Эрбат. Пленники судьбы

Глава 19

Из этих оврагов мы выбрались только к вечеру, когда солнце вовсю клонилось к закату. По словам Кисса, нам удалось заметно срезать дорогу. Если вспомнить слова Авиты от том, что эта дорога хорошо петляет по большой территории Нерга, то выходит, что мы по-прямой миновали большую часть этих петель. Теперь, если проедем дальше, то через пару десятков верст сумеем выйти на совсем иную дорогу, но и эта новая дорога также может вывести нас к границе. Самое удивительное в том, что за все это время на своем пути мы не встретили ни одного человека. Как видно, вполне обоснованный страх перед блуждающим по округе чудовищем заставлял людей сидеть по домам, не выходя за пределы своих селений. Что ж, как бы ужасно это ни звучало, но для нас подобное — только во благо.

Как мы ни оглядывались всю дорогу, но того человека создания так больше и не видели. Отстал? Нет, вряд ли, да и Койен говорит то же самое. Скорей всего, он сейчас охотится, и остается лишь надеяться, что та охота идет не на человека…

На ночь остановились в месте, напоминающем крохотную котловину. Похоже, раньше и здесь частенько останавливались люди. Несколько кострищ, удобные места для сна… И все же какое-то время в этом месте никого не было: трава, росшая неподалеку, была довольно высокой — значит, лошади ее давно не трогали. Что ж, нам это только на руку.

Итак, вопрос: куда нам идти дальше? Ничего, с утра сориентируемся по местности, сообразим…

В этот раз мы развели костер, благо у Кисса оказалось огниво — он попросил его у стражников в селении — мол, надо бы его иметь на всякий случай, вдруг огнем то чудище отгонять придется, а огнива с собой мы не прихватили. Дескать, когда собрались сюда, то об этом просто не подумали… Ну, а стражники были рады помочь Серым Змеям в таком пустяке…

Надеемся, что свет огня не очень заметен издали. Конечно, за нами идет охота, и опасность, если можно так выразиться, грозит со всех сторон, но нам надо хоть немного отдохнуть и поесть горячей еды. И потом, мы все очень устали, вымотались, и хочется просто посидеть у костра, смотря на огонь, которой давал призрачное ощущение защищенности и покоя. Можно не думать ни о чем плохом и просто поговорить друг с другом. Пусть даже и о какой-нибудь ерунде… А уж если на вертеле сейчас греются лепешки и куски копченого мяса… И не только.

Дело в том, что пока мы шли по дну оврага, то сумели раздобыть двух больших степных зайцев — оказывается, этих шустрых зверьков здесь было полным-полно. Один из этих зайцев прямо-таки свалился нам на голову — как видно, неудачно прыгнул, и, вместо того, чтоб приземлиться на другой край оврага, свалился нам прямо на голову, и переломал себе лапы… А другой выскочил нам навстречу… Так что ужином мы были обеспечены, и даже более того — одного из зажаренных зайцев было решено оставить на завтрак. Увы, соли и у нас не было, но в нашем нелегком положении выбирать не приходилось. К тому же жарящейся на костре тушки пахло так вкусно, что в наших пустых желудках раздавалось громкое бурчанье.

Постепенно спало напряжение долгого дня, но, тем не менее, сна не было — каждый из нас в глубине души ждал, что тот непонятный человек должен вновь подойти к нам. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Думаю, сейчас он где-то неподалеку, может, совсем рядом с нами, возможно, слушает наши разговоры. А может, в данную минуту он находится вдали от этого места, и появится позже, но вот в том, что он придет рано или поздно — в этом никто из нас не сомневается. Главное — при его появлении не совершать резких движений…

— Лия, — спросила меня Марида. — Лия, а ты не спросишь у Койена: как там Авита?

— Авита… — я чуть помолчала. — Увы, ее больше нет. Она умерла еще вчерашней ночью. Ее дорогой муж не стал тянуть с погребением: уже к утру тело бедной женщины было сожжено в присутствии членов ее семьи — в Нерге существует и такой способ упокоения. Дело в том, что ее разлюбезный супруг категорически возражал против того, чтоб его умершая жена лежала в их семейной усыпальнице — мол, раз не сумела дать ему достойного сына, то и ее останкам нечего делать среди праха почтенных людей… Приказал ее сжечь, а прах развеять по ветру… Правда, чуть позже он очень пожалел об этом.

— Отчего? Совесть замучила?

— При чем тут совесть! Просто к тому времени выяснили, где мы отсиживались чуть ли не сутки — в храме, у них под носом…

— А как выяснили?

— Эти самые крысы вынюхали — их через какое-то время пустили по нашему следу… Так вот, после того сразу вспомнили и о том, что именно в той кладовой Авита находилась довольно долгое время… Так вот, когда это стало известно, то к тому времени тело бедняжки было уже сожжено, и именно эта новость взбесила мужа Авиты до предела. Будь Авита к тому времени еще жива — из нее вытряхнули бы все, что она знает о нас… Даже к мертвому телу бедной женщины вызвали бы некроманта, заставили б ответить на многие вопросы… Но Авиту к тому времени сожгли, от нее остался только пепел, так что даже дух бедной женщины не вызвать, во всяком случае в ближайшее время подобное точно не получится — такова особенность, если тело не хоронят, как положено, а сжигают. К тому же вызванные духи умерших могут не сказать всей правды — ведь чувства все равно остаются при них… Сейчас муж Авиты в бешенстве, тем более что она оставила ему обстоятельное послание, где высказала дорогому супругу все, что о нем думает, а заодно выложила все, что накопилось в ее душе за многие годы. Вместе с тем женщина написала письма родным, где рассказала, как погиб ее сын. Все же тогда в каменоломне убили не простого землекопа, а человека, относящегося к одной из самых родовитых семей Нерга, и теперь родственники Авиты молчать не намерены, тем более что особой любви к ее мужу никто из них не испытывает… В общем, там сейчас такие страсти кипят…

— Да что они могут сделать против колдунов?

— Против колдунов — совершенно ничего, но Авита сделала необычный ход. Она в последний день своей жизни успела написать новое завещание и даже заверила его нужным образом, в котором просила применить к ее состоянию закон Основ.

— Чего-чего? — не понял Кисс.

— Закон Основ? — Марида, чуть усмехнувшись, покачала головой. — Сильно…

— Да, особенно если учесть, что именно ее приданое и титул принесли ее мужу и состояние, и его нынешнее положение… Видишь ли, Кисс, в древнем Нерге считалось, что настоящий ученый должен заниматься лишь наукой, а семья, деньги, имущество и все такое прочее ему только мешает, не дает раскрыться присущим человеку талантам в полной мере. Дескать, настоящий колдун должен быть беден, одинок, едва ли не голоден, и не иметь никаких обязанностей, кроме как перед наукой… Вот для этого и был принят закон Основ — когда все имущество таких людей передавалось в распоряжение конклава. Сейчас, конечно, этот закон применяется редко, но, опять-таки, его, этот закон Основ, никто не отменял, и он все еще продолжает действовать. Кстати, в Нерге то и дело случаются упоминания о его, так сказать, применении на практике…

— И что из этого следует?

— Видишь ли Кисс, этот закон — он довольно сложный, и трактуется по-разному, и существует немалое количество вариантов Основ. Но в применении к завещанию Авиты звучит примерно так: все то состояние, что принадлежало Авите до замужества (а ей принадлежало, считай, все, включая дом и все земли; кроме того, согласно брачного контракта, у них с мужем было общее имущество, которым Авита могла полностью распоряжаться)) — так вот, все это должно быть поделено меж ее семьей и конклавом в равных частях, мужу же не достается ничего. Супруг остается, можно сказать, нищим, и не имеет права взять из дома ничего, кроме личных вещей, и лишь тех, что сумеет унести в своих руках… Пусть, мол, и дальше занимается наукой во славу Великого Нерга. Получается, что муж Авиты остается ни с чем, кроме любви к науке — и все по правилам Основ! В общем, такой плюхи от жены он никак не ожидал.

— Ну и что? Такое случается…

— Ты не дослушал. Такие завещания, где упоминается закон Основ, не оспариваются ни в одном суде. Это, если можно так выразиться, одно из тех столпов, на которых стоит Нерг. Дескать, если у кого-то появилось желание передать часть своего имущества конклаву — то это должно только приветствоваться, и никаких препятствий для этого нет и быть не может. Нужно только поблагодарить того человека, что настолько чтит древние законы… Так вот, как сказал бы Толмач, самый прикол состоит в том, что муж Авиты должен публично либо согласиться с этим завещанием, либо отказаться от него. Выбор за ним. Если он откажется исполнять волю умершей жены, то есть откажется выполнять закон Основ, то с него сразу же снимутся все звания, он должен в тот же день покинуть конклав, его имя будет вычеркнуто из всех документов… Проще говоря, он слетает со всех должностей, его слово обесценивается, и отныне не имеет права не только заниматься наукой, но даже общаться с бывшими друзьями. Впрочем, они тоже будут обходить его стороной. Дескать, этот человек ставит свое добро выше общественных интересов. И хотя при этом он сохранит при себе все свои деньги и имущество (семье Авиты и конклаву не достанется ничего), но по статусу он приравняется, считай, к простолюдину…

— А если согласится исполнить это завещание?

— Тогда, как говорится, он останется в авторитете, но нищим. Все состояние будут поделено меж семьей Авиты и конклавом. Подаяние бывший муж Авиты, конечно, просить не будет, однако остаться бедняком в его годы… Он ведь уже далеко не молод и привык к определенному уровню жизни, к комфорту и положению в обществе. И, без сомнений, в этом случае он никоим образом уже не может рассчитывать на выгодный брак — без денег и титула жены он вряд ли кому нужен. Родовитых, но небогатых колдунов в его возрасте полно — увы, но сколотить состояние дано не каждому…

— Жуткий вы народ, бабы… — чуть усмехнулся Кисс.

— Что есть, то есть… — и в этот момент я увидела, что рядом с нами, на границе света и тьмы, появилась высокая сгорбленная фигура. Внутренне невольно сжалась: как бы он снова не выпустил свои жуткие щупальца…

Как видно, об этом же подумали и Кисс с Маридой — они тоже заметили подошедшего, но вскакивать с места или бежать никто из нас не стал. Просто незачем: этот человек во много раз быстрее любого из нас — если надо, догонит без особого труда, даже если мы помчимся от него со всех ног…

— Ну, чего стоишь? — повернулся к подошедшему Кисс. — Раз пришел, проходи к огню. Надеюсь, ты его не боишься…

Тот какое-то время колебался, затем нерешительно сделал к нам шаг, другой… Его драной накидки на теле не было, и мускулистый торс человека чистым нельзя было назвать при всем желании.

— Присаживайся — кивком Кисс указал ему на место подле себя. — Мы за день устали, и ты, думаю, тоже… Места у костра всем хватит. Однако до чего же ты тихо ходишь! Песок под ногами — и тот не скрипнет!

Немного потоптавшись на месте, человек уселся на землю, но не возле Кисса, а ближе к нам, на небольшом отдалении от огня. Кажется, подошедший немного побаивался Кисса, и оттого старался держаться на нашего товарища подальше. Если сейчас что пойдет не так, то, похоже, этот человек в любой момент готов сорваться с места и вновь убежать в темноту.

— Тебя как звать? — спросил Кисс на языке Нерга. — А то подошел, а как к тебе обращаться — не знаем. Меня звать Кисс, а у тебя какое имя?

Человек молчал, лишь исподлобья смотрел на нас. Может, он и человеческой речи не понимает? Хотя должен…

— А меня ты понимаешь? — спросила я его на языке Славии. — Я — Лия. Может, и ты назовешься?

Но тот по-прежнему молчал, лишь смотрел на нас.

— Может, ты знаешь мой язык? — спросила Марида на языке Харнлонгра, но и ей ответом было молчание. Мужчина продолжал смотреть на нас, чуть сощурив глаза от огня.

— Понимаешь, о чем мы тебя спрашиваем? — обратился к нему Кисс на языке Валниена. — Нет? Интересно, как тогда к тебе обращаться…

— Одиннадцатый… — внезапно произнес мужчина на языке Нерга, причем было такое впечатление, что говорить ему сложно или же непривычно. Он будто выталкивал из себя слова.

— Кто — одиннадцатый? — не понял Кисс. — Нас здесь всего трое, с тобой — четверо…

— Меня звать Одиннадцатый…

— А почему именно Одиннадцатый? — чуть удивленно спросил Кисс.

— Не знаю… Мне сказали, что это и есть мое имя…

И в этот момент до меня донесся запах подгорающего мяса.

— Кисс, — ахнула я. — Кисс, мясо!..

— А!.. — Кисс вскочил с места, сдернул с огня ветрел, и, обжигаясь, снял с него поджарившиеся лепешки и чуть подгоревшее мясо. — Я с вами, болтушками, мясо чуть не проворонил!.. Сам уши развесил, хорошо еще, что не стал трещать, как некоторые… Ты есть будешь? — обыденно обратился Кисс к сидящему человеку.

— Что?

— Спрашиваю: ты с нами поешь? Все горячее, даже держать трудно…

— Что?

— Да ничего! Забирай свою порцию — и Кисс протянул сидящему горячую лепешку и чуть ли не половину чуть подгоревшего зайца. — В чем дело?

— Так это… На землю бросить надо…

— Не понял.

— Бросают на землю, а я подбираю… Из чужих рук брать нельзя…

— Это кто тебе такое сказал?

— Ну, там…

— Там, может, и нельзя, а здесь можно. И еду на землю бросать нельзя. Грех. Так что бери и не ломайся.

Человек нерешительно протянул руку, и через мгновение с удовольствием впился зубами в горячий хлеб. Мы от него не отставали, и уплетали свои порции без просьб и лишних разговоров — есть хотелось со страшной силой! Тем не менее, краем глаза я рассматривала подошедшего — ну, хоть зубы и руки у него нормальные, ничем от наших не отличаются. Вон, мелкие заячьи косточки на его ровных белых зубах едва ли не перемалываются. И еще этот изуродованный парень совсем молод: ему всего лишь немногим больше семнадцати-восемнадцати. Совсем мальчишка… Кстати, внешне он довольно привлекательный: высокий, с правильными чертами лица и красивыми серыми глазами, да еще и окруженными длинными пушистыми ресницами. Таким глазам и ресницам позавидует любая девушка…

— Кстати, спасибо тебе, что избавил нас от крыс — сказала Марида. — Мы уж думали — все…

— Это не крысы — проглотил парень кусок. — Это а'хаки. Мерзкие твари.

— Э, парень! — Марида удивилась, да и Кисс вопросительно поднял брови — парень ответил ведунье на языке Харнлонгра. — Ты понимаешь этот язык?

— Я говорю на многих языках — теперь парень перешел на язык Славии. — На очень многих. Меня этому учили… Там…

Понятно, где его обучали, как понятно и то, что парень не желает говорить об этом. Ладно…

— Значит, этот не крысы. Ну, мы это поняли… Слушай, а зачем ты за нами шел?

— Не знаю…

— А одежда твоя где?

— Потерял…

— Как же ты теперь ходить будешь?

— Не знаю…

Что ж, интересным собеседником его не назовешь. А парень не поворачивается к нам спиной — значит, или боится чего-то, или опасается того, что мы его оттолкнем, когда увидим на спине пришельца это «украшение», которым его наградили колдуны…

— Вы кто такие? — внезапно спросил он нас.

— Как тебе сказать… — пошевелил палочкой в костре Кисс. — Ну, если коротко: мы стараемся сбежать из этой страны.

— Куда?

— Туда, где нет колдунов, и где жизнь несколько иная. Может, не лучше, но спокойней. И дышать там легче…

— А разве такое бывает?

— Если б не было, то мы бы отсюда не бежали. Но сейчас за нами погоня.

— Это я понял, когда увидел а'хаков.

— Это так ты называешь тех крыс, что нас догнали?

— Это не крысы.

— Ну, суть та же… Кстати, еще раз спасибо тебе огромное, что ты нас от них избавил.

— Так вам с ними все равно было бы не справиться.

Хм, подумалось мне, это не предположение. Он в этом совершенно уверен.

— Ты раньше уже видел как кусают эти… а'хаки? — не выдержала я.

— Да. Потому и говорю — вам с ними не справиться. Очень быстрые. Они и меня самого не раз кусали. И каждый раз меня за это наказывали.

— За что?

— За то, что они оказывались более быстрыми, чем я. А я должен быть быстрей всех.

— Для чего?

— Не знаю. Но я должен делать все, что мне прикажут, и делать это хорошо, иначе меня вновь накажут.

— Ну, парень, тебя, по-моему, сейчас вряд ли кто накажет! — усмехнулся Кисс. Он, кажется, несколько неприязненно относился к этому изуродованному человеку. — Ты, друг, сейчас и сам кого угодно накажешь, причем так, чтоб другим неповадно было.

— А разве это возможно?

— А разве нет?

— Не знаю… Я об этом не думал…

— Расскажи что-нибудь о себе — попросил Кисс.

— Зачем?

— Затем, что ты к нам подошел не просто так. Если хочешь идти с нами дальше, то мы должны хоть что-то знать о тебе…

— Для чего?

— Вот что… — вмешалась Марида. — Нам просто хочется иметь представление, кто ты такой… Родители у тебя есть?

— Не знаю… Не помню…

— Но хоть что-то о себе ты должен помнить?

А я тем временем прошлась по памяти парня… Увы, но он прав: там поставлена самая настоящая блокировка, которую я просто побоялась трогать — неизвестно, к чему может привести одна лишь попытка ее снять или нарушить…

— Я, наверное, всю жизнь провел один…

— И все же постарайся хоть что-то вспомнить о своем прошлом…

— Зачем?

— Вот заладил!.. Неужели так трудно ответить на наш вопрос?

Помолчав, парень заговорил. Да, кажется, были у него раньше какая-то родня, может даже отец и мать, только он их совсем не помнит. И были ли они у него вообще, родители? Много лет, почти всю свою жизнь, он одиноко жил в какой-то маленькой темной комнатке без окон, память о которой все время с ним… Кажется, эта комнатка находилась где-то глубоко под землей… Еще он помнит, что с ним всю жизнь что-то проделывали, постоянно куда-то водили, чему-то учили, а если он пытался сопротивляться, тот его наказывали. И это продолжалось бесконечно, всю жизнь… Потом его повезли куда-то в закрытой клетке, и он увидел солнце, горы и траву… Затем в его памяти — настоящий провал, а когда пришел в себя, то обнаружил, что остался один. Именно с тех пор он и ходит вдоль дороги… Вот и все, больше ему нечего сказать нам…

Лично мне стало все понятно. По какой-то причине во время тех самых «полевых испытаний» что-то произошло, причем такое, что парень сорвался, причем сорвался здорово… Ну и как логический вывод — вышел из повиновения. Надо же, когда я сорвалась, то мой первый приступ прошел куда легче, а у этого парня… Похоже, что именно во время этого приступа он и разодрал на куски колдуна вместе с его охраной, того самого экспериментатора, который и вывез его на эти самые испытания. А дальше было еще хуже: как только на парня накатывал очередной приступ, он начинал убивать, безотчетно ища себе пропитания…

— Но почему ты убивал людей? Я могу понять твои поступки в отношении животных, но люди…

— А… а людей тоже я убивал?

— А ты что, разве не помнишь?

— Не то, что не помню… Просто мне всегда казалось, что я могу избежать этого…Ну, смерти людей. Как видно, не смог… Мне всегда говорили, что убивать животных и людей — одно и то же…

— Погоди… То есть тебе говорили, что можно убивать тех и других?

— Не только можно, но и нужно… Для этого, мол, меня и растят…

— Расскажи о своей жизни там, в одиночестве…

— Зачем?

— И все же…

Рассказ парня о жизни в подземных лабораториях был не очень долгим, но нам хватило и этого… Возможно, он сказал бы нам много больше, но в какой-то момент, прямо посередине повествования, парня будто тряхнуло, и его глаза вновь стала заволакивать черная пленка, а за спиной стали разворачиваться щупальца. Опять…

Мгновенно я оказалась подле него. Так, приступим… С силой направила накатывающую на человека черную волну в сторону, принялась чистить сознание от боли и ненависти…

Хорошо, дело идет на лад, тем более что парень и сам неосознанно пытается оттолкнуться от всего чужого, наносного. Глаза просветлели, поднявшиеся было щупальца вновь улеглись на спину парня… Удалось, приступ не случился. На этот раз…

После этого, придя в себя, парень какое-то время смотрел на меня непонятным взглядом, а затем вскочил на ноги и кинулся в темноту. Мы его не удерживали: надо будет — вернется… Кажется, его сводила с ума одна только мысль о том, что он может идти куда угодно, и что мир огромен… Мир — он, оказывается, куда больше той крохотной камеры, в которой его держали долгие годы, пока перестраивали его организм и прививали необходимые навыки…

— Ну, и что мы дальше будем делать? — повернулся к нам Кисс. — Вот еще маета на нашу голову!..

— Спать ляжем — вздохнула я. — Приступ у парня я сняла, надеюсь, что за ночь он больше не повторится. Если этот человек снова придет… Вот тогда и будем думать, что делать.

— А он придет… — это не было вопросом, Кисс просто рассуждал вслух.

— Думаю, придет обязательно…

— Слушай, а с чего это его к нам тянет?

— Все просто. Кажется, мы единственные, кто за многие и многие годы отнесся к нему по-человечески, не как к чудовищу, а как к другу… К тому же человек не может быть один — ему всегда хочется видеть кого-то подле себя… И еще он страшно боится, что мы будем смеяться над его уродством. Значит, парень прекрасно понимает что к чему…

— Все равно не понимаю: как можно… такого делать из батта?

— А у колдунов просто нет иного выхода. Представь себе простого человека, такого же, как и все, пусть даже и находящегося в лабораториях колдунов. Теперь вообрази, что из его спины начинает расти нечто… такое вот… Как может себя при этом чувствовать обычный человек? Какое у него может быть душевное состояние? Да человек сделает все, лишь бы прекратить подобную жизнь! Думаю, что некоторые из этих… подопытных просто-напросто сходили с ума… А тот, над которым провели обряд эценбата… Он же послушен, исполнителен, да и его психика в состоянии вынести многое.

— Как видно, и она не выдержала в какой-то момент…

— Верно. Не знаю, специально это сделали, или подобное случилось само по себе… Все же я склонна считать, что произошло нечто выходящее за рамки на этих самых, как сказала Авита, «полевых испытаниях». А может, все куда проще: человек впервые за многие годы попал из темных и затхлых подвалов на солнце и воздух, и срыв произошел сам собой… Да это и не важно. Главное, сейчас он — эрбат, человек, который в безумии не отвечает за свои поступки…

Дежурить я вызвалась первой — просто не смогла уснуть. После бесхитростных рассказов изуродованного парня перед моими глазами стояли жуткие картины. Тут были лаборатории со страшными опытами, ужасные монстры, выращиваемые под землей, вдали от чужих глаз, люди, отдаваемые им на съедение, и многое, многое другое… Я уж не говорю о том, чем заставляли питаться подопытных. Все это так грязно и мерзко…

Ранним утром, едва-едва взошло солнце, как мы отправились дальше. Хорошо утром ехать: жары еще нет, зато имеется что-то вроде утренней прохлады…

— Лиа, — повернулся ко мне Кисс. — Лиа, слушай, а Койен что тебе об этом парне говорит?

— Ничего не говорит.

— Н-да, ясно, что ничего не ясно…

Прошло совсем немного времени и легкая прохлада сменилась все той же жарой. Вокруг уже привычная пыль и сухость… Единственное, что радовало, так это только то, что мы вновь выехали на какую-то дорогу.

Хм, а эта дорога мощеная… Интересно, куда она ведет? Чувствуется: по ней ездят, но сейчас вокруг пустынно — ну, это как раз понятно, в эти места пока стараются лишний раз не ездить… Ну, для нас подобное только во благо…

Как сказал Кисс, чуть дальше эта дорога как бы раздваивается, и одна из этих двух дорог ведет к тем путям, что выводят из Нерга, а вторая ведет к Крайссу, стране, соседствующей с Нергом. Что ж, можно и туда, в Крайсс, а там мы уж как-нибудь… Ну, и, естественно, в глубине души тлела надежда: а вдруг мы сумели оторваться от погони?

Эта невысказанная мысль сидела в голове у каждого из нас, но мы боялись сказать ее вслух. Как бы не сглазить…

Впрочем, это не помогло. Все это время меня не отходила непонятная тревога… Койен, в чем дело? Еще вчера ничего такого не было, хотя впереди у нас тоже была полная неясность… Понимаю, что опасность, но какая? Догадываюсь, что Одиннадцатый тут ни при чем…

— Койен велит быть настороже — сказала я.

— А что такое? — одновременно повернулись ко мне Кисс и Марида.

— Не говорит, но я и сама чувствую — Койен предупреждает нас не просто так. Смотрите — пока что нам удается ускользнуть из лап колдунов. Вопрос: сколько это еще будет продолжаться? Можно не сомневаться, что у колдунов накопилось огромное желание пообщаться с нами, причем поговорить по душам…

— Да уж, пообщаются они с нами из души в душу… — неприятно усмехнулся Кисс.

— Может, нас охраняют Небеса? — высказала я свою потаенную мысль.

— Хорошо бы, если так. Только если мы сами не приложим силы и сноровку, то, боюсь, нас и Небеса не спасут.

— Небеса… — я невольно посмотрела на небо. — Странно… Смотрите, чистое небо, а на нем черная туча. Такого я еще не выдела…

— Где? А, чтоб их!.. Это не туча… — в голосе Кисса я уловила растерянность. — Это стая птиц.

— Не может быть! Ведь если это птицы, то их там должно быть просто немеряно!

— Говорю же вам — это стая птиц! Однажды я уже видел такую…

— Где?

— Долго рассказывать… Только знаю, что обычно эти самые птицы нападают на кого-то всей стаей, и от тех невезучих бедолаг не остается ничего, кроме мокрого места…

Сердце у меня упало в пятки. Все, порадовалась жизни… Нас ожидает очередная пакость, но на этот раз уже летающая. Хотя, если честно, то где-то в глубине души таилась робкая надежда, что это не те птицы, которые когда-то видел Кисс, или же что это просто случайное совпадение и птицы заявились не по наши души… Может, они, эти темные птицы, пролетят мимо?

Но Кисс рассуждал более трезво.

— Гоним! — закричал он и пустил Медка во весь опор. Мы без разговоров помчались вслед за ним. Какое-то время мы гнали лошадей в полной тишине, а затем я набралась храбрости и оглянулась назад…

Ну, что сказать? Моя и без того призрачная надежда на то, что стая летит в другое место, и что до нас им нет никакого места — увы, эта надежда развеялась, как дым. Темное облако явно направлялось в нашу сторону, причем за это небольшое время оно значительно приблизилось, и уже не выглядело одной сплошной тучей, а смотрелось настоящей огромной стаей, состоящей из черных птиц. Конечно, может вблизи у них оперенье выглядит не таким черным, только вот у меня не было никакого желания более внимательно рассматривать этих птиц, и уж тем более разглядывать их подле себя.

Вновь бешеная гонка, и снова я бросила взгляд назад… Стая уже близко, и чувствую, что их интересуем именно мы. Боюсь, что в основном их интерес заключается в гастрономическом смысле… Может, попытаться их отогнать? Надо же, не получается!.. Значит, Кисс прав: это не простые птицы… И летят они куда быстрее, чем мы пытаемся уйти от них. А встречать эту огромную стаю птиц верхом на лошадях не стоит.

— Кисс!.. — закричала я, но тот даже не обернулся.

— Сам знаю! — его голос едва ли не относило в сторону. — Как только увижу подходящее место — так сразу же там и встанем!..

По счастью, подходящее место отыскалось довольно быстро: небольшая выемка в скале неподалеку от дороги, куда больше похожая на небольшой грот. Места там немного, но лошадей завести внутрь можно, тем более, что они стали проявлять беспокойство — как видно, эта черная стая пугала и их.

Едва успели сделать это, как я поставила над нами защитный полог. А еще через несколько мгновений нас атаковало множество птиц. Они довольно бестолково бились о защитный полог пытаясь добраться до нас, но он держал крепко. Хм, интересно себя птицы ведут: некоторые пытались долбить полог клювом, другие отлетали и вновь пытались атаковать, а третьи беспрестанно кружили над нами… Весьма неприятное ощущение, надо сказать.

Впрочем, очень скоро птицы перестали кружить в воздухе и пытаться добраться до нас. Вся стая опустилась на землю вокруг грота, покрыв ее чуть ли не сплошным черным ковром. И, что самое необычное, все это происходило в полной тишине. Вернее, полной тишиной назвать это было нельзя: хлопанье крыльев, неприятные удары твердым клювом, режущее слух царапанье когтей о камни — все это было, но вот голоса этих самых птиц мы так и не услышали. Не скажу, что я об этом сожалела, но вот само по себе подобное очень необычно, удивит любого, кто хоть немного знает повадки птиц — ну не могут они все время молчать, не подавать голоса…

Понятно и то, что если мы снимем полог и попытаемся уйти, то вся стая разом набросится на нас. Вон, сидят, ждут, и все смотрят на нас. И сколько же их тут! Сплошная чернота… По меньшей мере, вокруг сотни четыре птиц, а то и больше. Да и птицы ли это? Короткое черное оперение, но вот их крылья чем-то напоминают крыло летучих мышей… Странное сочетание. Клюв немного напоминаетчем-то смахивает на вороний, только он темного тоньше и длинней, а когти такие, что на них лишний раз лучше не глядеть — длинные и тонкие, больше напоминают иглы…И глаза у этих созданий, пусть и круглые, но глубоко вдавлены вглубь головы, смотрят на мир, как из ям…

Ясно, это очередное творение колдунов Нерга. Ох, ну зачем же так издеваться над природой?! Для чего пытаться изменить то, что уже создали Боги? Ведь они сотворили этот мир по своему разумению, и вряд ли в нем что-то надо переделывать…

— Что делать будем? — немного растерянно спросила Марида.

— Не знаю… — мне в голову не лезло ничего умного. Да и глупого тоже… — Но, думаю, не стоит надеяться на то, что птицы улетят сами по себе.

— Пожалуй, да…

Каждому из нас понятно: сними я защитный полог — и птицы нас просто-напросто заклюют, а будем оставаться здесь… Мы тут, как в ловушке, остается только сидеть и ожидать появления колдунов, которые отгонят птиц в сторону и возьмут нас, как говорится, тепленькими… А время, меж тем, все идет…

— Представляю, как мы выглядим со стороны… — вздохнула Марида. — Огромное количество птиц сидит возле нас, будто стережет…

— Да они нас и верно, стерегут…

Только и оставалось, что рассматривать сидящих птиц. Оперение у них, и верно, черное, только с каким-то непонятным сероватым отливом. Вновь тмечаюотмечаю: клювы-то у них какие, и когти тоже!.. Да, тут никак не уйти…

— Лиа, а ты не могла бы их отогнать? — поинтересовался Кисс, мрачно глядя на сплошной ковер из птиц вокруг нас.

— Я уже пыталась, еще до того, как поставила полог, но увы… Можно бы, конечно, еще разок попробовать это сделать, только вот для этого придется снять защитный полог. Сам понимаешь, чем это может грозить. Я далеко не уверена, что даже за эти краткие мгновения птички до нас не доберутся…

— Лиа, у нас есть два мерцающих шара. Может, попробовать…

— Я уже думала об этом, но… Нет, не пойдет. Прежде всего, чтоб бросить шар, мне надо снять защитный полог, а об этом мы уже говорили… И потом, когда шар взорвется, он все равно смахнет любой полог. Дело еще и в том, что птиц вокруг нас очень много, и шары, хотя и могут нанести этой летающей братии немалый урон, но всех убрать все равно не смогут. К тому же оставшиеся в живых пташки могут обозлиться… Так что это не выход из положения. Прибережем шары на крайний случай.

— Помните, — заговорила Марида, — помните, Авита говорила о том, что по нашим следам колдуны могут пустить кое-кого из своих созданий? Я, грешным делом, решила, что те крысы (или а'хаки, как их назвал Одиннадцатый) — это все, что колдуны пустили вслед за нами. Но, как выясняется, у колдунов еще много чего припасено…

— Похоже на то… — Кисс с досадой покачал головой. — А эти птицы, как я понимаю, будут сидеть здесь до того времени, пока тут не объявится кто-то из черной братии и не отгонит этих милых пташек…

— А отгонять их никто и не собирается — вздохнула я. — Если даже нас схватят, то эта стая постоянно будет кружить рядом. Как дополнительная охрана, что-ли… Если что — сразу заклюют…

— Да, многому научились колдуны… — Марида всматривалась в сидящих на земле пернатых. — В том числе и тому, как поставить себе на службу зверей и птиц…

— Эти птицы… Они тоже выведены в лабораториях Нерга, как и те крысы. Весьма послушное оружие. Дичь, кстати, загоняют прекрасно. И беглецов ловят замечательно. Мы тому наглядный пример. Пустят таких вот созданий по следу сбежавших — не удерешь!

— А почему их за нами раньше не послали? — поинтересовался Кисс. — Ну, например, когда мы удрали с каменоломни? Кстати, а как тогда нас отыскали? Мы ведь совсем не намного опередили их у границы! Задержались бы на полчаса в пути — и все, нас бы перехватили!

— Койен говорит, что вначале то происшествие в лагере наемников с нами не связали. Решили, что это кто-то из своих напакостил. Дело в том, что меж разными отрядами наемников имеются свои споры, причем довольно серьезные, и свои выяснения отношений. Кто бы и что об армии Нерга не думал, но в наемники чаще всего идут люди, не отягощенные высокой нравственностью и щепетильностью, в том числе и по отношению к своим товарищам по службе… Пока разбирались что к чему, время шло… А завалы в каменоломне сумели разобрать только к середине следующего дня, хотя народу туда нагнали невесть сколько — все же обвалилось там на довольно большой площади, и почти все были уверены, что наши тела отыщутся под обрушившимися камнями. Ну, как часто бывает в подобных случаях, слишком большое количество людей скорее мешает, чем помогает… Первоначально нас даже не очень стремились откапывать — дескать, вначале надо разобрать завалы в других местах, там, где чаще ходят… Правда, позже вниз спустился кто-то из толковых колдунов, тот самый, к кому Табин кинулся за помощью. Вот этот колдун и понял, что за охранное заклинание было поставлено в штольне кем-то из древних магов. После этого работа просто закипела… В общем, в пещере Москита люди с каменоломни оказались только во второй половине дня, и там быстро сообразили, в чем тут дело, и кто много лет назад умер в той пещере… А уж когда узнали о происшествии в лагере наемников, то все стало на свое место…

— Если я правильно понял, у них просто не хватило времени, чтоб нас догнать?

— Можно сказать и так. Ведь уже было принято решение — перекрыть границу, подтянуть к ней войска… Правда, нас они ждали совсем в другом месте… Но вот такой подобной наглости с нашей стороны — так дерзко перейти границу, они никак не ожидали!.. А вот насчет многого другого, хоть тех же птиц… Видишь ли, колдуны поняли, кто раньше лежал в этой пещере, а то, что имя этого человека вплотную связано с той давней историей начет похищенных книг — об этом известно всем колдунам Нерга. Понятно одно: если в этой пещере были древние книги, и если сбежавшие с каменоломен люди унесли их с собой, то пущенному вслед беглецам зверью не объяснить, кого можно трогать, а до чего ни в коем случае нельзя дотрагиваться. Направь колдуны на нас тех же птиц — так они своими острыми клювами едва ли не в пыль исклюют не только людей и лошадей, но и все, что при них будет находиться. Раздолбают даже книги… Так что только опасение колдунов за судьбу книг и позволило нам более или менее беспрепятственно дойти до границы…

— Это верно: в дороге нам везло… И в то же время Варин и Гайлиндер так составили путь до границы, что мы почти везде сумели пройти по малолюдным местам.

— И все же колдуны вовсю занимались нашими происками, и уже на второй день нашего пути к границе они уже знали, где нас стоит искать. Можно сказать, что мы опередили их меньше, чем на час. Если бы мы тогда гнали своих лошадей чуть помедленнее, или хотя бы лишний раз остановились на отдых — то уйти бы уже не сумели. А так…

— А так мы выскользнули из лап колдунов чуть ли не в последнюю минуту…

— Правильно.

— Это все, конечно, хорошо, только вот что нам сейчас делать? Надеяться на чудо?

— Пожалуй. Погоди… Что это?

Внезапно часть птиц все также молча слетела со своих мест. А до того они неподвижно сидели, будто стерегли нас. Неужто приближается кто-то из колдунов? Или же… Койен, я права? Не ожидала…

— Марида, Кисс… Вы знаете, кажется, Одиннадцатый здесь…

— Где?!

— Смотрите…

Тут еще часть птиц слетела со своих мест и едва ли не кучей метнулась куда-то в сторону… Проследив за ней взглядом, мы немного оторопели… Койен не ошибся. Откуда-то на дороге появился Одиннадцатый, и именно к нему неслись с полсотни черных птиц.

— Заклюют ведь! — ахнула Марида.

— Наверное… — растерянно сказала я. — Что делать? Может, попытаться пойти ему на помощь?

— Погодите — в отличие от нас Кисс смотрел на происходящее более спокойно. — Надеюсь, парень не дурак, и если идет, не скрываясь, значит, имеет представление, как можно справиться с этими милыми пташками…

А ведь и верно: у парня за спиной разворачиваются эти его жуткие щупальца… Не знаю, как другим, а вот мне отчего-то все еще неприятно смотреть на них…

Но еще через мгновение я забыла об этом. Мы увидели удивительное зрелище: почти полностью обнаженный мужчина лихо разделывался с налетающими на него птицами. Вернее, даже не разделывался: своими страшными щупальцами он их просто-напросто молотил, причем проделывал это с такой невероятной скоростью, что у нас зарябило в глазах. Человеческий глаз был просто не в состоянии уследить за этими молниеносными движениями: они были настоль стремительными, что казались размытыми в воздухе. Мне оставалось только мысленно разводить руками. Невольно подумалось: да, вряд ли кто из людей сумеет справиться с этим человеком… Разодранные куски тушек, перья, капли крови, отодранные когти, крылья, клювы — все это просто-таки разлеталось по сторонам, словно от работающей молотилки, причем Одиннадцатый даже и не думал останавливаться. Птицы, кстати, тоже не думали убраться подальше отсюда. Вместо этого все больше и больше птиц слетало со своих мест и стремительно мчалось к парню.

Нам же оставалось только в полной растерянности наблюдать, как огромная стая черных птиц превращается в ничто. Вновь и вновь в воздухе мелькали длинные узкие щупальца… Теперь мне хотя бы понятно, о каких таких канатах говорили местные жители…

— Как он птиц гоняет… — удивлению Мариды не было предела.

— Да не гоняет, а дух из них выбивает…

Вскоре все было закончено. Одиннадцатому не понадобилось много времени, чтоб разобраться с большей частью этих птиц. Я еще раз оглядела следы побоища. Да уж, зрелище… Кучи разодранных птичьих тел черным ковром устилали землю, причем некоторые из этих тел все еще шевелятся, хотя уже и находятся без голов… Летающие по воздуху перья, валяющиеся на земле оторванные головы с клювами, которыми они все еще пытались ударить… Что тут скажешь — лихо парень с ними разделался!

Оставшиеся птицы бестолково кружатся в воздухе, будто не знают, куда им лететь дальше, но, что самое интересное — летающие птицы даже не думают приземляться… Вместо этого они стали издавать какие-то непонятные звуки, куда более похожие на скип несмазанных дверных петель. Что ж, долгожданный голос этих птичек я, наконец-то, услышала, но никак не могу сказать, что он доставляет усладу для слуха.

Я сняла защитный полог и мы, не сговариваясь, бросились к Одиннадцатому, который стоял посреди этой кучи разодранных птичьих тушек. Без помощи этого парня наш путь, боюсь, был бы закончен на этом самом месте. Однако, надо признать, что и Одиннадцатому тоже досталось, победа далась ему нелегко. У него хватало царапин, ран, порезов, причем многие из них были довольно глубокие. Н-да, серьезные птицы, но и парень тоже сложный противник. Настоящий боец, предназначенный (что там скрывать!) прежде всего для убийства.

Не скажу насчет своих спутников, но у меня в голове билась одна мысль: только бы у парня приступа не случилось! Тогда все будет много труднее…

Но, спасибо за то Пресветлым Небесам, все обошлось без проблем. При нашем приближении Одиннадцатый чуть пошатнулся, но мы успели подхватить его с двух сторон. Парню заметно досталось от птиц — это было видно с первого взгляда.

— Что с тобой?

— Все хорошо… — но судя по количеству полученных им ран, ни о чем хорошем тут не может быть и речи. И потом, парень явно стеснялся поворачиваться к нам спиной. Я его понимаю — кому хочется показывать другим свое уродство?

Тем не менее мы отвели Одиннадцатого в сторону, усадили его на камень и принялись осматривать полученные им раны. Однако, надо признать: ничего себе клювики у птичек! Пробивают тело чуть ли не насквозь, до кости, а то и выдирают из плоти целые куски… Кстати, хотя раны у парня быстро затягиваются сами по себе, но при таком количестве самых разных повреждений Одиннадцатому все одно будет плохо. Надо помочь…

Не сговариваясь, мы с Маридой принялись за лечение ран, причем Марида не столько лечила, сколько беспрестанно жалела раненого, да еще и мягко корила, что, мол, у молодых парней совсем ума нет — так и стараются влезть во все неприятности и встрять во все опасности, которые встречаются на их пути… Совсем, дескать, некоторые головой не думают!.. Удивительно, но воркотню старой ведуньи Одиннадцатый слушал чуть ли не как музыку… Вон, на его лице даже появилось нечто, напоминающее смущенную улыбку…

— Парень, ты откуда взялся? — Кисс встал напротив Одиннадцатого, но голос у него не столь сухой, как был еще вчера.

— За вами шел.

— Надо же, а мы тебя и не заметили. Думали, что ты совсем от нас ушел…

Парень промолчал и отвел взгляд в сторону. А что он может сказать? Ушел… Да ведь идти ему, по сути, некуда… Только что разве снова к колдунам, но эрбату нечего делать в подземных комнатушках, да к тому же запертым на замок. Он там окончательно сойдет с ума… Не ошибусь, если предположу, что мы — единственные люди, встретившиеся ему здесь, кто не бросился бежать со всех ног при виде этого человека.

— Отчего ты нам на помощь кинулся? — продолжал свои вопросы Кисс.

— Не знаю… Они бы вас убили.

— Должен сказать тебе спасибо — ты нас второй раз из беды выручаешь и от смерти спасаешь. Если б не ты, то не знаю, что было бы с нами…

Одиннадцатый молчал, лишь поглядывал на Кисса. Как видно, он не привык слышать слова благодарности. У меня складывалось такое впечатление, что этот изуродованный парень отчего-то чуть побаивался нашего котяру, и в то же самое время готов был беспрекословно слушаться его. А Кисс продолжал:

— Ты с такими птицами раньше встречался?

— С похожими… Это эн'пахи.

— Кто? — не понял Кисс.

— Да как бы эту нечисть не звали — вновь вмешалась Марида, — а они, эти колдовские твари, тебя чуть не заклевали!

— Их еще вон сколько кружится в воздухе! — я задрала вверх голову, смотря на черных птиц, которые носились в воздухе так, будто не знали, куда им лететь дальше и что делать. — Может, снова поставить полог, а не то, боюсь, они вновь накинутся на нас…

— Да они пока не опасны… — вздохнул Одиннадцатый.

— Ага, ты у нас наглядный пример того, что эти милые птички никого не обидят! И характер у них кроткий, и клевать они не умеют!

— Я не то хотел сказать… У эн'пахов в голове ничего нет. То есть я не то хотел сказать… Я однажды услышал, что у них почти нет мозга.

— Глядя на тебя, этого не скажешь.

— Тут такое дело… Эн'пахи только выполняют приказы, а стаю ведут вожаки. Такие же птицы, как они, только сообразительные. Вот с теми, и верно, лучше не связываться. Их специально растят, чтоб они верховодили стаей. Вожаки — они умные, и команды колдунов хорошо понимают. Им подчиняется вся стая, и всех птиц в этой стае они ведут за собой. А простые эн'пахи — они даже есть и пить без приказа не могут, на все должны получить сигнал или разрешение. Ведь это именно вожак и указывает всем, что делать, куда лететь… А сейчас вожаков больше нет — я постарался их первыми убрать, так что эти, оставшиеся птицы, уже не опасны. Так и будут кружиться в воздухе до тех пор, пока без сил на землю не свалятся, или пока им не прикажут спуститься вниз… Я ж говорю — у них мозга почти нет… Ой!

— Не дергайся! — предупредила я его. — Ты меня отвлекаешь… Было немного больно, но сейчас все пройдет…

— Да не надо ничего делать… — Одиннадцатый, кажется, покраснел. Ох, чувствую, не хочется ему показывать нам свою спину — стесняется… — У меня раны быстро проходят. И так все заживет!

— А сейчас будет заживать куда быстрей.

— Погоди, я не понял — встрял Кисс в наш разговор. — Как же этих птиц отправляют так далеко одних? Пусть вожаки и умные, по большая часть этих птиц, как ты говоришь, совсем бестолковая! Тут, знаешь ли, все возможно…

— Нет, их одних и не отправляют… Здесь вскоре должен появиться кто-то из хозяев. Эти птицы — они вроде загонщиков, или сторожей: ищут тех, кого приказано найти, не дают уйти тем, кого велено остановить, могут даже убить, если кто-то из задержанных захочет сбежать. А отлететь в сторону или еще куда эн'пахи могут только тогда, когда им это прикажут сделать хозяева.

— Кто прикажет?

— Ну, хозяева этих птиц. И мои тоже…

— Ты что, под словом «хозяин» имеешь в виду колдунов?

— Наверное… Они требуют, чтобы мы называли каждого из них — хозяин. Или же — господин.

— Кто это — мы?

— Ну, все те, кого я несколько раз видел там, в темных комнатках…

— И много в тех подземных комнатах ты видел людей?

— Бывало… Один из них похож на меня…

— Были еще и другие, похожие на тебя?

Парень ничего не ответил, но, судя по всему, вопрос Кисса задел в нем больную струнку. Впрочем, это поняли мы все.

— Ну, — Кисс огляделся вокруг, — ну, как бы колдунов не называли, а нам надо срочно уматывать отсюда! Лиа, как обстоят дела у нашего раненого?

— В целом все в порядке. Парню, конечно, досталось, но он прав: на нем все быстро заживет, так что можно считать, что ничего особо страшного нет. В общем, можно двигаться дальше…

— Ладно, собираемся… А ты куда пошел?

Эти слова Кисса относились к Одиннадцатому, который встал с камня, на котором сидел, и, не говоря ни слова, направился в сторону.

— Да постой же ты!

Но тот лишь на мгновение замедлил свой шаг, а потом снова перешел чуть ли не на бег, и скрылся за ближайшим холмом. Что ж, общительным человеком его назвать сложно.

— Он что, обиделся? — повернулся ко мне Кисс.

— Нет, тут другое… Понимаешь, ему внушено, что с людьми ему ни в коем случае не стоит общаться: мы — сами по себе, он — тоже сам по себе, и оттого общих интересов у нас нет, и быть не может. Причем это понятие столько лет вдалбливалось в его голову, что сразу перестроиться довольно сложно. Вот он и уходит. Общение с людьми — для него это пока что весьма трудное занятие… К тому же парень все еще… ну, стесняется, что ли. И еще он начинает понимать, что натворил в поселках…

— Ну, натворил — это не совсем верное слово. Там было во много раз хуже…

— Так ведь его именно этому и учили большую часть жизни…

— Лиа, мы вряд ли что докажем друг другу.

— Кисс, не знаю, как тебе это объяснить… Ты прекрасно знаешь: я раньше жила в поселке, и у некоторых из тамошних жителей были довольно большие семьи, по восемь-десять детей. Ну, для деревни этот обычно — там всегда нужны рабочие руки. Так вот, в моей родной Славии есть такая поговорка: в семье — не без урода. И ты знаешь, она верна: частенько случалось такое, что в трудолюбивой семье рождался некто из числа тех, кого совершенно невозможно заставить работать. Как родители не пытались приучить такого к труду — все без толку. Или же наоборот: в семье пьяниц и лодырей появлялся человек, совершенно не похожий на остальную родню, тот, кто всеми силами пытался вырваться из той жизни, которую ведут его родные и близкие, готовый трудиться днями и ночами, лишь бы обрести долее достойную жизнь… Недаром считается: в кого что Богами заложено при рождении, то уже не изменишь, как не пытайся…

— Эк тебя на философию пробило! Ты к чему все это говоришь?

— К тому, что в этом парне, как мне кажется, изначально заложено много хорошего, что не смогли вытравить даже колдуны с жуткими подземными лабораториями.

— Ну, это вопрос спорный.

— Что бы там ни было, — продолжала я, — но сейчас парень больше всего боится нашего презрения. Вот он и уходит: прежде всего, для него непривычно так долго общаться с людьми, а еще… Эти щупальца за его спиной делают парня куда большим изгоем, чем любой эрбат…

— Это понятно… Ладно, идем дальше.

— А куда мы сейчас? — спросила Марида, до того времени не вмешивающаяся в наш разговор.

— Думаю, надо добраться до ближайшего селения. Оно, если мне не изменяет память (и если не врала та старая карта, которую я смотрел в селении) довольно большое, находится на развилке нескольких дорог. По местным меркам это селение — чуть ли не город. Так вот, одна из дорог на той развилке ведет в Крайсс, а две другие… Ну, это мы решим чуть позже. В общем, не будем терять время.

— Конечно! — Марида направилась к своему коню, но потом остановилась.

— Да, Лия, вот еще что… Я об этом изуродованном парне. Что ты скажешь насчет… Ну, ты меня поняла.

— Боюсь, что ничего хорошего — вздохнула я. — Можно, конечно, попробовать удалить, но что в этом случае будет с парнем — не знаю. Эти мерзкие щупальца — они не пересажены, а выращены из его тела, причем на них завязано очень многое… Не знаю, что и сказать!

— Понятно…

— Дамы, не отвлекайтесь! — Кисс уже сидел в седле. — Потом поговорите, когда время будет. И, надеюсь, на более приятную тему.

Что ж, лишний раз убеждаюсь, что Кисс неприязненно относится к Одиннадцатому. Хотя тут дело не только в неприязни: Кисс прав — нам надо не болтать, а постараться как можно дальше уехать от этого места. Одиннадцатый ясно сказал: скорей всего, хозяева этих птиц находятся недалеко от них, и в любой момент могут заявиться сюда, на то место, где должны находиться их милые пташки. Так сказать, хозяева стаи придут за добычей, которую для них должны стеречь загонщики…

Вновь стремительный бег лошадей по дороге, но в голове у меня вертится совсем другое. Все вспоминается кое-что…. Дело в том, что когда я лечила изуродованного парня, то хорошо просмотрела не только спину, но и весь организм этого человека.

Ну, что тут сказатьскажешь… В свое время над беднягой была проделана такая сложная работа, какую не назовешь даже большой. Это был просто-таки колоссальный труд, в который вложено огромное количество сил и знаний. Ведь эти самые щупальца — они не только составляют единое целое со всеми мышцами парня, но и входят полной мерой в кровеносную и нервную систему этого человека. Тут все сочетается меж собой самым тесным образом. На этом же выстроены все рефлексы, восприятия, количество крови, прогоняемой через сердце, и многое, многое другое. Сколько же никому не нужного труда в свое время было вбухано на то, чтоб из обычного человека сделать… такое вот!

Более того: в организме парня все устроено таким образом, что время от времени он должен подпитываться сырым мясом или кровью, и именно через эти страшные щупальца в организм парня поступает кровь и размолотое мясо… Без постоянного поступления сырой крови парень долго не протянет. Просто удивительно, что бедняга за все это время не дошел до состояния животного! Наверное, я все же права: в парне с рождения было заложено нечто, позволившее ему остаться человеком, пусть и в глубине души.

Марида спрашивала меня о том, можно ли удалить эти отростки… Попытаться, конечно, можно, но, боюсь, что за эти годы парень настолько плотно прирос к этим щупальцам и настолько привык ими пользоваться, что оказавшись без них, будет чувствовать себя примерно так же, как человек, внезапно оказавшийся без рук. К тому же колдуны сумели так перестроить кровеносную систему парня, что удаление этих мерзких отростков отрицательно скажется на работе сердца. И не только… Там все так взаимосвязано, что отсечение щупалец может привести к скорой смерти парня… Эх, колдуны, деятели темной науки, направили бы вы свои силы на создание чего-то хорошего, доброго — в этом случае вам всем цены бы не было!

Одиннадцатый… Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что и до него было десять человек, подвергнутых такому же… изменению. Наверняка были и те, кто шел за ним, следующими номерами. О чем-то подобном парень нам говорил. Так что, возможно, сейчас еще жив и кое-кто из других измененных людей, и сейчас они находятся все в тех же подземных лабораториях колдунов. А, может, тех… измененных уже нет: далеко не каждый способен перенести то, что с ним сделали… Ох, страшно подумать, сколько человеческих судеб загублено в жутких подземельях колдунов!..

Как там говорила Авита? Кажется то, что Одиннадцатый на «полевых испытаниях» убил того колдуна, который сотворил над ним такое. Более того, все члены конклава единодушно считали убитого великим гением и скорбят о своей великой потере… Надо признать: чтоб сделать из обычного человека то, во что превратил этого парня колдун — тут, и верно, надо быть гением. Только вот (да простят меня Пресветлые Небеса за такие слова!) некоторых таких, с позволения сказать, ученых, надо душить еще в колыбели!.. Создатель погиб от своего творения… Не знаю, что скажут другие, а мне кажется, что в этом есть некая справедливость.

Наверное, я слишком глубоко об этом задумалась, и оттого не заметила опасности на дороге. Не знаю, сколько мне можно ругать себя за невнимательность! А впрочем, допускаю, что в этот раз я была не очень виновата — все же впереди маскировку поставил настоящий мастер своего дела, да и окружающее никак не говорило об опасности. Ровная пустынная дорога, блеклое небо над головой, песок пополам с камнем, низкие холмы с сухой травой, ни одного встречного на пути… И почему это меня не насторожило? Ведь хоть кто-то, но должен был оказаться на дороге! Проще говоря, я и не заметила, что мы едем в засаду, а заклинание невидимости там было поставлено настолько умело, что тревога в сердце кольнула меня довольно поздно.

— Стойте! — закричала я. — Погодите!

Даже не видя опасности, и не зная отчего, выставила над нами защитный полог. Чувствую — надо, но вот в чем причина — понять никак не могу… Быстро просканировала дорогу впереди… Без толку, сознание вязнет, как в болоте, не идет вперед, и вокруг ничего не видно. Непорядок…

Над нами все то же бледно-голубое небо, вокруг все та же тишина… Тишина… Не слышно даже тех немногих насекомых, чей негромкий треск постоянно сопровождал нас, а так быть не должно…

— В чем дело? — повернулся ко мне Кисс.

— Тут что-то неладно…

— Может, нам стоит повернуть назад?

Ответить я не успела по той причине, что кто-то невидимый понял: мы почувствовали неладное и не собираемся двигаться дальше. Во всяком случае, пока… И в тот же момент в нас откуда-то с двух сторон полетели стрелы и короткие копья. Вернее, целили не в нас, а в наших лошадей — как видно, охотятся именно за нами, ну, и для начала хотели лишить нас возможности убежать, сделать нас пешими и безлошадными. Понятно, что это никак не может быть работой местных стражников — те в первую очередь поберегли бы наших лошадей

Что ж, как и следовало ожидать, стрелы и копья отклонились в сторону, не причинив никому ни малейшего вреда. Все это хорошо, но что нам делать дальше? А маскировка, надо сказать, замечательная, мне ее не снять, а самой такую не суметь поставить — боюсь, тут приложил руку один из тех сильных колдунов, от которых нужно держаться как можно дальше…

А это что еще за новости? Какие-то удары, причем целенаправленные… Точно: наш защитный полог кто-то пытается пробить. Заржали перепуганные лошади, встав на дыбы, и едва не скинули нас…

Еще мне показалось, что мир вокруг нас изменился… Такое впечатление, будто мы внезапно оказались в полной пустоте, и все вокруг окрашено в непонятные серо-голубые тона. Куда ни кинь взгляд — нет ни земли под ногами, ни холмов вокруг нас, ни неба над головой: мы будто повисли в воздухе, потеряв дорогу и не имеем ни малейшего представления о том, куда нам идти… И — полная тишина, которая едва ли не вонзается в уши. Фырканье лошадей, наше прерывистое дыхание, звон металла на уздечках, шорохи, скрип кожи — все это звучит едва ли не набатом. Тишина просто гробовая — другого слова просто не подобрать. И еще на нас навалилось чувство тоски и одиночества, но все перевешивало острое желание отдать все, что угодно, лишь бы вырваться отсюда, уйти под чье-то надежное крыло, под защиту могущественного человека…

С трудом сняла с нас наведенное волшебство, а в том, что это колдовские штучки — тут нет никаких сомнений. На душе стало полегче, но мы по-прежнему находились в этом непонятном мире без земли и неба… Еле успокоили перепуганных лошадей. Те только что не бились, что-то их здорово вывело из равновесия.

А меж тем наш защитный полог едва не прогнулся — его кто-то вновь и вновь старается разбить, причем проделывает это настолько умело, что и мне приходится тратить очень много сил на поддержание целостности полога. Если так дело пойдет и дальше, то вскоре я полностью вымотаюсь, и просто-напросто не смогу долго продержаться! Нас что, собираются брать измором? Что ж, со стороны колдунов это далеко не самое плохое решение…

Что делать? Мчаться вперед? Или назад? Так все одно: мы не видим перед собой дороги, и куда именно нам стоит направляться — о том не имеем ни малейшего представления. К тому же мы ничего не знаем о противнике… И лошади крутятся на месте — очевидно, тоже потеряли ориентацию в пространстве…

— Лиа… — это Кисс. — Это что такое?

— Не имею ни малейшего представления! И Койен молчит…

— Что мы можем сделать?

— Даже не знаю! — вырвалось у меня. — Это ж надо такому случиться — не вижу ничего вокруг!

— Мы тоже… Это что, дела кого-то из колдунов?

— А кто же еще будет этим заниматься? Они самые…

— Хорошо засаду устроили… Может, со всех ног помчимся вперед?

— Знать бы, где это самое — вперед… И потом, не стоит этого делать — очень рискованно. Там, впереди, что-то на дороге, причем плохое… Это я поняла еще тогда, когда велела всем остановиться. Не знаю, кто именно пытается нас достать, но неумехой его никак не назовешь!

— А если попытаться уйти назад?

— Ты знаешь, в какую сторону нам надо идти?

— Ну, примерно…

— Нет смысла. Если даже мы пойдем в правильном направлении, нас будут преследовать. Вернее, гнать, словно стая собак добычу… И потом, в воздухе по-прежнему вертится немало черных птиц. Если тот, кто нас сейчас атакует, может командовать этими пташками, то наше, и без того невеселое положение, станет совсем безрадостным.

— Лия! — это уже Марида. — Снова пытаются разбить полог…

— Ничего, выдержим! — процедила я сквозь зубы. — Не знаю, надолго ли, но…

О Высокое Небо! Я едва сумела отразить сильнейший удар на полное подавление воли. Очевидно, кто-то решил, что хватит впустую молотить по защитному пологу и понапрасну терять время, и потому решил сосредоточить все свои усилия именно на нас, сделать все для того, чтоб мы сами сняли защиту.

Что ж, хорошо хотя бы то, что нас пока что пытаются взять без лишней крови. Но скверно то, что я по-прежнему никак не могу снять наведенную колдуном маскировку — очень сильно и умело поставлено, ничего не могу поделать, чтоб избавиться от нее. Наверное, из-за этой неопределенности я и нахожусь в некоторой растерянности, и не нападаю, а только обороняюсь.

Отбила еще две атаки. Может, действительно повернуть назад? Кажется, это вон там, в той стороне… Нет, уже нельзя: в том направлении за короткое время этот некто уже успел выстроить нечто вроде магической стены, причем крепкой — врежемся в нее с размаха, мало не покажется… Вновь убеждаюсь: силен колдун, явно из тех, кто состоит в конклаве… Я никак не могу даже снять поставленную им маскировку, и до сих пор не имею ни малейшего впечатления, где он находится и сколько с ним солдат или охранников: я уже знаю, что в одиночку колдуны в Нерге не ходят.

Вертимся на лошадях из стороны в сторону, никак не можем сосредоточится. Да что же это такое — в голове туман, растерянность, на душе кавардак… И снять чужую маскировку — это у меня тоже никак не получается! Если так будет продолжаться и дальше, то того и гляди, дело у нас дойдет до полного хаоса… Эх, видела бы я противника, или хотя бы знала, сколько их — было бы куда легче. Да и наши лошади все еще встревожены, хотя испуг у них я уже сняла.

И тут я едва сумела отразить сильнейший удар — заклятие краткой смерти. Вот уж чего не ожидала — того не ожидала… Это же самая черная магия, с которой лишний раз лучше не связываться! Да разве так можно рисковать? Того, кто его послал, вряд ли можно назвать идиотом, но от что, разве не понимает: далеко не каждого можно оживить после применения этого заклятия?! Увы, но после краткой смерти к жизни можно вернуть далеко не всех — не каждый из живущих может без ущерба для организма перенести подобное. Примерно треть людей после того, как на них обрушится это заклятие, умирают по-настоящему. Лишний раз убеждаюсь в том, что колдунам наплевать на человека… Кстати, ни одно животное после этого заклятия к жизни уже не вернуть…

Вот тут я не просто испугалась, но и по-настоящему разозлилась. Тот, кто наслал на нас это заклятие — он бьет наверняка, старается лишить нас лошадей: этот человек прекрасно знает, что эти прекрасные животные после этого заклятия никогда не выживают! Медок…

Ладно, раз ты так бьешь нас, то и я имею право поступить ничуть не лучше. А чего ждать? Все одно на поддержание защитного полога у меня уходит столько сил, что, если ничего не изменится, то через какое-то время я окажусь полностью вымотанной, и полог рухнет в любом случае. Так что как бы подобное не было мне поперек горла, но, похоже, иного выбора нет: снова придется заглянуть на те запретные страницы, которые я открыла не так давно в темноте каменоломни… Что из находящегося там мне сейчас больше всего подойдет? Пожалуй, вот это…

Я зашептала странные слова, режущие слух и вызывающие оторопь у любого, кто только их услышит. Краем глаза заметила, что Марида чуть ли не с испугом смотрит на меня, да и Кисс с досадой качает головой. Они понимают: то, что я сейчас говорю — это относится к той самой черной магии, которой не место среди людей. Да я и сама никогда не стала бы держать эти слова в своей памяти — не стоит нести в мир людей жуткую злобу, только вот если эту самую черную магию сейчас применяют против нас, и я вынуждена давать отпор тем же оружием. Иначе никак не получится… К сожалению, я до сей поры так и не знаю, с кем имею дело, и сколько у меня противников. Остается надеяться только на то, что дело обойдется без особой крови… К тому же это заклинание, которое я сейчас читаю, вытянет из меня почти все силы…

Последнее слово — и раздался хлопок. Такое впечатление, что кто-то ударил кулаком по огромному рыбьему пузырю, выбивая из него воздух. И в то же самое мгновение мир вокруг нас снова стал прежним, и мы опять оказались среди все той же холмистой местности, под блеклым голубым небом… Ой, как хорошо снова вернуться в наш простой, реальный мир, пусть даже поставленный мной полог разлетелся на куски. Увы, но какое-то время я не смогу его восстановить…

Оказывается, пока мы успокаивали лошадей, то немного сошли с дороги и сейчас находились на обочине, совсем близко от того места, где и остановились первоначально. Вокруг почти та же тишина, только откуда-то справа доносятся стоны. Все верно, там находится что-то вроде небольшой каменной насыпи — очень удобное расположение, и, скорей всего, колдун прятался именно там. Все, опасности больше нет.

— Кисс, Марида… Надо быстро осмотреть все вокруг! Ну, вы сообразите, что к чему…

— Но… Это не опасно? Здесь наверняка был не один человек…

— Нет, не опасно. Во всяком случае, пока. И, разумеется, здесь спрятан чуть ли не добрый десяток людей, только вот все, кто попал под то заклинание, что я читала — все они пока валяются без сознания. Ну, вы сообразите, что к чему…

— Что тут было?

— Я тебе скажу одно: хорошо, что мы остановились на дороге, не поехали дальше. Там колдуном для нас была приготовлена хорошая ловушка. Если б мы перешли черту, то оказались бы словно в надежно запертой коробке — вряд ли пробьешься наружу. На наше счастье колдун, увидев, что мы не собираемся двигаться дальше, решил поторопиться, и стал перемещать к нам свою ловушку, несколько нарушив при этом ее надежность и целостность, а времени на полное восстановление ловушки у него не было.

— Значит, нам опять повезло… А ты куда?

— Надо поговорить с колдуном, или с тем, кто нас только что пытался с нами расправиться… Он сейчас примерно такой же, как и его слуги — без воли и сил. У меня, кстати, силы тоже почти на исходе, но я, в отличие от колдуна, еще в состоянии кое-что сделать. И чуток воли и мастерства у меня тоже осталось… Так что надо посмотреть на того ловкача, что устроил ловушку на дороге. Думаю, что всем интересно — кто это такой шустрый пытался нас поймать…

Соскочив с коня, быстро направилась к каменной насыпи, благо она была совсем недалеко от нас. Одним взмахом перескочила через нее, все же немного опасаясь возможной опасности. Нет, я все сделала, как надо, и заклятие не подвело…

Ну, этого и следовало ожидать: на земле неподвижно лежит фигура в черном плаще. Колдун… Неужели умер? Тряхнула его за плечо и вновь услышала стон. Вновь и вновь убеждаюсь — этих так быстро не угробишь…

На земле передо мной лежал темноволосый мужчина совершенно неприметной наружности и неопределенного возраста. Бывает же такая внешность: ему можно дать и тридцать лет, и семьдесят… Да и в ростом он если и выше меня, то ненамного. Однако по своеобразным чертам лица в нем легко можно угадать уроженца Нерга.

Но стоило мне наклониться к нему, как колдун раскрыл глаза. И взгляд вполне осмысленный… А он быстро в себя приходит, не ожидала, вон, как зло сверкает своими черными глазами… Врезать ему, что-ли, разок по голове? Что ни говори — заслужил! Хотя, пожалуй, не стоит. Этот колдун еще какое-то время будет совсем неопасен: то, что я сделала, полностью лишило его на какое-то время (увы, очень недолгое) не только магических, но и обычных физических сил и возможностей. Меня, впрочем, тоже лишило возможности час-другой пользоваться запретными знаниями… Тут уж ничего не поделаешь: черную магию можно побить такой же черной…

Правда, в отличие от этого колдуна я могу самостоятельно передвигаться, и чуток магии у меня тоже еще остался. Так что мы с ним сейчас, можно сказать, на равных. Но уже через пару часов этот человек полностью восстановится. Я — тоже. А вот его люди придут в себя очень не скоро — скорей всего, завтра, и то в лучшем случае. Впрочем, тут многое зависит от особенностей организма…

— Вы кто? — спросила я колдуна.

Ответа, как и ожидалось, я не получила. Ну конечно, кто из знающих себе цену колдунов снизойдет до общения со взбесившейся букашкой, пусть даже и нахватавшейся магических знаний? Ладно, нет — так нет. Собрав последние силы, прошлась по его сознанию, тем более, что оно сейчас полностью открыто, и этот тип ничего не может сделать, чтоб хоть кое-что скрыть от меня. Что ж, колдун, не хочешь — не говори, я и так многое узнала…

Однако когда я встала, чтоб отойти в сторону, лежащий прошептал:

— Не ожидал…

— Чего вы не ожидали? — не поняла я.

— Того, что ты только что сделала. Надо же: я услышал Заклятие Пустоты, и ее применила какая-то дикарка… К'Рат-Дела, того, кто вложил в тебя эти знания — да ему голову надо было оторвать за то, что проводил опыты в чужой стране, да к тому же еще и столь рискованные! Вот теперь и имеем большие неприятности от такой мелкой дряни, как ты!

— А мне остается только надеяться на то, что дурной пример К'Рат-Дела (чтоб его душа навсегда осталась на Темных небесах!) заставит кое-кого из вашей черной братии отказаться от ваших паршивых экспериментов не только в чужих землях, но даже и в Нерге. Что бы вы не думали, но подобное издевательство над природой может быть чревато неприятностями… — и я повернулась к нему спиной.

— Постой! — надо же, хотя сил у него по-прежнему нет, но голос колдуна стал тверже. Быстро в себя приходит, куда быстрее, чем я ожидала. Силен, ничего не скажешь… Если восстановление будет продолжаться такими же темпами, то нам придется уносить отсюда свои ноги как можно скорей. Похоже, этот колдун сумеет восстановиться не через пару часов, а значительно раньше. — Стой, я сказал!

— Что такое? — оглянулась я.

— Приказываю всем вам сдаться на милость Великого Нерга и…

— Засунь себе этот приказ знаешь куда? — я не считала нужным сдерживаться. — И пусть он там остается как можно дольше…

— Грязное хамье! — колдун почти выплюнул эти слова. — Тупые дикари! Людишки убогие!

— Это все? Тогда я пошла.

А в голове у меня вопрос: что делать с этим колдуном? Оставить здесь — опасно, как только полностью придет в себя — нас легко догонит, тем более что к тому времени он уже будет знать, куда ему идти. Может, свернуть этому типу голову? На беспомощно лежащего на земле человека у меня рука не поднимается… И ведь он это чувствует: вон, даже голос у колдуна поменялся, стал более властным. А может, он просто стал приобретать свои привычные нотки.

— Хорошо, не будем обострять… — в голосе колдуна было слышно плохо скрытое раздражение. — Я могу закрыть глаза на этот мерзкий поступок — все же вы осмелились нанести мне достаточно серьезный удар! Но я сделаю это только в том случае, если вы тотчас примете мои условия. Идиотизм: я — маг из конклава, предлагаю каким-то людишкам свое сотрудничество! Итак, я…

— Лиа, тут по обоим сторонам дороги прятались восемь человек — подошел ко мне Кисс. — Нас ожидали, причем во всеоружии. Я их обшарил, но деньгами они, к моей великой досаде, не богаты. Мелочь, не более того. Так что я собрал, сколько есть — у нас сейчас ни медяшки за душой, а без денег в дороге делать нечего. Однако должен заметить: что-то маловато им платят на службе у конклава, или же просто они всех денег с собой не таскают. Если так, то правильно поступают. А вот вооружены едва ли не до зубов, хотя на них не форма, а самая обычная одежда. И лошади оседланные неподалеку стоят. Сейчас вся эта восьмерка без сознания, хоть узлом каждого из них завязывай…

— Ничего, отойдут. Они просто откат словили.

— Что? Не понял…

— Ну, у этого милашки в черном плаще с собой были слуги, правда, не обладающие магией. То, что ты сейчас видишь — это последствия снятия того самого заклятья, той ловушки, что поставил на нас этот лежащий хмырь… В общем, это как волна: летит, и сшибает на своем пути всех, кто попался ей на пути. Не страшно: мужики через какое-то время они в себя придут, но вот помнить ничего не будут, а через седмицу-другую память ко всем вернется. Но не раньше… Кстати, а нам тут сотрудничество предлагают! — сообщила я парню. — Ты как думаешь: если у нас ума хватит согласиться, то он нас до цитадели дотащит, или же тут начнет потрошить, прямо на этом самом месте?

— Ну, тут все зависит от того, какая у него задача. Вернее, какой ему был отдан приказ насчет нас… — Кисс говорил так, будто лежащий на земле колдун был неодушевленным предметом. — Однако я, по своему скудоумию, считаю, что этому типу желательно нас с триумфом доставить в цитадель — вот, дескать, я какой, умудрился поймать тех, кого ловят все… Э, голубь, глаза не закатывай! Лучше ответь: я прав?

— Мерзавцы! — с ненавистью посмотрел на нас колдун. — Никак, считаете себя непревзойденными ловкачами? Можно подумать, никто не знает, кто вы такие на самом деле! Это же ведь вас двоих выпустил из своих рук Адж-Гру Д'Жоор…

— Приятно слышать имя давнего недруга. Что касается вашего вопроса… Ну, предположим, не он нас выпустил, а мы сами ушли, отказавшись от его навязчивого гостеприимства.

— Этот самовлюбленный идиот… — в голосе колдуна появилось что-то личное. — Когда слишком много времени и средств тратишь на сохранение своей внешности, то это, в конечном итоге, идет в ущерб общему делу.

— Погодите… Адж-Гру Д'Жоор… Он здесь?

— Как сказать… Но в одном он прав: вас надо было придавить, как мерзких блох!

— А вы, уважаемый господин Как-Вас-Там, не боитесь, что за такие слова я вам голову в два счета сверну?

— Нет, не боюсь. За мою смерть с вами такое сделают, что вы будете орать от боли даже на Темных Небесах! Впрочем, на них вы не окажетесь. У вас вообще не останется души — ее сожрут так же, как термиты съедают кусок мяса…

Тем временем Кисс, наклонившись к колдуну, ловко обшарил его, легким движением сдернув с его пояса кошелек с деньгами.

— Н-да… — заглянув внутрь кошелька, позвенел деньгами Кисс. — Не скажу, что внутри находится целое состояние…

— Мародер! — презрительно процедил сквозь зубы колдун.

— Ошибаетесь — это военная добыча — поправил его Кисс. — Выражаю за деньги искреннюю благодарность, но с горечью должен вам попенять: что-то у вас при себе золота не густо. Я бы даже сказал — бедновато. Таким, как вы, кошель при себе можно носить и более набитый.

— Шакал! — в голосе колдуна появилась еще и ненависть.

— Вновь должен вам заметить: ошибаетесь! — Кисс выгреб из своего кармана все ранее собранные деньги, и ссыпал их в кошель колдуна. — Это, к вашему сведению, всего лишь жалкая компенсация за то, что вы пытались убить нас. Что ж, теперь у нас, по крайней мере, есть деньги. Не скажу, что много, но на первое время хватит. Хотя господин из конклава мог бы иметь при себе больше золота.

— Червь, как ты со мной разговариваешь?

— Ох уж мне этот надменный гонор колдунов! — сочувственно посмотрел на колдуна Кисс. — Пальцы гнем, а в кармане пусто…

— Пока советую вам подумать, вернее, пошевелить своими куцыми мозгами над моим предложением о сотрудничестве, тем более, что дважды подобное предлагать не собираюсь — гнул свою линию колдун. Как видно, он решил больше не отвлекаться на ехидные подковырки Кисса. — К тому же я могу дать вам свое покровительство, и защитить от бед. А вот если вы попадете в руки к Адж-Гру Д'Жоору, который вас настолько давно и настойчиво любит, что это производит впечатление даже на меня… Или же вы окажетесь в лапах тех, кому напакостили, а таких наберется немало… Так что для вас куда более разумно встать под защиту надежного крыла…

— Ты знаешь, кто это? — спросила я Кисса, кивнув головой в сторону лежащего мужчины. — Этот голубь с надежным крылом — один из тех, кто исполняет приказы конклава, причем не раздумывая и без особой жалости. Нечто вроде палача и сыщика в одном лице. Ему было велено взять нас живыми, но в случае сопротивления дозволяется и убить. Разница — в цене. За живых ему заплатят больше. Так что, как ты понимаешь, сейчас этот мужик может пообещать нам все, что угодно, хоть звезду с неба, только вот с исполнением этих обещаний дело будет обстоять туго.

— Вам все одно не уйти! — скривил губы колдун. — Такую дерзость Нерг не оставит просто так, без последствий. Дорога в Крайсс надежно перекрыта, не пройти. Назад вы не сунетесь, а идти вперед, по этой дороге — в этом тоже нет ничего хорошего. В первом же селении вас возьмут, а когда это произойдет, то с вами сделают такое, что даже мне будет жаль вас. Ни один из вас, недоумков, не имеет представления о том, какие у нас имеются мастера по ведению допросов.

— Если откровенно, то этого я и знать не хочу. И у нас нет ни малейшего желания знакомиться с вашими заплечных дел мастерами.

— Еще раз предлагаю сотрудничество — процедил колдун. — Пока предлагаю. В случае отказа пеняйте на себя. Но пока что у вас еще остается шанс спасти свои шкуры…

— Никак, нам обещают золотые горы? — подошла к нам Марида. — Ну, ничего нового… Кстати, а что взамен? Мы должны добровольно положить свои головы на плаху?

— Что-то вроде того — согласилась я. — Но этот господин сулит, конечно, несколько иное. Жизнь, говорит, свою спасете. И все такое прочее… Ну, еще и запугивает.

— Ничего интересного или же нового я не услышала — чуть пожала плечами Марида. — С фантазией у членов конклава дело плохо обстоит, всем обещают одно и то же. Хоть бы разнообразили, все было бы как-то поинтересней. Мне, пока я сидела в тюрьме, тоже было наобещано столько!.. Только вот я знаю, что стоят посулы колдунов. Им всем красная цена — бульон из-под вареных яиц.

— Госпожа бывшая королева, тут вы не правы! — надо же, в голосе колдуна явно слышится насмешка и оттенок презрения. — Кое с кем за оказанные услуги мы расплатились полностью, и тот человек всецело и с радостью готов предоставлять нам свою помощь и в будущем. Надеюсь, вы поняли, о ком идет речь?

— Это я поняла много лет назад — и Марида отошла в сторону, все такая же спокойная и невозмутимая, хотя на ее щеках вспыхнули красные пятна.

— «Во благо Нерга допустима любая ложь» — это правило хорошо знают все колдуны. Так? — продолжал Кисс, и в его голосе не было насмешки, а проскальзывала легкая горечь.

— Ваша дурость и наглость заслуживают самого сурового наказания — колдун пропустил мимо ушей слова Кисса. — И спасти ваши потрепанные шкуры может лишь правдивый ответ на вопрос: где книги?

— О чем он? — я недоуменно посмотрела на Кисса. — Какие еще книги?

— Не имею ни малейшего представления! — развел тот руками. — Вы, уважаемый, очевидно перепутали нас с торговцами этим заумным товаром.

— Не хотите говорить правду? Ну, раз так… — а меж тем голос колдуна приобретает все большую силу. Вон, уже делает попытки приподняться на локтях, и на его лице внезапно появилась победная улыбка. — Раз так… Приказываю: убей их! Вначале — этого мужчину, потом — ту старуху!

Мы одновременно оглянулись. Неподалеку от нас стоял Одиннадцатый, и непонятным взглядом смотрел на колдуна. Надо же, как тихо этот парень ходит — я его совсем не услышала…

— Урод! Ты что, оглох? Я кому приказал? — вновь рявкнул колдун. — Чего ждешь? Наказания?

И в тот же миг за спиной парня взвились щупальца и одно из них внезапно обрушилось на лежащего колдуна.

— Стой! Остановись! — закричала я. — Что ты делаешь?!

Второе щупальце зависло над мужчиной, но пока что не опускалось. Однако хватило и одного удара страшным щупальцем, чтоб рука колдуна оказалась полностью отсеченной от тела. Тем не менее Одиннадцатый, похоже, с трудом сдерживал себя, чтоб не ударить лежащего еще раз.

Но, что самое удивительное — колдун не потерял самообладания. Конечно, он с трудом скрывал боль и растерянность, но внешне этого никак не показывал. Да, выдержке этого человека можно только позавидовать! Держась за обрубленное плечо, он сумел остановить хлещущую кровь, и, с куда большим интересом, чем прежде, посмотрел на нас.

— Ну надо же! Вы его, похоже, приручили… Или просто снюхались. Ну, это вполне соответствует общему правилу: дрянь всегда прилипает к дряни. О, Великий Сет, с какими человеческими отбросами нам все время приходится иметь дело!

— Какой у вас богатый слог, господин из конклава! Заслушаешься…

— Вы — и этот тип… Вот это новость! — не слушая нас, продолжал колдун. — Да вы полны сюрпризов, господа из-за Перехода! Пожалуй, я был не прав в своем первоначальном предположении: каждого из вашей теплой компании нужно не убивать, а хорошенько изучать…

— Вам что, так сложно помолчать? — спросила я колдуна, видя, что Одиннадцатый вот-вот выйдет из-под контроля. А ведь мне с ним сейчас не совладать. И с собой тоже, если вдруг случится приступ — увы, но в данный момент сил на подобное у меня, считай, почти что нет.

— А вы знаете, что ваш новый дружок — людоед? — с ухмылкой продолжал колдун. — Тоже мне, нашли с кем спеться! Его в цитадели много чем кормили, в том числе и человечиной… Приучали к этому делу… Что, не знали? Так вот, для сведения: игрушка эта — весьма опасная, и от нее любому умному человеку стоит держаться как можно дальше. Хотя как я мог забыть — вы же люди рисковые, не так ли? Да еще и из числа тех, кто любит играть со смертью… Головы при этом потерять не боитесь?

— Людоед, говоришь? — в голосе Кисса прозвучал лязг металла. — А кто его кормил этим в цитадели? Кто его заставлял есть… это? Вы ж ему не говорили, к чему приучаете! Разве он этого хотел?

— Да кого интересуют его желания или хотения? Людишки должны исполнять то, что им приказывают те, кто имеет на это право и силу! Так что…

— Не стоит доказывать друг другу то, что каждый из нас не желает принимать! — оборвал его Кисс. — Вас не сдвинуть со своих убеждений, а мы не собираемся менять свои.

— И уж тем более я ничего не собираюсь доказывать каким-то тупым дикарям. Ничего, окажетесь в цитадели — будете соглашаться со всем…

— Может, ответите на мой вопрос: вы зачем из этого парня сотворили… такое? — в голосе Мариды слышалось неприкрытое зло.

— Значит, надо было! — оскалился колдун. Еще раз отмечаю про себя: он очень быстро восстанавливает свои силы, куда быстрей, чем можно было ожидать. Пожалуй, надо заканчивать наш с ним разговор, а не то его магические способности вернутся настолько быстро, что мы даже можем не успеть унести отсюда свои ноги. — Никак, малыш вздумал из повиновения выйти? Ну так его быстро на место загонят, и прощения просить заставят. Мальчик, надеюсь, ты еще не забыл кое-какие уроки повиновения? Ничего, память у людей восстанавливается, особенно после соответствующих мер воздействия… А вы, олухи, неужели надеетесь, что сумеете прикрыться этим недоделанным уродом? Да он любого из вашей троицы пустит на фарш в то же мгновение, как только ему прикажут это сделать! Потом еще и сожрет этот фарш на глазах оставшихся. Слышишь, Одиннадцатый, падай на колени передо мной, и… Нет!!!

Вот теперь мы вблизи увидели то, что селяне замечали лишь краем глаза — то, как щупальца моментально взвивались в воздух и сразу же обрушивались на лежащего на земле мужчину, причем все это происходило настолько быстро, что мы просто не могли уследить за ними. Со стороны это, и верно, выглядело на мелькавшие в воздухе то ли веревки, то ли тонкие канаты… Несколько ударов сердца — и от колдуна не осталось ничего, кроме груды кровавых ошметков. Надо же, отстраненно подумалось мне, даже кости почти что перемолоты… Однако стоит признать: колдун сам подтолкнул парня на подобный поступок, хотя, без сомнения, ждал от него совсем иной реакции…

А Одиннадцатый тем временем повернулся к нам. Все восемь страшных щупалец за его спиной уже торчат по сторонам, в серых глазах плещется растущее безумие… Довел-таки парня, паразит! Подобное чувство перед приступом мне хорошо знакомо…

Вот Одиннадцатый уже шагнул к нам… Все, можно не сомневаться — он уже не владеет собой. Сейчас страшные щупальца ударят по Киссу и Мариде… Не только у парня, но и у меня самой в груди стал разгораться огонек растущего безумия — увы, но пока я не могу с ним справиться… Значит, надо поступить по другому — эрбат никогда не причинит вреда другому эрбату, как бы плохо не было ему самому…

Несколько шагов вперед, благо до Одиннадцатого было всего ничего — он стоял рядом с нами. Схватила парня за руки, так, чтоб наши пальцы плотно переплелись, заглянула в серые глаза…

Когда я пришла в себя, то оказалось, что Одиннадцатый сидит на земле, схватившись руками за голову, а возле него хлопочет Марида, а я нахожусь неподалеку, тоже сижу, уткнулась лицом в грудь Кисса. Оказывается, мы с Одиннадцатым, взявшись за руки, долго стояли друг против друга, смотря в глаза другого, и не произнося при этом ни слова. И это продолжалось до той поры, пока за спиной у Одиннадцатого не стали сворачиваться все его жуткие щупальца, и вновь кольцами укладываться на спину. Чуть позже он едва ли не рухнул на землю, а я какое-то время все еще стояла, пока меня не подхватил Кисс…

Ничего себе, отстраненно подумалось мне, ничего себе, мы с этим парнем непонятно каким образом только что сумели погасить два приступа безумия — его и мой…

Когда мое бешено колотящееся сердце немного успокоилось, Кисс спросил:

— Господа и дамы, кто мне, наконец, ответит на вопрос: мы тут еще долго сидеть будем? Чего ждем? Не забывайте, что мы все в розыске. В том числе и вы, молодой человек — обратился Кисс к Одиннадцатому. — Нам пора ехать, и вы, неизвестный спаситель, едете с нами. Так что все дружно поднимаемся и…

— Да, я понял… — тот попытался было встать.

— Понял? Прекрасно. Сейчас поищем тебе одежду…

— Нет… — покачал головой парень.

— Вот как? И долго ты еще будешь бегать туда-сюда? Хватит, нагулялся! Дальше идешь вместе с нами.

— Куда?

— Туда, где можно спасти свою шкуру, а заодно и жизнь.

— Нет…

— Не нет, а да! — отрезал Кисс. Если требуется, его голос может быть не менее властным, чем у иного короля. — Хватит валять дурака! Не стоит оставаться одному, особенно тебе и здесь. Что ты будешь делать, если не пойдешь с нами? Начнешь охотиться за такими, как тот колдун? Вынужден вас разочаровать, молодой человек: долго заниматься этим делом никак не получиться. Поймают в два счета, не поможет даже ваша удивительная ловкость и сила. Не помешает знать (хотя бы просто для того, чтоб вы не обманывались): в ближайшее время колдуны намерены посылать войска в эти места. Очевидно, кто-то в цитадели настолько сильно желает вас лицезреть, что не остановится ни перед чем, лишь бы ваша милая встреча не сорвалась, и состоялась как можно скорей! А если без шуток… Говорю тебе, парень, чтоб знал: с нами тоже опасно, но все-таки ты будешь не один.

— Но вы же слышали, кто я такой…

— Парень, повторяю: у нас сейчас совершенно нет времени на долгие страдания, стенания и душевные переживания. Этим займемся на досуге, и то в том случае, если на это у нас появится возможность. И потом, еще неизвестно, где тебе раньше голову свернут: если пойдешь с нами, или же здесь, когда в чужие руки пропадешь… Так что решено: ты — с нами, и больше никаких уговоров. А сейчас ответь: ты верхом на лошади ездить умеешь?

— Наверное, нет — я ни разу не ездил верхом… Но меня этому учили…

— Вот как? Интересно… Ладно, с этим разберемся. А пока обожди немного…

Кисс отошел куда-то в сторону, но вскоре вернулся, держа в руках охапку одежды. Вытащив из этой мятой кучи широкую штаны, рубаху и что-то вроде тюрбана, он протянул их парню, все еще сидящему на земле:

— Одевайся. Я снял эту одежду с одного из тех, что был с колдуном. Тебе должно подойти — специально выбирал из тех, кто размерами покрупней. Поторапливайся, и давай без долгих разговоров: повторяю — у нас на них нет времени. Правда, обуви на твою ногу я не нашел, ну да это дело поправимое. В дороге купим… Уважаемая атта, — повернулся Кисс к Мариде с оставшейся в его руках одеждой, — уважаемая атта, — а это — вам. К сожалению, одежда тоже не новая, и (должен признать с горечью), снятая с тех, кто пришел с колдуном. Понимаю, что это не соответствует вашим представлениям о королевской одежде, но, за неимением лучшего, могу предложить вам только ее, одежду простонародья. Увы, но в том платье, что сейчас на вас… В общем, вы уж меня извините, но оно вам совершенно не идет…

Хмыкнув, Марида забрала одежду из рук Кисса и отошла в сторону — переодеваться…

— Куда мы сейчас? — спросила я Кисса.

— Кстати, ты ничего не прочитала в сознании того колдуна?

— Кое-что, правда, не успела тебе сказать… Дорога в Крайсс перекрыта в нескольких местах. Дело в том, что в Крайсс ведет всего одна дорога, и частично она проложена меж скал и обрывов, так что в обход там никак не пойдешь. В общем, там не пройти, и даже соваться на ту дорогу не стоит.

— А остальные дороги?

— Не знаю… Но они охраняются не так хорошо. Кто знает, может, там будет возможность проскользнуть…

— Решаем так: доезжаем до того селения, где начинаются эти три дороги, а там уж определяемся. Правда, я запамятовал название того самого поселка… О, уважаемая атта, вы уже переоделись? Разрешите выразить вам свое восхищение. Вы совсем не похожи на большинство женщин, которые на переодевание тратят не менее часа… Кроме того разрешите вам сказать, что сейчас вы выглядите куда лучше, чем всего лишь несколько дней назад!

— Лиа, что скажешь? — повернулась ко мне Марида. Она быстро переоделась в рубашку и штаны, и, чувствую, что женщине подспудно хочется и от меня получить подтверждение того, что она еще… ничего. Ну, это можно…

— На тебе, старушка, еще вполне пахать можно — как можно ехидней сказала я. — А уж прикидывалась-то бедной и несчастной, хотя на самом деле ты совсем не изменилась! Какой была при нашем расставании в Большом Дворе, такой и осталась. Ничуть не изменилась, только еще шустрей стала!

И верно: за те дни, которые женщина провела на свободе, она несколько преобразилась. А сейчас, сменив свое старое и грязное платье (которого она заметно стеснялась) на другую одежду, пусть и простую, ведунья стала выглядеть еще лучше. Она даже чуть помолодела… Сейчас перед нами стояла не усталая и сморщенная старуха, а все еще бодрая и полная сил старая женщина, очень напоминавшая мне прежнюю Мариду. Да уж, тюрьма колдунов ничуть не красит человека…

— Уважаемая атта, — как всегда ехидно влез в наш разговор Кисс, — уважаемая атта, должен с горечью признать: общение со столь возвышенной особой, как вы, ничуть не улучшило характер этой совершенно невыносимой в общении девицы. Увы, но теперь мы все пожинаем плоды ее скверного характера… Ладно, а если серьезно: едем до поселка, а там… Скорей всего, двигаемся дальше.

— Хорошо — одновременно кивнули головой мы с Маридой.

— И вот еще… — Кисс повернулся к Одиннадцатому, который застегивал на себе рубаху. — Ты так и не вспомнил, как тебя раньше звали?

— Нет. Я пытался, но…

— Парень, ты меня, конечно, извини, но Одиннадцатым я тебя называть не могу. У человека должно быть имя, а не номер. Это кличку можно иметь любую, а имя… Давай определимся так: у меня когда-то был друг-приятель, хороший парень, и звали его Оди. Он, кстати, как и ты, был родом откуда-то с Севера. Давай, мы тебя так же будем звать? А что, нормальное имя… Ты не против?

— Нет. Оди… — парень немного растерянно смотрел на Кисса. — Оди… Мне даже нравится.

— Нравится — и ладно.

— А почему… — Оди подбирал слова — А почему ты сказал, что я — родом с Севера?

— Внешность у тебя, Оди, такая, что сразу можно определить — ты не южанин. Люди из-за Перехода больше смахивают на тебя. Особенно те, что живут севернее…

— Понятно…

Мы потратили еще немного времени на то, чтоб привести коня для Оди, и приладить к своим лошадям седельные сумки, снятые с лошадей прислужников колдуна — без этих сумок в дороге обходиться сложно, мало ли что понадобиться там держать. Заодно у неподвижно лежащих слуг колуна мы забрали и кое-какое оружие, тем более что его тут хватало. Но мы взяли лишь то, что в случае проверки не вызвало бы особых подозрений — ножи, кинжалы, кастеты… Надо же, у одного отыскались даже сюрикены, но мы оставили их на месте: не каждому дано владеть искусством метать эти серебристые звезды…

Когда мы немного отъехали от этого места, где мы говорили с колдуном, я оглянулась назад… Что ж, с дороги ничего не видно — ни останков колдуна, ни его людей, лежащих без сознания… Так что, надеюсь, небольшой запас времени у нас есть — похоже, на этого убитого колдуна у конклава, очевидно, была немалая надежда — иначе бы с ним направили куда больше народа. Однако надо сделать еще одну зарубку для памяти: счет к нам со стороны колдунов еще более вырос…

Мы ехали по дороге довольно быстро, и я то и дело поглядывала на Оди. Под ним была сильная и выносливая лошадь. Судя по дорогим седлу и уздечке — это была лошадь убитого колдуна. Как это ни странно, но парень очень неплохо держится в седле! Удивительно! Ах, да, как я могла забыть: его же этому учили…

Проезжая около одного из глубоких оврагов, мы на минуту остановились, и сбросили вниз наши серые балахоны и снятые с себя мундиры охранников. Серые Змеи в этих местах слишком заметны, и уж тем более тут нечего делать тюремным охранникам.

Я посмотрела на нас как бы со стороны. Ну, что сказать… Внешне (во всяком случае, по одежде) мы ничем не отличались от местных жителей. Все те же длинные рубахи, широкие штаны… Ну, а тюрбаны на головах здорово скрывают лица. Единственное, что бросалось в глаза — так это наши прекрасные кони. Да, это проблема, и, что самое плохое — для стражников это примета при поисках: ведь наверняка в розыскных листах будет описание не только наших личин, но и наших лошадей…

Когда мы покинули место засады, то дорога была совершенно пуста, и мы гнали по ней настолько быстро, насколько могли. Однако еще с полчаса пути — и мы выехали на другую дорогу, куда более оживленную, чем та, по которой мы только что передвигались, и вот на этой дороге коней пришлось попридержать. На ней то и дело попадались пешие и конные люди, повозки, а то и просто селяне гнали по несколько голов скота… Попадались и конные разъезды стражников, но к нам они не цеплялись. Уже неплохо… И почти все встреченные нами люди направлялись в ту сторону, куда ехали и мы. Точно, Кисс же говорил, что там находится большое селение…

Когда мы добрались до того селения, выяснилось, что там самый разгар праздничной ярмарки, или как там подобное называется в Нерге… Теперь понятно, отчего сюда направлялись все встреченные нами люди.

На краю селения расположилось множество торговцев, которые предлагали свой товар с лотков, телег, небольших прилавков, а то и просто разложили его прямо на земле. В стороне продавали скот, а чуть дальше торговали лошадьми… В целом увиденное немногим отличалось от тех ярмарок, какие я несколько раз встречала в своей родной стране, когда мы с Киссом возвращались в Стольград из Серого Дола… Ясно, что в поселок нам заезжать не стоит, но вот купить кое-что на этой ярмарке — это не только можно, но и нужно.

Пока Кисс рыскал по ярмарке, мы стояли в стороне — обычная группа людей, приехавшая кое-что купить, и немного растерявшаяся царящих здесь от шума и суеты. Оно и понятно: наверное, там, где живут эти люди, куда тише и спокойнее — вон с каким удивлением горбатый парень смотрит на окружающих!..

Оди не отходил от нас с Маридой ни на шаг, и, кажется, все никак не мог привыкнуть к тому, что мы разговариваем с ним, как с равным, и он может так же обращаться к нам. Но больше всего парня удивляло то, что мы до сей поры не бросились бежать от него в ужасе. Этот изуродованный человек все еще никак не мог поверить в происходящее, в то, что он может находиться среди людей. Ну, а на Кисса он смотрел едва ли не с обожанием — что ж, это вполне естественно, каждому мальчишке хочется иметь старшего брата… Еще Оди было строго-настрого приказано: при наших разговорах с посторонними помалкивать, лишний раз и без крайней на то нужды в разговоры не вступать…

Еще Кисс купил Оди новую одежду, правда, совсем простую, но парень был ей очень рад — та одежда, что была на нем, все же ему немного узковата, но зато в этой парню было очень удобно. Кисс даже умудрился раздобыть для Оди сапоги большущего размера, и теперь наш изуродованный мальчишка был счастлив — внешне он особо не отличался от прочих людей вокруг.

А вот что касается его приступов… Тут оставалось лишь одно: мы с Оди договорились меж собой: как только он почувствует приближение приступа, так сразу же говорит мне об этом. Ну, а все остальное, то есть отвести его приступы в сторону — это уж мое дело. Главное, чтоб он не злился и постарался держать себя в руках, иначе любому покажется странным, что у парня шевелится горб… Конечно, к этому времени я уже и сама настроилась на то, чтоб улавливать начало его приступов, но в жизни случаются разные обстоятельства, и потом — все время за человеком не проследишь…

Здешняя ярмарка… Если уж на то пошло, то по большому счету она немногим отличается от тех, которые я видела в моей родной Славии. Пусть была разница в товаре, в одежде, в поведении людей, но в целом все эти шумные и чуть бестолковые скопления людей походят одна на другую. Иногда мне кажется, что все люди, по сути, одинаковы, но почему же тогда мы не можем найти общего языка меж собой?

Кисс не очень долго ходил по ярмарке, быстро обернулся. Закупив кое-что из еды, и туго набив наши седельные сумки, он кивнул нам — все, можно ехать, и первым заскочил в седло. Однако от селения мы отъехали недалеко. Более того: он свернул с дороги, и стал петлять меж холмов до тех пор, пока мы не очутились в небольшом овражке.

— В чем дело?

— Дело в том, что у нас лошади приметные — Кисс соскочил на землю. — Во всяком случае Медок — без сомнения, на него то и дело поглядывают… Так что вот… — Кисс вытащил из своей седельной сумки пузатый кувшин с заткнутым горлышком. — Здесь особая краска. Будем наших коняшек перекрашивать…

— Но зачем?

— Лиа, да любому, у кого есть глаза, покажется странным, что у бедняков (а, судя по нашему внешнему виду, так оно и есть) — откуда у них такие кони? В здешних местах подобных прекрасных лошадей многие и в глаза не видывали! А что касаемо наших поисков, то лошади — это такая примета, что лучше и не придумаешь! В розыскных листах ее обязательно должны указать. Сейчас, думаю, уже разобрались, кто скрывался под балахонами Серых Змей.

— А где ты взял эту краску?

— Странный вопрос. Искал — вот и купил.

— Но кто тебе ее продал?

— Радость моя, просто надо знать, к кому обращаться. Краска, кстати, скверная, но это лучше, чем ничего… Тут главное — под дождь не попасть.

— А зачем красить лошадей? — не мог взять в толк Оди.

— Если честно, то мы всех своих лошадей увели у их хозяев. Кроме этого — кивнул Кисс в строну Медка. — Раньше это был наш конь, и у нас его не так давно забрали, так что мы, можно сказать, восстанавливаем справедливость. Правда, бывший хозяин Медка так не считает… В общем, хотя нашего коня мы себе вернули, но кое-кому это может не понравиться. Вот и приходится прибегать к… неким мерам безопасности.

— Понятно…

— Но… — вмешалась я. — Но… Как мы будем перекрашивать лошадей? Я не умею…

— Сейчас покажу…

Через какое-то время наши красавцы-кони превратились невесть во что. Конечно, поступь и грация остались при них, но все же вместо холеных коней с гладкой шкурой перед нами оказались животины непонятно какой масти. Эта краска, попадая на шкуру лошади, моментально высыхала, да еще и слипалась при этом. Вот оттого-то перед нами вскоре оказались четыре лошади довольно ободранного вида с весьма неприятным цветом шкуры. Что ж, барышники на рынке от подобных коней, может, и не шарахаются, но зато заплатят сущую мелочь, да и за нее попросят сказать спасибо. Зато теперь нас по тем приметным лошадям, что были раньше, найти сложно, а то, что мы имеем перед своими глазами после перекраски… Подобные лошади в самый раз для крестьян — в городе с такими рабочими лошадьми показываться несколько несолидно…

— Кошмар! — подвел результаты нашего труда Кисс. — Точнее — то, что надо! Ни одна собака не определит, как выглядели эти лошади раньше, до того, как мы приложили к ним свою руку.

— Кисс, куда мы сейчас?

— Я в селении кое-что узнал… Так вот, как ты и говорили, из того селения выходят три дороги. Одна из них ведет в Крайсс — ну, туда нам путь закрыт. Вторая ведет к центру Нерга, то есть к Сет'тану, но, как вы сами понимаете, нам там делать совершенно нечего. Третья дорога ведет по направлению границы с Харнлонгром, но эта дорога довольно путаная. Петляет по всем городам и селениям, какие только есть, причем выписывает такие петли, что диву даешься. По той дороге можно скакать весь день, причем без отдыха, а к вечеру выяснится, что ты вернулся чуть ли не туда, откуда выехал утром.

— Значит, идем по этой дороге?

— У нас просто нет другого выхода. Будь я на месте наших преследователей, то стал бы ловить беглецов именно на этой дороге. Единственное, что меня успокаивает — дорога слишком запутанная, чтоб перекрыть ее всю. Нам, скорей всего, будут устроены засады в нескольких местах наиболее вероятного появления… Эх, карту бы нам! Я, конечно, кое-что помню, но не все… Ладно, выбора у нас все одно нет, направляемся по этой извилистой дороге, но при этом, по возможности, будем срезать все петли и отворотки — все же на память я никогда не жаловался. А карту… Карту, если будет на то милость Всеблагого, я попытаюсь раздобыть.

— Кисс, тебе что-то не нравится? Я же вижу…

— Мне не нравится многое. Но хуже всего… Первый город на нашем пути — Траб'бан, а именно там находится тот самый храм Двух Змей, в который ты так хотела попасть.

— Вот как? — я растерялась. — Кисс, не надо об этом. Я же все понимаю: денег у нас с собой слишком мало, и к тому же служители того храма наверняка уже предупреждены о возможном появлении некой особы. Понятно, что меня в том храме поджидают. И не с цветами… Так что сейчас даже около того вожделенного храма мне не стоит показываться…

— Хорошо, если так…

Кисс, кажется, мне не поверил. Если честно, то мне бы очень надо посетить тот храм, но, боюсь, дорога в него мне закрыта навсегда. Даже если я сейчас совершенно непонятным образом сумею раздобыть очень большие деньги, чтоб заплатить за обряд, то, можно не сомневаться, что из того храма меня просто-напросто не выпустят. Так что с мечтой вновь стать обычным человеком мне придется распрощаться. Надеюсь, не навсегда, а всего лишь на время…

— Суть не в том — тем временем продолжал Кисс. — Траб'бан расположен в небольшой ложбине, среди невысоких скал, так что нам этот город так просто не объехать. Вернее, объехать его, конечно, можно, но это займет слишком много времени. Но и колдуны не дураки: они явно попытаются перехватить нас там, устроить засаду… И другого выхода, кроме как идти по этой дороге, у нас тоже нет.

Ну, нет — так нет…