Если любишь

Глава 15

– Ты выглядишь божественно! – ахнула Люси, поправляя выбившийся из прически подруги локон. – Мама выбрала для тебя просто идеальный наряд!

Табита придирчиво оглядела себя перед высоким овальным зеркалом, стоявшим рядом с комодом.

Парчовый лиф показался ей несколько вызывающим, поскольку подчеркивал все достоинства ее фигуры. Однако заводить об этом разговор она не стала. Чуть раньше Люси безапелляционно заявила, что вырезы, слишком глубокие, по мнению Табиты, бывают только в платьях очень строгого фасона. А для бального совершенно не годятся.

Платье было белого цвета, какие обычно носят девушки на выданье, и эта снежная белизна удивительно шла Табите. Покрой был очень простой: открытые плечи, рукава до локтя, юбки, свободно ниспадавшие от высокого лифа почти до пола.

Причесала Табиту француженка-служанка Гортензия, которая, как заверила ее Люси, лучше многих многоопытных модельеров Лондона. Служанка собрала волосы Табиты в узел на затылке, оставив по бокам несколько свободных завитых локонов, изящно обрамлявших лицо.

Люси, в новом платье, уже причесанная, перебирала цветущие веточки на ночном столике Табиты.

– Как ты думаешь, кто окажет тебе честь сегодня? – спросила Люси.

– О Господи, – вздохнула Табита. – Хоть бы никто из них мне больше ничего не присылал! – Она подошла к столику и стала прикладывать букетики к корсажу. – Эти розовые бутоны от лорда Каннингема очень милые, но немного легкомысленные…

– Не нравится? – понимающе кивнула Люси. – Конечно, у половины дебютанток будут приколоты розовые бутоны…

– А вот розы мистера Коули мне кажутся чересчур крупными. Он подобрал их со знанием дела, но они слишком броские.

– Нет, не стоит их надевать, – согласилась Люси. – Лучше всего ландыши. Кто их прислал? Достопочтенный Максвелл? Ну что же, они очень подходят к твоему белоснежному платью.

Табита взяла небольшой букет прелестных белых лилий, поднесла к лицу и вдохнула едва уловимый аромат. Потом в нерешительности положила обратно.

– Может быть, эти? Мне не хочется никого из них ни поощрять, ни обижать.

В дверь постучали, и в комнату вошла леди Хантли, облаченная в ослепительной красоты бирюзовое шелковое платье, украшенное изящной брошью и в серьгах из аквамарина, с высокой прической в старинном стиле.

– Мама, ты великолепна, просто красавица! – чмокнула ее в щеку Люси.

– Да, мэм, вы очень красивы сегодня, – согласилась с подругой Табита. – Затмите многих молодых леди.

Леди Хантли рассмеялась.

– Ну уж нет. По крайней мере, с вами обеими, мои прелестницы, мне не сравниться!

А ведь и вправду прелестницы, с гордостью подумала она про себя. Люси сегодня была особенно хороша. Сегодня она сопровождала Табиту на ее первый в жизни бал.

И Люси, и Табита весь день были вне себя от волнения. Люси приехала несколько часов назад, и обе они, болтая, занялись проверкой бальных па, пока наконец графиня не отправила девушек отдыхать. Табита в своем белом бальном платье выглядела просто очаровательно, и леди Хантли подумала, что, может быть, Доминик наконец разглядит сокровище у себя под носом.

Тут она вспомнила, что держит в руке коробочку, и протянула ее Табите.

– Доминик просил меня передать. Каждой из нас он послал по букетику из нашего поместья. Ты любишь фиалки?

Табита открыла коробочку, вынула оттуда крохотные цветы и поднесла к лицу.

– Обожаю, – выдохнула она. – Какой аромат! Как это мило с его стороны, что он подумал о нас.

– Табби, это замечательно! Забудь про остальные букеты и приколи фиалки. В конце концов, у Доминика преимущество перед всеми.

Слова Люси заставили Табиту покраснеть, но она была слишком счастлива, чтобы скрывать это. Она отыскала у себя на столике небольшую скромную брошь и приколола букетик фиалок к корсажу, после чего крепко обняла Люси, а затем и леди Хантли.

– Спасибо вам, – тихо промолвила она, – спасибо за все… – Голос ее дрогнул, и она замолчала. На глаза навернулись слезы благодарности.

Леди Хантли протянула ей носовой платок.

– Не надо, не надо, моя милочка, – ласково сказала она. – Не плачь, а то глаза опухнут и покраснеют.

Табита приложила платок к глазам и, совладав с собой, улыбнулась. Вскоре она вышла вместе с Люси в радостном настроении.

Они, как всегда, опаздывали, и Доминик с Пирсом довольно долго томились в Желтой гостиной на первом этаже, коротая время за бокалом вина. Наконец они услышали женские голоса и поднялись из-за стола, чтобы встретить дам.

Первыми вошли Люси с Табитой, следом за ними леди Хантли. Но Доминик видел только Табиту. Он глаз не мог от нее отвести и буквально лишился дара речи. Однако, приглядевшись к ней, насупился и повернулся к матери и сестре.

– Кому пришло в голову одеть Табиту подобным образом?

– Мне. И мадам де Вальме, – быстро ответила леди Хантли. Ей не понравился тон, которым был задан вопрос.

– Это платье выглядит неприлично, – резко бросил он. – Табита не может в таком виде появиться в свете.

– Доминик Риз! – возмутилась Люси. – Ушам своим не верю! Все женщины на балу будут выглядеть «неприлично», как ты соизволил выразиться, только потому, что у них хорошая фигура.

– Люси! Как можно так говорить! – сердито воскликнула леди Хантли, потрясенная вульгарностью дочери.

Однако Люси продолжила:

– У меня тоже «неприличное» платье, Доминик? А у мамы?

– Нет… мне так не показалось. Но ведь Табита моложе тебя.

– На несколько месяцев. Это так важно?

– Нет, конечно, но ты, Люси, замужем. А на Табиту будут пялиться все мужчины.

Табита не произнесла ни слова, к горлу подступил комок, сердце болезненно сжалось. Она не выдержала и опрометью бросилась вон из гостиной.

– Табита! – Доминик бросился было следом за ней, однако Люси успела поймать его за руку.

– Видишь, что ты натворил, безмозглый грубиян!

– Хватит! – не терпящим возражений тоном сказала леди Хантли. – Люси, пойди за ней.

Бросив на брата взгляд, полный презрения, Люси устремилась к двери, но Доминик опередил ее:

– Я сам схожу.

На осторожный стук Доминика ответа не последовало, и он приоткрыл дверь в комнату Табиты. Она сидела на кровати, накинув на платье халат и запахнув его у самого горла. Доминик прикрыл дверь и шагнул к девушке.

– Я приношу мои самые глубокие извинения за случившееся, – виновато проговорил он.

Табита вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и тут же низко опустила голову. Лицо ее было мокро от слез, губы дрожали, и Доминик испытал жгучий стыд, а раскаяние буквально терзало душу.

Он сел на край кровати и осторожно взял руку Табиты.

– Табби, когда ты вошла, у меня дыхание перехватило, такой ты была красивой, не могу объяснить, что я почувствовал. – Доминик говорил тихо, медленно, старательно подбирая слова. – Я долгие годы считал тебя ребенком, чистой наивной девочкой, нуждающейся в защите. Поэтому мысль о том, что ты появишься на балу в таком наряде, вызвала у меня желание проучить всякого, кто осмелится на тебя посмотреть. Но я не имею права поступить подобным образом, даже подумать об этом.

Он замолчал. Табита продолжала хранить молчание, уставившись на свои колени.

– Люси абсолютно права, в твоем платье ничего неприличного нет, все леди надевают такие на бал. Я – глупец и грубиян, сам не знаю, что говорю. Умоляю, прости меня, Табби!

Табита перестала плакать, но обида не прошла. Она чувствовала себя униженной.

– Тебе не за что просить у меня прощения, – едва слышно произнесла она, высвободив руку. – Мне нужно было самой обо всем догадаться.

– Табби, ну посмотри на меня. Вот так-то лучше. Теперь снимай этот кошмарный халат и пошли вниз, нас ждут.

– Нет!

Доминик осторожно поднял ее на ноги.

– Послушай меня…

Табита в отчаянии замотала головой.

– Ты рассказал, как на меня будут смотреть. Я не хочу ехать на бал.

– Если даже на тебя будут обращать больше внимания, чем на других девушек, так это потому, что ты будешь самой красивой. Вот и все.

– Я никуда не поеду, – заявила Табита, и голос у нее дрогнул. – Пожалуйста, не заставляй меня!

Глаза ее вновь наполнились слезами, и Доминик привлек девушку к себе.

– О Господи, только, пожалуйста, не плачь! Я не вынесу этого.

Он ласково погладил ее волосы, упавшие ему на плечо, и подумал, какое наслаждение держать ее в объятиях, прикасаться к ней. Она была стройной и гибкой, волнующе женственной. Он вдохнул аромат лаванды, исходивший от ее волос, и, не сдержавшись, поцеловал в макушку.

Табита затаила дыхание, чтобы он подольше не выпускал ее из объятий. Он обнимал ее по-мужски сильно и в то же время так нежно, что с ее губ слетел тихий вздох. Доминик тут же опустил руки и шагнул назад.

– Табби, ты должна пойти, – настаивал он. – Мама и Люси ни за что тебя одну не оставят. Если ты откажешься, я буду виноват в том, что испортил им вечер. Мне бы очень этого не хотелось. – Он улыбнулся.

– Я, право, не знаю… – продолжала колебаться Табита.

– Табби, пожалуйста. – Он шагнул к ней, на лице его отразилось страдание. – Люси была права, когда обозвала меня безмозглым грубияном.

– Нет, – тихо возразила она. – Ты просто не можешь быть таким. – Она сделала паузу и сказала: – Хорошо, я поеду на бал, вот только сниму халат. Отвернись, пожалуйста.

Табита подошла к зеркалу, оглядела себя с ног до головы.

– Я могу повернуться? – спросил Доминик.

– Да.

Он повернулся и, стараясь не смотреть на нее, чтобы не смутить, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– Ты замечательно выглядишь.

Табита покраснела и улыбнулась.

– Я так и не успела тебя поблагодарить за фиалки.

– Сначала мне хотелось послать тебе крокусы, а потом я подумал, что фиалок мы не увидим до следующей весны. И остановил свой выбор на них.

– Они просто замечательные. Так мило с твоей стороны.

– А я их не помял?

– Думаю, нет. – Табита взглянула на букетик, приколотый к корсажу, чувствуя, что Доминик не сводит с нее глаз. – Все в порядке, не волнуйся.

Он взял ее за руку и повел к двери.

Бал у леди Кавана превзошел все ожидания Табиты. К тому времени когда прибыло семейство Риз, в зале, украшенном экзотическими пальмами и цветами, яблоку было негде упасть. Табита сразу забыла о своей стеснительности и не пропустила ни одного танца, тем более что от кавалеров отбоя не было.

Только она начала контрданс с юным Перегрином Коули, как вдруг заметила Амелию и, извинившись перед огорченным мистером Коули, поспешила к кузине, которая, едва завидев ее, тоже оставила своего кавалера мистера Пембери, подбежала к Табите и заключила ее в объятия.

– Табита! – воскликнула она. – Какая ты красивая! Правда, Майлз?

Майлз Пембери кивнул, с трудом признав в стоявшей перед ним красавице убого одетую бедную родственницу, с которой ему доводилось встречаться в Роксли.

– Да, дорогая, несомненно! – ответил он с улыбкой.

– Амелия, я так рада тебя видеть, – с жаром произнесла Табита. – Я не теряла надежды встретить тебя однажды и поблагодарить за все, что ты для меня сделала.

– Право, не стоит, – покачала головой Амелия. – Это такая малость. Ты мне лучше скажи, тебе хорошо у леди Хантли?

– Да! – просияла Табита. – Они все так добры ко мне! Я и мечтать не смела о том, чтобы поехать в Лондон. Не говоря уже о балах и светских приемах.

– Жила бы ты у нее, так ничего и не увидела бы.

– Скорее всего да.

– Уверена, мама до сих пор не может смириться со случившимся. А для меня день, когда ты перебралась к леди Хантли, был самым счастливым в моей жизни, честное слово!

Табита чмокнула кузину в щеку.

– Спасибо! Я еще… О! – Она не договорила, заметив обручальное кольцо на левой руке Амелии. – Поздравляю! Вы поженились!

– Да! – Амелия с нежностью улыбнулась мужу. – На прошлой неделе. Мы подумали, что можем задержаться в Лондоне до конца месяца, а медовый месяц проведем в Париже.

Табита снова обняла кузину:

– Амелия, я так рада за тебя!

– Спасибо, дорогая! – рассмеялась та в ответ. – А я еще больше за себя рада!

– Твоя мама тоже здесь? – спросила Табита, с тревогой оглядывая гостей.

– Нет, ей пришлось поехать к тете Бересфорд в Глостершир сразу после нашей свадьбы. Но Ричард в Лондоне. Впрочем, вряд ли он сюда приедет. А если бы и приехал, у него не хватило бы смелости подойти к тебе.

– Амелия, – покачала головой Табита. – Я чувствую себя виноватой в случившемся. Хуже всего то, что это произошло на твоей помолвке. Я так боялась, что у тебя все расстроится.

– Что ты, Табби! – весело возразила Амелия. – Я ведь ничего не знала о драке до тех пор, пока не ушел последний гость. А мама знала. Думаю, Леттерсби нашла Ричарда и рассказала об этом маме. Но та все скрыла. Ты же знаешь маму… никаких скандалов… все пристойно…

– Да, – кивнула Табита.

Они еще немного поболтали, но, когда зазвучали первые такты предобеденного танца, Табита увидела, как к ней сквозь толпу пробирается Доминик. Он заранее попросил ее оставить за ним этот танец, да и следующий тоже. Табита попрощалась с Амелией и Майлзом и последовала за Домиником в центр зала.

Это был вальс, первый в ее жизни, девушкам на выданье не полагалось его танцевать, однако леди Хантли не возражала, поскольку на вальс Табиту пригласил Доминик. Люси долго обучала Табиту этому прекрасному танцу, но едва Доминик встал с ней в позицию, ее охватила дрожь. Она подняла голову, чтобы во время танца смотреть, как полагается, ему прямо в глаза, и увидела у него на губах ободряющую улыбку. Волнение понемногу улеглось, и после нескольких туров Доминик это почувствовал.

В сияющем свете многочисленных свечей выглядит она, подумал он про себя, просто божественно. Легкий румянец на щеках, зеленые широко распахнутые глаза… Белизна ее бального платья удивительно сочеталась с прекрасным цветом лица и оттеняла ее темные локоны. В голове Доминика одно за другим возникали поэтические сравнения, и он обругал себя за то, что поступает как самый последний влюбленный дурак. Еще немного, и уподобится этому стихоплету Максвеллу Деннисону.

Доминик заметил, что красота Табиты привлекает к себе всеобщее внимание. Хотя среди присутствовавших на балу джентльменов он не увидел ни одного достойного Табиты Монтекью.

– Табби, тебе буквально проходу не дают. Если кто-нибудь станет тебе докучать, сразу скажи мне. Хорошо?

Все внимание Табиты было поглощено тем, чтобы не сбиться с такта, однако услышанные слова вызвали у нее улыбку.

– Так ведь они все мне докучают. Никогда не думала, что успех на балу такое обременительное дело.

Доминик весело рассмеялся.

– Я слишком самонадеянна, да? Тогда извини. Но ведь каким-то успехом я пользуюсь?

– Вне всякого сомнения. Завладеть сердцами никчемных хлыщей вроде Деннисона или Коули не составляет большого труда. Но есть несколько джентльменов, за которыми не водится слава охотников за невестами. Например, Рамзи. Он тебе руку и сердце не предлагал?

– Ой нет, только не мистер Рамзи! Меня Люси заверила, что почтенная матушка этого мистера никогда не согласится на его брак с бесприданницей.

Табита проговорила это самым беспечным тоном, хотя любое упоминание о том, что она якобы ищет достойного мужа, приводило ее в замешательство, если не сказать больше.

– Или возьми того же Каннингема, – продолжал Доминик. – Вполне серьезный претендент.

– Ты так считаешь? – огорченно спросила Табита. – Хотелось бы надеяться, что это не так.

Увидев, как поникла Табита, Доминик оставил насмешливый тон, и в голосе его зазвучали нежные нотки, когда он спросил:

– Значит, ни один из них не вызвал твоего восхищения?

– Ни один, – простодушно ответила Табита. – Они все очень милые, но дело в том, что я вообще не ищу мужа. Не об этом мне сейчас нужно думать.

– О чем же тогда? Ах да, учительство. А я-то надеялся, что ты о нем благополучно забыла.

– Забыла? – Табита ушам своим не поверила.

После последнего разговора с Домиником она полагала, что он понял, как ей важно самой себя обеспечивать, и сейчас взглянула на него с укоризной.

И Доминик понял, что совершил непростительную оплошность. Ведь она с благодарностью приняла их предложение погостить в Лондоне в надежде найти себе место, чтобы потом вернуть им долги.

– Неужели ты думаешь, – с жаром продолжила она, – что я променяю свободу на обеспеченную жизнь? Плохо ты меня знаешь, Доминик Риз!

– Табби, не сердись на меня. Просто я подумал, что рано или поздно кто-нибудь из этих господ завоюет твое сердце. Видит Бог, они очень стараются.

Вальс кончился, и танцующие пары устремились к дверям столовой.

Доминик предложил девушке руку, и они двинулись следом за всеми. Тут он заметил Люси и Пирса. Люси помахала ему рукой. Доминик шепнул на ухо Табите:

– Я прощен?

Она повернулась к нему, посмотрела в лицо. Боже! Как она любит его! Неужели он этого не видит? Сердце болезненно сжалось. Она не умеет скрывать своих чувств. Все написано у нее на лице.

– Я не должна была разговаривать с тобой в таком тоне. Но для меня очень важно быть независимой. Я много лет провела под одной крышей с людьми, которые мне не нравились, и не хочу выходить замуж за того, кого не люблю. Но в то же время понимаю, что все мои попытки устроиться в жизни самостоятельно кажутся наивными.

Они подошли к столу Люси. Доминик отодвинул кресло для Табиты, потом сел сам. Люси сгорала от нетерпения расспросить подругу о ее первом бале, но Табита, опасаясь, как бы их не услышали, пообещала приехать на Беркли-сквер следующим же утром и рассказать все до мельчайших подробностей.

Было около трех утра, когда леди Хантли, Табита и Доминик вернулись домой. Табита так устала, что едва добралась до своей комнаты на втором этаже. Она мечтала залезть в мягкую постель и уснуть крепким сном. Однако волной нахлынули воспоминания о бале. Пышное убранство, безудержное веселье, музыка, танцы, рука Доминика у нее на талии, когда они танцевали вальс, тепло его ладони, от которого сладко замирало сердце.

Вздохнув, Табита перевернулась на бок. Она решила никому не рассказывать о письме, которое получила от мисс Бошан, директрисы пансиона в Маргейте, где обучалась в свое время Люси. Табита однажды писала этой даме, вложив в конверт несколько своих карандашных набросков и рекомендательное письмо от Люси. Ответ пришел на удивление быстро. Оказалось, что место учительницы рисования уже несколько дней свободно, что учителя каждый год получают отпуск и что хозяйка пансиона будет рада принять Табиту на работу, даже без предварительного знакомства, поскольку рекомендации миссис Люси более чем достаточно, к тому же рисунки мисс Табиты изумительны.

Получив это письмо, Табита обрела уверенность в себе. Больше всего она боялась оказаться никому не нужной. Однако принять окончательное решение оказал ось гораздо труднее, чем она думала. Почему она сразу не ответила мисс Бошан, не согласилась занять предложенное ей место? Неужели все еще цепляется за призрачную надежду в один прекрасный день увидеть Доминика у своих ног?

Наблюдая за ним в Лондоне, она не заметила, что его сердце занято какой-нибудь женщиной. Он хоть и не упускал случая поухаживать за дамами на званых вечерах, но ни одной из них не оказывал особых знаков внимания. Возможно, у него была некая таинственная дама. Люси рассказывала, что в Лондоне каждый уважающий себя джентльмен состоит в любовной связи с такого рода женщинами.

Доминик часто уезжал куда-то вечерами. Возможно, вовсе и не в клуб, как полагала его мать, а на тайное свидание с очередной любовницей. Думать об этом было мучительно. Поэтому сон не шел к ней. Лишь когда край неба порозовел, Табита, обессиленная, уснула. Спала крепко, без сновидений, и проснулась поздно, отдохнувшей и посвежевшей.