Эльфийский лорд

Глава 21

Рена уселась на ковер рядом с Меро. Стены шатра Дирика были закатаны и подвязаны примерно на высоте колен; занавески из редкотканого льняного полотна не давали насекомым залетать внутрь, но пропускали ветерок. Настал час обеда. Еда теперь сделалась разнообразнее за счет овощей — их покупали у торговцев или выменивали у Народа Зерна, успевшего уже развести огороды, — и за счет трав, измененных Реной. Теперь, когда из Цитадели прибыла первая партия железных слитков, обедать в обществе Дирика и Калы стало особенно приятно. Звезда Дирика снова стояла в зените, и пожилой жрец перестал хмуриться. Кала радовалась не меньше супруга, но выражала это более открыто. В конце концов, теперь у Железного Народа было все, что нужно, — металл, хорошие пастбища и вода. И даже потомки их древних союзников, Народ Зерна поселился поблизости и занялся земледелием, которым не могли или просто не стали бы заниматься Железные Люди.

Рена с Меро тоже не остались внакладе. Поскольку они представляли здесь волшебников, всякий кузнец стремился выведать, что им известно насчет перспектив добычи железа — а многие пытались разузнать, нельзя ли с их помощью продвинуться вперед в очереди на покупку железа из следующей партии. Кланы торговцев несколько расстроились, обнаружив, что утратили монополию на поставку железа, но быстро с этим смирились, особенно после того, как женщины Железного Народа принялись экспериментировать с огранкой кристаллов «дурацкого золота» и изготавливать кабошоны из других минералов с высоким содержанием железа, доставленных все теми же торговцами. И из того, и из другого получались очень красивые «драгоценные камни»; особенно хороши были вставки из «железного масла» — в ажурном кружеве железных украшений эти камни, напоминающие капли черной жидкости, смотрелись просто изумительно. Так что теперь у женщин стало больше сырья для ювелирного дела, чем когда бы то ни было, и новые материалы вызвали у них такой взлет творческой фантазии, что даже мужчины принялись ходить кругами и прикидывать, как бы подольститься к супруге, или матери, или сестре, или подруге, чтобы те сделали что-нибудь в новой технике и для них тоже. Дирик уже щеголял новенькими кожаными наручами с железными накладками, разукрашенными «железным маслом», — подарком Калы. А Кала тем временем трудилась над таким же ошейником.

И Рена решила, что теперь самое время позаботиться об исполнении кое-каких своих планов.

Кала принесла тарелки с лепешками, жареным мясом и тонко нарезанными овощами и мисочки со сметаной.

Теперь Железный Народ мог наслаждаться одним из своих излюбленных блюд: на лепешку укладывались полоски пряного мяса и овощи, все это обильно поливалось сметаной, и лепешки сворачивались в трубочку. Рена с Меро полюбили его не меньше хозяев, и едва Кала поставила тарелки на ковер, как Меро тут же свернул себе такую трубочку.

— Дирик, а вам вправду так уж сильно нужно держать у себя этих двух эльфийских лордов? Мне кажется, они не вполне здоровы, — спросила Рена, когда Дирик потянулся за лепешкой.

Дирик даже не приостановился.

— Ну, вообще-то с них в последнее время нету никакой пользы, — признал жрец, укладывая на лепешку тонко нарезанные стручки кукуна и травы, которым Рена придала новый вкус и аромат, поверх них — полоски мяса, и уже поверх всего этого — сметану. — Мы перестали заставлять их давать представления — из уважения к вам, но я так подозреваю, что они уже и не стали бы ничего показывать, даже если бы им надавали тумаков. Я, по правде говоря, подозреваю, что они сходят с ума. Их хозяину едва-едва удается их накормить и напоить. Они ничегошеньки не делают, только сидят и пялятся в одну точку.

— Я думаю, они уже сошли с ума, — сказала Рена. Когда она услышала, как буднично Дирик констатирует этот факт, у нее словно гора с плеч свалилась. — Кельяна еще как-то можно разговорить, если хорошенько постараться, а вот Хальдор.., хозяину приходится кормить его с ложечки. Может, вы бы отдали их мне?

— Сперва скажи, что ты собираешься с ними делать, — осторожно отозвался Дирик.

Рена глубоко вздохнула и посмотрела на Меро. Тот подбадривающе улыбнулся в ответ. Девушка снова посмотрела в темно-карие глаза жреца и напомнила себе, что Дирик — чрезвычайно рассудительный человек.

— Я хочу… Я хочу попытаться сделать одну штуку. Посмотреть, могу ли я при помощи магии изменять чужие воспоминания. У нас ходили слухи, будто старые лорды на это способны. Вот я и подумала, что раз в моем народе женская магия всегда действовала тоньше, то, может, женщине это будет даже проще сделать, чем мужчине. Раз Кельян с другом и так уже сумасшедшие, вреда я им не причиню — а может, даже смогу помочь. — Рена собралась с силами. — Если я.., если мне удастся помочь им… В общем, я хочу сделать несколько вещей. Во-первых, я хочу выяснить, как делаются эльфийские камни для ошейников и как эти ошейники контролируют рабов.

— Шана придумала способ обезвреживать их, причем для него требуется меньше железа, чем идет на украшения, — вмешался в беседу Меро. Его зеленые глаза светились энтузиазмом. — Нужна такая штучка вроде ракушки, чтобы надевать ее на берилл, вот так вот, — он изобразил ладонями захлопывающуюся ракушку, — и камень будет обезврежен вместе со всей его магией. Их можно будет переправлять к рабам целыми грудами. Если кто-то готов к побегу, он просто защелкивает такую ракушку на своем камне — и все, беги. Эльфийские лорды не смогут гнаться за каждым беглым рабом и даже вряд ли смогут его выследить. А к тому моменту, как вызовут какого-нибудь достаточно сильного мага, способного кидаться молниями-стрелами, рабы уже будут далеко.

— Но чтобы этот план сработал, нам сперва надо выяснить, как именно действуют эльфийские камни, — продолжила Рена. Заинтригованный Дирик отложил недоеденную лепешку и подался вперед. — Меня никогда этому не учили, да и Лоррина, боюсь, тоже, но Кельян вполне может это знать. Вот я и хочу попробовать уговорить его, чтобы он меня научил. А если у меня не получится, может, "Меро сумеет отыскать нужные сведения прямо у него в памяти. Как только мы разберемся, как делаются эльфийские камни, можно будет поэкспериментировать с ракушками.

— Но это ведь не все. Вы явно задумали что-то еще, так? — спросил Дирик, приподняв густую бровь. Теперь на лице его читался не только живейший интерес, но и восторг.

— Э… Ну да. — Рена решила не останавливаться на достигнутом и рассказать Дирику обо всем, раз уж он, похоже, готов слушать. — Я хочу стереть из их памяти все воспоминания о плене и о Железном Народе и заменить это чем-нибудь другим.

— И чем же? — не успокаивался Дирик. — И зачем?

— Я подумала… — Рена на миг заколебалась, потом продолжила:

— Я подумала, что смогу создать новые воспоминания — на самом деле это будут иллюзии. Что-нибудь насчет скитаний в глуши, как вот мы с Лоррином бродили. Или, может, Меро поможет мне вложить эти воспоминания в их разум, пока я буду стирать старые, делать их туманными. И, конечно, я позабочусь, чтобы они ничего не помнили ни о Железном Народе, ни о волшебниках, ни о драконах — вообще ни о чем важном. А потом я их усыплю и попрошу Кемана или еще кого-нибудь из драконов отнести их поближе к эльфийским землям, чтобы они смогли найти дорогу домой.

Рена облизнула губы и стала ждать, как на это все отреагирует Дирик.

— Ты что, вправду собираешься освободить их? — От удивления у Дирика глаза полезли на лоб. — И ты думаешь, что мы позволим им отправиться к нашим врагам?

— Ну не можем же мы их убить! — с отчаянием воскликнула Рена.

На миг она испугалась, что Дирик сейчас скажет: «Это почему же не можем?» Но жрец лишь устремил на Рену задумчивый взгляд, потеребил нижнюю губу и надолго умолк.

— Раз уж вы это задумали, — в конце концов сказал он, понизив голос, — нельзя упускать такой удобный случай обдурить этих демонов, которых вы называете эльфийскими лордами. Чем внушать пленникам, что они скитались в глуши, не лучше подкинуть им что-нибудь совсем-совсем несусветное?

— Например?.. — спросила Рена, воспряв духом. Кажется, Дирик не станет ей препятствовать! Наконец-то она сможет хоть чем-то помочь этим несчастным, Кельяну с Хальдором, — а может, даже и Шане!

— Ну.., тут надо подумать. Например, пускай они думают, будто их держали в плену волшебники — и волшебников этих было куда больше, чем думают эльфийские лорды. — Дирик ухмыльнулся, словно мальчишка, задумавший особенно удачную каверзу. — Можно им внушить, будто это была какая-то неприступная крепость — причем разместим мы ее совсем не там, где находится настоящая Цитадель. — Он лукаво подмигнул собеседникам. — Да мало ли! Можно сочинить компанию волшебников, которые вроде как никогда не слыхали про наших волшебников! Пускай демоны думают, что у них появился какой-то совершенно новый, неведомый враг! Пусть себе тратят время и гоняют воинов на поиски этого нового гнезда волшебников!

Меро расхохотался:

— Предки! Вот это идея! Лорды запаникуют и кинутся охранять тылы! Они передерутся, решая, какая из групп волшебников опаснее! А главное, мы выиграем время и успеем накопить больше сил!

— Вот именно! — Дирик возобновил прерванную трапезу и махнул свободной рукой Рене. — Раз твой план именно таков, дитя, — пожалуйста, трудись. Все равно от этих пленников одни хлопоты. А если ты добьешься, чего хотела, они неплохо нам послужат.

Дирик не сказал, что станется с эльфами, если Рене не удастся стереть им старые воспоминания, но Рена решила, что с этим можно будет разобраться попозже, если такая необходимость и вправду возникнет. Она поблагодарила Железного Жреца и с аппетитом принялась за лепешки.

Дирик хотел еще что-то обсудить с Меро после обеда, и Рена подумала, что может взяться за исполнение первой части плана прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

Правда, поскольку Рена не была полукровкой, она не могла напрямую читать мысли пленников, и потому она решила попробовать разговорить их так, используя иллюзии, свою принадлежность к слабому полу и осторожное подталкивание в нужном направлении. Некоторое время назад торговцы по просьбе Рены принесли ей старый, разряженный ошейник — ранее он принадлежал кому-то из беглых рабов. Девушка прихватила ошейник с собой и отправилась в шатер, где содержали эльфийских лордов.

— Кельян! — позвала она. Она сотворила иллюзию своего самого лучшего шелкового платья. А когда Кельян вышел из оцепенения и медленно поднял на нее взгляд тусклых глаз, девушка быстро создала вторую иллюзию: они очутились в обычной комнате, какую можно было отыскать в любом эльфийском поместье. За образец Рена взяла комнату, которую ее отец использовал для неофициальных встреч с гостями, но сделала так, чтобы в помещении царил полумрак.

Выглядел Кельян ужасно: изумрудные глаза помутнели, длинные волосы повисли тусклыми прядями, а одежду он менял лишь тогда, когда хозяин силком вытряхивал его из грязной. Рена точно не знала, что подтолкнуло эльфа в пучину безумия. Возможно, вид Кемана в истинном облике оказался непосильным испытанием для его психики.

А может, когда он узнал, что Железный Народ заключил союз с волшебниками, то пришел к выводу, что теперь его с товарищем уж точно никогда не отпустят, и сломался. Но самой Рене помешательство Кельяна и его пребывание где-то в иной реальности, сотворенной его собственным воображением, было только на руку. Рена надеялась, что в нынешнем своем состоянии Кельян верит, будто вернулся к соплеменникам. А может, он решил, будто все это ему снится. Ее устраивали оба варианта. И вряд ли он узнает в эльфийской леди, представшей его глазам, ту Рену, которую ему доводилось видеть в лагере: девушка заодно с платьем сотворила себе пышную парадную прическу и яркий макияж.

При виде Рены и окружающей обстановки глаза Кельяна засияли: правда, безумие по-прежнему никуда не делось, но зато в них появились проблески чувств. Чтоб усилить эффект созданной иллюзии, Рена окутала Хальдора тенью.

А то, пожалуй, вид неподвижного тела товарища мог бы подорвать доверие Кельяна к иллюзии. Впрочем, кажется, Кельян то ли не замечал его, то ли его самого это уже не волновало.

— Моя леди… — он вопросительно наклонил голову, показав тем самым, что и вправду не узнал Рену.

— Шейрена, — представилась девушка. — Добро пожаловать на мои именины, лорд Кельян.

Кельян поклонился.

— Моя леди Шейрена. Мы с вами знакомы?

«Отлично. Он то ли не помнит меня, то ли не узнает в этом виде — а может, просто не хочет. Он сейчас живет в своих грезах, а не в реальном мире».

— Я — дочь подруги вашей матери, — отозвалась Рена.

Она припомнила, как вела себя мать, принимая гостей, и теперь изо всех сил старалась подражать ее манерам. — Спасибо вам за то, что вы приняли наше приглашение и прибыли вместе с матушкой на наш скромный праздник.

А можно я воспользуюсь вашей благосклонностью, чтоб справиться с одной пустяковой задачкой?

— Я весь к вашим услугам, — отозвался Кельян и снова поклонился, приложив руку к сердцу.

— Я взяла себе новую служанку, девочку, на которую еще не надели ошейник, — непринужденно соврала Рена. — Как вам известно, мой отец сейчас на заседании Совета и вернется только через несколько дней. Вот я и подумала.., может, вы бы помогли мне очистить и настроить этот ошейник, чтобы я надела его на девчонку?

Рена достала ошейник и протянула Кельяну.

Тот осмотрел его и нахмурился.

— Но этот ошейник не годится для личной служанки леди, — заметил он.

Рена надула губки.

— Но я не смогла найти другого! Все остальные сейчас на рабах, а я не хочу ждать, пока сделают новый, — капризно заявила она. — А кроме того, я хочу эту девчонку себе.

Она хорошенькая. А папа может передумать и отдать ее кому-нибудь другому. А если запечатлеть ее на меня, он уже этого не сделает.

Кельян улыбнулся, и Рена улыбнулась в ответ; они тут же почувствовали себя заговорщиками, заключившими союз против жадных взрослых.

— Ну, раз так, я с радостью помогу настроить его — конечно же, от вашего лица, — с легкостью согласился Кельян.

Он склонился над ошейником и принялся за работу…

А Рена следила за ним так напряженно, что Кельян, несомненно, удивился бы, если бы это заметил. Но он с головой ушел в работу и не обращал внимания ни на что, кроме ошейника.

Рена решила подстраховаться — на тот случай, если ей придется еще раз воспользоваться этой уловкой. Когда она уйдет, Кельян будет думать, что ему это все приснилось.

Когда Кельян завершил заклинание, Рена тут же поблагодарила его.

— Вы так мне помогли, лорд Кельян… — кокетливо произнесла она. Меро взбесился бы от ревности, если б услышал ее тон. — Как мне вас отблагодарить?

Девушка поднесла ему вино с подмешанным туда зельем и бросила на Кельяна взгляд из-под ресниц. Рена точно знала, что он не пойдет дальше флирта, ибо ухаживание в эльфийском обществе подчинялось определенным законам. Ни один ухажер не осмелился бы соблазнить девушку, не получив на то тактичного согласия ее отца. И Кельян, который не являлся исключением, не стал бы сейчас выказывать ничего, кроме галантного интереса. Зачем рисковать нарваться на вызов, когда у тебя недостает обученных рабов, которых можно выставить в ответ? Да и вообще, дуэли — дорогое удовольствие, ведь гладиаторы на них частенько погибают. Лучше уж соблюдать осторожность.

— Оказать услугу прекрасной леди — честь для меня, — отозвался Кельян и единым глотком осушил предложенную чашу. Все шло, как Рена и задумывала. Она разбавила вино медом, чтобы смягчить резкий привкус и замаскировать зелье. Рена снова наполнила чашу, и Кельян снова ее осушил. Девушка протянула ему тарелочку с обжаренными и подсоленными съедобными корнями — к ним она тоже приложила свою магию. Пусть ест. Чем больше он съест, тем доверчивее станет.

— Благодарю вас, — сказал Кельян, взяв кусочек. Рена поставила тарелочку рядом с ним, и он не стал возражать. — Мне не так уж часто приходится бывать в обществе прекрасной леди, и это — уже само по себе награда для меня, — добавил он, потягивая вино и беря с тарелки корешок за корешком.

Рена негромко рассмеялась; ее переливчатый смех — девушка сама удивилась, услышав его, — походил на звон крохотных колокольчиков, и глаза Кельяна одобрительно расширились.

— Мне не так уж часто приходится бывать в обществе молодых лордов, и это уже само по себе удовольствие для меня, — отозвалась она в том же духе. — Расскажите мне о себе.

Кельян был совсем не прочь поболтать, и они говорили — Рена все продолжала подливать ему вина, — пока глаза у него не начали слипаться, а голова — клониться на грудь. В конце концов эльф прилег на тюфяк, на котором сидел все это время. Рена усилием мысли и легким движением пальцев уничтожила все созданные ею иллюзии; теперь Кельян снова очутился в шатре с войлочными стенами. Если он, проснувшись на следующее утро, и вспомнит об этом происшествии, то точно решит, что это был сон.

Потом Рена погасила свет и вышла из шатра, торжествующе сжимая в руках ошейник.

Теперь настал черед Калы поработать над новым замыслом по освобождению рабов. Она изучила ошейник и камень и принялась мастерить ракушку-застежку, что изолировала бы камень и от носителя, и от мага Кала не сомневалась, что сумеет изготовить такую штучку. Загвоздка была в том, чтобы сделать ракушку достаточно маленькой, чтобы можно было ее прятать, но при этом достаточно большой и крепкой, чтобы ее хватило на любую печать.

Ну а тем временем Рена каждый день являлась к пленным эльфам — без иллюзий, в привычном своем облике, — и подолгу разговаривала с ними, пытаясь втянуть их в беседу. А Меро тем временем «подслушивал» их мысли. Эльфы отвечали нечасто, но Рена продолжала вести эти беседы — и при этом осторожно воздействовать магией на их сознание.

Когда великие лорды удаляли воспоминания, они удаляли их целиком, оставляя после себя чистый лист, провал в памяти. Рена же бережно, но настойчиво изучала загадочную работу мозга. И теперь она сильно подозревала, что великие лорды своим пусть мощным, но грубым воздействием попросту уравнивали жертву с младенцем — в плане умственного развития. Вероятно, впоследствии жертву приходилось заново обучать всему, вплоть до самых простых вещей. Именно потому после обработки ее — обычно столь бесцеремонной обработке подвергали строптивых девушек — где-то с год никто из посторонних не видел. Рене же нужно было более тонкое воздействие.

И потому она разговаривала с пленными и следила за физическими процессами, протекающими у них в мозгу, на том глубинном уровне, с которым она работала, превращая растения во что-нибудь вкусное и ароматное — ну или хотя бы съедобное. Когда Меро «видел» воспоминание, которое нужно было стереть — это происходило, когда оно всплывало в сознании кого-то из эльфов, — он подавал знак Рене. Рена к этому моменту знала, какой физический участок мозга отвечает за него, и потому могла его изменить. И постепенно начала этим заниматься. Она осторожно разрушала связи, создающие это воспоминание, а потом окончательно изглаживала его из памяти при помощи легчайших ударов, куда более слабых, чем те, что приводили к приступам безумия. И когда Рена завершала работу, это воспоминание исчезало. Спроси Кельяна о нем, и он лишь непонимающе посмотрит в ответ.

Девушка также надеялась, что сможет удалять воспоминания последовательно, но, увы, оказалось, что это невозможно. Память — странная штука. Цепочки воспоминаний настолько прихотливы, что невозможно понять, по какому принципу они соединяются друг с другом — зачастую между начальным и конечным пунктом такой цепочки нет ничего общего.

Но одно было бесспорно: чем больше она стирала, тем нормальнее становился Кельян, и даже состояние Хальдора начало улучшаться.

По мере того как эльфы приходили в себя, их воспоминания делались все отчетливее, и их легче стало отслеживать — а значит, и удалять. Рена продвигалась вперед семимильными шагами, и вскоре эльфы сделались такими же бодрыми и живыми, какими были к моменту своего пленения. С одной стороны, это было хорошо: ведь оставлять их где-нибудь без сознания, если бы Хальдор по-прежнему пребывал в ступоре, было бы форменным убийством.

С другой же, это породило новые проблемы.

Чем больше эльфы возвращались в прошлое, тем меньше у них оставалось воспоминаний, твердящих, что всякое сопротивление бесполезно, а побег невозможен. Но Рена при помощи зелий, подмешиваемых в еду, иллюзий и разговоров наедине смогла внушить им, что и она сама, и ее беседы — не более чем занимательный сон. Они даже не удивлялись, отчего этот сон повторяется раз за разом, поскольку Рена в конце каждой беседы уничтожала все воспоминания о ней.

— Но что же нам с ними делать? — с отчаянием вопросила Рена у Меро через три дня после начала экспериментов, когда Хальдор сообщил, что намеревается назавтра предпринять попытку к бегству. Девушка плюхнулась на траву рядом с Меро, сидевшим у их шатра, и они оба уставились в небо, усеянное звездами. Рене захотелось взять Меро за руку — и она тут же обнаружила, что рука юноши уже тянется ей навстречу. Его прикосновение успокаивало и утешало Рену. — Рано или поздно они действительно попытаются бежать, и с этим будет столько хлопот!

— Значит, надо покамест постоянно держать их одурманенными, — сказал Меро, легонько сжав ее руку. — Нам надо придумать, как создать им новое прошлое, а я пока что этого не понял.

Над лагерем взошла луна, такая яркая, что в ее свете можно было бы читать. Меро покачал головой.

— Просто ума не приложу, что делать. Иллюзии? Но для внушения иллюзии требуется столько же времени, сколько это событие занимало бы в реальности. Я, пожалуй, мог бы впихнуть новые воспоминания на место старых, но создать их в одиночку…

— А их обязательно создавать в одиночку? — перебила его Рена. — Что, если потрудиться над ними вместе?

Девушку охватило возбуждение. Кажется, она нашла выход!

— Нам вовсе не обязательно создавать все воспоминания самим! Мы можем попросить помощи у Каламадеа и Алары! И у Шаны с Зедом, и у других волшебников!

Меро снова покачал головой.

— Даже не знаю… — с сомнением протянул он. — А не получится ли в результате из этих воспоминаний жуткая каша?

— Так нам же только лучше, если там будет каша! — возразила Рена. Она с каждым мгновением все более убеждалась, что права. — Нам же не нужно, чтобы у них в головах была полная, целостная картина — нам надо, чтобы там были обрывки! Пусть они думают, что их большую часть времени держали под воздействием зелий или заклинаний — но чем больше мы запутаем их, тем больше они запутают старых лордов!

— А чем больше запутаются старые лорды, тем сильнее они встревожатся! Теперь я понял! — Неожиданно Меро расхохотался и крепко обнял девушку. — Ты права, Рена!

Ты совершенно права! Я постараюсь связаться с Шаной и все ей объяснить. Посмотрим, сможет ли она поучаствовать. Я буду продолжать попытки, пока не дотянусь до нее.

— А я буду и дальше стирать их воспоминания, до того самого момента, как они попали в плен! — радостно отозвалась Рена. Теперь она окончательно уверилась, что план сработает именно так, как она и надеялась.

Через несколько дней прибыли драконы — но тихо, без помпы, в облике волшебников. Рена никогда прежде не видела Алару в таком виде: приемная мать Шаны выбрала для себя облик крепко сбитой женщины неопределенного возраста, с высокими скулами и темными волосами. Каламадеа, конечно же, явился в том облике, который был уже знаком Железному Народу. Когда драконы на заре вошли в лагерь, Дирик и другие вожди племени встретили их радушно — хотя чувствовалось, что Железные Люди не забыли того случая, когда Каламадеа предстал перед ними в своем истинном виде — в виде огромного, иссиня-черного Дракона.

— Мы пришли, чтобы унести гостей, причиняющих вам неудобства, — весело сказал Отец-Дракон. Он просто-таки лучился радостью, как будто ему предстояло невесть какое удовольствие. Ну и что, что в последний раз его здесь видели драконом? Подумаешь! Каламадеа вел себя так естественно и непринужденно, выглядел таким безобидным, что всякому, кто смотрел в эти невинные зеленые глаза, окруженные сеточкой морщин, как-то трудно было соединить в своем сознании его и того грозного дракона. Отец-Дракон в совершенстве сжился с ролью чудаковатого пожилого полукровки — и вскоре Дирик уже болтал с ним, словно со старым приятелем. Ну, а глядя на Дирика, постепенно расслабились и остальные.

— А что вы сделали с Мире? — спросил в конце концов Каламадеа.

— Отдали ее на попечение Народу Зерна. Они ни капельки ей не доверяют, потому что я рассказал им, что она чуть не выдала всех нас, а заодно и своих собственных сородичей демонам. — У Дирика сделался такой довольный вид, что Рена, не выдержав, улыбнулась. В конце концов, это ведь правда! Ну, в некотором смысле… — Они отправляют ее работать в поле и не кормят, если она не хочет работать. В общем, она быстро усвоила, что, когда ей что-то говорят, проще послушаться.

— Как я вижу, вы не боитесь, что она убежит? — поинтересовалась Алара. В голосе ее прозвучала боль: все-таки речь шла о ее ребенке… Но Дирик не правильно истолковал ее чувства.

— О, ничуть, леди! Захочет бежать — пускай себе бежит! Она не настолько ценная помощница, чтобы нам жалко было ее потерять. А снять ошейник, удерживающий ее в облике рабыни демонов, она не может. Так что пойти к демонам она никак не сможет. А мы все — наш народ, волшебники, Народ Зерна и торговцы, — все знаем про ее предательство, и никто не станет помогать ей снять ошейник. — Железный Жрец улыбнулся. — Если она решит, что бродить по степи в одиночку, безо всякой помощи лучше, чем оставаться с Народом Зерна, который дает ей кров и пищу, — ну, пусть наслаждается свободой.

Алара вздохнула, но ничего не сказала; за болтовней Каламадеа ее молчаливость осталась незамеченной. Рена посочувствовала драконице: конечно, Мире потрясающе неблагодарная зараза, но все-таки она — ее дочь! Наверное, у бедной Алары просто сердце разрывается из-за того, что один ее ребенок ополчился на другого — или на других, если считать еще приемную дочь, Шану.

— Мы подождем до темноты и уже тогда унесем их, чтобы не тревожить ваш народ без нужды, — негромко произнес Каламадеа после того, как большинство старейшин потеряло интерес к гостям и занялось своими делами.

— Это хорошо, — рассудительно заметил Дирик и тут же просиял. — Но вы непременно должны посмотреть, что уже успела сотворить Кала для другого вашего замысла!

И взглянуть на новые драгоценности наших женщин-ювелиров! Пойдем же!

Этот день Рена с Меро провели в обществе Дирика и драконов. Дирик показал гостям чуть ли не все до единого украшения в лагере, и хотя Алара так и не спросила, нельзя ли ей повидаться с блудной дочерью, Рена заподозрила, что Дирик нарочно старается отвлечь драконицу — чтобы та так и не обратилась к нему с этой просьбой.

День выдался долгий: даже Рене постепенно поднадоело следить за работой ювелиров, хотя обычно это зрелище ее завораживало. Наконец-то солнце село, и начали сгущаться сумерки.

Тогда Рена покинула гостей и отправилась посмотреть на Кельяна с Хальдором, которых уже привыкла считать своими подопечными. Те были без чувств; их так опоили зельями, что привести их в сознание не удалось бы даже хорошим пинком. Ну, что поделаешь. Надо так надо. Очевидно, что ехать на спине дракона, как ехали в свое время они с Меро, эльфы не смогут. Значит, драконам придется их нести.

Рена при помощи четырех молодых Железных Жрецов запеленала эльфов, словно младенцев — только «пеленки» были большие, на взрослого. В них вложили по доске и получилось нечто вроде колыбели. Пеленки не давали пленникам двигаться, а доска позволяла им лежать прямо, не скорчившись. Теперь обвязать их сетью — и драконы отнесут их в Цитадель.

В конце концов эльфы оказались упакованы, словно посылки, подготовленные к отправке, и Железные Жрецы бесцеремонно поволокли неподвижные тела куда-то в темноту.

Рена пошла за ними следом. Молодые жрецы, обряженные, как им и полагалось, в кожаные фартуки, оттащили тюки в степь, подальше от лагеря, положили там и поспешно зашагали обратно. Они не оглядывались, и Рена их прекрасно понимала. Если бы ей не довелось провести так много времени рядом с Кеманом, во всех его видах, она тоже бы здорово нервничала в обществе драконов.

А Каламадеа с Аларой в любой момент могли вернуться с охоты…

Пронесся внезапный порыв ветра, и шум незримых крыльев над головой возвестил о появлении драконов.

Они проплыли по небу — огромные тела серебрились в свете луны, и черные тени скользили по взволновавшемуся травяному морю — и опустились рядом с эльфами. Рена невольно попятилась. Оказалось, она успела позабыть, до чего же взрослые драконы в своем истинном облике огромны. Отец-Дракон обычно уменьшал себя, чтобы не выделяться, — ну, и чтобы помещаться в логове, устроенном в Цитадели, — но драконы растут всю свою жизнь, и рядом с Каламадеа Алара выглядела малышкой. А ведь она была вдвое больше своего сына, Кемана!

Драконы были подобны силам природы — столь огромны и столь могущественны, что их просто не получалось охватить сознанием. Рена невольно вскинула руки в защитном жесте. Но драконы практически не обратили на нее внимания, будто ее здесь и не было вовсе.

Они как следует перекусили, и им предстоял долгий путь — и его надо было преодолеть побыстрее, пока эльфы не проснулись. Времени на долгие прощания не было, и Рена не винила Алару за то, что той хочется побыстрее покинуть место, где ее младшая дочь томилась в оковах железного ошейника и человеческого тела.

Так что драконы опустились на землю ровно на столько, чтобы успеть подхватить сети — а когти у них были длиной с руку Рены. Толчок, мощный взмах крыльев — и они снова в небе.

В считанные секунды драконы превратились в темные силуэты на фоне луны — а там и вовсе исчезли.

Рена вглядывалась до боли в глазах, но не могла их разглядеть. И когда Меро коснулся ее руки, девушка подскочила от неожиданности.

— Что ж, от нас тут больше ничего не зависит, — негромко произнес Меро. — Ты дала Шане мощное оружие, любимая, и теперь ей решать, как им распорядиться. Ты свою работу выполнила и можешь отдохнуть.

Лишь после этих его слов Рена осознала, что и вправду может теперь отдохнуть. А еще Меро сказал, что она наконец-то сумела помочь Шане — так, как не сумел никто другой! При этой мысли Рена засияла и тихонько рассмеялась.

— Наверное, ты прав, — отозвалась девушка и повернулась так, чтобы рука Меро оказалась у нее на плече. Успех придал ей храбрости, и Рена почувствовала себя сильной. — Ну, раз так… — игриво протянула она, — тебе не кажется, что нам следует кое-что.., ну, скажем, наверстать?

Несколько мгновений Меро таращился на нее, словно не вполне был уверен, как ему следует реагировать.

— Мне? — глуповато переспросил он.

А потом широко улыбнулся.

— Полагаю, что следует! — сказал он уже более уверенно…

…и начал наверстывать — и получалось у него неплохо.