Этот мир твой

Часть III. Свой среди своих (2)

В бою время нередко растягивается, потом и сам не понимаешь, как ты успел сделать так много. Вот и сейчас Вячеслав обстановку оценил мгновенно. Радомир заманивал врага в ловушку, но и они его вели. Своим маневрированием в отрыве от основных сил Вячеслав выскочил на группу вражеских ракетных батарей, которые никто другой не видит. У них почти нет брони, в ближнем бою тройка защитников их сразу уничтожит. Зато они успеют отстреляться, ударят по команде Радомира, как раз когда те остановятся, чтобы атаковать замерших перед развязкой свегов. А дальше семёрка тяжёлых машин добьёт четырёх подраненных защитников. Вариант оставался единственный, вызвать огонь на себя. «Лучника» после стольких попаданий – только выводить из боя, но лучше один повреждённый робот, чем четыре уничтоженных.

Повинуясь указаниям пилота, робот на бегу начал отстреливать все какие есть ловушки, одновременно отключив всю свою защиту. На вражеских радарах «лучник» сейчас должен был светиться как новогодняя ёлка на ночной площади. И тут Вячеслав ощутил, как внутренности сдавило от резко навалившейся перегрузки, мгновение спустя его выбросило из кабины аварийной катапультой. Интеллектуальная система робота оценила предполагаемые повреждения от ракетного удара и приняла меры к спасению пилота. Выплюнув человека, робот на полной скорости двинулся к ракетным батареям – увести огонь противника как можно дальше от места катапультирования, в автономном режиме атакуя последнюю обнаруженную цель. Катапульта успела коснуться земли. Вячеслав, повинуясь вбитым рефлексам, метнулся в сторону и залёг в первое попавшееся укрытие. Робот отбежал на соседнюю улицу. И тут обрушился шторм из огня и железа, перемалывая всё вокруг в пыль. Вячеславу оставалось лишь жарко молиться на то, что у свегов настолько совершенные системы наведения, что ни одна ракета не пропала зря и не ушла в сторону от цели, потому, наверное, он и уцелел.

В первый миг Вячеслав подумал, что оглох, такая в ушах стояла ватная тишина. Потом сообразил отстегнуть и скинуть шлем. По ушам ударил грохот разрывов, замолотил в череп, нос забило смесью гари, бетонной пыли и снега. Совсем недалеко разорвался снаряд, ещё один ударил в крышу девятиэтажки, выдрал оттуда куски бетона и кровли, один такой кусок долетел и воткнулся в парашют катапульты. Не сознательно, а на одних инстинктах спрятаться, Вячеслав метнулся в ближайший подъезд. Сел в закутке между ржавыми почтовыми ящикам и перекосившейся дверью лифта, несколько минут тяжело дышал. Пальцы рук и ноги онемели. Наконец, слегка придя в себя, он принялся осматривать шлем… Никогда до этого Вячеслав не испытывал такого изнурительного страха: что делать дальше?! Шлем защитил его от контузии, но сам умер со всей своей сложной электронной начинкой. Больше нет связи, нет электронного прицела автомата – придётся стрелять по старинке, как они тренировались на полигоне. И что самое паршивое, спасательный комплект остался в катапульте. В первый момент было не до него, он и автомат-то ухватил, поскольку на занятиях про это постоянно долбили инструкторы. А попытка добраться до катапульты сейчас, судя по беспрерывной канонаде и тому, как двор всё время обсыпало осколками и кусками бетона – гарантированное самоубийство. Рядом ударил ещё один взрыв, дом задрожал, в окно лестничной площадки где-то на средних этажах хлестнуло шрапнелью осколков, мусор, камни и куски ржавых перил посыпались вниз.

Вячеслав закусил ладонь, чтобы не заорать от страха. Зачем, зачем он как идиот подставил «лучника» так, что пришлось катапультироваться? Без брони он себя ощущал маленьким, голым и беззащитным. И на самом деле ситуация у него куда хуже, чем в мае, пусть с собой есть автомат. Тогда в городе было тепло и спокойно, а его защищала метка проснувшегося. Вдобавок искали свои. Сейчас, пока не закончится бой, искать его некому. Придётся топать через половину города к Финскому заливу, откуда можно безопасно подать сигнал. Вдобавок можно нарваться не только на инсектов, вокруг полно разной агрессивной дряни времён Первой волны. Остро, до боли в позвоночнике захотелось сбежать, уйти. Это же Питер! В прошлый раз вот так же, когда он хотел убежать, случился переход. Может быть, и сейчас? Вячеслав несколько раз открыл и закрыл глаза, представляя мирный город, каким он должен быть, если бы не свеги… Ничего.

Рядом снова грохнуло. Вячеслав рискнул выглянуть в окно. Ему показалось, что в просвете между домами мелькнул силуэт робота Веры. Почти сразу вдалеке залаяли хорошо знакомым звуком противопехотные пулемёты. Опять к горлу начала подступать паника, но Вячеслав всё-таки сумел её задавить. Похоже, к противнику подошло наземное подкрепление инсектов, а отсюда два нехороших вывода. Искать его начнут нескоро, зато он вот-вот окажется прямо в центре боя, ибо насколько получалось оценить, Веру теснили. И значит, надо бежать, благо парадная в доме имела сквозной проход: мусор здесь вывозили с задней стороны дома, и сейчас дверь осталась приоткрытой.

А дальше он шёл, шёл почти без остановок, лишь иногда на несколько минут присаживаясь, чтоб отдышаться. Шёл весь остаток короткого декабрьского дня, не обращая внимания, что начинает темнеть. Он шёл через мёртвые дворы, мимо оборжавленных остовов машин, через заснеженные скверы. Один раз, ещё в самом начале на него выскочил инсект, но подраненный, две конечности из восьми оторваны, грудь в зелёной крови – Вячеслав добил тварь очередью в упор и потом долго бежал, пока не остановился, тяжело втягивая в себя морозный воздух. В другом месте ему попалась стая собак, разорванная в кровавые лохмотья попаданием снаряда – над ней Вячеслав проблевался, и даже полоскание рта снегом долго не помогало избавиться от кислого привкуса во рту. А потом и это стало неважно, потому что главное было идти. Подальше от продолжавшегося боя, поближе к берегу моря.

Он механически переставлял ноги, пока окончательно не стемнело, и шёл бы дальше, но с каждым шагом тело всё сильнее наливалось свинцом. Вячеслав забрался в первый попавшийся дом, сел, прислонившись к стене. Он только немного передохнёт и снова двинется вперёд. Спать нельзя, замёрзнешь несмотря на пилотский костюм. Опять накатил страх, вот так вот глупо погибнуть. Не в бою, а от холода или наткнувшись на какую-нибудь гнилую лозу. Но боялся он уже тоже вяло, Вячеслав слишком устал. Надо только немного передохнуть – и снова идти…

– Ну парень, кажется, это судьба. Опять мы здесь, и опять я тебя нашёл.

Хорошо знакомый бас Танкиста прозвучал прямо над головой, но доносился словно издалека, будто говорил пришелец из иного мира.

***

Когда они вернулись в Каменногорск, Вячеслав так и не смог отделаться от ощущения, что всё вокруг ненастоящее, а он плывёт сквозь густой кисель. И единственная настоящая реальность вокруг – это мёртвый город, одиночество и необходимость встать и идти. Остальные защитники приняли небольшую заторможенность Вячеслава как откат после боя и физической перегрузки во время эвакуации. Даже Паула с её опытом, кажется, не сообразила, что у названного брата творится не на поверхности, а в глубине. Точно его состояние понял один Радомир, но решил по каким-то своим причинам смолчать.

В школе царило ощущение праздника, пусть никаких каникул по случаю Нового года и не планировалось. Всё равно эти два дня считались необычными и волшебными. Ну а для десятого класса – особенно волшебными, ведь многим из них в этом году родители впервые разрешили встречать новогоднюю ночь отдельно и самостоятельно. Вячеславу с трудом удавалось выносить их счастливый вид. Из него сочилась ярость, которую с трудом удавалось сдерживать. Все эти люди – фальшивка, весь их мир – фальшивка, один большой и блестящий обман. И расплачиваются за это почему-то защитники. Вячеслав.

«Ударный-два, поддержка-один, прикройте Веру».

«Ракетная атака!»

«Паула, чистое небо».

«Прикройте Веру, ей одной не по зубам».

«Катапультируюсь!»

Это он умер, это он попал в капкан. Если не сегодня, то завтра или послезавтра. И самое паршивое, что он всё равно пойдёт в бой. Сам и добровольно. Нет, не из-за этих вот, кто веселится вокруг. Есть Паула, есть Радомир. Оля, Булат, Камиль, Вера, Денис. Седоусый капитан, который благодарил их после первого в жизни боя. Молоденький парнишка на носилках из той бригады, которую они спасли возле завода – белый и бледный от боли, но счастливый, ведь они победили. Все они пойдут, а ради них и Вячеслав, потому что кто-то обязан прикрывать им спину. Ну а то, что одноклассники так странно смотрят ему вслед… плевать. Пусть смотрят. Сейчас он был способен на всё что угодно: дать кому-нибудь в морду, ограбить банк, напиться и натворить глупостей.

А ещё он устал от тусклых зимних сумерек, от постоянных туч или блёклого, выцветшего зимнего неба, даже не голубого, устал от мокрой жижи солнца на горизонте. Как умирающий от голода грезит о еде, так и Вячеслав сейчас тосковал по другому свету, другому солнцу, другому небу. По бледной прозрачности весны, когда весь мир заливается румянцем. По сочной и пышной яркости июльского полудня, по грозовым облакам и пронзительному фиолетовому свечению перед тем, как сверкнёт молния. Надо было всем этим наслаждаться, пока он мог, надо было запомнить все мгновения до единого. Что из этого он успеет увидеть снова, до того как в очередной раз компьютер или пилот сообразят слишком поздно, чтобы успеть катапультироваться?

Последней каплей стал Роман, который подошёл на перемене:

– Ты чего такой хмурый?

– Забыл принять таблетки для счастья.

– Бывает. Слушай, у тебя как с планами на послезавтра?

– В смысле?

– Не тормози, сегодня двадцать девятое. Тут квартира образовалась пустая, мы там собираемся отмечать. Сами по себе, без родителей. Присоединяйся…

Ярость, которую он испытывал всё утро, и так уже готовилась излиться в одно мгновение, и Роман, конечно, помог.

– Роза сама за себя не могла попросить? Что, я слепой и не вижу, как она сейчас в нашу сторону смотрит? А потом уже от неё будет намёк насчёт Паулы? Ты как бы ни при чём? Антон тоже в деле участвует? Вам всем троим, кажется, уже намекали, что вы на фиг не нужны? Могу повторить открытым текстом.

Невольно сказал он это, постепенно повышая тон, так что услышала и Роза, и несколько одноклассников поблизости. Когда у Вячеслава закончился воздух, наступила невольная пауза и на мгновение повисла полная тишина. Роман смотрел на Вячеслава будто бы сквозь него, не видя. Он не сразу собрался с ответом, а когда смог, голос звучат тихо и приглушенно.

– Слава, ты соображаешь, что сейчас… Да как ты смеешь?!

– Но если считаешь иначе, то наберись смелости. Подойди и попроси сам. Оба подошли и попросили, а не прячьтесь друг за друга.

– Мальчики, – в разговор вклинилась Паула, непонятно как оказавшаяся рядом. – Не надо ссориться, ладно? Хватит. Если так хочется поскандалить, идите на улицу, а не здесь.

Ярость продолжала бежать по жилам электрическим током, в первый раз после возвращения из мёртвого Питера Вячеслав ощутил себя живым. Вихрем он обернулся к Пауле:

– Тебе же известно, что это правда…

– Пилот Корсак, прекратить истерику.

Вячеслав открыл уже рот продолжить и наехать уже на Паулу… и закрыл. Сказано было ровно с теми же интонациями и ровно в такой же ситуации, как он тогда останавливал Паулу. Вячеслав мгновенно задавил в себе уже начавшую вырываться из горла фразу, щёки полыхнули краской стыда. Зато Роман, стоявший близко и единственный слышавший слова девушки, выглядел теперь словно проглотил жабу. Молча он отошёл, что-то резко сказал Розе, которая дёрнулась было в его сторону спросить, и до конца уроков старался держаться один, ни с кем не разговаривая. И от этого Вячеславу стало стыдно ещё сильнее. Неписаное, но от этого не менее жёсткое правило – никогда не тыкать и не демонстрировать одноклассникам, чем защитники отличаются от остальных. И вовсе не тем, что они чувствуют технику и даже в школе часто уже работают на разных заводах. Сейчас Вячеслав совершенно позорно сорвался, ну не виноват Роман и другие, что ради их спокойной школьной жизни рискуют другие. Как тогда в парке сказала Паула? Мы идём, чтобы они могли без страха глядеть в ночное небо? А сейчас он про это чуть не забыл… Нельзя всех отправить под пули, скорее наоборот: долг тех, кто разрушает, кто стоит на рубежах, не пускать за спину кровь и хаос, чтобы такие, как Роман, Семён, Роза и остальные могли спокойно созидать.

Может, потому что он всё понял, тридцать первого декабря дребезжание будильника показалось самой приятной мелодией на свете. Грудь распирало от смеха, хотелось всех расцеловать. Утренняя тренировка и остальной день пролетел словно одно мгновение. И как-то само собой вышло, что все защитники остались – никто не ушёл в чужую компанию, никто не захотел сегодня быть среди незнакомых лиц. А ещё девушки о чём-то весь день секретничали и выгоняли всех парней с кухни. Зато под вечер Оля объявила:

– Идём встречать Новый год. За базой нашлось просто отличное место, недалеко и никого вокруг.

Немедленно началась деловая суета. Оказалось, что девушки уже всё подготовили и уже распределили, кто и что несёт: готовые блюда, коврики и пледы, горелку вместо костра и термосы. Даже Радомир сдался и не возражал, получив в руки большую корзинку с едой и термосами.

Нужным местом оказался небольшой холм, спрятавшийся от полигона за рощей. Причём выяснилось, что девушки заранее проделали сюда лыжню. На вершине холма лежал огромный валун, он изгибался вверх и вперед, как пузатый нос корабля, но срезан был ровно. Готовый стол, надо только утоптать вокруг него площадку. А ещё рядом можно устроить самый настоящий костёр, горелку же использовать только чтобы быстро вскипятить чаю.

Оказывается, не так уж и много надо, чтобы почувствовать себя счастливым, а день стал лучшим за все прожитые годы. Тишина и снег, бесконечный шатёр звёздного неба. Горячее пламя костра и настоящие друзья вокруг. И пожелание с последним ударом курантов – каждый на свой голос, но все вместе:

– С Новым годом! С новым счастьем!

Да будет так.

***

Апрель в этом году выдался похожий на октябрь. Вроде и середина весны уже, а небо хмурое, развесило космы тяжёлых туч. Погода день за днём упорно красила город промозглой сыростью и туманами. Дома ссутулились и втянули в бетонные плечи серые облезлые крыши, удручённо глядели подёрнутыми грустью глазницами окон. При этом столбик термометра ехидно дразнил, показывая шестнадцать и даже восемнадцать градусов. Зато ледяной ветер кружил и швырял злые горсти холода в зеркала стылых за ночь лужиц, пронизывал до костей. После недолгого раздумья, закончив разминку в спортзале, кросс всё-таки решили бегать на стадионе. Радомир посмотрел в сторону Паулы и Вячеслава и со вздохом сказал:

– Нет, вы всё-таки оставайтесь. Не дай бог, простудится кто-то, вас нам сейчас и на день терять нельзя. Остальные пошли.

Денис побитым щенком уткнулся взглядом в пол, хотя его никто ни в чём не винил. Он всё-таки смог подняться в воздух, но только-только освоил основы самостоятельных полётов. В отличие от Вячеслава, вызубрившего программу за три месяца, участвовать в боях Денис сможет не раньше середины лета. Увы, никакой бешеный энтузиазм не мог компенсировать нехватку способностей – третий уровень далеко не пятый.

Едва остальные скрылись за дверями спортзала, Паула мрачно прокомментировала:

– О чём я там думала, когда сюда ехала? Вернуться к прежней жизни? Сбылась мечта идиотки…

Вячеслав на это молча пожал плечами. За последние пару месяцев они вдвоём и в самом деле летали почти беспрерывно. Свеги, пользуясь тем, что защитников-пилотов не так много, из-за этого их базы прикрывают одновременно и промзоны, и континентальную территорию, взяли манеру поддерживать свои десанты с воздуха. Пока шла помощь с базы ВВС, одна-две звезды свегов мешали работать штурмовикам, нападали на наземные силы. И даже если потом атакующие звёзды несли потери от подоспевших защитников, свегов это тоже устраивало – людям приходилось гонять самолёты туда-сюда, вырабатывая ресурс машин и утомляя пилотов. Особенно доставалось Русско-Европейской равнине. Много важных заводов, городов и сельскохозяйственных угодий. Но поскольку единственной серьёзной и непреодолимой преградой для инсектов и диверсионных устройств свегов оставалась морская вода, подходящие места для баз защитников имелись в одной Ирландской промышленной зоне. Исландия далеко, а северные арктические острова ещё в Третью волну укатали боями до полностью непригодного для жизни состояния.

Сначала Радомир начал поднимать на прикрытие роботов из Каменногорска звено «космических псов». И уже первые несколько стычек продемонстрировали, что одиночная звезда свегов Пауле и Вячеславу не противник. Если же посылать больше сил, то два «пса» отвлекают внимание, переигрывая на манёвре за счёт лучшей подготовки пилотов, колоссального опыта Паулы и форсированных способностей «пятёрок». Дальше успевают подтянуться защитники из Ирландии, после чего отступить не может ни одна машина противника. В результате после нескольких стычек в первую неделю, как правило, всё ограничивалось взаимным маневрированием в верхних слоях атмосферы, пока на земле штурмовики утюжили десант. Вскоре помощи начали просить и соседние сектора, так что в итоге налетался Вячеслав за эти месяцы, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Заодно на собственной шкуре ощутил сказанные когда-то Паулой слова – пилотов аэрокосмических истребителей мало, поэтому мы летаем, спим или учимся, на всё остальное не хватает времени.

– Интересно, а я в таком случае о чём мечтал? Хотя… когда меня нашли, была мысль.

– Какая?

– Ну… – Вячеслав неожиданно для себя смутился. – Да так, глупость. Хотел стать героем, всех спасти, чтобы мой портрет по телевидению показали. Все проснувшиеся об этом мечтают, когда им про защитников рассказывают.

– Да уж, – прыснула от смеха Паула. – Считай, твоя мечта тоже сбылась. Правда, своеобразно. Если посчитать благодарности.

– Точно, – тоже засмеялся Вячеслав, весёлое настроение захватило и его. – Героями тогда на заводе мы с тобой стали, всех спасли. И в Питере потом тоже. А теперь нас и по телевидению постоянно показывают. По внутренней связи Управления, конечно, но тоже телевидение. Так что, считай, комплект. И вообще, пока остальные бегают, предлагаю идти завтракать. Конфет осталось мало, потому что Люба вчера поленилась зайти в магазин.

– Пошли, сластёна.

Как всегда, если у тебя есть запас по времени, в итоге ты опоздаешь. Так и сегодня: завтрак они закончили раньше остальных, а на уроки пришли чуть ли не со звонком. Весёлое вроде настроение стремительно начало падать. Биологию Вячеслав научился зубрить и сдавать в положенном объёме, но любить её больше всё равно не стал. Слушая очередной разбор механизмов эволюционного процесса, еле удержался, чтобы не зевать, и даже мысленно сам себе пожаловался на свегов. Наиболее удобное положение Луны для управления инсектами наступало после обеда, так что пилоты успевали и в школе отучиться, и уроки сделать, и полетать. Главное – не расслабляться и ничего не откладывать на потом. Пусть временами Вячеслав и начинал себя чувствовать роботом.

Зато едва прозвенел звонок на перемену, как Вячеслав мгновенно пожалел о скуке урока. Сначала подошёл Семён и сразу же гневно, с претензией начал:

– Ты меня обманул!

– В смысле?

– Ты сказал, что только к лету всё решиться! А сам с Нового года летаешь уже.

– С чего ты…

– Не ври. Я сначала не понял, почему со стороны аэродрома новый звук появился, не такой, как от транспортников. А потом у тебя след увидел от компенсационного лётного костюма. Не ошибёшься, я про них читал.

В голове тяжёлой чугунной гирей покатилась мысль, что Семён всё-таки слишком умный и глазастый. И про него придётся доложить. А ещё очень хотелось бы объяснить ему, что Вячеслав с ним с удовольствием поменялся бы – однако у него приказ «ничего говорить нельзя». Ибо слухи по сектору насчёт «чего-то не совсем так» ползли, и давно, но слухи к делу не пришьёшь, поэтому ситуацию с информацией по свегам Управление защиты в целом пока удерживало.

– Семён, а с чего ты взял, что я должен тебе хоть что-то отвечать, чем я занимаюсь в свободное от уроков время? Один модельки в кружке делает и запускает, второй оригами складывает. Чем хочу после школы, тем и занимаюсь, и тебя это не касается. Понял?

И сразу же демонстративно отошёл в сторону, мол, разговор закончен. Семён было дёрнулся следом, но тут Вячеслава перехватила одноклассница. Впрочем, лекарство оказалось не лучше болезни. После разговора перед Новым годом Роза как-то поутихла, отступилась. Зато за дело взялась её лучшая подруга, решив помочь и с энтузиазмом раз за разом пытаясь если не устроить свидание, то хотя бы свести вместе и пообщаться.

– Слава, деловая колбаса наша, признавайся, куда пропал? Тебя никуда не дозовёшься.

– Ну вообще-то у меня в этом триместре по плану начались курсы по подготовке к работе на энергостанции. Плюс мне пора думать насчёт экзаменов и выбора университета, – и тут же мысленно добавил: просто отлично, соврал – и нигде голос не дрогнул.

– Слушай, какой экзамен? Год ещё.

– А меня спрашивают? Вот и занимаюсь. С моей физикой и математикой та ещё головная боль, но куда я с подводной лодки денусь.

– Но воскресенье-то у тебя свободно?

– Думаю… да, – он прикусил язык, сообразив, что сморозил глупость, но было поздно.

– Вот и отлично! У меня в воскресенье в час день рождения. Жду, и отговорки не принимаются.

Вячеслав на несколько секунд завис, пытаясь сообразить, как бы повежливее отказаться. Если воскресенье у него и в самом деле будет свободно, то планы будут единственные: лежать и ничего не делать. Ни летать, ни готовить уроки, ни зубрить матчасть, ни рассчитывать вместе с Паулой и штабистами из Ирландской зоны очередную тактическую схему. Просто лежать и ничего не…

Сирена тревоги заревела, разом заглушая все звуки. Вячеслав не думая сорвался с места, расталкивая застывших на месте одноклассников. И только уже на бегу до него дошло: в динамиках орал не сигнал «боевая тревога, защитники на базу», а сигнал гражданской обороны. «Срочная эвакуация».

На надпись в раздевалке «по машинам» никто не обратил внимания, и так было понятно. Но Вячеславу и Пауле бежать пришлось дальше остальных – Палыч, чтобы не расходовать лишнего драгоценный ресурс «космических псов», особенно если поддерживают соседний сектор, придумал, как зацепить истребители к обычному атмосферному транспортнику. Стартовали Паула и Вячеслав непосредственно в воздухе прямо перед боем. Так что оба «пса» отныне всегда ждали уже на взлётной полосе. Поэтому в локальную сеть оба пилота включились, когда вводная уже шла вовсю. При этом давал её лично координатор! Первый раз на памяти Вячеслава.

– С каждого десанта они оставляли в пассивном маскировочном режиме от пяти до десяти процентов, учитывайте, что силы против нас будут огромные. Ваша задача поддержать оборону по линии Соколиный – Усогорск – Сторожевой и не допустить прорыва противника к Каменногорску до подхода подкреплений. Воздушной поддержки наземных сил какое-то время не будет совсем, ситуация в небе тяжёлая. К бою – и с богом.

И тут же загорелся сигнал выделенной линии пилотов. Раздался голос Петра Матвеевича:

– Паула, Вячеслав, никогда не думал, что скажу, но сейчас вообще всё зависит только от вас двоих. Ситуация хуже, чем я сказал остальным. Свеги не только захватили огромный плацдарм, в плен уже попали от ста пятидесяти тысяч до четверти миллиона. Они вывели на орбиту что-то вроде аналога нашего Щита. Атмосферные машины ещё летают, но любая способная выйти на орбиту техника теряет мощность и падает. В Ирландии и на Сахалине так уже рухнули несколько «зевсов». Выиграет тот, кто первым окончательно возьмёт под контроль орбиту. Пока у нас ничья. В космосе всегда на самый крайний случай скрытно дежурит звено «демонов». Ребята полегли, но сожгли тех, кто обеспечивал прикрытие излучателей. Это ненадолго, со стороны Луны уже стартовало чуть ли не полсотни машин плюс транспортные модули, из дальнего космоса идёт вообще настоящая армада. Если они захватят орбиту, нам крышка, но небольшой зазор по времени пока есть. Свеги, похоже, сами не ожидали такого успеха. Всегда считал Палыча немного того по части техники, но сейчас это всем нам спасёт шкуру. Двигатели «псов» – прошлое поколение, на них излучение действует не так эффективно. Плюс вы сможете стартовать уже в воздухе, вам гарантированно хватит мощности прорваться на орбиту. Дальше, по всем расчётам, вы успеете сжечь не меньше половины излучателей. Тогда появятся окна, и смогут стартовать остальные. Удачи. И очень прошу, не рискуйте понапрасну.

– Мы вернёмся, – за обоих ответил Вячеслав.

Происходящее вокруг, пока «псы» закреплены на носителе, транслировалось с внешних камер носителя прямо на лобовой экран колпака пилотской кабины. Вячеслава вдавило в кресло перегрузкой стартующего транспорта. Взлётная полоса поползла назад, фонари и пятна недотаявшего снега на обочине размазались и почти сразу унеслись вниз. Город превратился в макет из миниатюрных домиков и зданий, окружавший его лес был похож на мохнатый зелёный коврик, ещё заснеженные поля и холмы лежали словно грязное белое одеяло. На экране вспыхнула карта, отображающая маршрут. Рядом побежали циферки высоты, скорости и времени до отделения. В углу замелькала иконка в виде чёрного кота, это была Паула, приватный канал, доступ в который имели только они двое. Его для них тайно от всех сделала Паула ещё в январе.

– Слава, нам сказали не всё. Я тут прикинула, я же, если не забыл, все базы помню наизусть. На самом деле у нас не очередные трудности, а полная катастрофа и начало Четвёртой волны. Да, мы с тобой успеем спалить даже больше половины излучателей. Всё равно, нашим прорываться на орбиту под огнём, зажмут в гравитационном колодце и каждого второго собьют ещё на взлёте.

– Зная тебя – есть ещё вариант? Считай, уже согласился.

– Он очень рискованный. Для нас с тобой. Но шансов на общую победу тогда четыре из пяти.

– Я же сказал, что уже подписался. Давай теперь на что именно.

– Я сбросила тебе новый стартовый пакет. С этим вектором мы кучно сбиваем все излучатели над Австралией. Я знаю тамошних ребят, и у них сейчас должны быть наготове машины. Даже если свеги всё поймут и у них есть запас излучателей перекрыть брешь, против физики не попрёшь. Пока они сменят орбиты и перекроют окно – австралийцы смогут поднять наверх три или четыре звена. Может быть, даже крейсер, там космодром «демонов». Но чтобы они успели расчистить Приземелье раньше, чем подойдут основные силы противника, надо задержать тех, кто сейчас идёт от Луны. Хоть ненадолго.

– Два против пятидесяти?

Надо было испугаться, но Вячеслав, наоборот, чувствовал спокойствие. Не отупение, просто кровь словно заледенела. Нет любви или ненависти, страха или смелости. Сердце твоё – пусто, тело твоё – оружие, ум и тело – единое целое. Ты поступишь как должно, и не может быть сейчас иного выбора.

– Я говорила, это рискованно…

– А я уже согласился. Взлетаем, сносим всё над Австралией, остальное потом. Время объяснить нашу тактику у тебя будет. Как, ты говорила, девиз пилотов?

– Никто...

– Кроме нас!

– Поехали!

Цифры скорости и таймера бежали в противоположные стороны, и тут пилоты транспортов превзошли сами себя: они продолжили наращивать скорость даже после того, как был пройден безопасный предел.

Старт! Перегрузка ещё сильнее вдавила Вячеслава в кресло, тело налилось свинцовой тяжестью, будто на грудь, руки и ноги село ещё по одному человеку. Транспорты после сброса истребителей, судя по показаниям радара, ушли в штопор, одновременно начав разрушаться. Вячеслав мысленно пожелал пилотам удачного катапультирования, а дальше мысли забила свинцовая тяжесть перегрузок. Палыч, воспользовавшись тем, что стыковочные узлы были унифицированы, умудрился закрепить на «псах» посадочные двигатели роботов. Сейчас современнейшие аэрокосмические истребители напоминали древние ракеты из мира Вячеслава. Первая самолётная ступень, дальше примитивный разгонный блок на жидком топливе… Способностями защитника Вячеслав ощущал это, как будто он бежит, а два соседа рядом тащат его вперёд за руки.

Вот вспомогательные двигатели выработали топливо, отделились, и сразу же истребитель словно рвануло назад, двигатель заработал вполсилы – ты бежал-бежал, а тебя зацепили к стене длинной резинкой, она натянулась, принялась тащить назад. И вдруг резинка порвалась, небо стремительно меняло свой цвет, набухая фиолетовым, темнея и наконец окрасившись в чёрный.

Они прорвались! В прицельной сетке экрана наведения вспыхнули красные маркеры – случайно истребитель выскочил прямо на скопление излучателей. Вячеслав дал залп и зло ощерился, глядя, как расцветают огненные вспышки. На такую удачу они не рассчитывали, приятный бонус. Дальше обе машины потянуло в космос прочь с орбиты, разгоняя силой земной гравитации. Когда оба «пса» оказались над Австралией, как собственными радарами, так и через обмен информацией с землёй карта излучателей была уже сформирована.

– Сработало! – крикнул Вячеслав, не в силах удержаться.

Свеги обманули сами себя. Получив сигнал о прорыве над Европой и об уничтожении установок гасящего поля, решили, что дырку проделывать будут там же. Начали движение излучателей. И тут небо над Австралией полыхнуло огнём, вниз посыпался метеоритный дождь осколков. Даже по самым пессимистичным оценкам, окно продержится дольше, чем изначально надеялись Паула и Вячеслав. Оба «пса», повинуясь законам небесной механики, обогнули Земной шар и понеслись в сторону Луны, но в последний момент Вячеслав успел поймать картинку с радара: стартовали разом не меньше полутора десятков истребителей. Когда свеги всё-таки смогут закрыть брешь, на орбиту уже прорвутся шесть, а то и десять машин. Люди почти победили… Осталась мелочь, задержать тех, возле Луны, чтобы они до начала генерального сражения не успели подтащить новую порцию излучателей и помешать защитникам стартовать на орбиту.

– Слава, наша задача не сбить всех врагов, а именно задержать.

– Это радует, у нас столько ракет не хватит.

– Шутишь – это хорошо. Я неплохо знаю, как готовят пилотов из отверженных. Слепое исполнение приказа и страх его нарушить. Никакой инициативы и суровое наказание за неисполнение. Сейчас им наверняка дали приказ довести транспорты с излучателями до орбиты. И тут выскакиваем мы, причём мы на развороте вокруг Земли получили большую скорость. Если они идут как раньше, то на встречных курсах мы для них слишком быстрые, у них системы наведения нас просто не увидят на такой скорости. А вот наши их видят – и они это знают. Да нам по такой куче даже целиться особо не надо. Спалим половину транспортов, развернёмся, используя Луну, и ударим, как раз когда они подойдут к Земле. Там они лишаются второй половины транспортов, и вдобавок будут зажаты между ребятами на орбите, нашей ПВО и нами. Будь их хоть вдвое больше – они смертники. На такое отверженные не пойдут. Зато если они сбросят ход, то гарантированно успеют сбить и любую ракету, и носитель, даже если мы не затормозимся.

– А если они половину сил бросят на защиту, а остальные пойдут к Земле?

– Забыл? У нас комплект глушилок загружен. Даём залп на подходе – пока они их подавят, каждый решает за себя. Нет, отверженные все жить хотят, никто не захочет рисковать шкурой ради остальных. Каждый выберет такой вариант, чтобы даже в случае проигрыша у него было железное оправдание перед хозяевами. Чтобы уже нас не сбили, мы тоже сбрасываем скорость. Дальше маневрируем и прорываемся насквозь через строй, это их тоже задержит. При некоторой удаче пробьёмся, отверженные любят воевать не качеством, а количеством. Шанс у нас есть.

– Принято. Атакуем.

Летели молча, каждый думал о своём. Уже на подходе Вячеслав спросил:

– Они нас уже видят?

– Да.

– А они нашу культуру хорошо знают?

– Наверняка. Таня рассказывала, их всех заставляли учить основы тех, против кого сражаются. Ну и давали побольше примеров из нашей истории, какие мы дикие и страшные.

Вячеслав быстро пробежался пальцами по сенсорной панели, выбирая трек из музыки, загруженной в память компьютера.

– Тогда пусть боятся!

По открытой волне понеслась музыка:

Наверх, вы, товарищи, все по местам

Последний парад наступает

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!

– Залп!

Истребители вздрогнули от стартующих наперерез противнику ракет электронного подавления.

Вячеслав не знал, что в этот момент в командном центре над Петром Матвеевичем суетятся медики, ему стало плохо на первых словах песни. Не видел, как рядом плачет Таня, а командующий базой матерится от бессильной ярости, потому что ничем не может помочь там, наверху. Главное, что одна за другой вражеские машины сбрасывали скорость, перестраиваясь в оборонительные порядки.

***

Вдали ещё кипело большое сражение, жаркое, но для свегов проигранное с самого начала – когда к Земле ещё только подошли их передовые силы, на орбиту уже успели выбраться не только несколько десятков аэрокосмических истребителей, но и крейсер «демонов». И снизу, под прикрытием крейсера, поднимались всё новые и новые машины защитников. Здесь, в дальнем космосе, в пустоте, неуправляемыми метеоритами неслись два «пса». Искалеченные в коротком жестоком бою обломки – пусть Вячеслав и Паула на голову превосходили свегов как пилоты, против такого перевеса шансов у них не было. Спешившие к Земле свеги попросту не стали тратить время, чтобы их добить.

– Знаешь, Слава, теперь, наверное, уже можно быть честной. Я всё-таки боюсь умирать. Особенно вот так.

– Мы ещё выберемся. Мы обещали вернуться.

– Не надо. Мне не надо красивых слов, я ведь всё и так понимаю. Связи нет, моя машина разбита. Чудо, что я вообще жива. Ты ещё сможешь вернуться. Надо только подождать, пока кончится бой. Твоего запаса энергии хватит на коррекцию курса и потом как раз останется ровно на один разгон, чтобы тебя не засосала гравитация Луны.

– Передатчик всё равно разбит.

– Подойдёшь близко к Земле, подашь сигнал со встроенного маяка в скафандре. Тебя услышат и подберут. Обещай мне…

– Что?

– Перед тем как уйти – ты меня добьёшь. Я… я не смогу открыть шлем и покончить с собой. Я уже думала… нет, не смогу. Не хочу умирать от удушья. И одна. А тебе скоро надо уходить, иначе и ты не сможешь вернуться. Обещаешь?

– Дура ты. Я тебя не брошу. А благородно застрелиться, спасая меня, ты не сможешь. И не пугай, тебе просто нечем. Автомат в аварийном комплекте, а сейчас до не доберёшься.

– Слава, ты дурак. Так вместе погибнем, а…

– Тихо. Есть вариант.

Компьютер выдал диагностику повреждений обеих машин, и сердце у Вячеслава бешено заколотилось. Шанс был, совсем крошечный – но шанс. На его машине двигатель в порядке, но разбиты топливные элементы. Энергии и в самом деле хватит на один разворот и на одно ускорение, чтобы не затянуло гравитационное поле Луны. У Паулы двигатели в труху, но зато топливные элементы уцелели. Паула, мечтая стать демоном, а потом помогая Палычу, точно разбирается в устройстве «пса». Но в открытом космосе ремонт невозможен. Значит…

– Слушай меня. У меня в кабине по-прежнему два места, я смогу тебя подобрать.

– Ты не сможешь выровнять обе машины, чтобы я перебралась. Даже я на твоём месте не смогу. Меня или размажет, или я сорвусь и буду уже умирать в одном скафандре. Лучше уж в кабине, тут хоть свет есть. Догнать и подобрать меня, если я сорвусь, ты не сможешь, не хватит потом энергии на разворот.

– Я и не собирался. Я поймаю твою машину. Да, будет жестковато, но нам потом в атмосфере не садиться.

– Не смей! У тебя не хватит мощности на коррекцию! И я всё равно не смогу перебраться во время движения, а тебе нельзя отключать двигатель. Я тоже провела диагностику, ты его второй раз не запустишь. Сам погибнешь, и меня не спасёшь. Ты не уйдёшь из поля притяжения Луны и…

– Если честно, я и не собирался никуда ускоряться. Я хочу сесть на Луну, переставить топливный элемент, и вдвоём уйти к Земле. Но для этого нужна твёрдая поверхность. Ты сможешь. Мы сможем.

– Слава, ты сошёл с ума.

– Давно, ещё когда согласился стать пилотом. Нормальные мальчики на уроках скучают и девочек в кафе с цветами приглашают. А здесь только такие психи, как мы с тобой. Сейчас осторожно, не прикуси язык. Стыкуюсь.

Несмотря на предупреждение, Вячеслав сам чуть не прикусил язык, такой был резкий толчок. Зато обе машины слиплись с первого раза – хвала всё тем же стандартным стыковочным узлам, которые ставил Палыч для транспортировки между секторами и для разгонных блоков. Вячеслав повторно запустил диагностику: теперь при контакте напрямую, а не дистанционно, результат будет точнее. В этот раз компьютер был уже не так оптимистичен насчёт того, хватит ли энергии. Зато крепёжные узлы порадовали – скорее пилотов размажет перегрузками, чем машина напарницы отстыкуется без команды. Паула, которая пусть вынужденно, но согласилась с планом, взяла на себя роль штурмана – в космической навигации и расчётах орбит она разбиралась на порядок лучше напарника.

Не отрывая глаз от экрана, где компьютер рисовал траекторию и отмечал расчётные точки ускорения и манёвров, Вячеслав положил руки на панель управления и отдал команду запуска двигателя из режима коррекции в основной рабочий. Двигатель глухо отозвался, что-то зашипело, пилот почувствовал удар в спину и вскрикнул от неожиданности. Но всё же ускорение понемногу нарастало, истребитель повиновался командам, хотя и летел с грацией утюга. Даже точку разворота они прошли почти там, где были должны. Лунный диск понемногу распухал на экранах, постепенно вытесняя клочки чёрного неба. Покалеченный истребитель камнем падал прямо на скалы.

Наступал самый сложный и рискованный момент. Будь у них возможность плавно погасить скорость… Но столбик заполненности энергетических элементов стремительно падал, каждую минуту активной работы двигателя шла утечка. Единственный шанс – резко, с максимально доступным ускорением тормозиться, а дальше молиться, чтобы подходящая для посадки площадка нашлась раньше, чем двигатель окончательно заглохнет.

Вячеслав дал полную тягу на торможение. Сияющий лунный диск дрогнул и начал всё быстрее уплывать вбок экрана. Истребитель описывал дугу над самой поверхностью Луны, пилота всё глубже вдавливало в губчатое сиденье, дыхание перехватывало – не только комбинезон, но и особые физические возможности защитника в стадии активации не справлялись. Выдержит ли планер?! Вячеслав чувствовал, как прогибаются рёбра, сероватые пятна замелькали перед глазами. Вот-вот от перегрузки откажет зрение, а пилот потеряет сознание. Он знал, что идёт на полной тяге, и всё-таки продолжал всеми своими способностями защитника форсировать двигатель.

Истребитель продолжал терять высоту и скорость, цифры уменьшались всё медленнее и медленнее, но пока недостаточно – он ещё был в нисходящей части огромной гиперболы. С трудом Вячеслав скосился на боковой экран, тот показывал траекторию корабля – текущую и прогнозируемую, а также профиль участка поверхности, над которым выполнялся манёвр. Обе линии – истребителя и лунных скал – почти сходились. Пересекались? Нет, дуга в точке, где переходила в горизонтальный полёт, почти касалась поверхности, но явно пролегала выше. Однако аппаратура сейчас работала еле-еле, радар давал погрешность, и было неясно, проскользнёт «пёс» над Луной, или врежется в грунт.

В глазах темнело, рот наполнился вкусом крови. И тут перегрузка исчезла! Скалы теперь неслись прямо под ними. Компьютер тревожно запищал, что двигатель отключится через пять минут, но впереди показался плоский участок, а радар утверждал – никаких ям или пылевого слоя, твёрдый грунт. Вячеслав решился. Сбросив скорость почти до нуля, он отцепил Паулу, и тут же, словно на занятиях, отключил двигатель и сам коснулся поверхности. Машину подбросило. Она чуть не скапотировала, но твёрдо встала.

Вячеслав почувствовал необычную лёгкость. Его сумасшедший план сработал! Пусть пока только наполовину, но это уже больше, чем ничего. Дальше он сообразил – лёгкость же из-за меньшей силы тяжести. Потому он и рискнул вот так садиться, сбрасывая второй истребитель, на Земле Паула бы разбилась. Паула! Как она?!

Вячеслав откинул колпак пилотской кабины. В книжках дома он часто читал, что на Луне рефлексы должны срабатывать против человека из-за меньшей тяжести, поэтому не стал сразу прыгать вниз, возможно, рискуя на первом же шаге вывихнуть ногу. Аккуратно спустился, как по лестнице, цепляясь за элементы истребителя. С той стороны, откуда они прилетели, пылало солнце, оно так слепило, что невозможно было смотреть, пока Вячеслав не сообразил включить автонастройку фильтров скафандра. Осторожно он двинулся вперёд: обидно будет навернуться, упасть и пробить скафандр в миллиметре от спасения. И всё равно, шаги получались подпрыгивающими, временами превращаясь в гигантские прыжки, после которых приходилось медленно ждать, пока опустишься.

Когда Вячеслав добрался до второй машины, Паула уже выбралась и отчаянно жестикулировала, что-то пытаясь сказать. Вячеслав покраснел и порадовался, что никто этого не увидит – как же он сразу не сообразил? До этого связь шла через передатчик «пса», а теперь надо её переключить напрямую.

– Я тебя слышу.

– Слава, я тебя расцелую!

– Как только – так сразу.

– Ты псих, но гениальный псих. Жалко, рация в моей машине окончательно всмятку. Я сначала хотела попробовать из двух собрать одну рабочую.

– Ну, я на такое везение и не рассчитывал. А теперь командуй.

Следующий час оба обливались потом, сначала вынимая из разбитого «пса» детали, а затем перетаскивая их ко второй машине. Даже в условиях одной шестой земного притяжения энергетические элементы оказались тяжёлыми. Но когда детали были доставлены, Паула попросила минут пятнадцать-двадцать не лезть ей под руку. Если разбитую машину девушки вскрывали не жалея, самыми варварскими методами, добраться до повреждённых деталей второй машины надо было предельно осторожно. И только когда всё будет готово, Вячеслав опять понадобится как физическая сила – вынуть и вставить. Пока же он отошёл немного в сторону и решил осмотреться. Пусть в такой сложной ситуации, но поглядеть на настоящую Луну – про такое он никогда и не мечтал.

Чёрно-белый лунный пейзаж оказался удивительно красивым и вовсе не таким, как его можно было бы представить по фотографиям и компьютерным играм. Белизна была какой-то серебристой и нежной, а чернота острых теней неуловимо смягчалась с расстоянием. Дальше местность была почти плоской, если можно назвать плоской ту безбрежную каменную россыпь, из которой там и сям торчали обломки величиной с дом. Повезло, что эти огромные глыбы начинались не сразу после гор. Вспомнив про горы, Вячеслав обернулся туда, откуда они прилетели. Там равнина поднималась – сначала отлого, а потом вереницей почти вертикальных уступов переходила в горный массив. Его стена, обманчиво близкая, лежала в тени и была черна как уголь.

Что-то по краю сознания царапало, не давало покоя. Вячеслав осторожно двинулся обратно к разбитому истребителю. Паула, занятая ремонтом, не обратила внимания. Вячеслав подошёл к раздраконенной машине, но всё вокруг было истоптано и усеяно обломками. Если что-то и было, то давно затёрто, поэтому Вячеслав двинулся по следу посадки истребителя Паулы. На тридцатом шаге под ногами мелькнул посторонний предмет. Вячеслав опустился на колени и в первый момент не понял, а когда сообразил, то вздрогнул, как от удара током. В пыли лежал выдранный откуда-то кусок электронного блока. И этот кусок, во-первых, был новенький, а во-вторых, точно не мог отлететь от истребителя.

Ретранслятор свегов! Они сели прямо на ретранслятор свегов, вот откуда тут такая ровная площадка. Сколько будет ехать машина от базы до ретранслятора, учитывая, что приходится маскироваться от наблюдения защитников? В любом случае у них остались считанные минуты, чтобы успеть занять позицию и попробовать отбиться.

– Паула, тревога!

Вячеслав опоздал. По глазам ударила синяя вспышка, и он потерял сознание.

***

На базе их разделили почти сразу. Вячеслава от парализующего удара мутило, руки-ноги были как ватные – особенно после резкого перехода из невесомости, здесь гравитация была обычной земной. Паула, наоборот, пришла в себя быстро. Едва с неё сняли скафандр, умудрилась вырубить обоих конвоиров-отверженных и почти дотянулась до разрядника – но свеги имели немалый опыт работы с пленными. Девушку мгновенно снова парализовали, спеленали и повезли куда-то на тележке. Вячеславу сковали руки за спиной и на ноги надели что-то вроде кандалов, в таком виде и отконвоировали.

Если это и считалось камерой, то понятие о тюрьме у свегов было странное. Куб с ребром навскидку метров десять. Одна стена заполнена пультами и какой-то аппаратурой, но рядом никаких стульев. Возле другой стены напротив закрепили пленника. Четыре ленты выходили прямо из стены и фиксировались к браслетам, застёгнутым на запястьях и щиколотках. Ты можешь сделать пару шагов вперёд от стены, но не более, дальше ленты потянут тебя назад. Хочешь – стой, хочешь – сиди или лежи, ленты не помешают. Но это всё, больше тебе ничего не дозволено.

А дальше пленника оставили одного. Все ушли. Причём это было отнюдь не игрой – просто свеги абсолютно доверяли надёжности своей аппаратуры. Отказов у них и в самом деле не бывало. Самым мучительным оказалось смотреть на то, что спасение было здесь же, рядом, но недоступно. Чтобы отключить ленты, достаточно просто щёлкнуть тумблером на пульте у противоположной стены. Но туда не дотянуться. Вячеслав попробовал в первую же минуту, как его оставили – в ответ на рывок ленты резко дёрнули пленника назад, ощутимо приложив о стену. И не кинуть какой-нибудь предмет, чтобы попробовать сбить переключатель, просто нечего – пленника раздели до белья, да и ленты не дадут.

Вячеслав сел на пол и прислонился к стене. До тошноты, до рвоты, до раздирающей грудь боли вдруг захотелось жить. Он не жалел ни о чём, какая бы его ни ждала судьба потом. И встань перед ним выбор – он опять поступил бы также, ведь они победили. Всё, как и обещал Исаак Данилович, они и в самом деле стали спасителями Земли. Этот мир подарил ему настоящих друзей и почти год настоящей жизни – а не серого и бессмысленного существования, как предыдущие шестнадцать лет. Жалко одного, он не сумел спасти Паулу. А ещё жаль, что он так и не смог увидеть Варю. Сказать ей, что любит её. Сколько прошло за эти месяцы событий, а варино лицо сейчас встало перед глазами так, будто они расстались только вчера. Высокие скулы и симпатичный нос, как у модели, кожа идеально белая и чистая, светлые волосы собраны в аккуратный хвост. Глаза у Вари выразительного золотисто-коричневого цвета, напоминавшего блеск янтаря.

«Люблю. Прости, любимая»…

И тут на него накатило. Внутренности затряслись, органы словно расплющились о кости таза и грудную клетку. Вячеслав сглотнул, не понимая, то ли его вырвет, то ли он не сможет сдержать порывов кишечника. Кожу на лице, и ладонях начало стягивать, будто их облили толстым слоем быстро засыхающего гипса. Мозг превратился в перепутанный кусок нервов, каждый кончик которых сунули в кипяток, а потом облили ледяной водой, отчего они принялись крошиться. Страх, ненависть, равнодушие, азарт и ещё что-то переполняли тело, кажется, чувства приобрели материальную форму, превратившись в густую вонючую слизь, и эта слизь вот-вот готова хлынуть через глаза, ноздри и уши. Вячеслава бил озноб, его распирало изнутри, ещё немного – и он лопнет.

В первый момент Вячеслав не понял, что изменилось, у него потемнело в глазах, а отсутствие боли и всех неприятных ощущений воспринималось как невероятное райское блаженство. Сознание вернуло кристальную чёткость скачком. Он больше не был прикован в камере свегов, а сидел на кровати в комнате маминой квартиры из Питера мира Перекрёстка. За окном алел закат, судя по начавшим распускаться зелёным листочкам деревьев и немногочисленным пятнам ноздреватого подтаявшего снега, здесь примерно тоже начало апреля. И вместо белья под скафандр на нём были джинсы и клетчатая рубашка. Он вернулся обратно!

Дальше мысли побежали лихорадочным галопом. Сколько он здесь ещё задержится? Неважно. Главное, чтобы сохранилось изменение взаимного расположения предметов при переходе. Если кровать соответствует стене с кандалами, то контрольный пульт должен оказаться где-то возле раковины на кухне. Тогда даже если в момент переноса он снова окажется привязан, мгновения, пока его дёрнет обратно, хватит всё отключить. Если он ошибся с направлением – тем лучше, кандалы останутся в соседней комнате, их перерубит стеной. Нужно освободить Паулу, а вдвоём они выпутаются из любой передряги...

Вячеслав вскочил – и тут в коридоре раздались шаги, отчётливо громкие в окружающей тишине. Миг спустя на пороге комнаты замерла женщина в брючном костюме цвета кофе с молоком. Невысокая, худощавая. Рыжина волос до плеча и острый курносый нос делали её чем-то похожим на лису. Возраст с ходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: гостье, скорее всего, больше тридцати. Только через секунду до сознания дошла неправильность. Женщина немного просвечивала, словно смотришь через скульптуру очень мутного стекла. Или нет, скорее сквозь толщу воды.

Женщина ещё немного постояла в частично-прозрачном виде, убедилась, что парень перед ней всё понял. Дальше приобрела фактурность и цвет, превратилась в обычного человека.

– Вы ещё один джинн!

– Совершенно верно. Меня зовут Анна Геннадьевна, и перед тем, как ты что-то дальше предпримешь, нам с тобой обязательно надо поговорить. Ситуация у нас с тобой сложилась во всех отношениях уникальная. Если честно, я за свою долгую жизнь не припомню ничего подобного.