Эффект бабочки в СССР

Глава 23, в которой ремонт можно начать

Моя бабушка говорила: «Хочешь понять человека — поклей с ним обои!» Будучи женщиной ранимой, интеллигентной, артистичной и музыкальной, она материлась как сапожник и управлялась с огромными листами, рулонами, ведрами с клеем и многочисленными родственниками весьма проворно и круто. А всякий, допускающий пузыри, не промазанные края и не дай Бог, не подобравший узор, находился под угрозой испепеления и стирания с лица Земли.

С Тасей всё было не так. На момент моего прибытия потолки в квартире уже были побелены, стены — обклеены газетами, приличные персиковые обои (без орнамента и рисунка!) — порезаны на листы. Поскольку мебели в нашем распоряжении имелся самый минимум, нам хватило места, чтобы разложить обои в большой комнате вполне удобно.

Клей варился на плите. Даже не клей — клейстер, вот так правильно называлось это снадобье из крахмала. Для меня процесс его приготовления был сродни алхимии, а вот Таисия вполне уверенно развела состав в нужной пропорции, помешивала его большой ложкой и напевала при этом что-то легкомысленное. Дети обрисовывали высохшие газеты на стенах своей комнаты, я утащил на балкон наше ложе из тюфяков, которое до этого располагалось на полу… Спать на полу — это отдельный вид романтики! Если этот пол не земляной, конечно.

Хорошо — у детей была вполне приличная тахта, и за их здоровье можно было не волноваться.

— Поклеим обои — пойдем в магазин. Нужно прикупить мебели. Деньги есть…

— А знакомые? — спросила Тася. — Где ты собираешься доставать приличную мебель? Я стала на очередь — через месяца три должны завезти приличные югославские стенки…

Вот же черт! Вечно забываю, где я нахожусь! «Икеи» тут нет, но зато… Зато есть Дубровицкие ПДО! Что я — мебели не достану? Потому что стенка как таковая — это бр-р-р-р-р! Дьявольское изобретение, крадущее из квартиры метры жилплощади и годы жизни…

— Ха! — сказал я. — Волков!

— Из Дубровицы везти мебель в Минск? О-о-о-о, это очень в твоем стиле, Белозор! — обычно из столиц везли в провинцию, а не наоборот.

— Знаешь что? Сделаем на заказ. Всё померяем, решим что нам необходимо… Я попрошу, приплачу — всё будет как надо. И югославская стенка тогда вообще не пригодится! Мало того, что места кучу занимает и воообще — нефукнционально, так еще и ждать три месяца!

— И что ты предлагаешь? Есть новаторские идеи? — подняла бровь она.

Клейстер приготовился, и можно было приступать к промазыванию обоев.

Чтобы нам не получить несколько порций обойной шаурмы с начинкой из симпатичных маленьких девочек, детей мы посадили в ванную. Набрали горячей воды, напустили им туда пены, добавили ёжика с дырочкой в правом боку, уточку с дырочкой в афедроне и резинового олимпийского мишку — кажется, совсем без дырочки, но с абсолютно дикой рожей. Принимать ванную с утра — странно? Да и хрен с ним, ванная — отличный органайзер для двух весьма активных барышень, которые совершенно точно устроят нам тут партизанскую войну, если будут разгуливать на свободе. А теперь они устроили морской бой и пенные игрища, и благодаря новому кафелю вроде как не должны были залить соседей снизу.

А мы взялись за обои… В общем — я как более длинный был сверху, Тася ровняла по плинтусам и командовала.

— Гера! — сказала она. — Ты меня пугаешь. Ты чего такой большой?

— Я думал — тебе нравиться? — брякнул я.

— Нравится! — покраснела Таисия. — И вообще — я не про это! Но доставать до потолка без табуретки — это как-то слишком!

— Можно подумать, твой папаша ростом обижен!

— А у нас потолки ого-го! Сталинские!

В общем, мы балагурили, клеили обои, отвлекались на детишек, которым нужно было то попить, то «на гайсёк», то «сьто-то вкусненькое» и подтрунивали друг над другом. А еще я рассказывал про «скандинавский стиль» в интерьере и «икеевский» дизайн мебели. Морозовой такая идея понравилась, по крайней мере — моя подача точно.

— А Волков вправду возьмется? — засомневалась она. — Как ты сказал — минимализм? При наших скромных «квадратах» — самое оно!

— С руками оторвет, — сказал я. — Не у одних у нас скромные «квадраты». А в качестве оплаты я потребую первые экспериментальные образцы в личное пользование. Кстати, ты вроде как неплохо рисуешь! Давай в магазин потом сходим, купим блок для черчения, карандашики — изобразим совместными усилиями…

Идея разнообразить местный быт разными удобными ништяками завлекала меня всё больше и больше. Мебель, одежда, обувь, канцелярка, детские игрушки, настольные игры — не штанами едиными, как говорится! Надо походить по магазинам, посмотреть — может что и придет в голову… Тем более пара адекватных директоров дубровицких заводов вполне готова выслушивать мои бредовые идеи. Даже более того — давно зовут зайти на рюмочку чаю, обсудить «рацухи»… Увлекся я большой политикой, войной, изменением истории и прочей дичью, а про родной город и приятные мелочи жизни и забывать начал. Нехорошо!

— Мама, плинеси есё иглушку! — Асин звонкий голос раздался из ванной, многократно отраженный кафельными стенами.

— Дженга! — сказал я и едва не порвал обоину. — Тетрис! Диксит! Каркассон!

— Юстас — Алексу, — сказала Таисия. — Или вы начинаете говорить по-человечески, или я применю меры воздействия.

Для убедительности она продемонстрировала мне ветхое полотенце, которым выдавливала из-под обоев пузыри воздуха.

— Алекс — Юстасу, — откликнулся я. — Вас понял, продолжаем операцию «Обои».

Зал мы сделали примерно за два часа. Получилось классно!

— Гера, Гера! — кричала Василиса из ванной. — Смотри, у меня уже старушечьи пальцы!

Пальцы обеих девчат были сморщенные и смешные, верный признак того, что накупались они на пару лет вперед.

Вот ведь какая штука — мультики тут шли только по расписанию. Это в насквозь пропитанном гаджетами двадцать первом веке вопрос «как занять ребенка дома?» решался нерадивыми родителями довольно просто: вот тебе, дитятко, планшет, смотри, дитятко, в экран. А тут — фигушки! Тут всё решала взаимовыручка, родственники, подружки и бабушки.

У нас из всего этого имелся только первый пункт. А родственники… У Белозора их не было, Тасины — остались в Мурманске, подружками — не обзавелась… Бабушка у нас была — Пантелевна, но она жила в Дубровице, и забирать ее в двухкомнатну квартиру было мукой и пыткой. Конечно — выпнуть детей на улицу и пусть играют там в песочнице — тоже вариант, но эти дети были не местные, район — новый, кругом — стройка… Был еще дом с мезонином! Или с мансардой — как правильно?

— Слушай! — идея поразила меня в самое сердце. — Поехали смотреть на дом с мезонином! Как там мой «козлик»?

— Юстас-Алексу! — помахала рукой Тася. — Ты обещал говорить человеческим языком!

Она одевала девочек, а я бродил со стаканом чая по комнатам. Клеить прямо сейчас еще и спальню было идеей стахановской и безрассудной — близилось время обеда, и дневного сна у детей…

— Мне «Комсомолка» выделила дачу! Имеется ключ. Садимся на «козла», едем кормить детей и себя — куда-нибудь, потом — катимся в Узборье, смотреть дом с мезонином. Когда вернемся — положим детей. А может и там задержимся, м? Интересно же!

— Интересно! — кивнула Тася. — Тогда подержи Аську, а я соберу вещи. И постельное белье для детей, ага?

— Ага. А почему надо держать Аську? Она не может на кровати посидеть?

— Не могу, — сказала Аська. — Я купаться устала.

Аргумент? Аргумент!

Я как раз стоял в коридорчике с охапкой обрезков и огрызков в руках, когда раздался решительный и громкий стук в дверь.

— Соседкаа! Соседка, у тебя соль есть? — голос был мужской, с хрипотцой и обаятельный.

— Это Сергей, — сказала Василиса. — У него никогда ничего нет. То сковородку попросит, то спички, то чаю… Может он нищий? Каждый день приходит.

Я напрягся, а неведомый Сергей, не дожидаясь приглашения, уже открывал дверь. Мне его не было видно за остатками обоев, которые я держал в руках, зато слышно было прекрасно:

— Тэ-эк, малышня, физкульт-привет, а где ваша мама? О-о-о-о, а это кто? Соседка, красавица, ну чего ты как не родная, на кой надо было человека нанимать, я ж помощь предлагал, мы бы с пацанами пришли, сделали всё чики-брики…

Не родная, значит? Красавица, значит? Однако, какой интересный Сергей тут нарисовался!

— Гела, Гела! — Ася принялась трясти меня за штанину. — Это тот плидулок в олимпийке?

Та-а-ак! Пришлось опускать кучу хлама на пол и являть миру свою разбитую и хмурую рожу. Как есть — он! Синяя олимпийка, решительные манеры, стриженый затылок! Затылка я на сей раз не увидел, но воображение нарисовало мне его весьма живо!

— Так вот ты какая, соседка! — по-хулигански красивое лицо Сергея — «плидулка в олимпийке» — скривилось. — Говорила — муж в Афганистане, а сама хахаля привела? Фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, гляньте какие у него штаны! Поня-а-атно все, нашла мажорчика! Про*лядь, как есть.

Он сделал такой звук горлом, как будто сейчас плюнет, и вышел на лестничную клетку. Я шагнул за ним.

— Гера-а-а, — раздался голос Таси, которая выскочила с кухни и теперь смотрела на меня растерянными глазами. — Может не надо?

— Надо, Тася, — вздохнул я. — Надо!

Он, кажется, сильно удивился моему появлению. Не знаю, что этот нищий духом Сергей себе насочинял по поводу моей Таси, и что рассмотрел, когда я держал в руках обои, но теперь явно немного обмяк, сравнив наши габариты. Ну да — явно крепкий, жилистый, ростом что-то около метр семьдесят пять — метр восемьдесят, движения и мимика выдают человека резкого, скорого на действия и не склонного к глубоким размышлениям. Да — красив: брови вразлет, четкие очертания скул, нос чуть курносый, правильной формы череп. С таких идеальных солдат на плакаты рисовать.

— Вам, Сергей, стоит извиниться перед Таисией и перед девочками, — сказал я. — Мне извинений не надо, обойдусь.

— А перед тобой, чудила, я с чего распинаться должен? — к удивлению у него начала примешиваться злость.

— А вот, — я показал пальцем на бровь. — Ваш вчерашний стремительный вылет из подъезда. Аккуратнее надо бы.

— Обойдешься, чудила! — сказал он и снова сделал мерзкий звук горлом. — Нарисовался тут!

Фарингит у него, что ли? Честно говоря, кулаки у меня чесались, но если он и вправду в этом же подъезде живет, то начинать новоселье с драки с соседями — так себе идея.

— Ты кто такой вообще? Какого хрена тут делаешь? — решил наехать он, всё для себя, видимо, решив.

— Так из Афганистана вернулся. Муж, считай, — он явно нацелился боднуть меня головой, или сделать еще какую-то гадость, а потому я слегка поменял стойку, сдвинув правую ногу назад.

— Не похож ты на вояку, чудила. Гонишь, вот и всё… Так и знай, и пусть эта про*лядь знает — я каждому скажу, что за новая жиличка в первом подъезде появилась… — это он зря начал.

Его рывок вперед я сбил лоу-киком под коленку: не знаком тут народ с этим коварным ударом! Сработало как всегда — безотказно. Отсушеная нога подогнулась, скорый на расправу Сергей охнул, качнулся вперед — и наткнулся солнечным сплетением на мой кулак. Получилось знатно!

— Ы-ы-ыать! — сказал он.

Звякнула кабина лифта, открываясь, и я переставил его туда, и шагнул следом:

— Дорогой товарищ Сергей, — проникновенно заговорил я. — Вы ведете себя недостойно человека и гражданина. Ваши угрозы распустить грязные сплетни про мою спутницу жизни — это мерзко и неприлично. Более того, вы считаете себе вправе навязываться, и каждый Божий день приходить в дом к женщине, которая не давала вам для этого никаких поводов…

— Мужик! — его тон сильно изменился. — Мужик, я те честно говорю — она сама! Я сюда на третий к Толику шел, с ящиком, она дверь мне держала и улыбалась и смотрела на меня, а я потом ей обои наверх помог поднять, так пирог мне с собой дала… Мужик, она сама!

Мне оставалось только медленно выдохнуть. Есть такая болезнь у нашего брата мужескаго полу. Стоит симпатичной женщине проявить хоть каплю участия, улыбнуться немножечко теплее, чем продавщица в магазине… Ой, да кого я обманываю: если привлекательная продавщица улыбнется покупателю-мужчине, он тоже вообразит себе известно что. «Она без ума от меня!» А далее — насколько позволяет самооценка, воспитание и жизненная ситуация. Мы видим то, что хотим — и только. Не знаю, как обстоит с этим дело у лучшей половины человечества, и строят ли они матримониальные планы на всякого, кто чуть красивее обезьяны и без кольца на пальце, ежели тот придержит дверь в подъезде…

— Она просто хороший человек, Сергей. Проявленная чуткость и внимательность вовсе не означает, что она тебя хочет, — он попытался вырваться, но я вывернул ему руку и повел вниз по лестнице из подъезда. — Почему именно я должен рассказывать маленьким мальчикам, что Деда Мороза не существует, и это на самом деле злой зимний полесский демон Зюзя? А в Афганистане работают не только наши военные, но еще и целая куча гражданских специалистов, например — журналисты.

— К-к-а-акой Зюзя? — это, видимо, заинтересовало его больше всего.

— А ты не с Полесья? Ну и чорт цябе дзяры тогда, Серёжа, — я отпустил его у самого выхода, чтобы не позорить перед людьми на улице. — Ты вот что уясни: нужен тебе будет сахар, соль, спички или там лещ например — всё через меня, ага? Я человек не жадный. А извиниться при встрече перед девушкой бы стоило, смекаешь?

— Ой, иди нахрен! — сказал он, почуяв свободу и сбежав с крыльца вниз, к лавочке. — Еще посмотрим! Козёл!

Вот ведь водятся такие Серёжи на свете! Ну сколько ему лет? Двадцать пять? Может быть даже — тридцать? А ведет себя как старшеклассник. Остановился в развитии, что ли? Нет, ну я понимаю — Таисия девушка видная, более того — самая обаятельная и привлекательная, но… На что был расчет вообще? Что она бросит двух детей и будет сидеть с ним в беседке, слушать «Шизгару» и играть в домино? Есть же такие товарищи — живут в счастливом неведении…

Тася ничего не спрашивала, помогла мне нагрузиться хламом и взялась одевать девочек. Я тоже ничего не спрашивал: такие разговоры не для детских ушей. Сходил до контейнерной площадки — не спеша, наслаждаясь окружающей зеленью, теплым ветром, чистотой и порядком. Вернулся, переодел потрепанную футболку на свежую рубашку и натянул кроссинговые боты полесско-еврейского пошива.

— Поехали в молочное кафе? Самое то: творожные пампушки, сырники, блинчики с творогом, блинчики по-польски… — мы шли к стоянке, где был припаркован «козлик».

Девчонки нарезали вокруг нас круги, гоняясь друг за другом.

— Лазанки, — сказала Тася и взяла меня за руку.

— Какие «лазанки»? — удивился я.

— Ну, лазанки, ламанцы… — она отбросила прядь волос с лица. — Ты что, не местный что ли?

— Шо? Только не начинай, а? А то знаю я эти разговоры: блинчики, налисники, подтурахи, оладушки… А потом двое уже лупят друг друга табуретками!

— Хи-и-и-и! Тебя табуреткой не прошибить, Белозор! Вон Сереженька-прости-Господи дверью пытался — ничего у него не получилось. Нужен железный лом, не меньше! — и резко вильнула бедром, столкнув меня с тротуара на газон.

— Ах, так! — я мигом подхватил ее на руки, прижимая к себе гибкое, сильное тело. — Всё! Попалась!

— Эй! — крикнула Ася. — Это я хоцю на лучки! Мама — больсая, она мозет песьком! А я устала идти!

— А я хочу пить, — сказала Васька. — Березовый сок.

Правду говорят: йети — цветы жизни!

На стоянке Тася не задумываясь обошла «козлик» кругом — привыкла садиться за руль, а потом спохватилась, достала из кармана брючек ключи и кинула их мне:

— Лови, хозяин! Я накаталась уже, твоя очередь. Суровый транспорт, никакая не роскошь, а средство передвижения…

Я поймал связку, которая больно ткнулась в руку, открыл дверцы, постоял немного, давая нагретому на солнце салону проветриться, и полез внутрь. Однако! Новые бархатные чехлы, коврики под ногами без единой соринки, всё чистенько, аккуратненько! Где мои обертки от конфет, крошки, бутылки из-под боржома и обрывки листков с заметками?

— Ого! — только и смог проговорить я. — Красота!

— А я вообще-то хотела карету с лошадьми, — заявила Вася. — Но «козлик» тоже ничего.

— Представляешь, в «Волге» ее укачивает, а в «козле» — не укачивает! Фантастика! — Тася подсадила младшую дочь на заднее сидение.

— Представляю, — кивнул я. — Поехали есть лазанки!