Экспедиционный корпус - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Георгий Лопатин (Глава 14) #14

Глава 14

После устроенного Климовым «Женевского купания» или «Испытания водой», как это мероприятие успели обозвать журналисты, швейцарцы забегали как укушенные в филейную часть роем злобных пчел, мгновенно выполняя все требования Климова, даже не особо торгуясь, ведь опасным сумасшедшим лучше не перечить. А кем надо быть, чтобы утопить почти тридцать тысяч человек? Только полным психом. В общем поняли, что шутить с ними никто не собирается и чуть что не так… мало не покажется.

Михаил же в свободное время сам занялся обзором прессы, а почитать было что, особенно перепечатанные статьи из иностранных газет.

Хай в американских и вообще в антантовских газетах поднялся вселенский, как только не демонизируя Климова, эпитеты Мясник, Варвар и Утопитель были среди них самыми мягкими, как водится, совершенно забыв о причине подобного поступка. В газетах нейтральных стран мнения разделились, упоминая причины по которой к американцам применили «испытание водой», хотя и винили Климова в чрезмерной «азиатской жестокости». Мягче всего понятное дело реагировали газеты немецкого блока.

Чего только стоили заголовки газет.

«Нью-Йорк Таймс», САСШ: «Чудовищное преступление русских мятежников на Женевском озере! Америка во что бы то ни стала должна покарать варваров и убийц!»

«Гардиан», Британия: «Своими злодеяниями полковник Клмофф и его банда противопоставили себя всему цивилизованному человечеству! Сможет ли правительство России достойно покарать преступников?»

«Попюлер», Франция: «Во всех несчастьях Франции виновно преступное правительство Пуанкаре и Клемансо, заставившее бывшего тирана России прислать к нам русский корпус, принесший одни несчастья».

«Фронтовик», Франция: «Безумная и провальная „Битва за мир“, навязанная англосаксами и покорно принятая правительством Блюма, поставила Францию на грань катастрофы, спровоцировав мятеж русских и крушение фронта! Кто ответит перед народом Франции⁈»

«Цюрихер Цайтунг», Швейцария: «Наша страна не должна быть втянута в войну! Русский корпус должен покинуть Швейцарию как можно быстрее! Если для этого нужны разумные уступки — федеральное правительство должно пойти на них!»

«Корьере делла сера», Италия: «Мятежный русский корпус приблизился к границам Италии — угроза или шанс?»

«Эль Соль», Испания: «Жестокая расправа русских солдат над пленными американцами никак не может быть оправдана, но нельзя не признать, что заокеанские военные сами спровоцировали эти зверства преступным убийством раненых русских солдат, сражавшихся за Францию».

«Берлингске тиденде», Дания: «Мировая война породила жестокости, казавшиеся немыслимыми ещё четыре года назад! Сможет ли человечество удержаться на этой грани, или упадёт в ещё большее варварство, повторив времена Валленштейна и Тамерлана?»

«Свенска дагбладет», Швеция: «Кого копирует полковник Климофф? Европе угрожает новый Чингисхан?»

«Зюддойче цайтунг», Германия: «Месть полковника Климоффа — жестокая, но справедливая».

«Пешти хирлап», Будапешт: «Корпус Климоффа на распутье. Кто под угрозой после французов и американцев?»

«Асахи», Япония: «Полковник Климов уже изменил историю Европы. Изменит ли он историю России?»

«Вечернее время», Россия: «Изменник, мятежник, убийца — полковник Климов должен быть осуждён военно-полевым судом и казнён за свои преступления!»

«Речь», Россия: «Корпус полковника Климова запятнал русскую армию и опозорил Россию в глазах союзников и всего цивилизованного мира! Оставит ли правительство безнаказанными вопиющие злодеяния?»

«Новая жизнь», Россия: «Печальные события в Европе, вокруг нашего экспедиционного корпуса, показывают, что терпение русского солдата истощилось! России нужен мир, и немедленно!»

«Рабочий путь», Россия: «Восемнадцатое брюмера полковника Климова? Кто победит: революционные настроения солдатских масс, уставших от империалистической войны, или амбиции местечкового Бонапарта, бросающегося из одной авантюры в другую?»

И так далее и тому подобное…

Что до других тем, то в одном издании предположили, что высадка американцев именно в южных областях Франции это больше фактор давления на правительство Блюма, а не вынужденная необходимость из-за угрозы со стороны немецких подводных лодок.

«И сейчас этот фактор фактически исчез, — подумал полковник в целом соглашаясь с высказанным мнением. — К чему это приведет?»

Ответ нашелся в статьях новых номеров.

— Игнатьев жжот! — засмеялся он.

ФРФ, воспользовавшись ослаблением американских экспедиционных сил, обвинила СССР в целом и Блюма в частности в предательстве дела социалистической революции, а именно в соглашательстве с банкирами, и в сговоре с англо-американцами, дескать вместо того, чтобы заключить мир, пошел у них на поводу, всячески затягивает переговоры, чтобы в конечном итоге вновь продолжить боевые действия против Германии, что приведет к новым неисчислимым жертвам среди простого народа.

Так это или не так, тут уже надо спрашивать у самого Игнатьева, но на первый взгляд, все могло оказаться правдой, зная взгляды Леона Блюма и не самые последовательные его действия.

Так что ФРФ в какой-то момент в очередной раз вывело людей на улицы Парижа. Спровоцированный политический кризис привел к окончательному распаду СССР, часть входивший в Союз партий пошла за «Фронтом» вступив с ним в коалицию, боевые отряды захватили парламент, прочие учреждения государственного значения и случилась новая революция. Банки и вся тяжелая промышленность связанная с военно-промышленным комплексом на следующий день были объявлены собственностью народа и национализированы.

Вой поднялся такой, что «Женевское купание» быстро отошло на второй план.

«Отличный ход, — одобрил Михаил действия графа. — Теперь он через свою марионетку, пришедшую к власти, учредив очередное Временное правительство, контролирует почти всю Францию».

В следующем номере стало известно о заключении между данным Временным правительством Французской социалистической республики и Германией мирного соглашения. Без подробностей, но оные на радостях пока народу не требовались, простые французы сейчас были согласны на все: потерю колоний и даже окончательно распрощаться со спорными Эльзасом, лишь бы больше не погибать в окопах под пулеметами и «чемоданами».

Так же новое правительство потребовало покинуть территорию Франции все иностранные контингенты. Понятно, что в первую очередь это касалось американцев и англичан. Наверняка это являлось одним из требований немцев, но и самим социалистам оно выгодно.

Так же журналисты раскопали данные, что новое правительство начало по-тихому возвращать Германии всех пленных немецких солдат, в обмен на французских, что были очень благодарны за это ФРФ увеличивая политическую силу «Фронта».

«Надо думать из этих солдат, отъевшихся в французском плену, сформировали новые армии…» — подумал Михаил.

«Северяне», конечно, не согласились заключить мир, точнее правящая верхушка, вот только сделать они ничего со своими политическими противниками не могли, так как Германия восполнив запасы начала свое новое наступление. Немецкие войска форсировали Сомму и начали стремительное продвижение на запад в сторону Руана, о чем Климов узнал из очередной статьи.

— В общем Пуанкаре и иже с ним, как политической силе кобздец. Все что они могут сейчас, это слегка задержать немцев, чтобы погрузить золото на пароходы и отчалить в погоне за Солнцем…

«Женевское купание» так же привело к иным негативным последствиям, о которых Климов как-то не подумал. Да даже если бы и спрогнозировал, то все равно не отказался бы от своей идеи. А именно, началась «охота на ведьм», то бишь по многим городам САСШ и особенно в Канаде, войска которой так же понесли сильные потери во время «Второго бега к морю» прошел вал погромов и убийств русскоязычных.

В Женевском озере утопло много «мальчиков из хороших семей», участие которых в войне должно было усилить политические позиции глав этих самых семей на выборах в местные и федеральные органы власти, а отцы этих семей, надо отдать им должное, еще умели думать и анализировать, так что в итоге досталось так же и полякам, а вместе с ними и прочим славянам: чехам, словакам, сербам, болгарам, хорватам и прочим, чьи фамилии звучали слишком по-польски. В отдельных городах начались настоящие уличные бои.

В итоге начался своеобразный исход восточноевропейцев, то бишь славян в Южную Америку.

На фоне всего происходящего, в Конгрессе инициировали разбирательство, дело запахло импичментом. У шестидесятилетнего президента САСШ Вудро Вильсона от нервных переживаний случился инсульт, отчего его парализовало на левую сторону и он ослеп на один глаз…

После короткого стука в дверь, к Климову зашел адъютант обязанности которого взял на себя Николай Гумилев.

— Да? — поднял он глаза на прапорщика.

Гумилев, кстати, к некоторому удивлению Климова принял решение комдива «искупать американцев» если не с одобрением, то с пониманием. А для «благородий» воротящих морду, Михаил специально сделал так, чтобы все обгоревшие расположились у них «под носом».

— Тут на КПП один странный тип с вами встречи запрашивает. Представился Николаем. Пишет, что хотел бы продолжить с вами незаконченную шахматную партию… Что ему ответить, Михаил Антонович?

Климов невольно поморщился. Он прекрасно понимал, что если всплывет его связь с немецкой разведкой, то это сильно ударит по его репутации. Да чего уж там — разрушит до основания, вот верное слово.

«Чего Николаи от меня надо, что он судя по всему лично для встречи со мной приперся? — озадачился полковник. — Надеюсь, он хотя бы в гриме?»

Встречаться где-то вне расположения РОДа с кем-либо Михаил не собирался. Сейчас слишком много вокруг желающих его прикончить, начиная с ограбленных им банкиров. Те же американцы буквально наводнили Женеву под предлогом сбора тел утонувших, так что Климов предпочел переместить дивизию на восточную оконечность Женевского озера заняв городок Монтрё. Не стоило провоцировать противника, а то ведь вполне могли устроить массированный авиационный налет, граница уж очень близко. Монтрё тоже недалеко, но там хотя бы обзор лучше, лететь врагам придется над гладью озера, не спрятаться за горами, так что эффект внезапности не сработает.

— Ну что же, проводите этого господина ко мне… доиграю с ним эту партию… Главное с ним новой игры не начать.

Гумилев вскинул в удивлении правую бровь, но не получив пояснений, коротко кивнул и вышел. Спустя десять минут в вагон зашел Вальтер Николаи в обычном пальто, шляпе, с короткой бородой и в массивных роговых очках. В руках держал складную шахматную доску.

— Присаживайтесь… Николай.

Николаи, чуть усмехнувшись, присел на указанное место и высыпав на столик шахматные фигурки стал расставлять их на доске.

Михаил тем временем налил в бокалы красного вина. Ближе к окну стояла вазочка с закусками из ветчины и сыров, коими так славилась Швейцария.

— С чем пожаловали?

— Для начала выразить вам благодарность, ибо благодаря вам я теперь снова старше вас по званию. Ну и наградами не обошли…

— Поздравляю, господин генерал-майор.

— Благодарю.

— Итак? Чего вы хотите?

— Поговорить… о будущем.

— А у нас с вами есть какое-то будущее?

— Не в этом смысле… Понятно, что моим агентом вы не станете ни при каких условиях. Я о будущем в более глобальном смысле. Кайзер считает, что вы один из тех, кто может претендовать на верховную власть в России и хочет предварительно поговорить об условиях мира.

— Не слишком ли спешит его величество, подтверждая свое прозвище? Я ведь даже еще не в России.

— Так он ничего не теряет, — усмехнулся Николаи. — А если окажется прав, то и потом спешить не придется.

— Тоже верно, — согласился Михаил. — Итак, какие ваши предложения?

— Предварительно предлагаем закрепить нынешние границы, кто что занял.

Климов мысленно поморщился. Многовато заняли немцы. Но это не проблема. Можно устроить партизанскую войну и немцы оттуда в итоге сами уйдут. Так же его недовольство распространялось на Галицию и прочие регионы юго-запада. Эти территории России и даром не нужны. Австрийцы там длительное время насаживали «украинство», ментально и религиозно опять же чужие. История уже показала, что это бомба замедленного действия которая обязательно рванет.

«Поменять бы их на что-нибудь, — подумал он. — Волынь за Стыром на Буковину и Тернопольщину до Смрета. Надо же где-то поселить беженцев русинов. Лучше всего там, между западенцами и малороссией. Этих украинством не купишь…»

Вот так сходу Михаил ничего придумать и решить не мог. Не до того, откровенно говоря.

Климов чуть встряхнул головой.

— Давайте так, сами понимаете, вот так с бухты-барахты не владея всей полнотой информации я с вами никаких соглашений заключать не стану, могу только ответить, что предварительно согласен. Но платить никакие контрибуция я не стану.

— Никто и не говорит о контрибуциях. Нам достаточно будет торговли, продовольствие в обмен на промышленные товары.

— И станки. Минимум десять процентов стоимости пойдет станками.

— Это обсуждаемо…

— Остается проблема австрийцев. Не факт, что удастся пробиться через них с учетом того, что мне будут мешать союзники. А если и пробьюсь, то потери могут оказаться слишком велики, так что я стану для вас бесполезен.

— Мы это осознаем и я предприму необходимые меры, чтобы австрийцы вам не препятствовали. Вам остается только разобраться с войсками союзников.

Михаил кивнул. Здесь проблем тоже хватало. Главным образом непонятно как поведут себя итальянцы, слишком у они непредсказуемый народ. Обнадеживало лишь то, что на севере сильны позиции социалистов. Да и вообще северные регионы Италии весьма прохладно относятся к южанам. По историческим меркам объединение произошло «вчера», сепаратистские настроения сильны, так что на этом можно попробовать сыграть.

А вообще Климов немного удивился, почему немцы обратились именно к нему с таким предложением? Полно ведь других претендентов, что уже в России находятся, только свистни и набегут кучей, только бы им помогли «сесть на трон». Но быстро понял, что по большому счету больше собственно вариантов у немцев нет. За прочими либо нет силы, либо они все под контролем англосаксов, либо не согласятся с условиями, ведь «белые», все эти колчаки с деникиными, а также юденичей с врангелями… как правило выступали за единую и неделимую и тем паче нерушимую верность союзникам, а тут придется оставить часть территорий, на что согласен Климов, просто потому что знал, что каши с ними не сварить, только изгадят все.

Так что, осознав этот нюанс, Михаил решил слегка понаглеть, сказав:

— Хочу лишь пару условий обозначить.

— Каких же? — явно удивился немецкий разведчик.

Ну да, Климов, мягко говоря, не в том положении, чтобы ставить условия.

— Первое — пленные. Нормальное обращение, питание и медицинское обеспечение. И повлиять в этом плане на австрийцев, а то там совсем какой-то мрак… Мне плевать на всех этих поляков, литовцев с латышами и прочих эстонцев. Этих хоть на колбасу пустите или забрейте в свою армию и Африку… А то ведь в России тоже есть некоторое количество немецких солдат. К ним отношение пока нормальное…

— Хм-м… я вас понял. А второе условие?

— Военные преступники. Убийцы, что добивали раненых в госпиталях, насильники, любители пыток… все они должны быть сурово наказаны.

— Это будет сложно…

— Никто и не говорит, что будет легко. Но это нужно в первую очередь вам самим. Вырезать нагноение не дожидаясь гангрены и смерти всего организма.

— В смысле? — нахмурился Вальтер Николаи. — Поясните мысль, Михаил Антонович.

— Знаете, в чем опасность идеологи превращения противника в глазах своих сограждан в нелюдей? Недочеловеков?

— В чем?

— В том, что вы сами, не осознавая этого, превращаетесь в зверей, даже хуже — в бешеных собак. И начинаете вытворять подобные вещи, как сожжение, пытки, морят голодом… Но есть еще такой аспект, что вы развязываете руки этому противнику поступать с вами аналогично, по-звериному… Ведь вы же сами признали его животным. А это «животное» может подумать: ну, вы сами так решили, так получайте то, что ожидаете от нас — звериного поведения.

— Кхе-кхе… — закашлялся вдруг Николи, хотя в этот момент ничего не пил и не ел, и скосил взглядом на водную гладь Женевского озера.

— А у вас в Германии и особенно в Австрии расплодилось очень много подобных идеологов возвеличивания германцев, как высших существ — ариев. Ну да, приятно осознавать, что ты оказывается сверхчеловек. Греет душу. Вот только проблема в том, что в этом случае все прочие люди переводятся в разряд недочеловеков. Дальше — больше. Начнется борьба за чистоту арийской крови. Станут смотреть родословную с целью узнать, а нет ли в твоих предках этих недочеловеков? Вот у вас Вальтер, случайно нет в предках каких-нибудь славян или боже упаси — евреев? Вы когда вернетесь, хорошенько проверьте свое генеалогическое древо. Если вдруг окажется, что ваш пра-пра-прадедушка был скажем чехом, то вы опуститесь до уровня неполноценных со всеми вытекающими…

Николаи нахмурился еще сильнее, но ничего не сказал, а Михаил продолжил:

— А потом и вовсе всех прочих не арийцев низведут до уровня скота. А как поступают со скотом? Забивают на скотобойнях. Всякая новая идея стремится к развитию, а такая как эта, примет самые извращенные формы вплоть до уничтожения недочеловеков в газовых камерах. Так вот я призываю вас раздавить эти чайники пока они маленькие… и не выросли в паровозы. Повторяю, если вы немного подумаете, то поймете, что это нужно вам же в первую очередь, ибо если ничего не сделаете и наоборот станете поощрять подобное, то однажды по прошествии некоторого количества лет, вы оглянетесь назад и ужаснетесь деяниям рук своих, вот только исправить уже ничего не получится и останется только одно, взять револьвер с одним патроном…

«Как поступил немецкий изобретатель химического оружия», — подумал Климов.

Николаи, пристально взглянув на Климова, коротко кивнул. Отсутствием воображения он не страдал и сразу просчитал все последствия.

— Я вас понял… сказать честно, вы открыли мне глаза на эту ситуацию, и поговорю о ней с кайзером. Думаю, его величество тоже осознает всю пагубность стремительно набирающей популярность идеологии.

— Будем на это надеяться…

Задерживаться дольше необходимого в Швейцарии Климов не стал и, как только все его требования по большей части были выполнены, составы двинулись на юг в Италию. Кроме того, непонятно было как поведут себя американцы, что как правило плюют на всякие договора и свои обязательства в частности. Так что нейтральный статус Швейцарии для них наверняка пустой звук. Да и шевеления по докладам разведки у них происходили какие-то подозрительные…

Американцы, ослепленные жаждой мести, наплевав на требования официального Парижа покинуть территорию Франции, действительно собрали все силы, какие только смогли под Лионом, так же подошло еще несколько транспортов с войсками и они бросились в погоню за РОДом.

Только ничего у них не вышло. Климов, как только узнал о погоне, приказал начать уничтожать железную дорогу за собой. Солдаты снимали рельсы, собирали шпалы и устраивали из них прямо на рельсах гигантские костры, дополнительно бросая в огонь целые стволы деревьев. От жара рельсы приходили в полную негодность, тем более что их дополнительно портили, изгибая вокруг деревьев и столбов.

Климов забежал отдохнуть в вагон, где размещался штаб РОДа, в своё с Еленой купе, пока поезд стоял в небольшом городке в десяти километрах от границы с Италией на развилке железной дороге, где образовалась транспортная пробка из-за встречных поездов, что сейчас пытались перенаправить либо на север, либо отогнать обратно в Италию. Но отдыха не вышло, в купе постучались. Открыв дверь, полковник увидел подпоручика Анисимова.

— Товарищ полковник, — сразу заговорил старообрядец, — тут ребята из ДОВОДа взяли каких–то подозрительных косоглазых.

— Каких косоглазых? — удивился Климов.

— Я ж говорю, подозрительных, — пожал плечами подпоручик. — На местных совсем не похожи, мелкие да жёлтые. Одеты в штатское, но выправка видна. Да ещё держатся сторожко, хотели нас стороной обойти. Ну, наши решили: что-то не то. Наставили «мексиканки» и «льюис», скомандовали: «Руки в гору! Мордой к стене!» Тем деваться некуда, прислонились к пакгаузу, наши их обыскали. Вот.

Анисимов вытащил из сумки загранпаспорта на французском, какие-то «корочки» с иероглифами, четыре «браунинга» и столько же кинжалов явно дальневосточного вида, с драконами, цветками и иероглифами на ножнах.

«Как там их называют? — попытался вспомнить полковник. — Танто? Или вакидзаси? Никогда не разбирался во всей этой японщине–самурайщине…»

Загранпаспорта были выданы на Ясутаро Такаянаги, или точнее, Такаянаги Ясутаро на японский манер, японцы ставят фамилию впереди имёни, Кабаяси Киютаро, Мияги Санэмото и Араки Кендзо.

— Как интересно, однако… — протянул Климов. — И что вы с ними сделали, когда всё это нашли?

— Как положено, наручники надели, — пожав плечами, ответил Анисимов. — У меня брательник старшой служил в пограничной страже на КВЖД, повоевал и с япошками и с китайцами, сказывал хитрые до невозможности, многие ногами-руками лихо машут и по разным местам сильно бьются, даром что мелкие, всякой пакости от них ждать можно.

— Что хитрые, это в точку! — согласился полковник, перебирая вещи японцев. — Это ещё далеко не всё. Наверняка у них в одежде метательные иглы спрятаны, сюрикены, а может и ещё что.

— Сюри…чего? — запнулся ближник.

— Сюрикены. Звёздочки такие острые, для метания в врагов, — пояснил Климов. — Зарядить такой в лобешник, а лучше в глотку или в живот — и сразу к ангелам. А если повезёт — просто не боец. Кстати, а наручники откуда взяли?

— Так это, у жандармов на границе отобрали, — почесал нос Анисимов. — У них этого добра много, а в ДОВОДе пригодится.

— Ну тогда заводи, — кивнул полковник. — Невежливо гостей в сенях держать.

Усмехнувшийся в изрядно отросшую бороду (пришлось дать послабления солдатам по поводу дополнительной растительности на лице помимо усов) старообрядец исчез в коридоре. Сам Климов, от греха подальше, накинул бронежилет, надев сверху шинель. Анисимов вскоре появился в сопровождении семёрки крепких жилистых парней с повязкой ДОВОДа на рукаве, которые тащили четверых людей азиатской внешности скованных наручниками. Одного из них Климов узнал сразу. Буквально месяц назад видел его фото в доставленном из России журнале «Нива», принесённом Еленой. А увидев вспомнил читанное об этом персонаже ещё до попадалова.

— Какие люди и на свободе! Генерал-майор императорской японской армии Такаянаги Ясутаро! Рад видеть. С вами, господа, простите, не имею чести быть знакомым. — улыбнулся японцам Климов, встав и немного наклонив голову.

— Издеваетесь, порковник? — мрачно поинтересовался на неплохом русском, хотя и с заметным акцентом, японский генерал.

На вид ему было около полтинника, острижен под Котовского, гладко выбрит, подстриженные усы, умное лицо, проницательный взгляд, чем–то немного смахивает на Ильича, что впрочем неудивительно, учитывая корни лидера большевиков. Хотя, больше всего генерал-майор напоминал сибиряков с примесью крови местных аборигенов.

— Аматерасу с вами, господин генерал! И в мыслях не имел, — ответил Климов. — Для меня наша встреча и правда хоть и полная неожиданность, но очень приятная. Как у нас говорят, на ловца и зверь бежит. И вы действительно свободны. Вот встреться вы с нашими солдатами лет двенадцать-тринадцать назад, вышло бы совсем по другому. Но мы уже давно не воюем, а теперь вы даже наши союзники, и получше некоторых, надо сказать. А наручники — просто недоразумение. Сами понимаете, военное время, боевая обстановка, расположение войск в походе — нужны меры предосторожности. Парни, снимите наручники, — полковник кивнул Анисимову и солдатам из ДОВОДа, взиравшим на происходящее в явном обалдении.

Впрочем, их реакция понятна, не каждый день удаётся схватить генерала, и даже не каждый год. У подавляющего большинства людей такого и за всю жизнь не случается.

— Товарищ полковник, а может… — замялся Анисимов, поглядывая на японцев с явным недоверием.

— Снимайте, снимайте, — махнул рукой полковник. — У меня с господином генералом и господами офицерами предстоит интересная беседа, а с лишним железом на руках разговор не тот. Кстати, господа, кто я, вы наверняка знаете, но на всякий случай представлюсь: полковник Климов, командир Русской Особой Дивизии, исполняю должность командующего экспедиционным корпусом во Франции. Хотя, уже не во Франции. Мы направляемся домой, знаете ли… Господина генерала я знаю, хоть и заочно, а вот ваши имена и чины мне не известны. Точнее, имена-то я вычитал в ваших документах, но кто есть ху не знаю.

Тем временем дружинники освободили японцев от наручников.

— Позворьте представить, господин порковник, — церемонно начал генерал, — капитан первого ранга Императорского фрота Кабаяси Киютаро, майор Императорской армии Араки Кендзо, капитан-рейтенант Императорского фрота Мияги Санэмото.

Представляемые японцы, соответственно лет сорока с небольшим, тридцати пяти и около тридцати, наклонили головы.

«Это вы удачно зашли! — подумал Климов. — Разом и армейская и флотская разведка? Ну теперь всё точно дойдёт до Токио. Никто не решится утаить инфу известную и конкурентам».

Вслух же он сказал совсем другое:

— Рад знакомству, господа. За ваши документы и оружие не переживайте, они в любом случае к вам вернутся после нашего разговора. Понимаю, что самураю без оружия некомфортно, но это ненадолго. Товарищ подпоручик, и вы парни, постерегите пока в коридоре, в соседних купе и у вагона под окном, чтоб у нас тут лишних слушателей не было. А вы присаживайтесь, господа.

Когда Анисимов и дружинники покинули купе, присел у входа, закрыв дверь в купе и указав на противоположный диван где мелкие японцы вполне разместились, продолжил:

— Честно говоря, удивлён, господа, встретив вас здесь. Я думал, что вы, господин генерал сейчас находитесь в России, как представитель японского командования при нашей армии.

— Я быр там, — ответил Такаянаги, — Но поручив новое назначение, выехал в Европу вместе этими офицерами.

— Через Персию, Египет, Италию? — кивнул полковник, и пояснил: — В загранпаспортах отметки. Кстати, господа, а что вам понадобилось в Швейцарии?

— Мы ехари во Францию, — усмехнулся японец, — Сейчас японским подданным из Швейцарии борьше никуда не попасть.

— Почему не через итало-французскую границу? — удивился Климов. — Так проще и мундир снимать не надо.

— Дера в Швейцарии, — коротко ответил генерал.

«Шпионские? — подумал полковник. — Вряд ли. Что разведывать японцам в Швейцарии? Или встретить каких-то агентов из Германии? Тоже сомнительно. Где японцы и где Германия? Самураи давно у немцев взяли что хотели, а те им ничего сделать не могут. Или японцы хотят что-то прикупить у любителей сыров, часов и шоколада? А что, вполне возможно. Швейцары торгуют с обеими сторонами и вообще со всеми, кто заплатит. Впрочем, это их дела».

— Значит во Францию… — Климов откинулся на спинку дивана. — Полагаю, не к Блюму?

— Почему вы так думаете, господин порковник? — в глазах генерал мелькнул интерес.

— Чисто логика, — пожал плечами Михаил. — Опять же, зачем ещё пошлют офицера который в предыдущую войну занимался разведкой в армейских штабах в Маньчжурии, потом руководил отделом в вашем Генштабе, а недавно, после стажировки командиром полка для получения генеральского чина, побывал в России с заданием изучать и узнавать? И к кому пошлют? У Блюма нет того, что вам нужно. У вас нет ничего такого что нужно ему. Да и в связи с произошедшими событиями, это все теперь стало не важно… А вот у Пуанкаре и Клемансо есть. Они могут заплатить вашему императору своими колониями за присылку в Европу храбрых самураев и верных асигару*. Индокитай? Концессии в Китае? Что–то в Океании?

*Асигару — воины–пехотинцы неблагородного происхождения в феодальной Японии.

А вот тут невозмутимость японцев явно дала трещину…

— Откуда вы… — поражённо начал Такаянаги.

— Ваша разведка хороша, но не только она умеет работать, — спокойно ответил полковник. — Вам ли это не знать, господа?

«И ведь не соврал. Игнатьев через своих людей в окружении Клемансо узнал о готовящемся торге франков с япами, да и не только с ними. Ну а дальше уже нетрудно додумать. Особенно зная куда, вы устремитесь лет через двадцать», — от этой мысли Климов слегка улыбнулся.

Японцы обменялись несколькими фразами на родном языке, хмуро глядя на русского собеседника. Но сидели спокойно. Видимо, ребята из ДОВОДа впечатлили.

— Хорошо! — японский генерал уже успокоился. — Это всё не имеет отношения к нашей встрече. Зачем вам понадобирся разговор с нами?

— Мы и правда отвлеклись, — кивнул Климов. — Ваши отношения с свергнутым, хоть и признанным правительством Франции, меня не касаются. А позвал я вас для того, чтобы познакомить с одним любопытным документом, — он открыл чемоданчик где лежали полученные от Игнатьева бумаги. — Вот–с, прошу полюбопытствовать. — полковник протянул Такаянаги тонкую стопку листов фотобумаги с текстом.

— Что это? — генерал взял протянутые документы.

— Меморандум о стратегии САСШ в отношениях с Японией, подготовленный для президента Вильсона и вице-президента Маршалла государственным секретарём Лансингом и «серым кардиналом» вашингтонского правительства, ближайшим советником президента, так называемым «полковником» Хаусом. Только не спрашивайте почему этого типа, никогда не имевшего никакого отношения к военной службе, да и вообще ни к чему кроме денег и закулисных интриг, так называют — я вам на этот вопрос не отвечу. — Климов улыбнулся.

— Плевать на его прозвище, пусть называет себя хоть Великим Моголом! — генерал, вцепился трясущимися руками в фотографии и впился глазами в текст.

Сидевшие по бокам от него Кабаяси и Араки тоже пожирали взглядами документ, склонившись к Такаянаги, а Мияги, сидевший дальше, поднялся и навис над капитаном первого ранга, вчитываясь в документ в генеральских руках.

— Откуда вы это взяри, господин порковник? — хриплым голосом поинтересовался главный японец, из-за чего его акцент стал еще более сильным.

— Из французского Второго Бюро вестимо, — спокойно ответил Михаил. — Вы удивитесь, господин генерал, какие секреты выплывают на свет во времена революций и смут. Как видите, американцы твёрдо решили выкинуть вас из Китая, действуя через враждебные Японии организации, особенно Гоминьдан, точнее его часть ориентированную на САСШ. Недаром они привечали в престижном женском колледже в Джорджии дочек господина Чарли Суна*. Девушки сполна отрабатывают свой приём в американском высшем обществе. А начнут с того, что отберут у вас взятое у немцев — Циндао, Шаньдун. Да и на немецкие и австрийские концессии в Китае найдутся другие хозяева. Догадайтесь какие… Американцев можно понять. Китайский рынок — слишком жирный кусок чтобы его кому-то отдавать, особенно если не выйдет поживиться за европейский счёт. В Вашингтоне даже с островными «кузенами» не хотят делить Китай, а уж о Японии и говорить нечего. В конце–концов, китайцев не много, а ОЧЕНЬ МНОГО, и на поставках им винтовок, пулемётов и пушек можно ещё хорошо заработать, помимо выдавливания японских конкурентов. Два в одном, так сказать. Заодно вас постараются выдавить из Юго-Восточной Азии, а также не пустить в Океанию и тем более свой задний двор — Южную Америку. Последнее тем легче, что острова Океании в основном колонии САСШ, Англии и её доминионов, а в Южной Америке правят марионетки Вашингтона. Только бизнес, ничего личного…

*Известные в Китае сёстры Сун — Сун Айлин, жена богатейшего китайского олигарха и неоднократного премьера правительств Гоминьдана Кун Сянси, Сун Цинлин, жена первого лидера Гоминьдана Сунь Ятсена, Сун Мэйлин, жена Чан Кайши, лидера режима Гоминьдана в Китае и на Тайване в 1927–1975.

Японцы, переглянувшись, что–то гневно рявкнули друг другу по-своему.

«Гляди как их вштырило! — мелькнула ехидная мысль у командира РОДа, — Даже о сохранении лица подзабыли…»

— Вообще–то, это обычная тактика англосаксов, — продолжал Климов. — Так они стравили вас с нами тринадцать лет назад, используя как пушечное мясо для нашего вытеснения из Китая. Теперь так же используют китайцев для вашего вытеснения. Хотя, стравить дополнительно и с нами ещё раз, они тоже не откажутся. А то у вас хватает всего лишнего: Корея, Тайвань, Окинава, юг Ляодуна…

— Посмотрим ещё! — прошипел впервые подавший голос майор Араки. — У нас есть союз с Ангрией!

— Простите, господин майор, — Михаил откровенно веселился, — вы всерьёз верите, что сэры в Лондоне будут за вас воевать с американцами⁈ Неужели в Японии такие наивные разведчики?

— Объяснитесь господин порковник! — потребовал генерал, жестом останавливая разозлённого подчинённого.

— Легко! Вы, господа, возможно слышали такую поговорку: «У Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, а есть только постоянные интересы?» Интерес Англии с первой половины прошлого века — рынок Китая. И вы джентльменам там так же не нужны, как и американцам. А в эту войну у них появился ещё один интерес: избавиться от долгов, которыми их опутала бывшая заокеанская колония. Если в Вашингтоне пообещают Лондону скостить долги, сэры легко забудут про союз 1902 года и поддержат любые меры по вашему выкидыванию из Китая и не только оттуда. Слышали возможно ещё одну поговорку: «Джентльмен — хозяин своего слова. Захотел — дал, захотел — взял обратно». Максимум вам кинут кость в виде Микронезии, с кучкой полудиких рыбаков и кокосовых пальм, да и то обставят это всякими условиями, вроде запрета укреплять острова. Не верите? Ну тогда взгляните на эти бумаги. Кто из вас хорошо владеет языком Мольера и Гюго?

Полковник достал из чемоданчика ещё одну тонкую стопку листов бумаги с текстом на французском языке.

— Что это? — поинтересовался Такаянаги.

— Тексты тайных договоров между Францией и Англией, — пояснил полковник. — Все из архивов французского МИДа с Кэ–де–Орсе. Я же говорил, что во время революций всплывает много всего тайного и удивительного. Один договор ещё 1914 года, о том, чтобы не отдавать России Константинополь и Проливы чем бы ни кончилась война. Заметьте, ещё и полгода не прошло как сэры и мусью нам их клятвенно обещали. А это договор от позапрошлого года, о том, чтобы урезать долю Италии, обещанную ей за несколько месяцев до того, в обмен на присоединение к Антанте. Если уж они своих цивилизованных европейцев предают, не отходя от кассы, к чему стесняться с какими-то азиатами? Только без обид. Мы для них тоже такие. В конце концов, две трети России находятся в Азии. Как сказал наш поэт: «Да, скифы мы! Да, азиаты!». Ну а третий договор совсем свежак, прошлого года. Лондон и Париж, изволите видеть, договорились подтереться обязательствами, которые в начале войны дали восставшим против Османской империи арабами — создать на арабских землях Турции независимое государство. Не, жирно будет. А то ещё этим арабам захочется те арабские земли, что сейчас состоят колониями тех же мусью и сэров… Так что решили всё поделить между собой. Кстати, мой совет: будут заманивать островами или ещё чем в обмен на войска в Европе — работайте строго по предоплате. Утром деньги, то есть колонии, вечером стулья, в смысле солдаты. Тогда хоть не кинут.

— Позворьте? — капитан-лейтенант Мияги протянул руку за бумагами. Младший и чином и годами японец Климову был симпатичен. Интеллигентное лицо, круглые очки на носу, как у Гарри Поттера, похож на профессора а не на морского офицера.

— Прошу — полковник отдал документы.

Мияги, пробегая страницы договоров глазами, затем вслух переводил их с французского на японский, для внимательно слушавших спутников. Те постепенно из жёлтых становились бордовыми. По окончании чтения, хвалёная самурайская сдержанность окончательно изменила японцам. Араки ругался по-немецки, Кабаяси на английском, а Такаянаги доказал что недаром начал учить русский ещё до Японской войны, употребляя такие слова как «брядь» и ему подобные. Мияги вторил старшим по званию на языке Рембо и Золя.

— Господин порковник, вы можете отдать нам эти бумаги? — спросил наконец слегка успокоившийся генерал Климова, забравшего себе прочитанные бумаги.

— Меморандум госсекретаря янки и «полковника» –проходимца — хоть сейчас, — любезно улыбнулся полковник, протягивая японцу фотографии. — Собственно, для вас и вёз, в смысле для японцев. Что до трёх других, то соглашение по итальянцам дать не смогу, оно мне ещё понадобится в ближайшее время, как и оригиналы двух других. Но если вы, господа, поклянётесь честью самураев никому не сообщать про итальянский документ до того, как мой корпус минует Италию, я дам вам фотокопии двух других соглашений. Необходимая аппаратура у нас имеется.

Аппаратура и правда имелась, из Лиона помимо многого другого, прихватили целую фотолабораторию с несколькими фотоаппаратами и даже кинокамерой. Нашлись и пара солдатиков из Питера и Одессы, до призыва знакомых с фотоделом и поставленных приказом Климова штатными фотографами и по совместительству кинооператорами при штабе. Они отсняли немало фотографий и киноплёнок во время сражения с американцами, и теперь возились в лаборатории с печатью. Прозвали Бим и Бом, по фамилиям Бимерштейн и Бомберг. После клятвы японцев, Михаил попросил Анисимова позвать Елену, которая немного увлекалась фотографией, и отдав ей договоры по проливам и арабам, попросил отнести их в фотолабораторию, выгнать Бима и Бома, самой переснять документы, отпечатать по одной копии, и уничтожив негативы принести всё обратно.

— Придётся немного подождать, господа, — заметил Климов, когда за Еленой закрылась дверь купе. — Надеюсь, теперь вы мне поверили. И об американцах, и об островитянах. Не о вас, — полковник усмехнулся, а японцы мрачно кивнули. — Честно говоря, вам не позавидуешь. Выбор у вашей страны невесёлый, или стать ещё одним Китаем, если сильно повезёт то ещё одним Сиамом, или воевать.

— Мы не боимся воевать за Священную земрю Ямато и Божественного Тэнно! — сверкнул глазами Араки.

— Я в этом не сомневаюсь, господин майор, — наклонил голову Михаил. — Но воевать и успешно воевать, далеко не всегда одно и то же. Вспомните «Чёрные Корабли» коммодора Перри и Симоносекскую войну.

— Это быро давно! — огрызнулся майор. — Теперь у нас сирьная армия и сирьный фрот! Вам ри этого не знать, — японец не удержался от шпильки.

— Что было, то было, — согласился Михаил. — Хотя, в той войне вам везло просто неприлично. Будь у нас другие правители и полководцы с флотоводцами, вместо Николая Никакого и его маразматиков, думаю, всё кончилось бы для вас куда менее радужно. Помнится, к концу вы уже остались без резервов. Ещё бы чуть-чуть… Впрочем, это дело прошлое. Армия у вас и правда хорошая, флот и того лучше, но не в обиду будет сказано, у Германии и армия и флот получше ваших, а победить им никак не удаётся — слишком много сил и ресурсов Антанта смогла поднять против них. Но если вы сможете создать армию способную завоевать китайцев и разбить орды пушечного мяса из колоний по всему миру, а также флот, который сможет победить флоты бриттов и янки, вам конечно опасаться нечего.

— Япония бедна ресурсами, — отозвался капитан первого ранга Кабаяси, до этого не участвовавший в беседе, если не считать разговоры японцев между собой. — Потому нам и нужны коронии в Азии и Океании. Но дря их завоевания тоже нужны ресурсы.

«Потому вы и грызётесь с армейцами за скудные куски», — подумал Климов, ответив:

— Недостающие ресурсы можно получить у тех, кто их имеет. Для этого нужны друзья… Или общие враги. У нас в России, знаете ли, много хлеба, руд, нефти, леса и прочего. Всего что нужно для успешной войны. А с американцами отношения очень не очень, очень мягко говоря. Да что я, вы, конечно, газеты читали. С англичанами они не особо лучше. Вы, господин генерал, возможно слышали известные слова «Англичанка гадит». Уже не первый век.

— Такая помощь не даётся даром, — заметил капитан первого ранга. — Чем мы будем пратить?

— Сорванные гешефты и большие убытки янки и англов, подрыв их меркантильного величия, уже неплохая плата, — полковник ответил очень серьёзно. — Если вам удастся вытеснить их из Юго-Восточной Азии и Океании, там найдётся чем расплатиться. Каучук, цветные металлы, да много всего. А до того времени, у вас есть неплохие верфи. Россия могла бы принять плату за свои ресурсы ледоколами и торговыми судами, а также военными кораблями.

— Военными? — насторожился Мияги.

— Не переживайте, капитан-лейтенант, — усмехнулся Михаил, — России не нужны от вас линкоры и линейные крейсера. Пусть их заказывают идиоты. Ну, или те, кто не может существовать без заморских колоний и без океанской торговли. А у нас, как вам известно, одна Сибирь богаче любой колонии на свете, а торговые пути из России в Азию и Европу во множестве идут по суше. Кстати, и вы можете воспользоваться одним из них для провоза ваших товаров в Европу и на Ближний Восток, минуя моря находящиеся не в вашей власти. А корабли из Японии нам понадобятся совсем другие. Но, конечно, всё это будет возможно только если мы убедимся, что Япония никогда больше не станет другом наших врагов. В Токио должны уяснить что за хребтом Лаоелиня, КВЖД, Хинганом, Гоби, Ордосом, Алашанем, Кукунором и восточным склоном Тибета, для них земли нет. К югу и востоку от этих мест делайте что хотите, как и на Тихом океане к югу и востоку от Приморья и Камчатки.

— Господин полковник, вы сейчас говорите лично от себя или?.. — генерал впился взглядом в Климова.

— ПОКА от себя, — значительно ответил полковник. — Но ведь у нас сейчас революция. Знаете, что о них говорил Наполеон? «Революция — это десять тысяч вакансий». А Россия покрупнее Франции, и вакансий у нас появилось побольше. От самого низа до самого верха.

После этих слов японцы задумались, и все сидели молча, пока не появилась Елена и не вручила Климову договоры и фотокопии. Первые он убрал в чемоданчик, а вторые вручил Такаянаги, в ответ на что генерал рассыпался в благодарностях, после чего заявил, что им пора на поезд в Базель, откуда они собирались выехать во Францию.

— Ну что же, господа, не смею задерживать. Был рад знакомству. Надеюсь, оно ещё продолжится в Петербурге или Москве. Да, чуть не забыл, вот вам пропуск, чтоб ДОВОД не останавливал.

— Чего это они такие довольные? — спросила Елена, наблюдавшая за ними в окно.

— А чего им печалиться? — ответил Михаил, обнимая её за плечи, — За то, что они узнали, им наверняка светят ордена или звёздочки.

— А тебе? — поинтересовалась Елена.

— А моя партия с ними ещё не закончена, как с одним генерал-майором под землёй… — Климов потянул девушку к себе…

— Видишь, все случилось так, как я и говорил, — произнес Климов Елене кивая на газеты. — Буржуазное правительство России свергнуто и к власти пришли марксисты — агенты иностранных разведок и банкиров, что тут же начали давать свободу всем и каждому разваливая государство…

— Да… вижу, — с хмурым видом кивала Извольская. — Я не сомневалась в твоих словах, когда ты мне об этом рассказал…

История в России в отличие от свернувшей на иную колею истории Европы развивалась своим чередом. То есть двадцать пятого октября (или седьмого ноября по новому стилю) 1917 года случился для кого-то переворот, а для кого-то Великая октябрьская социалистическая революция. В общем Временные подтвердили, что они действительно временные политические импотенты и ничего сделать не смогли. Керенский, обрядившись в женское платье с позором сбежал, оказавшись не годным ни для чего иного как молоть языком на митингах.

Но если в России все шло своим чередом, то в Европе, как уже отметил Михаил, все встало с ног на голову и дело даже только и не столько в произошедших событиях во Франции, и в переломе Войны с переходом инициативы к Германии, но и в том, как это отразилось на «политическом климате» в прочих государствах, в частности в Италии.

РОД, преодолев границу вынужден был встать у озера Лаго-Маджоре. Тут их остановили итальянцы для проведения переговоров о дальнейшей судьбе дивизии. Вот только представители итальянских властей, ни военных ни гражданских, долго не приезжали. Впрочем, удивляться тут было нечему и дело не только и не столько в итальянском менталитете легкомысленных людей. Все гораздо серьезнее.

Итальянцы, после того как две крупнейшие державы-союзницы по Антанте, по сути, слились, вдруг резко осознали, что они оказались фактически один на один против альянса из Германии и Австро-Венгрии с Турцией. Прочих союзников, типа сербий, греций и прочих черногорий в таких раскладах можно не учитывать.

Англия? Это было даже не смешно. Своих сил у них уже нет, опять же в Ирландии заваруха набирает обороты, а привезти «пушечное мясо» еще откуда-то это надо время, много времени, которого судя по той скорости с которой продвигались германские войска на севере Франции, у них нет.

Америка? После того, как ее армию разбила всего одна русская дивизия, это оказалось, наоборот, смешно, но то скорее смех сквозь слезы. В общем, если судить по газетным статьям, то американцев, как военную силу, всерьез никто больше не воспринимал.

В общем оглянулись итальянцы и поняли, что их скоро начнут бить, возможно даже ногами, а это больно и унизительно, к тому же в процессе избиения можно лишиться зубов, глаз и еще более ценных частей тела. А не хочется. Ведь в войну на стороне Антанты, они вязались чтобы наоборот многое приобрести…

Как итог, в Риме грянул сильнейший политический кризис. Часть элит во главе с королем Эммануилом Третьим принадлежащих к условно говоря «партии южан» поддерживаемые англичанами и американцами продолжала цепляться за Антанту, а другая часть элит относящаяся к «партии северян» ментально и культурно близкая к германцам держа в руках промышленность, предлагала переметнуться на сторону потенциального победителя, в качестве аргумента выставляя тот фактор, что они в этом случае может ничего и не приобретут, но по крайней мере есть шанс остаться при своих, ничего не потеряв. А если помочь войсками немцам в дожимании Франции, так можно даже что-то поиметь, если не в Европе (хотя Ниццу можно попробовать отщипнуть, плюс Савойю, а там глядишь и Корсику прибрать удастся), то хотя бы расширить владения в Африке — Тунис, о котором тоже весьма мечтали.

И вот пока шел вселенский срач в Риме, и никто не мог взять верх, никому до РОДа не было дела, точнее не могли определиться, как поступить с русскими, антантовцы требовали разоружить и покарать, тем более, что официальный Париж выдвинул требование ареста Климова заведя на него уголовное дело за грабеж в Лионе, а сторонники перехода на сторону Германии — пропустить.

«По крайней мере понятно, почему американцы ломанулись за мной через Швейцарию, ударными темпами восстанавливая дорогу, а не наперерез через Италию на Турин, — подумал Михаил. — Немцы могут не понять пропуск американцев если все же пойдут с ними в союз, да и им самим в этом случае такой контингент внутри страны выйдет боком».

Пробиваться с силой, как во Франции и частично в Швейцарии Климов не мог. Итальянцы в случае резких действий, обещали взорвать мост на юге с тоннелем на границе с Швейцарией и тогда РОД оказывался в ловушке.

И пока в Риме шли жаркие разборки никто не желал общаться с полковником Климовым. Это оказалось даже как-то неожиданно.

Солдаты, воспользовавшись заминкой в движении развили кипучую деятельность в том плане, что Солдатские комитеты начали составлять списки лиц достойных награды за бои с американцами. Внесли в этот список и самого полковника Климова представив его сразу к двум Георгиевским крестам. Первый — четвертой степени, за лично подбитый шестовой миной танк, а второй — второй степени, за победу над американской армией.

«Надо еще медали и кресты отчеканить», — подумал он.

Награждаемых было много и все по делу, пилоты так и вовсе все без исключения представлены к наградам и это понятно, нут ни убавить, ни прибавить. Оставался вопрос правомочности награждения солдат Климовым, как и его самого солдатами, но с другой стороны, а кому еще это делать? Не запрашивать же подтверждения у своих политических врагов? Это будет выглядеть как минимум странно.

Возникли, кстати, и первые проблемы с дисциплиной в том плане, что некоторые солдаты начали, образно выражаясь забивать болт на приказы своих командиров посылая их туда, куда Макар телят не гонял. Так же некоторым командирам вскружила голову полученная власть и они начали терять связь с реальностью, то бишь зазнаваться. Приходилось собирать Солдатские комитеты и разбирать все эти дела. Но в целом ситуация находилась под контролем.

— Что будем делать? — поинтересовалась Елена, после изучения очередной стопки прессы в попытке разобраться, кто все-таки одерживает верх в противостоянии в итальянском политикуме, но пока ничего понять не могли, слишком все хаотично, да и верить в этом плане газетам зряшное дело.

— А что нам еще остается делать? Только ждать.

— Тут к вам журналист один рвется, — после разрешения войти, сказал Николай Гумилев.

— Хм-м… почему бы и нет, — кивнул Михаил Антонович.

С журналистами ему как-то общаться не приходилось. Ни во Франции, ни даже в Швейцарии.

Михаил решил, что раз официальные лица его игнорируют, то придется пообщаться с «четвертой властью», тем более что ему есть что сказать, фигурально выражаясь, бросить свой камешек на весы политики Италии. Большой такой камешек, и тяжелый…

— Как его зовут?

— Некто Бенито Муссолини…

— Кха-кха-кха!!! — с надрывом, словно чахоточник, закашлялся Климов, подавившись слюной.

— Дорогой⁈

— Все в порядке… — прохрипел Михаил и взяв стакан с чаем, что протянула ему Елена, сделал несколько глотков. — Пригласите его… Николай Степанович.

— Хорошо…

Елена скрылась в жилом купе. В последнее время она на нервной почве испытывала приступы недомогания и ей требовалась спокойная обстановка.

Муссолини вихрем ворвался в вагон.

— Господин полковник, для меня великая честь познакомится с вами! Позвольте задать несколько вопросов для моей газеты «Народ Италии»…

— Тихо-тихо… не так быстро, — Михаил аж сделал шаг назад от этого экспрессивного и фонтанирующего энергией человека. — Присаживайтесь…

Муссолини был легко узнаваем, но еще не превратился в клоуна.

— Благодарю! Итак, первый вопрос! Расскажите для начала нашим читателям, по какой причине русские части оставили фронт, открыв его для германских войск?

Климов на это поведал официальную легенду о предательстве со стороны союзников, что их целенаправленно подставили под удар немцев, после которого от дивизии бы ничего не осталось.

— Что ж, это многое объясняет, господин полковник. Каковы ваши политические взгляды?

— Социал-демократические.

— Только что в России произошла новая революция и власть в свои руки взяли социалисты во главе с Лениным. Ваше отношение к этому событию и станете ли вы их поддерживать?

— Поддерживать не стану.

— Почему?

— Потому что к власти пришли не социалисты, а прикрывающиеся этими праведными идеями непонятные люди, связанные с американскими банкирами. Взять того же Троцкого или Свердлова. Вы знаете французский?

— Не очень хорошо, но объясниться смогу. Читаю лучше.

— Замечательно. Тогда прочтите вот это…

Климов встал и достал из сейфа одну из папок, после чего протянул ее Муссолини.

— О! — выдал тот, увидев принадлежность папки, после чего жадно набросился на содержимое. — О!!!

Если отвернуться, то можно было подумать, что гость испытывает оргазмические чувства.

«Хотя кто знает, может так оно и есть, — мысленно хмыкнул Климов. — Ведь для такого человека, прикоснуться к таким тайнам…»

— Согласитесь, как-то сложно предположить, что наймит банкиров собирается совершить мировую революцию, чтобы этих самых банкиров уничтожить как класс.

— Это действительно звучит как дикий бред! — воскликнул экспрессивный итальянец. — Но вы полагаете, что и Ленин…

Михаил знал, что Муссолини был лично знаком с «вождем мировой революции», с коим он пересекся еще в Швейцарии.

— На него такой папки, где прямо говорится о его связях с банкирами нет, но как говорится: скажи мне кто твой друг и я скажу, кто ты. А помимо Троцкого в «друзьях» Ленина есть такой тип как Литвинов, что тоже связан с банкирами и еще несколько человек, что так же подозреваются в подобных связях с банкирами и иностранными разведками. Так что, как говорится, выводы делайте сами.

Муссолини закаменел лицом, видимо в этот момент в его глазах рухнули последние возвышенные представления о революционерах-социалистах-марксистах-интернационалистах в целом и о Ленине в частности.

— Да господин полковник, теперь я вижу в чем смысл произошедшей революции в России, потому сам считаю, что революции должны быть национальными…

Увидев, что Муссолини сейчас сядет на своего любимого конька-блоггера и его понесет по политическим полям, долинам и взгорьям, Михаил его оборвал, сказав:

— Кстати сказать, помимо подобных папок на всяких революционеров, вскормленных банкирами и разведочными службами Франции и Англии, у меня есть еще несколько документов, что могут быть весьма интересны вашим читателям.

— Да⁈ — вскинулся отставной капрал в котором снова проснулся журналист-политолог. — И какие же⁈

— Вот, полюбопытствуйте. Это фотокопии, но у меня есть оригиналы.

Муссолини буквально вырвал из рук Михаила фотографии и принялся их быстро изучать.

— О, Мадонна!!! Не может быть!

После чего пошли экспрессивные идиоматические выражения не поддающиеся переводу. И его можно понять, Муссолини выступал войну против германцев на стороне Антанты и вот выясняется, что союзники изначально собирались их кинуть.

— Прошу прощения… я…

— Ничего. Я вас прекрасно понимаю, сам испытал подобные чувства, когда узнал, что обещания данные нам, тоже никто не собирался выполнять. Вот сами убедитесь…

Михаил протянул Муссолини еще одну стопку широкоформатных фотографий. Их будущий дуче просмотрел уже спокойно, но оно и понятно, к Италии они не имели никакого отношения.

— Проклятье… значит все было зря с самого начала… Нас просто…

Бенито сжал губы, чтобы снова не начать извергать «идиоматические выражения».

— Да, англосаксы в этом, надо признать, мастера.

— Люди должны об этом знать.

— Так расскажите.

И он рассказал. После чего Италия самым натуральным образом взорвалась, города и особенно Рим наводнили протестующие требовавших разорвать всякие связи с предателями. На пятый день на встречу с Климовым прибыли делегации от обеих «партий» с целью ознакомиться с оригиналами секретных соглашений оставить Италию с носом. Кто-то верил, другие считали все провокацией, но бурление говен продолжилось с нарастающим темпом и вскоре произошло то, чего Михаил не ждал — Италия раскололась надвое.

На севере власть в свои руки взял некто подполковник Габриэле Д’Аннунцио, что произносил зажигательные речи перед солдатами и простыми жителями увлекая их своей экспрессией, он в буквальном смысле гипнотизировал толпу своими речами и те шли за ним свергать верные официальному Риму власти.

Неделя, всего одна неделя и этот подполковник, прокатившись с востока на запад от Падуи до Турина под лозунгом «За что воевали⁈» захватил весь север Италии. Объявив о создании Паданской конфедерации по примеру Швейцарской, себя назначил ее команданте. Взяв власть в свои руки, делегировал ее в крупнейших городах своим сторонникам, которые по совместительству почему-то как правило оказывались писателями и поэтами.

Чего только стоит то, что министром культуры он назначил дирижера Артуро Тосканини, а министром иностранных дел — бельгийского поэта-анархиста Леона Кохницкого.

Понятно, что если бы население не хотело этого, то у него ничего не вышло, но в том-то все и дело, что северяне, особенно на западе в Милане и Турине были готовы к отделению от Рима, и им не хватало… вот такого буйного вожака, по которому плакала смирительная рубашка.

Все-таки северная Италия, даже если исключить все еще сильные сепаратистские настроения среди жителей, это промышленно развитые регионы, а значит среди горожан-рабочих, как и везде в это время, особенно сильны революционные настроения, а потому партии социалистов различных течений и анархисты процветали. Совсем недавно, в августе, в Турине произошло восстание с призывом: «Сделаем как в России и Франции!»

Так что стоило появиться сколько-нибудь харизматичному, но при этом нейтральному революционному вождю (этакий Рюрик, что всех устраивал и вокруг которого можно было объединиться) и коего мал-мало поддерживала военная сила, как произошел революционный взрыв.

Позже он смог опереться на Муссолини создавшего Итальянский революционный фронт в который Бенито собрал старых соратников из Союза революционной борьбы распущенного после вступления Италии в войну, революционных синдикалистов и наиболее отмороженной части социалистов, а также «ардити», солдат итальянских штурмовых подразделений и других головорезов-фронтовиков.

И Рим с этим ничего не мог поделать. Войск чтобы подавить мятеж у него просто не имелось. Все вынуждены были держать на фронте сдерживая австрийцев и не снять ни бригады для подавления восстания, ибо этим сразу же мог воспользоваться противник. И потом не было никакой гарантии, что армия выполнит приказ. Собственно практически вся армия симпатизировала Д’Аннунцио после того, как раскрылась афера с кидком Италии.

Верными Риму остался разе что Чехословацкий Легион. Но стоило бы им только дернуться против Габриэля, как их тут же бы замесили итальянские части.

— Кто это вообще такой⁈ — в какой-то момент изумленно вопросил Климов, читая газеты, в которых описывались стремительно происходящие на севере события.

— Ну как же Михаил Антонович, очень известная в литературных кругах личность, — произнес Николай Гумилев.

— Да? И чем же он известен?

— Хм-м… Поэт, писатель, драматург… Особенно прославился своими произведениями на эротические темы… кхе-кхе… Сильно повлиял на русских акметистов…

— Ну да, язык у него подвешен что надо, прямо как у Ленина с Троцким вместе взятыми.

Хотя на самом деле Климов подумал о кубинском лидере Фиделе Кастро. Вот один в один, как начнет трепаться с трибуны и так минимум на час. И ведь что интересно — в стихах! Более того, он даже конституцию для своей конфедерации и ту в стихах написал! Это вообще как?!!

«Прямо массовое нейролингвистическое программирование какое-то!» — поражался он, рассматривая фотографии в газетах, эти огромные толпы народа, коих этот эротоман доводил до исступления и это северян, считающихся выдержанными людьми.

Михаил подумал, что живи этот Габриэле чуть попозже и он мог бы создать какую-нибудь мощную тоталитарную секту, объявив себя каким-нибудь миссией, по сравнению с которой даже всякие Свидетели Йоды и прочие каинтологи курили бы нервно в сторонке.

— А еще он бабник каких поискать, что неудивительного при его основной творческой лини, — криво усмехнулась Елена. — Донжуан нового времени… Перед войной скрывался во Франции от своих кредиторов… и там долгов успел наделать.

— Ясно…

Вот с этим неоднозначным типом, по слухам собравшего себе настоящий гарем из полудюжины женщин, к которому присоединился Муссолини, став его правой рукой, пришлось иметь дело полковнику Климову. Взяв власть в свои руки на севере Д’Аннунцио, решил наконец разобраться с русскими. Все-таки иметь в своем тылу чужую мощную военную силу, коя неизвестно как себя поведет в следующий момент, было напряжно.

Но в первую очередь он конечно захотел получить тот секретный договор. Климов его естественно отдал.

— Мы просим дозволения проехать на восток и покинуть территорию Италии.

— Но там австрийцы…

— Пробьемся, — сказал Климов, не став рассказывать о миссии генерал-майора Николаи, что вообще-то должен этот вопрос разрулить с австрийским командованием.

Но имелась вероятность того, что у него что-то не получится, потому Михаил решил немного подстраховаться. Да и в будущем все понадобится.

— Но перед этим, я прошу вашего содействия в подготовке прорыва.

— В чем именно эта подготовка будет заключаться?

— В основном в ремонте и модернизации техники, а также в постройке самолетов. У меня хватает двигателей и их частью я могу расплатиться за работу, а также золотом. К тому же люди обносились и им не мешает пошить новую форму, за что так же будет заплачено, как деньгами, так и бартером.

— Это интересно… — кивнул команданте.

В общем договориться удалось быстро. РОД спустился с гор и обосновался под Миланом –крупнейшем промышленном центре Италии, а теперь Падуанской конфедерации. Так что пока солдаты оттягивались в городе, оккупировав публичные дома, тратя «французские фантики», на предприятиях Милана в две смены шла работа.

Первым делом стали переделывать захваченные у франков пушечные стволы в миномёты, от легких бомбометов стреляющих надствольными минами из снарядов до тяжелых классического типа. Резали стволы, вставляли заглушки с шипом, отливали плиты с шарниром, изготавливали двуноги-лафеты с винтом, хомуты с клапанами-газорегуляторами, и все прочее необходимое.

Так же изготавливали боеприпас к ним. Но нормальные мины — это долго и дорого, потому пришлось обойтись дешевым и простым в изготовлении суррогатом. В ход шло все, от жестяных банок кои набивали взрывчаткой с поражающими элементами, до отливки чугунных бомб, а также штамповки из дрянного железа. Общим у этих мин было то, что для лучшей аэродинамики им приделывали сверху жестяной конус а снизу — стабилизатор из метровой трубы малого сечения.

Делали обычные нажимные мины, мины направленного действия и «лягушки», а также гранаты, на основе все тех же консервных банок, благо что тут ничего сложного нет в принципе.

Снятые с битых американских танков пушки-окурки устанавливали на низкопрофильные лафеты с широкими колёсами — получались пехотные орудия для затыкания пулемётов и ПТО в одном флаконе.

Переделывались часть пулемётных «рено» в САУ. Вместо башни открытая рубка с пушкой семьдесят пять миллиметров.

Снятые башни, а также уцелевшие годные башни с подбитых американских танков ставились на грузовики взятые во Франции. Для лучшей защиты, получившиеся боевые машины обвешивали противопульной броней.

Из одного состава Климов решил сделать эрзац-бронепоезд. На платформы, укрепив дно железом, поставили поворотные круги, а на них укрепили снятые с колёс пушки шести и четырех дюймов, с щитами как на «Авроре» закрывающими с боков и сверху. К бортам приклепать броню от пуль и осколков, в виде открытой рубки. Пригодится, особенно в России.

Ну и авиация, собственно. Мебельные мастерские были завалены заказами на корпуса для аэропланов. Большую часть планировалось везти с собой в разобранном виде. Но из дюжины сразу сформировать эскадрилью. Могли пригодиться при прорыве фронта и естественно в качестве разведки.

Касательно формы, то тут тоже пришлось немного поправить ситуацию. Ввел что-то вроде афганок из крепкой конопляношерстяной ткани, усилив брезентом плечи, локти и колени. Вместо идиотских неудобных фуражек быстро превращающиеся в мятое не пойми что на голове — кепи. Неудобные и сковывающие движения шинели долой, вместо них бушлаты с полами до середины бедра, ну и нормальные шапки-ушанки, а то эти папахи…

Ну и конечно же разгрузки из брезента, которыми теперь снабдили весь личный состав, дополнительные бронежилеты из прихваченных во Франции шёлка и металлических пластин, в вместо вечно мокнущих и рвущихся «сидоров» вполне приличные ранцы и сумки козлиной кожи, в изобилии завалявшиеся на местных складах (по какой причине — только сбежавшие итальянские интенданты знали).

А вот офицерскому составу фуражки оставил — парадный вариант, точнее ввел новые в плане дизайна прямиком из вахи-40, то есть без тульи, прямо как у комиссара Каина. В боевой обстановке офицерам так же предполагалось носить кепи.

Ну и вишенка на торте, сделал заказ на наградной знак-орден «За Европейский поход» выполненные из серебра. С правой стороны располагался лавровая ветвь, а слева — терновая. В центре изображен Георгий Победоносец. От него, на цепочке свисали небольшие прямоугольные пластинки сантиметр на три с надписями «Македония», «Франция», а еще ниже пластинки названий городов или географических местностей возле которых происходили битвы и в них участвовали конкретные солдаты.

Отчеканили Георгиевские кресты и медали.

Для офицеров и унтеров дополнительно скупили все швейцарские часы.

Все это время Михаил ждал сведений от Вальтера Николаи, ведь тот обещал уладить все с австрийцами, а то прорываться через них с боем все-таки очень не хотелось. И судя по тому, что происходило в Италии, на это имелись все шансы. Дело в том, что сначала команданте Д’Аннунцио заключил перемирие с Германией, а потом и в Риме к власти пришли проватиканские католики из «Народной партии» не доверявшей Антанте, особенно после скандала с договором. Король остался на троне, но стал их марионеткой.

Новое правительство Струцио немедленно признало Ватикан де-юре суверенным государством, опередив в этом вопросе Муссолини на десятилетие с лишним, и завело через Папу переговоры с Берлином о перемирии, желая получить от Австрии итальянские земли в приграничных районах, а так же Истрии и Далмации в обмен на Ливию и Сомали, где итальянцы с трудом держались под натиском восставших аборигенов которыми командовали турецкие офицеры и немецкие агенты.

Чехословацкий Легион и его югославянский аналог что сформировал Анте Трумбич из пленных или перебежавших к итальянцам хорватов, словенцев и австрийских сербов, что сначала отозвали поближе к Риму для защиты от северян, успели эвакуировать. Итальянский флот под командованием проанглийских адмиралов все еще сохранял верность прежнему режиму сбежавшему на Сицилию, сохранив власть и над другими островами, а так же колониями и объявившему об установлении регентства во главе с королевским кузеном принцем Эмануэле-Филиберто Д’Аоста, «до освобождения короля из рук мятежников и предателей», и о «сохранения союза с Антантой до победы».

Что до положения дел во Франции, то немцы выдавили верные Петэну войска с англичанами и американцами, со всеми прочими, что еще находилось в их подчинении в Бретань и на этом их наступление выдохлось.

В конце декабря, когда все подготовительные мероприятия к рывку в Россию были почти завершены, Николаи наконец появился вновь «сыграть в шахматы».

— Путь свободен, австрийцы вас пропустят… — сказал он. — Но у вас могут возникнуть проблемы дальше.

— Какие?

— Англичане при поддержке итальянского флота верного правительству Орландо вместо того, чтобы вывезти Чехословацкий Легион Масарика и Югославянских «войников» Трумбича из Италии во Францию и бросить его против Германии, переправили их в Катарро… Но оно и понятно, активные боевые действия прекратились, так что они там пока не нужны… Это привело к тому, что сразу же восстал австрийский флот укомплектованный большей частью славянами, поддержанный восставшими против австрийской оккупации черногорцами и сбежавшимися из южнославянских земель Австрии партизанскими отрядами «зеленых кадров». Из всего этого Трумбич и Масарик быстро сформировали при помощи англичан «освободительную армию» и поддержанные главными калибрами английского, итальянского и частично французского флотов начали быстро захватывать Далмацию и Герцеговину, стремясь к Хорватии, где вам придется проезжать… Более того, мне стало известно, что Чехословацкий корпус, что сформировали в России, англичане переподчинили себе, и также выдвинули их на запад к Румынскому фронту… Так что сами понимаете Михаил Антонович, что вам все равно придется пробиваться с боем не через австрийцев, так через чехословаков и примкнувших к ним…

«Ну хоть не попрутся через всю Россию во Владивосток, творя беспредел», — со вздохом подумал полковник.

— А там и из Греции с Македонией что-то могут подкинуть… скорее всего в плане артиллерии и авиации, — добавил Михаил.

— Верно.

— Ясно. Спасибо за сведения…

«Осталось придумать, как объяснить всем, почему австрийцы нас пропустили», — озабоченно подумал Михаил.

Это был весьма тонкий момент. Его могли обвинить в сговоре с врагом. И если объяснение того, почему оставили фронт во Франции еще может прокатить, то вот свободный проход через австрийцев, только подтвердит все самые худшие опасения на его счет.

«Впрочем можно отбояриться тем, что австрийцы после того, что творится у них за спиной на востоке, решили пропустить нас, чтобы не оказаться между молотом и наковальней, — снова подумал он. — Более того, зная отношение к нам антантовцев им даже выгодно нас пропустить, ведь пробиваясь через чехословаков и прочих, мы их сильно ослабим и самим австрийцам меньше работы станет…»

Пока РОД медленно двигался на восток подходя к Триесту, на южном фронте происходили достаточно масштабные события приведшие к тому, что силы Антанты, при поддержке восставших и партизан, мощным ударом отбросили австрийцев достаточно далеко на север, за реки Драва, Дунай и Сегед (Муреш). В таком значительном успехе не было ничего удивительно, учитывая, что на данном направлении Германское командование сознательно до предела ослабило фронт, изъяв большую часть войск в пользу западного направления. А в самой Австро-Венгрии начался процесс распада.

Достаточно быстро проехав от Триеста до Загреба РОД двинулся в междуречье Савы и Дравы. Ехали медленно, то и дело останавливаясь на несколько дней, часть путей приходилось восстанавливать, Климов запускал воздушную разведку, чтобы его не прихватили врасплох, саперы проверяли пути и особенно мосты. Лишь к пятнадцатому января РОД добрался до Сремска-Митровицы, что располагалась в пятидесяти километрах к западу от Белграда.

И снова тщательная активная воздушная разведка местности.

— От ответвления железной дороги на Шабац и до ответвления на Нови-Сад дорога разобрана… Параллельно дороги от Белграда на Нови-Сад подготовлена оборонительная линия, — доложил Виктор Федоров.

Летать самостоятельно врачи ему все еще не разрешали несмотря на снятый гипс с рук, так что руководил эскадрильей на земле, хотя для разведывательных полетов Климов приказал специально для него сделать двухместный самолет.

Федоров продолжил доклад.

— Проклятье… — поморщился Михаил.

Из доклада Воздушного казака выходило, что противник насытил оборонительную линию легкой и средней артиллерией, а за железной дорогой находились позиции тяжелой. Все как он сам сделал во время противостояния с американцами. Вот только разбомбить их, как это сделали с его артой амеры, ему не представлялось возможным. Своя авиация крайне малочисленная, кроме того хоть и у противника с авиацией не густо, но ее достаточно, чтобы парировать авианалеты РОДа.

Кроме того, одним из главных факторов, что заставил отступить австрийцев — бронепоезда с корабельной артиллерией, так что стоит подогнать несколько штук на линию Белград–Нови-Сад и огребет РОД по самое не балуй, быстро восполнив возможные потери в арте чехословаков. Так же, как стало известно со слов взятых в плен солдат, у противника на вооружении стоит неизвестное количество речных мониторов. Видимо изготовили где-то в Греции и подогнали по железной дороге. Тоже весьма серьезное по местным меркам оружие и его надо учитывать.

— Найдите эти бронепоезда! Они не могут находиться слишком далеко. Если вот эту линию обороны мы еще сможем прорвать, то бронепоезда сводят все наши усилия на нет.

— Найдем, товарищ полковник! Им и вправду тут негде спрятаться…

А пока пилоты искали вражеские бронепоезда в РОД заявилась делегация из английских и французских офицеров, выдвинув ультиматум, то есть сложить оружие и сдаться на милость трибунала от Антанты. Климов понятное дело их всех послал пешим эротическим маршрутом. На милость ему рассчитывать не приходилось.

О том, чтобы попробовать договориться с командирами чехословацких легионов, (корпус чехословаков сформированный в России переименовали во Второй Легион) он даже думать не стал. Бесполезно. Все они находились в полной зависимости от англичан и воевали за них в обмен на обещание со стороны Антанты независимости своих родных земель в случае победы. И достигнутая, а главное объявленная несколько дней назад независимость от Австро-Венгрии таких государств, как Герцеговина, Босния, Далмация и Хорватия с набирающей силой восстания в Словении их весьма воодушевляло.

К вечеру семнадцатого воздушная разведка наконец принесла необходимые сведения о том, куда запропастились бронепоезда противника.

— Один стоит южнее нас у поселка Валево. Второй — на юго-востоке у поселка Смедеревска-Паланка, а третий — на востоке у поселка Пожаревац. Четвертый — не нашли, мешать опять же стали… но как вы и приказывали, бой принимать не стали.

— Все в часе езды, плюс-минус от линии обороны, — прокомментировал расположение поездов Михаил.

— Да, недалеко и рассредоточены хорошо, одним налетом не разбомбить… и не заблокировать если разбить железную дорогу. Разве что вот эту развилку попытаться разрушить под Белградом, так восстановят быстро. Там для этого все необходимое есть…

Полковник задумчиво покачал головой. Поезда с корабельной артой пусть и среднего калибра следовало вывести из игры хотя бы на сутки, пока будет осуществляться прорыв.

— Виктор Георгиевич, похоже вам все-таки придется подняться в небо, но… только в качестве штурмана.

— Ночной налет?

— Верно. Нужно ваше уникальное кошачье зрение.

Самолеты взлетели в полную темноту с таким расчётом, чтобы предрассветных сумерках оказаться над целью. Первой жертвой выбрали бронепоезд у Валево.

Самолеты явно задерживались. Климов весь извелся прошло больше часа как по графику они должны были вернуться, уже стал думать, что их всех сбили, что было невозможно, один да уцелел бы, но вот наконец самолеты показались на горизонте.

Еще по раздраженному виду выпрыгнувшего из самолета Федорова стало ясно, что налет не удался.

— Что случилось, Виктор Георгиевич? Почему такая задержка с возвращением⁈

— Поезда на месте не оказалось! Вот что! Укатили эти сволочи его куда-то! Мы его искали пока позволял резерв топлива, долетели до Ужици, и Чачак проверили, но нет, не нашли… куда-то дальше уехали либо на Кралево, либо на Прибой…

— Ясно. Что ж, считать противника за дурака не стоило с самого начала… чему-то он все-таки учится…

Федоров согласно кивнул. Его ночной налет на аэродром американцев у антантовцев наверняка на слуху, а тут русские засекли местоположение бронепоезда, значит вполне могли допустить ночной налет и укатили его куда подальше. Тут антантовцам на руку играла хорошо разветвленная сеть железных дорог, так что спрятать поезд не проблема.

А дневной налет бесполезен. Тем более что поезда снова надо искать.

— Что ж, придется порываться так…

Михаил поморщился как от зубной боли. Прорыв в лоб означал большие потери и что гораздо хуже, не гарантировало успех, против него стоят численно превосходящие силы, минимум в три раза.

Климову не оставалось ничего другого, как провести ночную атаку, чтобы хоть как-то снизить потери. Но прорываться в лоб не хотелось до усрачки, чехословаки реально успели создать весьма мощную оборонительную линию от Дуная до Савы, и что поганее всего — ее никак не обойти. Климов сам загнал себя в ловушку сунувшись между двумя мощными реками, кои никак не форсировать. Здесь требовался хоть какой-то речной флот.

— Хм-м… флот… — пробормотал он и еще раз посмотрел карту. — Да… это может сработать…

— Придумали что-то, Михаил Антонович? — встрепенулся Федоров.

— Даже не знаю… надо кое-что проверить… посоветоваться со знающими людьми… инженерами.

Полковник выскочил из вагона.

Рядовой Вацлав зверски хотел спать, глаза, в которые словно песка сыпанули, неумолимо слипались, хоть спички вставляй, но он мужественно боролся со сном. Истории о том, как русские разведчики выкрадывали из окопов наблюдателей гуляли по Легиону, человек десять уже утащили… и по слухам уже утопили по приказу этого исчадия ада и продавшего душу Сатане полковника Климова.

— Проклятые предатели… — зло прошептал он, поежившись из-за идущего от речки-канала холода, коя брала начало в Саве, разделялась на два рукава и снова уходила в Саву.

Вацлав ненавидел русских, ведь из-за них, такая близкая свобода и независимость его родной Чехии теперь вновь стала под вопросом. Сначала у них в России произошла революция из-за чего они теперь не представляли угрозы для немцев с австрийцами, а потом и вовсе русский корпус во Франции открыл немцам фронт из-за чего Франция практически пала и лишь одна единственная ее провинция Бретань еще держалась.

Русских требовалось наказать, жестоко наказать за их предательство. Может даже децимацию провести… Ну и завладеть их ресурсами: поездами, артиллерией и вооружением с боеприпасами, все это потребуется для борьбы с австрияками за свободу и независимость, и потому Вацлав перебарывая сон, бдел.

Но что это? Что-то за шум идет от воды?

Неожиданно впереди вспыхнули яркие огни прожекторов, что с каких-то быстро движущихся плавательных средств, стали светить в сторону берега, чтобы не вылететь на сушу.

— Тревога!!! — заорал Вацлав, после чего с силой задул в свисток, чей пронзительный свист будил его сослуживцев, что начали с выскакивать из убежищ-землянок и занимать боевые позиции.

Но было уже поздно. Лодки, своими формами больше похожие на гробы, воя двигателями, что крутили авиационные пропеллеры, стремительно проносились мимо. Ну как стремительно? Километров тридцать в час делали…

Один, два, три…

Вацлав быстро сбился со счета, а караван из «гробов» проносился дальше на юг, чтобы потом повернув на восток, на всей скорости вылететь на пологий берег… Но этого он уже не видел. В свете включившихся прожекторов легиона, что начали шарить по полю перед позициями, он увидел кое-что другое, что его взволновало.

— Танки!!!

И правда, прямо на них ударным кулаком двигалось десять танков «шнейдер», несколько ромбовидных «марков», а также тягачи и транспортеры кативших за собой самые натуральные сани-платформы из четырех бревен в качестве салазок с дощатым настилом.

На этой платформе, укрытой противоосколочной броней высотой в полтора метра сделанные из чего только можно, везли приготовленный к стрельбе миномет с расчетом и запасом мин.

После того, как минометы вывели на оптимальную дистанцию для стрельбы, платформы отцепили от танков и тягачей, танки поехали дальше, а минометчики принялись забрасывать позиции противника минами. Танки разошлись чуть в стороны, начав стрелять по прожекторам из пулеметов, а так же давить вскрывшиеся пулеметные гнезда из пушек, что попытались подавить минометчиков.

Транспортеры встали, высадили пехоту, та зацепила колючую проволоку выстрелив «кошками» из ружей-«слонобоев», после чего ее сорвали с помощью отъехавших назад транспортеров, тем самым открывая проход для пехоты. Сама пехота тоже шла вперед, при этом часть солдат несли на себе по одной мине, что складывали у минометных позиций. У минометчиков запас хоть и был довольно большим — по сто штук с собой привезли, но минометы обладают просто чудовищной скорострельностью, так что боеприпасы к ним таяли мгновенно, как снег на раскалённой сковороде.

Тем временем, из вылетевших на берег десантных барж, проломив носовую часть борта, стали выкатывать легкие «рено», те, что переделали в Милане под САУ.

Да, именно на десантные баржи сделал ставку полковник. Поговорив со специалистами, и получив от них заверение, что они легко могут сделать плоскодонные речные транспорты, главное только материал найти. С материалом правда возник затык, разве что дома разобрать, да и то, так себе решение, к тому же это надо много времени, на саму разборку, а потом еще строить. Противник мог узнать о его действиях и подготовиться. И тут взгляд Климова упал на вагоны-товарняки.

«А ведь это практически готовые баржи, — подумал он. — По крайней мере верхняя часть…»

Недолго думая, верхнюю половину вагонов-товарняков срезали, укрепили, хорошенько проконопатили и присобачили к ним авиационные двигатели, сразу по два для надежности и большей мощности. Вот и получились десантные баржи. Правда грузить технику в них пришлось с помощью портовых кранов.

Высадка почти четырех десятков «рено», а также пулеметных броневиков, кои грузили по два на баржу, в своем тылу, что помчались вперед круша все на своем пути, в первую очередь уничтожая орудия с расчетами и пулеметные гнезда, сильно обескуражило противника, породив настоящий хаос. К такому чехословаки оказались совершено не готовы.

Русская пехота прорвавшаяся к вражеским позициям, что до последнего момента тонула во взрывах минометного огня, начала пачками вязать пленных, глуша их светошумовыми гранатами.

— Сдавайтесь сучьи дети, а не то всех перебьем как бешеных собак! Руки верх!!!

Пленных вязали десятками и сотнями. Все случилось как-то слишком быстро и было неправильно, что подкосило чехословаков. Не всех, местами вспыхивали ожесточенные перестрелки, гремели взрывы гранат, но в целом сопротивления не оказывали.

Собственно весь смысл этой ночной атаки РОДа заключался в пленении как можно большего количества вражеских солдат. Климов отдавал себе отчет в том, что ему не прорваться в «честном бою», дорога ведь разобрана, восстанавливать ее под обстрелом противника так себе развлечение, да и потом надо как-то пробиваться через Белград, там тоже попортят дорогу, а потому собирался играть «грязно».

Вот на востоке начало светлеть.

— Отходим!

Взлетели сигнальные ракеты, раздался свист свистков командиров и солдаты РОДа, гоня впереди себя толпу пленных, прихватив их оружие, стали спешно возвращаться на исходные позиции.

Впрочем, опасались они зря. Ведомая Федоровым эскадрилья бомбовым ударом разбила железную дорогу к югу от Белграда. Правда, как минимум один бронепоезд мог оказаться севернее города, но это в любом случае уже не имело значения. Он просто не успевал, да и не станут стрелять по своим, ведь пленных нахватали весьма прилично.

Ну а дальше все было проще некуда. Климов вызвал представителей чехословаков и выдвинул им жесткий ультиматум:

— Вы пропускаете нас домой или я устраиваю Второе купание, на этот раз в Саве. У меня в плену без малого семь тысяч человек.

Самому РОДу эта ночная атака обошлась в пятьдесят три человека убитыми, один подбитый «шнейдер», «рено» и два броневика. Климов даже не поверил, что убитых так мало, даже специально уточнял, но нет, все верно. Он ожидал большего, в разы больших потерь, ведь чехословаки все-таки не американцы и у них хороший боевой опыт, но права суворовская мудрость звучащая как: «Удивил — победил», а он очень удивил врага своим тактическим ходом.

— Это бесчестно! — выкрикнул Масарик. — Это против всех законов войны!

— Оставим эту тему, мне она не интересна, — поморщился как от кислого полковник. — Мне нужен конкретный ответ на вопрос: вы нас пропускаете, и я отдаю вам всех пленных на границе с Румынией или вы меня не пропускаете и тогда я всех пленных топлю в реке, после чего мы продолжаем веселье со стрельбой и взрывами. Вы меня знаете, я это могу.

— Мы вас пропускаем… — после долгой паузы, злобно зыркая на Михаила Климова, буквально выплюнул из себя Масарик.

— Чудесно. Тогда восстанавливайте дорогу, верните двигатели, дайте состав для перевозки пленных и продовольствие для их кормежки, а не то поедут голодными. Ну и боеприпасы конечно…

Составы длинной змеей катили по Румынии и чуть ли не в каждом вагоне звучала песня группы «Любэ», кою понятное дело запустил в народ Климов, который теперь волей солдат Русской особой дивизии из Экспедиционного корпуса стал полным Георгиевским кавалером получив от них крест первой степени, за то, что так лихо одолел чехословаков.

Дорога, дорога, ты знаешь так много

О жизни такой не простой.

Дорога, дорога — осталось немного

Мы скоро вернемся домой,

Дорога, домой, дорога.

Домой, домой, домой…