Если ты осмелишься

Глава 33

После

Вайолет

Я по глупости думала, что Уэс влюбился в меня. Что он простил меня, несмотря ни на что.

Я была неправа.

Конечно, он меня не простил. С того дня у здания суда я знала, что Уэс никогда не сможет простить меня за то, что я сделала с Хлоей. За их семью. За него.

Может быть, он убедил себя, что сможет, на какое-то время. Целовал меня, трахал, обнимал, защищал, открывался мне.

Но как бы он ни старался, прощение и доверие оставались недосягаемыми.

Даже имея перед глазами доказательства моей предполагаемой неверности, он должен знать, что я никогда бы так его не предала. Он знает, что за парень Трей и что он способен сделать со мной. Уэс не должен верить, что такой садист-психопат, как Трей, предпочел меня, но его разум был искажен тем, что сделала его бывшая. Он думает, что то, чему он стал свидетелем между мной и Треем, было повторением ночи, когда он застал свою бывшую в постели с другим парнем, особенно потому, что он верит, что я солгала о том, что Трей угрожал мне ножом.

Я все еще люблю его и знаю, что буду любить еще долго. Еще долго после того, как он ушел и влюбился в кого-то другого. Реальность этого будущего уже вызывает у меня боль в груди.

Аниса врывается в комнату, обнаружив, что я все еще в постели.

— Прошло три дня, Вайолет. Ты не можешь вечно валяться из-за этого придурка.

Я почти не вставала с постели. Не приняла душ, не пошла на занятия и не написала ни слова. У меня в голове не укладывается, как я теперь смогу закончить свою книгу. Как я могу написать историю любви, когда потеряла свою музу?

Аниса срывает с меня одеяло, как будто это убедит меня встать с кровати. Все, что это делает, — заставляет меня свернуться в еще более плотный клубок. По крайней мере, мой разрыв с Уэсом заставил Анису снова поговорить со мной.

— Я больше не буду приносить еду. Тебе действительно нужно встать с кровати и пойти со мной в столовую.

— Я не голодна, — бормочу я. С тех пор как умерла Хлоя, я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня был аппетит.

Аниса садится на край моего матраса, черты ее лица становятся мягче, а голос нежнее.

— Тебе нужно продолжать жить своей жизнью, Вайолет. Иди на занятия и получи степень. Ты не можешь выбросить все, ради чего работала, из-за Уэса Новака.

Я хватаюсь за подушку, чтобы подавить рыдания. Вот чего Аниса не понимает. Все это не только из-за Уэса. Каждую ночь я переживаю один и тот же кошмар, просыпаясь со вздохом в луже пота. Но это не кошмар — это воспоминание. О той ночи, я бы отдала все, чтобы вернуть ее обратно.

Мои слова врезаются в сердце.

— Я так по ней скучаю.

У Хлои были бы ответы на все вопросы. Она знала бы, что сказать Уэсу, чтобы он образумился. Знала, что сказать мне, чтобы вытащить меня из этой ямы, в которую я попала, и я не уверена, что когда-нибудь выберусь.

Но ее здесь нет. Моя лучшая подруга утонула прямо у меня на глазах. Из-за меня.

Пребывание с Уэсом помогло мне забыть, помогло мне собрать осколки моего разбитого сердца и начать собирать их обратно воедино. Но эта глубокая, кровоточащая рана так и не зажила.

Может быть, этого никогда и не будет, и я все еще не уверена, как смогу продолжать жить, когда ее нет.

— Хлоя хотела бы, чтобы ты позаботилась о себе. — Голос Анисы низкий и успокаивающий, когда она гладит меня по плечу, сотрясающуюся от рыданий. — Она бы не хотела видеть, как ты наказываешь себя всю оставшуюся жизнь, Вайолет. Хлоя уже простила тебя. Тебе нужно простить себя сейчас.

Я причинила боль своей лучшей подруге. Я потеряла ее.

Боль от ее отсутствия все еще давит мне на грудь каждый день. С каждым вздохом.

Я ожидала, что Уэс простит меня. Но как он может, когда я не могу простить даже себя?

Уэс

Тренер всю тренировку надирал мне задницу.

— Головой в игру, Новак!

Лезвия прорезают лед, и парни кричат. Звуки, которые раньше вызывали у меня прилив адреналина, но я не могу выбросить из головы Вайолет. Она просочилась в мой мозг, как яд.

Я не могу доверять ей. Я видел, что она делала с Треем, своими собственными гребаными глазами. Видел фотографии, на которых она улыбается, стоя перед ним на коленях. Простить ее за Хлою было просто невозможно. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, она наносит мне удар в спину.

Тренер дает свисток, когда на лед выходит высокая девушка. Он кричит ей, что это закрытая тренировка, не то чтобы это когда-либо останавливало кого-либо из хоккейных заек, но она полностью игнорирует его и машет мне рукой с глубоким хмурым выражением лица.

Позади нее прихрамывает библиотекарь. О черт. Я по уши в дерьме.

— Дайте мне пять минут, тренер, — зову я.

Он закатывает глаза, но отпускает меня.

Когда я подхожу к стене, библиотекарша упирает руки в свои хрупкие бедра.

— Мне казалось, я говорила тебе не причинять ей вреда.

Прежде чем я успеваю защититься, вмешивается Аниса.

— Ты не имеешь права так с ней обращаться. Мне жаль, что ты потерял свою сестру, но это был несчастный случай, и ты не воплощение справедливости. Тебе нужно оставить Вайолет в покое.

Мои ноздри раздуваются. Значит, она послала за мной своих единственных союзников в кампусе. Как будто я здесь гребаная проблема. Типичные женщины, защищающие своих, даже когда они не правы.

— Не волнуйся. Я счастлив оставить ее в покое.

— Она тебе не изменяла, и ты это знаешь. Почему она вообще была с тобой, для меня загадка, но Вайолет не такой человек. Она бы так не поступила, и меньше всего с таким дерьмовым парнем, как Трей. Даже если она выбрала тебя, у нее есть определенные стандарты.

Я скрещиваю руки на груди, почти закончив с их небольшим вмешательством.

— Я знаю, что я видел.

До того, как Люк показал мне те фотографии, я бы подумал то же самое. Что Вайолет не была бы способна вот так меня предать. Точно так же, как я не был бы способен поступить так с ней. Мы слишком любим друг друга, чтобы думать, что сможем найти кого-то лучше. Слишком влюблены, чтобы хотеть причинить друг другу такую боль.

Но я сам видел доказательства. Бритт тоже пыталась оправдываться, прислала мне десятки сообщений, умоляя снова быть вместе, но я не купился на это с ней и не собираюсь покупаться на это с Вайолет.

Она уже получила свой второй шанс. Не моя вина, что она его упустила.

Библиотекарша делает шаг вперед, тыча пальцем мне в лицо. Несмотря на то, что она почти на два фута ниже меня, глубокая морщина между ее бровями пугает.

— Послушай меня, мальчик. Эта девушка сладкая, как пирог, и она не заслуживает, чтобы с ней обращались как с собачьим дерьмом. — Проклятие, слетающее с ее губ, почти настолько удивляет меня, что я бы рассмеялся, если бы меня не ругали. Она бьет меня в грудь. — Тебе лучше вырасти и быть тем, кем ты притворяешься, если хочешь заслужить ее.

Я возвращаюсь на коньках к команде, кружу по центру катка, пока тренер произносит ”мотивационную" речь, которая в основном представляет собой список всего, что мы делаем неправильно. Люк толкает меня локтем.

— Что это было?

Я фыркаю.

— Меня мучает чувство вины из-за Вайолет.

— Ты говорил с ней?

— Черт возьми, нет.

— Почему нет?

Я недоверчиво смотрю на него.

— С чего бы это? Ты тоже был там. Ты точно видел, что я сделал. И фотографии.

— Да. — Люк опускает взгляд, водя клюшкой по льду. — Может быть, я тоже имел зуб на Вайолет. За Хлою. Я не подвергал сомнению те фотографии — я просто полностью поверил Трею, потому что так сильно ненавидел Вайолет за то, что она сделала. Но…

— Но что? — Огрызаюсь я, мне не нравится направление, в котором это происходит.

— Но чем больше я думаю об этом, тем больше мне это не нравится. Мы знаем, что за девушка Вайолет. И что за парень Трей. Ты серьезно думаешь, что она разденется посреди ночи в кампусе и позволит ему себя фотографировать?

Это совсем не похоже на Вайолет.

— Я понятия не имею, на что она еще способна.

— Новак! Валентайн! Слушайте сюда!

Мы замолкаем, притворяясь, что слушаем болтовню тренера, пока Люк не добавляет:

— Я прикрою тебя, несмотря ни на что. Но если бы Хлоя была здесь, мы оба знаем, на чьей бы стороне она была.

Вайолет

Аниса занимается, пока я запоем смотрю Netflix, когда кто-то стучит в дверь.

На секунду мое глупое сердце трепещет. Но стук недостаточно сильный, чтобы принадлежать Уэсу.

Аниса открывает дверь, и врывается моя мама.

На ней униформа менеджера отеля — темные брюки и жилет поверх голубых пуговиц, таких светлых, что они кажутся почти белыми, в комплекте с милой маленькой бабочкой.

Она подходит прямо к моей кровати и хмурится.

— Так это то, чем ты была так занята?

Мой взгляд метнулся к Анисе.

— Ты звонила моей маме?

Ее глаза широко раскрыты.

— Нет, клянусь, я этого не делала.

Точно так же она поклялась, что не сообщала об Уэсе декану Форрестеру.

Мама отмахивается от нас.

— Она мне не звонила. После того, как моя дочь в течение трех дней не отвечала на десятки сообщений или звонков, я решила сама посетить кампус, чтобы убедиться, что она все еще жива.

— Ну, теперь ты знаешь.

Она присаживается на край моей кровати, выражение лица смягчается от беспокойства, когда она заправляет волосы мне за ухо.

— Вайолет, что случилось? Что случилось?

Мои глаза жжёт, когда слезы снова наворачиваются.

— Я пыталась тебе сказать. Я говорила тебе, что мне не следует оставаться в кампусе. Теперь Уэс ненавидит меня еще больше, чем раньше, и куда бы я ни посмотрела, куда бы ни пошла, я вспоминаю о Хлое. Я знаю, ты винишь меня в том, что я убила ее и разрушила наши жизни. Это прекрасно. Ты можешь наказывать меня и обращаться со мной как с дерьмом вечно. Но моя лучшая подруга мертва, и если я хочу пролежать в постели три дня и, наконец, найти время, чтобы оплакать ее, это то, что я, блядь, собираюсь сделать. И я не позволю ни тебе, ни Уэсу, ни кому-либо другому остановить меня.

Я не могу поверить, что только что сказала все это. Слова полились из меня сами собой. Но я не жалею ни об одном слоге. Все это я хотела сказать ей в течение нескольких месяцев.

Лицо мамы вытягивается. Я скучаю по тому, какими близкими мы были раньше. Прекращение жизни Хлои означало прекращение отношений с моей матерью, и я это тоже знала.

Несколько мгновений мы сидим в тишине, пока она не поворачивается к Анисе.

— Не могли бы вы уделить мне и моей дочери несколько минут?

Аниса быстро кивает и выскакивает из комнаты, благодарная за повод сбежать. Дверь с тихим щелчком закрывается за ней.

Мама крепко сжимает руки на коленях.

— Я.… я не знаю, что сказать, Вайолет, — начинает она. — Ты права. Я наказывала тебя за то, что ты сделала. Судебные издержки, осуждение коллег и общества, напряжение между нами и Новаками… Я вымещала все это на тебе. Это было неправильно с моей стороны. — Она тянется к моей руке, комок встает у меня в горле. Раньше она обнимала меня каждый раз, когда видела, но я не могу вспомнить, когда она прикасалась ко мне в последний раз. — На тебя тоже повлияла потеря твоей лучшей подруги, и мне жаль, что я не поддерживала тебя больше в этом.

— Это было ужасно, — шепчу я хриплым голосом. — Особенно то, что мне пришлось оплакивать ее в одиночестве.

Какое-то время у меня был Уэс. Но как только мы вернулись друг к другу, я снова потеряла его.

Мама придвигается ближе, проводя пальцами по моим волосам.

— Мне так жаль, милая. Мне жаль, что я позволила тебе нести это огромное бремя в одиночку.

Хотя я и предполагала, что выплакалась, еще больше слез упало на мою подушку.

— Я думала, что наконец-то смогу поговорить об этом с Уэсом. Но он снова меня ненавидит.

Она качает головой, почему-то непреклонная.

— Он не ненавидит тебя, милая, — успокаивает мама. — Ему больно. И он сам несет свою вину за ту ночь.

Я приподнимаюсь на локте.

— Какая у него может быть вина?

— Он был ее старшим братом. Он должен был защитить ее, но не смог.

Я быстро качаю головой.

— Это не его вина. Он ничего не мог сделать.

— Вот именно. Но это не то, что он чувствует. Кажется, что он ненавидит тебя только потому, что ненавидит себя, и вымещает это на тебе — самой очевидной мишени. Он был там и не успел добраться до нее вовремя. Я уверена, ты понимаешь, насколько тяжело это нести.

Я не уверена, как воспринимать мамины слова. Я никогда не думала, что Уэс может чувствовать какую-то вину за ту ночь.

— Так ты думаешь, Уэс просто набросился на меня?

Она поджимает губы.

— Я уверена, что он был очень расстроен из-за твоей роли. Но он знает, что это был несчастный случай. Он знает, что есть причина, по которой судья вынес оправдательный вердикт. Но Уэс, безусловно, борется со своими собственными внутренними демонами. Сражение, которое, держу пари, он проигрывает.

Если бы она была права, я хотела бы услышать это признание от самого Уэса. Жаль, что он не был готов открыться мне о своих самых темных чувствах, снедающих его.

Я бы сказала ему, что это не его вина. Что у него нет причин чувствовать себя виноватым. Даже если он больше никогда не захочет иметь со мной ничего общего, когда-нибудь я скажу ему.

Мама сжимает мою руку.

— А, Вайолет? То же самое относится и к тебе. То, что произошло, было ужасным, трагическим несчастным случаем. Но это была не твоя вина.

Я обнимаю маму и рыдаю у нее на плече. Слова, которые мне нужно было услышать с той ночи.