Эротический цирк

Глава двенадцатая

Всеобщее возбуждение пропитало воздух вокруг цирка. Здесь все дышало теперь не покоем скромного сельского быта, а воинствующей роскошью. Насыщенный ароматами дорогой парфюмерии, мягкий ночной ветер разносил по округе непривычную смесь громких голосов, хлопанья автомобильных дверей, шороха шелковых нарядов и хруст гравия под ногами вальяжных гостей.

Спрятавшись за шторой, Данни наблюдала за приездом все новых и новых гостей, разодетых так, словно они прибыли на светский бал. Это были люди самой разной наружности: высокие господа в шикарных костюмах с изящными блондинками, повисшими на руке у своего спутника, лысые толстяки с завитыми усами, дородные вдовы с бриллиантовыми ожерельями, свободные художники с хвостиками на затылке и в помятых бархатных пиджаках. Поодиночке или группами, все они устремились в дом, где их приветствовала Фов. Затем гостей угощали шампанским и легкой закуской и сопровождали до их мест в шапито.

Площадка перед домом была забита лимузинами — «роллс-ройсами» и «мерседесами», а также спортивными автомобилями дорогих моделей: «порше», «феррари» и «астон-мартин».

Внезапный стук в дверь комнаты вынудил Данни отойти от окна. К ее немалому удивлению, оказалось, что к ней пожаловала француженка. Длинное черное вечернее платье Фов интимно шуршало и таинственно переливалось.

— Не ожидала? — войдя в комнату, с улыбкой спросила она.

Данни кивнула и промямлила:

— Я думала, что вы заняты приемом гостей, мадам. Вон их сколько понаехало! — Она махнула рукой на окно.

— Шикарная публика, не правда ли, милочка? — Фов присела на табурет возле кровати и поманила Данни пальцем. — Я пришла, чтобы благословить тебя и пожелать удачи, ведь это твоя премьера!

— Я вам очень признательна! — ответила Данни, тронутая вниманием к ней занятой женщины.

Фов скользнула взглядом по фигуре Данни, и та густо покраснела, вспомнив, что на ней только прозрачное шифоновое платье. Короткое и воздушное, оно лишь подчеркивало наготу ее тела. Данни непроизвольно прижала руки к груди.

— Не надо стесняться, — хрипло сказала француженка.

Она протянула руку и похлопала Данни по животу и бедрам. Сквозь тонкую ткань проглядывали волосы на лобке и соски упругой груди. Фов осталась довольна увиденным и с улыбкой добавила:

— Красивая молодая женщина не должна стыдиться своего обнаженного тела!

— Но ведь я не красавица! — Данни наигранно рассмеялась. Ей и раньше делали подобные комплименты, но за две недели к ним было трудно привыкнуть, и Данни всякий раз краснела.

Сейчас у нее даже перехватило дух от слов Фов, и она догадалась, что хочет сблизиться с этой миниатюрной француженкой. Влечение к ней она ощутила впервые, когда услышала в телефонной трубке ее хрипловатый грудной голос. Это чувство окрепло после их личного знакомства. Но в тот момент Данни не осознавала дремавшего в ней желания, не знала, что такое подлинное сексуальное раскрепощение, и не пробовала ласк женщины. Теперь она испытала все это!

Данни опустилась на колени и погладила Фов по плечам. Охваченная внезапным порывом, она наклонилась и поцеловала француженку в пухлые блестящие красные губы.

Фов раскрыла чувственный рот и, прижавшись к Данни всем своим пылким телом, умелыми движениями принялась гладить ей спину. Вскоре ее пальчики сжали Данни ягодицы.

— Ты моя сладенькая малышка! — шептала Фов, обводя пальцем ее анус. — Ты, оказывается, проказница! Мне очень приятно, но всему свое время! Мне пора. Встретимся после представления и проведем вместе всю ночь. Только вдвоем, я и ты. А сейчас я должна тебя покинуть!

Дрожа от возбуждения, Данни встала, чувствуя, как по внутренней стороне бедер течет густой сок. Низ живота потяжелел и напрягся.

— Я очень нервничаю, — призналась она, теребя подол платья. — Меня терзают смутные предчувствия.

— Я уверена, что все будет прекрасно, — сказала Фов. — Только не робей.

Она провела пальцем по бедру Данни и, почувствовав на ней вязкую ароматную жидкость, поднесла палец к губам и облизнула его. Вкус внутренних соков ее новой пассии привел Фов в восторг. Ее глаза засияли, суля Данни восхитительную ночь. Фов резко выпрямилась, легонько шлепнула девушку по попке и велела ей готовиться к выступлению в шапито.

— Обязательно надень пелерину! — посоветовала она и, сняв изделие из черного атласа с вешалки, накинула его на плечи Данни. — Иначе тебя изнасилуют по дороге! И не один раз!

По телу девушки пробежала легкая дрожь.

— Спасибо, Фов, за все! — выдохнула она, застегивая пелерину и беря со столика бикини. Фов махнула рукой:

— Желаю удачи и приятного вечера, моя сладенькая! Поболтаем после шоу. Пока! До новой встречи!

Данни проводила ее затуманившимся взглядом.

Едва лишь Данни выглянула из-за кулис и увидела пустую арену цирка, на которой ей предстояло впервые предстать перед взыскательной публикой, как душа у нее ушла в пятки. У нее возникло ощущение, что этих нескольких часов ей не пережить. И куда только подевался опыт, обретенный на занятиях с Айвеном и Алдоусом! Знания и навыки словно бы испарились, выжженные безотчетным страхом.

С каждой минутой в шапито оставалось все меньше свободных красных плюшевых кресел: зрители, сняв верхнюю одежду, рассаживались по местам. Богатые дамы и господа оживленно обменивались первыми впечатлениями, шутили и протирали бархотками бинокли, сверкая бриллиантовыми запонками и перстнями.

Живо представив, как три сотни пар глаз станут рассматривать самые укромные уголки ее тела, Данни затрепетала и передернула плечами.

— Нервничаешь? — раздался у нее за спиной знакомый голос.

Данни обернулась и обомлела: в костюме шпрехшталмейстера она увидела Айвена впервые.

Белоснежные бриджи, заправленные в начищенные до блеска кавалерийские сапоги черного цвета, облегали его выпуклые ягодицы и таинственный бугорок в промежности. Безукоризненно белая сорочка подчеркивала яркость красного фрака с черными бархатными лацканами. Из-под черного цилиндра ниспадали на плечи серебристые локоны, напоминающие гриву свирепого льва, а черный кожаный кнут в руке придавал ему вид бесстрашного укротителя.

— Ты восхитителен! — выдохнула Данни. Сердце от волнения готово было вырваться у нее из груди, тело таяло от вожделения. Наставник одарил ученицу горделивым взглядом и промолвил:

— Благодарю, моя милая крошка! Ты тоже прекрасна.

— В самом деле? — просияла Данни.

Она расправила плечи, почувствовав себя гораздо увереннее. Роза помогла ей сделать красивую прическу, благодаря которой Данни казалась выше ростом, а ее шея — длиннее. Покатые плечи смотрелись очень мило и соблазнительно. Прозрачный наряд уже не смущал ее, она больше не думала ежеминутно, что ее нагота привлекает к себе десятки плотоядных взглядов, а следила за осанкой. На ногах у нее были бледно-голубые атласные балетные туфли — под цвет платья. Она ступала грациозно, почти паря над землей, и казалась такой же воздушной, как и весь ее костюм.

Данни наконец прониклась уверенностью в своей неземной красоте и ощущала себя сказочной феей. Именно такого эффекта и ожидала Фов, выбирая для нее наряд. Данни снова почувствовала признательность к мудрой и опытной француженке, принявшей ее в состав труппы «Эротического цирка», и задышала чаще, раздувая чувственные ноздри.

Зазвучала музыка, и гомон в цирке стих: зрители замерли, внимая игре маленького оркестра — одного из лучших в Европе, как сказал Айвен. Познания в классической музыке Данни оставляли желать лучшего, но она догадалась, что музыканты исполняют попурри из произведений Чайковского, Вагнера и Дворжака.

— Пора! — негромко сказал Айвен и прошел мимо Данни на середину арены.

Высокий и строгий, он застыл на миг в величественной позе, потом вскинул руки в приветствии, медленно оглядел амфитеатр, обернулся к кулисам и щелкнул кнутом. Длинная черная кожаная змея взвилась в воздух и упала, взметая облачко опилок, на манеж.

Это был сигнал к началу представления. Данни вместе с другими его участниками, одетыми в яркие, красочные костюмы, изобразила на лице улыбку и вышла к публике. Совершая традиционный обход арены, артисты ничуть не стеснялись своих почти обнаженных тел. Но Данни почему-то казалось, что нагая одна она и все взгляды устремлены только на нее. Ее груди и ягодицы соблазнительно вздрагивали, бедра раскачивались, икры напряглись. Шелковистый локон упал ей на лицо и щекотал ухо и голое плечо. Данни шагала грациозно и уверенно, упиваясь исходящей от нее сексуальностью и кожей впитывая восхищение зрителей.

Сделав полный круг по манежу, она вместе с Гвидо подошла к веревочной лестнице и стала подниматься на трапецию. На щеках у нее выступил румянец, в промежности стало еще горячее. Ей было и стыдно, и лестно одновременно.

Внизу, на арене, другие актеры уже выполняли различные номера программы. Летти и Роза раскатывали на одноколесных цирковых велосипедах, прижимаясь голыми срамными губами к кожаным седлам и размеренно крутя педали. Сестрички были одеты в зеленые наряды, не менее куцые, чем тот, который был на Данни, и развратно улыбались, срывая громкие аплодисменты.

По замыслу постановщика обыкновенные цирковые трюки и фокусы чередовались с эротическими, что должно было постепенно разогревать публику. Актеры раздразнивали зрителей грациозными движениями и полуобнаженными телами, вызывая их восторженные возгласы и вздохи, Во многом своим успехом они были обязаны Алдоусу, замечательному хореографу и знатоку зрительской психологии. Именно он научил артисток так соблазнительно прикасаться друг к другу и принимать такие позы, что в зале многим уже не сиделось спокойно на месте.

С помощью Гвидо, который как бы невзначай дотрагивался до ее грудей и бедер, Данни села на перекладину трапеции и стала раскачиваться, чувствуя, как взметается от потока воздуха подол ее платья. Зал ахнул. Данни на миг пошатнулась, но, крепче сжав руками веревки, с прежней уверенностью продолжила номер. Легким движением она подалась вперед и, зажав ногами перекладину, повисла на ней вниз головой.

А тем временем Гвидо в черном обтягивающем трико, подчеркивающем его мускулатуру, поступью опытного эквилибриста уверенно пошел по натянутому под куполом цирка канату. Он спокойно одолел дистанцию, поймал вторую трапецию и, повиснув на ней, как Данни, головой вниз, полетел к ней навстречу. Воздушные акробаты стали раскачиваться на головокружительной высоте, касаясь и лаская друг друга при этом.

Неожиданно Гвидо схватил платье Данни за подол и ловко стянул его, оставив ее голой. Этот трюк они не репетировали, и Данни растерялись и смутилась. Зависнув в позе летучей мыши, она проводила взглядом прозрачную ткань, плавно опускающуюся на манеж, и попыталась угадать, какой еще сюрприз приготовил ей партнер. Гвидо не заставил ее долго ждать: пролетая мимо нее в очередной раз, он проворно обхватил руками ее талию и уткнулся головой в промежность.

Все бинокли тотчас же были наведены на Гвидо и Данни. Она почувствовала, что его язык дразнит ее клитор и наружные половые губы, и с трудом удержалась на перекладине. Но когда Гвидо стал облизывать анальное отверстие, Данни утратила над собой контроль и, сорвавшись с трапеции, упала на страховочную сетку.

Пошатываясь, она нашла в себе силы дойти до края сетки и спрыгнуть. Алдоус и Роза шепотом поздравили ее с успехом. Шпрехшталмейстер взял ее за руку, они поклонились зрителям и ушли за кулисы. Вскоре туда пришел и Гвидо.

— Молодцы, — еще раз поблагодарил их Алдоус. — Я горжусь вами!

Красная от стыда, Данни глубоко вздохнула и начала переодеваться для следующего номера. Фов помогла ей надеть специальный бюстгальтер, бикини с разрезом Данни натянула сама.

После того как она предстала перед публикой обнаженной, ей, казалось бы, нечего было стыдиться. Однако в новом наряде она все же почувствовала себя неловко.

— Позволь мне взглянуть на тебя, — сказала Фов. — Расправь плечи, грудь вперед, держи спину прямой! Вот так, хорошо! Какие замечательные груди! Какие аппетитные соски!

Данни нервно хихикнула, чувствуя, как соски, торчащие из прорезей, набухают. Фов потерла их пальчиками, отчего они увеличились. Француженка достала из сумочки румяна и кончиками пальцев втерла их в розоватую мякоть груди. Данни покосилась на соски и увидела, что они похожи на спелые сочные ягодки.

— Так и хочется лизнуть, не правда ли? — озорно сверкнув темными глазами, сказала Фов. — А теперь займемся твоей миленькой писькой.

Она присела на корточки и посмотрела на обнаженные половые губы Данни. Та терпеливо ждала, что будет дальше. Француженка протянула руку и, раздвинув ее срамные губы, прикрыла их атласом так, чтобы на его фоне выделялись клитор и внутренние складки. Ткань прилипла к мокрым наружным губам и плотно держалась на них. Фов начала румянить обнаженные части половых органов Данни, чтобы они стали одного цвета с ее раскрасневшимися щеками и сосками.

Данни уже едва стояла на ногах, чувствуя, что теряет сознание. У нее дрожали колени, а клитор, все еще возбужденный после оргазма с Гвидо, бешено пульсировал от прикосновений пальцев француженки. Фов вновь и вновь теребила его, нанося румяна и Данни заскулила от сладострастия. Она настолько сильно возбудилась, что отказалась выходить на арену, когда к ней подошел Айвен.

— Дай мне хотя бы минуту, чтобы я успокоилась! — взмолилась она.

Он окинул ее взглядом знатока, погладил по соскам и клитору и, пригвоздив к месту своим гипнотизирующим взглядом, сказал:

— Будь умницей, соберись! Сейчас твой выход. Нельзя огорчать публику!

Данни тяжело вздохнула: она знала, как важен этот выход для них обоих. Айвену предстояло метать в нее ножи, это был его коронный номер. Данни должна была сыграть роль его жертвы. Ее привязанные к щиту руки и ноги, дьявольски выставленные напоказ половые органы, красная плоть, контрастирующая с черным атласом, — все это по замыслу постановщика не могло не обеспечить колоссальный успех.

Зрители встретили их появление на арене бурными аплодисментами. Держась за руки, артисты поклонились, и два ассистента — юноша и девушка, которых Данни видела впервые, привязали ее к щиту. И снова последовали восторженные хлопки.

Чтобы не смотреть на зрителей, Данни начала рассматривать ассистентов. Это была восточная пара, скорее всего корейцы-акробаты. Их черные трико прекрасно гармонировали с блестящими черными волосами. У девушки на груди и промежности были вставки из темной прозрачной ткани, сквозь которые просвечивали соски и лобок. Приглядевшись к ней, Данни вспомнила, что все-таки видела, как эта кореянка исполняла весьма оригинальный номер, выгибаясь перед публикой так, что просовывала голову между ногами под широко раскрытыми срамными губами. Эффект был потрясающий: публика ревела от восторга.

Корейцы специально тянули время, проверяли, насколько крепко жертва привязана к щиту. Это была часть представления, которую Данни репетировала с Летти и Розой. Айвен сделал вид, что рассержен их медлительностью, и громко хлопнул кнутом, пытаясь их отогнать. Кореянка притворилась, что испугалась, но юноша дерзко взглянул на шпрехшталмейстера и нахально запустил пальцы Данни во влагалище.

Она издала громкий вздох и принялась поводить бедрами, изображая гнев. Кореец осклабился и начал массировать ей гениталии. Публика зааплодировала. Кое-кто стал отдавать корейцу указания. Данни извивалась и дергалась, изображая отчаяние.

— Нет, нет! — стонала она, мотая головой.

— Как мы поступим с нашей невинной жертвой? — спросил у зрителей Айвен.

Послышались вполне квалифицированные советы с задних рядов, один изощреннее и страшнее другого. Данни поеживалась, представляя свои возможные ощущения, если бы Айвен им последовал. Она впервые оказалась голой перед сотнями похотливых зрителей, которые приходили в экстаз от увиденного.

Кореянка легонько ущипнула ей клитор и рассмеялась, когда Данни сладострастно застонала. Оставив подрагивающий червячок в покое, акробатка переключилась на груди жертвы: принялась оттягивать и щипать соски. Они набухли и затвердели. Тогда кореянка стала шлепать по ним ладошкой, приговаривая:

— Ах ты бесстыдница! Какая ты испорченная! Нельзя быть такой развратной!

Данни совершенно потеряла контроль над собой и пришла в жуткое волнение. Мотая из стороны в сторону головой, она стонала и визжала, похотливо вертя бедрами и выпячивая груди.

Один из зрителей в первом ряду, пожилой седовласый мужчина, поедал Данни взглядом и тяжело сопел. Его соседка, немолодая, но красивая блондинка, начинающая седеть, беспокойно заерзала в кресле и закинула ногу на ногу.

Данни старалась не смотреть этой парочке в глаза. Очевидно, это были весьма состоятельные люди. Дама была одета в платье из красной тафты, полы широкой юбки достигали щиколоток. На ногах у нее были атласные туфли, тоже красного цвета. Шею украшало ожерелье из больших черных опалов, точно такие же сверкали в серьгах. Данни эта дама очень понравилась.

Помимо собственной воли, она принялась рассматривать ее спутника, одетого в традиционный вечерний черный костюм. Он то и дело оттягивал бабочку и, расстегнув пуговицу на вороте сорочки, вертел головой. Этот жест, свидетельствующий о том, что господин вспотел, еще сильнее возбудил Данни. Она томно посмотрела на него и застонала, сексуально изгибаясь. Его светло-серые глаза вылезли из орбит, рука потянулась к воротничку. Потом он уставился на промежность Данни и запыхтел. Данни мысленно усмехнулась, подумав, что с ним вот-вот случится апоплексический удар.

Она не подозревала, что у нее за спиной другие актеры не менее рьяно выполняют схожие эротические номера. Ей казалось, что внимание зрителей приковано к ней одной. Грудь ее потяжелела, дыхание участилось, на щеках выступили красные пятна, глаза возбужденно сверкали, она то и дело увлажняла губы розовым язычком.

Сидевшая напротив нее дама пришла в экстаз и не сводила с Данни зачарованного взгляда. Ее возбуждение передалось циркачке, и ей захотелось отдаться этой парочке. Между пожилыми зрителями и артисткой образовался телепатический сексуальный контакт. И внезапно Данни сообразила, что это и есть ее награда за выступление. Ей стало понятно, в чем причина популярности «Эротического цирка»: в чудесном соединении фантазий и реальности. И актеры, и поклонники их таланта как бы сливаются в своем стремлении насладиться представлением, дать и получить удовольствие. Разумеется, эстеты платят за него немалые деньги, но взамен получают возможность оценить красоту тел актеров и впитать флюиды их чувственности.

Сам факт осознания подлинной философии цирка, в труппу которого ее приняли, так возбудил Данни, что она еще больше выпятила груди и стала быстрее двигать бедрами. И вскоре громкий крик чистой радости оповестил всех, что она испытала оргазм. За ним — второй, потом — третий…

Наконец корейцы оставили ее в покое, предоставив возможность Айвену продолжить представление. Но Данни совершенно не реагировала на ножи, впивающиеся в деревянный щит вокруг нее. Она находилась в трансе. И лишь когда Айвен, завершив номер, отвязал ее и вывел на середину арены, чтобы поклониться публике, она пришла в чувство. Аплодисменты наполнили ее сердце радостью и гордостью.

Фов преподнесла им с Айвеном сюрприз — продемонстрировала третий комплект костюмов. Их всего несколько минут как доставили от портных из деревни. Костюмы были самые разные: из белого шелка и атласа, с отделкой из перьев. Платье для Данни оказалось из облегающей белой ткани, с низкими вырезами на спине и груди, а также разрезами на бедрах. Талию обхватывал пояс с квадратной пряжкой, усыпанной фальшивыми бриллиантами.

Шелк чудесно сочетался с загаром Данни и подчеркивал все изгибы ее тела. Особенно соблазнительно смотрелись при ходьбе ее стройные ножки и волосы на лобке.

— Замечательно, моя сладенькая крошка! — проворковала Фов, умильно хлопнув в ладоши и улыбнувшись. — Осталось внести завершающий штришок!

С этими словами француженка обмотала шею девушки длинным белым боа из перьев. Его хвост волочился у Данни за спиной, приятно щекоча обнаженную кожу.

Данни раздвинула половинки занавеса и, посмотрев в щелку, отметила с удовлетворенным видом:

— Пока все идет хорошо. Кажется, эти деревенские скандалисты оставили нас в покое. — Она приложила руку ко рту и с испугом взглянула на Фов: — Как бы не сглазить! И кто тянул меня за язык?

— Не волнуйся, крошка, — успокоил ее Айвен. — Мы с Фов уже все уладили.

— Как же вам это удалось? — удивилась Данни.

— Деньги, милочка, творят чудеса! — ответила Фов, потирая ладони.

— Это всегда срабатывает, — кивнул Айвен улыбаясь. — Как только мы предложили им благотворительную помощь на постройку нового здания поселкового совета, они сразу успокоились.

— Очень ловко сработано! — рассмеялась Данни.

— Благотворительность — благородное дело! — строго посмотрев на нее, поправил ее Айвен. — И почетное! Это поднимет престиж нашего заведения в глазах общественности.

Оркестр заиграл музыку Малера.

— Сейчас будет заключительный акт, — сказал Айвен. — Данни, я хочу познакомить тебя с двумя новыми друзьями. Одну минуточку!

Оставив ее в недоумении, он исчез в толпе актеров. Данни вопросительно покосилась на Фов, но та лишь пожала плечами. Через некоторое время Айвен вернулся, и сердце Данни ушло в пятки: он держал на коротких бархатных поводках двух гладких черных пантер в сверкающих ошейниках.

— Мы решили нарушить наше правило не включать номера с животными в программу и познакомить зрителей с двумя царицами: Савской, или Шебой, и с Клеопатрой.

На лбу у Данни выступили капли пота.

— Не бойся, милочка, — сказала Фов, — они ручные. Их нам одолжил местный цирк только на одно выступление.

Шеба и Клеопатра не мигая уставились на Данни желтыми глазами. Клеопатра зевнула и потерлась носом о ее ногу. Ей явно хотелось спать, а не выступать на арене.

— Вот видишь! — улыбнулся Айвен. — Обыкновенные котята.

На споры у Данни времени уже не оставалось. Айвен принял важный вид и, раздвинув кулисы, вышел к зрителям. За ним последовали остальные актеры. Появление Данни с двумя пантерами на поводках было встречено шквалом аплодисментов. На их фоне она смотрелась в белом платье и с боа из перьев очень эффектно.

Стоя в центре манежа, Данни с гордостью думала, что наконец-то обрела свое место в жизни. О прошлом ей даже не хотелось вспоминать, оно кануло в иную эру. Она сделала успешный старт, и будущее представлялось ей восхитительным и наполненным упоительным эротизмом.