Экстремальные услуги

1. Тряхнем стариной

На космодроме пришлось поскандалить. Я звоню Аль-Зумруду и объясняю, что хочу принять участие в боях за Монтеплато и поэтому должен потренироваться в пилотаже. Увидев рядом со мной Рози, главный член Триумвирата дает разрешение, и нас пропускают к ангарам, где стоят истребители. Тут повезло — борт «49» оказался полностью заправлен, а под крылышками у него висят шесть универсальных снарядов «Алебарда», предназначенных для стрельбы как по наземным, так и по космическим целям.

Подброшенный гравигенной решеткой «Гладиус» рванулся в небо. Уже над облаками меня словно ударило. Внезапно я понял, что ничего еще толком не сделал. Да, ликвидированы Горилла, Жирный Педик и масса других сволочей, но я даже пальцем не пошевелил, чтобы это произошло… А если меня убьют в этом бою — кто расплатится по моим счетам?

План действий рождается на ходу, пока мы летим в погоню за «Ахиллом».

По скорости даже старый истребитель намного превосходит дыролазный космолет-бульдозер. Настигнув «Ахилла» на полпути к черной дыре, я уместил «Гладиус» в его внутреннем отсеке и помчался в рубку.

— Куда ты так торопишься? — недоумевает Рози.

— Все решают минуты, поэтому надо использовать каждую секунду, — бросаю я на бегу. — Корабли с десантом вот-вот появятся, а нам неизвестно состояние канала.

Я едва успеваю скачать с блокнота в память зондов текст своего донесения, объяснив Розетте и Вроцлаву, что программирую трассу полета. «Ахилл» вламывается в воронку, и я немедленно запускаю все четыре аппарата. Будем надеяться, что хоть один из них принесет информацию на антенны имперских баз.

Локаторы показывают движущиеся в гиперспейсе корабли — не меньше дюжины крупнотоннажных объектов. Ближайший находится уже в десятке ламорров. Первые транспорты окажутся в системе Ориона-47 не позднее чем через час. Надо спешить.

Встревоженно вскрикнув, я с подчеркнутым вниманием разглядываю показания мониторов, бормоча астрофизические термины. Этого достаточно, чтобы парочка лопухов немедленно забеспокоилась. Рози нервно спрашивает:

— В чем дело?

— Хреново, — сообщаю я. — Наверное, придется подшлифовать один участок. Я выйду за борт на несколько минут.

— Никто тебя не выпустит, — уперлась орионка. Я непреклонен.

— Не устраивай истерик. Если увидите, что я пытаюсь уйти вдоль ЧД-канала, Вроцлав легко догонит меня и раздавит гравигенами.

Она неуверенно смотрит на пилота, и тот охотно подтверждает:

— Догоню и раздавлю. Никаких проблем.

В гардеробной я влезаю в свой старый верный скафандр, а «ремингтон», конфискованный у застреленного телохранителя, перекладываю в контейнер для инструментов, прикрепленный к бедру скафандра. Оказавшись за бортом, перемещаюсь к средней части «Ахилла», где работает главный блок гравигенов, искривляющий геометрию гиперспейса сильнее обычного, из-за чего образовалась локальная Т-зона — в таком месте работать с координатами намного легче.

Вертикаль не желает слушаться, но я все-таки отклонил ось времени на нужный мне четырехгранный угол. По-хорошему следовало бы смотаться в микровселенную за винтовкой, только не хочется терять время, поэтому решаю ограничиться самой простой задачей. В общей сложности это дело отняло не больше двадцати минут, но за счет отклонения от вертикали я вернулся в ЧД-канал Ульса через минуту. Вроцлав и Рози даже не заметили моего исчезновения.

Я немного помаячил у них в поле зрения, после чего влетел в шлюз «Ахилла» и со спокойной совестью снял скафандр.

— Все в полном порядке, — обрадовал я спутников, входя в рубку. — Вроцлав, врубай полный назад.

— Ложная тревога? — спрашивает Рози.

— Именно так. Хоть двести кораблей смогут пройти.

Мы вырываемся в обычное пространство, и я велю пилоту держаться в сотне мегаметров от линии, соединяющей черную дыру и Улье. Задание он получает самое элементарное — контролировать локаторами состояние, канала и сообщать мне о возникающих проблемах. Парень забеспокоился, не желая оставаться на борту в одиночестве, но я заверяю его, что мы с Рози немного покатаемся на истребителе и быстро вернемся.

Отделившись от «Ахилла», иду с максимальным ускорением. Движки захлебываются, потому что техобслуживанием здесь занимаются отпетые идиоты. Приходится убавить тягу примерно на треть. Преодолев три четверти расстояния до Ульса, начинаю тормозить и направляю «Гладиус» к ближайшему «Коршуну».

— Красиво пилотируешь, лихо, — одобрительно говорит Рози. — Хоть что-то умеешь.

Кстати, о ней. Опускаю на пилотское кресло Розетты прозрачный колпак защитной капсулы и отключаю расположенную перед орионской шпионкой консоль управления. Теперь Рози совершенно беспомощна, но еще не понимает, что изолирована от внешнего мира.

— Дорогая, тебе придется немного поскучать, пока я буду заниматься важными делами.

Впрочем, напрасно я это говорю. Все равно она ничего не слышит.

Пристыковав истребитель к корвету, вытаскиваю трофейный «ремингтон» и перебираюсь в шлюз «Коршуна». У входа заспанный унтер-офицер встречает меня запахом перегара. Командирским тоном сообщаю:

— Меня прислали к вам на должность гипермастера. Где командир корвета?

— Почти все в увольнении, вернутся только утром, — ворчит унтер. — За старшего остался мичман.

Расспросив его, выясняю, что на борту, как и следовало ожидать, находится неполный экипаж — пятеро из положенных по штатному расписанию восемнадцати. В унтера я немедленно всаживаю десяток шипов, а сам иду по коридору в поисках остальных.

На лестнице возле машинного отделения натыкаюсь на раздетого по пояс верзилу, разукрашенного наколками. Он даже не успевает удивиться, но умирает не сразу и, хромая, пытается убежать на жилой ярус. Преследую его, стреляя поочередно лучами и пулями. К исходу этой погони подранок добит, но одна обойма израсходована полностью, и оба ствола «ремингтона» раскалены.

Перезаряжаю оружие, с сожалением прислушиваясь к переговорам по громкой связи. Увы, я обнаружен. Кто-то истошно вопит:

— Господин мичман, это старшина Мак-Кормик. Возле шлюза Акьюс убитый валяется.

Мичман реагирует мгновенно — чувствуется выучка Фурушиты:

— Экипаж, отзовитесь. — Он говорит шепеляво, по-авалонски. — Всем собраться в каптерке.

Гремят ответы:

— Старшина Мак-Кормик, нахожусь у заднего шлюза.

— Матрос Клечковски, нахожусь в каптерке.

Бегу в сторону кормы и успеваю перехватить свирепого здоровяка с нашивками старшины на робе. Вероятно, это и есть поднявший тревогу мерзавец Мак-Кормик. У него в руке пистолет, однако я успеваю выстрелить раньше, Выронив оружие, старшина хватается за пробитое плечо и тут же получает серию импульсов в грудь. Он падает, и я кончаю его контрольной очередью реактивных пуль.

Итак, у меня остается всего два противника, но они наверняка уже прибежали в каптерку и разобрали оружие. К тому же мичман, скорее всего, доложил штабу, что на борту возникли мелкие осложнения. Делать нечего, надо идти до конца.

По главной лестнице лучше не ходить — там они и будут ждать меня. Осторожно пробираюсь в обход через жилые отсеки. До служебных помещений добираюсь без помех, но здесь слух, обострившийся от выпитого перед вылетом препарата, сообщает, что за углом кто-то крадется.

Действительно, выбегают двое, вооруженные чем-то длинноствольным. Они чуть мешкают, я первым нажимаю на спуск и, кажется, в кого-то даже удается попасть. Противники тоже стреляют, но я, упав, благополучно избегаю встречи с пулями и отползаю за угол.

Если я и зацепил одного из них, то не смертельно. Остатки экипажа бьют из двух стволов вдоль коридора, не дают высунуться. Звуки выстрелов приближаются — стало быть, мичман и матрос направляются ко мне. Печальный финал, а ведь как здорово начиналось. Жаль, не узнаю, кто стрелял из моего «Тираннозавра»…

Неожиданно корпус содрогается, как будто по корвету ударила гравитационная волна средней мощности. Спустя несколько секунд за спинами моих противников грохочет знакомый баритон «Кольта-Анаконды». Потом еще более знакомый голос весело сообщает:

— Они готовы. Работай дальше.

Осторожно выглядываю из своего укрытия. В десятке шагов валяются два трупа. Моего спасителя не видно. Неуместно прослезившись, негромко говорю, словно он может меня услышать:

— Спасибо, малыш. Я в долгу перед тобой.

Обыскав трупы, становлюсь богаче на два автоматических карабина орионской конструкции, два пистолета и сумку с боеприпасами. С автоматом возникают проблемы — я довольно смутно представляю, как им пользоваться. В принципе, все виды оружия стреляют одинаково — навел ствол на противника и нажимай гашетку. Но есть тонкости вроде переключения режимов стрельбы, заряжания, управления прицелом и так далее. Ладно уж, разберусь.

Забираю документы убитых и, нагруженный оружием, вхожу в рубку. Включаю голосовую, то есть без видео, связь и слышу отчаянный вопль.

— …ответьте, что произошло, — надрывается динамик, — Повторяю, говорит дежурный по штабу флотилии…

Прочитав в удостоверении фамилию застреленного офицера, отвечаю сдавленным голосом — постанывая и старательно изображая авалонский выговор:

— Штаб, на связи мичман Барбареску… Я ранен, экипаж погиб… Нападавшая уничтожена… Срочно пришлите подмогу, я теряю сознание…

Динамик недоуменно переспрашивает:

— Нападавшая? Это была женщина?

— Так точно, сэр. В документах написано — Розетта Блыскявичус, журналистка…

Издав страдальческий стон, перестаю обращать внимание на штабные призывы. Пусть думают, что мичман валяется в отключке.

Прогулявшись в оружейный отсек, устанавливаю, что боекомплект корвета неполон, как и личный состав. В наличии имеется всего две торпеды на шесть пусковых установок, еще две лежат рядом на лотках. Кроме того, есть по три десятка шрапнельных снарядов к каждой пушке, а лазерное орудие оказалось совсем слабеньким. Не густо.

Первым делом заряжаю в пустые аппараты обе резервные торпеды, после чего наношу визит в машинное отделение, где включаю реактор и гравигенные каскады. Потом, возвращаясь в рубку, заглядываю на камбуз и прихватываю с собой двухлитровую бутыль сока, буханку хлеба и большую банку консервированной ветчины. В напряженных обстоятельствах меня обычно терзает дикий голод, поэтому обязательно надо иметь под рукой что-нибудь съестное.

Приготовления как будто завершены, поэтому включаю генераторы защитных полей, запускаю движки на малый ход и сканирую панораму. Из черной дыры уже вышли транспорты — знакомая мне «Гипербола» и еще парочка бортов того же тоннажа. Каждый из этих кораблей может вместить, пусть без особого комфорта, до пехотной бригады со всем вооружением. Кроме них, на полпути между ЧД и Ульсом дрейфует «Ахилл», а недалеко от меня патрулируют два «Коршуна». Между прочим, один из них явно двигается в моем направлении.

Его-то я и приканчиваю первым, угостив десятком лучей. Мне совершенно не нужны вооруженные соседи по космосу. После очередного попадания «Коршун» взрывается, и я принимаюсь всаживать луч за лучом в следующего. На этот раз взрыва не случилось, но на борту корвета погасли все огни.

Предоставив бластерам перезаряжаться, я включаю автоматические пушки и расстреливаю шрапнелью дрейфующие на орбите пассажирские корабли. Не будем повторять ошибку, которую мы допустили на Монтеплато. Теперь никто не сбежит — оставшиеся в живых предстанут перед судом. Сбитые корабли падают на Улье, и это действительно незабываемое зрелище. Конечно, на планете будут разрушения, но мне ни капли не жалко аборигенов. Нечего было давать приют всякому отребью.

В штабе на Ульсе, наверное, заподозрили неладное, и теперь против меня, скорее всего, бросят оставшиеся силы… Кстати, что именно у них осталось? Я припоминаю расклад: два корвета, не меньше сотни истребителей типа «Гладиус» и две станции противокосмической обороны. Вполне достаточно, чтобы расправиться с плохо вооруженным «Коршуном».

Внезапно оживший коммуникатор грозно вопрошает: мол, не спятил ли с ума мичман Барбареску? Я в этот момент как раз закусываю ветчиной, поэтому отвечаю после длительной паузы:

— Собаки с Альгамбры убили нашего адмирала и будут наказаны… — сделав большой глоток, добавляю: — Смерть тиранам, да здравствует свободный Авалон.

— Немедленно прекрати это безобразие! — визжит голос из штаба.

Я перестаю его слушать и от греха подальше увожу кораблик на пяток мегаметров от Ульса, а на прощание выпускаю торпеду по космодрому. Если даже там включены защитные поля ангаров и малые космолеты не пострадают — боеголовка выведет из строя стартовый комплекс. Второй выстрел ударяет по гарнизону мобильной бригады Крауна. Была у мятежников крепкая воинская часть — и нет ее. Приснилась бригада.

Тем временем «Гипербола» и другие транспортные тихоходы приблизились на дистанцию прицельной стрельбы. Тратить на них торпеды просто неприлично, поэтому я вполне обхожусь бластерами и шрапнелью. Разряжаю половину боекомплекта, зато сбиваю три транспорта. На душе делается радостно, от вчерашней депрессии не осталось и воспоминаний. Вот что значит тряхнуть стариной, вернуться в родную стихию!

Обнаружив на локаторе гроздь новых мишеней, я даже развеселился. Шоу продолжается: из противоположного полушария Ульса взлетели истребители. Похоже, там находится космодром, о существовании которого мне забыли рассказать. Ну так получайте!

Стараясь экономить боеприпасы, я расстреливаю шрапнелью набирающие скорость «Гладиусы». Один истребитель разваливается, превратившись в облако мусора, потом взрываются еще два, а все остальные, заложив виражи, уходят за горизонт. И почти без интервала на меня бросаются машины, успевшие взлететь с первого космодрома до попадания моей торпеды.

Я бью их сверху, как в тире. Они пытаются вести ответный огонь, мимо корвета пролетают сгустки энергии, но мне совсем не страшно. Я по натуре своей немного перестраховщик и привык играть со смертью только наверняка, то есть по своим собственным правилам.

Вызвавшись настраивать прицельные устройства, я честно поработал лишь в одной машине — той самой 49-й, которая сейчас пристыкована к этому корвету и в которой подвывает от бешенства беспомощная Розетта Блыскявичус. На остальных истребителях системы наведения оружия старательно приведены в негодность, так что они не способны попасть в меня, даже неподвижно висящего на расстоянии десятка метров.

При всей увлекательности этого праздника жизни я стараюсь не забывать, что в любой момент могут заработать зенитные установки, спрятанные где-то на Ульсе, а потому веду корабль зигзагами, мешая противнику взять «Коршуна» на прицел. Для этого приходится без конца метаться туда-сюда между пультами управления огнем и навигационными консолями, поскольку одновременно я продолжаю палить шрапнелью по летящим к планете транспортам.

Увернуться они не могут — космические скорости исключают возможность слишком резких маневров. Корабли мчатся точно к Ульсу, а навстречу им несутся тучи шариков, отлитых из мезонита — сверхтвердого вещества, в атомах которого электроны замещены мезонами. Рано или поздно какой-нибудь корабль обязательно столкнется с какой-нибудь шрапнелиной и будет прошит насквозь от носового колпака до кормы.

После сорока минут такой жизни я здорово вымотался. Каким бы крохотным ни был корвет, управлять им в одиночку весьма и весьма непросто, особенно когда приходится непрерывно бегать по рубке, натыкаясь на расставленные где не надо предметы. В любом случае, вражеские выстрелы не зацепили меня, и «Коршун» двигается по безумной траектории, удалившись от планеты на семь тысяч километров, и не перестает посылать снаряды в сторону ЧД.

К этому времени уже подбиты шесть или даже восемь транспортов, причем первые три долетели до Ульса и, не сбавляя ход, врезались в атмосферу. Потом далеко впереди взорвался еще один, пораженный моей шрапнелью, а другой промчался мимо корвета в виде скопления обломков. Следующий транспорт — я успел прочитать на борту название «Золотой астероид» — не имеет заметных повреждений, однако с расстояния в триста километров я прицельно расстрелял его из всех орудий, так что. от корабля мало что осталось.

Остальные капитаны наконец-то сообразили, что возле планеты их ждут кое-какие неприятности, поэтому начали энергично тормозить и уводят свои посудины в сторону. Командиры других транспортов додумались, собравшись в плотную кучу, двинуться в атаку, надеясь расчистить дорогу залпами игрушечных пушечек. Это меня тоже устраивает. От их выстрелов корвет надежно защищен вихревыми полями, а транспорты в тесном строю представляют собой прекрасную мишень, так что я с легкой душой разряжаю по ним почти всю начинку снарядных обойм.

По большому счету, на этом можно было закругляться. Будь я умным и рассудительным, каким стараюсь

казаться, мне следовало бы пересесть в истребитель и затеряться в космосе, дожидаясь окончания заварушки и подхода имперского флота Одна беда — я вовсе не собирался так поступать.

2. Мегасмерть

Положение мое осложнилось внезапно, когда из-за края планеты вынырнули оба «Коршуна», остававшиеся в распоряжении штаба мятежников. Я немедленно нацелил на них торпедные аппараты и нажал клавишу пуска. Люки на корпусе приоткрылись, выпуская в свободный полет последнюю пару торпед. Самонаводящиеся снаряды умчались, и мне осталось только следить по голограмме, как они летят к предписанным мишеням.

Обнаружив пуск торпед, неприятельские корветы немедленно стали отворачивать, что не избавило их от нежелательной встречи. Прямых попаданий не было, но боеголовки разорвались совсем рядом с ближайшим ко мне «Коршуном». Корвет прекратил маневрировать, двигатели заглохли, и корабль начал ощутимо терять высоту, потому что во время отворота его скорость упала ниже орбитальной. Второй же попросту сбежал, не желая нарываться на приключения.

Я сдуру решаю, что главные проблемы позади и можно продолжить избиение транспортов. Обшарив амбары, нахожу еще две кассеты — по десять снарядов в каждой. Благодаря невесомости доставка боеприпасов получилась не слишком обременительным делом. Перезарядив пушки, возвращаюсь в рубку с сильным настроем выбрать новые цели, но тут меня поджидает очередной неприятный сюрприз.

Хватило единственного взгляда на обзорные мониторы, чтобы понять: пока я возился с корветами, выпущенные ранее снаряды поразили еще два или три корабля. Однако из ЧД вышел большой корабль. Судя по контурам — военный. Опознаватель услужливо сообщает, что Орион-47 почтил своим присутствием «Херувим», линейный крейсер Малой Галактики. Следом вылезают в трехмерность однотипный «Серафим» и три легких крейсера — «Мощный», «Сильный», «Страшный». Вот это уже похоже на конец. Пять вымпелов первого ранга покончат со мной в считанные минуты

Орионцы полным ходом идут прямо на Улье, поэтому напарываются на мои прежние залпы. «Херувим» не успевает увернуться, и мезонитовая картечь, пронзив вихревые поля силовой защиты, впивается в носовую часть линейного крейсера. При наших скоростях не спасает даже многослойная броня. Понимая, что уничтожить такую махину пушками корвета все равно невозможно, я переношу огонь на передний легкий крейсер, выпустив последние боеприпасы.

Еще один грузовой корабль, не сумевший вовремя затормозить, пролетает недалеко от моего «Коршуна» Запустив двигатели на среднюю тягу, я догнал транспорт и располосовал лучевыми импульсами. Он взорвался, расшвыряв по космосу тысячи осколков, часть которых зацепила мой корвет. После этого «Коршун» стал плохо слушаться руля, и я наконец сообразил, что пора делать ноги.

Корвет беспорядочно падает на планету, при этом кувыркается и вибрирует. Меня швыряет от переборки к переборке, но я все-таки добираюсь до стыковочного узла. Розетта спит в своей капсуле, чем вызывает что-то вроде уважения. У девки железные нервы. Все-таки в их Глобальной разведке работают профи.

Когда «Гладиус», отстыковавшись, начинает управляемый полет, толчок будит ее. Рози пытается что-то сказать, и я, чтобы не слишком скучать в одиночестве, включаю ей внутреннюю связь. Орионка деловито интересуется:

— Любимый, не расскажешь, чем ты занимался последние два часа?

Вряд ли мой ответ придется ей по вкусу, но похвастасться не мешает:

— Драконил ваш десант. Сбил не меньше десятка транспортов. Ну и по мелочи — три корвета, семь истребителей… про этих даже вспоминать неудобно.

Впечатленная статистикой, Рози пытается подсчитать, сколько живой силы я грохнул. Действительно много. Начав убивать себе подобных около сорока лет назад, я еще утром числил на собственном счету около двух с половиной сотен. Но сегодня, конечно, побиты все рекорды. Тысяч двадцать-тридцать, не меньше. Это уже не убийство, а мегаубийство!

Рози так и говорит:

— Ты поработал, как целая кассета нейтронных боеприпасов.

— Как несколько кассет, — тщеславно уточняю я. — И, между прочим, день еще не кончился.

Истребитель входит в облака. Зевнув, Рози произносит вполне хладнокровно:

— Обидно. Во-первых, ты сорвал такой грандиозный план…

Самодовольно прерываю ее сентенцию:

— Как говорил кто-то из великих предков, чтобы выиграть сражение, нужно больше миллиона солдат на фронте, а чтобы проиграть, достаточно одного врага в тылу.

— Верно… — Она кусает губы. — И еще обидно, что придется погибать вместе с тобой. Тебя ведь наверняка собьют.

Я смеюсь.

— До сих пор это у них не получилось… А ты, дорогая, лукавишь. Тебе обидно, что не можешь дотянуться до меня своими тренированными ручками.

— И это тоже, — соглашается Рози. Между тем локатор сообщает, что на равнине под нами совершает марш войсковая колонна. Навожу управляемые снаряды: первая цель, вторая… шестая. Больше у меня под крыльями ничего нет. Выпускаю залпом все шесть «Алебард».

Нырнув ниже облачного слоя, вижу затянутую дымом разрывов бронетехнику. Прохожу над дорогой, добивая уцелевших лучами бластеров. Есть еще несколько десятков или сотен зарубок на память. Даже если этот бой окажется для меня последним, я дорого продаю свою старую потрепанную шкуру.

Выше меня снова появляются истребители. Иду прямо на них, выполняя одну за другой все известные мне фигуры высшего пилотажа. Два «Гладиуса» сбиты, остальные удирают. Догнав, расстреливаю еще одного. Надеюсь, больше они не сунутся.

Следующий маневр выбрасывает нас над атмосферой. Радар сообщает новость, от которой душа начинает петь и плясать, как дикие обитатели Драконовых гор, и я восторженно кричу:

— Рози, погляди, наши пришли!

— О, пламя Преисподней! — стонет она.

Из черной дыры выходит земная эскадра. Головным летит линкор «Дракон», за ним — два крейсера. Распознаватель отзыв-сигналов подсказывает: «Акула» и «Касатка».

Наш отряд идет тем же стандартным курсом ЧД — Улье, поэтому оказывается точно позади орионской флотилии. Классическая позиция для неотразимого залпа в спину. Противник просто не успеет затормозить, чтобы уклониться. Бортовые лазерные пушки «Херувима» сбивают часть торпед «Дракона», но все-таки линейный крейсер орионцев и «Страшный» получили по боеголовке в кормовые отсеки. Корабли Малой Галактики форсируют двигатели, уходя от боя. «Мощный», полчаса назад подбитый моими пушками, еле ковыляет.

Я успеваю заметить, как воронка черной дыры выбрасывает еще несколько кораблей. Кажется, это десантные баржи имперского флота везут космическую пехоту для оккупации Ульса. Уточнить не удается, потому что мой «Гладиус» подбит. Не могу понять, кто именно в меня попал. Истребителей поблизости не было — значит, достали выстрелом с планеты или орионцы задели шальным выстрелом с предельной дистанции.

Впрочем, выяснять такие подробности нет ни времени, ни смысла. У «Гладиуса» неровно срезано верхнее левое крыло и не работают гравигены. Пора капультироваться.

По-умному надо бы сначала пристрелить Розетту, но колпак кресла заклинило, не поднимается. Ладно, пусть судьба решает — если не разобьется, то выживет… Выстреливаю орионку, потом включаю катапульту своей капсулы. Очутившись под облаками, вижу парашют Рози километрах в двадцати к западу.

Нетрудно догадаться; противник станет искать меня рядом с упавшей капсулой. Поэтому на высоте трех километров открываю прозрачное яйцо и совершаю посадку, воспользовавшись гравигенным поясом. Отлетев подальше от капсулы, ярко-красный парашют которой виден чуть ли не из космоса, я приземляюсь на холмистой равнине. Здесь растут высокие травы, а кое-где разбросаны небольшие рощицы. Есть где спрятаться.

Напившись из родника, я сказал сам себе: — День прошел не зря. Теперь надо продержаться еще часа два и дождаться встречи с имперским десантом. — Сказать такое просто. Продержаться — сложнее, но тоже можно. Из средств выживания у меня имеются пистолет и карабин с боезапасом на три сотни выстрелов. Дополняют этот арсенал литровая фляга с водой и солдатский паек. Короче говоря, если я умру сегодня, то не от голода.

Снова как в молодые годы: бегаю по горам, обвешанный оружием. Точнее, бежать мне некуда, поэтому я просто залегаю в траве на вершине холма и предаюсь печальным мыслям. Обиднее всего вспоминать о кристаллической библиотеке Восьми Царств, которой воспользуется кто-то другой

Погоня появилась примерно через час — десяток полицейских с двумя собаками. Подпустив их на полсотни метров, я перестрелял всю ораву, в результате чего обзавелся видеофоном и покидал в подсумок еще несколько обойм к карабину. Затем, пробежав по дну ручья несколько километров к северу, снова спрятался в зарослях. Здесь меня нашел следующий патруль, расправившись с которым я стал обладателем шестиместного аэромобиля с надписью на борту: «Военная полиция Освободительной армии».

Рация машины ловит обрывки переговоров, из которых можно понять, что орионская эскадра кружит возле планеты, не подпуская наших к Ульсу. Оба соединения энергично обмениваются залпами, корабли получают повреждения, но в общем силы равны. Исход боя зависит от того, кто первым подтянет подкрепления

Часом позже, бесцельно летая над степью, натыкаюсь на разбитый транспорт, который сам же и подстрелил. Вокруг слоняется около сотни солдат — малая доля тех, кто летел на нем. Красиво получилось — никогда еще я не убивал одним махом такую ораву.

Солдаты под присмотром сержанта выгружают из трюма танки. Я даже присвистнул, увидев эти машины — «Молния-М17», предпоследняя орионская модель. Врожденная жадность не позволяет мне пролететь мимо.

Приземлившись рядом, я снимаю карабин с предохранителя и направляюсь к ближайшему танку. И тут какой-то солдат, явно родом с Альгамбры, узнал меня

— Ты убийца! — кричит он, дребезжа характерным южным выговором — Почему еще жив? Мои сыновья должны были покончить с тобой.

— Бекзаде? — догадался я.

— Откуда ты меня знаешь? — фельдфебель явно поражен.

Я удивленно бормочу:

— Надо же, где судьба старых знакомых сводит.

Про судьбу его сыновей я рассказывать не стал, а просто продырявил длинной очередью и самого фельдфебеля и других случившихся рядом наемников. Остальные бросились врассыпную, и я без помех забрался в люк танка. Это была очень удобная машина с очень простым управлением. По штату экипаж должен состоять из двух операторов, но я вполне справляюсь один.

Оружие работает выше всяких похвал. Все мятежники, пережившие падение из космоса, легли рядом с разбитым транспортом — обожженные, разорванные, продырявленные.

Наверное, оказавшись в таком положении, умный человек спрятался бы в громадном корпусе упавшего корабля. Но монтеплатовец, носящий агентурную кличку Уран, не отличается рассудительностью и давно избавился от полезного инстинкта самосохранения

Заглянув в блокнот, нахожу снятую с Инфосети карту планеты и устанавливаю, что ближайшая крепость противокосмической обороны находится всего в сорока километрах от меня. Полчаса полета на «Молнии».

Здесь не меньше дюжины стволов средней мощности — их лучи способны повредить крейсер на дистанции до пятисот километров. Даже «Дракону» не стоит приближаться к этим установкам — сосредоточенный лучевой обстрел теоретически способен пробить обшивку линкора. Если персонал умеет пользоваться этой техникой, нашим кораблям не поздоровится.

Найти командный бункер не сложно, его демаскирует мощный букет антенн. Танковые пушки сметают ограждение и капониры охраны. Уцелевшие солдаты мечутся по территории объекта, беспорядочно стреляя из бластеров и ракетометов. Танк получает несколько попаданий, но серьезных повреждений нет Накрываю боевиков широкими выхлопами плазмы, стараясь не повредить антенны. Очистив площадку, фокусирую выхлоп и тремя выстрелами вышибаю ворота бункера. Еще один поток плазмы — для дезинфекции — направляю в открывшийся проход.

Нетерпеливо прогуливаюсь среди коптящих развалин, поглядывая на оплавленную дыру. Внутри шипят воронки пожарной автоматики, но извергаемые ими струи воды мгновенно переходят в газообразное состояние, и наружу валят густые клубы пара. Пользуюсь передышкой, чтобы выпить соды — в таком бою не помешает максимальная реакция.

Наконец тоннель немного остывает. Термометр сообщает, что внутри по-прежнему очень жарко, но опасности свариться заживо больше нет.

Подсвечивая фонариком, иду по колено в горячей воде. Обостренный слух предупреждает о затаившихся в темноте врагах. Выключаю фонарик и поливаю тоннель металлом. Перешагиваю через трупы, открываю дверь и вхожу в главный бункер. За мной с шумом врывается вода, а противопожарный душ продолжает поливать давно погасший пожар.

В аппаратной всего четыре человека, которые не слишком умело пользуются малокалиберными пистолетами. А я сейчас на пределе чуткости и ловкости — все имплантированные органы переведены в режим форсажа. Пули противников посвистывают в стороне, а мои выстрелы не знают промаха. Четыре трупа лежат на мокром полу, их кровь окрашивает медленно прибывающую воду.

Надо спешить. Уже натекло по щиколотку. Если вода поднимется еще на полметра, может затопить оборудование, и тогда дело запахнет коротким замыканием.

Принимаю командование, проверяю систему огневого контроля. Все огневые точки готовы к залпу. Навожу три пусковые установки на крейсер «Сильный», остальные — на «Херувим». Две трети лучевых орудий смотрят на «Серафима», треть — на «Страшного». Кажется, никого не забыли, а на «Мощного» можно не обращать внимания.

Подвожу курсор к иконке «Общий залп» и яростно нажимаю клавишу. Снаружи доносится рев — взлетают самонаводящиеся снаряды «поверхность — пространство», а пушки выплевывают сверхмощные пакеты квантов.

Орионцы не ожидают нападения с планеты, поэтому вся энергия силовых экранов развернута в сторону имперских кораблей. Орудийные импульсы, выпущенные с дистанции меньше трехсот километров, поражают вражеские крейсера, следом бьют боеголовки. Голограмма монитора превращается в пышное облако помех — сплошные искры, полосы и псевдогеометрические фигуры. Потом возвращается нормальный обзор, и я с радостью констатирую, что залп оказался успешным.

Крейсер «Сильный» просто исчез. Вероятно, разбит на мелкие осколки. Остальные остаются на орбите, но их силовые щиты больше не действуют. Стрелять орионцы тоже прекратили. Вместе оба эти факта означают наличие очень серьезных повреждений. Имперская эскадра немедленно берет курс к планете, сосредоточив огонь на линейных крейсерах. Следом за боевыми кораблями подтягиваются десантные баржи. Еще полчаса — и главные центры Ульса будут заняты нашими войсками.

Испортив миг моего триумфа, слышится слабый плеск. Резко оборачиваюсь и вижу характерные следы на воде, покрывающей пол бункера. В нескольких местах слой жидкости потревожен, словно там ступают невидимые ноги.

Вскинув «ремингтон», стреляю длинными очередями. Мощный всплеск — это упало в воду чье-то прошитое пулями тело. Другие невидимки, забыв осторожность, бросаются в атаку, но я успеваю уложить еще одного. Потом сильнейший удар вышибает пистолет из моей руки, а меня самого нокаутируют. Очень неприятно, когда бьют по голове с такой силой…

Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу в луже возле бункера. Надо мной нависает мрачное небо Ульса, снова идет дождь, а вокруг — множество солдат с восьмиконечными крестами на касках. Мелькает неуместная мысль: «Значит, не всех накрыл в гарнизоне торпедой…»

— Вот и все, — формочу я, пытаясь сесть.

Ко мне приближаются знакомые личности: Аль-Зумруд, Розетта, Краун и еще кто-то в штатском. Лицо последнего знакомо, но имени не помню. Кажется, он тоже состоял в Политкоме.

Краун, свирепо скалясь, заносит руку, сложив пальцы для смертельного удара «клюв дракона», но Хаджи Альфонс останавливает генерала:

— Пока он нужен живым. — И поворачивается ко мне: — Ты отвезешь нас на свою планету, Я машинально спрашиваю:

— Что я буду с этого иметь?

— Умрешь без лишних мучений, — обещает Аль-Зумруд.

— Не слишком возбуждает.

Рози кричит:

— Хватит болтать!

Она помята, все лицо в синяках и ссадинах. Наверное, посадка спасательной капсулы получилась жесткой. Кажется, орионская агентесса сердита на меня. Не права, конечно, ведь я мог ее и не катапультировать.

Подбегает офицер из бригады Крауна и, вытянувшись, докладывает обстановку: имперская эскадра начала высадку десанта, бригада Федорина понесла серьезные потери в результате бомбардировки из космоса. Самое странное, говорит он, что замок захвачен неизвестными людьми, разоружившими охрану.

— Скорее всего, взбунтовались уголовники, которым земляне обещали амнистию, — добавляет офицер и в конце сообщает: — Имперские станции передают обращение Совета Консулов…

Он прибавляет звук видеофона, и над развалинами противокосмической крепости гремит голос Виктора Мардука:

— … Единые Миры не допустят насильственного поглощения Ульса и Астрофедерации зарвавшимися милитаристами Малой Галактики…

А на голограмме штабного монитора видно, что «Дракон» с крейсерами полностью блокировали планету, а десантные корабли начинают снижение, взяв курс на главные центры Ульса.

— Отрезаны! — взвыв, Аль-Зумруд отчаянно рвет на себе бороду. — Корабль не успеет проскользнуть в черную дыру!

В панике он запросто может отдать приказ, чтобы меня прикончили прямо здесь. А то и вообще не станет приказывать, отведет душу собственноручно. Поэтому, чтобы предупредить излишние в моем положении осложнения, я спешу его успокоить:

— Корабль не понадобится. Достаточно любой машины с гравигенным движком. Например, этот танк подойдет.

— Это невозможно, — нервно огрызается Рози.

— Для тебя и тебе подобных. Но не для меня.

Посовещавшись, они разрешают мне сесть в танк. В кабину, кроме Аль-Зумруда и Розетты, втискиваются Краун и капитан-спецназовец — тот самый, который командовал отрядом головорезов в «балахонах невидимости». Ну, подожди, скотина, будешь знать, как бить меня по голове…

Капилляр распахнулся прямо на поверхности Ульса, и края ЧД-воронки развернулись, вспахав планету. Грунт встает дыбом, словно исполинская лопата вывернула огромные пласты. Вдобавок гравитационная подушка превратила в фарш все живое в радиусе полукилометра.

«Кажется, возле танка оставалось не меньше батальона предателей», — удовлетворенно прикинул я, направляя танк вдоль кишки свернутого пространства.

3. Персональный ад

Танки, даже летающие, не предназначены для марш-бросков через гиперспейс. Страшная тряска сопровождает каждую мою попытку продавить машину через изгибы каналов и капилляров. Пассажиров с непривычки тошнит, и сие не может не радовать.

Путешествие трудное, но смертельной опасности нет. Гравигены «Молнии» создают поле искусственного тяготения, имеющее вполне достаточную интенсивность, чтобы защитить экипаж от стихии, не слишком энергично бушующей по ту сторону брони. С натугой проталкиваюсь к нужной точке пространства-времени.

Мы вылетаем из каналетто километрах в семидесяти от особняка. Ближе не стоит, чтобы не повредить мой домик, которым я сегодня воспользуюсь в последний раз. ЧД-воронка, распахнувшаяся в момент нашего появления в этом месте, распространяет волну деформации, которая быстро затухает. Лишь рельеф немного покорежен. Танк летит над поваленным лесом, вокруг беснуется песчаная буря. Но вот ветер успокаивается, оседают тучи пыли, становятся видны раздавленные горы позади.

Моя микровселенная, мой персональный рай — теперь здесь больше не будет хорошо даже мне.

— Останови, — умоляет Рози. — Дай вдохнуть свежего воздуха.

Краун тоже плохо переносит путешествие, поэтому требует:

— Хоть несколько шагов по твердой почве.

— Рано, — говорю им не слишком учтиво. — Остановимся на берегу, где Хаджи Альфонс выращивал своих ублюдков. Не бойтесь, уже недалеко.

Вскоре впереди появляется синяя полоса, внешние микрофоны приносят шум прибоя. По морю гуляют белые барашки волн. Я глушу мотор, и гусеницы танка касаются устилающего пляж песка.

Все выходят зеленые после страшного путешествия через капилляр. Истерично вдыхают морской воздух раззявленными ртами. Я подхожу к морю, ополаскиваю руки и лицо, смывая пот и копоть. Хорошо бы выкупаться, но это можно будет сделать и позже, в особняке.

Отдышавшись, Аль-Зумруд недоуменно спрашивает:

— Если ты умеешь уходить в ЧД откуда угодно, почему сразу не сбежал с Ульса? Чего ты ждал столько времени, если не собирался честно помогать нашему делу?

— Он же с Монтеплато, жадный до ужаса, — презрительно говорит ему Рози. — Наверняка до последнего момента надеялся, что вы ему заплатите за работу. Даже выслуживался — подкатывался к Первому, сам вызвался отрегулировать прицелы на истребителях. Думал, за это гонорар повысят. А потом до него дошло, что вы тоже монтеплатовские скупердяи. Поняв, что денег не будет, он обиделся и устроил саботаж.

Ни черта она не поняла. Но объяснять не время. Да и какое значение имеют такие мелочи, если пришел миг возмездия…

Хаджи Альфонс снова строит грандиозные планы. Уже представляет, как возглавит воинство клонов и вернется на Улье, чтобы дать бой имперскому десанту. Они с Крауном обсуждают план сражения. Два идиота!

Закончив военный совет, Аль-Зумруд интересуется, в какой стороне лаборатория клонирования. Показываю на барханы, за которыми три дня назад — полмесяца по здешнему времени — были возведены корпуса обреченного учреждения. Я даже не сообщаю, что время здесь течет не так быстро, как требовал заказчик. Это тоже не имеет большого значения.

Вдруг раздается вопль Розетты. Она стоит в сотне шагов от танка над раскромсанным человеческим телом. Кто-то неплохо постарался, сожрав самые деликатесные куски. Остальное довершило гниение. Рози кое-как справляется с чувствами, но тут начинает кричать капитан из бригады Крауна:

— Еще два трупа!

Мои пленители встревожены, однако еще не понимают, что сами стали пленниками. Приятнейшее ощущение — снова стать свободным. К сожалению, надо спешить. Я уже слышу за барханами знакомые звуки — это приближаются мои питомцы.

Я подзываю Аль-Зумруда и Розетту — мол, есть серьезный разговор. Мы залезаем на башню танка, и я включаю гравигены на малую мощность, чтобы никто не смог к нам приблизиться.

— Отдайте оружие, — приказываю я. — Может быть, останетесь в живых.

Они недоверчиво смеются. Оба знают, что способны справиться со мной голыми руками. Особенно Рози с ее спецназовской подготовкой. Только теперь к моей колоде прибавились три козырных туза, трусцой бегущие к нам по пляжу.

Зверюшки появились неожиданно — заметно подросшие, успевшие откормиться во взрослых хищников. Рози вскрикивает, вскидывая пистолет, но я хватаю ее запястье:

— Не стоит злить малышей. Вспомни те кучки падали у моря.

Она быстро-быстро кивает и послушно отдает оружие. Затем я вынимаю пушку из дрожащей руки Аль-Зумруда. Все-таки встреча с диким зверем — тяжкое испытание для психики. Помню, как неприятно было мне на острове, когда напал рак-кракен…

А трехметровый монстр, расправив перепончатые крылья, оторвался от грунта и, настигнув Крауна, ударил клювом, опрокинул на песок и принялся поглощать еще теплую свежатину. Это был мой Деми — детеныш летучего демона с планеты Кошмаров. Через месяц-другой, когда крылья наберут полную силу, Деми сможет часами держаться в воздухе, и от него не будет спасения.

Вторым офицером перекусили Яник и Гобби — обезьяноподобный медведь с планеты Моргул и гоблин-людоед с того же мира. Я взял их детенышами и сам воспитал, поэтому звереныши так ласкались ко мне.

Совсем недавно был в моем зоопарке Василек — тот самый василиск с планеты Дьявольщина, но он становился опасным, поэтому я намеревался обратиться к его услугам раньше срока. Наверное, я так и сделал, только еще не знаю, как это случилось. Василек прекрасно справился, перебив тьму охранников. Хотя, конечно, Упыря убил не он…

— Кто это? — свистящим шепотом спрашивает Хаджи Альфонс.

Я не отвечаю, не без нежности рассматривая зверюшек, с которыми успел сродниться. Увы, еще немного — и они, повзрослев, сделаются смертельно опасными даже для меня. Пока же в извилинах этих бестий продолжалась борьба между генетической программой хищника и внедренным приказом слушаться хозяина. Они радуются встрече и умильно рычат, пожирая меня взглядами налитых кровью глаз.

Прервав эту идиллию, со стороны моря накатывается рев, напоминающий звуковое сопровождение атомного взрыва. Из воды взметнулся столб огня и пара.

Все. Время вышло. Локальные континуумы не бывают стабильными, вот и мой персональный рай начал разрушаться. Через несколько часов ткань свернутого в кокон гиперспейса разровняет этот пузырь. Персональный рай погибнет, предварительно успев превратиться в преисподнюю.

— Мы полетим в убежище, но вы останетесь снаружи, — сообщаю я пленникам. — Покрепче держитесь за поручни: если свалитесь к этим ребятишкам, даже я не смогу помочь.

Танк летит вдоль морского берега на трехметровой высоте над разверзшимся адом. Неподалеку начинается еще одно извержение, другой вулкан продолжает булькать посреди моря. Воздух наэлектризован и насыщен испарениями, в небе набирают черноту тучи, намекающие, что вот-вот разразится гроза.

Повсюду разбросаны обезображенные трупы — клоны идеальных солдат и персонал центра по выведению непобедимых воинов. Мы пролетаем мимо развалин: строения разнесены вдребезги, а котлы, в которых дозревали зародыши, перевернуты и разбиты. Я даже не рассчитывал на столь оглушительный успех — ведь охрана была вооружена. То ли их парализовал страх, то ли инстинкт помог зверюшкам подкрасться незаметно.

Яник, Деми и Гобби, обиженно скуля, бегут за машиной. Они снова голодны и выразительно поглядывают на аппетитных, пусть даже немного костлявых пленников, вцепившихся в поручни танковых люков. Пару раз Деми порывается взлететь, чтобы схватить Хаджи Альфонса или Розетту верхней парой лап, но гравитационная подушка отбрасывает демона, и после очередной неудачи он прекращает попытки нападения.

Перед особняком ветвится трещина — скальный фундамент персонального ада начинает дробиться. Скоро все здесь превратится в труху, а у меня еще столько неоконченных дел.

Сажаю танк во дворе и отдаю пленникам приказ отойти на двадцать шагов. Потом, держа их на мушке, отпираю ворота, чтобы впустить Яника. Он самый маленький и пока слушается меня. Показав монстрику перепуганных заговорщиков, говорю:

— Сторожить.

Обезьяноподобный медвежонок рычит, демонстрируя внушительные клыки. Из-за ограды ему подвывают приятели. Жутковатый получается концерт.

Продолжая удерживать под прицелом, завожу Рози и Хаджи Альфонса в дом. Внутри приказываю роботам схватить обоих за руки.

Рози, убедившись, что Яник остался снаружи, снова становится смелой:

— Только попробуй подойти.

— Разумно… — Я задумчиво гляжу на ее длинные ноги и подзываю еще одного робота.

Когда механический паучок подходит, даю приказ покрепче удерживать Розетту за нижние конечности. Достав из стенного шкафа припасенные впрок наручники, надеваю их на запястья и лодыжки орионскои шпионки. Потом украшаю пластиковыми браслетами руки Аль-Зумруда.

Роботы отправляются наружу, чтобы накормить до отвала милых зверюшек. Торопливо насытившийся Яник слоняется у крыльца, заглядывая внутрь дома через прозрачную дверь. Его присутствие — мощное психотропное средство, особенно если учесть, что у меня в руке пульт, который в любой момент может открыть дверцу Не удивительно, что языки моих пленников развязываются. Несостоявшийся премьер-министр бубнит, стараясь не заглядывать в объективы записывающего устройства:

— Малая Галактика спонсировала наше движение, но их разведка хотела командовать. А мы не желали прислуживать орионцам.

— Куда бы вы делись, — презрительно шипит Рози. — Освободительная армия должна была захватить власть на Ульсе и попросить Орион создать здесь свою военную базу.

Я задаю следующий вопрос, ответ на который наверняка заинтересует ребят из Тай-по:

— Каковы были ваши дальнейшие цели? Покосившись на устрашающе разинутую пасть Яника, Рози тихо отвечает:

— В прошлом году Малая Галактика подписала договор о союзе с Драй. Согласно этому договору, мы должны были вместе атаковать передовые базы Единых Миров и оттеснить вашу границу в сторону Земли.

— Какой смысл ангелоидам помогать вам?

— Мы обязались оказать им подобную же услугу, — тихо произносит Рози. — Драй проигрывали войну с какой-то расой, живущей по ту сторону их владений. Если бы крылатые твари помогли нам, Малая Галактика помогла бы им.

В принципе все это мне уже известно, однако признание главных фигурантов, записанное на лазерный кристалл, необходимо для будущего судебного процесса. Если, конечно, таковой состоится. На всякий случай уточняю:

— Все заявления с взаимными нападками делались для отвода глаз?

Рози кивает, но я требую, чтобы она произнесла ответ вслух. После этого роботы запирают ценных свидетелей в клетку, где прежде сидел Деми. Конечно, там не слишком гигиенично, зато решетки крепкие.

Аль-Зумруд, проявляя совершенно неуместную любознательность, спрашивает:

— И все-таки, почему ты остался, а не сбежал к своим?

— Мне пришлось задержаться, чтобы собственноручно привести в исполнение приговор. По-моему, неплохо вышло, а?

— Зачем тебе это было нужно? — недоумевает он. — Ведь ты мог вернуться к своим и вызвать эскадру. Осклабившись, я объясняю, попивая глито:

— Ты задаешь слишком много вопросов — верный признак скудоумия… Эта потаскушка объяснила тебе в доступной форме: если заказчик не хочет платить, надо заставить его раскошелиться — вдвойне, втройне… И не обязательно получать оплату в деньгах Моральное удовлетворение — тоже прекрасный гонорар.

— Нормально, — соглашается Розетта, — Я же говорила вам, чтобы не скупились.

Сокрушенно мотая головой, Аль-Зумруд осуждающе произносит.

— Как это неинтеллигентно.

— Конечно. — Я смеюсь. — Гораздо интеллигентнее требовать бесплатного труда. Для таких, как ты, идеальный строй — рабовладение.

Он запальчиво выкрикивает:

— Ты не способен понять тех, кто служит великой идее!

— Не тебе судить об этом! — Я тоже повышаю голос. — И не заметил я у вас особо высоких идей. Вернуться к власти еще на год-другой, снова ограбить свою планету и сбежать в безопасное место — вот и все ваши идеи.

Розетта смеется, подтверждая мое предположение. Аль-Зумруд пытается возражать, но я перебиваю:

— В твоем положении следовало бы не изображать оратора на митинге, а молить о пощаде.

— Ты собираешься нас убить? — Розетту охватывает запоздалое беспокойство. — Я, как кадровый офицер Глобальной разведки Малой Галактики, требую передать меня властям Единых Миров. К твоему сведению, разведчиков не убивают, а обменивают. Особенно тех, кто готов сотрудничать с контрразведкой.

Предложение звучит смешно, и я отвечаю, пожимая плечами:

— Где я найду тебе представителя власти? К вашему сведению, сегодня я убил несколько тысяч ваших сообщников, и мне, признаюсь, это занятие пришлось по душе.

Оставив их в клетке, поднимаюсь на другой этаж и долго блаженствую в горячей ванне Побрившись, переодеваюсь в чистое и открываю оружейный шкаф. Тут много разных игрушек, но почему-то нет самых интересных, включая «Тираннозавра-120», который достался мне по наследству от убитого на Авалоне снайпера. Обидно, хотя я не сомневаюсь, что штурмовая винтовка и «Кольт-Анаконда» находятся в достойных руках.

Забрав остатки арсенала, надеваю скафандр, таинственно исчезнувший три года назад со склада «Экстремальных услуг». Омар Сипягин, на дух не переносящий любые неожиданности, до сих пор не может успокоиться, вспоминая эту пропажу.

— Куда ты собрался? — истерично кричит Рози. — Не бросай нас здесь!

Не отвечая несчастной пленнице, выхожу во дворик, включаю гравигены, набираю высоту и вижу свой персональный мир, обезображенный извержениями вулканов, трещинами, громадными молниями. По всем признакам, все кончится через час, не позже.

Вообще-то я собирался, поднявшись на несколько километров, настроить модулятор на координаты, записанные в последние минуты пребывания на Ульсе. Оставалось только раскрыть каналетто — и стихия гиперспейса унесла бы меня в место и время, где я оставил кое-какие неоконченные дела. Однако сейчас такой возможности у меня нет, потому что рискую, вернувшись сюда, не обнаружить ни дома, ни пленников, ни своих питомцев, ни даже следов персонального ада. Придется отложить на потом еще одно неотложное дело.

— Он передумал, — искренне обрадовалась орионка. — Любимый, ты заберешь нас отсюда?

Ну вот, я снова стал «любимым». Как все-таки мало нужно женщине, чтобы радикально изменить отношение к мужику, который еще недавно был «не ахти» и на которого без приказа даже смотреть тошно…

С помощью роботов я загоняю свой зверинец в контейнеры. Точно такой же «пенал» валялся вчера в зале комплекса «Аргус-Центр». Погрузив три ящика с живым грузом на десантную площадку танка, предлагаю пленникам перебраться в четвертый контейнер.

— Вдвоем в один тесный ящик? — капризно восклицает Хаджи Альфонс. Не хочешь — не надо.

— Ладно, засунем тебя в коробку к Гобби.

Больше они не привередничают.

Кое-как закрепив связку «пеналов», чтобы не отвалились при толчках, сажусь к управлению и задраиваю люки. Волна деструкции уже вплотную приблизилась к особняку. Грунт оседает, сотрясается, покрывается трещинами. Когда я оторвал танк от поверхности, начал разрушаться дом: обвалился целый угол, оставшаяся часть сильно покосилась. Почти тотчас же померк свет — полусфера, накрывающая этот мирок, перестала излучать.

Вздохнув, я модулирую поле гравигенов, окружающее «Молнию» невидимыми и почти неощутимыми пульсациями. Нас послушно заглатывает воронка, и услужливый ЧД-капилляр вышвыривает машину где-то над Ульсом. Как и следовало ожидать, я вернулся в трехмерность неподалеку от узла противокосмической обороны.

За несколько часов моего отсутствия пейзаж здесь заметно изменился: ни строений, ни бункера — только километровый кратер, какой может появиться лишь после боеприпаса средней мощности. Наверное, боевики вздумали сопротивляться, и наши не пожалели боеголовку. Я беру курс на космодром, стараясь поскорее удалиться от эпицентра. Конечно, броня у «Молнии» надежная, но лишняя доза нейтронов и гамма-лучей мне совершенно ни к чему.

В эфире тесно от голосов — несколько десятков командиров отдают приказания своим подразделениям и общаются с вышестоящими штабами. Где-то продолжаются бои местного значения, где-то требуется транспорт для перевозки пленных во временный фильтрационный лагерь, еще где-то население умоляет о защите от возможного возвращения мятежников. Блаженно слушая эту какофонию, я даже не заметил, как прибыл на место.

Выбравшись из танка, я первым делом обращаю внимание на имперский линкор. «Дракон» висит в зените точно над космодромом. Потом, опустив взгляд на землю, наслаждаюсь не менее приятственным зрелищем: ко мне, развернувшись цепью, спешит отделение космической пехоты Разумеется, все они в боевых доспехах, принятых на вооружение армией Единых Миров Я вернулся к своим.

4. Краткосрочный отпуск

Звучат обычные в таких случаях команды:

— Стоять на месте! Руки на голову! Пошевельнешься — стреляем!

Ничего не поделаешь, надо выполнять. Лейтенант-космопех подходит ближе, разглядывает меня. На лице офицера появляется удивление, и он неуверенно произносит:

— Вы — Агасфер Кассетов?

— Он самый.

В голосе лейтенанта слышится почтение:

— Генерал Фаттах предупреждал, что вы можете быть здесь. Приказано немедленно доставить вас в штаб.

— Прекрасно. И позаботьтесь о пленниках.

Солдаты помогают разгрузить контейнер, в котором страдают Аль-Зумруд и Рози. Из трех других «пеналов» доносятся жалобные визги, порой переходящие в угрожающий рев. Космопехи вопросительно смотрят на меня, но я отрицательно качаю головой. Совершенно не нужно освобождать зверюшек в столь неподходящем месте.

Пленных уводят, а меня сажают в армейский аэро, и мы летим к замку. Вероятно, штаб разместился именно там.

Приподняв щиток шлема, лейтенант рассказывает о последних событиях. Десант не встретил организованного сопротивления и легко расправился с разрозненными подразделениями мятежников, ошалевших от внезапной атаки. Основные точки континента уже захвачены, правительство Ульса официально попросило Землю помочь с подавлением мятежа. В настоящее время армия и карабинеры прочесывают крупные города и их окрестности, добивая особо буйных боевиков.

— Замок даже не пришлось штурмовать, — говорит офицер. — Когда началась заварушка, бывшие уголовники сориентировались раньше других и взялись за оружие. Повязали охрану, перебили военную полицию и сдали нам несколько десятков главарей заговора. Ими командовал некто Никлас по кличке Патлатый.

— Хороший мужик, — Я улыбаюсь, вспоминая этого авантюриста с большой дороги. — Они получат амнистию?

— Вероятно. — Космический пехотинец поигрывает бровями. — Те из них, за кем не числится мокрых дел на территории Единых Миров.

— Наверняка таких нет. Они все не с наших планет.

В парке замка полно карабинеров. Военная машина Империи работает с безукоризненной четкостью. Повсюду расставлены посты, территорию патрулируют наряды и контролируют охранные установки помощнее злосчастного «Аргуса».

Меня препровождают к Фаттаху, но Оливейра не один. С ним Виктор Мардук.

— Кажется, мы уже встречались, — говорит Третий Консул. — У вас оригинальная привычка появляться в самых горячих точках.

— Стараюсь

С моего лица не сходит блаженная улыбка. Приятно, черт побери, снова оказаться среди своих. Мардук тоже ухмыляется и говорит:

— Впору вводить новое звание — Спаситель Империи… Вы хорошо постарались, нашей эскадре осталось лишь закончить мелкие работы.

Оливейра Фаттах добавляет с озабоченным видом:

— Только вот бригада Крауна куда-то девалась. Не можем найти никаких следов, а ведь она считалась лучшей боевой частью на Ульсе И не знаешь, откуда они вдруг ударят…

Я советую, сделав серьезное лицо:

— А вы поищите радиоактивную воронку в горах. Это и есть большая часть той самой бригады. Последний же батальон можно найти в другой воронке, которую вы оставили на месте противокосмической крепости.

Фаттаха вызывают к видеофону. Армейский полковник, стоящий на площади, где недавно проходил парад, докладывает о перестрелке в городском парке и двух сотнях боевиков, засевших в супермаркете. Еще он говорит, что противник попытался бросить в атаку несколько десятков боевых роботов, но рота виртуальной войны перехватила управление, и теперь механические пауки штурмуют супермаркет.

— И еще… — Полковник явно устал, но держится. — Бригада генерала Федорина рассредоточилась в лесах на юго-востоке и не принимает участие в боях Федорин сообщил, что готов сложить оружие, если ему гарантируют амнистию.

— Ну, этого можно и простить. — Оливейра смотрит на Мардука. Тот кивает, и Фаттах снова обращается к голограмме полковника: — Я сам переговорю с ним.

— Лучше уж я, — ворчит Консул, — Оливейра, окружите бригаду войсками, чтобы никто не сбежал, и мы примем капитуляцию по мягкому варианту — Он идет к выходу, но вдруг останавливается и оборачивается ко мне. — Вы кто по званию?

— Капитан-лейтенант запаса. — Признаться, я не понял, к чему он ведет. — Звание присвоено после подавления мятежа Фурушиты

— Понятно… — И Мардук произносит без ненужной торжественности, будничным голосом: — Капитан-лейтенант Кассетов, вы временно призваны на воинскую службу с присвоением очередного звания «капитан четвертого ранга». А вы, Оливейра, введите земляка в курс новых обстоятельств

Третий Консул выходит, а Фаттах тяжело опускается на антикварный стул и включает видеозапись. Появилась знакомая карта ЧД-каналов, и я, не удержавшись, хвастаюсь:

— У меня есть карта, охватывающая территорию Драй.

— Очень удачно, — безразличным тоном говорит Оливейра — Обязательно скопируй на Инфосетъ штаба Но пока нас интересуют другие места.

Он наводит указку на сектор Зеленой Пирамиды, где мы с ним работали около трех недель назад. Из комментария Фаттаха уясняю, что Драй и орионцы продолжают реализацию своих планов, перебрасывая силы к границам Единых Миров.

Флот ангелоидов — три линкора класса «В» и пять крейсеров — сосредоточился на передовых базах, от которых всего два часа хода до Зеленой Пирамиды. А тем временем к скоплению в созвездии Зайца, где находится концевая воронка артефакт-канала, двинулось крупное соединение Малой Галактики в составе четырех линкоров типа «Изгоняющий дьявола» и девяти крейсеров последних серий.

Наше командование тоже подтягивает в угрожаемый сектор все «кентавры» и «гепарды» во главе с «Колдуном», а во втором эшелоне сосредоточиваются «анчары» и «анаконды». Всего Империя выставила по девять линкоров и крейсеров, но при этом противник сохраняет незадействованными корабли старой постройки, которые могут ударить в другом месте. Положение мне совсем не нравится: если бы Земля бросила в бой все эти эскадры, возле центральных планет Империи осталось бы лишь пять крейсеров и легкие силы

— Когда начнется шоу? — спрашиваю я.

— Примерно через восемь часов их флоты могут встретиться в районе Белой Химеры, — сообщает Оливейра. — У нас небольшое преимущество по огневой мощи, но «анчары» придется придержать в резерве на случай неожиданностей. Поэтому главком Корвус решил использовать «обратную отсечку», чтобы бить врага по частям.

— Кто будет играть соло?

— Там есть два гипермастера, но по сравнению с тобой…

— Можешь не продолжать. — Я усмехаюсь. — Чувствую, отдыхать не придется. Но мне нужен бульдозер, а здесь только «Ахилл», на котором я больше в воронку не полезу. Чем располагает флот?

Фаттах чешет нос, бросает на меня виноватый взгляд и ошарашивает невероятным известием:

— Сюда летит твой «Паровоз». С минуты на минуту выйдет на орбиту Ульса.

— В автоматическом режиме? Или…

— Или. На борту твои дети. Узнали, что папочка попал в беду, и бросились на выручку.

У меня на языке вертится парочка крепких слов, но в этот момент появляется Накамура. Подполковник в меру озабочен, деловит и сразу же интересуется:

— Упырь убит?

Отвечаю индифферентно:

— И многие другие тоже.

— Жаль, — говорит Джузеппе. — Их надо было судить.

— Они давно уже осуждены, — напоминаю я.

Наблюдаю, как выходит на орбиту «Паровоз». Гай-Юлий действует почти без ошибок — усвоил мои уроки. Убедившись, что космолет прибыл благополучно, спрашиваю, как развивались события после моего похищения. Начинает Джузеппе:

— Этим делом — я имею в виду наблюдение за подготовкой нацистского путча — занимались все соответствующие ведомства. Внешняя безопасность давно получила сведения о нескольких базах, на которых проходили подготовку боевики. Военная разведка отслеживала перемещение их кораблей, политическая разведка сообщала о планах и настроениях мятежников. Со своей стороны, Тай-по знала о существовании подполья на некоторых мирах Империи, но в этих организациях было много наших агентов, так что мы держали ситуацию под контролем

— Все клочки информации сходились в аналитическом аппарате Третьего Консула, — похватывает Фаттах. — Получалась мозаичная картина, в которой, к сожалению, не хватало многих важных фрагментов. Противник то и дело перебрасывал главные силы с места на место, не задерживаясь подолгу на одних мирах. Мы догадывались, что однажды мятежники соберут свои силы в кулак, чтобы нанести решительный удар, но из-за недостаточно полной информации не могли определить, где и когда это произойдет.

Оливейра добавляет, что тревожные признаки появились примерно неделю назад. На четырех планетах внезапно прервалась связь с резидентурами: кого-то из имперских разведчиков убили, кто-то остался без связи, кого-то местные власти подвергли аресту или высылке. Противник явно пытался лишить земную разведку глаз и ушей. Одновременно с баз на некоторых планетах улетали отряды боевиков, но в первых числах августа многие транспорты вернулись обратно вместе с пассажирами. То ли штаб противника дал отбой, то ли корабли не смогли пробиться к цели. Например, из-за шторма. В таком случае под подозрение попадали три системы, вблизи которых в те дни разбушевался гиперспейс.

— Вечером пятого августа я не получил от тебя условного сигнала, — продолжает Джузеппе. — Ночью того же числа в офис «Экстремальных услуг» поступили последние кадры твоего «Цербера», запечатлевшие драку в кабаке. Я помчался на Аквилон и был там уже утром шестого. Местные копы стали уверять меня, что ты — гражданин Малой Галактики, но я доказал, что ты — наш и что произошло похищение с подделкой записи в Инфосети. Они испугались возможного скандала и помогали мне как миленькие. К середине дня мы установили, что тебя вывезли на лайнере «Гипербола», который отправился на Улье, имея на борту, кроме тебя, почти сотню зеков, которые внезапно понадобились правосудию этой дохлой планеты. Снова рассказывает Фаттах:

— Вернувшись на Землю в ночь с шестого на седьмое, он пришел ко мне прямо из космопорта, и мы обменялись данными. Подозрения насчет Ульса становились все сильнее. Сюда увезли тебя, а неделей раньше здесь замолчали резидентуры внешней безопасности и Комитета оборонной информации. Кроме того, корабли-разведчики флота зафиксировали, что к Ориону-47 подошли корветы неизвестной принадлежности, и, наконец, здесь разыгрался шторм. Мы собрались у Мардука, и Третий отдал необходимые приказы. Через несколько часов Первый решил выступить в Инфосети. Чуть раньше, по нашей просьбе, то же сделал Мендоса. И буквально перед самым его выступлением база на Планете Мертвых Скал зафиксировала передачу с зонда — это было твое первое сообщение. После этого картина стала абсолютно понятной, и Совет Консулов принял решение послать на Улье внушительные силы, чтобы уничтожить гнездо мятежа, а заодно преподать другим державам наглядный урок. Мы начали готовить большую операцию. А сегодня утром, уже на подлете к Ульсу, эскадра получила твое последнее донесение.

В общем, ничего нового я пока не слышу. Можно было догадаться, что события развивались примерно таким образом. Однако следующее сообщение Накамуры похоже на маленькую сенсацию. Оказывается, Иоланта Шарыкина, летевшая со мной на лайнере «Венера — Земля», была связником Агентства глобальной разведки. Она попала в поле зрения Тай-по, когда забирала из тайника контейнер, заложенный агентом, работавшим под колпаком

Теперь становится понятным обостренный интерес Иоланты к моим вкусам и привычкам. Вот что имел в виду Аль-Зумруд, когда говорил: дескать, они изучили, какой тип женщин мне нравятся. Между делом связная орионцев собрала и такие сведения.

— Ее выпустили?

— Да. — Джузеппе разводит руками. — Контрразведка загрузила в тот тайник много полезной дезинформации, поэтому мы не стали брать Шарыкину. Про ваше знакомство нам стало известно лишь седьмого августа.

— Ладно уж, дело прошлое. — Я делаю пренебрежительный взмах рукой.

Карабинеры вводят Миранду и Гая-Юлия. Дети бросаются ко мне на шею. Это приятно, но воинам клана Горного Моря не подобает слишком открыто проявлять свои чувства. Поэтому я флегматично сообщаю:

— Я еще не в том возрасте, чтобы дети заботились обо мне, рискуя жизнью.

Потом, переписав на штабные устройства несколько гигабайтов собранных на Ульсе сведений, информирую Фаттаха, что должен ненадолго отлучиться с планеты. Генерал багровеет и чуть не кричит: мол, вот-вот война разразится. По-прежнему меланхолично объясняю земляку:

— Время меня слушается. Так что вернусь задолго до срока.

— Ты в порядке? — заботливо спрашивает Гай-Юлий.

— Вполне. Просто слишком долгий этап спокойной однобразной жизни малость испортил меня, сделав излишне благодушным. Нужна была хорошая встряска, чтобы ваш папочка вернулся в норму.

— Может, тебе нужно отдохнуть или подлечиться? — в голосе Миранды звучит беспокойство.

— Успокойтесь и слушайте, — строго говорю я. — Мне нужно сообщить вам много интересного.

Полет в один конец продолжается около пяти часов, и большую часть этого времени я провожу, показывая детям красоты гиперспейса, а заодно открываю им кучу тайн, в которые до сих пор никого не посвящал. Когда очередь доходит до кристалла Восьми Царств, меня вдруг словно ударяет по голове. Так оно и есть — энциклопедия Древних лежит в сейфе космолета, где я и оставил этот булыжник с голограммами.

— Почему Сипягин или Бронислава не забрали футляр?! — кричу я.

— Так их же нет на Венере, — объясняет Гай-Юлий. — Автоответчик повторяет, что твои работнички отправились в свадебное путешествие.

— Вот паршивцы… — Ничего другого просто не приходит на ум.

Теперь понятно, почему коварная красавица не поехала со мной на Просперити. По этому поводу я переживаю на протяжении доброго десятка ламорров, после чего обращаю внимание, что детки увлеченно перешептываются.

— Тут совсем другие принципы! — возбужденно шипит Миранда.

— Растолкуй попроще, на человеческом языке, — просит Гай-Юлий.

— Подожди, надо попробовать. Я еще сама толком не поняла…

Оказывается, она успела найти ключик к кодировке Древних и уже почти расколола систему координат, которой пользовались жители Восьми Царств. Раскрыв над своим блокнотом сразу десяток голографических мониторов, Миранда требует, чтобы мы ей не мешали. Надеюсь, у нее получится.

У меня тоже нашлись дела. «Паровоз» врезался в зону транспонирования, где нет большой разницы между осями пространства и времени. Очень удобное место, чтобы отклониться от вертикали и сберечь несколько крайне важных часов.

Наблюдая, как я работаю, Гай-Юлий спрашивает:

— Па, как ты путешествуешь в любую точку? Я стараюсь объяснить как можно популярнее:

— Кроме больших ЧД-каналов, есть капиллярные ЧД-каналетто. Они пронизывают всю изнанку Вселенной и к тому же не имеют постоянной формы. Теоретически можно направить такой капилляр практически к любой звездной системе в радиусе двадцати-тридцати ламорров. Надо только правильно задать многомерные координаты точки выхода. Это как в квантовой механике — любое энергетическое состояние характеризуется уникальным набором квантовых чисел. Только в большой Вселенной таких чисел не шесть, а намного больше.

— Как же ты их запоминаешь?

— Заранее снимаю параметры точки пространства-времени, куда нужно попасть.

Миранда, занятая своими головоломками, расслышала последнюю фразу и недоуменно переспрашивает:

— Времени? При чем тут время?

— В этом-то и заключен мой главный секрет. — Я подмигнул. — Давным-давно ваш папочка сделал открытие. Капилляр, имеющий диагональную степень свободы, дает возможность играть со временем, даже уходить на некоторую глубину в прошлое.

— Отклонение от вертикальной оси? — догадался Гай-Юлий. — Но мне казалось, что этим способом дыролазы лишь меняют темп течения времени.

— Так принято считать. Но я вывел некоторые закономерности и понял, что дело тут не ограничивается скоростью нашего движения сквозь время. Отклоняться от вертикали возможно и в отрицательном направлении. — Как это?

Объяснить этот процесс без математики невозможно, поэтому излагаю предельно популярно:

— Отклонение оси времени — не простой процесс, тут проявляются различные тонкие эффекты. Если сильно «пригнуть» темпоральную координату, да еще выполнить кое-какие манипуляции, можно оказаться в прошлом. В фантастике это называется «отклониться от вертикали в отрицательную сторону». Очень удобный феномен для нашего брата. Самый лучший способ обеспечить алиби.

— Об этом кто-нибудь знает? — настороженно осведомляется Гай-Юлий.

— Разумеется, нет. Слишком опасно. Представляете, сколько преступников захотят воспользоваться такой возможностью? Можете не сомневаться, кое-кому это удастся.

Главное в своей жизни открытие я сделал, когда работал в «Black Global». У меня хватило ума не публиковать эти результаты. А потом нашел способ использовать для своих целей. Первые годы я немного переживал, что лишил себя славы первооткрывателя, но благоразумие заставляло меня молчать. Страшно даже представить, какой хаос может разразиться, если доступ в прошлое станет всеобщим. Пусть уж лучше об этом будет знать только Тай-по. Так намного спокойнее.

Гай-Юлий быстро понял, что принцип ему не по зубам. Бедняге гуманитарию не хватало знаний, поэтому он вскоре прекратил расспросы. К тому же Миранда снова принялась ворчать, что наши разговоры отвлекают ее от важного дела.

Деми, Яник и Гобби, освобожденные из тесных «пеналов», с любопытством обнюхивают окрестности.

— До свидания, малыши, — говорю им через микрофон. — Я буду скучать без вас.

Они остаются на большом острове, в джунглях которого много съедобной живности. Когда-нибудь я привезу им самок. А пока нас ждет заветная пещера — далеко на севере, под горой совсем другого острова.

Увидев содержимое пещеры, мои дети временно теряют дар речи. Когда-то и я вот так же разинул пасть, обнаружив десятки тонн самоцветов — громадные глыбы рубинов, изумрудов и россыпи монокристаллов углерода.

Это случилось лет десять назад. Внезапно состарившись, я вскоре ушел из «Black Global» и вернулся на Монтеплато Работал диспетчером космодрома, изредка принимал участие в рейдах Межзвездной Разведки. Уже после омоложения, обратившего вспять процесс деградации клеток, я вылетел в этот сектор без напарника и обнаружил кокон пространства — банальный пузырь в гиперспейсе, вместивший две звезды и восемь планет. Эту планету с ее сокровищами я назвал Николь… Вывожу наследников из ступора, и мы набиваем камушками гравигенные кузовки. Когда возвращаемся на посадочный модуль, нагруженные не одним центнером драгоценностей, Гай-Юлий спрашивает, хихикая:

— Сколько еще потрясений ждет нас?

— Вроде последнее было… — Я призадумываюсь — о чем я еще не рассказал? — Да, точно последнее. В ближайшие несколько лет ничего особенного вам узнать не придется.

Теперь задает вопрос Миранда:

— Это и был тот самый магический кристалл, вокруг которого возникло столько легенд?

— Угу. Как вы понимаете, разговоры о волшебном кристалле — бред. На самом деле я нашел россыпь громадных рубинов и прочего барахла, которой изредка пользуюсь. На первую партию самоцветов купил заводское оборудование для семейного предприятия, а на остаток открыл свою фирму.

— Жаль, — говорит Миранда. — Хорошая была легенда. Красивая.

Мы совершаем прогулку за следующей партией кристаллов. Больше брать не стоит. Конечно, такие камушки давно перестали быть основой финансовой системы, но появление на рынке слишком внушительной партии драгоценностей может привести к легким потрясениям.

Шаттл возвращает нас на «Паровоз», и я веду космолет в места, которые принято называть «обычным пространством». Хотя, если хорошенько подумать, понятие «обычного пространства» совершенно условно и ничего не выражает.

Когда мы покидаем гиперкокон, Гай-Юлий спрашивает, что я собираюсь делать с этой порцией булыжников. Равнодушно отвечаю:

— Часть отвезу родне на Монтеплато, часть оставлю себе… — После паузы развиваю тему: — У нас прекрасные ювелиры. Сделают для вас симпатичные безделушки. Будете в центре внимания, когда появитесь перед кланом.

Миранда опасливо интересуется:

— А меня не заставят выйти замуж за кого-нибудь из членов клана?

— Смешная ты. Можно подумать, на дворе какой-нибудь двадцать первый век… Кланы не вмешиваются в личную жизнь. Наоборот, желательно искать супругов на стороне, тем самым расширяя влияние клана. А заодно и генофонд… Правда, родственники без конца делают мне мозги: мол, жениться надо.

— У тебя кто-нибудь есть? — немедленно спрашивает любознательный сын.

Я решительно отметаю любые происки в этом направлении:

— Это еще не повод, чтобы жениться! Миранда, хихикнув, сообщает:

— Мои девчонки увидели папочку, когда он в последний раз был на Земле, так потом целую неделю выпытывали, что за чувака я подцепила. И намекали, чтобы познакомила. Две даже обиделись, когда я сказала: мол, не про вас товар.

— Зря ты так, — говорит Гай-Юлий, осуждающе присвистнув. — Старику бы твои подружки вполне пригодились. В его возрасте самый резон на малолеток бросаться.

— Точно. — Я энергично киваю. — Помню этих девиц — среди них были очень даже пригодные к употреблению экземпляры. Надеюсь, они совершеннолетние?

— Ты серьезно? — ужаснувшись, восклицает Миранда. — Они ж в три раза младше тебя!

— Возраст в наши дни суть понятие относительное, вроде «обычного пространства». Все, решено. Через месяц приеду к тебе на день рождения.

По дороге меня потянуло на лирику, и я в общих чертах рассказываю кое-что про старые войны, в которых довелось участвовать.

— Жутенькие истории, — резюмирует Гай-Юлий. — Что заставляет тебя вести такую жизнь на грани смерти? Неужели только желание восстановить справедливость, которой так не хватало в дни твоей первой молодости?

Его вопрос застал меня врасплох. Но, поразмыслив, я утвердительно киваю.

— Пожалуй… Стремление к справедливости — одно из самых могучих в человеке. Из-за него случаются революции, из-за него я готов рисковать шкурой, лишь бы привести в исполнение приговор.

— И поэтому ты так ревностно служишь Империи?

Неожиданно для себя самого я разражаюсь длиннющей — наверное, это еще один признак старости — речью:

— Мне кажется, Империя — почти мистическая идея. Наша общественная модель на практике реализовала извечную мечту человечества о золотом веке. Этим царством добра и справедливости грезили еще люди античности, создавшие — пусть только в легендах — счастливый мир первой Утопии. Ту же идею в разной степени предлагали мировые религии. Затем, отбросив мистику, Золотой Век пытались построить коммунисты и унитаристы. И — обрати внимание — во все времена люди стремились к имперскому устройству, объединяющему в одной державе множество несхожих народов. Александр Великий, Юлий Цезарь, Алларих, Мохаммед, Наполеон, Ленин и другие вожди прошлых веков — все они пытались создать новый мир из смеси различных культур, спаянных общей целью. Многие из этих правителей были кровожадными маньяками, но массы принимали и поддерживали их, потому что тяга к великой державе заложена в нас на генетическом уровне. В двадцать первом веке это почти удалось Аркадскому и его партии унитарчстов, но окончательное рождение государства мечты случилось двести лет назад, когда четырнадцать планет сплотились, выбрав себе идеальную систему власти…

— Единые Миры, единый этнос, единая цель, — процитировал Гай-Юлий. — Мне всегда нравился этот лозунг.

На этом пришлось прерваться, потому что «Паровоз» завершил последний зигзаг по ЧД-каналам, и мы вышли в трехмерность. За кормой светит багровой бахромой черная дыра, расположенная всего в миллионе километров от планеты, на которой сейчас гостит экспедиционный корпус Единых Миров. Если я не слишком ошибся с отклонением осей времени, здесь прошло не

больше часа.

На полпути к планете Миранпа издает дикий вопль и захлопывает одну за другой голограммы блокнота. Надо же, она работала до последней минуты Я как раз собрался спросить о результатах, но помешал вызов коммуникатора.

Появившийся на мониторе Фаттах небрежно интересуется, почему я возвращаюсь так скоро. Потом сообщает:

— Я только что разговаривал с Мендосой. Пятнадцатого августа состоится большой сбор клана. Нас с тобой приглашают особо.

Повернувшись к детям, и говорю:

— Слышали? Нас ждут. Советую прихватить выходные шмотки. Будет бал, надо блеснуть.

Укоризненно посмотрев на меня, Миранда произносит нараспев:

— Папочка, ну о чем ты думаешь в такой момент… Ведь я расколола координаты Древних. Хоть сейчас собирайся и лети к любой из девяти цивилизаций.

5. Локальный конфликт

Я отдохнул, побыв немного с родными, так что вполне могу отправиться туда, где назревает новая война, к которой, кстати сказать, мы не очень-то готовы.

Локаторы и передовые дозоры следят за перемещением неприятельских флотов. Корабли ангелоидов по-прежнему стоят на границе национальной зоны Драй. Соединение орионцев движется от окраин Малой Галактики в сторону артефакт-канала. Наши силы тоже подтягиваются к Зеленой Пирамиде.

Оливейра показывает на схеме расположение сторон:

— Они надеялись, что их отряд, посланный к Ульсу, оттянет на себя целую эскадру. Но мы побили их, немного улучшив соотношение сил…

— Вы? — переспрашиваю я. — Кого это вы побили?

— Ну, ты. Ты их побил. — Фаттах смеется. — Ты тщеславен, горец.

— Просто я люблю справедливость. Оливейра медлит, потом говорит немного напряженно:

— Поступило донесение разведчиков. Ангелоиды послали флот к Зеленой Пирамиде.

Этого следовало ожидать. Не зря же они сосредоточили на нашей границе свои лучшие корабли. Для того и построили рокаду для переброски войск между Орионом и Драй. Из этого сектора открывается кратчайший путь для вторжения в Империю. На пути у флота вторжения лишь Улла с ее недостроенной базой, а за ней — ЧД-канал, ведуший в центральные губернии Единых Миров.

Ничего, мы все равно успеем.

«Паровоз» идет в центре эскадренного ордера. Передовой отряд уже сосредоточен в Белой Химере, чтобы преградить путь орионской эскадре. Там сейчас развернуты сильные отряды крейсеров и линкоры-ветераны «Анчар» и «Террор». Более современные «Кентавр», «Сфинкс» и «Грифон» мчатся по артефакт-каналу к Зеленой Пирамиде навстречу, ангелоидам. Наш отряд — «Дракон», «Паровоз» и «Акула» — торопится туда же по каналу, который я проложил от Ориона-47. Немного отставая от нас, идет из Уллы новейший «Колдун». Похоже, мы будем на месте, обогнав Главные силы на час. И часа на три — эскадру Драй.

— Мы опережаем противника, — говорит Оливейра.

Он сейчас в своем штабе на борту «Дракона». Я на «Паровозе» один. Одиночество давно стало для меня нормой. Естественной формой существования.

Снова накатывает апатия. За последнюю неделю я пережил слишком много: артефакт Восьми Царств, плен, разгром мятежа. И вдобавок выполнено практически до конца дело, много лет отнимавшее столько сил и нервов.

И вот после всех этих успехов я снова брошен в войну. Наверное, глупо погибать в день собственного триумфа, но судьба вообще глупа, по определению…

Фаттах снова на связи. Кажется, он считает, что меня нужно поддержать морально. Возможно, земляк прав.

— Ты в порядке? — интересуется Оливейра. — Мы прикинули, что сможем справиться и без тебя.

— Не факт. — Я стараюсь говорить равнодушно, словно ни капли не волнуюсь. — Без «обратной отсечки» не получится изящной концовки. И не отвлекай меня больше.

Я снова разглядываю карту каналов и каналетто, окружающих Зеленую Пирамиду. Вроде бы наш план должен сработать. Если эскадра ангелоидов намерена войти в артефакт-канал, то путь их лежит через систему пяти голубовато-зеленых звезд. В эту систему со стороны владений Драй ведут два ЧД-канала: VQ-65 и VQ-86. Для успеха нашего замысла желательно, чтобы они выбрали VQ-65.

Иначе — полномасштабное сражение, а наше численное превосходство не так уж велико. Всего в полтора раза. Явно недостаточно для чистой победы, а значит, неизбежны немалые потери.

И снова память выбрасывает кошмарные видения. За свою слишком долгую жизнь я нахватал избыточную дозу впечатлений, которые не желают оставить меня в покое.

Опять я вижу сны наяву. Памятный день 18 апреля 2292 года. Последняя битва, решившая исход войны с Цвай. Земной флот вторгся в систему Акрукса.

В те времена еще не было даже «Анчара». Основу нашего флота составляли доисторические дредноуты «Солнце», «Проксима», «Фомальгаут», «Бетельгейзе», «Сириус», «Альтаир» и «Толиман». Силы поддержки включали шесть крейсеров типа «Шторм». Я был тогда гипермастером на крейсере «Ураган».

Сейчас из тех линкоров остаются только «Альтаир» и «Сириус» — два корабля-музея. В наши дни они кажутся смешными реликтами — чуть больше полусотни килотонн массы, вооруженные игрушечными пушками в 450 миллиметров, снаряды которых летели втрое медленнее, чем главный калибр современных орудий. Да только в дни битвы за Акрукс ни одна известная нам цивилизация не располагала более могучими машинами для космических сражений.

Война тянулась почти два года, и мы давно поняли, что имеем дело с коварным и сильным врагом. Однажды панцирные дикобразы решили разузнать, как это мы летаем через черные дыры, и атаковали земной корабль, доставивший к Акруксу отряд исследователей. Разумеется, Цвай не успели освоить гиперспейс из-за мгновенной реакции нашего флота. Увы, на своих субсветовых звездолетах они колонизировали несколько соседних систем, двухлетний штурм которых обошелся Империи в двести тысяч жизней и треть боевых кораблей.

Возле родной планеты Драй нас ожидали два десятка фотонных звездолетов и около сотни хорошо вооруженных посудин межпланетного класса. Их многократное преимущество в скорости не имело значения, равно как и способность имперских кораблей нырять в черные дыры Космические сражения ведутся на малых скоростях, поэтому исход их решается количеством вымпелов, которые нужно уничтожить, и огневой мощью, осуществляющей это уничтожение. В тот раз наши пушки были намного мощнее, но противник имел слишком большое превосходство в числе боевых единиц.

Флот вторжения, разделенный на три эскадры, расположился в секторе выжидания, откуда открывался путь в ЧД-каналы, ведущие ко всей четверке черных дыр системы Акрукса. «Ураган» отправился на разведку ЧД «Акрукс-3», воронка которой находилась в пяти астрономических единицах от центральной звезды.

Мы зависли с нулевой скоростью на расстоянии в одну сотую ламорра от воронки. Гравитационные волны локаторов просачивались в трехмерность и, отразившись от массивных тел, возвращались к антеннам крейсера, рисуя на мониторах смутные образы. Анализ таких картинок во все времена считался одной из главнейших задач гипермастеров. Обычно для расшифровки отраженных сигналов ипользовалась методика Хендерблай-на-Майсурадзе, но мне удалось получить решение, которое я считал более достоверным. Моя программа трансформировала отраженные гравитоны в четкую голограмму вражеских кораблей, окруживших «Акрукс-3».

Крейсера, посланные к трем другим ЧД, получили изображение намного худшего качества, и в штабе к моим результатам отнеслись с недоверием.

— Кто может гарантировать, что твои данные точны? — спросил начальник разведки.

Я ответил: мол, ответ сможет дать только сражение. Адмиралам это не понравилось, и в разведку боем отправились беспилотные корабли. Через все черные дыры в трехмерную окрестность Акрукса одновременно, имитируя массированное вторжение, проникли по два торпедоносца снятого с вооружения образца. Корабли были немедленно уничтожены сосредоточенным огнем противника, но их полуразумные компьютеры успели произвести несколько залпов из всех орудий, выпустить самонаводящиеся торпеды и передать снимки окружающего пространства. Изображения, голографированные возле «Акрукса-3», полностью совпали с моими расчетами.

Вторжение началось после завтрака по земному времени, к которому подстраивался ритм жизни военного флота. Первыми снова двинулись роботы: списанные крейсера, фрегаты и более мелкие корабли вырвались в трехмерность, разряжая торпедные аппараты. Позже выяснилось, что эффективность их беспорядочной стрельбы получилась не слишком высокой: цели достигла лишь каждая десятая боеголовка. Но одновременная атака сразу в четырех точках сбила с толку вражеских стратегов, заставив держать флот рассредоточенным по всей системе.

Главный удар наносился через черную дыру «Акрукс-1», самую близкую к планете, где зародилась раса Цвай. Шесть крейсеров приблизились вплотную к воронке, просканировали близлежащую трехмерность, использовав мой метод расшифровки сигналов, и установили дислокацию кораблей противника. Затем одновременно вырвались из ЧД, расстреливая выявленные мишени.

Удар оказался успешным. Мы потеряли только «Самум», уничтожив один звездолет и семь межпланетников, и пронзили насквозь сферу кораблей, окружавших воронку. Командир эскадры Цвай начал разворачивать боевой строй против прорвавшихся крейсеров, но тут вышли из черной дыры и ударили с тыла линкоры. Залпы тяжелых пушек быстро превратили фотонников Цвай в плазму, после чего земной флот устремился к планете. Мы почти на полтора часа опередили эскадры, спешившие от дальних ЧД.

Гипермастер крейсеру был уже не нужен, и мне разрешили принять участие в сражении. Помню чувство счастья, охватившее меня, когда мой «Дельта-Г7» разрядил торпедные аппараты, прорвавшись к орбитальной крепости, врага Промахнуться по такой громадной мишени было невозможно, и я всадил обе боеголовки в артиллерийскую палубу. Одну торпеду Цвай сумели перехватить, но ее взрыв произошел достаточно близко к обшивке, чтобы проделать пробоину солидных размеров. А вот второй снаряд угодил точно в цель, полыхнув яростью девяти мегатонн и открыв нашим десантникам столбовую дорогу на вражескую столицу.

— Вспоминаешь штурм Акрукса? — спрашивает Оливейра.

— Ты догадлив, земляк.

Динамик издает мрачный смешок, за которым следует академическое до банальности замечание:

— В тот раз главным для нас было вырваться на оперативный простор. Сейчас стоит противоположная задача — не выпустить на простор противника.

Это я понимаю и без его поучений. У нас маловато сил, чтобы надежно заблокировать со всех направлений обе черные дыры. Значит, эскадра ангелоидов, пожертвовав минимальным числом кораблей, сумеет прорваться в трехмерность, и тогда начнется долгая мясорубка линейного сражения. Вероятностные модели такого столкновения уже построены: мы победим, но и сами лишимся до половины вымпелов. А тут еще могут атаковать с тыла орионцы, против которых выставлен сравнительно слабый заслон. В высшей степени неприятная перспектива.

Нет сил ждать, поэтому мой вопрос звучит излишне резко:

— Так вы решили? Если нет, то мне здесь делать нечего.

Молчание в ответ. Нет даже привычных квантовых шуршаний и писков. Штаб на «Колдуне» отключил связь с бульдозером. Наверное, обсуждают что-то важное.

Мысли возвращаются к предстоящему сражению. Вариантов не слишком много, поскольку мы не знаем, через которую из черных дыр вторгнется врат Мы можем впустить Драй в систему Зеленой Пирамиды, а затем атаковать всеми силами, но тогда противник успеет развернуть боевой порядок и даст организованный отпор. Мы можем разделить группировку поровну между двумя ЧД, но тогда возле каждой воронки останется лишь половина наших и без того небогатых сил, а противник нанесет удар всей эскадрой. Третий вариант — встретить ангелоидов в гиперспейсе, но для этого опять-таки придется разделиться на два отряда. Вот и остается применить «обратную отсечку» — изящный прием, при исполнении которого рискую только я.

Наконец связь возобновляет работу в нормальном режиме. Слышится шум голосов, потом Фаттах взволнованно сообщает:

— Агасфер, у нас решилась часть проблем.

Первая мысль: стало ясно, по которой ветке ЧД-канала движутся корабли Драй. Но нет, дело оказалось совсем в другом. Оливейра начинает рассказывать, и в его словах звучит крепнущая уверенность.

— Вторая эскадра встретила орионцев в Белой Химере. Их адмирал не решился начать бой и отступил. Крейсера проводили их до границы, а два линкора из резерва двинулись к нам на подмогу.

Это приятно — теперь можно не опасаться удара в спину. Только верховное командование совешенно напрасно перебрасывает в Зеленую Пирамиду это старье — все равно ведь опоздают, да и сил много не прибавят… И еще меня смущают обстоятельства неслучившейся стычки, поэтому говорю с недоумением:

Что-то они слишком быстро дали задний ход.

— Какая разница, — весело отвечает Оливейра. — Теперь у нас вдвое меньше проблем, и решено действовать. Начинаем

Мысли уныло крутятся вокруг всякой ерунды… Омар — хороший парень, он заслужил красивую жену.

И муж из этого кондового семьянина хороший получится. Бронислава сделала правильный выбор. Только вот я снова один, но мне это привычно.

— Так недолго и спятить с остатков умишка, — говорю я вслух.

Вообще-то я преувеличиваю бедственность своего положения. Ожидание продолжалось немногим больше трех часов, а мне приходилось проводить наедине с изнанкой Вселенной до месяца. Не повредился мозгами тогда, не свихнусь и теперь. Тем более что скоро начнется настоящее веселье. Как говаривал старик Акела, это будет добрая битва.

«Паровоз» спрятался в неглубоком отростке ЧД-канала на расстоянии в четверть ламорра от воронки, выводящей к VQ-65. Эскадра Драй должна была воспользоваться именно этой дорожкой, потому что во вторую ЧД, а именно в VQ-86, вошли «Дракон» и крейсер «Кашалот», которые не скрывают своего присутствия. Ангелоиды обнаружат их с очень большого расстояния, и простейшая логика подскажет: земляне решили оборонять только эту черную дыру, а другая осталась незащищенной, то есть ее-то и нужно выбрать для прорыва.

Так и вышло. Локаторы моего космолета зафиксировали колебания гиперспейса, и это означает, что в сторону «Паровоза» двигаются корабли. Когда они приблизились на четыре с половиной ламорра, я смог составить впечатление о силах противника: два крейсера идут в передовом дозоре, им в затылок летят три пары «линкор — крейсер». К нам приближается мощная группировка, об которую могли бы обломать зубки даже сосредоточенные в этих краях соединения земного флота.

Отсиживаясь в засаде, я пропускаю мимо себя головные корабли, включая линкор типа «А» — старенькую машину послабее наших «Анчаров» и орионских «Пророков». Следом подтягивается что-то вроде крейсера (мы так и не разобрались до конца в принятой у ангелоидов классификации кораблей), за ним — следующий «тип А». Локатор сообщает, что в кильватер этой компании выстроились другие аналоги крейсеров и большой корабль типа «В», но в Зеленой Пирамиде им делать нечего.

Резким толчком выбросив «Паровоз» из отростка, я оказался посреди неприятельской колонны. Несколько форсированных пульсаций вихревого поля — и оранжевое смещение начало падать, предвещая недолгий, но бурный концерт цветомузыки. Бульдозер швыряет, как щепку в горной реке, стенки ЧД-канала пульсируют, однако «Паровоз» все-таки выбирается из воронки. Кроме меня, в трехмерность вышли головные мателоты Драй, включая «тип А». Остальных отсекла разыгравшаяся в гиперспейсе буря.

Я постарался от души: черная дыра стала непроходимой примерно на неделю. Возможно, часть оставшихся в канале кораблей погибнет. В этом и заключается вся прелесть «обратной отсечки» — строй неприятельского флота разрезан, боевые единицы выведены из строя, но оружие еще не применялось. Никто не сможет доказать, что ураган в свернутом пространстве вызван искусственно. Конечно, выполнить такой маневр способен лишь гипермастер-виртуоз, да к тому же не в каждом ЧД-канале это возможно, но в нашем случае все необходимое имеется…

Покинув горлышко воронки, запускаю двигатели на полную тягу, однако рядом с воронкой скорость растет медленно — меня продолжает тянуть назад дьявольское тяготение черной дыры. Рядом с «Паровозом» барахтаются в волнах гравитации боевые корабли Драй. Для меня эти минуты — самые опасные. Наверняка ангелоиды догадываются, кто устроил им «обратную отсечку», и вполне могут угостить залпом.

— «Паровоз», немедленно покинь зону обстрела! — гремит из динамика голос Фаттаха.

Подгонять меня — напрасный труд. Я и сам знаю, что нужно делать. Бульдозер тужится изо всех сил, с каждой секундой наращивая скорость, а заодно удаляясь от остатков вражеской эскадры

Похоже, крылатым горе-воякам не до меня. Они с трудом преодолевают резко выросшую из-за шторма гравитацию багрового шара и пытаются перестроиться в отдаленное подобие боевого порядка. А тем временем вокруг трех слабеньких корабликов Драй сжимаются челюсти имперского флота.

Антенны «Колдуна» передают ультиматум.

— Штаб оперативной эскадры Единых Миров обращается к командирам отряда Драй. Требуем немедленно покинуть пределы системы.

Передача ведется на языке Драй, и компьютер «Паровоза» не слишком уверенно трансформирует эти сигналы в символы земной речи. Можно понять, что штаб Предписывает неприятелю впустить досмотровые группы, дезактивировать оружие и проследовать под конвоем к черной дыре VQ-86. Очевидно, Корвус и Фаттах имеют соответствующее указание Совета Консулов — завершить инцидент по возможности мирно, с минимальным применением тяжелого оружия.

Ангелоиды, однако, не торопятся исполнять приказ. Может быть, надеются, что к ним присоединятся, сумев вырваться из ЧД, остальные корабли их эскадры А может, среди них нет командира, способного взять на себя ответственность. Остатки эскадры Драй продолжают маневр удаления от воронки, интенсивно обмениваясь кодированными сигналами — наверное, пытаются согласовать дальнейшие действия.

Внезапно один из «крейсеров» вражеского отряда, форсируя двигатели, устремляется в атаку на ближайший имперский линкор, а точнее, на «Сфинкса». Их разделяет около миллиона километров, так что Драй смогут открыть огонь лишь минут через сорок, когда выйдут из области деформированного черной дырой пространства. Стрелять в окрестностях штормовой ЧД — бесполезная трата боеприпасов, переменчивая геометрия не позволяет точно прицелиться Трудно понять, на что они рассчитывают, затеяв столь самоубийственный бросок Впрочем, логика этих крылатых существ вообще недоступна человеческому разуму.

— Корабль Драй, немедленно вернитесь в строй, — передают с борта нашего флагмана.

Приказ не повторяется. Насколько я знаю гросс-адмирала Корвуса, главкому очень хочется испытать артиллерию «Колдуна» в реальном бою.

Так и есть: «Колдун», неторопливо маневрирующий в полтора раза дальше, чем «Сфинкс», начинает разряжать свои арсеналы. Сначала бьет пучок антипротонов, потом пушки выстреливают рой громадных снарядов — каждый в десять тонн массы. Это невероятно, однако артиллеристы линкора точно рассчитали траекторию залпа.

Антипротоны мчатся, разогнанные до скорости в треть световой, и полет пучка виден даже в оптической области — некоторые из частиц аннигилируют с молекулами рассеянных в космосе веществ. Сфокусированный ускорителями линкора луч постепенно расширяется, превращаясь в конус, и заметно искривляется под действием гравитационных полей черной дыры VQ-65, но тем не менее край пучка задевает корабль противника. На кормовой части «крейсера» вспыхивают мельчайшие факелы взрывов — материя распадается, превращаясь в плазму и потоки излучения. Пораженная часть корпуса разрушается, впустив вакуум во внутренние отсеки.

Через несколько минут по курсу корабля ангелоидов вспыхивают разрывы артиллерийских боеголовок. Видно, что разброс велик, но часть шрапнели накрывает мишень. Мезонитовые шарики, пронзив защитные поля, барабанят по броне, которая становится похожей на решето. Часть боеприпасов содержит не шрапнель, а термоядерные заряды, огненные шары которых едва не касаются того, что еще недавно можно было, пусть с известной натяжкой, назвать крейсером.

На изувеченном корабле остановлены двигатели, и он продолжает полет по инерции, не подавая признаков жизни. Перед мощью оружия отступает даже нечеловеческое мышление: остальные вымпелы вражеской эскадры, устрашенные этой демонстрацией огневой мощи, немедленно сообщают о готовности принять условия ультиматума.

Война закончилась, не успев толком начаться.

6. Клан

Мы приземлились на гражданском космодроме Ангбанда — города, который является столицей континента и центральной провинции Горгорот. На моих детей, избалованных темпом и размахом земной жизни, порт не произвел особого впечатления, равно как и скоростной экспресс, доставивший нас в Назгул, административный центр горного края Тонгородрим. А вот я расчувствовался при виде мелькающих за окнами небоскребов, возведенных в стиле раннеколониального барокко. Еще больше воспоминаний проснулось, когда мы проезжали мимо военной базы Минас-Гулдур, которая когда-то была главными космическими воротами северного полушария.

Через полчаса после отправления из столицы толпа родственников встретила прилетевшую с Земли троицу Кассетовых на железнодорожном вокзале Назгула. После бурных приветствий нас усадили в аэромобили и повезли к морю, дремлющему в чаше Драконовых гор. Детей конечно же забрал мой отец, поэтому я летел в машине брата.

— Ты заставил нас поволноваться, — с ноткой осуждения в голосе говорит Адамант.

— Разве это впервые?

Он наклоняет голову, соглашаясь За колпаком машины проплывает город, население которого недавно превысило два миллиона. Вижу до боли знакомые башни и антенны космодрома дальней разведки — здесь я работал, когда был стариком…

— Родители сильно переживали?

— Ты же знаешь нашу породу, — Адамант пожимает плечами. — Внешне это никак не проявлялось.

Воздушная кавалькада мчится к величественным вершинам горного хребта. На многих мирах известна легенда, будто в незапамятные времена, вскоре после Большого Взрыва, здесь заснул бессмертный дракон, породивший Вселенную. Когда он проснется, гласит легенда, случится новый Большой Взрыв. И тогда спасутся лишь те, кто окажется рядом в момент его, то есть дракона, пробуждения.

Мало кто знал, что этот сборник мифов, известный под названием «Сказания Высшего Разума», сочинил мой брат, чем удвоил поток туристов на Монтеплато. Очень многие поверили, что в горах Ангмара живет древняя религия. Потом Адаманта приглашали на другие планеты, и он написал для соседей много таких же фальшивок. Адамант стал преуспевающим писателем, по его сценариям сняты добротные кассовые фильмы и даже сериал, с успехом идущий на десятках планет. Но лучшим произведением моего младшего брата были, есть и останутся придуманные шутки ради «Сказания Высшего Разума». Что поделать, судьба иронична.

— Когда идешь на омоложение? — строго спрашиваю я. — Не тяни с этим делом.

— На прошлой неделе плавал в этой поганой жидкости, — мрачно сообщает он и морщится, словно почувствовал мерзкий запах ферментов и гормонов. — Как узнал, что с тобой все порядке, — полетел в город на радостях.

— Да, ощущения, конечно, не из лучших, — соглашаюсь я. — Но результат того стоит.

— Кто бы спорил…

А путешествие наше внезапно приблизилось к финишу. Аэромобили поднялись над гребнем каменного кольца, и взорам открылась пресная лужа с поперечником в триста километров — Горное Море, снабжающее рыбой и моллюсками почти половину миров Ойкумены. На берегах этого водоема живет примерно десять тысяч моих братьев и сестер по клану, вдвое большее их число обосновалось в Назгуле, Валарабаде и других городах Ангмара, а еще тысяч сорок расселилось на десятках планет Империи, образовав влиятельную диаспору. Нас немного, но мы — одна семья.

Замок долго ждал меня и наконец дождался. В моих апартаментах чисто и свежо: роботы почти десятилетие поддерживали здесь порядок и заданный в день последнего отъезда микроклимат. А занавески оказались совсем новыми — наверняка их повесили к моему возращению.

Дети с легким скептицизмом озирают чрезмерно вычурную обстановку моего жилья. Маленькие они еще, поэтому не понимают всей прелести неоампира. Покрытые резьбой камни стен, тяжелая мебель из натурального красного, черного и мраморного дерева, портреты предков, рыцарские доспехи в нишах, развешанное на стенах оружие — все это внушает чувство незыблемости наших порядков и обычаев, перед которыми пасует даже время. Незыблемость плюс умение следовать тем веяниям прогресса, которые нас устраивают…

— Мы приготовили комнаты для каждого из вас, — сообщает внукам моя мать. — Они будут вашими, пока Альвенор светит в небе Монтеплато.

Первым незаметно исчезает Адамант. Потом мама уводит детей, оставив нас с отцом наедине. Я выгружаю подарок — центнер с небольшим рубинов и прочих побрякушек. Старик — да какой он старик, если выглядит моложе и крепче меня! — молча кивает. Между нами не приняты слова благодарности. Мы — семья. Неколебимая ячейка в монолитном кристалле клана.

— Не надумал жениться? — с видимым равнодушием спрашивает отец.

Я признаюсь максимально искренне:

— Иногда возникает такое желание, но…

— Значит, пока не время. — Он усмехается. — Куда тебе спешить, вся молодость впереди.

— И не одна… А как у вас с мамой?

— Нормально. Думаем еще детей завести. Барби хочет девочку. Уже имя придумала — Майя. Вдруг вспоминаю:

— Через десять лет у вас бриллиантовая свадьба.

— Через одиннадцать. Не забудешь приехать?

— Приеду, наверное. Если чего-нибудь не случится.

— Если случится что-нибудь серьезное, можно перенести церемонию…

Отец разливает ароматное вино тридцатилетней выдержки, и мы смакуем божественный напиток. Вновь наполнив опустевшие бокалы, отец говорит, неожиданно переходя к делам:

— Ты откололся от клана и уже не станешь Патриархом. Но клану нужен опытный человек, имеющий влияние в Империи. Таких у нас — только ты.

— Есть еще Фаттах, Ланцов, сенатор Грабский… Он строго обрывает меня:

— Они уже занимают высокие посты.

— Что же вы приготовили для меня?

— Грабский избирался четырежды, но не стал Проконсулом. Ему придется уйти из власти на следующих выборах. Остальное ты понимаешь.

— Стало быть, через полтора года вы двинете меня в Сенат?

Приятно знать, сколько вольной жизни мне осталось… Отец меланхолично продолжает:

— Ты можешь отказаться. Тебя поймут — не каждому под силу тяжелый груз ответственности.

— Не бери меня «на слабо». Я же понимаю, какой шанс в руки плывет.

Я уже прикидываю, как это организовать — фирму придется передать сыну. Хотя черта с два он справится. Тут главное не руководить, а своими ручками черные дыры щупать… С другой стороны, фирму можно просто продать с немалой выгодой. Давно пора еще раз поменять течение жизни.

Без стука врываются наследнички. На них ритуальные костюмы — легкие кольчуги, сплетенные из золотых и серебряных проволочек. В краю, где благородные металлы добываются тоннами — не зря же планета названа Монтеплато, то есть Серебряные Горы, — такой наряд обходится до смешного дешево. В подобных одеяниях обычно выступают ангмарские фольклорные ансамбли.

— Па, смотри, чего нам подарили! — восторженно вопит Миранда.

Похоже, сильней всего она потрясена жутко неудобной двухкилограммовой диадемой, украшенной рубином в сотню карат. У меня тоже есть такая. Кажется, я в первый же день закинул ее в секретер и с тех пор вытаскивал лишь однажды — показывал Клементине…

Отец хохочет, а я объясняю:

— Это вроде униформы для шаманских плясок. Положено иметь, но на людях надевать не рекомендуется.

Засмеют.

Детям жалко расставаться с красивыми игрушками, но они понимают все правильно и плетутся к выходу, чтобы переодеться в привезенные с собой шедевры земных модельеров. Отец негромко бросает им вслед:

— Поторопитесь. Через полтора часа мы должны быть в Разделе.

— Где? — переспрашивает Гай-Юлий. Я снова превращаюсь в гида:

— Это наш дворец торжественных мероприятий. На дозвуке лететь полчаса.

Раздол был построен в середине позапрошлого века, когда клан Звездной Стражи, контролировавший Гор-горот и космодром Минас-Гулдур, объединил главные родовые союзы Ангмара, возглавив победоносную войну против мальвинской мафии. После этого планета пережила еще две большие межконтинентальные усобицы: в 2178 году Ангмар в союзе с Северной Мальвиной поставил на колени Альгамбру, а в 2216-м Альгамбра, получив помощь от Малой Галактики, привела к власти Партию братства и процветания. Наверное, поэтому мы так не любим орионцев.

Сегодня в огромных залах Раздела собралось не меньше восьми тысяч монтеплатовцев и гостей планеты. Приехали генерал Фаттах, вице-адмирал Ланцов, делегаты от братских кланов Белого Водка, Огненных Сердец и Звездной Стражи. Многие гости привезли дочерей, так что я получил немалое удовольствие, разглядывая милые симпатичные мордашки. Что ж, кое-кому удавалось выйти замуж на таких ежегодных слетах. Но чаще соседи берут в жены наших девушек.

Миранда тоже обратила внимание на эту диспропорцию и спрашивает:

— Почему в вашем клане так мало мужчин?

— Ну, во-первых, не «в вашем», а «в нашем». А во-вторых, ты, наверное, слышала, что сорок лет назад несколько кланов восстали против нацистского режима.

— Слышала, — кивнула она. — Четыре сотни героев…

— Не только. Тот отряд атаковал главные объекты в районе столицы. А вообще, в бой ушли несколько тысяч — все мужчины шести кланов от пятнадцати до шестидесяти лет. Из трехсот с лишним бойцов клана Горного Моря живыми вернулись около полусотни.

— А ты? — Она начинает догадываться.

— А я, как видишь, не мертвый. Так сказать, носферату… Печальная история.

Гай-Юлий, хмурясь, слушает нашу беседу, потом с недоумением замечает:

— Но ведь ясно же было, что наци не смогу удержать власть, а помощи от Ориона они больше не получат… Почему сепаратисты решили устроить новый путч, хотя ведь знали, что Монтеплато дважды изгонял их и не желает больше терпеть? — Эх, сынок, — Я смеюсь. — Человек — единственное животное, не способное учиться на собственных ошибках.

Начинается торжественная часть. Мендоса Ю-тань поздравляет всех с сорокалетием победы. Затем объявляет, что принял решение оставить пост, поскольку долгий и болезненный процесс омоложения не позволит ему руководить кланом в полную силу. Вечером Совет Клана выберет нового Патриарха, и, как он надеется, эти обязанности будут возложены на Витольда Кассетова.

Ничего неожиданного в его сообщении нет, но публика немедленно начинает перешептываться, наполнив зал невнятным гомоном. Впрочем, шум стал заметно тише, когда к микрофону подошел будущий Патриарх.

— Братья и сестры, — начал отец. — Предлагаю вспомнить подвиг тех, кто отвоевал нашу свободу сорок лет назад. Чаша терпения северян переполнилась, когда Упырь прислал сюда отряд жандармов, набранных из равнинных племен южного полушария, которые люто нас ненавидели. Мы убили копов, отстирали их мундиры и, переодевшись в этих собак, проникли в армейский гарнизон, запиравший выход из горной котловины. Солдаты были плохо обучены и почти не сопротивлялись — так мы добыли тяжелое оружие и много бронированных мундиров. В них-то и пошли на штурм лучшие воины трех кланов.

Отец умолкает, дожидаясь, пока стихнет шум в зале, затем продолжает:

— Северные горы выставили около двух тысяч бойцов — для остальных не хватило оружия Через час к нам присоединились три тысячи горожан из клана Звездной Стражи. Начиная восстание, мы думали ограничиться зачисткой Горгорота и Тонгородрима, занять космодром и просить Землю о помощи. Однако жизнь внесла коррективы Кровавый Паук, губернатор Аягмара, успел сбежать, но мы взяли на старте ракетоплан, в котором собирались лететь в Альгамбру его сообщники. И тогда мы на ходу поменяли план. Отцы отправились штурмовать концлагерь, а сыновья — четыреста семь отчаянных мальчишек под командованием юного Оливейры Фаттаха — полетели на юг, чтобы покончить с главарями наци…

После отца получает слово Оливейра. Всенародный любимец, герой революции, член Высочайшей Власти. Боевой товарищ, бесстрашно атаковавший танковую часть, которой Горилла пытался отгородить президентский дворец от восставших горцев Ангмара. В ту ночь бойцы Фаттаха захватили министерство полиции и с крыши этого здания поддержали огнем отчаянный бросок резерва. Без этого шквала лучей и металла мои сорвиголовы полегли бы, не преодолев и половины маршрута. А потом подоспел Феликс Ланцов, и два наших взвода прошли по лестницам дворца, шагая через трупы гвардейцев…

Подождав, пока стихнут крики приветствия, сияющий счастливой улыбкой Оливейра сообщает:

— Братья и сестры, Две Чертовы Дюжины поручили мне сообщить народу Монтеплато две самые приятные новости. Первая — наш брат по клану одним махом привел в исполнение приговоры, вынесенные многим палачам Ангмара, а заодно и многим преступникам, не имеющим отношения к Монтеплато. — Переждав рукоплескания, Оливейра продолжает: — И вторая новость. За героизм и находчивость, волю к победе и верность державе наш брат по клану введен в состав Высшего Резерва.

Буря оваций не умолкает мучительно долго, так что мне становится неловко. Бесконечные поздравления тоже изрядно утомили. В особом восторге Миранда, которой приспичило выяснить, какие полномочия даст мне членство в Высшем Резерве. Припомнив соответствующие пункты Конституции, я отвечаю:

— Если не ошибаюсь, появится право прямого общения с Консулами и выдвижения законодательно-административных инициатив. Лет через несколько, возможно, окажусь в Совете Девятнадцати.

Я хотел что-то добавить, но вдруг замечаю знакомое лицо и спешу туда. Жанна и Мирахан Карамба Уиллис стоят в обнимку, а рядом с ними Лола, млея от избытка чувств и предчувствий, напропалую кокетничает с Гаем-Юлием. Увидев меня, компания приходит в страшное возбуждения, все говорят, перебивая друг друга.

— Завтра мы женимся, — докладывает Карамба. — В Тонгородриме.

— Наша партия победила, — хвастается Жанна. — Теперь мы тоже в Империи.

— Эту шикарную девочку зовут Лола, — говорит Гай-Юлий. — Она перевелась на наш факультет. Мы уже договорились о совместном проекте, под который можно будет выбить крутой грант. Ее тема и моя здорово дополняют друг друга.

А Лола, поигрывая глазками, заявляет, что встретила мужчину своей мечты.

— Этого, что ли? — спрашиваю я, показывая на сына.

Она немедленно выпускает коготки, явно намереваясь защищать своего избранника, но я добродушно заверяю, что у нас еще будет время поговорить, когда вернемся домой. С недоумением оглядев меня и ухмыляющегося Гая-Юлия, Лола растерянно спрашивает:

— Вы родственники?

— Дальние, — отвечаю я.

Объяснить подробности не успеваю, потому что Карамба привел еще одного зануду.

— Познакомься с моим дядей, — говорит счастливый жених. — Его зовут Модест Васильченко.

— Мы уже знакомы, — бурчу я. Васильченко радостно сообщает:

— Проект завершен и будет утвержден в течение недели. Вы согласны стать генеральным подрядчиком?

Вероятно, он имеет в виду Космонет, к которому я по-прежнему отношусь крайне настороженно.

— А как же опасность возникновения суперразума? Коммерсант произносит таким торжественным тоном, будто дает клятву:

— Созданы надежные программные средства. Космонет никогда не сможет стать разумным.

— Ну, не знаю… — В таких ситуациях я становлюсь очень упрямым. — Мне этого никто не доказал.

В этот момент кто-то трогает мое плечо. Обернувшись, я вижу человека, который обучал меня военному делу в лагере на спутнике внешней планеты. На его лице широкая улыбка.

— Привет, парень. Не забыл меня?

— Полковник Аякс! Конечно, я вас помню. Он отмахивается рукой, услышав свой давний псевдоним.

— Теперь можно своим именем назваться. Позвольте представиться: Збигнев Фархад Дербенев, генерал-майор запаса.

Дербенев?

— У вас есть дочь Николь?

Оказывается, он действительно отец Николь. Она уже доктор наук, занимается системами межзвездной связи, прошла омоложение и сейчас живет на Земле. Все это так неожиданно, что я даже растерялся и бормочу, протягивая визитную карточку:

— Хотелось бы ее повидать. Может быть, она позвонит, если вспомнит меня. Хотя, наверное, вряд ли вспомнит.

Васильченко, прищурясь, слушает наш разговор. Такое впечатление, что у владельца «Новой Эры» появились какие-то идеи в отношении моей персоны. К сожалению или к счастью, это остается неизвестным, потому что появившийся Фаттах показывает мне знаками, что нас ждут в малом чертоге.

Уютный затемненный зал, вместивший полсотни избранных, драпирован коврами и гобеленами, а также защищен всеми мыслимыми глушилками и сканерами. Это настоящий склеп, где вожди клана могут безбоязненно беседовать обо всем на свете.

Поначалу обсуждаем хозяйственные дела, договариваемся, среди прочего, о совместной рекламной кампании. Отныне в клипы туристических фирм Северной Мальвины будет включена реклама XS, а мои дети становятся дилерами трех солидных ангмарских компаний и будут представлять их интересы на центральных мирах.

Потом я, Оливейра, Феликс и еще несколько военных переключаемся на вопросы стратегии. Ланцов высказывает наболевшее:

— Операция в Зеленой Пирамиде показала, что у нас слишком мало кораблей. Для серьезной войны нужно иметь вдвое больше линкоров.

— Решение уже принято, — успокаивает нас Фаттах, — В следующем месяце будут заложены линкоры новой серии, помощнее «Колдуна». Они получат названия в честь величайших империй прошлого: «Та-Кем», «Рим», «Византия», «Золотая Орда», «Советский Союз», «Солнечная Федерация». А потом, если повезет, получим оружие на основе знаний Восьмицарствия.

Мы с Феликсом хотим выяснить подробности, но Оливейра отвечает неопределенно: по его словам, Совет Консулов выбирает между несколькими проектами. О судьбе пленных ему известно больше подробностей: всех отпустили — и орионцев, взятых на Ульсе, и ангелоидов.

— Даже в тюрьме не подержали? — поражаюсь я. — Нельзя было прощать подготовку войны против нас.

— Никакой войны они не готовили, — сообщает Оливейра. — Мятеж наци был провокацией, чтобы отвлечь наше внимание. А тем временем объединенный флот Ориона и ангелоидов отправился бы через территорию Драй на дальний край державы ангелоидов.

— Зачем? — Я начинаю Догадываться — Были сообщения, что в тех местах идет война, и Рози о том же говорила…

— Вот именно. У ангелоидов есть какой-то враг, с которым Драй сражаются уже не первый год.

Он объясняет нам истинную подоплеку последних событий. Драй и Малая Галактика заключили пакт, обязавшись помочь друг другу расправиться с Империей и неизвестным врагом ангелоидов. Первый удар должен был обрушиться на расу чужаков, которая энергично теснит крылатых союзников Ориона.

Еще Фаттах говорит, что правительство Малой Галактики согласилось не предавать огласке подробности конфликта. Это вполне объяснимо: орионцам совершенно ни к чему громкий скандал. Населенные людьми планеты сильно возмутятся, узнав, как Глобальная разведка подкармливает целые армии антиправительственных боевиков. В качестве штаты за нашу молчаливость Кайзер дал заверения, что Астрофедерация не будет включена в состав Малой Галактики.

— Мы тоже в выигрыше, — смеется Ланцов. — Повыбивали главным противникам по несколько тяжелых кораблей, так что теперь даже их объединенный флот стал слабее нашего. Кроме того, пушки «Колдуна» испытаны в особо сложной боевой обстановке.

Все участники дела в Зеленой Пирамиде соглашаются, что новые орудия сработали блестяще. Мы с Феликсом обговариваем детали дальнего рейда к саблезубым рептилиям. Кроме них, в зоне досягаемости земных космолетов есть еще одна цивилизация, обозначенная в энциклопедии Восьми Царств, а также система, в которой когда-то, скорее всего, была колония Древних.

Я упоминаю о новом способе сверхдальних полетов, которым пользовались астронавты Восьмицарствия. Вокруг немедленно собирается новая группа собеседников — подходят люди, связанные с межзвездными полетами и кораблестроением Клан быстро принимает решение: моя задача — научная часть проекта и проведение испытаний готового космолета, другие обеспечат финансирование и поставку нужной техники.

От коммерческих проблем меня отвлекают сразу два Патриарха — прежний и завтрашний. Мендоса ведет нас в свой кабинет, усаживает на диваны и, обращаясь ко мне, говорит:

— Ты филигранно выполнил вендетту, но некоторые враги еще живы.

Я пытаюсь оправдаться:

— Пока они нужны следствию. К тому же мне требовался отдых.

Старики смеются и успокаивают: мол, не переживай, к тебе претензий нет.

— С учетом уже сделанного ты вовсе не обязан доводить месть до последней точки — говорит отец. — Если не хочешь вступать в конфликт со своими друзьями у власти, мы поручим финал кому-нибудь другому.

— Спасибо, папа, но у меня есть дурная привычка Люблю заканчивать работу, раз начал. Только… честно предупреждаю: приговоренных двое, но я займусь лишь одним. Иначе на меня обидятся земные друзья.

— Больше одного и не потребуется, — успокаивает меня Патриарх. — Дохтур-Похтур может жить Этот боров получит двадцать лет каторжных работ, а для него такое наказание хуже смерти. Мы не кровожадны — пусть живет.

— В мучениях, — уточняет отец.

— Второй тоже умрет в мучениях. Неизвестно, кому из них будет легче.

Патриарх зачем-то напоминает:

— Он в тюрьме, под охраной.

— Для охотника за головами стены не преграда, — отвечаю я.

7. Тюрьма

Военная карьера не принесла мне высоких чинов Я — всего лишь капитан 4-го ранга, причем опять офицер запаса. Темно-синий мундир, серебристые погоны с красными просветами и четыре звездочки — пушечное мясо, линейные части. А вот с наградами мне повезло: полный комплект из пяти медалей Отваги, два Сердца — Бронзовое и Серебряное, скрещенные Мечи Победы и, выше всех, Рубиновая Звезда — знак Героя Вселенной.

За сражение в Зеленой Пирамиде наверняка получу еще один комплект Мечей, но это случится не скоро. Бюрократическая машина работает неспешно.

При виде парадного мундира, украшенного всеми подобающими регалиями, тюремная стража принимает стоику, однако почтение вертухаев не избавляет меня от тщательного досмотра. Меня просвечивают, обнюхивают и сканируют, после чего со множеством извинений требуют оставить в комендатуре кортик — единственный имеющийся при мне предмет, который можно назвать оружием Послушно отстегиваю ножны — все равно ведь я не собираюсь колоть арестанта булатным клинком. В последний раз побрызгавшись туалетной водичкой, достаю другой пульверизатор и направляю в рот аэрозольную струю дезодоранта. Теперь я готов к встрече.

Офицер охраны ведет меня по ярко освещенным коридорам, которые через каждые тридцать метров перегорожены решетками. Проверив выданный мне на входе идентификатор, охранники открывают проход, мы делаем несколько шагов, и решетка, лязгнув, снова опускается. Мы идем дальше и дальше по лабиринту камер и караульных постов, приближаясь к блоку для особо опасных госпреступников.

Сопровождающий говорит, что отсюда практически невозможно бежать. Зафиксирован всего один удачный побег за двести с лишним лет. Да и то из полусотни заключенных сумели уйти в джунгли только трое Погоня настигла их в тот же день

— Когда это случилось? — рассеянно интересуюсь я.

— Давно — Смутившись, офицер признается, что не помнит точной даты. — В позапрошлом веке

Мы уже почти на месте, когда мой блокнот, проснувшись» принимается пищать. На голограмме — Джузеппе. Смотрит на меня подозрительно и спрашивает:

— Ты отказался от выгодного контракта, чтобы поговорить с преступником? Непохоже на тебя.

— Не отказался, а всего лишь отсрочил подписание. Считаю своим долгом побеседовать с земляком и однокурсником, прежде чем он будет казнен.

— Во-первых, он не будет казнен, — информирует Накамура. — Отделается долгим заключением. Во-вторых, ты никогда не страдал сентиментальностью, если дело не касалось твоих ближайших родственников.

В ответ на последний довод я многозначительно изрекаю:

— Некоторые люди с годами меняются.

Полковник Тай-по — за последние события он тоже получил очередное звание — сверлит меня тяжелым взглядом, полным самого искреннего недоверия. Потом произносит с угрозой-

— Надеюсь, ты не собираешься выкинуть какой-нибудь финт7

— Успокойся, Джу — Я жизнерадостно улыбаюсь. — Клянусь, я даже пальцем его не трону Кстати, оружие у меня отобрали на входе.

— Знаю, — ворчит полковник — Но такие мелочи тебя обычно не останавливают.

Он подозревает, даже догадывается, что я намерен сделать Однако веских причин, чтобы задержать члена Высшего Резерва, у полковника нет. Джузеппе покачивает головой и дает отбой.

Стража открывает последнюю решетку, и я вхожу в комнату для свиданий с подследственными. Стол и стулья привинчены к полу Через минуту вводят Хаджи Альфонса. На нем наручники и ошейник, который начнет сигналить, если заключенный покинет отведенный ему сектор тюрьмы. Справа и слева замерли в готовности два охранника, так что никто из нас не сможет сделать ни единого лишнего движения.

— У тебя опять новый одеколон? Неприятный запах, — криво усмехаясь, говорит Аль-Зумруд.

— Зато полезный

Сажусь напротив и покашливаю, добавляя к аромату лосьона не менее противный запах дезодора.

— Ты вроде осунулся, — замечаю я, машинально посмотрев на часы. Остается 29 минут. — Плохо кормят?

— Не в питании дело, — Он морщится. — Зачем ты пришел, неужели ностальгия одолела? Шмыгнув носом, жалуюсь.

— Здесь душно.

Снова достав пульверизатор, я обильно обрызгиваю себя, между делом пустив густую струю на бывшего члена Политкома и несбывшегося премьера. Покончив с этим делом, говорю:

— Извини, раньше заглянуть не мог. Во-первых, ждал, пока закончится следствие по твоему делу. Во-вторых, были заботы поважнее… — Мимолетный взгляд на табло часов — осталось 27 минут. — Не мог же я пропустить большой сбор клана.

— Большая Змея… — Он презрительно кривится — Тебя угораздило родиться в самом захудалом клане планеты. Никто из наших даже не слышал о таком племени

— Не слышал, потому что такого племени не существует в природе. На самом деле я из Горного Моря.

Его лицо искажает гримаса отвращения и ненависти. Имя клана, сильно поредевшего, но не покорившегося сепаратистам-наци, поражает Хаджи Альфонса не хуже, чем пуля «Тираннозавра-120». Аль-Зумруд бормочет:

— Тем более непонятно, почему ты так странно вел на Ульсе…

Я смеюсь от души:

— Ты на самом деле думал, что я вас боюсь? Вас, которые испортили мое детство, а потом и молодость? Нет, я вас всегда ненавидел.

Все еще пытаясь играть роль рассудительного политика, Аль-Зумруд говорит:

— Но ведь ты уехал в аспирантуру до самых тяжелых событий.

— Нет, на самом деле я улетел с Монтеплато примерно через месяц после высадки десанта. Я видел свержение вашего режима, а потом еще некоторое время зачищал Альгамбру.

Мой аэрозоль действительно получился неприятным и сильно раздражает слизистую Ничего, для меня это не смертельно. Прокашлявшись, я продолжаю

— Хочешь узнать, за что я получил Рубиновую Звезду? Так вот, я — один из Трех Чертовых Дюжин Это мой взвод штурмовал президентский дворец и пробился по левой лестнице, завалив ступени трупами ваших гвардейцев.

… Вспоминаю безумный полет над океаном. С нами могли покончить одним снарядом — ничего не стоило сбить тихоходный гражданский лайнер. Однако по нашей машине не стреляли — ведь в Альгамбре были уверены, что этим экстренным рейсом возвращаются чиновники из администрации Кровавого Паука. Личный секретарь свергнутого губернатора весь полет провел в радиорубке и под дулом бластера держал связь с диспетчерской столичного аэропорта, передавая тексты, которые диктовал ему Оливейра

Мы сели в гражданском порту столицы Рота Ланцова захватила стартовый комплекс и антенну дальней связи, попутно перебив солдат и полицейских, охранявших космопорт. А мы, захватив несколько аэробусов, отправились к президентскому дворцу. Из космопорта я вылетел в город, будучи командиром отделения, состоявшего из шести стрелков. Через два часа, когда к нам на помощь подоспел Ланцов, закончивший все дела в порту, я был уже командиром взвода из восьми ветеранов.

— Там погиб мой брат, — окрысившись, цедит Аль-Зумруд — Отважный воин, верный сын партии…

— Да, он был очень храбрым, когда казнил заложников на площади Но когда его и еще десяток уцелевших крыс поставили на колени, вся эта банда обделалась от страха. Мы велели им жрать собственное дерьмо и кричать, что они — дети шлюх. Помнишь эти кадры, которые транслировали на всю Галактику? Это я заставил твоего брата плотно пообедать перед смертью

Аль-Зумруд дрожит и рыдает. Наверное, сильно жалеет, что не знал этих увлекательных подробностей пару недель назад, когда я был в его полной власти Но добивает его видеофон, по которому смотрят новости тюремные надзиратели, следящие за нашей беседой Услышав обрывок сообщения, Аль-Зумруд кричит:

— Сделайте громче, там говорят про нас!

Охранники, сардонически скалясь, прибавляют громкость. Действительно, речь идет о недавних событиях на Ульсе

— …и другие заговорщики, которых финансировали наднациональные синдикаты организованной преступности. Незаконные вооруженные формирования, сконцентрированные на планете Улье, обстреляли и тяжело повредили несколько боевых кораблей Малой Галактики. Подоспевшая к очагу мятежа войсковая группировка Единых Миров подавила сопротивление боевиков и предотвратила свержение законного правительства этого монопланетного государства. В настоящее время в распоряжении земных спецслужб имеются показания многочисленных свидетелей и другие документы, полностью изобличающающие организаторов и главарей неудавшегося мятежа.

— Рихард Ногаев, чрезвычайный и полномочный посол Малой Галактики на Земле, — выразил глубокую признательность властям Единых Миров за гуманизм и заботу, проявленные в отношении орионских кораблей, получивших незначительные повреждения в системе Орион-47. Вчера закончилась буксировка этих боевых единиц в территориальные пределы Малой Галактики.

— Информационная служба «Голос Ориона» сообщила некоторые подробности инцидента, происшедшего 11 августа в секторе так называемой Зеленой Пирамиды. Согласно сведениям, полученным от высокопоставленного источника, эскадра Драй предприняла попытку захватить эту стратегически важную систему, недавно объявленную территорией Единых Миров. Штаб орионского флота немедленно направил на помощь земным братьям отряд боевых кораблей, включавший линкоры «Гнев Провидения», «Смерть Вселенной» и «Изгоняющий Дьявола». Однако отряд Малой Галактики вскоре вернулся на свои базы, поскольку стало известно, что Империя собственными силами отразила провокационную вылазку негуманоидной расы. В пресс-службе военного ведомства считают, что локальный конфликт подтвердил высокую боевую эффективность новейших кораблей имперского флота Единых Миров…

Хаджи Альфонс растерян и подавлен. Он бормочет:

— Как же так… Как они могут?!

— Ты надеялся, что твои хозяева на Кайзере заступятся за кучку самовлюбленных наемников? Как ты глуп! Вас просто выбросили на свалку, как использованную бутылку. Неужели ты не знал, что великие державы всегда умеют договориться за счет мелких тварей?

Он молчит, опустив голову. Насладившись бессильной яростью обреченного врага, продолжаю повествование, предназначенное лишь для избранных:

— А потом я убил их тем же способом, каким они убивали противников вашего ублюдочного режима.

— Ты врешь. Чтоб позлить меня! — визжит Хаджи Альфонс.

Вот это номер! Не то чтобы я был маниакальным противником лжи. В нашей жизни всякое случается, иной раз приходится словесно искажать действительность, но в данном-то случае сомнения совершенно неуместны. Так ведь недолго и обидеть меня.

— Что же, скажи на милость, заставляет тебя не верить моим словам?

Он упрямо повторяет.

— Ты не мог быть на Монтеплато в дни, когда предатель Фаттах устроил мятеж, подняв против законной власти дикие кланы северных гор. Я точно помню — ты улетел в аспирантуру сразу после выпускных экза-менов, за три недели до путча. Мы же встретились на космодроме…

Посмеиваясь, объясняю:

— Получив подтверждение, что зачислен в аспирантуру, я действительно улетел, но не на Сириус. Я хотел немного подзаработать до начала занятий, а потому завербовался сменным оператором на энергостанцию. На полпути наш корабль был остановлен имперским крейсером. Вы даже не знали, что внешний пояс системы полностью контролируется флотом Единых Миров.

… Снова воспоминания. В лагере на безлюдной планете стояли шесть кораблей, захваченных правительственными войсками. Среди трехсот пленников было восемнадцать мужчин северных кланов. Когда нам предложили отправиться на Монтеплато и поднять восстание, все немедленно согласились.

Начались тренировки. За три недели отряд инструкторов под командованием полковника Аякса, моего несбывшегося тестя, научил нас пользоваться современным стрелковым оружием, средствами связи, боевыми доспехами, индивидуальными гравигенами

Потом нас посадили в крохотные капсулы и сбросили на Монтеплато, выбрав час, когда Горгорот и Тонгородрим оказались на отвернувшемся от лучей Альвенора полушарии. Приземлившись, я столкнул капсулу в черную пасть ущелья и целые сутки, старательно обходя деревни и гарнизоны, пробирался в крепость клана Дважды по дороге попадались патрули карателей — первые восемь пунктов в длинном списке убитых мной…

Только сейчас Аль-Зумруд начинает понимать, как разгоралась революция 15 августа 2289 года. Потрясенный, он недоверчиво переспрашивает:

— Значит, имперцы дали вам оружие, чтобы вы развязали путч?

Я назидательно поправляю глупого сепаратиста:

— Путч случился двумя годами раньше, когда вы, обманом захватив власть, отменили имперскую конституцию и оторвали планету от Человечества. А мы совершили революцию.

Ненависть в его взгляде достигает предела. Хаджи Альфонс дрожит, белки его глаз наливаются кровью Впрочем, возможно, эта физиологическая реакция не связана с волнением. Просто ему осталось совсем немного — мой таймер показывает 12 минут. Будь это счетчик оранжевого смещения, уже начиналась бы цветомузыка.

Вздрогув, Аль-Зумруд массирует затылок. Кажется, под его черепом, да и по всему телу уже начинают лопаться сосуды. Знакомая картина — примерно так же умирал Франц Пайкершилд, то есть Вурдапак. Только в тот раз мне пришлось нацепить изолирующий комбинезон из непроницаемой пленки, а потом стоять под душем рядом с трупом, чтобы смыть с пластика даже мельчайшие капли препарата. Безусловно, научно-технический прогресс сильно упрощает мою работу.

Хаджи Альфонс болезненно морщится, но все-таки пытается съязвить:

— В первый раз вижу человека из Трех Чертовых Дюжин, который открыто говорит о своем прошлом.

Обычно вы боитесь признаваться, что участвовали в мятеже.

— Мы просто не любим хвастать — это не в обычаях северян. Но с тобой я могу быть полностью откровенным. Ты уже никому ничего не расскажешь…

— Ты не можешь меня убить, — торжествующе напоминает он. — Я сильнее, а при входе в тюрьму отбирают оружие. Так что ничего у тебя не выйдет. Отсидев сколько-то лет, я выйду на свободу, и тогда…

Вместо ответа я громко кашляю. Потом говорю:

— Оставим эту тему. Может, ты хочешь узнать, как я перебил твоих дружков на Ульсе? Нет, мы начнем с Кровавого Паука, которого я застрелил на Сапфире.

— Мне очень неприятно слышать эти отвратительные клички, — надменно заявляет Аль-Зумруд. — Попросил бы называть уважаемых покойников по именам.

— У преступников не может быть человеческих имен. Так что потерпи. Осталось совсем недолго… — Ухмыляясь, сообщаю главное: — Кровавого Паука, Шлюху, Гориллу, Жирного Педика и многих других выродков я застрелил, проникнув к месту действия через ЧД-капилляры и сильно отклонив от вертикали ось времени. Потом устроил бурю в гиперспейсе, чтобы отсечь Улье от ваших хозяев.

Аль-Зумруд, охнув, хватается за бок (осталось меньше девяти минут) и шипит:

— Ты не мог стрелять в них. Ты был рядом со мной, когда киллер стрелял в нас на космодроме и когда был убит Чезаре.

Широко улыбнувшись, отвечаю с издевкой, хотя он не способен оценить тонкость юмора:

— Ах, дорогой, ты должен знать, сколь вездесущи профессиональные охотники за головами. Нам ничего не стоит находиться одновременно в двух разных местах.

— Не может быть! — Он тупо продолжает. — Просто хочешь украсть славу тех охотников за головами…

В общем-то, я не обижаюсь на дураков, поэтому говорю равнодушно:

— Напрасно не веришь. Но подумай сам: совершивший эти акты возмездия должен был с хирургической точностью протянуть ЧД-капилляр в нужные точки пространства-времени. Не хочу хвастаться, но сегодня на такое способен только я.

— Может, ты и к Фурушите телепортировался, переодевшись монстром? — выкрикивает Хаджи Альфонс.

— Нет-нет, адмирал попросту покончил с собой, хоть и по моему приказу. Это было несложно — я синтезировал психотропик индивидуального действия, и под влиянием этого препарата ваш стратег стал послушен, как младенец. Я внушил ему, что и в какой последовательности надо сказать Упырю, чтобы старый тупица оскорбился до глубины своей подлой душонки. После этого Фурушита должен был отойти к месту, где я заранее разбросал пепел и окурки сигар Там-то он и ткнул себя клинком в живот.

Он снова кричит, уверенный, что поймал меня на» несоответствии:

— Врешь, в парке курил не ты! На окурках не было твоей слюны, и отпечатки зубов были не твои.

— Поверь, у меня хватило ума заранее изготовить фальшивую слюну несуществующего монстра и нанести этот препарат на окурки…

Все-таки он не может понять даже самых простых вещей… Подробно рассказываю, как фигурными кусачками оставил на сигарах отпечатки, напоминающие следы острых клыков. Потом нанес синтезированную «слюну». Прогуливаясь в парке, я за четверть часа сжег эти табачные цилиндры, поддувая пульверизатором. В общем, получилось полное впечатление, что курило неизвестное существо. И еще я воспользовался костюмом-трансформером, чтобы оставить на поляне следы огромных ног. Нижняя часть штанин расплылась, превратившись в подобие слоновьих ступней.

— Красиво получилось, не правда ли? — Снова смотрю на часы. — Ого, в нашем распоряжении всего пять минут. Надо спешить.

Однако Хаджи Альфонс совершенно меня не слушает.

Невооруженым взглядом видно, что ему совсем худо. Иначе и быть не может, потому что мое оружие действует неотвратимо, а дисплей таймера отсчитывает последние минуты. Тем не менее этот живой труп продолжает допытываться:

— Но почему ты вдруг решил убивать нас? Ведь запросто мог сбежать на своей посудине.

— Ты глуп… — Встав, делаю шаг к дверям. — ВТай-по меня уже много лет считают одним из лучших охотников за головами. Кровавый Паук стал моей двести тридцать девятой добычей, Зевс — двести сороковой и так далее. А после ядерного удара по гарнизонам Ульса я даже не смогу подсчитать всю свою дичь…

На его лице целый воз искреннего недоумения.

— Зачем ты это делал?

— Во-первых, я вас всегда ненавидел и потому охотно согласился убивать мразь, сбежавшую от имперского правосудия. Во-вторых, за всех вас объявлено вознаграждение. За живых — побольше, за мертвых — втрое меньше. Но я не жадный и работал не ради денег. Ты даже не представляешь, какое это наслаждение — карать подонков вроде тебя и твоих хозяев. — Тут я с чувством цитирую классика: — Как говорил наш общий приятель, бывший адмирал Фурушита, мы убиваем вас, чтобы вы никогда не смогли убивать нас.

— Так ты киллер, охотник за головами… — Он постарался вложить в голос максимум сарказма. — Надо же, я считал своим другом простого уголовника.

Издевательски усмехаясь, я напоминаю его же собственную сентенцию:

— Не каждый убийца — преступник. Есть убийства благородные, совершенные во имя высокой идеи. Такие убийства оправданны, а потому не могут осуждаться никакой моралью. Впрочем, тебе этого не понять

Хаджи Альфонса передергивает, но он снова пытается уязвить меня:

— Как это неинтеллигентно, быть агентом Тайной полиции…

Все-таки очень странные у него представления об интеллигентности. Дружить с палачами — интеллигентно, участвовать в заговоре, планировать террор, заключать в лагеря инакомыслящих — тоже интеллигентно. А вот бороться против убийц — не интеллигентно. Все-таки он очень ограничен. Как и все националисты.

А мой бывший однокашник произносит с неприкрытой угрозой:

— Напрасно ты рассказал мне про свои кровавые подвиги, — Он тоже перешел на диалект Монтеплато, малопонятный для жителей прочих миров. — Тебе отомстят за меня. Жестоко отомстят.

— Не надейся. Те, кто записывают наш разговор, не станут меня наказывать.

— А ты не забывай, что мой клан тоже не отказался от обычая вендетты. Кроме того, на свободе остаются наши единомышленники, нераскрытые агенты Драй…

— Ты ничего не расскажешь им. Просто-напросто не успеешь.

И я популярно объясняю, что с ним вскоре случится. Он снова не верит, презрительно улыбается. Но потом, когда начинают лопаться истончившиеся сосуды и кровь течет сквозь органы, пузырясь на губах и в ноздрях, Хаджи Альфонс разражается рыданиями.

Мой новый парфюм — неприятно пахнущий, но весьма полезный — разрушает его хромосомы и лейкоциты. По существу, Хаджи Альфонс Аль-Зумруд гниет заживо, и его тело вот-вот начнет разваливаться на куски.

Уверен, что наш разговор прослушивают, но сомневаюсь, чтобы этим занималась тюремная администрация. Скорее всего, расшифровка уйдет в региональный орган Тай-по, а то и в центральный аппарат. А там тоже вряд ли дежурит знаток планетарных диалектов. Пока сообразят, о чем мы говорили, пока вмешаются охранники, шоу будет закончено.

С ненавистью глядя на меня, он задает неожиданный вопрос:

— Ты и в покои президента проник через гиперспейс?

Засмеявшись, я отмахиваюсь:

— Нет, это было бы неостроумно. Там все получилось гораздо красивее. Когда я увидел, что пули снайпера не достают Упыря, то сделал вид, будто прикрываю его от выстрелов. Мы упали, и я шепнул: дескать, хочу сообщить важные сведения насчет интриг, которые ты и Дохтур-Похтур затеяли против него, сговорившись с орионским резидентом. Он страшно разозлился на предателей, и я пообещал рассказать детали с глазу на глаз, в его апартаментах… Так мы остались наедине, а дальнейшее ты поймешь сам.

Он стонет:

— О, дьявол! Я только сейчас догадался, как ты убил шефа!

— Наконец-то! — Я добродушно смеюсь. — Настоящий любитель детективов должен был сообразить гораздо раньше. Это очень старый прием.

Аль-Зумруд бормочет:

— Ты сразу зарезал его, а потом лишь создавал себе алиби. Черт побери, я не знал, что твой костюм… Но почему ваш снайпер не застрелил его в парке?

Вопрос не из легких, и я даже не знаю, как объяснить случившееся. Наконец отвечаю — уклончиво, но искренне:

— Представь себе, это остается загадкой даже для меня. Скорее всего, он побоялся зацепить меня.

— Не понимаю, — сердито сообщает Хаджи Альфонс и вдруг странно булькает.

Кровь течет у него из носа и краев рта. Потом лопаются вены на руках. Я сообщаю бывшему сокурснику:

— Кажется, ты уже умираешь и не успеешь узнать, как я оказывался на месте ликвидации, одновременно находясь на глазах у множества свидетелей, а ведь это весьма любопытная и поучительная история. И еще ты не узнаешь, каким надругательствам подверглись перед смертью твои сестры и кузины. Впрочем, при наличии некоторого воображения ты можешь представить, как это было, — ведь мы всего лишь повторили небольшую часть того, что вы делали с ангмарскими заложницами… И знаешь, большинство участников той оргии живы до сих пор, и ты мог бы им отомстить. Но теперь уже, конечно, не сможешь…

Он дико воет, а я неторопливо встаю и направляюсь к выходу, сказав на прощание:

— Мне искренне жаль, что ты не узнаешь столько подробностей. Поверь, я буду рыдать по этому поводу такими большими слезами, каких не проливал ни один даже самый голодный аллигатор.

Слышу звук за спиной — это падает несостоявшийся премьер-министр Монтеплато. Слышу хрип — это агония.

Все нормально. Охотник за головами Уран выполнил задание на «отлично».

8. «Я вам нужен…»

Омар Сипягин украдкой бросает на меня виноватые взгляды. Наверное, думает, что я сержусь на него из-за Брониславы. Не сержусь, даже легкая обида успела рассосаться. Такова жизнь — нельзя иметь всего, и с этим я давно смирился.

Мы готовимся к погружению. Наш лагерь разбит на безымянной луне столь же безымянной планеты, в небе которой светят звезды Зеленой Пирамиды. Вблизи они вовсе не зеленые, но название уже дано, и никто его отменять не будет.

В обзорное окно видно, Как над луной тормозит новый корабль и сбрасывает десантный модуль, который садится на свободную площадку в километре от нашего бункера. К шлюзу посадочного аппарата присоединяют прозрачную кишку переходника, и несколько фигур спешат к жилому бункеру длинными, как это бывает при слабой гравитации, шагами, более похожими на полет.

— Па, кто-то прилетел, — сообщает Миранда.

— Не отвлекайся, строго отвечаю я. — Здесь военная база, постоянно кто-то прилетает… Слушайте внимательно, на месте объяснять будет поздно.

В сегодняшний рейд, кроме нас с Омаром, идут мои дети. Нам предстоит проложить ЧД-канал в обход территории Драй — к планетам расы, которую мы условно называем квазигуманоидными саблезубыми рептилиями Попутно я намерен завершить операцию, о которой совершенно забыл, что может оказаться непростительной оплошностью.

Омар, Миранда и Гай-Юлий внимательно слушают, но им, как мне кажется, нелегко поверить столь извращенным новостям Я стараюсь растолковать подоходчивее, чтобы они прониклись чувством ответственности и поняли: все это возможно.

Инструктаж почти завершен, когда в отсек врывается разъяренный Джузеппе Накамура. Забыв поздороваться, полковник свирепо рычит:

— Нам надо серьезно поговорить!

— О чем речь… — Я развожу руками. — Ребятишки, отправляйтесь на корабль Я скоро присоединюсь к вам.

— Сомневаюсь, что присоединишься, — шипит Джузеппе и, когда мы остаемся вдвоем, делает разоблачительное заявление: — Мы записали твой разговор с Аль-Зумрудом.

— Кто бы сомневался. Надеюсь, ты получил наслаждение, просмотрев запись этого шоу?

— У тебя хватает наглости шутить? У тебя, который ликвидировал важного свидетеля!

— Сначала докажи, что я кого-то убил. Он возмущения полковник багровеет, наивно надеясь испепелить меня взглядом. Потом переходит к угрозам:

— Ты будешь наказан. Не надейся на дружбу с Фаттахом и членство в Высшем Резерве.

— Почему-то я сомневаюсь, что наказание будет строгим, а гнев властей — долгим. — Я говорю это совершенно искренне. — В скором времени вам снова понадобится надежный человек, умеющий оказывать экстремальные услуги.

Джузеппе пыхтит, пытаясь побороть негодование. Я понимаю его, но и он наверняка понимает меня. Я сделал то, что должен был сделать, пусть даже кто-то способен осудить мой поступок по каким-то суровым канонам высшей нравственности, В конце концов мораль придумали люди, и я имею полное право по-своему трактовать этические законы.

Ну, если ему не надоело, я могу продолжить скучную игру в соблюдение норм порядочности. Делаю большие глаза и произношу, самым ханжеским образом прикидываясь оскорбленным:

— Дорогой мой, прекрати странные разговоры, будто я кого-то убил. Как ты понимешь, это гнусный навет. Я знал, что мой сопланетник скоро умрет, поэтому заглянул в тюрягу, чтобы скрасить последний час его жизни. Или последний час смерти — как тебе будет угодно. Ведь что такое жизнь человеческая? Затянувшаяся на десятилетия агония — не более того. Всего лишь тусклая точка, ненадолго сверкнувшая в вечном мраке Вселенной.

Пропустив мимо ушей философский финал моей тирады, полковник Накамура свирепо вскрикивает:

— Ах, значит, ты все же знал, что он умрет?!

— Конечно. — Развожу руками и делаю унылую физиономию. — Там, на Ульсе, когда расследовали загадочную смерть Упыря, я взял образцы крови у всех, кто был в радиусе километра от места этого радостного события. Анализ показал, что бедняга Хаджи Альфонс страдает смертельным недугом и умрет в такой-то день и час…

— Прекрати паясничать! — взрывается грозный полковник всесильной Тай-по. — Сделав анализ крови, ты синтезировал генетическую бомбу, которая безвредна для всех людей, но смертельна лишь для одного существа во Вселенной — для Аль-Зумруда…

Твердо стою на своем:

— Клевета. Ты переоцениваешь мои скромные возможности.

Джузеппе, аж поперхнувшись от возмущения, произносит обличительным тоном:

— Ты сам сказал ему об этом. Сказал на вашем долбаном варварском диалекте. Мы только вчера нашли верного человека, который сумел перевести эту часть заупокойной беседы.

Беззаботно отмахиваюсь.

— Мало ли что я сказал. Слова ничего не доказывают, и ты это знаешь лучше меня. Может, я пошутил? У нас на Монтеплато очень своеобразный юмор.

— Считаешь, что поступил правильно? Так вот, ты был неправ, убивая Аль-Зумруда… Империя гарантировала ему жизнь в обмен на чистосердечность признаний,

Он пытается воззвать к моей совести? Ну-ну. Позволим себе малую дозу откровенности. Я говорю:

— Мое мнение не имеет значения. Джузеппе криво улыбается.

— У нас получился очень содержательный разговор. Но по крайней мере теперь я понял, почему ты ради визита в бразильскую тюрьму отложил подписание контракта.

В ответ излагаю свою твердую жизненную позицию:

— Человек должен восстанавливать справедливость всеми посильными способами. Этому учат нас законы клана и законы Империи. И вообще, смерть Аль-Зумруда — внутреннее дело Монтеплато.

Кажется, он смирился и понял, что пристыдить меня не удастся О наказании же и вовсе думать не стоило, потому как моя оборона была абсолютно неуязвимой Покачав головой, Джузеппе ворчит:

— Арестовать бы тебя за самоуправство да подержать двенадцать суток в камере.

— Нельзя, дружище. — Я смеюсь. — Джузеппе, ты даже не представляешь, какая страшная причина не позволит тебе совершить такую ошибку. Дело в том, что я еще не довел до финиша ликвидацию Упыря.

Выслушав мои объяснения, он бледнеет, и мне приходится успокаивать полковника, заверяя, что дела обстоят плохо, но не трагично и что сегодня же мы уладим оставшиеся шероховатости. В разгар этой лекции мне приходит в голову неожиданная мысль, и я предлагаю:

— Составь нам компанию. В одной из этих акций мне понадобится ассистент.

Он легко соглашается и даже вызывается подбросить нас на «Паровоз». Потом зачем-то спрашивает:

— Ты уже получил вознаграждение за ликвидацию банды с Ульса?

— За всех, кроме Аль-Зумруда. Но последнего, как известно, я не убивал.

— А хоть бы ты и убил его! — злорадно восклицает полковник. — В тот момент, когда Аль-Зумруд оказался в руках закона, вознаграждение за голову арестованного было автоматически аннулировано.

Деньги в этой истории волнуют меня в последнюю очередь, поэтому я невозмутимым тоном говорю:

— Вот и славно, что я не пытался его убить… Больше мы к этой теме не возвращаемся. В коридоре Джузеппе, хохотнув, сообщает

— Да, чуть не забыл. Вместе со мной прилетел твой приятель Васильченко в сопровождении шикарной ассистентки Всю дорогу пудрил ей мозги рассказами, какой ты крутой дыролаз и как тебя уважают на Монтеплато. Описывать подвиги брата по клану — смешной способ ухаживания, не правда ли? Особенно если учесть, что про главные твои подвиги этот воротила не знает. Мы посмеялись, но в общем отсеке смех застывает у меня на губах, потому что рядом с Модестом стоит… Николь Дербенева. На вид она чуть старше, чем я запомнил ее, но все равно выглядит заметно моложе меня сегодняшнего. Наверное, прошла омоложение на год-другой раньше, чем я.

— Дорогой друг! — восклицает Васильченко — Позвольте представить моего референта…

Николь удивленно хлопет длинными ресницами и произносит немного растерянно:

— Кажется, мы знакомы…

— Вернее, почти знакомы. — Боюсь, мой голос прозвучал излишне сухо. — Искренне рад. Вы давно работаете в «Новой Эре»?

— Неделю

Я понимающе киваю и справляюсь, не передавал ли ей отец мою визитку. Оказывается, с отцом она не виделась около месяца, но они должны встретиться в начале сентября, когда пойдет в первый класс ее младший внук.

В общем, ситуация была ясна. Хитрюга Модест еще на сборе клана догадался о моих чувствах к дочери полковника Аякса и решил, что я, увидев Николь, растаю и соглашусь поддержать проект 2В. Напрасно он строит такие иллюзии.

Не обращая внимания на Васильченко, мы немного поболтали, и я узнал, что Николь дважды побывала замужем, воспитала троих детей и семерых внуков, а теперь намерена пожить, что называется, «для себя».

— Разумно, — я одобрительно киваю. — Надеюсь, мы еще увидимся, если я вернусь из этого рейда?

— Не говорите так. — Николь шутливо хмурится, — Вы обязательно вернетесь. Мне рассказывали, что вам всегда везет.

Она стала еще ослепительнее, чем в дни первой молодости. Наверное, я снова потеряю голову.

Нас пятеро в рубке космолета. Артефакт-канал и трасса, пробитая мной по заданию сепаратистов, за полчаса выводят «Паровоз» к цели. Этот отрезок путешествия заканчивается в черной дыре на окраине системы Ориона-47. Это совершенно глухой участок межзвездных маршрутов — воронка расположена ужасно далеко от планет, так что даже контрабандистам нет смысла сюда заглядывать. Вполне возможно, что никто не бывал в этом отростке ЧД-канала уже много десятилетий.

— Сейчас ты уйдешь в прошлое? — спрашивает Гай-Юлий.

— Мы уже в прошлом. Примерно шестого августа, три недели назад. Надо закончить некоторые дела.

Они уже знают, чем я занимаюсь в свободное время, но еще не привыкли — слишком много новостей вывалилось в извилины двух земных подростков и степенного дыролаза. Джузеппе, в отличие них, давно известно, что охотник за головами Уран умеет управлять временем, но в технике этого искусства не разбирается. Впрочем, технические подробности его не интересуют.

Надев скафандры, мы с полковником выходим за борт, и я увлекаю Накамуру в Т-зону. Короткий бросок в прошлое — и мы проникаем в мою микровселенную. В этой точке координат персональный рай еще существует. По местному времени прошло не больше часа с тех пор, как «Ахилл», выгрузив бригаду клонирования, вернулся на Улье.

Для меня это девятое отклонение вертикали в прошлое. Точно так же я действовал с месяц назад, получив задание ликвидировать Кровавого Паука. Как давно это было…

… Обследовав «Махараджу-Айсура», я выставил сигнальные маячки, после чего заглянул в микровселенную и прихватил из арсенала два пистолета. Вернувшись к маячкам, я снял показания таймера и с удовлетворением убедился, что экономия достигла десятков часов. Разумеется, земных. Надо было дополнительно скомпенсировать еще часов пятнадцать, то есть передвинуться еще глубже в прошлое. Маячки и дали мне точку отсчета и ось, вдоль которой течет сквозь время наша Вселенная. Ничего не поделаешь, мне нравится жить в ЧД, играя со временем и пространством. Особенно когда в набедренном контейнере лежат «Кольт-Анаконда» и «Глок-224».

Короче говоря, благодаря столь сильному отклонению от вертикали я благополучно занялся работенкой, не предусмотренной соглашением с властями Сапфира. Капилляр выбросил меня точно в кабинет Кровавого Паука, а неизбежный взрыв воронки разворотил солидную часть дома. Я застрелил генерала очередью из «Анаконды», потом появились охранники, по которым я открыл огонь с обеих рук. Сиккиш Бармак — у него была очень запоминающаяся рожа — при первых же выстрелах сбежал, бросив оружие.

Покончив с этим делом, я с чувством глубочайшего удовлетворения возвратился к моим милым зверюшкам, но сначала вернул на место пистолеты, которые не понадобятся мне до следующего задания. Потом накормил и уложил спать непослушного малыша Гобби. Тем временем выпущенные из вольер Яник и Деми заигрались, так что едва не сцепились по-настоящему. Чтобы разнять шалунов, пришлось снова облачаться в скафандр, иначе бы они меня покалечили ненароком…

— Здесь ты отдыхаешь? — интересуется Джузеппе, осматривая холл особняка. — Уютное гнездышко.

— Отдыхал, — Я печален. — В нашем времени этого гнездышка уже нет.

Мы нагружаемся оружием. Потом идем к вольерам и сажаем Василька в контейнер. Остальных зверюшек я выпускаю на волю и командую, показывая направ ление на лабораторию клонирования:

— Там. Кушать. Бегом.

Новое путешествие через пространство-время — в замок сепаратистов. Каналетто выбрасывает нас в помещение службы «Аргус-Центр». Персонал уничтожен взрывным расширением воронки. Первым делом освобождаю из «пенала» голодного василиска, и он с диким воем бежит по коридору в поисках добычи.

— На кого он набросится? — спрашивает Джузеппе.

— В этом крыле живут полицейские. Потому-то Упырь и гуляет только в этой части парка. Под окнами жандармов ему спокойнее.

— И много копов загрызет твой воспитанник?

— Под сотню. Прямо душа радовалась, когда я увидел результат. Правда, малыша мне жаль до сих пор.

Мы подходим к пролому в стене. Прямо передо мной живописная группа: две дюжины охранников и я сам рядом с Упырем. Я стреляю из «Тираннозавра», укладывая телохранителей, а Джузеппе контролирует коридор, истребляя боевиков, которые пытаются напасть на нас, подбегая с обеих сторон.

В парке другой Агасфер сбивает с ног Упыря, а потом ползет к убитым охранникам, чтобы разжиться оружием. Вот и все, здесь мы подчистили прошлое.

— Пошли, Джузеппе, нас ждет следующее шоу.

Опять ныряем в воронку. Непривычный к таким приключениям полковник начинает сдавать, но держится. Я задаю очередной набор координат, и ЧД-капилляр отправляет пару охотников за головами прямиком в технический корпус космопорта. Вижу разбросанные взрывом воронки трупы жандармов в черных мундирах. В дверь врываются еще двое и тут же падают, сраженные бесшумной очередью «Кольта-Анаконды». Отдаю пистолет Накамуре, чтобы прикрывал меня с тыла, а сам направляюсь к окну, стекло которого выбито взрывом.

Я нахожусь на два этажа выше балкона, поэтому вся толпа — как на ладони. Навожу пятиугольник прицела на левое плечо Зевса и мягко тяну спусковой крючок. Когда-то я видел эту сцену с противоположной точки зрения, и теперь все повторяется, хотя с моей стороны нет даже попытки точно следовать воспоминаниям о том инциденте. Я просто поливаю врагов очередями, не слишком заботясь о выборе мишеней. Падает Горилла, убита Шлюха, пули впились в затылок брахманского министра, имени которого я так и не удосужился узнать.

В очередной раз сменив обойму, я вспоминаю, что нужно позаботиться о собственном имидже. Выпускаю все патроны в ограду балкона, проделав в камне сквозное отверстие — примерно в метре от головы другого Агасфера.

Все. Теперь можно уходить.

— А как же Чезаре Кассандре? — спрашивает Джузеппе, когда мы оказываемся снова в рубке «Паровоза».

— Жирного Педика я отработал, когда вывел «Ахилла» навстречу каравану войсковых транспортов. Воспользовался «ремингтоном», конфискованным у застреленного телохранителя… — Я с удовольствием делаю глоток глито. — В общем, хватит о прошлом.

Дети и Омар смотрят на меня с легким ужасом. Человек, которого они знали много лет, оказывается, вел двойную жизнь. Причем главным делом моей второй жизни было ремесло, более приличествующее персонажу авантюрного романа или видеобоевика. Наверное, они и вправду считали, что «охотники за головами» — выдумка журналистов и сценаристов.

— Ну что, папа, — неуверенно говорит Миранда. — Куда теперь?

Омар, кивая, ворчит:

— Пора уж серьезным делом заняться. Ему не терпится поскорее пробить трассу к новой цивилизации. Приходится разочаровать молодожена.

— Осталась последняя незавершенная операция, — виноватым тоном сообщаю я. — И мне снова нужен помощник.

— Я больше не могу, — Джузеппе качает головой. — Не для меня такие прогулки

— А тебе никто и не предлагает. Это работенка для моего старшенького… — Объяснив сыну его обязанности, я добавляю: — Мне лучше не появляться рядом с самим собой. Мало ли какие парадоксы времени могут произойти.

Мы с Омаром помогаем Гаю-Юлию надеть скафандр. Вручив сыну своего безотказного друга — пистолет «Кольт-Анаконда», я удовлетворенно отмечаю, что Гай-Юлий не забыл мои уроки — несколько раз примерился к оружию. Помнит, что стрелять придется не по мишеням в тире. Да и тяжеленный громоздкий скафандр мешать будет.

Он выходит за борт, а я не нахожу себе места от беспокойства. Лучше бы плюнул на парадоксы времени и сам выполнил акцию… Эта пытка продолжается минуты три, после чего Гай-Юлий возвращается в шлюз, снимает шлем и весело сообщает:

— Получилось, па. Оказался внутри корвета, увидел крадущихся к тебе болванов и положил всех одной очередью, а потом сделал контрольные выстрелы, как ты велел. Только… — Он подмигивает. — Я решил отклониться не только от вертикали, но и от твоего сценария. Крикнул тебе: мол, все в порядке.

— Так оно и было, — вспоминаю я. — Сразу после выстрелов я услышал твой голос. Потому и послал тебя на это дело.

— Значит, разговоры, что нельзя встречаться с самим собой, — сказка для глупых детишек?

— Не обязательно. Никто не знает, что произойдет. Поэтому я боюсь пробовать

Гай-Юлий, подумав, спрашивает:

— А если бы я не крикнул? Это бы изменило настоящее?

Я только развожу руками.

— Понятия не имею. До сих пор, возвращаясь из прошлого, я не замечал никаких перемен. То ли изменить линию событий невозможно в принципе, то ли я сам попадаю в измененную реальность и уже не помню, что в прошлый раз события протекали иначе. В общем, не забивай голову ерундой.

На душе легко и радостно: я выполнил все, чего от меня требовало прошлое. Пришло время подумать о будущем.

«Паровоз» крадется по лабиринтам каналов и каналетто. Пассажиры скучают, но мы с Омаром напряжены, ежесекундно ожидая подвоха. Кажется, нам везет: сегодня гиперспейс не капризничает. Лишь однажды нас заносит в область легкой цветомузыки, но космолет-бульдозер без особых проблем проталкивается в спокойную зону

Проходим триста ламорров; четыреста — это мой личный рекорд. Мы уже обогнули часть Галакгики, колонизированную ангелоидами. Где-то неподалеку должна быть звезда, возле которой некогца, если верить энциклопедии Древних, жили саблезубы, решилии

Остановив «Паровоз» на разветвлении ЧД-каналов, сообщаю спутникам:

— Надо выбирать. Один канал ведет к неизвестной расе, другой — на планету Восьми Царств Куда отправимся?

— Мы не археологи, — рассуждает вслух Миранда. — Идем к рептилиям Омара.

Вполне разумный ответ Однако Гай-Юлий думает иначе, и его доводы тоже кажутся убедительными.

— Кто вам сказал, что они сильно обрадуются нашему появлению? — резонно заявляет сын. — Саблезубым известно, что похожие на нас существа стали их врагами, помогали Драй в войне против их расы Сможем ли мы объяснить чужакам разницу между Малой Галактикой и Едиными Мирами?

— Грош нам иена, если не сможем, — лихо отмахиваюсь я.

Столкновения с братьями по разуму опасаться не стоит, потому как «Паровоз» отправлен в рейс не один. По нашим следам уже подтягивается эскадра Ланцова — «Колдун», «Грифон» и еще несколько корабликов поменьше. Боевая группировка стоит в ламорре позади «Паровоза», ожидая наших решений.

Впрочем, решение принято без нас.

— Корабль спереди! — кричит Омар.

Действительно, на голограммах локаторных мониторов появляется сигнал, нарисованный волнами, отраженными от приближающегося объекта. В эфире становится шумно: военные тоже видят цель и на всякий случай готовятся к жесткому контакту. Проще говоря, к бою.

Вскоре чужой корабль тормозит примерно в трех сотых ламорра от «Паровоза». Внешне он не похож ни на что из того, что нам известно, включая найденные на «Нереиде» голограммы. Космолет неизвестной расы сплюснут, как рыба-скат, его корпус имеет форму ромба с удлиненным выступом-клювом в обращенном к нам уголке. На центральном вздутии размещаются какие-то устройства — естественно заподозрить, что оружие. По размерам чужак чуть уступает новым земным крейсерам, так что масса его где-то в районе ста килотонн.

Волнуюсь так сильно, что шепчу вслух:

? Как долго я мечтал об этом…

? Папка, как здорово! — кричит Миранда.

Остальные тоже восторженно вопят. Потом из коммуникатора раздается голос Ланцова:

— Успокойтесь вы, дикие горцы. Что намерены делать?

— Действуем согласно инструкции. — С этими словами я запускаю подготовленную для такого случая запись.

С антенн «Паровоза» уходят радиоволны, несущие видеосюжеты о нашей цивилизации с комментариями на общечеловеческом языке и языке Драй. Чужак не проявляет агрессивности, не уходит, но и не отвечает.

— Не поняли нас… — разочарованно вздыхает Миранда.

— Конечно, не поняли. — Гай-Юлий смеется. — Им нужно перевести наше послание и принять решение. Задача не на одну минуту.

К концу первого часа мы устали ждать, и Ланцов посылает «Анаконду» на разведку. Крейсер выскакивает в трехмерность через ближайшую ЧД-воронку и обнаруживает систему тройной звезды с характерными признаками тяжелых боев: на планетах видны отчетливые следы бомбардировок, в пространстве носятся обломки кораблей. На подмогу «Анаконде» отправляются фрегаты, и поисковые команды собирают множество образцов чужой техники.

— Попробуйте взять на буксир какой-нибудь не слишком поврежденный корпус, — приказывает Феликс.

Два фрегата отправляются за новыми трофеями, и тут приходит ответ чужаков на первое наше послание. Появилась голограмма нескольких рептилий, неотличимых от существа с «Нереиды». Один из них открывает рот, и радиоволны приносят почти чистую человеческую речь — очевидно, роботы чужаков освоили наш язык.

— Вы идентичны союзникам наших врагов, — говорит инопланетянин. — Но вы утверждаете, что принадлежите к другому государству.

Я поспешно заверяю его, что Единые Миры враждебны как ангедоидам, так и соплеменникам-орионцам. Кажется, он понял юмор, когда я сказал: «Враг моего врага — мой друг». Не знаю, поверили они или нет, но передают общие сведения о своей расе. Мы отвечаем более подробной информацией о Человечестве и кадрами недавнего конфликта в Зеленой Пирамиде. Между делом удается выяснить, что наши партнеры по контакту называют себя амдатмабот — вполне произносимо, так что нет нужды продолжать безликий ряд числительных: айн, цвай, драй…

В разговор включается Ланцов. Он объявляет о том, что имеет приказ создать опорный пункт Империи в этой части Галактики. Командир амдатмабот не против, но предупреждает, что в случае коварного нападения с нашей стороны саблезубые дадут отпор всеми силами. Мы заверяем партнеров в своем миролюбии.

Мои спутники шумно радуются успешному контакту с братьями по разуму, и только Гай-Юлий мрачно изрекает:

— Никто не сказал, что эти самые тмаботы станут нашими друзьями.

Безусловно, он прав, но всем нам хочется надеяться на лучшее.

Собственно говоря, на этом первый контакт прервался. Перед расставанием высокие стороны договорились встретиться на этом же месте через некоторое время и обменяться посольствами.

Ланцов отправил курьеров на планету Мертвых Скал, а остальные корабли вышли в трехмерное пространство, чтобы начать оборудование базы.

— Доберешься домой сам или дать сопровождение? — спросил меня адмирал.

— Проси конвой, — зашептал перестраховщик Сипягин — Нечего по таким дальним дорогам в одиночку шастать.

Я шикнул на боцмана и сказал в коммуникатор:

— От сопровождения не откажусь, но сначала мне нужно осмотреть одну систему неподалеку.

Развернув космолет, я направил «Паровоз» в интересующем меня направлении.

К концу суток мы в четвертый раз упираемся в тупик. Прямой дороги к базе Древних найти не удается. Не отчаиваясь, мы с командиром крейсера сопровождения меняем тактику. Оба корабля выходят в трехмерность через разные воронки, разделенные полусотней световых лет, и наши локаторы сканируют гиперспейс с двух точек, чтобы получить многомерное изображение системы ЧД-каналов.

Пассажиры отдыхают по каютам, в рубке — только я и Джузеппе. Он вдруг говорит:

— Ты так и не объяснил, откуда взялся нож, которым Фурушита сделал себе харакири.

— Мой фронтовой трофей. Я подобрал несколько таких на Авалоне. Обычно они лежали в скафандре среди других инструментов. В первый день на «Ахилле», помогая дыролазу подготовиться к вылазке, я вытащил два ножа из контейнера, а на следующий день вручил один из них Фурушите. Мы оба были в перчатках, так что отпечатков не осталось…

Полковник кивает, показывая, что дальнейшие объяснения не нужны.

— Понятно. А как ты убил Упыря? Признаюсь, я был в шоке, да и мои коллеги тоже. Никто не мог этого сделать — просто не хватило бы времени.

— Я смог. Это же совсем просто. — Меня одолевает смех. — Когда мы вошли в его хоромы, я оглушил Упыря рукояткой «ремингтона», утащил в самую дальнюю от входа комнату и перерезал ему горло. Потом устроил живописный беспорядок, побрызгался «Ароматом Родины», превратил костюм в такой же плащ с капюшоном, какой был на Упыре…

Сообразив, что там произошло, потрясенный Джузеппе восклицает:

— То есть на прогулке был ты, а не он?

— Вот именно. Телохранители видели, как я, одетый в цивильный костюм, закрываю дверь, а через три секунды выходит некто в любимых шмотках их обожаемого фюрера, благоухающий его же любимым лосьоном. Разумеется, они ничего не заподозрили, тем более что имитировать манеру поведения этого придурка было совсем не сложно. Вернувшись в квартиру, я снова сделал свой костюм прежним «техно», распылил аэрозоль, уничтоживший запах лосьона, и вышел к охране в обычном своем облике… Старый-престарый трюк. В древности авторы классических детективов использовали этот прием очень часто,

— Хаджи Альфонс любил детективы и мог тебя разоблачить.

— Ни за что. Он любил читать книги, но оставался дилетантом. Знания, почерпнутые из художественной литературы, почти невозможно применить на практике. И вообще, вся эта банда жила в нереальном мире своих иллюзий. Они всерьез убедили себя, будто Монтеплато и другие планеты ждут самозваных «освободителей» Вот и Аль-Зумруд верил, что достаточно прочитать сто томов детективов — и сможешь раскрыть любое преступление…

— Все равно, — говорит Джузеппе. — Ты рисковал.

— Риск — мой стиль. — Я отмахиваюсь, — Ого, дружище, локаторы нашли нужный ЧД-канад!

Будить спутников не обязательно. Вот так же, вдвоем, мы с Джузеппе вели другой корабль много лет назад, когда заметали следы после ликвидации Вурдалака. Было не просто, но мы ушли.

Сегодня удача на нашей стороне. Гиперспейс чист и спокоен, не делает даже попытки порадовать нас цветомузыкальной симфонией. Выписав сложный зигзаг по лабиринтам вселенской изнанки, «Паровоз» вырывается на финишную прямую.

Неожиданно и совсем не к месту полковник начинает ворчать:

— Неугомонный! Все в один день сделать хочешь — и контакт наладить, и сокровища Древних найти… Жадный ты, однако.

— Жадный, — соглашаюсь я. — А также коварный и безжалостный. Раньше другим был, но жизнь таким сделала. Наверное, именно такой я вам нужен.

— Кому это «нам»? — хмурится Джузеппе. Отвечаю рассеянно:

— Вам. Людям. Согражданам.

Я счастлив и не хочу вспоминать о том, что счастье — редкий и недолгий гость. Короткий миг торжества, за которым снова начнутся унылые будни Нужно уметь наслаждаться этим стремительным мгновением.

Я счастлив, потому что жду встречи с любимой женщиной. Вчера на базе она смотрела на меня совсем иначе, чем в первой молодости. Перед ней был не зеленый первокурсник, робеющий рядом с ослепительной красавицей, а уверенный в себе, повидавший жизнь ветеран.

Я счастлив, потому что нашел путь к коллегам по разуму, которые вполне могут стать братьями и — почему-то меня не покидает такая надежда — не станут нашими врагами.

Я счастлив, потому что предвкушаю бесценные находки, тысячи лет ожидавшие меня на форпосте Восьми Царств. Пусть лицо мое сохраняет бесстрастность, но сердце горит мечтой о том колоссальном скачке, который совершит моя держава, получив эти сокровища

Приятно чувствовать, что я кому-то нужен. Нужен детям, клану, Тайной полиции. По большому счету, нужен всему человечеству.

Наверное, это — главное в жизни, пусть она всего лишь тусклая точка, на краткий миг сверкнувшая в вечном мраке Вселенной.