Эльфийский лорд

Глава 24

У Киртиана зачесался нос, и он рассеянно потер его.

«И почему, спрашивается, Предки так паршиво писали, невзирая на десятилетия практики?» Мало того что почерк был бисерно-мелким, как будто писавший пользовался лупой, — он еще и был отвратительно корявым и неразборчивым.

Киртиан с трудом продирался сквозь дебри чьего-то дневника и сразу делал выписки на отдельных листах, чтобы потом переписать все это начисто. У него, в отличие от Предков, почерк был четким и аккуратным. Должно быть, они от скуки изобретали разные манеры письма, каждый свою. Но зачем им было писать так мелко, словно бумага была на вес золота?

Здесь, в библиотеке леди Мот, было так тихо, что Киртиану казалось, будто он слышит, как парящие в воздухе пылинки одна за другой оседают на книгах. Леди Мот вернула на место все те тома, что унесла за то время, пока в поместье сидели молодые лорды. Теперь ситуация изменилась: она наконец-то оказалась полновластной хозяйкой имения покойного мужа. Поскольку война закончилась и армии у них не осталось, молодые лорды более не нуждались в штабе — хотя по-прежнему вели себя вызывающе.

Но в этом вызове скользило бессилие.

Киртиан все так же рассеянно взял стакан с водой и сделал глоток.

На данный момент молодые лорды обитали на личных землях, в Башне леди Мот — единственном месте, где никому бы не пришло в голову их разыскивать. А даже если бы и пришло, вряд ли бы их нашли — все они сейчас носили людские личины.

«До тех пор, пока они держатся вместе, все будет хорошо — если только кто-нибудь из них не дрогнет и не пожелает переметнуться к противнику».

Киртиан переговорил со всеми молодыми лордами и решил, что положение пока что сносное. Во всяком случае, здесь они в безопасности, и им не приходится терпеть сколько-нибудь серьезные лишения.

Даже рабы Мот не знали, кто они такие — им просто сказали, что эти люди были в армии молодых лордов, и Мот взяла их под свое крылышко, чтобы спасти от наказания.

Всякий раз, думая об этом, Киртиан невольно ухмылялся. Да, жизнь среди рабов пойдет им на пользу — это даже не вопрос.

Он уже сейчас замечал, что их отношение к людям начинает изменяться. По крайней мере, у некоторых из них.

И Киртиан считал, что, если — или когда — восстание начнется снова, оно пойдет совсем другим путем.

А молодые лорды уже сейчас считали, что и закончится оно совсем иначе. Они хотели уговорить Киртиана либо открыто встать на их сторону, либо снова возглавить армию Совета, но при этом вести боевые действия спустя рукава, а потом, в подходящий момент, повернуть армию против самих великих лордов.

«Но я вовсе этого не желаю!» Такая война — ибо это будет уже не мятеж, а самая настоящая война — будет кровопролитной. И литься будет в основном людская кровь.

А Киртиана это совершенно не устраивало.

План Киртиана, к которому он надеялся привлечь и молодых лордов, был куда более тонким. Киртиан хотел, чтобы они потихоньку, поодиночке, вернулись к своим августейшим отцам и вымолили прощение. Но при этом — в том вся хитрость — им следовало сохранить при себе железные украшения, что защитили бы их от магии отцов.

Киртиан надеялся, что через некоторое время после возвращения они получат определенную свободу действий и смогут вновь занять свои места на иерархической лестнице. А потом, в силу естественной убыли среди великих лордов, постепенно взять власть в свои руки.

Впрочем, у этого плана тоже имелось множество недостатков. И едва ли не главным из них было то, что многие великие лорды способны были собственноручно поубивать взбунтовавшихся сыновей и вассалов, едва завидев их. И кроме того, всегда сохранялась вероятность, что среди тех, кому удастся вновь втереться в доверие к отцам, заведется предатель. А это было бы.., очень некстати.

Ну а пока что молодые лорды находились в укрытии, и если они и не добились великих успехов, то хотя бы не попали в беду.

Киртиан же, пока Совет обсуждал, как бы получше его использовать в дальнейшем, а его былые враги вынуждены были отступить под давлением обстоятельств, воспользовался этим вынужденным досугом, чтобы вернуться к поискам своего отца.

Он был уверен, что ключ к местонахождению отца спрятан где-то в этой комнате. Да только вот книг здесь было великое множество, а каталога для них никто никогда не составлял. Личные дневники перемежались романтическими повестями, помогавшими леди скоротать время, а книги с описаниями флоры и фауны громоздились поверх трактатов по магии.

У Киртиана снова защекотало в носу, и он, невзирая на все попытки удержаться, чихнул. Мот и ее подруга, Виридина, появлялись в библиотеке десяток раз на дню, пытаясь удалить пыль при помощи магии, но всякий раз, как только Киртиан открывал новый том, оттуда поднималось новое облако пыли и присоединялось к тем, что уже витали в воздухе.

У семейства Мот тоже был свой пунктик — страсть к собирательству. Большая, часть этой библиотеки досталась Мот от родни. Однако родственники Мот при утолении своей страсти не отличались особой разборчивостью. Похоже, тот, кто собирал книги и манускрипты, под словом «книга» понимал всякое собрание переплетенных листочков, а под словом «рукопись» — все, написанное от руки.

Насколько мог судить Киртиан, ни в их отборе, ни в сортировке никакой системы не было, равно как и попыток определить ценность имеющихся экземпляров.

Возможно, если бы Киртиан побывал здесь до того, как молодые лорды устроили в поместье свой штаб, он и сумел бы определить, какие именно книги и рукописи изучал отец, и это дало бы ему ключ к разгадке. Но мятежники просто свалили все, что нашли, в кучу, дабы расчистить помещение и использовать его для своих нужд, а Мот, утаскивая из библиотеки те книги, которые считала ценными, лишь усугубила положение. Мот, чтоб она была жива-здорова, искренне считала, будто ей удается содержать библиотеку в чистоте и порядке.

«Ну, вообще-то так оно и было — пока мы не нашли в чулане те ящики». Супруг Мот считал библиотеку предметом меблировки — то есть, по его мнению, там должны были находиться книги, которые можно было красиво расставить на полках. А все остальное — а это было раз в пять больше того, что красовалось на полках, — по его приказу упаковали в ящики и спрятали в чулан рядом с библиотекой. Мот вообще думала, что в том чулане ничего нет, пока однажды они не заглянули туда. Как оказалось, молодые лорды перевернули весь чулан в поисках карт, которые можно было бы использовать для составления стратегических планов, кое-что перенесли в библиотеку и там оставили, а остальное передвинули, чтобы расчистить место для того, что они сочли нужным убрать в чулан. В общем, если изначально тут и наличествовал какой-то порядок, он исчез безвозвратно. Теперь в чулане появились полки — равно как и в расположенном по соседству свободном кабинете, и в соседней неиспользуемой гостиной, — и Киртиан пытался хоть как-нибудь упорядочить этот хаос.

Впрочем, он быстро уразумел, что ответ на его вопросы находится не в напечатанных книгах и не в иллюстрированных рукописях, какими бы интересными они ни были, а в дневниках, которые частенько вели эльфийские леди и изредка — их лорды.

Отец почти наверняка определил местонахождение Врат по каким-то сведениям, хранящимся где-то здесь. Местонахождение Врат было позабыто. Мало того — складывалось впечатление, что построившие их Предки приложили немало усилий, чтобы скрыть сведения от своих потомков и даже от многих своих современников, прошедших через Врата.

Но почему? Хороший вопрос. Возможно, они боялись, что в их рядах обнаружится предатель и вновь откроет Врата, чтобы впустить сюда их врагов. Врата и сами по себе в немалой мере способствовали стиранию воспоминаний.

Переход был столь суровым испытанием, что впоследствии многие действительно очень смутно помнили то, что происходило сразу вслед за Переходом.

А некоторым, возможно, «помогли» забыть.

Ни один из великих лордов, создавших Врата и выживших при Переходе, не оставил записанных воспоминаний об этом событии. Это факт. И никто из историков этого не сделал. Это тоже факт. А потому, поскольку официальных хроник не существовало, у Киртиана остался один-единственный источник сведений, неофициальный. И оставили его те, кого власть имущие считали настолько незначительными существами, что просто не обращали на них внимания.

«Леди… Да, леди!»

И еще чудаки.

Некоторые из этих дневников были красиво переплетены и вполне могли в свое время красоваться на полках «парадной» библиотеки. Возможно, именно из них отец и почерпнул нужную информацию.

А может, он отыскал в официальных летописях нечто такое, что Киртиан проглядел.

Киртиан расстроенно пригладил волосы, позабыв, что руки у него грязные от пыли, потом строго велел себе не терять терпения. В конце концов, отец начал заниматься поисками Врат за много десятилетий до рождения Киртиана. Возможно, к тому времени, как ему удалось что-то обнаружить, он уже так много знал о Предках и настолько проникся их образом мыслей, что научился угадывать вещи, которые отнюдь не были очевидными.

И потому Киртиан продолжал копаться в рукописях библиотеки Мот, положив рядом Великую книгу Предков.

Прежде чем приниматься за изучение какой-либо рукописи или дневника, следовало выяснить, кто автор или, по крайней мере, кому он приходился современником — то есть мог ли он помнить времена Перехода.

Поскольку почти наверняка большая часть этих рукописей относилась к более позднему периоду, Киртиану следовало попытаться потом выбрать из них те, которые принадлежали перу тех же авторов. Большинство любителей писать дневники превращали их в многотомные повествования благодаря своей долгой жизни. Если же автор родился позже, значит, его писанину надо отложить в сторонку.

Это был единственно логичный план действий. Кроме того, это была чрезвычайно утомительная, отнимающая очень много времени и очень, очень пыльная работа.

Правда, у Киртиана было два помощника — Джель и та малышка-наложница, которую изволила ему подсунуть леди Триана. Киртиан послал за ней после того, как на время совещаний Совета передал свои полномочия лорду Киндрету. Раз уж Триана так интересуется его делами, надо скормить ей побольше сведений — пускай переваривает.

Киртиан подозревал, что она работает в паре с Аэлмаркином. По крайней мере, временно. Леди Мот предоставила Киртиану неоценимые сведения о предыдущих выходках Трианы, так что у него появилась возможность составить представление о том, какую игру она ведет и какие союзы заключает. И понять, что на самом деле Триана не служит никому, кроме себя.

А потому, на взгляд Киртиана, в данной ситуации уместнее всего было предоставить ей те сведения, которые он желал бы предоставить. Джель лично проверил наложницу — правда, чуть не довел ее своими расспросами до слез — и таки решил, что леди Лидиэль успешно «обратила» девчонку. Но всякий раз, когда девушка докладывала Триане — а Триана просто-таки жаждала знать, где сейчас Киртиан и чем он занимается, — Джель всегда присутствовал при этом, дабы убедиться, что она придерживается разработанного сценария.

Однако же девушка не знала, чем именно ее хозяин занимается в библиотеке. Чего она не знает, того не выдаст, даже если снова попадет в руки к Триане или Аэлмаркину.

Она знала только то, что видела — то есть что Киртиан приказал навести порядок в библиотеке, и рабы Мот теперь составляют каталог печатных изданий. Киртиан тем временем изучал рукописи и составлял второй каталог, а Джель с девушкой расставляли проработанные материалы по полкам. Девушка не умела читать эльфийский рукописный шрифт и не знала, что именно он оставляет, а что отбраковывает. А потому, хотя она могла многое рассказать о его действиях, Триане не было бы с этих рассказов совершенно никакого проку.

Вообще-то Киртиан полагал, что эта пресловутая Триана появится здесь собственной персоной, причем в недалеком будущем. Ведь явно же она не удержится и попытается лично сунуть нос в его дела. Возможно, она также попытается соблазнить его; в прошлом она не раз применяла этот метод. Даже Мот говорила, что Триана красива, и отнюдь не безжизненной красотой статуи — она держится живо, остроумно, напористо и не боится выказывать свой ум. В общем, она давно уже превратила свою внешность и обаяние в оружие. Не исключено, кстати, что она заключила союз не только с Аэлмаркином, но еще и с лордом Киндретом, ибо в своем стремлении к власти готова была использовать всех и вся. Ну если это и вправду так, то не исключено, что коса найдет на камень: лорд Киндрет играет в эти игры куда дольше, чем малютка Триана.

«Предки, каким же циником я становлюсь…»

А ведь были времена, когда ему и вправду этого хотелось — когда у него не было забот серьезнее, чем планы учебных сражений и совещаний с Лидиэлью о том, как отвадить Аэлмаркина. Подумать только — ведь тогда он относился к лордам вроде Киндрета с уважением!

«Ну, зато теперь я в курсе…»

И помог ему в этом не один лишь собственный опыт и даже не откровенный разговор с Мот, затянувшийся на целую ночь. Последней каплей оказались все эти рукописи, что прошли через руки Киртиана: летопись интриг, измен и злоупотребления властью и силой, изложенная теми, кого сильные мира сего считали слишком ничтожными, чтобы следить за ними. Впрочем, если уж говорить начистоту, многие из них тоже были не подарок; они вели себя, словно куры в курятнике — разворачивались и принимались клевать тех, кто еще слабее. Но для Киртиана это стало весьма отрезвляющим, хотя и неприятным занятием — продираться сквозь их записи. А ведь авторы, наверное, думали, что их никогда никто не прочтет, кроме них самих…

«Интересно, а как с этим обстоят дела среди волшебников и свободных людей?» Теперь, лишившись большей Части своих иллюзий, Киртиан предполагал, что там то же самое — ну разве что размах поменьше. Великие лорды были настолько могущественны, а те, кого манила их власть, Настолько зацикливались на стремлении к ней, что эта самая власть развращала их всех. Избежать этого удавалось лишь тем, кто, как Мот, понимали, насколько опасна такая огромная власть, и сторонились ее. А долгая жизнь эльфов приводила к тому, что их развращенность и эгоизм достигали таких пределов, до которых людям было не дойти.

«Но есть ведь и другие! Такие, как Мот, Лидиэль — ну, и я сам, надеюсь». Власть не развращает, если ты понимаешь, насколько она опасна и с какой огромной ответственностью сопряжена. Киртиан надеялся, что среди волшебников и свободных людей все-таки есть те, кто это осознает.

Возможно, именно в этом понимании был ключ к поведению тех эльфийских лордов, что обращались с людьми, оказавшимися под их защитой, столь же уважительно, сколь и с эльфами-вассалами, и тех эльфов-вассалов, что обращались с людьми как с равными. Первыми были те, кто испытал на собственной шкуре гнет эвелонских высших лордов и твердо решил никогда не обращаться со слабыми так, как обращались с ними самими. А потом они Передали эти воззрения своим потомкам.

А существовали ли еще такие семьи, как его собственная и семейство леди Мот? Не исключено. Во всяком случае, Киртиан позволял себе надеяться, что они таки существуют, но таятся, как таился он сам, а до него — его отец и дед. Возможно, они и действуют точно так же: сидят где-нибудь в глуши и стараются выглядеть в глазах великих лордов безнадежной деревенщиной, не заслуживающей внимания. Видят Предки, если бы не эта заноза Аэлмаркин, их семья никогда бы не привлекла к себе внимания Киндрета, и ему, Киртиану, не пришлось бы выставлять себя на всеобщее обозрение, да еще и в качестве специалиста по военному делу.

Тут Киртиан поймал себя на том, что уже некоторое время тупо пялится на одну и ту же страницу, совершенно не осознавая, что же там написано.

«Хватит! В конце концов, я ученый, а не философ!»

И он снова склонился над плотно исписанной страницей.

Через некоторое время внимание Киртиана привлек шепот, звучащий где-то неподалеку. Беседовали двое, и одним из собеседников был Джель — только вот Киртиан никогда прежде не слыхал от своего сержанта подобных интонаций.

Киртиан бросил быстрый взгляд поверх очередной рукописи. Ну, так и есть. Работа стоит, а Джель и красотка-наложница о чем-то шепчутся, почти соприкасаясь головами.

«Ну и ну! Никак этот гранитный утес наконец-то дал трещину?»

Киртиан даже не знал, смеяться ему или злиться. Не то чтобы он сам имел какие-то виды на эту девушку… Ну да, она достаточно привлекательна и талантлива, но те две наложницы, которые купила для него мать, не хуже. Но видеть, что его практичный, здравомыслящий товарищ так растаял из-за какой-то девчонки!..

А с другой стороны — это ведь Джель. Джель, научивший его владеть оружием и командовать армией, охранявший его, словно верный пес, и никогда ни о чем не просивший. Так какое он имеет право злиться, если Джель наконец-то встретил женщину, сумевшую затронуть его сердце?

«О, Предки!..»

Ну и как, спрашивается, ему со всем этим управляться?

Скрывающиеся мятежники, угроза предательства со стороны великих лордов, поиски отца — а теперь еще и влюбленный Джель! Интересно, что пойдет следующим номером?

Тут Киртиан, засмотревшись на отнюдь не юного влюбленного, почувствовал на своем плече чью-то руку. Леди Мот вошла в библиотеку так тихо, что Киртиан даже не заметил ее. И лицо у нее было непроницаемым, словно маска.

Это могло означать лишь одно: Мот снова что-то затеяла.

— У нас гостья, — прошептала Мот, метнув взгляд на Джеля и девушку. Те явно не замечали ничего вокруг. — И я полагаю, что тебе следует с ней повидаться.

«Ох, нет! Только не Триана!..»

— Передайте леди Триане, чтобы она… — начал было Киртиан.

Но Мот, приподняв бровь, перебила его:

— Не знаю, с чего ты вдруг подумал о ней, но это — не леди Триана. Давай откладывай этот дурацкий дневник, написанный какой-то бестолочью, и пошли со мной. Сию секунду!

Поняв, что от леди Мот так просто не отделаешься, Киртиан вздохнул, вложил в дневник закладку и встал из-за стола.

Влюбленные даже не заметили его ухода. Уже этого одного достаточно было, чтобы понять: да, Джель втюрился по уши.

«О Предки, только бы не оказалось, что Триана подсунула нам эту девчонку именно в расчете на Джеля, а вовсе не на меня!..»

Киртиан, разрываясь между весельем и беспокойством, даже как-то не обратил внимания, что леди Мот повела его не в гостиную, а в примыкающую к ней небольшую комнатку. А по этой комнатке нетерпеливо расхаживала какая-то молодая женщина. Женщина была зеленоглазой и рыжеволосой; одета она была в простую тунику, брюки и сапоги и, судя по крепкому телосложению, привыкла к физическому труду. Ну и зачем Мот потребовала, чтобы он непременно с ней встретился? Может, это одна из ее служанок, и она принесла какие-то важные сведения о молодых лордах?

— Лорд Киртиан, — официальным тоном произнесла Мот, — я полагаю, что вам о многом следует поговорить с Лашаной.

Киртиан раздраженно вздохнул. Он по-прежнему не понимал, что затеяла Мот. Мот, уловив этот вздох, вскинула голову и поджала губы, но в глазах у нее плясали озорные огоньки.

— Полагаю, ты мог знать ее под другим именем — Проклятие Эльфов.

Что?!

Все раздражение и нетерпение Киртиана улетучилось единым мигом. Он уставился на женщину, — та застыла, словно олень, готовый обратиться в бегство, — пытаясь понять, не ослышался ли он.

«Рыжие волосы — и эльфийские глаза. И уши. Кровь волшебников. Если только это не иллюзия…»

Но Мот иллюзиями не одурачишь. Мот уже доводилось встречаться с волшебниками. Сын ее подруги, Виридины, — волшебник.

— Лашана принесла с собой рекомендательное письмо от сына Виридины, — сказала Мот, словно прочитав мысли Киртиана.

«С нее станется! Хотя зачем ей читать мысли? Она и так знает меня наизусть, словно любимый сонет!»

— Я.., я очень рад встрече с вами, Лашана, — осторожно произнес Киртиан. — Или, может, мне следует называть вас Проклятием Эльфов?

— Пожалуйста, не надо, — твердо сказала женщина.

Она по-прежнему держалась настороженно, и чувствовалось, что ей не по себе. — Я никогда не претендовала на это имя.

Оба они вели себя так нескладно, что Мот рассмеялась.

— Киртиан, Лашана, да сядьте же вы, ради Предков!

А то вы смотритесь, словно пара плохоньких изваяний!

Киртиан чуть-чуть расслабился и жестом пригласил Лашану присесть на соседний диван. Гостья повиновалась, но двигалась при этом скованно, словно какая-нибудь старуха с больными суставами. Сам Киртиан уселся на табурет, так чтобы оказаться чуть ниже ее.

— У меня мало времени, — в конце концов сказала Лашана. — И я не знаю, с чего лучше начать.

— Давайте я вам подскажу, — предложил Киртиан и попытался улыбнуться. — Начните с того, почему вы решили, что мне можно довериться. А вдруг бы я убил вас на месте?

Как он и надеялся, столь прямой и откровенный подход оказался наилучшим для общения с нею. Лашана принялась рассказывать — и ничего более удивительного Киртиан в жизни не слыхал. Ему стоило немалых усилий не пялиться на гостью, разинув рот. Подумать только: двое ее людей подобрались к нему настолько близко, чтобы стоять в карауле рядом с его собственной палаткой и следить за ним! Ну, теперь он точно скажет Джелю пару ласковых!

С какого-то момента Киртиан просто устал изумляться и впал в какой-то транс. Все это было слишком невероятным, чтобы поверить, — и однако же, Киртиан верил. Ибо рассказ Лашаны хорошо совмещался с тем, что уже было известно самому Киртиану.

Лашана говорила до тех пор, пока не начала хрипнуть.

В какой-то момент она умолкла и многозначительно переглянулась с леди Мот.

— Ну, вот, — сказала она. — Теперь вы велите мне убираться прочь. Либо…

— Либо спрошу, осмелятся ли ваши волшебники взять в союзники эльфийского лорда, командующего армией, — договорил Киртиан, осознав вдруг, что именно ради этого она сюда и явилась. Блестящий шаг! Дерзкий — и вместе с тем совершенно логичный А с другой стороны — совершенно нелогичный. Как она решилась довериться чистокровному эльфу?

Лашана уставилась на него — и вдруг напряжение покинуло ее. Просто вытекло, словно вода из треснутого кувшина.

— Огонь и Дождь! — негромко воскликнула она. — Вы и вправду точно такой, как рассказывал Кеман!

Неужто она читает его мысли, пользуясь той самой магией, которой владели некоторые из его людей и людей Мот?

— Только то, что лежит на поверхности, — тут же откликнулась Лашана. — Я ничего у вас не вынюхиваю.

И никто из нас не стал бы этого делать. Если хотите, я научу вас способу закрывать от постороннего взгляда даже те мысли, которые лежат на поверхности.

Киртиан внимательно вгляделся в ее изумрудные глаза — похожие и непохожие на глаза чистокровных эльфов — и не увидел в них ничего, кроме искренности.

— Буду вам очень признателен, — отозвался он. — Но с этим придется подождать. А пока что, полагаю, вам известно о моих людях?

И тут вдруг его осенила блестящая идея. Теперь он может защитить мать и своих людей — что бы ни сталось с ним самим! И по удивлению, промелькнувшему в глазах гостьи, Киртиан понял, что она услышала эту его мысль.

— Конечно! — воскликнула Лашана. — Ну, конечно, лорд Киртиан! Мы можем принять к себе ваших людей, если им придется спасаться бегством, — и непременно это сделаем! Для этого хватит обычных порталов — то есть магии перемещения. И мы сделаем все от нас зависящее, чтобы вашим людям ничего не угрожало. И вам нечего бояться за вашу мать и других эльфов вашего дома — с нами уже живет сводная сестра Лоррина, и ее приняли как свою.

Вот теперь уже Киртиан обмяк от внезапно нахлынувшего облегчения.

— Благие Предки! — пробормотал он, стирая испарину со лба. — Если бы вы только знали, что для меня значат эти ваши слова…

Тут Киртиан оборвал себя и слабо улыбнулся.

— Хотя — чего это я? Конечно же, вы знаете.

Но от решения одной проблемы другие никуда не делись. А раз у этой женщины мало времени, надо немедленно обсудить план действий.

— Будьте благословенны, Лашана. Ну а теперь давайте решим, что я могу сделать для вас и ваших друзей.

Мягко говоря, Джель не пришел в восторг.

— Если ты еще хоть раз попрешься очертя голову на встречу с женщиной, про которую ничего не знаешь, а меня с собой не возьмешь, клянусь, я засуну тебя головой в лошадиную поилку и буду так держать, пока ты не поумнеешь!

Киртиан откинулся на спинку кресла. Он не собирался отступать. Нет, он не винил старого друга, но что-то ему подсказывало, что Джелю и Лашане пока что лучше не встречаться. У них просто не хватило бы времени усыпить подозрения Джеля, и, пока они добились бы хоть какого-то взаимопонимания, Лашане уже нужно было бы уходить.

Предки! Как же она рисковала, явившись сюда, к нему! И с каждой минутой опасность возрастала. Ее ведь могли обнаружить!

Стоявшая перед Джелем тарелка с едой осталась нетронутой. Сам Киртиан как-то умудрился запихнуть в себя обед, пока рассказывал Джелю, какое чудо произошло сегодня вот в этой самой, до безобразия обыкновенной комнате.

— Джель, при разговоре неотлучно присутствовала Мортена. Да и в конце концов, что бы мне сделала одна-единственная девчонка-волшебница? — рассудительно поинтересовался Киртиан.

— Надеюсь, ты понимаешь, что она могла наобещать тебе кучу всего, на что не имела полномочий? — пробурчал Джель.

— Мортена сказала, что Лашана облечена властью, а я вполне полагаюсь на ее слово.

Киртиана переполняли планы, и даже раздражение Джеля не могло отвлечь его от размышлений. А ведь, пожалуй, больше всего его старого друга разозлило то, что он, Киртиан, впервые принял столь серьезное решение без его присмотра.

— Я знаю, что делаю, Джель, — твердо, убежденно произнес Киртиан.

Джель посмотрел на него, приподняв бровь, потом медленно, неохотно кивнул. Лицо его как-то вдруг изменилось. Гнев сменился горечью поражения.

— Пожалуй, знаешь, — медленно произнес Джель. — Пожалуй, я больше тебе не нужен.

Теперь уже Киртиан, в свой черед, взбеленился и швырнул вилку на тарелку.

— Да что за чушь?! Я скорее правую руку себе отрежу!

Слушай, нам нужно обдумать все непредвиденные обстоятельства, какие только могут стрястись, и составить хотя бы приблизительные планы на тот случай, если…

Тут в дверь постучались, и в проеме показалась голова леди Мот.

— Не знай я тебя так хорошо, я бы заподозрила, что ты — волшебник или что ты накликал эту шлюху на нашу голову, когда так неосторожно упомянул ее имя, — мрачно сказала Мот. — Похоже, такова сегодня моя судьба — весь день принимать гостей, причем самых разнообразных.

На этот раз Киртиан был твердо уверен, что знает, кто к ним наведался.

— Ой, нет! — простонал он. — Только леди Трианы нам тут не хватало!