Эхо былой вражды

Глава 42

В борьбе за лидерство в банде, за улучшение своего материального благополучия и в драке с Блином незаметно пролетело два года с того момента, как Бунтыл возвратился домой из ИТК. Вроде бы прошел небольшой срок, но он был насыщен для него и продуктивен в смысле постижения и усвоения опыта в руководстве крупной бандой воров. Несмотря на свой возраст, а Бунтылу стукнуло всего лишь двадцать девять лет, он был уже авторитетом.

Бунтыл не сомневался, что по хитрости и подлости давно превзошел отца. Но у отца было больше связей с нужными людьми, а значит, и больше возможностей вложения денег в прибыльный бизнес. Под крылом пахана-отца Бунтыл чувствовал себя уверенно и надежно.

Бугор помог сыну подмять под себя всех авторитетов банды, которые, видя, кто стоит за его плечами, молча, безропотно смирились со своей участью. Теперь только Серый еще представлял Бунтылу какую-то конкуренцию, но, получив в подчинение бывшую кодлу Блина, а с ней и больше прав, как в сфере бизнеса, так и в руководстве, он ни на что больше не претендовал, был доволен своим положением. Конечно, в душе Серому хотелось бы стать правой рукой Бугра, иметь те финансовые возможности, которые имел Бунтыл, но у него не было таких союзников, чтобы с их помощью потребовать у Бугра более достойное место.

Серому было неприятно, что какой-то сосунок командует им, ветераном банды. Такую несправедливость к себе он терпел до поры до времени, ожидая для себя звездного часа, когда Бунтыл в своей работе допустит грубую, непоправимую ошибку.

В настоящее время Бугор упивался победой над всеми своими видимыми противниками. Только теперь он мог со спокойной душой отпустить сына в столицу за невесткой и внуками. Тем более что в последнем телефонном разговоре сват очень убедительно просил, чтобы он как можно скорее направил к нему зятя для совместного разрешения трудностей, которые у него возникли по работе. Какие это трудности, Борис Михайлович по телефону не стал говорить, а только предупредил: «Если Юрий не сможет мне помочь, то придется просить тебя взяться за мое дело».

«Ну что же, я подожду результатов визита сына к тебе», — беспечно подумал Бугор.

Будучи занят предстоящей поездкой в Москву, когда билеты были уже куплены и до отлета оставалось менее суток, Бунтыл с недовольством отреагировал на телефонный звонок. «Оставьте меня в покое, дайте собраться», — подумал он.

Он решил не поднимать трубки, но потом был вынужден сдаться долгой и настойчивой трели вызова.

— Я слушаю.

— Юра, это я, Людмила. Извини, что побеспокоила…

— Чего надо? — прервал он ее грубо, не настроенный на долгую беседу.

— Ты сможешь принять меня по личному вопросу?

— Мне некогда заниматься консультациями, завтра улетаю в Москву, — объяснил он причину своей резкости.

— Я много времени у тебя не займу, самое большее десять минут.

— За тобой послать машину или как? — на удивление быстро поддался он ее просьбе.

— Я недалеко от твоего дома, а поэтому быстро сама притопаю.

Людмила прошла к Бунтылу в спальню, где он укладывал в чемодан вещи. Увидев ее в модных, на высокой шпильке туфлях красного цвета, в красном плаще, с красивой прической. Бунтыл залюбовался ею и сразу забыл о своих заботах.

«Все же стерва хороша», — любуясь женщиной, как произведением искусства, подумал он.

Сняв плащ, Людмила осталась в одном тонком шелковом платье, плотно облегавшем ее стройное, красивое тело. Грациозно поправляя рукой прическу, Людмила невольно привела в движение спелые яблоки своей высокой груди. Не удержавшись, Бунтыл осторожно, двумя пальцами, проверил спелость этих яблок. Сделав определенные для себя выводы, он заметил:

— Я смотрю, ты без лифчика. Уж не совращать ли меня пришла? — пошутил он таким тоном, что Людмиле стало понятно: против совращения он ничего не имеет против.

— Мне бы твои заботы, — скромно потупилась она, постоянно помня, с каким опасным зверем сейчас беседует.

— Зачем же тогда я тебе понадобился?

— Хочу с тобой поговорить, возможно, проститься придется, — ответила она, смирив гордыню.

— Тогда пошли в зал и там потолкуем, — охотно согласился он, испытывая удовольствие от беседы с ней.

Присев в мягкие кресла напротив друг друга, они обменялись внимательными взглядами.

— Юра, ты знаешь, что между нами любви не было, хотя я к этому и стремилась. Ты меня вынудил и заставил задуматься над вопросом, как дальше жить. Серый, зная, что я тобой покинута, хотел сделать из меня приманку на богатых ухажеров, чтобы я приводила их в оговоренные места, где его парни смогли бы очищать их карманы от лишних монет. Но такой бизнес меня не устраивал. Мне пришлось бы по-прежнему жить на птичьих правах. Благодаря твоему воспитанию я поумнела и кое-какие выводы для себя сделала.

— Интересно знать, какие?

— Что в моем возрасте пора забыть стрекозиные привычки и думать о жизни более серьезно. Если бы я стала работать с Серым, то в любое время могла стать соучастницей грабежа или убийства. Сидеть в тюрьме в моем возрасте, даже вместе с Серым, не самая лучшая перспектива.

— Значит, что-то более путевое маячит?

— В меня втюрился заведующий овощным магазином кореец Ким. Он не дает мне прохода, предлагает руку и сердце, хочет жениться. Говорит, что не позволит работать, буду заниматься домашним хозяйством, растить и воспитывать детей.

— Ну и как ты на его предложение среагировала?

— Пока никак.

— Почему?

— Я бы с удовольствием приняла его предложение, но отлично знаю, что без твоего согласия мне ни о какой семейной жизни нечего даже думать.

— Оказывается, ты действительно насобачилась правильно мыслить, и, безусловно, если бы проигнорировала меня, то угробила бы не только свою, но и Кима жизнь. Меня удивляет, почему ты выбрала себе в женихи корейца, а не нашего русского брата? Ты же своим замужеством нашу нацию переводишь.

— А что мне остается делать? Тот, кто мне нравится и чьей я хотела бы быть, давно уже занят, имеет детей, и я ему нужна, как прошлогодний снег. Пускай я не люблю Кима, но зато он любит меня, преклоняется передо мной и молится на меня, как никто из вашего брата делать не будет. Я уверена, что он не поступит со мной так, как поступил ты. И, что тоже немаловажно, я у него буду жить как у Христа за пазухой.

Выслушав Людмилу, Бунтыл надолго задумался, решая ее судьбу, при этом он несколько раз кидал на нее изучающий взгляд. Глубоко вздохнув, Бунтыл наконец произнес:

— Такой товар за бухты-барахты не хочется из своих рук выпускать. Тем более, если не забыла, ты являешься моей рабыней по гроб жизни.

— Я ею и остаюсь. Но позволь устроить свою личную жизнь с перспективой и уверенностью в завтрашнем дне. Я устала от всего того, что меня окружает, и мечтаю только о покое.

— Его я тебе гарантировать не могу. Ты слишком козырная баба, чтобы совсем отпускать от себя. Я разрешу тебе выйти замуж за Кима с одним условием: иногда тебе все-таки придется обслуживать моих клиентов. Это будет не какая-то шушера, а тузы, и притом не местные. Может быть, кто-то из них будет староват как мужчина и даже не годен для гарцевания, но и ему будет приятно чувствовать себя в обществе красивой женщины. В любом случае ты обязана будешь проявлять к нему свое внимание и уважение. Тебя не должно это расстраивать, так как все они являются людьми денежными и на подарки тебе не поскупятся.

— Я не против, но как муж посмотрит на такое совместительство?

— Тебя эта проблема не должна волновать. Обеспечивать твое алиби на нужный день я беру на себя.

— Что мне остается делать? Только принять твое условие, — разведя руками, не очень расстроившись результатами беседы, заявила Людмила, а про себя подумала: «Куда уж мне замуж, на таких-то условиях?»

Протянув руку, Бунтыл легко поднял с кресла Людмилу, послушную его молчаливому желанию. Подойдя с ней к бару, он спросил:

— Что будем пить?

— Ничего.

— А если этого хочу я?

— Тогда то, что пожелаешь.

— Красиво отвечаешь. Я доволен твоим поведением. Между нами говоря, я тоже не любитель всего этого пойла. Только необходимость заставляет иногда травиться им, — небрежно сообщил он, закрывая бар и нежно проводя рукой по ее соблазнительному заду. Цинично улыбнувшись, он поинтересовался?

— Ты помнишь нашу последнюю встречу?

— Я ее на всю жизнь запомнила и не хочу, чтобы так неприятно для меня, да и для тебя тоже закончилось сегодняшнее свидание.

— Я тогда был на тебя зол, хотел осадить, поставить на место. Злой и дурной, иногда в таком состоянии сам себе не нравлюсь. Сегодня мне тебя жалко, а женщину, которую жалеют, никогда не обижают.

— Можно, я тебя поцелую? — благодарно попросила она.

— Почему бы и нет? — согласился он.

Людмила поцеловала его не как любовника, а как брата или подругу — нежно в щеку.

Увлекаемая Бунтылом, она оказалась с ним снова в спальне. Бунтыл не позволил Людмиле раздеться самой, а начал не спеша снимать с нее все, начиная с чулок и кончая бикини, отбрасывая вещи в стороны, не интересуясь, куда они упадут. Удовлетворенный своей «работой», он упал на роскошную кровать.

— Я хочу сегодня быть твоей лошадкой, но чтобы ноги наездницы были вытянуты в стременах.

— Мне будет больно!

— Что поделаешь, мне тоже больно и жалко уступать тебя другим, но я пошел навстречу твоему желанию.

— А ты не передумаешь?

— Век свободы не видать!

— Юра, можно я, прежде чем стать наездницей, немного приласкаю тебя?

— Не задавай мне глупых вопросов, — нетерпеливо, капризно надув губы, пробурчал он…

Расставаясь с Людмилой, Бунтыл не жалел о проведенных с ней часах: они прошли в удовольствии и наслаждении. Можно было бы задать Бунтылу резонный вопрос: «Если твоя жена красивая, нежная и ты, как считаешь, любишь ее, то как тогда объяснить все это?» Над этим вопросом, как оказалось, Бунтыл уже думал и нашел для себя оправдательный ответ: «Я, как пациент со слабой психикой, легко поддаюсь гипнозу красивых женщин Самая красивая из них, обладающая сильным гипнозом, — моя жена. Tax как ее сейчас нет дома, то я подчиняюсь более слабому гипнозу других женщин».

С таким рассуждением ему легко жилось, без всяких угрызений совести. К счастью Бунтыла, общество не интересовалось им как личностью и не лезло в его интимные дела, а уж родственники его проделки старались вообще не замечать. Поэтому о любовных похождениях Бунтыла с другими женщинами Маргарита не только не знала, но и не догадывалась.

Глава 43

При напряженной и сложной криминогенной обстановке в Москве Бугор постарался все предусмотреть и не допустить с сыном там никаких неприятностей. Но, кроме разных советов, предостережений и адресов бывших зеков, живущих в столице, ничего дать не мог.

Бунтылу хотелось поскорее увидеть жену, по которой соскучился, приласкать ее, но особенно ему хотелось увидеть детей, которым уже исполнился целый месяц.

Впервые увидев своих сыновей спящими в двойной коляске, Бунтыл долгим изучающим взглядом уставился на них. Что-то непонятное творилось сейчас в его душе…

Сколько бы он так простоял, неизвестно, если бы теща Вера Николаевна не посоветовала:

— Возьми своих сыновей да подержи на руках.

— Я боюсь… — искренне признался он.

Если бы ему сейчас предложили на выбор: остаться один на один с детьми хотя бы на сутки или отсидеть в ИТК, он не задумываясь выбрал бы второе. Он просто не представлял, что с ними делать.

Осторожно взяв на руки одного сына, поданного ему женой, а потом второго, поданного тещей, он застыл как истукан, боясь их потревожить. Бунтыл еще раз посмотрел на сыновей и спросил у Маргариты:

— Ты хоть различаешь, где Иван, а где Борис?

— А как же! — удивилась она наивности его вопроса. — Первым ты в руки взял Ивана, а вторым — Бориса.

— Как ты их различаешь, тем более что они завернуты в одинаковые пеленки? — вновь удивил он ее вопросом.

— Я тебе дам возможность вдоволь понянчиться с ними недельку, а на второй неделе ты сразу же обрастешь моим опытом, — добродушно засмеялась Маргарита, забирая у него из рук детей.

Избавившись от сыновей, только минутная возня с которыми бросила его в пот, Бунтыл облегченно вздохнул. Пока тесть с тещей возились с внуками у детской коляски, Бунтыл, понизив голос, по секрету сообщил жене:

— У твоего отца какие-то неприятности. Он хочет, чтобы я помог ему избавиться от них.

— А что за неприятности?

— Отец пригласил меня к себе в кабинет для беседы. После нее узнаем.

Понимающе кивнув ему головой, Маргарита присоединилась к родителям, что-то стала поправлять в коляске.

Зайдя в кабинет тестя, Бунтыл увидел его сидящим в кресле и листающим телефонный справочник.

— Слушаю, отец. Какую же ты хочешь преподнести мне новость?

— Неприятную, Юра, неприятную.

— Ну что же, послушаем и ее. К неприятностям нам не привыкать.

Дождавшись, когда Бунтыл сел, Борис Михайлович начал излагать свою новость:

— Как и во многих местах, а у нас в Москве особенно, рэкетиры обложили данью практически все торговые точки, разные товарищества и фирмы. Не обошла стороной и меня участь стать дойной коровой.

— Вы уже платили дань этим ребятам?

— Еще нет. Но в конце месяца, если я не внесу оброк, то меня начнут учить уму-разуму. Или заставят подчиняться их воле, или угробят, в лучшем случае оставят калекой на всю жизнь. Вот и хочу попросить у тебя совета, как поступить в сложившейся ситуации. Ты можешь мне задать резонный вопрос: почему я не решаю данную проблему со своими друзьями? Понимаешь ли, мои столичные друзья и знакомые — люди в основном интеллектуального труда и рукопашным схваткам, как ты со своим отцом, к сожалению, не обучены. Поэтому я не стал никому из них говорить о своей проблеме, так как они мне ничем не смогут помочь. Разве только прибавится количество желающих поохать и поахать вместе со мной, а именно в этом я сейчас меньше всего нуждаюсь.

Известие тестя застало Бунтыла врасплох. Однако, подумав над ним, он счел нужным поинтересоваться:

— Вы хоть знаете, кто вас рэкетирует?

— Какая-то банда, которой руководит Розка.

— Женщина, что ли? — удивился Бунтыл.

— Да нет, парень лег тридцати, с гонором, боевой и нахальный.

— Откуда вы знаете о нем такие подробности?

— Имел счастье познакомиться лично, когда мне, насильно доставленному к нему головорезами, пришлось выслушивать его требования.

— Действительно, у вас хреновые для себя и меня новости. Но я постараюсь что-нибудь придумать.

— И что ты, такой молодой, да притом один, сможешь в таком городе сделать? — скептически поинтересовался Борис Михайлович.

— У моего отца здесь, в Москве, есть кореш по кличке Лысый. Вы его случайно не знаете?

— А он в каком министерстве работает? — пошутил Борис Михайлович, давая зятю понять, что с уголовниками никаких дел не имеет.

— Все ясно! Тогда вот что: нам с вами придется вечером прошвырнуться к Лысому. Я у него разведаю, что из себя представляет Розка и сможем ли мы полюбовно договориться, чтобы он оставил вашу фирму в покое.

— Вряд ли Розка пойдет на уступки. Если он будет всем уступать, то может остаться без куска хлеба.

— Можете быть уверены, если не я, то отец уж вас в обиду не даст. У него пол-Москвы окажется если не корешами и друзьями, то знакомыми.

Заглянувшая в кабинет Вера Николаевна сообщила:

— Ужин готов, прошу к столу, иначе все остынет.

— После ужина сразу двинем к Лысому, — предложил Бунтыл тестю.

За ужином Бунтыл продолжал делиться теми новостями, которые ранее не успел или не пожелал говорить, отложив на более подходящее время. Его сообщение, что мать случайно была ранена бандитом и могла умереть, если бы не своевременная хирургическая операция, вызвала у всех возмущение. После жены и Борис Михайлович высказал свое недовольство по поводу распоясавшихся бандитов, которые уже перестали чего-либо бояться и среди белого дня устроили стрельбу. Если Вера Николаевна возмущалась на повышенных тонах, то он свое возмущение высказал сдержанно и корректно, как настоящий дипломат.

О многих событиях, касающихся его работы, Бунтыл благоразумно не рассказывал семье тестя, сообщая им только то, что было приятно и не резало слух.

В знак благодарности Маргарите за то, что она осчастливила его двумя сыновьями, он подарил ей бриллиантовое колье, большую часть средств на которое выделил его отец.

Даже всегда спокойный и уравновешенный Борис Михайлович, увидев колье на шее довольной дочери, не удержавшись, с восхищением произнес:

— Вот это вещь!

— Вот какие надо делать жене подарки, если ты ее любишь, — завистливо и вместе с тем приятно удивленная, заметила Вера Николаевна.

— Прожив жизнь, я и не заметил, что был к тебе невнимателен, — недовольно произнес Борис Михайлович в ответ.

— Когда я родила Риту, ты мне подарил всего лишь бриллиантовые сережки и перстенек.

— Ты бы хоть дочери не завидовала, — пробурчал Борис Михайлович, а потом, чтобы досадить ей и оправдать себя перед зятем за скупость, заметил: — К тому же Маргарита Юрию родила двух богатырей, а ты всего лишь дочь, да и то одну.

Довольный своим ответом и восстановив прежнее хорошее настроение, он удалился в свой кабинет. Терентьев знал, что в текущем году его сват с зятем от сотрудничества с ним заработали около полумиллиона долларов, а поэтому щедрый подарок зятя его не удивил. Не меньше его обрадовала новость Юрия, что тот, помимо трехкомнатной квартиры, стал хозяином двухэтажного особняка в двести пятьдесят квадратных метров жилой площади. Когда он поинтересовался планом дома, то Бунтыл небрежно пояснил ему:

— Вы видели дом отца?

— Я его не только видел, но некоторое время мне пришлось в нем жить.

— Мой дом — точная его копия, только нет лифта на второй этаж.

— И сколько же миллионов ты за него отстегнул? — испуганно спросил Борис Михайлович.

— Практически ноль, — ушел от прямого ответа Бунтыл.

Борис Михайлович знал, что зять с отцом помимо официального бизнеса занимаются разными криминальными операциями, а поэтому, не задавая новых вопросов, предостерег.

— Вы там у себя смотрите, сильно не лихачьте, а то в один ненастный день можете всего своего добра лишиться.

— Я такой угрозы в отношении нас не вижу, так как нашу работу менты знают только по дозволенному бизнесу. Грязную работу делают люди, которые стоят от нас за десятками спин. Но все равно, как накопим достаточно лишних бабок, положим в какой-нибудь западный банк. Зря, что ли, моя жена училась в МГУ английскому языку? Поездим там, посмотрим, как капиталисты умеют жить, — он обнял за плечи податливую и охотно принимавшую его ласки Маргариту.

Она уже тоже знала, в какую семью попала и каким бизнесом занимаются свекор и муж. Видя результат их «труда» во всевозможных дорогих подарках, в обеспеченности семьи, она молча благословила их на опасный промысел, в котором не отказалась бы участвовать и сама, если бы возникла необходимость.

Глава 44

Приехав домой к Лысому, Бунтыл его не застал. Не застал он его и в других предполагаемых местах. Ему и Борису Михайловичу пришлось несколько часов колесить по городу, прежде чем они напали на след. Они нашли Лысого в многочисленной компании друзей в «Кавказской кухне», где отмечался чей-то день рождения.

Бунтыл поднялся в зал ресторана, а Борис Михайлович остался в машине: не хотел, чтобы его видели в таком обществе.

Лысый, узнав Бунтыла, доброжелательно встретил его. Наливая ему коньяк, он спокойно сообщил:

— Мне уже передали, что ты меня ищешь. Значит, я понадобился тебе по какому-то делу? О нем мы поговорим потом, а сейчас давай пить и гулять.

Хотелось или нет Бунтылу участвовать в происходящем торжестве, но он был вынужден это сделать. За четыре часа, проведенные в компании Лысого, он смог не только рассказать ему о Розке и связанной с ним проблеме, но и получить на него нужную справку.

Лысый сообщил Бунтылу, что слышал о Розке, но с ним лично незнаком. Однако знает его заместителя Шурика, с которым поддерживает приятельские отношения.

— Если хочешь, мы с тобой отсюда рванем прямо к Шурику и с ним ты обо всем поговоришь. Может быть и решишь свою проблему, — пьяно улыбаясь, предложил ему Лысый.

Это вполне устраивало Бунтыла, но он посчитал целесообразным высказать свое опасение:

— А не поздновато ли мы к нему попремся.

— Наоборот, будет в самый раз. Его днем с огнем хрен поймаешь, а так, намотавшись по городу за день, он в любом случае придет домой ночевать. Только он начнет кемарить, а мы его тут и застукаем, — убедительно доказывал Лысый целесообразность ночного визита к Шурику.

— Тогда после этого застолья мотаем к нему домой.

— Заметано!

Он познакомил Бунтыла с виновником торжества — вором в законе по кличке Душман, отмечавшим свое пятидесятипятилетие.

Душман был высокого роста, плотного телосложения, с приятным мужественным лицом. В его черных волосах уже поселился предательский иней седины. Смуглый цвет кожи делал его похожим на итальянца. Внимательные карие глаза под густыми дугами черных бровей, прямой нос, тонкие хищные усики, крутой подбородок с глубокой ямкой посередине… Одет он был в твидовый костюм светлого цвета, который приятно сочетался с шоколадного цвета рубашкой. На его левой руке красовался массивный золотой браслет с часами из того же металла. На безымянном пальце — золотой перстень с крупным бриллиантом…

Весь вид Душмана говорил о достатке и благополучии. Так оно и было в действительности. Душман являлся не только вором в законе, но и владельцем гостиницы и ресторана с многообещающим названием «Надежда». Его не обходило стороной ни одно крупное событие, касающееся воровской жизни столицы, где требовалось участие авторитетов преступного мира.

Душман был до такой степени уверен в своей силе и неприкосновенности, что зал своего ресторана превратил в картинную галерею. Посетители могли лицезреть там подлинные полотна знаменитых художников разных направлений. Это не было глупой рисовкой или неоправданным риском, а служило отличной рекламой его заведению, которое охотно посещали как москвичи, так и гости столицы.

Те из иностранцев, которые приезжали в Москву надолго, останавливались в его гостинице. Здесь они получали не только благоустроенные номера, но и в придачу к ним — девушек для развлечений, которые могли бы удовлетворить вкус любого, даже самого привередливого, клиента.

Усадив Бунтыла рядом с собой, Душман, довольный, что перед ним новая, еще не наскучившая и не надоевшая своим видом личность, вступил с ним в беседу:

— Так ты, оказывается, сын Бугра! Я хорошо знаком с твоим батей, но, как я знаю, он никогда не был женат, и вдруг узнаю, что у этого тихони такой взрослый сын!

Бунтыл поведал слушавшему его с интересом и любопытством Душману, как через мать открылось его родство с Бугром. Душман заметил:

— Твоему отцу здорово подфартило на старости лет. Я рад за него. — Погрозив предостерегающе пальцем, он строго заметил — Не вздумай сдуру обижать отца! Сейчас молодежь стала дурной и неуравновешенной.

— Моего отца трудно обидеть. Скорее он сам любого накажет, да я и не собираюсь в чем-либо перечить ему, — заверил Душмана Бунтыл.

Его сыновнюю покорность отцу Душман принял благосклонно. Потом Бунтыл рассказал ему, что Бугор стал дедом, постепенно перейдя с разговора о себе и отце на тестя и его проблемы, из-за которых он приехал сегодня в Москву и был вынужден искать встречи с Лысым и им, случайно попав на день рождения.

— Так ты говоришь, что твой отец тянул срок с твоим тестем, крутит сейчас общее с ним дело, а Розка увидел в нем дойную коровку? — Почесав затылок, Душман продолжил — Действительно, такой финт Розки в отношении твоего гостя не только помешает его делу, но и Бугру перед сватом будет неудобняк. Завтра найди Розку, Лысый тебе в этом поможет, и скажи ему. что я просил тебя принять и выслушать твою просьбу.

— Ну, допустим, он меня примет и выслушает, но в просьбе откажет. Как тогда быть?

— Если он так поступит, значит дурак. Если я прошу его принять тебя, значит, твой интерес для меня небезразличный. А если так, то, отказав тебе, он тем самым обижает меня, что безнаказанно мы не оставим. Я тогда сам поставлю его на место. А вообще я пока Розку трогать не буду. Пускай твой отец приедет ко мне в гости. Мы с ним давно уже не виделись. После того как он погостит у меня, я утрясу все ваши проблемы.

Довольный, что ему повезло познакомиться с таким авторитетом, Бунтыл покорно сказал:

— А куда мне деваться, другого варианта ловить не приходится.

— Ну вот и договорились. Мне приятно было и познакомиться, и побеседовать с тобой. Но сначала, когда Лысый подсадил тебя к нашему столу, я даже хотел на него обидеться. Подумал: еще зелени не было за моим столом, а ты, оказывается, сын Бугра, так что не обижайся на меня за первоначальный холодный прием. Не забудь отцу от меня передать большой привет.

— Обязательно передам, — пообещал Бунтыл. — Вы разрешите нам с Лысым вас покинуть и отвалить из-за стола? Хотим с ним в одно место смотаться, чтобы встреча между мной и Розкой завтра состоялась.

— Валите! — по-барски разрешил ему Душман.

Прощаясь, Бунтыл от всего сердца пожелал имениннику здоровья, счастья и долгих лет жизни.

— Вы извините, что я приперся на ваше торжество без подарка. Я этот пробел, — он посмотрел на свои наручные часы, показывающие уже час ночи, — сегодня же постараюсь восполнить.

— Какая в наших рядах растет воспитанная молодёжь! — понимая озабоченность Бунтыла и позволяя ему исполнить свое обязательство, улыбнулся Душман.

Когда Бунтыл и Лысый, неся сверток со спиртным и закуской, подошли к машине, то увидели, что Терентьев, откинув спинку машины, крепко спит. Разбудив его, Бунтыл сообщил Борису Михайловичу, куда и зачем они сейчас поедут.

Они приехали к Шурику. Борис Михайлович не захотел идти к нему домой и участвовать в беседе. Несмотря на то, что ему пришлось шесть лет отпахать у «хозяина», он так и не научился говорить по-блатному. Не потому, что учеба не шла ему впрок, а просто язык жаргона был чужд его пониманию. Поэтому там, где надо было беседовать с бывшими зеками, он предоставлял это другим.

На счастье Бунтыла, Шурик оказался дома и охотно принял незваных гостей, тем более что они были с горячительными напитками и закуской.

Шурик оказался ровесником Бунтыла, тоже из бывших зеков, а поэтому во время застолья они быстро нашли общий язык. Выслушав гостя, Шурик откровенно признался ему:

— Если бы я был на месте Розки, то, без всякого сомнения, твой вопрос решил положительно, но наш Розка человек непредсказуемый. Он ни к чьему мнению никогда не прислушивается. Если кто-либо начинает ему советовать по тому или иному делу, то он назло поступает наоборот. В нашей кодле он все держит в своих руках, а поэтому только его слово и имеет значение.

— А чего же вы его терпите? Возьмите и спихните, поставьте толкового человека, — посоветовал Лысый.

— Все вроде бы недовольны Розкой, но и все молчат — боятся его, а поэтому даже если бы я и хотел спихнуть его с трона, у меня на это не хватит сил.

— Труса гоняете! — подытожил Бунтыл.

Узнав у Шурика, где утром можно встретиться с Розкой, гости покинули его.

А Шурик, один допивая спиртное, думал: «Как было бы хорошо занять место Розки! А ведь на пути к этому надо сделать всего лишь один шаг».

Глава 45

Бунтыл получил возможность побеседовать с Розкой в десять часов. Местом встречи оказалось подсобное помещение продовольственного магазина, заставленное штабелями ящиков и коробок с разными продуктами. Здесь же стояли стол с телефоном, двухсекционный сейф, несколько стульев.

Розка оказался двадцатисемилетним крепкого сложения подвижным парнем. Вместе с ним был Шурик, который заранее предупредил Бунтыла, чтобы тот не говорил Розке о своем знакомстве с ним. Они расселись на жестких стульях вокруг стола.

— Так ты говоришь, что Душман просил принять тебя и выслушать? — гордо посмотрев на Шурика, спросил Розка, давая своему заместителю возможность уяснить, какие авторитетные люди в преступной среде знают о нем и не приказывают, а просят о той или иной услуге.

— Если не веришь, можешь позвонить ему в ресторан, — ответил Бунтыл.

— Когда и где ты с ним встречался?

— Вчера в ресторане, там отмечал он свой день рождения.

Критически посмотрев на Бунтыла и не найдя в нем ничего такого, что могло бы его восхитить, Розка удивился:

— Интересно знать, как ты попал в его компанию?

— Мой отец — его близкий друг.

— А! Ну, тогда все понятно. Не желаешь ли опохмелиться? — Он кивнул головой в сторону шкафа, который, по-видимому, служил ему баром.

— Я не опохмеляюсь, — вежливо улыбнувшись, отказался Бунтыл.

— Если желаешь трекать со мной по-сухому, не возражаю, — согласился Розка, посчитав для себя, что он в достаточной мере проявил к гостю внимания. — Тогда давай рассказывай, что тебя ко мне привело.

Выслушав просьбу Бунтыла, Розка недолго задумался, а потом, обращаясь к Шурику, спросил:

— Что скажешь?

— Я думаю, просьбу парня надо уважить, — ответил Шурик.

Так думал и Розка до того момента, как задал по глупости свой вопрос Шурику. Теперь выходило так, что проблему Бунтыла решил не он сам, а какой-то Шурик.

«Мне мнение Шурика до фонаря. Я могу иметь на все собственное мнение, и будет так, как решу я, а не Шурик», — перестав здраво рассуждать и позабыв всякую дипломатию, решил Розка. Он сказал:

— Я не люблю, когда кто-либо ввязывается в мои дела. Тебе, дорогой, — он обращался к Бунтылу, — не стоило подписываться за курицу, которая должна и будет нести мне золотые яйца.

— Это твой окончательный ответ? — удивился Бунтыл, не ожидавший такого исхода.

— Да, дорогой! Именно таков мой тебе ответ.

— Он моему пахану не очень понравится.

— Меня это нисколько не щекочет.

— Мой пахан передвигается на инвалидной коляске, но ради кореша он приедет к тебе, чтобы переубедить и заставить изменить решение. Когда ты сможешь его принять?

— Через неделю. Тут же и в то же самое время.

— Я бы на твоем месте не напрашивался на неприятности и с моим паханом не конфликтовал. Он тебя проглотит, как курица червяка.

— У нас с тобой разговор закончен. Ты находишься под покровительством Душмана, но все равно я бы не советовал тебе пылить на меня. Я ведь человек, а не железо, а поэтому могу сорваться.

Покидая подсобное помещение магазина, Бунтыл не скрывал ни обиды, ни возмущения, ни злобы.

Шурик в душе был доволен, что Розка поставил себя в очень щекотливое и затруднительное положение, из которого ему позже будет трудно выйти без потерь, и не только в моральном плане.

— Пока не поздно и каша не заварилась, позволь, я его верну, и ты этот конфликт с ним полюбовно разрешишь, — доброжелательно предложил Шурик Розке, боясь, что тот именно так и поступит.

Розка клюнул на его наживку:

— В гробу я видел всех этих провинциалов в инвалидных колясках! Всем уступать, всех бояться — в гробу я видел такую плебейскую жизнь! — выливал из себя наружу накопившийся гнев Розка.

Шурик понимал, почему сердится Розка и почему тот был собой недоволен. Но не сочувствовал ему и не думал помогать достойно выйти из щекотливого положения. Наоборот, он хотел, чтобы данная неприятность разрослась в бомбу, которая смогла бы уничтожить его конкурента в борьбе за власть в воровской группировке.

Глава 46

У Бугра был очень чуткий сон. Его он выработал в зоне, где зек, имеющий врагов, из-за крепкого сна мог в любое время дня и ночи лишиться жизни. Поэтому надо было чутко спать и иметь под подушкой нож или другой остро заточенный предмет, чтобы иметь возможность защищать себя и наказать своего врага.

Бугор проснулся среди ночи, его разбудили подозрительные звуки, которым он не находил объяснения. Включив торшер и сев в коляску, он решил узнать, что за звуки в коридоре его побеспокоили.

Не успел он отъехать от кровати и одного метра, как в комнату ворвался парень с пистолетом в руке. По его взвинченному состоянию Бугор понял, что тот находится в такой степени ярости, когда человек не рассуждает, а действует по заранее принятому решению. Его появление было такой неожиданностью для Бугра, что тот не успел вовремя среагировать и первым выстрелить в нападающего. Откинувшись на спинку коляски, он спросил:

— Кто ты такой?

— Я твоя смерть.

— Как я понял, ты пришел вершить надо мной суд? — Да!

— Прежде чем убивать немощного старика, ты хоть сообщи, за что лишаешь жизни, — при этом Бугор положил руку на подлокотники коляски и повернул ее в сторону налетчика.

— Я сын Блина и пришел за него…

Последние слова парень не успел произнести. Бугор дважды выстрелил в него из газового пистолета. Не по годам быстро покинув коляску, он забрал у парня оружие.

На звуки выстрелов в спальню заскочил один из двух телохранителей с пистолетом в руке.

— Как благодаря вашей «бдительности» этот фрукт попал ко мне в спальню и едва не убил меня, я поговорю с вами потом. Сейчас посади шустряка в кресло, приведи его в чувство, после чего можешь уматывать досыпать свой сон. Я вам прочищу мозги с дымоходами.

— Да мы не спали, — начал оправдываться телохранитель. Пока он приводил налетчика в чувство, Бугор с яростью в голосе читал ему мораль:

— Зажрались, сволочи, хрен за мясо перестали считать, я вам, б…, покажу, где раки зимуют.

Когда незваный гость стал приходить в себя, Бугор сердито рявкнул на телохранителя:

— Вон из моей комнаты, чтобы я тебя не видел и под горячую руку не пустил в распыл.

Дождавшись осмысленного взгляда пленника, направленного на себя, и вновь сев в коляску, Бугор вкрадчиво спросил:

— Так чего ты хотел мне сказать?

— Ненавижу тебя, хитрую лису. Я все равно тебя убью.

— Молодость, до какой же степени ты наивна и глупа, — усмехнулся Бугор. — Ты хоть поясни, за что намерен меня убить?

— За смерть моего отца.

— Зелень ты пузатая и бестолковая! А если я его не убивал и твоя ярость ко мне основана на фантазии? Так правильно ли ты поступил бы, убив меня?

— Ты же Бугор?

— Да.

— Значит, ты его и убил.

— Позволь, сосунок, с твоими выводами не согласиться. Ты на меня валишь то, к чему я непричастен. Мне же и без вашей бяки своих грехов хватает.

— Ты хочешь сказать, что отец погиб не от твоей руки?

— И даже не по моему приказу. Его убил кто-то из его ближайшего окружения. Вот все, что я могу тебе сказать.

— А не обманываешь? — теряя агрессивность, обескураженно спросил парень.

— Какая необходимость мне тебя обманывать? Достаточно мановения одного моего пальца, чтобы тебя немедленно похоронили на стометровую глубину, из которой ты уже никогда не выберешься. Я же, дурак, сейчас сижу перед тобой и оправдываюсь.

— Почему же вы со мной говорите, когда можете просто уничтожить? — парень перешел на «вы».

— Потому что ты — единственный мужчина в своей семье. Я не хочу на тебе прервать ваш род. Отец твой был, может быть, и несмышленым, но смелым мужиком.

— Если не вы, то кто же убил моего отца?

— Со своим вопросом ты обратился не по адресу. В городе есть прокуратура, которая занимается делом твоего отца. Только там ты можешь почерпнуть нужную информацию.

— Так, значит, вы его не убивали, — растерянно, размышляя над внезапным поворотом, произнес парень.

— Если бы при жизни твоего отца мне довелось встретиться с ним, то я, не раздумывая, убил бы его. Но, как я тебе уже сказал, мне во встрече с ним не повезло.

— Чем он так провинился перед вами?

— Я предлагал Еноту и твоему отцу не войну, а заняться совместным легальным бизнесом. В ответ на свое предложение я услышал от них не просто отказ, а оскорбления.

— Мне отец говорил о вашем предложении. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое!

— Но твой отец с Енотом отравили Эльдара!

— Мне известно о его смерти, но, как говорил отец, он к ней непричастен.

— Лапшу на уши можешь вешать кому угодно, но только не мне. А кто, если не твой отец, поручил Подкове и Шпале убить меня? Эта затея им не удалась, зато они убили подло, из засады, моего телохранителя, тяжело ранили мою жену. Что ты мне прикажешь в этой ситуации делать? Ждать, когда эти ослы ни за что ни про что ликвидируют меня с семьей? Нет уж, извини меня, мальчик, тут уж я решил сам нападать. Я ликвидировал банду твоего отца.

— И отца моего в том числе, — вновь вернулся к прежней мысли парень.

— Ничего ты не смыслишь, а только болтаешь своим глупым языком. По поручению твоего отца в ночь, когда он погиб, трое неизвестных пытались проникнуть в дом и убить меня. Но они смогли лишь отравить собак. В перестрелке моя охрана отогнала их от дома.

— Может быть, среди нападавших на ваш дом был мой отец и во время перестрелки с охраной он был убит?

— Вряд ли такое было, так как нападавшие убежали.

А как тебе известно, трупы пока не научились бегать. Но я не исключаю, что среди нападавших был твой отец, что те двое соучастников неудавшегося нападения на меня убили твоего отца, чтобы прекратить никому не нужную вражду между зеками, — сделал подсказку парню Бугор.

— Кто тогда нападал на ваш дом?

— Ты уже который раз задаешь свои вопросы не тому, кому надо. Разве я могу знать такие подробности о чужой банде, да к тому же той, которая пыталась меня уничтожить? Поспрашивай у парней бывшей кодлы отца. Пойми меня правильно: твоя проблема меня не интересует. Каждому свое!

Опустив голову, парень задумался, а потом затравленно спросил:

— Как вы думаете со мной поступить?

— Как тебя звать? — задал в свою очередь вопрос Бугор.

— Юрий.

— Моего сына тоже так зовут… Ты все еще продолжаешь считать, что я причастен к смерти твоего отца?

— Теперь уже нет.

— Как ты смог проникнуть сюда?

— Я долго наблюдал за вашим домом и заметил, что заезжающая с вами охрана ленится выходить из машины перед домом, а поэтому я воспользовался ее оплошностью. Когда сегодня вечером ваша машина подъехала к дому и остановилась, я, ухватившись руками за задний мост, вместе с ней очутился в гараже. Отсиделся в смотровой яме, ну а потом, когда посчитал, что все в доме затихло и вы легли спать, поднялся на второй этаж. Правда, пришлось заглянуть в две пустые комнаты, пока я добрался до вас.

— Ясненько, ясненько… Ко мне в дом оказалось до гениальности просто проникнуть. — Он вздохнул и принял решение:

— Я тебя, Юра, жалею и отпускаю домой, пользуйся моей добротой. Твой отец немало нахапал до того дня, пока его не угрохали друзья. Живи, как хочешь, но больше не попадайся мне на глаза в такой ситуации, потому что отвечать за твои глупости не собираюсь. Телок ты безрогий, разве можно поднимать руку на человека, если не убедился на сто процентов в его виновности?

— Я извиняюсь перед вами за свою глупую выходку и благодарен вам за снисхождение ко мне.

— Я тебя сейчас отпускаю на волю, но ты никому не должен говорить, какой между нами состоялся разговор, да и вообще, что ты был у меня дома.

— Наш разговор умрет во мне, — Юрий все еще не верил, что Бугор не думает его убивать.

Вызвав охранника, Бугор приказал ему снять с Юрия наручники и выпроводить из дома.

— Потом поднимешься ко мне, — предупредил охранника Бугор. Он решил немедленно принять меры к тому, чтобы его охрана не заезжала в гараж с улицы, находясь в машине, а выходила из нее и занималась надлежащим досмотром.

«Какой-то сопляк сумел провести нас. А если бы его идея пришла в голову тем, кто ранее пытался меня убить? Тогда сейчас меня бы не было, — размышлял он. — Я бы сейчас не занимался этим разглагольствованием, и мои кости гнили бы в земле… Хорошо, что встреча с этим одержимым состоялась сегодня, а то завтра мне надо будет Катю забирать из больницы домой. Он мог бы ее так напугать, что она, возможно, не согласилась бы жить в моем доме».

Как Бугор и обещал лечащему хирургу, он дал ему за работу миллион. Хирург от этих денег не отказался, простил Бугру его грубость и создал Зайчику такие условия для выздоровления, какие только позволяли возможности больницы.

Глава 47

Утром невыспавшийся Бугор, услышав телефонный звонок, невольно подумал: «Кому-то с утра не терпится испортить мне настроение».

В своем предположении он не ошибся. Ему звонил старший следователь прокуратуры Иваненко.

— Иван Захарович, я бы вас очень просил явиться ко мне в прокуратуру, в пятый кабинет к девяти часам.

— Александр Васильевич, вы же знаете, какое у меня плохое здоровье. Я же без инвалидной коляски не смогу к вам явиться.

— Иван Захарович, когда случилась неприятность с вашей женой, я видел, как вы без коляски успешно покоряли лестницы больницы. Мой кабинет находится на первом этаже, а поэтому, я думаю, вы сможете ко мне явиться и без коляски. Если же вы так к ней привыкли, то я ничего не имею против.

Не дав Бугру время осмыслить услышанное и вступить с ним в полемику, Иваненко положил трубку.

«Придется сначала ехать в прокуратуру и лишь потом брать Зайчика из больницы, — изменил свои планы Бугор. — Интересно, зачем я ему понадобился? Может быть, кто-то из арестованных за незаконное ношение оружия что-нибудь накапал на меня? А может быть, ему захотелось мокрячок на меня повесить?» — спрашивал себя Бугор.

После звонка Иваненко у него не ладилась никакая работа по дому. Он был даже доволен, что скоро девять часов, состоится разговор со следователем, после которого ему уже не надо будет ломать голову над разными проблемами…

— Я вас, Иван Захарович, пригласил не на допрос, а на беседу. Буду с вами откровенен и рассчитываю на взаимность.

— Если не для записи, то почему бы и не пооткровенничать с умным человеком? — согласился Бугор.

— Я знаю, что вы являетесь главарем действующей у нас в городе воровской группировки. Но так как за членство в банде у нас не предусмотрено уголовного наказания, то разговор с вами пойдет, о другом…

— Позвольте, Александр Васильевич, вас перебить и не согласиться с вами. Я честный бизнесмен и руковожу сотрудниками двух предприятий. И если кто-то из них занимается преступной деятельностью, то я к ней не имею никакого отношения.

— Не будем спорить, пускай каждый из нас остается при своем мнении.

— Пускай будет так, — снова согласился Бугор.

— Вы помните, как на вас совершили вооруженное нападение парни Блина, в результате которого был убит ваш телохранитель и ранена ваша жена?

— Как же не помнить…

— Хотели бы вы отомстить убийце?

— Хотел бы, но как я выйду на него?

— Я дам вам ниточку, с помощью которой вы сможете добраться до него.

— Если у вас есть такая ниточка, то сами разматывайте ее и добирайтесь до убийцы, — резонно заметил Бугор.

— Я не мент и даже не опер, а старший следователь прокуратуры. Предоставленными мне процессуальным кодексом нормами на убийцу не выйти, но я хочу любым способом наказать преступника.

— Ну а я тут при чем? Мои интересы никогда не совпадут с вашими, тем более если вы к тому же считаете, что я главарь банды. Неужели вы допускаете, что я начну стучать и работать на вас?

— Если бы у нас с вами не было общих интересов, то не было бы и этого разговора. Но такой интерес у нас есть.

— Какой же это?

— Убийца стрелял не только в вашего телохранителя. Его же пуля была извлечена из тела вашей жены. Он же застрелил Блинова.

— У вас есть доказательства? Или вы ловите меня на понт?

— Экспертиза показала, что все три выстрела была произведены из одного и того же пистолета, а значит, убийцей является одно лицо.

— Александр Васильевич, давайте беседовать без дураков. Я раскручусь, найду этого хмыря, сдам его вам, а потом окажется, что он был нужен вам совсем по другому делу.

— Ну, если вы мне не верите, то можете сами ознакомиться с заключением экспертов.

Прочитав заключение, специалистов, Бугор был вынужден признать, что Иваненко его не обманывает.

— Вы хотите посадить убийцу, или вам надо только раскрыть все висящие на вашей шее преступления?

— И то и другое.

— Много же вы хотите сразу от меня.

— Неужели?

— Сдавать вам даже своего врага я не могу и не имею зековского права, да и не стану по своему убеждению. Но от сотрудничества со мной, я думаю, вы скоро получите интересующий вас пистолет и его обладателя.

— Вы его знаете?

— Нет.

— Тогда почему вы так уверены в успехе?

— Вы мне дали нить, с помощью которой у меня появилась возможность добраться до самого стержня истины.

— Но вы ни в коем случае не должны убивать виновного, делать ему самосуд, — предостерег Иваненко.

— Вы, Александр Васильевич, в своей работе руководствуетесь разными кодексами, а мы живем по воровскому закону. Кто из нас что заработал, тот свое и получил. Но можете быть уверены, что, найдя убийцу, стрелявшего в мою жену, я его убивать не стану. А если окажется, что он все-таки будет убит, то я к его смерти не буду причастен ни на один процент. Я сейчас перешел на занятие официальным бизнесом, который мне приносит дивиденды. Их размер вы можете узнать в налоговой инспекции. Поэтому я уподобляться заурядному убийце не буду и смогу сдержать чувство мести.

— Ну что же, я вам верю и доволен результатом нашей беседы. Думаю, что и для вас она была полезной.

— Не скрою, разговор между нами получился неожиданно интересным. Честно говоря, я не жалею, что пришлось встретиться с вами.

Доброжелательно простившись, они расстались. Иваненко, оставшись один, подумал:

«Вот так! Из-за несовершенства уголовно-процессуального законодательства я вынужден обращаться за помощью к главарю банды, улыбаться, здороваться за руку. А может быть, сейчас наступило такое время?»

В свою очередь, Бугор, покинув кабинет Иваненко, подумал:

«Толковый и башковитый мужик, с ним интересно было потолковать, хитрая устрица. К такому человеку, если захочешь поговорить, и без вызова пойдешь».

Вещи Зайчика Бугор уже давно перевез из ее квартиры к себе, а поэтому, взяв Екатерину Викторовну из больницы и доставив ее в особняк, он на это много времени не потратил.

Вечером перед сном Бугор проявил к Зайчику столько внимания и ласки, что сам удивился наличию в себе таких способностей. По мокрому от слез лицу своей подруги, которая раньше таким вниманием была обделена, он понял, что ей такие ласки приятны.

Глава 48

Проснувшись утром, как обычно, в шесть часов, когда еще Екатерина Викторовна продолжала безмятежно спать, Бугор решил немного осмыслить вчерашнюю беседу с Иваненко.

«Если мне, со слов Носатого и Шпалы, известно, что они убили Блина, то не надо иметь много ума, чтобы домыслить, что убийство телохранителя и ранение Зайчика — дело рук Шпалы. Ему, мяснику, при благоприятных условиях когда-нибудь не составит особого труда замочить и меня. Но я постараюсь ему такой возможности не дать. Если я его угрохаю или сдам Иваненко, то какой от этого получу навар? Моральное удовлетворение от свершившейся мести и больше ничего. Стоит ли размениваться по мелочам? Нет, я должен его запугать, приручить и заставить стать послушным орудием в моих руках. Он будет выполнять любую грязную работу. В такой раскладке Шпала будет мне больше полезен, — определился он. Потом его мысли перескочили на другое: — Как они втроем глубокой ночью оказались на железной дороге? Что они там делали? Для чего встретились там? — При этом у него и мысли не появилось, что Блин там оказался не по своей воле. — А не эта ли троица пыталась в ту ночь проникнуть в мой дом и ликвидировать меня? — наконец-то осенило его. — Конечно, они, других кандидатур на такое дело в банде Блина просто не было, ведь прежде чем добраться до меня, им надо было убить не только моих собак, но и телохранителей. Кто готов был на такой «подвиг», кроме них? Никто! Ну а теперь ты по-прежнему будешь к ним снисходительным? Или расправишься с ними? — задал он сам себе нелегкие для ответа вопросы. После долгого размышления он определился: — Что они скоты — это для меня новостью не является. Сейчас я в этом уверился окончательно. Такие звери являются редкостью даже в нашей зековской среде и не воспользоваться благоприятной ситуацией, и не заставить их работать на себя, будет глупостью с моей стороны. Но они могут начать выкарабкиваться, не захотят ходить под седлом, — резонно заметил он. — Поэтому я должен собрать на них железную компру, поставить их в известность, что она у меня есть, лишить всякой самостоятельности. Не буду откладывать, сегодня же, прямо с утра вызову их к себе домой и поговорю с каждым в отдельности на откровенность, запишу показания на магнитофон. Я научу этих шустриков свободу любить», — удовлетворенно подумал он.

Его размышления прервал телефонный звонок, который разбудил Екатерину Викторовну. Бугор взял трубку, увидел устремленный на него взгляд Зайчика и, удовлетворяя ее молчаливое любопытство, сообщил:

— Юрий говорит! Из Москвы.

— Дашь мне потом трубку? — попросила она его обрадованно.

Из односложных фраз Бугра типа: «Понял! Вот негодяй! Правильно сделал! Спасибо! Обязательно сделаю. Обязательно приеду. Не опоздаю! Будь спокоен» — она не смогла понять, о чем они говорили.

— Мать вчера взял из больницы, хочет с тобой поговорить, — заканчивая разговор и передавая ей трубку, бросил сыну Бугор.

— Здравствуй, мать! Как я понял, ты к отцу перебралась жить?

— Да.

— Давно бы так!

— Как там внуки, невестка, сваты?

— Все живы, здоровы, короче, у нас все хорошо. Мать, ты там поищи нам няню своих лет. Отец на днях приедет к нам, пускай привезет ее с собой, а то Маргарите с твоими внуками одной не справиться.

— Зачем вам нужна няня, если я буду помогать? — попыталась предложить свои услуги она.

— Ты еще не совсем здорова, а возня с внуками займет у тебя не один год, так что поиски няни не откладывай, это на твоей совести.

Екатерина Викторовна услышала беззаботный смех сына.

— Я все поняла, передавай от нас с отцом привет сватам, невестке и поцелуй внуков, — попросила она сына на прощание.

— Ты чем-то озабочена? — видя, что после телефонного разговора жена расстроена, спросил Бугор.

— Сказал, чтобы я нашла своим внукам няню и чтобы мы определили ей зарплату, — озабоченно поведала она.

— Ну и что здесь такого? — удивился Бугор.

— Я не буду работать и сяду тебе на шею, а тут еще преподобный сынок валит на тебя оплату няни.

— Тысяч сто в месяц ее удовлетворит на всем готовом и под нашей крышей?

— Конечно, но где тебе собрать такие деньги?

— Ты меня по своей мерке не меряй. Я один из самых богатых людей в городе, а поэтому такой пустяковой проблемой меня не смеши. Неужели ты не видишь, как я живу?

— Еще не успела увидеть, — искренне призналась она.

— По-моему, я тебя неплохо обеспечивал, могла и заметить.

— Я видела твою показуху в молодости, когда шиковал до последней копейки, думала, и теперь пускаешь пыль в глаза.

— Если хочешь, то и тебе в помощь домработницу возьму, — не удержавшись, гордо предложил он.

— Обойдусь без нее!

— Дуреха, чего же ты отказываешься от помощницы?

— Старой по дому не управиться, а молодая может отбить тебя у меня. Зачем мне конкурентка в доме?

Своей ревностью она сделала приятное Бугру, который смиренно проворковал:

— Уже отгарцевал на перекладных лошадях. Теперь смотрю, чтобы последняя не сбросила и не убежала к другому, — нежно обнял он ее теплое здоровое тело, до мельчайших примет знакомое и желанное, еще не состарившееся, но начавшее поддаваться времени. Он всем своим нутром чувствовал влечение к жене, ее преданность ему, а поэтому только ей он мог показать свою мужскую силу и быть уверенным, что не опозорится. В чем он сейчас еще раз смог убедиться в реальности…

Глава 49

Для того чтобы ускорить поиски няни для внуков, — а у жены уже была на примете ее давняя подруга, — Бугор дал в пользование Зайчику свою машину. Тем более что ему надо было под любым предлогом выпроводить ее из дома.

Оставшись один, он подготовил для записи магнитофон и поручил Серому немедленно доставить к нему Носатого и Шпалу. Если у тех будет при себе оружие, чтобы он не забыл его изъять.

Носатый и Шпала впервые попали в особняк Бугра по его приглашению. В тот самый особняк, в который совсем недавно не могли проникнуть с помощью силы. Шпала остался с охраной на первом этаже смотреть по видику боевик, а Носатого один из телохранителей провел в кабинет Бугра.

— Послушай, Носатый, я оказал тебе доверие и взял членом в свою «семью», надеясь, что ты передо мною чист и не имеешь передо мной секретов. Но, оказывается, я в тебе здорово ошибся.

— Иван Захарович, я не понял, о чем речь и в чем вопрос, — забеспокоился гость, однако по его бегающим глазам Бугор понял, что тому все понятно, и придется сделать некоторое усилие, чтобы заставить Носатого пойти на откровенность.

— Я знаю, что и почему вы со Шпалой решили умолчать от меня. И вас не буду наказывать, если ты откровенно и подробно сейчас мне все расскажешь.

— С удовольствием отвечу на любой ваш вопрос, если бы только знал, что вас интересует.

— Ты со Шпалой забыл сказать, что вы делали вместе с Блином около моего дома. Вам бояться нечего, не буду же я вас наказывать за отравленных собак, — пошел уже напропалую Бугор.

Подумав перед ответом, Носатый промямлил:

— Так и знал, что вы до всего этого докопаетесь.

— Тогда кончай разводить антимонии и расскажи мне! Я хочу подробно выслушать все с самого начала, до того момента, как вы расстались с Блином, — подогнал его Бугор, помня, что магнитофон может записывать показания Носатого не до бесконечности.

Как бы ныряя в холодную речку, Носатый приступил к откровенному разговору.

— Ну вот, кажется и все, — обреченно вздохнул он, закончив.

— Вот теперь я верю, что ты от меня ничего не утаил. Сейчас скажешь внизу Шпале, чтобы он не пытался мне темнить, как недавно пытался ты, а чтобы сразу говорил правду. Как я и обещал, никакой обиды на тебя не таю, мстить не собираюсь и все прощаю. За смелость и откровенность возьму тебя в Москву, куда на днях думаю прошвырнуться. Из-за того, что еще предстоит такой же неприятный разговор со Шпалой, соображать с тобой по пять граммов не буду.

— Да чего там, отлично понимаю, — несколько воспрянув духом, произнес Носатый, довольный, что избежал смертельной опасности и прощен. — Я понимаю, пахан, что тебе сейчас не до меня.

Проверив и убедившись, что на кассете сделана хорошая запись их разговора. Бугор вновь подготовил магнитофон для записи и по радии передал своей охране указание:

— Носатому верните «дуру», и пускай водитель отвезет его туда, куда ему надо, а сейчас проводите ко мне Шпалу.

После обработки Носатым Шпала не ловчил, отвечая на вопросы Бугра, а сразу же подробно рассказал ему все, что тот уже знал со слов Носатого.

Сравнивая их показания, Бугор пришел к выводу, что между ними нет противоречия, а значит, новые члены его «семьи» теперь говорят ему истину.

Слушая исповедь Шпалы, Бугор не испытывал к нему ненависти, скорее чувствовал жалость. Каких благ Шпала добился для себя, совершая серию тяжких преступлений? Никаких! Если не считать того, что его за эти «подвиги» правосудие могло приговорить к расстрелу.

Вызвав телохранителя, Бугор попросил:

— Организуй нам со Шпалой что-нибудь закусить и выпить, да так, чтобы он не подумал, что я скупердяй.

— Сию минуту будет сделано, — бодро заверил тот, завистливо посмотрев на Шпалу.

Телохранитель принес и поставил на стол тарелку с. нарезанной колбасой, открытую банку с печенью трески, тарелки с сыром, хлебом, солеными огурцами. Бугор дружески попросил Шпалу:

— Открой бар и возьми там бутылку шампанского, а себе можешь взять все, что на тебя смотрит.

Шпала выбрал «Смирновскую». После того как он пропустил несколько рюмок и закусил, Бугор начал с ним важную беседу.

— Послушай меня, Яков Романович. Ты из заштатной вшивой кодлы влился в серьезную фирму. У тебя в ней имеется высокооплачиваемая законная работа. Кем ты у меня в «Ультимо» числишься?

— Рабочим.

— Зато у тебя идет стаж. Ты свой хлеб якобы зарабатываешь честным трудом и мне, как бизнесмену, меньше приходится платить налога на прибыль. Ты доволен теми изменениями, которые произошли в твоей жизни, когда не стало Блина?

— Я о такой жизни даже мечтать не мог, — признался Шпала.

— А знаешь ли ты, дорогой мой Яков Романович, что в связи с твоим членством в моей «семье» я несу за тебя огромную ответственность, оберегая и защищая твою буйную голову?

— А чего меня оберегать? Я за себя всегда могу постоять, — снова наполняя свою рюмку и лихо опрокидывая ее в рот, заявил беспечно Шпала.

— Тебе только кажется, что ты такой сильный и несокрушимый. Ты мог бы так глупо думать до тех пор, пока тебя не посадили менты, а потом и расстреляли в какой-нибудь вонючей тюрьме. Только тогда бы ты понял, что жареный петух уже давно тебя клюет в задницу, но ты по недомыслию это не чувствовал либо не хотел понять.

— Я, пахан, тупой, как сибирский валенок, а поэтому ты заумно со мной не трекай, а доходчиво объясни, что по чем.

Допив из бокала шампанское. Бугор улыбнулся:

— Я ж не знал, что ты первоклассник. Теперь буду говорить с тобой далее доходчиво. У старшего следователя прокуратуры нашего района есть несколько экспертиз, на основании которых вытекает, что убийство моего телохранителя тогда в «форде», ранение моей жены и убийство Блина совершено из одного и того же пистолета, то есть из твоей «дуры».

Шпала не заметил, как из рюмки спиртное потекло ему на брюки. Он замер с раскрытым ртом, ошарашенный известием.

— Такого не может быть, — простонал он с испугом.

— Можешь не сомневаться. Собственными глазами видел и читал эти заключения.

— Все равно не верю тебе! Ты берешь меня на понт!

— Почему ты не веришь моим словам?

— Что, следователь тебе друг, корешует с тобой, чтобы знакомить тебя со своими экспертизами?

— Хочешь знать, почему следователь поделился со мной информацией? Отвечаю. У меня убит телохранитель, едва не убили жену. А вдруг я, чтобы отомстить за них бандиту, захочу помочь этому следователю? Ты в такой вариант веришь?

— Теперь верю. И что вы решили в отношении меня?

— Прежде чем я тебе отвечу, скажи ты мне: сможешь ли один ото всех себя защитить?

— Куда мне, барану, против всех переть, сил не хватит.

— Я тоже так думаю, — согласился Бугор. — Ты сейчас в моей «семье», и я тебя не продам ни из-за бабы, ни из-за чего другого. Мне мои принципы не позволяют так поступить. Если бы я жил по другому закону, то не был бы вашим паханом.

Речь Бугра растрогала Шпалу. У благодарного зека даже слезы выступили на глазах. Возможно, в нем плакало излишнее количество спиртного, но вряд ли. Скорее Шпала действительно понял, из какой беды его выручает Бугор.

— Я не хочу, чтобы ты со своей засвеченной «дурой» где-то залетел, поэтому у тебя ее забираю и на время подальше спрячу. Следователь оказал нам добрую услугу, кое на что раскрыв глаза, поэтому я сделаю ему приятный подарок.

— Какой? — поинтересовался Шпала.

— Я помогу ему закончить расследование по всем нераскрытым преступлениям и дам возможность списать их в архив.

— Каким способом?

— Очень просто. Какой-то жмурик будет убит с кем-то в перестрелке. Мы ему сунем в руку твой пистолет. Ему, дохляку, уже безразличны наши житейские проблемы. Но тебе это позволит очиститься. Как моя идея? Не возражаешь?

Шпала завороженно слушал Бугра, и чем глубже тот развивал свою мысль, тем больше его глаза, как пионерский костер, разгорались искрами восхищения.

— Позволь, пахан, я тебя поцелую и присягну в сыновней преданности, — взволнованно попросил Шпала.

Бугор не стал возражать против такого вида изъявления преданности.

— Скорее бы кого-нибудь грохнуть, — мечтательно произнес наивный убийца.

— На днях поеду в столицу, возьму вас с собой. Может быть, там тебе такая возможность представится, — «успокоил» его Бугор.

Изворотливый ум Бугра еще раз помог ему привлечь на свою сторону преданных и послушных исполнителей. Даже из ранения жены он извлек определенную выгоду, вознеся себя в глазах зека на уровень недосягаемой высоты справедливости и чести.

Закончив беседу со Шпалой, Бугор поручил Винту отвезти его туда, куда тот пожелает.

Глава 50

Бугор с пятью боевиками, среди которых были Шпала и Носатый, новой няней для внуков — пятидесятилетней женщиной по имени Лидия Федоровна — на «форде» и «девятке» с прицепом приехали в Москву. В прицепе он вез двадцать откормленных индюков, которых закупил для подарка у знакомого фермера по относительно низкой цене. Фермер был в хороших отношениях с Бугром, так как покупал у него бензин и солярку для своей техники. Это было одно из редких исключений, когда Бугор разменялся в своем бизнесе на совершение мелких оптовых операций. Увы, приходилось думать не только о сколачивании капитала, но и о хлебе насущном.

Колонна Бугра заехала во двор гостиницы, где его уже ждал Душман, с которым Бугор предварительно имел телефонный разговор.

Увидев Душмана, Бугор облегченно вздохнул, как бы снимая с плеч невидимый груз.

— Фу! Наконец-то добрался до тебя.

— Что, были какие-то проблемы в пути? — поинтересовался Душман.

— Еще какие!

— Интересно послушать. Пойдем поднимемся в ресторан и поговорим.

— Нет, дорогой, пока я свои проблемы тебе не спихну, ни о каком отдыхе не может быть и речи, — заупрямился Бугор.

— Ну, если твои проблемы такие срочные, давай говори о них тут.

— Я тебе привез в подарок двадцать индюков. Для ресторана. Пойдем, я тебе их сдам.

— Спасибо, угодил. От такого подношения не откажусь, — поблагодарил Душман.

Он позвонил куда-то, после чего осмотрел птицу и остался вполне доволен ее внешним видом.

— Ты моих гавриков приютишь на пару дней? — спросил Бугор, имея в виду своих боевиков.

— К сожалению, у меня все номера в гостинице заняты. Смогу выделить им одну только комнату. Со всеми удобствами, но придется спать в два яруса, как в солдатской казарме. Пойдет?

— Вполне, — заверил Бугор.

— Будете питаться у меня в ресторане. Но, мужики, запомните одно правило: вести себя, как в детском садике — тихо, без мата и шухера. — Подошедшему дородному мужчине Душман сказал: — Распорядись, чтобы оприходовали птицу. Мой снабженец, — пояснил он Бугру для ясности. Потом, обращаясь снова к парням Бугра, добавил: — Этот снабженец покажет вам комнату, которая будет вашим причалом. К нему вы можете обращаться за помощью, если появится необходимость в девочках.

— Вы мне сегодня больше не нужны, — сообщил Бугор боевикам.

— Ты бы закрепил за ними гида. Пускай мужики прошвырнутся по столице, разомнут ноги, а то застоялись, — попросил он Душмана.

— Вит, его заявка на твоей совести, — обратился к экспедитору Душман.

— Сделаю! — отчеканил тот.

Душман и Бугор, посчитав беседу с бандитами исчерпанной, отошли в сторону.

— Пока прорвался к тебе с этими индюками, пять раз разные гаврики останавливали. Одни пытались купить их у нас по смехотворной цене, другие забрать внаглую.

Только наличие у нас пяти стволов и умение толковать с этими субъектами расчищало дорогу.

— У нас рэкет держит все рынки. Сам понимаешь, что цены стабильно завышены. Парни боялись, что вы своими индюками и независимыми ценами на рынке создадите им конкуренцию.

— При чем тут дорога и рынок? — Бугор был в недоумении.

— У нас уже на подъезде к Москве все кругом нашим братом схвачено, застолблено и связано.

— Не нравится мне ваш муравейник, — недовольно поморщился Бугор.

— Что поделаешь! Приходится жить так. — После паузы Душман поинтересовался: — Ты где думаешь остановиться?

— Дома у свата.

— У меня в гостинице не хочешь? Фартовой бабой на ночь обеспечу, — попытался соблазнить его Душман.

— Мы с тобой уже не те наездники, которые могут ездить на любой лошадке, можем и опозориться, — отшутился Бугор.

— Если цыпочка не сможет тебя соблазнить, возбудить и вскружить голову, то ей не место в нашем гареме. Между прочим, чтобы попасть сюда, между цветущими розочками очень большая конкуренция. Я абы кого не беру.

Слова Душмана заставили Бугра задуматься. После чего он сказал:

— Уговорил. Остаюсь в твоей гостинице. Но мне соплячек несовершеннолетних не надо.

— А какую же ты хочешь?

— Так, спелую ягодку лет тридцати. И чтобы не страдала излишеством веса.

— Заказ принят, — довольно произнес Душман, как будто не гостю, а себе делал услугу. — Кроме этого заказа, других не будет?

— Хочу на вечер заказать у тебя в ресторане стол на восемь персон, среди которых хотелось бы видеть тебя с женой и Лысого. Ну а остальными будут я, сват с женой и сын с невесткой. Тебе знакомство с моим сватом в будущем может быть очень полезным.

— Чем?

— Как мы с тобой можем по низам прошвырнуться легко и чувствовать себя там рыбой в воде, так у него огромные связи в разных министерствах. Поэтому он умеет проворачивать крупные операции, а если нет, то может подсказать, как лучше к этому делу подойти.

— Что же, если он у тебя такой толковый, то я твое предложение принимаю.

— Встречаемся в семь вечера.

— Тогда за ужином и обсудим твою проблему, — пообещал Душман. — Хотя я мог бы давно ее решить, но очень хотелось увидеться с тобой.

— Если уж я приехал, то сам управлюсь. Устрою на сопляка охоту на своей колеснице.

— На какой колеснице? — удивился Душман.

— Из дома привез! Хочешь, не только покажу, но и дам покататься?

— На старости лет чудить начинаешь, — понимающе заметил Душман.

Парни по требованию Бугра достали из «форда» его инвалидную коляску. Бугор сел в нее и объяснил Душману, как надо пользоваться кнопками управления. Конечно, так, чтобы никто не слышал.

— В подлокотники моей коляски вставлено по пистолету. В них можно вставить и ручные пулеметы, но я не намерен заниматься массовыми убийствами, а поэтому мне достаточно пистолетов, один из которых газовый. Кто из твоих врагов согласится беседовать с тобой, зная, что ты вооружен двумя пистолетами? Никто! А с инвалидом в коляске не прочь поговорить даже трус. Теперь сечешь мою стратегию?

— Ты, Бугор, всегда был велик на выдумки, — с восхищением заметил Душман. — Позволь мне покататься на твоей тачке.

Подъехав в коляске к воротам, Душман спросил Бугра: Можно, я на воротах проверю твое вооружение в работе?

— Мои парни не знают секрета моей коляски. Зачем им раньше времени это знать? — отказал Бугор другу. — Недавно она уже спасла мне жизнь.

Он рассказал Душману о проникновении к нему в дом сына Блина.

— Я у себя в кабинете в подлокотники кресла тоже заделаю такие штуковины, — решил Душман.

Перед тем как расстаться, Бугор попросил:

— Вечером, когда мы погуляем у тебя в ресторане, пускай повар подготовит моему свату пару обработанных индюков в подарок от нас.

— Сделаем! — заверил Душман.

Расставшись с ним, Бугор и няня Лидия Федоровна, которая ждала в машине, поехали к свату.

Там он получил огромное удовольствие от общения с внуками. Не менее приятно было общение с сыном, невесткой, сватами. День пролетел как одно мгновение, настало время ехать в ресторан.

Маргарита, покормив детей грудью и обеспечив Лидию Федоровну бутылочками с детским молоком, была не прочь отдохнуть от сыновей, которые ее измотали. Теперь ей с няней будет гораздо легче управляться с детьми, в чем она сейчас уже убедилась.

Борис Михайлович о ресторане «Надежда» ничего не знал. Но, к своему удивлению, окинув зал опытным взглядом человека, побывавшего на множестве приемов и посетившего сотни ресторанов, остался доволен первым впечатлением. Впоследствии оно у него не изменилось, а наоборот — рейтинг ресторана в его глазах поднялся еще выше.

Бугор познакомил Тараса Харитоновича — Душмана, его жену Ларису Викторовну и Альберта Захаровича — Лысого со своими родственниками. Вся компания Бугра была так изысканно и со вкусом одета, что находящиеся в зале ресторана иностранцы внешне им проигрывали. Впрочем, если богатые русские своей одеждой стараются показать окружающим свой достаток, то иностранцы одежде не придают значения. Они руководствуются прежде всего ее практичностью и удобством…

На богато сервированном столе громоздилось столько спиртного и съестного, что их общая стоимость перекрыла бы стоимость дорогого легкового автомобиля. Выпив по несколько рюмок и утолив первый голод, собравшиеся за столом повели спокойную, интересную для всех беседу.

Когда Бунтыл с Маргаритой поднялись со своих кресел, чтобы пойти потанцевать под эстрадную музыку, Душман сообщил им и одновременно всей компании:

— В девять часов придет известный вам композитор и певец Д., который немного развлечет нас. Я его пригласил с женой за наш стол. Если они с нами отдохнут, возражений не будет?

— Ни в коем случае, — ответил ему Бунтыл, удаляясь с женой к танцевальной площадке.

— Вы, Тарас Харитонович, напрашиваетесь на комплимент. Считайте, что вы его от нас уже получили, — обворожительно улыбнулась Душману Вера Николаевна. Давно уже она не была так раскрепощена и окутана вниманием к себе. Узнав у Ларисы Викторовны, что она по специальности врач, она легко нашла с ней тему для общего разговора. У мужчин была своя, не менее интересная беседа.

Юрий с Маргаритой танцевали, отдыхали, потом снова шли танцевать. В беседе стариков они не принимали участия, а наслаждались теми условиями жизни, которые смогли обеспечить им родители.

Маргарита, получившая прекрасное образование, выросшая в достатке и внимании, сейчас видела, что ее будущее обеспечено и находится в надежных руках. По кидаемым на нее завистливым, хищным взглядам мужчин Маргарита понимала, как она им нравилась и как они завидовали ее партнеру, на месте которого желали бы быть. По надетым на нее драгоценностям видно было, что она очень дорогая «забава» и не каждому сидящему в зале по карману.

Бунтыл тоже был наблюдательным и видел, что его жена привлекает к себе внимание. Сердито поймав несколько заинтересованных взглядов, он заставил «самцов» отвести от нее свои похотливые глаза. Так как для него эти взгляды не были смертельными, то вскоре он о них забыл, но ему приятно было сознавать, что именно он является обладателем такого сокровища.

Вечер в ресторане прошел для Бугра и его компании быстро, приятно и незаметно. Когда пришло время расставаться, то, несмотря на настойчивое приглашение сватов, Бугор не поехал ночевать к ним, а остался в гостинице Душмана, объясняя это тем, что нужен постоянный присмотр за парнями.

Глава 51

Оставшись вдвоем, Душман и Бугор прошли в кабинет Душмана, где, удобно устроившись в уютных креслах, стали потягивать через соломинки тонизирующий напиток, не спеша беседуя.

— Ты парней Розки не хочешь взять под свое начало? — лениво поинтересовался Бугор у друга.

— Зачем мне лишняя нахаба? У меня своих обормотов хватает, — так же лениво ответил Душман. — Завтра подкину тебе с дюжину гавриков для разговора с Розкой, чтобы исключить непредвиденные осложнения.

— Не буду отказываться от твоей помощи. Но думаю, что воспользоваться ею мне не придется.

— Кто знает, что этот сопляк выкинет? Насчет ума у молодежи не очень-то поживишься, а дури через край. Иногда не знаешь, где и как она выльется…

— Если бы он был умным, то пошел нам навстречу. А теперь я от него не отстану, пока не съем.

— Если этих козлов не ставить на место, то порядка в наших рядах не жди, — согласился Душман.

Расставшись с ним и направляясь к себе в номер, Бугор уже знал, что там его поджидает женщина, подобранная ему Душманом согласно «заявке». Эту женщину Бугор сегодня еще не видел. Ему было любопытно, смог или нет Душман угадать его вкус. Сейчас у него не было никакого желания иметь женщину. И если бы Душман не предложил, то он обошелся бы и без этого «мероприятия». Предложение Душмана Бугор принял ради спортивного интереса. Ему хотелось на стороне проверить себя, убедиться в том, что он полноценный мужчина, без комплекса недостатков, в которые однажды успел поверить. А возможно, они все-таки есть? Сейчас он получит ответ на мучивший его вопрос…

Едва Бугор попытался с помощью ключа открыть дверь в свой номер, как она моментально распахнулась. Перед ним предстала среднего роста темно-русая женщина, на которой был накинут всего лишь шифоновый халат цвета заходящего солнца, насквозь просвечиваемый и просматриваемый.

Женщина прощебетала:

— Наконец-то дождалась своего патрона! Заставляем себя ждать!

Бугор, тяжело опустившись в кресло, спросил:

— Как тебя звать?

— Надежда.

— Ну что, Надя, я надеюсь, мы друг другу понравимся. Подойди ко мне. Я хочу хорошенько тебя рассмотреть… Кажется, я сегодня уже видел тебя.

— Не исключено, я заходила в ресторан, чтобы взглянуть на своего будущего клиента. Не думала, что смогу попасть в поле твоего зрения, — удивленно призналась она.

— Такую женщину не заметить было бы преступлением, — не поленившись, наградил он ее комплиментом.

Надежде было примерно лет тридцать. Симпатична, голубоглаза, улыбчива, с достойными женскими прелестями, хорошо просматривающимися через халат.

— Надя, чего-нибудь сообрази на стол, а я тем временем переоденусь, — попросил он ее.

— Я уже сообразила, — она показала рукой на стол, стоящий около окна и сервированный холодной закуской.

— Тогда сообрази мне кофе.

Пока Надя выполняла его просьбу, Бугор, по ее примеру, снял с себя всю одежду и накинул атласный халат.

Спиртное он пить не стал, а ограничился двумя чашечками кофе. Надя же с удовольствием выпила несколько рюмок коньяка.

Он с опасением думал о предстоящем экзамене «на зрелость», боясь провалиться. Однако его опасения оказались напрасными. Когда они сочли нужным перебраться из-за стола в мягкую постель, то Надя, выпорхнув из парашютом опустившегося на пол халата, заставила Бугра последовать ее примеру.

Надежда в одном лице была женщиной, артисткой, психологом. Она так профессионально пользовалась своими знаниями, что Бугор не чувствовал фальши в ее голосе, поведении, полностью отдавшись ласке…

Он уже не думал о том, чтобы не опозориться перед ней, так как экзамен им был сдан успешно, а считал целесообразным прекратить ее «галоп», чтобы сохранить силы на утро для схватки с Розкой.

Бутор был доволен партнершей, а поэтому уже симпатизировал ей:

— Надя, ты мне угодила. Я доволен встречей с тобой. Ты шикарная женщина и к тому же не дурная. Неужели ты не можешь найти себе путевого мужика, чтобы женить его на себе и не заниматься тем, чем ты сейчас промышляешь?

— Ты меня хочешь обидеть?

— Мне часто приходилось не только обижать, но и убивать людей. Но к тебе я прежде всего испытываю жалость и сочувствие.

— Ну, если так, то обижаться на тебя не стану. Как я поняла, ты хочешь вызвать меня на откровенность? Ну что же, давай поговорим. Я работаю в садике воспитателем. У меня на иждивении две дочери. Тех денег, что я там зарабатываю, мне не хватает. Поэтому приходится подрабатывать своим «треугольником». Правда, спрос на меня уже не тот, что был раньше, но куда денешься от старости и конкуренции?

— Муж есть?

— Был да сплыл!

— Что так?

— Пил, гулял, а пахать приходилось на семью мне одной. Из-за него, подлеца, была вынуждена начать «подрабатывать».

«Бедное бабье, всю дорогу вам приходится выкручиваться и приспосабливаться, изыскивать средства, чтобы прокормить семью», — жалея ее, подумал Бугор.

Тыльной стороной ладони он погладил ее по щеке.

— С кем детей оставила дома?

— Одних.

— Отпустить тебя к ним?

— Если не обидишься и не возражаешь, — помня свои обязательства, ответила она.

— После такой беседы с тобой меня уже на лирику не потянет.

Щедро расплатившись за полученное удовольствие. Бугор спросил:

— Хочешь, я скажу своему шоферу, чтобы он отвез тебя?

— Спасибо за заботу, но у Душмана в гостинице постоянно дежурит машина для обслуживания. На ней я и подъеду до своего дома.

— Ну, как хочешь, — ответил он и случайно остановил свой взгляд на сервированном столе. — Если не побрезгуешь, то можешь все, что на этом столе, взять домой. Иначе все равно придется выбрасывать, — солгал Бугор, чтобы уговорить Надю.

По зардевшемуся в смущении ее лицу он понял, что угадал ее тайное желание. Поблагодарив, Надя быстро опустошила стол.

Оставшись один в номере, Бугор задумался:

«Надя, Надя… Расстроила ты меня своей несложившейся судьбой. Лучше бы нашей с тобой встречи не было. Она не нужна была ни тебе, ни мне. Так ли это? Если я действительно не нуждался в ней, то ей-то был нужен как источник существования. А давно ли я сам стал жить в том достатке, вы котором живу? Не очень! Вот почему мне понятна ее боль и я так близко принял ее к своему сердцу. У ее детей хоть есть мать. Я же рос в детском доме, без родительского внимания, в драках, в жестокости и подлости. Как я еще не разучился понимать и чувствовать чужую боль?»

Глава 52

Ровно в десять часов кавалькада из пяти легковых машин заехала во двор продовольственного магазина. Из «форда» парни Бугра достали инвалидную коляску, усадили в нее Бугра, как беспомощного калеку, и закатили в подсобное помещение, дверь которого была открыта для приема гостей.

В подсобном помещении вместе с Розкой и Шуриком находились пять человек из их «гвардии». Кроме того, десять подручных толклись во дворе.

Отпустив своих носильщиков и проверив работу коляски, Бугор подъехал к Розке.

— Я слышал, молодой человек, что у тебя появилось желание поиздеваться над калекой?

Кавалькада машин и вид бравых гренадеров, вывалившихся из них, убедили Розку в том, что с этим инвалидом надо считаться. Поэтому он спокойно, без обычного пренебрежения в голосе, сказал:

— Я на встрече с вами не настаивал. Это ваш человек, не согласившись с моим решением по интересующему его вопросу, настоял, чтобы я встретился с вами.

— Пускай будет так. Но не хочешь ли ты сейчас сообщить мне что-нибудь приятное?

— Делать кому-то приятное за счет неприятностей себе я не привык.

— То есть ты в просьбе нам отказал. Я тебя правильно понял?

— Именно так и не иначе!

Включив заднюю скорость своей коляски и отъехав от компании Розки на исходную позицию для предстоящей стрельбы, под взглядами ничего не понимающих парней Бугор сказал:

— Своим ответом, сосунок, ты вынес себе приговор.

Пока Бугор вел «дружескую» беседу с Розкой, его люди во дворе бесшумно взяли в плен и рассадили по своим машинам парней Розки.

Наглое поведение инвалида в коляске вывело из равновесия Розку. Он полез рукой за пояс брюк, чтобы вытащить пистолет и поговорить со стариком с позиции силы. Но он не успел осуществить свое намерение. Бугор, дважды выстрелив в Розку из газового пистолета, с угрозой в голосе обратился к его парням:

— Сопляки! У кого из вас увижу в руке пистолет, тот пускай считает себя покойником.

Противник был удивлен, напуган происходящим и растерян. Тем временем на выстрелы, которые были сигналом для гренадеров, в подсобку заскочили Шпала, Носатый и другие боевики. Они обезоружили окружение Розки.

— Отнесите Розку ко мне в машину, а его парней заведите со двора в эти «хоромы».

Когда его указание было выполнено, Бугор, разъезжая перед шеренгой пленников, сообщил им свое решение:

— Ваш Розка низвергнут мной с престола. Мою точку зрения поддерживает Душман, к голосу которого Розка недавно не пожелал прислушаться. Теперь вы видите, к чему может привести неуважение старших. На место свергнутого шустряка я ставлю Шурика. Вы должны ему подчиняться, как подчинялись до этого Розке. Шурик, если кто начнет выбрыкиваться и у тебя на него не хватит управы, обращайся к Душману, он поможет тебе обломать рога этому шустряку. И запомни мое требование: Розку в свою кодлу не принимать! Это, дорогой, между прочим, и не в твоих интересах. Ясно?

— Ясно! — ответил ему один довольный Шурик.

Молчание остальных Бугру не понравилось.

— Шурик! Если твоим парням надо через задницу прочистить уши, то у меня есть на это желающие мастаки. Кто согласен подчиниться моему приказу — шаг вперед!

Шеренга пленников дружно исполнила его команду.

— Теперь я вижу, что глухих среди вас нет и вы отлично все понимаете. Это очень приятно. Теперь, Шурик, слушай меня внимательно. Наш общий знакомый для тебя не корова, а мой друг и компаньон, поэтому оставь его в покое. Если он обратится к тебе за помощью, то ты должен ее с радостью оказать, как будто бы это я попросил тебя. Теперь что касается Розки… Его мы не будем ни «поднимать», ни «опускать». Я ограничусь только беседой. Но если он или кто другой вздумает выступить против Шурика, то я найду способ так наказать провинившихся, что им будет неудобно носить брюки и ходить в мужской туалет.

Быстро прибыв сюда, банда Бугра так же мобильно покинула «поле боя» и возвратилась в гостиницу «Надежда».

Там Бугор у себя в номере в присутствии Шпалы и Носатого прочитал лекцию пришедшему в сознание Розке:

— Ты наше с Душманом терпение и снисхождение к себе принял за слабость. Не уважил даже вора в законе, поэтому ты теперь никто. Твоей бандой будет руководить Шурик. Чтобы ты поумнел, дорогу вверх тебе придется начинать с нуля. Мешать тебе в твоем подъеме мы не будем, но не вздумай попасться нам под ноги, раздавим, как букашку. Почему я с тобой, дураком, так долго болтаю? Потому что у меня у самого есть сын, и я решил ради него, прежде чем уничтожить тебя физически, дать шанс поумнеть.

Лекция Бугра не понравилась Шпале.

— Послушай, Бугор, ты же обещал дать мне возможность в столице кого-нибудь завалить. Может быть, Розка подойдет для нашего плана? — наивно предложил он Бугру свою услугу.

Розка, посмотрев в звериные глаза говорившего, понял, что тот не шутит. От такой перспективы сердце у него ушло в пятки.

— Этот не подойдет, для твоего плана я найду более подходящую кандидатуру, — разочаровал Бугор Шпалу.

Так Розка был бесповоротно свергнут с руководства бандой, но зато он смог сохранить себе жизнь. Отпущенный Бугром, он летел из гостиницы «Надежда», как пуля из ружья, в полную меру ощутив, насколько прекрасна жизнь.

В этот же день Бунтыл, Маргарита с детьми и Лидия Федоровна вылетели домой. Бугор остался, чтобы с помощью Бориса Михайловича на складах Москвы закупить приличную партию дефицитного товара и загрузить им свои машины. Только после этого он вместе с боевиками вернулся домой.

Побывав в Москве, Шпала и Носатый своими глазами убедились в обширных связях своего нового пахана, а поэтому нисколько не жалели о смене власти над собой. Более того, их преданность новому хозяину стала почти безграничной.

Глава 53

Перед тем, как вылететь из столицы домой, Бунтыл имел беседу с Душманом у него в офисе ресторана один на один. Инициатива встречи исходила от Бунтыла.

— О сегодняшней стычке отца и Розки, о ее результатах вам уже все известно. Ее исход меня разочаровал, даже больше — он меня обеспокоил. Хотя отцу в глаза я не посмел высказать своего недовольства.

— Чем же ты недоволен? — удивился Душман.

— Отец слишком по-рыцарски обошелся с Розкой, не опустил его до того уровня, когда уважающие себя зеки перестали бы с ним контактировать и сотрудничать. Тем самым отец дал ему возможность вновь подняться на ноги. Между прочим, сам отец не исключает такой возможности с его стороны. Если так, то не появится ли у Розки желание взять реванш за поражение?

— Для мести у него кишка тонка, — отмахнулся Душман.

— Я с вами согласен, если рассуждать о его возможностях на сегодняшний день. А за его далекое завтра ни вы, ни я ручаться не можем, и какое тогда он может выкинуть коленце, мы тоже не знаем.

Душман задумался.

— В этом ты, пожалуй, прав. И что, по-твоему, надо делать?

— Шурик получил от нас много благ, не приложив к этому никаких усилий. Пускай Лысый поручит ему следить за Розкой, для этого дела у него кодлы более чем достаточно. Обо всех результатах своего наблюдения, если они будут представлять для нас интерес, пускай сообщает Лысому, а тот — нам. От такой предосторожности мы ничего не теряем, а выгода получается налицо.

— Предложение дельное, я поступлю так, как предлагаешь ты. Но ответь мне, почему такие нездоровые мысли пришли тебе в голову?

— Я поставил себя на место Розки и представил, что бы предпринял на его месте. Вам с отцом с высоты прожитых лет до моей мнительности не опуститься, а поэтому и трудно ее понять.

Поднявшись из-за стола, Душман подошел к окну, закурив, думая о чем-то. Потом повернулся к Бунтылу.

— Всю жизнь мечтал иметь сына, а Бог дал только дочь. Хорошо, что теперь имею и внучку, и внука. С вами, мужиками, надежнее, чем с девками. Вот и сейчас просветился с твоей помощью и должен признать, что для беспокойства действительно есть основания.

— Вы только о нашем разговоре не говорите отцу. Зачем ему дурным забивать голову? — попросил Бунтыл.

Глава 54

Возвратившись из Москвы, прямо из аэропорта Бунтыл со своей семьей и няней поехал не к себе домой, а отправился в гости к матери. Ему хотелось увидеть мать, справиться о ее самочувствии и одновременно показать ей своих детей, похвалиться ими, порадоваться за их здоровье. Пройдя через опасную и тяжелую болезнь, он боялся, что она передастся от него детям, но, к счастью, такого горя не произошло.

Встречей с подругой была довольна и Лидия Федоровна, которой за всю свою сознательную жизнь не пришлось поездить и полетать столько, сколько она поездила и полетала за одну последнюю неделю. Только поздно вечером Екатерина Викторовна с большой неохотой отпустила гостей домой.

Приобретенным мужем особняком Маргарита была более чем довольна. Он ей не только нравился, она гордилась, что будет жить в таком богатом доме. Дом-крепость отвечал ее вкусу.

Измотанные за день дети, выкупанные и накормленные, уснули в своей спальне сразу же как убитые. За них молодая мать могла не переживать: на ночь они оставались на попечении Лидии Федоровны, на плечи которой была переложена теперь большая часть забот о детях. В знак благодарности Маргарита решила покупать няне дорогие подарки к праздникам.

Когда Маргарита, приняв душ, вошла в свою спальню, там ее ожидал маленький сюрприз. Муж на столике около кровати поставил бутылку шампанского, коробку с шоколадными конфетами и вазу с апельсинами.

— Не поняла юмора, — окинув столик взглядом и довольно улыбнувшись, скокетничала она, желая услышать от мужа словесное подтверждение внимания к себе.

— Я всем хвалюсь, что у меня не только красивая, но и башковитая жена, а до нее не доходит элементарное внимание мужа, — обняв ее за талию и целуя, как бы обиженно пробурчал Бунтыл.

Ответив ему встречной лаской, подчиняясь воле его рук, Маргарита прошла с ним к кровати и села на нее. Они осушили бокалы с шампанским, после чего Маргарита, притянув к себе мужа, крепким и долгим поцелуем «закусила» вино…

Отдыхая на груди мужа, она разглядывала татуировки на его теле.

— Это сколько же дней надо терпеть невыносимую боль, бояться заражения, чтобы дождаться фиксации всех этих рисунков и плакатов на теле?

— Не считал, но процедура не из приятных. Правда, теперь появились штамповки, и процесс нанесения рисунков на тело упростился.

— Ты не жалеешь, что похож на папуаса?

— Тебе, наверное, неудобно ходить со мной? — подозрительно посмотрев на Маргариту, готовый обидеться и вспылить, спросил он.

— С таким экзотическим человеком почему и не погулять? Но ты со своими наколками очень приметная личность.

— Здесь ты права, — вынужден был согласиться он. — А поэтому сейчас среди зеков уже нет поголовного стремления к наколкам. Да и я, если бы сейчас имелась такая возможность, избавился бы от них.

— В медицине такая возможность уже появилась. Но не стоит уничтожать вехи своего жизненного пути, — пошутила она.

Жалея и лаская мужа, Маргарита незаметно уснула у него на груди, тогда как Юрию вспомнилась глупая, бесшабашная юность, ИТК, все, что было связано с ней. Расстроившись, он долго не мог уснуть, но и его в конце концов одолел сон.

Глава 55

Привезенные в двух машинах и прицепе товары Бугор реализовал быстро и с большой прибылью. Это натолкнуло его на мысль открыть свою торговую точку в городе. Когда он по телефону поделился этой мыслью со своим сватом, тот ее полностью одобрил. Бугор и сам понимал, что чем больше каналов он откроет для своего бизнеса, тем ощутимее будет результат его труда.

Выкупив на базаре место, он за два месяца построил капитальное одноэтажное здание магазина, в котором планировал заняться продажей промышленных товаров. Товар должен не залеживаться на полках и пользоваться у населения повышенным спросом. Такое он мог пока достать только в Москве через своего свата. Но за товаром надо было организовать поездку. Его он планировал купить на несколько сот миллионов рублей. Ни одна страховая фирма не возьмется застраховать его товар от несчастного случая и грабежа, так как на всех дорогах и стоянках автотранспорта промышляли дорожные пираты, проще говоря, рэкетиры.

Для Бугра это было самой сложной проблемой. Рисковать своим капиталом он не хотел и не верил в силу правоохранительных органов, в их способность защитить его груз от разграбления. Он знал множество случаев, когда потерпевшим на дороге от ограбления рэкетирами помощь милиции выражалась лишь в сочувствии или в соболезновании, если кто-то был убит. Поэтому приходилось надеяться и опираться только на собственные силы.

В одно декабрьское утро Бугор пригласил к себе в «Ультимо» Бунтыла, с которым решил обсудить возникшую проблему. С Серым на эту тему он советоваться не мог, потому что не допускал того к участию в этом виде бизнеса.

— Николай Иванович дает мне двадцатитонный трейлер для поездки за покупками в Москву, но какую с ним отправить охрану, ума не приложу, — высказался Бугор.

— Пары тачек с парнями, я думаю, вполне хватит, — предложил Бунтыл.

— Я тоже думал о таком варианте, но он мне не понравился.

— Почему?

— Таким солидным сопровождением мы всю дорожную шоблу поставим на ноги, привлечем внимание к себе. Чтобы узнать, что мы везем, и заграбастать это, она разобьется, но удовлетворит свое любопытство, и никакая охрана нас не спасет.

— Что же ты предлагаешь?

— Послать с водителем двух смертников, вооружить до зубов, и пускай они, не привлекая к себе внимания, отправляются в путь.

— А если тихой командировки не получится, тогда как?

— Пускай прорываются домой с боем.

— А если и с боем ничего не выйдет?

— Тогда не знаю! — сердито ответил Бугор. — Задавать вопросы и дурак умеет, а вот отвечать на них и умному иногда тяжело. Я пригласил тебя на беседу, надеясь, что ты мне кое-что подскажешь…

— Я тебе помочь и подсказать не отказываюсь, — улыбнулся Бунтыл.

— Если есть, что говорить, то не тяни, — подогнал его Бугор.

— Я вот что думаю. Нам терять свой товар никак нельзя…

— Конечно.

— Поэтому, если кто-то его захватит в дороге, мы должны знать, чья это работа, куда он его запрячет, чтобы потом предъявить на него свои права. Найдем авторитетов, которые нас рассудят и заставят лихачей доставить наш товар по назначению. Если прибыли не получим, то хотя бы убытка не понесем. Для этого предлагаю пустить по следу нашего трейлера тачку с парнями, которые не будут ввязываться ни в какие драки и разборки. Их обязанность — не потерять наш товар из вида и проследить весь его путь.

— Наверное, так и поступим, — подумав, согласился Бугор. — Через банк бабки за товар перегонять не будем. Черт знает, сколько времени займет этот перевод. Теперь каждый коммерческий банк, прежде чем отправить деньги по назначению, старается прокрутить их для своего навара. Поэтому бабки придется везти туда наличными. Самолетом их отправлять рискованно, придется везти только в тачке. Думаю, что ты с этой миссией справишься.

— Постараюсь.

Глава 56

Вместе с водителем трейлера, тридцатилетним парнем по имени Анатолий, в Москву поехали Кнехт, Шпала и Носатый. Проездные документы на поездку была надлежаще оформлены, автомобиль был в технически исправном состоянии, поэтому когда в Ростовской области у пункта ГАИ их трейлер остановил молоденький госавтоинспектор в звании лейтенанта, Анатолий предстоящей проверки не испугался, но все равно сделал кислую мину и предупредил своих пассажиров:

— Из машины не выходите и в мой разговор с лейтенантом не встревайте.

— Чего он вздумал тебя останавливать? — полюбопытствовал Шпала.

— Не иначе как хочет подоить, — ответил Анатолий.

Выйдя из машины, Анатолий подошел к лейтенанту с пушистыми усиками, которых, по-видимому, еще ни разу не касалась бритва. Представившись, лейтенант буднично потребовал:

— Ваши права и проездные документы.

К предъявленным ему Анатолием документам у лейтенанта никаких претензий не возникло, но вместе с тем он счел возможным начать с ним следующую беседу:

— Знаешь, почему я тебя остановил?

— Скажешь.

— Мне жить надо, а зарплата сейчас знаешь какая, не очень-то пошикуешь. Раньше у нас пропуском был червонец. На него можно было купить два килограмма сливочного масла. Кидай мне на пару килограммов масла, и в добрый путь.

— Ас чего я тебе буду кидать? Я всего лишь возчик и на масло тебе у меня нет денег.

— Тебе на солярку дали наличные деньги, поделись из них.

— Чтобы потом солярку я покупал на свои деньги? А я ведь, между прочим, как и ты, живу на зарплату.

— Как же нам тогда быть? — сокрушенно спросил лейтенант.

— Тебе надо в ночную смену работать. Чего пистолету зря пылиться в кобуре без дела? Пару дальнобойщиков завалишь, бабки, что у них есть на топливо, возьмешь — и давись тогда сливочным маслом до усрачки. Жаль, что я наш разговор с тобой не записал на магнитофон, иначе тебе масло пришлось бы хавать в другом месте. Но запомни, что есть водилы умнее меня.

— Кончай трепаться и мотай отсюда, пока машину не поставил на прикол, — сердито процедил лейтенант, несколько растерявшись от наглого нравоучения водителя, понимая, что днем, на глазах его пассажиров, ему не удастся совершить произвола.

Когда Анатолий отъехал от ГАИ, он рассказал своим пассажирам, зачем его останавливал лейтенант и какой с ними состоялся разговор. Эту тему они обсуждали минут двадцать. Закрывая ее, Анатолий сказал:

— С ментами еще можно беседовать и вот так, как сейчас, расставаться — каждый при своих интересах. Но для нас, дальнобойщиков, самый опасный и неприятный зверь — это дорожные пираты. Даже за то. что спишь на государственной стоянке в своей машине, — плати, и с перевозимого груза забирают десять процентов его стоимости…

— Ни хрена себе, вот житуха у мужиков! Если хорошую трассу перекрыть, то можно сотнями лимонов навариться, — с завистью заметил Шпала.

— Тебе с ними приходилось встречаться? — поинтересовался у водителя Кнехт.

— Десятки раз, — лихо выполняя поворот на трассе и объезжая стоящий на проезжей части трактор, сообщил Анатолий.

— Расскажи!

— Обычно рэкетиры ловят нашего брата на стоянках. Там мы, как бараны в загоне, вынуждены принимать и выполнять их требования.

— А если шофер попадется с характером или у него нет денег и он не может от этих шустряков откупиться, тогда как стороны расходятся? — продолжал пытать водителя Кнехт.

— Парни шофера не бьют и не убивают, а режут или простреливают ему в машине все скаты.

— Так это же варварство! Как потом этому бедолаге добираться до дома? — возмутился Кнехт.

Горько улыбнувшись, Анатолий продолжил:

— Скажу больше: эти скоты не разрешают другим шоферам оказывать помощь наказанному ими водителю. Если кто их запрет нарушит, того неминуемо ждет участь наказанного. Знаешь, как бывает обидно за нашего брата шофера? А ничего не попишешь. Живем по закону джунглей.

— И вы так смиренно терпите такой произвол?

— А тебе приходилось монтировать скаты на грузовом автомобиле? — вопросом на вопрос ответил Анатолий.

— На грузовом нет, а на своих «жигулях» практиковался.

— Ну и как, понравилась работенка?

— Тяжелая и неприятная процедура, а если еще дождик идет, так вообще дрянь.

— У нас на тягачах скаты не чета «жигулевским», а их количество аж до восемнадцати доходит. Вот когда ты со всеми ими наишачишься, то дорожный пират станет для тебя врагом номер один, и уже, отправляясь в командировку, ты с голыми руками не поедешь. Каждый берет, что может. Тот обрез, тот гранату, тот «дуру». И когда нас начинают останавливать крутые ребята, мы этим любителям легкой наживы дарим гостинцы. Сверху вниз ими так удобно делиться. Можно даже не оглядываться по сторонам, свидетелей такой разборки никогда не будет.

— Почему? — удивился Шпала, с интересом слушавший беседу водителя с Кнехтом.

— Тот, кто рэкетирует нас, уже позаботился, чтобы его «работа» проходила втихую и без свидетелей.

Сидя в кабине трейлера и посматривая в боковое окно вниз, на обогнавший их легковой автомобиль, Кнехт поинтересовался у Шпалы:

— Яков, ты хотел бы сейчас быть в тех «жигулях» и пытаться ограбить нас?

— Я понял, куда ты клонишь, — усмехнулся Шпала. — Мне их легкие бабки не нужны. Жди каждый день, как бы кто тебя не подорвал вместе с машиной гранатой или не снес череп из обреза.

— То то же! Занимайся своим делом и выкинь дурное из головы.

Уже в Московской области Анатолий съехал в трейлере в «карман», где боевики Бугра воочию смогли убедиться, каким каторжным трудом является замена пробитого ската на машине. Тем более что зима — не самое лучшее время для такой работы.

Остановив «форд» на трассе метрах в пятидесяти от трейлера, Бунтыл связался со своими парнями по рации, не желая выходить из салона автомобиля на холод:

— Мы вам нужны?

— Нет, — ответил ему Кнехт.

— Спроси у Шпалы: он путь до гостиницы Душмана не забыл, найдет без моей помощи?

— Говорит, что найдет с закрытыми глазами.

— Тогда мы не будем вас ждать и мотаем к нему. К вашему приезду жратва и горячительные напитки уже будут ждать в номерах. Ясно?

— Да.

— Возражения есть?

— Нет.

— Ну, тогда до встречи.