Эльфийская кукла

Глава двенадцатая. Два vis один, или кочан капусты

Ночь я проспал на удивление спокойно – даже снов не видел. Наверное, успокоился, что мечи, наконец-то, у меня. Шамуа даже не спросила меня, как я их вернул. Ее гораздо больше занимали наши маленькие радости, охи-вздохи-поцелуйчики и прочее. Короче, едва рассвело, я отправился к фон Данцигу.

В холле Братства меня встретил Бертье Мальден. Лицо почтенного мажордома буквально засветилось от счастья, когда он узрел, что я пришел при мечах. Однако я быстро погасил счастливый пламень в его глазах.

– Значит, вы все-таки не передумали! – Он сокрушенно развел руками. – А я уже присмотрел для вас великолепный риттершверт. Гномская работа, клинок из редчайшего черного булата…

– Увы, мой друг, я уже все вам сказал. Эта катана досталась мне дорогой ценой. И она мой талисман. И не просите!

Я поднялся по лестнице – фон Данциг уже был у себя.

– Ага, при мечах, значит, готов к битве! – воскликнул он. – Тебе все-таки удалось их заполучить.

– Знаешь, Руди, Сламбо признались, что спрятали их в тайничке у городских ворот, – соврал я на голубом глазу. – Пришлось, конечно, покопаться в земле, но теперь я непобедим!

– Приятно слышать, тем более что Магистрат назначил меня твоим секундантом, – сказал фон Данциг. – Как тебе последние новости про банк?

– Потрясно. Серьезные тут у вас ребята шустрят.

– Послушай, что я тебе скажу, рокарец, – фон Данциг окинул меня внимательным взглядом. – Я, конечно, ни в чем тебя не подозреваю. Но если узнаю, что ты якшаешься с ворьем, здесь ты больше никогда не появишься.

– Ты про мечи? – Я соорудил самую наивную морду лица. – Я как раз вернул себе украденное. Эти Сламбо заныкали их так глубоко, что…

– Ладно, не будем терять времени, – фон Данциг взял со стола свой меч и показал мне на дверь. – Жюри уже собралось, да и твои противники я думаю, ждут, не дождутся твоего появления.

Признаюсь, мне не понравился тон комиссара. А чего я, собственно, ожидал? Ясен пень, что братцы-чугуны настроены очень решительно, для них это единственный шанс выбраться из дерьма. Значит, будут драться насмерть. Мне предстоит одолеть сразу двоих. Не слишком ли я рискую, а?

Хотя после Шварцкопфа и того, что я пережил в 2038 году мне ли бояться каких-то провинциальных рыцарей со старым оружием и замашками гопников? Бой так бой. Я готов.

Фон Данциг провел меня из приемной по крытой галерее во внутренний двор, и я увидел место поединка. Площадка величиной с бакетбольное поле была гладко утоптана и окружена деревянным забором в два человеческих роста. У входа нас встретили рыцари Боевого Братства – нечто вроде почетного эскорта. Все при полном вооружении и в форменных плащах, белых с раскрытой ладонью. Теперь я понял, откуда Бошан взял эмблему для своей Лиги Мечей, только цвет поля изменил с белого на черный, и мечи добавил. Над воротами трепетали на ветру флаги Братства, королевский стяг Лоэле со львом и рыцарские вымпелы с гербами.

– Мессир Алекто Фра-де-Леоне, – приветствовал меня старший из рыцарей, седеющий человек лет сорока пяти. – Я Альбрехт ле Норе, великий арбитр Братства. Я уполномочен Магистратом судить ваш поединок с братьями Сламбо.

– Польщен встречей с вами, мессир, – ответил я, расшаркиваясь перед арбитром. – Я готов начать поединок хоть сейчас.

– Вначале выслушайте обязательные правила, кои вы обязаны соблюдать. Я знаю о вашем деле и понимаю, что вы избрали поединок насмерть. Таково же и желание ваших ответчиков. Однако вы обязаны придерживаться трех непременных условий. Во-первых, вы не должны применять магические амулеты и заклинания – это запрещено. Во-вторых, вы не имеете права использовать яды и отравлять ими свое оружие. В-третьих, замена оружия или доспехов после начала поединка не предусмотрена. Все ли вам понятно?

– Да, мессир Альбрехт.

– Вы можете сражаться пешим или конным, в любых доспехах, какие сочтете необходимыми надеть, и любым оружием, однако вы не можете использовать различные виды оружия попеременно.

– И это я понимаю.

– Вы, зачинщик поединка, согласны с правилами?

– Да, согласен.

– Помните, что умышленное или неумышленное нарушение любого из правил означает ваше поражение и бесчестие.

– Я запомню.

– Превосходно, – арбитр повернулся к фон Данцигу. – Вы, секундант зачинщика, согласны с правилами?

– Безусловно, собрат, – ответил фон Данциг.

– Тогда приступим. Вы готовы к бою? – спросил меня Альбрехт ле Норе.

– Всегда готов.

– Следуйте за мной.

Братцы Сламбо уже были на площадке. Джон стоял ко мне поближе, Эрик чуть дальше, прислонившись к забору. Оба были в своих малопрезентабельных старых железных доспехах и с тем оружием, которое я у них уже видел: у Джона длинный меч, а у Эрика шипастая булава-моргенштерн. Правда, братцы затарились еще и щитами. Щиты были большие, треугольные, без гербов, с массивными железными умбонами по центру. Я понял, что мне следует использовать мой щит. Арбитр сказал, что нельзя использовать амулеты и заклинания, но про магическое оружие и доспехи ничего не сказал.

– Явился-таки! – процедил сквозь зубы Джон Сламбо. В его взгляде смешались насмешка и злоба одновременно. – Готовься умереть, рокарец!

– Нет, брателло, это я вас сегодня во Вторчермет сдам, – пообещал я, продевая левую руку в ремни щита. Щит Такео маленький, сантиметров пятьдесят в диаметре, слегка выпуклый и очень легкий, так что движений в бою он стеснять не должен. – Я готов!

На деревянной трибуне у дальнего забора расположилось с полдюжины рыцарей Братства – я так понял, это и было жюри. И тут я был искренне удивлен. Среди рыцарей я увидел Карен-Бэмби. Она была без оружия, одета в простое темное платье и выглядела бледной и встревоженной. Когда наши взгляды встретились, Бэмби улыбнулась мне и послала воздушный поцелуй.

Ба, с чего бы это она здесь?

Рев боевой трубы под самым ухом заставил меня вздрогнуть. Шоу началось. Альбрехт ле Норе вышел в центр площадки, поднял руку и заговорил.

– Сегодня мы впервые в истории дозволяем на территории нашей обители поединок, в котором зачинщиком и ответчиками не являются рыцари Братства, – начал он. – Однако мы идем на такое нарушение наших уставов, дабы восстановить справедливость и рассудить, кто же прав, а кто заслуживает наказания. Однако перед началом испытания я еще раз обращаюсь к сторонам с просьбой о примирении. Джон Сламбо, именуемый также Джоном Сламбо из Лоджа, готов ли ты отказаться от поединка и признать свою вину без кровопролития?

– Нет! – рявкнул «чугун», не сводя с меня злобного взгляда.

– Эрик Сламбо, именуемый также Эриком Сламбо из Лоджа, что ты скажешь?

– Нет!

– Рекрут Братства Карен из Рены, именуемая также Бэмби из Рены, желаешь ли ты, чтобы мессир Алекто Фра-де-Леоне выступил защитником твоей чести в споре с братьями Сламбо?

– Да! – тихо, но твердо сказала Бэмби.

– Рыцарь Алекто Фра-де – Леоне, готов ли ты отказаться от своего вызова, дабы не пролилась кровь?

– Нет, я буду драться! – сказал я и вытянул из ножен катану.

– Да будет так! – Альбрехт ле Норе поднял руки к небу. – Бессмертные не могут быть на стороне неправого. Начинайте, и пусть милость Бессмертных будет с вами!

У меня появился сильный соблазн незаметно надеть на палец Кольцо Меченосца, полученное от Шандора. Но Альбрех ле Норе будто прочел мои мысли.

– Вы обязаны снять все находящиеся на вас амулеты и украшения, ибо они могут иметь магическую силу, – сказал он, подходя ко мне. – Отдайте их вашему секунданту.

– Хорошо, – вздохнул я и начал собирать свои фенечки в носовой платок, чтобы отдать их фон Данцигу.

– Постарайся, чтобы тебя не убили, – сказал Руди. – Я не настолько богат, чтобы потянуть твои похороны.

– О чем это ты?

– По законам Братства секундант убитого в поединке устраивает за свой счет его похороны и поминальный пир.

– Видать, ты крепко во мне уверен, Руди, если пошел в мои секунданты, – я отдал комиссару свои побрякушки. – Ладно, пора физминутку начинать!

Арбитр ушел с поля, и я остался с глазу на глаз с «чугунами». Джон решил первым испытать меня на крепость – резво так подскочил ко мне и с ревом обрушил на меня меч. Я вывернулся из-под удара и отбежал к забору. Братья, гремя железом, двинулись на меня с двух сторон.

– Бей его! – заорал Джон и снова махнул мечом.

Я отразил удар щитом. Силищи у Джона было немерено, но щит Такео потому и назывался магическим, что отлично гасил энергию удара, так что на ногах я устоял очень даже легко. Правда, миг спустя на меня обрушился удар булавы Эрика, и вновь я принял его на щит. Дальше было сложнее – братья начали осыпать меня ударами с двух сторон. Остервенелые были удары, я просто как под сваезабивалку попал. Мне удалось отразить этот град щитом и катаной, я вывернулся из угла, куда меня загоняли братцы, и оказался прямо в центре площадки. Сламбо пошли на меня, нехорошо улыбаясь.

Дальше все шло по однотипному сценарию – «чугуны» старательно прижимали меня к забору, а потом начинали осыпать ударами. Били они не по-детски, силища у обоих гавриков была отменной. Если бы не щит Такео, мне пришлось бы очень плохо, ведь обороняться при помощи Магического Щита я не мог по правилам. Так я отразил четыре безуспешные попытки загнать меня в «сортир» и тут подумал, что во всем происходящем есть что-то неестественное. На братцах было навешано невесть сколько железа, но двигались они легко и бодро, даже не взмокли, хотя утро было теплое. И где они, паразиты, силы берут? Сразу вспомнились слова Бэмби про то, что Сламбо умудрялись не отстать от нее по дороге в Нолси. Не иначе, тут какая-то чертовщина.

Что до меня, план боя я обдумал до мелочей. Нет смысла рубить катаной этот листопрокат, только клинок попортишь. Но хороший вариант у меня есть. На обоих Сламбо были шишаки с переносьем, такие историки иногда называют нормандскими. Я решил, что буду бить в лицо, когда подвернется такая возможность. Может, удастся с одного удара перерезать артерию, и тогда победа за мной без всяких. Однако пока я не мог нанести точный удар, все время приходилось отражать свирепые атаки. Сил у Сламбо не убывало, а я вскоре начал чувствовать, что притомился. Куртка под ламелляром промокла от пота, мышцы ног горели, да и левая рука разболелась – даже щит Такео не мог полность погасить удары этих чмырей. Джон первым просек, что я устаю.

– Что, выдохся, щеня? – рявкнул он, подняв над головой меч. – Сейчас я тебе кровь пущу…

– Бэмс, бэмс, дрэмс – я с трудом устоял на ногах, когда он замолотил по моему щиту своим клинком. Краем глаза я успел заметить занесенную в коварном ударе булаву Эрика, отпрянул в сторону и короткой перебежкой переместился в другой угол площадки. Нет, это мероприятие определенно начинает затягиваться. Надо что-то делать…

– А-а-а-а-а! – завопил я и атаковал колющим выпадом, целясь Джону в лицо. Мой удар не попал в цель, острие катаны ударило в кольчужную бармицу, но мой противник отшатнулся, опустив щит, и я вторично ударил его, на этот раз обводом. Раздался скрежет стали о железо, Джон выругался и попятился от меня. На его щеке выступила кровь. Радоваться даже такому маленькому успеху не было времени – на меня насел Эрик. Я отразил несколько камнедробительных ударов его булавы. Попытался вогнать катану в стык между кирасой и латной юбкой, но неудачно. Признаться, я пожалел, что начал драться катаной – лучше бы взял вакидзаши, подобрался бы поближе и побрил моих «чугунов» раз и навсегда…О, черт!

Удар булавы едва не свалил меня с ног, и миг спустя клинок Джона опустился мне на левый наплечник – Сламбо отлично воспользовался моим замешательством. Особого вредя этот удар мне не причинил, но было реально неприятно. Мне все труднее становилось парировать атаки этих двужильных говнюков. Попутно я сделал еще одно неприятное открытие – на лезвии катаны появились щербины. Черт, аргентальный клинок не должен так страдать при столкновении с обычным стальным лезвием, ведь даже эльфийские хейхены людомедов не оставляли на нем никаких повреждений! Короче, я начал терять самообладание. И злиться. Нужно было показать «чугунам», кто тут хозяин.

Отбив очередной выпад Эрика Сламбо щитом, я попытался применить свои футбольные навыки – устроил что-то вроде подката в ноги Джона. Получилось. Как я и ожидал, парень не удержал равновесия и грянулся навзничь. Пока он пытался подняться, я атаковал Эрика, и один из моих ударов, наконец-то, достиг цели – острием катаны я попал ему в лицо. Эрик завопил, отпрянул назад, и тут я достал его самым концом клинка, чиркнув по лбу прямо над бровями. Ослепленный льющей из раны кровью, Эрик на несколько мгновений выбыл из схватки. Я переключился на его братца. Отбив батманом вражеский меч, я подпрыгнул к противнику и врезал рукоятью катаны Джону Сламбо прямо в зубы. Удар оказался точным. Чтобы усилить эффект и еще больше деморализовать противника, я толкнул его ступней в живот, опрокидывая на спину. Джон с грохотом врезался в забор. Эрик, проморгавшись, шел на меня, занеся над головой булаву, но я даже не стал отбивать этот удар щитом, просто ушел от него вбок, а потом, улучшив момент, пнул Эрика в спину, да так, что он рухнул прямо на своего поднимающегося брательника. Такой момент упускать было нельзя: оба моих врага оказались на земле, и я начал рубить катаной (клинок все равно придется серьезно править!) в надежде на то, что все же в их латах найдется какая-нибудь слабина. Один из моих ударов пришелся Эрику Сламбо в правую руку, и он, то ли от боли, то ли по нечаянности выронил булаву. Тут я сыграл на чистейшей импровизации – носком сапога отбросил булаву подальше и ногой же вписал наклонившемуся за оружием Эрику прямо в лицо. Удар превзошел все мои ожидания: «чугун» снопом повалился на землю. Джон еще попытался достать меня мечом, но попал в щит: я же, улучшив момент, резанул катаной его по колену. Джон Сламбо взвыл так, что я понял – наконец-то мне удалось оставить на его шкуре серьезную зарубку. Надо было закрепить успех: воспользовавшись тем, что Джон опустил меч и раскрылся, я от души рубанул его ударом сверху вниз по шлему. Шишак выдержал, но голова у Джона была не чугунная, и парень повалился на землю в конкретном отрубе.

Эрик уже поднялся на ноги и, покачиваясь, пошел на меня, выкрикивая какую-то жутко непристойную брань. Но меня его матюги мало впечатлили, я понял, что поле за мной, надо только еще немного постараться. Эрик взмахнул булавой, я увернулся, сделал обманный финт катаной, заставив лоджийца отвести щит вбок, а потом рванулся вперед и своим щитом врезал ему прямо в лицо. Эрик попятился к забору, опустив руки, и я повторил удар щитом. На этот раз мой противник не удержался на ногах и упал. Я наступил ему на правую руку и приставил острие катаны к горлу.

– Финита ля комедия! – крикнул я, едва удерживая желание пустить козлу кровь. – Сдаешься?

– А-а-а-а! – прохрипел Эрик. Выглядел он чудненько: на лбу кровоточащая рана, на щеке другая, вся рожа в крови, нос разбит. Моя пластическая хирургия дала великолепный эффект.

– Не…убивай! – подал голос ковыляющий в нашу сторону Джон Сламбо. – Сдаюсь!

– Меч на землю, Джон!

Сламбо швырнул оружие на землю. Миг спустя я услышал торжествующий рев рогов, и Альбрехт ле Норе вышел на ристалище.

– Итак, суд чести состоялся! – провозгласил он. – Мессир Алекто победил в этом поединке. По закону оружие и доспехи побежденной стороны принадлежат победителю.

– Благодарю, – сказал я и поклонился арбитру. – Но этот хлам мне даром не нужен.

– Ваше право. Правая сторона определилась. Джон и Эрик Сламбо, – обратился арбитр к моим противникам, которые сидели рядышком на земле с видом футболистов команды, проигравшей финал кубка мира, – ваша виновность доказана. Посему жюри принимает решение: вы недостойны носить плащи Братства и состоять в нем. Вам предоставляется время до заката для того, чтобы покинуть Лоэле, в противном случае вы будете переданы светским властям для применения по отношению к вам позорящего наказания. На сем состязание окончено.

– Виноват, – я поднял палец. – Если позволите, есть еще один вопрос. Я имею в виду дамзель Бэмби Рену.

– Вы не полномочны решать такие вопросы, мессир.

– Только два слова. Вампир был. Я сам снес ему башку, и голова была у Бэмби. Потом Сламбо у нас ее отобрали. То, что в мешке кочан капусты, может быть их дурацкой шуткой.

– Там был кочан! – с ненавистью крикнул Джон. – Кочан! Никакой головы.

– Господин фон Данциг, вы можете принести мешок сюда? – спросил я комиссара, который выглядел очень довольным (еще бы, я снял камень с его души, а то бедняга уже прикидывал, какую брешь в его бюджете пробьют мои похороны!)

– Пожалуй, да. Собрат арбитр?

– Несите, – согласился ле Норе. – Хотя не вижу в этом никакого смысла. Братья Сламбо отрицают, что подменили трофей, и я им почему-то верю.

Я перевел взгляд на Бэмби, сидевшую среди рыцарей жюри. Она улыбалась мне, и в ее глазах было нечто… Нет уж, мне одной Шамуа хватит! Да и с Шандором разборки мне совершенно ни к чему…

Фон Данциг вернулся с мешком через несколько минут. Я взял мешок, распустил горловину и глянул внутрь. Каналья Салданах сыграл с «чугунами» отличную шутку.

– Кочан, говорите? – Я запустил руку в мешок и, морщась от трупной вони, вытащил вампирскую голову за волосы. Фон Данциг ахнул, ле Норе сделал шаг назад, у братцев-аферистов глаза сделались по пятаку. – А по-моему, это все-таки голова.

– Что за чудеса! – Фон Данциг замотал головой, будто пытался стряхнуть наваждение. – Там была капуста, еще вчера.

– Немного магии, добрые сэры, – сказал я и швырнул голову на землю. – Теперь вы мне верите?

– Все ясно, – ле Норе скрестил руки на груди. – Сегодня же приказ о зачислении дамзель Бэмби в Боевое Братство должен быть подписан.

– Спасибо тебе, – сказала мне Бэмби, когда мы вышли с ристалища. – Ты спас мою репутацию. Я никогда этого не забуду.

– Ты получила, что хотела, и я спокоен.

– Знаешь, Алекто, если бы не Шандор… – тут она быстро поднялась на цыпочки и поцеловала меня. – Ты настоящий рыцарь. Всем рыцарям рыцарь. Я обожаю тебя, мой герой.

– Бэмби, не надо. – Я понял, что подавать надежду девушке не следует, хотя, чего греха таить, нравилась она мне. Да она любому бы понравилась, чего уж там! – Пусть все идет, как идет.

– Однажды мы встретимся с тобой, обещаю. И тогда ты не сможешь отвергнуть меня. – Тут Бэмби загадочно сверкнула глазами. – Не устоишь перед моими чарами.

– Пока, Бэмби. Шандору привет.

– Пока, милый. Помни, что я тебе сказала.

У выхода из штаб-квартиры Братства меня уже ждал Консультант. Правда, на этот раз известия о моем переходе на новый уровень не было.

– Вы совершили большую оплошность, мой друг, – сообщил он. – Зря отказались от доспехов братьев Сламбо.

– От этого ржавого железа? И что бы я с ними делал?

– Это зачарованные доспехи. Латы Выносливости. Плюс пятьдесят к выносливости, плюс десять сила, плюс пять ловкость. Каждый из комплектов стоит пять тысяч дукатов, и любой оружейник оторвал бы их с руками.

– Так, – я понял, что свалял большого дурака, – теперь ясно, как этим чмырям удавалось пешком делать такие концы и за такое короткое время. И откуда они брали силы в поединке. Почему же вы мне сразу об этом не сказали?

– Не имел права.

– И Братство допустило, чтобы Сламбо сражались в магических доспехах?

– Правило о магии не распространяется на оружие и защитное вооружение. Только на амулеты и заклинания.

– Знаете, толку от вас… Я прошляпил десять тысяч. Приятная весть. Но теперь уже ничего не попишешь. Меч у Джона тоже был зачарованный?

– С чего вы взяли?

– Он сильно попортил мне катану.

– Вот этого не знаю. Вообще-то аргентальный клинок самый прочный.

– Вот и я о том же. И на щите никаких повреждений нет… Ладно, пойду отдыхать. Новостей для меня нет?

– Пока никаких. Хочу лишь сказать вам, что вы прекрасно справляетесь со всеми задачами. У вас очень высокая репутация. Вы вернули свое оружие, так что можете и дальше выполнять ваши задачи.

– Тогда пока.

– Всегда к вашим услугам.

Консультант исчез, и я направился в гостиницу, чтобы умыться, отдохнуть и выпить пару бокалов вина в компании Шамуа. Впервые я не просто думал о ванне, а прям-таки мечтал в нее побыстрее залезть. Однако у входа в гостиницу меня уже ждал какой-то перец в темном. Завидев меня, он тут же бросился мне наперерез и зашептал:

– Милорд, трактирщик Барнабо просил вам передать, что ждет вас у себя у себя в заведении. Дело крайне важное и не терпящее отлагательств.

– Подождет. Мне надо отдохнуть.

– Никак не можно, милорд. Барнабо велел вам срочно явиться в таверну «У пьяного студента».

– А знаешь что… – я уже хотел послать парня матом, но тут подумал о Марике. Стоп, может есть какие-нибудь важные новости? Сердце у меня почему-то сжалось. – Хорошо, иду. Прямо сейчас.