Эмфирион

***

Скут Кобол выразил Амианту горячий протест.

- Идея эта абсолютно нелепая! Юноша, всего лишь подросток, в числе кандидатов в Мэры! Да еще именует себя Эмфирионом! И вы не считаете это антиобщественным поведением?

- Это нарушает какие-то правила? - мягко осведомился Амиант.

- Это чересчур самонадеянное и предосудительное поведение! Вы насмехаетесь над великим постом! Это взбудоражит и собъет с пути многих людей!

- Если какая-либо деятельность не нарушает правил, то она правильная и приличествующая, - заявил Амиант. - А если деятельность правильная и приличествующая, то любой получатель может заниматься ею сколько душе угодно.

Лицо Скута Кобола сделалось кирпично-красным от гнева.

- Неужели вы не понимаете, что создадите мне трудности? Мой начальник спросит меня, почему я не обуздываю подобное шутовство! Отлично! Упрямство - дело обоюдное. Случилось так, что приказ об увеличении вашего ежегодного пособия лежит у меня в офисе и ждет оставленной на мое усмотрение рекомендации. И я должен поставить указание «Не Одобрено» на основании общественной безответственности. Столкновением со мной вы ничего не добьетесь!

Амианта это ничуть не тронуло.

- Поступайте, как считаете наилучшим. Скут Кобол резко развернулся к Гилу.

- Каково ваше последнее слово?

Гил, внутренне кипя от негодования, ответил ровным тоном.

- Правил это не нарушает. Почему мне не следует становиться кандидатом?

Скут Кобол вылетел из мастерской как ошпаренный.

- Ба! - пробормотал себе под нос Гил. - Возможно, Нион и нескопы все-таки правы!

Он подошел к своему верстаку, уселся. Работая, он бросал озадаченные взгляды в сторону Амианта, который сидел, глядя в пространство, иной раз шевеля губами, словно он беззвучно с кем-то разговаривал. Вскоре он подошел к шкафчику и извлек свою папку. Гил беспокойно следил за тем, как Амиант перебирает документы.

Той ночью Амиант работал в мастерской допоздна. Гил метался и ворочался у себя на кушетке, но не спустился узнать, чем же это занимается его отец.

На следующее утро мастерскую пронизывал странноватый кислый запах. Гил не задавал никаких вопросов, а сам Амиант не стал ничего объяснять.

Днем Гил участвовал в Цеховой вылазке на остров Пирит, в двадцати милях от берега моря: горбик скалы с несколькими потрепанными ветром деревьями, павильоном, несколькими коттеджами и рестораном. Гил надеялся, что его причастность к кампании по выборам Мэра - событие относительно малоизвестное и неразрекламированное - может ускользнуть от внимания коллег, но оказалось, что дело обстояло иначе. Весь день к нему относились свысока, говорили ему колкости, тайком изучали, сторонились его. Юноши и девушки задавали ему вопросы о его эксцентричном псевдониме, о его планах в случае, если его выберут. Гил был не в состоянии придумать какой-нибудь толковый ответ. Под конец дня он чувствовал себя униженным и рассерженным. Когда он вернулся домой, то Амианта там не застал. Из мастерской все еще не до конца выветрился кислый запах.

Амиант не возвращался домой допоздна - необычное событие.

На следующий день обнаружилось, что по всем районам Бруэбен, Нобиль, Фульгер, Додрехтен, Катон, Ходж, Виж и далеко в Годеро и Ист-Тауне были вывешены плакаты. Послание гласило:

ПОДДЕРЖИМ ПЕРЕМЕНЫ К ЛУЧШЕМУ. 4 НАШИМ НОВЫМ МЭРОМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЭМФИРИОН!

Гил с изумлением глядел на плакаты. Они были отпечатаны дупликационным способом.

Один из плакатов висел на стене рядом с их домом. Гил подошел поближе, понюхал чернила и узнал кислый запах, что пронизывал мастерскую.

Гил присел на скамью. Ужасная ситуация! Как мог его отец быть таким безответственным? Что за дух противоречия настолько овладел им?

Он поднялся, медленно прошел через площадь.

Амиант стоял у своего верстака, нанося узор на новую ширму; Крылатое Существо, срывающее плод с Древа Жизни. Панель представляла собой темную, блестящую плиту из пердуры, которую Амиант специально берег именно для этого рисунка.

Гил ненадолго задержался в дверях и постоял, пристально глядя на Амианта. Тот поднял голову и кивнул.

- Итак, юный политик прибывает домой. Как проходит состязание?

- Нет никакого состязания, - пробурчал Гил. - Я сожалею, что вообще согласился на эту глупость.

- О? Подумай о престиже. Конечно, при условии, что тебя выберут.

- На это мало шансов. А престиж? Как резчик по дереву я пользуюсь большим престижем.

- Если тебя выберут как Эмфириона, то ситуация будет иной.

- Я ничего не понимаю в работе Мэра. Это нелепо.

Амиант пожал плечами и вернулся к узору. На верстак Гила упала тень. Он обернулся. Скут Кобол с двумя типами в сине-коричневых мундирах - агентами.

Скут Кобол перевел взгляд с Гила на Амианта.

- Сожалею о необходимости данного визита. Однако я могу доказать, что в этой мастерской имел место нарушающий правила процесс, приведший к дуплика-ционному производству нескольких сот плакатов.

Гил бессильно прислонился к верстаку. Скут Кобол и двое агентов шагнули вперед.

- Либо один, либо оба из вас виноваты, - провозгласил Скут Кобол. - Приготовьтесь…

Амиант стоял, переводя озадаченный взгляд с одного на другого.

- Виновны? В печатании политических плакатов? В том нет ни малейшей вины.

- Вы печатали те плакаты?

- Конечно, печатал. Это мое право. Никакой вины тут нет.

- Я думаю иначе, особенно ввиду того, что вас уже предупреждали. Это серьезное правонарушение!

Амиант вытянул руки вперед.

- Как я могу совершать правонарушение, когда осуществляю право, гарантированное Великой Хартией Амброя?

- Как-как? И что же это за право?

- Великая Хартия, вы с ней знакомы? Она служит основой всех правил.

- Ничего не знаю ни о какой Хартии. Я знаю Кодекс Правил Министерства Соцобеспечения, и этого вполне достаточно.

Амиант был более чем любезен.

- Разрешите показать вам то место, на которое я ссылаюсь. - Он подошел к шкафчику и извлек одну из древних брошюр. - Обратите внимание: Великая Хартия Амброя. Наверняка ведь вы знакомы с ней?

- Я слышал о такой вещи, - со скрипом признал Скут Кобол.

- Ну, в таком случае, вот это место. «Любой гражданин добродетельных качеств и хорошей репутации может представить вниманию общественности уведомление о такой кандидатуре посредством рекламы, вывешивания в общественных местах отпечатанных бюллетеней и плакатов, устных сообщений и призывов, в общественных местах или вне их…» Есть и еще, но думаю, что этого достаточно.

Скут Кобол пригляделся к брошюре.

- Что это за тарабарщина?

- Это написано на Официальном архаическом, - » пояснил Амиант.

- Чем бы оно ни было, я не могу этого прочесть. А если я не могу ее прочесть, то она ни к чему меня не обязывает. Это барахло может быть чем угодно! Вы пытаетесь обмануть меня!

- Вот уж нет, - возразил Амиант. - Здесь основной закон Амброя, перед которым должны отступить и Кодекс Министерства Соцобеспечения, и Цеховые Правила.

- В самом деле? - ответил мрачным смешком Скут Кобол. - И кто же соблюдает этот закон?

- Мэр и народ Амброя.

Скут Кобол сделал резкий жест, подавая знак агентам.

- Доставьте его в Управление. Он совершил противозаконное дуплицирование.

- Нет! Я этого не делал! Разве вы не видите это место в тексте? Оно признает мои права!

- А разве я не сказал, что не в состоянии его прочесть? Существуют сотни, тысячи таких устаревших документов. Убирайтесь! Я не испытываю никаких симпатий к хаосистам!

Гил прыгнул вперед, ударив Скута Кобола.

- Оставь отца в покое! Он ни разу не совершал правонарушений!

Один из агентов оттолкнул Гила в сторону, второй подставил ему подножку и отправил на пол. Скут Кобол стоял над ним, раздувая ноздри.

- К счастью для тебя, удар не попал в цель, иначе… - Он не закончил фразы и повернулся к агентам. - Идите же! Доставьте его в Управление.

И Амианта увели.

Гил бежал следом за агентами Министерства до их пятиколесного автомобиля.

Амиант выглянул из окна и спокойно сказал:

- Сделай заявление Мэру! Потребуй, чтобы он добивался соблюдения Хартии!

- Да-да! Но это сработает?

- Не знаю. Делай, что можешь.

Агенты оттолкнули Гила в сторону. Автомобиль отъехал. Гил стоял, глядя ему вслед. А затем, не обращая внимания на ошеломленные взгляды друзей и соседей, вернулся в мастерскую.

Сунув Хартию в папку, он взял из шкафчика деньги и снова побежал к «овертрендскому» киоску на площади Андл.

Гил отыскал Мэра, кузена матери Флориэля, в кабачке «Коричневая Звезда». Как и ожидал Гил, тот слыхом не слыхивал о древней Хартии. Гил объяснил обстоятельства дела и попросил Мэра вмешаться, но тот решительно замотал головой.

- Дело совершенно ясное, как мне кажется. Дупликация запрещена по веской и достаточной причине. Похоже, ваш отец - своенравный субъект, раз нарушает такое важное правило.

Гил прожег взглядом вежливое лицо Мэра, а затем в ярости развернулся кругом и широким шагом зашагал в сумраке обратно к площади Андл.

Он добрел, спотыкаясь, до постели и лежал, уставясь невидящим взором в пространство, в то время как внутри у него все переворачивалось при мысли о том, что делали с его отцом.

Бедный наивный Амиант! Он уповал на магию слов: на фразу в одном из его древних клочков бумаги.

Но вскоре, по мере того как тянулась ночь, Гил засомневался. Вспоминая поведение Амианта за последние несколько дней, Гил начал гадать, а не сделал ли Амиант то, что считал себя обязанным сделать, полностью сознавая риск.

Бедный, глупый, храбрый Амиант, подумал Гил.