Екатерина II, её происхождение, интимная жизнь и политика

Образцовый брак

Весьма характеристичным фактором русского абсолютизма является указ Петра I от 1722 г., в котором этот кровожадный, с ненасытной чувственностью деспот говорит: «предоставляется воле царствующего монарха по своему усмотрению назначать себе преемника, а также, в случае желания, и отменять таковое назначение». Это положение оставалось в силе в течении целого столетия и висело, как Дамоклов меч, над главой всякого владетеля трона. Завладевшие троном и выпивающие кровь из народа при помощи своих сатрапов временщики постоянно дрожали перед соучастниками своего величия, перед своими фаворитами и своими собственными детьми, которые, при помощи придворных заговоров, всегда могли свергнуть их с высоты престола и потопить в собственной крови.

Когда Елизавета Петровна, или как Зугенгейм ее называет: «наираспутнейшая из женщин, когда либо носивших корону», в 1741 г., с помощью удавшейся дворцовой революции, достигла трона, она немедленно позаботилась, с целью более прочного обеспечения за собой короны, назначить себе преемника. Своего же предшественника, малолетнего царя Ивана Антоновича, со всей его родней, она заключила в тюрьму, где все они погибли с отчаяния. И хотя у неё и было довольно детей, из коих многие происходили от её официальных любовников: Разумовского и Салтыкова, — остальные же приходились на долю стройных гвардейских офицеров, с которыми извращенная в половом чувстве Елизавета устраивала в петербургских казармах неподдающиеся описанию оргии, — однако она не решилась кого либо из этих бастардов назначить себе в преемники, и она сочла за более разумное объявить наследником своего племянника, 14-ти летнего герцога Петра Гольштейнского. Она привезла его в Петербург и дала ему воспитание при дворе, надеясь этим более упрочить за ним права на русский престол, на который могли покуситься её многочисленные любовники.

Чтобы еще более иметь гарантии в обеспечении за собой трона, Елизавета решила 17-ти летнего наследника сочетать браком с какой нибудь принцессой и тем самым дать святой Руси надежду на более спокойное будущее. Принцессой-невестой, после долгих и тревожных исканий, явилась, наконец, знакомая уже читателю «Фикхен», любимица и протеже Фридриха Прусского. Долго медлить не было в планах Елизаветы, и потому, летом 1745 г., состоялось бракосочетание 17-ти летнего Петра с 14-ти летней Фикхен. И это поистине был замечательный брак!

Великий князь Петр был уродливый, болезненный полуидиот, который уже на 11 году от роду научился от своих лакеев употреблению спиртных напитков. Злопамятный, упрямый и лживый, с познаниями, равнявшимися нулю, он жил постоянно в обществе своих лакеев, с которыми он напивался до беспамятства и с которыми, до 20 лет, продолжал играть в куклы и расставлять оловянных солдат; от них же он получал и все сведения о государственных, семейных и придворных делах. Став супругой, несчастная генерал-майорская дочь скоро заметила, в какое ужасное семейное положение поставили её благодетели. Два дня спустя после знакомства со своей невестой, полоумный Петр без всякой застенчивости сообщил ей, что он влюблен в фрейлину Лопухину, на которой и намеревался жениться, но уступая просьбам своей тетки-императрицы, он жертвует собой и пойдет к алтарю с Екатериной.

Через четырнадцать дней после свадьбы, он уже был влюблен в фрейлину Карр, которая, по его словам, значительно превосходила в красоте Екатерину.

Но не для того, чтобы быть «счастливой супругой», пришла Екатерина в Россию. Ни на один момент она не забыла роли, какую ей назначил властелин, её отец, и об этом Екатерина с удивительной откровенностью говорит в своих мемуарах: «я чувствую в глубине моего сердца что-то тайное, что меня заставляет ни на минуту не сомневаться, что рано или поздно я буду властительницею России в самом обширном значении этого слова». Одним словом, она с самого начала решилась изменить тому, которому клялась в верности и любви, чтобы украсть себе права для неограниченной власти.

С первого же времени брака, супруги ничего не имели общего между собою, и каждый шел своей собственной дорогой. Петр продолжал пить и забавляться оловянными солдатиками, обучать лакеев военным артикулам по прусскому образцу, бить своих собак и волочиться за придворными дамами; Екатерина же стала серьезно готовиться для будущей роли, которую ей уже теперь предвещало её чуткое сердце. Но не легко ей было справляться с своей задачей; хитрая и подозрительная Елизавета рано прозрела её планы и следила за ней неустанно, боясь, чтобы честолюбивая и хитрая Цербстская не спихнула её саму в один прекрасный день с трона, как однажды Елизавета сама, несмотря на всю свою неправоту, свергла с престола Ивана Антоновича со всей его брауншвейгской кликой.

Окруженной полицейскими шпионами молодой карьеристке ничего не оставалось, как углубиться в чтение и почерпать из книг те поверхностные научные знания, которые впоследствии заслоняли от взоров жестокое сердце этой распутницы, и воспевая и восхваляя эти знания, Дидро и Вольтер стяжали себе всемирную славу.

Но молодая и жизненная натура Екатерины недолго могла находить утешение в книгах, и скоро она нашла себе более реальное и действительное времяпровождение. Еще будучи невестой, она уже успела присмотреть красивого молодого пажа своего жениха, Андрея Чернышева, который после свадьбы стоял уже в самых интимных отношениях с новобрачною. Но шпионы Елизаветы скоро заметили отношения Чернышева к молодой наследнице, последний немедленно был переведен из Петербурга в один провинциальный полк, а Екатерина получила, как бы в надзирательницы, камер-даму Щоглокову, которая славилась своими супружескими добродетелями и которая должна была наставлять молодую Екатерину. Но и этот феноменальный пример супружеской верности при всёобщей развращенности и распущенности не мог быть продолжительным и, как повествует история, г-жа Щоглокова в один прекрасный день, или лучше сказать вечер, стала жертвой того же демона, который царил в то время в стенах дворца. Не удивительно поэтому, что и горячая кровь Екатерины скоро вновь заволновалась, и скоро нашёлся смелый рыцарь, который без большего труда взял плохо защищенную крепость! Этот храбрый рыцарь был никто иной, как Сергей Салтыков, камергер Петра, к которому сердце Екатерины разгорелось пылкою и продолжительною любовью.