— Вот, посмотри, — Пат протянул мне фотографию. На ней были его мама, папа и он сам. Мама Пата почему-то показалась мне очень знакомой. Все радостно улыбались. Правда, лицо Пата было в креме от торта, и поэтому сказать, улыбается он или нет, было довольно сложно.
— Какой ты симпатичный, — сказала я Пату. Мы сидели у него дома и готовились к олимпиаде.
— Я говорю про рамку, — пробурчал Пат и забрал у меня фотографию. Рамка, действительно, была сломана: нижняя и верхняя планки отлетели, а стекло треснуло.
— Я должен ее исправить, — Пат постучал по рамке гаечным ключом. Он был таким грустным, что мне тут же захотелось его поцеловать, но Пат объявил забастовку по поцелуям. К тому же он считал, что целоваться с девчонками — это глупо. Пат — он такой мужественный.
Мы решили начать с чтения стихов. По-моему, это было очень романтично: я, Пат и поэзия.
Я, не отрываясь, смотрела ему прямо в глаза, а Пат читал:
— Уж тает снег,
Журчат ручьи.
«Весна, весна»,—
Кричат грачи.
Это было прекрасное стихотворение, только не очень романтичное.
— Я помню его с детского сада, — с гордостью сказал Пат.
— Может, стоит добавить в него немного романтики? — предложила я. — В стихах всегда говорится о любви.
— Уж тает снег,
Журчат ручьи,
«Любовь, любовь»,—
Кричат грачи.
Этот вариант мне понравился куда больше.
Затем мы перешли к готовке. Пат предложил приготовить мюсли. Идея была просто замечательная. Я насыпала мюсли, а Пат налил молока, потом мы вместе вытирали пол, после чего я вылила остатки молока в тарелку, и прекрасное блюдо «Мюсли в молоке» было готово.
— Просто класс! — попробовала я.
— Ага, хрустящие! — сказал Пат.
— Но все же чего-то не хватает…
— Может, сахара… — предположил Пат.
— Может, — согласилась я, и мы оба добавили в тарелку еще восемь ложек сахара.
— Как думаешь, мы победим? — с набитым ртом спросил Пат.
— Даже не сомневаюсь, — сказала я и добавила еще немного сахара.
Подготовка прошла успешно.