Это пройдет? (СИ)

36

Подхожу к Викиному подъезду. Сегодня воскресенье: буду надеяться, что она дома.

Вика продолжает игнорировать меня. Галочки, окрашенные в синий — единственная реакция, полученная мной за последние две недели.

— Кто? — отзывается домофон голосом тёти Леры.

— Тетя Лера, здравствуйте, это Вера. — немного наклоняюсь к домофону, чтобы ей было лучше слышно.

После небольшой паузы слышу писк, и тяну железную дверь на себя. Здороваюсь с соседом и взбегаю вверх по лестнице.

По обыкновению, дверь квартиры уже открыта. Тетя Лера стоит на пороге в махровом халате, на голове тюрбан из коричневого полотенца.

Вика скорее всего учится или смотрит сериал. Из квартиры пахнет борщом. Уютное, семейное воскресенье. Я хочу продолжать чувствовать принадлежность этому месту. Мне страшно, стать чужой.

Сердце сжимается от неизвестности.

— Здравствуйте! — снова приветствую тётю Леру и протягиваю ей золотой, подарочный пакетик.

В благодарность за предоставленный ночлег, я купила тете Лере французский крем для лица, а дяде Васе — гель для бритья. Мой отец пользуется таким. Он пахнет морозным утром.

Я полдня пробыла в магазине, придирчиво рассматривая разные баночки и флакончики.

— Вика дома? — улыбаюсь, но не дожидаюсь ответного дружелюбия.

Тетя Лера берет подарки, отводит глаза и продолжает стоять на пороге, не пропуская меня в квартиру. Тревога тут же обвивает ноги и сковывает грудь.

— Спасибо, Верочка, — я чувствую неискренность в ее обращении, — но не стоило тебе приходить к нам. Некрасиво ты с Ксюшкой поступила. Девочка еле в себя пришла. Не ожидала от тебя такого.

Стыд мгновенно хлещет меня по лицу. Руки мерзнут от сквозняка на лестничной клетке.

Она тоже в курсе? Неужели все копошатся в этой куче грязного белья. Откуда она узнала?

Вика умеет хранить секреты. Хотя какой это секрет, если о нем знает уйма народа. Оля? Точно, скорее всего, это была Оля. Если она любит Ксюшу так, как я — Вику, то её негодование и желание говорить обо мне плохо, можно понять.

Прочищаю горло, пытаясь поглотить отвратительное осуждение.

— Тетя Лера, Вика дома? — повторяю вопрос. — Мне поговорить с ней нужно. Это правда очень важно.

Она вздыхает и поворачивается боком, пропуская меня.

Захожу в квартиру и разуваюсь. Очущение теплоты от квартиры исчезло. В голове бьётся мысль, что мне здесь больше не рады. Не дожидаясь приглашения, я иду по коридору к Викиной комнате, на ходу убеждая себя, что ошибку нужно и можно исправить.

Дяди Васи нет дома.

Из Викиной комнаты доносится тихая музыка. Дверь чуть приоткрыта. Легонько стучу по стеклянной вставке на двери и открываю ее шире.

Вика не ожидала меня увидеть. Темные брови взлетают вверх, а глаза становятся чуть шире.

Она сидит на разложенном диване в клетчатой пижаме. Рядом лежит открытая, общая тетрадь и разбросанные маркеры.

— Ты что здесь забыла? — тут же ощетинивается она.

Я чувствую вину, досаду и раздражение, но призываю себя к терпению. Я пришла, чтобы помириться, а значит, мне придётся не принимать её слова и упрёки близко к сердцу.

— Привет, — прямо в пальто сажусь рядом, — ты не отвечала на мои сообщения: я пришла поговорить.

— Нам не о чем говорить. — она поднимается и встает напротив меня, привалившись спиной к стенке. — Я тебе уже все сказала.

— А я? Почему ты даже не дала мне шанса высказаться? — горло давит от обиды. Ее игнор ранил меня.

Рассматриваю родинку над губой, тугую косичку и маленькие гвоздики в ушах. Мне не хватало Александровой.

— Валяй. — она складывет руки на груди.

Чувствую исходящую от нее агрессию. Тяжело говорить, когда ты уже заведомо враг.

— Мне жаль, что все так получилось. — зажимаю ладони коленями. — Гриша мне нравился. Он был внимательным, отзывчивым, добрым. Оказалось, что мне много не надо, чтобы запасть на парня. Пары прикосновений и красивых слов — достаточно. Я не снимаю с себя вины, но у нас ничего не было. То, что ты видела на фото — вырванный из контекста кусок, клянусь.

— А чего тебе тогда пары красивых слов Лебедева не хватило?

— Ты знаешь, какие о нем слухи ходят. — морщусь: ее бестактный вопрос рвет душу в клочья.

Вика скептически смотрит на меня. Я не узнаю свою подругу. Как бы поступила я, будь на её месте?

Мне хочется продолжить свое оправдание. Рассказать, что на фоне властного, не принимающего меня отца, Гриша выглядел надёжной пристанью, в отличии от Макса.

Я не выбирала, к кому привязываться. Но слова не желают складываться в предложения.

Я снова думаю о том, что никогда не достучусь до папы. Теперь я точно знаю это.

Сама не замечаю, как щеки становятся мокрыми. Только теперь плачу я — взрослая Вера, а не маленькая девочка во мне.

В Викиных глазах проскальзывает что-то из прошлого. Так она смотрела, когда у меня в девятом классе на перемене украли дорогущий телефон, и я плакала от обиды. Вика обнимала меня и гладила по спине.

Ее глаза снова становятся холодными.

— Маслова, вот только не надо мне на жалость давить, лады? Дело не только в Ксюхе. Главная проблема в тебе, как ты не понимаешь? Ты поступила подло по отношению к человеку. Подло и низко.

— Вик, а ты не думала, что там уже были проблемы, если между ними встала я? Почему ты всецело перекладываешь вину на меня? Гриша сомневался пять лет, а это немалый срок. Что ему мешало сделать предложение раньше? — начинаю закипать. Сжимаю мокрый от снега пояс.

— А если у меня с парнем будут проблемы, то там тоже появишься ты? — повышает голос.

— Да при чем здесь ты и твой парень?! У тебя его даже нет. — рявкаю я, хлопнув по дивану так, что маркеры подскакивают.

— Мне друзья предатели не нужны! — кричит Вика.

У неё красные глаза, как будто она вот-вот заплачет. Раздувает ноздри и отворачивается.

Я замираю, оглушенная ее категоричностью.

Эту фразу я запомню надолго. Как бы я не старалась, я не смогу понять, что творится в Викиной голове.

Как можно перечеркнуть нашу дружбу одним махом?

Она правда убеждена, что я лицемерка, которая когда-нибудь воткнет ей нож в спину? Получается, она никогда меня по-настоящему не знала? Ведь если бы знала, то не заклеймила меня одним неправильным поступком.

Оглушенная болью, я встаю. Вспоминаю свои слова о том, что мы были сёстрами в прошлой жизни. Видно в этой не судьба.

— Пока, Вик. — встаю. — В таком случае, можешь удалить мой номер.

Выхожу из комнаты и слышу, как она плачет. Тетя Лера делает вид, что поливает цветы на кухне.

— Не провожайте, — обращаюсь к ней, — я знаю, где выход.

В подъезде я плачу, уткнувшись в холодные ладони. Почему терять так больно. Как я буду без Вики. У меня больше нет подруг.

Что же за зима такая в этом году?