Эра милосердия

Дело об убийстве на Цветном бульваре

Роман Вайнеров рассказывает нам о довольно немилосердных временах. И сама «Эра Милосердия», несмотря на достаточно миролюбивое название, довольно кровавый роман. В нём постоянно, от пролога до самого эпилога, кого-то убивают. Это в «Собаке Баскервилей» одного неочевидного убийства, одного убийства не того парня и одного неудачного покушения вполне хватает и на завязку, и на кульминацию, и на развязку сюжета. При этом атмосфера «Собаки...» довольно мрачная и угнетающая — видимо, за счет торфяных болот, послевоенная же Москва у Вайнеров почему-то напоминает времена НЭПа. Некоторых персонажей можно легко спутать с героями «Двенадцати стульев», Бомзе, например. Словом, общее количество убийств в «Эре Милосердия» вы можете посчитать сами, я же буду останавливаться лишь на тех, которые имеет прямое отношение к скрытому сюжету романа. Начать я предлагаю с повторного рассмотрения дела об убийстве Векшина на Цветном бульваре.

Я уже писал о том, что само по себе это убийство совершенно не укладывается в сюжет романа. Вайнеры пытаются хоть как-то обосновать этот эпизод: «Так я вошел в группу Жеглова, и было это двадцать часов назад, и произошло с нами всеми за этот день такое, что у меня теперь не будет времени на привыкание, учебу и притирку – надо с ходу заменять погибшего сотрудника… » — говорит Шарапов. Какого погибшего сотрудника? Векшин был прикомандированным, его вызвали для разовой операции, и Шарапов его ни в малейшей степени не заменял.

Василий Векшин, оперативник из Ярославля, появляется в романе лишь мимоходом, от эпизода с его участием не тянутся никакие ниточки, за исключением посмертного разоблачения «шоферюги-Есина». Однако, поскольку эпизод с убийством Векшина сам ненатурален, то и ниточка, тянущаяся от него к исполнителю, тоже оказывается гнилой. Но всё по порядку.

Итак, «вор Сенька Тузик, которого Жеглов не то припугнул, не то уговорил этого я не понял, - но, во всяком случае, этот вор пообещался вывести на банду "Черная кошка". Он согласился передать бандитам, что фартовый человек ищет настоящих воров в законе, чтобы вместе сварганить миллионное дело. Для внедрения в банду был специально вызван оперативник из Ярославля: чтобы ни один человек даже случайно не мог опознать его в Москве. А сегодня утром позвонил Тузик и сказал, что фартового человека будут ждать в девять вечера на Цветном бульваре, третья скамейка слева от входа со стороны Центрального рынка».

Завязка операции выглядит достаточно логично, хотя и несколько рискованно. Действительно, Сенька Тузик имел неограниченные возможности заранее предупредить «Черную кошку» о подставе: Жеглову он позвонил откуда-то с воли, так что никаких гарантий своей чистосердечности не предоставил.

Отдельно встает вопрос и том, как именно Сенька Тузик вышел на контакт с «Чёрной кошкой», через кого он это сделал. Если Тузик лично знал хотя бы Промокашку, то даже после убийства Векшина у Жеглова была бы реальная зацепка. Если звонил Фоксу через телефон «бабки Задохиной», то этот телефон не пришлось бы потом Шарапову с шутовскими ужимками выуживать из Ручечника.

И, наконец, можно представить, что принципиальный вор Сенька Тузик никакой информации Жеглову о способе своей связи с «Кошкой» не дал. «Помочь — помогу, а стучать не буду!»

В последнем случае, сразу после смерти Векшина Жеглов все связи Тузика с бандой элементарно выколотил бы. Конечно, Вайнеры не допустили бы в читателе мысли о том, что за смерть опера Тузик ответил бы выбитыми зубами и отбитыми почками. Нет, конечно. Но по материалам дела Тузик выходил чистым соучастником (если не организатором!) убийства милиционера, и ему гарантированно ломился бы вышак. Отвести от себя смертный приговор он мог только одним способом: сдав с потрохами всех, и тех, кого знал, и тех, о ком только догадывался.

Иными словами, сразу с места убийства Векшина Жеглов с бригадой должны были броситься по всем возможным адресам Тузика, который в любом случае должен был быть в этот момент под колпаком МУРа. Розыск этого несчастного Тузика или его тела (если бандиты одновременно с Векшиным убили и Тузика) должен был хоть как-то упоминаться и дальше по тексту романа. Но ни того, ни другого Вайнеры не написали. Да и как в таком случае Фокс из кабинета Шарапова издевательски передавал «Сеньке Тузику, пёсику вашему, пламенный привет»?

Жеглов попросту отбросил не сработавшую схему и вернулся к своим повседневным делам: кражи из голубятен, пальба дробью через окно и тому подобным.

А в чем же заключалась схема Жеглова? План по поимке «Черной кошки» на живца Вайнеры изложили следующим образом:

«- Ты запомни, Векшин: никакой самодеятельности от тебя не требуется, не вздумай лепить горбатого - изображать вора в законе. Твоя задача проста, ты человек маленький, лопушок, шестерка на побегушках. Тебя, мол, отрядили выяснить - есть ли с кем разговаривать? Коли они согласны брать сберкассу, где работает своя баба-подводчица, то придет с ними разговаривать пахан. Ищете связи потому, что вас, мол, мало и в наличии только один ствол...

- А если они спросят, почему сразу не пришел пахан?

- Скажешь, что пахан их не глупее, чтобы соваться как кур в ощип. Откуда вам знать, что с ними не придет уголовка? А сам ты, мол, розыска не боишься, поскольку на тебе ничего особого нету и про дело предстоящее при всем желании рассказать никому ничего не можешь - сам пока не в курсе...»

Что здесь бросается в глаза? Даже абсолютно неопытный в розыскных премудростях Шарапов сразу же выявил, что в этом плане, вопреки самой сути процесса планирования, отсутствуют какие-либо альтернативы:

«И неожиданно мне пришла мысль предложить себя вместо Векшина. Конечно, я первый день в МУРе, но, наверное уж, все, что этот мальчишка может сделать, я тоже сумею. В конце концов, даже если я провалюсь с этим заданием и бандит, вышедший на связь, меня расшифрует, то я смогу его, попросту говоря, скрутить и живьем доставить на Петровку, 38. »

Видите: «Если обстоятельства сложатся следующим образом, то я предприму вот такие действия». Опытный разведчик, да и просто мужчина с крепко варящим котелком, именно так и строит все свои планы: от самых сложных и рискованных до простых и безобидных.

А вот МУРовская бригада, насколько я помню, соображения Шарапова высмеяла:

«Все оглянулись на меня, мгновение в кабинете стояла недоуменная тишина, расколовшаяся затем оглушительным хохотом. Заходился тонким фальцетом Векшин, мягко похохатывал баритончиком Жеглов, лениво раздвигая обветренные губы, сбрасывал ломти солидного сержантского смеха Иван Пасюк, вытирал под толстыми стеклами очков выступившие от веселья слезы фотограф Гриша...»

А что собирались делать сами все эти умудренные розыскным опытом МУРовцы в случае, если бандит расшифрует Векшина? Жеглов никаких указаний Векшину на этот счет не дал, как не дал он этих указаний и остальной группе.

У него просто не было никаких других вариантов, кроме задуманной им провокации.

А вы сами не задумывались о том, зачем бригада Жеглова отправилась вместе с Векшиным на Цветной бульвар?

«В Колобовском переулке Векшин ушел вперед, а мы шли за ним метрах в ста, потом и мы растянулись; и, когда Вася занял скамейку на Цветном бульваре, третью слева от входа со стороны Центрального рынка, одиноко стоявшую в просвете между кустами, далеко видную со всех сторон, мы с Жегловым пристроились у закрытой москательной лавочки, за будкой чистильщика, заколоченной толстой доской».

Что именно собирался делать Жеглов за будкой чистильщика? Разговора он не слышал, внешность Есина не разглядел, наружного наблюдения за ним не пустил. Не мог Жеглов и помочь боевому товарищу, уберечь его от бандитской заточки. Даже после убийства Векшина Жеглов не дал никакой ориентировки на розыск, хотя лично видел, как убийца уехал на трамвае. Мы опять-таки не видим ни в момент, непосредственно следующий за убийством, ни по тексту романа никаких следов розыска убийцы: такое впечатление, что дело просто списали в архив!

А может так и было?

«Место преступления не фотографировали, не описывали, ничего не измеряли и протокола не составляли, а в моем представлении это были основные действия уголовного розыска, и потому, что ими сейчас пренебрегли, в меня снова вошло это ощущение войны, где не было места никаким формальностям и процедурам».

Ощущение-то войны Шарапову было знакомо очень хорошо. Давайте вспомним вместе с ним:

«- Володя, ты уверен - втроем справитесь? - спрашивал Савичев, заглядывая мне в лицо своими красными глазами. - Может быть, усилим группу захвата?

Левченко, стоявший за моим плечом, сказал:

- Больше людей - скорей заметят...

И Коробков одобрительно покивал...

Разделись догола, только шнурком подвязана к руке финка, и без всплеска, без шороха нырнули - сначала Левченко, потом Коробков. А я последним. И холод вошел в сердце нестерпимой болью, подчинив все непреодолимому желанию мгновенно рвануться назад, на берег, к своим!»

Шарапов воевал в разведке, и воевал именно таким образом: всегда на чужой территории, всегда вдали от своих тылов, все твои товарищи рядом с тобой, а любой посторонний это враг. Раненого вытащим, ну а убили, значит убили. Ходу! И вот, центре Москвы, внутри Садового кольца Шарапов вдруг ощутил себя в разведке, в тылу врага, и эта интуиция разведчика дорогого стоит!

Итак, московские сыщики вызвали из Ярославля Васю Векшина живым, а вернули туда его труп без всяких документов:

«Значитца так: ты, Пасюк, завтра с утра поедешь с телом Векшина в Ярославль, от нас всех проводишь его в последний путь, мать его постараешься успокоить. Хотя какое к чертям собачьим тут придумаешь успокоение!»

Тут надо сказать, что Вайнеры описывают все же не первые годы советской милиции, когда опера сами ходили на операции, сами оформляли приговоры, сами расстреливали и сами хоронили и бандитов, и павших товарищей! С какой стати оперативный сотрудник МУРа будет разъезжать с телом Векшина, у него что, работы нет в Москве?

Судя по всему, тело Векшина просто бросили где-нибудь на задворках вокзала в Ярославле, подарив местной транспортной милиции очередной «висяк». Вот там, в Ярославле, местная или транспортная милиция и составит протокол, с описями и фотографированием, в Ярославле заведут уголовное дело, которое повесят, скорее всего, на какого-нибудь уркагана-рецидивиста. Ещё лучше, если этого рецидивиста застрелят при попытке задержания, как Левченко. И концы в воду.

Вот потому и едет с телом Пасюк, который должен всё это как следует обставить: найти на привокзальной территории укромное место, выложить натуральным образом тело Векшина, подкинуть какие-нибудь улики, оставить следы преступника, ведущие в никуда.

Мы ещё поговорим об этом Пасюке, правой руке Жеглова, который, как и его начальник, не так прост, как кажется на первый взгляд. Здесь лишь отметим, что именно подобные фокусы Жеглова, работающего в Москве по правилам нелегальной разведки во вражеском тылу, сразу же огорошивают читателя, сразу же заставляют его искать иные объяснения и иные мотивы всех действующих в романе лиц.

Итак, мы разобрали набор странностей и несуразностей, допущенных бригадой Жеглова. Но и со стороны «Чёрной кошки» допущено нелепостей не меньше. До такой степени, что в совокупности с действиями МУРа, все обстоятельства этого дела полностью исключают его каноническое толкование, к которому привык читатель романа или зритель многосерийного телевизионного фильма. К слову сказать, сценарий «Места встречи...» во некоторых важных эпизодах противоречит роману — и мы ещё обсудим, почему.

Итак, на встречу с кем собрались идти бандиты?

«Сенька Тузик согласился передать бандитам, что фартовый человек ищет настоящих воров в законе, чтобы вместе сварганить миллионное дело. Для внедрения в банду был специально вызван оперативник из Ярославля: чтобы ни один человек даже случайно не мог опознать его в Москве. А сегодня утром позвонил Тузик и сказал, что фартового человека будут ждать в девять вечера на Цветном бульваре, третья скамейка слева от входа со стороны Центрального рынка».

Из этой цитаты можно сделать вывод о том, что Сенька отрекомендовал Васю Векшина, как человека, который способен и намерен сварганить миллионное дело. Так? Нет, не так.

«Твоя задача проста, ты человек маленький, лопушок, шестерка на побегушках. Тебя, мол, отрядили выяснить - есть ли с кем разговаривать? А про дело предстоящее при всем желании рассказать никому ничего не можешь - сам пока не в курсе...»

Очевидно, что рекомендуя Векшина в качестве шестерки на побегушках, которая ничего из себя не представляет, Тузик вряд ли мог выманить на встречу серьезных бандитов. Совершенно очевидно, что Сенька должен был сослаться на какого-то авторитетного в преступном мире вора. По типу «от Миши Меченного прибегал верный человечек, дело предлагал, самому Мишке недосуг, может тебе сгодится?»

Если бы Жеглов смог послать на встречу какого-нибудь реального перевербованного МУРом уголовника, то положение Тузика бы облегчалось: «подскочит Васек с Пречистинки, правильный пацан». А насколько этот Васек действительно правилен, уже не Сенькина забота.

Дело осложняется тем, что сам Тузик Васю Векшина, скорее всего, никогда не видел, то есть не мог ни описать его бандитам, ни даже соврать, что с ним хотя бы шапочно знаком. Теперь вы понимаете, что Тузик обязательно должен был назвать бандитам того самого «пахана», который и собирался якобы ставить дело в сберкассе, где своя баба-подвочица? Тузик должен был поручиться либо за посредника, либо за самого пахана. Отговориться незнанием ни того, н другого Тузик попросту не мог, он должен был держать мазу хоть за кого-то в этой комбинации. В данном случае — за пахана. Иначе просто и быть не могло!

Однако, установи это обстоятельство, мы тут же задаёмся следующим вопросом: почему бы тогда бандитам самим не уточнить у этого пахана, какое именно он ставит дело, кто от него придет на встречу и зачем ему нужно все так по-шпионски обставлять?

Оставим этот вопрос пока без ответа и перейдем к следующему: что именно собирались делать бандиты с Васей Векшиным на Цветном бульваре? Допустим, Векшин убедит бандита, что он настоящий уголовник. Шарапов, правда, в этом сомневался:

«Пацан еще, - подумал я снисходительно, уже простив Векшина за его высокомерные наскоки. - Совсем пацан".

Тогда я еще не знал, что на счету у "пацана" значились не только три десятка изловленных воришек, но и грабительская шайка Яши Нудного, повязанная благодаря исключительному умению Векшина влезть в душу уголовника».

Аттестация, конечно, лестная, но мы не знаем, с какой именно стороны Векшин влезал в душу уголовника: работал ли он под прикрытием или добивался чистосердечного раскаяния у себя в кабинете. В любом случае, притвориться мелким воришкой на десять — пятнадцать минут Векшин, скорее всего, был способен. Что в таком случае должен делать бандит?

Жеглов полагал, что в таком случае бандиты назначат встречу уже между паханами. А что потом? Потом, видимо, паханы спланируют ограбление сберкассы, пойдут вместе на дело, где бандитов и повяжут «к чертовой матери». С некоторыми вариациями подобную операцию провели Жеглов и Шарапов в финале романа.

Как мы уже писали, на случай раскрытия Векшина Жеглов никаких вариантов действий не продумывал. А зачем? Ведь если Векшина раскроют, на Цветном бульваре ничего не изменится, даже в мельчайших деталях. Бандит обсудит с Векшиным предстоящую встречу, назначит время и место, попрощается и спокойно уйдет.

Ведь сами подумайте: если на скамейке вместо мелкого уголовника будет сидеть оперативник МУРа, то единственная для бандита надежда остаться в живых - назначить новую встречу и уйти. Уйти подобру-поздорову, как ни в чем не бывало, и залечь на дно на несколько дней. Ведь МУРовцы будут считать, что их операция развивается по плану, посредника задерживать не станут и даже хвоста за ним не пустят (береженого Бог бережет!)

А вот уже на следующую на встречу с паханом никто, конечно, не придет. Или прибежит какой-нибудь мелкий человечек и со слезой расскажет, что пахан и вся его шайка сгорела-утонула-попала под поезд или ещё что-то в этом роде. Насколько можно судить, у Горбатого и Фокса на подобную шутку ума вполне хватило бы. Но в любом случае, даже если бы банда решила просто сорваться с крючка мусаров, Есин всё равно бы назначил следующую встречу! Просто для того, чтобы унести ноги!

Почему же тогда Есин убил посредника? И почему бандиты не связались с названным Тузиком паханом напрямую? Ответы на эти вопросы совершенно категоричны.

Банда «Чёрная кошка» не была уголовной. Более того, связей с преступным миром Москвы они не хотели и боялись. Поэтому и убили Векшина. Посмотрели на него, решили, что это банальный уголовник и убили. Встретились, чтобы понять, что о них ещё известно в блатном мире, убедились, что Векшин сам ничего толком не знает и закололи заточкой.

Ещё одним признаком неуголовного характера «Чёрной кошки» является её стремление назначать встречи в центре города. Очевидно, что кураторы «банды» городских окраин тоже не знали, и тоже боялись. Мало ли чего в Марьиной роще может случится с залетным фраером. А в центре Москвы, внутри Садового кольца, условия совершенно другие, в нем хозяйничают разного рода спецслужбы. Так что никакой уголовник не стал бы назначать встречу в центре, что бы на ней убить мента. А вот наоборот — пожалуй.

И вот с понимания того непреложного факта, что «Чёрная кошка» не была уголовной бандой надо и начинать чтение этого прекрасного романа.