Экстаз

Глава 4

На сегодняшнюю ночь Халида выбрала красивого молодого раба по имени Адон, красавчика среднего роста с курчавыми светлыми волосами и огромными влажными карими глазами. Кроме того, он был неплохо сложен, мускулист, с большим толстым пенисом. Вернус, странно молчаливый, усердно тер его губкой.

— Ты ухаживал и за другими фаворитами королевы, — с тревогой пробормотал Адон. — Какая она? Сумею ли я ей угодить? А что случилось с тем рабом с поистине гигантской снастью? Неужели так быстро устала от него?

— Он будет с тобой, — пояснил Вернус. — Она очень им довольна. Это он предложил, чтобы она позабавилась сразу с двумя мужчинами, так что постарайся изо всех сил, Адон.

— Двое мужчин сразу? — зачарованно повторил молодой человек. — Должно быть, похоть королевы поистине неистощима. Вернус.

— Это так, — согласился тот. — Не завидую тебе, Адон. Женщины так требовательны, не правда ли?

Он улыбнулся парнишке.

— А как зовут второго раба? — спросил Адон.

— Дагон. Он принц, — пояснил Вернус.

Королева неглупо поступила, выбрав младенца. Очевидно, она согласилась с Дагоном лишь для того, чтобы угодить возлюбленному. Адон — хорошенький мальчик. Остается надеяться, что она не проглотит его заживо.

— Я буду здесь утром, чтобы позаботиться о тебе, дорогой малыш, — прошептал он, поглаживая розовый зад парнишки. Тот не отстранился. — А теперь пойдем, я передам тебя Зирасу, который доставит королеве ее новую игрушку.

Мужчины направились вниз по коридору.

— Да что это с тобой, во имя Суневы? — удивился Вернус при виде измученной физиономии Зираса. Тот устало покачал головой.

— Все кончено, — с отчаянием признался он. — Ах, коварству женщин нет предела. Я думал, что сумел воспитать достойную королеву, а теперь все пропало из-за этого пришельца!

— Вздор! — отмахнулся Вернус. — Мы просто переедем в другой дом, и Халиду всю жизнь будут чтить, как бывшую властительницу.

Он многозначительно кивнул на Адона, предлагая Зирасу придержать язык.

— Ты прав, — согласился Зирас. — Я, который всегда гордился своей выдержкой, в своем разочаровании едва не забылся.

И, окинув белокурого красавца презрительным взглядом, протянул руку.

— Пойдем! — ледяным тоном бросил он. — Королева ждет.

Он почти силой втолкнул Адона в двери спальни, но сам не зашел. Не мог вынести довольного вида подопечной, в эту минуту походившей на обычную городскую жительницу.

Оставшись наедине с Зирасом, Вернус предупредил:

— Если она действительно возьмет Дагона в супруги, пройдет несколько недель, прежде чем выберут новую королеву, и нам придется оставить дворец. Жилище Халиды готово и вот уже несколько лет ждет ее прибытия, но нужно многое сделать. Открыть его, обставить, приготовить к появлению хозяйки. Нельзя забывать и о покоях Дагона во Внешнем дворце консортов. Ни у кого из нас не будет времени предаваться горестным размышлениям, Зирас. Королеве давно пора иметь супруга. Ты ведь знал о призрачности своей власти. Это Кава, не забывай.

— Пока она была королевой, власть находилась в моих руках, Вернус. Не обманывай себя. Я был советником повелительницы.

— Но теперь этому, скорее всего пришел конец. Так что пора начать новую жизнь, — рассудительно заметил Вернус. Старик тяжело вздохнул.

— Ты, вероятно, прав, — признал он. — За все годы жизни в Каве я так и не привык к тому, что всем правят женщины.

— Оставим им власть и обременительные обязанности, дорогой, — ухмыльнулся Вернус. — Мне нравится, когда обо мне заботятся. По крайней мере нет ни забот, ни хлопот, ни тревог, разве что приходится добывать масло гардении для ванны королевы.

И, взяв Зираса за руку, предложил:

— Лучше пойдем выпьем по кубку вина, дорогой мой. Все выглядит куда лучше и легче после глотка перебродившего виноградного сока.

— Сразу два любовника, — охал Зирас. — Не думал, что она столь ненасытна! Не поверишь, что она наговорила мне сегодня!

— Пойдем, все расскажешь по пути, — утешал Вернус, украдкой оглядываясь на закрытые двери спальни. Бедняга Аден! Вернус искренне надеялся, что королева обойдется с ним помягче. Интересно, на что женщине нужны сразу двое мужчин?!

Адон застыл на пороге, сощурив глаза, пытаясь разглядеть в полумраке обстановку спальни. Тускло мерцающие свечи в золотых и серебряных канделябрах на мраморном столе и инкрустированных столах едва освещали комнату. Воздух был напоен ароматами полевых цветов. Обнаженная королева распростерлась на гигантской постели, рядом с уверенным видом растянулся раб с огромным мужским достоинством. Адон оцепенел. Он в жизни не видел столь прекрасной пары. Его плоть зашевелилась.

— Подойди и ложись к нам, — ласково позвала королева. — Не бойся, мой хорошенький Адон. Я не укушу тебя… по крайней мере пока.

Она мягко рассмеялась, маня его тонкой ручкой. Немного приободрившись, он шагнул вперед.

— На постель, мой Адон, — нежно скомандовала Халида. — Хочу увидеть поближе, что у тебя есть для меня.

Она погладила его, как любимого пса.

— О, ты кажешься таким сильным!

Ее длинные пальчики скользнули по его мускулистой руке.

— Чем ты занимаешься?

— Работаю в ваших садах, моя королева, — ответил Адон.

— Тебе нравятся сады, мой красавчик Адон?

— Да, моя королева. Я сын землевладельца. Сборщик налогов нашего халифа взял меня вместо дополнительной подати, которую, как было сказано, мой отец задолжал повелителю.

— Сколько тебе лет, малыш? — допытывалась Халида.

— Семнадцать, моя королева.

— Ты не был женат?

Ладонь Халиды погладила бедро садовника.

— Обручен. Мы должны были пожениться через месяц после того, как ее связь с луной прервется в первый раз, но я не девственник, моя королева. И знаю, как должен угождать мужчина женщине.

— Мне двадцать три, — ответила Халида, — и я услаждала себя мужскими ласками с тринадцати лет. У тебя были женщины с тех пор, как ты приехал сюда?

Парнишка жарко вспыхнул:

— Нет, моя королева. Боюсь, в ваших садах нет ни одной женщины. Я пробыл здесь уже год.

— А знаешь ли ты, как любят мужчин женщины Кавы, мой малыш? — допытывалась королева, суженными глазами оглядывая нового любовника.

— До меня доходили слухи, моя королева, — признался он, заливаясь краской.

— Ты не смеешь ничего делать без разрешения, моего или Дагона, — объявила королева, пробегая пальчиками по его груди к чреслам. — Дагон знает, что нравится мне, и я дала ему позволение действовать от моего имени. Ты понял, мой маленький красавчик?

Она слегка сжала его пенис.

— Д-да, моя королева, — охнул садовник.

— Превосходно! — кивнула Халида, отняв пальцы.

Повернувшись на спину, она заложила руки за голову.

— Можете оба ласкать меня, — мило улыбнулась она, наблюдая, как скользят их ладони по ее телу. Прикосновения Дагона были чувственными и уверенными, Адон же казался нерешительным и застенчивым, и Халида, поняв это, взяла его руку, положила на свою маленькую округлую грудь и улыбнулась в его растерянное лицо.

— Не бойся, хорошенький мальчик, — проворковала она.

Адон немного осмелел и принялся пощипывать ее сосок. Потом, не в силах сдержаться, нагнулся и припал губами к пухлому холмику.

— Полижи ее, — приказал Дагон.

— О да, — согласилась Халида, когда мужчины стали ласкать ее языками, облизывая гибкое тело до самых пальцев на ногах. Потом Дагон перевернул ее, и они начали подниматься вверх по бедрам, ягодицам, спине, откинули длинные волосы, чтобы добраться до затылка. Ее снова уложили на спину, и Дагон, облокотившись на подушки, притянул Халиду между своих расставленных ног и сжал груди. Бедра Халиды разошлись сами собой, открывая бесценные сокровища ошеломленному Адону.

— Продолжай, — ободрил Дагон. — Ты ведь знаешь, чего от тебя ожидают, не так ли? Ее прелестная «киска» слаще меда. Попробуй!

Халида со стоном затрепетала в объятиях Дагона, едва напряженный язык Адона заскользил по ее самым интимным местам, сначала осторожно, потом все решительнее, воспламеняя ее ласками. О, какой восторг! И хотя она возьмет Дагона в супруги, ни за что не выпустит из виду этого садовника с его умелым языком.

Его язык проник в ее глубины, и она вскрикнула от восхищения. А Дагон в это время продолжал щипать ее соски и мять груди.

Погружаясь в наслаждение, Халида бешено вращала бедрами, а когда почувствовала, что больше не в силах выносить невероятной, ослепительно прекрасной пытки, с трудом выговорила:

— На спину, Адон! Я хочу оседлать тебя!

Адон немедленно подчинился, что-то несвязно, нежно бормоча, когда она нависла над ним и втянула в себя его тяжелую плоть. Она трудилась долго, но, как и предсказывал Вернусу Дагон, не могла достичь пика наслаждения. Наконец Адон не сумел сдержаться и оросил ее своим семенем. Халида поспешно отстранилась, и кремово-белая жидкость брызнула на его тугой живот. Но Халида уже взобралась на Дагона и мгновение спустя вскрикнула, как только ее тело и душа соприкоснулись с небесами.

— Он так же бесполезен, как и остальные до него, — прошептала она Дагону, нежась в сильных объятиях. — Давай отошлем его.

— Еще рано, моя прекрасная королева, — возразил Дагон. — Ты позволишь мне сегодня провести тебя сквозь весь ритуал развлечений?

— Согласна, — кивнула Халида. — Но сначала мы должны искупаться. Пойдемте!

Встав с постели, она поманила мужчин за собой в свою купальню. Они быстро смыли с себя пот и любовные соки, а потом, взяв намыленные губки, принялись обтирать Халиду: облили водой и вытерли насухо. Вернувшись в спальню, Дагон поднял маленький кнут и протянул королеве.

— Поспешность Адона должна быть наказана, моя королева. Он позволил себе излиться без разрешения.

Медленная улыбка осветила прекрасные черты Халиды.

— Ты, разумеется, прав, Дагон. Адон нуждается в серьезном воспитании. — И, обернувшись к молодому человеку, приказала: — Нагнись и обопрись на кровать, Адон! Выше зад!

Молодой человек со страхом повиновался, и Халида легонько провела кнутом по его спине, так что узелки пощекотали кожу.

— Раб никогда не исторгает свой нектар, пока госпожа не прикажет. Неужели тебе не стыдно, Адон?

— Стыдно, моя королева, — нервно пробормотала жертва.

— Разве ты не заслуживаешь наказания за свое непослушание?

— Да, моя королева, — испуганно выдавил Адон.

— Да будет так! И смотри, за каждый крик я буду добавлять еще удар.

И она с размаха ударила его кнутом по ягодицам. Адон мучительно поморщился, но промолчал. Халида с улыбкой продолжала пороть его, и вскоре задница раба покраснела, но и мужская плоть вознеслась и налилась кровью.

— Надеюсь, он усвоил урок? — спросила Халида Дагона.

— Думаю, да, моя королева, — кивнул он. — А теперь вставай на четвереньки, красавица. Пора Адону применить свое грозное орудие. Поближе, Адон. Положи свой «петушок» в рот королеве, но на этот раз не отдавай свои соки. Пока я не прикажу. Понятно?

Адон кивнул и, решительно приподняв голову Халиды, почти грубо сунул твердеющий отросток в ее полуоткрытые губы и задрожал, когда она принялась сосать. Дагон едва скрыл улыбку. Бедному малышу Адону с его горящим задом нелегко придется! У Халиды самый искусный язычок на свете!

Встав на колени перед своей прекрасной возлюбленной, он прошептал:

— Каким путем идти мне, моя королева? Дорогой самой Суневы или Содома?

Его рука ласкала ее двойные полушария. Раздвинув половинки, он прижал свою плоть к маленькому отверстию. Но Халида покачала головой, и он изменил направление, без всяких усилий проникнув в ее пульсирующие влажные недра. Халида выгнула спину и судорожно вцепилась в его бедра. Ее голова кружилась от чувственного наслаждения, но она не забывала усердно сосать жадно проникающий в ее горло отросток, пока могучее копье Дагона пронзало ее насквозь. Ну почему он единственный, кто может действительно ублажить ее? Неужели так всегда бывает, когда женщина встречает того, кто предназначен ей в супруги?

Она почти взлетела на вершину экстаза, и, почувствовав это, Дагон окликнул:

— Адон! Сейчас!

Их любовное вино смешалось, а молодой человек, почти взвыв от наслаждения, извивался, пока Халида умело высасывала последние капли и жадно глотала. Потом все обессиленно повалились на холодный мраморный пол.

Немного придя в себя, Халида и Дагон помогли Адону взобраться на постель. Королева обняла курчавого блондина и что-то тихо ему напевала, укачивая, как ребенка. Некоторое время он лежал неподвижно, но вскоре пошевелился и, прильнув к ее груди, начал посасывать. Халида нежно ласкала его, улыбаясь Дагону, взявшему в рот другой сосок.

— М-м-м… Так приятно, дорогие! — похвалила она мужчин.

Ее соски приятно ныли, а маленькие груди распухли от возбуждения.

Наконец она оттолкнула молодого любовника, и приказала:

— Принеси тазик с душистой водой, Адон. Сначала ты вымоешь мой венерин холм, потом орудие Дагона и, наконец, свое собственное.

Она со вздохом откинулась на подушки, а Дагон начал покрывать ее лицо поцелуями, дразня языком сомкнутые губы.

— Я обожаю тебя, — едва удалось сказать ей, когда он на миг оторвался от нее. — И ни за что не передумаю.

— Я твой, моя королева, сейчас и навсегда, — заверил он, снова начиная целовать ее, покусывая уголки губ.

Халида удовлетворенно кивнула. Адон принялся обтирать кружево ее волос внизу живота, осторожно проводя губкой по нежным чувствительным складкам. Его прикосновения, хотя и легкие, оказались чрезвычайно чувственными. Закончив, он наклонился и смело поцеловал соблазнительный холмик. Вымыв могучий отросток Дагона, а потом и свой, он унес тазик, а потом присоединился к парочке. Дагон вытащил из корзины флакон со светло-сиреневой жидкостью.

— Хочешь, мы разотрем тебя, моя королева? — спросил он.

Халида взглянула на бутылочку из прозрачного камня.

— Нет. Лучше мы с Адоном поработаем над тобой.

Дагон послушно лег на живот, а две пары рук стали втирать остро пахнущее снадобье в его плечи, ягодицы, длинные ноги. Рука королевы проникла между его бедер и начала массировать яички.

— Какие они холодные, — заметила она. — Ну же, Дагон, красавец мой, повернись на спину.

Вдвоем они продолжали размазывать сиреневое зелье по его коже. Дагон неожиданно осознал, что все его тело пульсирует, и когда она оттянула кожу, чтобы потрогать головку его плоти, он едва не взорвался.

— Что это? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

— Всего лишь средство улучшить твое искусство в постели, любовь моя, — пояснила она. — Адон, сядь позади Дагона и держи его ноги, когда он их поднимет. Вот так. О, что за чудесное зрелище!

И с этими словами она встала перед ним на колени, подалась вперед и стала лизать его яички, бесстыдно выставленные напоказ, тяжелые, бархатистые и чуть подрагивающие. Она долго терзала их своим ловким язычком, прежде чем взять в рот и перекатывать со щеки за щеку, как леденцы. Дагон застонал от удовольствия-боли, которую она так настойчиво причиняла ему. Его восставший фаллос горел, как в огне, готовый разлететься на тысячу кусочков. Головка налилась темно-рубиновым цветом. Халида разжала руку и откинулась на спину.

— Можешь отпустить его ноги, Адон, — велела она и оседлала Дагона, медленно втягивая его пульсирующую плоть в свое пылающее готовностью тело. — Ты ведь никогда не забудешь, что я твоя королева, не так ли мой принц? — прошептала она, раскачиваясь на острие его копья, но тут же наклонилась и поцеловала Адона.

— Ведьма, — тихо, так, чтобы слышала только Халида, прошептал Дагон и, подняв голову, прикусил ее сосок.

Халида, смеясь, оторвалась от Адона:

— Раб!

— Моя прекрасная королева. — отозвался Дагон и, обняв Халиду, принялся покрывать лицо поцелуями, пока она не задохнулась.

— Отдай мне мою дань, — потребовала она и вздохнула, ощутив, как он наполняет ее своим густым нектаром.

Придя в себя, Халида приказала Адону принести вина, и вся троица долго наслаждалась сладким напитком.

— Ты доставил мне немало радости, малыш Адон, — добродушно заметила Халида, — но теперь можешь вернуться к себе. Я не забуду твоего очарования, покорности и искусного языка. Ты навсегда останешься моим рабом и, когда я вернусь в свой дом, будешь присматривать за садом. Ты доволен?

— О да, моя королева, — кивнул молодой человек.

— Поцелуй меня, — потребовала королева, и он робко прикоснулся к ее губам своими.

— Теперь иди, — бросила королева и, с улыбкой проводив удалявшегося Адона взглядом, обернулась к Дагону: — Ты мой супруг. Завтра я объявлю об этом всему городу, чтобы жители могли выбрать новую королеву. Теперь нужно отдохнуть, мой принц, а потом я желаю, чтобы ты взял меня и объездил, как дикую кобылицу..

— Как угодно моей королеве, — отозвался Дагон.

Они сплелись в объятиях и проспали несколько часов, а потом Дагон пробудил Халиду нежными поцелуями. Открыв глаза, она потянулась, словно экзотическая кошка неведомой породы. Дагон сжал ее лицо в ладонях и припал к губам, дразняще обводя их языком. Его пальцы зарылись в копну сверкающих золотистых волос. Халида обвила руками его сильную шею, прижалась грудями к его могучему торсу.

— Ты мой супруг, Дагон Арамасский, и ради тебя я пожертвую короной, — едва слышно пробормотала она и, положив голову ему на плечи, прикусила мочку уха.

— Ты могла бы оставить меня рабом и сохранить королевство, — искушал он ее, желая посмотреть, что она скажет в ответ.

— Ты прав, — согласилась Халида, — но тогда я не смогла бы иметь от тебя детей, а я хочу твоих дочерей, Дагон. Подумай, наша дочь в один прекрасный день может стать королевой Кавы.

Дагон ничего не ответил. Она сказала наша дочь. Но как насчет сыновей? Его сыновей, которых отнимут навсегда, как только им исполнится восемь, а в шестнадцать продадут какому-нибудь владыке? Именно поэтому Дагон решил, что не останется в Каве. Он будет супругом Халиды и отправится жить во дворец консортов. У него будет достаточно времени, чтобы продумать план побега. Год-другой, и он вернется на родину вместе с Халидой и своими сыновьями. Не позволит, чтобы у него забрали детей.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Халида. — У тебя такое мрачное лицо, любимый. Что тревожит тебя, Дагон?

— Ты такая хорошая королева, Халида, — начал он. — Имею ли я право лишать Каву властительницы?

— Судьба женщины — выйти замуж и родить детей, иначе на земле не было бы жизни, — возразила она. — Я думала, что никогда не полюблю, и это меня печалило, но богиня просто заставила меня дождаться тебя. Теперь, когда ты здесь, хвала Суневе, я счастлива! По-настоящему счастлива! Каве давно пора иметь новую королеву. Я искренне рада передать власть и могущество своей преемнице, с тем чтобы жить с тобой в любви и выносить дочерей.

— Но что ты будешь делать? — допытывался он. — Тебе не надоест заниматься хозяйством?

Халида рассмеялась:

— Я войду в Совет королев, заменяющий здесь, в Каве, суд. Мы решаем тяжбы, проверяем действие наших законов. Кроме того, я владею третьей долей в торговле моих теток. Не подумай, что я предоставила заниматься делами только им. Я и сама усердно тружусь вместе с ними. Кроме того, мы владеем несколькими рудниками, где добывают драгоценные камни, и шелковой фабрикой. Обитательницы Кавы никогда не ленятся. Праздность подобна смерти и ненавидима богиней.

— Ты поражаешь меня! — искренне воскликнул Дагон. — Мне не приходилось еще встречать столь умных и трудолюбивых женщин. В Арамасе женщины принадлежат отцам, мужьям и семьям. Их главное предназначение — подарить супругу наследника и продолжить род. Почти всю свою жизнь они не покидают домов, изредка посещая лавки или рынки, и то обычно за них это делают слуги. Знатные дамы проводят все время, прихорашиваясь и угождая мужчинам. Конечно, у бедных все по-другому. Их женщины должны работать, чтобы выжить. Расскажи мне, как была основана Кава.

Халида покрепче прижалась к любимому.

— Никто в точности не знает, но легенда гласит, что как-то давно по пустыне шел невольничий караван, в котором везли плененных во время войны женщин, чтобы продать в рабство. Среди них была прелестная девушка, единственное дитя убитого короля. Звали ее Сунева. Именно она подбила остальных восстать против уготованной им скорбной участи. Когда разразилась ужасная песчаная буря, она вывела их из лагеря. Постепенно все улеглось, и они оказались в самом центре пустыне. Но принцесса была сильным вождем и сумела добраться до гор. Они бродили там несколько недель, и все это время Сунева учила их быть мудрыми, независимыми и заботиться о себе. Постепенно они стали похожими на тех женщин, которых ты видишь сейчас. Она объяснила, как полагаться друг на друга и владеть оружием. Однажды на них напали разбойники, решившие захватить легкую добычу. Несчастных оттеснили в узкий овраг, куда вела всего одна тропа, и они посчитали, что все потеряно. Но тогда Сунева ударила по скале, и в камнях открылся лаз. Женщины скрылись там, и Сунева приказала скале закрыться. Таким образом, они снова перехитрили мужчин, пытавшихся их покорить. Подземный ход вывел женщин в долину Кавы. Там они, следуя указаниям Суневы, построили город, разыскали земные сокровища и привыкли жить без мужчин. Но, понимая, что и мужчины на что-то годны, иначе богиня бы их не создала, мы привозим в Каву рабов для тяжелых работ и для продолжения рода. Мы никогда не позволяли им править нами, ибо от мужчин одни неприятности. Взгляни хотя бы на себя. Не стремись твой брат завладеть всем, что принадлежит тебе, ты сидел бы сейчас на троне Арамаса.

— А почему вы обожествляете Суневу? Что с ней сталось? — спросил Дагон, гладя шелковистые волосы Халиды.

— Сунева так и не постарела в отличие от тех, кто бежал из плена вместе с ней. Как-то она отправилась в храм на молитву и исчезла. На следующий день на том месте, где ее видели в последний раз, возвышалась огромная мраморная статуя. Никто не мог объяснить, как она появилась в храме. И тогда женщины поняли, что в Суневу вселился дух богини, потому что ни одна принцесса из их родных мест не была столь сильной, мужественной и сообразительной. Они не знали, кто это всемогущее и благородное существо, поэтому стали молиться Суневе, которую знали всю жизнь. Так продолжалось веками, и богиня никогда не предала нас. Надеюсь, что и мы ее не подвели.

Поразительная история! Дагон гадал, правда ли это и в чем заключается истина. Наверное, они никогда не узнают.

Отрешившись от раздумий, он приподнял ее подбородок.

— Ты позволишь любить себя, моя королева?

Халида улыбнулась и, кивнув, привлекла его к себе. Их поцелуи пьянили, как молодое вино. Они быстро охмелели, сплетаясь языками в чувственном танце, но Халида внезапно отстранилась и засмеялась при виде озадаченной физиономии возлюбленного.

— Пойдем со мной, — позвала она, поднимаясь с постели и протягивая руку, и повела Дагона через колоннаду белого мрамора в закрытый со всех сторон сад, освещенный серебристым лунным сиянием. На дальнем конце высилась вторая колоннада, с видом на горы, спускавшаяся полого вниз. Хотя Дагон не различал в темноте цветы и растения, все же он ощущал сладостный аромат роз и пьянящее благоухание лилий.

— Умеешь плавать? — спросила Халида.

— Да, — недоумевающе протянул он и тут же увидел фонтан с изящными мраморными фонтанчиками в виде раковины в каждом углу. Дагон не-мог оторвать взгляд от королевы. Ни одна его знакомая женщина не умела плавать.

Волосы окутывали Халйду подобно тонкой паутине, скрывая от его глаз обнаженное тело. Она ловко нырнула, скрылась из виду, и Дагон на мгновение испугался, но тут же улыбнулся, заметив скользившую к нему тень. Быстро сбежав по ступенькам, он последовал примеру Халиды, подплыл ближе и поцеловал ее.

Когда они вновь всплыли на поверхность, Халида весело рассмеялась:

— Как хорошо ты понимаешь меня, мой прекрасный Дагон! Как могло это случиться за столь короткое время?

— Мы предназначены друг другу судьбой, отныне и вовеки, — прошептал Дагон, обнимая возлюбленную. — Такова воля благородной Суневы, моя королева.

Она сжала его ягодицы, притягивая к себе, и ощутила, как напряглось копье любви, едва прикоснулось к ее мягкому холмику. Халида встала на носочки и провела языком по его губам.

— Ах, богиня так добра, — промурлыкала она и, повернувшись, бросилась в воду, но оказалась недостаточно проворна. Дагон, предвидя ее уловку, поспешно поймал плутовку за щиколотку. Несколько мгновений Халида сопротивлялась, но тут же успокоилась и легла на спину. Дагон нагнулся, и стал лизать ее ступню, протискиваясь языком между пальцами и посасывая каждый по очереди. Потом разжал руку и взялся за вторую ступню.

Халида долго плавала перед ним с закрытыми глазами. Тонкие волосы стелились по воде шелковистым покрывалом. Наконец она подняла ресницы, увидела гигантский отросток, вздымающийся из черной поросли в паху, и облизнулась, словно предвкушая изысканный обед. Заметив это, Дагон нежно сжал ее икры, бедра и притянул к себе, пронзил своим неумолимым копьем. Халида сладострастно вздохнула, когда он вошел в нее, и с коварной улыбкой напрягла потаенные мышцы своего грота, отпустила и стиснула снова. Сцепив руки за ее спиной, Дагон осторожно подался вперед и начал легкими движениями языка облизывать ее сосок. Он почти не шевелился, только обводил крохотный бугорок опять и опять. Лицо Халиды исказилось мучительной страстью.

Наконец он поднял голову, всмотрелся в Халйду и принялся за вторую грудь. На этот раз, однако, он был куда смелее. Дагон свирепо впился в другой сосок, кусая нежную плоть не так сильно, чтобы поранить, но достаточно грубо, чтобы Халйду словно молнией насквозь пробило. Он почувствовал, как утолщается и растет в ней, если подобное только было возможно, но жаркая бездна ее тела возбуждала его так, как никогда ранее.

Халида ощущала, как бешено он бьется в ее глубинах. Само лихорадочное неистовство их слияния казалось безумием. Она отчаянно охнула, пытаясь втянуть хоть немного воздуха, и, достигнув любовного крещендо, всхлипнула, изливаясь пьянящим зельем любви, увлажнившим пылающую красную корону его фаллоса, но ни в малой степени не удовлетворившим жгучую жажду владельца. Дагон поднял ее, вынес из воды и поставил на четвереньки. Она изогнула спину, выставила попку и пробормотала лишь одно слово:

— Да.

Встав, он раздвинул половинки ее сочного персика, коснулся головкой фаллоса розовой дырочки и медленно, медленно стал входить, сначала нежно, потом чуть настойчивее. Плоть поддавалась, постепенно открываясь, и внезапно острие орудия любви ворвалось в девственное отверстие ее роскошного тела. Халида охнула, скорее от неожиданности, чем от боли, но он продолжал надавливать, крепко держа ее бедра.

Она была такая тесная. Он сразу понял, что без усилий достигнет желанного экстаза. Дагон был уже на полпути и, не в силах сдержаться, врезался в нее до конца. Халида снова охнула, но не стала протестовать. Дагон неспешно удалился и сделал еще выпад… еще… еще… К его огромному удивлению, Халида стала извиваться, вжимаясь в его живот. Свободной рукой он отыскал небольшую горошинку — средоточие ее наслаждения. Она истекала соками, но его палец принялся терзать набухающий бутон, пока оба не потеряли голову от невыразимого блаженства. Его семя оросило ее заброшенную пустыню, а Халида билась в восторге, едва не вырываясь из его пальцев. Ладонь, ласкающая ее пещеру любви, была мокра от очередного свидетельства ее экстаза.

Наконец он вышел из нее. Халида повернулась, чтобы бросить взгляд на его плоть, и осталась довольна. Отросток сморщился и казался куда меньше обычного.

— Я выдоила тебя до последней капли, — усмехнулась она.

— Да, моя королева, — согласился он. — До этого дня я никогда не ведал такого пылкого, исступленного желания. Но таким способом ребятишек не зачать, моя Халида.

Он нежно поцеловал ее ладошку. Халида коварно усмехнулась:

— А я еще не позволяла ни одному мужчине так со мной обращаться. Это было прекрасно и очень возбуждающе, но не думаю, что слишком часто захочу заниматься чем-то подобным.

Она взяла его руку и слизала с пальцев свои соки. Сердце ее только начало замедлять бешеный ритм.

Небо над ними чуть посветлело. Над фиолетовыми горами протянулись сиреневато-серые полосы. Скоро настанет рассвет, начало нового дня.

Любовники поднялись и вернулись в спальню, ибо оба были утомлены ночными трудами.

Несколько часов спустя Зирас нашел их спящими: Дагон покровительственно обнимал Халиду, на лице которой играла легкая улыбка. Видя их вместе, Зирас понял, что Халида приняла решение и отговорить ее невозможно.

— Вот как, — тихо пробормотал он себе, — полагаю, нам пора удалиться на покой.

Потом он нагнулся и несильно тряхнул Дагона за плечо.