Эмпатия

Глава 1. «Рок-н-ролльщик»

В мире, где социальная норма жилья на человека составляет восемь квадратных метров, личный кабинет на триста производил впечатление. И потолки высотой в пятнадцать. Белые стены были завешаны голографическими экранами, пол уставлен гудящими коробами, засыпан разноцветными проводами. В центре возвышался девственно чистый стол. Натуральное дерево. Стоил такой целое состояние. Говорят, привезли из Англии по спецзаказу. Может, враньё. Но рядом стоял ещё более дорогой диван из натуральной кожи. Сейчас он был забросан бумагами, карандашами, обёртками от шоколадок и скомканными пластиковыми стаканами из-под кофе.

Начальник Алекса поборол желание громко крикнуть и проверить эхо на этом стадионе. Кабинет размерами превосходил его собственный, но Макс Лесной не поменялся бы с подчинённым никогда в жизни.

Официальное название должности его ценного работника состояло из пятнадцати слов, главным из которых было «эксперт». А дальше – набор обтекаемых формулировок. Впечатление производила только аббревиатура МИТ. Министерство информационных технологий.

Цари и боги цифры. Были таковыми до запуска этой чёртовой «Эмпатии» три года назад. Рискованный эксперимент, рискованный.

– Алекс! Алекс, ты тут? – Максим Алексеевич увидел, что капсула погружения парит в воздухе в пяти метрах над ним. Вернее, над ними. За руководителем жался ассистент Кристиан Синий. В руках держал два стакана с чёрным кофе. Смышлёный паренёк, но трусливый. Три года тут уже работает, а ведёт себя как школьница в армейской казарме.

Эта ерундовина на гроб похожа. Овальная, в человеческий рост, белая с серебряными полосами. Новейшая разработка. Вернее, последняя, скажем так, находка из офиса «Эмпатии».

Нет, министерство, конечно, изучило жалобу на кражу со взломом в информационном отделе «Эшки» и даже посочувствовало разработчикам. Но отправило их в полицию. А там только развели руками. Грабителей как будто не существовало в природе.

Кто бы их нашёл… Макс лично нанял латиносов из Аргентины, эти ребята могли «позаимствовать» пуанты у балерины во время выступления в Большом театре. И танцовщица ничего бы не заметила. Хорошая операция получилась. Подозрительно, что как по маслу прошла. Но вражескую технику проверили на молекулярном уровне, а программу протестили на закрытом аналоге сети «Эмпатия». Сигналов SOS или утечек данных не было. Может, просто повезло.

Алекс откинул крышку парящей капсулы. Подтянулся, спрыгнул. Ловок, как черт, залюбовался Лесной. И не скажешь, что парень не спал уже сутки.

– Кофе, – проскрипел Холодов.

Синий протянул стаканчик.

– Ещё. – Алекс осушил его одним глотком.

Кристиан протянул второй.

– Стопорни, боец. Горячий же, – не выдержал Макс.

– Я просил кипяток, – протянул Алекс. Но пить начал маленькими глотками.

Лесной наконец понял, что не так. Его подчинённый так и не открыл глаза.

– Эй, ты здесь? Ты кто? Девочка-фанатка под веществами? Гламурная фифа из вип-ложи? Солист «Бешеных томатов»? Басист? Обдолбанный барабанщик? – В глубине души Макс знал, что его ныряльщик рано или поздно слетит с катушек.

Надеялся только, что произойдёт это не слишком рано. И уж точно не сейчас.

– Белоснежка. А где ещё пять гномов? – Алекс наконец открыл глаза.

– Живой, живой, чёрт! Ты аккуратней, долго тебе так везти-то не будет. Сколько раз погрузился?

– Сто пятьдесят семь. Сто двадцать очевидцев, тридцать пострадавших, семь повторов погибшей. – Алекс допил кофе и не глядя отшвырнул в сторону стакан.

Во всём двадцатиэтажном управлении была одна уборщица-человек. Наняли её только потому, что Алекс Холодов, самый привилегированный и секретный сотрудник, на дух не переносил дроидов.

Макс и Кристиан переглянулись. Люди сходили с ума после двадцати нырков подряд в посторонние ролики-впечатления на глубоком профессиональном уровне с подключением почти всех органов чувств. Рядовым пользователям то и дело отключали то слух, то зрение, то нюх. Они даже этого не замечали во время сеансов, сами «достраивали» недостающие куски пазла в роликах. Им и выдавали чужие ощущения на приглушённых частотах, а если люди слишком долго находились в сети, мощность передачи сигнала снижалась до десяти процентов.

Те испытуемые, которые рискнули погрузиться глубоко, все как один возвращались с необратимыми изменениями психики уже после десяти раз. Раздвоение личности – это ещё цветочки. А вот психозы, маниакальные синдромы, немотивированная агрессия к окружающим – как здрасьте. Цифровых вуайеристов закрывали в лечебницах, где даже журналы учёта больных вели на бумаге. Никаких информационных сетей, никаких гаджетов. Кушетка, наручники, коктейль из успокаивающих препаратов. До конца жизни. А таковая длилась недолго, смертники «Эшки» жили не больше года.

Именно поэтому самый чувственный легальный контент и аппаратура для его получения были запредельно дорогими. Официально такая имелась только в офисе корпорации «Эмпатия» и в МИТе.

Так что по инструкции пользователям позволяли смотреть максимум три часовых ролика в записи с перерывами или одну часовую трансляцию от одного автора. На «продвинутом» уровне – зрение, слух, минимум уровней восприятия, всё вместе подключать запретили. Люди покупали базовое предложение для совершеннолетних, «медиум». Самой откровенной категорией в этом разделе была лёгкая эротика. А ещё – лёгкая грусть, лёгкая радость, лёгкий испуг. Лёгкий способ убить кучу времени, наблюдая за миром чужими глазами. Стоимость роликов в разделах «медитация» и «спорт» компенсировало государство. Считалось, что это снижает напряжённость в обществе.

Может, и так. Бунтов в последние годы не было. Но и дроидов-полицейских с улиц убрали. А человекоподобных роботов с тех пор в России производили только для центров релаксации, хе-хе.

Макс крякнул. К чему он это всё вспоминает? Он тогда был подростком. Но «чуйка» уже в те времена орала сиреной. И сейчас шерсть на загривке встаёт. Что-то неладное с этой «Эмпатией». А спец по ней только один.

– Ты бы к закройщикам сходил. Рожа у тебя, детей пугать. – Лесной злился.

Сам-то он раз в год отмечался в отделении пластической хирургии больницы при МИТе. Дополнительное медицинское страхование включало и другие услуги, но лицо разгладить сам бог велел. Особенно если ты женат в третий раз. Разумеется, на молодой красотке. Конечно, опять удачно. Но если ей двадцать, а тебе пятьдесят, то лучше не козырять мордой шарпея, а выглядеть посвежее, чуть за сорок.

От Алекса же шарахались случайные прохожие. Рыбий, безразличный взгляд. Широкие насупленные брови, рассечённые шрамами, нос сломан в трёх местах.

Семь лет назад он был красавчиком. Как там раньше в русских былинах писали? Статный, косая сажень в плечах, девки вешались на шею. Балагур, мужественный подбородок, римский профиль, чёрные кудри. А сейчас – чёрт, как есть чёрт. И глаза эти, серые, прозрачные.

– Не вижу смысла тратить время. Название дела – «Рок-н-ролльщик»? – А ещё Алекс никогда не обижался.

Макс кивнул и отвернулся от Холодова.

Непробиваемый. Не бодается, не ругается, не повышает голос, не улыбается и не смеется. Кукла железная. Может, поэтому он дроидов не переваривает? Даже помощника по хозяйству не держит. Бедная жена. Говорят, она совсем не выходит из дома.