Глава 14

В пятницу 9-го октября я, наконец, прочувствовал то, чем мне раньше нравилась школа. И это были не уроки, не школьные олимпиады, и даже не занятия физкультурой и спортом, это была «движуха». С девчонками пофлиртовать, с парнями на философские темы потрепаться, и конечно, наш школьный КВН. Я в него сыграл два раз, в девятом классе и в одиннадцатом, в который мы перепрыгнули из девятого вследствие очередной бесполезной реформы образования. Сборную восьмых наш «шестидесятник» директор, большой поклонник этой студенческой игры, на такой юмористический поединок никогда не допускал. Но в этот раз история пошла немного другим путём.

И вчера в коридоре первого этажа вывесили вместо стенгазеты большое объявление, что в следующую пятницу, 16-го октября, состоится на тему «Школьные годы чудесные» кубок КВН, на который были заявлены три сборные команды: 10-х, 9-х и 8-х классов. Команду же учителей Константин Вячеславович выставить на посмешище школы побоялся. Именно зз-за КВНа второй день в учебном заведении стоял переполох. Десятиклассница Чистякова, дочка первого секретаря Горисполкома, пригласила для своей сборной режиссёра из областного театра, чтобы он им поставил первый номер «приветствие» и третий, последний номер, «домашнее задание». После того как с бальными платьями на творческом вечере не прокатило, вся школа признала, что у нашего 8-го «А» было круче, десятиклассники горели желанием взять реванш. Тут ещё добавилась обида на проигрыш в баскетбол, в общем, десятые классы готовились дать последний и решительный бой нам, восьмым. По этому поводу классная Марина Алексеевна поступила классно, свой третий урок русского языка отдала на внеочередное собрание, чтобы мы между собой решили: кто будет играть, и кто будет сочинять шутки.

— Я считаю, мы должны опять всех победить! — Первой выступила командирша Томка Полякова, выскочив к доске. — Потому что мы как настоящие комсомольцы всегда должны быть впереди, в авангарде! Поэтому я жду ваших предложений. Ты что молчишь, Молчанов? — Спросила меня Тамара и весь класс покатился со смеху.

— То есть без меня ты как без рук? — Спросил я и вызвал новый взрыв хохота. — Ладно, есть у меня пару предложений! Ну, тихо вы! — Прикрикнул я на гогочущий народ и сам вышел к доске. — Первое! — Я написал мелом цифру один. — Это название команды. Предлагаю «Шахтёрские пельмени», уже смешно звучит.

— Это чё за угольки? Это шахтёрские пельмени! — Заржал Рысцов и снова взбаламутил весь класс. — Ой, не могу!

— Да угомонитесь вы! — Потребовал я, сам же посмеиваясь над первой шуткой. — КВН — это дело серьезное. Второе. Нам нужен человек, который будет включать и выключать музыку. Причём все треки нужно прописать заранее и репетировать уже под них. Третье. Прежде чем набирать команду, нужно определиться с типажами.

— Какие типажи? — Вмешалась Полякова. — Нужно просто спеть две песни и показать две сценки из школьной жизни. Или три, все так сделают.

— Вот именно. — Отмахнулся я от «надоеды».

— У них Чистякова настоящего режиссёра из Перми пригласила, — тут же пожаловался Андрюха. — Так что пиши на доске, что хочешь, но наша песенка спета.

— Ха-ха! — Вновь загоготал весь класс.

— Профессиональный режиссёр — это солидная фора, — согласился я. — Но он не знает главного — технологии КВН. Итак, поехали по типажам. Первый — школьный хулиган… Да хватит ржать! — Опять я прикрикнул на класс, который держась за животы, косился на Толю Широкова. — Школьный хулиган — есть. Второй типаж — интеллигентный мальчик, зубрила и маменькин сынок, энциклопедист. Под него несколько отличных шуток можно написать на тему «НИИ Цитологии и генетики».

— НИИ чего? — Опешила Полякова.

— Ничего, — буркнул я, после чего пришлось ждать пять минут пока одноклассники пришли в себя. — Интеллигента сыграю я. Третий типаж — это человек с хорошим вокалом, певец. Под него можно сочинить несколько пародийных куплетов на известные песни. Четвёртый типаж — школьный дурачок. И пятый — это местная школьная королева красоты.

— Допустим, дурачок у нас есть, — Тома выразительно посмотрела на Андрюху Рысцова, и тот обижено засопев, отвернулся. — Того, кто умеет хорошо петь — найдём. У нас Ирина Новосёлова в музыкальной школе по классу вокала учится. — Полякова кивнула на самую скромную и тихую девочку в классе, с которой я раньше сидел за одной партой и даже не догадывался, что она ходила в музыкалку. — А, кто будет королевой красоты?

— Давай ты. — Я уставился на нашего отважного комсомольского вожака в юбке.

— Дурак! — Пискнула Полякова.

— Значит, как мне дурачка играть — это нормально? — Запротестовал Андрюха Рысцов. — А тебе полчаса покривляться на сцене изображая воображалу — западло?

— Точно! — Поддержал его с «камчатки» Толик Широков. — Как агитировать, так тебя не остановить, а как самой выступить, так сразу в кусты? Я ведь от роли хулигана не отказываюсь!

— Родина сказала — надо, комсомол ответил — есть, — поддакнул я, не давая Поляковой ни единого шанса к отступлению, и обратился к классу. — Народ! И самое главное у меня для игры есть хорошая финальная песня, называется «Ветер КВН». Поэтому даже если мы где-то накосячим, победа всё равно будет за нами.

— Ладно, делайте что хотите, — пробормотала Томка. — Тогда последний вопрос: когда репетиция и кто напишет сценарий?

— Репетиция в субботу вечером и в воскресенье с утра и целый день, — ответил я. — Сценарий напишу я. Первый номер «приветствие» — предлагаю обыграть урок физкультуры. Выйдем на сцену в лыжах с палками, якобы сдаем зачёт «Штурману», уже смешно. А на третий конкурс «домашнее задание» устроим вечер встречи выпускников тридцать лет спустя. Нужны будут парики, накладные усы, животы и девчонкам искусственная силиконовая грудь.

— Дурак! — Взвизгнула Полякова и весь народ в классе заржал как ненормальный.

— Я же говорю, смешно будет, ха-ха, — захохотал и я.

* * *

После такого громкого классного собрания лично у меня разыгрался нешуточный аппетит. Поэтому в столовке, я смёл с тарелки и холодные макароны и хлебную котлету и даже пересоленный прозрачный бульон, которой по недоразумению почему-то назывался рыбным супом.

— Привет, Валера. — Напротив меня присела Вера Чистякова из 10-го «А», а сидящие рядом со мной Рысцов и Широков, который в последние дни предпочитал мою компанию, а не своих подельников «Белого» и «Карима», заметно напряглись. — Мальчики можете оставить нас наедине?

— У меня от друзей секретов нет, — хмыкнул я. — К тому же я не хочу, чтобы меня Дина приревновала. — Я кивнул туда, где обедал 9-ый «А» и уже косилась в нашу сторону моя горячая девушка.

— Ну, хорошо. — Капризно повела плечиком голубоглазая миниатюрная блондинка, от которой пахло дорогими французскими духами. — Вы будет играть в КВН?

— Будем, — с вызовом заявил Рысцов. — Придётся вам опять довольствоваться вторым местом. Сценарий у нас зашибись, репетиции в самом разгаре, порвём вас на сцене, как Тузик веник.

— Глупости, — завозмущалась девушка. — У нас есть настоящий профессиональный режиссер, и сценарий нам пишет настоящий сценарист. Поэтому у вас нет даже единого мусорного процента, чтобы победить.

— Да мы…, — хотел было начать хвастаться задумками Андрюха, как тут же, получив от меня локтем в бок, прикусил язык.

— Вот в следующую пятницу, Вера, и посмотрим, — спокойно ответил я. — В конце концов не на автомобиль «Москвич» играем. Так о чём ты хотела поговорить?

— Я хотела сказать, — Чистякова покосилась на парней, — что летом я буду поступать на актёрский факультет в ГИТИС. И этот КВН мой папа снимет на видеокамеру, чтобы показать своим знакомым в Москве. Думаете, мне будет приятно, если вы вдруг случайно победите?

— А ты скажи папе, чтобы он на кассету снимал лишь тебя одну. В чём проблема? — Я поразился наглости нарождающегося правящего класса «новых русских».

— В том, что режиссёр, который с нами занимается, будет на игре, и именно он напишет потом рекомендацию. — Фыркнула Вера Чистякова и зашептала. — Я, мальчики, могу заплатить, если вы сниметесь с КВНа.

— Лично я вообще не хотел участвовать, — пророкотал хулиган «Широкий». — Но теперь буду играть из принципа!

— Подумаешь, — вскочила со стула «блатная» десятиклассница, одетая в заграничный модный тёмно-синий деловой костюм с юбкой. — Всё равно у вас ничего не выйдет. Кстати, я уже внесла одно предложение в регламент, чтобы можно было заявить за отдельную плату в команду одного профессионального актёра. Так что у вас шансов нет никаких!

— Это, Валерон, тренироваться надо лучше, — пробормотал Рысец, когда Чистякова с гордо поднятой головой отчалила.

— Я сейчас с алгебры и физкультуры отпрошусь, — сказал я, немного пораскинув мозгами. — Зайду в ДК, там театральный кружок работает, возьму парики, накладные усы и бороду в наём. Потом сбегаю в редакцию «Кочегарки», затем на автовокзал. Сам понаблюдаю за нашими «Жигулями». А завтра утром с божьей помощью впервые потрогаю господина таксиста за вымя. Борода и усы как раз будут кстати, ха-ха.

— Таким макаром ты к шестому уроку к географии не успеешь, — возразил Андрюха.

— Скажешь, что у меня живот заболел. Хрен с ней с географией. — Я встал, пожал руки Широкову и Рысцову и добавил. — Репетиции будем проводить на моей съёмной квартире. Известите об этом всех ребят. В субботу вечером и в воскресенье весь день. Не хочу, чтобы Чистякова наши шутки и финальную песню скоммуниздила. Она сейчас на всё готова, ради своей актёрской карьеры.

— А завтра тебе нужна будет подстраховка? — Спросил Толя Широков.

— С двух до трёх ждите в посёлке Орджоникидзе, там, где автобусная остановка. По моим расчётам мы с таксистом будем около неё примерно в это время. Только не отсвечивайте, сделайте вид, что газеты читаете, а ещё лучше притворитесь пьяненькими и смотрите куда-нибудь в мутную даль. Пока, мужики.

— Постой, а вечером сегодня собираемся? — Андрюха ухватил меня за рукав.

— Сегодня вечером иду в ресторан с Диной. Нас её мама пригласила отметить знакомство. Точнее это я намекнул, что не плохо бы посидеть в ресторане, поужинать. Давайте, я полетел.

— Везёт, — почти хором протянули мои боевые друзья.

* * *

Само собой в ресторан я напросился не просто так, а с желанием подзаработать на поприще ресторанной эстрадной самодеятельности. Зря, что ли ежедневно терзал гитару, вспоминая «Самый лучший день», «Рюмку водки на столе» и «Дым сигарет с ментолом пьяный угар качает»? «Только костюмчик у папы нужно буде взять в аренду пока он на работе, а потом так же незаметно его вернуть», — подумал я, войдя в редакцию газеты «Шахтёрская кочегарка».

— Явился, не запылился, — недовольно пробурчала заведующая отделом писем Антонина Васильевна. — Смотри, что ты своим «снежным человеком» наделал. Здесь минимум сотня посланий. Я это когда по-твоему должна разбирать?

— И далеко посылают? — Усмехнулся я.

— Не смешно! — Отмахнулась от меня мама Тоня, как её называли все сотрудники газеты.

— Павел Тимофеевич, — я вошёл в кабинет главного редактора. — Три обещанные статьи вот. И ещё одна про «витебского душителя», как и договаривались.

Главный человек «Кочегарки» товарищ Кривоносов кивнул мне головой, предложив сесть, а сам углубился в принесённый мною материал. Примерно за четыре минуты он пробежал глазами всё что я кропал несколько часов и, лениво потянувшись, сказал:

— Н-да, любопытно. То есть боец предсказывал, кого в ближайшем бою убьют, а свою смерть предсказать не сумел? Байка. А вот это, лётчик выпрыгнул из подбитого самолёта, получил по голове куском обшивки и, не успев раскрыть парашют, камнем полетел вниз. Очнулся в сугробе после падения с высоты в сто метров, и оказался невредим! Ну, ведь чушь же!

— Почему? У нас физрук со школы зимой катапультировался, тоже ни царапинки не получил, — возразил я. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

— Ладно, допустим, — пробубнил, посмотрев на меня исподлобья, Павел Тимофеевич. — Но последний материл про то, как простой кот Васька в блокадном Ленинграде спас от голода целую семью — это просто невероятно! Ты тут пишешь, что этот кот каждый день ходил на охоту и приносил мышей и крыс, из которых получался неплохой гуляш. Ладно, допустим. А то, что кот раньше всех предчувствовал бомбёжку, начинал крутиться и жалобно мяукать, это как? И в самом конце ты указал, что похоронили Ваську как человека, поставили крестик и написали Василий Бугров. Это как понимать?

— Так и понимайте. — Пожал я плечами. — Когда люди каждый день ходят по краю пропасти, когда каждый час может стать для них последним, жизнь всегда преподносить невероятные сюрпризы.

— Ладно, военные байки — это и есть военные байки. — Махнул рукой главный редактор газеты. — А твою статью про маньяка я покажу в Горисполкоме на следующей неделе. У тебя всё?

— Тугрики за свой труд уже хочется пересчитать. — Хитро улыбнулся я. — И, наверное, следующие материалы я подготовлю к ноябрю.

— Не-не-не, — запротестовал Павел Тимофеевич. — В следующую пятницу неси всё, что напишешь. Мы уже и тираж увеличиваем. Поэтому военные байки дадим отдельной рубрикой. Деньги получишь у бухгалтера, она через полчаса будет. Хе-х, кот спас целую семью, чего только люди не придумают. — Усмехнулся неверующий главный редактор.

* * *

На автовокзале, куда я пришёл после посещения театрального кружка в городском дворце культуры, дул холодный и пронизывающий ветер. Можно конечно было спрятаться в приземистом здании вокзала, где продавали билеты на междугородние рейсы, но тогда нужный мне таксист был бы вне поля зрения. А кучковались водители, подрабатывающие частным извозом, на отдалённой асфальтированной площадке. Когда же подъезжал автобус из соседнего города или близлежащего посёлка, «таксисты» выскакивали из своих тёплых кабриолетов и вступали с потенциальными пассажирами в нехитрый диалог: «Куда ехать? Машина нужна? Могу подвезти недорого».

Поэтому я мёрз на открытой площади, делая вид, что жду трамвая, которых у нас отродясь не было. Благодаря чему, удалось расслышать имя статного и здорового таксиста. Звали подозреваемого мной человека — Никита. Ржал этот товарищ аки конь, особенно когда мимо проходила какая-нибудь барышня. «Эх, я бы ей вдул, ха-ха-ха!» — гоготал он, веселя тем самым своих подельников по водительскому ремеслу. А затем начинал сыпать рассказами, как и кого он недавно отчпокал, при этом безбожно матерясь.

«Неужели этот горластый пошляк — тот самый маньяк и есть? — подумал я, всё же решив перебраться под крышу автовокзала. — Слишком ведёт себя расковано, как душа компании. Такой по пьянке может растрезвонить все свои тайны и секреты. Не чувствуется в нём второго дна, покрытой мраком страшной тайны. Да, товарищ он сексуально озабоченный. Однако способен ли на то, чтобы месяцами, похитив девушку, где-то её держать и измываться над ней? И ещё такой тип 100 % будет отпугивать домашних девчонок, которые стали жертвами маньяка».

Я посмотрел на круглые настенные часы, что висели в здании автовокзала, которые вот-вот уже должны были показать половину первого часа дня, время, когда приходит электричка из Перми, и заметил в окно, как тронулись с места все «таксисты» разом. «Поехали на железнодорожный вокзал», — догадался я и, не успев нормально согреться, побежал следом. Благо электрички и поезда останавливались рядом в пятидесяти метрах от автостанции.

— Стой! — Ухватил меня кто-то за плечо, и я резко принял боксёрскую стойку.

— Широкий! Ху, напугал. — Усмехнулся я. — Ты чего не в школе?

— Да, б…ь, задолбала школа. — Махнул он рукой, и мы вместе пошагали к железной дороге.

— Вон наш клиент. Только не пялься на него. Здоровый гад, метр девяносто не меньше, — тихо сказал я. — Сейчас делаем вид, что встречаем электричку.

Мы чуть-чуть прибавили шаг, так как поезд из Перми уже давал о себе знать длинными гудками в тумане. Заморосил противный дождь, и невыносимо захотелось куда-то далеко на тёплый морской берег погреть косточки, выпить коктейль и позагорать. В нашем же шахтёрском городке теперь до первого снега будет стоять угнетающая мозг, промозглая серая хмарь.

— Думаешь это он? — Спросил «Широкий», когда мы смешались с толпой на перроне вокзала.

— Да запросто, — ответил я и начал про себя отсчитывать прибывающие пассажирские вагоны. — Он своим коллегам, вольным таксистам, только про баб и рассказывал.

— Ну, а как ты его хочешь взять? — Мой товарищ задал вопрос, который сам меня давно волновал, ведь кроме как на живца я других быстрых способов взять маньяка не знал.

— Завтра поговорим. Пятый вагон.

— Чё? — Не понял Толик.

— Пятый вагон останавливается прямо напротив таксистов. — Я кивну головой. — Завтра выйду из него первым и сразу же рвану к этому Никите, чтобы его никто не перехватил.

— Он же тебя узнает. — Усмехнулся «Широкий».

— Обижаешь, дорогой, ха-ха. — Я похлопал по своей школьной сумке, висевшей через плечо. — Я в театральном кружке за отдельную плату взял для КВНа три парика, одну бороду и накладные усы. Больше там ничего не было, кроме нескольких шутовских картонных носов. Так что завтра я надену отцовское пальто, чёрные очки, шляпу и усы с бородой. Не узнает. Больше тут делать нечего, валим домой.

Я посмотрел на таксиста, который повёл в свои красные «Жигули» семью: маму, папу и двоих весёлых ребятишек. «Хрен знает», — повторил я про себя, имея в виду вероятность причастности к убийствам этого горластого пошляка.

* * *

К сожалению или к счастью в той своей школьной юности я ни разу не был в ресторане «Урал». В принципе потеряно было немного. Маленькая низенькая сцена, где лабали музыканты, плавно переходила в тацпол, где отплясывали подвыпившие посетители питейного заведения. С одного боку, напротив входа в ресторан, размещались ниши для вип-гостей, над которыми был надстроен второй этаж, где сидели супер вип-клиенты. А восемь столиков попроще стояли по середине зала. Кстати, за одним из них присели и мы, Дина Гордеева, её мама и я в отцовском деловом костюме, чем контрастировал на фоне остальных мужчин, так как большинство припёрлось в ресторан в джинсах варёнках и джинсовых рубашках. Контингент гуляющих был исключительно приблатнённо-криминальный, поэтому ресторанные лабухи тренькали весёлые куплеты Аркаши Северного, иначе души распальцованной публики не раскрывались до должной широты.

Если женщина изменит,

Я грустить недолго буду,

Закурю я сигарету

И о ней я позабуду.

Сигарета, сигарета,

Никогда не изменяешь,

Я люблю тебя за это,

Да и ты об этом знаешь…

«Опа, опа, Америка, Европа, что за безобразия, Африка, Евразия», — пропел я про себя, искоса поглядывая на танцующие парочки.

— Валера, а деньги у тебя с собой есть? — Заволновалась Инна Владимировна, надевшая сегодня элегантное красное вечернее платье, Дина же была одета более сдержанно, платье тоже было вечернее в пол, но не броского темно-синего оттенка.

— У меня с собой месячная зарплата простого советского инженера. — Я похлопал себя по внутреннему карману пиджака. — Гуляем, деньги не проблема.

«И скоро я их удвою, — подумал я, прикидывая с какой песни лучше пойти, чтобы рублики и тугрики потекли рекой. — Придётся зайти с козырей. — Тяжело вздохнул я. — Иначе меня здесь, мягко говоря, не поймут».

— Валерочка, — легонько толкнула меня в бок Дина, когда подошла официантка и во все густо накрашенные глазищи, с большим интересом, принялась меня разглядывать. — Что будешь заказывать?

— Салат с зеленью, хороший кусок мяса, кофе и сок.

— А вино? — Удивилась Инна Владимировна.

— Не любитель спиртного, — пробормотал я и подумал, что своё уже отбухал, чертей, конечно, не гонял, но отвращение к этому делу успел заработать устойчивое. — Апельсинового сока мне будет достаточно.

— Катенька, — обратилась мама Дины к официантке, которая так и таращилась на меня. — Принеси нам с дочкой по бокалу белого слухового вина. Ну, ты знаешь какого.

Вдруг музыканты сделали небольшую паузу, и я решил, что если не сейчас, то когда?

— Дина, Инна Владимировна, по такому торжественному случаю, хочу вам сделать музыкальный сюрприз, — успел сказать я, прежде чем рвануть к сцене, и рванул.

Естественно, моя идея местным ресторанным лабухам не понравилась. С фигали, они должны за просто так уступать электрогитару и микрофон?

— Три рубля мужики, — протянул я купюру, с которой из-за башен московского кремля выглядывал Большой Кремлёвский дворец, бывшая резиденция императоров Всероссийских.

— Ты играть-то хоть умеешь? — Усмехнулся лидер ресторанной самодеятельности.

— Так, знаю три аккорда и баррэ. — Усмехнулся и я. — Да я сбацаю полтора куплета. Как-никак с тёщей будущей знакомлюсь.

— С Инной что ли? — Хмыкнул старшОй, посмотрев в зал, и скомандовал. — Дай ему гитару «Лось». У тебя минута парень, а мы пока покурим.

«Курите, курите, ведь курение вреди вашему здоровью и помогает моему обогащению», — сказав про себя я подошёл к микрофону, провёл по струнам, чтобы убедиться, что гитара подключена и включена и поздоровался:

— Всем хорошего вечера. Специально для моей любимой девушки Дины и её мамы, Инны Владимировны, песня.

— Короче, Склифосовский, тут люди танцевать хотят, ха-ха! — Заржал подвыпивший распальцованный мужичок, который одной рукой тискал свою мясистую подруг за зад.

Я выдохнул, мысленно перекрестился и вжарил «Владимирский централ», резонно рассудив, что другое творчество здесь вряд ли оценят. Для местной публики: Моцарт, Сальери, бизе и салат оливье — это ерундистика примерно из одной оперы «Евгений Онегин». А вот Михаил Круг, урождённый Воробьёв, это однозначно в будущем для них будет величина.

Весна опять пришла

И лучики тепла

Доверчиво глядят в мое окно.

Опять защемит грудь

И в душу влезет грусть

По памяти пойдет со мной.

Пойдет, разворошит.

И вместе согрешит

С той девочкой, что так давно любил.

С той девочкой ушла,

С той девочкой пришла,

Забыть ее не хватит сил.

Перед припевом я удовлетворённо отметил, что в зале настала гробовая тишина и все посетители пожирают меня своими любопытными глазами, даже из кухни высунулся обслуживающий персонал: повара, официантки и толстый представительный охранник. А удачно Круг сочинил, то есть ещё сочинит, про девочку, которую любил, в тему.

Владимирский централ ветер северный.

Этапом из Твери зла немерено.

Лежит на сердце тяжкий груз.

Владимирский централ ветер северный.

Хотя я банковал жизнь разменяна.

Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз…

После «Владимирского централа» мне аплодировали так, как будто я рок-звезда и мировая знаменитость, случайно заглянувшая на огонёк. А мерзкий мужичок, подколовший меня перед дебютом, позабыв про мясистую подругу, первым полез обниматься. Кстати, и первые тугрики я получил от него, чтобы сбацать ещё что-нибудь этакое.

— Специально для моей девушки и её мамы, — пробурчал я и дал по мозгам, ошалевших от «Владимирского централа» любителей шансона, «Рюмкой водки на столе».

Только рюмка водки на столе,

Ветер плачет за окном тихо,

Болью отзываются во мне

Этой молодой луны крики…

Припев, который я прохрипел, пытаясь хоть чуть-чуть подражать Лепсу, горланили вместе со мной почти все кто был на танцполе. А потоптаться на месте прижав к себе своих хмельных подруг, вылезли многие. И в это время лидер ресторанных музыкантов, встав у меня за спиной, зашептал:

— Вали со сцены, мы так не договаривались.

— Куда валить? Когда такая масть пошла, — ответил я, играя на гитаре инструментальный проигрыш. — Деньги поделим, не писюгань. Сейчас ещё пару вещей изображу и сам уй…

Только рюмка водки на столе,

Ветер плачет за окном…

Затем для своей девушки и её мамы я спел «Самый лучший день», который тоже был принят на ура. И завершить свой небольшой творческий вечер я решил чем-нибудь весёлым и танцевальным, чтобы под унца унца унца-ца-ца народ попрыгал, утрамбовав съеденное и выпитое.

— Специально для своей любимой девушки и её мамы. Хорошая песня. — Прокашлялся я в микрофон и, повернувшись к музыкантам, скомандовал. — За барабанами не спим. Играем: ты-цы, ты-цы, ты-цы, ты-цы. В темпе. Остальные включайтесь по ходу, аккорды блатные, в трёх соснах, то есть аккордах не заблудитесь.

Городские встречи, старый мотив,

Подмосковный вечер, спальный массив,

Ледяные горы, крики ребят

Встретил тебя!

Снежные сугробы, с кедра орех,

Мы стояли оба, глядя наверх,

Я в руках мял пачку от сигарет,

— Здравствуй; Привет…

«О, пошла движуха, — улыбнулся я, разглядывая, как прыгают некоторые раскрасневшиеся дамы, создавая дополнительную вентиляцию своими колыхающимися выдающимися частями тела. — Значит, душевную вещь написал Сергей Наговицын, жаль только умер молодым».

Золоткой упала с неба звезда,

Что не загадала, ну как всегда,

Ты меня конечно не извинишь,

А может все с начала?

Ну что ты молчишь…

Из ресторана моя любимая девушка и её мама ехали в такси потрясённые. Во-первых, деньгами, которые я заработал. Во-вторых, оглушительным успехом, который я имел на сегодняшней вечеринке. Справедливости ради надо сказать, что заслуги моей в триумфе на поприще ресторанного музицирования было не много. Спел чужие произведения, загрёб деньги лопатой, вот и всё. Однако у меня имелось и оправдание, все средства я намеревался пустить на поимку особо опасного сумасшедшего преступника.

— Да, уж сходили в ресторан, — пролепетала Инна Владимировна. — Ты, Валерочка, ведь так ничего и не поел. И откуда ты все эти песни знаешь?

— Подумаешь он не поел. Да, его самого разные бабы прямо на сцене чуть не съели. — Обижено засопела Дина. — Больше в ваш ресторан ни ногой! Что от тебя хотела в школе Чистякова? — Моя подруга неожиданно ущипнула мою руку.

— Ты что? — Я потёр больное место. — Ваша Чистякова хотела, что мы свою команду сняли с КВНа. Деньги предлагала.

— Куда дальше ехать? — Поинтересовался ухмыляющийся водитель настоящего такси.

— Здесь налево, — пробурчал я.

— Если хочешь, можешь поехать к нам, — предложила Динина мама. — У меня суп есть в холодильнике.

— У меня тоже суп. И я ещё дома поработаю, а ты, Дина, куда? — Я покосился на подругу.

— А я домой, — прошипела она и отвернулась, уставившись в черноту, которая сейчас царила за окном автомобиля.

«Нехорошо получилось, — подумал я. — Пригласил подругу в ресторан, а сам два часа песни пел, зашибал деньги, которые все никогда не заработаешь. Больше в ресторан ни ногой!».

Загрузка...