ВСТРЕЧА С КОВПАКОМ

Еще в феврале 1943 года, когда наш отряд в полном составе находился в Сарненских лесах, мы часто получали сообщения от наших разведчиков из Ровно, Сарн, Клесово и Ракитное, а также от местных жителей, что где-то на севере от нас действует крупное партизанское соединение.

— Ковпак ведет тысяч сто партизан, — говорили местные люди.

«Фельджандармерия и каратели сильно обеспокоены каким-то крупным партизанским отрядом под командованием Ковпака. Немцы и немки с ужасом рассказывают, что Ковпак везде появляется неожиданно, истребляет немецкие гарнизоны, взрывает мосты и эшелоны. Боятся, чтобы он не пришел в Ровно», — писал мне из Ровно Кузнецов.

Что это за соединение и кто такой Ковпак, мы тогда еще не знали.

Вскоре разведчик Валя Семенов доложил мне, что в Князь-Село прибыли партизаны Ковпака и расквартировываются по соседним селам.

— Ты их видел?

— Самого Ковпака еще не видел, но к нам едут его представители.

И правда, через час я уже познакомился с представителем Ковпака. Я увидел человека среднего роста, коренастого, с большой русой бородой. Он слез с седла и представился:

— Вершигора, начальник разведки отряда Ковпака.

На петлицах его гимнастерки — три прямоугольника, означавших, что он подполковник. На левой стороне груди — новенький орден Красного Знамени.

Вершигора скупо отвечал на наши расспросы. Зато очень подробно интересовался обстановкой: как расположены немецкие гарнизоны, много ли войск в Ровно и области, какие села контролируются партизанами.

— Сидор Артемович Ковпак и Семен Васильевич Руднев решили отпраздновать годовщину Красной Армии. Они просили меня передать вам приглашение прибыть к нам в Князь-Село на праздник, — сказал Петр Петрович Вершигора.

На рассвете 23 февраля я в сопровождении Пашуна и небольшой группы партизан выехал в Князь-Село.

Много раз за время партизанской жизни мне приходилось встречаться во вражеском тылу с партизанскими отрядами, разведчиками, с отдельными партизанами. И всегда эти встречи как-то особенно волновали. «Мы не одни здесь. Нас много, мы везде», — думалось мне. Но встреча с Ковпаком и его людьми запала мне в душу на всю жизнь.

Когда мы проезжали через села Ленчин и Рудню-Ленчинскую, где расположились подразделения Ковпака, я забыл, что нахожусь во вражеском тылу. По улицам ходили бойцы, вооруженные автоматами и ручными пулеметами. На шапках ярко горели красные ленты и красноармейские звезды. Многие ковпаковцы были награждены, и новенькие ордена и медали поблескивали на их гимнастерках. Кое-где у хат стояли станковые пулеметы и даже орудия. Партизаны распевали песни и лихо здоровались.

Ковпак в моем представлении был человеком огромного роста, с громовым голосом. Каково же было мое изумление, когда я увидел перед собой худенького человека лет шестидесяти, с тихим голосом. На его груди сверкали Золотая Звезда и орден Ленина.

— Здравствуйте, товарищ Медведев! — сказал Сидор Артемович. — Многое я слышал о вас и в Брянских лесах и здесь, на Украине. Добре работаете!

Ковпак стал забрасывать меня вопросами: давно ли мы в этих местах, как ведем работу, долго ли будем сидеть под Ровно. Я подробно рассказал Сидору Артемовичу обо всем.

— А сидеть будем здесь до тех пор, пока сюда придет Красная Армия.

В это время в комнату вошел высокий красивый человек с орденами на гимнастерке. Лицо у него было очень утомленное.

— Знакомьтесь, это мой комиссар, — показывая на вошедшего, сказал Ковпак.

Мы тепло поздоровались. Семен Васильевич Руднев включился в разговор.

— Правда, что вы имеете в Ровно своих партизан? — спросил он.

Услышав подтверждение, Семен Васильевич еще больше оживился. Он расспрашивал меня о всех тонкостях дела: как мы добились этого, по каким документам наши люди туда ходят, как удалось установить связь с местной большевистской подпольной организацией, кто такой Новак, как мы совместно организуем операции.

— Вот и нам бы организовать такую работу Сидор Артемович, — сказал Руднев, обращаясь к Ковпаку.

Сидор Артемович попросил меня снабдить начальника разведки подходящими документами и добавил:

— Хлопцы для города у нас найдутся, только вот немца у меня нет.

— Какого немца? — спросил Руднев.

— Да у них один партизан в Ровно под немца работает.

— Ишь ты!.. Повидать его можно?

— К сожалению, нет. Он сейчас в Ровно, — ответил я.

— А нельзя ли через вашего «немца» узнать в Ровно о результатах диверсий, которые мы провели в Ровенской области?

Я обещал, что поручу это Кузнецову.

Близился вечер. В трех комнатах были накрыты праздничные столы. За ними уселись штабные работники, командиры батальонов и рот — всего человек семьдесят.

Первый тост за товарища Сталина поднял Сидор Артемович Ковпак. За ним выступил Семен Васильевич Руднев. Нужно было видеть, с какой любовью и искренней преданностью слушали собравшиеся командира к комиссара!

Затем слово предоставили мне.

Я говорил о своем отряде, о том, какой переполох у немцев вызвало появление Ковпака и ковпаковцев; не случайно, видимо, каратели, заходя в села и хутора, прежде всего спрашивают: «Ковпака нет?» Рассказал, что немецкие «правители» и их жены в Ровно смертельно боятся, что Ковпак нападет на Ровно.

Праздник закончился танцами и плясками под аккомпанемент баяна.

На рассвете мы выехали к себе в лагерь.

А через три дня, когда соединение Ковпака уходило по своему знаменитому сталинскому маршруту, мы передали комиссару Рудневу подробные сведения, которые его интересовали.

С тех пор прошло четыре месяца. Мы перебрались за это время дальше на запад, за реки Случь и Горынь, обосновались в Цуманских лесах.

Помню жаркий июньский день, когда у моей палатки появился встревоженный связной, посланный секретным постом, выдвинутым к одной из дорог в двух километрах от лагеря.

— Товарищ командир, вдоль дороги со стороны села Журавичи движется немецкая колонна. Впереди — конные, за ними — солдаты на фурманках. Есть и пушки.

Не успел я разобраться в этом донесении, как одновременно, запыхавшись, подбежали двое: боец с одного из постов, охранявших лагерь, и партизан, пасший наш скот на лесной полянке близ лагеря. Оба подтвердили, что своими глазами видели немецких конников.

Сомнений быть не могло — немцы появились с трех сторон.

Стехову с поддежурным взводом я приказал выдвинуться в сторону противника и наладить там командный пункт. Сам остался на месте, чтобы подготовить остальных и держать связь с другими постами.

Не успел Сергей Трофимович отойти и двухсот метров, как длинная пулеметная очередь прорезала лесную тишину. За ней — плотный автоматный и винтовочный огонь.

Я решил, что стреляют наши, и, опасаясь, что они зря пожгут патроны, которых у нас и так маловато, послал связного с приказом стрелять прицельно, беречь боеприпасы.

Связной мигом скрылся за деревьями.

В это время докладывают:

— Товарищ командир! С поста сообщают — немцы на дороге разворачивают пушки.

Приказываю Базанову:

— Взять тридцать пять автоматчиков, захватить пушки!

Базанов мигом скрылся в лесу.

Бой разгорается. Доносятся крики «ура».

«Неужели Стехов повел людей в атаку, не предупредив меня?» — подумал я. Но вернулся посланный мной связной и доложил:

— Ваше приказание передано. Товарищ Стехов сообщил, что стрельба идет со стороны немцев, а наши стреляют мало. Он удивляется, что со стороны противника беспрерывно слышится русское «ура».

— Передать Стехову: людей в атаку не пускать. Справа от него — пушки, туда выслан Базанов. Пусть с ним свяжется. Все же обстановка боя была неясной. Почему со стороны противника кричат «ура»? Откуда в лесу появились пушки? Неужели немцы послали вперед предателей? Ни я, ни оставшийся со мной Лукин ничего понять не могли.

Наконец все прояснилось.

Командиром поддежурного взвода, который пошел со Стеховым, был Борис Крутиков. Применяясь к местности, прячась за деревьями и пнями, они близко подобрались к противнику. Вдруг совершенно отчетливо Крутиков услышал:

— Ты что же, Борис, в своих стреляешь?

Кричал ему женский голос со стороны наступавших.

Крутиков присмотрелся и чуть не обмер. В «противнице» он узнал свою соученицу, с которой когда-то в киевской школе сидел за одной партой. Они бросились друг другу в объятия.

А рядом события развертывались так.

Приблизившись к дороге, где противник готовил к бою артиллерию, Базанов, чтобы нагнать на врага панику, громко скомандовал:

— Батальон! Первая рота — вправо, третья — влево, вторая — за мной!

Тут к нему подбегает незнакомый человек:

— Да наш батальон уже развернулся!

— Какой батальон?

— Второй батальон Ковпака!

Стрельба прекратилась, началось «братание». На нас «наступали» ковпаковцы.

С Сергеем Трофимовичем Стеховым мы пошли к Ковпаку.

И если первая наша встреча, в феврале, была очень теплой, очень дружеской, то эту встречу с Сидором Артемовичем мы в шутку назвали «горячей».

Ковпаковцы шли сейчас на Карпаты. Они были крепко вооружены, хорошо одеты и обуты. Неожиданность их появления в наших новых краях объяснялась тем, что двигались они быстро — последний их переход превышал пятьдесят километров. Ни наша разведка, ни тем паче местные жители не могли предупредить нас об их приближении. А за немцев их приняли потому, что конники-ковпаковцы почти сплошь были одеты в трофейное немецкое обмундирование.

Несколько дней простояли ковпаковцы неподалеку от нашего лагеря, и каждый день то Ковпак с Рудневым приходили к нам в гости, то мы ходили к ним.

— Покажите нам вашего «немца», — вспомнил о Кузнецове Сидор Артемович.

Назавтра Ковпак и Руднев были у нас, и я представил им только что возвратившегося из Ровно нашего «немца», Николая Ивановича Кузнецова.

— О це дило — то дило, — говорил Ковпак, слушая рассказы Кузнецова о своей работе в самой гуще гитлеровцев.

За столом Сидора Артемовича удивила колбаса, которой мы угощали гостей. Тут и «московская», и «краковская», и «чайная», тут и сосиски, и окорока.

— Откуда така добра ковбаса?

— Сами делаем, Сидор Артемович.

У нас к тому времени действительно наладилось производство колбасы. Но не ради роскоши или прихоти мы занялись этим делом. Разведчики уходили из отряда на неделю или две. Несколько человек постоянно дежурили на «маяках». Им надо было питаться, а заходить в села за продуктами не разрешалось. Что можно было им дать с собой, кроме хлеба? Вареное мясо быстро портилось, и люди жили впроголодь. Производство колбасы явилось блестящим выходом из положения. Нашлись у нас такие специалисты-колбасники, что любая фабрика позавидует.

Все это я и рассказал Сидору Артемовичу.

Часа через два, когда мы еще сидели за столом, появилась целая группа ковпаковцев.

— Товарищ командир Герой Советского Союза! — обратился один из них к Ковпаку. — Разрешите обратиться к полковнику Медведеву?

— Разрешаю, — ответил Ковпак.

— Товарищ полковник, мы прибыли к вам с просьбой обучить нас делать колбасу.

Оказывается, пока мы сидели и закусывали, Сидор Артемович послал связного с запиской к своему начальнику хозяйства, чтобы тот выделил людей для обучения их колбасному искусству.

…Соединение Ковпака ушло дальше по своему маршруту.

Перед его уходом мы выработали специальный код и условились о расписании для радиосвязи и позывных, чтобы взаимно информировать друг друга о наиболее важном, что могло помочь обоим отрядам.


Загрузка...