Экспедиционный корпус

Глава 8

59

В первых числах октября во Францию прибыла четвертая бригада, кою с некоторой задержкой перебросили в лагерь Майльи. Задержка произошла из-за того, что по прибытии случилось ЧП — убили командира полка, полковника Краузе.

Разбираться с происшествием ездил граф Игнатьев. По результатам, часть офицеров пришлось сменить. Взяли их из первой и третьей бригады. В частности произвели в штабс-капитаны поручика Бодько.

Климов, не иначе как стараниями полковника Щолокова, получил в свою роту в качестве пополнения в том числе семерых самых натуральных штрафников — виновников в смерти полковника Краузе, коим смертную казнь заменили на продолжение службы для выполнения самых опасных поручений.

Что до Щолокова, то его после преобразования бригад в дивизию на должности начштаба сменил подполковник Ракитин, относившийся к Климову гораздо более нейтрально.

Несмотря на то, что решение о сведении бригад в дивизию было давно принято, никаких особых организационных мер по этому поводу пока не предпринималось и бригады пока действовали самостоятельно, чтобы не нарушать установленные планы по боевой работе, к тому же новичков еще требовалось обучить.

Увы, но подкрепление прибывшее вместе с четвертой бригадой в количестве шести тысяч человек для второй воевавшей в Македонии оставить во Франции не получилось. В саму Македонию вместо четвертой бригады отправились зуавы и еще какие-то негры из южной Африки.

Одновременно с четвертой бригадой из Америки с сильной задержкой, прибыл закупленный груз в виде пяти тракторов, кои тут же были отправлены на модернизацию в виде бронирования, благо все элементы были давно готовы и осталось их лишь только навесить. После чего началось освоение техники. Но поучаствовать в боях им не пришлось, а передавать третьей бригаде Климов не стал.

Тем временем шестнадцатого октября третья бригада со своим талисманом — живым медведем, произведшего фурор среди французской публики, сменила первую. Французы все еще не насытили собственные войска доспехами и первой бригаде пришлось отдать сменщикам свои, тут Михаил жаться не стал. Заодно пропиарился, чтобы солдаты и офицеры знали кому обязаны защитой…

Десятью днями ранее немцы попытались провести массированную атаку на позиции, но были отбиты, во многом благодаря тому, что бригаду вооружили прибывшими в начале сентября из Мексики винтовками «диас», те, что «мексиканки». Французы, как и ожидалось хотели груз прибрать себе (в тот момент наступление на Сомме получило второе дыхание), но все же полковник Игнатьев, как официальный получатель оружия, проявив упорство смог отстоять «частную собственность».

В итоге пять волн немцев так и не смогли добраться до русских окопов, тем более что в непосредственной близости от них, противника, помимо пулеметов, встречали МНД, гранаты и конечно же помповые «винчестеры». Вся эта огневая мощь создавала просто непреодолимую преграду и немцы, понеся большие потери, убитыми, ранеными и пленными, отошли ни с чем.

Для чего провели эту атаку фрицы никто так и не понял, учитывая их непростое положение на фронте. Разве что отвлечь внимание французов и перебросить резервы с Соммы под Реймс, дескать из-за угрозы прорыва и выхода в тыл, тем самым облегчив положение обороняющихся.

Третья бригада надо отметить, оказалась подготовлена к боям гораздо лучше первой, ибо сверх штатного вооружения они получили шестьдесят пулеметов и семь траншейных орудий. Другое дело, что все это им почти не пригодилось. Дело в том, что война перешла в новую фазу — период газовых атак.

Правда первыми газы широко применили сами французы (если не считать того эпизода применения отравляющего газа против конкретно четвертой роты ради мести Климову). Потом «газанули» немцы и пошло-поехало. Вот только оружие это оказалось капризным и норовило потравить тех, кто его решил применить. Сначала французы надышались своей гадости, облако газа вдруг развернулось и покатилось на собственные позиции, потом немцы отведали своей отравы по той же причине… но это никого не остановило и применение газов продолжилось обеими сторонами. Эффективность была так себе, но все равно «газовали».

Выяснилось, что если разжечь на пути газа костры, то эффективность газовой атаки сильно снижается, так что вскоре перед позициями создавались завалы из хвороста, чтобы можно было их поджечь в момент угрозы.

Велись все те же ночные разведки, как относительно тихие — ночные, так и усиленные, дополняемые так называемыми «короткими ударами», когда позиции немцев атаковались силами до батальона. И русским солдатам в этом вполне сопутствовал успех. Правда в одной такой атаке потеряли около ста человек…

Пятнадцатого ноября прошла конференция союзников в Шантильи. Результаты предыдущего наступления на Сомме никого не удовлетворило. Союзники считали, что противник держится из последних сил, были проблемы в Болгарии и Турции, Австрия так и вовсе начала рассыпаться, а значит хватит еще одного мощного удара, чтобы разрушить Союз Центральных держав. По крайней мере в таком ключе писали все газеты, поднимая боевой дух населения и армии, и надо сказать это работало, население и впрямь воспряло.

В итоге решили весною искать решения войны, путем перехода в общее на всех фронтах наступление, с привлечением максимума сил и средств. Главный удар намечался на англо-французско-бельгийском фронте, причем, дабы избегнуть возможности быть предупрежденными, как это имело место в 1916 году, когда немцы более ранними атаками на Верден, успели надолго оттянуть начало Соммской операции, все союзники должны были закончить свою подготовку к атаке на неприятеля уже в первой половине февраля.

— Правда звучали мысли на тему, что нужно дождаться прибытиях американских войск, — делился информацией полковник Игнатьев, участвовавший в этой конференции со стороны России. — Американское правительство приняло решение о посылке своего экспедиционного корпуса и в начале лета должны начать прибывать первые подразделения.

— И почему решили все-таки не ждать?

— Причин хватает… тут и чисто военные — немцы успеют подготовить оборону, ведь эти несколько лишних месяцев они сложа руки сидеть не станут, оружия со снарядами дополнительно наделают, ну и политические основания имеются — не хотят французы с англичанами делиться с американцами плодами победы, им самим мало…

Двенадцатого декабря, вместо генерала Жоффра, главнокомандующим французскими армиями назначили генерала Нивеля, стяжавший себе блестящую боевую славу на полях Вердена. Новый французский главнокомандующий являлся убежденным сторонником широкого и решающего наступления. Кому как не ему поручить новое наступление, при том, что все прочие жидко обгадились с предыдущим?

Климов, когда услышал про это решение, а точнее имя, то только нахмурился, ну и выругался мысленно. Эта фамилия в истории Франции, да и вообще Первой мировой стала такой же нарицательной, как фамилия Брусилова в России и не знать о «Нивельской мясорубке», может только тот, кто вообще никогда не интересовался историей ПМВ.

Двадцать шестого февраля на конференции в Калэ был установлен порядок согласования на западном фронте операций французских и британских армий. Задачей наступления ставилось освобождение от неприятеля территории Франции, и что армии этой страны должны преобладать в численности над армиями остальных союзников. Также было решено предоставить французскому главнокомандующему и руководящее положение в предстоявшей операции.

Вот только разведка у немцев работала на отлично, так что как ни старались союзники сохранить в тайне подготовку к новому наступлению, все тайное стало явным. Опять же не заметить перемещение огромной массы войск — это надо быть совсем слепым. Как итог немцы отступили на некоторых участках фронта, спрямляя линию обороны, ну и конечно же дополнительно ее укрепляя, и насыщая артиллерией.

На последней конференции третьего апреля в Компьене происходившей под председательством бывшего президента Пуанкаре было наконец твердо решено перейти в наступление, как только климатические условия окажутся для него благоприятными…

60

Командиром Особой русской дивизии в итоге стал генерал-майор Марушевский, что являлся командиром третьей бригады. Почему задвинули командира первой бригады гадать особо не приходилось, всем прекрасно было известна его негативная позиция по посылке русских солдат на чужбину, ну и до кучи вменили в вину активную политическую пропаганду в бригаде с которой ему так и не удалось справиться.

В третьей бригаде Марушевского кстати тоже не удалось задавить политическую агитацию, но при этом он являлся откровенным франкофилом. А уж чего стоит только тот факт, что он с собой во Францию привез жену!

Лохвицкому же предписывалось вернуться в Россию при первой же возможности. Что он и сделал вместе с «перегонным» командиром четвертой бригады, прихватив с собой начальника штаба Щолокова, а так же часть офицеров четвертой бригады коим грозил суд на Родине по делу об убийстве полковника Краузе.

Климов же ждал начала революции в России. Но вот уже февраль подошел к концу, начался март, а о событиях в России ни слуху ни духу в французских газетах, хотя мимо такого они в принципе не могли пройти. Власть тоже не стала бы пытаться такое скрыть от сограждан. Да и как? И зачем?

Но тут его осенило. Он даже хлопнул себя по лбу ладонью.

— Разные календари! Вот ведь напасть! То, что для нас февральская революция в Европе известна больше, как мартовская!

И вот с десятого числа в газетах пошли статьи о брожениях в столице Российской империи — массовых забастовках рабочих, о резко обострившихся проблемах с продовольствием, а тринадцатого уже сообщили о восстании Петроградского гарнизона.

— Революция в России! Революция в России! — надрывались на улицах Парижа мальчишки продавцы газет.

Елена во время вечерней прогулки с Михаилом, услышав эти крики, с силой сжала руку спутника и посмотрела ему вопросительно в лицо.

— Началось… — кивнул он.

На лице Елены застыло хищно-ожесточенное выражение.

Из статей стало ясно, что установлена власть Временного правительства во главе с князем Львовым тесно связанное с буржуазными и либеральными кругами. Временное правительство объявило амнистию политическим заключённым, гражданские свободы, замену полиции «народной милицией», реформу местного самоуправления.

— Может у них не получилось? — спросила Елена спустя пару дней. — К власти пришли не социалисты, а буржуазия…

— Это временно. Мы, в смысле Россия еще не отыграла свою последнюю роль. Сейчас будет новое решительное наступление, которое мы должны поддержать или хотя бы оттянуть на себя часть сил немцев. Временное правительство подтверждает свои союзнические обязательства, тем самым объявляя себя правопреемником прежнего царского режима, ну и соответственно в этом случае союзники должны будут выполнить все свои обещания, что они дали царскому режиму. Так что как только Временное правительство отыграет свою роль, его тут же сметут социалисты, что никаких обязательств прежних правительств на себя брать не станут, что и даст повод союзникам исключить Россию из числа выгодополучателей…

Практически одновременно революционно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти — Петроградский совет, что привело к двоевластию и соответственно политическо-управленческому бардаку.

Восемнадцатого марта стало известно об отречении Николая Второго в пользу своего брата Михаила, а потом и об отречении самого Михаила Александровича, а значит революцию можно было считать окончательно свершившейся.

В тот же день закончился вывод третьей бригады с фронта с размещением на берегах речки Марна с размещением в поселениях Конде и Тур-сюр-Марн, но четвертую бригаду при этом в окопы посылать не стали. Тому имелось две причины.

Первая — дивизию перевели в подчинение Пятой армии генерала Мазеля, определив в резерв для участия в планирующемся апрельском наступлении. Для чего чуть позже дивизию перевели в учебный лагерь для освоения солдатами последних тактических приемов ведения войны разработанных во время Соммского наступления.

Так в последние месяцы, когда стала остро ощущаться нехватка в людях, атаки проводились не волнами в виде атакующих линий и даже не рассыпным строям, а небольшими группами в десять-пятнадцать человек, двигающихся так называемыми змейками, кои тут же залегали или прятались в воронках, стоило только радом с ними свистеть пулям. Вот этому и учили.

Солдаты в таких группах имели специализацию. Половина числилась стрелками, при этом один солдат являлся пулеметчиком с «шошем» или «льюисом», четверть гранатометателями в число которых набирали самых сильных солдат, и еще четверть — саперами, чья обязанность проделать бреши в заграждении под огневым прикрытием товарищей.

Доспехи французы, кстати, не зажали, вернули, правда не все, но две трети. Правда большая часть имела повреждения в виде вмятин от осколков и пулевых пробоин… Так же стали поставлять новые бронежилеты для оснащения солдат дивизии.

Вторая — на фоне вестей из России заволновались солдаты, так что надежность их стала под вопросом.

Для солдат вся революция ограничивалась тем, что название «нижний чин» заменялось словом «солдат» и что «солдатам приказано говорить 'вы», а они титулуют начальствующих лиц «господин генерал или полковник» и так далее. Так же отменено обязательное посещение церковных служб.

Отменили «ограничения» установленное статьями 29, 100, 101, 102 и 103 Устава внутренней службы. Теперь наказать солдата стало проблемой, что тут же не в лучшую сторону сказалось на дисциплине.

С манифестом об отречении царя в дивизию поступил приказ почему-то за подписью полковника Игнатьева, даже не от генерала Палицына, представителя ставки во Франции, сменившего на этом посту Жилинского, что отбыл в Россию вместе с Лохвицким:

'На основании вышеизложенных документов предписываю:

1… Сохраняя впредь до могущих быть изменений все военные законы и уставы, за исключением вышеупомянутых параграфов Устава внутренней службы, считать высшей властью в России Временное правительство.

2… Начальникам отделов, старшим и младшим комендантам объяснить, с особым вниманием — офицерам и солдатам, смысл совершившегося в России государственного переворота и необходимость соблюсти более чем когда-либо все требования закона и воинской дисциплины.

Обращаю внимание всех подведомственных мне лиц и учреждений во Франции на необходимость делом и примером поддержать в настоящую минуту честь русского имени офицера и солдата в глазах наших союзников. В настоящий момент главной целью нашей жизни является победа над внешним врагом, и потому прежде всего все мы должны проникнуться сознанием воинского долга перед бесконечно дорогим всем нам Отечеством'.

Собственно, поскольку никто больше ничего не прислал, то решили исходить из этого весьма спорного документа. Правда возникли проблемы с объяснением случившихся пертурбаций в России со стороны офицеров, потому как по большей части они сами ничего не понимали и находились в растерянности.

В штабе дивизии, где собрали весь офицерский состав для обсуждения случившегося и выработки какой-то стратеги, царило откровенное уныние. Лишь несколько человек топили за Временное правительство, остальные были либо резко против, либо пока не определились и потому решили обождать.

— И что мы должны говорить солдатам⁈

Пришлось проявить инициативу Климову.

— Позволите сказать пару слов, ваше превосходительство?

— Говорите, господин капитан… — кивнул Марушевский.

— Николай Второй, своим отречением сам освободил нас от данной ему присяги. Сейчас не будем говорить об обстоятельствах, случилось то, что случилось и бывший царь сам во многом виноват, что так случилось и проморгал предательство среди своего ближайшего окружения. Что до присяги Временному правительству, то я предлагаю присягнуть, чтобы просто не возникло вакуума власти и связанного с ним разброда и шатания, тем более что они действительно временные, либо сами уйдут, либо их уйдут…

Несколько офицеров нервно хохотнуло.

— Что до того, что сказать солдатам, то так и говорите, упирая внимание на то, что Временное правительство продолжает прежний курс союзничества с Антантой. Но и послабления солдатам придется дать.

— Какие еще послабления⁈ — зло прорычал какой-то полковник. — И так столько статей отменили! Куда уж больше⁈

Его поддержали согласным гулом.

— Революция дело такое… — неопределенно ответил Михаил. — Людям всегда хочется большего. Вот и надо удовлетворить их чаяния по самоуправлению по примеру Петроградского совета, а то и до мятежа недалеко будет. Оно нам надо?

Офицерам было не надо. Вообще ничего не надо, так что они просто махнули на все рукой. Дескать творите что хотите.

Солдаты бузили на тему, признавать Временное правительство или не признавать. Тем более что первая бригада больше склонялась к признанию именно Петроградского совета, точнее, первый полк, состоящий из рабочих, как и остальные подразделения дивизии, где так же хватало пролетариев, особенно в четвертой бригаде. Солдаты из крестьян склонялись к тому, что можно и признать «временных», но при этом не воевать.

Собственно, домой хотели все и надеялись, что вместе с революцией закончится война, хотя бы Россия выйдет из нее и соответственно их отправят домой.

Климов после посиделок в штабе, собрал актив своей СДПР.

— Сейчас будут создаваться Солдатские комитеты и вы все просто обязаны встать в их главе.

Особых проблем с этим почти не возникло. Разве что в подразделениях четвертой бригады не удалось завоевать прочных позиций, там все еще были сильны позиции большевиков, меньшевиков и эсеров, слишком мало времени прошло для перековки людей, но вот власть в комитетах первой и третьей бригады активисты СДПР надежно взяли в свои руки.

Итогом создания и работы комитетов стал Устав Солдатского комитета в частях Особой пехотной дивизии.

1. Солдатский комитет состоит из выборных солдат от рот и команд полка в числе, определенном общим собранием солдат полка.

2. Солдатский комитет является посредником между солдатами и офицерами, имеет право входить в обсуждение всех инцидентов и недоразумений между солдатами и Офицерами и принимать меры к устранением инцидентов.

3. Начальство не может вмешиваться во внутренний распорядок комитета иначе как через представителя комитета.

4. Солдаты по общим вопросам не должны обращаться к начальству иначе как через своих представителей.

5. Солдатский комитет проводит в жизнь все постановления солдатского собрания, руководясь инструкцией, выработанной этим собранием.

6. Очередные общие собрания созываются раз в неделю, экстренный по важным вопросам созываются солдатским комитетом по мере надобности.

7. Солдатский комитет распоряжается над контролем ревизионной комиссии, выбираемой общим собранием, суммами, поступающими на удовлетворение культурных надобностей.

8. Солдатский комитет имеет право организовать: а) лавочку под собственным контролем, б) клуб, библиотеку и лекции, в) разумное развлечение хор, оркестр музыки, футбол и прочее.

Выборная лица в комитете в случай необходимости постоянного участия в работах комитета освобождается от других обязанностей. Комитету при передвижениях полка должно отводиться особое помещение на общих основаниях.

9. Солдатский комитет входит в непосредственное сношение с начальствующими лицами и признается как отдельное юридическое лицо.

Подлинный подписал: Командующей Особой пехотной дивизией, генерал-майор Марушевский.

Так что присяга Временному правительству состоявшаяся двадцать девятого марта прошла в спокойном режиме.

После чего дивизию направили на новый участок фронта, где она провела время до начала наступления теряя в день в среднем по десять человек…

61

Климов нервничал сидя под навесом кое-как защищавшего его от дождя в окопе, втиснувшись в небольшое углубление в стенке траншеи — стрелковой ячейке. Хотя проклятая вода время от времени находила все новые пути и начинала капать на него. На этот случай он поверх шинели накинул парусиновый плащ.

Дожди лили непрерывно, старожилы из французов сами диву давались.

«Природа словно предчувствует предстоящую катастрофу и заблаговременно оплакивает погибших», — подумалось ему как-то по этому поводу.

Нервничал же он по той причине, что реципиент как раз должен был погибнуть в этом сражении получившей помимо всего прочего название Бойня Нивеля.

Мокнул под дождем из-за того, что офицерский блиндаж был переполнен, да и блиндаж — одно название, кое-как отрытая нора толком даже не укрепленная. Немцы регулярно обстреливали позиции «чемоданами» и Михаил просто боялся, что их просто погребет в этой норе. Хватит близкого попадания, даже не прямого.

«Даже откапывать не надо будет, просто поставить крест — готовая могила», — мрачно подумал он.

Вот снова свист. В дополнение к артиллерии фрицы использовали бомбометы.

Ба-бах!

Взрыв раздался совсем близко и с неба полетели комья грязи. Один такой комок обрушился прямо на навес под которым сидел Климов, сильно его повредив из-за чего он оказался облит грязной водой.

— Твари…

В дополнение постоянным дождям вперемежку с мокрым снегом, дули сильные и холодные ветра. Как результат промокшие под дождем люди начали массово сопливеть вплоть до воспаления легких. Пока тотального заражения спасало крепкое пойло из-за чего солдаты постоянно находились в состоянии легкого и среднего опьянения.

Солдаты чтобы согреться разводили костры. Бороться с этим явлением стало просто бесполезно, да и опасно, нервы у солдат тоже на пределе, кто-то мог и сорваться, а оружие у каждого под рукой. Как результат дым выдавал их местоположение вот немцы и пытались накрыть. Иногда получалось, появлялись убитые и раненые…

Из-за вездесущей сырости с которой в принципе не справлялись никакие печки, у солдат ко всему прочему начались проблемы с ногами. Развивалась так называемая «окопная стопа», сырые и замерзшие ноги солдат стали покрываться язвами, потом ткани начинали гноиться…

Всех своих штрафников Климов потерял в одной из ночных разведок, проведенной с целью добычи «контрольных пленных». Собственно, из десятка человек под командованием прапорщика, вернулось только двое, один младший унтер-офицер и солдат. Оба раненые. Климов слышал тот отчаянный бой, что они приняли у позиций противника.

Сам Михаил в такие разведки больше лично не совался. Немцы настороже, ставили усиленные посты наблюдателей, да еще секреты, так что просто так пошариться в их окопах больше не удавалось даже под прикрытием дождя. Да и не дело это командиру роты самому в подобные разведки ходить.

Окопы тем временем тонули в воде. Насосы практически не справлялись со своей работой. Некоторые низинные участки превратились в натуральные пруды или каналы с водой по пояс…

Ба-бах!

— Да подавите уже эту тварь! — в бессильной злобе проорал капитан после очередной порции обрушившейся на него грязи.

Нервы были ни к черту, так что невольно срывался.

Собственно нервы у всех были ни к черту и причин тому хватало.

В дивизии имелась собственная артиллерия в виде траншейной батареи из двенадцати 58-миллиметровых пушек. Ну и свои кустарные бомбометы.

Пушки и впрямь открыли огонь, но надо думать особого успеха не добились в уничтожении противника, тут гаубицы нужны, а еще лучше полноценные минометы, но хоть заставили его заткнуться на какое-то время.

Наступление активно готовилось. Так полки четвертой бригады использовались в работах по прокладке железнодорожных путей для доставки различных грузов к передовой, в основном конечно снарядов коих в таких операциях всегда требовалась просто прорва — многие миллионы, самих пушек и продовольствия. Ставилась сеть жилых бараков, помещений для животных и складов.

Полки из третьей бригады работали на возведении артиллерийских позиций и поработать предстояло много, ибо французы только в тылу пятой и шестой армий разместили пять с половиной тысяч орудий.

В начале апреля до командиров полков, батальонов и рот довели предварительную общую информацию о планах. Офицеров собрали в штабе и подполковник Ракитин поведал:

— Французский фронт разделен на четыре группы армий: Северную — генерала Франше-д’Эспере, Резервную — генерала Мишле, группу армий Центра — генерала Петена и Восточную группу — генерала де Кастельно. Главный удар должна наносить Резервная группа армий, состоявшая из пятой генерала Мазеля в которую входит наша дивизия, шестой генерала Манжена и десятой армий генерала Дюшена. Задача пятой и шестой армии заключается в прорыве немецкой укрепленной позиции наступательными действиями к северо-востоку и северо-западу. Десятая же армия составлявшая собственно ударную массу, должна вначале расположиться во второй линии, за стыком двух перволинейных армий. Она после прорыва неприятельской укрепленной позиции вклиниться между пятой и шестой армиями и выдвинуться для дальнейшего маневра на север, в направлении на Гирсон. В составе ее есть два кавалерийских корпуса. Кроме этого удара намечался еще дополнительный удар со стороны англичан. Британские армии должны прорвать фронт в районе Арраса и развивать удар на Валансьен и Камбре к Монсу. Движение это должно предшествовать французскому наступлению, которым имелось в виду охватить с юга левый фланг уже принужденного к отступлению неприятеля, чем увеличить его разгром. В случае успеха главной атаки наступательные действия должны были получить соответственное развитие и на остальных участках общего фронта.

— Прошу прощения господин подполковник, а какой план на случай, если противник не побежит под натиском англичан? — не выдержав, спросил Климов.

Командир дивизии и начальник штаба посмотрели на Климова, как на врага народа, после чего генерал-майор сказал:

— Побежит! Англичане приготовили для атаки двести танков!

— И сколько из них, ваше превосходительство, вступит в бой и вообще доедет до противника по такой грязи? Помнится в прошлый раз…

— Они куда как более совершенны, чем первые образцы, двигатели мощнее, лучше защищены и вооружены. Англичане учли прошлый опыт, господин капитан. Так что прорыв неизбежен. Не сомневайтесь в этом.

«Ну-ну», — мысленно выдал, Михаил, но дальше возникать не стал, как и напоминать сентенцию про забытые овраги, по которым еще ходить.

— Теперь что касательно непосредственно пятой армии, — продолжил начальник штаба. — Она состоит корпусов за номерами тридцать семь, семь, тридцать два, пять и один, которые в перечисленном порядке заняли позицию от Реймса до фермы Гюртбиз. Армия должна прорвать немецкий фронт на всем своем протяжении и затем развить успех в восточном направлении, способствуя этим продвижению десятой армии к северу и имея в виду поражение противника, находившегося в районе Реймса. В общей задаче армии частная задача седьмого корпуса генерала де Вазилера, в который включена наша дивизия, заключается в овладении Бримонским массивом, весьма сильно укрепленным немцами. При этом позиция эта должна быть атакована с юга и запада, с одновременным обходом всего горного массива с северной стороны. Во исполнение этой задачи на левом берегу реки Эн главными предметами для первоначальной атаки частями седьмого корпуса должны быть Мон-Сапиньоль, Мон-Сапен, Бермерикур и Курси. В дальнейшем для пятой армии намечается наступление к pеке Сюип, на ее участок от Вармривиля до устья, путем выдвижения вперед обоих флангов названной армии. Этим обволакивающим движением мы вынудим неприятеля очистить занимаемый им район Реймса.

— А какими силами обладают германцы на нашем направлении, господин подполковник? — послышался вопрос.

— По последним данным, нам будет противостоять седьмая армия имеющая на фронте в шестьдесят километров двенадцать дивизий. При этом они могут перебросить в ближайшие пять дней еще не больше четырех дивизий…

— То есть с нашей стороны перевес где-то один к двум?..

— Да, примерно так. По орудиям еще лучше, один к четырем.

Конкретный день и час атаки не назывался, но тут все зависело от погоды и вот восьмого апреля снова собрали всех в штабе.

— Англичане начинают атаку завтра, девятого числа, — сказал генерал-майор Марушевский. — Задача дивизии заключается в том, чтобы в день атаки овладеть исходящим углом Свиной Головы, селением Курси и достигнуть железной дороги Реймс — Лаон на участке севернее Курси. Держа защитников Бримонского массива под угрозой атаки с юго-запада, части мы должны затем овладеть стеклянным заводом, что севернее деревни Курси, и выдвинуться всем фронтом еще несколько вперед. В соответствии с приказом по корпусу, в ночь на двенадцатое апреля в дивизии пройдет перегруппировка, цель — выделение второго особого полка в корпусной резерв и размещен в траншеях севернее и восточнее деревни Тиль. Первый полк должен составить правофланговый участок бригадного сектора и атаковать от Кантонье укрепления, составлявшие группу Свиная голова, и затем Курси, и Стеклянный завод. Левофланговый участок вначале должен состоять из третьего полка. Он атакует от Шофура на Нос Фердинанда и куртину де ла Кюветт. Содействие нашей дивизии будет оказать французская артиллерия в составе трех групп 75-миллиметровых орудий и две группы корпусной артиллерии 152-й пехотной дивизии. Она организует подвижной баражный огонь перед наступающей пехотой бригады, передвигаемый каждые три минуты на сто метров вперед. Тяжелую же артиллерию нашей дивизии составят: две батареи 95-миллиметровых, одна батарея 120-миллиметровых, четыре батареи 155-миллиметровых и одна батарея 220-миллиметровых пушек. Командный пост начальника бригады во время атаки — колокольная башня в деревне Сен-Тьери; в конце же боя предполагается его перенести в замок Курси.

Дальше Климов уже особо не слушал, так фиксировал краем уха. Все что надо, он уже узнал. А дальше, так или иначе все пойдет совсем не так как запланировано… по крайней мере в части Особой дивизии, точно.

62

Все-таки правильно говорят, что любой план сражения годен лишь до первого выстрела, после чего его можно смело выбрасывать в мусорную корзину и действовать по обстановке.

Поначалу вроде все пошло хорошо, до комсостава доводили оперативную обстановку на фронтах и согласно ей, англичане по плану начали атаку рано утром девятого апреля. В наступление приняли участие тридцать пехотных и три кавалерийских дивизии, а так же шестьдесят танков и порядка двух сотен самолетов.

Наступление развилось по фронту в двадцать пять километров. В первые дни операции британцам удалось взять первую линию обороны и вклиниться в германский фронт. Но дальше все пошло наперекосяк. Наступление остановилось из-за нарушения взаимодействия пехоты и артиллерии. Начались проблемы с танками. Успех сопутствовал только канадским подразделениям, что смогли взять район Вими-Риж. В итоге удалось продвинуться всего на пять-семь километров в глубину.

Но главное — немцы не побежали. Как стало известно позже, германцы знали о том, что удар англичан лишь отвлекающий маневр и загодя собрали там достаточно сил и средств для его парирования. Якобы они захватили какого-то французского унтера в плен во время разведки и у того оказался план всей операции. Кто-то всерьез поверил в такую чушь? Скорее кто-то в штабе являлся агентом немцев…

— Наше наступление назначено на двенадцатое апреля, ровно в шесть часов утра…

И снова все пошло наперекосяк. Причем сразу по двум причинам. Первое — плохо отработала артиллерия, что не смогла разрушить в достаточной мере проволочные заграждения, а второе — резко испортилась погода, снова пошел сильный дождь. Итого по требованию генерала Манжена наступление было отложено на четыре дня.

Артиллерия продолжила долбить все это время выпустив около трех миллионов снарядов. Пятнадцатого числа артподготовка перешла максимальный режим, но в отличие от ранее практиковавшегося метода разрушения участков неприятельских укреплений и занятия их собственной пехотой, сейчас артиллерия работала более точечно проделывая в наиболее доступных местах широких брешей для прохода пехоты и образования заградительного огня во время непосредственной атаки пехоты. Считалось что такой заградительный огонь не позволит защитникам выйти из своих убежищ и своевременно выкатить пулеметы…

И вот поступил приказ атаковать.

По небу ползли низкие свинцового цвета тучи. Землю покрывал густой туман, но одновременно с восходом поднялся крепкий ветер…

— Ставь мосты! — приказал Климов за полчаса до назначенного срока и солдаты начали сноровисто устанавливать заранее изготовленные элементы мостков из бруса, добытого всеми правдами и неправдами, через траншею.

Учения проводились не раз и не два, так что проблем не возникло.

— А теперь на погрузку!

Солдаты четвертой роты оттянулись по ходам сообщения в поселок, где их поджидали переоборудованные в транспортные машины трактора «холт». К пяти транспортам были прицеплены по одному транспортному модулю собранного из четырех шасси от грузовиков с забронированными бортами полутораметровой высоты. В каждом таком модуле помещалось по пятьдесят человек сидящих на коленях и держащихся за поручи.

На крышах этих модулей находилось по еще одному разборному мосту, на случай если появится возможность не просто доползти до вражеских окопов, но и взяв их перебраться через них.

Предполагая, что штатных грунтозацепов на гусеницах может не хватить для проходя по жирной грязи, Климов провел небольшую модернизацию части элементов гусеницы проделав в них по краям отверстия, чтобы в случае необходимости, можно было прикрутить дополнительные грунтозацепы из труб, что сначала сплющили, а потом перекрутили. И сейчас эти дополнительные элементы на гусеницах имелись.

Сам Климов, устроился в центральной машине под номером три, выглянув из… командирской башенки.

Выждав нужного часа, скомандовал:

— Погнали Ефим.

Трактор, взревев, дернулся вперед и покатил в сторону противника. «Погнали» это конечно громко сказано, пять километров в час это… это пять километров в час.

На удивление, ему даже не пришлось «сражаться» ради осуществления своей идеи доставить свою роту до позиций противника вот таким вот способом, когда заявил о таком намерении командиру дивизии. Генерал-майор Марушевский просто махнул на него рукой, дескать делай что хочешь, только отстань. А может ему самому интересно стало, что из этого может получиться. Командир батальона, как и командиры остальных трех рот так и вовсе были обеими руками за, ведь четвертая рота тогда пойдет в атаку первой.

Французы, как и обещали открыли бешеный огонь по позициям противника.

Трактора медленно, но, верно, ползли вперед. При движении до своих позиций от деревни проблем не возникло, все воронки на дороге были засыпаны, как и на собственно позициях, там, где трактора должны проехаться. Мостки тоже прошли достаточно уверенно, а вот дальше…

Воронок перед своими позициями хватало, но все же их количество было не критично и трактор продолжил ползти вперед, таща за собой транспортный модуль.

Открыли ответный артиллерийский огонь немцы.

Можно сколько угодно думать о том, что у германцев меньше пушек в четыре, а то и в пять раз, но это все равно до фига. Впрочем, ответный огонь действительно оказался какой-то слабенький, тем не менее это не отменяло опасности. По броне звонко щелкали осколки и глухо падали комья полужидкой земли.

Климов мысленно молился, чтобы все-таки не сработал «закон Мерфи» и какой-нибудь «чемодан» не оказался «золотым», в том смысле, чтобы не попал в транспортный модуль. Потерять пятую часть роты это… много.

Но пока все было нормально.

Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!

Михаил невольно пригнулся, чтобы не словить шальной «подарок» через смотровую щель. Пользоваться перископом, что так же имелся в наличии, оказалось практически невозможно. По транспорту метко лупил пулемет. Впрочем, его огонь был не страшен. Пули даже не оставляли вмятин на обратной стороне бронелистов.

Остальные транспорты так же обстреливались и создавалось впечатление, что это ползут по земле какие-то неисправные электроприборы высокого напряжения с коротящей внутри проводкой, так много искр высекалось из брони.

Ефим под глухую ругань интенсивно крутил рулем (управляющий орган оказался расположен на редкость неудобно особенно в плане обзора впередилежащего пути), пытаясь объехать очередную глубоченную воронку только для того, чтобы ухнуть в чуть менее глубокую. Но чем дальше, тем больше становилось огромных ям наполовину заполненных водой из которых трактор, попади он в нее, просто не сможет выбраться даже с помощью дополнительных грунтозацепов.

Собственно первые потери по этой причине уже произошли. Машина за номером два увязла в грязи на двух третях пути. Следом за ней встала пятая. Впрочем, тут похоже не бездорожье виновато, а близкий взрыв снаряда, контузивший водителя…

Остальные машины, достигнув рубежа в полсотни метров до цели, встали сами.

— Все, господин капитан… доехали…

— Вижу… Дави клаксон.

Ефим с готовностью нажал на рычажок.

Специальный звуковой прибор на основе сжатого воздуха закачанного в небольшой баллон, выдал из трубы противный резкий звук. Климов продублировал его ракетой. Это стало сигналом пехоте, что нужно начинать собственные действия.

Открыли огонь пулеметные точки на тракторах, работая на подавление пулеметных позиций противника.

Сначала расцепили трактора с модулями.

Первыми выскочили гранатометчики со «слонобоями», только вместо гранат из стволов их ружей торчали «кошки». Кто не в курсе, это как рыболовный крючок-тройник.

Забухали выстрелы и «кошки» упали на колючую проволоку, после чего веревки, тянувшиеся от тройных крючьев привязали к тракторам, но те пока оставались на месте и пулеметы установленные на них, продолжали вести интенсивный огонь.

Далее гранатометчики выстрелили дымовыми гранатами. И еще раз и еще раз и еще…

— Чертов ветер…

Гранатометчики не сплоховали и выстрелили с учетом ветра, чтобы дымный шлейф от гранат закрывал вражеским пулеметчикам находившихся в бетонных колпаках взор, но ветер оказался слишком сильным и плотность дыма все равно оставляла желать лучшего.

После чего под нос вражеским пулеметчикам стали кидать фугасные гранаты.

— Пошел!

Ефим, развернувшись поехал назад и потянул за собой зацепленную «кошками» колючую проволоку очищая от нее довольно внушительный участок.

Еще два трактора выполнили свою задачу по расчистке препятствия. Впрочем, хватило бы и одного, тем более что артобстрел все же сделал свое дело и в защитной полосе имелись прорехи.

После того, как стало ясно, что путь чист трактора подтолкнули модули вперед почти до самых окопов. В итоге солдаты, что могли вести огонь из небольших бойниц модуля десантировались практически сразу в окоп, предварительно кинув гранаты.

Лишь бойцам из транспортных модулей тех двух тракторов, что застряли в отдалении пришлось добираться до цели самостоятельно под прикрытием пулеметов.

Немецкие пулеметчики, поняв, что свою задачу они не выполнили, поспешили покинуть свои укрытия и отступить пока их самих не перебили или не захватили в плен.

Климов озирался по сторонам. Не травились ему такие финты. Чувствовал подвох, потому как сам бы он в таком случае устроил грандиозную ловушку для тех, кто ворвался в пустые окопы. Например, заминировал бы все десятками тонн взрывчатки и подорвал к хренам…

Другое дело, что он не слышал, чтобы так поступили вовремя ПМВ хоть раз. Да и во время ВМВ — тоже.

Но все равно проверился и убедился, что все нормально. Часть окопов оказалась разрушена французской артиллерией, так что если бы и были какие закладки, то они стали бы видны.

«Фантазии не хватает или взрывчатки?» — подумал по этому поводу Михаил.

В небо взлетели сигнальные ракеты, дававшие условный знак, что рота выполнила поставленную задачу и остальные роты батальона могут подтягиваться к захваченным позициям.

— Еще ракеты были? А то может я не заметил? — спросил капитан.

— Нет… похоже, что мы первые…

Справа слышалась активная стрельба.

— Первый и второй взвод, пройти по траншее и зачистите гансов, что гасят сейчас второй батальон. Там траншея от немецкой пехоты похоже тоже чиста, как и у нас…

— Так точно!

Слева, впрочем, тоже слышалась активная пулеметная стрельба, но там наступали французы, а на них Михаилу было глубоко наплевать. Чем больше фрицы их накосят, тем лучше.

— Потери?

По докладам вышло, что эта атака обошлась ему всего в четырех погибших и двух раненых, кого-то пулеметчики все же зацепили.

Немцы, получив данные (пулеметчики скорее всего перед отступлением сообщили об отступлении), что первая линия окопов занята противником открыли артиллерийский огонь по собственным траншеям. Пришлось занимать убежища и ДОТы.

Правда стреляли немцы недолго, так что вскоре удалось возвести мостки, а также вытянуть из грязи увязший трактор. Второй из-за близкого взрыва получил какое-то повреждение и отказывался двигаться, хотя исправно заводился, но при попытке стронуться с места глох.

63

Первая линия немецкой обороны оказалась взята легко, теперь предстояло брать вторую.

В небе под самыми облаками разгорелся ожесточенный бой примерно двух десятков бипланов. Ветер на высоте похоже был еще сильнее так что самолеты время от времени как-то резко дергало в сторону, что не объяснить сознательным маневром пилота. И неудивительно. Точнее наоборот удивительно, что эти летающие этажерки из деревяшек и ткани с их слабосильными моторами вообще как-то управляются в такую не самую летную погоду даже для более мощных и современных самолетов. Но пилоты при этом умудрялись еще воевать и даже попадать.

Завертевшаяся в небе карусель не обошлась без жертв, два самолета неизвестной принадлежности стали быстро снижаться практически в неуправляемом полете, еще три самолета вышли из боя, два на запад и один на восток. Немцы несмотря на численное превосходство противника все же были более результативны… Вот еще один самолет сорвался в откровенный штопор.

В какой-то момент стороны израсходовав боекомплект разошлись «по своим углам».

Наконец взлетели ракеты сначала справа, а потом и слева, пулеметы при этом замолчали, значит первую линию немецких траншей взяли. Вскоре вернулись два взвода посланные на подмогу второму батальону. К счастью, среди них потерь не оказалось, ни убитыми, ни даже ранеными. Более того, они притащили пятерых пленных. Захватили пулеметную команду во главе с лейтенантом.

— Ну и на хрена вы притащили сюда это дерьмо? — спросил Климов радостного поручика. — Хотя ладно, свяжите их и бросьте в транспортный модуль. Даже дерьмо можно использовать, хотя бы как удобрение…

Подошла первая и вторая рота первого батальона для развития наступления. А так же пулеметная рота, что заняла позиции на случай отражения немецкой контратаки. Вот только немцы контратаковать не спешили, видимо решив отыграть этот период в обороне.

Третья рота находилась в резерве и займет вражеские позиции, когда начнется второй этап наступления.

Узнав о потерях роты капитана Климова, остальные офицеры призадумались. Потери соседей, как из второго батальона, так и у французов оказались куда как выше, о чем уже стало известно через посыльных коих посылали чтобы узнать о ситуации у соседей, счет уже пошел на десятки только убитыми. Надо думать, что дела у остальных обстояли ничуть не лучше, а местами и хуже. Бронежилеты от пулеметных пуль совершенно не спасали.

Потянулись долгие минуты ожидания. Наступление должно развиваться строго по плану и второй этап должен начаться ровно в девять часов новой артиллерийской подготовкой. Пушки и сейчас стреляли, но они вели контрбатарейную борьбу, не давая немцам обрушить всю мощь своей артиллерии на свои захваченные русскими и французами позиции.

В этот момент остро ощущалась нехватка мобильной связи. Все сообщение только с посыльными, а их нет-нет да убивает, телефонные же провода регулярно рвет. Вот и приходилось следовать ранее разработанному плану. Ну а то, что некоторые подразделения так и не смогут выполнить первичную задачу, ну значит не судьба…

Пока шло ожидание, солдаты, кого пробило от нервов на жор, смогли поесть сухпая, благо что взяли с собой на два дня. У соседей так и вовсе образовались некоторые излишки продовольствия за счет убитых.

— Время, — сказал командир батальона полковник Сперанский.

Кимов посмотрев на свои часы, кивнул.

Французы оказались пунктуальны и над головами послышался резкий свист, а спустя несколько мгновений на позициях второй лини обороны немцев раздались мощные взрывы «чемоданов».

— Рота! По машинам!!!

Транспортный модуль от поврежденного трактора подцепили к третьему транспорту «командирской машине», благо что еще во время испытаний было выяснено, что один «холт» может тащить хоть все пять таких модулей не особо напрягаясь.

— Вперед!

Трактора, стронувшись с места, вновь потянули за собой транспортные модули набитые солдатами.

Как и в прошлый раз пулеметчики начали обстрел тракторов, но броня уверенно держала эти укусы.

Бам!

Трактор сильно тряхнуло, да так что он встал, а звук раздался такой словно ты сидишь в бочке и по ней двинули со всей дури тяжелым молотком. Каким-то чудом, Михаил заметил, наблюдая за обстановкой в перископ, что по ним влепили из полевой пушки. Он тут же дал условный сигнал клаксоном для гранатометчиков. Те, открыв бойницы, высунули наружу стволы слонобоев с осколочными гранатами. Климов выстрелом из пистолета-ракетницы обозначил место нахождения пушки расчет которой успел перезарядиться и влепить еще один снаряд во вставший трактор.

Бам! Ба-бах!

По ушам резко ударил звук взрыва.

— Мы подбиты! — воскликнул Ефим.

Да, на этот раз случилось пробитие, но спас двигатель в который и угодил снаряд, а экипаж от осколков и большей части ударной волны уберег дополнительный бронелист отгораживающий двигатель от кабины.

Тем временем начали стрелять своими гранатами гранатометчики и буквально забросали обозначенный расчет пушки утонувший в разрывах. Вот только пушек этих оказалось не одна и даже не две.

Встал подбитым еще один трактор, на этот раз пулеметчики не зевали и обрушили на пушкарей противника шквал пулеметного огня заставляя их укрыться, а потом свое слово сказали гранатометчики закидывая позиции гранатами.

Но остальные два транспорта добрались до позиций. Снова выстрелили «кошками», произошла расцепка с транспортными модулями и трактора сорвали часть проволочного заграждения.

Пулеметы перевели огонь на окопы противника, на этот раз полны солдат, заставляя их залечь. Трактора подошли вплотную, так что немцам пришлось отступить иначе продольным огнем пулемётов их бы всех выкосило в момент.

Начали давить пулеметные позиции немцев. Расстояния тут были плевые, так что гранаты кидали чуть ли не в амбразуры бетонных колпаков ДОТов. При этом кидали штатные ствольные гранаты из «лебелей». «Слонобои» били псевдохимическими пулями перцово-горчичными. И только после того, как их заставили замолчать, во вражеские окопы хлынула пехота из подошедших двух модулей, а следом за ними и те, что немного не доехали до места назначения.

Ну а дальше начался штурм траншей в котором солдаты четвертой роты действовали если не как профессионалы а-ля спецназ, то вполне сравнялись с теми же полупрофессиональными командами страйкбольщиков, что черт-те сколько собак сели на тренировках и потешных боях.

Климов дал сигнал об удачном штурме и на подмогу ломанулись первая и вторая рота.

64

Снова пришлось помогать соседям, на этот раз и французам тоже, для чего первую роту послали налево, а вторую — направо.

Штурм второй лини обороны обошелся четвертой роте в пятнадцать погибших и три десятка раненых осколками гранат. Одну группу удачно расстреляли из пулемета немцы, подловив на перекрестке, а вторую сильно поджарили из огнемета подкравшись сверху.

Немцы снова открыли огонь по своим занятым позициям из артиллерии и разбили в хлам все что вышло из строя: два трактора и три транспортных модуля. Те трактора с прицепами к ним, что оставались на ходу, как раз на такой случай погнали назад за боеприпасами, гранатами и патронами.

Третий этап наступления должен был по плану состояться после полудня и до него еще оставалось больше часа.

Вот только на этот раз немцы решили устроить контратаку. Резервы все это время находившиеся в различных укреплениях рванули вперед. Сначала немцы атаковали классической волной, но потом она разбилась на небольшие группки, тактика у немцев тоже понемногу совершенствовалась.

Вот только солдаты успели мал-мала подготовиться к такому повороту событий, наспех оборудовав стрелковые ячейки успев откопать по два мешка земли, кои и положили перед собой. Так же поставили МНД.

Немцы двигались вполне грамотно, вот только напали не на тех. Атакуй они справа или слева и вполне возможно, что-то может быть и получилось, хотя тоже не факт, но главный удар пришелся именно на четвертую роту и ее солдаты выдали запредельную огневую мощь.

Отстреляли последние гранаты гранатометчики и стали бить пулями из своих «слонобоев», а пуля калибром в двадцать миллиметров попавшая в тело человека… просто разрывала его на части. Могло и сразу двух человек убить.

Долбили «мексиканки», стреляли пулеметы и в итоге немцы не дошли даже до зоны действия МНД и бросков ручных гранат.

Итог атаки, еще трое убитых и десяток раненых.

Снова обстреляла немецкая артиллерия добавив число погибших еще пять человек.

Подтянулась третья рота и пулеметная.

Вернулась вторая и первая после того, как подсобили соседям, потеряли правда тоже в среднем по двадцать человек убитыми.

— Где комбат? — спросил Климов у командира первой роты капитана Генроза.

— Тяжело ранен. Я принимаю командование над батальоном.

Климов только кивнул, вяло жуя сухпай. Аппетита не было, но силы требовалось восстановить, вот и ел через силу не чувствуя вкуса.

Предстоял очередной рывок, чтобы выполнить последнюю задачу батальона на этот день — взятие селения Курси. Именно в атаке на Курси погиб реципиент. Михаила на этой почве то и дело пробивала крупная дрожь кою он не всегда мог подавить.

Возникла даже малодушная мысль отказаться от участия. Вот только об этом сразу станет известно всем и каждому, так что о заработанной репутации можно сразу забыть. Так что осталось идти на риск.

Вернулись трактора с модулями загруженные дополнительными боеприпасами, что тут же были розданы солдатам.

Минуты до назначенного часа текли медленно.

Климова подташнивало, а в животе начало крутить.

«Может просто отравился?» — подумалось ему.

Но нет, это сказывалась нервная реакция организма. Вот он и боролся с ним, чтобы не сблевануть или не обосраться. Так и мучался.

Сигнал к атаке воспринял после всех этих нервических страданий даже с каким-то облегчением. Наконец все это закончилось.

В два транспортных модуля даже с учетом погибших и раненых, кои оставались на захваченной позиции под присмотром третьей и пулеметных рот, все боеспособные солдаты не влезали, как ни трамбуй.

— Поступим так: сформировать две гранатометные команды, они двинутся пешком вслед за модулями и будут вести огонь по артиллерийским позициям противника…

Климов засел в одном из тракторов.

— Вперед!

Вопреки ожиданиям сопротивления практически не оказалось. Немецкие солдаты, увидев приближающуюся технику поливавшую их огнем из пулеметов, оставили позиции и драпанули в сторону форта «Свиная голова», что располагалось южнее поселка. Как-то в это время не принято обороняться в поселениях, хотя займи немцы Курси и каждый дом пришлось бы брать штурмом.

В поселке произошли лишь незначительные стычки с теми немецкими подразделениями, что по каким-то причинам задержались тут. И то это были скорее солдаты из хозяйственных подразделений и легкораненые. С сотню таких захватили в плен.

С докладом о взятии поселения командиру полка послали вестового. Вернулся он через полчаса с приказом отменяющим атаку на Стеклянный завод. Вместо него требовалось присоединиться к атакующим на форт «Свиная голова» с северного направления ровно в два часа.

— Как там вообще обстановка? — поинтересовался Климов у вестового.

— Плохо, господин капитан. Первый штурм немцами был отбит с большими для нас потерями. Французы плохо разрушили укрепления… Второй батальон потерял почти половину солдат убитыми…

Вновь начался артобстрел «Свиной головы», французы пытались выполнить свою работу, но с точностью обстояло не ахти. Для нормального разрушения укреплений, что немцы возводили тут три года, требовалось выводить крупнокалиберные орудия практически на прямую наводку, а не плеваться издалека по принципу, куда бог пошлет.

— Схема укреплений есть, Виктор Францевич? — спросил Михаил у и.о. комбата, после того как в бинокль посмотрел на укрепления форта.

Последние внушали. Высокий земляной вал, метров десять, не меньше, с бетонными и стальными куполами для арторудий и пулеметов. Поверху идет бетонная стена с бойницами для стрелков. Разрушения всего этого великолепия минимальны.

А если верить плану, то там еще есть какое-то продолговатое здание из бетона. Скорее сего казармы, склады и все прочее.

— Да, вот… — показал схематичный набросок капитан Генроз.

— То есть вокруг форта всего одна окопная линия?

— Да. Больше тут и не надо.

— Согласен. Стены выглядят мощно. Меня интересуют вот эти ворота с тыла. Сдается мне, что это их Ахиллесова пята…

— Что ты хочешь сделать?

— Протаранить их.

— Но как пройти через траншею? Раньше там был мостик, но его убрали. А самим под огнем противника не возвести…

— Это да. Но вариант при некоторой удаче есть.

— Какой?

Климов пояснил.

— Хм-м… Это безумие, но… иначе тут никак. Тем более что другого пути у нас все равно нет, а этот глядишь и сработает…

И вот за пять минут до конца артобстрела форта, к «Свиной голове» выдвинулись два оставшихся трактора. Первый шел без груза, зато второй тащил сразу два транспортных модуля. Только в каждом модуле находилось всего по десять человек.

Впрочем, первый тоже был не пустым. Ему на крышу в спешном порядке смонтировали… мост, собранный из подручных материалов, коих в поселении хватало, те же столбы освещения спилили. И вот в тот момент, когда обстрел закончился, первый трактор просто ухнул в траншею, при этом наверху оказался мост.

В итоге хоть так, но удалось обратить в «плюс» «минус» короткой базы трактора «холт» из-за которой он оказался не способен преодолевать траншеи.

По так креативно установленному мосту проехал второй трактор и разогнался до своих максимальных десяти километров в час.

Бах!

Бронированный нос трактора ударил прямо в стык створок, ворота прогнулись, трактор чадя выхлопной трубой пер дальше, но железные ворота сопротивлялись выполняя свою работу. Скрипели, прогибались, но не открывались.

— Сдай назад и еще раз!

Ефим выполнил приказ и снова ударил по воротам. Потом еще раз.

Запарил радиатор поврежденный смятой носовой броней.

После очередного удара в двигателе что-то скрежетнуло и трактор встал. Но при этом правая створка перекосилась у стены — вылетела из кладки одна из петель.

— Все господин капитан!

— Вижу… Сигналь атаку.

Завыл клаксон и солдаты стали выбираться из модулей.

— Пробить ворота не удалось, но образовалась щель в которую можно проникнуть! — закричал им Климов. — Кидайте туда все дымовые гранаты!

Пока кидали дымовые гранаты и образовывалась густая завеса коя не рассеивалась из-за отсутствующего внутри форта ветра, Михаил приказал снять один из пулеметов, что по его распоряжению подтащили к щели.

— Огонь!

Пулемет выдал длинную очередь в проем.

— Вперед!

В проем нырнула первая группа и к ней пристроился сам капитан.

Солдаты, едва вынырнув из дымового облака сразу же открыли стрельбу по замеченным солдатам противника, что бежали к воротам в противогазах, буквально сметая их.

Следом проникали остальные отряды и вот-вот в форт должны были ворваться солдаты остальной четвертой роты и прочие из первого батальона.

«Вот только куда теперь⁈» — задался вопросом Михаил быстро осмотревшись.

Но заметил лестницу ведущую наверх.

— За мной!

Неожиданно откуда-то появился еще один отряд немцев и тоже с капитаном во главе. Они чуть ли н столкнулись друг с другом.

Климов и немецкий капитан выстрелили одновременно и оба попали друг в друга. Пуля из «кольт» Михаила пробила сердце немца, оказавшегося без брони, а вот пуля из «маузера» до сердца Климова не достала, хотя пробила и стальную пластину и шелковую подкладку впившись в плоть, но упершись в ребро.

Немецких солдат смели огнем помповиков.

— Господин капитан! — с криком упал кто-то рядом с ним на колени.

— Внутрь… проникните внутрь… откуда эти выскочили… — прохрипел он.

Приказ выполнили и затащили внутрь самого Климова.

До слуха тем временем донесся звук пулеметной стрельбы. Как оказалось сняли второй пулемет и оба втащили внутрь форта и теперь держали внутреннее пространство под контролем, не давая противнику высунуться.

Ну а дальше начался штурм внутренних помещений форта прибывавшими солдатами первого батальона. Быстро взяли верхние стрелковые галереи западной стены. После чего начали лупить вниз в немецкие окопы и солдатам в траншеях не осталось ничего другого как покинуть их по подземным ходам и втянутся в форт.

Вот только огневые позиции пулеметчиков и артиллеристов для них оказались закрыты. Те успели запереться. Железные двери не давали возможности их взломать. Тут нужно было очень много взрывчатки.

Впрочем, и того, что устроил Климов, хватило, чтобы атаковавшие форт солдаты пусть и под пулеметным и пушечным огнем смогли прорваться до вала и начать по нему взбираться, оказавшись в мертвой зоне для пулеметного огня. С этой точки зрения немецкие инженеры чего-то не додумали…

Дальше дело техники закинуть по несколько гранат в артиллерийские и пулеметные ДОТы, чтобы защитники, что умудрились выжить, запросили пощады и начали сдаваться.

65

Ждали контратаки немцев, но ее все не было.

— Похоже решили снова играть от обороны, — предположил и.о. командира батальона. — Будут встречать нас завтра на третьей линии за каналом…

Климов только кивнул. Он бы тоже так поступил и не клал своих солдат в бесполезных контратаках, а выманивал противника на свои оборонительные позиции, ведь это им нужно наступать. А немцы за три года тут успели понаделать таких линий в изрядных количествах и делают дополнительные прямо сейчас руками пленных. Все эти укрепления мало бы что стоили при массированной танковой атаке, даже такими несовершенными как сейчас, но только в том случае если бы они могли нормально проехать по полю, а не вязнуть в грязище…

«Надо было все-таки с наступлением ждать до лета, земля бы высохла и тогда танки показали бы себя во всей красе, — подумал он. — А так поспешили и даже людей не насмешили…»

Тем временем убедившись, что контратаки немцев нет и не будет, даже воздушную разведку провели, согласно плана штаб из колокольной башни деревни Сент-Тьерри глубоким вечером, когда уже стемнело, стали переводить в одноименный замок селения Курси, чтобы было ближе к фронту на следующий день, когда наступление должно было продолжиться с новой силой.

Что до замка, то он впечатлял. Выстроенный на холме из камня он состоял из пяти башен. Самая высокая стояла в центре и четыре пониже соединенных стенами. Даже странно, что немцы не превратили замок в оборонительный рубеж и оставили крепость. Вот его бы точно задолбались брать штурмом, только равнять с землей «чемоданами» да заваливать бомбами с самолетов. Хотя может потому и не стали, слишком уж заметная мишень для арты…

Для переезда использовали последний оставшийся на ходу трактор с двумя его модулями. Климов сам это предложил, ну и ему самому требовалось кое-какие вещи с собой забрать. Тот «холт», что ухнул в траншею вытаскивать пока даже и не пытались, к тому же он все равно нуждался в серьезном ремонте так как при ударе носом о дно траншеи броня под весом смялась и повредила радиатор системы охлаждения.

На передовую из Парижа прискакал новый командующий русскими войсками генерал Палицын, чтобы значит причаститься, как это обычно у нас бывает в таких случаях, к первым значимым успехам. Он же обрадовал Михаила, сказав:

— Господин капитан, за ваш геройский подвиг по захвату форта «Свиная голова», вы назначаетесь командиром первого батальона, а также будете представлены к самой высокой награде из возможных за сие деяние!

— Благодарю, ваше высокопревосходительство…

— Михаил Антонович, как командир батальона, в час ночи будьте в штабе, — сказал командир дивизии. — Скоро поступят данные об общем ходе наступления, и на основе этого доработанные планы по нашим дальнейшим действиям.

Капитан Генроз конечно оказался недоволен тем, что его обошли на повороте с командованием батальоном, но ничего не попишешь, тут с какой стороны ни посмотри, все выглядело справедливо.

Что касается ранение, то оно оказалось пустяковым, максимум небольшая трещина в ребре, так что его лишь перевязали и все. Болело вполне терпимо так что Климов отказался от госпитализации. Не сейчас, хотя повод свалить более чем хорош. Но надо усиливать заработанное ранее ИМЯ.

Ну и кое-какое дело появилось…

Созванные офицеры собрались в северо-западной башне недоступной для прямого обстрела артиллерией со стороны немцев в зале на втором этаже.

— Михаил Антонович, вряд ли сегодня будет возможность для музицирования, — чуть насмешливо произнес генерал-майор Марушевский, когда увидел, что Климов прибыл с гитарой.

Точнее он нес на плече кожаный чехол от нее.

— Мне тоже так кажется, ваше превосходительство, просто принес на сохранение. Вы ведь не откажетесь если я пристрою ее где-то в замке, пока идут боевые действие?

— Конечно.

— Ладно, рассаживаемся, — поторопил всех командир дивизии.

К совещанию все оказалось давно готово. С одной стороны зала расставили лавки и стулья, на которых расположились командиры батальонов и французские представители, а с другой стороны за не слишком длинным столом расселись штабные во главе с Марушевским и Палицыным.

Слово по предложению командира дивизии взял начальник штаба подполковник Ракитин:

— Сначала о наших делах… Свою задачу выполнил только первый полк и частично третий. Остальные батальоны полков участвовавших в наступлении смогли закрепиться лишь в первой линии германских позиций. Частично были захвачены вторые лини, но незадолго до наступления сумерек они были возвращены немцами сильными контратаками… Общие потери дивизии насчитываются порядка полутора тысяч убитыми и ранеными.

— А что французы?

— Кхе… — кашлянул начштаба скосив глаза на французского представителя при штабе. — Французам так же сопутствовал частичный успех…

Но судя по кислым выражениям лиц французских представителей это еще очень дипломатичная формулировка. Из дальнейших слов стало ясно, что французы тоже добрались до второй лини обороны германцев и так же были оттуда выбиты контратаками. Хуже всего дело обстояло у шестой армии, ее выбили даже из первой лини обороны. Потери пока не назывались, но надо думать, что весьма значительны.

В ответ французы ввели в бой танки модели «шнейдер» в количестве 128 штук. Чтобы увеличить запас хода, не придумали ничего лучше, чем поместить бидоны с горючим на броню снаружи. Как результат, малейшее повреждение от осколков заставляло их воспламеняться в пламени взрыва как факелы. В первом отряде было подбито 39 танков. Второй отряд заметила германская авиация, и артиллерия остановила его продвижение. Из 128 танков с поля боя вернулись около 10.

Итог: нарушить непрерывность немецкой линии обороны не удалось и завтра придется начинать все с начала.

— Прошу прощения господа, мне нужно срочно отлучиться на пару минут, — сдавленным тоном произнес Михаил.

Кто-то невесело хохотнул, другие криво усмехнулись.

— Я повешу гитару на стену, ладно?

И прежде чем кто-либо что-то успел сказать, Климов подошел к стене и повесил чехол на штырь, на котором раньше судя по всему висела картина. Получилось весьма высоко. На то, что Михаил резко в последний момент дернул рукой и что-то внутри щелкнуло никто не обратил внимание.

Повесив чехол, Климов со страдальческим выражением лица, что даже не пришлось симулировать — разболелась рана на груди, быстрым шагом покинул зал, мысленно ведя обратный отсчет, молясь, чтобы сработало, ведь взрывчатку ему пришлось делать самостоятельно.

Выбегая из зала, достал по гранате из карманов шинели и выдернув кольца бросил их на пол в приемной, где расположились младшие офицеры и унтеры, выполнявшие роль помощников и посыльных, и выскочил дальше.

Штабные впали в ступор от гранат на полу. Кто-то что-то закричал невнятное, бросился на выход, но было уже поздно.

Первыми взорвались гранаты в приемной.

А потом…

Ба-бах!!!

Кажется, вся башня содрогнулась от прозвучавшего мощного взрыва в зале. Из бойниц-окон вырвались клубы дыма и пыли.

К счастью, купить нужные ингредиенты не составило большого труда в аптеках. Чего уж говорить, если тот же гексоген продавался как лекарственное средство…

Климов вернулся в приемную. Несколько человек еще было живо.

Захлопал револьвер и все, кто еще подавал признаки жизни замерли неподвижно на залитом кровью полу.

Заглянул в зал.

Там застыло натуральное кровавое месиво. Больше трех десятков человек перемололо в фарш. Сразу стало ясно, что контроль никому не требуется, шрапнель достала всех и каждого. Да и само фугасное действие взрывчатки оценивающийся Михаилом минимум в два килограмма в тротиловом эквиваленте наделало делов само по себе, да еще в замкнутом пространстве. Но он все-таки проверил тех, что сидели у окон, дальше всех от эпицентра, кто теоретически мог уцелеть укрытый телами соседей. Но нет, действительно все оказались убиты, чудес не случилось.

И только поглядев на дело рук своих, Климов словно очнулся. С него словно сошел какой-то морок и, он осознал, что все это время действовал будто на автомате, с какой-то сомнамбулической отстранённостью, как по заложенной программе.

«Собственно так оно и было, — мелькнуло у него в голове. — Не зря же тогда вернулся в лагерь Майльи пытаясь уехать прочь из Франции. Вот и сейчас сработала одна из программ. Так же я видимо должен был поступить по задумке моих программистов в зоне СВО. Проклятье…»

Климов, сплюнув, думая о том, что его однажды снова может вот так заклинить и к чему это приведет остается только догадываться. Оставалось только полагаться на тот фактор, что полный курс программирования не завершен, оборван начавшимся землетрясением и перебросом его сознания в прошлое.

Послышались панические крики и топот ног.

— Тревога! — заорал Михаил, спрятав револьвер и достав «кольт», после чего несколько раз выстрелил из него. — Немецкие диверсанты! За мной!!!

Потом была долгая беготня по лестницам и галереям замка, но так никого естественно и не поймали.

— Тайным ходом ублюдки воспользовались… — выдал версию Климов, что тут же разошлась среди обитателей замка и стала основной.

Ну а как иначе? Замок и без тайного хода? Если и не было, то немцы точно таковой сделали для себя на всякий случай.

66

О произошедшем конечно же немедленно узнали французы и уже на рассвете в замке оказался командующий пятой армии генерал Мазель, а к обеду — сам командующий Нивель.

— Что произошло, господин капитан?

— Атака немецких диверсантов, пробравшихся в замок по тайному ходу, — докладывал Михаил Климов, что оказался старшим офицером.

— Проклятье!

Как таковых следственных мероприятий никто особо проводить не стал. Высказанная версия всех удовлетворила, ибо была логичной и выглядела реальной. Да и какие следственные действия во время войны?

Что до того, что выжил сам капитан Климов. Ну так отлучился по естественным надобностям. Счастливая случайность. Никто и не думал даже его подозревать. С чего бы? Мотивов с какой стороны ни посмотри нет.

Вот после войны начнет всплывать всякое-разное, посыпается версии, особенно когда немцы начнут открещиваться от взрыва всеми руками и ногами. Но кто им поверит? Так что ответственность за взрыв так или иначе падет на них. А могут и себе приписать.

Нивель лихорадочно пытался найти какое-то приемлемое решение. Терять русскую дивизию из-за погибшего командования не хотелось.

— Я пришлю вам офицеров на замену…

— Боюсь, это плюхая идея, господин генерал…

— Почему?

— Мы все-таки не зуавы и русские солдаты не примут над собой французских офицеров. Все-таки Россия еще не французская колония… по крайней мере юридически. Солдаты могут решить, что их специально посылают на убой вместо французов и могут взбунтоваться. Оно вам надо?

Генерал скривился, но развивать тему не стал.

— Ладно… Дивизия отводится в тыл.

Русскую дивизию уже к вечеру семнадцатого сменили на французскую из резерва десятой армии и отвели за Реймс. Немцы на этой пересменке атаковали и даже смогли прорваться в окопы, отвоевали обратно Курси, но все же удалось отбиться. Война пошла своим чередом, но не для русских солдат.

Оставшиеся офицеры выглядели растерянными и их можно понять. Привычная и стройная иерархическая система подчинения рухнула. Кому подчиняться? Кто главный? Ведь помимо Климова имелись еще капитаны командиры рот. Более того, имелось сразу три подполковника — командиры маршевых батальонов. Они напирали на свои звания, выслугу лет и награды.

Но это не устраивало Михаила Климова, так что он опять собрал актив СПДР.

— Хотите дальше воевать? — спросил он активистов.

— Нет…

— А придется, если командиром станет тот же подполковник Верстаковский.

— А что мы можем сделать? — спрашивал его с некоторой растерянностью Родион Малиновский.

— Как что? Революция была? Была. Победил народ? Народ. Значит народу в лице солдат и надо решить этот вопрос по-революционному. Есть Солдатские комитеты вот и выберете себе командира дивизии из имеющегося офицерского состава, что не пошлет вас умирать ни за понюх табаку да за винные погреба и виноградники.

Активисты загудели. История с виноградниками и погребами действительно получилась странная и наделала много шума в солдатской среде. Немцы практически не обстреливали эти области, что конечно же отметили (справедливости ради надо сказать, что там просто не имелось целей для обстрелов), ну и сделали вывод, что они хотят получить запасы вина в качестве трофеев, а русские солдаты в свою очередь, отдают свои жизни, защищая бутыли с дорогим шампанским для буржуев.

— Вас?..

— Меня, — кивнул Михаил. — Или я плох в качестве командира?

— Не! Остальные солдаты четвертой роте завидуют по-черному!

— А хотят, чтобы и у них стало, как в четвертой?

— Да!

— Вот и пусть скажут это свое «да» на выборах. А я уж постараюсь сделать все так, как в моей четвертой и на войну при этом не попасть.

Машина военной демократии закрутилась, в солдатской среде развернулась широкая агитация в пользу командира четвертой роты первого батальона, вспоминая все его заслуги, а оных оказалось весьма немало, и спустя всего три дня прошли выборы командира Особой пехотной дивизии, коим с огромным перевесом над всеми прочими кандидатами, стал капитан Климов, Михаил Антонович.

Те же подполковники этому попытались возразить, напирали на Устав и прочие нормативные документы, но им ответ был один:

— У нас революционный порядок! И согласно этому порядку главенствует не Устав, а воля народа, выраженная в выборной демократии! И мы эту волю проявили!

«Хотели демократии? Получите! — мысленно смеялся по этому повод Михаил. — Кушайте, только не обляпайтесь! Обляпались? Ну так сами виноваты… аккуратней надо было».

Подполковники с революционными выборами не согласились и их просто отрешили от власти теми же сходками Солдатских комитетов, поставив на их место лояльных новому «революционному порядку» офицеров. Отказников среди среднего и тем более младшего офицерского звена оказалось не так уж и много, всего семнадцать человек. Впрочем, некоторым офицерам солдаты сами сделали тонкий намек на толстые обстоятельства и посоветовали сделать самоотвод, дабы не доводить до греха.

Французы, глядя на все эти пертурбации в русской дивизии, тянули время, видимо переписываясь с Петроградом на эту тем с Временным правительством, но в России похоже сами не знали как реагировать на произошедшее. Заигравшись в революцию, отменять «революционные выборы» им оказалось совсем не с руки, так ведь и слететь со своих теплых министерских постов можно, а они хоть и «временные», но желали вскоре стать «постоянными» по принципу: нет ничего более постоянного чем временное. Опять же Петросовет давил на «временщиков», коим такой фортель солдат во Франции очень по нраву пришелся.

Французы пытались надавить на Климова (знали его негативное отношение к посылке солдат во Францию, тут французская разведка хлеб не зря ела и выяснила все доподлинно), чтобы он согласился с назначением командиром дивизии подполковника Верстаковского, коему до следующего звания оставалось всего-ничего. Но Михаил только разводил руками.

— Революция господа. Вам ли не знать, как это все случается и к чему может привести если попытаться ее подавить или даже просто игнорировать? Так что давайте не будем провоцировать людей на еще более радикальные действия!

Французы, прославившиеся своими революциями, только кривили рожи.

— Тем более, что тут я бессилен что-то сделать, могут ведь и меня скинуть начни я совершать поступки не те, что от меня ожидают, потому остается лишь принять волю народа и выстраивать отношения с учетом новых факторов.

В итоге к концу апреля французское правительство и военное министерство признало Климова командиром Особой пехотной дивизии…