей «неродной» квартире? – спросил Рома, переводя взгляд на отца.

– Да, в квартире. В космической квартире, – слегка бодрее естественного ответил отец, – а точнее – каюте.

Рома и Фёдор вошли в свой новый дом. Как и съёмная квартира на Инженерной улице, в которой они провели всего один незапоминающийся месяц, их каюта была по-спартански обустроена. Помещение было поделено на общую гостиную, две спальни, столовую и ванную комнаты. Рома не ожидал космического антуража и потому нашёл свой отсек довольно уютным.

Они с отцом изучили всё вдоль и поперёк. На мебель Флот не поскупился: качественные шкафы, тумбочки, столы, стулья, удобные кровати. На стене имелся экран – виртуальный помощник, и он сообщил Никитиным, что в целях безопасности вся утварь не сделана из дерева, а стилизована под дерево. В кухне, которая была одновременно столовой, Рома и Фёдор увидели посудомоечную машину и раковину с вполне обычным краном, но над которым светился электронный дисплей. Совсем небольшой, отображающий шкалу. Шкала была поделена на три цвета – зелёный, жёлтый и красный. Фёдор повернул вентиль, и из крана полилась вода. Зелёная полоска на дисплее стала постепенно убывать.

– Это хозяйственная вода, – озвучил очевидное Рома.

– А дальше? – спросил отец, указывая на два других устройства справа от раковины.

Два гранёных стеклянных сосуда были прикреплены к стене. От верхнего конца ёмкостей отходили трубы, они шли вдоль стены и уходили в потолок, за пределы каюты. На нижнем конце стеклянных ёмкостей были присоединены краны с вентилями. А сама стеклянная ёмкость, напоминавшая по форме бутыль, была наполнена кашей, очень похожей на овсянку.

– Это наш fast-food, – ехидно ухмыляясь, проговорил Рома.

Да, это оказались питательные пайки. Каша, состоявшая из жиров и аминокислот. А ещё подавались протеиновые плитки, витаминные пластинки, углеводное ризотто и синтетические калорийные вафли. Каша поступала в гранёную стеклянную ёмкость, отведённую специальным проводом в кухню. А остальные съестные припасы доставлялись по пневматической трубе – каждый в жёсткой фольгированной упаковке с красивой цветной эмблемой герба Объединённого Флота – Земной шар и три летящих космических корабля на его фоне. Выглядели эти гастрономические продукты довольно аппетитно, но на вкус (протеиновые плитки, например), как вскоре выяснил Рома, были чуть лучше размоченного картона.

Отец взял тарелку, поднёс её под кран и открыл вентиль. Каша с хлюпающим звуком шлёпнулась в тарелку. Ёмкость опустела.

– Очень аппетитно, я как раз проголодался! – сказал Фёдор и стал есть.

Он не без труда проглотил нормированное питание, предназначенное для пассажиров Объединённого Флота. Оценив перемену в лице отца, Рома посмеялся и проделал ту же процедуру. Зачерпнул ложкой немного склизкой кашицы и проглотил.

– Вкус, как у овсянки, разбавленной соплями! Меня сейчас стошнит, – с омерзением проговорил Рома. – Лучше я обойдусь пищевыми имитаторами!

– Да куда там! Будешь есть это три раза в день, – вернул его к реальности отец.

Рома поставил тарелку на стол и пошёл в ванную.

Включив свет, он подробнее изучил просторную комнату с умывальником, туалетом и душем. Рома отворил дверцы душа и увидел индикатор, встроенный в стену. Это тоже был небольшой дисплей, на котором значилось: 30 (2). Парень раскрыл лежавшую на полке зеркальца брошюру и на нужной странице нашёл пояснение: «Индикатор в душе отображает количество литров, которые пассажир может использовать; частота применения душа ограничена, количество применений отображено цифрой в скобке». Рома взглянул на маленькую двоечку в скобках. В это время в каюту кто-то постучал.

Это была взволнованная бортпроводница, но не та, что сопровождала их. Новенькая обратилась к Фёдору, рассматривавшему городские аллеи через округлое окно, и Роме, показавшемуся из душевой:

– Добрый день, моя коллега забыла вам сказать… Но прошу вас, пожалуйста, не сообщайте о её оплошности командованию! – жалобно попросила девушка.

– Мы и не думали, – смущённо сказал Фёдор, – а в чём дело?

– Мы всех жильцов новоприбывших предупреждаем! Мне срочно поручили вас проинформировать.

– О чём же? – осведомился Никитин-старший.

– Как вы знаете, у всех наших кораблей имеется слабое, но экранирование от космической радиации. От солнечного ультрафиолетового, рентгеновского и гамма-излучения. Когда загорается эта лампочка… – она указала на маленькую лампочку выше окна, – необходимо на всякий случай плотно закрыть окно шторой…

И девушка наглядно это продемонстрировала, дёрнув шнур. Объёмная парусиновая штора задёрнула наружное окно, закрытое перегородкой с внешней стороны.

– Во избежание попадания ионизирующего солнечного излучения в каюту. Для человека это смертельно опасно. На Земле радиация, достигающая её поверхности, в значительной степени теряет губительную мощность благодаря озоновому слою. Но в космосе человек сталкивается с угрозой облучения. Солнечные лучи – канцерогенны. Поэтому, когда лампочка загорится, у вас будет пять минут в запасе, чтобы проделать эту несложную операцию. Кроме того, если вы отсутствуете в каюте, на ваши мобильные придёт оповещение. В крайнем случае, если вы не успеваете отреагировать, окно автоматически закроется ставней, то есть перегородкой, но до этого доводить нежелательно.

– Почему? – поинтересовался Фёдор.

– Ну… – замялась девушка. – Нельзя быть застрахованным от форс-мажорных обстоятельств. Вдруг пульт управления откажет в самый важный момент. Такое бывает редко, это, скорее, исключение из правил. ЧП, понимаете? И ещё: ставня срабатывает автоматически в том случае, если окно в каюте разобьётся, это предотвратит утечку кислорода и стабилизирует давление. Тут нет оснований для вашего беспокойства, – объяснила сотрудница, но, видя, что не до конца успокоила Фёдора Никитина, добавила:

– В ближайшее время ваша каюта не будет попадать под солнечные лучи, поэтому можете не беспокоиться. С этой стороны корпус корабля не освещается солнцем. В случае декомпрессии кислородные баллоны находятся вот здесь, – она подошла к шкафу, открыла его и указала на комплект из двух баллонов с масками, лежавших на полке.

– Аптечка в шкафчике над умывальником…

– В ванной, – закончил за неё Рома. – Скажите, а учебной литературой где можно обзавестись?

– В магазинах или городской библиотеке.

– Угу, ясно, – отец с сыном переглянулись.

– Если нет вопросов, я пойду, – закончила «ликбез» девушка. И, замешкавшись на выходе, произнесла:

– Приятного времяпровождения на борту «Мурманска».

Рома вежливо улыбнулся и закрыл за ней дверь. Они с отцом стали обустраиваться. Разложили вещи, передвинули кое-что из мебели, исходя из своих предпочтений. Фёдор даже изъявил желание повесить какую-нибудь картину в гостиной.

Когда суета, связанная с размещением вновь прибывших улеглась, и корабль поплыл сквозь космическое пространство, пассажиры стали приспосабливаться к своей новой жизни. Календарь здесь ничем не отличался от земного и позволял вести всё тот же счёт времени, поддерживалась цикличность искусственной смены дня и ночи. Обитатели космического корабля подчинялись законам необходимости и следовали установленному здесь порядку как нигде и никогда. Даже те, кто не терпел ограничений, понимали, что иначе они обречены.

Отец и сын Никитины полностью влились в новое сообщество, ничем не отличаясь от других жителей «Мурманска».

– Смешались с толпой, – ехидно заметил Рома, намекая на образованность большей части населения корабля, на что отец посоветовал ему не быть высокомерным: поспешные выводы часто оборачиваются против говорящего.

И действительно, большая часть соседей оказались не так просты. Среди них были выдающиеся спортсмены, деятели культуры и искусства, бизнесмены и политики – то есть люди при деньгах. И такие никак не подпадали под категорию людей тёмных и недалёких. Остальные пассажиры были из числа обслуживающего персонала – ремонтники, кибертехники, инженеры, программисты, выигравшие конкурс и оказавшиеся на борту целыми семьями. Люди из сервисных служб работали на кораблях-фермах, в ресторанах, торговых комплексах, на общественном транспорте и т. д. В обществе довольно быстро обозначилось чёткое разделение на «сословия». Всё было, как на Земле.

Еда и вода были бесплатны и выдавались обитателям корабля по нормам. А всё остальное было платным. Так что Рома Никитин немного заблуждался, предположив, что торговля на корабле будет вестись натуральным обменом без денег. За информацию «вкус» на пищевые имитаторы, за кинофильмы, за музыку, скачиваемые из интернета, надо было платить всё теми же «стандартами» – общей валютой Объединённого Флота. За услуги, за новую одежду, за мебель, за электроприборы – за всё надо было платить.

Поэтому Фёдор Никитин перенёс свои наработки и инвестировал часть состояния в отрасль электроэнергетики. Он использовал свои знания и опыт, добавил пару ноу-хау и интегрировал собственную бизнес-стратегию в одну ликвидную компанию, представляющую интерес для рынка и в новых условиях. Это было общество с ограниченной ответственностью, которое занималось производством электроэнергии с использованием солнечных батарей. Фёдор Никитин внёс свою долю в уставный капитал компании и стал соучредителем.

29 июля прозвучало обращение Главного Координатора Яна Коробова:

– Эстерайская империя оккупировала и превратила несколько миров в колонии, установила над ними свой контроль, который на деле является тотальным порабощением, если рассмотреть условия торговой политики, навязанные этим мирам. Высшее руководство планеты, так называемая Гегемония Эстерау, – это межзвёздный агрессор, использующий бесчеловечные методы ведения войны. Тираническая империя имеет целью не устроить быстрый милосердный геноцид массированными ядерными ударами по нашей планете. Нет. Их террор не знает границ. Их цель – необратимое обезображивание облика мирной планеты и геноцид населения – целой цивилизации, гордо именуемой землянами. Объединённый Космический Флот Земли даёт официальную формулировку этого злодеяния: преступление против человечности с особой изощрённой жестокостью. Ответ на агрессию будет своевременным и подобающим случаю. Земляне теперь – пионеры межзвёздного путешествия в поисках нового дома и в борьбе против Эстерау. Эстерайская тирания ведёт завоевательную войну, мы – оборонительную. На нашей стороне – справедливость и потому… Мы победим! – с нажимом завершил свою речь Главный Координатор, и от этих последних слов у Ромы мурашки забегали по коже.

В тот же вечер на городской эспланаде для жителей космолёта «Мурманск» проводился «открытый разговор» о положении дел. Люди собрались в зелёном парке, где находился летний театр. Рома тоже пришёл послушать. Ему повезло найти свободный стул в рядах зрителей, потому что публика уже заполнила все места. Перед обсуждением снова прозвучала запись речи Координатора, и хоть на этот раз Рому проняло уже не так сильно, но послание всё равно внушало трепет.

Далее на сцене двое ведущих начали беседу. Один из них – пожилой мужчина в старомодном и слегка мятом костюме – производил впечатление человека въедливого и скептически настроенного. Второй же спикер являл собой полную противоположность первому. Этот мужчина был довольно молод, по-мужски красив и явно предпочитал современный стиль. Он был одет в деловой костюм, в котором угадывалась фигура культуриста, длинные волосы густыми волнами опускались на плечи. Дополняли образ очки в роговой оправе.

– Слова, прозвучавшие от Главного Координатора, – воистину мощные, – открыл диалог пожилой спикер. – На месте эстерайских агрессоров я бы засомневался, а правильно ли я сделал, что вообще бросил вызов столь неустрашимому народу с такой непоколебимой волей, настроенному не сдаваться. Наши оппоненты видят, что без боя мы не сдадимся и рабству предпочтём смерть.

– Не хочу сбивать ваш патриотичный воинственный настрой… – тактично и рассудительно начал было второй спикер, но первый, демонстрируя уверенность в себе, перебил собеседника:

– А вы и не сможете! – полушутя-полусерьёзно сказал он и подбоченился.

По залу прокатился одобрительный смешок. Красавец-спикер не смутился:

– Верный настрой, – тепло улыбнувшись, закончил он и продолжил: – Но давайте не забывать, что Эстерайская империя вытеснила нас из родного мира, как сделала это и с народом Мира-Спирали. Мы движемся в неизвестность, и нам только предстоит доказать свой потенциал в надвигающейся войне.

– Мир-Спираль мигрирует, Рэлос, Харадна, Аполлинария, Пикеринг, Нехла, Прогресс, Аспартан, Аква-Инфинит и Эхо-в-Ночи порабощены и не бросят вызов власти империи под страхом быть заражёнными боевым вирусом. Однако если угнетённые миры объединятся, незыблемость Эстерау пошатнётся.

Пожилой участник дебатов сменил позицию скептика на самоуверенного задаваку (впрочем, как показалось Роме, пропагандистски правильный ход), а молодой длинноволосый оппонент сохранял осторожную осмотрительность.

– Я бы согласился с вашими предположениями, носящими характер откровенно спекулятивный, но факты говорят сами за себя: все эти миры расположены слишком далеко друг от друга, что исключает создание какого-нибудь мало-мальски значимого союза. Только враждебная Империя способна охватить свои владения сверхсветовыми полётами. Да и, раз уж мы заговорили об этом, давайте, я озвучу военную мощь нашего противника.

Чувствовалось, что теперь уже элегантный красавец перехватил инициативу в дебатах, а пожилой спикер даже не пытался скрыть своё неудовольствие.

– Не будем прибегать к шкале Кардашёва, рассматривающей уровни развития цивилизаций в зависимости от потребления энергии – планетарной, звёздной и галактической. Давайте поговорим о технологическом уровне развития, оценка которого основана на дальности космических полётов как самого большого вызова для цивилизации. Обозначу технологические возможности Эстерау: сверхсветовые двигатели; энергетические (силовые) поля вместо механических воздушных шлюзов, как у нас; аэромобили, называемые магнитолётами, летающими по аэромагистрали на основе сверхпроводников; лазерное и плазменное оружие; летающие боевые скафандры; генератор гравитации; искусственный интеллект. Наши технологические возможности составляют лишь десять процентов от технологических возможностей врага. Даже искусственная гравитация на всех наших кораблях, благодаря которой мы сейчас не плаваем в воздухе, а крепко сидим на стульях, – это технология, позаимствованная у Эстерау. Их тяжёлые крейсеры поднимают энергетические щиты, и при полёте на сверхсветовой скорости газ и пыль не испаряют их. Ни одной царапины не остаётся на обшивке их кораблей.

– Вас послушать, так пора бы землянам просто сдаться, и всё тут. В первой фазе войны мы уступили – да, это так. Покинули свой дом. Но сдаваться не собираемся. Угроза Эстерайской империи, во главе которой стоит Первый Советник – Малюстель Куаранд, на данный момент всего лишь подвела человечество к скитаниям в космосе. Невысокая цена, как по мне, с учётом того, что мы живы. Более того, мы осуществили давнишнюю мечту человечества – освоение дальних пределов космоса. Мы покинули колыбель землян и устремились к звёздам. Враги помогли нам совершить дерзанье, предначертанное нашей цивилизации от самого начала её истории.

– Дерзанье – это, конечно, хорошо, – терпеливо согласился второй спикер, – но это самый дорогостоящий вызов, когда-либо брошенный человеческой цивилизации. Пока экономике Объединённого Флота предстоит только долго и трудно восстанавливаться, а с ограниченными ресурсами как бы нам не откатиться к временам бартерного рынка, на котором преимущество у того, кто заведует пищевым складом. Стоимость строительства кораблей, стоимость топливных запасов. Чёрт побери, да один многофункциональный космический скафандр сто́ит как два электромобиля. А реактивный ранец к скафандру сто́ит как весь этот скафандр! – он откашлялся. – Помимо прочего, запасы воды, еды, воздуха…

– Для этого планируется сопутствующее промышленное освоение астероидов – добыча воды изо льда, добыча минералов, металлов, – сообщил оппонент. – Вы же в курсе, что, кроме каменных астероидов, есть и металлические? Планируется по пути добывать лёд на астероиде Церера – каменном булыжнике, который, согласно исследованиям, состоит на двадцать процентов из воды.

– А стабильность систем жизнеобеспечения и генераторов гравитации, которые, к слову, разработали чужаки? – не сдавался молодой ведущий. – Допустим, мы прилетели на необитаемую планету, причем втайне, хотя как это осуществимо, хоть убей – не знаю! Кто гарантирует нам, что и этот новый дом не будет заражён вирусом?

– По причине того, что и новый дом может быть заражён вирусом, наша флотилия будет сохранять статус мигрирующей до окончательной победы в войне против Эстерау.

– До неопределённого срока, – уточнил молодой оппонент.

– Так и лететь нам неопределённо долго! – ядовито выдавил первый спикер. – Сами подумайте, до Проксимы b – 30 тысяч лет полёту. Эстерау – Межзвёздная цивилизация. В то время как Аква-Инфинит, Аполинария, Релос, Прогресс и Пикеринг – межпланетные. Земляне до массового отлёта – планетарная цивилизация. От 2122 года – межпланетная цивилизация. Разумеется, мы ответили на вызов могущественного врага! – подчеркнул он два последних слова. – Каждый из здесь присутствующих трезво рассматривает сложившуюся ситуацию, но давайте не поддаваться таким упадническим настроениям.

– Я принял этот тон для того, чтобы наглядно проиллюстрировать масштаб грядущего. Если крушения взлётных аппаратов при запуске и гибель нескольких сотен несостоявшихся пассажиров для вас недостаточная иллюстрация, то я приведу другой пример. Аполлинария – самый близкий к нам мир, у которого военная авиация, наземные военные технологии, корабли военно-космического флота экспроприированы. Если кто не понимает суть слова, поясню: принудительное отчуждение собственности. Боевая техника Вооружённых Сил Аполлинарии перешла во владение Первого Советника Малюстеля Куаранда, который, по существу, является императором.

– Земляне пришли к согласию звать наших врагов имперцами. Но сами они называют себя «Эстерайская Гармония»…

Они ещё много чего говорили, но Роме больше всего в память врезались слова об авариях взлётных аппаратов, не сумевших успешно оторваться от Земли или приземлиться в своих кораблях-городах. В общей сложности около 80 тысяч кораблей покидали Землю, и сотни несчастливых семей так и не добрались до Объединённого Флота, а трагически погибли. Об этом сообщалось в новостях. Со всё более тяжёлым сердцем Рома начинал осознавать масштаб катастрофы и жестокость новоявленного врага.

Начиная уже с конца июля, Рома принялся за учёбу и физподготовку. Он обзавелся нужными учебниками, возобновил посещение спортзала и бассейна и жил теперь в нешуточном режиме. Про себя он решил держаться в строгих рамках дисциплины, чтобы и морально подготовиться к военной академии. К 16 августа он был более-менее уверен в своих силах. Это был день первых вступительных экзаменов – по психологии, обществознанию и истории Эстерау.

– Доброе утро! – поприветствовал отец Рому.

Парень сидел за столом с отсутствующим взглядом и ковырял ложкой свою порцию каши.

– Привет, – поздоровался сын.

– А, кусок в горло не лезет, да? Всё выучил? – поинтересовался Фёдор.

– Вроде. Правда, не все даты запомнил, – вяло прокомментировал Рома.

– Это ничего, на экзамене у тебя наступит просветление. У меня всегда такое бывало! – бодро заверил отец.

– Хотелось бы, – понадеялся Рома.

Фёдор взял порцию положенной ему белковой каши и сел за стол.

– Сколько тебя не будет? – спросил отец.

Рома взглянул на него и ответил:

– Ну, целый день.

– Вас там покормят?

– Да. Мы полетим на маршрутном транспорте, будем подбирать абитуриентов с жилищных кораблей. А когда сбор закончится, долетим до Академии, и там уже будем сдавать экзамены, – пояснил сын.

Рома заставил себя доесть противную кашу и отправился в свою комнату. Там он разложил по карманам брюк необходимые принадлежности: мобильный телефон, паспорт, ручку, несколько сотен «стандартов», платок и пару пищевых имитаторов. Убедившись, что ничего не забыл, направился к выходу из каюты.

– Рома, – окликнул его отец.

– Да, пап? – остановился он.

– Ты всё взял?

– Да.

– Паспорт, ручку, телефон?

– Угу, ничего вроде не забыл, и имитаторов пару штук прихватил, чтобы не было скучно, – доложил сын.

– Да? Ну, удачи тебе. Давай, сынок, ты сдашь! – отец пожал Роме руку, и тот вышел.

Пока Рома приближался к лифту, заметил, что в коридоре как-то безлюдно. Следует отметить, что за время пребывания в космосе Рома и Фёдор завели знакомства с соседскими семьями. Происходило это обычно, как и на Земле, за исключением одного случая. Когда семейство Аминевых пришло знакомиться с Никитиными, они в знак дружбы подарили не имитаторы в качестве угощения, а настоящий яблочный пирог, который оказался очень вкусным. Никитины, в свою очередь, пригласили Аминевых в кино, и те охотно согласились. Рома часто ловил себя на мысли, что ему нравится такой новый образ жизни, он как-то соответствовал его душевному состоянию.

Пищевыми имитаторами были магнитные чипы размером с ноготь мизинца – они воздействовали на вкусовые рецепторы в ротовой полости и посылали в центр наслаждения головного мозга пользователя заданные вкусовые импульсы. Варианты вкусов предлагалась самые разные. Единственным и существенным недостатком имитаторов было то, что их нельзя было прожевать и проглотить. А это, как известно, львиная доля наслаждения при употреблении пищи. И потому настоящая еда оставалась привлекательной альтернативой, и на корабле на неё сохранялся устойчивый спрос.

Проехав на лифте до нижней палубы, Рома заторопился по хорошо освещённому переходному коридору в доки. По дороге он встретил только двух бортпроводниц, одна из которых инструктировала Рому и Фёдора, когда те только взошли на борт «Мурманска». Парень поздоровался с ней, она в ответ подмигнула.

Добравшись до места назначения, Рома стал искать глазами нужный челнок, но тот пока не прибыл. Тогда парень присел на скамейку и стал тщательно изучать взлётно-посадочную площадку причальной палубы, то и дело посматривая на переборку шлюза. Почти все посадочные площадки палубы были заняты маршрутными челноками. В некоторые из шаттлов загружались гражданские, а работники делали последние приготовления к отлёту – проверяли работоспособность систем и двигателей, занимались погрузкой на автокарах… Пока проводилась перекличка пассажиров, маленькая девочка тянула за подол платья маму и звонко кричала:

– Мам, мам, мам, я хочу пирожное, я хочу пирожное!

– Нет, а то собьёшь аппетит. Вот поедим у дедушки с бабушкой, тогда получишь! – ответила строгая мать.

– Но я хочу сейчас! – требовала девчушка.

– Тогда обещай съесть всю кашу у деда с бабушкой!

– Ладно, обещаю, – ответила она.

Женщина полезла в сумку и, к удивлению Ромы, достала оттуда настоящее пирожное. Дело в том, что Рома, Фёдор и остальные граждане Объединённого Флота ознакомились с расценками на настоящую пищу, и, что в принципе было объявлено и заранее известно, цены оказались просто запредельными. Вполне понятная дороговизна, делавшая желанную альтернативу питательным пайкам практически недоступной. Поэтому Рома подмигнул девчушке, лопающей свой десерт, а та улыбнулась ему в ответ. Похоже, поедание пирожного доставляло ей немалое удовольствие.

Вдруг Рома увидел транспортник, прошедший через отъехавшую шлюзовую перегородку и заходивший на посадку. Это был маршрутный челнок, который чаще всего использовали при пассажирских перевозках. Класс модели этого самого ходового транспортника назывался «Пиро́га», а на сленге он был бесцеремонно понижен в звании до простого «пирожка». И на глазах Ромы такой «пирожок» сейчас совершал посадку на палубе «Мурманска».

Челнок, по-английски называвшийся шаттлом и напоминавший микроавтобус с острым носом, приземлился, дверь отъехала, и услужливый пандус пристал к площадке.

Рома встал со скамьи и, пройдя входные отсеки, приблизился к космолёту. На входе появилась бортпроводница и оглядела порт. Рома подошёл к трапу и обратился к девушке:

– Это рейс до Академии Королёва?

– Да. Ваше имя и паспорт, пожалуйста.

– Рома Никитин, – представился он, вытащил и протянул ей паспорт.

Девушка поставила отметку в списке, вернула ему паспорт и пригласила на борт. Рома поднялся и зашёл в салон, проводница за ним. Дверь затворилась. Он обернулся к сопровождающей и спросил:

– А с «Мурманска» только я, да?

– Да, прошу вас, займите место, – и девушка удалилась в кабину пилота.

Парень оглядел салон. Здесь было много молодых людей – как парней, так и девушек. Некоторые общались, кто-то смотрел в обзорные окна. Увидев любознательного и одновременно немного скованного парня, разглядывающего потолок, Рома подошёл и сел рядом с ним. Рома сказал бы, что у этого парня был вид светлого беззлобного человека, миролюбиво настроенного по отношению к окружающим. Сразу бросалось в глаза, что молодой человек ухоженный и аккуратный, его тёмно-пепельные волосы были подстрижены почти под ноль.

Напротив них сидели парень с девушкой, которые посмотрели на Рому, а он, в свою очередь, глянул на них. Парень не привлёк его внимания, а вот девушка – напротив. Она была естественно-смуглой, черноволосой, темноглазой, спортивно сложенной – это было видно, даже когда незнакомка сидела. Её лицо выражало сдержанный интерес, но что-то едва уловимое во взгляде говорило, что она открыта навстречу приключениям. Похоже, ей было суждено посещать экзотические планеты, укрощать диковинных хищников или пускаться в любовные авантюры.

Парень рядом с Ромой снял с глаз линзы, положил их в специальный футляр и надел очки.

В этот момент пилот объявил через коммуникатор:

– Пассажирам проверить готовность к взлёту. Следующая остановка – жилищный корабль «Львов», – и интерком выключился.

Воздух вышел, давление упало, взлётно-посадочная площадка объединилась с космическим пространством, где царил вакуум. Послышалось гудение, затем рёв двигателя. Корабль оторвался от площадки и плавно полетел к перегородке шлюза. Челнок покинул причальную палубу «Мурманска» и понёсся к следующему пункту назначения.

– «Львов». Это Украина, верно? – неожиданно спросил парень.

Рома, разглядывавший чёрное пространство за окном, перевёл свой взгляд на рядом сидящего соседа и ответил:

– Я полагаю, да.

– Интересно, сколько от их страны полетело кораблей?

– Не знаю, – насупился Рома. – У России – около восьми тысяч гражданских кораблей. А ты из какого города? – спросил Рома.

– Я из Геленджика. А родился в Ереване. Меня зовут Армавир. Армавир Минасян, – и Армавир протянул руку.

Рома пожал её и тоже представился:

– Рома Никитин.

Армавир был в очках, и Рому осенило, о чём может пойти их разговор.

– Разве проблемы со зрением не являются препятствием к прохождению службы?

На самом деле этот вопрос действительно заинтересовал его. Армавир поправил очки и рассказал:

– Подавая документы в Военную Академию Королёва, я указал в графе о здоровье проблемы со зрением и что вынужден носить очки. Меня всё же приняли, – пожал плечами Армавир и добавил, – наверное, землянам сейчас не до жиру.

Рома и Армавир продолжили беседу. Выяснилось, что Армавир тоже выбрал специализацию «Стратегическая разведка». Рома обрадовался, потому что, на первый взгляд, Армавир был вроде ничего. По крайней мере, неплохой собеседник. В какой-то момент полёта они заговорили о судьбе, уготованной землянам.

– Мне представляется, наше будущее у звезды гипергиганта – Бетельгейзе или VY Большого Пса, – сказал Рома и, к своему неудовольствию, осознал, как по-детски это прозвучало.

– До них очень далеко лететь, – ответил Армавир.

– Ну, тогда Проксима Центавра, – предложил Рома.

– Знаешь, мне кажется, и этот вариант отпадает, – уклончиво сказал Армавир.

– Почему?

– Это самое очевидное направление. А мы не должны делать то, что от нас ожидают эстерайцы.

– И куда тогда? – поинтересовался Рома.

– Не знаю, – задумчиво проговорил Армавир, – Эпсилон Эридана? Звезда Барнарда?..

– Надо успеть выбрать, – сказал Рома и авторитетно усмехнулся.

– Успеем, я думаю, – предположил Армавир. – За пределы Солнечной системы мы вылетим только через несколько лет. Кстати, ты знал, что в позапрошлом веке астрономы зарегистрировали мощную вспышку на Проксиме Центавра, длившуюся чуть более минуты? Проксима b, к которой мы стремимся, должна была получить огромную дозу радиации, поэтому, если на планете существовала биосфера, это было для неё катастрофическим событием. Подобные вспышки могли лишить планету атмосферы или океана и сделать её поверхность абсолютно безжизненной.

– За 30 тысяч лет там все образуется, – сухо ответил Рома.

Минут через двадцать маршрутный шаттл приземлился в порту «Львова». А через несколько минут после приземления на борт взошли парень с девушкой. Девушка уселась на ближнее место. А юноша, оглядевшись, решил сесть рядом с Ромой и Армавиром и направился к ним.

У этого молодого человека было мужественное лицо, на котором можно было заметить нечто печальное, будто его мучило что-то, пережитое в прошлом. Коротко остриженные русые волосы, поднятые острым клинышком надо лбом, мускулистые руки, серьёзный вдумчивый взгляд – всё указывало на то, что это практически сформировавшийся мужчина. Усевшись, он оглядел своих соседей. А Армавир сразу спросил его:

– Привет, скажи, а сколько от Украины летит кораблей?

– Не знаю, – смутившись, произнёс парень. – Кажется, около трёх тысяч.

– Просто мы тут дискутировали по поводу Флота… Меня, кстати, Армавир зовут. Армавир Минасян, – он протянул руку и пожал протянутую в ответ руку парня.

А затем, представившись, то же самое сделал и Рома:

– Рома Никитин. Рад встрече.

– Тамар Науменко.

– Приятно познакомиться, – сказал Армавир, а Тамар, вместо того, чтобы обменяться любезностями, достал сигарету и закурил.

Рому это немного задело, и он обратился к Тамару:

– А тебе что, неприятно познакомиться?

Тамар медленно перевёл взгляд на Рому и ответил:

– Я вас не знаю.

Рома удивился такой холодности и невоспитанности, и его первое впечатление, будто у него есть что-то общее с этим парнем, показалось теперь ошибочным.

– А в Украине, наверное, есть живописные места? – спросил Армавир, чтобы заполнить повисшую неловкую паузу.

– Какая разница, всё равно это всё исчезнет, – безразличным тоном сказал Тамар и отвернулся.

Пилот через динамик объявил о следующей остановке «Сочи» № 1, и пассажирский транспорт, покинув украинский «Львов», полетел к российскому «Сочи».

– Самая лучшая планета по параметрам схожести с Землёй – Trappist-1 e, – сказал через некоторое время Армавир Роме, возвращаясь к прерванному разговору. – Но она находится в сорока световых годах от нас.

– Не долететь, – тоном эксперта мрачно заявил Тамар.

Никто не приглашал его присоединиться к разговору, он сам это сделал, и Рома, хоть и понимая, что его ответ будет наивным, всё же сказал:

– Как знать.

– Даже при близких к свету скоростях для полётов в рамках галактики потребуются тысячи и десятки тысяч лет. И сорок световых лет – это как раз примерно столько, – произнёс Тамар. – К тому же, никто не отменял такого понятия как конфликт поколений. Через десять или двадцать поколений найдётся молодняк, который просто не поймёт, куда он летит и зачем. По какому праву их скрепили такими долгосрочными обязательствами, и они должны всю жизнь провести на корабле.

– Но, проведя всю жизнь на корабле, они не будут знать другой жизни, – осторожно предположил Армавир.

– Ну, хорошо, – встряхнулся Тамар и от своей прежней ленивой отрешённости перешёл в наступление со скепсисом и легкой агрессией. – А как насчет изнашиваемости кораблей? Неизвестно, сможет ли космический корабль функционировать такой продолжительный срок. Газопылевые скопления будут повреждать фюзеляж. Ремонт с такими темпами нужно будет проводить уже через год путешествия! Причем в космосе! Это нешуточные дела.

На это Рома ему прохладно ответил:

– Есть ремонтные боты с минимальным интеллектом, двигающиеся по корпусу корабля на магнитной гусеничной ленте.

– Умилительные крошки шуруповёрты и стеклорезы? – слегка насмешливо уточнил Тамар. – Очаровательные малявки-роботы это, конечно, здорово, но они помогут с локальными повреждениями. А как насчёт повреждений от крупных обломков? Волшебной способности саморемонта у наших кораблей нет.

– Что-то мне подсказывает, что не тебе этим заниматься. Так что не напрягайся раньше времени, – презрительно ответил Рома.

Они сверлили друг друга глазами.

– Корабельная способность саморемонта есть только у межзвёздной цивилизации, такой как Эстерау, – попытался разбить яростный зрительный контакт Армавир, всё же заняв сторону Ромы.

Взгляды парней расцепились, и молодые люди сделали вид, будто вся их перепалка была не чем иным, как будничным разговором о погоде. Но так же, как и то, что в космосе погоды нет, так и воцарившаяся доброжелательность была, очевидно, натянутой.

– Да и энергетических щитов, как у Эстерау, у нас нет, – нарочито равнодушно сказал Тамар.

– Боты – тоже своего рода саморемонт корабля, – ровно и бесстрастно проговорил Рома, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.

Тамар безучастно рассматривал потолок и, похоже, решил не реагировать на выпад.

– А ты знал, что половину пути составляет разгон, а вторую половину должно составлять торможение – такое же, равнозначное. По правилам, – насупился Армавир и поправил очки, когда увидел не особенно располагающую реакцию Ромы на этот факт.

– А я о чём? – вновь вспыхнул Тамар. – В космическом вакууме происходит непрерывный разгон корабля. При увеличивающейся скорости и урон от повреждений будет усиливаться.

– Ты как, хорошо подготовился к экзаменам? – спросил Рома Армавира, демонстративно игнорируя Тамара.

– Да, вроде неплохо, правда, насчёт истории сомневаюсь, не все даты запомнил, – ответил Армавир.

– Я думаю, что сдам физподготовку, психологию, общество и физику космического пространства. А вот на истории Эстерау придётся попотеть! – вздохнул Рома.

– Вы идёте на «Стратегическую разведку»? – как-то нарочито равнодушно спросил Тамар.

– Да, – холодно сказал Рома.

– А ты тоже, да? – поинтересовался Армавир.

Тамар коротко кивнул.

– А почему ты выбрал эту специализацию? – решил выяснить парень.

Тамар развернулся к Армавиру и с раздражением ответил:

– Потому что моего старшего товарища убили в ходе первого контакта с эстерайцами, и я хочу стать разведчиком!

Теперь Роме стало ясно, почему Тамар вёл себя так бесчувственно. Он и сам недавно осознал, что от безжизненности до бесчувственности всего один шаг, но папа был рядом, чтобы вернуть его к жизни. Может, у Тамара не было такого человека? Армавир посочувствовал Тамару:

– Прими наши соболезнования, Тамар.

Тот, ничего не ответив, посмотрел на звёзды за окном.

Рома участливо спросил его:

– Как это произошло?

Науменко резко обернулся и грубо ответил ему:

– Какая тебе, к чёрту, разница?! Тебе всё равно меня не понять!

Рома пронзил его взглядом и ледяным тоном произнёс:

– Моя любимая погибла!

Тамар побледнел.

– Что, потерял близкого человека и думаешь, будто пережил больше других и можно высокомерно судить всех вокруг? Знаешь что, я дам тебе совет, Тамар! Не надо себя так вести! – с нажимом сказал Рома.

Тамар потупил взор. А Никитин не переставал глядеть на того огненным взглядом.

– Я сам решу, как мне себя вести, – сказал Тамар, но уже не так недружелюбно, а тихо и скорее примирительно.

В ходе этой перепалки абитуриенты маршрутного челнока и не заметили, что уже находятся в порту «Сочи» № 1. Дверь отъехала, и через несколько минут бортпроводница сопроводила в салон космолёта двух молодых людей.

Это были парень с девушкой. Стройная блондинка сразу приковала к себе взгляды пассажиров. Её красивое лицо так и излучало свет. Появление незнакомки будто бы зажгло звезду, осветившую темноту космоса. У девушки была красивая фигура, прямая осанка, взгляд зеленых глаз был спокойным, добрым и, казалось, не мог скрывать коварство или злость. Одета новая пассажирка была без вычурности: популярные у молодёжи кеды, джинсы, джинсовая куртка поверх розовой футболки и кулон на груди в форме геральдической лилии. Копна густых перламутровых волос пружинила при ходьбе и волнами опадала на плечи. При нулевой гравитации её волосы смотрелись бы эффектно.

Молодой человек, сопровождавший девушку, был очень крупным, здоровым парнем, на голову выше спутницы и с хмурым взглядом. Но тоже весьма симпатичный. Роме показалось, что девушка не в восторге от компании своего кавалера, ибо она выглядела несколько расстроенной. Новые попутчики направились к свободным местам, она – лёгкой поступью, он – грузным шагом. Как только пара расположилась, пилот объявил о следующей остановке – «Сочи» № 2. И не прошло и трёх минут, как пассажирский транспорт причалил на палубу «Сочи» № 2. Пандус выдвинулся, и по нему взошёл парень.

Пройдя контроль у бортпроводницы, молодой человек оказался в салоне, уже заполненном поступающими. Все обратили внимание на новичка, а блондинка, тряхнув красивыми густыми волосами, поглядела на этого паренька особенно пристально.

Это был самый что ни на есть обычный парень в очках. Он подкупал своей невозмутимостью и непринуждённостью. Невысокого роста, не субтильный, но и не накачанный. На нём были бордовая шёлковая рубашка, заправленная в чёрные брюки, на ногах явно удобные замшевые ботинки. Парень провёл рукой по тёмным волосам, слегка отбросив их набок, и направился к свободному сиденью. Сел он напротив блондинки, своей тайной возлюбленной, и негромко поздоровался:

– Здравствуй, Наташа.

Она улыбнулась ему и мелодичным голосом проговорила:

– Привет, Вектор.

А Вектор в следующий момент посмотрел на её соседа, который от злости побагровел. Ничуть не оробев, Вектор вернул здоровяку недобрый взгляд с процентами. Рома предположил, что эти трое знакомы очень хорошо. В это время голос через коммуникатор оповестил молодых людей:

– Приготовиться к взлёту, следующая остановка – Военная Академия имени Сергея Павловича Королёва!

И, покинув взлётно-посадочную площадку «Сочи» № 2, челнок устремился к конечному пункту назначения. Абитуриенты стали знакомиться, разговаривать. Армавир достал пищевой имитатор и закинул чип в рот. Тамар спросил его уже более приветливым тоном:

– С чем у тебя чип, Армавир?

Тот ответил:

– С беконом, – и в блаженстве закрыл глаза.

Тамар ухмыльнулся. А Рома пытался припомнить ещё несколько гипотетически пригодных для жизни планет. Сидящий невдалеке Вектор смотрел на Наташу, а точнее, на её отражение в окне. Лицо девушки на фоне чёрного космоса было прелестно. Она поглядела в своё окно, там было отражение Вектора. Они встретились глазами и обменялись проникновенными взглядами.

После удачно опробованного пищевого чипа Армавир возобновил разговор на ранее начатую тему.

– Слушайте, а вы знаете, что есть планеты-сироты?

Ребята вопросительно посмотрели на парня.

– PSO J318.5-22, – назвал имя космического объекта Армавир. – Это в созвездии Козерога. Считается, что это газовый гигант. У него все параметры молодых планет, которых обнаруживали между звезд, – ну, так говорят астрономы. Но фишка в том, что эта планета дрейфует в полном одиночестве, свободно плавает в космосе в полной темноте!

– Планета, где ночная жизнь никогда не заканчивается, – вдруг весело откликнулся Вектор. – Представляешь, какие ночные клубы и коктейльные вечеринки там можно устроить?

– До неё лететь примерно 80 световых лет, – расстроенно ответил ему Армавир. – До Проксимы b – 4,2 световых года, то есть 30 тысяч земных лет. Ну и представь, сколько дотуда.

– Ну и сколько? – спросил Вектор, ухмыльнувшись.

Рома тоже хотел это узнать. Но расчёты с ходу не смог бы выдать. Армавир же сосредоточился, возвёл глаза к потолку салона, рассчитал в уме и медленно проговорил:

– Ну, приблизительно 600 тысяч лет лететь.

– Класс, – пыл Вектора как-то сразу поугас.

Примерно через полчаса пилот объявил по корабельной связи:

– Уважаемые пассажиры, если вы обратите внимание, слева от вас… – вдруг связь неожиданно прервалась, всё погасло, салон объяла кромешная тьма, корабль накренился. Рома и все абитуриенты почувствовали невесомость, и если бы не ремни безопасности, они бы уже пари́ли по салону потерявшего управление космолёта. Нос корабля опустился, и неуправляемый пассажирский челнок повело вниз. Кто-то из девушек вскрикнул, лоб Ромы покрылся холодной испариной. Только корабль стал уходить в сальто-мортале, как система восстановилась, и пилот выровнял судно. Весь салон осветился, абитуриенты огляделись и облегчённо вздохнули.

– Хо-хо, ни фига! – воскликнул Вектор.

В коммуникаторе зазвучал дрогнувший голос пилота:

– Дамы и господа, мы прошли зону космической турбулентности. Прошу сохранять спокойствие! Такое случается, но теперь всё позади.

– Космическая турбулентность?! Он думает, что мы поверим в эту чушь? Это же было отключение системы! – вознегодовал Армавир.

Все посмотрели на него.

– А почему происходит отключение системы? – спросила симпатичная черноволосая девушка, сидевшая напротив Ромы и Армавира.

– Это может произойти при использовании портативного электромагнитного излучателя, – пояснил Армавир. – Что-то вроде бомбы малого радиуса поражения.

– Электромагнитная бомба? – опешив, спросила Наташа.

– Да, – подтвердил Армавир. – Она излучает импульс, который отключает всю электронику. Передача радиосигналов нарушается. Функционирование систем жизнеобеспечения – тоже. Генератор гравитации, как мы заметили, также отключается.

– И чем мощнее импульс, тем дольше бортовая система будет приходить в себя, – подхватил Вектор. – А на кораблях с высокими палубами это опасно. Или это мог быть направленный выстрел…

– Нет, не мог, – возразил Армавир, – это же не струя. Не точечный выстрел, а волновое излучение, волновой импульс. Вражеский корабль не засекли, следовательно, он далеко от нас. А это значит, что с отдалённой дистанции излучение должно было быть массированным, возможно, сверхсветовым по скорости.

– От потока электромагнитного излучения такой мощности мы бы не выжили, – догадался Рома.

– Соответственно, это «что-то» на нашем пирожке, – мрачно заключил Тамар.

– Не верю я в это! – уверенно заявил Вектор. – Перед вводом в эксплуатацию каждый космолёт проходит проверку. И что, хочешь сказать, они не нашли излучатель?

– Всё это можно свести к тому, что такой излучатель могли разместить в челноке только враги, – предположил Армавир.

Он единственный говорил тоном осторожного и осмотрительного человека. Все остальные были на эмоциях. Но последний аргумент заставил умолкнуть и задуматься всех.

– Эстерайцы ещё не прибыли в Солнечную систему, – сказала черноволосая девушка, чтобы поддержать Вектора.

– Да. Но одиночные нелегальные агенты уже могли внедриться. Да и… – Армавир неуверенно повёл плечами.

– Что? – спросил Рома.

– Возможность вербовки наших людей тоже нельзя исключать.

Это заявление означало, что либо в кабине пилота разместились предатели, либо среди поступающих. От тревожной гипотезы стало неуютно. Молодые люди осмотрели друг друга с осторожным подозрением.

– Вражеская диверсия. Партизаны в нашем тылу. Эстерау ведёт войну против землян разными способами, – будто бы прочитала громкий заголовок газеты девушка.

– Открытая конфронтация ещё не произошла, – впервые подал басистый голос огромный спутник Наташи. – Если бы случилось иначе, то мы бы сейчас не летели поступать в Академию, а были мобилизованы на фронт.

Корабельная связь снова включилась:

– Обратите внимание, слева по борту можно заметить Военную Академию, мы заходим на посадку.

Абитуриенты, хоть до конца ещё не оправились от случившегося, всё же стали вглядываться в обзорные окна.

На их глазах с величавой грацией хищника плыл космический корабль огромного размера. Это была Военная Академия Разведки и Терраформирования, названная в честь Сергея Павловича Королёва, одного из величайших конструкторов XX века, создателя ракетно-космической техники. Ребята знали, что под руководством Королёва состоялся запуск первого искусственного спутника Земли и полёт первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина. Этот человек был Героем Советского Союза, благодаря ему страна стала передовой ракетно-космической державой. Военная Академия Разведки и Терраформирования его имени была престижным учебным заведением. Она задумывалась как флагман в противостоянии с Эстерайской империей. Отбор курсантов в Академию был строгий, планировался выпуск специалистов высшего уровня.

У корабля, где размещалось учебное заведение, была необычная конструкция. Он имел коническую форму, моментами напоминал перевёрнутый вулкан, иногда городской пчелиный улей, а с венчающим шпилем так и вовсе юлу. Суженный у основания, он расширялся кверху. В космическом пространстве не было гравитационной плоскости как точки отсчёта и ориентирования, потому невозможно было понять, где верх, где низ, где право, где лево. Но коммуникационные ветви, которые соединялись с соплами реактивных двигателей, отходили от основания, это указывало на то, что узкое основание – явно низ крейсера. Высота корабля Академии составляла около половины километра, диаметр в поперечнике – сто метров в основании, а вверху расширялся до 350-ти.

К корпусу ветвями были присоединены с одной стороны двигатели, а с другой – дополнительные структуры. От бронированного корпуса корабля отходили коммуникационные рукава, соединяющие отдельные помещения. Таких помещений было великое множество, и они были соединены между собой переходными коридорами. Весь этот звёздный улей, сверкающий тысячами огней, взаимно приближался к маленькой пассажирской «пчёлке», несущей абитуриентов.

Молодые люди восторженно глядели на будущую alma mater. Вектор громко сказал:

– Что-то я не вижу плюща на корпусе учебного заведения!

Не уловив иронии в словах Вектора, Армавир постарался внести ясность:

– Вообще-то, растения в космическом вакууме не мо…

– Да расслабься, чувак, я шучу, – заулыбался Вектор.

Когда шаттл практически приблизился к Академии, все пассажиры опустились на свои сиденья, общее возбуждение, тем не менее, зашкаливало. Пилот запросил разрешения причалить. В блестящем стальном корпусе Академии раскрылись, как острые лезвия, лепестки-сегменты шлюзовой перегородки причальной палубы. Как и на гражданских кораблях, палуба была огромным воздушным шлюзом. Пилот налёг на штурвал, держа курс на четвёртую палубу учебного корабля, и вскоре приземлился на посадочную площадку.

Палуба оказалась атласного голубого цвета, она была оборудована и выполнена в стиле причальных палуб всех гражданских судов.

Молодые люди покинули борт маршрутника и впервые ступили на борт Академии. Появившаяся девушка-офицер взяла сопровождение на себя, повелев следовать за ней. Когда вся компания вошла в просторный лифт, девушка начала рассказывать о внутреннем устройстве Академии.

В основании её располагалась нижняя палуба, которую отвели под склад и хранилище топлива. Эта палуба значилась седьмой, а шестой был инженерный отсек. Эта палуба располагалась выше, имела более обширную площадь, поскольку корпус, как уже успели узнать молодые люди, расширялся. На уровне инженерной палубы были пристроены ветви с ядерными двигателями. Палуба выше – пятая по счёту – отводилась под кают-компанию, тир, бильярдную и каптёрку – склад имущества курсантов.

Четвёртая палуба была причальной, и именно на ней приземлились будущие курсанты. Третья являлась палубой спортивной кафедры и вмещала спортзал и бассейн, а заодно шкафут – там находились рубка и кабина пилота. Здесь же раскинулся плац – площадь для строевых занятий длиной почти сто метров. Она была расчерчена для маршировки, но с помощью голографических подсветок и убираемых стоек с сеткой и кольцами быстро переоборудовалась под спортивные площадки – баскетбольную, волейбольную, теннисную. Ежедневные построения курсантов на плацу завершались походом в столовую, примыкавшую к плацу.

На второй палубе размещались учебные аудитории и навигационный мостик с пультом управления кораблём. И наконец, на первой, верхней, самой большой по площади палубе располагались каюты капитана, старших помощников, остального экипажа, преподавательского состава и общежития для юношей и девушек.

Дополнительные структуры, состыкованные с главным кораблём-«ульем», включали в себя помещение кухни, лазарет, библиотеку и комнату досуга. Их ответвлённые модули уходили на небольшое расстояние в открытый космос. Завершающим элементом конструкции Королёва был спутниковый шпиль, осуществлявший радиосвязь. Одно из общежитий (соответственно, и одна часть корпуса корабля) освещалось солнцем, и там действовали меры безопасности.

Девушка закончила рассказывать, и двери лифта отворились на уровне второй учебной палубы. Охи и ахи огласили стены пустеющего лифта. Абитуриенты вышли и стали разглядывать внутреннее убранство учебного заведения. Оно было выполнено в стиле ампир с использованием мрамора, бронзы, синтетических материалов, стилизованных под ценные породы дерева. Всё это создавало атмосферу Московского государственного университета времён Советского Союза.

На стенах висели картины и репродукции в позолоченных рамах, а по углам коридоров под потолочным плинтусом крепились интеркомы, внешне напоминающие репродукторы. Тёмная парадная лестница уходила вверх, её балясины и перила были стилизованы под лакированное дерево. Слева направо располагались коридоры с аудиториями.

Офицер назвала им номер аудитории, указала направление и возвратилась в лифт. Группа поступающих направилась к аудитории № 71 по левому коридору. Обзорные окна этого коридора были закрыты ставнями, а на стене светились голографические таблички «Осторожно, светит солнце!», «Солнечные ожоги – канцерогенно!», «Смертельно опасно!». И знак в красном треугольнике под символом опасного ионизирующего излучения – череп над скрещёнными костями слева и бегущий человек справа. Ребята перекинулись парой слов о стопроцентном появлении опухолей в случае попадания на солнце.

В коридоре стояло несколько молодых людей, они переговаривались между собой. Вновь прибывшие вошли в аудиторию, которая уже была наполовину заполнена абитуриентами. Сидящие стали изучать группу вошедших.

Рому немного расстроило, что все задние парты заняты. Он сел за третью парту, а с ним Армавир. Тамар устроился за одной партой со щупленьким парнишкой, энергичным и открытым. Парта напротив Ромы и Армавира была занята двумя молодыми людьми. Рома сразу обратил внимание на эту пару, потому что Наташа и её грозный спутник поздоровались с парнем и девушкой, сели впереди них и стали разговаривать как старые друзья.

Юноша был крепкого телосложения, невысокого роста, со светлыми волосами, голубыми глазами и лучезарной улыбкой, общался он преимущественно со спутником Наташи. Похоже, они были друзьями, так как общение их было самым непринуждённым. Наташа, напротив, вела себя с соседкой по парте весьма сдержанно, судя по всему, «лучшие подруги» – это было не про них. Максимум бывшие одноклассницы.

Девушка выглядела шикарно, а по красоте не уступала Наташе. Рома долго не мог оторвать свой взгляд от неё. Волосы у девушки были густые, рубинового цвета, глаза карие – бездонные, губы большие – манящие, фигура безупречная. Во внешности её не было ни единого изъяна, и Рома поймал себя на мысли, что это его тип девушки. В нём вдруг проснулось что-то звериное, он захотел её прямо здесь, в аудитории… прямо сейчас… прямо на парте! Но всё же он был цивилизованным человеком, а потому быстро успокоился, да и потенциальный соперник в лице её соседа немного обуздал воображение Ромы. Ко всему тому, он ощутил чувство вины перед Дианой Делиной и сказал себе: один твой близкий человек уже умер.

Но только эта мысль пронеслась в голове у Ромы, как красавица остановила на нём заинтересованный взгляд. Они рассматривали друг друга довольно долго, пока их зрительный контакт не разрушил Вектор, проходивший мимо к выбранной парте. Вектор составил компанию одиноко сидевшей миловидной особе – девушке, которую знал почти всю жизнь. Только они перекинулись парой фраз, как вошёл преподаватель и объявил о начале экзамена по психологии.

Тест по этому предмету не вызвал затруднений у Ромы, поэтому он был одним из первых, кто вышел из аудитории. Полчаса перерыва пролетели быстро, и начался очередной экзамен – по обществознанию.

На этот раз все расположились в аудитории несколько иначе, и Роме пришлось сесть за одну парту с парнем, который до этого составлял компанию заинтересовавшей Рому девушке.

– Сейчас общага, да? – весело спросил сосед.

– Чего? – переспросил Рома.

– Я говорю, сейчас обществознание? – пояснил парень.

– А, да, должно быть.

– Давай знакомиться! Меня зовут Полярин Алфёров.

– А меня Рома Никитин, – сказал Рома и стал заполнять бланк для ответов.

Услышав это имя, Полярин вздрогнул и стал оценивающе рассматривать Рому, буквально впился в него глазами. И смотрел напряжённо – так, будто имя Ромы о чём-то ему говорило. Взглянув на Полярина, Рома заметил резкую перемену в выражении его лица и, слегка опешив, всё же задал резонный вопрос:

– Что-то не так?

Полярин не успел ответить, вошла преподаватель и велела всем приготовиться к экзамену. Обществознание тоже прошло успешно, после чего абитуриентов ждал обед. Оказавшись в столовой, Рома рассказал о странном диалоге Армавиру и Тамару.

– Так посмотрел на меня, как будто я ему бабки должен, – сказал Рома.

– Действительно, как-то странно, – согласился Тамар, без особого энтузиазма ковыряя кашу.

Скоро подносы с пустыми тарелками были собраны у посудомоечной, и подкрепившиеся абитуриенты снова заполнили аудиторию. Предстоял экзамен по истории Эстерау. У Ромы вдруг появилось нехорошее предчувствие.

Все поступающие начали заполнять бланки с тестами. Армавир делал это уверенно и спокойно, словно человек, у которого из-под пера всегда выходят только правильные ответы. Тамар был сосредоточен, только изредка чесал ручкой затылок. Вектор несколько раз протирал очки и снова погружался в вопросы теста, выбирая правильный вариант. Подруга Вектора без колебаний отмечала нужные клеточки. Спутник Наташи тупо глядел в свой бланк, изо всех сил пытаясь вывести историческую правду на чистую воду. Сама Наташа держалась невозмутимо, тень волнения ни разу не промелькнула на её лице, и было похоже, что выбрать верные ответы не представляет для неё сложности.

Полярин сидел, стиснув челюсти, и сосредоточился так, что даже мускул на его лице стал подрагивать. Его прекрасная спутница посматривала по сторонам, очевидно, в поисках учебного пособия по истории Эстерау или хотя бы шпаргалки. Ещё с дюжину измучившихся абитуриентов корпели над тестами, и кто более, кто менее демонстрировали уверенность в своих знаниях.

Рома изо всех сил старался выудить из памяти даты военного конфликта в эстерайском Галгарте и издания книги о личности военачальника древности Арадриана Чаушеса. Чаушес имел для эстерайцев культурное значение такое же, как Иисус Христос для христиан Земли.

Сдав, наконец, бланк теста, Рома почувствовал себя измотанным. Большинство других выглядели не лучше.

Перед тем, как отпустить абитуриентов, преподаватель сделала объявление:

– Экзамены по физической подготовке и физике космического пространства будут проходить 19 августа. Насчёт даты и времени вылета договоритесь с транспортным агентом… ну, как на сегодня вы договаривались. Ещё кое-что: перед Курсом молодого бойца руководство Академии устраивает праздник, чтобы отметить начало обучения и набраться сил перед будущими трудностями. И, к слову, в первую неделю вас ждёт такая нагрузка, что будет не до праздников. Мероприятие проводится при поддержке влиятельного бизнесмена Иллариона Алфёрова.

На этих словах несколько человек повернулись в сторону Полярина.

По возвращении в свои жилищные корабли ребята обсудили идею праздника и пришли к выводу, что не помешает «затусить» на этой вечеринке, раз уж им уготованы «будущие трудности».

Когда Рома, наконец, попал домой, он рассказал отцу об экзаменах, начале Курса молодого бойца и праздничном вечере. Фёдор был не против того, чтобы сын посетил этот праздник. Он даже выделил некоторые средства на возможные дополнительные расходы в качестве подарка на грядущий день рождения Ромы, наказав при этом не выходить за рамки дозволенного и вести себя прилично. Остаток вечера отец с сыном провели за обсуждением экзаменов и просмотром телепередач.

Через три дня, долетев до Академии тем же способом, поступающие приготовились сдавать экзамены по физике космического пространства и физической подготовке.

Теоретический экзамен мало у кого из молодых людей вызвал затруднения. Каждый из тех, кто оказался на борту космического корабля, вынужден был по ходу дела узнавать подробности таких явлений и понятий, как декомпрессия, нулевая гравитация, состояния вещества в открытом космосе и другие. Это были, можно сказать, вопросы жизни и смерти. Теперь же, когда граждане Объединённого Флота жили в новых условиях, они тем более интересовались тем, что находится за бортом, и от чего каждый из них мог погибнуть в результате своего неведения.

Далее предстояла физическая подготовка, и Рома надеялся, что его старания в последние месяцы дадут о себе знать. В спортзале находилась вся группа. Все разминались, готовились, переговаривались. Паренёк – итальянец делал растяжку и попутно общался с Ромой и Вектором. Он увлечённо рассказывал о своих итальянских корнях, сообщил, что зовут его Энрике Романовский, а промежуточная фамилия Блинчик у него от матери, то есть получалось – Энрике Блинчик-Романовский. Болтовня этого парнишки уже начинала раздражать Рому и Вектора, но, к счастью, ситуацию спас появившийся в зале полковник. Это был крупный пожилой мужчина спортивного вида. Он объявил построение и начал с переклички.

– Приветствую всех! – громовым голосом обратился к абитуриентам полковник.

Было ясно сразу, что мужчина строг, но что-то и по-отечески доброе угадывалось в нём.

– Я полковник Александр Иванович Евкуров, – представился далее наставник. – Сейчас мы проведём перекличку, а затем перейдём к сдаче экзамена.

Ропот в рядах будущих курсантов стих, и полковник начал:

– Гузель Менажетдинова!

– Я, – отозвалась черноволосая девушка, рождённая для приключений.

– Эмма Бреннан!

– Я, – сказала рослая крепкая девушка с мужскими чертами лица.

– Валера Незадачин!

– Я! – отозвался спутник Наташи.

Среди всех собравшихся он был самым здоровым парнем, ростом почти под два метра.

– Армавир Минасян!

– Я! – с готовностью откликнулся Армавир.

– Андреа Дикамилова!

– Я! – звонко ответила худенькая девушка с короткой стрижкой.

– Тамар Науменко!

– Я здесь, кхе-кхе, – сказал Тамар и прокашлялся, на что Евкуров рыкнул и напомнил, что отзываться надо строго по Уставу – «Я».

Евкуров произнёс ещё несколько имён и тоже прокашлялся.

– Янис Лех-Сартариас!

– Я! – откликнулся высокий тощий парень несколько хмурого вида.

– Василиса Архангельская! – заглянув в журнал, назвал Александр Иванович следующее имя.

Рома чуть было не рассмеялся. Ему подумалось, что, конечно, диковинные имена сейчас в моде, но не до такой же степени странности. И всё-таки стал искать глазами ту, которая должна была отозваться. Вдруг отозвалась та самая девушка, что сопровождала Полярина. Рома посмотрел на её точёную фигурку в лосинах и обтягивающем спортивном топе и с большим трудом оторвал взгляд, чтобы увидеть следующую поступающую, чьё имя никак не мог выговорить полковник.

– Зоит… Зеитерн…

– Зоитерн Иноземцева. Я! – звонко поправила Евкурова подруга Вектора.

Эта стройная девушка с милым лицом привлекла всеобщее внимание и, в особенности, внимание Тамара. Парень покрылся румянцем, когда его серые глаза на секунду встретились с орехово-зелёными глазами девушки.

– Вектор Лесов! – продолжил полковник.

– Я, – громко ответил парень.

Вид у Вектора был весьма непринуждённый. Если бы не правила построения, он бы стоял, заложив руки в карманы шорт.

– Наталья Перова!

– Я! – произнесла бархатным голосом Наташа.

На ней был пурпурный спортивный костюм, прекрасно подчёркивавший её фигуру.

– Роман Никитин! – произнёс Евкуров.

– Я, – отозвался Рома.

Стильный спортивный костюм сидел на нём как влитой. Майка-безрукавка обнажала прокачанные бицепсы, бриджи и кроссовки того же дымчато-синего цвета дополняли образ. Рома мотнул головой, убрав чёлку со лба. Взгляды всех присутствующих задержались на нём. Особенно долго смотрела на него Василиса.

– Полярин Алфёров!

– Я! – выкрикнул Полярин.

Он был в тёмно-вишнёвой футболке и чёрных шортах. Полярин с виду был очень крепкий, коренастый юноша, но ростом несколько ниже своего друга Валеры Незадачина.

Тренер вгляделся в журнал, сверяясь с записями. Он собирался назвать ещё множество имён, но отвлёкся, увидев в дверях появившегося с сообщением старпома, и прошёл к выходу из зала. Ребята воспользовались моментом и обменялись несколькими словами.

Пока праздно стояли, Полярин бил кулаком себе в ладонь и ударил особенно сильно, когда встретился взглядом с Ромой. Рома, в свою очередь, расправил плечи и принял угрожающий вид. Полковник Евкуров вернулся к группе. Он назвал ещё Оля Голдева и Энрике Блинчик-Романовского.

После переклички полковник начал принимать экзамен. Все показывали неплохие результаты. Правда, Армавиру пришлось из кожи вон вылезти, чтобы набрать проходной балл, но он его набрал. Дошла очередь и до Ромы. Он подтянулся пятнадцать раз, выполнил армейское упражнение «звёздочку» – 90 раз за минуту. Оставался бег с препятствием, норматив составлял 20 секунд.

Рома занял позицию, приготовился. Тренер с секундомером в руках дал отмашку. Выходя с низкого старта, Рома метнулся к вертикальной преграде – сеточной стене. Ловко вскарабкался на вершину и перевалился на другую сторону. Приземлившись, Рома изо всех сил рванул к финишной черте и, в итоге, показал результат 12 секунд.

Следующим вышел на старт Полярин. Этот парень буквально взорвался на старте. Как вихрь, он прытко преодолел весь путь до финиша и выдал результат 9,9 секунды – лучший результат среди парней.

Экзамен был окончен. Абитуриенты распрощались и разлетелись по своим жилищам.