Его пленённая леди

Глава 14

Это было самое важное письмо, которое Итен когда–либо писал и которое, вероятно, придётся переписывать. Всё его дальнейшее счастье зависело от этого послания. Оно же было и самым трудным. Это письмо Итен не собирался отдавать викарию на проверку.

Тибби находилась в Англии, всего в нескольких милях. Сообщение об этом пришло накануне. Она приехала вместе с Гэйбом, принцессой Каролиной и мальчиками. Все они остановились в Элверли, в доме графа, презренного сводного брата Гарри.

Итен знал, что Гарри это не понравится, но какое ему дело? Тибби была не за морем, в Зиндарии, а на расстоянии меньше одного дня пути.

Моя дорогая мисс Тибби…

Нет. Он зачеркнул написанное.

Моя дрожайшая мисс Тибби… Нет. Он вычеркнул «мисс».

Моя дрожайшая Тибби… Не сочтёт ли она его нахалом? Она такая правильная, его Тибби. Он застонал. Она ведь не его Тибби, в том–то и проблема.

Итен отложил перо и в сороковой раз вытер ладони. Он потел. Это в декабре–то.

Он написал черновик письма и как можно старательнее отредактировал его без посторонней помощи. Это была последняя копия. Он продолжал переводить бумагу, пытаясь решить, как начать.

– Стисни зубы и сделай это, Делани, – сказал он себе.

Он взял перо и снова начал писать.

Моя дорогая мисс Тибби,

Я со всей сирьёзностью принял во внимание ваши слова из вашего последнего письма и засим прощаюсь и навещу вас в Элвирли в следующую среду днём. Надеюсь это удобно.

Искринне ваш, Итен Делани.

Вот и всё. Он аккуратно промокнул бумагу, сложил и запечатал красным воском. Красный – цвет опасности. Красный – цвет крови. Красный – цвет любви. По старой привычке, которую он считал давно позабытой, Итен перекрестился, поцеловал письмо и прошептал:

– В добрый путь.

Затем убрал письмо в карман и вышел на улицу. Если сейчас не отправить, то он снова струсит.

* * *

Шёл седьмой день поисков. Бледное зимнее солнце тонуло на западе, Нелл и Гарри возвращались в Лондон. Нелл скорчилась в углу двуколки, уставившись на проплывающий мимо пейзаж, молчаливая и уставшая.

Они проверили последний адрес в списке.

До этого они побывали в каждом приходском работном доме, больнице для подкидышей, приюте для девочек–сирот в Вестминстере, в каждом благотворительном учреждении, опекающем сирот и брошенных детей, и у каждой кормилицы, связанной с благотворительными организациями в Лондоне и его окрестностях.

Нигде не было никаких следов Тори.

В последней отчаянной попытке они решили повторить путь отца Нелл из дома, где она родила Тори, через деревню, где он умер, и оттуда в Лондон.

В деревне, где умер отец Нелл, они ненадолго задержались, расспрашивая жителей. Выяснилось, что при нём не было никакой корзины и младенца, когда с ним случился удар. И ни у кого в округе внезапно не появился ребёнок.

Да, совершенно верно, что он направлялся в деревню со стороны Лондона.

Нелл положила цветы на могилу отца, и они продолжили путь, останавливаясь по пути в каждом селении и деревне и расспрашивая. Гарри думал, что это безнадежно. Прошло уже семь недель.

Он просто надеялся, что расспросы помогут Нелл примириться с потерей дочери. Он боялся, что этого никогда не случится.

Экипаж замедлил ход, чтобы проехать через стаю гусей, которых гнали по крошечной деревушке, состоящей из одинокой церкви, окружённой фермами и разрозненными коттеджами.

Когда они проезжали мимо церкви, Нелл внезапно села прямо.

– Стой! – закричала она. – Останови здесь. Стой!

Гарри натянул вожжи, но она уже выпрыгнула из экипажа и устремилась к церкви.

– На, подержи лошадей, – велел Гарри пастуху и бросил ему вожжи. – Вот тебе шиллинг. – И поспешил за Нелл.

Девушка стояла на ступенях церкви, уставившись на корзину овощей.

– Что это? – спросил Гарри.

Она повернула к нему сияющее лицо.

– Это корзина.

Он сдвинул брови и покачал головой, сбитый с толку.

– Люди оставляют что–то у церковных дверей в корзинах, – возбуждённо воскликнула она. – Младенцев. Они оставляют младенцев. Сколько раз ты слышал о младенцах, оставленных на ступенях церкви?

Почти никогда, подумал Гарри. Он знал, что такое часто случается в Испании, но там были монастыри, и монахини забирали детей. Ему казалось, что английские викарии менее расположены совершать такие поступки.

– Нам и в голову не пришло проверить церкви.

Гарри упал духом. Ещё один способ медленно разбить себе сердце, подумал он. Он и так пребывал в агонии, видя, как Нелл медленно убивает себя беспокойством за дочку, и зная, что не может ничего сделать, чтобы прекратить это.

– А это церковь святого Стефана, – горячо продолжала она.

Гарри ответил недоумевающим взглядом.

– Среднее имя отца – Стивен. Это, должно быть, знак. Он в них верил. Мы должны расспросить, – объяснила она и направилась за угол церкви к дому священника.

Гарри пошел за ней. Нелл хваталась за соломинку.

Дом священника был маленьким, с чистым ухоженным садиком, в данный момент оголённым, без единого листочка. Латунный дверной звонок был начищен до блеска. Нелл потянула за шнур, нетерпеливо приплясывая на месте, в то время как мелодия звонка раздавалась внутри дома.

Дверь открыла женщина средних лет с седеющими волосами.

– Да?

– Кто–нибудь оставлял здесь ребёнка? – без предисловий выпалила Нелл. – Семь недель назад. Ребёнка в корзине?

– Разве семь? – нахмурилась женщина. – Я думала, прошло меньше времени.

Нелл побледнела и пошатнулась. Она судорожно схватила женщину за руки.

– Так, значит, был ребёнок?

Женщина кивнула, явно ошеломлённая поведением Нелл.

– Маленькая девочка, бедняжечка.

– Где она сейчас? – задыхаясь, спросила Нелл.

Женщина показала, и, даже не глядя, Гарри понял, куда.

– Где? В каком доме? – Нелл поднялась на цыпочках, жадно всматриваясь в каждый дом поодаль.

Гарри взял её за руку.

– На церковном дворе, Нелл, – тихо сказал он.

– На церковном дворе, – озадаченно нахмурилась Нелл, не понимая. – Кто там живет? – Затем она осознала. – Не–е–е–т, – простонала она, поворачиваясь к женщине. – Этого не может быть! Она жива, скажите, что она жива!

Глаза женщины наполнились слезами сочувствия.

– Мне очень жаль, милочка. Никто не знал, что она там, понимаете? Викарий уехал в Лондон на один день, а я была у сестры. Никто не услышал, как малышка плачет.

Нелл издала сдавленный всхлип.

– Ужасная выдалась ночь, – продолжала женщина, – мороз убил мои последние цветы. И ребёнка. Когда мы нашли её утром, она была мертва. А какая хорошенькая, как маленький замёрзший ангелочек в корзинке, выложенной шёлком.

– В–выложенной шёлком... – Нелл лишилась чувств. Гарри подхватил её прежде, чем она упала. Не слушая причитаний женщины, предлагающей помощь, он понёс Нелл в экипаж. Она не была больна, только сердце её разбилось.

Нелл проплакала всю дорогу домой. Это был не обычный плач, а ужасные рыдания, которые, казалось, с кровью вырывались из её тела.

Гарри прижимал её к сердцу. Каждый судорожный всхлип, исторгавшийся из её груди, был для него как рана. Если бы он только мог сделать так, чтобы всё закончилось по–другому! Он обнимал Нелл и нежно укачивал, ненавидя собственную беспомощность. Он был в ярости и чувствовал потребность ударить кого–нибудь.

Он вернётся и сделает что–нибудь с могилой девочки, но сейчас всё, чего он хотел, – это убивать. Он никогда не знал подобного гнева.

Аз воздам, сказал Господь, но Гарри сгорал от желания отомстить за всё, что сделали с Нелл. Ударить было некого. Пока. Но когда он найдёт эту сволочь, то одним ударом дело не кончится.

А пока ему надо позаботиться о своей бесценной, потерявшей рассудок от горя женщине.

Он отвёз Нелл домой, нежно раздел до сорочки и уложил в постель.

– Я хочу остаться с тобой, – сказал он и замер в ожидании. Принуждать её он не станет.

– Останься, – шёпотом ответила она.

Слава Богу. Он не знал, как смог бы уйти, если бы она захотела побыть одна. Гарри быстро разделся и забрался в кровать рядом с ней. Нелл дрожала. Она сразу же потянулась к нему и прижалась покрепче, словно никак не могла оказаться достаточно близко.

– Не оставляй меня, – прошептала она.

Где–то внутри него что–то надломилось.

– Никогда, – хрипло вымолвил он. В своей печали она обратилась к нему. Она нуждалась в нём. От него не было никакого проку, но она все равно хотела его.

Они долго молча лежали рядом. Постепенно Нелл перестала дрожать. Гарри подумал, что она заснула, когда она неожиданно произнесла:

– Я всё думаю о ней, как она плачет, и никто не слышит. Какая ужасная, мучительная см…

– Нет, – оборвал её Гарри. – Это совсем не больно.

Нелл отстранилась. Опухшие янтарные глаза взирали на него с болезненным напряжением.

– Откуда ты знаешь?

Он знал о разных видах смерти. Все солдаты знают. Но ей он этого не сказал.

– На войне, как–то в Пиренеях неожиданно разразилась снежная буря. Позже мы нашли тела. Солдат. Они провалились в узкий овраг и замёрзли до смерти.

Нелл задрожала. Он прижал её покрепче и тихо продолжил:

– Они упали друг на друга. Человек в самом низу оказался жив, хотя и наполовину обморожен. Потом он рассказал мне, что во время бури они просто уснули. Никто не кричал. Боли не было совсем, так он сказал. Когда тело возвращается к жизни, больнее всего ногам. Мучительная агония – он использовал именно это слово. Но медленно замерзать в снегу – это спокойно и тихо.

Нелл сделала глубокий прерывистый вдох и затихла у него на груди. Он чувствовал на коже её слёзы, но она не издала ни звука. Гарри обнял её и укачивал, пока она, наконец, не заснула.

За всю ночь Нелл даже не пошевелилась. Больше она не ходила во сне. Поиски окончились.

* * *

Следующий день Нелл провела в постели в тёмной спальне, предаваясь своей скорби. Она попросила Гарри утром уйти, сославшись на головную боль. Она не могла встретиться с окружающим миром. Не сейчас. Горе от потери Тори было слишком велико.

Позже ночью они молча занимались любовью, и Нелл уснула почти сразу же после этого.

На следующее утро она притворилась, что спит, пока Гарри не ушёл. «Как теперь жить?» – в отчаянии подумала она и натянула на голову одеяло.

Ответ пришёл сам собой, когда она вспомнила слова Агги, сказанные в то ужасное время после смерти мамы: «День за днём, милочка. Шаг за шагом, раз уж приходится. Живые должны жить, это их долг перед умершими; ты должна жить ради мамы. Ведь ты знаешь, что она бы этого хотела».

Воспоминания о тех словах и раньше придавали Нелл сил: после смерти отца и когда она впервые искала Тори. И позже, когда шла, потерпев поражение и измучившись, из Лондона в Фермин–Корт. Шаг за шагом. И потом, когда обнаружила, что папа всё потерял и у неё нет ни дома, ни денег, ни семьи, ей удавалось продолжать жить день за днём.

Хватит. Она не могла больше встречать новый день. Не могла продолжать жить. Это слишком больно.

Нелл перекатилась на живот и зарылась лицом в подушку. И ощутила дорогой сердцу знакомый запах Гарри. Так она лежала некоторое время, вдыхая его аромат, размышляя о том, чем он стал для неё, обо всём, что он дал ей, о том, что показал ей: ещё стоит жить. Собрать силы и жить дальше.

Она будет продолжать жить не потому, что это её долг перед мертвыми, она должна это живым. Гарри. Потому что любит его.

Нелл позвонила Купер и распахнула шторы, впуская в комнату холодный дневной свет.

Она должна сдержать свои обещания.

* * *

Спустившись вниз, Нелл услышала спор в гостиной.

– Здесь, чёрт возьми, ничего подобного не будет! – рычал Гарри, когда Нелл подошла к двери.

– Если бы ты не был столь упрямым, давно бы сам увидел, насколько это превосходная за… – леди Госфорт осеклась, когда Нелл вошла в комнату, и поспешила к ней с объятиями. – Моя дорогая девочка, я так рада, что вы решили присоединиться к нам. Мне так жаль было узнать о вашей малышке. Как вы?

– Вы в порядке? – покровительственно спросил Гарри.

Нелл улыбнулась и кивнула.

– О чём вы спорите?

– Ни о чём, – немедленно ответил Гарри.

Нелл подняла брови и повернулась к его тётушке.

– О том, где провести свадьбу, – сказала леди Госфорт. – Но, возможно, вам захочется отложить её.

– Нет, – Нелл покачала головой, – нет смысла откладывать. С чем вы не согласны?

– О, я всё организовала, – махнула рукой леди Госфорт, – а теперь Гарри хочет отменить все мои приготовления.

– Почему? – спросила Нелл.

– Потому что мы не будем венчаться в Элверли, – рыкнул Гарри, метнув сердитый взгляд на тётю.

– Что такое Элверли? –взглянула на него Нелл.

– Фамильная резиденция, – ответила леди Госфорт.

– Берлога сводного брата, – одновременно произнёс Гарри.

– Пожалуйста, не поймите меня превратно, дорогая, – обратилась к Нелл леди Госфорт, – но вы должны осознавать, что ваше похищение вызвало пересуды. Если вы поженитесь в Элверли, всем станет ясно, что вам и Гарри оказывается поддержка со стороны графа Элверли и его семьи. И если позже всплывёт хоть намёк на скандал, ему никто не придаст значения.

– Это резиденция Ренфру, – сказал Гарри, – не моя. Я Морант, помните?

Леди Госфорт жестом отмела все возражения.

– Пф, то, что твоя мать была замужем за Морантом, не делает тебя одним из них. С твоим лицом ты типичный Ренфру. – Гарри бросил на неё сердитый взгляд, и она добавила: – Кроме того, надеюсь, ты не станешь отрицать, что Гэбриэл твой родственник.

– Разумеется, нет.

– Ну, а Гэбриэл проведёт Рождество в Элверли со своей женой, принцессой Каролиной.

– Что? – изумился Гарри. – Всё Рождество? Я думал, он проведёт его с нами.

– Так и есть. Мы все приглашены. Вся семья, – тётушка подчеркнула слово «вся».

– Когда это всё устроили? – Гарри отнюдь не выглядел довольным.

– Давным–давно, – неопределенно махнула рукой леди Госфорт. – Полагаю, это все устроил Нэш, когда был в Австрии. Он заехал в Зиндарию и завязал там полезные знакомства. – Она хитро посмотрела на Гарри. – У Нэша прекрасные манеры.

– Нэш – дипломат, – проворчал Гарри. – Манеры – его товар.

– Упрямый, как мул, – ласково пропела любящая тётушка.

Гарри поджал губы.

– Я ещё могу смириться с тем, что придётся сидеть за одним столом с Нэшем, но не с Маркусом.

– Маркусом? – переспросила Нелл.

– Графом Элверли, главой семьи и старшим братом Гарри, – объяснила леди Госфорт.

– Сводным братом, – отрезал Гарри. – И он меня не признаёт.

– Теперь признаёт, – возразила леди Госфорт. – С тех самых пор, как получил титул. Это ты его не признаёшь. – Она деликатно фыркнула. – Твое упрямство тоже от Ренфру.

– Он бессердечный буян, совсем как его папаша.

«Его папаша», – отметила Нелл,– не «наш папаша».

– Он скоро станет деверем Нелл. Уверена, сейчас для Нелл послужит утешением то, что вся семья охотно и с радостью примет её в свои сердца, – подчеркнула леди Госфорт.

Гарри предостерегающе посмотрел на тётку.

– Откуда вы знаете, что они захотят принять её? – уже мягче спросил он.

– Потому что Маркус сказал мне об этом, когда предложил провести венчание в семейной часовне Элверли.

– Почему там? – нахмурился Гарри. – Почему не в Лондоне?

– Потому что, несмотря на то, что Нелл не в трауре, она всё ещё оплакивает отца, а теперь и маленькую Тори.

К глазам Нелл подступили слёзы. Она отвернулась, сжав дрожащие губы, обретая контроль над собой. Гарри немедленно обнял её. Нелл благодарно кивнула и отошла. Ей необходимо научиться справляться самой. Она не может вечно бросаться к нему за утешением.

– Так что для неё неприемлемо венчаться в соборе Святого Георгия на Ганновер–сквер, – уже потише добавила леди Госфорт.

– Её собственная деревенская церковь как раз подойдёт.

На мгновение Нелл поддалась соблазну. Отправиться домой в Фермин–Корт и обвенчаться в церкви, в которой её крестили… Увидеть, что все церковные скамьи заняты дорогими и знакомыми людьми из деревни, с которыми она выросла, – она знала, что они все бы пришли.

Но она собиралась крестить в той церкви Тори, в той же древней каменной купели, в которой крестили её, её мать, бабушку, и кто знает, сколько ещё поколений до неё. По какой–то причине она не могла видеть эту купель, только не после того, как потеряла Тори.

Леди Госфорт явно пыталась наладить дружественные отношения между отдалившимися друг от друга сводными братьями. Гарри был настроен враждебно по отношению к двум старшим родственникам. Нелл не понимала причины и не хотела вмешиваться. Но она знала, каково это: вообще не иметь семьи.

– Я бы хотела обвенчаться в Элверли, если ты не возражаешь, – сказала она Гарри.

– Почему именно там? – спросил Гарри. – Ты никого там не знаешь.

– Нет, но хочу узнать, – просто ответила она. – У меня вообще нет семьи, и я бы хотела познакомиться с твоей. Разумеется, только не в том случае, если ты не хочешь, чтобы они встретились со мной.

– Ничего подобного, – уставился на неё Гарри. – Это будет честь для них. Дело не в этом, а в том… чёрт, Нелл, ты действительно хочешь поехать туда?

– Если ты не против.

Она ждала. Гарри с досадой всплеснул руками.

– Тогда мы поженимся в Элверли, но не вини меня, если ты там всё возненавидишь. – Он посмотрел на тётю, чей взгляд светился удовлетворением. – А вы не вините меня, если я разобью Маркусу физиономию.

– Не будем, дорогой мой, не будем; возможно, мы придём в восторг, – ответила леди Госфорт.

– Что? – в один голос спросили Нелл и Гарри.

Леди Госфорт пожала плечами.

– Мужчины всегда начинают с драки, а заканчивают крепкой дружбой. Нелл, Гарри и Гэбриэл познакомились, будучи мальчишками, и, если верить моей тёте, постоянно пытались убить друг друга – с тех пор они стали неразлучны. – Она улыбнулась Гарри. – Так что, если ты затеешь драку с Маркусом, мы поймём, что в своей особенной мужской манере ты пытаешься с ним подружиться, ведь так, Нелл, дорогая?

Такой поворот событий привёл Гарри в смятение, а Нелл пришлось сжать губы и уставиться в пол, чтобы не улыбнуться. Она боялась, что не сможет сдержаться, если посмотрит на леди Госфорт.

– Теперь иди, Гарри, – продолжила тётя Мод, – я хочу поговорить с Нелл о её приданом. А ты займись своим.

Гарри, прищурившись, посмотрел на тётушку. Нелл решила, что ему прекрасно известна тактика пожилой леди.

– И позаботься о приличной одежде вместо этого старого сюртука, – добавила леди Госфорт. – Возьми с собой Рафаэля. Мальчик элегантен до кончиков ногтей, он даст тебе полезные советы. И найми камердинера, раз уж на то пошло; видит Бог, тебе он необходим.

– Да, генерал Госфорт, – сухо промолвил Гарри и повернулся к Нелл: – Она хитрая старая гарпия, не позволяй ей изводить себя.

– Почему это старая? – возмущённо воскликнула тётушка.

Гарри подмигнул Нелл.

– Тебе не обязательно делать это, – тихо сказал он.

Она ответила загадочной улыбкой.

– Знаю, но я этого хочу.

И, к своему удивлению, поняла, что это правда.

В ту же минуту, как Гарри вышел из комнаты, леди Госфорт обняла Нелл.

– Я так горжусь вами, дорогая!

– Почему? – Нелл была озадачена.

Леди Госфорт знаком предложила Нелл присесть рядом с ней на диван.

– Из–за того, как вы только что справились с Гарри. Это было великолепно. Я вам невероятно благодарна. Он нуждается в своей семье, но будет отрицать это до последнего вздоха. Поступки моего брата привели к отчуждению между его сыновьями, и теперь, когда его не стало, моё заветное желание увидеть всю семью вместе и в мире. Ваша свадьба станет началом.

– Тогда я этому рада.

Пожилая дама снова обняла её и произнесла уже другим тоном:

– И ещё я горжусь тем, что вы продолжаете двигаться вперёд, хотя и понимаю, насколько это тяжело для вас, дорогая.

Нелл отвернулась, ибо её глаза снова наполнились слезами.

– Правда? – сдавленно спросила она.

– Я родила на свет четырёх детей, четырёх прекрасных сыновей, – тихо сказала леди Госфорт. – Ни один из них не дожил до первого дня рождения.

Боже. Нелл повернулась к леди Госфорт, из глаз покатились слёзы.

– Они все умерли? – Она не могла представить подобного. – Мне так жаль.

Леди Госфорт кивнула со слезами на глазах.

– Мои малыши. До сих пор не могу слышать детский плач и не думать о них.

– Как же вы такое пережили?

Пожилая дама махнула рукой, и этот жест был лишь мрачным эхом былой беззаботности.

– Просто всё время чем–нибудь занималась, что нам с вами и предстоит в ближайшие дни. Благодарение Богу за магазины, не так ли, дорогая? А ещё примерки, визиты и многое другое. Ни минуты покоя. Это всё, что можно сделать. Нельзя поддаваться отчаянью. – Она встала с дивана.

Внезапно Нелл поняла, в чём суть отношений леди Госфорт с Гарри и его братьями. И даже с его друзьями. Неудивительно, что ей хотелось, чтобы четыре брата снова были вместе и снова стали семьёй. Её семьёй.

– Итак, я знаю, что вы не любите моего племянника…

– Нет, я люблю, – перебила Нелл.

– Что?

– Я очень его люблю. Всем сердцем, – сказала Нелл. – Думаю, что с самого начала полюбила его, только всё случилось так быстро, что я не была уверена. – Она беспомощно развела руками. – Не знаю, как можно его не любить.

Леди Госфорт снова тяжело опустилась на диван.

– О Боже, вы даже представить себе не можете, как я этому рада. Он, конечно же, не знает.

– Должен знать. – Она показывала это ему так явно, как только могла.

– Гарри не думает, что достоин любви, – покачала головой леди Госфорт. – И всегда так считал. И теперь, когда он вас подвёл…

– Подвёл меня? – удивилась Нелл. – Как он может думать такое после всего, что сделал для меня?

– Он так думает, – пожала плечами леди Госфорт. – А что? Он мужчина. Они совершенно по–другому всё воспринимают.

Нелл задумалась об этом. Она никогда не говорила Гарри, что любит, но на то были причины.

– Он с самого начала сказал, что ему не нужна моя любовь. – И Нелл использовала это как предлог, чтобы молчать о своих чувствах, осознала она.

– Твердолобый Ренфру до мозга костей, – фыркнула леди Госфорт. – Он хочет этим сказать, что не подпустит близко к себе никого, чтобы его не отвергли и не бросили.

– Ясно, – протянула Нелл. Разумеется. Она так долго блуждала в своём горе и одиночестве, что не заметила тех же чувств у Гарри. Она крепко обняла леди Госфорт.

– За что, моя дорогая?

– Гарри так повезло с вами, леди Госфорт, – ответила Нелл. – Им всем повезло. Нам всем повезло.

– Да будет вам, дорогая, – отмахнулась пожилая леди, явно польщённая. И, возвращаясь к своей привычной манере, решительно добавила: – Самое время вам звать меня тётушка Мод. И давайте уже разберёмся с вашим приданым.

* * *

Следующие несколько дней прошли в безумном посещении магазинов. У Нелл оставалось очень мало времени на себя, и, хотя печаль по–прежнему была с ней, подобно огромной зияющей ране в груди, она была благодарна за то, что её отвлекают.

Леди Госфорт оказалась права. Суматоха действительно срабатывала.

Они посетили столько магазинов, что у Нелл голова шла кругом: модистки, продавцы перчаток, галантерейщики, ювелиры, парфюмеры. Нелл познакомилась с такими местами, как Бонд–стрит, ярмарка Пантеон, где её почти соблазнили приобрести яркого попугая и прелестную зелёную шаль.

И всё время она узнавала о себе что–то новое, чего не знала прежде.

Леди Госфорт сказала ей напрямик:

– Женщинам, вроде вас и меня, Нелл, не суждено стать красавицами, но мы можем быть элегантными, а это гораздо полезнее. Красота увядает с годами, но элегантность с возрастом лишь усиливается.

Нелл поражала её мудрость. Это правда. Леди Госфорт с её вытянутым лицом и римским носом не являла собой то, что люди зовут красотой, но выглядела чрезвычайно элегантно и, несмотря на возраст, всё ещё восхитительно.

А лучше всего было то, что в отличие от черт лица, элегантность – та вещь, которая нам подвластна. Нелл решила стать элегантной.

У модистки Нелл обнаружила, что простые линии и нежные цвета подходят ей больше всего. Её поразила разница, которую её внешности придавали разные цвета. Все эти годы она носила тёмно–коричневый из практических соображений, и он придавал её коже землистый оттенок. Но бледно–жёлтый или персиковый тона совершенно преображали её, а нежно–зелёные цвета действительно ей шли.

Она научилась быть смелой. После катастрофы её первого выхода в свет, когда с её скромным вкусом не посчитались и вырядили в вычурные, отделанные рюшем платья белого или ярких «девичьих» цветов, она растеряла всю уверенность в себе.

На этот раз одежду она выбирала сама, и какая же была разница! Купер, Брэгг и леди Госфорт отдавали ей должное. Ей нравилось всё – абсолютно всё, без исключений! А некоторые вещи она действительно полюбила.

Выбирая платье за платьем, она постепенно поняла, что не ошиблась: простой стиль шёл ей больше всего, а нежные оттенки, которые она предпочла, действительно ей подходили.

Позже, примеряя дюжины шляп, Нелл узнала от леди Госфорт, Брэгг и Купер, что шляпы чрезвычайно подходят к форме её лица. Прежде она не задумывалась над этим.

Они вернулись к портнихе, где заказали два костюма для верховой езды.

Первый пошили из материи песочного цвета с голубой и золотистой отделкой. Костюм был прекрасен и очень ей шёл. Ткань для второго костюма леди Госфорт предоставила выбирать самой Нелл. Та осмотрела все рулоны, непроизвольно задерживая взгляд на коричневых и прочих тёмных отрезах. А затем увидела пурпурную ткань, и у неё перехватило дыхание.

«Будь увереннее», – подумала она.

– Вот эта, – сказала Нелл вслух.

Повисло долгое молчание. Портниха, леди Госфорт и Брэгг обменялись взглядами.

Купер, задумчиво сдвинув брови, подняла материю и обернула вокруг Нелл.

– Что скажете?

Собравшиеся внимательно осмотрели её.

– Отличный выбор, – произнесла леди Госфорт через минуту, – никогда бы не подумала, что вам подойдёт этот цвет, но он прекрасен. Вы введёте этот цвет в моду. Думаю, кремовая отделка…

– Бледно–жёлтая, – перебила Купер и побледнела от собственной дерзости.

– Да, бледно–жёлтая, – прищурилась леди Госфорт. – Снова смелый выбор. И шляпа в тон с бледно–жёлтым пером. – Она взглянула на Купер и кивнула: – У вас есть вкус. Молодец. Между нами говоря, моя племянница становится символом стиля.

Купер покраснела и постаралась удержаться от сияющей улыбки.

Слова леди Госфорт понравились и Нелл. Не только то, что она становится законодательницей мод, но и другие, гораздо более важные слова: «моя племянница».

Ещё один шаг вперёд, в будущее.

Ей удавалось жить день за днём, делать шаг за шагом. Она справлялась. Днём – большую часть времени – всё было в порядке. Ночи оставались проблемой.

Теперь они с Гарри занимались любовью каждую ночь. Нелл жаждала экстаза, близости и временного забвения. Обычно она засыпала сразу же, как всё заканчивалось.

Но её мучили хмурые часы перед рассветом, когда она лежала с открытыми глазами в объятиях спящего Гарри.

Она думала о новом дне или о прошедшем, о верховой прогулке в парке с Гарри, Рейфом и Люком, о попугаях и обезьянках на ярмарке Пантеон, или о том, как научилась заламывать шляпку так, что эффект оказывался просто потрясающим, но внезапно пустота в груди появлялась вновь, когда она вспоминала, что этими вещами нельзя будет поделиться с дочерью, с Тори.

Тогда она тихо плакала в темноте, стараясь не разбудить Гарри.

День за днём, ночь за ночью.