Эльфийка. Переполох в Академии

— Папа, я никуда не поеду, послушай меня…

— Дома поговорим, я не останусь здесь ни минутой дольше необходимого, и всему Альянсу буду рекомендовать не пускать сюда дочерей. Человеческая безответственность пустила здесь корни слишком глубоко.

— Папа, хватит…

Он не слушал меня. Одним жестом поставив меня вертикально, он понес мое связанное заклинанием тело левитацией, как груз, унизительно до ужаса.

Мы спустились вниз, папа засунул меня в карету под внимательным взглядом вахтерши из окошка, и еще минимум десятка зевак с балконов, мне провалиться хотелось.

— Куда ты меня тащишь?

— Мы едем в Джи-Транс, это очень дорого, но мне пришлось.

— Сними с меня браслет, я теперь умею строить межмировой телепорт, доберемся бесплатно.

Он смерил меня взглядом и покачал головой:

— Я тебе больше не верю, Улли. Я никогда его с тебя не сниму, пока ты не повзрослеешь и не осознаешь, что ты натворила. И твой куратор за это ответит. И вся его Грань ответит. И Деймону ис’Теру я уже все сказал, это произошло с его попустительства. Ему тоже светят серьезные санкции, и всему Джи-Трансу, Альянс меня поддержит, когда я им покажу, во что они тебя превратили.

Он смерил взглядом мое тело, пытаясь не демонстрировать эмоций, но я видела на его лице отвращение, это было так обидно. Он заметил что-то на моем лице и сочувственно погладил меня по руке:

— Не переживай. Хирургия уже давно решает такие вопросы, я найду для тебя лучших специалистов.

Я вспыхнула и ощетинилась:

— Не надо мне ничего "решать"! Это мое тело, я не позволю его резать!

— Ты пока в шоке, и не понимаешь, но когда ты все осознаешь…

— Да я впервые в жизни чувствую себя красивой! Не смей за меня решать, как мне выглядеть! Я совершеннолетняя, и я замужем! Ты меня похищаешь, это нарушение законодательства! Сними с меня эту дрянь немедленно!

Он поморщился и виновато шепнул:

— Ты меня вынудила.

И мое сознание опять потухло.

Проснулась я в своей кровати в своей комнате в доме родителей. На стенах были обои с мишками, на белой мебели наклейки с зайчиками и уточками, на книжной полке стояли сказки — специально поставили, когда я здесь жила, там валялись вперемежку научные труды, поэзия и фантастика про космос. Наглядно мне показали, кто я в этом доме.

Было так страшно, что я не решалась шевельнуться, но все же достала из-под одеяла руку и посмотрела на ладонь — ничего не поняла. Пощупала грудь и вздохнула с невероятным облегчением — грудь была на месте, никто меня не резал, пока что.

Снизу донесся сладкий голос мамы, такой же фальшивый, как был у Асани, когда она здесь жила:

— Улли, малышка, иди кушать!

Интересно, а мама за пределами нашей Грани так же преображается, как преобразилась Асани?

За окном пели птицы, разноцветные чужие фамильяры, привыкшие, что я их кормлю по утрам.

Я встала с кровати, осмотрела странный балахон в розовых оборочках, в который меня одели для сна — двести с лишним лет такого не носила, интересно, где они его раздобыли, да еще и моего размера?

— Улли, дорогая, кушать!

Я открыла шкаф и увидела там Ромкины вещи, переоделась, собрала волосы и спустилась вниз. Там мама накрывала на стол, разливая по крохотным тарелкам зеленую жижу — крем-суп из шпината, гадость. Мама улыбнулась мне с медовой нежностью:

— Садись, дорогая. Как спалось?

Я сложила руки на груди и заявила:

— Если вы сейчас же не прекратите делать вид, что все в порядке, я вам докажу, что это не так.

— Просто бери ложечку и садись кушать. Ты дома, все хорошо.

Меня трясло он этого сюсюканья, хотелось орать и крошить мебель, швыряться вещами и телепортировать многоэтажки.

— Нет, дома я была там. А здесь я у вас. И снимите с меня браслет, это незаконно.

— Ты в шоке, это пройдет…

— Да, я в шоке от вашего поведения. Снимите немедленно.

— Садись, — мама с улыбкой выдвинула мне стул, я покачала головой, отказываясь верить, что моя родная семья может быть настолько глухой ко мне.

— Вы сами нарвались.

Я стала поровнее, вдохнула поглубже, и выдала самый впечатляющий в своей жизни девчачий визг. Получилось так здорово, что я сама удивилась — у меня и раньше глотка была луженая, а теперь она вообще превратилась в оружие, стопудово Ромкино влияние. Родители держались за головы, как контуженные, я широко улыбнулась:

— Ух, как получилось хорошо! Повторить?

— Улли, прекрати нас позорить, — повысил голос папа, я качнула головой:

— Это вам было бы неплохо прекратить позориться. Я замужем. У меня своя жизнь, — я показала им свою татуировку, папа ответил:

— Мы найдем способ расторгнуть твой глупый брак без проволочек.

— Мой брак — самое умное, что я вообще в своей жизни сделала!

— Ты ошибаешься.

— Это мне решать.

— Нет, ты пока еще не можешь это решать сама, ты слишком маленькая и глупая для того, чтобы принимать такие решения!

— Мне двести лет!

— Ума у тебя на восемь!

Я медленно глубоко вдохнула и подняла указательный палец жестом последнего предупреждения:

— Если вы не снимете браслет через минуту, я приму еще более глупое решение, и подам судебный иск на собственных родителей, опозорив вас на все Содружество.

— Ты этого не сделаешь, малыш.

— Я не малыш!

— Улли…

— Меня зовут Юля! Юлия Волкова! Понятно?!

И где-то вдалеке мне ответил трубный рев моего лося. Он не пришел бы сюда сам.

Я начала медленно улыбаться, многообещающей такой нехорошей улыбочкой клана Волковых:

— Все, попал ваш Сильвин-тэр, за мной муж едет, — набрала воздуха побольше и завопила: — Рома!!!

Папа шевельнул пальцами и я замолчала — заклинание онемения, ну и что, уже поздно. Я продолжала ухмыляться как победитель, еще раз показала свою татуировку, постучала по ней пальцем — я знала, все знали, что ни один суд в мире не одобрит расторжения слитого брака без желания обеих сторон. И папа это понимал, единственное, что он мог сделать, это не отдать меня Ромке физически, хотя это и незаконно, и об этом тоже все знали. Но это можно было сделать только тихо, соврав всему миру, что я больна или безумна, и лечусь. А когда вокруг дела уже подняли шум, и в это вовлечено много народу, ничего у него не получится.

Папа смотрел на меня, мама стояла молча с тарелкой в руках, где-то далеко на улице стал раздаваться низкочастотный ритмичный грохот, который передавала земля, потом появился звук множества голосов, хором орущих походную строевую на языке Грани Дэ, его здесь все знали: "Маруся, от счастья слезы льет, как гусли душа ее поет!"

Грохот приближался, я улыбалась все шире, хор замолчал и один внушительный голос позвал:

— Староста ле Гриннэ, выгляни за ворота, а! У вас товар, у нас — купец!

Я развернулась и пошла вверх по ступенькам, папа обогнал меня и выглянул в окно первым, я подошла и тоже посмотрела — по нашей улице тянулась до самого леса колонна мускулистых оборотней в доспехах и со знаменами, они продолжали идти, толпа уплотнялась, я не видела такого количества народу даже на празднике в честь Призыва.

— Староста ле Гриннэ, выходи торговаться!

Зовущего было отсюда не видно, он стоял перед парадным входом, папа нервно зашторил окно и сказал мне:

— Только попробуй выйти из комнаты! — и вышел, магией запечатав дверь. Я открыла шторы обратно.

— Староста ле Гриннэ! Ну вы думайте, а мы пока на площади накроем, приходите туда! Кру-гом! Запе-вай!

Толпа развернулась и грянула: "Ма-ру-ся!" и потопала обратно в сторону центральной улицы. Мне отсюда площадь было не видно, зато я хорошо видела, как со стороны леса выходят на центральную улицу все новые и новые отряды людей, где-то стал раздаваться визг пилы, стук молотка, треск костров.

Я сидела на подоконнике и жадно смотрела на лес, иногда видела, как там качаются и падают деревья, неправдоподобно сильные оборотни таскали бревна на плечах как муравьи, со стороны площади стал подниматься дым множества костров, мощные глотки затянули застольную, мне со страшной силой хотелось им подпеть, и поесть то, что так обалденно пахло.

Начало темнеть, я стала думать о том, что второй этаж — это не так уж и высоко. Ромка сюда забирался как кот, а я теперь наполовину Ромка. Вариантов все равно не было, я решила, что в крайнем случае, сломаю себе пару костей и попаду в больницу, а туда меня папа в браслете из синей стали не повезет, так что я ничего не теряю. Открыла окно, осторожно перебралась на ту сторону и повисла на руках. Отпустила, одновременно чуть отталкиваясь от стены, и мягко и безболезненно приземлилась на носочки.

Как будто летать научилась. Это было так неожиданно и круто, что я радостно побежала к лесу со всех ног, бесшумно, но очень пружинисто, с удовольствием дыша полной грудью. Жареным мясом пах весь город, в одном из садов я краем глаза заметила юную эльфийку, страстно целующую мускулистого оборотня, скорее отвернулась и ускорила бег. Перемахнула забор чужого сада, там было столько следов, что бедный хозяин уже сто раз пожалел, наверное, что когда-то попросил городскую администрацию перенести отсюда дорогу — оборотни и лоси ходили напролом.

В светлом лесу было людно, там тоже горели костры, стояли палатки, варилась на огне каша, паслись лошади. Я их всех заранее улавливала по запаху и обходила — еще одна полезность крови оборотня, меня никто не видел.

Овраг я перемахнула прыжком, просто из любопытства проверить свои новые силы — получилось, я стала гораздо сильнее и ловчее, но топать как Ромка при этом не начала — идеально.

Добежав до лосиной поилки, я села на то место, откуда всегда наблюдала за животными, и почти в ту же секунду на меня набросился лохматый оборотень, свалил на землю и лизнул в лицо, игриво шепча:

— Опять нарушаем, ай-яй-яй!

Я обхватила его двумя руками, прижала к себе, он обернулся человеком и поцеловал меня по-нормальному, с досадой шепнул:

— Что с тобой сделали-то, жесть… Давай сниму, — провел рукой по моей шее, я смогла говорить и сказала:

— Спасибо. А браслет можешь?

— Браслет — нет, для него ключ нужен, — он обнял меня, посадил к себе на колени и обхватил покрепче, улыбнулся: — Но не переживай, твой батя снимет эту хрень своими руками максимум завтра, потому что если не снимет, тут будет страшное.

— Как ты это устроил?

— Родню созвал на семейный совет, они друзей подтянули. Это все — мои родственники, тут половина орды — Волковы, треть — Романенко, даже Владкин батя есть. И Бондаренков Марка с полсотни, мало, ну чем смог, он обещал попозже подтянуть еще.

— С ума сойти, — я обнимала его, пытаясь в это поверить, он рассмеялся, заглянул мне в глаза:

— Ты ж Волкова, Юлька. Вот эта вся орда за тебя горой встанет. Твой батя сдастся очень скоро, потому что сюда еще Кузнецовы и Соломатины едут, тут вообще Сильвин-тэра не видно будет за ними. Мы когда уходить будем, еще десяток девок увезем, так всегда происходит, так что твой батя платит чужими дочками за каждый час удержания своей, ему это не на пользу в плане репутации. Так что ты ему скажи, когда вернешься, пусть завтра утром сватов приглашает и по-человечески угощает, а то я вообще Колесниковых позову, тут через неделю чисто поле будет, и обломки былой славы.

Я смеялась, закрывая лицо руками, с обожанием смотрела на Ромку:

— У вас там все такие психи?

— Да ну, мы мирные, — он сделал невинные глазки, стал гладить мою руку, — мы же даже без оружия, просто покушать пришли, песни попеть. Но если твой батя промедлит, то Соломатины привезут баян, и тут уже все, хана вашим эльфам. Так бате и передай. Скажи — едут, с баяном, по дороге уже накатили. В нашем селе эта ситуация называется "все, ховайся в кукурузу". Знаешь, что значит?

Я рассмеялась, куснула его за ухо и шепнула:

— Я знаю твой язык, и три диалекта, мне двести лет.

— Какая у меня умная жена, а? Какой же я, чертяка, везучий, — он опять свалил меня на траву, стал целовать и щекотать, кусать за бока, я хохотала и пищала на весь дикий лес, пока не запросила пощады. Он лег рядом со мной, отдышался и задумчиво сказал, посмотрев на часы:

— Твои джинсы можно будет вернуть в магазин послезавтра — крайний срок. — Я посмотрела на него с сомнением в его адекватности, он фыркнул и развел руками: — Странная тема для этого момента, я понимаю. Но там столько бабла на помойку полетит, жалко. Они же на тебя теперь не налезут. Пойдем поменяем на твой новый размер, заодно покажем свои кольца и татухи всем самым болтливым продавщицам Верхнего.

— Отличный план, — рассмеялась я, он замер и хлопнул себя по лбу:

— Черт, опять кольца забыл! Ладно, потом. Ты есть не хочешь? Что-то мне кажется, что ты голодная.

— Хочу.

— Пойдем к нашим, там всего полно. Познакомлю тебя с друзьями, будущими преподами моей академии.

— Как я выгляжу? — я встала, осмотрела Ромкину футболку и шорты, свои волосы с застрявшими травинками, грязные туфли. Ромка осмотрел меня с головы до ног своим безумным голодным взглядом и прошептал:

— Божественно, Юленька, бо-жест-венно!

Домой я вернулась на рассвете, Ромка проводил меня до окна и научил акробатическому прыжку через лося, у меня не сразу получилось, и ему пришлось меня несколько раз ловить. Но когда получилось, мне опять казалось, что я летаю — разбег, прыжок на лосиный круп, толчок и еще один прыжок — и я допрыгивала до окна второго этажа, это оказалось легко и весело. Правда, мы в процессе стекло разбили, и прибежавшему на звон папе все втроем принесли извинения.

Папа втащил меня внутрь, выглянул за окно, оттуда донеслось лосиное:

— Добрый вечер.

И Ромкино:

— Тесть! Привет.

Папу перекосило, я не могла справиться со смехом. Папа хотел мне что-то сказать, но внизу раздался голос одного нашего друга семьи, и папа быстро вышел из моей комнаты. Я выглянула за окно, попрощалась с Ромкой и лосиком, и пошла скорее подслушивать.

Внизу был папа, мама и мамин дядя, он служил в администрации Альянса и бывал у нас редко, его голос звучал взволнованно и виновато:

— Ты понимаешь… с одной стороны, ты конечно прав. Но с другой — мы все проверили, ритуал был проведен по правилам, на Плод Души документы в порядке, храм аккредитован, жрец вообще отмеченный Винаром, человек с силой и бессмертием бога, его только что проверили, у него сто пунктов божественной силы, я такого никогда в жизни не видел. Есть большая вероятность, что если мы потащим эту парочку на Разделение, Винар туда явится лично, а против живого бога Совет Альянса не выступит даже ради тебя. Попробуй с ними договориться, дешевле выйдет.

— Я ее просто закрою… — хрипло ответил папа, дядя его перебил:

— А орду эту ты куда денешь?

— Да кто они такие вообще?!

— Я тебе расскажу сейчас, кто они такие, момент. Следи за пальцем. Роман Волков — правнук мастера Игоря и троюродный брат Владлены Романенко, они дружат. Владлена — закадычная подружка Никаэллы Селесты эль’Хизер. Никаэлла — правнучка Кармен дэль’Рэфиенс, и крутит любовь с Деймоном ис’Тером, которому пол-Альянса денег должны, и который предоставил для вот этого "сватовства" сотни грузовых телепортов бесплатно. Кармен, во-первых, дочь Селесты, во-вторых, уже неделю таскает по всем светским тусовкам, ни много ни мало, Габриэля Иссадора, он ест у нее с рук. Отец Селесты заседает в Совете Альянса с момента его создания, все члены совета знают ее с рождения, Никаэлла похожа на нее как отражение в зеркале. Если вся эта толпа, плюс мастер Игорь и десяток его титулованных учеников, явится на суд по поводу расторжения брака двух созданий, которые расторгать ничего не хотят, им даже говорить не надо будет, они просто все сядут в первом ряду и будут молча смотреть. Особенно весело будет, если Винар с отмеченным жрецом явятся. Шансов нет, просто смирись, тем более, что уже поздно — если брак расторгнуть, ты у нее полжизни отберешь, ты сможешь себе это простить?

Папа молчал, внезапно голос подала мама, тихий и мягкий. Но слова поразили громом даже меня.

— Если ты их не остановишь, я уйду от тебя.

Я замерла, мамин дядя пораженно выдохнул:

— Дорогая…

— Я все сказала.

Ее шаги простучали из гостиной в кухню, мужчины молчали, потом дядя тихо сказал:

— Ей нужно посетить специалистов, это не может так продолжаться.

— Ей просто нужен ребенок, — вздохнул папа, — а его нет и не будет. Если не хочешь задержаться здесь еще на пару дней, уходи сейчас. Я поднимаю Купол.

— Ты с ума сошел?

— Это моя семья.

— Великий Создатель…

Я развернулась и побежала обратно в комнату, открыла окно и прыгнула вниз, побежала по улице во всю прыть, не заботясь о тишине, лихорадочно оглядываясь, принюхиваясь и ища. Добежала до кромки леса и завопила:

— Рома!!! Лось!

Воздух начинал светиться голубым, в небе мерцали вспышки и блики, я позвала громче:

— Рома!!!

Я бежала к оврагу, на меня оглядывались оборотни, я кричала всем без разбора:

— Купол! Уходите быстрее, через овраг! Рома!!!

Меня почти никто не понимал, а кто понимал, те начинали объяснять другим. Кто-то обернулся волком и протяжно замысловато завыл, ему ответили совсем рядом, из чащи выбежал Толик, спросил:

— Что случилось?

— Нам надо уходить, быстрее. Где Ромка?

— Здесь, — он бежал ко мне, на ходу одеваясь, — что случилось?

— Папа поднимает Купол, — я задыхалась и заикалась от волнения, — это щит над городом. Это значит военное положение, он будет иметь абсолютную власть, и достанет божественные артефакты, он сможет… что угодно. Переместить меня в любое место, выгнать вас всех, или вообще… Беги. Пропадет причина — он будет вынужден снять щит. Беги быстрее!

Я сама побежала к оврагу, он бежал рядом, на этом берегу уже поднимался голубой щит выше моего роста, он стремительно рос в высоту, с каждой секундой уменьшая наши шансы. Я стала замедлять бег, понимая, что без магии не перепрыгну, Ромка обогнал меня, развернулся и подставил сложенные в замок руки:

— Наступай и прыгай!

Я наступила, он подбросил меня с такой силой, что в глазах потемнело, я упала и покатилась по склону оврага, но встала на ноги легко, увидела сквозь полупрозрачный щит, как Роман с лосиком смотрят на быстро растущую синюю стену. Потом Роман ушел, а лось развернулся ко мне лицом, улыбнулся.

И через секунду Ромка продемонстрировал офигенной высоты прыжок через лося, я бы не поверила, если бы не увидела. Он тоже покатился по склону, но по дальнему, встал, подошел ко мне, взял за плечо и вывел на берег дикого леса, спросил:

— Ты в порядке?

— Да. А ты?

— Я-то в порядке. Но я не понимаю, что происходит.

— Мои родители сошли с ума, — печально констатировала я, посмотрела на браслет, — а я теперь буду жить без магии. Но это лучше, чем без тебя.

Он нахмурился:

— Что это за щит?

— Это наследие древних, божественный артефакт, абсолютно непробиваемый. Он поставлен по старой границе города, новые районы он не накроет, но все, кто внутри, останутся внутри, пока папа не решит снять Купол. Город на военном положении, это позволяет использовать магию из запрещенных книг и пользоваться запрещенными артефактами. Если бы мы там остались, он бы провел ритуал разделения сам. Хорошо, что мы успели.

Я смотрела сквозь щит на лосика, он смотрел на нас, я знала, что он нас не услышит — купол поднялся выше деревьев, — но все равно сказала:

— Я найду способ тебя забрать.

Он кивнул, Ромка сжал мое плечо:

— А че там искать? Я своих попрошу, они его заберут.

— Под Куполом не работает телепортация.

— Твой батя его снимет скоро, или моя родня сожрет все их запасы, и всех девок перепортит, там уже есть желающие пойти к нам в плен.

— Ох уж эти молниеносно обаятельные оборотни, — прищурилась я, он улыбнулся и помахал рукой лосику, обнял меня и развернул к Куполу спиной:

— Пойдем, у нас тут стационарный портал, не пугайся.

И мы оказались в сосновом лесу его Грани, недалеко от дома дедушки Игоря. Молча пошли по тропинке, нам навстречу шел Деймон ис’Тер, с большой связкой ключей.

— Привет, приключенцы. Вас можно поздравить?

Я поморщилась, Роман качнул ладонью:

— Скорее да, чем нет. А что?

— Я так подозреваю, что вам тут покоя не дадут сегодня. Так что могу вам предложить билет туда, даже я не знаю куда, вот вам десять ключей, выбирайте любой, и на станции «Джи-Транса», на почте, вас будет ждать курьер, который вас переместит на отдых в хороший отель «Джи-Резорта», на недельку, пока тут все успокоится. Как вам идея?

Я посмотрела на Романа, он нахмурился:

— И что ты за это хочешь?

— Вы будете на зимних каникулах проходить практику в Каста-Гранда, там полно очень интересной работы.

Роман посмотрел на меня, я посмотрела на браслет, пожала плечами:

— Мне все равно некуда возвращаться на зимних каникулах, вряд ли меня дома будут ждать.

Ромка поморщился:

— Ты это, давай не спеши. Мы еще у моих не были, там зимой такая красота, что твой Сильвин-тэр в пыль не попадет. Деймон, спасибо за такое щедрое предложение, мы подумаем. Времени полно, нам спешить некуда. И мы были бы благодарны за телепорт в Верхний, если можно.

— Дело ваше, думайте, — он взял нас за плечи и мы оказались в парке общежития водных. Я глубоко вдохнула ночной аромат цветов и фонтанов, посмотрела на Ромку и шепнула:

— Ты просто не хочешь просрочить возврат джинсов, да? Жмот.

Он рассмеялся и обнял меня, кивнул:

— Ну раскусила, да, все, я жмот. Какие планы?

— Пойдем домой, я устала.

И мы пошли домой, пешком, потому что трамваи уже не ходили, а извозчика брать нам оказалось не на что — ни у кого из нас не было денег, Ромка одевался в спешке, я вообще до сих пор была в его шортах. На всякий случай проверив карманы, я нашла в одном из них свой носовой платок, который положила туда точно не я, внутри платка было завернуто в бумажку что-то твердое.

Я вдруг подумала, почему родители меня переодели, а Ромкины вещи не выкинули и не спрятали, а просто убрали в шкаф. Развернула бумажку, и на мою ладонь выпал ключ от браслета из синей стали. На бумажке было неловко написано дрожащей рукой:

"Как бы мама на тебя ни злилась, внукам она будет рада. Помни, что ты мне обещала стать счастливой. Папа."

Я разревелась и поняла, для чего он положил платок, уткнулась Роману в грудь, дрожащими руками расстегивая браслет, сняла его и призвала лосика, он положил подбородок мне на макушку, пока я стояла и ревела посреди улицы ночного города.

Мы отправились домой телепортом, молчащие и неловкие. Там стоял брошенный на столе завтрак, который Ромка готовил, когда я пошла хвастаться лосику своей татуировкой, все обветрилось, пришлось выкинуть.

Толик пошел к себе, мы с Романом сделали чай и сидели на узкой кровати в его маленьком доме, я смотрела на него, пытаясь найти в нем что-то такое, что заставит меня опять улыбаться после всего того, что я сделала своей семье. Он поймал мой взгляд и вопросительно приподнял брови, я спросила:

— И что дальше?

— Дальше ты просто живешь, Юлечка. И пытаешься смириться с тем, что ты не несешь ответственности за чужое счастье, и то, что они построили свою жизнь, замуровав в фундаменте твою — это их проблема, а не твоя. Ты живешь так, как считаешь правильным, они могут тебя поддерживать, могут осуждать, но не могут влиять — и это опять только их проблема. Они должны с ней разобраться сами, ты никак им не поможешь, и винить себя тебе не за что, ты не можешь повлиять на их пару, точно так же как они не могут повлиять на нашу. Пусть живут как хотят. И ты будешь жить как хочешь — можешь учиться в этой Академии, можешь в исследовательском институте Деймона поработать, можешь у львицы.

— За Академию надо платить, у меня нет таких денег.

— У меня есть.

Я бросила на него удивленный взгляд, поняла, что получилось неловко, смутилась и потупилась. Он фыркнул и улыбнулся:

— Я тебе уже говорил, я не бедствую. Я живу без особого шика, потому что не вижу в этом шике смысла, и потому, что я жмот, да — это тоже причина. Но деньги есть, и для тебя мне их не жалко, я тебе уже говорил, если тебе не нравится этот дом, найдем другой, если тебе хочется одеваться в модных бутиках — без проблем. Хочется?

Я задумалась. Медленно пожала плечами и сказала:

— Я не знаю. Я всю жизнь все делала так, как мне говорили родители, я не пробовала другого, и не знаю, нравится мне это или нет. Но этот дом мне нравится, не надо его менять. В дорогих платьях я уже ходила, даже не знаю, нравилось мне это или было все равно. А вот джинсы мне папа ни за что не купил бы.

Он взял мою руку и мягко сжал, заглянул в глаза:

— Папа — это прошлое. А будущее — это я. Светлое будущее?

Я шутливо взлохматила его волосы:

— Серенькое. Но мне нравится.

Он улыбнулся и попытался забодать меня, мы бесились, валялись на кровати, потом пошли заниматься делами. Я распаковывала свой чемодан, Роман изучал мой контракт, который дала львица. Оторвался от чтения и спросил:

— Слушай, а как это все происходило? Вот она пришла к тебе, сказала, что у нее есть предложение, дальше что?

— Я почесала ее, она мне рассказала про свою Грань и Академию, дала пощупать бусы. Классные бусы, я их хотела бы.

— Ты их взяла и воспользовалась?

Его голос звучал так, что я оторвалась от полок и обернулась:

— Да. А что?

— Блин… Это согласие, по контракту, — он хлопнул себя по колену бумагами и мрачно кивнул: — Тебя развели.

Я похолодела:

— Что теперь делать?

Он нахмурился и собрал бумаги:

— Я должен изучить это все, и мне нужен интернет, а его здесь нет. Можешь меня телепортировать к деду, а завтра утром забрать обратно?

— Да, хорошо. Сейчас?

— Да.

Он собрался, я его отправила и продолжила раскладывать вещи.

Глава 14, как меня пригласили на учебу в другую академию

Утром Ромка встретил меня весь официальный, причесанный, в костюме и с каким-то значком на лацкане, я такого еще не видела. Бабушка Нина позвала нас в дом и сказала, что голодным от нее еще никто не уходил, и заставила есть. Было очень вкусно, но сорок минут слушать о том, что женитьба без свадьбы — позор для родственников, немного напрягало. Мы попрощались так быстро, как только смогли, но она все равно успела выбить из нас обещание, что мы устроим свадьбу, как только сможем собрать всех родственников, в том числе, моих. Она не знала, что это с большой вероятностью значит "никогда".

Ромка сказал мне, что здесь не принято телепортироваться прямо к порогу, оборотни чуют приближение гостей за пару километров, поэтому вежливые гости телепортируются в лес и приходят пешком. Мы взялись за руки и пошли. Он спросил:

— Ты сама-то свадьбу хочешь?

— Я не знаю, я не пробовала.

Он рассмеялся, я толкнула его:

— Не смешно! Я бывала на чужих свадьбах, но меня отправляли домой спать гораздо раньше, чем начиналось веселье, я ничего не видела толком. Обряд у нас был, повторять его нельзя. Платье… ну да, платье я хотела, у меня даже рисунок где-то есть. А сам праздник… не знаю, наверное, нет. На меня все будут смотреть, я буду стесняться и хотеть сбежать.

Он опять рассмеялся, обнял меня, кивнул:

— Купим платье, будешь просто так ходить, фотосессию устроим.

Я с чего-то стала такая счастливая, что даже забыла, куда мы, собственно, идем. И когда мы дошли до условной полянки, Ромке пришлось напоминать мне, что нам надо в первый корпус, где у Деймона экзамен как раз подходит к концу.

Мы телепортировались в конец коридора, подождали у стеночки, пока из аудитории выйдут последние замученные студенты, дождались львицу, которая пришла в человеческой форме, и от львицы у нее остался только оттенок волос, и пошли с ней в пустую аудиторию разговаривать. Она скептически окинула взглядом Ромкин костюм и значок, но ничего не сказала, села за преподавательский стол, мы с Ромкой сели за первую парту, и началось форменное издевательство.

Роман разложил на шести партах ее почерканный контракт, подробно разбирая каждый пункт и объясняя, почему он хочет внести в него поправку, и почему эта поправка должна быть сформулирована именно так, а не иначе. Вручил львице новый контракт, который распечатал дома, толще втрое, с правками, чтобы она сверялась и задавала вопросы. Лично я выпала в транс уже на второй странице, львица мужественно держала взгляд осмысленным до поправки номер шестьдесят с чем-то, потом не смогла сдержать зевок, что Роман заметил и стал говорить и ходить медленнее. Это продолжалось больше пары, когда зазвенел звонок, я подавила рефлекс вскочить и убежать, львица, судя по всему, тоже. Вопросы она задавала до тридцать какой-то поправки, потом просто соглашалась и переворачивала страницы, после звонка даже страницы переворачивать перестала. И когда Роман сказал: "Это все", она выглядела так, как будто сейчас стечет под стол и будет там отдыхать.

Она подписала последние страницы, я тоже подписала оба экземпляра, один Ромка убрал в кейс, второй львица с удовольствием спрятала в сумку, улыбнулась мне:

— Ну что, до встречи через неделю?

— Через неделю и сто лет, — поправил Роман. Львица замерла:

— В смысле?

— Поправка номер шестьдесят восемь, — невинно сказал Роман, доставая свой экземпляр, — вот, вы согласились предоставить отсрочку в сто лет, для ознакомления с функциями артефакта…

— Что?! — выдохнула львица, Рома улыбнулся холодной уверенной улыбкой, я вдруг подумала, что боевая форма — это вот этот костюм и значок, а не волчья шкура, волчья шкура милая.

— Вы же согласились. И подписали. До встречи через сто лет.

Она стала лихорадочно листать контракт, нашла нужную поправку и звонко хлопнула себя по лбу, подняла на Романа ненавидящий взгляд. Он улыбнулся и сказал:

— Не надо вводить в заблуждение невинных маленьких девочек. Это не окупается.

Она часто глубоко дышала и смотрела на него так, как будто сейчас обернется львом и бросится. Наконец взяла себя в руки и прошипела:

— А потребую признания подписи недействительной, из-за введения в заблуждение.

— Я вам подробно объяснил каждую букву, у меня даже запись есть, — он достал из кейса прибор с кнопками, показал, львица задышала чаще, бледнея от злости, Роман добавил: — Вы приняли все поправки. Вы видели, что подписывали.

— Ты… не законный представитель.

— Я — муж, — он показал татуировку, улыбнулся: — Куда уж законнее. У меня даже есть экспертиза легальности нашего брака, с собой, показать?

— Я приняла решение под давлением.

— На Грани Тор нет такой статьи. На вашей Грани тоже.

— В Кодексе Содружества есть.

— Но если вы будете подавать в суд Содружества, вам придется сначала подать ходатайство в канцелярию Альянса, с просьбой дать вам право предоставлять политическое убежище эльфу без справки об отсутствии обязательств перед Альянсом. По закону Содружества вы действуете за пределами закона Содружества.

— На моей Грани…

Роман ткнул пальцем в контракт:

— Здесь печать Грани Тор. У меня с собой полный свод законов Грани Тор, можем изучить каждый пункт, у меня море времени.

Она закрыла глаза, медленно глубоко вдохнула и прошипела:

— Сволочь.

— Артефакт, кстати, будьте добры.

Она достала из воздуха бусы и швырнула на стол, стала засовывать контракт в сумку, тихо сказала:

— Тебе кажется, что сто лет — это много. Но ты удивишься, как быстро они пролетят. Я тебя запомнила.

— А я вас забуду через пять минут, познакомимся еще раз. Я буду в джинсах и свитере.

— А я буду в мантии декана. До встречи.

Она забросила сумку на плечо и вышла из аудитории, Ромка взлохматил волосы и улыбнулся мне, кивая на бусы:

— Играйся, солнышко.

— Уи! — я схватила бусы и сразу же побежала собирать листочки черновика контракта, и стулья все вверх ногами поставила, просто так, Ромка смеялся. Я взяла себя в руки и запрыгнула на него, обхватывая ногами за пояс, заглянула в глаза и спросила: — Как ты это сделал?

— Мое первое образование — юридическое. Я не говорил?

— Не-а.

— Пусть это будет нашим маленьким семейным секретом, я ненавижу эту работу, и вопросы по работе ненавижу, никому не говори, — он отстегнул значок и спрятал в карман, я с него спрыгнула:

— Ну что, какие планы?

— Можем пойти куда-нибудь отметить твои бусики. И еще можем пойти поменять твои джинсы. Можем пойти купить платье. Можем никуда не идти и сидеть дома котов гладить. Что выберешь?

Я задумалась, посмотрела на бусики и жизнерадостно раскинула руки:

— Все!

Эпилог

Просторный микроавтобус остановился перед коваными воротами, Роман в костюме, но без значка, открыл мне дверь, подал руку и шепнул:

— Не забудь, мы — молодожены.

Я точно так же секретно шепнула, придерживая подол:

— А чего это мы молодожены?

— Потому что молодоженам дают номер для молодоженов.

— Круто. Только это уже третий раз, когда мы молодожены.

— Но они-то об этом не знают, — улыбнулся Роман, вытаскивая чемодан и закрывая дверь, повел меня к воротам по аллее с кипарисами, улыбнулся еще невиннее: — Ты же говорила, что хочешь свадьбу и платье, так наслаждайся.

— Свадьба уже была.

— И че? Еще раз сделаем. Можем вообще каждый год в разное время годовщину отмечать, чтобы в любом месте попадать в сезон.

К нам подбежал швейцар, забрал чемодан, стал тараторить на каком-то языке, которого я не знала, зато знал Роман. Мы шли по аллеям между пальм и декоративных кактусов, мимо бассейна, в котором плескались дети, в шезлонгах лежали их мамы, провожая взглядами мое платье, давно не модное, но пипец какое красивое. Я продолжила задавать вопросы, на которые знала ответы:

— Годовщина третий раз за год — не перебор?

— Тебе платье надоело, что ли? Купим другое, без проблем.

— Нет, не надоело, — я успокаивающе погладила свое платье, мысленно уверяя его, что Ромочка не хотел его обидеть. Подумала и сказала: — Не надоело. Просто затаскивать не хочу.

Он посмотрел на меня так, как будто насквозь меня видит, но если мне нравится кокетничать, то он не будет мне мешать, я рассмеялась. Мы поднялись за швейцаром на свой этаж, он открыл для нас шампанское, поздравил и ушел, Рома протянул мне бокал и сделал пафосное лицо:

— Моя дорогая юная невеста! Поздравляю тебя с тем, что ты так удачно вышла замуж.

— Спасибо, и тебе того же. Вот только твоя юная невеста уже неделю как не пьет, а ты и не заметил.

— Да? Чего это? Заболела? — он наклонился ко мне и стал щекотно обнюхивать нос и шею, я рассмеялась и поставила бокал на столик. Он нахмурился: — Ты здорова.

— Здорова. Но пить не буду.

— В смысле..? — на его лице медленно появлялось странное выражение одновременно радости и ужаса, я рассмеялась, он схватил меня на руки и поднял, заглянул в глаза: — Это точно?

— Да.

— Батя будет счастлив. Если ты хочешь у него что-нибудь попросить, проси сейчас, он тебе луну с неба достанет.

Я немного поскромничала и призналась:

— Терем хочу.

— Серьезно?

— Да, мне понравились ваши, теплые и крепкие. И вообще у вас понравилось, буду на зиму ездить. И чтобы сад большой.

Он довольно рассмеялся, подбросил меня повыше и мурлыкнул:

— Да ты Волкова, Юлька!

— С кем поведешься, — шутливо вздохнула я, он сделал самодовольную физиономию:

— Ну ты в правильную сторону повелась, — поставил меня на пол, осмотрел с головы до ног и улыбнулся еще довольнее: — Тебе в платье не жарко?

— Очень.

— Ну так снимай, че ты как не родная? Я тебе даже помогу, — он стал расстегивать мои пуговицы на спине, я обернулась с невинными глазами:

— А ездовые волки бывают?

— Конечно! Ездовой волк, ездовой лось, ездовой свекр — кто захочешь.

За окном раздался впечатляющий всплеск, как будто кто-то бросил в бассейн под балконом диван. Мы подошли и выглянули за штору — там, под охреневшими взглядами отдыхающих, невозмутимо и вальяжно рассекал голубую воду очень внезапный в тропиках лось.

Я посмотрела на Романа. Он посмотрел на меня и сказал:

— Если что, он не с нами.

Я кивнула и задернула штору.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍