Александр Скрябин (1872-1915).

Новая русская музыка, сформировавшаяся сразу как классическая от Глинки до Чайковского, ныне ясно - в условиях Ренессанса в России, на рубеже XIX-XX столетий объяла Космос и жизнь человечества в творчестве Александра Николаевича Скрябина, гения музыки, как Моцарт, и уникального поэта-мыслителя в звуках.

Судьба Скрябина складывалась счастливо, несмотря на драматические обстоятельства вокруг него и в его жизни, и нам еще следует уяснить почему. Его отец Н.А.Скрябин (1849-1914) происходил из старинного дворянского рода, любил музыку, играл на фортепиано и, будучи еще студентом Московского университета, стало быть, по большой любви, женился в 1870 году на Л.П.Щетининой, дочери директора фарфорового завода, которая годом раньше блестяще закончила Петербургскую консерваторию и начала успешно концертировать по городам России. Она продолжала выступать почти вплоть до рождения сына: последний концерт в Саратове 20 декабря, откуда пианистка с мужем уехала в Москву, где 25 декабря 1871 года (6 января 1872 года по новому стилю) через два часа после приезда, обессиленная простудой, родила благополучно сына, но сама так и не оправилась, через несколько месяцев в Австрийском Тироле скончалась от скоротечной чахотки.

Сестра отца Любовь Александровна (1852-1941) заменила Шуриньке мать. Мальчик рос в семье отца, который, закончив юридический факультет Московского университета, чтобы выбрать карьеру дипломата, поступил в институт восточных языков, впоследствии служил в министерстве иностранных дел, дипломатом в Турции. Шуринька рос всесторонне одаренным ребенком, особенно в музыке у него рано проявились дар к импровизации и феноменальная память. Десяти лет Саша Скрябин начал брать уроки фортепианной игры и поступил, выдержав запросто конкурс, во Второй московский кадетский корпус. Но он жил не в интернате, а в квартире своего дяди Владимира Александровича, служившего воспитателем в кадетском корпусе.

Музыкальная одаренность юного кадета была столь несомненна, что Сергей Иванович Танеев (1856-1915), только что избранный директором Московской консерватории, посоветовал Саше Скрябину брать уроки фортепианной игры у Н.С.Зверева, в пансионе которого жили и учились многие пианисты, в том числе в то время С.В.Рахманинов. Кадета привозили в пансион «раза три в неделю», где он радовал своей игрой учителя и своих товарищей. Можно подумать, его привозили из Консерватории, где кстати с ним занимался теорией композиции сам директор. Отзыв Чайковского, учеником которого был Танеев, лучше всего говорит о нем: «Без преувеличения можно сказать, что в нравственном отношении эта личность есть безусловное совершенство».

В 1888 году, еще не закончив кадетского корпуса, что случится годом позже, Саша Скрябин поступает в Московскую консерваторию, он был принят в класс фортепиано В.И.Сафонова (1852-1918), пианиста и дирижера с мировым именем, а по композиции продолжал быть учеником Танеева. Все складывалось естественно и как нельзя лучше. Игра юного пианиста, отличалась, помимо техники и темперамента, особой поэтичностью, что проступало и в его этюдах и прелюдиях. Юношеское нетерпение подвигло музыканта на разучивание сложнейших вещей, что обернулось бедой: он «переиграл» правую руку. Эта травма, как физическая, так и нравственная, внесла постоянный драматизм в жизнь и творчество пианиста и композитора.

В 1892 году, в 20 лет, Александр Скрябин окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано В.И.Сафонова с золотой медалью; по композиции могло бы быть то же самое, если бы не стечение обстоятельств: из класса Танеева, вероятно, на старших курсах так надо было, он перешел в класс А.С.Аренского (1861-1906), ведшего курс свободного сочинения. Рахманинов и Скрябин обратились к Аренскому с просьбой разрешить им держать выпускной экзамен ближайшей осенью, проблемы здесь для них не было, они уже выступали как композиторы в концертах в Москве. Рахманинову было разрешено, а Скрябину отказано, да в резкой форме. Первый выглядел высокого роста молодым человеком, второй еще совершенно мальчиком, который к тому же не проявлял почтения ни к старшим, ни к чинам.

По свидетельству современника: «...Скрябин тогда имел, на первый взгляд, вид мальчика, но в глазах у него была уже спокойная уверенность почти взрослого человека. У него было симпатичное лицо, в разговоре почти постоянно оживлявшееся неопределенно ласковой улыбкой, иногда принимавшей вид иронической усмешки. Все что он говорил носило на себе отпечаток такой серьезной трезвости суждений, которая совсем не гармонировала с его полудетской внешностью, его маленькой, почти детской фигуркой. В разговоре он всегда смотрел прямо в глаза собеседнику, и в этом спокойном, ясном взгляде чувствовалось, что он как будто внутренне взвешивает человека, с которым разговаривает, отнюдь не преклоняясь перед старшинством лет или какой-либо авторитетностью данного лица».

К этому можно добавить из воспоминаний Любови Александровны, которая и воспитала племянника с пеленок: «Для А.Н. не существовали высокопоставленные лица. Он вообще любил людей, ценил их по достоинству и таланту, не взирая на звание и происхождение». Такое воспитание получали дети в лучших семьях в России в ту эпоху, в полном соответствии с новым гуманизмом. Скрябин предпочел остаться без второго, композиторского диплома. В том же 1892 году вышли в свет первые сочинения молодого композитора, некоторые написаны до консерватории, поныне привлекательные для выдающихся пианистов мира. В это время обостряется болезненное состояние «переигранной» руки, и по совету врачей для укрепления общего здоровья Скрябин едет на кумысолечение в Самару и в Крым для морского купания, что сказывается благотворно и на состоянии руки.

Скрябин, по своему обыкновению, делает на листке одну из записей, кои выдают в нем не просто вдумчивого человека, а мыслителя: «Чтобы стать оптимистом в настоящем значении этого слова, нужно испытать отчаяние и победить его». Это вывод из пережитого и программа Первой сонаты, законченной в 1893 году, это и девиз, который в более развернутой записи обретает богоборческий характер: «Кто б ни был ты, который наглумился надо мной, который ввергнул меня в темницу, восхитил, чтобы разочаровать, дал, чтобы взять, обласкал, чтобы замучить, - я прощаю тебя и не ропщу на тебя. Я все-таки жив, все-таки люблю жизнь, люблю людей, люблю еще больше, люблю за то, что и они через тебя страдают (поплатились).

Я иду возвестить им мою победу над тобой и над собой, иду сказать, чтобы они на тебя не надеялись и ничего не ожидали от жизни, кроме того, что сами могут себе создать. Благодарю тебя за все ужасы твоих испытаний, ты дал мне познать мою бесконечную силу, мое безграничное могущество, мою непобедимость, ты подарил мне торжество.

Иду сказать им, что они сильны и могучи, что горевать не о чем, что утраты нет! Чтобы они не боялись отчаяния, которое одно может породить настоящее торжество. Силен и могуч тот, кто испытал отчаяние и победил его».

Как ни удивительно, это же кредо возрожденчества, что проступает впервые в жизни и творчестве Данте, Леонардо да Винчи, Микеланджело и что легко проследить у русских поэтов и художников. Человек вступает в диалог с Богом на равных. Здесь кстати вспомнить, Скрябин был влюблен, что случилось в год окончания Консерватории. Барышне (Н.В.Секериной (1877-1962) было всего пятнадцать лет, но влюбленные уже объяснились, и когда это вскрылось, Скрябин без обиняков заявил ее матери: «...Между нами давно решено, что мы жених и невеста». В семье Секериных не приняли жениха всерьез и по сути отказали от дома, что повело лишь к тайной переписке и к тайным встречам. Письма Скрябина - это высокая романтическая проза. В 1895 году у Секериных окончательно было решено, что Скрябин, скромно зарабатывающий себе на жизнь музыкой и весьма слабого здоровья, не жених для красавицы Наташи, с чем, похоже, она согласилась. Словом, первая юношеская любовь, чистая, романтическая, прошла, как обыкновенно бывает. Вряд ли Скрябин особо отчаивался: им пренебрегли, он обрел свободу. Осенью 1895 года он закончил большой цикл прелюдий для фортепиано и Вторую сонату, над которой по нескольку дней «работал как сумашедший» (из письма к Беляеву М.П.)

Беляев Митрофан Петрович (1836-1904), один из крупнейших лесопромышленников, сыграл великую роль в истории русской музыки и, можно сказать, исключительную в судьбе Скрябина. Еще в 80-е годы он проводил конкурсы и выплачивал премии из своих средств, затем учредил «Глинкинские премии», в 1885 году основал музыкальное издательство, которое печатало сочинения русских авторов (в лейпцигской нотопечатне Рэдера), и организовал «Русские симфонические концерты». В кружке Беляева задавали тон Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. Известно, это В.И.Сафонов горячо рекомендовал Беляеву Скрябина и опубликовать его ранние произведения для российской и европейской публики. Именно Беляев всех лучше оценил талант молодого композитора и окружил его своей заботой, вплоть до лечения поврежденной руки в Германии весной 1895 года. А в конце года - после разрыва с невестой Скрябин выразил желание выступить с концертами в Париже - Беляев выехал снова вместе с ним за границу, чтобы организовать первую концертную поездку по Европе «звезды первой величины», по определению Римского-Корсакова.

Первые концерты Скрябина в Париже, Брюсселе, Берлине, Амстердаме, Гааге, Кёльне и снова в Париже проходили все с большим успехом. Обозреватель «Свободной критики» Эжен Жорж писал о первом парижском концерте, пророчески, среди разноголосицы мнений, предугадывая особенности творчества русского композитора: «Скрябин дал в зале Эрар один из самых замечательных концертов, которые нам довелось слышать за последнее время. Это - исключительная личность, композитор столь же превосходный, как и пианист, столь же высокий интеллект, как и философ; весь - порыв и священное пламя... После концерта он любезно играл сверх программы по просьбе публики».

В Париже Скрябин встретил русскую девушку, о которой ничего не известно, кроме ее инициалов - М.К.Ф. и «блестящей внешности», и влюбился. Говорят: «Она сделалась невестой Скрябина, но вскоре они разошлись...» Барышня, «очень интересная и образованная», жила у родных в Париже, возможно, ее родители воспротивились ее браку с композитором, и она перестала отвечать на его письма уже из России. Митрофан Петрович был посвящен в «тайну М.К.Ф.» и как-то помог молодому человеку преодолечь еще одну неудачу с женитьбой. Возможно, Скрябин понял, что он как бедный дворянин и музыкант выпал из той среды, в которой столь значимо, кроме родовитости, состояние и немалое.

Он оглянулся в своей артистической среде, и тут оказалось, что у него в поклонницах нет недостатка. Вера Ивановна Исакович (1875-1920) из Нижнего Новгорода в 1897 году окончила Московскую консерваторию с золотой медалью. Скрябин познакомился с нею в семье профессора Консерватории П.Ю.Шлецера (1848-1898), они успели подружиться между двумя его неудачами с женитьбой, о чем он делился с нею с присущей ему искренностью в переживаниях. Вера Ивановна, проявляя сочувствие, как Дездемона, могла полюбить, если сама по себе не была влюблена в восходящую звезду. Свадьба была в Нижнем Новгороде, откуда новобрачные уехали в Крым, где Скрябин закончил Вторую сонату, в которой звучит гимн красоте моря и величию человека. В январе 1898 года в Париже вновь состоялся авторский концерт, в котором исполнителями были Скрябин и его жена Вера Ивановна Скрябина. Присутствовала ли в зале М.К.Ф., неизвестно. Какая бы у нее ни была жизнь, безвестной канула в небытие.

Наступает время симфоний и сонат, кроме мелких фортепианных пьес, чудесных музыкальных жемчужин Скрябина. Остановимся на Третьей симфонии, названной автором дерзновенно «Божественная поэма», разумеется, по прямой аналогии с «Божественной Комедией» Данте в ее чисто поэтическом и световом восприятии, а также в философском, с преодолением средневекового миросозерцания поэта. У симфонии есть программа, обозначенная в названиях, многое проясняющих в ее музыкальном содержании. Но есть и тексты, записанные композитором позже или кем-то, с его объяснений. Программа «Божественной поэмы» представляет собой «развитие человеческого духа, который, оторвавшись от прошлого, полного верований и тайн, предолевает и ниспровергает это прошлое и, пройдя через пантеизм, приходит к упоительному и радостному утверждению своей свободы и единства Вселенной (божественного Я)».

Поначалу звучит «тема самоутверждения» духа и начинается часть I «Борьба»: «Это внутренняя борьба между человеком-рабом, созданного им самим бога, и могучим свободным человеком, человеком-богом». Дух приходит к торжеству: «Я есмь!», с тем он впадает в мечты.

Часть II «Наслаждения»: «Человек отдается радостям чувственного мира. Наслаждения опьяняют его, он поглощен ими. Его личность расстворяется в природе. И тогда-то из глубины его существования поднимается сознание возвышенного, которое помогает ему преодолеть пассивное состояние».

Часть III «Божественная игра»: «Дух, освобожденный, наконец, от всех уз, связывающих его с прошлым, исполненным покорности перед высшей силой, дух, производящий Вселенную одной лишь властью творческой воли и сознающий себя единым в этой Вселенной, отдается возвышенной радости свободной деятельности - «божественной игре».

Звучит вселенская музыка, что передает Данте в своей поэме игрою света, все более усиливающейся по чистоте и яркости от Чистилища к высшим сферам Рая. Уже у итальянского поэта проступает «тема самоутверждения» человеческого духа, что станет откровением для мыслителей и художников эпохи Возрождения в Италии. Из всех наслаждений жизни человек выделяет Любовь и созерцание прекрасного, с чем он переходит к творчеству, к созиданию искусства, как титаны эпохи Возрождения.

Программа Скрябина к «Божественной поэме» раскрывает непосредственно в музыкальных темах и образах симфонии его эстетику и философию, о ренессансности которых нетрудно было догадаться. В последующих созданиях - в «Поэме экстаза» и в «Прометее» - основные темы творчества композитора получают впечатляющее развитие, с участием Хора.

См. также поэму Симфония света.



_______________________

© Петр Киле

_______________________



Загрузка...