Эльфийское отродье

Глава 3

Рена проснулась сама. Это было необычно: как правило, на рассвете в спальню являлись три рабыни, которым полагалось ее будить. Отец считал, что девушкам не следует позволять подолгу валяться в постели: он говорил, что это приучает к безделью. Рена немного недоумевала по этому поводу: ведь они с матерью все равно только и делают, что сидят сложа руки!

Но праздность и безделье — не одно и то же. Сидеть сложа руки — это одно, а бездельничать — совсем другое…

Видимо, для отца это был просто еще один способ проявить свою власть. Впрочем, это, в сущности, неважно: если Рене случалось допоздна засидеться с книжкой, назавтра она могла прекрасно отоспаться днем в саду.

Однако сегодняшний день был исключением. То ли Рена ухитрилась проснуться прежде, чем ее пришли будить, то ли — и это вероятнее — отец велел дать ей выспаться, поскольку накануне она легла очень поздно. Так что, во всяком случае, нынче утром отец проявил к ней не меньше внимания, чем к скаковой лошади.

Рена коснулась резного цветка на спинке кровати, и над головой тут же вспыхнул розовый магический светильник, достаточно тусклый, дающий ровно столько света, чтобы с ним можно было читать. Рена не знала, который сейчас час: с постели было не видно водяных часов в гостиной, а окон в доме не было; но она чувствовала, что, должно быть, солнце уже часа два как встало.

Голова чуточку побаливала, но в целом выпитое накануне вино о себе особо не напоминало. Это было приятным сюрпризом. «А Лоррин после званых вечеров вечно жалуется, как ему плохо! То ли вино было не такое крепкое, то ли я выпила меньше, чем думала…» Нет, скорее первое. Раз уж лорд Ардейн пригласил на бал кружок сибаритов, который вращался вокруг леди Трианы, неудивительно, если опекун лорда Ардейна приказал потихоньку подменить крепкое вино, какое обычно пьют эльфийские лорды, чем-нибудь менее сногсшибательным. По крайней мере, на первую половину приема.

Даже Рена была наслышана о леди Триане — даме с весьма дурной репутацией, которая вскоре после гибели лорда Дирана настояла на праве опустить титул «ан-лорд» перед своим именем и объявила себя полноправной главой дома Фалкион. Поговаривали, что леди Триана совершает множество сумасбродных выходок. Приятели Лоррина по сравнению с нею были все равно что ребятишки, играющие в фанты. Большинство ее товарищей были либо детьми обедневших лордов, которым оставался всего шаг до того, чтобы сделаться нахлебниками какого-нибудь более знатного владыки, либо третьими-четвертыми сыновьями, бесполезными для своих родителей: ни один лорд не станет делить свое поместье, и никто не выдаст свою дочь за безземельного, разве что совсем уж выбора не останется.

Эти молодые эльфы могли позволить себе предаваться разврату: никому до них дела не было, и никакой ответственности на них никто никогда не возложит. Большинство из них проводили время в бесконечных пирушках или путешествовали из города в город, останавливаясь в городских усадьбах своих друзей или друзей своих родителей.

Денег им обычно давали ровно столько, чтобы было что проживать, но недостаточно, чтобы они могли ввязаться в крупные неприятности.

«А жаль: несомненно, среди них найдутся юноши поумнее этого несчастного Гилмора, которые могли бы стать куда более подходящими наследниками своего отца. Да и многие девушки годятся в наследники куда больше Гилмора».

При мысли о Гилморе Рена поморщилась. Зная отца, она предполагала, что внимание Гилмора послужит ей оправданием ненадолго. Конечно, она в точности выполнила указания Тилара, но ведь даже такое ничтожество, как Гилмор, ей удалось привлечь лишь случайно. Для всех прочих ан-лордов она была не интереснее ручных зверушек.

«Если повезет, отец будет слишком занят и хоть ненадолго оставит меня в покое. Ну, а если нет — и если в ближайшее время никто мною не заинтересуется, — он будет винить во всем меня и мать. С отца станется начисто забыть, что лорд Ардейн был целиком поглощен Катариной, и он будет обвинять нас в том, что нам не удалось завлечь его! Ну, а тогда.., видимо, мне предстоит еще целый год терпеть уроки танцев, музыки, манер, искусства вести беседу, искусства одеваться…» Ну что ж, по крайней мере, хоть какое-то занятие.

Но из-за этих уроков у нее совсем не будет свободного времени! Не будет больше прогулок с Лоррином — разве что брату удастся как-то провести учителей… Нельзя будет рыться в библиотеке, просматривая книги, собранные не только домом Тревес, но и домом Кауллис, которому прежде принадлежало поместье. Почти не останется времени на то, чтобы заниматься садом и ручными птицами…

И все же это тоже свобода своего рода. Ведь когда она перестанет быть Шейреной ан Тревес и сделается леди Шейреной, супругой.., какого-нибудь лорда, у нее не будет и этого. А рано или поздно лорд Тилар решит, что уроков с нее хватит, — тем более учителя доложат, что она делает заметные успехи, — и оставит дочь в покое…

«Еще бы мне не делать успехов! — криво усмехнулась Рена. — Мне давали столько уроков, что хватило бы на трех девушек. Если бы уроки могли сделать меня привлекательной, Катарина бы мне и в подметки не годилась!» А ради того, чтобы сохранить хоть капельку свободы, уроки терпеть стоит.

«Похоже, за свободу всегда приходится платить, и чем больше свободы, тем выше плата, — вздохнула Рена. — Интересно, во что мне обошлась бы настоящая свобода?

Вероятно, у меня просто не хватит сил расплатиться…

И все же как хорошо было бы знать, что свобода достижима!» Девушка сунула руку под подушку за книгой, которую спрятала туда накануне. Это была романтическая история о тех временах, когда эльфы еще жили в Эвелоне. О временах великих битв и предательств… Интересно, неужели эти книги передаются из рук в руки еще с тех давних дней?

Раз уж в книжках не пишут про драконов, почитаем хотя бы о древних войнах. Пока еще есть время читать.

Ястреб кружил над долиной, высматривая неосторожных кроликов на лугах. Лашана проникла в сознание птицы, наслаждаясь ощущением свободного полета. Девушка отдыхала. В последнее время у нее была уйма работы — а сколько еще оставалось несделанного! Вместе с властью — сколь ни иллюзорна эта власть — на тебя сваливается страшный груз ответственности.

Долина была прекрасна. И, что бы ни говорили остальные, это место куда лучше того, где находилась прежняя Цитадель. От старых привычек избавиться не так-то просто, и в их новом доме-крепости, видимо, будут соблюдаться все те же предосторожности, что и на прежнем месте, но на самом деле в этом вовсе нет необходимости.

Эльфийские владыки далеко. Лашана и прочие разведчики не обнаружили никаких следов жилья на расстоянии нескольких дней пути. Драконы говорили, что климат в этих местах умеренный. Вокруг росли густые смешанные леса, совершенно девственные. В лесах в изобилии водилась непуганая дичь — и, если не злоупотреблять охотой, так оно будет и впредь. Единственная проблема — как добыть другую пищу, кроме мяса: волшебники так привыкли таскать себе припасы из эльфийских амбаров, что почти никто из них не умел добывать пищу самостоятельно. Находить в лесу съедобные растения были способны разве что трое-четверо. Конечно, можно было бы расчистить несколько акров и посеять хлеб, — но это все равно, что открыто заявить о своем присутствии. Вряд ли старшие волшебники пойдут на такое.

«К тому же копать, сеять, собирать урожай — это тяжелый физический труд, а волшебники не снизойдут до того, чтобы работать руками».

Впрочем, это все в будущем. А сейчас Лашане не хотелось думать о будущем. Сейчас ей хотелось просто стоять, смотреть на землю с высоты птичьего полета, упиваться красотой реки, текущей в долине, голубизной неба, величием тянущихся ввысь деревьев…

— Ну что, Проклятие Эльфов, как тебе нравится быть героиней?

Шана отпустила мысли ястреба и, нахмурившись, обернулась к Каламадеа, Отцу-Дракону, который сейчас пребывал в облике седого волшебника-полукровки. Ярко-зеленые глаза и заостренные уши говорили о предполагаемом отце-эльфе, но грубоватые черты, обветренная кожа и седина в волосах напоминали о матери-человеке.

— Отец-Дракон, мне не хотелось бы, чтобы ты называл меня этим прозвищем, — сердито сказала Шана. — Оно мне не нравится.

— Ну почему же? — отозвался Каламадеа, присаживаясь на выступ скалы.

— Оно тебе подходит — или ты подходишь под него.

— Которое из двух? «Героиня» или «Проклятие Эльфов»? Меня не устраивает ни то, ни другое.

Шана снова отвернулась, разыскивая в небе ястреба.

— Я не люблю, когда меня называют «Проклятием Эльфов», потому что мне не хочется, чтобы люди видели во мне какой-то символ, исполнительницу «предназначения». Потому что я — это я, Лашана, просто Лашана, и я не виновата, если я подхожу под какую-то дурацкую легенду, которую вы же, драконы, сами и сочинили! Да под эту легенду подходит уйма народу! Почему бы вам было не прозвать Проклятием Эльфов Тень? Или Зеда? Или хотя бы Денелора?

— Потому что именно тебе удалось поднять восстание против хозяев-эльфов и улучшить жизнь хотя бы немногих людей-рабов, — ответил Каламадеа, шутливо дернув ее за рыжую прядь. — И именно ты призвала на помощь драконов!

— Да ну, глупости! — простонала Шана, — Даже если бы я ничегошеньки не сделала, ты все равно нашел бы способ вмешаться и привел бы остальных на помощь волшебникам. Ты ведь и сам это знаешь!

— В самом деле? Я ведь не герой, Шана, — возразил Каламадеа.

— Так ведь и я не героиня, — упрямо возразила Шана.

Потом, тяжело вздохнув, добавила:

— И в предводители я тоже не гожусь. Мне очень жаль. Вот если бы меня специально воспитывали для этого, учили управлять людьми…

Мне не хочется доверяться Парту Агону после того, как он меня использовал, но он, по крайней мере, знает, как заставить людей делать то, что он от них хочет. Во всяком случае, люди привыкли видеть в нем главного волшебника и потому повинуются ему, не раздумывая. А меня они не слушаются. Нет, они называют меня предводительницей, но ведь я не могу заставить их понять, что им же самим на пользу! Смотри, я нашла для них прекрасное место, огромную систему пещер у реки, в прекрасной плодородной долине, а они все спорили, стоит ли устраивать новую Цитадель именно тут! А тут еще этот Каэллах Гвайн…

— Ты справляешься куда лучше, чем тебе кажется… — начал Каламадеа и осекся на полуслове. Шана проследила направление его взгляда и увидела в небе дракона — в настоящем драконьем облике. Дракон парил над склоном холма в восходящих воздушных потоках, пониже того места, где расположились Шана с Каламадеа. На драконе сидел всадник-полукровка.

— А-а! — сказал Каламадеа, прищурившись. — Похоже, это твой названый брат и твой молодой друг. Должно быть, прочие волшебники хотят нам что-то передать.

Дракон был некрупный — для дракона, конечно, — и ярко-голубой, а всадник — не выше самой Шаны. Дракон подлетел к ним, подняв ветер могучими взмахами крыльев, и тяжело приземлился неподалеку от Шаны и Каламадеа, на небольшой площадке у края обрыва.

Худощавый темноволосый юноша поспешно соскользнул с дракона и подошел к ним. Дракон обернулся волшебником, чтобы занимать меньше места. Шана отвернулась, чтобы не видеть, как Кеман превращается в невысокого, мускулистого, темно-русого молодого полукровку: превращение сопровождалось колебаниями и изменениями, от которых у Шаны всегда начинало неприятно сосать под ложечкой, если смотреть вблизи.

— У меня есть две новости: одна хорошая, другая плохая, — доложил Меро, подойдя поближе, так, что стали хорошо видны изумрудные глаза и острые уши, выдающие в нем полукровку. — Хорошая новость вот какая: даже Каэллах наконец согласился, что эти пещеры — самое подходящее место для новой Цитадели. Кеман нашел в глубине системы родник и вывел воду на поверхность. Теперь, когда в пещерах есть постоянный источник свежей воды, нам уж точно незачем искать другое место.

— А какая новость плохая? — спросила Шана. Судя по едва заметной усмешке Тени, новость была скорее забавная, чем действительно плохая.

— Плохая новость — это то, что единственная пещерка, где можно было вывести воду на поверхность, — та самая, где ты собиралась устроить свою комнату, — сообщил Меро, широко улыбаясь и показывая ровные белые зубы. — Так что должен тебя огорчить: она теперь полностью затоплена. И вода, кстати, ужасно холодная.

Шана застонала в притворном отчаянии. Пещера, которую отыскала Шана с тремя друзьями, была велика. Там можно разместить всех волшебников, драконов, бывших рабов, и все равно девять десятых ее залов останутся незанятыми. Правда, отсюда было чересчур близко до границ эльфийских поместий, но эти земли никогда не принадлежали эльфам, так что можно было не беспокоиться.

Однако пещера эта была бы весьма неуютным жилищем, если бы не драконы. Полукровки были волшебниками, но они не умели находить подземные родники или обрабатывать камень иначе как с помощью орудий. Их магия позволяла им создавать иллюзии, нападать, защищаться, перемещать предметы или живых существ, но создавать что-либо они могли лишь изредка. Если бы волшебники искали себе новый дом без помощи драконов, им пришлось бы делать все самим, а пещеры в своем первозданном виде были холодными, сырыми и временами опасными. И все сходились на том, что в новой Цитадели должен быть свой источник воды внутри крепости — по понятным причинам.

Шана уже не в первый раз думала о том, что, прожив несколько веков в Цитадели, выстроенной первыми волшебниками, старики отнюдь не рвутся работать руками.

Волшебники привыкли жить в праздности и относительной роскоши. А тут явилась Шана, которая перевернула вверх дном весь их привычный уклад. Прежде все, в чем нуждались волшебники, они воровали у эльфов при помощи магии. Цитадель уже была построена, и построена прочно.

Волшебники даже не ремонтировали ее: когда в одной из комнат обваливался потолок, ее хозяин попросту переселялся в другую. Со времен первой Войны Волшебников в Цитадели десятки, сотни комнат стояли пустыми. Что касается скучных повседневных дел вроде уборки и готовки, на то были ученики, дети-полукровки, которых волшебникам удавалось похитить, прежде чем эльфы, их отцы и хозяева, найдут и уничтожат их. Такова была цена ученичества: дети должны были прислуживать взрослым волшебникам, пока общее собрание не признает их вошедшими в полную силу. Учеников всегда хватало: Денелор, наставник Шаны, за несколько десятков лет ни разу даже пола не подмел.

Так было не всегда. Когда волшебники впервые объединились, они не делились на учеников и наставников — были только «опытные» и «неопытные». И никто никому не прислуживал. Все волшебники работали бок о бок: сперва строили Цитадель, потом поднимали восстание против эльфийских владык, чтобы добиться свободы для себя и людей-рабов.

«Ну ничего, с ученичеством-то я покончила!» — подумала Шана с неким мрачным удовлетворением. Она не имела ничего против старого Денелора, но ей совсем не нравилось ему прислуживать, а многие другие волшебники беззастенчиво злоупотребляли своим положением. Теперь им снова пришлось работать, даже если кому-то это не нравилось. Людей — бывших рабов — среди волшебников было немного, и почти все они были еще детьми.

А даже самый черствый волшебник никогда не заставил бы ребенка тесать или ворочать камни. Это только эльфийские лорды способны взваливать на детские плечи тяжелую работу, какая не всякому взрослому под силу.

Нет, если бы не драконы, пещеры сгодились бы разве что в качестве временного убежища.

Мало того, что драконы умеют изменять форму камня с помощью магии, — им эта работа еще и нравится. Как только кто-то из старых волшебников упомянул об отсутствии воды, Кеман тут же вызвался найти родник. Прочие же драконы занимались тем, что расширяли и формировали пещеры так, как это было нужно их будущим обитателям. Так что сами волшебники могли спокойно добывать припасы, обставлять свои комнаты и думать о том, где теперь брать всякие нужные вещи, которые прежде воровали у эльфов. Еще несколько месяцев — и новая Цитадель будет лучше старой! Уж, во всяком случае, защищать ее будет проще.

— Мне тут нравится, — сказал Кеман, усаживаясь рядом с друзьями. Шана окинула взглядом пологие холмы, луга и перелески и кивнула. Пока что им не удалось обнаружить никаких признаков того, что здесь кто-то когда-то жил. Если тут и водятся чудовища, которые бродят на границах эльфийских земель, они скорее всего немногочисленны и прячутся. Эльфы наверняка догадываются, что волшебники подыскали себе новое место, но где это место — они не знают и, если повезет, не узнают никогда.

Ведь удавалось же волшебникам хранить в тайне местоположение прежней Цитадели на протяжении нескольких веков! А ведь та Цитадель находилась чуть ли не в самом сердце эльфийских земель! Так что вряд ли их обнаружат

— по крайней мере, в ближайшее время.

— Мне тут тоже нравится, — неожиданно сказал Меро. — Вот еще бы избавиться от половины тех болванов, которых пришлось притащить с собой! Если бы кое-кто поменьше ныл и побольше работал, дела бы пошли куда как лучше!

Шана поморщилась.

— Ну да, я знаю, кого ты имеешь в виду. Если я еще раз услышу, как кто-то из седобородых скулит про былые славные деньки, про то, как тогда было хорошо и как сейчас все плохо, — право, соберу вещи и уйду куда глаза глядят! Я-то и в лесах проживу прекрасно — и пусть тогда попробуют меня сыскать!

«Пусть поживут немножко без своей так называемой „предводительницы“ — и посмотрим, как им это удастся!

Только вот как они будут кормиться, если никто из них даже охотиться толком не умеет?»

— Не искушай меня! — воскликнул Меро. — А то и я составлю тебе компанию. Я, правда, непривычен к лесной жизни, но лучше уж жить в шалаше в дождь и в снег, чем слушать, как это старичье жалуется на «неудобства»! А ведь если бы не ты, они бы сейчас все были покойниками.

Правда, тогда им не пришлось бы строить новый дом, — но я не думаю, что они сочли бы это более удобным.

Меро покачал головой.

— Нет, наверно, мне их никогда не понять. Ты прорвала осаду, ты дала им возможность одолеть эльфов и заставить их заключить договор, который не позволяет чистокровкам нас преследовать. Потом мы вчетвером в течение нескольких месяцев — нескольких месяцев! — подыскивали подходящее место, нашли наконец эти пещеры — так в чем же дело? Чего им еще не хватает?

Шана только плечами пожала. Она этого тоже не понимала. Она-то привыкла к куда более суровым условиям жизни. Ей до четырнадцати лет не доводилось пробовать пищи, приготовленной на огне: приютившие ее драконы все ели сырым, а девочка питалась тем же, чем и они. Но Меро, двоюродный брат бедняги Валина, привык к комфортной жизни любимого слуги эльфийского лорда — и тем не менее прекрасно приспособился к тяжелой жизни бродяги и разведчика. Так почему эти волшебники не желают приспосабливаться? Ради всего святого — если уж им так не хватает привычных удобств, почему бы им не воспользоваться своей магией, чтобы восстановить то, что пришлось бросить?

«Потому, что для этого пришлось бы объединиться и использовать камни, как я их научила. А они ни за что не станут объединяться: каждый слишком дорожит своим личным могуществом, и к тому же они не желают признавать, что я могла научить их чему-то полезному!»

— Полагаю, они проявляют недовольство потому, что мы теперь в безопасности, — задумчиво сказал Каламадеа, отвечая сразу обоим. — Как только непосредственная опасность миновала, твердолобые старики немедленно забыли о том, что это Шана спасла их от эльфов, зато сразу вспомнили, что эльфы напали на них именно из-за Шаны, и начали жалеть о тех благах, которых лишились по ее вине Ну и теперь, разумеется, все они думают, что во всех их бедствиях виновна именно Шана, а не эльфийские владыки.

Меро фыркнул.

— Ну, тогда мне тем более стоит уйти вместе с тобой, если ты решишь бросить этих нытиков. Ведь когда тебя не будет рядом, они, чего доброго, начнут винить во всем меня!

Шана расхохоталась и хлопнула приятеля по плечу.

— Договорились! Если я решу сбежать, то возьму тебя с собой.

Кеман закатил глаза.

— Ну, уж если вы надумаете удрать, не забудьте предупредить нас! Ведь мы, драконы, сидим здесь только из-за тебя, сестренка. Если ты уйдешь, нам здесь оставаться будет незачем! Неужто ты думаешь, что нам очень нравится выслушивать их жалобы?

— А кому нравится? — ответила Шана своему названому брату. — Была б моя воля, я бы и секунды терпеть не стала!

Каэллах Гвайн осматривал пещеру, которая теперь должна была стать его домом, и кипел от негодования. Нет, дракон, который «все приготовил», конечно, выровнял пол и стены и провел воздуховод, так что в пещере сделалось относительно сухо. Дракон обещал потом вернуться и оборудовать в небольшом закутке ванну и прочие «удобства», а в углу устроить очаг с дымоходом. Драконы клялись, что им не составит труда устроить в пещерах приличную канализацию и нормальное отопление.

Немногие вещи Каэллаха были свалены в углу жалкой кучкой. Как ни крути, а пещера пещерой и останется. Где теперь его уютные апартаменты из четырех комнат, с настоящими стенами, полом и потолком из благородного дуба? Мебели никакой нет — и не будет, пока кто-нибудь не научится ее делать. Ни кровати, ни стола, ни стульев, ни ковра, ни каминной решетки, ни подушек, ни одеял — ничего!

«И некому убирать за мной, некому готовить, и вообще все пошло наперекосяк! Сопляки, которым следовало бы еще быть учениками, делают вид, будто они — наши предводители. А люди, которым следовало бы быть предводителями, подчиняются приказам сопляков!» Каэллах гневно нахмурился.

«А ведь если бы не эти сопляки, я бы сейчас мог сидеть в своем любимом кресле с чашечкой горячего чая — или нет, лучше со стаканом горячего вина с пряностями!» При одной этой мысли у старого волшебника потекли слюнки.

Каэллах не забывал, что им пришлось бежать из Цитадели именно из-за этой паршивки Шаны. И заботился, чтобы все прочие об этом тоже не забывали. Если бы эта дуреха не воспользовалась древним заклятием, чтобы перенести себя и этих трех придурков, ее дружков, прямиком в Цитадель, когда вообразила, будто им угрожает какая-то там «опасность», эльфы ни за что бы не нашли Цитадель. Они ведь даже не подозревали о существовании волшебников! И все осталось бы так, как было всегда — так, как следует!

«Жили бы мы сейчас в покое, в уюте и в безопасности».

Каждый раз, как Каэллах пытался вернуть себе свои законные права и настоять на том, чтобы ученики занимались своим делом, ему отвечали, что теперь, мол, все иначе и что ему придется самому о себе позаботиться. А почему это все должно быть иначе? Тем более теперь? Разве молодежь не должна заботиться о старших? Так было всегда. И старшие платили за это, делясь с молодыми своими знаниями и опытом.

Но эти сопливые выскочки установили новые порядки. «Всякий, кому это по силам, должен обслуживать себя сам, — отвечали эти грубияны. — Мы поможем вам начать, но, когда ваша комната будет вчерне доделана, остальное вам придется завершать самому».

«Нет, какая наглость!» — кипятился Каэллах. И наверняка это Шана так распорядилась! Эта девчонка всегда его недолюбливала, а все потому, что он не раз ставил ее на место. Каэллах готов был поручиться, что Денелору, наставнику Шаны, не приходится обходиться без услуг учеников.

И потом, как это ему предлагают превратить эту нору в сносное жилье? Он не может стащить то, что ему требуется, у эльфов, как в былые времена. Это было одним из условий идиотского договора, который Шана заключила с эльфами, чтобы те оставили волшебников в покое. «К тому же стоит мне хоть что-то украсть, и эльфам сразу станет известно, где мы теперь находимся. А это глупо». Так что ж, значит, он должен сам рубить деревья и сколачивать себе кровать, сундуки, кресла? А может, он и одеяла сам себе ткать должен? Да что они все, с ума посходили, что ли?

«Так оно и есть! — говорил себе волшебник, скрежеща зубами. — Будь они в своем уме, никогда бы не сделали ничего подобного! Для начала они бы просто не стали сражаться с эльфами, а бросили бы эту Шану где-нибудь в лесу, без сознания, так, чтобы эльфы могли ее найти. В конце концов, у эльфов не было никаких причин предполагать, что она — не единственная полукровка! Этой девице следовало бы добровольно пожертвовать собой, чтобы спасти остальных, нас! Это был ее священный долг! А вместо этого она втянула нас в войну, на которую мы не рассчитывали. Мы совсем не собирались воевать! И вот результат: вся наша жизнь полетела кувырком только оттого, что эта девица считает себя умнее старших!» Старик ощутил, что щеки его вспыхнули от гнева, и заставил себя успокоиться.

«Ничего, так будет не всегда, — пообещал он себе. — Разумеется, все это ненадолго. В последнее время старшие волшебники начинают прислушиваться ко мне, когда я пытаюсь их образумить. Вероятно, многие из них осматривают сейчас свои каменные норы и думают, что я-таки прав. Все это свалилось на нас из-за Шаны — так почему же мы должны слушаться Шану и ее драконов?» У более старых и мудрых волшебников нет никаких причин не желать возвращения прежних порядков. Они больше не сидят в осаде, не бродят в глуши… Пора расставить вещи по своим местам.

Ну, а если Парт Агон об этом не позаботится — что ж, этим займется он, Каэллах Гвайн.

А пока…

Он еще раз кисло взглянул на голый каменный пол.

Человеческих детей вроде бы посылали к реке нарезать тростнику для постелей — если, конечно, их «мудрая предводительница» не поручила им какого-нибудь другого «неотложного дела». Должно быть, на берегу уже лежит множество охапок нарезанного тростника в ожидании, пока их кто-нибудь заберет. На голом камне спать ужасно холодно…

Каэллах собрался уже кликнуть кого-нибудь из учеников, чтобы послать его за тростником, но вспомнил, что учеников-то у него не осталось.

«Ну, и что же мне делать? — рассерженно подумал он. — Выход только один, и запретить этого мне никто не может! Пропади я пропадом, не ходить же за тростником самому!» Волшебник не нуждался в магическом кристалле, чтобы разыскать место, где сложен нарезанный тростник: такие уловки требуются только неопытным ученикам. Он просто сосредоточился, направил свою силу…

В центре пещеры возник мерцающий шар света. Пара секунд — и в нем появились охапки тростника.

На миг волшебник задумался, сколько взять.

«Да сколько получится! — решил он. — В конце концов, я старший волшебник или кто?» Он мысленно «ухватил», сколько мог, и на пол шлепнулось десять охапок тростника. Пещера наполнилась ароматом свежего воздуха и запахом речной воды.

Каэллах самодовольно созерцал свою добычу. Конечно, для того чтобы устроить себе удобную постель, хватило бы и трех охапок, но…

«Ничего, нарежут еще. Они ведь даже не ученики! А я расположусь с комфортом. В конце концов, это мое законное право».

— Ну вот, водой мы обеспечены, — сказал Шане Денелор, указывая на грот, постепенно заполняющийся чистой родниковой водой. На круглом добродушном лице волшебника играла усталая, но довольная улыбка. За месяцы скитаний в глуши Денелор похудел и кожа его покрылась бронзовым загаром, на фоне которого редеющие волосы казались еще белее.

— Думается, со временем мне даже удастся отчасти восстановить былую магию, и через несколько лет во всей Цитадели будет проточная вода, и холодная, и горячая.

Когда я был учеником, мне случалось чинить трубы, так что эта работа мне отчасти знакома. Раз первые волшебники этому научились, значит, и мы научимся! — заявил он с решительным видом.

Шана улыбнулась своему старому учителю. Денелор очень и очень неплохо приспосабливался к новому образу жизни. Можно было ожидать, что он объединится со «старыми нытиками», но Денелор предпочитал не скулить по поводу трудностей, а искать выход.

— Ну, а пока что, — продолжал старый волшебник, — я могу провести воду на кухню и в баню. Завтра драконы вылепят ванны со стоками, баки для стирки и для мытья посуды. Они обещали устроить так, чтобы грязную воду можно было отводить, не загрязняя источник. Сегодня они занимаются очагами и дымоходами, а то пока, чтобы согреть воду, приходится греть камни на костре и бросать их в котел. Однако мы все равно не сможем ни супа сварить, ни чаю вскипятить, пока не добудем больших горшков.

— С едой проблем не будет, — пообещала Шана. — В лесу уйма дичи и, должно быть, прорва съедобных растений. Вам даже не придется охотиться по-настоящему: достаточно будет приносить дичь с помощью магии, так же как мы воровали припасы.

Денелор хихикнул: очевидно, ему припомнилось, как Шана на одном из первых «уроков» притащила из леса огромного оленя. Он, наставник, даже не предполагал, что эта девочка способна управиться с такой махиной. Шанато знала, что у нее получится, но Денелор не верил, пока не увидел своими глазами.

— Ну что ж, по крайней мере, это будет не баранина, — заметил он. — Вот уж по чему я не тоскую! Конечно, было очень удобно иметь в Цитадели собственное стадо овец, но тем не менее бараниной я сыт по горло.

Он повернулся и начал подниматься обратно наверх, на следующий уровень, там, где устраивались жилые помещения. Нижний этаж, видимо, скоро совсем затопит.

Молодые люди последовали за Денелором. Шаги гулко отдавались в уходящем наверх тоннеле.

— Слушайте, а тут вообще есть хоть кто-нибудь, кто умеет что-то делать руками? — поинтересовался Меро. — Горшки лепить, мебель сколачивать и все такое? Вам ведь понадобится куча самых разных вещей — от кроватей до одежды. Добывать их у эльфов теперь нельзя. Можете ли вы создавать вещи с помощью магии? Не иллюзии, а настоящие вещи? Эльфы могут, по крайней мере, некоторые.

Денелор пожал плечами и грустно взглянул на свою изрядно истрепавшуюся тунику.

— Не знаю, — признался он. — Однако, надо сказать, мне в голову пришла весьма соблазнительная идея. У эльфов мы больше воровать не можем — ладно. Но почему бы нам не ограбить самих себя, а?

Шана нахмурилась.

— Что-то я не очень понимаю, — сказала она. Тоннель снова пошел горизонтально, и по сторонам опять появились входы в пещеры.

— Ну, ведь эльфы вряд ли разграбили Цитадель после того, как мы оттуда ушли, верно? — сказал ее бывший наставник. — Может, они ее и вовсе не нашли: они ведь искали нас, а не наше убежище.

Шана кивнула.

— Но если нашли, то могли попросту уничтожить все, что попалось им на глаза, — предупредила девушка. — Эльфы — они такие.

— Если нашли, то да, но ведь могли и не найти. А потом вряд ли у них было время сровнять Цитадель с землей, — настаивал Денелор. — Конечно, лес наверняка охраняется какими-то заклятиями и на подступах к нему выставлена стража, но я не поверю, что они оградили его магическим щитом. А даже если и оградили, ты, Шана, сумеешь щит пробить.

Девушка покраснела.

— Ну, я в этом не так уверена, — возразила она. — Но теперь я понимаю, к чему ты клонишь. И, откровенно говоря, не вижу причин, почему бы нам не начать потихоньку переносить оттуда наши вещи. Правда, это довольно далеко, но если несколько молодых волшебников объединятся и используют камни, то, наверно, должно получиться. Это действительно сильно облегчит нам жизнь.

— Ага, особенно если мы начнем с того, что добудем всякую мебель и прочие причиндалы наших нытиков, — кисло заметил Меро, сунув руки в карманы. — Может, тогда они хоть ненадолго заткнутся.

Денелор вздохнул. Шана знала, что ему приходится выслушивать не меньше жалоб, чем ей самой.

— Мне это тоже приходило в голову, — сказал Денелор. — Да, надеюсь, тогда эти разговоры о том, что Шана «лишила» их «законного имущества», немного поутихнут.

Шана, не могла бы ты собрать своих друзей, тех, кто умеет работать с камнями? Думаю, ты права: пожалуй, только они сумеют дотянуться достаточно далеко, чтобы обследовать Цитадель и перенести оттуда нужные вещи.

— Ага, — усмехнулась Шана. — И к тому же они — единственные, кто облазил всю Цитадель, все заброшенные коридоры и закоулки. Думаю, ты прав: даже если эльфы действительно проникли в Цитадель и кое-что разрушили, вряд ли они заходили в старые коридоры. А там есть еще немало комнат с мебелью и всем прочим. Может, старый Каэллах и не получит свою любимую кровать, но какую-нибудь кровать мы ему все же добудем. И всякое другое барахло, без которого он жить не может.

— Только, пожалуйста, начните с кухонной утвари! — попросил Денелор.

— С того, что нужно всем. А потом я скажу старикам, чтобы они принесли тебе списки своих вещей и вежливо попросили их добыть, если вы не слишком устали.

Глаза старика лукаво блеснули.

— Ну да, а если они попросят недостаточно вежливо, мы можем решить, что очень устали, верно? Ах, Денелор, что бы я делала, если бы вы были не на нашей стороне!

Денелор пожал плечами и усмехнулся.

— Мы, драконы, тоже нашли выход, — застенчиво вмешался Кеман. — В этих горах есть минералы: самоцветы, а возможно, и золото. Мы могли бы вытянуть их из земли, придать им форму эльфийских украшений, отправиться в какой-нибудь эльфийский город и обменять на то, что нужно, если вы не сумеете добыть это в Цитадели.

В первую очередь, конечно, на одежду и оружие. Ну, и на припасы, на зерна для посева…

Денелор просиял.

— О, это было бы замечательно! — воскликнул он. Его голос эхом раскатился по будущей кухне. — Тогда у нас не будет проблем с тем, что делать, когда запасы Цитадели иссякнут. Мне очень стыдно, Шана, но я должен признаться, что мало кто из нас способен отличить съедобные лесные растения от ядовитых. А на одном мясе долго не протянешь: так и заболеть недолго!

Шана тяжело вздохнула.

— Этого я и боялась. Что ж, ничего не поделаешь…

Она немного поразмыслила.

— Значит, так. В ближайшее время соберу своих, и начнем таскать вещи из старой Цитадели. Если эльфы ее не разграбили, там должно оставаться немало припасов, которые были слишком тяжелы, чтобы захватить их с собой во время бегства. Мука, морковь, репа, лук…

— Про одеяла не забудьте, — напомнил Денелор. — Если вы добудете одеяла, очень многие будут вам благодарны. На камне спать холодно.

— А как насчет овец? — лукаво спросила Шана. — Тут тебе и шерсть для будущих одеял, и мясо опять же. Я смогу перенести их живыми, а среди человеческих ребятишек есть пара бывших пастушат. Овцы к тому же еще и размножаются…

Старый волшебник невольно поморщился. Шана хихикнула.

— Ох! — вздохнул он. — Ну что ж, давайте. Хотя…

— Не беспокойтесь, наставник Денелор! — улыбнулась Шана. — Сейчас овцы будут для нас слишком ценны, чтобы их резать. Так что баранину вам придется есть не скоро.

Шана вместе с Кеманом и Меро свернули в боковой коридор и отправились разыскивать Зеда, первого из компании молодых волшебников.

— Ну и хорошо! — пробормотал Денелор им вслед. — И дай-то высшие силы, чтобы нам не попасть в такой переплет, когда и жилистая баранина роскошью покажется.

Собравшись вместе, молодые волшебники сумели в тот же день найти и перенести в пещеры немало полезных вещей. Начали они, как и просил Денелор, с огромного кухонного котла, а закончили кипой одеял из кладовки.

Одеяла жадно расхватали «старые нытики», и Каэллах Гвайн, разумеется, был в числе первых. Шана отметила, что ни один из них и не подумал поблагодарить, но промолчала, отчасти потому, что слишком устала.

На следующий день, подкрепившись доброй овсянкой, сваренной в том самом котле, который они добыли накануне, из овса, который они притащили чуть позже, молодые маги снова взялись за дело. Те, кто обладал наилучшим магическим зрением, обследовали знакомые помещения и выясняли, что пригодится, а что нет.

Поначалу ограничивались только теми предметами, которым не повредит, если их уронить при переноске, и при этом не слишком тяжелыми. Так решила Шана. Она убедила своих друзей, что, пока они еще не определили границы своих способностей, лучше переносить вещи понемногу, чем надорваться, пытаясь «перетащить» большой груз. Поэтому сперва молодые волшебники взялись за кухню и кладовки и выгребли оттуда все, что было цело и не попорчено червями.

Эльфы, похоже, действительно не нашли старую Цитадель — хотя они бы непременно ее обнаружили, если бы волшебники остались там, вместо того чтобы скрыться. То было приятное открытие: это означало, что практически все вещи лежат на своих местах, целые и невредимые, так что рано или поздно все обитатели новой Цитадели получат свое имущество обратно.

Хотя Шана по-прежнему не могла понять этой странной одержимости, свойственной старым волшебникам.

Однако Кеман и прочие драконы, похоже, их понимали.

Они несколько раз пытались объяснить Шане, в чем тут дело, но в конце концов отступились.

— Скажем так, — сказал наконец Каламадеа. — Чем старше становится волшебник, тем сильнее ему хочется иметь при себе все свои привычные вещи и тем меньше будет с ним хлопот, если удовлетворить это его желание.

Он похож на старого дракона, спящего на своих сокровищах. Не пытайся понять, отчего это так: просто прими к сведению и воспользуйся этим.

Шана пожала плечами и кивнула. Наверно, это не такая уж высокая цена за мир и покой в новой Цитадели — даже если это будет стоить немалых усилий ей и ее друзьям и даже если они скорее всего не дождутся благодарности за свой труд. Хотя ее терзало сильное искушение поставить «нытиков» в самый конец списка…

Но если она поступит так, ее обвинят в том, что она подыгрывает любимчикам, а пока «нытики» будут ждать, они станут жаловаться вдвое больше и с ними будет вдвое больше хлопот.

— Все равно, прежде всего — кладовки! — решительно сказала она дракону. — Сначала то, что нужно всем, а уж потом личное имущество. Денелор тоже так считает.

Каламадеа только пожал плечами.

— Магия ваша, вам и решать, — ответил он и удалился из маленького пустого грота, в котором поселилась Шана.

Каламадеа и Кеман жили в соседних пещерах. Должно быть, именно Каламадеа выровнял пол и стены ее пещерки, провел воду, устроил сток и сделал очаг. Пещера выглядела как-то знакомо — она была очень похожа на ту комнату в лабиринте пещер старой Цитадели, где когда-то жил сам Каламадеа.

Но пока что в ней были только пара охапок тростника с двумя одеялами, служившие Шане постелью, да скудные пожитки, которые она принесла с собой.

Да, кровать бы не помешала… Пожалуй, старые волшебники отчасти правы в своем желании снова обзавестись кое-какими удобствами из прежней жизни.

«Да и новая одежда тоже не помешала бы», — печально подумала Шана. Все, что она сейчас носила, пережило несколько месяцев скитаний и, уж конечно, не стало лучше оттого, что его носили не снимая. Шана не раз подумывала о том, чтобы сшить себе новую тунику из драконьей кожи, сброшенной во время линьки. Такая туника прекрасно защищала и от непогоды, и от колючек. Но Шана все никак не могла выбрать время. Может, теперь она этим займется…

Однако сперва дело. Им предстояло опустошить еще множество кладовок. Постепенно молодые волшебники оттачивали свое мастерство, перенося различные предметы на большее расстояние, чем когда-либо прежде.

Они бы даже и пробовать не стали, если бы Шана, еще в дни своего ученичества, не попыталась использовать драгоценные камни, чтобы проверить, не увеличат ли они ее магическую силу. Камни действовали, да еще как! И девушка как раз начала учить работать с камнями своих ровесников, когда стало известно, что эльфы собираются уничтожить нескольких человеческих детей, обладающих способностями к человеческой магии. Шана настояла на том, чтобы самой возглавить операцию по их спасению, — и так они встретились с Валином и Меро, его родичем-полукровкой. Именно эта роковая встреча послужила началом конца игры в прятки для волшебников Цитадели.

Через две недели Денелор полностью обустроил кухню, баню и прачечную. Там трудились человеческие дети, которым помогали несколько старых волшебников — не из «нытиков», разумеется, — не способных к тяжелому труду. А Шана и ее компания взялись за апартаменты старых волшебников.

Что бы там ни говорили о любимчиках, а первым делом молодые волшебники занялись своими комнатами и комнатами Денелора — хотя они, конечно, помалкивали об этом, и вещи переносили прямо в свои нынешние комнаты, а не в центральный грот, который все уже привыкли звать «Большим залом». Однако, покончив с этим, они скрепя сердце принялись добывать вещи «нытиков». Начали с Каэллаха Гвайна.

Каэллах и в самом деле не счел нужным поблагодарить их. Наоборот, рассердился за то, что они перенесли его вещи в Большой зал и ему пришлось самому переправлять их к себе.

Шана так скрипела зубами от злости, что у нее даже голова разболелась. Это на время заставило волшебников прервать работу: в конце концов, Шана была самой сильной из всех молодых магов, и без нее пришлось бы таскать вещи по одной. Это еще больше разозлило Шану. И тогда Зед по праву старшего объявил перерыв, чтобы все могли успокоиться и заодно перекусить.

Миска супа и чашка травяного чая не успокоили Шану, но, по крайней мере, головная боль прошла.

— Извините, — сказала она, вернувшись к своим и устроившись на подушке в центре огромной пещеры. В пещере было замечательное эхо: потолок оказался довольно высокий, и его не стали выравнивать. — Мне не следовало так выходить из себя из-за этого старикашки.

Зед только пренебрежительно фыркнул. Тень похлопал Шану по руке и пожал плечами. Остальные скривились либо улыбнулись — в зависимости от характера. Говорить тут было не о чем. Конечно, Каэллах был хам, но человек, на чьи плечи возложена такая власть, как у Шаны, должен лучше владеть собой. По крайней мере, не яриться из-за таких пустяков. Она это понимала, и все ее друзья тоже.

Что было бы, если бы Каэллах разгневал ее в тот момент, когда она, к примеру, устанавливала защиту против вражеской атаки? Неподходящее время для мигрени!

— Ну ничего, мы уже притащили старому зануде его вещи, так что больше с ним связываться не придется, — сказала наконец Даэна, одна из старших девушек. Она подмигнула Шане и наморщила носик. — Теперь он дня три будет возиться со своей мебелью и всем прочим, как старая наседка со своим гнездом. Так что можно поручиться, что все это время его будет не видно, не слышно!

Сравнение было удачным. Каэллах действительно смахивал на рассерженную старую наседку. Даже Шана наконец улыбнулась, а прочие расхохотались.

— Да, ты права! Порадуемся, что нас хоть ненадолго оставят в покое, — ответила Шана. — Ладно, давайте теперь займемся кем-нибудь из тех, кто нам хотя бы спасибо скажет. Как насчет Парта Агона? Кто помнит расположение его комнат, чтобы знать, что искать?

— Я… — начал Зед, но тут по залу гулким эхом раскатился крик:

— Шана!!!

А следом появился и сам крикун.

— Шана! — выдохнул запыхавшийся мальчуган. — Шана, тебя зовут Денелор и большой дракон! Ты им нужна! Там, у реки, чужой!

Девушка не сразу поняла, что он имеет в виду. Потом…

«Чужой? Здесь?! О, только не это…» Здесь, в глуши, где не может быть никого, кроме волшебников и немногих людей, которым они помогли бежать? Кто он? И, главное, как он их нашел?!

«Каламадеа! — мысленно воззвала она к Отцу-Дракону. — Он опасен? Оружие брать?» «Да нет, опасности пока, похоже, нет, — ответил Каламадеа тоже мысленно. — Но я хочу, чтобы ты посмотрела на него и поговорила с ним. Тебе больше приходилось иметь дело с чистокровными людьми, чем мне или Денелору».

Чистокровный человек? Но как он сюда попал? Что, беглый раб? И, прежде чем остальные успели что-либо сказать или сделать, Шана вскочила на ноги и бросилась к выходу.

Большой зал был первой настоящей «комнатой» в новой Цитадели. Отсюда длинный извилистый тоннель вел на поверхность через гроты, которые были оставлены почти в первозданном виде. Тут только развесили магические светильники и выровняли дорожку. Это место было очень похоже на пещеры, в которых Шана жила со своей приемной матерью и прочими драконами. С потолка свисали сотни изумительных сталактитов. Шана все собиралась рассмотреть их как следует, но никак не могла урвать свободную минутку. Слишком много дел.

А тут еще какие-то чужаки как снег на голову!

Она вылетела из пещеры на солнце и помчалась вниз по тропинке, ведущей к реке. Тропинка была проложена с таким расчетом, чтобы ее нельзя было заметить с воздуха.

Увы, из-за этой предосторожности Шана не могла видеть тех, кто находится на берегу.

«Хоть бы знать, чего ждать! Хоть бы знать, как он подобрался сюда так, что никто его не заметил! Хоть бы…» Ладно, чего гадать попусту! Добежать бы поскорее, а там видно будет. Шана неслась по тропе со всех ног, задыхаясь, несмотря на то что бежала вниз.

Она миновала последний поворот, и в конце древесного коридора показалась река — сверкающее пятно солнечного света. На берегу виднелось несколько фигур — темных силуэтов на фоне светлой воды, — и на воде еще что-то длинное, низкое и темное.

Подбежав ближе, Шана увидела, что это странный вытянутый предмет, заостренный с обоих концов и полый внутри. Шана никогда прежде не видела челнока, но узнала его по описаниям из древних хроник.

«Лодка? Ну да, конечно! Со стороны реки мы нападения не ждали!» Шане хотелось надавать себе тумаков за непредусмотрительность. Надо было поставить у реки хотя бы одного часового. Теперь-то уж поздно…

Челнок был привязан к колышку, вбитому в берег. У челнока стояли только трое. Денелор, Каламадеа в обличье волшебника и чужак. Очевидно, все трое ждали ее. Ни Денелор, ни Каламадеа не казались особенно встревоженными…

Оценив обстановку, Шана перешла на шаг, чтобы перевести дух и успеть разглядеть незнакомца, прежде чем придется с ним заговорить.

Первое, что поразило Шану, — это что на шее у пришельца не было ни рабского ошейника, ни следов от него.

Хотя он явно был чистокровным человеком. Что до остального — чужак походил на обычного крестьянина или караванщика. Глаза обыкновенные, карие, черные волосы заплетены в тугую косу, и видно, что уши ничуть не заостренные. Среднего роста, жилистый, мускулистый, одет в поношенную холщовую тунику и штаны, такие старые, что определить их первоначальный цвет было решительно невозможно. На плече у незнакомца висел лук, на веревочном поясе — длинный нож в кожаном чехле, на ногах — что-то вроде грубых башмаков из сыромятной кожи. Чужак не казался особенно опасным, несмотря на недельную щетину на подбородке.

Пока. Но зачем он здесь? А вдруг это шпион?

— А, Шана! — весело окликнул ее Денелор, помахал рукой и снова обернулся к незнакомцу. — Коплен, это Лашана.

Чужак кивнул и прищурился..

— Энто ты Лашана? — Он говорил на эльфийском, но не очень правильном.

— Не, ну ты гляди! Ни за что б не подумал, что такая малышка могет поднять такую великую бучу! Однако ж за тебя по всей земле молва идет.

— Я так понимаю, что ты тоже слышал обо мне? — сухо ответила Шана, скрывая от пришельца свое возбуждение. Она ведь по-прежнему не знала, откуда он взялся на реке и кому служит — если этот человек вообще кому-нибудь служит.

Чужак кивнул, и его тонкие губы растянулись в невольной улыбке.

— Однако ж я не думал, что мене доведется повстречаться с такими страшными бунтовщиками, как вы. А то плыву и гляжу — тю, дым!

— Коллен — разведчик торгового каравана, — небрежно пояснил Денелор. Девушка испуганно вскинула брови и невольно попятилась. Коллен хмыкнул.

— Да нет, это не работорговцы! — поспешно уточнил волшебник. — Ты что, не видишь? На нем нет ни ошейника, ни эльфийских камней.

Шана покраснела. Она и сама прекрасно видела, что на этом человеке нет ничего, что могло бы послужить вместо ошейника, заставив его подчиняться хозяину-эльфу. Ворот туники распахнут, так что видно, что на шее ничего не висит, пояс веревочный, рукоять ножа простая, безо всяких там эльфийских бериллов. И в любом случае, если бы он находился под заклятием, она, Денелор или Каламадеа непременно почувствовали бы пустоту, означающую, что все магические способности этого человека заблокированы. Уж они-то знали, какова эта пустота «на ощупь»!

— То так! — весело подтвердил Коплен. — Ни ошейников, ни поводков — ничего! Так что мы такие же опасные дикари, как и вы, и кошкоглазым не стоит знать, что мы тута.

Глаза Шаны расширились от удивления. Вот уж не думала, не гадала…

— Так вы что, дикие? — недоверчиво спросила она.

Нет, конечно, ей доводилось слышать, что где-то есть так называемые «дикие» люди, но, испробовав на собственной шкуре могучую власть эльфийских владык, она полагала, что эти дикари должны влачить жалкое существование. Да и то жить им дозволяют лишь затем, чтобы эльфийские лорды время от времени могли поохотиться на двуногую дичь.

Коллен расплылся в усмешке. И Шана напомнила себе, что волшебники ведь тоже существовали несколько сотен лет под боком у эльфов, а эльфы об этом и не подозревали. «За пределами эльфийских земель живут дикие люди. Это мы уже знаем. Так почему бы среди них не быть диким торговцам?»

— То так! — повторил Коллен. — Не, жизнь у нас не поганая! Однако мы себя кличем изгоями. Звучит покрасивше, чем «дикари».

Он пожал плечами.

— У нас есть и беглые, и те, что свободными уродились. Земли у нас нету, домов тоже. Мы все больше бродяжим. Ну и вождей над нами тоже нету.

— Коллен хочет торговать с нами, — мягко сказал Каламадеа, выведя Шану из легкого ступора. — Я думаю, нам стоит пригласить этих людей к себе и потолковать с ними.

Пожалуй, у нас найдется что предложить друг другу.

«Раз уж он знает, что мы здесь, прятать от них Цитадель не имеет смысла, — добавил дракон мысленно. — Чем больше мы им покажем, тем большее впечатление это на них произведет и тем больше вероятность, что они не вздумают нас выдать».

— Да, Каламадеа, конечно, — ответила Шана сразу на обе реплики. — А остальные ваши люди далеко? — обратилась она к Коллену.

— Да не. Еще до закату должны тут быть. Дайте я флажок повешу, они сюда и причалятся.

Не дожидаясь согласия, он вытащил из челнока линялую красную тряпку и привязал ее к ветке так, чтобы тряпку хорошо было видно с реки.

— Ну вот, — сказал он с довольным видом. — Теперича будем ждать.

Шане ужасно хотелось проникнуть в его мысли, проверить, правду ли он говорит. Но стоит ли? А если она это сделает — заметит ли он и как к этому отнесется?

— Ну и прекрасно, — беспечно сказал Денелор. — Пойду наверх и скажу нашим, чтобы приготовили обед для наших новых.., союзников?

На последнем слове он вопросительно приподнял бровь.

Коллен пожал плечами.

— Я за всех говорить не можу. Там глянем. Ну, а ежели у вас найдется чего продать, так мы с удовольствием купим.

Денелор, видимо, счел, что этого достаточно. Он зашагал вверх по тропе, куда быстрее, чем мог ходить год назад.

Коллен сложил руки на груди и прислонился к стволу ивы, разглядывая Шану и Каламадеа.

— Ну на-адо же! — сказал он наконец. — Полукровки.

Мы про вас слыхали, и про то, что вы натворили в то лето, тоже слыхали, а вот видать — ни одного не видал.

— Я могу сказать то же самое про изгоев, — отпарировала Шана. «Может, все-таки проверить его? Может, спросить у него разрешения?» Он усмехнулся, словно ответ Шаны показался ему забавным.

Каламадеа изучал изгоя с тем же спокойствием, с каким он созерцал всех на свете — от буйных молодых дракончиков до могучих эльфийских магов.

— А почему по реке? — спросил он.

— На реке следов не видать, — ответил торговец.

— А-а! — сказал Каламадеа. — Но ведь тут же нет ни эльфов, ни их рабов.

— Ага, — кивнул Коплен. — Но мы-то торгуем с этими, ошейными. Не будет следов — ошейные не найдут. Раз не найдут, значится, им нас не взять. Тогда им приходится торговать по-честному.

Шана тоже кивнула. Коллен рассуждал вполне логично. А то, что он не доверяет рабам, говорит в его пользу.

Значит, у этих людей развит инстинкт самосохранения и они не желают давать над собой власти тем, кто подчиняется эльфам.

— А нам вы почему доверяте? — спросила она:

— Откуда вы знаете — может, мы эльфы в личинах?

Коллен громко расхохотался, запрокинув голову.

— Оно, конешно, всякое бывает! Только ведь я не зря разведчик.

— Почему? — спросила Шана, видя, что он ждет этого вопроса.

«Потому как я владею людской магией, маленькая полукровка, — ответил он мысленно и ухмыльнулся, когда она вздрогнула. — Вот так я и сказал Ники и остальным, чтоб двигались дальше. И я знаю, что ты-таки полукровка, потому как слыхал ваш разговор со стариком. Значит, вы владеете людской магией и личин на вас нету».

Шана растерянно заморгала — как и Каламадеа, которого этот голос тоже застал врасплох. Очень сильный «голос» — и Коллен, видимо, очень хорошо им владеет, раз сумел позвать этого неизвестного Ники так, что они ничего не услышали.

— Так ты что, хочешь мне в башку заглянуть? — дружелюбно сказал он вслух. — Ну, валяй. Мне скрывать неча.

Получив разрешение, Шана без колебаний проникла в разум торговца, пока он не передумал.

Она наткнулась не на мысль, а на воспоминание — сравнительно недавнее, судя по его силе и «свежести». Воспоминание было такое живое, что Шане казалось, будто все это происходит с ней самой.

Напряжение было почти невыносимым. У Коллена отчаянно колотилось сердце, грудь сдавило, и он почти задыхался, сидя в своем укрытии в ожидании рабов, которые должны были прийти торговать. Товар, по большей части меха, пряности и несколько драгоценных камней, был спрятан неподалеку под кучей хвороста. Остальные изгои таились на берегу.

Коллен не хотел подвергать риску попасть в плен кого-то еще.

Он шел на риск каждый раз, как встречался с покупателями. Если они вздумают предать его, человеческая магия не поможет: он не мог «слышать» их мыслей сквозь пустоту, создаваемую магическими ошейниками. Не раз уже бывало, что рабы брали торговцев в плен. Правда, рабы очень ценят меха, которые он привозил, и вряд ли захотят лишиться источника ценного товара — но кто их знает! Особенно теперь, когда все пошло наперекосяк из-за Проклятия Эльфов и ее волшебников. Кошкоглазые теперь начеку. Возможно, рабам так хорошо заплатят за пленного торговца, что меха не будут для них большой потерей…

Особенно если этот торговец еще и волшебник…

Он услышал осторожные шаги, и сердце у него подпрыгнуло. Ну вот, явился тот, с кем он должен встретиться.

Сейчас все станет ясно…

Он медленно встал и вышел из-за кустов…

Шана с усилием оторвалась от его воспоминаний и вернулась в реальный мир. Коллен посмотрел ей в глаза и понимающе кивнул. Девушка тряхнула головой, чтобы окончательно развеять остатки страшного напряжения.

— Для вас, полукровок, кошкоглазые — смерть, как и для нас, людей-магов, — сказал он. — Ты видала, каково нам приходится. Так что решай. Нам с вами плутовать неча: уж коли вы кошкоглазых одолели, нам с Ники с вами не тягаться.

Глаза Коллена лукаво блеснули.

— Ну что, а торговать-то будем, нет?

— Сколько среди вас людей, владеющих человеческой магией? — медленно спросил Каламадеа.

— Ну, чтоб не сбрехать, так двое, — ответил Коллен. — Я да Ники. На прочих лодках по четверо, но магии больше ни у кого нету. Всего пять лодок.

«Двадцать — двадцать два… Как раз впору для небольшого отряда: достаточно много, чтобы защищаться, но не так много, чтобы нельзя было скрыться», — подумала Шана и улыбнулась.

— Ну что ж, надеюсь, они не слишком далеко, — сказала она Коллену. — А то я сейчас умру от любопытства.

В ответ Коллен махнул рукой в сторону реки. — Из-за поворота показалась лодка.

Остальные пять лодок были куда больше легкого челнока Коллена: в каждой могло поместиться человек по шесть, и еще оставалось место для груза. Человек, сидящий на носу первой лодки, заметил флажок Коллена и молча махнул своим, приказывая править в сторону ив, нависающих над водой. В первой лодке сидели пять человек, в том числе и Ники. Ники оказалась женщиной. Судя по сходству, она скорее всего была сестрой Коллена. В прочих лодках сидело по четыре человека. В трех лодках оказалось по одному ребенку, в четвертой — двое. Это удивило Шану: она как-то не думала, что торговцы-изгои возят детей с собой.

Хотя, с другой стороны, оставлять их где-то еще могло быть небезопасно.

Лодки были деревянные, вытесанные из цельного древесного ствола. Судя по размеру лодок, деревья были немаленькие. Прочие изгои были такие же небритые, как Коллен, но одежда их, хоть и поношенная, была безупречно чистой.

Шана и Каламадеа терпеливо ждали, пока торговцы пришвартовывали челны к берегу и тщательно укрывали их сетями и ветками. Работали они молча — видимо, по привычке. Шана давно заметила, что над водой звуки разносятся чрезвычайно далеко, а для этих людей необходимость скрываться была чем-то само собой разумеющимся.

Когда люди спрятали лодки и отряхнули руки, Каламадеа сделал им знак следовать за ним. Они повиновались, не раздумывая.

«Ну да, конечно, они знают, что нам пришлось бежать от эльфов и что мы тоже скрываемся. Однако они могли бы бояться, что мы захотим от них избавиться, но непохоже, чтобы это было так. С другой стороны, вряд ли у них есть что-то, что нам нужно, так зачем же нам на них нападать?» Для изгоев нападать на волшебников тем более бессмысленно: волшебников гораздо больше, и изгои наверняка это понимают.

Коллен поотстал и пошел рядом с ней.

— Мне так кажется, что нам с вами будет чем торговать, — негромко сказал он Шане. — Мы продаем ошейным меха да всякую мелочь — може, у вас найдется чего получше мехов?

Шана немного поразмыслила.

— Быть может, — осторожно сказала она. — Во всяком случае, у нас есть кое-что, что точно пригодится вам и вашему народу: наконечники для стрел, которые так же убийственны для эльфов, как эльфийские стрелы для нас с вами.

Коллен впервые за все время проявил удивление.

— Не брешешь? — осторожно спросил он.

— Нет. Одна царапина — и эльф свалится, а стоит хорошо попасть — и, считай, он покойник. А ведь тебе, должно быть, не хуже моего известно, как непросто убить эльфийского лорда.

Она не собиралась рассказывать Коллену, откуда волшебники берут такие стрелы. Эти наконечники делались из драконьих когтей. Если ему вздумается расспрашивать про драконов, пусть Каламадеа решает, что ему стоит знать, а чего не стоит. Но оттого, что они продадут людям часть своего особого оружия, большого вреда не будет. На полукровок такие стрелы все равно не действуют: волшебники ближе к людям, чем к эльфам. А если этому человеку понадобится такое оружие, было бы преступлением ему его не дать.

«Одним эльфом меньше станет — оно и к лучшему!» По крайней мере, так считала Шана. За свою жизнь ей довелось встретить только одного стоящего эльфа, а судя по тому, что она знала об эльфах, Валин был что-то вроде выродка среди своего народа: эльфийский лорд, не лишенный сердца и совести, — это все равно что белая ворона.

— Я был бы счастлив получить их, госпожа! — горячо выдохнул Коплен.

Шана кивнула. В это время они как раз подходили ко входу в пещеру. Вход был довольно впечатляющий: огромное отверстие в четыре человеческих роста, ведущее в глубь горы, а вокруг — густой лес. Вход в пещеру оставили в первозданном виде, и снаружи нельзя было разглядеть ни светильников, ни гладкой дорожки, ведущей внутрь.

Каламадеа зажег магический огонек и повел гостей в пещеру. Шана тоже засветила огонек и пошла последней.

Поначалу путь был довольно неровный, и торговцы то и дело спотыкались. Звук шагов эхом отдавался в пещере.

Кое-кто из детей испугался и принялся спрашивать у родителей, куда их ведут. Шана улыбнулась про себя. То-то они сейчас удивятся!

Дорожка сделала резкий поворот, и за углом, там, где их уже нельзя было увидеть от входа, вспыхнули магические светильники.

Драконы заботливо развесили их так, чтобы они освещали не только дорожку, но и наиболее впечатляющие сталактиты и известковые наплывы. Спутники Коллена, сперва дети, а потом и взрослые, принялись тихо переговариваться между собой, с благоговейным восторгом указывая друг другу на подземные чудеса.

Но самое замечательное было еще впереди. Проход сузился, и внезапно впереди открылся Большой зал. Весь он был озарен магическими огнями: по стенам были развешаны светящиеся шары, а с потолка свисала целая гроздь.

Люди зажмурились от испуга и неожиданности.

Денелор сдержал слово: посреди зала стояли столы и скамьи, огни сияли, столы ломились от яств. Разделить трапезу с гостями явились и многие волшебники — в том числе Парт Агон. Взрослые и дети одинаково изумленно уставились на это зрелище, но Коллен, похоже, разобрался во всем с первого взгляда. Он оставил Шану, направился к Денелору, сидевшему во главе стола, произнес краткую благодарственную речь, а потом рассадил своих людей на приготовленные для них скамьи. Что бы он там ни говорил, вряд ли он был просто разведчиком торговцев. Он был их предводителем.

Что ж, это соответствовало его воспоминанию, которое подсмотрела Шана.

Денелор с его обычной предусмотрительностью позаботился о том, чтобы за одним столом с гостями оказались не только он сам, Парт Агон, Шана и Каламадеа, но и кое-кто из человеческих детей, которых Шана спасла и привела в старую Цитадель. Увидев чистокровных людей, спутники Коллена, похоже, несколько успокоились. Все расслабились, в том числе и сам Коллен.

Люди были голодны, но не смертельно. Ели они с аппетитом, но чинно, не давясь едой — пока дело не дошло до десерта, но на сладости и волшебники подналегли не хуже гостей. В середине обеда дети торговцев и бывшие рабы начали робко переглядываться через стол и пытаться знакомиться. Однако Шане некогда было наблюдать за детьми: как только Коллен наелся, он многозначительно прокашлялся, желая привлечь внимание всех взрослых обитателей Цитадели, сидящих за столом.

— Я вот этим троим говорил уже и вам повторю: мы — торговцы, изгои, — начал он, взяв таким образом на себя труд повторить то, чего другие еще не слышали. Очевидно, он не предполагал, что все волшебники умеют общаться мысленно, как и Шана. — Кое-кто у нас — свободнорожденные, кое-кто — беглые. Мы торгуем с ошейными, теми, что работают на кошкоглазых.

Парт Агон, единственный из сидящих за столом, для кого это было новостью, обдумал услышанное и кивнул.

— Ну что ж, до тех пор, пока вам удается сбивать их со следа, — а это, должно быть, не так уж трудно, раз вы путешествуете по воде, — наверное, ваше ремесло довольно безопасно. Насколько я понимаю, вы привозите им то, чего у вас много, а они, в свою очередь, продают это своим хозяевам?

— Вроде того, — согласился Коллен. — У нас с ними вроде как сговор. Мы.., мы готовы пойти на риск там, где они боятся. Мы возим всякие вещи, каких у кошкоглазых мало. Меха по большей части, ну и другое всякое. Они говорят кошкоглазым, что добывают это сами, а про нас помалкивают. Мы привозим, что могем вырастить, что могем добыть. А потом мы тут не одни такие вольные.

— В самом деле? — Парт Агон изумленно вскинул брови, хотя, с точки зрения Шаны, это было очевидно. Если есть торговцы, значит, есть с кем торговать.

Коллен пожал плечами.

— Ну да. Отдельные кланы, семьи, всякие крестьяне, пара пастухов, пара охотников — мы со всеми торгуем.

Они тут всегда жили, с тех пор как земля стоит. У них ничего такого нету, что потребно кошкоглазым, и вреда от них кошкоглазым никакого: они не разумеют даже, с какого конца за копье браться, и драться не станут. Те остроухие кошкоглазые, они думают, мы, торговцы, плохие, потому как среди нас и беглые есть, так что мы от их прячемся. Но те — они мирные, и кошкоглазым без разницы, есть они, нету их. Так что мы будем с вами торговать на тех же самых условиях, как и с ими. Если у вас есть что продать, мы отвезем это вниз по реке и сменяем на то, что вы не можете вырастить либо сделать. Вы токо скажите, что вам надо. Нам выгода, и вам выгода.

— Общепринятая формула сделки, — заключил Парт Агон. — Денелор, как ты думаешь?

— О, я-то с самого начала был «за»! — немедленно отозвался Денелор. — Запасы наших.., э-э.., кладовых не бесконечны.

Он не стал добавлять, что волшебники ничего не смыслят в земледелии и ремеслах — это и так все знали. Рано или поздно волшебникам все же придется научиться работать руками, но чем позже до этого дойдет, тем лучше будет для всех.

«Больше будет времени для практики. Я бы не доверил свой суп первому горшку, вышедшему из рук волшебника!»

— Верно замечено, — сказал Парт Агон и обернулся к Шане. — Шана, а твое мнение?

— Вы могли бы — если хотите — поговорить с ним мысленно, — напрямик ответила Шана. — Коллен владеет человеческой магией, а мысленно лгать нельзя, вы же знаете.

Но, по-моему, в этом нет необходимости. Ему выгоднее торговать с нами честно, а в противном случае он потеряет больше нашего.

— Осталось только выяснить, есть ли у нас что-то на продажу, по чему нельзя будет сразу определить, что эта вещь — от волшебников? — задумчиво спросил Парт Агон.

Шана вспомнила о камнях и металлах, которые имеются в здешних горах, если верить Кеману. Сумеют ли драконы достаточно быстро добыть столько самоцветов и золота, чтобы торговцы сочли это стоящим делом? И разумно ли будет отвлекать драконов от строительства Цитадели?

На то, чтобы вытягивать из земли золото, требуется много времени, а на драгоценные камни — еще больше. Это Шана хорошо помнила еще с тех времен, когда жила с драконами. Стоит ли тратить на это силу?

Кеман застенчиво кашлянул. Все обернулись к нему.

— Послушайте, — сказал он, глядя в стол, — можно сказать, что все наши неприятности начались с того куска.., той кожи, что эльфы называют «драконьей шкурой», материала, из которого была пошита туника Шаны. Эльфам очень хотелось добыть такой материал, они рассылали уйму экспедиций, чтобы его найти, а ведь у нас его довольно много…

— Драконья шкура? — удивился Коллен. — А покажьте-ка, что это у вас за драконья шкура?

— Минутку!

Кеман встал из-за стола, убежал и вскоре вернулся с куском своей собственной старой кожи шириной в ладонь и длиной в локоть. Шкура Кемана была ярко-синяя, с радужным отливом. Коллен восторженно ахнул, потянулся к куску кожи, но тут же отдернул руку.

— Берите, берите, — сказал Кеман, протягивая ему кожу. — Она довольно прочная.

Коллен бережно взял в руки полоску кожи, попробовал на разрыв, на гибкость, погладил скользкие чешуйки…

— Где вы ее взяли? — восхищенно спросил он.

Очевидно, хотя он и знал о второй Войне Волшебников, о существовании настоящих драконов ему слышать не доводилось. Неужто эльфы решили, будто драконы были иллюзией? А может, они подумали, что драконы созданы с помощью магии кем-нибудь из самых могущественных волшебников?

Хорошо бы, если так. А то Шана до сих пор чувствовала себя виноватой перед драконами: ведь они столько веков таились от эльфов, а теперь раскрыли свою тайну лишь затем, чтобы помочь ей и ее друзьям! Шане, как и драконам, вовсе не хотелось, чтобы эльфы знали об их существовании. И не без причин. Эльфы никогда не потерпят, чтобы рядом с ними существовало столь могущественное племя. К тому же они действительно были без ума от драконьей кожи. С них станется перебить всех драконов только ради шкур.

«Он про вас не знает, Кеман! — поспешно сказала она дракону. — Надо что-нибудь придумать, и побыстрее!»

— Это шкура ящерицы, — объяснил находчивый Кеман. — Мы придаем ей такой вид с помощью магии. Мы производим ее в больших количествах. Сейчас у нас ее накопилось довольно много. Полезная штука.

Он покосился на Каламадеа. Тот одобрительно кивнул.

— Она не только красивая, она еще и очень крепкая, — добавил Кеман.

— Ну, если так — по рукам! — воскликнул Коллен и, видя, что Кеман не собирается забирать у него образец драконьей шкуры, сунул его себе за пазуху. — На энту штуку мы могем сменять все, что захочете!

— Как вы думаете, ничего, что мы здесь поселились? — поинтересовался Денелор. — Мы этим никого не потесним? Мы не нашли в этой долине никаких следов жилья и, как и вы, не жаждем привлекать к себе внимание. Я думаю, нам удастся сделать так, чтобы эльфы нас не обнаружили.

Коллен пожал плечами с таким видом, будто ему все равно. Возможно, так оно и было.

— Да, вы тут славненько устроились. Мы-то с вами за эти места ссориться не станем. Они вроде как ничейные.

Так что селитесь, сколько влезет. Опять же и нам спокойнее знать, что сюда кошкоглазые не сунутся.

— Так что, можно сказать, вы нам рады? — спросил Парт Агон.

— А то ж! — Торговец рассмеялся, словно Парт Агон удачно пошутил. — Добро пожаловать, как говорится!