Эпос сербского народа

легендарные и сказочные

ПРЕПИРАТЕЛЬСТВО ЗЕМЛИ С НЕБОМ

Боже правый, чудо-то какое!

С небесами земля препиралась. Земля-матерь так возговорила:

«Небо, будем судиться с тобою.

Ты терзаешь меня, мое небо,

Лютой мукой терзаешь и злобой:

От Михайлы до святого Юрья Бурей, стужей и тяжкими льдами,

А от Юрья до дня Михаила ю Градом, гладом и засухой страшной. Ты с деревьев сбиваешь цветенье, Отымаешь траву и пшеницу,

В слабых почках лист уничтожаешь И лишаешь народ пропитанья. Помрачнели поля и долины, Оголились леса и нагорья,

А по нивам блуждают сироты. Ядовитым ветром отравляешь,

И нежданной смертью поражаешь», го Отвечает высокое небо:

«Как решилась, проклятая, спорить С голубою и ясною твердью!

Ты виновна — разве ты не знаешь?

Тяготеют на тебе злодейства,

Тяготеют обманные клятвы,

Младший старших слушаться не хочет, Отца, матери не почитает,

И господни не слышит веленья.

В гости кума кум не приглашает,

₃о Брат сестрицу не зовет сестрою,

А брат брата на бой вызывает. Беззаконьем меня оскорбляешь,

И велики твои злодеянья.

Если камни падают на землю,

Побивают земные творенья,—

Призывают людей к покаянью,

К примйренью с волею вышней.

Вот причина земли наказанья И народов, по земле бродящих».

ЦАРЬ ДУКЛИЯН И ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ

Пьют вино два верных побратима На песке у края синя моря — Дуклиян и Иоанн Креститель. Подкрепились чашей побратимы. Говорит Креститель Дуклияну: «Побратим, давай-ка поиграем;

Ты играй золотою короной,

Яблоко подкидывать я буду».

Начали они играть у моря, ю Тут подбросил яблоко Креститель; Яблоко упало в сине море.

Стал Креститель причитать и плакать. Дуклиян Крестителю промолвил:

«Не печалься, побратим любимый! Только ты моей не тронь короны,

Я из моря яблоко достану».

Богом клялся Иоанн Креститель,

Что его короны не похитит.

Дуклиян нырнул в пучину моря, го' А Креститель полетел на небо.

Говорит, представши перед богом: «Вечный боже, отец всемогущий,

Смею ли тобой поклясться лживо?

У царя хочу отнять корону».

Отвечает бог ему на это:

«О, Креститель, мой слуга смиренный, Можешь трижды клясться Дуклияну, Именем моим лишь не клянися». Опустился Иоанн на землю, зо Дуклиян выходит из пучины,

Яблоко во рту своем выносит.

Стали снова играть побратимы;

Бросил снова яблоко Креститель,

И упало яблоко в пучину.

Стал Креститель причитать и плакать. Дуклиян Крестителю промолвил:

«Не печалься, побратим любимый, Только ты моей не тронь короны.

Я из моря яблоко достану».

40 Иоанн царю поклялся трижды,

Трижды божьим именем поклялся,

Что его короны не похитит.

Царь корону положил под шапку,

К ней поставил ворона на стражу И спустился в синюю пучину,

А пучину .Иван заморозил.

Сотворил двенадцать льдин на море,

И схватил корону золотую.

Полетел он на небо с короной, во Но закаркал громко черный ворон,

Царь его во глубине услышал.

Он из моря бросился на землю,

Головой'три слоя льда пробил он. Возвратился царь на дно морское. Положил на голову он камень,

Малый камень — камень стопудовый. Проломил двенадцать льдин тяжелых, Распустил он огненные крылья,

За Иваном полетел в погоню, во Настигает у ворот небесных И хватает за правую ногу.

Что успел схватить — в руке осталось. Весь в слезах Иван предстал пред богом И принес назад на небо солнце.

Тут он богу жаловаться начал, Что его обидел царь жестокий.

А господь на это отвечает:

«О слуга мой верный, не печалься: На земле у всякого так будет».

₇₀ Слава богу, это все так было.

ЗМЕЙ-ЖЕНИХ

Слушайте, про чудо расскажу вам! Поженился король из Будима.

Девять лет от свадьбы миновало,

Но все нет детей у королевы.

Раз собрался король на охОту.

Не было в тот день ему удачц —

Не поймал он ни серны, ни лани. Одолела жажда Милутйна.

Он находит источник студеный, го Там водой холодной освежился, Спрятался за темною сосною.

Слышит вскоре король, кто-то бродит: Появились три горные вилы.

К ключевой воде они подходят, Напилися студеной водицы,

Отдыхают, беседуют тихо.

Старшая сказала младшим вилам: «Слушайте, что вам открою, дочки! Сколько лет прошло, как повенчался го Милутин, повелитель Будимский? Девять лет прошло как повенчался,

Но все нет детей у королевы.

Ждет наследника король несчастный». И еще эта вила сказала:

«Кто из вас такое знает средство,

Чтобы понесла его супруга?»

Вилы младшие молчат, не знают. Старшая им тайну открывает:

«Если б знал король, что мне известно, зо Он собрал бы девушек будимских, Золота король не пожалел бы,

Чтоб сплели девицы частый невод,

И в Дунай его бросили тихий, Златоперую поймали б рыбку.

Пусть перо он правое отрежет,

И в Дунай обратно рыбу бросит. Нужно дать то перо королеве,

Пусть плавник она съест златоперый, И тогда беременною станет».

«о Милутин подслушал эти речи.

Он вернулся поспешно в столицу. Собирает девушек будимских.

Золото дает им, не считая,

Чтоб сплели частый невод широкий. Этот невод он в Дунай бросает.

Бог и счастье ему пособили —-Златоперую поймал он рыбку.

Взял перо он правое у рыбки,

И в Дунай златоперую бросил.

5о Королеве он плавник приносит.

Только съела плавник королева, Тотчас же беременною стала.

Целый год она носит во чреве. Наконец пришёл и день рожденья:

Не ребенок у нее родился,

А змееныш лютый появился.

Пал на землю и скрылся змееныш,

В трещине стены змееныш скрылся. Побежала королева к мужу, во Милутину говорила плача:

«Не наследник у тебя родился,

Не ребенок у меня родился,

А змееныш лютый появился..

Только пал он на землю сырую,

Тотчас же уполз в глухую стену». Королеве Милутин ответил:

«Слава богу за^- его даянье!»

С той поры семь лет прошло печальных. Змей в стене проговорил нежданно: 70 «Дорогой отец, король Будима, Почему ты ждешь, меня не женишь?» Как тут быть, король в недоуменье. Так змеенышу он отвечает:

«Мой несчастный плод и худородный,

Кто же выдаст дочь свою за змея?» Говорит змееныш Милутину:

«Оседлай-ка ты коня лихого,

И отправься ко Прйзрену-граду. Славный царь тем градом управляет, so За меня он выдаст дочь, я знаю». Лишь услышал король эти речи, Приказал седлать коня лихого.

И отправился к Призрену-граду. Подъезжает он к призренским стенам. Издалека царь его увидел Со своей высокой белой башни.

К Милутину он навстречу вышел.

На дворе встречал его широком, Обнимался с ним и целовался,

«о О здоровье спрашивал юнацком,

И повел его в свои хоромы.

Слуги взяли коня Милутина,

В новую поставили конюшню.

Царь три дня короля угощает, Пировали, вино распивали.

От вина их лица раскраснелись, Развязала языки ракия.

Беспокоен стал король будимский,

И заметил царь его волненье, юо Говорит он гостю дорогому:

«Ты скажи, король, во имя божье,

Что на сердце у тебя таится?»

Милутин на это отвечает:

«Слушай, царь и призренский владыка, Может быть ты от странников слышал, Что давно я отпраздновал свадьбу. Девять лет от свадьбы миновало;

У жены не ребенок родился,

Не ребенок, а змееныш лютый, но Как родился, в щель стены забрался. Вот прошло еще семь лет печальных — Из стены проговорил змееныш:

«Дорогой отец, король будимский, Цочему ты ждешь, меня не женишь?»

Я на это отвечаю змею:

«О, змееныш, плод мой худородный,

Скоморохи

Фреска работы мастеров Михайлы и Евтихия (деталь) в церкви св. Георгия в Старом Нагоричине•

Начало XIV в.

Кто же выдаст дочь свою за змея?»

Но на это змей мне отвечает: «Государь-отец, король Будима,

120 Оседлай-ка ты коня лихого,

Да отправься в Призрен-град немедля. Славный царь тем градом управляет;

За меня он выдаст дочь, я знаю».

Я не медля в дальний путь собрался,

И к тебе, как видишь сам, явился». Говорит на это царь премудрый:

«Вот что я, король, тебе отвечу: Возвращайся в град Будим не медля, Змея ты спроси в стене дворцовой —

1зо Может ли твой сын и твой наследник Привести разукрашенных сватов,

Так, чтоб солнце их не осветило,

Ни роса ночная не смочила.

Если змей сумеет это сделать,

Я за змея выдам дочку замуж». Выслушал такую речь Милутин. Приказал седлать коня лихого, Ласточке-коню вскочил на спину.

По полю по ровному летит он,

14о Как звезда падучая по небу.

Вот король к Будиму подъезжает,

Про себя король такое мыслит:

«Боже правый, что теперь мне делать, Как теперь найти мЬе сына-змея, Передать ему царя решенье?»

Но как раз у самых врат будимских Ожидает змей его и молвит:

«Дорогой отец, король Будимский,

Даст ли царь свою мне дочку в жены?» iso Милутин на это отвечает:

«Сын-змееныш, плод мой худородный, Если ты в своих уверен силах,

Если проведешь нарядных сватов От Будима до Призрена-града Так, чтоб солнце вас не осветило,

Ни роса ночная не смочила,—

За тебя свою он выдаст дочку;

Если ж сделать этого не сможешь,

Царь не выдаст за тебя девицы».

160 Змей ему на это отвечает:

«Сватов собирай, отец, скорее,

Сам я поведу нарядных сватов. Солнце нас не осветит лучами,

И роса не оросит ночная».

Сватов тут собрал король немало, Тысячу собрал нарядных сватов.

Вот коня выводят Милутину,

Звался Ласточкою конь чудесный — Сам гуляет по двору большому.

₁₇₀ Закричали подручные сватов: «Приготовьтесь, нарядные сваты, Приготовься, наш жених любезный!» Как услышал змей, что все готово, Тотчас из стены наружу выполз,

По ноге коня к седлу поднялся,

На седле в клубок змееныш свился. Из Будима выехали сваты. Опустилася синяя туча,

От Будима до Призрена-града: iso Солнце их лучом не осветило,

Ни смочила их роса ночная. Подъезжает к Призрену змееныш. Входят гости в царские хоромы.

По двору коней проводят сваты,

Не проводит лишь коня змееныш,— Ходит сам собою конь юнацкий. Царь радушно сватов принимает, Дорогие им дарит подарки:

Каждому по шелковой рубашке, leo Жениху же — сокола и лошадь,

И выводит девицу-невесту.

Закричали подручные сватов: «Приготовьтесь, нарядные сваты! Старший сват и кум, поторопитесь! Приготовься, девица-невеста!

Время нам отправиться в дорогу». Сваты на своих коней вскочили.

На коня невеста змея села.

Змей, сидевший в стене, это видел, гое Вот поспешно по стене ползет он,

По ноге коня к седлу поднялся,

На седле в клубок змееныш свился.

Из Призрена выехали сваты —

Опустилася синяя туча.

Разыгрались под сватами кони.

Разыгралась Ласточка под змеем,

Змей уздечкой коня раздражает,

Мостовую конь разбил копытом.

Всю дорогу в Призрене испортил —

2X0 За двенадцать лет нельзя исправить:

Столько он нанес царю убытков. Возвратились и живы и здравы, Возвратились веселые сваты.

Веселились в Будиме неделю.

Наконец окончилось веселье.

По домам разъезжаются сваты.

Змей-жених в стене своей остался,

А король как прежде в тронном зале.

Надо бы свести молодоженов,

22о Молодых наедине оставить.

Повели красавицу-невесту,

Во светлицу повели на башню,

В самую высокую светлицу.

Только слышно порою полночной,

Что-то вдруг в светлице зашумело. Крадется неслышно королева,

Крадется наверх высокой башни.

Отворила дверь в высокий терем —

Что же видит? Чудо, да какое!

2зо На подушке змеиная кожа,

На постели спит юнак прекрасный,

Обнимает крепко молодую.

Каждая-то мать ребенку рада!

Унесла царица кожу змея,

Бросила в пылающее пламя,

И бежит к будимскому владыке:

«Счастье к нам, мой король, возвратилось! Я взошла на высокую башню,

Дверь неслышно в терем отворила;

240 На подушке — вижу — кожа змея,

На постели спит юнак прекрасный, Обнимает крепко молодую.

Я украла змеиную кожу,

Бросила в пылающее пламя».—

«Что ты сделала, жена, о горе!

Чтоб тебя проглотили бы змеи!» Поднялась королева на башню.

Что же видит всем на удивленье? — Мертвый витязь лежит на постели,

250 А жена юнака обнимает.

Так сказала она королеве:

«Горе мне, о боже милосердный,

Я осталась молодой вдовою!

О свекровь, господь тебя накажет! Меньше зла мне сделала, старуха,

Чем себе ты сделала на горе».

Так сгубила мать родного сына.

Наша песнь, а здоровье от бога!

Как нам лгали — так вам рассказали.

ЖЕНИТЬБА ЦАРЯ СТЕПАНА

Вздумал сербский царь Степан жениться. Он далече отыскал невесту,

В чуждых странах, в городе Леджане У Михайлы, короля латынян, Королевну, ясную Роксанду.

Царь посватал, а король согласен.

Царь сосватал в письмах королевну. Призывает Тодора-визиря:

Мой помощник и слуга мой, Тодор» ю Ты отправься в Леджан, белый город, Посети ты будущего тестя,

И о свадьбе с ним договорися:

Нужно знать нам, когда мы поедем, Сколько сватов мы возьмем с собою. Ты увидишь Роксанду, оценишь, Подойдет ли для царя царица,

Быть достойна ль госпожою царства. Коль достойна, кольца обменяешь». Верный Тодор-визирь отвечает: го «Постараюсь, государь державный». Приготовясь, скачет в край далекий.

Вот в Леджан приехал верный Тодор. Сам Михайло выходит навстречу.

С ним неделю пьет сладкие вина.

Речь такую держит верный Тодор:

«Друг Михайло, государь латынский,

Не за тем я царем моим послан,

Чтоб в Леджане пить сладкие вина,

Но чтоб свадьбу с тобою назначить, so Выбрать время для царской поездки Красным летом иль лютой зимою,

И о сватах нам договориться.

Покажи мне девицу Роксанду,

Чтобы кольца обменять, как должно». Отвечает Михайло латынский:

«Верный Тодор-визирь, мой приятель, Господин твой спрашивал о сватах — Пусть возьмет он столько, сколько хочет, Пусть приедет когда пожелает.

40 От меня ты передай 6 поклоном,

Чтоб не брал он племянников царских, Войновичей, двух детей сестрицы, Вукашина и с ним Петрашина:

На пирушках пьяниц нет опасней, Вспыхнет ссора — худших нет буянов; Коль напьются и затеют драку,

Нелегко нам справиться с бесчинством В нашем белом городе Леджане.

А девицу ты сейчас увидишь, во Дашь ей перстень, как велит обычай». Вот и ночка темная спустилась.

Не приносят свечи восковые,

Но во мраке выводят девицу.

Золотые кольца вынул Тодор С жемчугами, с алыми камнями;

Засияла от камней палата,

Показалось Тодору-визирю,

Что Роксанда прекраснее вилы.

Он невесте кольцо надевает, во Дарит Тодор тысячу дукатов;

И уводят братья, королевну.

Только в небе зорька заалела,

В путь обратный пускается Тодор,

Поспешает в Прйзрен, город белый.

А когда он прибыл в Призрен белый, Вопрошает царь Степан визиря:

Ты скажи мне, визирь мой любимый, Видел ли ты девицу Роксанду?

Обменял ли кольца золотые?

₇₀ Говорил ли с королем Михайлой? Отвечает Тодор по порядку:

«Царь, я видел и кольцо надел ей.

Нет прекрасней Роксанды девицы,

Нет прекрасней в целом сербском царстве! А Михайло-король молвил мудро: «Приезжай ты, когда тебе любо,

Сколько хочешь приведи ты сватов.

Но с поклоном передать велел он,

Чтоб не брал ты племянников царских, во Войновичей, сыновей сестрицы:

Коль напьются — пьяниц нет опасней, Вспыхнет ссора — худших нет буянов;

Не легко им справиться с бесчинством В их столице, латынском Леджане».

Речь визиря царь Степан услышал,

По колену рукою ударил:

«Стыд и горе, боже милосердный! Докатилась славушка худая!

Так далёко известны бесчинства

9 0 Войновичей, племянников милых!

Но клянусь я крепким царским словом, Только справлю веселую свадьбу,

Я обоих буянов повешу На воротах града Вучитёрна,

Чтоб по свету меня не срамили!»

Собирает царь повсюду сватов;

Их двенадцать тысяч набралося.

Он ведет их по Косову полю.

Проезжают мимо Вучитёрна. юо Войновичи видят царских сватов,

Братец брату говорит печально:

«Верно дядя на нас рассердился, Пригласить нас в сваты не желает,

Злые люди нас оклеветали,

Чтоб с костей их мясо отвалилось!

Царь уходит в латынскую землю,

А с собою юнаков не водит, Родственников нет в сопровожденье. Коль случится беда, кто поможет?

₁₁₀ Лгать — латынян старая повадка,

И погубят дядю непременно.

А незванны ехать мы не смеем». Говорит им матушка-старушка: «Войновичи, дети дорогие,

По нагорьям брат меньшой ваш бродит, Храбрый Милош-пастух со стадами, Самый младший, а юнак он лучший. Царь не знает о его рожденье.

Вы пошлите грамотку юнаку,

120 Пусть прискачет в Вучитёрн скорее.

Не пишите обо всем подробно,

Но пишите: мать на смертном ложе Хочет сыну дать благословенье,

Чтобы не был проклят он навеки! Поспеши же к мраморным палатам, Мать застанешь быть может живою». Как велела, так и поступили.

На колене грамотку выводят,

Отсылают к Шар-горе посланца.

1зо Пишут брату, Милошу-чабану:

«Брат родимый и любимый Милош,

К Вучитёрну полети стрелою! Мать-старуха смерти ждет всечасно, Хочет дать тебе благословенье,

Чтобы не был проклят ты навеки». Милош братьев получил посланье,

На бумагу слезы проливает. Спрашивают тридцать три чабана:

«О наш Милош, старейшина храбрый,

140 Приходили письма к нам и раньше,

Но горючих слез не проливал ты.

Ради бога, кто пишет,, скажи нам!»

На вопрос их Милош отвечает,

Встал он быстро, речь такую держит: «О чабаны, братья дорогие,

Я из дома получил посланье,

Умирает матушка-старушка,

Призывает на благословенье,

Чтоб не быть мне проклятым навеки, но Сторожите овец по нагорьям.

Я поеду, но вернусь я вскоре».

К Вучитёрну быстро скачет Милош И к палатам подъезжает белым.

Оба брата выходят навстречу,

А за ними матушка-старушка.

Милош братьям говорит сердито:

«Вы не чтите истинного бога:

Нет несчастья — создали несчастье!» Отвечают два родные брата:

160 «Нас несчастье, брат, не миновало». Обнялися и поцеловались.

Милош руку матери целует.

По порядку братья рассказали,

Как поехал царь в латынский город,

В край далекий за своей невестой, Родственников он не взял с собою. «Брат наш Милош, мог бы ты поехать Вслед за дядей со сватами вместе; Присмотрел бы за царем и свитой.

₁₇₀ Приключится ль беда и несчастье,

Ты в несчастье и в беде поможешь. Если ж будет все благополучно,

Не открывшись, домой возвращайся». Тотчас Милош братьям отвечает:

«Рад помочь я, братья дорогие,

Коль не дяде — так кому на свете?» Стали братья в путь его готовить. Сивку-бурку Петр ему седлает,

А Вукашин приносит одежды, iso Надевает тонкую рубашку —

До пояса из чистого злата,

От пояса из белого шелка.

Три надел он сверху безрукавки.

На кафтане пуговицы блещут И сияют кованые бляхи.

По четыре ока весят бляхи.

Натянул он на ноги чакширы,

Плащ болгарский сверху он накинул, Меховую нахлобучил шапку.

190 Стал он с виду болгариным черным;

Не узнали б и родные братья!

Бо'евое копье ему дали,

Меч отцовский из дамасской стали. Сивку-бурку Петрашин выводит.

Был он шкурой медвежьей обтянут, Чтобы сивку царь не опознал бы.

Мудро братья брату наказали:

«Ты догонишь сватов на дороге,

Спросят кто ты, из какого края,—

2оо Из валахов черных, ты ответишь;

В услуженье был Радула-бега,

Но за службу бег не заплатил мне,

Вот пошел я по белому свету.

Лучшей службы ищу на дороге.

Я услышал про царскую свадьбу,

И незванный в сватах объявился,

Чтобы царь мне дал белого хлеба, Напоил бы вином меня красным.

На короткой узде держи сивку:

2ю Ведь привык он к царевой конюшне, Скачет рядом с царскими конями». Сивку-бурку тут Милош пришпорил, Царских сватов быстро догоняет. Догоняет сватов близ Загорья. Спрашивают незнакомца сваты:

«Ты откуда, молодой болгарин?» Отвечает Милош: «Я-то дальний»,—

Так, как братья его научили.

Были сваты с Милошем любезны:

22о «Будь нам другом, молодой болгарин, Пусть в дружине одним будет больше».

И покуда путь они держали,

Одолела Милоша дремота —

Спать привык он с пастухами в полдень. Задремал он, на коне качаясь. Сивке-бурке повод он ослабил.

Сивка поднял голову высоко,

Растолкал он и коней и сватов,

До царевых коней он добрался;

2зо С ними рядом скачет он как равный.

Бить хотели болгарина слуги.

За чабана царь Степан вступился. «Молодого пастуха не бейте!

В полдень спать болгарин приучился Среди стада на лужайках горных. Бить не надо — разбудите парня». Растолкали пастуха дворяне:

«Эй, проснись-ка, молодой болгарин, Бог помилуй мать твою, старуху,

240 Что такого родила болвана И в царёвы сваты снарядила!»

Тут очнулся Милош, встрепенулся,

В черны очи царя посмотрел он — Рядом с царским конем скачет сивка. Натянул тут Милош узкий повод, Выгнал сивку из рядов передних, Острой шпорой медною ударил.

Сивка скачет три копья направо,

На четыре копья ввысь он скачет,

250 А вперед-то — и счесть невозможно! Извергает сивка синий пламень,

Синий пламень из ноздрей струится. Все двенадцать тысяч сватов стали, Смотрят в оба на коня чабана,

Смотрят в оба — и диву дивятся. «Боже правый, великое чудо!

Конь отличный, а юнак никчемный. Мы такого коня не видали!

Был когда-то у царского зятя,

2во Войновича зятя конь такой же». Смотрят трое разбойников дерзких: Звался первый — Джаковицей Вуком, А второй был Янко Нестопольский, Третий парень был из Приепблья. Смотрят косо, говорят друг другу: «Конь хороший, а хозяин молод.

Нет такого коня в царской свите,

И такого сам царь не имеет.

Мы от сватов отстанем немного,

2 70 Купим мы коня, или отымем».

Вот к ущелью приблизились сваты. Поотстали разбойнички малость И сказали Милошу-чабану: «Эй, послушай, молодой болгарин, Променяй нам серую лошадку.

Ты получишь коня еще лучше,

Сто дукатов к тому же впридачу.

Рало купишь и волов запряжку,

Ты крестьянствуй, да хлебом кормися!» гво Отвечает им Войнович Милош:

«Вам, хапуги, скатертью дорога!

Мне не нужен лучший конь, чем сивка, — Мне и с этим управиться трудно!

И к чему мне сто дукатов желтых?

Их весами мерить не умею,

И считать их счетом непривычен.

И к чему мне волы и орало?

Батюшка мой не пахал, не сеял,

А вскормил он меня белым хлебом», гво Тут хапуги с угрозой сказали:

«Эй, послушай, молодой болгарин!

Или нам ты коня променяешь,

Или сами коня мы отымем!»

Отвечает им Войнович Милош:

«Отымает сила все на свете —

Как не взять ей коня, коль захочет!

Что же делать, коня променяю.

В край далекий пешком не дойти мне». Сивку-бурку вдруг остановил он, зоо Сунул руку под медвежью шкуру, Скинул Милош шестопер тяжелый И ударил Джаковицу Вука.

Хоть легонько Войнович ударил,

Но три раза Вук перевернулсй. Усмехнулся Милош, говорит он:

«Столько гроздьев пусть тебе приносит Виноградник в ровной Джаковице». Убегает Янко Нестопольский,

Догоняет Милош злого вора, зю Ударяет Янка меж лопаток —

Обернулся он четыре раза.

«Эй, держися, Янко Нестопольский! Столько яблок собери, приятель,

В нестопольских садах этим летом!» Удирает парень приепольский,

Догоняет разбойника Милош. Шестопером и его он стукнул,

Семь раз парень перекувырнулся;

«Эй держися, юнак приепольский! его В Приеполье когда возвратишься,

Ты девицам похвались, поведай,

Как отнял ты коня у чабана!»

Так промолвил и к сватам помчался. Прискакали к белому Леджану И разбили шатры в чистом поле.

Нет овса-то для царской конюшни, Сивке-бурке овса и не сыщешь! Только Милош тут долго не думал. Взял он торбу левою рукою, ззо Прогулялся от стойла до стойла; Быстро торбу свою он наполнил. Кравчего он царского находит: «Кравчий, дай мне вина, да не медли!» Царский кравчий ему отвечает: «Убирайся, чумазый болгарин!

Если б ковшик принес деревянный,

Я быть может налил бы хмельного, Золоченых ты чаш недостоин».

Милош смотрит на кравчего гневно,

340 Ударяет легонько рукою.

По зубам он кравчего ударил —

В горло втиснул три-четыре зуба.

Тут взмолился виночерпий царский: «Не дерися, молодой болгарин,

Ты получишь вина сколько хочешь, Если б даже царю не хватило».

Больше Милош просить не желает — Вина точит и пьет сколько хочет.

До утра он вином подкреплялся.

350 Вот и солнце взошло на востоке.

С башни кличет глашатай латынский: «Эй, послушай, сербский повелитель! Королевский боец появился Под стенами белого Леджана. Вызывает он на поединок. Приготовься и выйди навстречу,

Иль отсюда назад не вернешься,

За собою не выведешь сватов,

И Роксанды тебе не увидеть», збо Эти вести царь Степан услышал, Посылает глашатаев быстрых;

Верным сватам они объявляют:

«Не найдется ль юнак среди сватов,

Что рожден был матерью для битвы. Пусть он выйдет биться в чисто поле. Он получит от царя награду!»

Не нашелся средь сватов охотник.

Царь ударил рукой по колену:

«Стыд и горе, боже милосердный!

370 Коль со мною племянники были б, Войновичи, сестры моей дети,

Не колеблясь, меня заменили б».

Эти речи не успел промолвить,

Появился молодой болгарин. Сивку-бурку за повод он водит. «Разреши мне, царь и повелитель,

В поле выйти, померяться силой». Отвечает царь Степан, колеблясь: «Выйти можешь, молодой болгарин,

380 Да не знаю, будет ли удача.

Коль убьешь ты противника злого, Возвеличу тебя и прославлю».

Быстро Милош на коня садится. Сивка-бурка под юнаком пляшет. Держит Милош копье не как должно — Повернул он концом его книзу.

Тут заметил царь Степан юнаку:

«Сын любезный, копье оберни ты Заостренным концом на латынян, з9о Над тобою чтоб враг не смеялся». Отвечает Войнович сердито:

«Ты заботься о царском величье;

Коль со мною беда приключится, Повернуть-то копье мне недолго;

Если ж будет все благополучно, Донесу я его как мне любо».

Он поехал к городу Леджану,

А на башнях и стенах Леджана Говорили девушки-латынки:

4оо «Боже правый, чудо-то какое!

И нашел же сербский царь юнака!

Ведь одежды нет на нем пристойной. Понапрасну веселишься, витязь,

На кого ты саблей замахнешься —

Нет корысти в бой вступать кровавый!» Подъезжает Войнович к палатке.

Под палаткой витязь королевский. Привязал он за копье гнедого. Восклицает Милош, приближаясь:

4ю «Встань скорее, латынянин белый,

И со мною померяйся силой!»

Отвечает витязь королевский: «Убирайся, чумазый болгарин, Опоганить не хочу я саблю:

С оборванца ничего не снимешь». Рассердился Милош и воскликнул: «Встань скорее, латынянин белый,

На тебе-то одежда получше,

Станет скоро моею добычей!»

420 Вскакивает витязь королевский.

На коне по чисту полю мчится, Бешеному отпустил поводья.

Ждет удара противника Милош.

Витязь мечет копье боевое.

Целит прямо противнику в сердце. Милош держит шестопер крылатый. Принимает он копье стальное, Разбивает на три половины. Восклицает латынянин белый:

43о «Подожди-ка, чумазый болгарин, Верно, дали мне копье плохое.

С новым, лучшим, сейчас я вернуся». Так кричит он, коня погоняет.

Тут воскликнул Войнович сердито: «Стой, ни с места, латынянин белый, От меня ты убежать не сможешь!» Гонит Милой беглеца по полю, Догоняет у ворот Леджана.

Городские заперты ворота.

440 Милош бросил копье боевое,

Приковал он к воротам юнака,

К тяжким крепким воротам Леджана. Отрубил он голову лихую,

В торбу бросил русую небрежно И с латынским конем возвратился В сербский лагерь к сербскому владыке: «Вот принес я голову лихую!»

Царь богато его одаряет:

«Сын мой милый, садись, вина выпей!

450 Награжу я тебя й прославлю».

Только Милош вина себе налил,

С башни града закричал глашатай:

«Царь, пред самым городом Леджаном Три юнацких коня стоят рядом.

Как для битвы оседланы кони. Огненные три меча на седлах,

Остриями повернуты к небу. Перепрыгнуть мечи эти должен;

Коль задачу выполнить не сможешь,

460 Не получишь прекрасной Роксанды!» Снова к сватам вестники взывают —

Не найдется ль средь сватов юнака,

Что рожден был матерью для битвы?

Трех он должен коней перепрыгнуть, Перепрыгнуть мечи огневые.

Не нашелся средь сватов охотник. Вишь-ты, снова болгарский молодчик Пред палаткой царя объявился: «Разрешишь ли, царь и повелитель,

470 Перепрыгнуть трех коней юнацких?» «Разрешаю, мой сыночек милый,'

Только скинь ты этот плащ болгарский. Пусть портного небо покарает —

Не сумел он скроить покороче!»

Отвечает Милош государю:

«Царь, садися, пей хмельные вина,

О плаще моем не беспокойся!

Если хватит смелости юнаку,

Этот плащ мне не будет помехой.

480 Коль овечке шерсть ее мешает,

Не годится ни шерсть, ни овечка».

И помчался по чистому полю.

Вот к мечам огневым он подъехал,

И с коня он соскочил проворно, Сивке-бурке на ухо шепнул он: «Сивка-бурка, жди, вернуся скоро».

Вот с противной стороны заходит; Разбежался по чистому полю, Перепрыгнул трех коней юнацких,

«90 Перепрыгнул мечи огневые,

И вскочил он в седло Сивки-бурки.

Он хватает трех коней латынских И уводит их к царю Степану.

Только вскоре закричал глашатай С белых башен города Леджана: «Ожидаем мы царя Степана Перед башней самою высокой.

Мы на башне копье укрепили,

На верхушке — яблоко златое.

5оо Через перстень пусть его прострелит!» Милош больше и ждать не желает — Обратился к царю он Степану: «Разреши мне, царь и повелитель, Сбросить с башни яблоко на землю». «Разрешаю, мой родной сыночек». Вышел Милош под белую башню, Натянул он тетиву златую,

Прострелил он яблоко сквозь перстень. Плод берет он белою рукою 5ю И приносит яблоко Степану. Награждает царь его богато.

Только вскоре глашатай взывает С белой башни крепости латынской: «Царь, послушай, из ворот Леджана Два выходят королевских сына И выводят трех девиц прекрасных. Друг на друга девицы похожи,

И одежда на девицах та же.

Коль Роксанду узнать не сумеешь,

520 На другую девицу укажешь, Потеряешь не одну Роксанду,— Потеряешь голову и царство!»

Эти речи царь Степан услышал. Призывает Тодора-визиря:

«Ты девицу узнай, да не мешкай!»

Тодор богом пред царем клянется:

«Я Роксанду почти и не видел.

Мне во мраке ее показали,

Обменялся кольцами во мраке».

53в Царь ударил рукой по колену:

«Боже правый, велико несчастье!

Одолели и перехитрили,

А девица мудрых посрамила!»

Весть заслыша, Милош объявился.

Говорит он сербскому владыке:

«Разреши мне, царь и повелитель,—

Я узнаю девицу Роксанду».—

«Разрешаю, милый мой сыночек,

Но надежда на тебя плохая.

54о Как узнаешь Роксанду, скажи мне?

Ты девйцы никогда не видел».

Отвечает Милош государю:

«Царь пресветлый, ты не беспокойся.

На лужайках Шар-горы высокой Я овечек пас двенадцать тысяч.

За ночь было по триста ягняток, Различал я по овце ягненка,

А Роксанду по братьям узнаю».

Тут воскликнул царь Степан, привставши: 550 «Поспеши же, сынок мой родимый!

Коль Роксанду отличить сумеешь,

Дам тебе я землю Скендерию,

Чтобы ею управлял до смерти».

Вот помчался Милош чистым полем.

Он подъехал к девицам и братьям,

Бросил оземь болгарскую шапку.

Быстро скинул Милош плащ болгарский. Засверкала парча золотая,

Засверкали золотом червонным 560 Ноговицы, пуговицы, бляхи,

Засиял он средь травы зеленой —

Будто солнце из леса выходит.

Стелет плащ он по траве зеленой, Перстни, кольца на него бросает,

Мелкий жемчуг, камни-самоцветы. Обнажает меч из синей стали —

Трем девйцам молвит Милош строго:

«Та девйца, чье имя Роксанда,

Пусть скорее рукава засучит 570 И в широкий подол собирает

Кольца, жемчуг, камни-самоцветы. Если руку другая протянет,

Верой твердой моей я клянуся:

Ей до локтя я отрежу руку».

Две девицы, что стояли с края,

Речь услыша, на среднюю смотрят,

А Роксанда смотрит прямо в землю. Подобрала шелковое платье, Собирает кольца золотые,

580 Мелкий жемчуг, камни-самоцветы. Две другие убежать хотели,

Убежать им Милош не позволил,

Но схватил их за белые руки.

Трех красавиц он повел к Степану. Дал Роксанду царю-государю,

Да впридачу вторую девицу,

Третью Милош для себя оставил. Царь юнака меж очей целует,

А не знает, кто он и откуда!

5»о Закричали нарядные дружки: «Собирайтесь, нарядные сваты! Возвращаться настало нам время!»

В путь собрались веселые сваты И увозят девицу Роксанду.

Недалеко от града Леджана Милош снова к царю обратился: «Господин наш, царь и повелитель, Есть в Леджане страшный воевода,

А зовется лютый пес Балачко. боо Мне он ведом, обо мне он знает.

Тесть твой милый давно его кормит, Чтоб он сватов разогнал нарядных, Чтоб он девицу отнял Роксанду.

Жди Балачку ■— гонится за нами. Три у змия головы на шее,

Синий пламень из первой исходит, Дует ветер из второй студеный;

А как выйдут и огонь и ветер, Воеводу победить нетрудно.

ею Увозите скорее Роксанду,

А Балачку я здесь повстречаю, Постараюсь задержать я змия».

Ускакали нарядные сваты И с собою увезли Роксаяду.

Ждет латынян Милош на дороге.

С ним осталось триста храбрых сватов. Только сербы покинули поле,

Воеводу король призывает:

«О, Балачко, преданный и верный, его Заслужил ли ты мое доверье?

Царских сватов сможешь ли рассеять, Отобьешь ли девицу Роксанду?» Спрашивает грозный воевода:

«Господин мой, владыка Леджана,

Как зовется юнак среди сватов,

Что всех лучше был и всех храбрее?» Королева говорит Балачке:

«Воевода, наш слуга любимый,

У Степана не было юнака, бзо Лишь один был чумазый болгарин, Молод-зелен, с голым подбородком». Королеве ответил Балачко:

«Это не был чумазый болгарин,—

С нами Милош Войнович тягался,

Но об этом царь Степан не знает;

Я же знаю Милоша давненько». Королева говорит Балачке:

«Воевода и слуга: наш верный,

Коль отымешь девицу у сербов,

640 Ты получишь от меня Роксанду».

Сел Балачко быстро на кобылу И помчался по пыльной дороге.

С ним шесть сотен конников латынских. Прискакали в лес они зеленый.

На дороге стоит сивка-бурка,

А за сивкой Милош притаился.

Воевода закричал Балачко:

«Ждешь ли, Милош, меня на дороге?»

Тут пускает он синее пламя,

650 Опалил он лишь шкуру медвежью,

Не нанес он вреда и убытка.

Тут пускает он ветер студеный —

Трижды снвка перекувырнулся.

Крикнул Милош грозно во все горло:

«Эй, держися, вот тебе гостинец!»

Бросил Милош шестопер крылатый;

Хоть легонько, ударил Балачку — Супостата из седла он выбил.

Замахнулся копьем смертоносным, ббо Воеводу к земле приковал он,

И отрезал он головы змия;

В торбу бросил за седлом высоким.

На латынских конников напал он;

Триста сватов помчалось вдогонку,

И срубили голов они триста.

Царский поезд догнали с добычей.

Милош бросил головы Балачки Перед царским конем на дорогу.

Получил он тысячу дукатов.

6 70 В белый Призрен путь обратный держат — Едут сваты по Косову полю.

Перед белым градом Вучитёрном Хочет Милош к своим возвратиться. Обратился к царю он Степану:

«Милый дядя, царь Степан, будь счастлив, Милый дядя, сербский повелитель!»

Тут лишь понял царь, что это Милош, Самый младший Войновичей братец. Обнимает племянника крепко.

680 «Ты ли это, Милош, сын любимый?

Мой племянник, что всех мне дороже?

Мать юнака, будь благословенна!

Будет дядя тобою гордиться.

Почему ты раньше не открылся?

Испытал ты немало лишений,

Претерпел ты и голод и жажду».

Тяжко в мире без родных и близких.

СВЯТОЙ НИКОЛАЙ

Боже правый, чудо-то какое!

Что за чудо в Павловом подворье!

В монастырской трапезной я видел За столами из литого злата По порядку всех святых господних: Председатель — сам Илья гремящий, Посредине — Савва и Мария,

А всех ниже Пятница с Неделью.

Пьет за здравье Николай Угодник

₁₀ И христову славу величает.

Только малость задремал святитель И спросонок выпустил он чашу.

Пала чаша на столы златые,

Не разбилась, не пролилась чаша. Укоряет Громовник Николу:

«Брат мой милый, Николай Угодник, Прохлаждались мы вином и раньше,

Но еще мы, братец, не дремали,

Золотую не роняли чашу; го Отчего ты погрузился в дрему?»

Отвечает Николай Угодник:

«Не сердися, о Илья гремящий,

Чуть вздремнул я — видел сон нежданный: Вышли в море триста черноризцев, Плыли морем синим и глубоким Двое суток с даром для Афона —

Желтым воском, ладаном и смирной.

Вдруг поднялся ветер поднебесный, Разгулялись волны на просторе, зо Угрожая гибелью монахам.

И воззвали триста черноризцев:

— Помоги нам, Николай Угодник!

Где б ты ни был, поспеши на помощь!

К ним пришел я и помог в несчастье.

И приплыли триста черноризцев; Высадились веселы и здравы На Афоне с щедрыми дарами —

Желтым воском, ладаном и смирной. Оттого-то дремой был охвачен 40 И спросонок уронил я чашу».

Свадьба в Кане

Фреска работы мастеров Михаилы и Евтихия в церкви сз. Никиты. Начало XIV в.

ЦАРЬ КОНСТАНТИН И САМОУЧКА

Государь Константин повелитель Славит славу святителя Юрья. Приказал он три стола поставить. Первый стол — из чистого злата,

А второй—из серебра литого.

Третий стол—из дерева простого.

За трапезой из чистого злата Архипастырей сели двенадцать И четыре старых патриарха, ю За столом из серебра литого Триста иноков, черных монахов;

За столом из дерева простого Триста послушников монастырских, Что еще обучаются в школе.

Среди них был один самоучка. Константин подымается с трона,

Меж столов проходит он накрытых.

Вот подходит к столу золотому,

Где двенадцать сидят архиреев го И четыре старых патриарха.

Царь,смиренно старцам поклонился,

И такое им слово промолвил: «Исповедуюсь я перед вами —

В этой жизни тяжко согрешил я,

Бил своих родителей и мучил;

Есть ли этому греху прощенье?» Отвечают епископы важно И четыре старых патриарха,

Не закону следуют господню, зо А царю усердно потакают:

«Константин, государь наш державный, На духу легко грехи отпустим.

Повели сковать из злата митры, Прикажи их, государь, украсить Самоцветами и жемчугами,

Подари ты епископам митры И святейшим твоим патриархам,

И получишь грехов отпущенье». Константин идет к столу другому.

«о За серебряным столом пируют

Триста черных иноков-монахов. Константин поклонился смиренно И такое им слово промолвил:

«Мне скажите, святые монахи, Исповедуюсь я перед вами —

В этой жизни тяжко согрешил я,

Бил своих родителей и мучил.

Есть ли этому греху прощенье?» Отвечают дарю черноризцы, во Не закону следуют господню,

А царю усердно потакают:

«Константин, государь наш державный, На духу легко грехи отпустим. Дарственные грамоты нам выдай, Триста грамот — тремстам черноризцам. Да построй монастыри большие,

Удели богатые угодья.

Будем за тебя мы все молиться,

И получишь грехов отпущенье». во Снова царь между столами ходит.

Он приблизился к трапезе нижней,

К рамой нижней, простой, деревянной, Где дьячки сидят с учениками,

Что еще обучаются в школе.

Среди них-то один — самоучка.

Царь и этим гостям поклонился И с такою речью обратился:

«Вы скажите мне, дьячки и дети, Исповедуюсь и перед вами — то В этой жизни тяжко согрешил я,

Бил своих родителей и мучил.

Есть ли этому греху прощенье?»

Ничего не говорят подростки.

Только встал ученик-самоучка,

Он царю не потакал усердно,

А по правде божьей говорил он: «Константин, государь наш державный, Мы тебе твои грехи отпустим: Деревянную построй ты келью, во И намажь ее смолой и салом.

В деревянную заприся келью И со всех сторон зажги лучиной.

С вечера пусть до утра пылает.

Если жив останешься ты в келье,

То получишь грехов отпущенье». Константин-государь омрачился —

Тяжко было слушать эти речи.

Строит он деревянную келью,

Дранки салом и смолою мажет, во И в нее он запер самоучку.

С четырех сторон поджег он келью.

До зари всю ночь она горела.

А когда, зарумянилась зорька;

Рано царь Константин встал с постели. Посмотреть захотел, что случилось.

Царь приходит к деревянной келье,

Но от кельи остался лишь пепел.

Посредь пепла сидит самоучка,

И в руках его псалтырь Давыдов, юо Молится он богу по закону.

Царь, увидя это, изумился.

Как остался в живых самоучка? Изумился он и испугался.

Быстро строит из дерева келью.

Мажет дранки салом и смолою.

Запирается сам в этой келье.

С четырех сторон поджег лучиной.

А когда зарумянилась зорька,

Рано встал ученик-самоучка, но Чтоб узнать, что с царем приключилось. Он приходит к деревянной келье,

Но от кельи остался лишь пепел.

Среди пепла ищет Константина.

Правую одну находит руку —

Освятилась царская десница.

Почему десница освятилась?

Ею он добра творил немало:

Он кормил голодных и убогих, Жаждущих поил в своих владеньях,

12о Голых и босых одел-обул он.

Нищих и сирот призрел бездомных —

Вот рука его и освятилась.

ВОЕВОДА ТОДОР

Кто стенает на заре воскресной,

В воскресенье до восхода солнца?

В белом граде Соколе кто стонет В злой темнице Марконича Перы?

То стенает, словно сокол сизый, Воевода Тодор благоверный.

Пособить ничем не может горю. Завтра должен Юрьев день он славить, Славить имя своего святого; ю Только нечем честь воздать святому. Вратаря он молит, словно брата: Молодой тюремщик, помоги мне,

Ради бога, отвори ворота.

Я отправлюсь к Пере-господарю, Упрошу я Перу-господаря На поруки отпустить на рынок,

На поруки праведного бога.

На базаре обойду торговцев, Попрошу их дать вина и хлеба, го Чтоб насытить узников в тейнице — Бога ради и святого Юрья».

Вратарь просьбу выслушал по-божьи, Отпускает Тодора на волю,

Отпускает Тодора и Перо На поруки истинного бога.

Воевода по базару бродит Средь торговцев и сидельцев разных. Все карманы у Тодора пусты; Золоченый лишь он спрятал ножик, зо Золоченый, серебром украшен.

Продает он этот нож торговцам. Предлагает первый два дуката,

Три дуката дать второй согласен, Третий, вспомнив о души спасенье,

Дал четыре Тодору дуката.

На дукат он хлеба покупает,

А другой он тратит на напитки, Третий тратит он на угощенье И на свечи желтые для славы,

40 А четвертый он дукат оставил,

Чтоб несчастных одарить в темнице — Бога ради и святого Юрья.

Зажигает свечку воевода,

Возвратившись в Перову темницу. Приготовил ужин заключенным. Ужинают, пьют вино хмельное, Вспоминают божий праздник светлый. Пьет и Тодор в честь крещенья-славы: — «Слава ббжья, имя пречестное, во О, святитель, покровитель Юрий,

Из темницы вызволи проклятой!»

Лишь успел он здравицу промолвить, Пред темницей витязь появился И зовет он громко воеводу:

«Слушай, брат мой, Тодор-воевода, Выйди, брат мой, из ворот темницы, Два-три слова лишь тебе скажу я». Отвечает Тодор-воевода:

«Не сердися, витязь неизвестный, во Рад бы выйти из темницы лютой,

Да темницу запирают на ночь,

И тюремщик ключ унес с собою».

— «Выйди, брат мой, Тодор-воевода! Настежь девять врат темницы лютой,

И десятый пал замок железный,

Слесарей дубровницких работа».

Вот выходит из темницы Тодор.

Пред темницей витязь необычный;

На коне он сивом 'богатырском,

70 В одеянье из парчи сребристой,

И соболья шапка на юнаке,

И над шапкой страусовы перья. Защищают страусовы перья И Юнака и коня от солнца —

От загара белый лик юнака.

Воеводе речь такую держит:

«Слушай, брат мой, Тодор-воевода:

Этой ночью ты покинь темницу.

Не иди ты по-над синим морем: во Там латынян всюду встретишь стражу, И, страшусь я, там тебя поймают,

Но иди ты черною горою,

Омер и Мейрима

И увидишь вновь свой дом господский». Обернулся Тодор-воевода,

39

Чтобы чару поднести юнаку,

Но исчезли конь и витязь храбрый.

По темнице ходит воевода,

Заключенным сообщает новость.

Лишь узнали тридцать заключенных, во Что ворота отперты темницы,

Оставляют хлеб, вино и ужин,

В дом родимый каждый поспешает. Держит Тодор путь горою черной.

А когда он в дом вошел господский, Славит славу верная подруга, Принимает кумовьев й близких,

Угощает званых и незваных.

Так женою слава не забыта!

Пьет супруга в честь крестовой славы — юо «Помоги нам, боже и святитель,

О Георгий, покровитель рода,

Из темницы вызволи проклятой, Господаря приведи обратно!»

В это время Тодор в дом свой входит, Принимает от супруги чашу.

Пьет хозяин в честь господней славы, Прославляет Георгия имя В белом доме во дворе широком,

Угощает званых и незваных, по Принимает кумовьев и близких.

ОМЕР Q МЕЙРИМА

По соседству двое подрастали, Годовалыми они сдружились, Мальчик Омер, девочка Мейрима. Было время Омеру жениться,

А Мейриме собираться замуж,

Но сказала сыну мать родная: «Ах, мой Омер, матери кормилец! Отыскала я тебе невесту:

Словно злато Атлагича Фата», ю Юный Омер матери ответил:

«Не хочу к ней свататься, родная, Верность слову не хочу нарушить». Отвечает мать ему на это:

«О мой Омер, матери кормилец,

О мой Омер, голубь белокрылый, ,

О мой Омер, есть тебе невеста — Словно злато Атлагича Фата.

Птицей в клетке выросла девица, го Знать не знает, как растет пшеница, Знать не знает, где деревьев корни, Знать не знает, в чем мужская сила». Юный Омер матери ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться! Крепкой клятвой я Мейриме клялся, Будет верность слову крепче камня».

И ушел он в горницу под крышу,

Чтоб прекрасным сном себя утешить. Собрала мать всех нарядных сватов, Собрала их тысячу, не меньше, зо И пустилась с ними за невестой. Лишь Атлагича достигли дома,

Тотчас же их Фата увидала И навстречу им из дома вышла. Жениховой матери сказала,

С уваженьем ей целуя руку:

«О скажи мне, мудрая старушка,

Что за полдень, коль не видно солнца. Что за полночь, коль не виден месяц. Что за сваты, коль не прибыл с ними 4о Юный Омер, мой жених прекрасный?» А старуха отвечает Фате:

«Золото Атлагича, послушай!

Ты слыхала ль о лесах зеленых,

О живущей в чащах горной виде,

Что стреляет молодых красавцев?

За родного сына я боялась,

И его я дома задержала».

От зари до самого полудня Там на славу сваты пировали, so А потом отправились обратно,

Взяли Фату, Атлагича злато.

А подъехав к дому, у порога,

Омер и Мейрима

Спешились вернувшиеся сваты,

41

Лишь невеста на коне осталась. Говорит ей ласково старуха:

«Слезь на землю, доченька родная». Отвечает золото-невеста:

«Не сойду я, мать моя, ей-богу,

Если Омер сам меня не примет <о И на землю черную не снимет».

К Омеру старуха побежала,

Будит сына своего родного:

«Милый Омер, вниз сойди скорее,

И прими там на руки невесту». Юный Омер матушке ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться! Крепкой клятвой я Мейриме клялся, Будет верность слову крепче камня». Сокрушенно сыну мать сказала:

70 «Ах, мой Омер, матери кормилец, Если слушать мать свою не хочешь, Прокляну я молоко из груди!» Жалко стало Омеру старуху,

На ноги он встал и вниз спустился, Золото он взял с седла руками, Нежно принял и поставил наземь. Полный ужин сваты получили, Повенчали жениха с невестой И свели их в горницу пустую, so На подушках растянулась Фата, Омер в угол на сундук уселся,

Сам снимает он с себя одежду,

Сам на стену вешает оружье. Застонало Атлагича злато, Проклинает сватовство старухи: «Старая, пусть бог тебя накажет:

С нелюбимым милое сдружила, Разлучила милое с любимым!» Отвечает юный парень Омер:

>о «Ты послушай, золото-невеста!

До рассвета помолчи, не дольше, Пусть напьются до упаду сваты, Пусть сестрицы водят хороводы!

Дай чернила и кусок бумаги,

Напишу я белое посланье».

Написал он белое посланье,

И сказал он золоту-невесте:

«Завтра утром, чтоб остаться правой, Ты старухе дай мое посланье». юо Лишь наутро утро засияло,

Новобрачных мать будить явилась, Постучала в дверь опочивальни. Плачет, кличет золото-невеста, Проклинает замыслы старухи,

Но старуха удивленно молвит:

«О мой Омер, матери кормилец,

Что ты сделал? Быть тебе безродным!» Дверь открыла и остолбенела, Недвижимым видит тело сына.

₁₁₀ Люто воет в горести старуха, Проклинает золото-невесту.

«Что ты с милым сыном натворила?

Как сгубила? Быть тебе безродной!» Отвечает золото-невеста:

«Проклинаешь ты меня напрасно!

Он оставил белое посланье,

Чтоб ты знала правоту невесты!»

Мать читает белое посланье,

Горько слезы льет она, читая.

120 Ей посланье так проговорило: «Облачите в тонкую рубаху,

Что Мейрима в знак любви дала мне! Повяжите шелковый платочек,

Что Мейрима в знак любви связала! Положите на меня бессмертник, Украшала им меня Мейрима.

Соберите парней неженатых,

Соберите девок незамужних,

Чтобы парни гроб несли к могиле,

1зо Чтобы девки громко причитали,

Через город пронесите тело,

Мимо дома белого Мейримы.

Пусть целует мертвого Мейрима,

Ведь любить ей не пришлось живого».

А как мимо тело проносили, Вышивала девушка Мейрима,

Омер и Мейрима

У окна открытого сидела.

43

Вдруг две розы на нее упали,

И иголка выпала из пяльцев.

14о К ней меньшая подошла сестрица. Говорит ей девушка Мейрима:

«Бог помилуй, милая сестрица!

Дал бы бог нам, чтоб не стало худо.

Мне на пяльцы две упали розы,

А иголка выпала из пяльцев».

Тихо отвечает ей сестрица:

«Дорогая, пусть господь поможет,

Чтобы вечно не было худого.

Нынче ночью твой жених женился;

150 Он другую любит, клятв не помнит». Застонала девушка Мейрима И хрустальную иглу сломала,

Золотые нити свились в узел.

Быстро встала на ноги Мейрима, Побежала, бедная, к воротам,

Из ворот на улицу взглянула,

Омера несут там на носилках.

Мимо дома гроб несли неспешно, Попросила девушка Мейрима: iso «Ради бога, други молодые, Плакальщицы, юные девицы,

Опустите мертвого на землю,

Обниму его и поцелую,

Ведь любить мне не пришлось живого!» Согласились парни молодые,

Опустили мертвого на землю.

Только трижды крикнула Мейрима И из тела душу отпустила.

А пока ему могилу рыли,

170 Гроб Мейриме тут же сколотили,

Их в одной могиле схоронили,

Руки им в земле соединили,

Яблоко им положили в руки.

Лишь немного времени минуло, Поднялся высоким дубом Омер. Тоненькою сосенкой — Мейрима. Сосенка обвила дуб высокий,

Как бессмертник шелковая нитка.

11ИКЛ