Эльфийка. Переполох в Академии

Он ушел, не дожидаясь ответа, а я стояла у Асаниного стола и смотрела на пачку доносов, пытаясь смоделировать в голове свой будущий разговор с родителями по этому поводу. Асани не единственная в Верхнем Городе, кто видел нас с Ромкой, и знаком с моим папой, здесь почти миллион населения. Большая часть, конечно, это коренные гномы, живущие на окраинах и под землей, но центр города вращался вокруг Академии, а тут была такая сборная солянка из сливок общества всех рас и наций, что кто-нибудь стопудово моему папе донесет, пусть и через третьи руки. И что я буду делать?

Роман правильно сказал, в этой ситуации даже не сочинишь ничего, каким образом можно прилично и безопасно объяснить то, что мы целовались в парке? Хотя мы и не целовались, но кого это интересует…

Я посмотрела на часы — половина седьмого, через полтора часа меня ждут в Рудокопах. А у меня ни костюма, ни прически, ни желания куда-то идти. Но отказаться было бы некрасиво, они все так хорошо меня приняли, что появиться на празднике практически в мою честь я обязана. Решено, потрачу оставшееся время на прическу, заодно и настроение поправлю.

Джинсы нашлись легко, а вот на футболке я забуксовала — какую выбрать? Если я надену ту, из пары, то все все поймут. Да и не актуально это уже, Ромка четко дал понять, что развития наших отношений не хочет. Но с другой стороны, зачем он тогда пришел в футболке из комплекта? Я должна воспринимать это как намек?

В итоге я все-таки надела парную футболку, но сверху надела рубашку, и застегнула, чтобы никто не догадался. А если Ромка внезапно осмелеет, то я ее сниму и такая: "Хоба! Видал, а? Я так и знала, я была готова!" А если не осмелеет, то буду ходить без "хоба", ничего не поделаешь.

Посмотревшись в зеркало, я попыталась себя убедить, что это просто я еще до салона не дошла, а на праздник пойду красивая, и пошла к своей бесценной татуированной подруге.

Единственная красноволосая дриада в Верхнем Городе встретила меня как родную, быстренько сделала мне прическу, и рассказала веселую историю про то, как какая-то первокурсница ездила по городу на лосе. Я подождала, пока она закончит с укладкой, и призналась, что это была я. Обернулся весь салон. А потом на меня посыпались восхищения и ободрения в таких количествах, что я чуть не расплакалась от эмоций, они все были такие милые. Дриада пошла меня провожать до дверей, я ей рассказала, какой офигенный у нее цвет волос, а она призналась, что это натуральный, просто она с некоторых пор не совсем дриада — замуж вышла, за демона, и стала вот такая вся интересная. Я с удивлением рассматривала ее татуировку от ритуала Слияния Душ, на моей Грани такая татуировка выглядела по-другому, но результат, судя по всему, был одинаковый, я удивилась. Время еще было, и она мне рассказала веселую историю своей свадьбы, похожую на приключенческий боевик, подняв настроение настолько, что я стала совсем готова идти на праздник в свою честь.

Как оказалось, на праздник я пришла раньше всех. Не найдя в зале ни одного знакомого лица, я взяла себе чай и заняла большой стол, посидела немного, борясь с желанием открыть тетрадку Асани и перечитать ее сочинение медленно и вдумчиво, пошла с собой на компромисс и открыла книгу про космос. Там ситуация становилось все напряженнее, я не представляла, как герои из этого всего выкрутятся. Плюнула на все запреты и решила открыть последнюю страницу.

И у меня отобрали книгу.

Я пораженно выпрямилась, глядя на Романа, слегка смущенного, но непреклонного, он закрыл книгу и посмотрел на меня с упреком:

— Где ты это взяла?

— Ты уже понял, где я это взяла, дай сюда, я дочитаю и верну, — я протянула руку, он качнул головой:

— Нет.

— Почему?

— Возьми себе любую другую книгу в том же шкафу, где взяла эту, но эту я тебе не отдам.

Мои глаза все сильнее лезли из орбит:

— Почему?!

— Потому что заглядывать в конец нехорошо.

Я ахнула и выдернула книгу у него из рук телепортом — он что думает, он самый умный и сильный в мире, что ли?!

Он не стал отбирать еще раз, я ее демонстративно открыла на последней странице, прочитала эпилог и скисла — у них ничего не получилось. Герои проиграли, все.

— Легче? — мрачно спросил Роман. Я не подняла глаз, закрыла книгу и протянула ему. Он не взял. Иронично поинтересовался: — Все, дальше можно не читать?

— А смысл? — убито шепнула я, положила книгу на стол и взяла чашку. Он сел напротив, придвинул к себе книгу, открыл на моей закладке, быстро пробежал глазами и усмехнулся:

— И до этого момента ты ни разу не заглянула в конец?

— Нет.

— И не хотелось?

— Хотелось, но я сдержалась.

— А сейчас почему не сдержалась?

Я молчала и рассматривала чашку, было так обидно, как будто автор мне принес торт, я его откусила, а он оказался из пенопласта. Гад такой.

— Это не конец, — с ироничной улыбкой сказал Роман, я подняла удивленный взгляд, он кивнул, — это первая часть многотомника, там один сюжет.

— Одна книга, разделенная на несколько томов? — округлила глаза я, он кивнул, я поморщилась: — Издевательство. Зачем так делать?

— Чтобы дать читателям понять, что плохой конец — это еще не конец, как, впрочем, и хороший. И что финал — это просто часть книги, такая же, как пролог или третья глава. Нельзя судить о книге по финалу, как и по любой отдельной части, историю надо воспринимать целиком.

Я посмотрела на книгу на столе, подумала, и честно призналась:

— У меня все равно нет желания ее больше читать.

— Как хочешь, — он придвинул книгу к себе, как будто подчеркивая, что она больше не моя, ненатурально улыбнулся: — Как прошел день?

— Меня закрыли в аудитории без магии, я ездила на лосе по городу, со мной начали корешиться оборотень, русалка, полудемон и гномы из моей группы, еще я нашла пачку доносов на себя, и до сих пор не знаю, дошли ли они до адресата. А твой день как прошел?

— Я провел две пары по превращениям, обошел с комиссией по ущербу все этажи седьмого корпуса, договорился и подписал огромный чек "в казну академии", чтобы не подписывать еще более огромный чек "за возмещение ущерба". Узнал, что на меня пишут доносы. Узнал, что ты читаешь книги с конца, и что если там нет сладкого хэппи-энда, ты их бросаешь.

— Дело не в "сладком хэппи-энде", — поморщилась я.

— А в чем?

— В том, что они оказались друг от друга очень далеко. Вся книга была построена на этом вопросе, смогут ли они быть вместе. И оказалось, что не смогут.

— Это не конец истории.

Я смотрела на книгу, Роман смотрел на меня, а я боялась на него смотреть.

— У тебя есть второй том?

— Нет.

— Зачем тогда об этом вообще говорить?! — я подняла на него возмущенный взгляд, он улыбался с таким видом, как будто у него есть ответ, который я все равно не пойму.

За его спиной я увидела идущую к нам Владу, она помахала рукой издалека, поставила свой поднос на стол и хлопнула Романа по плечу:

— Волков! Где б мы еще встретились?

— Здравствуй, Влада, — он отодвинулся, чтобы она села поудобнее, она спросила, вонзая вилку в котлету:

— А ты какими судьбами, решил в аспирантуру все-таки?

Роман изобразил пафосное лицо и заявил:

— Бери выше, я теперь препод.

— Ты?! — она чуть не подавилась едой, проглотила и рассмеялась: — Ой, препод, держите меня семеро!

Роман шутливо надулся:

— Так, я попрошу!

Она скорчила рожицу, толкнула его плечом и подначивающе хихикнула:

— А ну скажи: "Госпожа де’Ром, к доске".

Он рассмеялся, выровнялся весь такой суровый, и заявил:

— К доске!

Она расхохоталась, чуть не клюнув свою тарелку, опять толкнула его:

— Скажи еще раз!

Он изобразил шутливую укоризну:

— Влада, хватит.

— Ой я не могу… — она смеялась почти до слез, так заразительно, что мне тоже стало смешно, Роман делал вид, что осуждает наше веселье. Влада смогла наконец взять себя в руки и спросила почти серьезно: — А как так получилось, что ты в преподы подался?

Он шутливо шмыгнул носом:

— Меня заставили. Я не хотел, но у меня не было выбора.

— Дед Игорь? — сочувственно заломила бровки Влада, он кивнул с печальным видом, она спросила: — А что ведешь?

— Теорию превращений.

— Ну если теорию превращений, тогда ладно, тут ты спец.

Он гордо сложил руки на груди и задрал нос, мы с Владой рассмеялись, Роман перестал прикидываться и с шутливой поддевкой спросил:

— А ты, я вижу, уже все, перешла от теории к практике?

Она в ответ так двинула его кулаком по ребрам, что я бы на его месте к дальней стене улетела, но Роман только рассмеялся и потер бок, Влада надулась:

— Иди знаешь, куда? Какой из тебя препод вообще, ты себя видел?

Он сделал вид, что надулся:

— Нормальный препод, это сейчас я отдыхаю, а завтра как стану серьезный! Ты недооцениваешь мою мощь.

Она фыркнула, обернулась, каким-то загадочным образом учуяв входящую Никси и Деймона, они держались за руки, у меня чуть глаза не выпали. Они нам помахали издалека и пошли за едой, Влада заметила мое выражение лица и усмехнулась:

— Ты не знала, что они встречаются?

— Нет, — я поникла, все кругом встречаются, одна я хожу как кит специальный. И плевать им на преподавательскую этику и межвидовые различия, захотели и стали встречаться, не то, что некоторые. Я понизила голос и спросила Владу: — Они ритуал Слияния прошли, из-за этого у нее такие глаза?

— Нет, у нее сами по себе такие глаза, и у него тоже, просто они нашли себе друг друга и теперь прикольно вместе смотрятся, — она усмехнулась, изобразила мистический транс: — Их притянула силы судьбы! — Я тихо рассмеялась, она развела руками и кивнула: — Шо с них взять, демонюки лесные оба. Как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.

Я понурилась еще больше, полушутливо спросила:

— А если у меня нет друзей, это значит, что меня тоже нет?

Влада открыла рот, но Роман успел сказать первым:

— Че, вообще нет, ни одного? Интересные новости, — прозвучало саркастичненько, я с чего-то покраснела ужасно, Влада пораженно ахнула и протянула:

— Волков, так, я не поняла! Че за мутные движения, а? Вы двое, что ли… Да? — она переводила взгляд с меня на него, мы молчали, я смотрела в стол, Роман не знаю, куда смотрел, я не могла поднять глаза. Влада ахнула еще громче и рассмеялась, звонко хлопнув Романа по плечу: — Вы ж знакомы без году неделя! Ты ж куратор, але! Волков? — он молчал, я осторожно подняла глаза, увидела как Роман с большим значением посмотрел на Владу, улыбнулся и отвел глаза, она рассмеялась, похлопала его по плечу: — Понятно все с тобой. От же ж волчара, а! Пришел, унюхал, уволок — все по Цезарю. Все вы, кобели, одинаковые.

К ней со спины подскочил Марк, с силой опустил ладони ей на плечи и сделал страшные глаза:

— Кто одинаковые, где кобели? Покажи мне этих гадов!

Она усмехнулась и запрокинула голову, глядя на него вверх ногами, мурлыкнула:

— Есть тут один. Даже два, пожалуй, теперь.

Он рассмеялся, сел рядом со мной и взял из ее тарелки кусок еды, вторую руку протягивая Роману:

— Здоров, кобелина. Как оно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нормально, кобелина, — рассмеялся Роман, Влада подняла брови:

— Вы знакомы?

Марк кивнул:

— Мы вместе в лесничестве работали, — придвинул себе ее тарелку окончательно, спросил Романа: — Как там дядька?

Роман вздохнул, ответил с легкой иронией:

— Грустит, прошлой весной младшую забрали в другой хутор.

— О, это жди теперь атаки, последний герой, — Марк рассмеялся, Роман изобразил мрачную ухмылку:

— Да я уже держу оборону по всем фронтам.

Марк стрельнул глазами на меня, потом на Романа, поиграл бровями и шепнул:

— Не так, чтоб очень настойчиво, да?

Роман его треснул в плечо, я закрыла глаза, пытаясь успокоиться и придумать, как себя вести. Нас все уже, похоже, заочно поженили, и чем дольше мы будем это молчаливо одобрять, тем более неловкой будет становиться ситуация, мы должны прояснить этот момент как можно раньше. Но я понятия не имела, как это сделать, и подозревала, что что бы я ни сказала, меня просто поднимут на смех и решат, что я кокетничаю и вру.

Я встала. Все замолчали и посмотрели на меня, прекратив шутливую перепалку, я перехваченным голосом сказала:

— Пойду возьму себе еды, — выбралась из-за стола, с ужасом понимая, что сейчас расплачусь, и все это увидят, и я никак не могу это остановить.

— Улли!

Я пошла быстрее, Роман догнал меня и тронул за локоть, наклонился ближе:

— Ты чего? Все в порядке?

— Нет, не в порядке, — я пыталась говорить тихо, но на нас все равно обернулось ползала, голос дрожал так, как будто я уже плачу, — мы должны сказать им, что это неправда.

— А если это правда?

Я замерла от шока и возмущения, даже плакать передумала, подняла на него глаза и пораженно выдохнула:

— Что? Ты издеваешься надо мной?

— Слушай… нам надо поговорить.

— Отличный план! — прошипела я, сбрасывая его руку, — нам только выяснения отношений в центре самой популярной студенческой столовки не хватало!

— Давай поговорим в другом месте, — он опять взял меня за руку, я усмехнулась и телепортировала нас в мою комнату, окинула взглядом слегка уменьшившийся бардак и тетрадь с доносами на столе, развела руками:

— Говори, вперед! — и задрала подбородок, готовясь спорить с чем угодно, что бы он ни сказал.

Он обнял меня и мягко прижал к себе.

Я поняла, что уплываю в его тепло и нежность, и спорить с ним не буду, и возмущаться не смогу. Он погладил меня по спине, мягко поцеловал в висок и шепнул на ухо:

— Не психуй. И не пори горячку. Мы уже и так наломали дров, были бы мы умнее и осторожнее с самого начала, тебе было бы намного легче здесь учиться, но мы напортачили, я напортачил, а ты вынуждена это все расхлебывать. И со слухами ты ничего не сделаешь, оборотни чуют такие вещи, и не только оборотни, тут половина города уже знает, как я к тебе отношусь. И мы можем сколько угодно говорить, что это не так — нам никто не поверит. Так что просто не давай новых поводов для сплетен, и слухи утихнут, будет легче.

— Будет… Я тебе расскажу, что будет. — Я медленно глубоко дышала, внутри все тряслось от ужаса того, что я собиралась сказать, но молчать об этом дальше я не могла. — Будет все очень быстро и просто — до моего папы дойдут слухи, и он меня заберет отсюда, тем более, что ничему новому меня здесь не научат, здесь детсадовская программа. Меня закроют дома, и я никогда уже оттуда не вырвусь, меня никто не возьмет на работу, потому что не захочет ссориться с моим папой, я окажусь в рабстве у собственной семьи, а они, напомню, вечные эльфы. Это будет вечное рабство. И я буду жить так, как жила последние двести лет — у меня нет никаких прав, нет личной собственности, нет денег, нет друзей, мое мнение никого не интересует, меня никто не любит…

— Я люблю.

Я замерла, чувствуя, как пол уплывает из-под ног, голова кружилась, я отодвинулась и посмотрела Роману в лицо, пытаясь понять, что он имел в виду. Он смотрел на меня так, как будто ничего особенного не произошло, как будто он только что сказал, какой чай предпочитает, а не самую шокирующую новость в моей долгой эльфийской жизни.

Он чуть улыбнулся и медленно пожал плечами, как будто говоря: "Ну вот так вот, да, ничего с этим не поделать", я пыталась найти слова, но он заговорил раньше:

— Тебя это ни к чему не обязывает, это полностью моя проблема. Я просто хочу, чтобы ты знала, и ерунды не говорила. Не надо об этом думать. У тебя была сложная жизнь, но поверь, это в прошлом. Теперь о тебе знает Деймон, и он в восторге от твоих знаний и силы, он стопудово найдет способ вытащить тебя из-под крылышка папаши, и Эльфийского Альянса он не боится, он даст тебе работу, и найдет для тебя такое учебное заведение, где тебе будет хорошо. И он тоже практически бессмертный, в отличие от меня. И это как раз то, о чем ты должна очень хорошо подумать. Твоя жизнь скоро наладится, станет интересной и полной новых знаний и новых знакомств, с гораздо более подходящими тебе людьми. И не-людьми. Ты забудешь обо мне максимум лет через сто, когда я стану облезлым горбатым кабысдохом, а ты будешь такой же молодой и красивой, как сейчас. И такой же бессмертной. Короткая интрижка со мной не стоит того, чтобы портить отношения с семьей и Эльфийским Альянсом, тебе с ними еще вечность жить. Подумай об этом хорошо.

— Я не хочу жить с ними вечность, — прошептала я, осторожно прижимаясь щекой к его груди, там в глубине стучало сильное человеческое сердце, огромное, у эльфов совсем не такие. Я прижалась к нему ухом поплотнее, закрыла глаза. Роман погладил меня по голове и тихо сказал:

— Не спеши с такими важными решениями. Подумай хорошо. Давай вернемся в рудокопов, нас там ждут, а поговорим об этом всем… попозже. Когда ты все обдумаешь и скажешь мне: "Спасибо за потраченное время, я в твоих услугах больше не нуждаюсь, я нашла себе эльфийского принца".

Он пытался говорить шутливо и иронично, а мне хотелось иметь такие кулаки, как у Влады, чтобы как звездануть его больно, чтобы понял, на какие темы шутить нельзя. Он тихо рассмеялся и шепнул:

— Бей, я крепкий. Оборотни так друг с другом обращаются, потому что знают об этом.

— Ты чуешь по запаху?

— Да, запах дает понять эмоции и физическое состояние.

У меня тут же в голове замелькали воспоминания о бесчисленных поцелуях, случившихся и воображаемых, Роман рассмеялся и отодвинул меня на вытянутые руки, шутливо заглянул в глаза:

— Тише-тише, держи себя в руках, нас ждут. Это мы тоже потом обсудим. Приведи себя в порядок, а?

Я нахмурилась и пошла к зеркалу, поправила выбившиеся из прически пряди волос, подкрасила губы. Вернулась к Роману, коротко заглянула в глаза, сразу же заинтересовавшись рубашкой:

— Готов?

Он шутливо кивнул:

— Всегда готов.

И я телепортировала нас ко входу в Рудокопов. Внутри уже собрались все наши, на столе стояли горы еды, бокалы и кружки, мы тоже взяли себе еды и пошли к столу, все делали вид, что ничего не было, и мы не пропадали на такое долгое время, а просто за едой отошли на минуточку.

Ребята сдвинули два стола, и теперь сидели просторно — Влада с Марком на стульях, Никси с Деймоном на лавочке, когда мы с Романом подошли, его усадили на лавку к Деймону, а мне Влада выдвинула стул рядом с собой, все веселились, нас сразу же включили в веселый спор без особого смысла, я почти не участвовала, только наблюдала, как Никси с Деймоном великосветски ухаживают друг за другом и обмениваются секретными взглядами, а Влада с Марком пихаются, толкаются, обзываются и непалевно щупают друг друга под столом, их вариант мне нравился больше. Я почти могла представить их двоих лет через сто, таких же седых и дружных, как Ромкины бабушка с дедом, у них будет большой дом с ордой внуков, а они будут друг в друга кидаться вещами и щекотно хватать за колени, нарываясь на затрещину и шутливую ругань. Они так подходили друг другу, и они это сами чувствовали, Никси с Деймоном выглядели далеко не так уверенно, они обращались друг с другом осторожно, как будто боялись спугнуть что-то хрупкое, что между ними было. Я вспомнила его слова за столом у бабушки с дедом — ей девятнадцать лет, папа боится ее отдавать демону, и правильно боится. Но он же не чудовище… Я представила себя на месте ее папы — вот у меня дочь, драгоценная единственная эльфийская дочь, не как у оборотней, где их десятками рожают, а одна, неповторимая. И тут — Деймон ис’Тер. Демон с зубами. Чудовище иномирское. Я бы ее в подвале закрыла до скончания веков.

И мой папа меня закроет. Надежда только на то, что я телепортирующий маг, и пока он меня не поймает, я могу от него бегать. Но если поймает, то конец моей веселой жизни — на любого мага есть управа, иначе они были бы непобедимы, называется эта управа синяя сталь, и у папы она есть. Значит, для меня главное — не попадаться. Как устроить свою жизнь так, чтобы я могла работать и получать деньги, но при этом меня нельзя было отследить и поймать? Сложный вопрос. Я не могла перестать об этом думать.

Деймон внезапно вспомнил о моих расчетах для заклинания против синтетической шерсти, достал листочки, стал всем показывать и хвалить меня, шутливо предлагая забить на Академию и пойти сразу работать в хорошую фармакологическую компанию, например, "Джи-Фарм". Никси ему иронично напомнила, что он не на работе, так что нефиг тут заниматься рекрутингом, и шепотом сказала мне: "Ничего не подписывай без юриста, никогда", все смеялись, Деймон возмущался, Марк бурчал, что этим заклинанием надо реки чистить, а не ерундой страдать, попросил себе копию.

Ноги Романа под столом касались моих, я сначала убрала, думая, что я ему мешаю, но потом сама поставила свою ступню вплотную к его, по ноге потекло его тепло, это было так приятно и запретно, что я обещала себе отодвинуться через две секунды, но каждую секунду откладывала это решение еще на одну секунду. Это было как пытка, которую я сама для себя придумала и сама не хотела останавливать, пока он не сделал это за меня, сказав всем, что ушел "курить". Марк пошел с ним, а я вздрогнула, когда меня внезапно мощно приобняла Влада, уже порядком пьяненькая, и оттого веселая и добрая:

— Все нормально, Юль? Че-то ты вообще ничего не съела, не вкусно? Попробуй раков! Такие раки, я тебе отвечаю, я тебе даже почищу, на!

И мне в рот сунули рачий хвост, я так обалдела, что все от моего выражения лица расхохотались до икоты, я тоже немного расслабилась, прожевала хвост и взяла себе еще один, наблюдая как Влада чистит себе, и пытаясь повторить. Она мне вся так нравилась, что я половину косы отдала бы за возможность стать хотя бы чуточку такой же смелой и уверенной, как она. Она все делала так, как будто она в этом эксперт, и даже если у нее не получалось, ее это только веселило и раззадоривало. Но глядя на Марка, который сидел рядом с ней трезвый и собранный, и ловил стаканы, которые она случайно смахивала со стола, вытирал с ее лица размазавшуюся косметику, убирал волосы с ее бутербродов, и поддерживал ее под локоть, когда ее шатало по пути в туалет, я понимала, что она может себе позволить расслабиться — ничего плохого с ней не случится, и она об этом знает.

Я не пила, эльфы вообще не пьют, у нас всегда считалось, что алкоголь превращает людей в животных, а гномов — в дрова, что он делает с эльфами, я не знала, и узнавать не спешила.

Марк вернулся за стол один, дымом от него не пахло, я так поняла, они оба "курили" с одинаковой целью — нужен был предлог выйти.

— Где Ромку потерял? — спросил Деймон, Марк сделал загадочное лицо:

— У него появились срочные дела. Сказал, что идет в общагу, докурит и пойдет.

Все сделались какие-то многозначительно-молчаливые.

Я сидела ровно и смотрела в тарелку с раками, но даже рачий панцирь смотрел на меня так, как будто требовал действий.

— Что? — спросила я рачий панцирь.

— Тебе никуда не надо? — загадочным тоном протянула Никси, я молчала как партизан. — Может быть, тоже в общагу пойдешь? Можете даже вместе пойти, вам же по пути.

Я все еще молчала, было страшно неловко. Влада опять меня обняла, слегка толкнула кулаком в бок:

— Ну давай, смелее.

— Я не умею смелее, — призналась я, — у меня со смелостью большие проблемы, я понятия не имею, где ее взять. Ты знаешь?

Я подняла глаза на Владу, она залихватски подмигнула и щелкнула ногтем по своему бокалу с пивом:

— Прибухни!

Мои глаза полезли на лоб, Никси поморщилась:

— Не слушай ее, это плохо кончается… — Деймон зажал ей рот ладонью и улыбнулся мне:

— Отлично это кончается, если рядом правильные люди. Если тебя интересует мое мнение, Ромка — очень правильный человек.

Никси продолжала качать головой и молчаливо выражать глазами свое "нет", я посмотрела на Марка, он уверенно кивнул, следующей сидела Влада, протягивая мне свой бокал.

И я его взяла.

К черту, меня вообще, может, завтра папа отсюда заберет навсегда, мне надо разобраться с Ромкой, иначе я себе этого ни за что не прощу.

В бокале дрожала темная густая жидкость, которую я никогда в жизни не пробовала. Я посмотрела на Владу и шепнула:

— Это точно поможет?

Она подняла большие пальцы:

— Сто пудов!

Никси обреченно закрыла глаза, я собралась с духом и выпила. На вкус оказалось довольно гадко, Влада сунула мне орешек, я взяла его и вернула бокал, сосредоточенно жуя и пытаясь разобраться в своих ощущениях. Внутри происходило что-то странное, но главное желание осталось таким же, каким было — взять Ромку за воротник и потребовать прекратить бардак и четко мне сказать, какие у нас отношения. И смелости, вроде как, чуть-чуть прибавилось. Но это не точно.

Я уже почти готова была к нему пойти, когда он пришел сам и сел на свое место, как будто ничего не случилось, Марк его спросил:

— Ты решил вернуться?

— Да…

— Нет! — заявила я, наклоняясь и хватая Ромку за воротник, — ты идешь со мной!

Все сидели такие серьезные, как будто тут судьба мира решается, Роман изобразил шутливый страх и развел руками:

— Ну, если дама требует, — встал и взял меня за руку, посмотрел на компанию и еще раз развел руками: — Дамы и господа, мы вас покидаем, отличного вечера.

— И вам! — радостно улыбнулась Влада, остальные ограничились сдержанными кивками. Мы пошли в сторону выхода, держась за руки, на нас все смотрели, мне было наплевать.

Когда мы вышли за дверь, я толкнула его в сторону с дорожки, в плохо освещенную нишу между окнами, взяла за воротник и посмотрела в глаза. Они светились в глубине, маленькие желтые зеркала, в которых я тонула.

— Юль… все нормально?

— Нет. Но я уже хотя бы Юля, что не может не радовать.

Он улыбнулся и осторожно положил ладони на мою талию, от них потек по коже жар, вверх и вниз, поджег лицо, я поняла, что надо говорить быстро, иначе я сейчас со стыда сгорю и сбегу телепортом.

— Помнишь… ты говорил, что когда я дойду до кондиции "сожрать", тогда и поговорим? — Он кивнул, я улыбнулась безумной улыбкой конченого человека: — Я дошла.

И теперь я понятия не имела, что делать — он выше меня, настолько, что я до него не дотянусь, если он не наклонится. Но он наклонился.

Мы встретились губами так, как будто шли к этому долгие годы и вот наконец-то пришли. Его руки плавно двинулись вверх по моей спине, я отпустила его воротник и положила ладони на грудь, чувствуя мощные удары его сердца, как же я хотела такое сердце себе, огромное, горячее, чтобы он мог чувствовать, как оно бьется, даже мог видеть. Было так жарко, что эта жара стекала по телу волнами, но мне было все мало, я хотела ее еще, и я знала, где ее взять — она жила в Романе, в ладонях, в груди, под волосами. Обхватила его за шею, осторожно трогая кончиками пальцев короткие волосы на затылке — как будто вчера я делала это в последний раз, а уже прошло столько времени, как я без этого жила? Он целовал меня так, как будто я была испуганным животным, которое надо успокоить, прижимая к себе, гладя и уговаривая не бояться, ведь уже все хорошо, здесь никто не обидит, здесь безопасно. И я наконец-то почувствовала себя в безопасности, только в его руках я находила эту уверенность, что со мной ничего плохого не случится, и даже если я что-то натворю, он просто проведет вокруг рукой и нас никто не увидит под мороком. Я так недолго его знала, но почему-то была уверена, что если бы моя смерть вдруг оказалась на кончике иглы, я бы отдала эту иглу на хранение Роману, без малейших сомнений, никому больше.

Я настолько погрузилась в свои ощущения и мысли, что почти перестала двигаться, он стал медленно целовать мои скулы, глаза, виски, я обняла его, понимая, что падаю — под ногами ничего не было, он меня держал, опять, я не заметила даже. Он осторожно поставил меня на ноги, взял за плечи и заглянул в глаза:

— Юлечка, сколько ты выпила?

— Нормально выпила, — поморщилась я, мне не нравилось разговаривать, мне нравилось целоваться.

— А что пила?

— Пиво.

— Но ты его не заказывала.

— Я Владкино пила.

— Но у нее было больше половины бокала?

— Да, это все я, — я задрала нос, как бы демонстрируя, что я уже взрослая, самостоятельная, самосидетельная и самоходительная, и имею полное право накидаться с друзьями пивком.

— Ты выпила два глотка? — с трудом сдерживая смех, спросил Роман, я кивнула:

— Да!

Он нежно погладил меня по голове и шепнул по секрету на ухо:

— От двух глотков не пьянеют, Юлечка. Даже эльфы.

Я стала на ноги потверже, подняла офигевший взгляд и уточнила:

— Правда?

— Да, — он продолжал гладить меня по спине и плечам, я держала руки на его груди и чувствовала, как там в глубине дрожит смех, это злило. Я уперлась и попыталась отодвинуться:

— Ну и ладно, пойдем еще выпьем.

— Не надо, — он удержал меня, поцеловал в лоб, прижал к себе и сказал на ухо: — Пойдем лучше куда-нибудь, где есть кровать.

Я пораженно усмехнулась, отодвинулась и заглянула ему в лицо:

— А Эльфийский Альянс ничего не оторвет?

— Пусть сначала поймает, — по-волчьи улыбнулся Роман, я зажмурилась от счастья и телепортировала нас в комнату с кроватью в большом доме в доме лосика. Там кровать была здоровенная, и мягкая, и вообще я давно его на ней представляла. В комнате было темно, в окна светила луна, по всей комнате сидели коты, я слабой "волной силы" смахнула их с кровати и толкнула на нее Романа, ложась рядом.

Лежа целоваться было еще круче, я могла не стоять на ногах, он мог не держать меня на весу, а занять свои руки чем-нибудь более интересным. И это было восхитительно, меня прижимала к нему гравитация, давая возможность запустить пальцы в его волосы, он дарил такие ощущения, что хотелось попробовать их все, я укусила его за шею, как он когда-то меня, это оказалось действительно здорово, шея была потрясающе вкусная. Стала расстегивать пуговицы его рубашки, верхнюю, вторую… и он поймал меня за руку, останавливая. Я отодвинулась, пытаясь увидеть его лицо, в темноте было ничего не понятно, только грохот наших сердец и тяжелое дыхание.

— Ты все-таки боишься Эльфийского Альянса? — шепотом констатировала я, он качнул головой:

— Я боюсь испортить тебе жизнь.

— Ты ее испортишь, если уйдешь, — я попыталась забрать свою руку, он не пустил:

— Я не уйду, — поднял мою руку выше, прижал к своей щеке, мягко сказал: — Я взрослый человек, и я знаю, что я делаю и зачем. А ты — ребенок, Юль. Это по межмировому законодательству ты взрослая, но оно не учитывает особенности взросления эльфов, и уж тем более не учитывает специфику жизненного цикла лесных духов. Даже если предположить, что ты меня встретила и перешла на следующую стадию взросления, это все равно медленный процесс, ты еще долго будешь ребенком. Не спеши, я никуда не денусь, я тебе обещаю, — он обнял меня сильнее, уложил рядом и прижал мою руку к губам, прошептал мне в ладонь: — Я знаю, как я к тебе отношусь. А ты путаешь очарование новизны с очень серьезными вещами, эта ошибка может дорого тебе обойтись, так что не спеши.

Я лежала, дышала, чувствовала его всем телом… и все равно не могла избавиться от ощущения, что он мне не принадлежит. Он все еще держит дистанцию, он целовал меня, он даже сказал, что любит меня, но он все еще это делает.

Советы из области боевых искусств не помогали, я пыталась взять себя в руки, но внутри билось неистовое желание схватить его за воротник и начать бить об кровать с криком: "Ты охренел, блин?! Какая «ошибка», какое «не спеши»? Я тебя двести лет ждала, я уже все миллион раз обдумала, просто сними с меня гребаную рубашку!"

Он сам в Рудокопов пришел не в той футболке из пары, так что моя затея с внезапным "хоба" провалилась. В голове шумело от жажды, злости и жара, его хотелось избить, хотелось стать оборотнем, чтобы это стало возможно. Что с ним сделать, чтобы он понял мои чувства?! Укусить, может быть? Блин…

Я нервно отодвинулась от него, насколько позволяла кровать, внутри все дрожало и кипело, он медленно гладил мою руку, и постепенно стало легче. Вспомнились слова дедушки по этому поводу, мои размышления тогда. Я собралась с силами и осторожно спросила:

— Если ты оборотень, значит ты — человек?

— Наполовину человек, наполовину навья тварь. Я долго проживу, если ты об этом. Но ты проживешь все равно дольше, раз в десять.

— Если пройти обряд Слияния Душ, то проживем одинаково.

Он замер, перестав гладить мою руку, развернулся ко мне и пораженно выдохнул:

— Ты понимаешь, о чем ты говоришь вообще?

— Да, я его видела, у нас многие его проходят.

— Я не об этом. Ты понимаешь, что это навсегда? Связь можно разорвать, но это сильно даст по здоровью и магической силе.

— Я знаю.

— И… ты к этому готова? Серьезно?

Я не сразу нашла слова, чтобы объяснить ему, но он воспринял мое молчание по-своему, мрачно улыбнувшись:

— Понятно.

Он отпустил мою руку, но я сразу же сама схватилась за него:

— Ничего тебе не понятно, ты столько не жил. Вспомни те дни, когда мы не виделись, и умножь это на двести лет. Я не хочу опять жить одна. Ритуал Слияния для этого и был придуман…

Он перебил меня, отпуская мою руку:

— Ты еще маленькая, чтобы принимать такие решения.

— А когда надо принимать такие решения? Когда ты уже старый и полжизни сам прожил, привык и не хочешь ради кого-то меняться? Обряд — это не финал, это начало, после него идет очень сложный период, когда двое учатся жить в паре, но связь дает им понимать друг друга лучше, чтобы они могли с этим справиться.

Он молчал и смотрел на меня, я протянула ему ту руку, которую он отпустил, он подумал и взял обратно, тихо сказал:

— Надо об этом хорошо подумать.

Я фыркнула:

— Я уже подумала. А ты — думай, конечно. У тебя полно других вариантов, а мало будет — мама еще подкинет! — и забрала свою руку, чтоб знал, гад такой.

Он тут же словил меня всю, прижал спиной к кровати и встревоженно спросил:

— Юль? Ты че, обиделась? Или ты про ту княжну? Да забей на нее, тоже мне, княжна! Ни кожи, ни рожи. Выйдешь за меня — тоже будешь княжна. Если от меня батя не отречется за это. Но он вряд ли отречется, я единственный сын. Хочешь? Хоть завтра.

— Хочу.

И стало очень-очень тихо.

За окном шелестел ветер, где-то далеко лаяла собака, в нашей комнате дышали только коты, и те осторожно. Роман тихонько уточнил:

— Э… в смысле?

— В смысле — да, что непонятно? Хочу. Завтра. Еще раз повторить?

— Не надо, — успокаивающе сказал Роман, мягко погладил меня по голове, — да так да, я понял.

— А ты надеялся, что я откажусь?

— Нет. Не надеялся. Завтра? Хорошо. Без проблем.

И мы лежали такие все внезапные, не шевелились. Я думала, уж не сболтнула ли я лишнего, и не будет ли очень обидно, если я скажу, что пошутила. Решила, что будет. Если он скажет, что пошутил, я его точно ногами отпинаю. Нет, мы ничего не отменим, это уже точно. Теперь надо думать о следующем шаге — как мы это переживем. Я тихо сказала:

— Нас все убьют.

Он фыркнул:

— Пообижаются и перестанут.

— Думаешь?

— Сто пудов. Ни в одном мире такого не было никогда, чтобы любящие родственники отворачивались от детей из-за неугодной свадьбы. Если отвернулись, значит и раньше не особо любили, и просто планировали использовать брак в политических или деловых целях, а ребенок планы обломал. В моей семье не так. Даже если я на кикиморе болотной женюсь, они от меня не отвернутся.

Я фыркнула:

— Ну спасибо на добром слове!

Он рассмеялся и мягко поцеловал меня, шепнул:

— Ты им понравилась. Ты же слышала, дед еще даже не видел тебя, уже планы строил. Отец смирится со временем, он давно хочет меня женить, правда, он надеялся через мой брак с соседями задружиться, а не с Эльфийским Альянсом поссориться, но он поймет. А мама будет счастлива уже тем, что я хоть на ком-нибудь женился наконец, она далека от политики. Сестрам ты понравилась. Марк с Владой тоже своей родне по ушам поездят по поводу твоих талантов, все княжеские семьи общаются, Влада моя дальняя родственница, дополнительный плюс будет. Так что мои стопудово поддержат. Это твои под вопросом.

Я бы сказала ему, что "под вопросом" — это, мягко говоря, сильное преуменьшение, но решила промолчать. Он и без меня все понимает, незачем опять об этом говорить.

Вместе этого я расстегнула еще одну пуговицу его рубашки. Он опять поймал мою руку.

— Слушай… Может, мы это дело отложим, года на… — он замялся, быстро добавил: — Не свадьбу! Свадьбу — без проблем, чтобы никто нам не указывал, как нам жить. Но вот все остальное… я бы отложил, лет на… пять. Закончишь Академию и тогда. А? Подрастешь…

Я ему не нравлюсь.

Это осознание вдруг окатило липким страхом, я вспомнила все те грубые слова, которые шептали за моей спиной фигуристые одногруппницы, вспомнила слова Асани — за ним оборотни и русалки хвостом ходят, он на меня не позарится… Моя фигура, кожа, волосы — как я могла об этом всем забыть?! Когда он смотрел на меня, когда целовал, когда говорил, что я солнышко — я чувствовала себя такой красивой, что забывала о внешности, мне не нужно было зеркало, я не сомневалась, что выгляжу отлично.

Врал или..? Я даже не знаю, как это иначе объяснить.

— Юль? Ты чего? Что ты об этом думаешь? — он тронул носом мой нос, как будто пытаясь свести свой вопрос к шутке, не вышло.

— Не надо делать вид, что тебя интересует мое мнение, просто скажи, что не хочешь.

— О, боже… — он уткнулся лбом в мой лоб, убито выдохнул: — Ты еще маленькая.

— Я старше тебя.

— Не физически. Ты эльф, не забывай об этом.

— Я наполовину лесной дух.

— Ну и отлично, навьи твари с лесными духами отлично дружат, — он поцеловал меня в лоб, приподнялся и улыбнулся: — Будем дружить?

— Сейчас как тресну тебя больно, друг нашелся.

— Да блин… Снимай, — он оттолкнулся от кровати и сел, начал сам расстегивать свою рубашку. — Хочешь снять — снимай. Без проблем. Смотри, хоба! — и распахнул рубашку. И под распахнутой рубашкой оказалась та самая парная футболка.

Я так рассмеялась, что на глазах слезы выступили, тоже расстегнула свою рубашку и показала ему, он рассмеялся еще сильнее. Я стала застегивать обратно, он махнул рукой:

— Да снимай, ты что, в ней спать будешь? И джинсы снимай, все равно темно.

— А ты? — я бросила рубашку на стул, стала расстегивать джинсы. Он улыбнулся и вздохнул, вставая с кровати и ища свои ботинки:

— Я Толика покормлю и тоже спать пойду.

— Сюда.

— Нет, туда к себе.

— Нет, сюда.

— Юля… — он схватился за голову с мрачно-веселым рыком, я невозмутимо снимала джинсы, лежа это делать было неудобно, так что пришлось встать.

— "Все равно темно", говоришь, оборотень? — я бросила джинсы на другой стул, Ромка невинно так улыбнулся, как будто совсем не видит в темноте своими светящимися глазами. Я уперла руки в бока как опытная барыня, склонила голову набок, глядя на Ромку сверху вниз, и поинтересовалась: — Я не пойму, я тебе нравлюсь или нет?

Он шагнул ко мне с опасной какой-то улыбочкой, задрал мою футболку до груди и укусил за бок. Это оказалось так щекотно, что я запищала и чуть не упала, он меня поймал, положил на кровать и поцеловал в нос, с угрюмым весельем шепнув:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я тебе завтра отвечу на этот вопрос. Причем так, чтобы он больше не возникал. Спи, друг мой лохматый, тебе завтра вставать на пары.

— Да не пойду я на пары. Кто ходит на пары в день своей свадьбы?

— Ты не поверишь, — фыркнул он, — некоторые даже на работу ходят. Но мы не будем, ты права, не пойдем в Академию. Нас там не особенно любят после ситуации с седьмым корпусом. Все, спи, я скотину покормлю и приду.

Я пообещала себе глаз не смыкать, пока он не вернется, но умудрилась уснуть почти сразу же.

***

Глава 12, как мы сбежали

Утром я проснулась с Ромкой. И с четырнадцатью котами, естественно. Между нами лежал лысый кот, который обломал все наши планы по придумыванию для него идеального имени, и стал отзываться только на Рафика. Я лежала и смотрела на них по очереди — красавчики, кот храпит, Ромка сопит — благодать. Ромка как будто почувствовал мой взгляд и тоже приоткрыл глаза, увидел меня и улыбнулся. И меня окатило таким счастьем, что малейшие сомнения испарились — все мы правильно решили, а кто нас не поддержит, тот нам и не нужен.

— Утречко, солнышко, — хрипло шепнул Роман, потянулся и лег на бок, растирая глаза, — ну что, завтракаем и идем кольца покупать?

— Зачем? — я тоже говорила шепотом, как будто боялась разбудить Рафика, остальные коты уже проснулись и ходили по нам всем, ища удобное место. Ромка отпихнул морду рыжего кота, который решил понюхать его лицо, улыбнулся:

— Когда женятся, дарят кольцо. По кольцу отличают женатых от свободных.

— Да?

— У нас — да. А у вас?

— У нас по татуировке.

Он удивленно двинул бровями, но кивнул:

— Можем сделать. Одинаковую?

— Если мы будем ритуал Слияния проходить, она сама сделается, так что не надо.

— Ну и отлично, тогда завтракаем и за кольцами. И я первый в ванную, — он быстро поцеловал меня в нос и вскочил с кровати, вызвав бурю возмущения среди котов.

Я проводила глазами его голую спину и возмутительно неприличные очень короткие штаны из очень тонкой ткани, потом заглянула под одеяло и решила, что оба мы хороши. Я спала в футболке из комплекта и в кружевном нижнем комбинезоне до середины бедра, на моей Грани у всех было такое белье, под штаны носится только оно. Вчера Ромка не выглядел очень уж шокированным этой штукой, наверное, у него был опыт обращения с полуголыми девушками. В отличие от меня.

Но меня это не волновало — люди мало живут и не перебирают партнерами, у них мало шансов, поэтому они пробуют столько раз, сколько могут, пока не найдут подходящего. Ромка, вроде бы, нашел. Он так легко согласился на Слияние Душ… Слитые партнеры друг другу не изменяют, потому что второй об этом сразу же узнает, так что если кто-то из них встретит новую любовь, то они проходят ритуал Разделения. Но это бывает настолько редко, что каждый такой случай вносят в летописи и тщательно изучают причины, чтобы больше их не повторять, такое было раз пять за всю эльфийскую историю.

Детей всегда пугают сказками о том, как маложивущие втираются в доверие к бессмертным, чтобы пройти ритуал и получить долгую жизнь и большую силу, а потом уходят и живут в свое удовольствие. Но я знала, что это неправда — я общалась со слитыми, и задавала им этот вопрос, они смеялись — если один из партнеров так поступит, то будет чувствовать всю боль второго на любом расстоянии, это будет так мучительно, что придется либо вернуться и пытаться стерпеться-слюбиться, либо расторгать союз. Попытки маложивущих схитрить таким образом действительно случались, они тоже были в летописях, я читала об этом в одной из запрещенных книг, но они все выбирали первый способ решения этой проблемы, возвращались, и рано или поздно становились нормальной парой. Меня посещали мысли о том, что Ромка хочет с помощью меня продлить свою жизнь, но я их сразу отгоняла — это я предложила Слияние, он просил подождать и отложить. И даже если он окажется коварным предателем и сбежит, то Слияние его ко мне так привяжет, что рано или поздно он вернется, и за эту гарантию я готова была пройти даже через это. Он будет моим, как я мечтала тогда у лосиной поилки в диком лесу, я буду приходить домой, а он будет там меня ждать, мой личный волк.

Я выбралась из-под одеяла телепортом и пошла готовить завтрак.

Через полчаса мы сидели в маленьком домике на кровати, ели завтрак и обсуждали мое заклинание для синтетической шерсти. Меня не оставляло ощущение надвигающейся катастрофы, как будто что-то грядет, а мы об этом не знаем. Вчера вечером мы приняли решение, которое изменит наши жизни навсегда, а сегодня сидели завтракали так же спокойно, как в прошлый раз, как будто вообще ничего не изменилось.

Для всех, кого я знала, свадьба была долгожданным, очень важным событием, ее планировали за полгода, специально заказывали в ботаническом саду Плод Души, выставляли его дозревать в специальной подставке на видном месте, чтобы все, кто приходит в дом пары, видели и восхищались. Для свадьбы арендовались шикарные залы, украшались профессиональными декораторами, месяцами шились костюмы, обсуждалось меню и рассадка гостей за столом, заказывался портрет пары в свадебных костюмах у модного художника, иногда даже из столицы. Когда я планировала свой фиктивный брак с целью уехать от родителей, свадьбе я уделяла гораздо больше внимания, чем жениху, рисовала в тетрадке букеты и украшения, и даже фасон платья выбрала. Это было сто лет назад, и он давно уже вышел из моды, но мне все еще нравился, мне хотелось… Но вынырнув из воспоминаний и мечтаний, я оглянулась вокруг и призналась себе, что мы не в той ситуации, чтобы шиковать. Позволить себе банкет, костюмы и цветы могли только те пары, которых поддерживала толпа родственников, в том числе, материально. Я до сих пор не знала Ромкин уровень благосостояния, мне было как-то не до этого. Лично у меня в комнате лежали деньги, которых хватит на еду на четыре месяца, до декабря, минус та сумма, которую я уже потратила на свои волосы. Я не знала, сколько папа выдал Ромке, но учитывая, сколько мы грохнули на одежду, плюс возмещение ущерба седьмого корпуса и некультурной русалки, там тоже осталось не много. Я не знала, какая у него зарплата в Академии, но вряд ли большая. Я могу устроиться на работу, все равно учеба для меня не сложная. Ромка говорил, что арендовал этот дом до конца… семестра или года? Забыла. Но в любом случае, мы можем жить здесь и не платить за общагу. Есть можно в столовой. Мне, на самом деле, много еды не нужно, это ему будет сложно.

— Как думаешь, это заклинание можно продать?

Роман поднял на меня удивленный взгляд:

— Ты же сказала Деймону, что он может забирать так? Типа, нельзя утаивать знания, все такое. Передумала?

— Обстоятельства изменились, — потупилась я, он фыркнул и рассмеялся, приобнял меня за плечи панибратским Владкиным жестом, заглянул в глаза и сказал:

— Я не такой нищий, как думает твоя долбанутая соседка, расслабься, с голоду мы не помрем. Куда она, кстати, делась? Давно не видел ее.

— Она исполняет свою мечту, — вздохнула я, — мы с ней и Лейли проводили ритуал Портала Желаний, она вошла в портал, и больше я ее не видела. Надеюсь, у нее там все хорошо.

— Я тоже надеюсь, а то ж она вернется, — рассмеялся Роман, это было грубо, но я тоже смеялась, мне без нее было лучше, чем с ней. Он хитро посмотрел на меня и спросил: — А ты почему не вошла в Портал Желаний?

— А кто тебе сказал, что я не вошла? — игриво шепнула я, он ахнул и рассмеялся, наклонился ко мне и прошептал на ухо, касаясь губами кожи:

— Какие интересные у вас желания, госпожа ле’Грин! — уху было так щекотно, что я пыталась отодвинуться, но он до сих пор держал меня за плечо, и чем дальше я отодвигалась, тем сильнее он ко мне придвигался, и продолжал шептать, заражая щекотными мурашками всю шею: — Как не стыдно, юная леди! Вламываться через портал к спящему мужчине! Да еще и кидать ему на пузо кота, ай-яй-яй! Вам когда-нибудь кидали на пузо кота? О, женщины, коварство — имя вам! — Я уже тряслась вся от щекотки, отползала как могла, но он продолжал издеваться над моим ухом, хотя сам дрожал от смеха, но от этого было еще щекотнее, потому что смеялся он мне в шею, а она стала настолько чувствительной, что щекотно было даже от дыхания, особенно от дыхания. — Госпожа ле’Грин, как можно?! Посреди ночи, в спальню, к голому волку! Неужели вы не знаете, что волчок может укусить за бочок?

— Хватит, — я пищала и пыталась закрыть шею плечом, закрыть ему рот руками, я уже задыхалась от смеха. Когда мы все-таки упали, он прижал меня к кровати и отодвинулся, рассматривая меня как блюдо:

— Ну что, госпожа ле’Грин, какой бочок вам менее дорог?

Я не могла перестать смеяться, как будто он щекотал меня даже взглядом, закрывала руками бока и качала головой, делая умоляющие глаза:

— Не надо!

— Ну почему же не надо, если надо, — он медленно потянул вверх низ моей футболки, под ней было кружево, он попытался приподнять и его, но не получилось. Он посмотрел на меня и с шутливой досадой буркнул:

— Что это за хрень, как она снимается?

— Это комбинезон, сначала снимаются бретельки, потом через низ.

— Божечки-кошечки, комбинезон! — он уткнулся лбом мне в живот и смеялся, дернул кружево зубами: — Я — волк, и этот комбинезон оскорбляет мои волчьи чувства! Я требую бочок. Сейчас.

Я с виноватым видом шмыгнула носом:

— Мне придется снять футболку, а потом снять комбинезон, и получится ужасно неприлично, — он поднял голову и посмотрел на меня, как будто пытался понять, шучу я или нет, я изобразила полнейшую скорбь и медленно кивнула: — Несмотря на отсутствие того, что можно было бы демонстрировать, сам факт демонстрации того места, где оно предположительно могло бы быть, уже является неприличным.

Он понял, что я шучу, и с облегчением рассмеялся, посмотрел на мою грудь и изобразил шутливую надежду:

— Но они же потом вырастут?

Я сочувственно погладила его по голове и вздохнула:

— Не-а. Если у нас будут дети, то они временно появятся, крохотные, но потом опять пропадут. Навсегда. Ты должен знать, на что подписываешься. Прости.

Он изобразил грусть-печаль и опять улегся мне на живот, но тут же поднялся и улыбнулся:

— А и хрен с ними, сисек много, а мое солнышко одно, — наклонился ко мне и поцеловал в губы, это было так обалденно, что я опять забылась и потерялась, он остановился первым, шутливо куснул меня за нос и отодвинулся:

— Пойдем кольца покупать, а то обеденный перерыв начнется.

— Не передумаешь? — я осталась лежать, лениво потягиваясь — я знала ответ, мне просто нравилось это слышать.

— Не надейся, — фыркнул Роман, поправляя мою футболку, заглянул под ткань и сделал суровый волчий взгляд: — Я заполучу свой бочок, он от меня не скроется!

Мы пошли за кольцами в том же, в чем вчера уходили из Рудокопов — джинсы и парные футболки, по эльфийским меркам это было ужасно, по моему личному мнению — это было мечтой. Почти все ювелирные магазины Верхнего находились на улице мастера тор’Руда, она пересекалась с бульваром Поэтов и набережной Каменки, мы прошли ее всю, перемерив штук сто разных колец, и наконец нашли идеальные. Продавщицы пучили глаза, пытаясь делать профессионально-приветливые лица, но выходя из магазина, я слышала, как они обсуждают нас, мы были самыми обычными по отдельности, но вместе превращались в легко узнаваемую пару — оборотень и эльфийка в парных футболках, еще и Романа многие знали в лицо, мы были почти знаменитостями. Где-то в пятом по счету магазине слухи нас обогнали, я слышала, как нам перемывают кости, еще даже не войдя в магазин. И Ромка слышал, мы обменивались понимающими взглядами, нам было наплевать.

Когда мы вышли из магазина с коробочками, то решили присесть на лавке у реки — устали оба, и хотелось рассмотреть кольца получше. В одной коробке были парные, одинаковые, во второй одно, для меня, в нем был голубой сапфир и два маленьких бриллианта по бокам, мы выбрали его единогласно, и даже не пошли сперва посмотреть другие, чтобы потом вернуться, сомнений не было, и это был очень хороший знак.

Мы успели до перерыва, магазины как раз сейчас закрывались на обед, я уже представляла, что мы будем главной темой сегодняшних чаепитий. Но мне было все равно. Палило солнце, прохладный ветерок с реки позволял не умирать от жары, Ромка обнимал меня, у нас на коленях стояли коробочки с кольцами, которые я с удовольствием рассматривала.

— Правда нравятся? — на ухо спросил Роман, я слышала, что он улыбается — он тоже знал ответ, ему просто нравилось это слышать.

— Обалденные, — мне нравилось это говорить, и нравилось, как он улыбается. — Начинать носить прямо сейчас?

— Нет, носить после свадьбы. Вот это носить сразу, а парные — потом. — Я взяла кольцо с камнем, он тут же поправился: — Не прямо сейчас, а после официального предложения.

— Что это?

— Это когда предлагают замуж выйти. Официально.

— И как это делать, официально? — я положила кольцо обратно, закрыла коробку и посмотрела на Романа, у него на Грани, оказывается, тоже есть свои ритуалы, я как-то об этом не подумала. Он немного смутился и шутливо пожал плечами:

— Понятия не имею, я этого никогда не делал, и никто из тех, кого я знаю, тоже этого не делал. Ну или они не рассказывали, фиг знает. В фильмах они обычно все такие внезапные, идут-идут, потом он такой — бух на колено, и такой: "Дорогая! Выходи за меня". А она такая: "Ах, какая неожиданность!" А он такой: "Ну так, я все спланировал, чтобы ты удивилась". А она такая: "Я согласна!", а он такой: "Какое счастье!", и они такие целуются на фоне заката.

Я смотрела на него так, как будто уже сомневалась в том, что собираюсь замуж за адекватного взрослого человека, он увидел мои глаза и рассмеялся, развел руками:

— Ну, я тоже примерно так это воспринимаю, поэтому сразу предупреждаю — я не смогу это сделать, я буду ржать как конь уже на второй реплике. Я конечно попытаюсь что-нибудь придумать, но не жди от меня многого. Романтика — это не мое.

Я начала хихикать, представляя, как он посреди набережной бухнется на колено и начнет текст читать с выражением, для полного счастья этой картине только поющего Толика не хватало. Я попыталась сдержать смех и кивнула:

— Ладно, обойдемся без романтики.

Он вздохнул с облегчением и посмотрел на часы:

— Ну что, какие планы? Будешь перебираться на дом к нам с Толяном?

— Да, — я была рада, что он сам предложил, он улыбнулся:

— Хорошо. Тебе помочь собрать вещи?

— Я сама справлюсь, и сама все перетащу, я телепортирующий маг.

— Ладно. Меня подкинь тогда, телепортирующий маг, я тоже в большой дом переберусь, порядок там наведу хоть чуть-чуть, мебель переставлю. Там пять комнат, ты же в курсе? Сколько тебе нужно?

Я смотрела на него и думала, что мне нужна спальня, больше мне на данный момент вообще ничего не было нужно. Он рассмеялся и стал приставать к моему уху, я пищала и отбивалась, к концу экзекуции у меня было ощущение, что я сейчас задохнусь, но подставлять ухо мне это не мешало. Мы попрощались, и не с первой попытки разошлись по делам, я отправила его на дом, а сама пошла в общагу пешком, ничего вокруг не видя от переполняющего душу счастья.

Я паковала вещи и пела, во всю свою впечатляющую мощь, так, как никогда не могла себе позволить петь дома у родителей. Мне кто-то стучал в стену, но я их громко послала нахрен, меня Влада научила парочке колоритных выражений, это отлично сработало. Песня была эльфийская, про приключения и полеты на орлах, я ее немного переделала и стала петь про поездки на волках и поскоки на лосях, так получалось еще лучше. Асанина соловка попыталась присоединиться, но быстро поняла, что не вывозит, и замолчала, и просто сидела слушала, изредка икая.

Как раз в перерыве между двумя песнями в дверь постучали, как-то глухо и тихо, как будто кончиками пальцев. Я открыла и замерла с выпученными глазами — на пороге стоял лев. Он улыбнулся мне самодовольной кошачьей улыбкой и мурлыкнул:

— Привет, Улли. Мне тут один енот на хвосте принес, что у тебя редкий талант в пространственных манипуляциях, но мало знаний и опыта. И еще один жук обмолвился, что у тебя некоторые недопонимания с Эльфийским Альянсом, в лучшем случае — скоро будут, в худшем — едут по твою душеньку прямо сейчас. Все верно?

Я молчала, пытаясь перестать думать о том, какие львиные уши на ощупь, и собраться с мыслями, но ничего не получалось.

— Что вы хотите от меня услышать? — наконец решилась я, лев усмехнулся:

— Я могу решить все твои проблемы, так что приглашай меня, угощай и чеши потщательнее.

Чесать — это было отличной идеей, настолько соблазнительной, что все остальное я радостно пропустила мимо ушей, широко улыбнулась и сделала приглашающий жест:

— Проходите пожалуйста, располагайтесь на Асаниной кровати, она и так вся в шерсти.

Лев тихо рассмеялся и вошел, запрыгнул на кровать, от чего она заскрипела и прогнулась, я тут же села рядом и запустила пальцы в гриву, сминая шкуру за ушами и шепча:

— Лев, офигеть, такой пушистый, такой мягкий… Рыженький, тепленький, хороший…

Лев прищурился от удовольствия и растекся по кровати, я свалила его на бок, потом на спину, прочесывая густую гриву на груди, бока, живот… И вот тут мои глаза полезли на лоб, потому что там кое-чего не хватало. И я не нашла ничего умнее, чем спросить:

— А где..?

— А нету, — фыркнул лев, — девочка я.

— А..? — я сгребла в руки густую гриву, вопросительно показала львице, она фыркнула:

— Хочу и ношу, я девочка свободная. В моем мире все девочки свободные. И ты будешь, если захочешь. Хочешь?

Я все еще сидела в шоке, львица потянулась и улыбнулась:

— Чеши-чеши, не отвлекайся. А я тебе буду рассказывать про свой мир.

Я продолжила чесать, она стала рассказывать:

— Мир у нас технологический, населен почти исключительно людьми, есть пять Граней, на одной из них стоит моя Академия. Я завкафедры пространственных манипуляций, у меня свой корпус с самым современным техническим оснащением, и общаги у нас куда лучше, чем здесь. И самое главное, мой мир не входит в Содружество, он с ним просто сотрудничает, и договора об экстрадиции ни с Содружеством, ни с Эльфийским Альянсом у нас нет. То есть, попав в мой мир, ты будешь совершенно, абсолютно свободна в выборе, как, где и с кем тебе жить и работать. Конечно, чтобы легализировать тебя в моем мире, нужно будет побегать с документами, но я готова этим заняться сама, взамен на твое обещание учиться у меня, и после дипломирования немного поработать на кафедре, там море интересных проектов, твои знания и сила будут очень кстати. И еще один маленький бонус, просто в качестве подарка, — она двинула лапой и достала из телепорта длинные крупные бусы алого цвета, протянула мне: — Пощупай. Это артефакт, для того, чтобы с ним управляться, нужна очень большая сила, в моем мире достойных кандидатов в хозяева не нашлось, но у тебя должно получиться.

Я вытащила руки из львиной шерсти и взяла бусы.

По руке сразу же потекла мягкая сила, поток становился все мощнее и быстрее, я взялась второй рукой, с удивлением понимая, что этот артефакт по мощи, пожалуй, сильнее Посоха Призыва. Он работал как антенна, фокусируя потоки силы и собирая множество тонких ниточек в один прочный канат, его поле было таким плотным, что как будто бы замедляло время рядом в артефактом. Я в целях эксперимента погладила львицу, но когда убрала руку, то как будто бы создала свою копию, которая медленно гладила львицу, пока я убирала руку, наблюдать две своих руки было странно. Я встала, пошла к шкафу складывать одежду, и опять увидела свою копию, которая медленно складывает одежду, а еще одна гладила львицу. Я продолжила и пошла к столу, расставлять Асанины баночки, потом пошла к окну. И опять — мои копии делали то, что я хотела сделать, в воздухе замерла пыль, за окном пролетал воробей, медленно-медленно покачивая крыльями, я видела, как расправляются его перья, ударяя по воздуху, потом плавно складываются для еще одного взмаха… С этим артефактом меня никто никогда не поймает.

Я вернулась на кровать к львице и положила бусы.

В ту же секунду время ускорилось до нормального темпа, вещи сложились в шкаф, баночки расставились, а львица довольно улыбнулась:

— Я знала, что они тебе подойдут. Они твои, как только ты подпишешь контракт на учебу и последующую работу на моей кафедре, — она достала из телепорта пачку бумаг, положила на кровать, — сейчас подпишешь? Если хочешь поизучать вдумчиво, то я заберу бусы и отдам уже в моей Академии. Так как?

Руки чесались, конечно. Но я смотрела на толщину контракта, читала первый лист, и понимала, что моих знаний не хватит, чтобы оценить этот талмуд должным образом. И Роман просил ничего без него не подписывать, и Никси напоминала, и мне еще Деймон намекал на сотрудничество.

— Спасибо за предложение, я прочитаю и подумаю. Как мне с вами связаться?

— Я буду здесь, когда у Деймона будет экзамен по его курсу, тогда и поговорим, — львица спрыгнула с кровати, подцепила носом бусы и надела себе на шею, подмигнула мне и пошла к выходу.

Я пошла за ней, попрощалась и закрыла дверь, магией собрала из воздуха шерсть — у львицы она была синтетическая, надо же. Странный далекий мир, в котором до меня не доберется Альянс… Соблазнительно. Я взяла контракт в одну руку, первый собранный чемодан в другую, и телепортировалась на дом к лосику и моему будущему жениху, как же чудесно звучит.

Мой будущий жених как раз шел из маленького дома в большой, и нес на спине, ни много ни мало, дубовый книжный шкаф. С книгами. У меня чуть глаза не выпали. Я конечно знала, что люди сильнее эльфов, а оборотни сильнее людей, но одно дело знать теоретически, а другое — видеть эту картину, от которой возникает ощущение, что я стану вдовой раньше, чем женой.

— Тебе помощь не нужна? — осторожно спросила я, он улыбнулся и фыркнул:

— Расслабься, я так уже делал, — и попер шкаф дальше, и даже умудрился в дверной проем вписаться без потерь. Я пошла за ним, наполовину из любопытства, наполовину на случай, если понадобится помощь, но все обошлось — он поставил шкаф куда надо, осмотрел комнату и развел руками, демонстрируя ее мне: — И как тебе?

— Отлично, — я осмотрелась — очень старая мебель, которую он протер от пыли, обнажив растресканный лак и выгоревшие пятна, отходящие от стен выцветшие обои, перекошенная люстра с треснутым плафоном. Он заметил мой взгляд, дотянулся и поправил люстру, чтобы висела ровно, посмотрел на меня и изобразил героя, который спас мир, но немного разрушил город, и перед горожанами такой руками разводит: "Ну сорян, так получилось, я честно уберу". Я сделала восхищенное лицо и показала большие пальцы: — Супер.

Он перестал придуриваться и рассмеялся, подошел поближе, я потянулась его обнять, но он отодвинулся:

— Не трогай меня, я грязный как черт. Серьезно, как тебе этот дом? Если не нравится, найдем другой, без проблем, а сюда будем только к Толяну ходить, я за него уже заплатил, мне вряд ли вернут деньги.

— Мне все нравится.

— Ну смотри, дело хозяйское, — он увидел в моей руке контракт, я объяснила:

— Мне предложили поучиться и поработать в одном из миров за пределами Содружества.

Он напрягся и сказал:

— Ты подписала?

— Нет.

— Слава богу. Брось на стол, вон туда, я потом почитаю. Мне Деймон уже делал неприличные предложения по поводу тебя, но я сказал, что мы должны подумать. Он обещал прислать контракт, но что-то пока не спешит.

Я отнесла бумаги туда, куда он сказал, он осмотрел меня и себя, посмотрел на часы, улыбнулся с виноватым видом:

— Ты найдешь, чем заняться? Вечером в прогнозе дождь, я хотел крышу сарая доделать, а то всю красоту внутри зальет.

— Найду, у меня сад есть.

— Хорошо, — он потянулся меня поцеловать, но вспомнил, что грязный, и остановился с досадой на лице. Я подумала, что нехватало еще, чтобы какая-то пыль меня останавливала, и поцеловала его сама. Он смеялся, я вымазала футболку, и радовалась, что это была не та из комплекта — я переоделась, когда собирала вещи. Ромка пошел доделывать сарай, я пошла колдовать над садом, стала тихонько себе петь, мне стал подпевать пасущийся рядом Толик — благодать со всех сторон.

Потом Толика позвал Роман, и он ушел, а через время они пришли вместе. Я к ним обернулась и чуть со стремянки не рухнула — на Романе был галстук. На Толике тоже, один на шее и по два на каждом рогу. И еще у Романа был очень загадочный вид, и букет, не знаю, где он его раздобыл, но я такие цветы у соседей на клумбе видела.

— Закат уже был? — невинно поинтересовался мой друг, куратор и будущий муж.

Я с трудом отвела глаза от его мокрого голого торса с галстуком и посмотрела на горизонт — там малиновый шар солнца плющил бок о террикон.

— Он прямо сейчас, — ответила я. Роман удовлетворенно кивнул и скомандовал:

— Слезай оттуда, предложение делать буду. Толян, запевай!

И лось затянул:

— О-онли йу-у-у… кэн мэйк ол дыс во-орд сим ра-а-айт!

Я спускалась со стремянки, с секатором в одной руке и перчатками в другой, ощущая, как романтика льется на нас троих просто ведрами.

Когда мои ноги твердо встали на землю, я подумала, насколько неромантично будет присесть на ступеньку лестницы, а то было у меня предчувствие, что я сейчас упаду от этого всего.

Роман сосредоточенно следил за моим сошествием, кивнул сам себе и опустился на одно колено. И на второе тут же запрыгнул Рафик.

Толик закашлялся, но взял себя в руки и продолжил петь, правда, уже другую песню:

— О-оу, дарлинг, плис, били-ив ми…

Я смотрела на Романа, он смотрел на Рафика, Рафик нюхал букет и пробовал его есть.

Откуда-то из-за забора донеслось безнадежное:

— Да что ж вы его так мучаете, что он так орет?! Изверги!

Лосик смутился и замолчал.

Роман спихнул с колена кота и посмотрел на меня.

— Я честно написал речь, но я ее забыл.

Я кивнула, выражая полное понимание — я бы тоже забыла.

— Короче, — он сунул букет под мышку, достал из коробки кольцо и протянул мне: — Это тебе.

— Спасибо.

— Носи на здоровье.

Он встал и отряхнул колено, заметил букет, смутился, и тоже протянул мне:

— Это тоже тебе.

— Ага, — я взяла. Он посмотрел на мои занятые руки, отобрал кольцо и надел мне на палец:

— Вот так. Все.

— Все? — уточнила я, он кивнул:

— У меня — да. Твоя очередь.

Я посмотрела на кольцо и сделала удивленные глаза:

— Ах, какое счастье!

Он рассмеялся и обнял меня, поцеловал в щеку, я взяла его за галстук и притянула поближе, поцеловала посерьезнее. Он улыбнулся и шепнул:

— Я знал, что тебе понравится.

— Отличная штука, очень удобно, — я намотала галстук на ладонь, глядя на своего личного волка от шеи и ниже, посмотрела в глаза и уточнила еще раз:

— Точно все? Теперь можно..?

Он довольно усмехнулся и отобрал у меня галстук, шутливо грозя пальцем:

— "Можно" будет после свадьбы, это пока так, предварительное соглашение, что стороны достигли… этого. Достигли, в общем. Соглашения.

— А. И что теперь делать?

— Можем пойти куда-нибудь и отметить это дело.

— Сами?

— Сами, обручение — семейный праздник, для узкого круга.

Я смотрела на свое кольцо и пыталась осознать, что это теперь мы, семья. Подняла глаза на Романа и сказала:

— Все будут нас обсуждать, а мы будем это слышать.

— А мы пойдем куда-нибудь инкогнито. Оденемся, как будто мы — это не мы. Усы приклеим.

Я захихикала, он поцеловал меня в щеку и сказал уже серьезно:

— Я морок на лица поставлю, никто нас не узнает. Одевайся, я уже все доделал, в душ схожу и можем идти.

Я быстро поцеловала его в нос и с воплем: "Я первая в душ!" убежала собираться.

***

Отмечание получилось настолько классное, что мы удивились оба, после такого оригинального предложения я ожидала чего-нибудь не менее оригинального, но Роман устал оригинальничать и предложил выбрать ресторан мне. Я выбрала тот, о котором мне рассказывала соседка Лейли, она писала о нем статью, показывала фотографии еды и интерьера, мне понравилось. И мы провели там отличный вечер, на террасе практически над рекой, под фонариками, с хорошим вином и интересными историями.

Нас никто не узнал. Я надела платье, он надел рубашку, на наших лицах был специфический навий морок, который не засекался никакими детекторами, а работал идеально, так что праздник нам никто не испортил. Я в первый раз в Верхнем Городе насладилась вежливостью и приветливостью персонала, который не знал, кто я такая, это было приятно. Когда стемнело, пошел дождь, официанты нам предложили перебраться внутрь, но Роман отмахнулся и закрыл проемы между колоннами заклинанием, капли дождя врезались в него как в стекло. Нам принесли пледы, поставили на стол свечи, Роман сказал, что моей руки ему мало, и он требует еще ногу, а лучше две. Пришлось дать. Я пила чай, рассказывала о событиях столетней давности, а мой жених гладил мои ноги, уложив их себе на колени и закрыв пледом, чтобы никто не догадался. Все делали вид, что не замечают, но улыбались. Я тоже улыбалась — я никогда, никогда в жизни не была так счастлива.

Дождь быстро закончился, небо прояснилось, стало темное и чистое, усыпанное разноцветными степными звездами. Ромка мне рассказал историю Грани Тор, оказалось, что здесь все холмы и парки полностью искусственные, от начала до конца работа гномов, пока они сюда не пришли, здесь была сухая бескрайняя степь. Верхнему Городу чуть больше сотни лет, а такой прогресс, я тоже так хотела.

Мы медленно шли по Набережной, наслаждаясь прохладой после дождя, я предложила зайти в общагу и взять часть вещей, а домой отправиться телепортом. В холле вахтерша каким-то чудом узнала нас под мороком и потребовала показать паспорт, а убедившись, что перед ней действительно Улли ле’Грин, вручила мне письмо.

И я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги.

На конверте был почерк моего папы и штемпель того ж/д вокзала, на котором мы пересаживались, когда ехали сюда.

— Юль?

Роман смотрел на меня, я слова сказать не могла, и распечатать конверт не могла себя заставить. Он потащил меня к лестнице под всевидящим взглядом вахтерши, на ступеньках я привалилась спиной к стене, дрожа от ужаса. Я знала, что так будет, что мое счастье не продлится долго, но я закрывала на это глаза. И вот, реальность меня догнала.

Роман забрал у меня письмо и нервно открыл, достал лист дешевой бумаги с парой строк, быстро прочитал и посмотрел на меня:

— Он едет сюда, на том же поезде, на котором ехали мы. То есть, он будет здесь завтра в обед. Требует паковать вещи. Юль, не парься, я с ним поговорю, и мы все решим…

— Не решите, — я медленно покачала головой, меня трясло от ужаса и неотвратимости воображаемой картины этого разговора, — там вчерашняя дата, он приехал сегодня в обед, он, вполне возможно, ждет нас в комнате прямо сейчас. И ты ничего ему не сделаешь, ты никак его не остановишь, у него такая сила…

— Ты меня недооцениваешь.

— Это ты… Послушай, — я взялась за виски и зажмурилась, пытаясь собраться и сформулировать мысль так, чтобы он понял. — Мой папа — староста Грани, все остальные старосты — его друзья, половина чиновников Альянса — его должники. Они все — тысячелетние эльфы, у них один способ мышления. И в их понимании, я — дитя неразумное, глупое, сбежавшее из песочницы. Он меня просто магически скрутит и заберет, и ты ничего не сможешь сделать, ты меня даже не найдешь потом, в Альянсе есть такие аномальные места, куда вообще невозможно попасть, ни телепортом, ни поездом, ни ползком, вообще никак. И он меня просто засунет в какой-нибудь такой пансион для благородных заблудших душ, и я буду там сидеть сто, двести, тысячу лет. Для эльфов это не срок. Ты всю жизнь можешь потратить на мои поиски, и ничего не добиться. Эльфы стоят друг за друга горой, особенно в вопросах семьи и чистоты расы.

— Но они вступили в Содружество…

— Они вступили, на словах они поддерживают равенство и братство, но попробуй на минутку представить, что тебе тысячи лет, ты видел как росли горы, как создавались и распадались империи, как зарождались, переселялись и уничтожались народы. А у тебя за это время даже прическа не изменилась, потому что не успела надоесть. Для эльфов Содружество — просто очередное политическое веяние, это временно. А Альянсу многие тысячи лет, порталы между эльфийскими мирами были открыты, изучены, зарегистрированы и много раз использованы задолго до Слияния Миров, там связи налажены.

Меня трясло от страха и усердия донести, объяснить и убедить. Роман смотрел на меня, одной рукой держа за плечо, в другой комкая письмо, спросил:

— И что ты предлагаешь?

— Мы должны пройти ритуал Единения душ сегодня.

— Сегодня?

— В идеале — сию минуту. Единственное, что может заставить эльфов позволить нам быть вместе — это слитые души. Я читала летописи, никто никогда не разлучал слитых, это особое условие, которое учитывается при вынесении приговоров по любым обвинениям, разлучать пару — преступление, даже если эти эльфы самые ужасные преступники в мире, с ними так не поступят. Так что надо решаться, прямо сейчас. Ты готов?

— Я тебе уже ответил на этот вопрос. Что это за ритуал и где его можно пройти?

Я от облегчения чуть не сползла по стене, обняла Ромку, задумалась и стала перечислять:

— Для ритуала нужен жрец и Плод Души. Плод можно купить в ботаническом саду любого крупного города Альянса. Но проблема в том, что я была только в Калин-тэре, я не смогу нас телепортировать в другое место. А там уже ночь, и меня там знают в лицо, а если засекут твой морок, то плод точно не продадут, да еще и папе доложат. У тебя есть идеи, как попасть в какой-нибудь большой эльфийский город?

— Можно Деймона попросить, он предоставит нам всю мощь Джи-Транса. Да и лично он может нас телепортировать, он был во многих городах. Но не факт, что там такое же время, — он посмотрел на часы, — половина двенадцатого, в такое время нас разве что в Вегасе обвенчают.

— Вегас… — я задумалась, где я слышала это слово. И вспомнила — моя красноволосая подруга из салона красоты, она женилась именно там, да! И там им, дриаде и демону, продали плод души, я была в шоке, когда это услышала, у нас в Альянсе заполучить плод было даже для двух эльфов непросто.

— Хочешь в Вегас? — слегка безумно улыбнулся Роман, я посмотрела в его глаза и медленно кивнула, он улыбнулся шире: — Ну пойдем тогда Деймона будить, че поделать.

Через пять минут мы стояли в коридоре общаги водных и колотили в дверь комнаты Деймона ис’Тера. Он долго делал вид, что его там нет, потом приоткрыл дверь на ладонь и посмотрел на нас ненавидящим взглядом, весь мокрый и лохматый, в халате наизнанку:

— Если это не вопрос жизни и смерти, вы оба — трупы.

— Телепортируй нас в Вегас! — хором сказали мы, он уронил челюсть, вернул на место и усмехнулся:

— Все прямо настолько серьезно?

— За нами погоня, — полушутливо кивнул Роман, — нам надо срочно.

— Ну вы отчаянные, — качнул головой Деймон, вышел в коридор и закрыл за спиной дверь, завязал пояс халата и стал разминать пальцы, — какой именно Вегас?

— А они бывают разные? — округлила глаза я, он кивнул:

— Я знаю три. Один в немагическом мире, там казино. Один в мире демонов, вряд ли вам там понравится. И один на острове архипелага Ри, там тоже весело, но по крайней мере, он входит в Эльфийский Альянс.

— Там можно достать Плод Души?

— Да, я думаю. Там можно достать что угодно. А что, вы решили…? Так, подождите.

— Деймон, не спрашивай, просто телепортируй, — Роман хлопнул его по плечу и усмехнулся: — Меньше знаешь — меньше на допросе расскажешь.

— Ну если так, — он медленно глубоко вдохнул и прикрыл глаза, улыбнулся, — становитесь ближе.

Мы стали, он взял нас за плечи, и мы оказались на залитом неоновым светом пляже.

Вокруг грохотала музыка, мелькал свет, в бамбуковом кафе на сваях под тростниковой крышей танцевали люди, эльфы и какие-то вообще странные создания с крыльями, я таких никогда не видела. Нас обошла толпа эльфов в купальниках и разноцветных перьях, одна эльфийка обернулась и подмигнула мне, показала какой-то загадочный жест, но я его не поняла и сделала вид, что не заметила.

Роман крепко держал меня за руку и осматривался с таким же офигением на лице, как и у меня, полушутливо спросил:

— Мы точно по адресу попали?

— Я знаю ровно столько же, сколько и ты, — огрызнулась я, изучая длинный ряд сверкающих баров и кафе, светящаяся цепочка тянулась далеко, изгибаясь вместе с линией побережья, справа был темный океан, слева — изменчивое море разноцветных огней города. — И что теперь делать? Ходить у всех спрашивать: "Не подскажете, где здесь можно пожениться?"

— Отличный план, — мрачновато улыбнулся Ромка и хлопнул по плечу ближайшего человека: — Привет! Где здесь можно пожениться? — и показал кольцо. Человек затараторил на каком-то языке, которого даже я не знала, и замахал руками, объясняя дорогу, я ничего не поняла, Ромка понял все, и потащил меня в нужном направлении.

Мы обошли бар, прошли по тропинке между пальмами, обмотанными гирляндами, вышли на широкую улицу с бесконечными магазинами и барами, я завороженно изучала витрины, иногда даже находя знакомые надписи и логотипы. Нам навстречу попалась пара с забинтованными руками, я указала на них Роману:

— Вон они, надо спросить, откуда они идут!

— Я знаю, откуда, вон то здание с розовой задницей на крыше.

— Это персик…

— Сама ты персик, — рассмеялся Ромка, толкнул меня локтем, — мне мужик сказал, три светофора направо, там на крыше задница, и согласись, она легко узнаваема.

Я захихикала и не стала спорить. Мы подошли к дому с персиковой задницей, вошли в открытые двери, внутри стояла очередь из веселящихся пьяных парочек, мы пристроились в конец и стали осматриваться. Это все было похоже на странный бредовый сон, я реально боялась, что сейчас проснусь у себя в общаге, а мы с Ромкой не то что не поженились, даже отношения не выяснили, и вот это все было моей фантазией. Я взяла его за руку покрепче.

Откуда-то из невидимого отсюда начала коридора вышла пара с бинтами на руках, их все приветствовали аплодисментами, они счастливые убежали на выход, очередь сдвинулась. Все были в таких разных костюмах, с такими разными прическами, что на нас никто не обращал внимания, хотя я заметила и несколько человек в джинсах, они нам улыбнулись.

Из дверей вышла еще одна пара, очередь еще раз сдвинулась, мы перешли к концу коридора, дальше с одной стороны была барная стойка с витриной, на которой лежали фрукты, пирожные и Плоды Души, а с другой стороны мерцала в полумраке терраса с видом на море, там было много столиков, отделенных друг от друга пальмами в кадках и шторками из бусинок, за столиками ели, пили, курили, поглядывали на очередь. У некоторых посетителей были забинтованы руки, у некоторых — нет, за ближайшим к нам столиком страстно целовались чистокровный светлый эльф в белом костюме иерарха Клана Непорочных и полуголая хвостатая демоница, черная как уголь. За следующим столом культурно пили чай человеческий мужчина с мечом за спиной и татуировкой дракона на плече, и женщина непонятной расы в ярко-голубом вышитом платье и с множеством драгоценностей в волосах, она смотрела на нас с Романом, но отвела глаза, когда поняла, что я на нее смотрю. На вид она была как человек, но магическое поле было очень странное.

Роман сжал мою руку, я обернулась, он указал глазами на Плоды Души, один из которых как раз покупала та пара, что стояла перед нами, бармен вручил им плод и посмотрел на нас с Ромкой. Я сунула руку в карман и стала лихорадочно перебирать вещи — ключи, платок, конфета какая-то… я не брала с собой денег, мы шли в ресторан, я не планировала тратиться. Я посмотрела на Ромку, он считал на ладони деньги, которые остались после ресторана, я закрыла глаза и отвернулась — мне не надо было их считать, я помнила, что он оставил очень щедрые чаевые, еще пошутил, что планировал потратить на свадьбу гораздо больше.

Я опять посмотрела на бармена, жестом показала: "Сколько стоит?", он показал на доску, на которой мелом было написано несколько строк, я даже не могла это прочитать, и понятия не имела, в какой это валюте. Стало страшно.

Роман высыпал на ладонь все наши деньги, показал бармену, тот долго морщил лоб, что-то считал на телефоне, показал Роману цифру и развел руками с сочувственной улыбкой. Ромка посмотрел на меня, из двери вышла очередная пара, зашла та, что стояла перед нами. Мы опустили глаза и вышли из очереди.

Сели за свободный столик, посидели молча, Ромка сказал:

— Ну что, есть идеи? Ты можешь телепортом вытащить денег из дома?

Я качнула головой:

— Это очень далеко, я не дотянусь. Я могу попробовать телепортироваться туда сама, но не факт, что у меня хватит сил на телепорт обратно, не хватало еще тут тебя оставить одного. А если мы пойдем домой вместе, то мне точно не хватит сил опять сюда переместить нас обоих. И Деймону вряд ли хватит, он и так нас двоих закинул, это большой расход силы, ему восстанавливаться теперь до утра.

— Ну, что делать, — он потер затылок, развел руками, — давай пойдем домой вместе, а завтра попробуем еще раз, дорогу мы уже знаем, денег сколько надо возьмем.

На меня опять напала холодная дрожь, я медленно качнула головой:

— Мой папа нас поймает. Я уверена, он нас там уже ждет, в доме с лосиком или в моей комнате. Надо придумать, как достать деньги здесь.

— Ты предлагаешь ограбить банк? — фыркнул Ромка, я смутилась:

— Ну, можно петь за деньги…

— Считаешь, здесь не хватает музыки?

Я пнула его под столом, посмотрела на свое кольцо, пощупала заколку, поморщилась — она была дешевой, и вообще у меня все украшения были детские, маме мне дорогие не покупала, боясь, что их потеряю или сломаю, даже продать нечего, а с кольцом я не расстанусь ни за что.

К нам за стол села та женщина в голубом платье, улыбнулась Роману и сказала с очень странным акцентом:

— Привет, славяне. Нужна помощь?

Ромка округлил глаза, улыбнулся:

— Привет. Ты с какой Грани?

Она отмахнулась и рассмеялась:

— Из тридесятого царства, за тридевять земель. Это не важно. Важно, что ваша очередь, — она кивнула на дверь, из которой выходила пара, которая была перед нами, следующая пара смотрела на нас с вопросом, Ромка махнул им рукой, чтобы они проходили, они вошли в двери. Он вздохнул и посмотрел на женщину в голубом, мрачновато усмехнулся:

— Будешь давать советы или поможешь материально?

Меня покоробило от мысли, что я буду жениться на выпрошенные деньги, но выбора пока не было, я смотрела в стол и кусала губы, чтобы не начать возмущаться. Женщина усмехнулась и шепнула:

— Веришь в удачу?

— Конечно! — фыркнул Ромка, — я сегодня женюсь на лучшей девушке в мире, как это еще объяснить, если не удачей?

Я смутилась ужасно, бросила на него короткий обожающий взгляд, но опять опустила глаза. Женщина мурлыкнула:

— На втором этаже казино. Удачи, — подмигнула ему, улыбнулась мне и вернулась за свой столик. Мужчина с мечом что-то сказал ей на каком-то языке, которого я не знала, она рассмеялась. Я повернулась к Ромке. Он смотрел на меня так, как будто любое безумие, которое только могло случиться, уже случилось, так что терять нам нечего. И мы пошли в казино.

Нам фартило так, как будто тут все было подстроено. Я не могла в это поверить, постоянно сканировала магически столы, карты и автоматы, не находилось ничего, вообще ничего, я не могла этого понять. На Ромке появилась странная аура, похожая на ту, которая была у этой женщины в голубом, но я до сих пор не могла ее раскусить.

— Как думаешь, кто она?

Ромка метал кубики, ему жутко нравилось, он даже не сразу меня услышал.

— Что? Кто? — здесь тоже грохотала музыка, мне пришлось к нему наклониться:

— Женщина в голубом, кто она?

— Навья тварь. Скорее всего, ведьма, они с удачей работают. Но это не точно, аура похожа на горного духа. А мужик у нее вообще дракон, странная парочка, я не представляю, как они умудрились познакомиться. И акцент у нее странный, я такого не слышал. И его язык я не узнал. Ты узнала?

— Нет. И мне кажется, она не навья тварь, у нее странная аура, я видела горных духов, они не такие.

— А не пофиг ли? Дают — бери, — он улыбнулся, сгребая выигрыш, посчитал и широко улыбнулся мне: — Все, набрали! Юлька, мы набрали, у нас есть деньги! Побежали скорей жениться!

Мы рассмеялись и пошли менять фишки. Сбежали вниз по лестнице, купили у бармена Плод Души, нас пропустили без очереди, мы ввалились в женильную комнату запыхавшиеся и мокрые, нам улыбнулся ослепительно красивый светловолосый парень, поправил белую тогу и торжественно распахнул объятия:

— Приветствую вас, дорогие мои заблудшие души в поисках любви! Я ваш святой Валентин, прошу ко мне.

Мы подошли, он открыл толстую книгу и взял перо:

— Имена!

— Роман Волков.

— Уллиниэль ле Гриннэ.

— …ле Гриннэ, — додиктовал сам себе Валентин, усмехнулся мне: — Вот Альянс охренеет, а? Скотче, как же я люблю свою работу. Подойдите, дорогие мои!

Мы подошли, он достал из-под стойки с книгой белый бинт и торжественно поднял над головой, провозгласил:

— Дайте мне силу, святые макарошки! — посмотрел на нас и скомандовал: — Плод Души в руку, и за руки взялись, чтоб удобно было. — Мы взялись, зажав между ладонями Плод Души, он был с крупный орех размером, только пушистый и щекотный. Валентин стал бинтовать нам руки и с явным удовольствием от процесса декламировать: — Властью, данной мне Великим Создателем, Летающим Макаронным Монстром и святым Винни, объявляю вас отличной парой! Любите и обожайте друг друга, и да ни одна скотина не посмеет разлучить вас! Раминь, господа! Обожаю свою работу! Следующий!

И мы пошли на выход, гораздо больше офигевшие, чем счастливые. На выходе нас приветствовала аплодисментами очередь, мы помахали всем, я попыталась найти глазами ту женщину в голубом, и может быть, поблагодарить, но она сидела на коленях у своего мужчины и что-то шептала ему на ухо, перебирая его волосы, я решила не мешать.

Мы вышли на улицу в жару и музыку, пошли вдоль витрин, не сразу поняв, что спешить нам теперь некуда, мы все успели, можем расслабиться. Переглянулись и пошли медленнее. Роман сжал мою руку под бинтами, я поймала его взгляд, он улыбнулся:

— Ты довольна?

Я прикрыла глаза, медленно глубоко вдыхая морской воздух, пахнущий ночью и весельем, улыбнулась и решительно кивнула:

— Да.

— Ну слава богу. Что дальше? Сколько нам теперь так ходить?

— До утра, — я осмотрела фиолетово-синее небо с розовеющим краем, поправилась: — Нам надо с этим поспать, часов десять, может, больше. Плод Души пустит корни в наши руки, это не больно. У него внутри выделяется такая штука, которая изменяет структуру… у вас есть такое понятие — "гены"? Вот их, короче. И еще одну штуку, которая влияет на ауру… Ты видел, как жрец обращался к святым струнам? Не знаю, почему он их макарошками назвал, странный жрец. — Ромка рассмеялся, я толкнула его: — Ну чего ты? Он все правильно сделал, я уже чувствую, что плод раскрывается. Мы проснемся уже слитыми.

Он кивнул, помолчал, посмотрел на свою свободную правую руку, усмехнулся с досадой:

— Кольца не надели, они на доме остались.

— Вернемся — наденем. Или это надо делать "официально"?

Он посмотрел на меня, заметил мою шутливую улыбку и сделал пафосное лицо:

— Конечно, официально! Оденемся прилично, Толян новую песню выучит, соседи беруши купят. Странно, кстати, что им не понравилось. По-моему, он отлично поет. Громковато, конечно, поэтому эльфам не заходило, но для эльфов даже я громко пою. А гномы, вроде, должны быть крепкими, у них самих песни орут дай боже. Примерно, как я. Да?

Я прикусила язык и медленно кивнула:

— Соловушка.

Он расцвел, заулыбался:

— Тебе понравилось, как мы с Толяном зажгли у вас там?

Я кивнула еще медленнее и улыбнулась еще шире:

— Звездочки мои.

— Вот и я говорю, хорошо спели. А то моя родня вечно из окон прыгает от моих песен. Я просто текст часто забываю, но какая разница? Если в мотив попадает, то и нормально. Да?

Моя улыбка выходила за грани эльфийских возможностей, лицо почти трещало:

— Мастер импровизации. Обожаю.

Он довольно кивнул и попытался меня обнять, но из-за забинтованных рук получилось неудобно, пришлось остановиться. Мы сошли с тротуара, чтобы не затруднять движение, мимо нас потекли яркие и разные создания, компаниями и парами, я наконец-то не чувствовала себя специальным китом, я была офигенно счастливым китом, у которого есть лось, волк, друзья и даже подруги. Все только начиналось, но я чувствовала, что мы подружимся, нам было весело всем вместе, и там мне никто не завидовал, это я скорее завидовала им, их дружбе, смелости, отношениям. Но теперь не буду, у меня теперь есть свои.

Мы обнимались, молчали, потом пошли дальше, Ромка опять посмотрел на руку и с шокированно-веселым видом сказал:

— Капец, я женат.

— И что?

— Мне всегда казалось, что это для каких-то серьезных, взрослых людей, типа они уже все решили, спланировали, и у них теперь начинается унылая взрослая жизнь. Но мы же не такие?

Он смотрел на меня честными глазами, я решительно качнула головой:

— Нет.

— И что делать?

Я с честными видом пожала плечами — я не представляла. Он вздохнул:

— Вот и я о том же. Это же нельзя отменить или остановить?

— Пока еще можно. Но утром будет нельзя, только через специальный ритуал. Ты вообще ничего о единении душ не знаешь?

— Я знаю, что это на всю жизнь.

— Как ты решился на это вообще?

Он улыбнулся с тем же придурковато-веселым видом, с которым приносил мне яблоки через окно:

— Юлечка, с тех пор, как я тебя встретил, в моей жизни происходит какое-то непрекращающееся безумие, лоси, песни, родственники, телепорт трехэтажного здания, говорящий лев — все кувырком. Но мне так нравится, это пипец, я б сто лет так жил.

Я рассмеялась, кивнула:

— Хорошо, следующие сто лет живем так. А потом придумаем что-нибудь другое.

Он зажмурился с веселым шоком, покачал головой и прошептал:

— Я до сих пор поверить не могу. Что это вообще за ритуал, что он дает?

Я изобразила серьезный вид и стала перечислять:

— Первое и главное — не понадобится Камень Понимания, но он нам и так не нужен, я говорю на языке Грани Дэ свободно. Второе — если один болеет, то второй будет тоже, если специально не ставить блоки, я не умею их ставить, но это можно найти в книгах. Но объединенные редко болеют, у них двойной иммунитет. Потом, у нас станет одна группа крови, можно будет делать переливание без фильтрации. И сила тоже станет полностью идентичная, она у нас и так похожая, но станет вообще один в один. И пересадка тканей будет идеально проходить, они будут приживаться как свои. Могут быть одинаковые сны. И мы умрем в один день, если от старости или серьезной болезни. Если кого-то убьют, то второй останется с половиной души, это очень печально. Так что береги себя.

Он сделал серьезную мину и кивнул, я рассмеялась. Подумала и добавила:

— И еще, самое главное. Мы можем измениться, внешне. Мы станем похожи как родственники. Ты можешь стать похожим на эльфа. Не пугает?

Он фыркнул и смерил меня взглядом:

— Главное, чтобы тебя не пугало стать похожей на оборотня.

У меня только сейчас появилась мысль о том, что я тоже от него что-то возьму, я округлила глаза:

— Ты думаешь, у меня вторая сущность появится?

— Понятия не имею, все, что я знаю о Слиянии, я знаю от тебя.

Я посмотрела на наши забинтованные руки, на Ромкину беззаботную улыбочку, медленно кивнула:

— Главное, спросить об этом вовремя.

Он закатил глаза и фыркнул:

— Можно подумать, я бы отказался, если бы мне не понравились условия.

— Не отказался бы? — я опять задавала вопросы, ответы на которые знала, он посмотрел на меня так, как будто видел насквозь, утянул в сторону с дороги и прижал спиной к витрине, шепча на ухо:

— Ни за что.

***

Глава 13, как нас нашли и мы заплатили за все

Мы дошли до конца улицы, свернули на пляж и прошли еще столько же обратно, сняв обувь и хлюпая босыми ногами по воде, все встречные смотрели на наши забинтованные руки и улыбались нам. Потом мы устали и нашли маленький отель, сняли там единственную комнату, на которую у нас хватило денег, поели хот-догов и легли спать, прямо в одежде, потому что не могли снять ее из-за бинтов. Я чувствовала, как двигаются корни и побеги Плода Души между нашими ладонями, и пыталась поверить в то, что завтра мы станем настоящей парой, и никто уже никогда нас не разлучит. Я может быть, изменюсь. Но Ромка мне так нравился, что я была бы рада быть на него чуть-чуть похожей, смотреть в зеркало и видеть что-то от него, это было бы прекрасно. Когда я засыпала, он обнимал меня.

Мне снился длинный приятный сон, в котором мы были вместе, разговаривали, смеялись, смотрели друг на друга, слушали музыку. Потом я поняла, что музыка действительно есть. Где-то недалеко, то ли на этаж ниже, то ли за стеной, наверное, театр. Там грохотала музыка, свистели и аплодировали, впечатляюще сильно пел бархатный баритон, я как будто бы даже узнала песню, это была одна из тех опер, которые иногда гастролировали в Сильвин-тэре. Я заслушалась и опять почти уснула, когда поняла, что поют не на эльфийском, а на языке Грани Дэ, и стала вслушиваться в слова.

— Кот… Чем же ты болел, несчастный лысый… кот? Где ж тебя носило по подвалам, кот?! Где твой живот таскала злобная судьба, что кости с кожей лишь остались от тебя? И днем и ночью нет покоя мне с тобой — под одеялом, сволочь, спишь с моей женой! Но как же выгнать с голой жопой на мороз, ведь на тебя, бедняга, не взглянуть без слез. Не взгляну-у-уть… без сле-о-оз!

Я от шока дышать забыла, и теперь лежала, смотрела на размотавшийся бинт, и пыталась понять, что меня шокирует больше — текст песни или обалденное качество исполнения.

За маленьким тусклым окном светило солнце, я перевернулась на другой бок и увидела выходящего из ванной Романа, мокрого, безмерно довольного собой, и практически голого — на нем было только полотенце, и закрывало оно даже меньше, чем тот мой любимый "прости-господи-костюм".

Он увидел, что я проснулась, и жизнерадостно раскинул руки:

— Утречко, солнышко! Вставай давай, нам в два часа комнату сдавать. Не особо ты и изменилась. Хотя, я тоже. Уши только, — он подошел к шкафу, открыл дверцу и стал рассматривать себя в большом зеркале: — По-моему, я похудел. Как думаешь?

Я с удовольствием изучала его мускулистую спину и ноги, и радовалась что они не изменились.

— Тебе кажется.

— Думаешь? А по-моему, похудел, — он подвигал плечами, качнулся с пятки на носок, чуть подпрыгнул и посмотрел на меня через зеркало: — Ощущение такое, прыгать легче. И бороды нет. Ты бы видела, сколько с меня шерсти облиняло, я думал, сток чистить придется. — Он поскреб ногтями шею, задирая подбородок и рассматривая себя в зеркале, посмотрел на руку и показал мне: — Татуха появилась. Какая-то она ни о чем, если честно. Ничего, если я сверху рукав набью, она же не испортится?

Я посмотрела на его "ни о чем" татуху, означающую, что он теперь мой с потрохами, еще надежнее, чем если бы я приковала его к батарее, улыбнулась и кивнула:

— Набивай, в ней нет магии, это просто следы от корней Плода Души.

Он кивнул, закрыл шкаф и развернулся ко мне:

— А покажи свою.

Я размотала остатки бинта, осторожно положила на тумбочку маленький росток и треснувшую скорлупу, посмотрела на свою руку — запястье как будто бы стало пошире, и ногти потолще. Татуировка выглядела как узор в стиле модерн от запястья до середины предплечья, плавные изгибы и кудри — редкостно здоровый плод попался, на моей грани орех был меньше в полтора раза, и корней едва хватало на узкий ободок. Привезти им на племя, что ли?

— Красиво, — кивнул Ромка, — тебе можно не забивать рукавом.

— Спасибо, — иронично улыбнулась я, выбираясь из-под одеяла, — пойду я тоже в душ. Сколько у нас еще времени? Рома? Ром, ты чего?

Он замер с таким видом, как будто на него влиял сильный менталист, но магии я не чувствовала, это было очень странно. Я начала вставать с кровати и чуть не упала — у меня как будто изменился центр тяжести и положение суставов, я была неловкой, как человек, впервые вставший на коньки. Вот это было по-настоящему страшно — неужели я теперь всегда такая буду?

Я села ровнее, еще раз попробовала встать, придерживаясь за край кровати руками, было ужасно неудобно, я испугалась по-настоящему. Посмотрела на Ромку и спросила:

— Что со мной?

По его лицу расползалась безумная завороженная улыбка, захватывая постепенно все тело, я видела, как эта улыбка расправляет его плечи, поднимает дыбом маленькие волоски на руках, пускает мурашки по животу. Он сглотнул слюну и хрипло сказал:

— Все с тобой отлично. Офигенно даже, я бы сказал. Прямо превосходно. Как же удачно я женился, святые макарошки…

Я села обратно на кровать, пытаясь себя рассмотреть, и наконец поняла, почему мне было так неудобно — на мне перекрутилось платье, мы его перед сном расшнуровали и расстегнули всю одежду, я знала, что в процессе изменений тела может быть временный отек, лучше, чтобы ничего не было пережато. Рукава страшно мешали, юбка загнулась и задралась, я беспомощно посмотрела на Романа:

— Помоги мне это снять.

Его улыбка стала еще безумнее, он подошел, протягивая ко мне руки как зомби и громко сглатывая слюну. Я повернулась к нему спиной, он вытащил шнурок из корсета, я наконец смогла нормально вдохнуть и выпрямить спину. Стала снимать рукава, они оказались такими узкими, как будто это не я вчера в них ныряла как по маслу. Ромка мне помог, верх платья упал мне на колени, я осталась в одном кружевном комбинезоне… который, как оказалось, треснул посередине и на талии. Потому что не мог вместить такую огромную грудь.

Я ахнула и схватилась за нее двумя руками, рассматривая и пытаясь поверить, что это теперь я, вобла сушеная, в которой смотреть не на что. Следующая мысль испугала меня еще сильнее, я отпустила грудь и схватилась за задницу, убеждаясь в том, что и так подозревала — если в Сильвин-тэре будет проходить чемпионат Грани по курдючности, я без усилий возьму гран-при. Я не представляла, как с вот этим вот появлюсь в доме родителей. Интересно, это можно как-то спрятать, забинтовать?

Подняла глаза на Романа — у него только уши заострились, самую малость, почти незаметно. И все. Я тогда почему вот такая стала?

Опять схватившись за край кровати, я встала, на этот раз гораздо легче, и прохрипела:

— Я в душ.

— Тебе, может быть, нужна помощь? — с надеждой поинтересовался Роман, я сделала осторожный шаг, покачнулась и отрезала:

— Нет.

— А может, все-таки нужна? Ты же с таким еще не работала, да? Я могу подсказать, помочь всякое там… потереть. Хочешь?

— Нет. — Я сделала еще один шаг, усмехнулась и смерила его взглядом: — А ты работал с таким, как я понимаю?

Он сделал невинное лицо ангела и прижал ладонь к груди:

— В меня это знание встроено на уровне генов.

Я тоже взялась за грудь, взвесила в руках и прохныкала:

— Как мне с этим ходить теперь?

— Я могу носить их для тебя! — радостно протянул ладони Роман, уже сложенные в нужную форму, — можем потренироваться прямо здесь, я стану сзади, и мы будем идти в ногу!

— Отцепись, — я начала смеяться, он в любой ситуации вызывал у меня улыбку, даже в такой. Он перестал придуриваться и взял меня за локоть, второй рукой обхватив за талию, и повел в ванную:

— Давай иди уже в душ, калека. Это просто с непривычки, я тоже, когда с кровати вставал, чуть не грохнулся, как будто в ластах иду. Потом привык и нормально, даже понравилось, постоянно хочется прыгать. Эльфы правда в древности жили на деревьях?

— Это не доказано, но вполне вероятно, — вздохнула я, переступая порог ванной, — все, иди, спасибо. Я дальше сама.

— Я могу с тобой пойти, мне не сложно, честно, я с удовольствием.

Я отпихнула его руку:

— Отцепись, я в туалет иду!

— Ну иди, ладно, — он убедился, что я крепко держусь за косяк, отошел и прыгнул на кровать по высокой выпендрежной траектории, раскинулся звездой и послал мне страстный взгляд: — Я буду ждать тебя здесь. Прям вот тут. Очень буду ждать. Мойся быстрее.

Я покачала головой, пытаясь справиться с улыбкой, вошла и закрыла за собой дверь. В зеркале отразилось мое лицо, практически без изменений, веснушек стало меньше, ресниц и бровей — больше, всего-то. Цвет волос не изменился, кожа стала немного плотнее и как будто бы крепче, волосы не появились, фух, я боялась. Попытавшись снять платье, я поняла, что не могу из него выбраться ни через верх, ни через низ, пришлось строить телепорт. Магия слушалась хорошо, хотя и немного иначе по ощущениям, я повесила платье на крючок и сняла обрывки комбинезона, наконец видя себя во всей красе.

Офигеть я замуж вышла.

Такими впечатляющими сиськами могли похвастаться далеко не все русалки. С одной стороны, этот факт вызывал во мне древний эльфийский ужас, с другой — больше никто никогда не скажет, что во мне смотреть не на что. Боюсь, теперь все будут смотреть мне только туда.

В целом, фигура у меня стала такая, что я могла бы одолжить одежду у любой из Ромкиных сестер, и затеряться в их толпе, так что, вроде бы, ничего особенного. Но как же он на меня смотрел…

Мысли вернулись на два шага назад, к моему полностью, абсолютно, безоговорочно моему мужу, который лежал на кровати в позе звезды и ждал меня. Я же теперь могу его кусать, да-да, с полным правом. Дедушка сказал, сначала женись — потом кусай сколько хочешь. Я могу теперь его кусать сколько хочу, имею право. Какая обалденная новость.

Я забралась в ванну, с удовольствием вымылась, завернулась в большое полотенце и вышла.

Роман застелил кровать, расправив одеяло и взбив подушки, и лежал себе в одном полотенце, что-то читая в телефоне. Но как только я открыла дверь, он положил его на тумбочку и улыбнулся мне многообещающей волчьей улыбочкой. И что-то мне как-то захотелось обратно в ванную шагнуть и дверь закрыть.

— Иди сюда, — мягко потребовал Роман, хлопая ладонью по кровати рядом с собой.

— Не-а, — прошептала я.

— Прямо сюда, давай, это просто, раз и подошла.

Я сделала осторожный шаг к нему, но остановилась. Он показал мне татуировку и улыбнулся еще самодовольнее:

— Дорогая моя Юлечка Волкова, мы женаты.

С одной стороны, это было круто. Но с другой стороны — мои ноги меня не слушались. Я прочистила горло и уточнила:

— Я теперь могу тебя кусать? Дед говорил, женился — кусай. Да?

— Да! — он раскинул руки и расслабленно откинулся на подушку: — Наслаждайся! Изгрызи меня всего, я чист, и теперь даже почти не волосат. Вперед.

Когда он перестал на меня смотреть, я быстренько договорилась с ногами, подбежала к кровати и грызанула своего личного волка за бок. И это было обалденно.

Он рассмеялся и стал пытаться закрыться, но без особого усердия. Я кусала его за плечи, за шею, потом добралась до губ и поцеловала, он обхватил меня и перевернул на спину, и мы оба остановились. Он смотрел на меня, я смотрела в его зелено-ореховые глаза, теперь чуть более зеленые, чуть менее ореховые, серьезные. Он шепнул:

— Страшно?

— Не-а.

Он улыбнулся и поцеловал меня очень осторожно, очень нежно.

Мне не было страшно, я ему настолько доверяла, что не было ни малейших сомнений, что что бы он со мной ни сделал, все будет обалденно, он никогда мне не делал больно или неприятно, каждое его прикосновение означало блаженство, я не сомневалась, что в этот раз будет так же. Это будет что-то новое, но ничего плохого точно не будет, я была уверена.

Мы ласкали друг друга так осторожно, как будто никогда раньше этого не делали, я трогала его спину кончиками пальцев, я так уже делала прошлой ночью, рельеф не изменился, но мои ощущения — да, я получала теперь гораздо больше. Гладила, сжимала, царапала, смотрела в его глаза, пытаясь понять, чувствует ли он то же самое, его глаза говорили да, на любой мой вопрос. Его поцелуи спускались ниже, обжигали, вызывали дрожь удовольствия, остановились на границе полотенца.

— Снимай.

Я чувствовала его тело так остро, что почти не чувствовала свое, онемевшие пальцы не слушались, я почти ничего не видела — вспышки, пятна… Нашла загнутый уголок полотенца, освободила его, но он выскользнул из пальцев и я никак не могла его найти.

— Сам снимай.

Мой голос звучал так, как никогда не звучал, я расслабилась и смотрела на Романа, настолько обессиленная и безвольная, что кроме одного желания, меня не хватало больше ни на какие другие.

— Хорошо.

Он оперся на одну руку, я чувствовала спиной, как в этом месте прогибается кровать, искажая всю гравитацию моего мира, от движения натянутой под лопатками простыни кожу обожгло электричеством, мне хотелось прикосновений, сильнее, чем сейчас, гораздо сильнее.

Он разворачивал полотенце, я смотрела на него, пытаясь узнать ответ на вопрос, который постоянно задавала, хотя знала ответ — да, я ему нравлюсь, очень, и сейчас, и тогда, всегда.

— Господи, ты совершенство…

Я закрыла глаза. Его шепот в пустой голове разрастался до лавины — я ему нравлюсь, да, прямо сейчас. Он попытался вытащить полотенце из-под моей спины, но оно так царапало сверхчувствительную кожу, что он что-то заметил по моему лицу, или почувствовал через ту связь, которая у нас только начала возникать, и перестал. Как-то по-особому коснулся моего бедра, от чего я выгнула спину. Осторожно просунул руку между моей талией и кроватью, и приподнял меня одной рукой, второй доставая полотенце.

Это внезапное ощущение его силы поразило, я ощутила свою легкость и слабость на фоне его прочности и силы, это пробудило внутри такую мощную волну желания, что я ничего не понимала, кроме того, что хочу. С огромным усилием подняла руку и коснулась его талии, провела вниз, до полотенца, на этом силы кончились. Он наклонился к моему уху и шепнул:

— Мешает?

— Да.

— Снимай.

Это было не сложно — оно и так уже сползало, я сняла его и уронила на пол, стала рассматривать открывшиеся детали. Я это и раньше видела, в книжках, эльфы и люди мало отличались, ничего такого, что следовало бы скрывать, даже красиво. Он лег на бок рядом со мной, стал гладить мое лицо, шею, ниже, целовать мои губы. Я непослушными пальцами искала на его шее галстук, чтобы намотать на ладонь и дернуть к себе, чтобы он понял, чего я от него хочу. Он понял.

Его руки стали смелее, и еще немного смелее, и еще, пока это не стало невыносимо, я дрожала и шептала что-то бессвязное, что он каким-то чудом правильно понял, и наконец сделал то, чего я все это время хотела. Это так ошеломило, что я впилась в него ногтями, забыв о слабости, тут же испугалась, что сделаю ему больно, и отпустила, он шепнул мне на ухо:

— Не сдерживайся, я крепкий.

И я дала себе волю, с наслаждением сжимая его руками и ногами, с удовольствием убеждаясь, что он действительно очень крепкий, это освобождало от ответственности, дарило радость безумия, я вела себя так, как будто не могу сделать что-то неправильно, все было идеально, и я все еще ему нравилась, вот такая бешеная, мокрая от пота, громкая…

Все превратилось во вспышку, оглушительный фейерверк из рассыпающихся искр, один взрыв, другой, мелкие частички фейерверка рассыпались на еще один фейерверк, с искристым шорохом, чувством землетрясения, я парила. Не могла прийти в себя, не чувствовала, на чем лежу, внутри было столько всего, что на "с наружи" не оставалось ни внимания, ни сил, Роман не торопил меня. Когда я пришла в себя, он смотрел на меня, изучая мое лицо, осторожно убирая прилипшие волосинки, вытирая капельки пота. Поймал мой осмысленный взгляд и шепотом спросил:

— Не больно?

Я покачала головой, закрывая глаза и пытаясь совладать с пересохшим горлом, облизала губы и прошептала:

— Обалденно.

Он тихо рассмеялся, поцеловал меня, лег рядом, продолжая гладить мои руки, живот, бедра, под кожей вспыхивали остатки фейерверка под каждым его прикосновением, все тело казалось тлеющим угольком, который легко превратить в пламя, всего лишь сдув пепел.

Через время вернулся слух, я начала различать шум на улице, шаги в коридоре, мокрый звук, с которым Роман размазывал пот по моему животу. Я с удивлением посмотрела туда, посмотрела на Романа с таким видом, как будто это не я. Мы рассмеялись и наконец-то вернулись к нормальному состоянию, я провела пальцами по его груди и животу, вытерла каплю пота с виска, он рассмеялся, с шутливой досадой сказал:

— Что мылся, что не мылся. Пойду еще раз. Найдешь, чем заняться? Здесь есть интернет.

— Я пойду с тобой.

Он посмотрел на меня тем волчьим взглядом, который превращал меня в антенну, настроенную только на него, посмотрел на мою грудь, потом мне в глаза.

— Леди, вам помочь это донести?

— Да, будьте любезны, — я умудрилась изобразить великосветский реверанс, лежа в кровати потной и голой, и мы пошли в ванную продолжать банкет.

Домой мы пошли телепортом прямо из комнаты отеля, потому что я не смогла опять влезть в платье, и надела Ромкину рубашку. Мы долго смеялись, стоя у шкафа и прикладывая ко мне мои старые вещи, не налезало ничего, в итоге Ромка пожертвовал мне свою футболку и прости-господи-штаны, которые закрыли мои ноги до середины бедра, я выглядела смешно и глупо, но он меня обожал даже такой. Жутко хотелось есть, мы решили никуда не идти, а позавтракать дома, Ромка пошел готовить, а я пошла проверить, как там лосик, и заодно похвастаться ему своей новой татуировкой.

Лосиный сарай у нас не запирался, так что я добежала до него вприпрыжку и пнула дверь ногой — мне нравился мой новый центр тяжести, я стала гораздо устойчивее и увереннее, и постоянно хотела носиться бегом, с заносами на поворотах.

— Лосичек, ты не поверишь, какие у меня новости! — я влетела в сарай и чуть не упала, когда меня схватили за руку и шлепнули по запястью чем-то холодным, пустившим по телу липкую волну, похожую на ту, что была на пороге аудитории без магии. Я поняла, что произошло, и единственное, что успела сделать, это заорать во всю мощь своих обновленных легких: — Рома!!! — и стало темно.

Я очнулась в своей комнате в общаге. Я лежала на своей кровати, папа сидел на кровати Асани и перебирал в руках артефакт-четки. Попытавшись вскочить, я поняла, что связана заклинанием "мягкие путы", оно сильно замедляло движения, пришлось лечь обратно.

— Улли…

— Папа, ты опоздал. Сними с меня эту дрянь, я не преступник.

— Ты меня очень разочаровала, Улли, — вздохнул папа, глядя на гибкий браслет из синей стали на моей руке, как раз поверх татуировки. — Это моя ошибка, не стоило тебя отпускать, ты еще слишком маленькая для этого. Я понадеялся на человека, пусть и мудрого, но человека. И вот, что получилось. Никому нельзя доверять, Улли, ни-ко-му, в этом мире у нас есть только семья и Альянс, больше ничего и никого. Мы едем домой, малышка. Я уже собрал твои вещи и написал Асани. Если ты пообещаешь вести себя хорошо, я сниму заклинание. Обещаешь?