Эгоист. Том 2

Глава 41

Викторыч внезапно оказался в центре внимания.

— Интересно, — заметила Дарья. — То ты молчишь и киваешь, теперь у тебя есть идеи.

— У меня вообще до сих пор к нему есть много вопросов, — добавил я. — Сейчас уже нет смысла что-то скрывать.

— Я уже сказал, что знаю, — занервничал Викторыч. — И больше мне сказать нечего.

— Кроме того, что ты управлял убежищем, одним из распределенной сети, которое занималось поставками оборудования непонятно кому?

— О чем вы? — заинтересовался Володя.

— Как о чем… помнишь автостоянку? Вот там тоже было убежище, уровня того, где ты лежал. Но напали на него, кхм… свои же, верно?

— Верно, — понурил голову Викторыч.

— Из-за того, что появились двое снаружи. Хороший повод приструнить тех, кто пошел против.

— Ничего не понимаю, — замотал головой Воронков.

— В том убежище были другие цели на выживание. Они хотели самостоятельно развиваться, собирать людей, оставлять себе ресурсы и прочее, — я вспомнил, что многое осталось внутри, когда я встретился там с Аленой. И стало понятно, что и девушку там тоже оставили нарочно. Как и некоторые мои вещи. — И их просто устранили. Решили, что я мертв, и выкинули на улицу. А вот тебя решили подлечить.

— Так в городе до сих пор действует какая-то организация, которая устроила сеть убежищ, якобы для помощи людям, а на самом деле они занимаются чем-то другим. Что именно они запрашивали? — обратился Володя к главному в убежище.

— Топливо и генераторы, электронику. Причем в огромном количестве и все, что мы могли достать.

— А дальний торговый центр осилить не смогли, — вставила Дарья.

— К югу? Да, не смогли, — признал Викторыч. — Хотели там обустроиться и вынести все — отличное было место. Но…

— Людоеды, — напомнил я.

— Они самые… — вздрогнул Викторыч. — Суки.

— Так получается, что ваше убежище было центральным?

— Что-то вроде районного центра. На самом деле убежищ много больше.

— Вот отсюда давай поподробнее. Что за система, как строились убежища, о чем ты знаешь?

— Вообще, — Викторыч посмотрел на нас, ожидая, вероятно, что кто-нибудь избавит его от большого повествования, — вообще все не очень-то просто, хотя кажется, что системы никакой нет.

— Ну ближе к делу, словоблуд! — воскликнула Дарья.

— Сеть убежищ создавалась с целью спасти жителей, чтобы в ближайшем будущем выстроить новое общество и восстановить хотя бы часть города, а не строить абсолютно новый. То есть, первые убежища, насколько мне известно, появились еще до оцепления.

— Ну, я догадываюсь, что кому-то удалось сбежать отсюда, пока не появился забор и полки солдат, что дежурят снаружи, — произнес я.

— Но первые убежища были самостоятельными. Сами понимаете, к чему это привело?

— К стычкам?

— Угу, — закивал Викторыч. — Люди заходили в оставшиеся магазины, чтобы забрать еду, сталкивались с чужими, дрались, резались, стрелялись. А когда оружие попало в руки придуркам, которые сбились в банды, на улицы вообще стало страшно выйти.

— Хронология Нового Питера, — фыркнул Владимир. — Но кто-то же все это привел в порядок, успокоил людей?

— Действительно, стрельбы и шума, если выкинуть ваше собственное нападение на убежище на автостоянке, было в последние дни очень мало, — согласился я.

— Мало, разумеется. Неделю спустя многие люди начали привыкать к новой реальности. Кто-то набрал припасов и сидел в подвале, кто-то начал собирать новые группы. Ни одной формации не осталось сейчас из тех, что были созданы в первые дни. Они все перемешались, объединились и разделились заново.

— То есть, принципа не было?

— Не было. До определенной поры не было вообще никаких принципов. Но потом начали появляться люди, которые ходили по десять-пятнадцать человек, в безумно дорогой экипировке — она даже на вид отличалась от всего, что я видел раньше.

— Не такая она и хорошая, раз ходили такими бандами, — сказал я, а Владимир тут же кивнул.

— Но вдобавок еще и с обвесами, с кучей оружия. Ходили по убежищам, делали предложения, от которых нельзя отказаться.

— Например?

— Через пару недель после начала события кончилась нормальная еда. Готовить что-то было проблематично. Мы искали генераторы и топливо, газовые баллоны и горелки, хоть что-то дельное, но боялись выйти на улицу — стрельба редко стихала. Чаще всего в те моменты буйствовала молодежь, но те просто палили в воздух, когда напьются.

— А были кто похуже?

— Были еще и военные. Похоже, что адекватного начальства на тот момент у них вообще не было, поэтому ситуацию они не контролировали. Как-то раз по нашим улицам пытались проехать на бронетранспортере. Сбили несколько углов у зданий, а потом и вовсе ткнулись носом. Через пару дней танком вытаскивали.

— Черт, сколько же солярки они сожгли! — воскликнул Владимир.

— А мы с тобой как-то обсуждали военные базы, — напомнил я и затем обратился к Викторычу. — А что с ними сейчас?

— Военные решили централизованно устранять проблемы. Мы выбрали тактику попроще — поселения до пятидесяти человек. Были те, кто ходили на вылазки, те, кто носил оружие. А еще те, кто устраивал быт, лечил людей — но последних не слишком много было. А военные заняли базы, казармы. Что-то, насколько я слышал от других, даже успешно восстановили. Но исключительно по периметру, ближе к городским границам. Все, что располагалось в радиусе десяти километров от эпицентра, снесено подчистую. Следующее такое же кольцо получило настолько сильные повреждения, что там и людей сейчас нет.

— Скорее всего, они там и есть. Ну, а сколько людей может проживать на одной базе?

— С их пайками? Тысячи. Если еще смогут пополнять припасы, разбирая завалы на разрушенных, и никем не занятых базах — еще больше.

Я подумал, что слова Викторыча стоит фильтровать и делить на два, а то и на три. Потому что сперва он обвинял военных в нападении, потом несколько раз менял свое мнение, то кардинально, то лишь описательно. Получалось некрасиво и давало повод обвинить его во лжи.

— Хорошо, несколько больших баз. Они без связи, но почему-то не участвуют в атаках и нападениях. Они предпочитают жить мирно и обходиться без вылазок?

— Многого про них я не знаю, — отозвался Викторыч. — Может, они копают тоннели, чтобы выбраться наружу. Ну могу тебе сказать ничего про них.

— Так, давай тогда по тем, кто ходил к вам целыми отрядами.

— Они предложили обмен. Они давали нам продукты, одежду, оружие и защиту, обучали некоторых желавших стрелять, чтобы мы доставали им топливо, генераторы и электронику.

— Похоже, что мы нашли тех, кто делает сферы, — кивнул я Владимиру.

— Может быть, — пожал плечами Викторыч. — Но на продуктах и одежде не было никаких маркировок. Обычно есть хоть что-то, но приносили металлические консервные банки без единой буквы, одежду без бирок. Мы не знали, кто нам помогает. Но они помогали. Наши потери становились все меньше, люди, наоборот, желали к нам примкнуть. И так продолжалось где-то недели две или три.

— А потом? — поторопил я, хотя уже понимал, что история выглядит, как допрос.

— А потом пошли запросы пожестче. Доставить больше. Доставить в срок. Лучше контролировать убежища — и тогда нас объединили в некую сеть. Мы были центром на радиус километра в три. Чтобы тропами, которые уже были пробиты курьерами, не больше, чем за час, добраться до нужного места.

— Связи вам никто не дал?

— Нет.

— Денис! — раздался в ухе голос Кирилла. — Наконец-то ты на связи! Вижу, что и Владимир тоже с тобой!

— Угу, — мы одновременно кивнули, и показали на наушник, чтобы не вызывать недоумения со стороны наших спутников.

— Плохие новости? — спросил я.

— У вас последние сутки.