Эликсир Купрума Эса

Глава первая

В белокафельной кухне Маршевых было светло и шумно. Там громко говорили за чаем и чему-то смеялись четверо взрослых. А в дальней от кухни комнате, освещенной настольной лампой, царила тишина. Впрочем, не совсем полная тишина: здесь говорили вполголоса или шепотом.

– Пить хочется. Прямо кишки горят, – прохрипел Веня.

– Ну так иди попей, – сказал Родя.

– Ну их!.. Покажусь им на глаза – они спать пошлют. Черт меня дернул селедки наесться…

– Давай тогда я принесу.

– И ты не ходи: вспомнят о нас и домой соберутся.

Помолчали. Веня тяжко вздохнул и зачмокал. Тут в Родиной голове появилась идея.

– Из таза будешь пить?

– Да хоть из чего! Я же сейчас как в Сахаре… или в Гоби этой самой…

– Тогда я в ванную тихонько проберусь и тебе в тазу принесу.

– Во! Валяй! Побольше только!

Родя на цыпочках вышел из комнаты, а Веня остался в темноте.

Апрель выдался на редкость теплый, и окно было распахнуто настежь. У самого подоконника на деревянной треноге стояла самодельная подзорная труба, описание которой Родя вычитал в старой книжке без начала и конца. Он сделал ее из двух картонных трубок – тубусов, которые вдвигались друг в друга. Объективом служило очковое стекло для дальнозорких, а окуляром – окуляр от театрального бинокля, разбитого Вениной мамой. Треногу соорудил Веня. И вот теперь друзья собирались испытать свое детище, посмотреть на Луну и своими глазами разглядеть «моря», «океаны», а может быть, и кратеры, которые они видели на карте.

Друзья не учли одного: прямо от их дома тянулась широкая, но короткая Логовая улица, вдоль которой елочкой стояли многоэтажные здания. Небо было ясное, но луна пряталась за крышей дальней двенадцатиэтажной башни и скоро должна была выползти из-за нее.

Приятели были научены горьким опытом: если Веня задерживался у Роди после девяти часов, раздавался звонок, Веню звали к телефону, и он слышал голос своей мамы:

«Вениамин! Тебе известно, который час? Немедленно домой!»

Сейчас стрелка часов приближалась к половине десятого, но у друзей еще была надежда. Венины папа с мамой пришли поболтать с супругами Маршевыми, а когда взрослые Маршевы и Рудаковы сойдутся вместе, у них всегда найдется о чем поговорить. Только бы их не побеспокоить! Только бы им случайно не напомнить, что у них есть сыновья, которым пора ложиться спать!

В комнату неслышно вошел Родя с большим белым тазом.

– Я его сполоснул, конечно, – тихо сказал он и поставил таз на письменный стол.

Веня подошел к тазу, сунул в него голову, но дотянуться до воды не смог: Родя принес ее не так уж много, края у таза были высокие, а Веня был маленького роста.

– Тут нужно шею, как у журавля, – проворчал он. – Или клюв такой.

Он поставил таз на пол, опустился на четвереньки и стал пить. Родя в это время говорил:

– Там у нас еще стакан есть с зубными щетками… но ведь ты побольше просил, а циркулировать туда-сюда – это дело рискованное.

– Бу, и прабильно бделал, пто таз при-бес, – пробулькал Веня.

Напившись, он водрузил таз обратно на стол, и приятели стали по очереди смотреть в трубу. Перед ними были сотни окон, и каждое светилось своим светом – желтым, красным, оранжевым, зеленым, голубым… Но эти окна друзей не интересовали. Их внимание привлекал лишь один дом – трехэтажный. Он стоял в самом конце Логовой, перпендикулярно к ней, – значит, прямо напротив мальчишек. Его окна на первом этаже закрывали полупрозрачные занавеси, а окна второго этажа и третьего были только обрамлены цветными портьерами. Вот на них-то и была нацелена труба, которую друзья предпочитали называть не подзорной, а астрономической.

Дело в том, что в трехэтажном доме помещался районный Дворец пионеров и школьников, и дворец не простой. Там, конечно, был и драматический коллектив, и танцевальный, и хоровой, и кружок художественной лепки и рисования, кружок «Умелые руки» и юных авиамоделистов… Но, помимо всего этого, при Дворце пионеров было научно-конструкторское общество «Разведчик». Некоторые члены этого общества выполняли исследования по заданию настоящих ученых из настоящих научно-исследовательских институтов и конструировали приборы по поручению настоящих заводов и фабрик. Дворец был построен сравнительно недавно; шефы не поскупились на оборудование, и таких мастерских и лабораторий, как у этого районного дворца, не было даже в городском Дворце пионеров.

От старшеклассников Родя и Веня слышали, что в общество «Разведчик» принимают лишь тех, кто уже создал какую-нибудь собственную конструкцию или провел самостоятельное исследование. Оба надеялись, что, если астрономическая труба у них получится, их в общество примут.

Поле зрения у трубы было очень маленькое. Приятели заглядывали поочередно то в одно незашторенное окно, то в другое. Они видели движущиеся фигурки ребят и взрослых, но ни лиц, ни подробностей обстановки в помещениях разглядеть не могли. Может быть, стекла на окнах были запыленные, может, дело было в трубе.

Постепенно свет в окнах стал гаснуть. Потухали сразу два окна, три, а то и четыре. Как видно, это зависело от размера помещения, которое находилось за ними. Скоро погасло последнее окно.

– Все ушли, – прошептал Веня.

А луна еще не появлялась. Мальчики сели на кушетку и в который раз принялись разглядывать журнал с картой лунной поверхности.

Прошло минут десять, а может быть, и пятнадцать. Из кухни продолжали доноситься веселые голоса, и непохоже было, что Рудаковы собирались уходить.

– Родька! – вдруг сказал Веня. – Да ведь сегодня пятница!

– Ну и что?

– У взрослых завтра выходной, а они забыли, что нам-то в школу идти, и сидят себе!

Эта мысль развеселила ребят, и они некоторое время дурачились, тихонько смеясь и толкая друг друга кулаками. Потом Родя встал, подошел к трубе и прильнул глазом к окуляру. Вдруг он замер на несколько секунд, потом выпрямился.

– Венька! А ну-ка посмотри! Ты ничего не замечаешь?

Труба оставалась наведенной на Дворец пионеров. Веня долго смотрел в нее, слегка передвигая трубочку окуляра, наконец проговорил неуверенно:

– Похоже… похоже, окошко чем-то черным занавесили, а сверху свет пробивается. Э!.. Смотри! И в другом окне тоже светится, только чуть поменьше.

Место у трубы снова занял Родя. Теперь он уже не сомневался, что оба окна занавешены черными шторами. Похоже было, что эти шторы висели на гвоздях, прибитых к углам оконной рамы, и наверху немного провисали. Друзья помолчали, глядя друг на друга.

– Интересное дело! – сказал Родя.

– Интересное дело! – повторил Веня.

– Ты ведь точно помнишь, что оба окна не были занавешены?

– Да я как сейчас их перед глазами вижу.

– Выходит, после того как дворец закрыли, в той комнате снова свет зажгли, а окна занавесили.

– Выходит, что так.

Родя вернулся к трубе. Он слегка передвинул ее вправо и опять увидел узкую полоску света, уже в третьем окне. После этого он дважды провел трубой вдоль всего второго этажа, но в других окнах нигде света не было. Родя снова повернулся к Вене:

– Значит, так: это четвертое, пятое и шестое окна от правого угла. Ты занимался там в кружке «Умелые руки». Может, вспомнишь, что там за помещение… ну, с этими окнами – четвертое, пятое и шестое от угла?

– Так… «Умелые руки» находятся на третьем этаже, а на втором… общество это, «Разведчик».

– А может, все-таки припомнишь?

Родя сел и теперь смотрел на маленького Веню снизу вверх. Тот некоторое время молчал, почесывая нос, потом заговорил:

– Погоди! Значит, на втором этаже крайняя дверь по коридору – это лаборатория электроники.

– Точно помнишь?

– Точно. На двери табличка висит. – Веня снова помолчал. – А вот рядом дверь… наверное, она самая и есть. Вроде… вроде бы химическая лаборатория. Если химическая – тогда дело ясное: там Купрум Эс порядок наводит. Он, сам знаешь, как вкалывать любит.

Купрум Эс – так за глаза школьники звали учителя химии Куприяна Семеновича, который по совместительству руководил во Дворце пионеров химической лабораторией. Он был стар, чудаковат, но старшеклассники его за что-то и любили и уважали.

– Хорошо, – сказал Родя. – Предположим, что там Купрум Эс порядок наводит. Но, во-первых, как он туда попал, если Дворец пионеров заперт, а во-вторых, зачем ему занавешиваться?

Веня пожал плечами.

– Ну, насчет как туда попал – у него ключ свой может быть. Все-таки это тебе не кто-нибудь, а Купрум Эс. А насчет занавешивания… Мою маму, например, раздражает, если окна вечером не занавешены.

Родю такой ответ не удовлетворил.

– Значит, по-твоему, так получается: пока в лаборатории занятия шли, голые окна Купрума Эса не беспокоили, а когда он один остался – раздражать начали. Нет, тут что-то…

Родя не договорил. Веня случайно взглянул в окно и вскрикнул почти во весь голос:

– Э!.. Луна!

Большая, чуть кособокая луна висела рядом с крышей дальнего двенадцатиэтажного дома. Родя бросился к трубе и стал наводить ее на Луну, а Веня схватил журнал и стал рядом с ним, торопливо говоря:

– На! Смотри на карту и ищи. Чего-нибудь крупное для начала ищи. Во! Океан Бурь ищи!

И в эту минуту голоса взрослых послышались из передней.

– Родька! – почти закричал Веня. – Наши домой собираются. Смотри скорее и дай мне! Океан Бурь…

На пороге появилась Венина мама:

– Венька, ты знаешь, который час? Половина одиннадцатого!

– Мам!.. Сейчас! Ну сейчас!

Венина мама повысила голос:

– Вениамин, никаких «сейчас»!

– Все! Пока! – со вздохом сказал Веня и направился к двери.

Родя проводил друга, потом быстро постелил постель, разделся, вышел в одних трусах сказать родителям «спокойной ночи», вернулся в комнату и, погасив свет, продолжал свои астрономические наблюдения. Он хорошо запомнил, как выглядят самые большие темные пятна на карте Луны, однако ему пришлось попыхтеть, прежде чем он обнаружил с помощью трубы сливающиеся друг с другом Океан Бурь, Море Дождей и Море Ясности.

И все же Родя был доволен. Как ни была несовершенна его труба, а все-таки с ее помощью «океан» и два «моря» были видны яснее, чем невооруженным глазом. Ложась спать, Родя решил: на днях они с Веней пойдут и запишутся в научное общество. В секцию астрономии.