Если я сломаюсь

Интересно, он думал обо мне столько же, сколько я о нём? Я бегу к двери, готовая сообщить Хилари все подробности. Потом вспоминаю, что она говорила воспринимать всё это легко и весело, и эти мысли останавливают меня на полпути.

Что, если Хилари права? Он сказал, что думал обо мне. Но не сказал, в каком смысле. Я игнорирую тошнотворное чувство в животе. Ну, прямо сейчас это всё не важно. Это всего лишь свидание в одном из моих самых любимых мест на земле, да ещё с таким невероятно красивым мужчиной. А я пытаюсь понять, в чём здесь подвох. Я никому не позволю разрушить всё это, даже самой себе.

Глава 7

5 мая 2011 года

«Сагино, Мичиган». Я не могу не чувствовать небольшой ностальгии, читая дорожный знак, встречающий меня в родном городе. Как будто я смотрю домашнее видео, выхватывая случайные воспоминания из памяти, пока еду.

Много времени прошло. Последний раз я была здесь сразу после нашей свадьбы с Кэлом. Вздыхая, проезжаю бесконечные ряды кукурузных полей. Через пятнадцать минут, на пороге дома своей тёти, я буду врать ей, почему я здесь, и выслушивать её исполненную благих намерений чушь. Ну, может и через десять минут, если поспешу, но ехать на большой скорости через Сагино на «Мерседесе» не самая лучшая идея.

Подъезжаю к светофору, который горит красным и обыскиваю свою сумочку в поисках телефона, но затем вспоминаю, что выбросила его из окна. Мой живот урчит. За весь день я съела только рогалик четыре часа назад. Я вижу заправку в нескольких кварталах от меня и решаю там перекусить, выключаю двигатель и закрываю дверь. Даже если нет особой нужды запирать дверь, жизнь в Чикаго изменила мои привычки. Зайдя внутрь, мой взгляд устремляется к любимым слойкам с клубникой. Я подхожу к прилавку и жду продавца. Она подходит с тёплой улыбкой, напоминая о дружелюбии в Сагино.

– Добрый день. Это всё или что-нибудь ещё? – спрашивает женщина.

– Нет, пока всё, – улыбаюсь я и протягиваю ей доллар. Она кладёт его в кассу и протягивает мне четвертак.

– Хорошего вам дня, – отвечает продавец.

– И вам, – говорю я, уходя из магазина и открывая упаковку со слойкой. Я отламываю кусочек и кладу в рот, а затем складываю остальное в сумочку и сажусь в машину. Мои мысли возвращаются к Кэлу. Интересно, что он делает сейчас. Кэл, наверняка, взбешён, а может, и нет. Вероятно, ему плевать на то, что жена ушла. Обычно я без понятия, что он чувствует.

Ненавижу тот факт, что я вообще о нём думаю, да ещё о том, что он чувствует. Я не должна так делать, но как можно перестать любить кого-то в одно мгновение? Это почти что нелепо, ведь я столько раз пыталась так поступить. У меня никогда не получится, потому что все чувства сразу же возвращаются, как только затихает злость. Было бы намного проще, если бы он не был таким скрытным человеком. Кэл – самый сложный человек из всех, кого я знаю. Его всегда окружает атмосфера таинственности, которая до сих пор сбивает с толку после стольких лет, но именно она и привлекает меня в нём. Когда я переехала в Чикаго, то окунулась в мир, совершенно, противоположный Сагино. В моём городе практически все знали друг друга, или, по крайней мере, друг о друге. Я выросла почти со всеми ребятами, с которыми училась в старшей школе, так что у меня никогда не было того радостного возбуждения, когда встречаешь кого-то нового или узнаёшь кого-то с самого начала.

Когда я перевелась в школу в Чикаго, в мой второй год в старшей школе, все люди вокруг казались «свежим мясом». Меня приглашали на свидание столько разных парней, особенно когда я начала работать в клубе. Были парни с татуировками и пирсингом, в дорогих костюмах и с очками, белые и чёрные, высокие и низкие, так много, что я не могла разобраться.

Слава богу, Энджела и Хилари стали моими гидами в мире свиданий, который довольно быстро устарел. Я начала скучать по той фамильярности в Сагино. Я перестала встречаться со Стивеном, который сейчас мой хороший друг, а затем с Майклом, который оказался именно таким парнем, от которого лучше держаться подальше, хорош собой, но скрытный придурок. Не его привлекательность, а, скорее, просто то, что мы работали вместе, заставило меня думать о том, чего на самом деле не было. Всегда не хватало какой-то малости, которой у Кэла имелось предостаточно. Он всегда излучает сексуальную уверенность и не смотрится высокомерным. Каким-то образом он заставляет все обыденные вещи казаться захватывающими и новыми, так что Кэл стал для меня и подарком, и проклятьем. Больше проклятьем, чем подарком, полагаю. Когда мы встретились впервые, я никак не могла знать, что лишь скольжу по поверхности его тайны, загадки в нём самом. К сожалению, я её так и не разгадала.

Я всегда представляла Кэла таким, каким хотела видеть, и все ещё спрашиваю себя, честно ли то, что он оказался не таким мужем, как я ожидала? Я полагала, что после брака Кэл мне откроется, раскроет все свои тайны, которые он прячет за своей улыбкой. И я бы поняла, почему он такой мирный, когда мы с ним вдвоём, но когда я смотрю в его глаза, то вижу нечто совершенно другое. Я думала, что получу ответы на все вопросы, когда мы поженимся, но такое чувство, что у меня их появилось ещё больше.

Я подъезжаю к дому своей тёти, и меня тут же захлёстывают воспоминания. Помню, как Рейвен вышла на крыльцо и успешно испортила прощальный поцелуй в конце моего первого свидания. Она прочистила горло и смотрела на меня в упор, пока я не поцеловала парня в щёчку и не сказала «Спокойной ночи».

Сейчас я улыбаюсь, но в тот момент я была злой и смущённой. Тётя была и хорошей, и плохой. Ей приходилось играть роль и мамы, и папы, женщине, которая никогда не хотела детей, но тётя справилась лучше, чем могла себе представить. Она всегда убеждалась в том, что я знала, как сильно любили меня родители и как бы они мной гордились.

Рейвен ни разу не вышла замуж, так что мне никогда не казалось удобным просить её дать совет по поводу моего брака. Я часто думаю, что бы посоветовала мама по поводу моих отношений с Кэлом. Мой отец, вероятно, свернул бы ему шею за то, как я из-за него мучаюсь. Я глушу мотор, беру сумочку, выхожу из машины и направляюсь к крыльцу. Я оставляю чемодан в машине, потому что не очень хочу подвергаться сейчас всем пыткам. Я придумаю, как упомянуть о нём позже, в разговоре. Уверена, что начну так. Она скажет: «Лорен, я нашла самый замечательный свитер», а потом я скажу ей: «Правда? А то у меня в машине всяких свитеров хоть завались, ведь я ушла от мужа». Да, всё будет очень просто и очень быстро. Я нажимаю на звонок и проверяю, как выгляжу в отражении окна, удостоверяюсь, что выгляжу презентабельно. Рейвен всегда подчёркивает, что если день плохой, то одеваться надо лучше, чтобы скрыть это.

Ещё раз звоню в звонок и теперь стучусь. У меня до сих пор есть запасной комплект ключей, но я не хочу входить без разрешения. Не похоже, что она дома. Я сажусь на верхнюю ступеньку на крыльце. Рейвен, наверное, ушла по магазинам, я надеюсь, не за одеждой, потому что это может длиться часами. Я, действительно, сожалею о том, что из-за того небольшого приступа ярости выбросила с балкона своей телефон, сегодняшним утром. Я смотрю на часы и обнаруживаю, что сейчас только час дня. Рейвен может отсутствовать весь день.

Я решаю, что лучше зайти внутрь, чем ждать её на крыльце, как посылка «FedEx». Нахожу комплект ключей на дне своей сумочки и открываю дверь. Как только я вхожу внутрь, включается радио, и я не могу сдержать улыбку. Сколько себя помню, Рейвен всегда любила радиостанцию 91.3 и в доме всегда постоянно играла музыка. Я закрываю дверь и кладу сумочку на стол. Всё здесь заставляет меня чувствовать себя комфортно, настоящий дом, а не просто место пребывания, каким становится пентхаус, когда я одна. Я поднимаюсь наверх и вижу дверь своей старой спальни. Ещё одна улыбка расплывается по лицу, когда я вхожу в комнату, она осталась такой же, какой я её оставила. Я сажусь на кровать и делаю глубокий вдох, поворачиваясь к окну, и солнечный свет льётся на меня сквозь занавески. На комоде стоят в ряд награды, ленты и медали, на тех же местах, как я их расставила, когда была в старшей школе.

Хотя, здесь есть и кое-что новое. Мои глаза скользят по нашей с Кэлом свадебной фотографии, и я ощущаю ревность по отношению к себе в прошлом. Пары на фото больше не существует, они находятся на расстоянии многих световых лет от нас с Кэлом сейчас. Я беру фотографию и кладу её изображением вниз. Если бы я только могла видеть будущее. Внизу хлопает дверь, наверное, Рейвен вернулась. Я решаю сказать себе что-то ободряющее: «Я могу это сделать. Просто старайся ничего не испортить». Я делаю глубокий вдох и выхожу из комнаты. С лестницы я вижу Рейвен, которая раскладывает свои покупки. Так и знала, что она пошла в магазин. Тётя смотрит на меня и на её лице расплывается широкая улыбка.

– Лорен! Я так и думала, что это твоя машина! – визжит она, роняя все пакеты на пол.

– Привет, Рейвен, – отвечаю весело и сбегаю вниз по лестнице. Она встречает меня внизу, крепко обнимает и говорит:

– Я так рада тебя видеть! Я так соскучилась по тебе!

– Я тоже по тебе скучала, – честно говорю я ей и её запах уносит меня назад в детство, когда любую проблему можно было решить кусочком шоколадного торта, пусть и магазинного, ведь Рейвен не смогла бы никогда в жизни испечь и кусок хлеба, даже если бы от этого зависела её жизнь. Рейвен отходит назад, пристально рассматривая мой внешний вид.

– Ты прекрасно выглядишь, мне нравится свитер, – говорит она, поглаживая меня по плечу. Рейвен, как всегда, наклонилась по-светски, и я часто спрашиваю себя, что могло произойти, вырасти она в большом городе, но, точно, она бы не была простым библиотекарем.

– Так что привело тебя сюда? Надолго остаёшься? И где же мой красивый зять? – улыбается она.

Ладно, Лорен, давай начинай думать. Думай, думай, скажи что-нибудь, продолжай улыбаться. К несчастью, я только и делаю, что улыбаюсь, потому что в голову не приходит ни одно слово. Мне, правда, стоит планировать всё заранее.

Рейвен хмурится и убирает с лица свою пурпурную чёлку.

– Угу. Как насчёт того, чтобы помочь мне отнести покупки на кухню и всё рассказать? – говорит она, хватает два пакета и уходит из комнаты.

Я беру ещё три и следую за ней. Мне надо придумать что-нибудь. Я, определённо, не готова говорить ей, что ушла от мужа. Я вхожу в ярко освещённую кухню и кладу пакеты на стол. Пребывание здесь напоминает мне, каким мрачным иногда бывает Чикаго. Хотя она и не готовит, у неё всегда есть все её любимые закуски, много фруктов и овощей в холодильнике. Тётя начинает распаковывать сумки, убирает продукты, но всё её внимание приковано ко мне.

– Ну, как дела? – спрашивает она непринуждённо.

– Все хорошо, – я киваю, вытаскивая из сумки пакет молока.

– Ты не звонила на этой неделе.

– Знаю. Я…эмм, хотела сделать тебе сюрприз, – улыбаюсь я, надеясь, что в моих словах не слышно лжи.

– И ты сделала! Когда я увидела припаркованный «Мерседес» на дороге, не могла поверить своим глазам! Так вы, ребята, надолго у меня останетесь? – спрашивает она как администратор в отеле.

– Ну, я думала остаться на недельку-другую, – говорю я ей, вытаскивая бутылку сока и пытаясь избегать её взгляда.

– Только ты? – спрашивает тетя удивлённо.

– Да, ну только если тебя не затруднит, – отвечаю нерешительно.

– Конечно, не затруднит, милая. Я обожаю тебя, и ты знаешь, что тебя здесь всегда ждут. Просто... две недели довольно долго. А Кэл здесь? – осведомляется Рейвен.

Вот и мой шанс. Просто скажи ей, скажи!

– Н-нет…эмм, собственно, поэтому я и здесь, – отвечаю кротко.

Она прекращает рыться в пакете и смотрит прямо на меня. Её взгляд пугает.

– Что случилось? – спрашивает Рейвен, слегка поднимая голос.

– О, ничего такого. Просто Кэл уехал в очередную командировку, и мне одиноко в пентхаусе по ночам. Вот я и подумала, что давно не видела тебя, – легко смеюсь я. Боже, почему я ей просто не сказала? Я упустила идеальную возможность и теперь, всё время буду как на иголках, и мне придётся помнить всё, о чем я соврала.

– О, – она скептически смотрит на меня, но этот взгляд быстро заменяет улыбка. – Что ж, я, правда, рада, что ты здесь, – говорит она, ещё раз меня обнимая. – Что, если я закончу здесь, а ты пойдёшь в свою комнату и устроишься, и я закажу нам что-нибудь на обед?

– Здорово, – улыбаюсь я и встаю из-за стола. – Тебе, правда, не нужна моя помощь? – спрашиваю ещё раз.

– Нет, я справлюсь. Иди, устраивайся, – настаивает она.

Я выхожу из кухни и иду к своей машине. Ненавижу врать своей тёте, да и вообще врать кому-либо, но если бы я сказала, почему на самом деле здесь... Я открываю багажник и вытаскиваю свой большой чемодан, с хлопком ставя его на землю. Как только я выкатываю чемодан на дорожку к дому, замечаю в дверях Рейвен, с огромной улыбкой на лице и телефон, который она приставляет к уху.

Пожалуйста, скажите мне, что она говорит не с тем, о ком я думаю.

– Лорен, милая, это Кэл! – зовёт она.

Моё сердце замирает на минуту. Рейвен так сильно любит его, клянусь, если бы он не был моим мужем и был немного старше, я знаю, что она бы вцепилась в него, как в сумочку «Шанель» на распродаже, если бы она там была.

– Я тут немного занята! – кричу я ей так мило, как только могу, подавляя раздражение и злобу, и направляюсь обратно к машине, и пытаюсь выглядеть занятой, перетаскивая свои сумки.

– Лорен Брукс! Иди сюда сейчас же, занесёшь свои сумки позже, – говорит она тихим, но убедительным голосом. Я чувствую, как опускаются плечи, формируя самый широкий тупой угол, и медленно иду к крыльцу с не очень довольным лицом. Я помню, что должна притворяться счастливой. Я беру телефон из её рук и быстро улыбаюсь ей как можно шире.

– Я отвечу в доме, – говорю ей.

– Конечно, – отвечает она.

Захожу в столовую и закрываю за собой дверь. Я делаю глубокий вдох и подношу трубку к уху.

– Так и знал, что ты будешь у Рейвен, – говорит Кэл, прежде чем я успеваю дать ему понять, что слушаю.

«Какой молодец», – говорю я про себя и закатываю глаза.

– Ты со мной не разговариваешь? – спрашивает он.

Я вздыхаю в недоумении. Кэл всё ещё думает, что «я с ним не разговариваю». Я ушла от него, а он даже не заметил, приняв всё за обычную вспышку гнева. Очевидно, не понимает.

– Два звонка. Должно быть, сегодня удача на моей стороне, – бормочу я с сарказмом, шагая по комнате.

– Знаю. Я был не прав, – говорит он.

– Ты, правда, так думаешь? Или ты просто говоришь то, что, как ты думаешь, я хочу слышать?

– Я говорю то, что думаю, – он кажется обиженным.

– Кэл, я устала от всего этого, – вздыхаю я.

– Ну, и что ты хочешь, чтобы я сказал? – спрашивает он оборонительно.

Что я хочу, чтобы он сказал? Что я, блин, хочу, чтобы он сказал? Я хочу, чтобы он просил прощения за всё. За то, что играл на моих нервах, за то, что он такая задница, за то, что оставляет меня дома одну целыми днями и, даже не звонит, за то, что превратил меня в человека, которого я даже не знаю, за то, что разрушил мою уверенность в себе, за то, что он вообще есть в моей жизни!

Я не слышу ничего, кроме тишины на другом конце провода. Упс, я, наверное, сказала всё это вслух.

* * *

Я сижу в своей старой спальне в тишине уже двадцать минут в ожидании его звонка. Вообще-то, я не должна его ждать. Я должна быть счастлива, что он не пытается мне перезвонить. Я провожу рукой по волосам и вздыхаю. Я слышу тихий стук в дверь.

– Милая, все в порядке? – тихо спрашивает Рейвен, входя в комнату.

– Да, всё нормально, – отвечаю ей и заставляю себя в очередной раз улыбаться.

Она открывает рот, как будто собирается что-то сказать, но затем улыбается и меняет тему.

– Я совершенно забыла, что обещала миссис Ингрэм пообедать с ней сегодня, ещё до того, как ты приехала. Может, ты к нам присоединишься? Она будет рада тебя видеть, – говорит Рейвен.

– Нет, всё нормально. Думаю, я просто останусь здесь и обдумаю кое-что. Передавай ей привет.

– Хорошо, если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони мне, – говорит она, словно мне снова двенадцать лет.

– Со мной всё будет в порядке, – уверяю я её.

– Увидимся позже, дорогая, – говорит тетя и закрывает дверь.

Вдруг я осознаю, что очень вымоталась. Я начинаю снимать с кровати большое покрывало и цветные простыни, заменяя их на те, что привезла из дома. Я осматриваю комнату, делаю глубокий вдох. Скоро это место станет таким, как раньше. Я забираюсь в постель и обнимаю подушку, будто она плюшевая игрушка.

Глава 8

9 мая 2008 года

– Я учился в университете Иллиноиса два года, а затем перевёлся в штат Индиана, где играл в футбол. Веришь или нет, но, сначала, моим основным предметом была криминология. Забавно, как я перескочил из криминологии в журналистику, они так отличаются друг от друга. Сначала, я занимался этим в старшей школе только из-за одной девушки, в которую втрескался. Потом сменил предмет, криминология становилась слишком сложной, но, думаю, это самое лучшее, что я сделал в своей жизни. И тогда, когда я выпустился, то вернулся в Чикаго. Мой отец помог получить работу в газете «Трибьюн», где мой босс отдал мне развлекательную колонку. Кто её, вообще, читает? Но, тем не менее, дело в том... – Джейсон всё никак не затыкается.

Я продолжаю кивать и улыбаться, притворяясь, что мне интересно слушать, о чём он говорит уже двадцать минут. Джейсон не задаёт мне ни одного вопроса, кроме того, что я хочу заказать. Затем он говорит, что его блюдо вкуснее, и я тоже должна его заказать. Я смотрю на часы уже третий раз. Мне ещё никогда в жизни не было так скучно. Не знаю, нервничает ли он и просто мелет чушь, чтобы это скрыть, или он действительно такой самовлюблённый. В клубе Джейсон казался совершенно другим. Да, внешность бывает обманчива.

Я отпиваю из своего стакана с водой. Лёд растаял. Осматриваюсь вокруг и восхищаюсь изысканностью ресторана. На фоне тихо играет пианино. Я действительно могла бы наслаждаться атмосферой, если бы Джейсон просто помолчал минутку.

– Я помню свой первый журналистский опыт, статья о декане, который спит со студенткой. Я тогда хорошо повеселился, даже несмотря на то, что получил за неё тройку. Мой профессор всегда говорил, что я могу писать лучше и за свою последнюю работу я получил пятёрку, – продолжает он. – А как насчёт тебя? – спрашивает он, наконец.

Я чуть не давлюсь водой. Не ожидала, что мне предоставят возможность говорить. Я думала, он, по крайней мере, перескажет все статьи, которые написал, прежде чем задать мне этот вопрос.

– Ну, я учусь в университете Чикаго. Моя специальность – английский, а второстепенный предмет история искусства, – говорю я.

– В мир искусства тяжело пробиваться, – отвечает он, как будто я не знаю.

– Вот почему я и выбрала профильным предметом английский, – говорю ему слегка раздражённо.

– Так чем именно ты занимаешься? – спрашивает он.

– Что ты имеешь в виду?

– Я знаю, что ты специализируешься на истории искусства, но занимаешься какой-нибудь художественной деятельностью? – спрашивает Джейсон рассеянно, одновременно подзывая официанта.

Я только говорила ему, что история искусства – мой непрофильный предмет, но какая разница. Почти угадал.

– Ну, я немного рисую и леплю, но моя страсть – рисунки карандашом, – говорю я.

– Да, можно счёт, пожалуйста? – говорит он приближающемуся официанту, тот кивает и уходит. Джейсон снова поворачивается ко мне:

– Извини... что ты там говорила?

Я качаю головой:

– Неважно, – не похоже, что он, вообще, обращает какое-то внимание.

– Ты слышала о благотворительном вечере в музее в честь годовщины?

Он уже забыл об истории искусства?

– Да, слышала, – отвечаю я, пытаясь говорить без сарказма.

– Тебе бы, наверное, там очень понравилось. Так жаль, что ты не можешь достать билеты. «Трибьюн» получила только три. Мне очень повезло достать один из пропусков для прессы, это же будет событие сезона, – хвастается он.

Говорить ему, что я иду или не стоит? Ммм…

– Но будь уверена, я предоставлю тебе полный отчёт, – улыбается Джейсон.

Я решаю не говорить ему, и буду продолжать улыбаться, может быть, он поймет намёк. Мой телефон начинает вибрировать в сумочке. Я вытаскиваю его и вижу номер Хилари. О, я люблю тебя, Хилари!

– Извини, я на минутку, – говорю ему, уходя к главному входу. – Я ещё никогда не была так счастлива тебя слышать, – благодарно говорю в трубку.

– Я так понимаю, свидание отстой? – спрашивает она оживлённо.

– Помимо еды, да. Я буду дома через час. Джейсон, наверное, самый самовлюблённый мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. Весь вечер он только и говорит о себе. Я, наверное, вставила предложения три, – говорю я.

– Ох ты, бедняжка! – констатирует она, – Ну, нельзя войти в одну реку дважды.

Я улыбаюсь, думая о моем свидании с Кэлом, по сравнению с которым это кажется приёмом у стоматолога.

– Он планирует что-нибудь ещё после ужина? – спрашивает Хилари

– Я не знаю, но больше не вынесу.

– Помнишь парня, которого я встретила на той вечеринке, куда ты не захотела пойти на прошлой неделе, у Джинера, или Джоне, никогда не смогу произнести это правильно. Короче, что-то иностранное, и он до смешного горяч. Я готовлю ему ужин и он, может, останется на десерт... – предупреждает подруга с ноткой восторга в голосе.

– Веселись, Хилари, – говорю я. По крайней мере, хоть одна из нас проводит время хорошо сегодняшним вечером.

– Хочешь, чтобы я дождалась тебя?

– Нет, всё в порядке.

– Ладно, тогда спокойной ночи, – говорит подруга и завершает звонок.

Я смотрю на часы, сейчас только 9:12. Вечер тянется слишком медленно. Возвращаюсь в ресторан и вижу, что Джейсона нет за столом. Думаю, он пошёл в уборную. Слава Богу, я посижу в тишине несколько минут.

– Прошу прощения, мисс? – спрашивает тихий голос сзади. Я оборачиваюсь и вижу хостес, которая посадила нас за столик, когда мы приехали.

– Джентльмену, который был с вами, кто-то позвонил, и ему пришлось уйти, но он вызвал вам такси. Машина приедет через двадцать минут, – сообщает она.

Он меня бросил? Он меня бросил. После того как я полтора часа выслушивала его болтовню о его скучной работе и о том, как он ходил на историю в университете, он меня бросает? Я вздыхаю и замечаю, что хостес ждёт моего ответа.

– Спасибо, – говорю я и улыбаюсь, чтобы скрывать раздражение.

Она кивает и уходит. Я снимаю свою курточку со спинки стула и надеваю её. Кто бы мог подумать в начале вечера, что я останусь сидеть одна в холле ресторана в ожидании такси, которое увезёт меня домой, потому что парень меня бросил?

* * *

Я пристально смотрю на чистый холст перед собой и вижу... чистый холст. У меня нет вдохновения. Я ничего не вижу. Я ставлю мольберт обратно к стене и беру со стола свой альбом. Мне приходится перелистать всё до конца, чтобы найти чистый лист.

Я начинаю делать небольшой набросок карандашом в центре листа. Все мои рисунки начинаются таким образом, а потом я просто рисую, что чувствую. Живопись – это непросто, нужно планировать все краски, оформление и нельзя просто рисовать отдельные штрихи в ожидании, что они превратятся во что-то цельное.

Именно поэтому мне нравится рисовать карандашом. Это как терапия. Мои мысли уносятся к юбилейному вечеру завтра в музее. В моём животе начинают порхать бабочки. Поскольку будет годовщина, там представят все новые коллекции, выставленные только в этот вечер, хотя, возможно, у них уже есть и новые экспонаты, которых я не видела. Я не была там целую вечность. Мне всегда нравится находиться там в своём собственном мирке. Завтра я пойду туда впервые с кем-то ещё не из школы. Я всегда воспринимаю искусство как личную награду для самой себя. Интересно, увлечён ли Кэл искусством. Мне кажется, что он не слишком в восторге от такого события, как в принципе и большинство людей. Его заслуга в том, что он предложил свидание исходя из моих интересов, не говоря уже о том, что у него билеты, которые среднестатистический человек вряд ли достанет.

Я откладываю свой альбом и направляюсь к комоду, достаю платье, которое планирую завтра надевать. Это платье Энджелы, она была добра и одолжила его, поскольку, наверное, впервые мне понадобилось нечто подобное для такого события. Я снова восхищаюсь им, как и туфлями на 12-сантиметровых каблуках, которые пожертвовала мне Хилари. Они убьют мои ноги, но идеально подходят, и это того стоит.

Любой художник в Чикаго готов умереть, чтобы попасть туда, а мне выпал случай одеться нарядно куда-то ещё, кроме работы. О, и Кэл не так уж плох в качестве привилегии.

Я смеюсь с самой себя и вешаю платье обратно в шкаф. Кэл. Я действительно не знаю, что и думать о нём. Думаю, что поняла, кто он ещё в первый раз, когда встретила его, и парень был обходительным бизнесменом или каким-то богатым плейбоем. Но я не могу так сильно ошибаться. Он ни тот, ни другой, но, даже если я и могу сказать, кем он точно не является, я все ещё не знаю, кто он на самом деле. Я знаю о нём меньше, чем когда мы впервые встретились, и это меня интригует, и пугает. Кэл пригласил меня на вечер, потому что предположил, как сильно я хочу пойти, и теперь я знаю, остаётся ещё, по крайней мере, одна глава моей автобиографии, а здесь я едва держу в руках фрагмент его свидетельства о рождении.

Единственное, что я действительно знаю о нём: он загадочный, искренний и невероятно сексуальный. Я всё ещё не могу поверить, как я хочу так много после того поцелуя. Обычно, я никогда не позволяю парню даже приближаться к моим губам, выкручиваясь старым добрым поцелуем в щеку или неловким объятием. Позволить парню просунуть свой язык в мой рот – это что-то вроде кощунства для «Кодекса Лорен Брукс», но я уже нарушила несколько правил с Кэлом. К этому времени, я бы уже знала его возраст, чем он зарабатывает на жизнь, как много у него братьев и сестёр, и кем был его первый домашний питомец, но так случилось, что я не спросила у него ничего. Ну, его улыбка и глаза отвлекают меня. Они заманивают и заставляют остаться...

Глава 9

5 мая 2011 года

Я вытираю запотевшее зеркало и со скрипом открываю дверь в ванную, чтобы впустить немного воздуха. Только примешь душ, и комната уже нагревается до сорока градусов. Я оборачиваюсь в плюшевое полотенце и влезаю в шлёпки, которые оставила у ванны. Слегка зеваю, хотя, даже не устаю. Я проснулась в десять вечера, не веря в то, что проспала целый день. Но я думаю, сон – лучшее средство для снятия стресса, а мне ещё предстоит так много его снимать.

Я знаю, что не должна себя так чувствовать, но не могу не задаваться вопросом, почему Кэл мне всё ещё не перезванивает. Я проверяю телефон в надежде увидеть смс, даже если знаю, что он вряд ли пошлёт мне хоть одно сообщение, хотя бы на автоответчик Рейвен. Смахиваю с лица мокрую прядь волос. Надо высушить их феном, но я слишком раздражена, чтобы делать это прямо сейчас. По пути из ванной в комнату, проходя через зал, я замечаю, что Рейвен уже пошла спать, поэтому выключаю свет, который освещает крошечный зал. Когда я захожу в свою комнату, меня обдувает лёгкий ветерок из открытого окна, и я иду к нему, чтобы его закрывать. До моей поясницы дотрагивается чья-то рука.

Я громко вскрикиваю, поворачиваюсь вокруг себя и оглядываюсь. Передо мной стоит Кэл. Он обнимает меня, чтобы я не упала. Какого чёрта он здесь делает? Мне сразу хочется обнять его, но потом я вспоминаю, что я злюсь на него и отступаю в другую сторону комнаты.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, ещё находясь в шоке.

Я всё ещё не могу отдышаться, но я совсем чуть-чуть радуюсь тому, что он здесь. Это последнее, что я могла ожидать. Он мне, даже не перезвонил.

– Ой, да ладно. Даже не скажешь «привет» или «рада тебя видеть, дорогой»? – дразнится он.

Лунный свет освещает его точёное лицо, и Кэл прошмыгивает мимо меня, усаживаясь на кровати. Я вдыхаю запах его одеколона. Он манит меня к нему. Это тот самый одеколон, который я подарила ему в прошлом месяце, и его запах заставляет меня хотеть... Чёрт, возьми себя в руки, Лорен!

– Может, я бы так и сказала, если бы была в том настроении. Но это не так, – я хочу быть краткой, но не уверена, что на него это действует так, как я хочу, поскольку Кэл застигает меня врасплох.

Он смотрит на меня и его глаза скользят вниз от моего лица, напоминая, что на мне только полотенце. Я крепко обнимаю себя руками, желая показать, что намерена оставлять его на себе. Он ухмыляется и берёт пластиковую свинью, которую я выиграла на карнавале в старшей школе. Я вырываю её у него из рук.

– Осторожно! Ты ведь не хочешь уронить полотенце, – шепчет он и его рука начинает ползти по моей ноге. Я быстро делаю шаг назад и игнорирую холодок, бегущий по моей спине.

– Что ты здесь делаешь? – упрямо спрашиваю я ещё раз.

– Ты здесь и я полагаю, я тоже должен быть здесь, – мне кажется, что он говорит искренне, но кто его знает.

– Правда? А то сорок восемь часов назад для тебя вообще не важно было быть там, где я, – отвечаю ему с горечью в голосе.

Кэл встаёт и направляется ко мне.

– Прости меня, – говорит он и смотрит мне прямо в глаза.

Я быстро отвожу взгляд. Ненавижу, когда Кэл так делает. Клянусь, он может видеть меня насквозь и читать мои мысли.

– Это то, что ты говоришь.

Кэл оставляет свою руку на моей талии.

– Это то, что я имею в виду, – отвечает он, приближается и обнимает меня.

Я качаю головой и отхожу от него.

– Ну, откуда мне знать? – тихо говорю я сама себе, как будто пытаясь проснуться и избавиться от кошмара, – Я устала от того, что ничего не знаю, Кэл! – говорю я громче.

– Я когда-нибудь говорю тебе то, что не имею в виду? – повторяет он.

Кэл натворил столько всего. Он игнорирует меня, избегает моих вопросов или оставляет меня без предупреждения, но он никогда не врёт. Я стараюсь думать, но меня отвлекают его пальцы, пробегающие по моим влажным волосам. Как я могу думать, когда он так делает? Мне надо думать. Его губы нежно скользят по моей шее, и мужчина притягивает меня к своей груди. Я пытаюсь понять, как ему отвечать. Я злюсь и у меня есть на это полное право. Что бы я не хотела, надо делать всё быстро, пока он не тащит меня в кровать. Скажи что-нибудь! Скажи сейчас!

– М… мы не можем, я не буду делать это здесь, – говорю я ему, моё дыхание сбивается и полотенце падает на пол.

Слишком поздно. Он наклоняет меня к кровати, накрывает всем весом своего тела и целует. Мне надо говорить с ним, а не спать. Так происходит всегда, когда Кэл прикасается ко мне, сначала дрожь по спине, затем жар между ног, а потом я теряю голову и забываю все свои мысли. Он как будто подвергает меня какому-то заклятию. Что же ещё может быть?

– К… Кэл, остановись, – говорю я так тихо, что сама себя едва слышу, пока его пальцы опускаются вниз по моему телу.

– Ты хочешь, чтобы я остановился? – он начинает покусывать моё ухо.

– Я больше не знаю, чего хочу, – честно говорю я, пытаясь восстанавливать дыхание. Я поворачиваю голову к окну. Оно всё ещё открыто и в комнату врывается лёгкий ветерок.

– Разве ты не этого хочешь? – говорит он хрипло, усиливая поцелуй. Кэл забирает всю мою силу, но я прерываю его, нежно держа его подбородок в своих руках. Он смотрит на меня с удивлением и каким-то любопытством.

Я пристально смотрю в его глаза, которых обычно стараюсь избегать. Всматриваюсь в них и пытаюсь понять, о чём он думает, что чувствует. Нас заливает свет луны, струящийся из окна. Я не могу читать его глаза. Не могу ничего видеть за ними, они как будто затянуты пеленой. Я не могу видеть больше, чем он мне показывает.

– Я больше не знаю, Кэл, – шепчу я, пытаясь сдерживать горячие слёзы, и отпускаю его лицо.

Широкая улыбка на его лице смягчается. Кэл смахивает прядь волос с моего лба и смотрит мне в глаза, как мне кажется, целую вечность, но, в реальности, всего лишь минуту.

Через секунду, он слезает с меня и встаёт с кровати. Я передвигаюсь на другую сторону и оставляю голову поднятой, пытаясь видеть, что он делает. Мне холодно и я забираюсь под одеяло. Подпираю голову руками, я смотрю, как он берёт свою куртку и что-то из неё вытаскивает. Я вздыхаю и поворачиваюсь к нему спиной.

Несколько минут спустя, он ложится на кровать позади меня, прикасаясь голой кожей к моей. Кэл покрывает поцелуями мои плечи и притягивает меня к себе. В этот раз я стараюсь не смотреть ему в глаза. Я не знаю, что думать или чувствовать; я не хочу теряться в нём. Я не хочу продолжать влюбляться в него, уступать его манипуляциям, какими бы они ни были.

– Лорен, – тихо говорит он, берёт мою руку, подносит её к своему лицу и нежно поглаживает.

Я всё ещё ему не отвечаю. Горячие слезы обжигают мне лицо. Кэл уже давно не видел, как по моему лицу, вот так, текут слёзы. Та видимость злости и мстительности, которую я создаю, обычно, идеально их скрывает. Сегодня ночью у меня совсем нет сил на неё. Кэл вытирает слезы с моего лица и нежно целует в щёку.

– Я так устала. Я не могу. Я не могу так продолжать. Это... всё это разрушает меня, – хнычу я. Мой голос ломается, и я отворачиваюсь от него.

Он хватает мой подбородок, заставляя смотреть ему в лицо.

– Лорен. Я здесь, – серьёзно говорит он.

Я отворачиваюсь.

– Но как я могу... – я не могу закончить, мой голос срывается.

– Я здесь, красавица, – говорит Кэл, его голос неузнаваемый и почти умоляющий.

После такого я не могу от него отворачиваться. В его серых глазах я вижу тот слабый оттенок зелёного. Кэл сжимает мою руку, которая просто крошечная по сравнению с его рукой. Вторая его рука тоже оказывается в моём поле зрения, и она показывает мне то, что он искал в кармане куртки минуту назад. Медленно и осмотрительно Кэл надевает обручальное кольцо на мой палец, возвращая его законной хозяйке. Я начинаю плакать сильнее, потому что сейчас я в такой растерянности. Я обнимаю руками его шею, и он притягивает меня ближе к себе.

Меня приводят в замешательство мысли о его любви ко мне, но я никогда не сомневаюсь в моей любви к нему. Я люблю Кэла. Вот и всё. Я не могу сделать ничего такого, чтобы я смогла разлюбить его. Не важно, как сильно я злюсь или расстраиваюсь из-за него. Он умеет выбрать нужный момент и делает именно то, что заставляет меня снова его любить.

Я закрываю глаза, на мгновение, ощущая покой. Возвращаюсь в мыслях в тот момент, когда лежала в его объятиях, и он заставлял меня чувствовать себя так, как будто в мире были лишь мы одни, и ничего между нами.

Пока у меня есть этот момент, этот покой, я буду спать, а обо всём остальном я буду переживать завтра. Наконец, я чувствую, что засыпаю в руках Кэла. И, во всяком случае, сейчас та пара на фото, которое я перевернула раньше, уже не кажется мне такой далекой.

* * *

Почему я остаюсь с ним? Действительно, очень простой вопрос. Почему мне просто не уйти? У нас с ним нет детей. Мы женаты, но в наше время развод – такое простое и обычное дело. Почему меня всё так заботит?

Вопросы проносятся у меня в голове, пока я пялюсь на потолок. На этот же потолок я смотрела каждую ночь, когда была маленькой девочкой. Подросток-мечтательница теперь женщина. Я бросаю взгляд на кольцо на своём пальце, обращая на него всё свое внимание, и не из-за эффектного жёлтого бриллианта, достойного принцессы, а из-за того, что оно раньше значило для меня.

Оно должно было стать символом нашей любви, доверия и наших обязательств по отношению друг к другу. Когда я произносила те клятвы, то ни капли не сомневалась в том, что оно означает всё это для нас обоих.

Я люблю Кэла, но мое доверие к нему подорвано. Иногда я сомневаюсь в его обязательствах ко мне, в наших обязательствах, которые заставляют наш брак работать. Я так легко сняла кольцо, потому что больше не верю во все эти вещи, символом которых оно является. Тем не менее, я раз за разом надеваю его обратно.

Почему происходит так, что когда Кэл не со мной, я так сильно по нему скучаю, и это ощущается хуже физической боли? Почему когда я вижу его глаза, клянусь, иногда я вижу в них ту его часть, которую он никогда не позволяет мне узнать?

Его глаза, я думаю, что влюбилась в его глаза. Они показывают так мало и так много. Я смотрю в них, а они безжизненные, холодные и пустые. А ещё бывают моменты, когда я вижу что-то доброе и тёплое где-то за ними.

Раньше его таинственность волновала меня, заманивала, она слишком интриговала, чтобы не обращать на неё внимания. Сейчас же меня разочаровывает тот факт, что мой муж – всё ещё для меня загадка, которая заставляет осознавать, что все его тайны теперь просто секреты, которые он мне не доверяет. И с каждым днём я всё больше обижаюсь из-за этого.

Я позволяю себе оставаться, потому что бывают такие моменты, как вчера, когда я снова безумно люблю Кэла всем сердцем. А иногда я чувствую, будто вообще едва его знаю. Меня пугает то, что я так сильно привязана к нему, и мне будет сложно жить одной. Осознание этого вызывает тошнотворное чувство, и часть меня винит его за всё. Я знаю, что сама позволяю всему случиться. Я позволяю своей ледяной наружности брать верх и изменять меня. Изначально, таким был способ как примириться с ним и при этом не чувствовать печали, одиночества и неполноценности. Некий временный защитный механизм, но сейчас он стал краеугольным камнем той женщины, которой я стала.

Уже утро. Я лежу в постели какое-то время и не могу заснуть, пытаясь всё выяснить. Я чувствую, как Кэл проснулся, и когда он садится, скрипит матрац. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он смотрит на меня, зевает и собирает с пола свою разбросанную одежду.

– Доброе утро, – говорю я, бесшумно подпирая голову рукой. Кэл надевает свои боксеры и рубашку, но не отвечает. Его брови нахмурены, и он собирается так, будто спешит куда-то. Подходит к моему старому шкафу, нетерпеливо перебирает одежду. Я сижу абсолютно неподвижно, пытаясь понять, что он там ищет.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие. Я не хочу делать это с ним сегодня. Я стараюсь не быть стервой, но он, правда, давит на меня. Кэл находит мой чемодан и вытаскивает его.

– Одевайся. Мы уезжаем, – говорит он.

– Что? Нет, я никуда не поеду.

– Слушай, у меня нет времени. Вставай и одевайся.

– Так вот значит как. После всего, что было ночью, ты встаешь не с той ноги и швыряешь свои требования. Может, ты не понимаешь, но я приехала сюда не на один день.

– Знаешь что, Лорен? Я устал от всей этой ерунды. Я мог заключить долбаную сделку с Дексом, но вместо этого приезжаю за тобой, чтобы держать тебя, блин, за руку. Я хочу домой, чтобы, по крайней мере, спать в своей собственной кровати! – ворчит он.

Я бросаю в него подушку. Запрыгиваю на кровать и беру с пола своё платье и надеваю его.

– Опять начинается, – злобно смеётся он.

– Зачем ты приехал за мной? Зачем ты привёз мне его? – я протягиваю руку, выставляя напоказ кольцо.

– Да, я привёз тебе кольцо. Ты моя жена, так какого чёрта ты его снимаешь?

Вопрос застигает меня врасплох и заставляет задуматься.

– Потому что я скучаю по тебе, но мне начинает казаться, будто всё просто для того, чтобы утихомирить меня!

– Но я ведь здесь! Вот, чего я совсем не понимаю! Как ты по мне скучаешь?

Я делаю глубокий вдох. Я знаю, не он один виноват во всём, и поэтому решаю принять какую-то часть вины и на себя.

– Я скучаю по нам, – исправляю я его, понижая голос. – По тому, как у нас раньше было. Какими мы раньше были. Что с нами случилось?

Я подхожу к нему с умоляющим взглядом, и его брови смягчаются, но он отворачивается от меня.

– О чём ты говоришь? – его тон становится оборонительным.

– Я… я не поеду, я не поеду в Чикаго с тобой, – говорю я сурово, но с опущенной головой: я не могу смотреть на него, когда говорю такое.

Я люблю его, да. Я влюблена в него, вопросов нет. Но проблема заключается в том, что я задаюсь вопросом, люблю ли я его больше, чем себя, и любит ли он меня вообще.

– Ты не едешь домой? – спрашивает Кэл, как будто не слышит меня.

– Отныне, Кэл, у нас нет дома. Я не воспринимаю то место, где мы живём как дом, – говорю я со злостью.

– Отлично, теперь у нас нет дома. Полагаю, тот пентхаус, ради которого я рву задницу, он что, выдуманный? – насмешливо отвечает он.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Кэл! – кричу я на него, но он лишь смеётся, оборонительно качая головой.

– Нет, я не знаю, что ты имеешь в виду. Я провёл с тобой ночь. Я не хочу оставаться в долбаном Сагино следующие несколько дней, в которые я взял отгул. Почему ты превращаешь всё в то, чего нет?

– Потому! Я не хочу, чтобы ты думал, будто это всего лишь вспышка гнева. Я серьезно, Кэл. Если я вернусь, то буду отвечать за всё, что ты делаешь – мы оба делаем, будто всё нормально. Я буду говорить тебе, что всё нормально, когда ты оставляешь меня на несколько недель. Если я буду так сильно по тебе скучать, и мне будет больно – всё нормально. Нормально, если я смирюсь с тем, чего почти не знаю, что ты чувствуешь или о чём думаешь, и я буду каждый день спрашивать себя, любишь ли ты меня, – мой голос начинает ломаться.

Его строгое выражение лица смягчается, и он подходит ко мне.

– Почему? Почему ты поступаешь так? – Кэл обхватывает свою голову руками и раздражённо вздыхает. – Ты знаешь, что я люблю тебя! – он делает злобный жест в мою сторону и начинает ходить по комнате. – Если бы ты только знала, чего мне стоило приехать к тебе! – говорит он громко, но такое ощущение, будто говорит самому себе.

– Конечно, ты же отрываешься от работы. Как же сложно быть рядом со своей женой, ведь мы же нуждаемся в деньгах, конечно. Мне ведь нужны «Лабутены», а тебе «Ролексы» и иномарки! – кричу я в ответ сквозь слезы, сидя на кровати. – М… мне кажется, ты на меня обижен за что-то. Раньше ты был – ну, я думала, что ты счастлив. Ты был весёлым, ты мог меня рассмешить и дать почувствовать себя сексуальной и желанной, – улыбаюсь я, вспоминая счастливые времена. – Теперь мне кажется, что ты где-то далеко. Я знаю, ты ускользаешь от меня. Я чувствую себя связанной с тобой, только когда мы занимаемся сексом. И недавно как раз, так и было. Ты больше не занимаешься со мной любовью... Возможно, брак превратил тебя в такого человека. Я никогда не могла представить, что мы станем такими, – говорю я, собирая все силы, чтобы закончить.

Я закрываю глаза и делаю долгожданный выдох, который я, кажется, задерживала целую вечность. Тишина в комнате после всего шума кажется странной.

Кэл сидит на моем стуле у письменного стола, руки скрещены на груди, на лице пробегает ряд эмоций. Ни одна из них едва ли была похожа на сожаление или понимание.

– Я никогда не хотел чего-то больше, чем наш брак, Лорен. Ты – единственное, что мне принадлежит. То единственное и чистое, что у меня есть – это мы. Раньше у меня была другая цель существования. Она появилась из тёмного места. Моя мотивация изменилась, когда я влюбился в тебя. Ты моя сила и моя слабость. Ты – та причина, по которой я здесь.

Я открываю глаза и вспоминаю, что слова его свадебной клятвы были в точности такие же. Не могу поверить, что он помнит их. Я, даже не помню свою клятву до такой степени. У меня теплеет на сердце, когда я думаю о том дне на пляже в Рио, где мы соединили наши узы, где я стала миссис Скот. Я была самой счастливой женщиной на свете.

– Именно это я имел в виду тогда, и с того дня ничего не изменилось, – его голос тихий и дрожит как у ребенка.

Я начинаю медленно приближаться к нему и нежно касаюсь его плеча. Кажется, он сильно задумался.

– Я хочу, чтобы ты остался со мной. Здесь, – я смотрю прямо на него, умоляя взглядом ответить мне то, что я хочу и мне нужно услышать.

– Я не перееду в Сагино! – говорит Кэл непреклонным тоном, руки всё ещё скрещены, он смотрит в окно.

– Я не говорила такого, – отвечаю я ему.

– Ты имеешь в виду остаться на неделю или пару дней? – спрашивает Кэл. Он всё обдумывает. Это хороший знак.

– Настолько, насколько потребуется, – говорю я ему, стараясь сохранять твердость в голосе. Он выдыхает и закрывает лицо руками.

– А как же с моей работой? Я как раз собирался...

Я кладу голову ему на плечо.

– Ой, ну перестань. Ты же Мистер Большой и Плохой Кэл, просто скажи им, что вернешься когда угодно, – улыбаюсь я ему.

Я касаюсь его лица и поворачиваю ко мне так, что я могу смотреть ему в глаза и видеть в них отражение своих.

– Если ты любишь меня, ты сделаешь так, – шепчу я ему. – Я знаю, ты говоришь, будто любишь. Мне просто надо это чувствовать, – умоляю я. Если он скажет, нет, я не знаю, что буду делать.

Он думает, а это всегда хороший знак. Я прекращаю на него смотреть и кладу голову ему на грудь.

– У меня ведь нет выбора, да? – вздыхает Кэл.

– Не совсем, – честно говорю я.

Если он уйдёт, с меня хватит. Я не могу больше с ним так жить. Я найду способ забыть его, неважно насколько это будет тяжело. Я не могу больше так себя чувствовать. Но если он останется...

Глава 10

10 мая 2008 года

– На Лорен Брукс надето одно из последних платьев Дома Хилари. Стильный чёрный самоцвет идеально подходит для свидания, деловой сделки или, даже изысканного торжественного вечера. Верх платья отделан блестящей тканью, что придаёт немного современности этому винтажному силуэту, в тоже время, сохраняя классический покрой. Декольте в форме сердца, также усыпанное блёстками, дополняет её платье, как и глубокий вырез на спине, потайная застежка на молнии и разрез внизу платья, выставляющий ножки в выгодном свете заставляют любого храброго мужчину истекать слюной, – объявляет Хилари голосом Джоан Риверз (Прим.: американская телеведущая и стендап-комик).

Мы с Энджелой умираем от смеха.

Хилари тепло прерывает меня:

– Перестань, а то у тебя появятся морщины, – отчитывает меня подруга, всё ещё ложным, исключительно модным, голосом. – Покружись для нас, дорогая, – говорит она.

– Давай, девочка, – воет Энджела, поддерживая глупую игру. Я неохотно им подчиняюсь и закатываю глаза под их свист.

– Лорен Брукс, ты выглядишь такой сексуальной сейчас! – восклицает Хилари, возвращаясь к нормальному голосу.

– Я иду на вечер, посвящённый юбилею музея искусств. Выглядеть сексуально – не совсем то, чего я хочу, – говорю я в шутку, рассматривая себя в зеркале.

Должна сказать, платье просто изысканное. Энджела заскочила ко мне сделать что-то волшебное с моими волосами, поэтому она сделала мне красивые романтичные кудри. И после всего ворчания и ругани, я смогла переубедить Хилари нанести удобные светлые тени вместо драматических «смоки-айз».

– Она имеет в виду, что ты выглядишь просто потрясающе, – смеётся Энджела.

Я оборачиваюсь и вижу, как Хилари роется в моей сумочке.

– Хилари, что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Хочу убедиться, что у тебя есть всё необходимое, – говорит она сухим тоном. – Косметика, жвачка, кошелек, ключи... Лорен. Ты знаешь, что забыла кое-что очень важное? – спрашивает она. Энджела и я с любопытством смотрим на неё. – Где презервативы?

– Оу... У меня нет презервативов, – просто отвечаю я.

– Именно! – констатирует подруга.

Я закатываю глаза.

– Не думаю, что они мне понадобятся, – убеждаю я её.

– Ой, ну перестань. Я его видела. Они тебе понадобятся, – подмигивает Хилари. Я игриво вырываю свою сумочку из её рук,

–... и ты же помнишь, что почти случилось в прошлый раз, – говорит Энджела поющим голосом, падая на мою кровать.

Я игнорирую их обеих, безуспешно пытаясь оттянуть маленькое чёрное платье вниз на пару сантиметров.

– Эй, перестань, – Хилари шлёпает меня по руке.

– Так чем он занимается? Учится где-нибудь? – спрашивает Энджела.

– Она не знает, – издевательски смеётся Хилари.

– Ты не знаешь? Чёрт возьми, что это должно значить? – озадаченно спрашивает Энджела.

Я открываю рот и хочу сказать что-то в своё оправдание, но Хилари меня перебивает.

– Вот что похоть делает с тобой, – дразнит она, а Энджела начинает смеяться.

Звонит телефон и моё сердце начинает быстро биться. Энджела ближе всех, поэтому отвечает на звонок:

– Алло? Она сейчас спустится, – и широко мне улыбается.

– Лимузин уже здееесь, – говорит она нараспев. Я делаю глубокий вдох и ещё раз смотрю на себя в зеркало.

– Всё в порядке! – кричат они в унисон.

Я беру свою сумочку, и мы все направляемся к двери. Спускаемся по лестнице, и я вижу прекрасный чёрный автомобиль и водителя, ожидающего у двери.

– Чёрт! – говорит Энджела под впечатлением от машины.

– Кто из вас, милые дамы, Лорен Брукс? – дружелюбно спрашивает водитель.

– Она, – обе указывают на меня.

– Добрый вечер, мисс Брукс. Я – Брайан и я буду вашим водителем сегодня, – улыбается он.

Я обнимаю их обеих и направляюсь к машине.

– Желаю хорошо провести время, – кричит Энджела.

– Слишком хорошо, – кричит Хилари и подмигивает, когда я забираюсь в лимузин.

Я машу им рукой, и Брайан закрывает дверь. Я осматриваюсь вокруг и замечаю, как меня окружает салон, отделанный мягкой кожей. Здесь есть телевизор и шампанское в ведёрке со льдом.

– Вау, – единственное, что я могу произносить.

Я слышу, как рядом со мной звонит телефон. Оглядываюсь, как будто сейчас увижу ещё кого-то, сидящего здесь, и неохотно поднимаю трубку.

– Алло, – говорю я нерешительно.

– Привет, красотка. Мне не терпится увидеть тебя. Всё прошло хорошо?

Я позволяю себе выдохнуть с облегчением – это Кэл, а не кто-то ещё, кто мог бы меня смущать.

– Да, всё в порядке, – я погружаюсь в сон, всё ещё пораженная салоном лимузина.

– Если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи Брайану, и он позаботится об этом.

Я хочу спросить, взял ли он лимузин напрокат, но вопрос был бы грубым, правда?

– Хорошо, но я, правда, не думаю, будто мне может что-нибудь понадобиться. Кажется, здесь есть всё... – говорю я потрясённо.

Кэл слегка смеётся:

– Ну, хорошо, увидимся примерно через час.

– Жду с нетерпением, – я улыбаюсь и кладу трубку.

Я позволяю широкой улыбке, которую сдерживаю, расплываться по лицу. Это должно быть весело. Напеваю свою любимую песню. Думаю, я чувствую, как останавливается машина, хотя мне очень сложно говорить, ведь машина едет так плавно. В моём животе начинают играть бабочки. Телефон звонит снова, и я отвечаю.

– Мисс Брук, мы прибыли к дому мистера Скота, – говорит мне Брайан.

– Спасибо, Брайан, – отвечаю я и кладу трубку.

Я выхожу из машины, и меня пробирает холодный ветер, развивая моё платье и шаль. Я поднимаю глаза и вижу большой самолёт (или его личный реактивный самолет?) в пятидесяти шагах от меня. Нет, ну правда, а чего я ожидала? Не такого. Кэл выходит с телефоном в руках. Он подходит ближе, и я изучаю его внешний вид. На нём чёрный костюм с серебристой рубашкой, без галстука. Он носит очки, вот что меня, действительно, поражает, я не замечала раньше, и это крайне заводит. Когда он подходит ко мне, то отключает телефон.

– Ты выглядишь... – говорит он с ослепительной улыбкой на лице и пробегает по мне взглядом снизу-вверх, начиная с моих туфель на 12-сантиметровых каблуках.

– Ладно, запомни эту мысль, – говорит Кэл, кусая губу, и начинает обходить меня с взглядом хищника. Как только он полностью заходит мне за спину, его руки обвивают мою талию, и парень нежно целует меня в шею. Я покрываюсь мурашками.

– Я рад, что ты добралась, – шепчет он мне в ухо, и я надеюсь вернуть спокойствие, прежде чем он увидит моё лицо.

К счастью, он берёт меня за руку и, через секунду, уже ведёт в противоположную сторону от лимузина. Я в замешательстве, но стараюсь поспевать за ним на этих каблуках и мысленно призываю свои гормоны контролировать себя.

– Куда мы идём? – наконец-то я снова могу говорить.

– Я подумал, что сегодня нам лучше воспользоваться более личным транспортом, – улыбается Кэл в ответ.

Он достаёт из кармана ключи, и когда мы останавливаемся перед машиной, припаркованной сразу за складом, моя челюсть падает на пол. Передо мной стоит великолепный, полностью чёрный «Астон Мартин».

– Это…это ведь не твоя машина? – говорю я с большим удивлением. Я никогда не сходила с ума от автомобилей и никогда не сталкивалась с дорогими вещами, но «Астон Мартин», чёрт возьми! Я помню, какое впечатление произвело на Стивена и Энджелу автомобильное шоу, на которое они меня притащили, а я как раз собираюсь забраться в такую машину.

– Нет, не моя. Машина – имущество компании, – объясняет он, открывая передо мной дверь с игривым блеском в глазах.

* * *

Я не могу не оценивать тепло машины после холодного ветра снаружи и, конечно, ощутимый вкус безупречной роскоши. «Астон Мартин» напоминает мне самолет, он такой футуристический. У меня такое чувство, что я вышла из этого года и попала куда-то в другое десятилетие. Кэл улыбается, наблюдая за мной.

– Должно быть, ты очень ценный сотрудник, – смеюсь я, всё ещё под впечатлением.

– Я усердный работник. Во всех смыслах, – говорит он, и я мысленно спрашиваю себя, намек ли это или мой мозг достиг дна. Мозг, прекрати!

– Ещё раз, чем ты занимаешься? – я говорю «еще раз», хотя он так и не ответил мне в прошлый. Теперь, когда я еду в этой машине, я стала ещё более любопытной, чем раньше.

– Я работаю в корпорации «Crest Field», – отвечает Кэл и включает радио.

Ладно. Не совсем то, о чём я спрашивала, но я принимаю ответ на вопрос «где ты работаешь?» вместо «чем ты занимаешься?».

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я, пытаясь выяснить, намного ли он старше того, насколько выглядит. Кэл должен занимать какую-то неоценимую должность, чтобы пользоваться такими преимуществами работы, как такая машина.

– Двадцать с чем-то, – остроумно отвечает Кэл.

– А почему ты носишь очки? – любопытствую я.

Он похож на человека, который носил бы линзы, если бы у него был выбор.

– Так люди будут думать, что я умный, – лукаво улыбается Кэл и снимает их, к моей радости. Он выглядит в них сексуально, но теперь я могу видеть его завораживающие глаза.

– Ты волнуешься по поводу вечера? – спрашивает он, меняя тему разговора.

– Очень, если честно. Я всё ещё не могу поверить, что иду.

– Ну, хоть кто-то из нас, – вздыхает он.

– Я так понимаю, тебя не интересует искусство?

– Кое-кто однажды сказал мне, что всё вокруг – это искусство, поэтому я не пошёл бы в музей, чтобы увидеть его.

Я немного хмурюсь, здорово пойти с кем-то, кто разделяет мой интерес к искусству, но я слишком возбуждена, чтобы расстраиваться.

– В общем, я решил, что мне надо, по крайней мере, смотреть на что-нибудь красивое, – говорит он, улыбаясь мне флиртующей улыбкой.

Я не могу не улыбаться, вечер начинается очень хорошо. Я не могу дождаться, когда увижу другие сюрпризы, которые могут оказаться у Кэла в запасе.

Глава 11

9 мая 2011 года

Люблю весенний бриз в Сагино. Я закрываю глаза, и прохладный ветерок обдувает меня, оставляя на теле мурашки от смены температуры. Смотря на часы, я вижу, что время три утра. Уже четыре дня мы живем в Сагино. Эти дни пролетели как одно мгновенье.

Кэл остался – скромный жест, но он так много значит. Вот так мы уже давно не были вдвоем, без претензий или расписаний – просто быть с ним целый день и не бояться, что его оттолкнет мой телефонный звонок.

Мне удалось растопить лед, и Кэл показал мне ту часть себя, которую я не видела уже давно. Я знаю, у нас впереди долгий путь, но тот факт, что он остался здесь – это шаг в правильном направлении. Конечно, есть моменты, когда он выглядит потерянным в своих мыслях, куда он уходит, чтобы побыть в одиночестве, оставляя Рейвен и меня одних.

В такие моменты моё сердце тянется к нему. Я чувствую, как он борется с чем-то, что мне никогда не покажет. Я не донимаю его из-за этого, хотя надеюсь, что, в конце концов, он научится полагаться на меня точно так же, как и я на него.

С часу ночи я сижу на балконе. Мне действительно следует постараться немного поспать. Я возвращаюсь в комнату, где Кэл растянулся на кровати, и не могу сдержать улыбку: он похож на маленького мальчика, когда спит, такой невинный и умиротворенный. Я иду на цыпочках к другому краю кровати, снимаю халат и ложусь.

Забираясь под одеяло, я кладу голову ему на грудь. Я не делала так уже месяц, и поэтому осторожно обнимаю его рукой. Я так сильно скучала по этому. Когда всё стало плохо, я ненавидела желание быть рядом с ним. Меня возмущала моя тоска по прикосновениям того, кому, как казалось, я была не нужна, так что я отступала назад.

Поворачиваюсь к нему и наблюдаю за его дыханием. Оно всегда неглубокое и едва различимое – почти такое, как будто Кэл вообще не дышит. Он всегда спит тихо: никогда не храпит и большую часть времени его лицо спокойно. Но бывает так, что его дыхание учащается, будто у него в голове одновременно происходит миллион событий. Я стараюсь насладиться моментом и не думать о чём-то ещё, но он такой непредсказуемый и я не удивилась бы, если бы он вдруг вскочил и сказал, что возвращается в Чикаго.

Должно быть, Кэл услышал мои последние мысли. Теперь он поднялся и посмотрел на меня, возможно попытавшись понять, что у меня в голове. Я бы сказала, что он уделил мне своё внимание, но больше похоже на то, что это я – всё внимание.

– Ты слишком много думаешь, – шепчет он, массажируя мою поясницу.

Я вздыхаю:

– Как и ты.

Я кладу свою ладонь в его. Он с минуту улыбается и встаёт с кровати. Я смотрю, как он берёт сумку, с которой приехал, и исчезает в ванной. Слышу, как начинает шуметь вода, ведь здесь такие тонкие стены. Передвигаясь на другую сторону кровати, я пытаюсь лечь поудобнее. Но это бессмысленно. Я слишком встревожена. Знаю, что не смогу сейчас уснуть. Как только я просыпаюсь, для меня очень сложно заснуть ещё раз.

Поют сверчки – я уже давно их не слышала. Когда ты живёшь в высотке, то скучаешь по роскошной возможности слышать их убаюкивающую, хотя иногда и надоедливую песню.

Встаю с кровати и включаю радио, которое стоит на комоде. Мягкие звуки льются из динамиков – это единственная станция, которую слушает Рейвен. Я научилась это ценить больше, чем в свои юные годы, когда думала, что это скучно. Но теперь музыка гипнотизирует мой разум, заставляя меня забыть о стрессах, которые загружают мои мысли.

Мой взгляд скользит по будильнику, комфортно устроившемуся между трёх книг и моим старым школьным фото. Светло-зеленые цифры говорят мне, что сейчас 3:20. Мне, правда, надо поспать. Я натягиваю одеяло на рот, пытаясь скрыть вырвавшийся зевок. Я не устала. Ну, мой мозг не устал, но тело с этим несогласно.

Падаю на кровать и ложусь поперёк, упираясь лицом в матрац и поглощая остатки тепла Кэла, которые остались на кровати. Закрывая глаза, я надеюсь, что музыка подействует на меня как колыбельная, и я снова засну. Начинаю напевать песню, и она через минуту ко мне уже прилипает. Вижу, как в холле зажигается свет, и тут же исчезает. Я узнаю его запах и тут же открываю глаза. Мне нравится его одеколон, но правда в том, что ему он и не нужен, ведь его собственный запах так опьяняет.

– Я хочу есть, – говорит Кэл, находясь в шаге от кровати.

– Хочешь пойти куда-нибудь? – спрашиваю я.

Я встаю с кровати в поисках чего-нибудь, чтобы на себя накинуть, так как нам придется долго ехать, прежде чем мы найдем в это время какое-нибудь открытое кафе.

– Приготовь мне что-нибудь, – говорит он, выходя из комнаты.

– Должно быть, ты очень голоден, раз захотел мою еду, – хихикаю я.

Мы направляемся к лестнице и спускаемся на кухню. Кэл включает свет и садится за стол. Я с любопытством смотрю на него.

– Ты собираешься вот так стоять и смотреть на меня весь день? У меня типа живот урчит, – поддразнивает он меня, потирая живот, и подпирает голову рукой. Я игриво закатываю глаза.

– Прошу прощения.

Я возмущенно кладу руку на грудь и направляюсь к шкафчикам. Достаю буханку хлеба и открываю холодильник, чтобы взять упаковку ветчины.

– Не-а, – говорит он.

Я поворачиваюсь к нему с поднятыми бровями.

– Приготовь мне что-нибудь, – его глаза вызывающе улыбаются.

– Ты, правда, хочешь, чтобы я приготовила что-нибудь? – спрашиваю с недоверием.

Он скрещивает руки на груди, а на лице веселая улыбка. С тех пор, как я познакомилась с Кэлом, он никогда не просил меня что-то приготовить ему. Я говорила ему, что ужасно готовлю, когда мы встретились, и до настоящего времени он помнил об этом. Но я, как никто другой, могу подать блюдо.

– Только если пообещаешь, что съешь всё, что я приготовлю, – бросаю я вызов, скрещивая руки.

– Договорились.

Я принимаю позу мыслителя, обхватывая пальцами подбородок, и, по крайней мере, пытаюсь придумать что-нибудь съедобное. Сейчас утро и яичница – это просто. Я видела, как её готовить тысячу раз.

– Приготовься к лучшей яичнице в твоей жизни, мистер Скот, – хвастаюсь я, доставая из холодильника яйца и сыр.

– Просто пообещай мне, что это будет не последнее, что я съем, – смеется он.

Я бросаю на него теплый взгляд и готовлю рабочее место. Он заходит за стол и опирается на него, думаю, чтобы лучше меня видеть.

– Ты хочешь мастер-класс по готовке? – шучу я, пока мою руки.

– Скорее хочу убедиться, что ты не спалишь дом Рейвен, – говорит Кэл.

Я в шутку слегка толкаю его локтем в грудь.

– Итак, сначала разбиваем яйца, – начинаю объяснять я, демонстрируя процесс. Яйцо падает прямо в миску, но... чёрт.

– Не думаю, что скорлупа там тоже должна быть, – он прикрывает рот рукой, заглушая смешок.

– Она идет в комплекте, – говорю я с сарказмом. Кэл качает головой и берет вилку, пытаясь вытащить скорлупу из миски.

– Ты должен съесть всю скорлупу и тебе должно понравиться, помнишь? – говорю я, припоминая его обещание. Он вздыхает. – Теперь не думаешь, что ты такой умный, да? – я добавляю соль и перец, и собираюсь добавить сливочное масло. Кэл хватает меня за запястье.

– Ладно, я думаю, масло добавляют на сковородку, а не в яичную смесь, – смеется он.

– Ну, в мою яичницу добавляется масло, – говорю я, шлепая его. Мужчина неожиданно обнимает меня за плечи и отодвигает.

– Думаю, теперь я продолжу, – смеется он, и я надуваю губы.

– Но я думала, ты хочешь, чтобы я что-то приготовила для тебя, – хнычу я.

– Я тоже так думал, – бормочет он, и я в шутку ударяю его.

Я с завистью отхожу назад к столу и смотрю, как Кэл ходит по кухне. Должна признать, он лучше смотрится на кухне, чем я.

– С каких это пор ты стал шеф-поваром? – спрашиваю я, когда он начинает взбивать яйца с видом профессионала.

– Не нужно быть шефом пятизвездочного ресторана, чтобы приготовить яичницу, – подмигивает он.

Теперь я, правда, жалею, что я не оттачивала свои кулинарные навыки, пока Кэла не было дома. Прошло совсем немного времени, а яичница уже готова, так что он ставит передо мной тарелку с самой аппетитной яичницей в моей жизни. Он полностью наполняет ложку и подносит её к моему рту. «Боже, так вкусно».

– Ладно, ты выиграл. Я поработаю над своей готовкой, – говорю я, пока мы едим.

Через пару секунд я решаю воспользоваться преимуществом его хорошего настроения, чтобы кое-что ему сказать.

– Я подумываю о том, чтобы получить степень магистра, – говорю я ему после нескольких кусочков.

– Зачем тебе это? – спрашивает Кэл без восторга.

– Ну, я ещё ничего не решила по поводу последнего курса. Я просто думала об этом, – он молчит. – Что вы думаете по этому поводу, сэр?

– Ты знаешь, что я думаю по этому поводу, – говорит он, доедая яичницу.

– Магистр – это не бакалавр, Кэл. Степень магистра имеет больше веса и престижа.

– Это жалкая бумажка, на которую ты потратишь тысячи долларов. Это пустая трата твоей жизни – работать на жалкой работе, которую ты будешь ненавидеть.

Он встает и ставит свою тарелку в раковину.

– Дело не только в этом. Так я смогу доказать себе, что сама могу чего-то добиться и получить что-то ещё, кроме... – я замираю от его неодобрительного взгляда.

– Слушай, я думаю, это хорошо, что ты хочешь добиться чего-то в жизни. Думаю, раз ты со мной и у меня такая работа, это хорошо, что ты решила потратить время с пользой, но степень магистра по английской филологии? Разве ты хочешь сейчас преподавать? Ты презираешь мир корпораций. Что ты собираешься с ней делать?

Раздраженная, я отталкиваю тарелку. Я действительно по-другому себе это представляла.

– Думаю, тебе стоит открыть галерею, – говорит он, возвращаясь за стол.

Я изумленно выпячиваю глаза.

– Правда?– говорю я, не веря своим ушам.

Он улыбается и скрещивает руки на груди.

– Да, почему нет? Твои работы такие же хорошие, как и дерьмо Декса на его стенах, – говорит он.

Я прикусываю язык, решая принять комплимент во что бы то ни стало, и осмеливаюсь высказать серьезную мысль.

– Ну, это не было бы просто моей работой. И мне нужно будет выставлять работы более престижных художников. Открыть галерею – это слишком много работы и очень затратное дело...

– Думаю, тебе придется пожертвовать парой-другой своих туфель, а я могу обойтись без нескольких «Ролексов», – замечает он с насмешкой, припоминая мои ранее сказанные слова.

Я вскакиваю и подхожу к нему, чтобы сесть ему на колени.

– Ты, правда, думаешь, что у меня получится?– спрашиваю я, глядя ему в глаза.

– Ну, я же не женился на тебе из-за твоих кулинарных навыков, – остроумно отвечает он, и я смеюсь.

В такие моменты я знаю, почему я здесь и почему так усердно борюсь с его воздвигнутой стеной.

– Предстоит много работы. Я… Боже, милый, я так взволнована! Даже не знаю, с чего начать, – восторженно говорю я.

– Я могу думать только о том, что хочу сделать с тобой прямо сейчас во всех смыслах.

Я вижу озорство в его глазах, и они прикованы ко мне, а его руки залезают под мою рубашку. Спрыгивая с его колен, я начинаю отходить от него с игривой улыбкой на лице. Кэл встаёт и медленно идёт за мной до тех пор, пока я не останавливаюсь, оказавшись в ловушке между ним и кухонным столом. Он кладет обе руки мне на талию.

– Нет, – несмело говорю я, прежде чем он поднимает меня, усаживая на стол, а я обнимаю его бедрами, затем Кэл принимается целовать мою шею.

– Нет, Кэл, не здесь, – умоляю я, пока его губы не целуют мои. Мне необходимо собрать всю свою волю, чтобы оттолкнуть его. – Что, если Рейвен проснется?

Он тяжело вздыхает, и прежде чем я могу почувствовать, его руки оказываются на моем голом животе. Поднимая со стола, он уносит меня в кладовую и закрывает за собой дверь.

– Но Рейвен..! – протестую я, пока он приподнимает мою широкую шелковую рубашку до пупка и нежно поглаживает его пальцами.

– Тогда тебе лучше быть тихой, – шепчет Кэл мне на ушко, прежде чем туда проскальзывает его язык. Мгновение спустя, он уже внутри меня, а я беспомощна. Я плотно обхватываю его шею, обнимая ногами его талию, и пытаюсь приглушить свои стоны, прижимаясь к его плечу. Мужчина прижимает меня к задней стене, убирая мои руки с его шеи, и держит их над моей головой, обхватывая запястья. Моё тело становится полностью открытым для него, и он этим пользуется, входя в меня ещё глубже. Я кусаю свою губу, стараясь не застонать. Его губы целуют мои ключицы, и я сдаюсь, не в силах больше сохранять тишину. Через секунду я теряюсь. Моё тело попадает в рай, пока Кэл продолжает ритмично двигаться внутри меня. Я чувствую приближение оргазма, но где-то вдалеке слышу шаги. Это совсем не хорошо!

– Кэл... ты-ы… с-с-слышишь? – моё предложение звучит несвязно даже для меня.

– Заткнись, – говорит он, и крепче сжимает мои запястья, чем раньше. Я сильнее обхватываю его ногами и начинаю двигаться вместе с ним. Это должно случиться быстрее.

«Боже, пожалуйста, пусть Рейвен не идёт на кухню».

– Чёрт, Лорен, – стонет он, отпуская мои запястья, и я благодарна за то, что снова могу уткнуться ему в плечо.

– Сейча... – и я отключаюсь как раз, когда открывается дверь, и свет с кухни освещает самое последнее (и самое травмирующее), что Рейвен ожидала увидеть в своей кладовке.

– О Боже! Милая, извини! – голос Рейвен превращается в хриплый визг.

Я не вижу ее лица, но Кэл выглядит так, будто он увидел призрака. Дверь быстро закрывается, и Кэл опускает меня. Через секунду он разражается смехом. Я бью его много раз.

– Я ведь говорила тебе, что мы не должны быть здесь! – злобно ругаю я его, пока он надевает боксеры.

– Извини, детка, но ты не должна была ходить вокруг меня в таком виде! – говорит он в свою защиту, указывая на его рубашку, которую я надела.

– К тому же сейчас утро, – добавляет он, стараясь сохранить серьёзное лицо.

Это совсем не смешно! Как мне вообще смотреть в глаза Рейвен после такого. Слава Богу, я не видела её лицо, когда она застала нас.

– Я скажу ей, что это моя вина! – говорит он, проглатывая смешок.

– Конечно, это твоя вина! Боже, нет, ты не будешь с ней разговаривать. Это сделает всю ситуацию ещё более странной.

Я скрещиваю руки на груди, расстроенная произошедшим.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает.

– Детка, не волнуйся. Уверен, с Рейвен случалось нечто подобное в кладовке, – смеется он, и я отталкиваю его.

– Фууу, – меня передёргивает, и я ударяю его ещё раз.

– Ну, а что, Рейвен очень даже секси!

Глава 12

10 мая 2008 года

– Так ты говоришь, будто эта картина не пробуждает в твоей душе желание творить? – говорю я с сарказмом, подталкивая его локтем.

Это уже пятая картина, которая ему не нравится. Кэл улыбается и слегка вздыхает.

– Не совсем, – говорит он с небольшой улыбкой.

– Серьёзно? Как это может тебя не зацепить? – спрашиваю я, глядя на него.

Его лицо становится причудливым. Он обходит меня, придерживая рукой за подбородок и имитируя глубокую задумчивость.

– Это поезд, проходящий сквозь стену – гениально! – насмешливо говорит парень.

Если бы его чёртова улыбка не была такой завораживающей, я была бы весьма заинтригована.

– Ладно, может, современное искусство – не совсем твоё, – уступаю я.

Я осматриваю музей. Уже давно я здесь не была, и они выставили так много экспонатов по случаю гала-вечера. У меня появляется идея, и я не могу сдержать улыбку. Я беру его за руку, и мы быстро идем до тех пор, пока мне на глаза не попадается картина, которую я ищу. «Победа!» Бросая на него взгляд, я вижу, что он смотрит не на мой затылок, а кое-куда ниже. Притворюсь, что я этого не заметила.

Останавливаюсь перед картиной, и Кэл выжидающе смотрит на меня.

– Ладно, а эта о чем? – спрашиваю я его с любопытством.

Наблюдаю за ним, пока он подходит ближе, осматривая картину.

– «Воскресный день на острове Гранд-Жатт» – читает он.

– Тебе нравится? – спрашиваю я.

Парень пожимает плечами.

– Ничего так, – сухо отвечает он.

– Ничего так? – смеюсь я, не веря в это, – Жорж Сёра совершенствовал форму пуантилизма ещё перед тем, как об этом, правда, задумались. Всё это началось с точек и взгляда... – я замираю, чувствуя тепло его тела позади меня. Прерываясь на полуслове, я ощущаю его тёплое дыхание на шее, пока он одной рукой убирает мои волосы на другую сторону. Его другая рука находит мою талию, а пальцы начинают медленно скользить вниз до бедра.

– Как я уже говорил, – Кэл проводит пальцами по шее, а его губы полируют моё ухо, – думаю, здесь есть вещи более интересные, на которые стоит посмотреть, – шепчет он.

«Лорен, возьми себя в руки и успокойся». Я ничего не могу поделать со своим телом, которое только что так среагировало, а ведь он едва коснулся меня, но зато в нужных местах. «ПЕРЕСТАНЬ!» Я складываю руки на груди, просто чтобы убедиться, что Кэл наверняка не видит реакцию моего тела.

– Ты так не думаешь? – игриво возражает парень, отходя назад с улыбкой.

«Боже, помоги мне». Мы здесь только час, а я уже не могу избавиться от мыслей о нём, которые должны были появиться на четвертом или пятом свидании. Глубоко вдыхая, я снова стараюсь обрести спокойствие, прежде чем подойти к нему и присоединиться к рассматриванию огромной чёрно-белой фотографии океана.

– Вот это мне нравится, – говорит он, пристально всматриваясь в фотографию. Я тоже смотрю на неё. Мне никогда особо не нравились фотографии, но должна признать, что эта прекрасна.

– И я вижу, почему, – констатирую я, очарованная ею.

– Она настоящая. Без украшений или чувствительных датчиков. Всё, как есть на самом деле, – тихо говорит Кэл. – Так, что именно ты рисуешь? – он разрушает чары и обращает на меня всё своё внимание.

Я смеюсь:

– Чем именно ты занимаешься?

– Многим, – ухмыляется он.

– И я, – я тоже улыбаюсь.

Если он не хочет ничего мне рассказывать, я тоже ничего ему не скажу.

– Я покажу тебе мою любимую картину, – улыбаюсь я, и веду его туда, где, как я помню, она была в последний раз. К счастью, она всё ещё там, так что я не выгляжу как идиотка.

– Дега – мой самый любимый художник. Он потрясающе изобразил свет и передал цветовую гамму.

– «Танцевальная школа», – читает он карточку внизу. – Я видел её в Вашингтоне в прошлом году.

– Думаю, он заключил сделку ради другой картины. Стой, ты был в музее? – самодовольно улыбаюсь я.

– Типа того, – намекает Кэл. Он любит говорить загадками.

– Хмм, подсказка... Ты работаешь в музее? Ты коллекционируешь живопись? Или ты печально известный вор, и присматриваешься к картинам для следующей кражи? – гадаю я в шутку.

– Ты, правда, хочешь знать, чем я занимаюсь? – говорит он с коварной ухмылкой.

Вдруг парень становится серьёзным и подходит ближе, не отводя взгляд. Я не даю своим глазам переключиться на его губы. Он медленно наклоняется ко мне и шепчет:

– Я работаю на мафию.

Вздыхая, я мягко толкаю его, и у него на лице появляется широкая улыбка.

– Ладно, ладно, я перестану спрашивать, – уверяю я его. – Это ведь законно, да? – неуверенно интересуюсь я.

Кэл привычно пожимает плечами, слегка улыбаясь.

– Может быть, да, а может, и нет, – ещё более уклончиво говорит он.

Я закатываю глаза. Вдруг карман его пиджака начинает вибрировать, и он достает телефон.

– Это займет одну минуту, – обещает он, и я киваю в знак прощения.

Слышу, как он говорит «Алло», пока отходит вглубь зала. Моё наслаждение видом прерывает голос:

– Привет. Я – Дэррел Камин, фотограф из «Джорнал». Не возражаете, если я сниму, как вы смотрите на эту картину? – спрашивает он, уже подготавливая свою камеру. Я даже не знаю, откуда появился этот парень.

– Эм... конечно, – говорю я, но когда снова смотрю в зал, Кэла нигде не видно. Могу поклясться, он только что был здесь.

Фотограф ставит меня перед картиной.

– Просто смотрите на картину естественно, – командует он. Я смотрю на картину и вижу её впервые.

– Так нормально? – спрашиваю я, чувствуя легкое порхание бабочек в животе.

– Идеально, не двигайтесь. – Я слышу тихий щелчок фотоаппарата, а за ним: «Готово».

– Спасибо, – улыбается парень, и вместе со своим компаньоном уходит.

Я всматриваюсь в толпу, пытаясь найти Кэла. Войдя в главный зал музея, я рассматриваю людей. Все гости одеты безупречно, а официанты несут подносы с дорогим шампанским, лавируя между ними. Расслабляющая тишина предыдущего зала сменяется низким гулом болтовни, стуков каблуков и тихой игры фортепиано.

Я иду сквозь толпу и пытаюсь отыскать моего красивого спутника ростом метр восемьдесят с чем-то, чувствуя, как кто-то легко берёт меня за руку. У меня вырывается вдох облегчения, но я оборачиваюсь и вижу, что это Джейсон.

– Лорен, так и думал, что это ты, – счастливо говорит он.

– Привет, – говорю я, стараясь соответствовать его восторженной манере.

«Боже, я не хочу застрять с ним, слушая его болтовню весь вечер». Продолжая осматривать всё вокруг, я надеюсь где-нибудь увидеть Кэла.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, не замечая моей тревожности.

– Я... меня пригласили.

– Правда? – спрашивает он, подойдя ближе, чем мне хотелось бы.

Я отхожу назад, пытаясь вернуться в зону комфорта, в которую он вторгся, но парень продолжает ближе подходить ко мне.

– Извини меня за тот ужин, мне, правда, жаль. Позвонил мой босс, – объясняет он.

«Слишком занят, чтобы позвонить, и узнать, как я добралась домой, да?»

– Всё в порядке, я понимаю.

«Боже, почему я всегда такая милая?»

– Да, хорошо. Знаю, это уже во второй раз. Правда, я просто хочу извиниться; такого больше не повториться, – Джейсон он.

Я знаю, что такого больше не повториться, потому что никогда больше не пойду с ним на свидание. Нам обоим становится неловко, и я снова принимаюсь искать в толпе Кэла.

– Хочешь шампанского или ещё чего-нибудь? – спрашивает он.

– Нет, спасибо, – вяло улыбаюсь я. – Твой глаз выглядит лучше, – говорю я ему. Он всё ещё слегка опухший, но наложенный тональный крем прекрасно скрывает это.

– А, да. Почти не болит, – говорит он, проводя по глазу рукой. Джейсон улыбается мне. – Т-ты прекрасно выглядишь, – говорит он, осматривая меня с ног до головы.

Я раздражённо обнимаю себя руками. Такое чувство, что он видит меня сквозь одежду, и это ужасно.

– Спасибо. Мне нравится твой костюм, – отвечаю я на автомате.

– Спасибо, я только купил его, – отвечает парень, гордо поглаживая край пиджака. – Эмм, у тебя есть какие-то планы после гала-вечера? – спрашивает он, снова подходя ко мне.

– Вообще-то... – я начинаю придумывать отговорку, чтобы избежать ещё одного свидания, похожего на пытку, когда чувствую, как сильная рука обнимает меня за талию, и Кэл снова стоит рядом со мной, смотря с приподнятой бровью и сексуальной улыбкой.

– Я потерял тебя на минуту, – говорит он.

– Больше, похоже, что я тебя потеряла, – отвечаю я, благодарная за его возвращение.

На секунду я забыла, что Джейсон вообще здесь стоит. Я бегло осматриваюсь, замечая, что он выглядит недовольным, но больше смущённым.

– Джейсон, это Кэл, – представляю я их друг другу. Я должна чувствовать неловкость, но мне весело, как никогда.

Джейсон протягивает руку и Кэл пожимает её. На мгновенье, на лице Джейсона появляется злость.

– Печально известный Кэл, – натянуто смеется он, и проводит рукой по своему синяку под глазом. После этого я вспоминаю, что именно из-за Кэла он и получил этот синяк. Смотрю на Кэла и вижу, что его лицо всё ещё спокойно, если я правильно понимаю.

– Лорен, я думал, что ты будешь держать наши полуночные эскапады в тайне, – говорит он, притягивая меня ближе.

Я внимательно смотрю на Джейсона, который уже краснеет от злости и смущения, но не уверена, от чего больше. Мне немного жаль его, но так не хочется вырываться из удобных объятий Кэла.

– Что ж, я лучше пойду. Мне надо много чего написать для газеты, – бормочет он, уже начиная уходить.

– Рада была увидеть тебя, – я легонько машу ему вслед.

– Джейсон, аккуратней, – говорит Кэл, указывая на балку над его глазом.

Джейсон плотно сжимает губы и раздраженно уходит. Наконец-то я вздыхаю с облегчением.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но, кажется, у тебя здесь есть ещё варианты? – весело смеется Кэл.

– Вы на что-то намекаете, сэр? – говорю я в надежде, что мой сарказм скрывает смущение в голосе.

– Да нет. Просто я думал, что был единственным игроком на поле, – отвечает он, скрещивая руки на груди, а на его лице появляется самодовольная улыбка.

– Ты не похож на человека, которого можно легко запугать, – колко замечаю я, подыгрывая ему.

– Да, это так, – высокомерно смеется парень. – Думаю, мне нужно предпринять что-то ещё, чтобы стать незабываемым, – говорит он, оставляя меня позади и так соблазнительно улыбаясь, что я не в силах не пойти за ним.

Глава 13

9 мая 2011 года

Уже несколько часов я хожу на цыпочках по дому, стараясь не натолкнуться на Рейвен. Я ещё не виделась с ней после самого неловкого момента в моей жизни. Как я подозреваю, она сразу ушла из дома после того, как застукала меня с Кэлом в кладовке. Мы выгнали бедную женщину из её собственного дома. «Ну, разве это не ужасно?»

Всё это время я думаю, где воспользоваться сетью Wi-Fi в Сагино. Мой разум в беспорядке, генерируя идеи и мечты по поводу открытия своей галереи. Не знаю, почему я сама никогда об этом не думала. Я улыбаюсь при мысли об озарении Кэла этим утром. Он может быть сдержанным, равнодушным и растерянным почти всё время, но как бы далеко ни были его мысли, это не меняет того факта, что он знает меня – знает, как сделать меня счастливой. На данный момент он должен знать, что расстраивает меня и может ранить в самое сердце.

Я спускаюсь на первый этаж и вижу, что Кэл уснул на диване, смотря программу «Спортс Сентер». Улыбаясь, я устраиваюсь рядом с ним и вдыхаю его запах. После всех этих лет я до сих пор не могу поверить, как от него может так хорошо пахнуть всё время. Он двигается, давая мне возможность лечь рядом с ним. Я тянусь к пульту, который лежит у него на груди, но он хватает его.

– Ты же спишь, – жалуюсь я.

– Но я всё ещё слушаю, – возражает он, по-прежнему не открывая глаз.

– Ты такой эгоист, – говорю я с недовольной гримасой, прижимаясь ближе к нему и наслаждаясь теплом его тела.

– Нет, просто ты слишком боялась спуститься вниз первой, – возражает Кэл.

– Как все прошло... с Рейвен?

– Всё нормально. Я извинился и сказал ей, что это была моя вина.

– Как она это восприняла?

– Она сказала, что тоже была молодой, и чтобы ты не переживала. Говорю тебе, у неё точно раньше что-то было в кладовке, – посмеивается он.

Я в шутку ударяю его.

– Ты ещё не говорил с Декстером?

– Нет, он в Ирландии. А зачем?

– Ну, ты говорил, что если ты останешься здесь, то можешь сорвать с ним сделку. Я просто хотела знать наверняка, что у вас всё в порядке.

– Да, я как раз занимался этим... сам. Я не собирался говорить Дексу, пока всё не будет утверждено. Ничего страшного.

– Ладно, а что было бы, если бы ты... – я прерываюсь, так как звонит его телефон. Вижу отсюда, кто звонит. Это Декс.

– Легок на помине, – смеется Кэл, и отвечает. – Декс! Ну, как там местное виски? – спрашивает он с широкой улыбкой на лице.

Я слышу голос Декстера, но его тон совсем не такой громкий и шутливый, какой обычно бывает с Кэлом. Через несколько секунд улыбка Кэла пропадает, а его лицо становится серьёзным.

– Кэл, что случилось? – спрашиваю я, замечая смену его поведения. Я ещё никогда не видела его лицо таким.

– Да, я всё ещё здесь, – почти рассеянно говорит он. Его лицо выглядит обеспокоенным, но глаза почти ничего не выражают. Он медленно садится, заставляя меня также сесть. – Когда им сообщили эту информацию? Насколько всё плохо? Да, она здесь. Мы в Сагино, у её тети.

Кэл встает и идёт в другой конец комнаты. Я тоже встаю и иду за ним. Он перекладывает телефон к другому уху.

– Одну минуту, ладно? – говорит мужчина. Его голос дрожит, и это заставляет моё сердце биться быстрее. Я ещё никогда не видела его таким.

– Малыш, что случилось? – инстинкт кричит мне не оставлять его одного.

– Мне нужна минута, – его голос звучит холодно и сурово.

Вопреки здравому смыслу я киваю и отхожу назад, позволяя ему выйти из дома. Я вижу из окна, как он ходит из стороны в сторону и продолжает говорить по телефону. Никогда ещё не видела его таким удрученным. Злым – да, но не таким. Я бы отдала всё на свете, чтобы услышать, что ему сказали. У меня засосало под ложечкой – такое же чувство возникает, когда я вижу знакомую сумку, которую он берёт при поездке в командировку, но сейчас ещё хуже.

Машина Рейвен останавливается. Я смотрю, как она идет мимо Кэла в дом. Он здоровается с ней, но продолжает ходить и говорить по телефону. Я встречаю её на пороге.

– Милая, у Кэла всё хорошо? Он кажется расстроенным, – спрашивает тетя, закрывая дверь. – Ты в порядке? – спрашивает она, дотрагиваясь до моего плеча.

– Я-я не знаю. Ему позвонил Декстер, и о чём бы они ни говорили, но это точно что-то плохое, – объясняю я, обнимая себя за плечи.

Теперь мы обе стоим у окна, наблюдая за ним.

– Может, ему надо вернуться домой? – спрашивает Рейвен.

– Я не знаю. Может быть, но я думаю, дело в чём-то более серьезном. Он не показался тебе злым?

– Нет, скорее обеспокоенным или встревоженным, – говорит она, подтверждая мои страхи.

За три года я никогда не видела его встревоженным или взволнованным из-за чего-то.

– Обычно Кэл так не переживает из-за работы, – вслух говорю я, но больше самой себе.

Кэл хорош в своём деле, и я бы даже сказала, что он предан ему, но оно не волнует его до такой степени. Всего лишь раз я видела его в таком эмоциональном состоянии из-за работы, и это было как раз перед тем, когда всё начало меняться между мной и Кэлом. Тем не менее, это что-то другое. Наконец, он кладёт трубку и разочарованно проводит руками по волосам. Я направляюсь к двери, но Рейвен мягко берёт меня за руку.

– Милая, возможно, ему надо побыть одному? – говорит она.

Я смотрю, как он пинает ногой землю, как будто это чья-то голова.

– Я не могу, – говорю я извиняющимся тоном.

Может, ему и нужно побыть одному, но я не могу сдержаться. Мне необходимо узнать, что происходит, и всё ли с ним в порядке. Я быстро бегу вниз по ступенькам.

– Кэл, что-то не так? Что случилось?

Он бросает на меня взгляд и снова обращает всё своё внимание к земле.

– Что случилось? Поговори со мной, – умоляю я.

Я подхожу к нему ближе и прикасаюсь руками к его лицу. На секунду он становится уязвимым, и эти серые глаза, которые захлестывают меня, становятся редко появляющегося светло-зеленого оттенка. Кэл открывает рот, начиная говорить, и я представляю, что он вот-вот скажет мне, что случилось. Наконец-то он позволит мне узнать, что его так беспокоит, что бы это ни было. То, что всегда проскальзывает между нами и разделяет нас, вот-вот обнаружится. Но так же быстро, как и пришло, оно уходит. Его нет. Выражение лица Кэла становится холодным. Он убирает мою руку со своего лица и уходит от меня, стремительно направляясь к дому.

– Кэл, поговори со мной! – кричу я, следуя за ним, когда он уже входит внутрь. – Что сказал Декстер? Это по поводу сделки? – я иду за ним по лестнице в мою комнату. Он берёт своей кошелек и ключи.

– Ты уезжаешь? Что случилось? – Кэл выходит из комнаты, не говоря ни единого слова, и быстро сбегает вниз по лестнице.

– Куда ты едешь? Ты можешь сказать что-нибудь?

Я хватаю его за руку, но он вырывает её и выходит из дома. Выйдя за ним, я подавляю злость. Знаю, что-то не так. Кэл выключает сигнализацию своего «Порше» и идёт к водительскому креслу. Открывая пассажирскую дверь, я забираюсь внутрь и пристегиваю ремень.

– Что ты делаешь? – резко спрашивает он.

– Я еду с тобой, – говорю я ему.

– Нет, не едешь, – коротко отвечает мужчина.

– Нет, я еду. Что-то случилось, и ты не скажешь мне, что именно. Я не позволю тебе уехать вот так.

Складывая руки на груди, я смотрю перед собой и избегаю его разгоряченного взгляда. Я кладу ногу на ногу, понимая, что выгляжу смешно, ведь на мне нет обуви, но если выйду из машины, он добьется своего.

– Лорен, выходи из машины, – говорит Кэл, и его голос становится громче.

– Нет, я еду с тобой, – решительно говорю я.

– Лорен, выходи из чёртовой машины! У меня нет на это времени! – кричит он.

– Нет! – кричу я на него в ответ. Через секунду он выходит из машины и идёт к моей двери. Он открывает дверь, и я пристально смотрю на него.

– Не заставляй меня вытаскивать тебя из машины, – тихо говорит мужчина, и я игнорирую его настойчивый взгляд.

Через секунду он уже отстегивает мой ремень безопасности. Я отталкиваю его, и он обхватывает меня за талию, поднимая с сиденья.

– Я не выйду! – я хватаюсь за руль и держусь изо всех сил, но ему каким-то образом удаётся ослабить мою хватку. А во время этого я как-то задеваю гудок. Мы сделали столько всего, чтобы не привлекать внимание.

– Прекрати, Кэл! – кричу я на него, пока он несёт меня к дому.

Я пытаюсь вырваться из его рук. Один из соседей Рейвен вышел из дома и смотрит на нас. Должно быть, Кэл тоже заметил его, поэтому опускает меня на землю. Я уже собираюсь идти обратно к машине, но он преграждает мне путь.

– Чёрт, Лорен! Иди в дом, ты не едешь со мной!

– Почему? Почему мне нельзя с тобой поехать? – кричу я на него, и он разочарованно закрывает лицо руками.

– Ты просто не можешь! Ты тратишь моё время, заставляя меня заниматься с тобой этой ерундой! – кричит он. – Просто… просто иди в дом, – злобно продолжает Кэл, и я начинаю плакать. Он демонстративно качает головой. – Пожалуйста! – говорит он всё ещё громким тоном, но уже смягчившимся.

– Что там происходит? – яростно кричит Рейвен с крыльца. Очевидно, она услышала тот шум, который мы вызвали. И последнее, чего бы мне хотелось – это смущать её всей этой драмой на её переднем дворе.

– Ладно, тогда иди, – говорю я, глотая всё ещё льющиеся слёзы и указывая на его машину.

– Я вернусь, – его единственные слова перед тем, как он садится в машину.

Спустя несколько секунд я замечаю, что Рейвен стоит возле меня. Она что-то говорит, но я не могу толком разобрать. Всё моё внимание приковано к черному «Порше», который выезжает с подъездной дорожки, забирая с собой весь прогресс за прошедшие пару дней. Я понимаю, что всё это было как повязка на открытой ране, которая ещё даже не собирается заживать.

Глава 14

10 мая 2008 года

– Вот, мы и пришли, – говорит Кэл, когда мы останавливаемся перед одной из двух дверей на всём этаже. Он открывает её и отходит в сторону, позволяя мне войти первой.

В машине мне это казалось хорошей идеей – подняться в его квартиру, но сейчас я сама сомневаюсь в правильности этого поступка. После того, как мы вышли из музея, он упоминал, какой прекрасный вид на горизонт открывается из его квартиры. Я сказала, что видела горизонт Чикаго только с террасы клуба, и тогда Кэл сказал, что из его окон открывается потрясающий вид.

Поднимая свой взгляд, я вижу, что он всё ещё ждет, пока я зайду. Я прикусываю губу. Может, это была не такая уж и хорошая мысль, я не знаю, что всё это предполагает в его мыслях... возможно, мне следует просто сказать, что я неважно себя чувствую, и поехать домой. Я смотрю на него ещё раз и вижу на его лице довольную ухмылку. Улыбаясь ему в ответ, я игнорирую его забавную реакцию на мою нерешительность и прохожу мимо него.

– Спасибо, – тихо говорю я, пока захожу в квартиру... или скорее пентхаус.

Бабочки в моём животе утроились. Стук моих каблуков о деревянный пол шоколадного цвета эхом отдаётся по всему дому. Я испускаю изумлённый вздох и замечаю высокий сводчатый потолок, который разоблачает второй этаж, а к нему ведёт длинная закруглённая лестница.

Следующее, что бросается мне в глаза – это концепт открытой кухни с оборудованием из нержавеющей стали, которая отделена от зоны гостиной островком. Могу поспорить, он из гранита. Здесь нет много мебели. Только белая кушетка с угловым диваном, который подходит к ней по цвету и простирается на много миль вперед. Перед ним стоит телевизор с диагональю экрана, как минимум в семьдесят дюймов. Есть также круглый стеклянный столик, отделяющий диваны от телевизора. Но что заставляет меня замереть на месте, так это прекрасные окна от пола до потолка. Удивляюсь, как я не заметила их раньше, ведь они занимают всю левую стену квартиры, открывая захватывающий вид на Чикаго.

– Это-это потрясающе, – тихо говорю я вслух.

Чувствую, как Кэл касается моих плеч, и нервы заставляют меня подпрыгнуть.

– То, что я помогаю тебе снять куртку? – улыбается он, указывая на неё.

«Боже, Лорен! УСПОКОЙСЯ!»

– Не нужно вот так незаметно подкрадываться к людям, – шучу я, и позволяю ему снять мою маленькую курточку, если её вообще можно так назвать, ведь она сделана из такой легкой ткани.

– Я запомню это, – причудливо говорит парень, и берёт то, что лучше описать как мою шаль, и исчезает в другой части дома.

Я потираю плечи, внезапно чувствуя себя уязвимой, ведь на мне только тонкий кусочек облегающей материи. Проведя рукой по уже раскрутившимся локонам, я подхожу к широкому кухонному островку и присаживаюсь на один из высоких белых стульев. Я снимаю свои лодочки в надежде, что на пульсирующих от боли ступнях не появятся мозоли, и поднимаю взгляд, как только появляется Кэл, направляющийся к стерео-системе.

– Это, правда, прекрасно, – говорю я ему, ещё раз поражаясь виду из окна.

– Спасибо.

Музыка начинает заполнять дом, играя одновременно навязчивую и завораживающую песню.

– Мне нравится эта песня, – говорю я, охваченная медленным и чувственным ритмом.

– Это одна из моих любимых, – отвечает он.

Кэл вынимает стеклянный кувшин из гигантского холодильника из нержавеющей стали и наливает воду со льдом в два стакана.

– Она интересная.

Вообще-то, мне на ум приходит другое слово, но я не хочу его озвучивать – сексуальная. Я слышала вульгарные песни о сексе, но никогда не думала, что песня не о сексе может быть почти эротичной.

– Я думаю, что она сексуальная, но может, так кажется только мне, – говорит он обыденным тоном. Улыбаясь мне озорной улыбкой, парень протягивает мне стакан, и я тоже улыбаюсь, чувствуя, как у меня горят уши.

– Это именно то слово, – соглашаюсь я, делая глоток воды.

Такое ощущение, что температура поднялась, по крайней мере, градусов на десять. Я начинаю осматривать квартиру, чтобы как-то отвлечься.

– Ты здесь проводишь много времени? – рассеянно спрашиваю я.

Большинство парней, которых я знаю, не часто занимаются уборкой. Даже когда у них остаётся девушка, если они уберут мусор со стола, то думают, что хорошо убрали. Но в этом доме нет ни единого пятнышка. Ни одна вещь не кажется неуместной. Каждая поверхность в доме блестит, и нигде нет пыли.

– Что ты имеешь в виду? – серьезно спрашивает он.

Я удивлённо поднимаю бровь.

– Эмм, не знаю. Я думала о том, что всегда сижу дома, если не на работе или на занятиях, – хихикаю я.

«Я только что хихикнула?» Ещё я начинаю понимать, какая у меня невероятно скучная жизнь.

– Ты была когда-нибудь заграницей? – спрашивает Кэл.

– Дальше всего я была во Флориде, на свадьбе своей двоюродной сестры, – смеюсь я, наблюдая, как он заходит за барную стойку.

Я быстро обуваю свои туфли обратно.

– Это надо поправить, – говорит он, усаживаясь на барный стул рядом со мной.

Я чувствую покалывание на коже от того, что теперь мы сидим близко друг к другу, совсем одни. И я делаю глоток воды.

– Я ещё никогда не встречал таких женщин, как ты, Лорен, – говорит он, ещё раз бросая на меня пристальный взгляд. Его бровь поднимается вверх, словно парень пытается меня разгадать.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, быстро допивая воду.

Кэл улыбается.

– Просто ты – одна из самых красивых женщин, что я когда-либо видел, и ты не пользуешься этим ради своих интересов. Здесь я ещё такого не видел, – говорит он, пока берёт меня за руку и ведёт в середину зала. Правда, я не знаю, что ответить на это.

– Я открою тебе секрет, – говорит Кэл.

Он обнимает меня одной рукой за талию, а в другую кладет мою. «Пожалуйста, не будь женатым или серийным убийцей».

– Тот день, когда мы встретились – это был не первый раз, когда я увидел тебя, – говорит он, и кладёт мои руки себе на плечи с хитрой улыбкой. Я нервно хихикаю. – Впервые я заметил тебя, когда был в «Пещере». Ты была единственной официанткой, которая не подходила для этого места.

– Это комплимент? – спрашиваю я, смеясь.

– Комплимент, – говорит он с небольшой улыбкой на лице.

Я убираю руки с его плеч и нерешительно обхватываю шею.

– Ты довольно хорош в этом, – говорю я, слегка удивленная.

Кэл – первый парень из тех, с кем я когда-либо танцевала, и кто не оттоптал мне все ноги за первые десять секунд.

Он умело кружит меня.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – невинно отвечает парень.

– Конечно, не знаешь.

Снова прижимая меня к своей груди, он продолжает танец. Его рука начинает поглаживать мою поясницу, и по спине пробегает дрожь. Его прикосновение наряду с этой музыкой почти что опьяняет. Я закрываю глаза и кладу голову ему на грудь. Пока мы качаемся вперед и назад в такт музыке, он ведёт меня во всех отношениях.

– Я никогда еще так себя не чувствовала, – тихо говорю я, сама не узнавая тон своего голоса.

– В хорошем смысле? – спрашивает Кэл. Я не могу даже произнести ни слова, а просто киваю. – Я могу сделать так, что ты будешь чувствовать подобное каждую ночь.

– Правда? – слегка смеюсь я, ощущая себя так, словно парю в воздухе.

Он неожиданно останавливается. Поднимая на него свой взгляд, я вижу, что парень пристально смотрит на меня.

– Я абсолютно в этом уверен.

– Но стал бы ты так делать? – спрашиваю я.

Не уверена, почему я так сказала. Я чувствую, что слегка не в себе, хоть и выпила сегодня всего лишь один бокал шампанского. Не хотела, чтобы Кэл чувствовал себя некомфортно, принимая во внимание, что он не пьет. Ну да, я чувствую себя слегка не в своей тарелке, но совсем не в плохом смысле.

– Если бы ты попросила, – отвечает он. Сарказм снова вернулся и испортил момент.

Я тихо смеюсь.

– Так вот, что ты говоришь всем девушкам?

Парень ещё раз кружит меня под своей рукой и прижимает к груди мою спину, обнимая руками за талию и покачиваясь под гитарный ритм в песне.

– Кто сказал, что мне приходится что-то говорить, – тихо отвечает он.

Его губы находятся на опасно близком расстоянии от моего уха.

– Уверена, что тебе и не приходится, – говорю я, стараясь показаться безразличной. – Так это отличает меня от всех остальных?

– Ты другая. С того момента, когда впервые увидел тебя, я знал, что ты другая.

– Как? – мне любопытно.

– Ну, ты не бросилась мне на шею, как только увидела мой «Астон Мартин», – смеется Кэл.

Я не могу сдержать улыбку.

– Что ж, у меня невероятная сила воли, – отвечаю я с сарказмом, – и высокие личностные стандарты.

Я обнаружила, что использую сарказм как защитный механизм, когда я с ним. Правда состоит в том, что я не могу винить тех девушек, которые бросались ему на шею. Он определенно сам так на них влияет, даже без машины. Я ощущаю легкий смешок, рокочущий у него в груди, но парень не говорит ни слова.

– Итак, скажи мне, что будет дальше?

Я закрываю глаза, концентрируясь на его руках, пока они ползут вверх и остаются на моих плечах, а затем медленно скользят вниз по предплечьям, от чего по телу пробегает дрожь. Я поворачиваю голову, чтобы снова посмотреть на него.

Он лукаво улыбается.

– Это зависит от тебя.

– Правда? – говорю я. Снова закрывая глаза, я чувствую его дыхание на шее, и это заставляет меня закусить губу, чтобы удержаться и не сказать ему, как это на меня действует. – Если бы я не знала наверняка, то сказала бы, что ты пытаешься меня соблазнить, – мурлычу я, пока его рука медленно переползает на мой живот.

– Скажи мне, я справляюсь? – его голос становится сиплым, почти что опускается до шёпота. Мой маленький внутренний голос сейчас сойдет с ума, крича на меня. Вот, когда я должна пожелать ему «спокойной ночи» и сказать, что хорошо провела время и мне пора идти, но у меня с этим проблемы.

Удар грома вытаскивает меня из состояния транса, в которое я вошла. Высвобождаясь из его объятий, я подхожу к окну и наблюдаю, как капли дождя раскрашивают город. Кэл подходит и становится рядом со мной. Я не смотрю на него, но знаю, что он наблюдает за мной.

– Я не хотел, чтобы ты почувствовала себя неудобно, – тихо говорит он.

– Ты не сделал ничего такого. Просто – просто всё это... Я не привыкла к такому, – признаю я, запинаясь.

– Я не хочу, чтобы ты сегодня делала что-то, чего не хочешь сама. Как бы сильно мне этого не хотелось, – Кэл вздыхает и смеется. – Я буду всю ночь держать руки при себе, – невинно улыбается он, скрещивая руки на груди, и специально прячет кисти рук под мускулистыми плечами.

Дело в том, что я не хочу, чтобы он держал свои руки при себе. Я хочу, чтобы они обнимали меня, и это пугает. Ещё никогда в жизни я так сильно не хотела кого-то, и это ошеломляет.

– Ты, правда, так делаешь? Я серьёзно, это привычное дело для тебя? – спрашиваю я его с комом в горле, боясь услышать ответ.

Он удивленно смотрит на меня:

– Ну, я не собираюсь лгать и скажу тебе, что не святой. Далеко не святой. Я люблю женщин, и мне никогда не надо было тратить много усилий, чтобы заполучить одну из них, – напрямик отвечает он.

Я тоже скрещиваю руки на груди. Думаю, где-то внутри себя я ревную, представляя всех этих женщин, которые стояли на этом самом месте, вошли в эту дверь и были в его постели.

– Но ты – первая женщина, которой могу честно сказать, если ты останешься здесь сегодня и не покажешь мне, что у тебя под платьем, то я всё равно тебе перезвоню, – говорит Кэл с легким смешком, и меня это шокирует.

«Какой надо быть сволочью, чтобы сказать такое!»

– Мне пора домой, – раздраженно говорю я.

«Определенно, мне пора уходить». Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за руку.

– Подожди! Я не это хотел сказать. Прости меня. Я не привык объясняться перед кем-либо, – говорит парень. Он проводит пальцами по своим темным волосам и смеется. – Ты мне нравишься! Я люблю быть с женщинами. Но обычно мне не нравится быть с женщинами, если это имеет какой-то смысл, – пытается он объяснить, и кажется слегка сбитым с толку. Это первое неприятное качество, которое в нём проявилось. Сегодня я впервые замечаю зеленые крапинки, мерцающие в его серых глазах, и они подмигивают мне.

– Похоже, ты из тех парней, кто не строит дальнейших планов. Я не такая, – говорю я ему.

Он делает шаг мне навстречу, и знакомая волна жара пробегает между нами.

– Ну, на тебя у меня дальновидные планы, – говорит Кэл, охватывая руками моё лицо.

Я прислоняюсь к его руке, закрывая глаза и не зная, что мне делать. Мой разум говорит мне уходить прямо сейчас, а тело умоляет остаться и позволить ему делать всё, что ему хочется. Моё сердце одиноко, ведь я так долго была одна. Даже с Майклом мне чего-то не хватало, и я знаю, что то чувство, которое тянуло его ко мне – это всего лишь страсть, но здесь есть что-то ещё. «Если бы это была лишь страсть, я бы так не боялась, правильно?»

Я отворачиваюсь и возвращаюсь к окну, пытаясь собраться с мыслями – мои желания против страхов.

– Чего ты хочешь от меня?

«Кого я обманываю? Я прекрасно знаю, чего он хочет».

– Я хочу, чтобы ты сказала мне, чего хочешь сама, – шепчет Кэл.

Секунду спустя его губы находят секретную точку на моей шее, и по телу проходит дрожь.

– Что, если я не знаю, чего я хочу? – мой голос подскакивает на целую октаву.

Кэл поворачивает меня к себе лицом, наклоняется и целует так, что у меня сбивается дыхание. Мне приходится крепче обнять его, чтобы сохранить равновесие. Я тихо стону, когда его язык начинает исследовать мой рот. Парень начинает плавно расстегивать молнию на моем платье, ожидая, что я остановлю его, и когда я этого не делаю, его рука проскальзывает под ткань. Жар его руки кажется чужим, но потрясающим.

Я открываю глаза. Вся комната кружится, но я фокусируюсь на нём. Каждое движение в такт, каждый поцелуй, каждое прикосновение – не следовало ему заставлять меня так чувствовать себя, будто он может читать мои мысли.

– Я хочу быть тем, кто покажет тебе, чего ты ещё не видела, – шепчет Кэл мне на ухо, пока расстегивает мой бюстгальтер. – Заставить тебя чувствовать то, чего ты никогда не чувствовала, – его голос льётся мне в ухо, пока его рука скользит вверх по моему бедру.

– Просто позволь мне, – говорит он, поднимая меня. Бретелька платья спадает с плеча.

– И что мне нужно сделать?

У меня вырывается стон. Он полностью околдовал меня. Поднимая меня выше, так что теперь я смотрю ему в глаза, он подносит губы к моему уху:

– Скажи «да».

Есть так много причин, почему я должна сказать «нет» – я едва его знаю, и мы только на втором свидании.

– Да, – говорю я, затаивая дыхание.

* * *

Время, которое потребовалось Кэлу, чтобы добраться до спальни на втором этаже квартиры, проходит за считанные секунды. Парень донёс меня как пушинку. Как только мы входим в комнату, он медленно и чувственно целует меня, и этот поцелуй заставляет меня желать большего. Когда его губы отпускают мои, мы восстанавливаем дыхание. Спустя пару секунд порознь мысли в моей голове начинают меняться с бешеной скоростью.

– Эм, подожди. У тебя есть какая-нибудь защита? – спрашиваю я, немедленно осознавая неловкость вопроса, как только тот срывается с моих губ.

Всё-таки я впервые попадаю в такую ситуацию, где не состою в отношениях с мужчиной, с которым собираюсь поделиться своим телом. Я не очень хорошо спланировала, что мне делать, если сегодня ночью всё зайдет так далеко, и ранее высказанное предупреждение Хилари теперь издевательски звучит в моей голове.

Я открываю глаза, ощущая, что его руки вокруг моей талии ослабляют хватку. «Чёрт, эти серые глаза очаровывают». Кэл опускает меня на пол, и пальцы ног утопают в самом мягком на свете плюшевом ковре. Перемещая фокус на всё его лицо, я пытаюсь найти в его выражении хоть намек на злость. Я уже слышала ужасные истории о мужчинах, отказывающихся пользоваться презервативами. К счастью, парень широко улыбается мне, берёт меня за руку и ведёт к кровати. Он садится и начинает рыться в ящике, встроенном в изголовье кровати. Пытаясь успокоить свои нервы и гормоны, я осматриваю комнату.

У него большая комната со стенами цвета серого камня. Большой камин встроен в стену, примыкающую к его калифорнийской королевской кровати, которая, кажется, простирается на мили вперед и застелена серо-голубыми простынями. Мои глаза быстро сканируют комнату в поисках личных вещей, но их здесь нет. Нет фотографий, безделушек или разбросанной одежды. Правда, я замечаю неоткрытый большой батончик «Сникерс» на дорожке, покрывающей камин, от которого на стенах начинают играть тени. Женский голос льётся из встроенной стерео-системы в спальне.

Я чувствую, как его рука скользит вверх по моему животу, и это возвращает меня в тот момент, когда каждый нерв моего тела просыпается. Упаковка из золотой фольги лежит возле него на кровати, ожидая меня. Глубоко вдыхая, я подхожу к нему, чтобы сесть, но его рука на моём запястье останавливает меня.

– Сюда, – говорит он глубоко повелительным тоном, указывая на место напротив него.

Моё тело начинает дрожать, и я двигаюсь туда, куда он мне указал. Кэл перемещается вперёд к краю кровати и нежно притягивает меня ближе к себе. Теперь его лицо в нескольких дюймах от моего живота, а губы нежно целуют пространство над моим пупком, и мышцы живота изгибаются в ответ. Он медленно водит пальцами по задней поверхности моих бедер, пока я смотрю ему в глаза – теперь они темно-серые. А светло-зелёные искры, которые появились в них раньше, сменяются страстью.

– Я хочу, чтобы ты знала, что контролируешь ты, – говорит он, чувственно облизывая губы, и я так сильно хочу, чтобы они накрыли мои.

Его руки двигаются вверх по моим бёдрам от задней поверхности к талии. Кэл прикусывает губу, но неожиданно отклоняется назад, удерживая вес своего тела на локтях. Его глаза прикованы к моим, и у меня появляется ощущение, будто он дразнит меня. Я в замешательстве, но затем вспоминаю его предыдущие слова: «Он ждёт меня». Чувствуя, как вся краснею, я слегка вздыхаю и поворачиваюсь к нему спиной.

– Раздевайся, – мой голос низкий и неузнаваемый, но я не могу не чувствовать какое-то удовольствие от той уверенности, что ощущаю. Я чувствую его позади себя и слышу, как он снимает одежду и обёртку. Моё сердце колотится со скоростью миля в минуту. – А теперь раздень меня, – говорю я.

Нервное ощущение в подложечной ямке превращается в восторг, который я ещё никогда не испытывала, в незнакомое напряжение и сильное желание. Я ощущаю его позади себя. Его руки убирают волосы мне на плечо, падающие на спину. Кэл целует обе лопатки, и я чувствую его возбуждение, упирающееся в меня. Пока парень целует меня в загривок, одна из его рук исследует моё тело, а другая расстегивает лифчик. Я свободна.

Обычно в этот момент я чувствую себя неловко, нервно и неуверенно из-за того, что первый раз показываю кому-то своё тело, но в этот раз всё по-другому. Я обнимаю его рукой за шею. Мои колени буквально ослабли, но медленное радостное возбуждение растёт во мне с тех пор, как я сказала ему раздеться. Его прикосновения и скользящие поцелуи по всему телу становятся мучительными.

Его пальцы оказываются между моих бедер, отодвигая тонкую, а теперь влажную, кружевную ткань и проскальзывают в меня. Я стону, невольно отклоняя голову назад. Убирая его руку, я быстро поворачиваюсь к нему лицом.

– Я не говорила тебе этого делать, – шепчу я с дразнящей улыбкой на лице, которая исчезает сразу же, как только я вижу его идеально вылепленное голое тело.

Кэл не даёт мне долго им любоваться, поскольку поднимает меня, овладевая моим ртом. Его язык заставляет мой подчиниться, и только когда я оказываюсь на кровати, зажатой под ним, он прерывает поцелуй. Я выравниваю дыхание, и парень весело улыбается мне. Он подносит губы к моему уху, и моя рука скользит по его спине.

– Теперь ты знаешь, чего хочешь? – спрашивает он перед тем, как его губы оставляют дорожку поцелуев к моей груди, захватывая один из сосков.

Я стараюсь сосредоточиться на том, что Кэл говорит. Он останавливается, и я умоляюще смотрю на него.

– Скажи мне, что ты хочешь, – требует он ещё раз, глядя мне в лицо, и его глаза гипнотизируют меня. Моё тело страстно его желает и крайне сильно хочет, чтобы Кэл вошёл в меня.

– Всё, – признаю я почти в отчаянии. Я ещё никогда в жизни не была такой честной.

Он улыбается, по-видимому довольный.

– Вот это ты и получишь, – обещает он, исполняя моё желание.

Глава 15

9 мая 2011 года

– Лорен, дорогая, – голос Рейвен будит меня.

Открывая глаза, я вижу, что небо уже тёмное, но усеяно звёздами. Я уснула в патио на диване, пока ждала Кэла домой.

– Который час? – всё тело затекло, и я сажусь, чтобы прошли спазмы в спине. – Кэл вернулся?

Кривляясь, я изо всех сил стараюсь убрать настойчивость в голосе. Чувствую себя обеспокоенной, и бабочки снова заполняют мой желудок.

– Я уверена, он скоро вернётся, и что всё хорошо, – Рейвен безуспешно пытается говорить убедительно. Даже не могу улыбнуться, чтобы скрыть своё разочарование. Я слишком устала, чтобы пытаться играть роль счастливой и довольной жены. Это ведь даже не стоит того после шоу, которое мы с Кэлом устроили её соседям.

– Может, нужно подумать, почему он не сказал тебе, что случилось? – спрашивает она, и я закатываю глаза. Если бы я только могла подумать о причине, а не о том, что он не хочет говорить. – Лорен, ты не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос? – спрашивает тетя, присаживаясь возле меня. «Ну, ладно, понеслась».

– Ты ведь спросишь в любом случае, да? – отвечаю я с сарказмом, и двигаюсь, чтобы она села со мной.

– Я не хочу ничего выпытывать, но милая, у вас что-то не так? – мягко спрашивает Рейвен.