Этот мир твой

Часть IV. Этот мир твой

– Для начала – сразу предупреждаю. Я в этой истории человек посторонний, поэтому на меня ограничения по использованию силы не распространяются. Это чтобы ты не попытался уйти от нашего разговора. Пока мы не закончим, ты из квартиры никуда не денешься, это я тебе гарантирую. Заодно я сделала так, чтобы твоя мать пока уехала по своим делам, не стоит ей мешать. Это дело касается только таких, как мы с тобой. И пошли, нальёшь мне чаю. Изобрази из себя радушного хозяина дома. Будем считать, что это придаст беседе неформальный вид.

Вячеслав молча повиновался. На кухне достал две чашки, подумав, заварил кипятком из термопота не пакетики, а нормальную заварку в чайнике. Достал из шкафа и выставил на стол коробку конфет.

– Выбор конфет одобряю, а вот чай рядом с кофе хранить не советую, – поморщилась гостья.

– Не нравится – не пейте.

– Кстати, у тебя в морозилке мороженое лежит. Неплохой пломбир. Этот сорт одобряю. Может достанешь? За знакомство?

Вячеслав на этих словах вздрогнул. И ответил резким тоном, не беспокоясь, как его поведение выглядит со стороны:

– Нет. Обойдёмся без мороженого. С горячим чаем – вредно для зубов.

– Как хочешь. Не боишься меня? Или ты своё уже отбоялся? Да нет, я не знаю ничего о твоих приключениях, они на текущий момент для любого из джиннов с Перекрёстка принципиально закрыты. Считай мою догадку жизненным опытом, за несколько столетий научиться можно многому.

– Столетий?

– Совершенно верно. Мы живём долго, очень долго. Но давай по порядку. Я рассказываю, ты слушаешь и задаёшь вопросы. Согласен?

Вячеслав поморщился, не скрывая негативного отношения к происходящему. Демонстративно выпил чая и прожевал конфету не отвечая. Но то ли самообладание у гостьи было железное, то ли и в самом деле она и не такое видела, потому что совершенно спокойно ела конфеты, пила чай и никого не торопила. В итоге первым не выдержал парень:

– У меня есть выбор? Поэтому согласен.

– Выбор есть всегда. Точнее, выбираешь ты всегда, хотя бы уже тем, что отказываешься выбирать сам, оставляя всё на откуп случаю. Но лучше любой выбор делать с открытыми глазами и осознанно.

– Где-то и от кого-то я уже такое слышал.

– Я даже знаю от кого. Исаак Данилович, так его сейчас называют. Он принципиально ненавидит ложь и всегда держит обещания и говорит только правду. Знаешь, меня всегда восхищало, как из этой правды он умеет строить именно ту конструкцию, которая ему нужна. И ведь не придерёшься, он не солгал, просто недоговорил или сказал не в той последовательности. Постарайся вспомнить, что и как он тебе говорил.

Их встреча встала у Вячеслава перед глазами так, будто случалась пять минут назад, а не прошёл целый год. Седые брови над свинцово-серыми глазами, смуглая от прожитых лет кожа иссечена морщинами, огнемёт времени лишь придал ей рисунок, не изменяя самой материи. В седых волосах ни одного просвета, но они живые, густой серебряной волной опускаются до самых плеч. Такие крепкие старики не дряхлеют до самой смерти, умирают на ногах.

– Он сказал, что наш мир – Перекрёсток, откуда ведут дороги в тысячи иных миров. Вы, джинны, храните дороги к иным мирам, вам единственным в нашем мире доступна магия как плата за бремя хранителей. А ещё джинны не могут долго находиться рядом друг с другом, поэтому едва появляются люди со способностями идти по дороге между мирами, они обязаны вызвать одного из хранителей на поединок, чтобы занять его место. Отказаться нельзя, но можно уйти по той самой дороге в другой мир.

– Совершенно верно. Соврал без капли лжи. Для начала, мы не творим волшебство как в тех вселенных, где действует маго-физика, а меняем саму реальность. С точки зрения обывателя, знакомого с колдовством по книгам и фильмам, наши способности и в самом деле магия. Собственно, поэтому нам и некомфортно долго находиться рядом друг с другом, мы, как однополярные магниты, отталкиваемся. Отсюда и размер условно подконтрольной территории, она определяется границами, если так можно назвать, равных потенциалов. Нет, жёстко к определённому месту мы не привязаны, как видишь, можем путешествовать и встречаться. Хотя сильно надолго, – джинна вздохнула, – покидать свою территорию тоже не очень комфортно, в чём-то прирастаешь к ней. Сменить постоянную территорию… Не принято у нас беспредельничать, выгоняя соседа, чтобы переселиться на его место. Да, и мы существа социальные, принцип «личная свобода кончается там, где мешает другому», для нас ещё актуальнее, чем для простых людей.

– Прямо идиллия, – съязвил Вячеслав. – Мечта пересмотревшего аниме школьника. Вечная жизнь, власть, возможность заставить в себя влюбиться любую понравившуюся девчонку, которая на тебя и не смотрит, – и зло добавил: – Я поэтому к вам попал?

– Все мы, – голос джинны зазвучал глухо, словно ей неприятно говорить, но надо, – все мы похожи на тебя. В каком-то смысле мы все брошенные дети. Нет, возраст активации способностей у всех разный, но всегда это молодёжь, и у каждого за спиной трагедия. Когда ты не нужен никому из близких тебе людей, не нужен вообще никому вокруг по-настоящему – это трагедия. Если при этом у тебя есть нужные способности, но главное, есть сила воли идти против потока событий… В тебе просыпается сила джинна. Острое, сметающее всё на своём пути желание переменить мир – и мир послушно и податливо меняется так, как хочешь ты. Но природа не любит ничего совсем неограниченного.

Воспользовавшись тем, что Анна Геннадьевна смолкла и отхлебнула чай смочить горло, Вячеслав позволил себе съехидничать:

– И как вы себя ограничиваете? Вон нам на уроках по экологии рассказывали, что если у тебя нет естественных врагов и ты самый сильный хищник, то начинаешь убивать сородичей. Старые медведи убивают маленьких медвежат, если могут, люди воюют. Я как тот маленький медвежонок, на которого устроил охоту большой и старый зверь?

– Почти, но не совсем. Всё несколько сложнее. Да и не нужны никому, особенно мирозданию, полномасштабные битвы между джинами. Всё проще и тише. Чем чаще ты будешь вмешиваться, перекраивая окружающий мир, чем сильнее будут изменения, тем чаще ты будешь вынужден доказывать своё право на существование. И совсем необязательно воздействие должно быть масштабное, видимое на тысячи километров вокруг. Если, к примеру, тебе очень нравится девушка, но она тебя ненавидит, и ты точно знаешь, что никогда тебя не полюбит в ответ – а ты поменял поток событий так, чтобы она в тебя без памяти влюбилась… Будь готов, что уже на следующий день тебе придётся доказывать право занимать своё место.

– Поединок?

– Да, с молодым претендентом, который мироздание породит как противовес твоему изменению реальности. И не надейся, сбежать отсюда на Северный полюс у тебя не получится, потому что до поединка вы с джинном – как магниты противоположного знака, реальность вас будет друг к другу тем тянуть сильнее, чем дальше ты попробуешь уехать. Впрочем, молодой претендент может сбежать. Уйти в мир, куда пробьёт дорогу его сила, тем самым унося весь накопившийся отрицательный потенциал с собой. Там у него будет шанс прожить интересную и счастливую жизнь. Прокол обычно зарастает, но не всегда. Для ушедшего обратной дороги нет, но если в его мире окажется соответствующая технология и найдётся достаточно ресурсов, чтобы быстро обнаружить и стабилизировать проход, а потом регулярно им пользоваться – получится постоянная дорога к нам. Собственно, именно так наш мир и стал Перекрёстком. Да-да, это не причина возникновения джиннов, а, так сказать, побочный продукт. Ну а постовыми на дороге мы стали уже вынужденно, никому не хочется бардака в собственном доме. А то были тут слишком умные, пришлось им объяснять. С тобой вышло несколько сложнее. Пойдём-ка, я тебе кое-что покажу.

Анна Геннадьевна встала и вернулась в комнату Вячеслава, ему пришлось идти за ней. В комнате хрупкая на вид женщина без труда пододвинула письменный стол к центру комнаты, залезла на него и провела рукой по потолку. Когда она спрыгнула на пол, то кинула на кровать несколько прозрачных дисков.

– Плёночный объёмный излучатель звука. От него ты не скроешься даже под подушкой. Есть пара камер, но я их доставать не стала, просто сожгла. Чистая техника, но это не земные технологии, а одного из соседних миров, торгующих через Перекрёсток.

– Голос! Голос в голове в тот день, когда я переместился!

– Неплохо придумано, да? – хихикнула джинна. – Свои способности на конкуренте использовать нельзя, зато технику, например, инопланетную – запросто. Идеально проработанный сценарий. Но не спеши осуждать Исаака Даниловича. Понимаешь, мы живём очень долго, и в какой-то момент теряем интерес к жизни. В этом случае мы просто угасаем и растворяемся без всяких поединков, а на место ушедшего приходит молодой джинн. Исаак Данилович – старейший из нас. Он уже почти потерял интерес к окружающему миру, когда на его землях вдруг появился и расцвёл Санкт-Петербург. Город стал новым смыслом его жизни. Как может, он и о городе заботится, и о его жителях. К примеру, в Блокаду он отдал очень много сил, Ленинград выстоял не только мужеством жителей, но и самоотверженностью Исаака Даниловича, хотя потом ему пришлось платить по счетам. Но подобные случаи редкость, обычно он старается силу не применять, хватает тысячелетнего опыта и знаний подправить линию событий чисто человеческими методами. Недавно… недавно ему пришлось рисковать опять, и тоже ради города, отводя одну по-настоящему серьёзную неприятность. В итоге появился ты.

– Вы так меня уговариваете? Я сейчас разрыдаюсь, какой он хороший человек, то есть джинн, и совершу ритуальное сэппуку. Или лучше сбегу, как полагается, в другой мир?

– Я уточняю ситуацию. К тому же можешь попробовать уйти – у тебя всё равно не получится. Так я продолжу. Когда ты появился, Исаак Данилович в принципе мог тебя вызвать на поединок и убить сразу. Но да, он не любит убивать детей, на моей памяти ему всегда удавалось сводить дело к эмиграции. Что поделаешь, в дни его молодости людей было мало, и каждый выживший подросток считался ценностью. Добавь то, что зона поединка на какое-то время для джинна становится недоступна. Причём чем сильнее противники – тем шире участок и тем дольше срок. А для Исаака Даниловича покинуть любой кусок Питера – как вырвать кусок собственной души. Так вот, ты ушёл, и на этом твоя история в нашем мире должна была закончиться. Реальность в этом случае подстраивается сама, для всех ты или уехал, или погиб… Не имеет значения. Но у тебя неожиданно остался какой-то якорь, некая вещь, которая держит тебя в нашем мире. Не знаю, как это возможно. Но именно это нечто и притянуло тебя обратно. При этом в другом мире ты стал намного сильнее, а ведь наши поединки – это в первую очередь поединки силы воли, решимости. Сейчас ты по способностям равен своему противнику.

– Вам так нужно, чтобы я спихнул этого вашего Исаака Даниловича и занял его место? – Вячеслав мрачно посмотрел на гостью.

– Вообще-то, мне как раз хочется наоборот. Его я давно знаю, а тебя первый раз вижу. Вдобавок я живу не очень далеко, а на хранителя города ты, уж прости, не тянешь. Бардак начнётся знатный. Исаак Данилович сдался, пустил всё на самотёк. Да, поединок он, скорее всего, выиграет. У него всё-таки опыт, даже я против него выйти бы не рискнула. Только для него это всё равно поражение, он тогда потеряет Питер практически навсегда, а это медленное угасание от тоски. В случае вашего поединка он не станет сопротивляться. Поэтому я и вмешалась. Для начала я на какое-то время притушила часть твоих воспоминаний, потому что и в новом мире у тебя тоже появился якорь, который тянет тебя уже туда.

Вячеслав открыл рот… и закрыл. В голове поселилась пустота, словно он позабыл нечто важное. Но и это ощущение стремительно пропадало. Он что-то забыл… а про что он забыл?

– Обещаю, это на время и всего лишь для того, чтобы тебя ничего не отвлекало от поисков. Ищи второй якорь, пойми, что тебя держит здесь. А когда найдёшь, определись – какой именно мир ты готов покинуть и какой из этих двух якорей готов обрубить. Я хочу, чтобы ты в этот раз выбрал, точно понимая, что и как выбираешь. Тогда этот выбор станет для тебя окончательным. А теперь прощай.

Не произнося больше ни слова, Анна Геннадьевна вышла из комнаты. Через несколько секунд входная дверь клацнула захлопнувшимся замком, а стол словно сам собой вместо середины комнаты оказался на положенном месте.

***

После ухода гостьи Вячеслав сначала вымыл чашки, только потом вернулся в комнату. Искать якорь? А кто это? Или что? Родители? Он посмотрел на фотографию на столе в рамке, где мать его обнимала во время поездки на какой-то курорт. Попробовал сообразить, какие он к ней испытывает чувства. Сейчас мать воспринималась как, в общем-то, не очень близкий человек, дальний родственник, с которым ты по необходимости делишь жилплощадь. Отец же воспринимался ещё более чужим. Если кого и считать семьёй, то их группу защитников в Каменногорске. И почему-то такое равнодушие к собственным родителям не вызывало ужаса или негодования, а воспринималось совершенно нормально. Здешние одноклассники? Они ему и то ближе родителей, но и они на якорь точно не тянут. И вообще, а с чего он взял, что якорь – это именно какой-то человек? Анна Геннадьевна несколько раз подчеркнула слово «нечто», врать и недоговаривать сейчас не в её интересах.

Скорее всего, это какой-то предмет. Но как его искать, думать он будет потом. Сейчас есть задача поважнее: вписаться уже в здешний мир. Судя по дате на календаре, на Перекрёстке прошло около полугода. И эти полгода Вячеслав как бы учился, общался. Если сейчас он придёт в класс, вообще ничего не зная про эти шесть месяцев – это будет выглядеть странно. Заодно изрядно осложнит жизнь, придётся отбиваться от матери, которая потащит по врачам. Впрочем, раньше он, насколько помнил, постоянно зависал в соцсетях, постил фотографии по любому чиху и переписывался с приятелями. Грубейшее нарушение правил информационной безопасности личности, зато сейчас оно будет весьма на руку.

Дольше всего пришлось вспоминать свои пароли от компьютера, телефона и планшета. Дальше Вячеслав, как при разработке очередной тактической схемы, разложил на столе цветные ручки и карандаши, а также несколько листков – перенял во время совещаний на базе защитников привычку думать на бумаге, а не в компьютере. Но, запустив планшет, решил сначала почитать новости за последние месяцы, уловить общие процессы, затем уже на их основе анализировать и строить модель своего выпавшего куска жизни. Открыв первый же новостной портал, Вячеслав чуть не выронил планшет и не сумел удержать возглас:

– Ну ни фига себе!

Оказывается, пока его не было, на Перекрёстке прошла волна новой болезни, и страна эти полгода сидела на карантине. Выходить только во двор и в ближайший магазин, учёба дистанционно, поездки между городами запрещены. Вряд ли причиной таких глобальных событий был Вячеслав, но если делать вывод из слов джинны, реальность удачно этим воспользовалась. Вернула кандидата обратно в Питер без лишних вопросов спустя именно полгода, а в соседнем мире прошёл почти год. Стоило открыть свою страничку ВКонтакте, как выяснилось, что ситуация с обратным внедрением ещё проще. Мать в порядке воспитательного процесса за поведение в день перемещения отослала его на неделю к родне в маленький городок в Ленинградской области. Наверняка попутно решала какие-то свои проблемы? Важно, что в итоге из-за внезапного карантина Вячеслав так там и застрял. Причём, из-за слабого интернета, дистанционно учиться ему приходилось без включения камеры. Вернулся он день назад, потому что карантин сняли и разрешили ездить по области, а школьники с завтрашнего дня будут заниматься как положено – в классах и лично.

Обложившись гаджетами и компьютером, Вячеслав читал переписку, смотрел фотографии и анализировал до самого времени отбоя. И пускай работа была закончена не до конца, заставил себя оторваться и лечь. Пусть Радомира с его напоминаниями тут нет, то, что нарушение режима чревато не лучшими последствиями и вообще снижением боеспособности, вколотил командир в защитников крепко. Мать вечером так и не пришла, но рано утром оказалось, что она всё-таки вернулась, хоть и за полночь. Выходить на улицу для пробежки и тренировки пришлось осторожно, чтобы её не разбудить.

Весна в этом году выдалась на удивление ранняя, если верить городским новостям – на Заливе льда уже не было, хотя на Неве его оставалось ещё множество. Не зря повсюду уже тянулись молодые листочки, да и на газонах пробивалась зелёная трава. Столбик термометра вроде бы показывал достаточно тёплую погоду, но холодный ветер с Невы дотянулся и до спальных районов.

Выскочив на улицу, Вячеслав поёжился, одеваться надо было всё-таки потеплее – или скорее начинать разминку, чтобы согреться. И тут захотелось треснуть себя по лбу. Привык, что в школьном дворе рядом с корпусом защитников есть все нужные тренажёры и спортзал всегда под боком. А где ему искать сейчас? В итоге начинать утреннюю разминку пришлось с невольного кросса, устроив забег по окружающим дворам. Повезло, что стараниями администрации в рамках какой-то программы по оздоровлению во дворах по городу стали оборудовать спортивные площадки.

Вячеслав с тяжким вздохом осмотрел снаряжение ближайшей доступной площадки: не идеально, но на безрыбье и рак рыба. Пока не придумает чего-нибудь ещё, придётся заниматься здесь, и то если погода позволит. Ибо если он надумает в итоге вернуться, форму терять нельзя, этим он подведёт товарищей.

Когда Вячеслав пришёл домой, мама ещё спала. Тем лучше. Он быстро позавтракал и собрался, форма и портфель были готовы заранее. Когда Вячеслав уже надевал ботинки, встала мама. Увидев сына на пороге, она, даже не до конца проснувшись, привычно-командным тоном начала:

– Вячик, ты куда?

– Вообще-то, на уроки. У нас занятия с сегодняшнего дня идут как обычно – в школе.

– Я довезу тебя на машине.

– Тут идти десять минут, а пешие прогулки полезны для здоровья.

– Как ты пойдёшь один? В первый день учёбы? Это же неприлично. Я довезу тебя до школы…

– Готов подождать тебя пять минут возле подъезда. Внизу. Если тебе и в самом деле важно, ты успеешь собраться. Я пошёл.

– Вячик, стой! Что подумают люди?..

– Какая мне разница, что они подумают? Важно, что думаю про себя я сам. Если тебе важно тоже именно моё мнение, я жду внизу.

За время разговора он как раз застегнул куртку и сразу же вышел из квартиры. Около подъезда Вячеслав всё-таки честно выждал пять минут, пусть и был абсолютно уверен, что мама не спустится. Но иначе получалось, будто бы он тоже занимался позёрством и главное в их споре – посильнее уязвить оппонента. А дальше, весело насвистывая обрывок самому непонятно какой мелодии, двинулся в сторону школы.

Небо было ясное, блёкло-голубое, но эту вот прозрачность никогда не спутаешь с осенью – она не сонная и угасающая, а полна неощутимой бурной энергии жизни, которая так и лилась на пешеходов и машины с каждой каплей апрельской капели. Сырость на земле и в воздухе так и бурлила от привкуса какой-то надежды на новую жизнь. Может, поэтому и настроение сейчас у Вячеслава было лёгкое, весёлое, он летел словно наполненный гелием воздушный шарик.

Весна? Или он первый раз в жизни победил в споре с мамой? Не мешало даже то, что климат в Санкт-Петербурге, всё-таки северный, всю дорогу старательно напоминал, дескать, куртка с шапкой потеплее ещё долго будут нелишними. И только увидев вдалеке школьную ограду, Вячеслав вдруг понял: настроение у него такое радостное, потому что внезапно ему никуда не надо торопиться и на какое-то время он ни за что не отвечает. Не раздастся посреди занятия сигнал тревоги, не придётся взлетать в это прозрачное небо в кабине истребителя. Сегодня будут просто уроки. И завтра будут просто уроки, и ничего больше.

Школа клокотала, её распирало от энергии соскучившихся по живому общению учеников. Вячеслав пришёл одним из первых, но встал в стороне, высматривая Варю. Правда, он не знал, что ей скажет, но хотя бы убедится – она тут. Когда девушка пришла и по своей привычке тоже встала в сторонке отдельно от всех, Вячеслав начал собираться с духом, чтобы к ней подойти. И уже почти собрался, когда рядом из толпы вынырнул Витька:

– Здорово, сельский житель.

– Вообще-то Луга – город, а не деревня. И ничего сельского я там не видел.

– Всё равно глушь. Ты, смотрю, там потолстел.

– Наверное, – Вячеслав пожал плечами. Форма и в самом деле сидела на изменившейся фигуре мешком, но спорить и разубеждать не виделось смысла.

– И как оно там?

– Знаешь… спокойно. Мне понравилось.

– Гонишь. Да ладно, нормально всё, чувак. Зато сейчас ты снова в большом городе, карантин этот дурацкий того, копыта отбросил. Всё, живём и радуемся.

– Наверное.

Тут затрещал звонок, и пришлось идти на урок. Причём Витька, не спрашивая, выбрал парту, сел сам и потащил за собой приятеля. Вячеслав замешкался всего на секунду, пока собирался отказаться, стало уже поздно. Единственным плюсом этого места было в том, что получалось незаметно посматривать на Варю.

Из-за того, что засмотрелся на любимую, Вячеслав не сразу понял, отчего класс тревожно зашушукался. По расписанию у них стоял урок литературы, но вошла учительница физики.

– Здравствуйте, и приветствую всех с началом нормального учебного процесса. Пока ваше образование шло дистанционно, вы показывали просто великолепные результаты. Сегодня мне хочется сравнить ваше, как это сейчас говорят, виртуальное и реальное состояние. Поэтому перед тем, как начинать новую тему, мне хотелось бы демонстрации вашего замечательного уровня знаний.

В голосе учительницы звучала неприкрытая издёвка, класс молча смотрел на неё затравленными взглядами. Учительница раскрыла журнал, и палец заскользил вдоль фамилий. Обычно физичка начинала опросы с середины списка, и всех волновал единственный вопрос – двинется она от этой середины вверх или вниз?

– Кузьмина Наталья! – раздался карающий глас.

Половина класса облегчённо выдохнула, вторая скуксилась. Карающий перст двинулся вверх по списку. Наташа вышла к доске, скомкано ответила на вопрос и вернулась на своё место. Учительница проводила её печальным взглядом. Если уж лучшая ученица класса, по большому счёту, ответила между тройкой и четвёркой, от остальных не приходится ждать вообще ничего.

– Корсак Вячеслав. К доске.

Вячеслав вышел и замер. Учительница несколько секунд на него грозно смотрела, то ли пугала, то ли для профилактики, затем спросила:

– Ну и как ты сам оцениваешь свои знания по моему предмету?

– Если честно – то хуже, чем надо.

– Зато хотя бы честно.

Дальше прозвучал вопрос. Вячеслав ответил на него не раздумывая. В Каменногорске они по программе ушли намного дальше, да и сложность задания не дотягивала даже первой ступени тестов, которыми тамошняя физичка его гоняла, готовя к курсам на АЭС. Возможно, его сейчас пожалели, раньше он по физике особо не блистал? Как и ожидалось, последовал второй вопрос, за ним третий, но все не самые трудные. Лишь на задаче про тепловой двигатель Вячеслав чуть запнулся, потому что поймал на себе удивлённый взгляд Вари. После задачи нового вопроса не последовало.

– Прекрасно. И вдвойне радует, что ты и в самом деле не удовлетворён своим уровнем, а хочешь изучать предмет дальше и глубже. Очень хотелось бы, чтобы остальные тоже подтянулись хотя бы к этому «недостаточно».

Когда Вячеслав вернулся за парту, Витка сразу же восторженно зашептал:

– Круто. Всё, на физике до конца года я сижу с тобой.

– Не имеет смысла, – с ехидцей ответил Вячеслав, который сразу сообразил насчёт второго дна. – Предупреждаю: решать за тебя контрольную не буду, и подсказывать тоже. Подготовиться и помочь разобраться – сколько угодно, а писать будешь сам.

– Ну, так сразу, – надулся Витька.

– Так и сразу. Вообще-то, сидеть со мной вместе ты сам захотел, а не я уговаривал.

Следующим уроком шла биология. Витька, который прекрасно знал отношение приятеля к биологии, и что Вячеславу обычно всегда требовалась подсказка, сегодня решил обидеться за физику и демонстративно сел на другую парту, Вячеслав остался один. И, по-хорошему, не стоило выпендриваться, пусть биологию он и подтянул. Но Варя смотрела на него таким удивлённым взглядом на физике, а подойти к ней в перемену Вячеслав не рискнул… Поэтому сейчас, когда учительница задала вопрос, Вячеслав вызвался сам. На его взгляд, ответил не самым лучшим образом, но учительница осталась довольна, а Варя опять смотрела разинув рот. И за это Вячеслав был готов повторить.

Вот только подойти к ней за весь день так и не решился. При этом ругал себя. Под выстрелы лез – не боялся, а тут не в состоянии подойти к любимой девушке и сказать всего несколько простых слов. Но так и не смог себя пересилить. А что, если он всё выдумал? И свою любовь, и то, что Варя к нему неравнодушна. Как про это пишут? Психологический якорь во время стресса? Единственное хорошее воспоминание, оставшееся от мирной жизни? Или это он сейчас себя накручивает на пустом?

Лишь когда все начали расходиться домой, пока Витька не передумал обижаться, Вячеслав поспешил вслед за Варей. Догнал он её только у дороги, когда девушка замедлила шаги около пешеходного перехода.

– Варя. Варя! Подожди, пожалуйста.

– Жду. Чего надо?

– Я... Я хотел извиниться. Тогда после цирка. Я был полный дурак, я был неправ во всём. Тебя обидели, а я как последний гад не заступился… не извинился… Не знаю. Я неправ и хочу попросить у тебя прощения.

– Полгода ждал и смелости набирался?

Вячеслав смутился и промямлил:

– Меня в городе не было. А извиняться по интернету… Глупо. И не в общем же чате? А твоего номера у меня нет.

– Сегодня у тебя был целый день. При всех подойти и извиниться побоялся? Ну да, ты и Варька-«коровка». Ещё чего не так подумают.

– Варя… ну в самом деле извини. Я дурак. И я да, испугался к тебе подойти. И ты на самом деле очень красивая. Хочешь, прямо завтра при всех подойду и скажу. Извинюсь…

– Считай, уже извинился. Всё? Вопрос закрыт. И не надо за мной ходить.

Девушка развернулась и ушла. Вячеслав остался стоять, чувствуя, как бешено колотится сердце. Да, его обругали. Но ему показалось, или Варя и в самом деле рада его словам? Ещё не всё потеряно – или он видит то, что очень хочет увидеть?

***

Утро вторника почти совпало со вчерашним днём. Разве что мать вчера вернулась не в полночь, но всё равно пришла, уже когда сын ложился спать, и поговорить ей не удалось, хотя она и пыталась. Ну а утром она опять встала только тогда, когда Вячеслав уже стоял на пороге. В этот раз мать не настаивала его проводить, лишь буркнула что-то напутственное.

Зато в школе Варя старалась парня избегать, если он пытался подойти и с ней пообщаться. Одновременно перестал дуться Витька, вдобавок к нему присоединился Борис, оба не оставляли Вячеслава ни на минуту. Так и тянулось до самого последнего урока – физкультуры.

На взгляд Вячеслава, погода на улице была тёплая, Радомир погнал бы на стадион даже ценных пилотов. Но в школе переживали за нежное здоровье десятиклассников, вот физкультурник и решил – холодно, и урок будет в зале. Пока не протрещал звонок и не пришёл учитель, все тут же разбились на группки и кучки, весело болтая. На Вячеслава, который сразу начал разминку, смотрели как на ненормального. Впрочем, судя по доносившимся шепоткам, все решили, что он просто захотел покрасоваться, ибо фигура у него за год службы и в самом деле стала достаточно мускулистая и атлетическая. Самому Вячеславу и взгляды, и шепотки были безразличны. Пяти минут, которые физкультурник обычно отводил на общую разминку в начале урока, мало. Если остальные готовы заниматься, рискуя потянуть холодную мышцу или связку – это их выбор. Впрочем, нарываться и попадаться на глаза учителю Вячеслав не собирался. Едва услышал, что идёт физкультурник, сразу всё бросил, хотя размялся так себе, серединка на половинку.

Учитель вышел на середину спортзала, оглушающе засвистел в свисток. Уничижительно посмотрел на толпу школьников и громогласно скомандовал:

– Выстроились. По росту, по росту. Девочки слева, мальчики справа. Ноги на ширине плеч…

После разминки физкультурник погнал всех на разнообразные отжимания, стойки, подтягивания… И Вячеслав сплоховал. Это всё было настолько привычно, а Варя занималась совсем недалеко, так что пока сознание любовалось девушкой, тело выполняло упражнения, можно сказать, само. В привычном темпе и с привычной нагрузкой. Сообразил это, лишь когда вместо того, чтобы как остальные парни с кряхтением упасть на пол после десятого отжимания, продолжил отжиматься дальше. Остановился после удивлённого возгласа Витьки прямо над ухом:

– Оф-ф-фигеть! Силён…

Остаток урока Вячеслав чувствовал себя крайне неуютно из-за того, что все на него пристально смотрят. Но изображать из себя неумеху, который не в состоянии залезть по канату или прыгнуть через «козла», уже не имело смысла. Всё равно не поверят и станет только хуже.

Зато когда физкультурник объявил, что оставшееся от урока время он выделяет под волейбол, Вячеслав уже сознательно решил вылезти вперёд. Уж больно заинтересованно на него, как ему показалось, смотрела Варя. Так почему бы не покрасоваться? Первыми играли парни командами шесть на шесть, и все готовились немного поскучать, пока дальше не начнут играть девушки. Ибо, с одной стороны, игроки подобрались все как один сильные и быстрые, вторая команда сплошь из неумех и неудачников. Вот к ним-то и добавился Вячеслав.

Разыграли подачу, выиграли начинать матч соперники. С ленцой запустили первый мяч, всё равно даже такой не возьмут. Свисток судившего матч учителя раздался в полной тишине: Вячеслав перехватил мяч над сеткой и вколотил его почти вертикально, не оставляя противнику шанса.

– Смена подачи.

Парень, стоявший на подаче в команде Вячеслава, неуверенно запустил мяч, соперники его приготовились отбить, и тут Вячеслав опять прямо над сеткой мяч подправил, и наступившей тишине прозвучало:

– Один – ноль.

Вячеслав обернулся к товарищам по команде:

– Чего застыли? Я один играю – или мы команда? Сделаем их. Мы сможем.

Пару секунд парни стояли как соляные столпы, а потом у каждого один за другим на лице вдруг расцвела улыбка, и словно какая-то искра побежала от одного к другому. Они поверили в себя. Игра началась.

Зрители ревели, мяч зайцем метался с одного конца зала на другой. Вячеслав старался как мог, выкладываясь по полной, его товарищи по команде тоже. Всё равно уровень противников своё дело сделал, но игра закончилась со счётом тринадцать-пятнадцать, и такое поражение стоило иной победы. Не зря после окончания матча никто даже не обратил внимания, что остальным поиграть не удалось, что вообще-то урок последний, но задержались все не меньше чем на пятнадцать минут. Выигравшие и проигравшие стояли единой кучкой, с энергией обсуждая и сравнивая «а вот если я» и «если бы ты ещё чуть-чуть», вокруг толпились возбуждённые одноклассники. К сожалению, Варя, едва закончился матч, незаметно ушла быстрее, чем Вячеслав выбрался из толпы, и от этого радость победы заметно потускнела.

Наверное, только поэтому он и дал Витьке утащить себя после уроков «смотаться в одно интересное место». При этом Витька всю дорогу трепался, не скрывая завидовал и всё выспрашивал, как это за зиму приятель так научился отжиматься и остальное. Ему попался какой-то крутой фитнес-зал? Или есть какой-то секрет?

Поначалу Вячеслав в ответ ещё вставлял ехидные замечания вроде «не пробовал по утрам зарядку делать?», но дальше ограничивался лишь ничего не значащими комментариями для поддержания беседы. Его мучил совсем иной вопрос: как поговорить с Варей? Адреса её он не знает, телефона тоже. Хотя… все эти данные наверняка есть в личном деле. Оно хранится в кабинете завуча. Школа по идее ночью охраняется для видимости. Дальше Вячеслав принялся изобретать планы проникновения один фантастичнее другого. Полностью ушёл в себя, и для него стало совершенной неожиданностью, когда Витька оборвал монолог посреди фразы и обречённым голосом сказал:

– Нам кабзец.

Навстречу шла та самая группа гопников, которая в октябре к ним приставала в игровом зале. Причём сейчас они шли расширенной компанией, человек десять, не меньше. Явно тоже заметили и узнали, заухмылялись и двинулись наперерез. Ситуация для Вячеслава была настолько дикая и невозможная, что он машинально потянулся к браслету защитника. Пока сообразил – сейчас на запястье даже часов нет, им уже перерезали дорогу к бегству и понемногу теснили в сторону детской игровой площадки.

Гопники ухмылялись и медленно продолжали надвигаться – высокая ограда, заросшая кустами, площадка чуть в стороне от тротуара, идеальное место разобраться с двумя строптивыми «ботаниками». Витька испуганно отступал, пока не вжался в дальний угол. Вячеслав застыл на месте, его захлестнуло…

Тишина, пустота вокруг. Мёртвый город, мёртвые дома и скверы. Каждая улица таит опасность, каждое движение может оказаться инсектом или мутировавшей дрянью Первой волны. И ощущение полной наготы, потому что ни бронежилета, ни успокаивающей тяжести автомата в руках.

Ему нельзя сейчас драться! Он на первом же ударе провалится в свой кошмар Мёртвого города. Этих – десять, у двоих он заметил кастеты, ещё у одного точно есть нож. Вячеслав один, Витьку можно за бойца не считать, но в драке он будет врагов зубами рвать, пока не уложит всех до одного. Даже если потом с травмами и переломами ляжет рядом.

Вячеслав сбросил с плеча сумку, поверх кинул куртку. Двигался медленно, стараясь не растрясти в голове ощущение «ничего». В нём нет любви или ненависти, страха или смелости. Сердце его пусто, ум и тело едины, тело его – оружие, которое подчиняется уму, но не наоборот.

– Поговорим?

– Поговорим, – осклабился главарь, но его голос прозвучал как-то не очень уверенно. – Должок за тобой. С процентами. И Чуме ты должен за дверь.

Краем сознания Вячеслав отметил, что речь главаря чистая и грамотная, без матерков. Неважно, это он перед жертвой выделывается или всегда такой, главное – он достаточно умён, чтобы с ним можно было попробовать договориться. Остальные «животные» пойдут за вожаком, особенно если потрохами почуют, что развлечение из забавного становится опасным.

– Для начала... – Вячеслав сделал шаг к турнику.

Мысленно себя пожалел – мышцы уже остыли, ничего полезного из демонстрации не будет. Пока никто не сообразил, на глазах удивлённых парней прокрутил «солнышко». Дальше спрыгнул на землю.

– По тому делу, осенью в зале игровых автоматов. Ваша территория – вы были в своём праве. Я отмахался – был в своём. Мы квиты. Что касается сегодня. Меня тренировали, в том числе драться – вас нет. Зато вас десять – я один. В общем, мужики, рядом и вместе в больнице ляжем. При этом сразу скажу, денег у меня с собой мало, профита никакого. Но проставиться по нормальному пиву за знакомство готов на все.

Вячеслав сказал и посмотрел на главаря так, что и вожак, и несколько близко стоявших гопников аж попятились. Глазами парня перед ними смотрела сама пустота. Ни страха, ни ненависти, ни азарта предстоящей драки. Только ледяное безмолвное ничто, которое смахнёт не глядя всё, что окажется у него на пути, превратит в прах.

– Ну ту и наглый, – аж восхитился главарь, но в голосе тем не менее прозвучали нотки уважения. И страха?

– Наглеет, мужики, тот, кто может себе это позволить. Я – могу. Вы – можете. А вот он, – жестом Вячеслав показал в сторону Витьки, – этот мальчик не сможет. Потому стоит и ждёт, пока за него решим мы. Которые сила. Ну что? Гоним его и пошли, отметим знакомство? Не каждый день встречаешь равного себе. Таким людям стоит если не держаться друг за друга, то знать, чтобы не перебегать друг другу дорогу. Согласен?

Вячеслав нёс полную чушь и прекрасно понимал, что несёт полный бред. Эти гопники перед ним, они согласились! Поверили! Главарь вальяжно, явно подражая мафиозному боссу из какого-то фильма, приказал Витьке:

– Вали отсюда.

Вячеслав подошёл и как можно тише сказал:

– Беги, меня не жди. Один я вывернусь, вдвоём – обоим хана. Но у меня одна большая просьба. Я хорошо знаю, как ты обожаешь болтать всем и про всё. Так вот, о том, что у нас тут случилось, говорить не стоит вообще ничего и никому. Договорились?

Несколько мгновений гордость ещё сопротивлялась, потом Витька нервно сглотнул и припустился бежать под свистки, хохотки и матерные пожелания. И столько у него во взгляде было тоски и стыда, что Вячеслав ощутил, как уже от него словно оторвался кусочек души. Впрочем, себе врать не стоит: он сам этот кусок оторвал. Друзьями они, наверное, всё-таки не были, но хорошими приятелями – с начальной школы. Больше нет. Витька неплохой парень, пусть и не боец, так не всем же драться? Но и не тряпка, поэтому сегодняшнего унижения и собственной трусости он не простит ни Вячеславу, ни самое главное – себе. «Чтобы они спокойно могли смотреть в небо над головой». Так надо… Пусть лучше одна ссора навсегда, чем десяток покалеченных жизней. Может, и не самых лучших и правильных жизней, но зато тогда у них ещё будет шанс эту жизнь изменить. Вячеслав проводил взглядом убегавшего Витьку и дождался, пока тот скрылся из виду, потом обернулся к ватаге:

– Ну чо, мужики, паспорт с собой у кого есть? Пошли, обмоем знакомство.

***

Следующее утро началось так себе, хотя честно стоило признать – в пиве неожиданные знакомые разбирались и выбрали действительно неплохое. Всё равно утром организм высказал хозяину всё, что про него думает, и долго спорил во время разминки и кросса. Уже в школе добавилась лёгкая головная боль, а ещё никак не удавалось подойти к Варе без посторонних и спросить у неё телефон. Девушка и сама вроде была уже не против поговорить, вот только если Витька с бывшим приятелем отныне даже не разговаривал, вместо него как репей прицепился Борис. Причём общение с Борисом постоянно оставляло у Вячеслава какой-то неприятный привкус. Никакого разумного объяснения этому не было. Ну трусоват Борис, причём не скрывая считает это добродетелью. Хитрец, каких ещё поискать, ни в одно дело не влезет без пользы для себя. Но раньше же как-то Вячеслав с этим уживался нормально? Они были знакомы ещё со средней школы и тоже приятели не один год. Так почему с каждой минутой компанию Бориса выносить всё труднее?

Второй неожиданной проблемой стала Наташа, которая активно пыталась сойтись с Вячеславом поближе. То сама интерес проявит, то кто-то из её подпевал устроит так, чтобы они с Наташей оказались рядом. И если осенью Вячеслав от этого сразу бы растаял, как же, на него обратила внимания самая популярная девчонка десятых классов, то сейчас её поведение вызывало откровенную неприязнь. Наташа хотела ещё один трофей в свою коллекцию побед и ещё одного потерявшего голову кавалера, сопротивление же только раззадоривало. Послать обоих Вячеслав пока не рисковал. Открытая ссора закончится скандалом, а это внимание – как же, отказался встречаться с Наташей, обсуждать такое событие станут не меньше недели. И тогда о намечающемся примирении с Варей можно забыть, она очень не любила оказываться в центре внимания. Оставалось медленно молча звереть. Хорошо хоть, на общем фоне его нервное состояние было не очень заметно: прямо с утра среды всем объявили, что в пятницу вместо уроков десятые классы едут в центр ДОСААФ сдавать нормативы по гражданской обороне. Это мгновенно вогнало всех в глубокую депрессию, не радовало даже обещание, что в виде поощрения и для разгрузки после резкого начала очной учёбы в субботу будет устроена дискотека.

На автобус, который забирал десятиклассников от школы, Вячеслав чуть не опоздал. Привык, что подобные выезды его не касаются. В итоге пришлось бежать, место занимать какое попадётся… Конечно же «совершенно случайно» одна из прихлебал решила пересесть, так что единственное свободное место нашлось недалеко от Наташи. Она лезла к Вячеславу с разговорами всю дорогу, и её не останавливало то, что отвечает парень со страдальческой миной на лице, как будто Наташа раз за разом пытается усадить его в зубоврачебное кресло и без анестезии поковыряться в больном зубе. А ещё Варя, кажется, ревновала. В другое время Вячеслава это, может быть, и вдохновило бы, но сегодня за это Наташу хотелось лишний раз облаять. Хорошо они наконец-то прибыли, ибо Вячеслав уже почти дошёл до точки кипения и был готов со скандалом высказать соседке всё, что про неё думает, прямо на месте.

Стоило приехать, как опять началась неразбериха. Офицеры из ДОСААФ с кислыми лицами пытались навести хоть какое-то подобие порядка, разделить парней и девушек и развести по аудиториям. Девушкам должны были сначала читать основы первой помощи, парням в это время про гражданскую оборону, а затем наоборот. В итоге на разбивку по школьным классам никто не смотрел, и за партой Вячеслав оказался вместе с незнакомым парнем из соседней параллели. Едва буйная толпа заняла места и утихла, офицер нудным голосом начал лекцию по основам гражданской обороны. Ученики имитировали внимание, дескать, записываем, офицер бубнил текст. Вячеслав изначально вслушался больше по привычке – офицер просто так на брифинге говорить ничего не будет, хотя можно бы и почётче. Дальше с удивлением отметил, что, оказывается, говорит-то лектор всё нужное и по делу – и самые важные места начал конспектировать. Сосед по парте, в тетрадке вместо текста рисовавший довольно неплохие карикатуры и наброски, как на лектора, так и на остальных учеников, удивлённо вытаращился и зашептал:

– Ты чё? И в самом деле интересно?

– Скорее полезно, и не дай гот, всё это пригодится.

– Ну, не знаю… – скривился сосед.

А Вячеслав неожиданно для себя сравнил сегодняшние занятия с Каменногорском и подумал, что жалко – лектор совсем рассказывать не умеет, поэтому его и не слушают. В Каменногорске, наоборот, подбирали ораторов хороших. Способных увлечь школьников. Впрочем, там и гражданскую оборону все учили вынужденно не для галочки и не из-под палки. Зато после окончания теоретических занятий настроение у десятиклассников подскочило до небес. Предстояло самое интересное, единственное, ради чего сюда вообще, по всеобщему мнению, и стоило ездить. Сборка-разборка автомата и стрельба из него на полигоне. Причём занимались этим и мальчишки, и девчонки.

С оружием тренировались без разделения на классы все разом, в три этапа – сборка-разборка автомата, прохождение полосы препятствий и стрельба по мишени. Но при этом каждому ученику за каждый этап начисляли баллы, а в конце эти баллы суммировались по классам. Официального приза за первое место не было, но победители обычно до следующей поездки поглядывали на соседние классы свысока.

Со сборкой-разборкой автомата у Вячеслава вышло хуже среднего. Конструкцию он капитально забыл, первый раз собрал криво, вроде все детали на месте, но упаси из такого потом стрелять. Пришлось исправлять, очки же начислялись по времени от момента «получил» до момента «вернул инструктору». Зато полоса препятствий вызвала прямо ностальгию, до чего всё напоминало тихие и, как оказалось, самые спокойные дни в Токийском учебном центре. Разве что здесь полоса была заметно короче и проще, да и проходили её не с полной выкладкой. Вот побежала первая тройка из разных классов, пыхтя и преодолевая лабиринт, стену, ров и всё остальное. Как и в Токийском центре, здесь сразу же после полосы курсант тоже выходил на огневой рубеж и обязан был отстреляться. Кто-то из парней возле старта негромко заворчал, что после полосы никому не дали отдышаться, наверное, из-за этого первая тройка и мажет все как один. Вячеслав, наоборот, заулыбался, вспоминая менторский тон инструктора: «Свегам объяснять будешь, что у тебя дыхалка сбита и пятую точку отбил, поэтому сначала тебе надо кофе выпить, а уже потом твоё величество по ним стрелять изволит».

Видимо, сопровождавший их офицер сегодня встал не с той ноги, ибо, глядя на излишне счастливого парня, рыкнул:

– Чего улыбаешься? Весело? Тогда следующий. Бегом.

Наверное, стоило не торопиться и не выделяться, но настолько медленно, как два остальных парня, бежать Вячеслав физически был не в состоянии. Так что, когда он вышел к стрельбищу, остальные пыхтели где-то в последней трети полосы. Офицер-инструктор удивлённо приподнял бровь, после чего вручил автомат с магазином, и приказал занять позицию.

– Огонь.

Отстреляв магазин, Вячеслав расстроился. И огонь-то он вёл в низком темпе, и мишень стояла на смешной дистанции – всё равно больше половины выстрелов ушло в шестёрку и ниже, одна пуля вообще угодила в двойку, хорошо хоть, не в молоко. Можно, конечно, списать на совершенно незнакомое и непристрелянное оружие, но всё равно это больше для самоутешения. И ведь сам виноват, знал же, что с незнакомым автоматом надо первый раз вносить поправку после каждого выстрела, пока не запомнишь все его особенности. Так нет, обрадовался, супермен недоделанный – мишени близко, я всех с моим опытом одной левой.

– Вы недовольны, молодой человек? – инструктор решил продемонстрировать снисходительность к школьнику? Или подтрунивал?

– С таким результатом гордиться нечем. Позорище, – не удержался Вячеслав.

– Вы считаете, что могли бы лучше?

Всё-таки инструктор явно издевался, особенно учитывая, что сказал он последние слова немного громче, чем надо. Так, чтобы услышали оба тоже закончивших полосу десятиклассника и стоявшие рядом с их местами коллеги.

– Ну, насколько помню, повторно же стрелять нельзя? Но если пристреляться, должно быть лучше.

– Ящик патронов я вам не дам, не положено. Но если вы, молодой человек, так настаиваете, могу дать вам ещё попытку. Правда тогда результат текущей попытки придётся аннулировать. Со всеми баллами, включая бонус за быстрое прохождение полосы. Так сколько вам надо патронов?

Инструктор развлекался, двое его коллег негромко засмеялись, оценив шутку. Вячеслав пожал плечами: на баллы ему было плевать, а уходить с полигона с таким отвратительным результатом просто нельзя.

– Хотя бы два магазина. Один на пристрелку, второй на стрельбу. А баллы… Да какая разница?

Инструкторы переглянулись, шутка зашла немного далеко. Но то ли были какие-то причины, то ли желание поставить наглого сопляка на место перевесило.

– Хорошо. Держите. Ваши баллы аннулированы.

Остальные парни смотрели на Вячеслава как на идиота, да и во взгляде инструкторов проглядывало неприкрытое «дурак». Вячеслав, заняв огневую позицию, выбросил всё это из головы. Сейчас для него существуют только три вещи: руки, автомат и мишень.

– Готов!

– Мишень!

Автомат затрещал одиночными «трах-тах-тах». В этот раз Вячеслав не торопился, тщательно изучая особенности поведения оружия. Закончив, он сменил магазин.

– Готов!

– Мишень!

Третий магазин он отстрелял как положено. Закончив, вернул автомат:

– Благодарю вас, – машинально сделал поклон ученика сенсею.

– Вас устраивает, молодой человек? – голос инструктора сейчас звучал очень задумчиво, там не было и тени насмешки.

– Если дозволите, считаю его удовлетворительным, хоть и недостаточным, – ещё один вежливый поклон. – Разрешите идти?

– Идите.

Вячеслав пошёл обратно, мысленно над собой похохатывая. Вот ведь, сколько месяцев потом жил в Каменногорске – а стоило оказаться на учебном полигоне, как мгновенно из памяти всплыли все привычки и традиции Токийского учебного центра. Поблагодарил сенсея после окончания тренировки по всем правилам, даже на мгновение не задумавшись, что он делает. И сообразил, как странно его поведение выглядит со стороны, только уже на обратной дороге.

Вернувшись к одноклассникам, Вячеслав демонстративно встал отдельно от всех, намекая – общаться он сейчас не желает в принципе. Заодно как бы случайно и само собой на обратной дороге вышло, что занял он место рядом с Варей. А дальше накатил новый приступ робости. Вроде бы надо пользоваться моментом и поговорить. Но девушка молчала, и у Вячеслава руки-ноги онемели и горло перехватило. Оставалось млеть от восторга просто оттого, что Варя сидит на соседнем кресле. Лишь когда они уже почти приехали, он набрался смелости спросить:

– Завтра на дискотеку идёшь?

– А ты сам?

– Если ты придёшь – я тоже пойду, – кажется, он на этих словах чуть покраснел. – Если не пойдёшь, то мне там неинтересно. Вот мой номер, позвони, если пойдёшь, – он сунул ей в руки листок. Дальше смолк, придавленный собственной наглостью. И страхом.

– Хорошо.

С автобуса домой Вячеслав бежал окрылённый, всю дорогу убеждая себя: пусть она не сказала «да», но и не отказалась. И вернулся как раз в разгар очередного скандала матери с отцом. Аж вздрогнул: даже слова и интонации матери были похожи на октябрь.

– Это, между прочим, и твой ребёнок тоже! И ты обязан его забирать хотя бы изредка. С ума сошёл. Мне на неделю надо уехать. Тебя это не касается. Да, мне надо уехать по своим личным делам, и я всё равно уеду. С ума сошёл? Он же не сможет столько один. Будет это на твоей совести. И вообще по решению су…

Дальше Вячеслав слушать не стал. Подошёл к матери, выхватил у неё телефон, и пока она от такой наглости ненадолго потеряла дар речи, сказал:

– Пап, алло. Это я. Не беспокойся, я не приеду. Да, не вижу смысла мотаться к восьми на метро через полгорода, а вечером обратно. Нет, я в состоянии прожить один. Не маленький. Да, этот вопрос я беру на себя и всё улажу. Всё, счастливо, – и повесил трубку.

– Вячик, да ты что себе позволяешь?! – мать на глазах начала наливаться яростью.

– Ты сама много раз говорила, что ты человек взрослый, у тебя своя жизнь, и нас она не касается. Тебе надо? Езжай. Не хочешь? Не езжай. Но меня в это не вмешивай. Отца тоже не дёргай. И да, мне туда ездить и видеть его недовольную рожу нет вообще никакого резона. Мне и здесь хорошо.

– Да как ты смеешь?! Я ночами не спала, столько сил в тебя вложила, неблагодарный!

– Вот, благодарю. Спасибо большое. И не переживай, до восемнадцати осталось совсем недолго, а дальше смело можешь меня отсюда вытурить и жить своей жизнью, соседи на такое ничего плохого не подумают. Может, похвалят, наоборот. А до этого предлагаю жить мирно. Не мешая друг другу.

Вячеслав развернулся, ушёл в свою комнату и захлопнул дверь, демонстрируя, что продолжать разговор не намерен. На всякий случай заблокировал ручку двери стулом, раз уж защёлки не предусмотрено. Мать, очнувшись от шока, тут же ручку яростно задёргала, но сообразив, в чём дело, орать сквозь дверь не стала.

Телефон тренькнул пришедшей эсэмэской. Оказалось, что благодарный отец решил подкинуть сыну денег с пожеланием «на самостоятельную жизнь одному». Сумма была весьма немаленькая, явно отец очень обрадовался. Точнее, радостно откупился. Внезапно оба родителя показались Вячеславу абсолютно чужими людьми. Даже не родственниками. Он просто какое-то время вынужден сосуществовать с ними в одном пространстве, пусть общение с ними и вызывает неприязнь.

И тут телефон тренькнул снова. Сообщение с незнакомого номера.

«Привет. Это Варя. Мой телефон. И я завтра приду».

Вячеслав еле удержался, чтобы от радости не заорать на весь подъезд. Она согласилась! Она придёт! Всё остальное уже неважно.

***

Полутёмный актовый зал, откуда вынесли все кресла и отдали под праздник, был увешан разноцветными непонятными украшениями, какими-то гирляндами – у Вячеслава было ощущение, что использовали всё, что осталось у завхоза, не пригодившиеся к Новому году и к Первомаю, причём копилось барахло ещё с советских времён. Музыка пульсировала даже сквозь стены и заставляла вибрировать пол, в воздухе висела плотная сизая завеса – это старался установленный где-то на сцене генератор дыма. Вячеслав потерялся среди огромной толпы, его толкали то влево, то вправо, лица вокруг казались знакомыми, но странно перекошенными, маски, а не лица. Вячеслав раз десять проклял себя, что назначил встречу здесь, а не где-то на улице. Внезапно сердце начало колотиться, а ладони зудеть – он заметил, как через дверь в противоположном конце зала вошла Варя. Одета она была не как все, а в школьную юбку и школьную блузку. Вячеслав мысленно обругал себя – дурак, ну понятно же, почему она никогда не ходит, ей просто нечего надеть на вечеринку. Одновременно сердце бешено запульсировало – Варя всё-таки пришла ради него, хотя в своей школьной форме будет привлекать внимание, как белая ворона. Он пытался ей махать и кричать, однако тут включился очередной забойный мотивчик, из-за музыки и гула начавших подпевать голосов ничего не разобрать. Варя его не увидела и начала удаляться, пробираясь сквозь толпу. Вячеслав ринулся навстречу, и тут его кто-то ухватил сзади за плечо.

– Слава, на секунду.

– Боря, я спешу.

– Ну секунду.

И тут Борис начал витиеватую вязь слов, словно цыган гипнотизируя жертву. Какая-то чушь про то, что приятель стал крутым спортсменом, а тут есть одно дело, вот только гопники опять могут помешать – но приятель их одной левой раскидает.

Первый тревожный звонок в голове тренькнул, когда Борис упомянул гопников. Витька, хоть и был треплом, о своём позоре во вторник хвастать не станет, зато Борис мог из него это вытянуть. Он мастер выведывать всякие чужие тайны – но постараться ему пришлось наверняка очень сильно. Зачем? Когда Борис упомянул, что дело не хуже прошлогоднего с игровым залом, беспокойство взвыло в полный голос, ведь одноклассник сейчас нёс откровенную чушь. Но тут Борис на мгновение бросил взгляд через плечо Вячеслава ровно в то место, где тот видел Варю, а потом потерял, и картина мгновенно сложилась. В своей простой, но эффективной подлости. Вячеслав схватил одноклассника за ворот рубашки и, не сдерживая силы, впечатал в стену.

– Боря, где она?

– Сдурел? Отпусти.

– Боря, мразь, я спросил, где она? Я только сейчас сообразил. Тогда, после цирка, именно ты с Витькой разговаривал, после этого он меня к предсказанию потащил, а дальше ляпнул гадость, от которой мы с Варей поссорились. Два вопроса. Кто и где?

– От…хр-р-р… Отпусти, идиот… хр…

Не отпуская ворота рубашки, Вячеслав без замаха ударил Бориса кулаком в живот.

– Наташа? Я угадал? А потом ты Варю утешать пойдёшь, какая я сволочь и её подставил? Боренька, я тебя по-хорошему предупреждаю. Если Варя сейчас пострадает, ты уже завтра будешь думать не как чужую девушку обмануть и отбить, а как из больницы выйти раньше января. Я тебе, тварь, руки и ноги переломаю.

Глаза у Вячеслава почернели от бешенства, он занёс кулак для удара, вспоминая, чему его наставляли в училище: в какую точку бить, чтобы болевой шок у противника был как можно сильнее. Если ткнуть не в полную силу, то Борис не вырубится, но зато станет намного разговорчивее. Вокруг музыка, крики, темнота – проводи допрос вплоть до третьей степени, никто не сообразит. Понял это и Борис, он побелел и его начал трясти озноб, зубы застучали от страха.

– За теплицей, возле мусорки. Там угол, его не видно. Я слышал, её туда поведут, – прохрипел Борис.

– Молись, тварь, что правильно услышал. Иначе – ты понял?

Отшвырнув Бориса куда-то под ноги танцующим, Вячеслав ринулся на улицу, расталкивая всех, кто попался на дороге, и не обращая на шлейф ругани после отдавленных ног. Голова работала холодно и чётко, как в бою. Наташу надо не просто остановить, но сделать так, чтобы она ни сама, ни чьими-то ещё руками не попыталась всё повторить.

На улице не было видно ни зги. Уже почти стемнело, вдобавок фонари горели только возле школьного крыльца, да и то вполнакала. По остальной территории лампочки едва светились, мешаниной мрака и тусклого света делая всё вокруг, наоборот, темнее. На голову сыпалась мелкая морось, пахнущая травой и землёй.

Варя и её обидчицы нашлись в том самом закутке, который образовывали длинная школьная теплица и засаженный кустарником забор, а в конце перекрывала высокая стена, у которой стояли мусорные баки. Две Наташины подхалимки держали Варю, выкрутив девушке руки. Причём было заметно, что пока Вячеслав сюда бежал, Варю успели хорошо повалять по земле. Проклиная себя за каждую секунду, которую он сейчас стоит и смотрит, Вячеслав снимал. И как третья Наташина подружка что-то выхватила из мусорки и швырнула в Варю, и как сама Наташа что-то плеснула Варе на одежду.

– Будешь знать, ничтожество, как пасть разевать на чужих мальчиков!

– Стоять!

Дальше Вячеслав ждать не стал. Да и не мог больше выдержать. Он кинулся вперёд, отшвырнул державших Варю негодяек. Прижал девушку к себе, начал гладить по волосам и шептать:

– Тихо, всё хорошо, любимая моя. Прости, я опоздал, но я пришёл.

Тут его взгляд сместился на замершую от удивления Наташу и на её подельниц – одна держалась за руку. Кажется, спасая Варю, Вячеслав хорошо приложил негодяйку кистью о мусорный бак.

– Когда это я стал твоим? – он буквально выплюнул слова Наташе в лицо. – Стоять, лахудра. Все замерли.

Тут одна из Наташиных подручных попыталась сбежать. Вячеслав мгновенно подхватил валявшийся на крышке ближнего из баков кусок кирпича и запустил той в спину. Попал, девчонка покатилась в грязь и заскулила от боли.

– Замерли, мрази. Следующей твари, которая шевельнётся, кидать буду в голову. Подхватили вот эту и встали все четверо возле баков. Или я за себя не ручаюсь. Считаю до трёх. Раз. Два…

И тут Варя неожиданно положила руку ему на шею и притянула к себе. Губы будто бы покалывало от прикосновения её мягких губ. Вячеслав прикрыл глаза, растворяясь, исчезая, плывя в поцелуе словно взлетел во сне. Другой рукой Варя провела по его волосам, Вячеслав ощущал каждое прикосновение её пальцев и ощущал себя звездой, вспыхнувшей на небе и оставляющей за собой пылающий след. А ещё он понял, что его наконец-то отпустило, ведь ещё несколько мгновений – и он этих четверых перед собой попросту избил бы, не глядя, что они девушки. Неужели это и есть тот самый посттравматический синдром? Он ведь и правда, как вернулся, чуть ли не любой вопрос готов решить через драку.

Мерзавки, кстати, его бешеное состояние ощутили прекрасно, все четыре сейчас стояли возле мусорных баков и тряслись от страха. Вячеслав ощерился: сами, дуры, выбрали место, откуда ори сколько угодно – на помощь не дозовёшься.

– Значит так. За то, что вы, четыре уродины, подняли руку на Варю, вас бы самих прямо тут… Око за око, ага? И учтите, вот тут, – он похлопал рукой по карману, – телефон, куда я всё записал, прежде чем вмешаться. Но я стал добрый, поэтому предлагаю разойтись по-хорошему. Сейчас каждая по очереди мне на камеру рассказывает, как она из личной неприязни первая напала на Варю, сговорившись с остальными. Ты, Наташа, извинишься на камеру перед Варей, скажешь, что неправа. Заодно на камеру пару слов мне, как вы с Борисом всё это вдвоём планировали. Да, Варя. Тогда в цирке я, признаю, был дурак-дураком, а Борис очень удачно нас поссорил.

– А я гадала, чего он потом весь карантин ко мне пытался подкатиться, откуда-то номер мой узнал и писал мне постоянно, – удивилась Варя.

– Да, насчёт вас, – Вячеслав зыркнул в сторону четверых девушек и баков, и те опять затряслись. – В этом варианте мы расходимся, сегодня ничего не было, мы друг друга не знаем. Записи лягут мёртвым грузом просто как гарантия. Моё слово твердо. Вариант второй. Мы сейчас идём в травмпункт и фиксируем побои, затем в полицию с записью и заявлением. Борис вас сдаст с потрохами, лишь бы самому отмазаться. А чтобы вы с гарантией утопли все разом, отца попрошу нам в помощь юриста какого-нибудь подыскать. Да хоть у него на фирме. А мать поможет мне на телевидении, у неё там контракт как раз идёт. Думаю, она подскажет, к кому обратиться. И чтобы поверили, – Вячеслав включил начало записи, поставив на громкий звук.

Варя на первых же звуках записи вздрогнула и прижалась к Вячеславу, так что он быстро всё выключил, мысленно пообещав всем четырём мерзавкам казни египетские.

– Даю две минуты на размышление, время пошло.

Первой сломалась та из Наташиных прихлебательниц, которая не пострадала: видимо, такой целой ей и хотелось оставаться – а то псих перед ними в любой момент передумает. За ней как прорвало остальных. Последней, с трудом себя пересилив, заговорила Наташа, причём лицо у неё во время извинений было, словно её попутно заставляли рыться в мусорном баке и найденное там глотать. Закончив говорить, Наташа приказным тоном сказала:

– Я свою часть выполнила. Подвинься и дай пройти.

– Хорошо, – согласился Вячеслав. – Только если мы сейчас вдвоём пойдём в таком виде куртку брать, будут вопросы.

– Ладно, так и быть.

Наташа негромко что-то сказала той из девчонок, которая не пострадала и выглядела приличнее остальных. Та убежала и вернулась через пару минут с куртками Вари и Вячеслава. После чего все четверо торопливо скрылись в темноте. Вячеславу на них было уже плевать, зато Варя начала дрожать то ли от холода, то ли от нервов. Он накинул на неё свою куртку – она была намного теплее, затем скомандовал:

– Во-первых я тебя никуда не пущу. Раз уж ты теперь в моих руках, – он осторожно притянул девушку за талию и коснулся губами её носа. – А во-вторых, просто не пущу, особенно сейчас. У меня дома вообще никого, мать на неделю уехала. И вообще, у тебя руки как лёд, поэтому идём ко мне.

Варя молча кивнула и обмякла, если бы Вячеслав её не держал – упала, видимо, силы её оставили совсем.

Пока они шли, дождь превратился в снег – крупные белые хлопья, кружась, летели из темноты словно по волшебству. Время словно исчезло, так что дома они оказались как бы в один миг, стояли возле школы – и вот уже перешагивают порог прихожей.

– Ты до сих пор не согрелась, – Вячеслав прикоснулся к её ледяной щеке тыльной стороной ладони. – И ты насквозь промокла. В горячий душ и без разговоров.

Варя, кажется, так до конца и не отошла от шока, потому что согласилась молча, позволила снять с себя куртку и ботинки, прошагала к ванной комнате. Без слов приняла большое пушистое полотенце и на смену халат и комплект из футболки и трико.

– На выбор, что тебе больше подойдёт. Свою одежду сразу кидай в стиральную машину, к утру высохнет. И очень прошу, не стесняйся и не торопись. Мыло и шампунь на полочке в углу.

Пока девушка не передумала, подтолкнул в ванную комнату и захлопнул за ней дверь. На всякий случай ненадолго замер рядом в коридоре, но почти сразу в ванной зашелестели капли воды, а Вячеслав со спокойной душой отправился сам переодеваться, потом собирать ужин и заваривать чай.

Когда Варя вошла на кухню – выбрала она всё-таки футболку и трико – он не удержался, сделал шаг навстречу, поймал девушку в объятия и осторожно притянул к себе. Его губы зарылись в её волосы, дыхание согревало ухо. Обоих пронзил электрический разряд, от которого становится страшно и неловко, как никогда прежде. Варя вздрогнула и неловко попробовала отстраниться, создавая между ними хоть небольшое расстояние, однако Вячеслав не убрал руки, а продолжил её обнимать.

– Не пущу. Я и так тебя только что чуть не потерял.

– Но ведь не потерял же?

– Чуть не потерял. И знаешь, я глупец. Только едва тебя не потеряв навсегда, я понял, как я люблю тебя.

– Ты…

– Тсс. Я как-нибудь потом расскажу, но вот это время, пока меня в Питере не было, там у меня много было разного, хорошего и плохого. Но всегда, когда было совсем плохо, я думал о тебе… и всё сразу получалось. Я, наверное, сейчас чушь несу?

Варя внимательно на него посмотрела, и Вячеслав понял, что растворяется в этих янтарных глазах без остатка. Если она сейчас попросит рассказать… Не попросила. Сообразила, что сейчас не время, и от этого на сердце опять зазвенели радостные колокольчики, потому что Варя его понимает без слов.

– У тебя волосы мокрые.

– Так после душа же?

– Ага. Поэтому давай их сушить ужином и горячим чаем.

– Оригинальный способ, – Варя не удержалась и прыснула от смеха.

Дальше оба всё-таки сели за ужин, причём было заметно, что девушка старается есть медленно и аккуратно, стесняется, но сильно проголодалась. Закончив с едой, взяла чай и робко протянула руку за конфетой. Вячеслав тут же пододвинул коробку ближе к ней:

– Бери все.

Пересел рядом, подцепил одну конфету и вложил девушке в рот. Та её машинально прожевала, потом шутливо пихнула его вбок:

– А если я подавлюсь?

– Придётся делать искусственное дыхание. То есть поцеловать, – и сразу же так и сделал, правда, едва коснувшись губами её губ. – Ты пей, пей. Не торопясь. Со вкусом и всю коробку. Этого добра у нас навалом, дарят постоянно.

– У тебя мама учитель? Или врач? Или ты говорил чего-то на телевидении?

– Да нет, она воздухом торгует. Ну, в смысле, занимается организацией каких-то там никому не нужных популярных тренингов. Не конкретно чем-то, а как посредник. Вот я вам приведу очень крутого человека, который расскажет, как надо жить, и вы сразу станете тоже крутыми, – передразнил он. – Не лезу в эти дела и знать про эту муть не хочу, но поскольку в виде сувенира у нас положено чем-то отдариваться сверх контракта, ей постоянно конфеты суют. Хоть магазин открывай, – Вячеслав вздохнул. – И вообще ты насчёт неё не беспокойся. Как родители развелись, я с ней остался, но мы, считай, скорее на одной жилплощади живём, чем как семья. Ладно, ты чай допивай. А я, чтобы потом время не тратить, посуду помою.

– Ой, да, извини. Забыла. Давай я помою… – засуетилась Варя и попробовала встать и пойти к раковине.

– Ти-хо, – Вячеслав положил ей руки на плечи и деликатно посадил обратно. – Вообще забудь про всякие дела, особенно домашние. Ты у меня королева, а королевам положено отдыхать. Я сам помою, да и тут немного.

Варя медленно кивнула, и, такое ощущение, эти слова Вячеслава её потрясли сильнее всего за вечер.

Закончив с посудой, Вячеслав заметил, что Варя начала клевать носом, от горячей ванны и еды её разморило.

– Пошли. Ляжешь в моей комнате, а я в зале. Или… лучше полетели.

Вячеслав подхватил Варю на руки и понёс, причём сделал это неожиданно, так что девушка ойкнула и вцепилась в него, чтобы не упасть.

– С ума сошёл! Я же тяжёлая.

– А своя ноша не тянет. И вообще. Я же сказал – ты у меня королева, а королеву принято носить. Паланкина, извини, нет, так что мы на руках.

– Сумасшедший.

Свет в комнате не горел, зато сияла огромная луна, и с улицы светили фонари, так что вся комната купалась в дивном серебристом свете.

– С ума сойти, – выдохнула Варя. Её лицо на фоне лунного света казалось словно выточенным из куска хрусталя.

– По ночам здесь чудесно. Не то что на рассвете. В глаза бьёт.

Вячеслав осторожно положил девушку на кровать и собрался задёрнуть шторы, но Варя попросила:

– Оставь! Пожалуйста. Слава?

– Да?

– Ты не мог бы посидеть со мной немного?

Вячеслав молча сел на пол рядом с кроватью так, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне и посмотрел на девушку, любуясь, как лунный свет, струящийся сквозь окно, окрашивает её волосы неярким серебром.

– Знаешь, я словно в сказку попала. С прекрасным принцем, который примчался и меня спас. Пообещай остаться со мной.

– Обещаю, что всегда отныне буду с тобой.

– И я тоже обещаю. Я ведь тоже глупая… Я на тебя знаешь, как давно смотрела? Когда осенью нас вместе посадили, я на седьмом небе была от счастья. И от этого злилась на тебя, боялась, ты смеяться будешь. И всё равно…

– Мы оба были не самые умные. Я ведь тоже боялся… Боялся, что над нами будут смеяться. А теперь мне на них всех наплевать. Ты со мной, а остальные пусть делают и думают что хотят.

– Ты мой герой.

Кажется, они сидели так молча и держась за руку целые часы, пока сон наконец-то не затянул Варю в свои тенёта.

***

Утром Вячеслав встал пораньше. Не только ради обязательных занятий, ещё хотелось физическими упражнениями выбить из себя страх. Вчера Варя сначала перешагнула через себя и пришла к нему на дискотеку, потом шок от нападения и когда Вячеслав прибежал. Он ведь мерзавок чуть не избил до полусмерти прямо на месте. Это все поняли. Из-за шока Варя без вопросов и пришла к нему домой, затем спокойно легла в его комнате. А какой она встанет утром? И как отреагирует, что не дома? Пилотам роботов, конечно, в обязательном порядке давали азы психологии и поведения, но про девушек там ничего не было – только про то, как быстро наладить контакт и как можно быстрее встроиться в новое боевое подразделение. В итоге Вячеслав сократил время на бег и занятия, чтобы успеть всё необходимое, но не понадобилось. Варя так крепко спала, что проснулась только в десятом часу. Выбралась из комнаты, сонно потирая глаза, вошла на кухню и растерянно посмотрела на часы.

– Ой!.. А ты зачем меня не разбудил?..

– Ты так хорошо спала, что я решил тебя не трогать.

– Но всё равно поздно уже… – тут девушка заметила готовый стол. – Что это? – сиплым голосом спросила Варя, с круглыми от удивления глазами.

– Это, ваше величество, завтрак. Как мне кажется.

– Это… мне? Это ты для меня?

Вячеславу показалось, что она вот-вот расплачется. Он растерянно ответил:

– Конечно, для тебя.

– Спа-а-асибо… Ты знаешь, мне вот никто и никогда ещё так не готовил…

– Вот и буду первый во всём, – он чмокнул девушку в щёку и усадил за стол. – Завтракаем, и предлагаю идти гулять, пока погода солнечная.

– Н-но мне домой надо, меня наверное потеряли.

– Нет. Я вчера твоим эсэмеску послал. Типа «всё в порядке».

– Но меня отчим будет искать и…

– И ни-че-го, – Вячеслав прижал палец к её губам. – Сейчас напишу, что ты придёшь к обеду. И всё. Вообще, ты если что взрослый человек и имеешь право.

Сказано было так решительно, что Варя лишь тихонечко вздохнула, но согласилась. К несчастью, когда после завтрака они сняли с батареи стираные юбку и блузку погладить, выяснилось – вчерашнего приключения вещи не перенесли. Они и до этого были потрёпанные, сейчас же окончательно потеряли хоть сколько-нибудь приличный вид. Несколько прорех, насмерть въевшиеся пятна от той дряни, которую на Варю вчера плеснули. Девушка робко сказала:

– Давай я всё же их попробую…

– Варенька, одну минуту, – Вячеслав ненадолго задумался, оценивая свои нынешние финансы. С учётом неожиданной отцовской щедрости хватало выше крыши, и далеко не на одну юбку. На Варю было не жалко вообще ничего, но как она это воспримет? – Значит, так. Сразу давай договоримся, это тебя ни к чему не обязывает, тем более что неприятности у тебя были из-за моей глупости и потому что я тормоз. Сейчас я тебе подберу мои джинсы, если что ремень наденем и чуть подогнём. С футболкой и под курткой будет незаметно, что они мужские. Хватит дойти и выбрать тебе новую юбку и блузку.

– Ну да, под курткой незаметно… – машинально начала Варя, и только потом сообразила. – С ума сошёл? Это же большие деньги. Ты откуда их возьмёшь? – при этом в голосе одновременно послышалось и негодование, и робкая надежда на чудо… но больше уверенности: в реальной жизни сказка имеет предел, и очень небольшой. А она своё чудо исчерпала уже вчера.

– Тсс, – Вячеслав привлёк девушку к себе и остановил осторожным поцелуем. – Любимая, давай я тебе объясню, хорошо? Я не зря сказал, что после развода родителей у меня не семья, а вынужденное совместное проживание. Думаешь, почему я один? Мать позавчера до конца следующей недели умотала с любовником, я ей мешаю. Но поскольку её заботит репутация и что соседи скажут, она в таких случаях обычно пытается спихивать меня к отцу. А он, уж прости, бабник, при этом с деньгами. Ушёл к любовнице, и насколько знаю, до сих пор с ней спит, хотя и не женится. При этом обожает таскать в постель молоденьких девушек. Подцепит какую-нибудь дуру, приведёт к себе на квартиру, она с ним неделю-другую живёт, выполняет по ночам всё, что его фантазия пожелает, и уже строит планы, типа подцепила богатого мужика. Потом она ему надоест, и отец её выгонит. Понимаешь?

– Зато ты не такой! – горячо возмутилась Варя. – И не спорь, – она покраснела. – У тебя вчера, – она запнулась, – была возможность… – девушка уткнулась взглядом в пол и прошептала: – Но ты не стал же пользоваться?

– Спасибо. И надеюсь, да, я всё-таки не такой. Потому, наверное, я ему и мешаю. При мне холостого дурачка изображать намного труднее, но и не принять он меня не может, это повредит его репутации как бизнесмена. Уже для партнёров он играет, что, несмотря на развод и решение суда «оставить с матерью», меня любит, ценит и в разлуке страдает, – Вячеслав не удержался и поморщился. – Но всё это – только когда я сам к нему приеду. Возможен и другой вариант – отец мне платит, чтобы я не приезжал. Хорошо платит. Пользоваться этими деньгами… на себя не хочу, да и не на что. Спиртное я не пью, спускать на игры и гаджеты, менять телефон каждый месяц? Ещё противнее. Зато раз у меня есть возможность сейчас сделать что-то хорошее для тебя, я даже думать не буду. Договорились?

– Хорошо… наверное. Странные они у тебя. Ой, извини. Зато ты замечательный.

– Какой есть – весь твой, – Вячеслав не удержался и пощекотал Варе губами ухо, отчего та хихикнула. – Пошли смотреть джинсы и футболку.

Пока искали одежду, Вячеслав ещё раз убедился, что в некоторых вещах девочки одинаковы во всех мирах. С джинсами выбора не было – вторые брюки оказались слишком велики. Свитер, на котором настоял Вячеслав, вспомнив тонкую Варину куртку, тоже подошёл один-единственный, два остальных были откровенно мужского кроя и висели на девушке мешком. Зато взяв в руки четыре футболки, Варя довольно долго их прикладывала, сравнивала и определяла – какая лучше сочетается с джинсами и свитером. На взгляд Вячеслава всё было одинаково, но он не торопил, любовался Варей и ждал. Наконец девушка осталась удовлетворена результатам, вошла в зал. Встала напротив парня и поинтересовалась:

– И как?

– Я в восторге. Знаешь, я тебя первый раз в брюках вижу, кроме как на физкультуре. А ты в них, оказывается, потрясающе выглядишь.

– Спасибо, – Варя залилась пунцовой краской смущения. – Мне всегда нравилось в брюках ходить. Но дома мне сказали, что брюки девочкам не положены, а только платье. Ладно, пошли уже, а то и так сколько времени потеряли.

На улице было тепло и солнечно, город забыл, как ещё вчера заставил ёжиться жителей от холода, а ночью вообще шёл снег. Ноздри мгновенно обволакивали весенние ароматы, такие густые, что воздух напоминал суп. Асфальт тысячами хрустальных зеркал усыпали лужи и лужицы, прячась в молодой листве шумно ссорились птицы. Коты и пешеходы неторопливо трусили в разные стороны по своим делам, всем своим видом намекая, что суетиться в такой хороший день преступно. И даже машины неслись по улицам как-то осторожно, словно боясь побеспокоить просыпающиеся от зимней спячки дома и светофоры или помешать кому-то из прохожих. Поначалу Варя стеснялась, пробовала идти рядом или, самое большее, за руку, но когда Вячеслав прямо на улице приобнял её за талию – зарделась и пододвинулась поближе.

Торговых центров в городе понастроили множество и повсюду – на выбор, можешь куда-то поехать, а можешь дойти пешком. Ехать никуда не хотелось, так что они, не торопясь, сначала двинулись дворами к Индустриальному проспекту и потом дальше вдоль него. Забеспокоилась Варя, когда вместо того, чтобы свернуть к небольшому торговому центру «Остров», Вячеслав увлёк её к пешеходному переходу через Индустриальный проспект. Там как раз удачно загорелся зелёный, поэтому сначала сработал рефлекс пешехода «быстрее перебежать», но когда они уже перешли и встали ждать на переход светофор через проспект Косыгина в сторону большого мегамолла, Варя сообразила:

– Слава, ты с ума сошёл! Это же «Июнь», там всё дорогое. Я не…

Вячеслав осторожно перехватил девушку за талию, повернул к себе и негромко сказал:

– Да, там дороже. Но намного качественнее одноразового ширпотреба из «Острова». Варя, давай договоримся. У нас с тобой может быть всякое, хорошее и трудное, но на тебе мы никогда экономить не будем, хорошо? На чём-нибудь другом – пожалуйста. Привыкай, что я сначала буду думать о тебе, а только потом всё остальное. И это – не обсуждается.

Варя растерянно захлопала глазами, которые опять стали большие-большие. И при этом выглядела так очаровательно, что Вячеслав не выдержал, и прямо посреди улицы Варю поцеловал. Непонятно, как долго они вот так стояли единым целым. Кажется, что много часов, но когда он отстранился, задыхаясь и осторожное держа её лицо ладонями, красные цифры на пешеходном светофоре ещё не закончились.

– На нас смотрят… – шепнула Варя. – Я никогда раньше так...

– Я тоже. Ну и что? Пусть завидуют. А теперь побежали, пока зелёный.

В торговом центре они растерялись. Варя здесь раньше не была, а Вячеслав плохо разбирался в магазинах женской одежды, особенно с учётом того, что им нужны были не брендовые бутики, а отыскать блузку и юбку, в которых можно пойти в школу. Не в Детский мир же идти? Наконец, сделав пару кругов по всем этажам, они нашли нужный магазин. Параллельно Вячеслав лихорадочно думал насчёт подарка. Школьная форма – это необходимость, а нужен сюрприз, который Варя не ожидает совсем. Мысль упорно раз за разом сворачивала в сторону украшений, и раз за разом Вячеслав её прогонял. Он пока совсем не знает, какие украшения Варе нравятся и подойдут, покупать вслепую – почти наверняка ошибёшься, покупать вместе и с примеркой – это не сюрприз. И только когда Варя шла вдоль вешалок с одеждой, выискивая нужный размер, его осенило.

– Девушка, – обратился Вячеслав к консультанту, – а вы не могли бы того же размера подобрать нам сразу ещё одну юбку и блузку? А лучше парочку того и другого.

– Зачем? – удивилась Варя.

– Затем, что я хочу, чтобы на тебе всё легло идеально. На фабрике шьют по шаблону, но шов чуть вправо, чуть влево. Размер один, а по фигуре по-разному ляжет. Давай возьми сразу несколько, примеришь, выберешь, и мне покажешь. Мы не торопимся. Я готов ждать тебя хоть до вечера.

Варя, кажется, растерялась совсем, потому что не спорила, а послушно взяла вещи и пошла в раздевалку. Вячеслав дождался, пока она задёрнет шторку и там прошелестит повешенная на крючок куртка. Вернулся обратно в торговый зал, ненадолго замер, вспоминая, как Варя там шла – где проскочила быстро, а где задержалась подольше.

– Вам что-то ещё? – подбежала девушка-консультант, сообразив, что покупатели, скорее всего, двумя вещами не ограничатся.

– Да. Вы не могли бы отыскать нам тот же размер вот этих брюк, а к ним подберите, пожалуйста, пару рубашек и свитер. На ваше усмотрение, а если не подойдёт – будем думать.

– Да-да, сейчас. Вам принести?

– Если можно, пожалуйста. Я буду в раздевалке.

Консультант успела. Варя отодвинула шторку и спросила:

– Ну как?

– Просто замечательно. Отдаём на кассу?

– Да.

– Тогда держи и примеряй дальше. И не спорить. Форма у нас для дела и вместо погибшей, а это – мой тебе подарок. Я заметил, тебе они понравились. Верх не знаю какой, если всё вот это не подойдёт, то ещё попросим.

Вячеслав всучил ей вешалки с одеждой. Думал, что Варя будет протестовать, но девушка смотрела на него так, словно вживую увидела Деда Мороза. Робко спросила:

– Это… мне?

– Конечно. Так что давай, примеряй и показывай. И сразу их наденешь, не в моих джинсах же тебе в кино ходить.

Варя быстро-быстро закивала, торопливо задёрнула шторку… Примеряли и выбирали рубашку и свитер к брюкам они долго, часа полтора. Но Вячеслав не жалел ни одной минуты, настолько счастливой он Варю до этого никогда не видел. Второй раз он чуть не упал от удивления, когда с вещами подошёл на кассу, заодно попросив после оплаты срезать бирки и ценники, чтобы Варя могла прямо на месте переодеться. Девушка-консультант, ловко работая за кассой, улыбнулась и с пониманием сказала:

– У вас медовый месяц, да? Вы не подумайте, но я люблю, когда такие, как вы заходят. Только-только съехались жить вместе. Такой огонь, когда друг на друга смотрите. А как ваша девушка обрадовалась подарку.

– Ага, – растерянно кивнул Вячеслав.

Ладно, для девушки нормально выглядеть моложе настоящего возраста, Варе почти семнадцать – посчитали за восемнадцать-девятнадцать. Но с ним-то консультант общалась как с ровесником, то есть с чего-то решила, что ему лет минимум двадцать, а скорее даже больше. Чудны дела…

Впрочем, едва Варя вышла из раздевалки, смущённая, но довольная – куртку она несла в руках и постоянно краем глаза ловила своё отражение в зеркалах на стене – посторонние мысли были отброшены подальше. Они сидели в кино, затем гуляли. Ненадолго заглянули обратно к Вячеславу – переодеться, чтобы Варе не ссориться с отчимом из-за брюк. И дальше наступила пора идти домой и прощаться до завтра.

Они долго стояли в обнимку в подъезде возле лифта, потом Варя уехала, а Вячеслав остался. Надо бы тоже идти, но всё сильнее грызла тревога. И не просто беспокойство от расставания. Почему у Вари, когда она зашла в лифт, лицо в последний момент стало, будто она уходит на казнь? Неожиданно накатило слишком хорошо знакомое острое чувство опасности, когда противника ещё нет, но всеми фибрами души ты уже ощущаешь его присутствие и до боестолкновения остались считаные секунды. Рассуждать сознанием в этот момент нельзя, выигрывает тот, у кого быстрее работают рефлексы и подсознание, поэтому Вячеслав, не раздумывая, поднялся на нужный этаж – номер он запомнил по табло над лифтом. Оставалась проблема найти квартиру, но Вячеслав решил, что позвонит во все двери подряд и, если что, извинится.

Искать не пришлось. Одна из дверей оказалась не закрыта, а лишь застёгнута на цепочку, и оттуда Вячеслав услышал голос Вари, хотя и не разобрал слов. Зато когда он подошёл ближе, слова её отчима были понятны и различимы. Мужик говорил громко и не особо стесняясь.

– Да мне насрать, где ты шляешься и что там у тебя было. Почему дома чистой посуды нет? Я сегодня своими руками должен был тарелку мыть, а твоя сестра из-за этого весь день одни яблоки ест и бананы.

– Папа, а ещё она пол не вымыла, у меня пыльно. И мне платье не погладила и пуговицу не пришила, из-за этого я к Лене пойти не смогла, а так дома и сидела, – это уже детский голосок, девчонка примерно средняя школа.

– Легла и задрала юбку. Выпорю, чтобы лучше запомнила, а дальше быстро на кухню. Я жрать хочу. А потом бегом, мне рубашку зашила, сестре на завтра форму погладила. Чё вылупилась? Я тебя для того кормлю…

Глаза у Вячеслава разом заволокла кровавая пелена бешеной ярости. Эта тварь собралась поднять руку на Варю?! Дверь он выбил ногой с одного удара: со стороны косяка цепочка держалась на двух хлипких саморезах, но Вячеслава не остановила бы сейчас даже якорная цепь. Бледная как мел Варя стояла в большой комнате ленинградки-двушки, вжавшись в угол между шкафом и телевизором. Отчим, немолодой, грузный, неряшливо одетый в безразмерные штаны и рубашку, с каким-то бесцветным лицом, эдакое живое воплощение абсолютно среднего обывателя. В руках он держал широкий ремень, причём размахивал концом с пряжкой. Он что, Варю бить пряжкой собрался?!

Белокурая девчонка лет десяти, со стаканом фанты в руках, с ногами забралась в кресло и выглядела такой… расфуфыренной. Младшая сестра была похожа на старшую. Но если Варя в потрёпанной школьной форме и без косметики на лице была королевой – как она гордо и внутренне независимо держится, признавали даже одноклассники – то в кресле сидела та самая посудомойка с трактирной кухни, нацепившая королевскую мантию. Накрашенные ногти и тщательно скопированный с какого-то глянца макияж на десятилетней девчонке выглядели абсолютно вульгарно, особенно если добавить высокомерную мину, как бы призванную всем доказать, что «я тут принцесса». Не зря юбка с футболкой на ней жутко брендовые. Вячеслав такие же видел сегодня в «Июне» – вот только рассчитаны они были явно на возраст постарше. На мелкой соплюшке юбка смялась, футболка висела мешковато, но её это не смущало, зато модно.

– Замер, урод.

– Ты кто такой? Стучаться надо. И не хами, сопляк.

– Иногда входят без стука. А «урод» тут просто констатация факта. Грабли от Вари убрал.

До мужика доходило медленно. Грохот хлопнувшей входной двери он, увлечённый будущей экзекуцией, пропустил. Тут во взгляде отчима Вячеслав заметил сладостное предвкушение, как мужик сейчас выгонит непонятного хама и продолжит безнаказанно издеваться и беззащитную девушку избивать. Вячеслава опять начала захлёстывать дикая, кровавая ярость. В таком состоянии люди голыми руками сворачивают огромные бетонные блоки и останавливают на ходу машины, в одиночку совершают такое, на что в обычной жизни не хватит силы и десятерым.

– Да ты обнаглел, сопляк. Вошёл ко мне, ещё и хамишь. Да я порол таких!

Отчим взмахнул ремнём, собираясь ударить. Вячеслав принял удар на левую руку так, чтобы ремень обмотался вокруг неё, куртка смягчила, но пряжка всё равно хлестнула так, что останется... всего-то синяк? Ерунда. Костяшки пальцев резануло саднящей болью, когда Вячеслав перехватил ремень и вырвал. Мужик в страхе отшатнулся назад. Глаза у Вячеслава сейчас были абсолютно пустые и бездушные, не человек – машина, которая не знает страха и боли, у которой поставлена одна-единственная цель: любой ценой защитить девушку в углу.

– Слава!

Кипящую внутри ярость надо было куда-то направить, поэтому Вячеслав подхватил непонятно откуда взявшийся на полу комнаты половник и завязал его ручку узлом. Дальше отпустило. Оставалось лишь удивляться, как его скрутило, едва кто-то поднял руку на Варю. В нормальном состоянии выбить с одного удара дверь или завязать узлом хоть и тонкую, но стальную полоску ручки ему и близко не по физическим возможностям… Мужик перед ним этого не знает, привык бить слабую девочку – сейчас стоит и трясётся от страха, как бы не обмочился. Да и младшая сестра уронила на себя стакан с фантой и этого не заметила.

– Значит, так. Мужик, у нас есть шанс договориться по-хорошему. И учти, всё здесь под запись шло, – Вячеслав достал из нагрудного кармана куртки телефон и продемонстрировал. О том, что на самом деле он включил запись только что, когда доставал телефон из куртки, Вариному отчиму лучше не догадываться. – Здесь всё. И как ты Варю угрожал избить, и как напал на меня. Учти, запись сразу в облако уходит, ломать телефон бесполезно, зато будет ещё одна статья. Варя, собираешь вещи и идёшь со мной. У тебя когда мама приезжает из командировки?

– В четверг.

– Вот в пятницу мы вернёмся и все вместе поговорим. До этого я найду, где тебе переночевать. Так вот, мужик, у нас с тобой первый вариант, – Вячеслав постарался изобразить из себя обнаглевшего от безнаказанности парня, богатого и со связями. Из грязи в князи. Получилось сыграть так, что мужик поверил. – Вариант, что мы сейчас спокойно разошлись, ничего не было. Про запись я забыл. А ты Варю больше и пальцем не тронешь.

Вячеслав демонстративно отключил запись в телефоне и убрал его во внутренний карман куртки, затем продолжил:

– Остальное записывать нам не надо, правда ведь? Потому что дальше у нас вариант по-плохому. Я запись порежу, лишнее, чтобы самому не палиться, уберу. Солью ментам, соседям, в интернет, на работу тебе. Ты потом насчёт моего бати поинтересуйся, у него возможности ого-го. Если в тюрягу и не залетишь, потом унитазы чистить не возьмут. Ну и совсем по-плохому, это когда я тряхну бабками, и ты случайно поскользнулся, бац – и перелом. Тогда грабли точно распускать не выйдет, а? – он сунул в руки так и молчавшему мужику исковерканный половник. – Не слышу.

– Я её кормил, я имею…

– Ответ неверный, – Вячеслав резким движением ухватил мужика за ворот рубашки и дёрнул.

Этот трус, даром что был старше и весил больше, даже не попытался сопротивляться. Половник с громким стуком выпал из ослабевшей руки.

– Хр-р... Я согласен. На первый вариант.

– Вот и хорошо. Варенька, пошли, собираем вещи и уходим.

Тут очнулась от ступора младшая сестра.

– А как же я? Кто мне форму гладить будет? И посуду кто мыть будет? А кормить? И…

– А тебе, дурында мелкая, придётся учиться всё делать самой, – Вячеслав не удержался и брезгливо поморщился. – Сколько ей лет?

– Десять, – еле слышно ответила за девочку Варя.

– И не умеет вообще ничего? – Вячеслав не смог сдержать удивления. – Блин, я, мальчик, и то в семь лет уже умел пуговицу пришить, а в девять брюки себе мог погладить и кашу сварить. Тут девчонке десять лет, а эта дура сидит весь день дома, потому что у неё пуговица оторвалась?

– Я принцесса! – с обидой и претензией высказала девочка. И посмотрела на папу, мол, меня обижают. – И вообще, детей заставлять трудиться нельзя.

– Ты криворукая белоручка и бездельница, паразитирующая на старшей сестре, – отрезал Вячеслав. – Ничего, у тебя теперь есть шанс. Четыре дня самостоятельной жизни. Глажка. Готовка, мытьё посуды и всё, чего положено в твоём возрасте.

Считая вопрос закрытым, он повернулся, шагнул к Варе и взял девушку за руку. Правда, на всякий случай краем глаза за комнатой приглядывал, вдруг этому трусу ударит в голову, что если неожиданно ткнуть в спину – можно и отыграться.

– Папа, он меня обозвал…

Отец рассуждать не стал, а отвесил дочке увесистый подзатыльник, срывая на ней бессильную злость. Та от неожиданности свалилась с кресла, села на полу и начала всхлипывать. При этом привычно поглядывала на отца и сестру – чего не бегут и не утешают, но те её не замечали.

Вячеслав и Варя зашли в соседнюю комнату, и парень ощутил, как в груди опять начала разгораться злоба. По комнате и следам на обоях было отлично заметно, как понемногу младшая сестра выживала старшую. От плакатов на стенах до полок шкафов, даже на втором письменном столе, и то, две трети занимали не Варины учебники, а вещи её сестры. Находиться здесь было откровенно противно. Вячеслав быстро помог собрать своей девушке две сумки с необходимым, дальше взял её за руку и повёл на выход. Мимо всхлипывавшей на полу девчонки и так и стоявшего в зале отчима.

В лифте на Вячеслава накатила дурнота и слабость, ноги обмякли. Ведь буквально чудом получилось взять на испуг. Уж он-то слишком хорошо знал, что на самом деле ни на кого, кроме себя рассчитывать не может, и все разговоры насчёт «пожаловаться крутому папику» блеф чистой воды. А если бы варин отчим не испугался, то что? Драться с ним прямо там? Усилием воли Вячеслав взял себя в руки и заставил излучать спокойствие и уверенность. Рефлексировать, биться в истерике и переживать он будет потом, сейчас надо увести Варю отсюда подальше. А для этого он хотя бы внешне обязан выглядеть несокрушимым как скала, чтобы девушка могла спокойно на него опереться, ни о чём не думая.

Варя продержалась долго, не только спокойно вышла из подъезда, но и прошла целый квартал. А дальше её накрыло, она заревела в голос и у неё началась истерика, так что Вячеслав кинул сумки на ближайшую скамейку, сел сам и усадил Варю к себе на колени. Прижимал к себе, пока она немного не успокоилась.

– Я дура, да? Рёва-корова.

– Что за глупости? – Вячеслав осторожно провёл рукой по её волосам. – Наоборот, ты очень красивая и храбрая. А ещё я тебя люблю.

– Зачем я тебе такая нужна? Второй день подряд, и ты влипаешь опять из-за меня в неприятности.

– Вот давай не наговаривай на себя. Наоборот, ты очень решительная и храбрая. Просто ты привыкла со всем справляться одна, вот и надорвалась. А теперь у тебя есть я.

– Как настоящий принц на белом коне. Честно-честно. Когда ты ворвался… Ты там был…

– Да уж, – поморщился Вячеслав. – Изображал из себя наглое безнаказанное хамло. Самому противно было, но извини, по-другому никак.

– А вот и нет. Я знаю, какой ты на самом деле. И вчера, и сегодня. Ты примчался меня спасать. Знаешь, вот никто меня и никогда… Я книжки читала, всё себя воображала… А потом вспоминала, где моё место… А на самом деле, как меня в школе дразнили… – она опять начала всхлипывать.

– Всё хорошо, моя любимая. Ты теперь никогда не будешь одна. Ведь я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

– Тогда пошли… Только не побоишься жить у меня всю неделю? Моя комната в твоём распоряжении, я буду спать в зале, – Вячеслав покрылся смущённым румянцем, ругая себя за то, что несёт какую-то чушь. Но и остановиться не мог.

– Пошли. С тобой – куда угодно. Хоть на Луну. А тебе потом ничего не скажут… что я вот так у тебя с ночёвкой?

– Ну скажут, и какая мне разница? Главное – что скажешь ты и подумаешь про меня ты. Поддержка зрительного зала мне не нужна, так какая разница, что они подумают?

– Зрительный зал, – улыбнулась Варя. – Я представила нас с тобой на сцене. Спектакль под названием: «Мытьё полов и грязной посуды».

– Далась тебе эта посуда, – Вячеслав попробовал изобразить грозное лицо, но получалось так себе.

– Да я тут просто подумала, что вот я ушла сейчас, а сестра завтра в школу собраться даже не сможет и…

– Варенька, стоп. Давай я тебе объясню одну простую вещь. Ты очень хороший и добрый человек, именно этим всякие негодяи обычно и пользуются. Тебе их жалко, ты им помогаешь всё больше и больше, берёшь на себя их проблемы и всё то, что обязаны делать они. В результате сама не замечаешь, как такие люди становятся паразитами, присасываются, пьют из тебя соки. Да вдобавок обрабатывают, что ты им должна со всех сторон. Я тебя кормлю, – передразнил Вячеслав. – Крепостная домработница и служанка за еду. Всё. Они без тебя справятся, а у тебя отпуск. Пансион «всё включено». И кстати, хорошо ты напомнила. Минутку.

Вячеслав посмотрел на Варины руки, все в ссадинах от работы, обругал, что не сообразил ещё вчера. По-правильному стоило зайти в аптеку. Медицинский крем больше подойдёт, да и фармацевт подберёт что нужно, но Варя и так переживала, как будет у него ночевать. Визит в аптеку она точно поймёт не так. Доставать из кармана куртки телефон с девушкой на коленях оказалось тем ещё цирковым номером, зато дальше пошло намного быстрее. Поисковик мгновенно нашёл ближайший магазин косметики и проложил туда дорогу.

– Так, нам придётся сделать небольшой крюк. И надеюсь, они ещё работают.

– Куда? Славочка, ты опять на меня решил разориться…

– Ти-хо, – он чмокнул девушку в ухо. – Привыкай заботиться в том числе и о себе. И к тому, что о тебе тоже кто-то заботится.

Выяснилось, что насчёт магазина вместо аптеки переживал Вячеслав зря. Наоборот, женщина-консультант сразу поняла суть проблемы и быстро помогла всё подобрать. Не только восстанавливающий курс для рук, но и ещё всё из нужного для каждой девушки – Вячеслав в этом не разбирался и поверил на слово. При этом попутно женщина их проконсультировала, дескать, вот этот набор хоть и недорогой, но хороший, а вон в тех рекламы больше качества. В итоге вышло не так чтобы дорого, зато Варя вышла на улицу с круглыми глазами и счастливая до небес. Явно таких подарков ей никто и никогда не делал, и она даже мечтать не решалась.

– Знаешь, я словно в сказку попала. Слава, я... Я всё время боюсь, что сказка кончится.

– Не дождёшься. Раз у тебя появился сказочный рыцарь, то и сказка закончиться не может. Всё, а теперь точно домой.

Дома Варя неожиданно Вячеслава от плиты отодвинула со словами:

– Ты не подумай, это я не в благодарность. И спасибо за утро, но давай готовкой всё же займусь я. Извини, но…

– Уговорила, – рассмеялся Вячеслав. – Да и знаю я свой уровень походно-полевой кухни. Зато я могу смотреть на тебя.

А потом они сидели на кровати в комнате Вячеслава – специально свет оставили в коридоре, так и не совсем темно, зато в комнате мягкий полумрак – и смотрели в окно. Затихла дневная суета, разлив покой в бокалы ночных фонарей. Город расцвёл огнями. Ночь легла мягким бархатом на плечи домов. И было хорошо просто молчать и сидеть в обнимку.

На столе пискнуло уведомление о новом сообщении. Вячеслав нашарил телефон машинально, и только взяв в руки подумал: а зачем он ему? Но раз уж взял – посмотрел на экран. Это оказалось уведомление из инстаграма – непрерывно постить туда картинки и селфи Вячеслав перестал, но отключить уведомления забыл. Сейчас программа услужливо сообщала: вас отметили на фотографии.

– Странно, – он показал телефон Варе.

– Давай посмотрим? – с неприкрытым любопытством попросила девушка. – Если ты не против.

– Да нет, сам не знаю, что там. Давай посмотрим. Ох, ни фига себе, извини за выражение.

Это была фотография его и Вари, сделанная недалеко от мегамолла «Июнь», где они стоят и целуются. Внизу была уже длинная переписка из комментариев, но их, как и подпись под фотографией, Вячеслав читать не стал, а отключил экран, чтобы не мешал светом, и пихнул телефон обратно на прежнее место. После чего обратно обнял Варю, ощутив при этом, как она напряжена.

– И ты даже не стал смотреть, что там про тебя говорят? – не поверила девушка.

– Про нас, любовь моя, про нас. Если честно – мне всё равно, чего они там пишут, а твоё мнение я могу спросить прямо сейчас. Ты боишься?

– С тобой – нет, – Варя положила голову ему на плечо.

– И правильно. А помощь зрительного зала нам с тобой…

– Я помню, – хихикнула Варя. – Нам она – не нужна.

***

Утром Вячеслав думал, что Варя, перенервничав вчера, опять будет спать, сколько получится. Рассчитывал успеть вернуться, на скорую руку чего-нибудь приготовить и уже потом будить. Но уже с порога квартира встретила вкусными запахами, а на кухне обнаружилась Варя.

– Я встаю, а вместо тебя одна записка. Опять не разбудил? И ты чего такой мокрый?

– Да там дождь пошёл…

– И ты в такую погоду бегал? С ума сошёл. А ну, пока я завтрак раскладываю, бегом вытираться и переодеваться. Ещё заболеешь.

Вячеслав улыбнулся: привычки иногда сильнее человека – Варя сейчас командовала так, будто перед ней ребёнок лет десяти. Но, всё равно, оказывается, вставать или приходить, когда тебя уже ждёт завтрак, а ещё о тебе беспокоятся по-настоящему – это так приятно…

Уже когда они стояли на пороге, Варя вдруг сообразила:

– Там же дождь? Я вчера зонтик не взяла… Слава, только чур не как вчера! Ничего не покупать.

– Да я и не собирался. Что у нас, зонтиков запасных нет? Возьмём вот этот, – он снял с вешалки зонт-трость. – Мне эту фиговину года два назад уже не помню кто подарил, так и висит. В кои-то веки пригодилось.

Когда они вышли на улицу, дождь уже разошёлся вовсю. Ещё не ливень, но капли уже висели мутной серебряной завесой, асфальт пузырился лужами. В полнеба сверкнула молния, следом донёсся пушечный удар грома. Варя раскрыла зонтик и успела расстроиться – слишком большой, рядом, а тем более вместе за руку идти не получится. Дальше Вячеслав с улыбкой выхватил у девушки сумку с учебниками, приобнял Варю за талию и шагнул вместе с ней с крыльца.

– Ой.

– А всё, теперь придётся так и идти. Не выгонишь же меня под дождь?

– Да, наоборот, так даже приятнее, – храбро ответила Варя, но голос всё-таки немного дрогнул.

Смелости у неё хватило до последнего поворота, за которым показалась ограда школы. Вдвоём под одним зонтиком идти вышло хотя и приятно, но медленно, так что пусть вышли они заранее, добрались в тот момент, когда основная масса как раз вбегала на крыльцо и в раздевалку, торопясь не опоздать на уроки. Дальше Вячеслав ощутил, как девушка задрожала, да и ноги у неё шагали уже не так твёрдо. Как одноклассники воспримут, что она не просто вместе с парнем, а вообще с ним в обнимку? Вячеслав думал недолго, а взял и чмокнул девушку в ухо.

– Ты что делаешь?!

– Надо было в губы? Промахнулся.

– Сдурел? Мы в школе.

От возмущения Варя забыла все свои страхи, дошла до школы, а дальше переживать стало просто некогда – первый звонок уже прозвенел. Времени оставалось в обрез, раздеться и добежать до класса. Как не осталось времени и на переживания, что когда они забежали в класс и сели за одну парту, на них пялились все одноклассники разом. Зато очень порадовала бессильная ярость и жгучая зависть в глазах у Наташи. Причём несостоявшаяся соперница тщетно пыталась свои чувства скрыть, и всё равно то, как она смотрела на Варю, заметили тоже все. Ещё загадкой стал Борис – кто ему поставил здоровенный фингал под глазом? Вячеслав его тогда, конечно, швырнул в толпу танцующих – но не пинали же они Бориса потом ногами?

На перемене Вячеслав демонстративно увёл свою девушку в сторону от остальных так, чтобы они оказались вдвоём, чуть отдельно от остальных. Мол, нам и так хорошо, а все прочие – лишние. Варя немного нервно шепнула:

– Они так на нас и смотрят.

– Пусть завидуют. И самое приятное знаешь что?

– Нет.

– Они все ждут, как мы на вчерашнюю переписку отреагируем. А мы её вообще не читали.

Варя на его словах хихикнула, чем вызвала новую волну удивлённых и заинтересованных взглядов, но тут прозвенел звонок на следующий урок. На второй перемене они опять стояли в сторонке вдвоём. А на третьей несколько парней не выдержали любопытства. Сумели поймать Вячеслава на разговор, когда он на какое-то время оказался один.

– Слушай, это ты Борьку так? За что?

– Не я, – искренне огорчился Вячеслав. – К сожалению, не успел в субботу. А вообще, там много есть за что. Если мы с Варей на той неделе немного поссорились, это не значит, что можно грабли тянуть к моей девушке. И всякую дрянь нам друг про друга сливать, чтобы мы не помирились. А в лицо мне говорить, что типа он как друг мне помогает.

– Это я его, – неожиданно раздался голос подошедшего Витьки. – Я там рядом с вами оказался, когда ты его в субботу тряс. Насчёт того, как эта падла Варю хотела подставить. А потом Борьку выловил, когда он свалить хотел, и тоже потряс немного. Это ведь на той неделе во вторник он нас с тобой подставил. И меня как кролика развёл, по дружбе, по дружбе, – Витька посмотрел на заинтересованно ловивших каждое слово одноклассников – и тех, кто рядом и кто стоял чуть дальше, но тоже навострил уши. – Меня попросил помочь и Славу, а сам пацанам из соседнего района слил, что мы идём к ним и хотим наехать.

Дальше Витька в своей любимой манере начал рассказывать всё, что сумел вытрясти из Бориса. Пуганул его Вячеслав, похоже, очень крепко, иначе Борис не поплыл бы и даже под Витькиными кулаками не рассказал бы так много, включая некоторые особо хитрые схемы с участием одноклассников начиная с сентября прошлого года. Причём говорил Витька, как всегда, с додуманными из головы подробностями, но так сплетал правду и вымысел, что верили каждому его слову. Сам Витька из всей этой истории выходил белый и пушистый, жертва негодяя, прикидывавшегося другом и воспользовавшегося его наивностью и доверием. Своё мнение, что Витька не такой уж несчастный, а в половине случаев – как с теми же гадостями про Элли в октябре – сам трепался, и никто его не подговаривал, Вячеслав предпочёл оставить себе. Ибо Борис тонул после такого роскошного рассказа капитально, мгновенно становясь изгоем. Наташа вообще слушала байки с таким задумчивым взглядом, что можно не сомневаться – к Варе она больше лезть не рискнёт, собственная шкура дороже минутного удовольствия от победы над соперницей.

На обратной дороге Варя уже на подходе к дому робко сказала:

– Слава, у те… у нас в холодильнике скоро мышь повесится. Надо за продуктами зайти.

– Точно, я тормоз. Спасибо… – тут до парня дошло: Варя вчера даже кошелёк не взяла, так они торопились. – Так. Варенька, я тебе большой плакат над кроватью повешу. «Мы вместе». Неужели ты думаешь, я буду есть, а ты сидеть голодной и смотреть? Мы как договорились? Наш бюджет на остаток недели ты знаешь, и распоряжаемся им мы вдвоём. Так что пошли, ты в продуктах разбираешься лучше меня, чего надо – то и берём. Тем более «пятёрочка» у нас как раз напротив.

Вышли из магазина оба нагруженные как два верблюда, ибо взяли в итоге намного больше изначального списка. Несколько раз поспорили, когда Вячеслав обращал внимание, что его девушка некоторые вкусности брать стесняется, пусть и хочется, и клал их в корзину. Варя это замечала и начинала ругаться, чтобы он не выкидывал денег на ветер: себе, мол, бери, а она и так сможет обойтись. В итоге закончилось всё со счётом один к одному – половина вернулась на полки, а вторая ушла в корзину.

Когда они уже на обратном пути подходили к пешеходному переходу через дорогу, Варя задумчиво сказала:

– Сейчас, когда вышли из магазина, я тут про дом вспомнила. Удивительно, но они мне сегодня вообще ни разу не позвонили. Неужели я и в самом деле им не нужна, и они без меня так просто обошлись?

Вячеслав мысленно вздохнул. Как и предупреждала его школьный психолог Людочка, уроки как вещь привычная и повседневная помогли преодолеть шок всего что случилось последние два дня. И сейчас начнётся.

– Ну… Они, может, и звонили. Но я вчера все их номера внёс в твой чёрный список.

Варя резко остановилась, хотя как раз собралась шагнуть на «зебру» перехода. Пристально с нехорошим прищуром посмотрела на парня и, не скрывая ярости, сказала:

– Теперь ты за меня всё собираешься решать? Туда ходи, тут не ходи, с этим не общайся? Сменить один ошейник на другой, только покрасивее, чтобы не так давило? Или в интернете умных советов начитался? И когда это ты успел?

– Ну вообще, если честно, это был совет Людмилы Александровны. Вчера, пока ты была в ванной, я ей позвонил и попросил совета, а сегодня утром, пока ходил бегать и заниматься, мы поговорили уже обстоятельно. Она ещё вчера настоятельно советовала заблокировать номер твоего отчима и вообще с ним не общаться до конца недели.

Ответ вышел настолько неожиданный, что Варя на глазах остыла и немного растерянно спросила:

– И зачем? Зачем ты Людочке всё рассказал? Я понимаю, что не просто так, поэтому хочу знать. Почему?

– Затем, что она в проблеме разбирается лучше нашего. Возможно, лишь теоретически и как психолог, но даже так лучше, чем набивать шишки за свой счёт. Это соображение раз. И соображение два, что твой отчим, едва у него страх пройдёт, обязательно попытается отыграться. Узнает, что ты ко мне переехала, таких гадостей напридумывает… И не спорь, я в этом уверен. Но тут кто первый предложил официально свою версию – тот и прав. Сегодня я, помнишь, на пятый урок опоздал? Заходил к Людмиле Александровне, у неё уже сидела директор. Как школьный психолог, – Вячеслав не удержался и улыбнулся, – Людочка такого там накатала, причём половину – задним числом. Вот уж точно наш человек, я когда прочитал – аж мне самому страшно стало. Ты, оказывается, и дошла до нервного срыва, и отчим тебя подталкивает к суициду. Людочка якобы давно наблюдала, но вмешаться не успела, поскольку у твоего отчима крышу сорвало. А меня она как бы тоже ещё с сентября подталкивала. При этом так сумела поставить дело, что тебя директор трогать не станет, и вообще всё происходящее её инициатива, а я только исполнитель. Мы втроём оформили мои показания, директор сказала, что вопросы с полицией она возьмёт на себя. Так что до конца недели мы с тобой живём у меня с официального разрешения и одобрения.

– И они согласились… что мы во так? Вдвоём и даже ночью?

– Втроём, – хитро посмотрел на девушку Вячеслав. – Мы живём втроём. Про то, что мать нас бросила и умотала развлекаться до следующей недели, я как бы и не вспоминал. Телефон у неё не отвечает – так мало ли что? На работе человек занят. Текстовое сообщение в мессенджере я составил так… в общем, бросать отдых за границей и мчаться сюда непонятно из-за чего мать не станет. Как бы проблема есть, но небольшая, почти решена и, главное, её не затрагивает, ведь меня поддержала сама директор школы. Всё, мать не против. А не против чего именно – Людочка и директриса успешно додумали сами.

– Ну ты даёшь… – оторопела Варя. – Я тебя начинаю бояться.

Весь остаток пути Варя задумчиво молчала. Дома вроде бы оттаяла и всё забыла, но после ужина заявила:

– Слава, не обижайся, но раз уж я здесь живу, надо бы прибраться. Ужас как грязно, – она прошлась по квартире, показывая пыль и песок то тут, то там.

– Холостяцкая берлога, – не выдержал и заулыбался Вячеслав. – Это если что – я не про себя. Командуй, где и как мне помогать.

Сам же подумал, что дело, конечно, не только в пыли и мусоре. Просто Варе надо всё обдумать, а на это время занять себя какой-нибудь привычной механической работой. Варя на предложение насчёт помощи в уборке сначала запнулась, но потом с энтузиазмом согласилась. Вдвоём дело пошло быстро, но всё равно работы оказалось слишком много, и в какой-то момент Вячеслав мытьё полов завершил и направил Варю делать уроки. Попутно поймал себя на том, что невольно скопировал интонации и даже жесты Радомира, когда тот вот также гонял «не отлынивать от школьных занятий». Варя поспорила, но больше для видимости – «дело не закончено». Вячеслав в ответ парировал, дескать, в кои-то веки у неё появилась возможность спокойно делать домашнее задание, когда тебя не отвлекают, и надо этим пользоваться. С полчаса они занимались, неожиданно девушка отодвинула учебник в сторону и спросила:

– И что Людмила Александровна тебя попросила ещё?

– В смысле?

– В прямом. Ты недоговорил на улице. Она хочет и со мной поговорить?

– Да, – не стал отнекиваться Вячеслав. – Но она хочет с тобой пообщаться не в статусе школьного психолога, а просто попросила с тобой поговорить. Поэтому встретиться не в школе, а после уроков. В каком-нибудь кафе и подальше от нашего района.

– Хорошо, я подумаю.

Думала она до следующего утра, но по дороге в школу спросила:

– Я решила, что да, стоит поговорить. Когда и где – вы уже договорились?

– Нет, конечно, – удивился Вячеслав. – Пока ты не решила, что тебе это надо, какой смысл договариваться?

Он прямо на ходу набрал сообщение, и почти сразу пришёл ответ – сегодня после уроков. Место оказалось и в самом деле за тридевять земель, аж возле метро «проспект Большевиков», ехать пришлось на автобусе, они не успели даже забежать домой.

Психолог уже ждала, заняв в кафе отдельный удобный столик в углу, где можно было говорить без помех. При этом оделась по-молодёжному и вообще выглядела она всего года на три-четыре старше Вари. Вот уж точно чудеса маскировки. Или это чтобы собеседники ощутили себя на равных? Заметив парня и девушку, Людмила Александровна замахала рукой, привлекая внимание:

– Привет.

Когда они подошли и Вячеслав помог снять девушке куртку, но сам ещё раздеться не успел, Людмила Александровна сказала:

– Варя, своим молодым человеком можешь гордиться и не сердись на него за то, что он обратился ко мне. Признать, что чего-то не можешь сам и тебе нужна помощь, сумеет не каждый. А теперь, Слава, можешь погулять с полчасика? Нам очень нужно поговорить именно вдвоём.

Вячеслав с вопросом посмотрел на Варю: я пойду, но если так захочешь именно ты. Девушка кивнула:

– Наверное – да. Слава, можно, мы, пожалуйста, и в самом деле поговорим наедине?

Разговор затянулся в итоге на полтора часа, только потом Вячеслава допустили обратно в компанию. Домой Варя ехала очень задумчивая, а в четверг они с Людмилой Александровной встретились вот также ещё раз. Зато в пятницу после уроков, когда и был назначен разговор с матерью и отчимом, домой Варя шла не с тоской или отчаянием, а с несгибаемой решимостью. Возле своего подъезда попросила:

– Славочка, ты не обидишься, если я ненадолго попрошу тебя обождать внизу? Здорово, когда есть на кого опереться – но не всю же жизнь мне за тебя прятаться? Можно, я с ними сначала поговорю сама, а уже потом позвоню и попрошу тебя подняться?

***

Дежурить в школьной столовой Вячеслав не любил ни раньше, ни тем более сейчас, когда за последний месяц его и Варю сюда посылали уже второй раз. Освобождение от уроков на весь день – сомнительный бонус за необходимость с утра до вечера протирать столы, расставлять тарелки и вообще изображать поварёнка на побегушках. Тем более подобных трудов по хозяйству ему хватало и дома. Мать, вернувшись из поездки, с одной стороны, обнаружила, как её надули, но с другой вдохновилась идеально чистой квартирой. Мгновенно оценив как возможность заполучить бесплатную домработницу, так и репутацию «отзывчивой женщины, бескорыстно протянувшей руку помощи бедной девочке», мать версию сына поддержала. И уведомила, что готова минимум дважды в неделю предоставлять квартиру в их полное распоряжение, а сама уезжала к любовнику с ночёвкой, но с условием – всё и дальше будет сиять чистотой.

Так что, если бы Вячеслава кто спросил насчёт дежурства, он бы отказался. Вдобавок с утра в спину буквально сквозило нехорошее предчувствие, будто вот-вот нарвёшься на засаду свегов. Вспомнились слова Анны Геннадьевны о равновесии. Нет, Варя его любила и раньше, с этим всё по-честному. Вот только за последние недели он её узнал гораздо лучше, когда его девушка согласиться, когда будет спорить, а когда они точно поссорятся хотя виноваты будут Варины тараканы в голове. И это с учётом, что все эти дни Людочка продолжала с Варей заниматься постоянно, помогая этих самых тараканов вытравить. Поэтому то, что в те первые два их общих дня Варя растерялась… словно подтолкнуло её что-то. Счастливо, удачно подтолкнуло, но и плата за это будет. Только когда? И как?

Хотелось прикинуться больным, отказаться от всего, отсидеться дома. Но ближе к концу учебного года и после дистанционки неожиданно выяснилось, что лучше всех экзамены, скорее всего, сдадут Вячеслав и Варя. Один поскольку на самом деле учился нормально и, вернувшись, не расслабился, а вторая потому, что даже без контроля и понукания преподавателей темы учила и домашние задания делала сама без помощи интернета. В итоге оба получили категоричное указание от классной руководительницы, ссориться же с ней по такому поводу в их шатком положении не стоило. Отчим вроде бы смирился, но мог в любой момент попробовать отыграться.

– Слава, там ещё один класс идёт. Опоздавшие. Встреть, пожалуйста, – послышался голос старшей поварихи.

Парень с тяжким вздохом поставил стопку тарелок, скинул фартук и пошёл к дверям. С чего-то с первой же минуты старшая смены поваров решила, что у парня лучше всех получится наводить порядок среди младшеклассников, и Вячеслава отправляли их встречать. Придержать двери, проследить, чтобы не толкались. А если предыдущий класс ещё не занял места за столами – пусть детишки спокойно и без шалостей посидят и подождут на стульях в коридоре у входа в столовую.

Длинный коридор, на конце которого и находилась столовая, был пуст – начальную школу специально водили обедать, когда у основной массы учеников идут уроки. Поэтому Вячеслав краем глаза за коридором хоть и присматривал, но скорее по привычке контролировать любое помещение, больше сосредоточившись, чтобы второклашки не пихались, пытаясь в дверях толкнуть кого-то на косяк. Четверо парней, которые поднялись по лестнице с первого этажа в противоположном конце коридора, выглядели совершенно обыденно, ничего странного. И чем-то они Вячеславу всё равно не понравились, так что он немедленно бросил свой пост у двери и занял место в конце колонны рядом с учительницей. Парни сделали несколько шагов в сторону столовой, и тут до Вячеслава дошло, что именно его насторожило. Трое из четырёх парней держали одну руку так, словно сжимали или придерживали в ней какое-то оружие. И при этом старались, чтобы его не могли заметить люди, стоявшие возле столовой. Явно какое-то холодное оружие, будь у них огнестрельное – они бы начали стрелять уже от лестницы.

– Быстро детей в столовую, заблокировать дверь, звоните в полицию, – приказал Вячеслав учительнице.

Сам занял позицию, перекрывая дорогу к второклашкам.

– Бегите, разогрейтесь! Не люблю холодное мясо! – хрипло заорал один из парней.

Он взмахнул рукой, которую до этого скрывал. В руке блеснуло сталью мачете. Его сосед выхватил из сумки на боку наполненную какой-то жидкостью бутылку.

И тут в голове у Вячеслава словно щёлкнуло. Нет больше перед ним непонятных парней. Есть дети, которых торопливо запихивает в столовую бледная как мел учительница. Есть остальные второклашки, которые сейчас в столовой. Четыре нападающие человекоподобные твари. А между ними – защитник. И боевая задача: любой ценой уничтожить тварей или задержать их до окончания эвакуации.

Мозг, словно тактический компьютер боевого робота, начал просчитывать ситуацию, варианты атаки противника и варианты противодействия.

Ближняя тварь решила, что защитник испугался и потому стоит неподвижно? Шагнула слишком близко, размахивая мачете. Вячеслав схватил с подоконника горшок с цветами и метнул вперёд. Целью выбрал тварь с бутылками в сумке, но кидал так, чтобы тяжёлый горшок просвистел рядом с головой твари с мачете. Попал, раздался крик боли и звук битого стекла.

Атакующая первой тварь на несколько мгновений запнулась – испугалась просвистевшего очень близко тяжёлого снаряда, отвлеклась на крик за спиной? Этого Вячеславу хватило, чтобы подхватить стоявший рядом стул и самому войти в клинч. Стулья были хорошие, тяжёлые, с основой из сварных труб прямоугольного сечения. Такой стул успешно встретил удар мачете. Дальше Вячеслав зацепил кисть противника ножкой стула, выбивая оружие, и на обратном движении нанёс удар противнику в лицо. Немедленно разорвал дистанцию, оценивая новую диспозицию.

Одна тварь выведена из строя по крайней мере на ближайшие минуты. Нос сломан, лицо залито кровью, хрипит на полу в позе эмбриона. Плохо, что мачете валяется на середине между защитником и остальными тварями. Подобрать его до начала новой атаки Вячеслав не сумеет. Стул ещё выстоит против длинного кухонного ножа у самого дальнего врага, но у второй твари конечности сжимают топор на длинной ручке.

Третья тварь? Тоже вся в крови, но боеспособна. Отступила. Достала из сумки бутылку и чиркнула зажигалкой? Два следующих движения случились одновременно. Тварь с бутылкой вскочила на подоконник, чтобы удобнее метать свой боеприпас поверх голов прикрытия из тварей с ножом и топором. Защитник бросил стул и подхватил с подоконника второй горшок с цветами, этот был меньше, легче. Полетел далеко и угодил точно в цель, выбив из руки зажигалку… прямо в сумку с бутылками.

– А-а-а-а!

Тварь мгновенно превратилась в живой факел, сумка и пролившаяся от прошлого удара жидкость вспыхнули мгновенно. Не дожидаясь, пока детонируют остальные боеприпасы в сумке, Вячеслав что есть силы запустил в горящую тварь последний имеющийся под рукой горшок. Удар летящего снаряда и движение обезумевшей твари сложились, она выбила окно и с воплем рухнула куда-то во двор.

«Минус два. Новая атака? Чем встречать топор?»

Нападать твари не рискнули. Столкнувшись с защитником и потеряв разом половину отряда, решили отступать. Но неправильно! Надо было медленно пятиться, угрожая новой атакой, а они развернулись и побежали, поставив на скорость. Упускать свой шанс Вячеслав не собирался. Рядом ещё стоял стул, его-то он подхватил и метнул. Попал куда-то между условных лопаток в тварь с топором, она упала. Пока тварь не пришла в себя – неизвестно, какая у неё скорость регенерации – Вячеслав подобрал мачете и нанёс несколько завершающих ударов. Тут за спиной раздался звук, это начала приходить в себя первая выведенная из строя тварь. Пришлось потратить несколько секунд, добивая и её.

Дальше Вячеслав пару секунд раздумывал, стоит ли ему ждать здесь? В итоге решил начать преследование. Подкрепление полиции и военных пока нет, а даже одинокая тварь опасна – в школе полно учеников, сигнала тревоги не прозвучало, дети могут случайно столкнуться по незнанию и пострадать.

Сменив мачете на топор, Вячеслав двинулся вниз по лестнице. Повезло. Видимо, последняя уцелевшая тварь сначала решила подождать и оценить обстановку, и только убедившись, что второй боец не сумел отступить, решилась продолжать рейд автономно. Сейчас Вячеслав увидел, как она убегала по коридору первого этажа в сторону главного входа и холла. Возле выхода на улицу защитник тварь и догнал. Краем сознания Вячеслав успел отметить – в холле вся в крови лежит девчонка лет тринадцати, похоже, с ножевым, хрипит и стонет, но живая. Рядом вахтёрша и охранник, оба тоже в крови и без сознания. И тут тварь поняла, что не успевает, попыталась обернуться и напасть. Поздно, да и топор на длинной ручке эффективнее ножа – хватило всего двух ударов. Бой закончен. И судя по сиренам на улице, подоспела подмога.

По школе грохотали ботинками бойцы в бронежилетах, над окровавленной школьницей и над вахтёршей суетились медики, готовя раненых к транспортировке. Со всех сторон были слышны крики, и доносился гам, похоже, шла эвакуация учеников. Время шло, а Вячеслав сидел в закутке между стеной и столом вахтёрши. Стоило выпустить из рук оружие и сесть в это закуток, как внутри словно опять что-то переключилось. Навалилась усталость, в душе образовалась пустота. И ещё не хотелось мешаться под ногами тех, кто сейчас выводил гражданских из здания.

– Вот ты где. Мы тут тебя ищем, а ты, оказывается, в мёртвой зоне камер.

Вячеслав поднял голову – над ним возвышался полицейский. Знаков различия снизу с пола парень не разобрал, но судя по тому, как непроизвольно напрягались остальные вокруг – явно начальство немаленькое.

– Верю, что ты сюда сел не специально, но вставай. Тебе надо проехать со мной.

– Так точно.

Полицейский хмыкнул, вывел Вячеслава из школы. Возле машины неожиданно спросил:

– Куда сядешь? Вперёд или назад?

– Всё равно.

– Тогда лучше назад. Там стёкла тонированные, а нам сейчас желательно тебя посторонним не светить.

Внутри машина оказалась самой обычной, и кроме водителя, начальника и Вячеслава никого не было. Остановилась машина как-то неправильно, у служебного входа, и дальше вдвоём с начальником Вячеслав несколько минут петлял по лестницам и коридорам. Закончился путь, когда оба вошли в комнату, тоже не предназначенную для посетителей. Там стояло несколько столов, в углу на тумбочке – телевизор, напротив него диван и кофемашина. Часть столов была пустой, лишь за четырьмя сидели полицейские: молодой парень-лейтенант лет двадцати пяти, уже почти седой мужик предпенсионного возраста и два офицера средних лет.

– Вот, смотрите, мужики. Не перевелись ещё богатыри в земле русской. Перед вами герой, без вопросов. Оставил нас сегодня без работы – и к счастью. Пока мы ехали на вызов в школу, всех четверых отморозков, которые туда убивать пришли, голыми руками положил.

Взгляды скрестились на Вячеславе, он смущённо порозовел и промямлил:

– Там в столовой дети были. Второклашки. Нельзя было отступать.

Все четверо в комнате неожиданно для Вячеслава подошли и по очереди уважительно пожали ему руку, а лейтенант добавил:

– Молодец. Голыми руками против четверых… Я бы так не смог.

На этих словах у Вячеслава неожиданно стало тепло на душе. Потому что он вдруг понял – а ведь неправ этот лейтенант. Окажись на его месте любой из этих четверых в комнате или их начальник за спиной, они вот так же, не раздумывая, с голыми руками пошли бы в бой. Ведь там, за дверью столовой, прятались маленькие дети.

– Ладно, – начальник хлопнул Вячеслава по плечу и дальше обращался уже к седому: – Сергей Владимирович, отдаю парня вам. Сами понимаете, что теперь начнётся. Его пока здесь нет, я его привёз и провёл через служебный вход. Организуйте, пожалуйста, всё так, чтобы потом ни одна сволочь к его показаниям не придралась и на нашего героя не попытались чего-нибудь повесить.

Начальник вышел, но, к удивлению Вячеслава, допрашивать подозреваемого – или свидетеля? – сразу не стали. Сначала посадили на диван, поинтересовались:

– Чай? Или кофе? Кофе натуральный, в машине варим. Со сливками или так?

– Кофе. Если можно, со сливками.

Парню мгновенно организовали кофе со сливками, к нему нашёлся сэндвич. А следователь начал командовать:

– Значит, так. Перекуси, придёшь в себя. Дальше смотри. Снимать показания с тебя я буду в специальной комнате, там идёт запись и ничего поправить уже нельзя. Поэтому здесь ты сначала всё мне рассказываешь, я тебя слушаю. Мне это пригодится, когда буду разбираться, откуда взялись эти молодчики и кто им насоветовал. Но твёрдо обещаю, что официально этот материал существовать не будет. После того как ты мне расскажешь, я тебе объясняю, что ты сказал правильно, чего неправильно и почему надо именно так, а не иначе. Заодно также поясню, что и как лучше говорить в будущем. И только когда будешь готов, мы тебя официально доставляем к нам, сразу идём куда положено, и я с тебя официально снимаю показания.

***

То, как мать забирала сына из полиции, напомнило Вячеславу цирк на выезде. Примчалась она в сопровождении адвоката, немолодого армянина – папенька откопал и приставил. Дальше немедленно последовал наезд на государственных злодеев, засадивших дитятку и пытавших его без присутствия адвоката. Сергей Владимирович и дежурный офицер вяло отбрехивались, адвокат также вяло мать поддерживал. Но было заметно, что для полицейских и адвоката происходящее скорее ритуал, который они сейчас хоть и исполняют, но аккуратно, и стараясь друг друга попусту не раздражать и не обижать. Если они потом и сойдутся всерьёз – то взаимные выпады будут настолько отточено-вежливы, насколько смертельно ядовиты. Мать же воспринимала происходящее всерьёз, в машину садилась с чувством глубокого удовлетворения «как она всех поставила на место» и «будут у неё знать».

Адвокат забрал материалы дела и клиентов покинул, так что домой они ехали вдвоём и всю дорогу мать демонстративно не разговаривала. Дома общаться с сыном она опять не пожелала. Вячеслав тоже молчал, его такая ситуация более чем устраивала. Отец подъехал в квартиру через полчаса. Вячеслав в этот момент как раз заканчивал на кухне то ли уже ранний ужин, то ли ещё поздний обед. Мать при виде бывшего мужа соизволила произнести:

– Вот он. Проблема наша.

Отец с ходу начал орать:

– Ты чего творишь, дебил! Какого ляда ты полез в то, чего тебя не касается?!

– Там дети были.

– Какое твоё дело? Этим полиция должна заниматься. А теперь придётся тебя отмазывать. Ты четверых угрохал. А потом чего? Кто тебя за язык в полиции тянул? Надо было молчать и умного человека, то есть меня, ждать. Менты счас на тебя всех собак навешают, дело закроют – и в дамках. Ты срок пойдёшь мотать – сам себе проблемы создал, а так ты и меня за собой тянешь. Я чего партнёрам говорить буду?

– Там. Были. Дети. Второклашки, – чеканя каждое слово, ответил Вячеслав.

И демонстративно уставился в окно, показывая, что для него вопрос закрыт.

– Дебил, – ещё больше взъярился отец. – Ладно хоть везучий. Зубарян уже материалы допроса посмотрел, сказал, что следакам ты ничего лишнего не наболтал, так что на условку по самообороне он тебя вытянет. С этой минуты сидишь дома, за порог ни ногой. Только при мне или адвокате. На звонки не отвечаешь…

– Или что? – настолько равнодушно ответил Вячеслав, что отец аж поперхнулся. – Денег меня лишишь? Ты, наоборот, радоваться должен, сэкономишь, больше на свои подстилки останется. К батарее привяжешь? Ну, попробуй, рискни. Силёнок-то скрутить меня хватит? Не испугаешься связываться, я ведь отбиваться стану? Что ещё? Дома запрёшь и замки поменяешь? Я эту дверь минут за десять изнутри вскрою. Ещё рычаги давления есть? Нет? Тогда я пошёл, устал я. От тебя устал. От вас обоих устал.

Вячеслав встал, под гробовое молчание оторопевших родителей ушёл в свою комнату. Там сел на кровать и обхватил голову руками, потому что вспомнил всё, что его заставили забыть. Зато теперь понятно, что не просто так именно его сила притянула отморозков именно к его школе и именно тогда, когда в столовой были второклашки. Как экзамен – к какому миру он всё-таки принадлежит.

А ещё Паула. Как он мог забыть про Паулу! Анна Геннадьевна… сволочь она, как и все джинны. Красиво говорила, а на деле тоже играла им как куклой. Прекрасно понимала, что не может у него быть выбора наслаждаться жизнью здесь, когда Паула умирает там. Вот только и перед Варей у него есть обязательства. На мгновение мелькнула мысль – может быть, когда она всё узнает, то отправится с ним? Но тут же Вячеслав себе ответил: она наверняка не захочет. Это для Вари он может создать сказку с принцем, а у него есть реальная жизнь. К тому же у Вари тут хоть и не самая лучшая, но семья. Но хотя бы попрощаться они обязаны.

Отец уже ушёл. Мать попробовала было перегородить дорогу, но Вячеслав устало на неё посмотрел и предупредил:

– Я всё равно пойду. Даже если перед этим придётся тебя запереть в комнате. Обещаю сделать это как можно осторожнее, но тут уж как получится.

Мать, которая как раз собралась выдать какую-то гневную тираду, разом потеряла дар речи. Так и стояла, красная как рак, без слов открывая и закрывая рот, и глядела, как сын одевается. Вячеслав последний раз оглядел квартиру, молча с ней попрощался – всё-таки в этих стенах он родился и прожил свои первые шестнадцать лет – но сюда он больше не вернётся. И ушёл.

Впрочем, спускаясь по лестнице, на уровне второго этажа подумал, что через подъезд, наверное, всё-таки выходить не стоит. Скорее всего, на улице ошиваются какие-нибудь информационные стервятники. Квартира алкаша с первого этажа была не заперта, Вячеслав осторожно заглянул – хозяин валялся пьяный до бесчувствия. Так проще, никто не помешает осторожно пробраться через комнату и вылезти в окно с обратной стороны дома. Середина дня, народу во дворе было мало, деревья вдоль тротуара прикрывали своей зеленью достаточно густо, чтобы никто на вылезавшего из окна парня не обратил внимания сразу, а дальше Вячеслав уже убежал.

Возле вариного дома отчаянная решимость понемногу начала покидать, в душу медленно поползла неуверенность. Что Варя скажет? Что он скажет ей? Пока не испарились остатки храбрости, Вячеслав торопливо поднялся наверх. Дверь была закрыта, и надо, наверное, было позвонить… но Варя сейчас точно одна. Отчим на работе, мать опять уехала, сестра в школе. У Вячеслава был дубликат ключей – сделал их ещё в ту, самую первую неделю, поэтому он не раздумывая повернул ключ в замке. Не стоило тратить время, которого и так мало. Неожиданно дверь оказалась заперта на цепочку. А ведь так делал только отчим… И тут сквозь щель послышался Варин голос, полный той отчаянной храбрости, когда терять уже нечего:

– Не подходи, урод!

– Брось ножик. И не надейся, всё, твоего защитничка того. В полиции он, а дальше сразу в тюрягу. Кончился он. Так что отныне ты у меня снова станешь как полагается. Послушной дочкой. А для этого знаешь, как на Руси издавна виноватых баб палкой учили? Вот и я тебя сейчас буду в чувство приводить.

Цепочка опять вылетела с первого же удара – с прошлого раза отчим её просто завинтил обратно, пожадничав укрепить. В этот раз на грохот в коридоре он внимание обратил, хотя, возможно, потому что стоял на пороге кухни, сжимая в руке обрезок водопроводной трубы. Отчим обернулся, злорадная торжествующая маска на его лице мгновенно сменилась диким животным страхом.

– Рискнёшь? – зло ощерился Вячеслав. – В школе четверо с топорами были, все там и легли. А мне терять нечего.

Мужик затрясся, колени у него подогнулись, труба выпала из разжавшихся пальцев, а зубы начали отбивать чечётку.

– П-п-п-пе…

– Молча. Залез в туалет, заперся там, и пока не разрешу – чтобы сидел и не вылезал.

Отчим торопливо мелко закивал, зайцем метнулся в санузел и захлопнул за собой дверь, даже забыв включить свет. Вячеслав медленно подошёл к Варе, так и стоявшей с кухонным ножом в руке, осторожно вынул из её руки оружие и прижал к себе. Девушку била мелкая дрожь, так что пару минут Вячеслав её обнимал и гладил по волосам:

– Всё хорошо, любимая, я рядом. Ты молодец, ты справилась.

Лишь когда Варя немного успокоилась, Вячеслав взял девушку за руку и повёл за собой. Они без слов прошли целый квартал. По какому-то совпадению остановились в одном из дворов ровно возле той же самой скамейки, что и вечность назад, когда Вячеслав успокаивал Варю после самой первой стычки с её отчимом. Парень сел и усадил девушку рядом с собой.

– Сволочь. Какая он сволочь, – Варю опять затрясло, но сейчас уже от ярости. – Едва решил, что ему вообще можно всё, так не просто захотел как раньше вернуть. Типа служанка за еду. Ещё и открытым текстом сказал: я ему должна за целый месяц, так что отныне пока мать в командировку уезжает, обязана помогать ему расслабляться. Мразь, – Варя положила голову парню на плечо и прошептала: – А ты мой принц, ты опять меня спас. Как ты здесь оказался?

– Я пришёл рассказать тебе всё то, что обязан был ещё тогда. В первый день учёбы, в апреле. Выслушай меня, пожалуйста, до конца, не перебивая, хорошо? Началось всё… Началось это, думаю, первого сентября, когда математик попросил нас написать сочинение…

Говорил он долго, стараясь не упустить ничего. Не только о своей жизни и джиннах, но и о том, что за мир, куда его привела дорога с Перекрёстка. Наконец закончил:

– Я не могу оставаться здесь. Там Паула, я обязан попытаться выручить сестру.

– Я с тобой. И не пытайся меня отговаривать, что там опасно. Нет у меня семьи здесь, потому что точно знаю – мать на домогательства этой мрази закроет глаза, ей так удобнее. Уже согласилась, когда из меня прислугу делали. Я скорее сдохну, чем лягу под эту тварь. И вообще, я тебе говорила – я тебя люблю и за тобой хоть на Луну? Один ты не справишься, а вдвоём мы сумеем.

– Да я и спорить не буду! – Вячеслав порывисто обнял Варю и прижал к себе. – Спасибо, любимая. Как там эта рыжая говорила? Осталось найти этого Исаака Даниловича, сказать, что он выиграл и пусть нас отправляет.

– Благодарю вас, молодые люди.

Варя и Вячеслав вскочили и заозирались по сторонам, пытаясь отыскать источник голоса. При этом парень крепко прижал девушку к себе: скамейка и несколько ближайших деревьев, всё, что находилось не дальше десяти метров – чёткое и нормальное, а вот дальше и двор, и дома вокруг начали расплываться, словно нарисованные на картинах импрессионистов.

Джинн появился прямо перед ними из ниоткуда. Секунду назад там ничего не было – и вдруг закачался вертикальный поток воздуха, словно в жаркий полдень над раскалённым песком, сгустился в прозрачную фигуру. Ещё мгновение, и фигура приобрела цвет, фактуру и объём. Перед ними стоял крепкий старик, смуглая от прожитых лет кожа иссечена морщинами, седые брови над свинцово-серыми глазами, в седых волосах ни одного просвета, но они живые, густой серебряной волной опускаются до самых плеч.

– Благодарю вас за принятое решение, молодые люди. Вы подарили мне не только жизнь, но и огромный запас силы на будущее. Обещаю, что вся до капли она пойдёт на благо городу. Но прежде чем вы уйдёте, позволите сделать вам подарок?

Варя и Вячеслав переглянулись. Рискнуть? С одной стороны, джинны, как они убедились, всегда играют за свой интерес. Но, с другой стороны, Исаак Данилович, если верить той рыжей джинне, никогда не врёт и всегда честно соблюдает условия. А сейчас он явно искренне благодарен.

– Хорошо, – Вячеслав и Варя произнесли одновременно.

– Раз вы приняли решение уйти, я немножко смогу увидеть, какие события повлияли на ваше решение, молодые люди. Варя не может просто так появиться на Луне. То есть переход вы совершите вместе в любом случае, но как вы будете объяснять её появление остальным? Как вы знаете, мы изменяем саму реальность, а сейчас на короткое время моя и ваша дороги связаны. Я подправлю цепочку событий так, чтобы и у Вари появилась история появления в новом мире, а также чтобы она оказалась рядом с тобой на Луне естественным путём. Сразу скажу – ничего волшебного в этом не будет, поэтому дальше вам опять придётся полагаться только на себя. Просто случится небольшое совпадение, может быть, не самое вероятное, но вполне возможное. Вы не против?

– Мы не против, но только если вы дадите честное слово, что это не повредит Славе.

– И Варе.

– Конечно. Даю в этом честное слово. А теперь, Вячеслав позволите вашу спутницу ненадолго? Мне надо ей кое-что объяснить. Но так, чтобы вы пока ничего не слышали. Уж извините, таковы законы мироздания: чтобы всё сработало – раз до вашей встречи там, на Луне, вы этой информации не знали, то и на момент перехода знать ещё не должны.

– Славочка, я на минуту.

Варя вместе с Исааком Даниловичем отошла к дереву, Вячеслав остался на скамейке изнывать от любопытства и беспокойства: совещались девушка и джинн минут пятнадцать, не меньше. Судя по жестам и мимике, Варя что-то спрашивала, уточняла, с чем-то не соглашалась и что-то сама предлагала. Наконец они пришли к итогу, и девушка вернулась обратно к парню, а джинн остался стоять возле дерева. Вячеслав тут же любимую поймал в объятия:

– Всё, больше никуда не пущу.

– И не выпускай, – шепнула Варя.

– Прощайте, молодые люди. И удачи вам.

Варя неожиданно положила руку Вячеславу на шею и притянула к себе. Вячеслав прикрыл глаза, плывя в поцелуе, исчезая, растворяясь. Непонятно, как долго они вот так стояли единым целым. Свободной рукой Вячеслав провёл по волосам девушки, при этом ощущая себя звездой, вспыхнувшей на небе и оставляющей за собой пылающий след. Словно отозвавшись на его чувства, окружающее пространство рассыпалось на миллиарды крохотных разноцветных искр звёздочек, они закружились вокруг влюблённых. От яркого света оба прикрыли глаза. Когда открыли – они уже оказались в камере на базе свегов. Только защитник, как и раньше, был в пилотском костюме под скафандр и привязан к стене. Варя стояла рядом, в брюках и футболке раскраски «городской камуфляж» – Вячеслав залюбовался её красиво очерченной фигурой. Стояла абсолютно свободно, ничем не скованная. И комната была пуста, кроме них двоих – никого!

– У нас получилось… Варя, у нас получилось!

***

Варя сразу же подошла к приборам на стене, ненадолго задумалась, бормоча себе поднос:

– Этот Исаак Данилович сказал, что надо… Ага, вот они!

Варя нажала не одну клавишу, а несколько, в определённой последовательности. Браслеты мгновенно расстегнулись и вместе с лентами втянулись в стену так, словно их не существовало. Вячеслав затряс руками, восстанавливая кровообращение. Оказывается, хоть и незаметно, но браслеты давили, так что, даже освободившись, ему понадобится какое-то время прийти в себя.

– Ну а теперь-то можно спрашивать, чего вы там секретничали?

– Нужно. Ведь как раз, если мы сейчас случайно встретились, ты должен меня обнять, поцеловать…Стоп. Мне очень нравится, как ты меня целуешь, но у нас мало времени. Ты лучше руками-ногами помаши, они у тебя вон трясутся. И послушай. Короче, моя история теперь такая. Мы с тобой поссорились, меня родители отправили в Лугу…

– Прямо заколдованный город, – хмыкнул Вячеслав. – Как магнитом нас тянет, если вспомнить, что на Перекрёстке в карантин я как бы там же обитал.

– Ну не знаю, может, и в самом деле как-то связано? И не отвлекай. В общем, я туда всё равно не доехала, меня ещё в Гатчине накрыло. А дальше, как и тебя, меня чёрные археологи нашли, но они ребятами жадными оказались. Решили не сразу военным меня отдавать, а сначала использовать то, что метка проснувшегося даёт доступ в обход всякой дряни из Первой волны. Можно добраться до некоторых очень ценных вещей. Короче, переодели и утащили меня в Питер, а там всех нас свеги захватили. Эти археологи меня не выдали, а наоборот, помогли всякий там страх изобразить. Надеялись, что мои способности защитника помогут захватить модуль и сбежать. Пленников-то здесь не связывают и не запирают, а держат в камерах, выход из которых отсекают волной страха. Стоит попробовать выйти – и всё, скрутит так, что шагу ступить не сможешь.

– Ну да, свои будущие тела никто калечить не хочет. Это вам не защитники. А дальше началась битва за Землю. И всех оставили пока на базе, потому что после недавней бойни свободных транспортов вывезти пленных на Марс просто нет.

– Ага. А раз на меня этот страх не действует, то я осторожно выбралась, пролезла мимо всех какими-то техническими коридорами и тебя нашла. Заодно по дороге подсмотрела, в какой последовательности эта штука включается и выключается.

– Прямо чудо подростковой фантастики, – хмыкнул Вячеслав.

– Ну или маловероятное совпадение, как нам и обещал этот воздушный старик. Тебе смешно, а у меня в первое мгновение ощущение шизофрении было. Я ведь точно знаю, что это не со мной было на самом деле, что это выдумка джинна – а в голове укладываются воспоминания с момента пробуждения, вплоть до того, как меня потом заставляли тарелки мыть и котелок чистить. Фу, эта грязная посуда меня везде преследует. Кстати, у меня такое ощущение, что базу строили поклонники опен спейса. У половины комнат стены прозрачные, я как бы именно так и подглядела, как эта штука с браслетами включается и выключается. Там какого-то голого мужика с разрисованным лицом к стенке опен спейса как тебя, привязывали, он в истерике бьётся, слюни пускает, а ему колют что-то. Потом успокоился, и его отпустили.

Наконец руки и ноги перестало покалывать, и Вячеслав скомандовал:

– Пока никого, осторожно выбираемся и ищем Паулу.

– Стой. Исаак Данилович предупредил, чтобы не торопились. В качестве последнего подарка сказал, что посмотрел линии развития минут на тридцать вперёд. Сказал, что хотел дальше, но это максимум, ему доступный. Если мы выйдем сразу – нас заметят раньше, чем мы Паулу отыщем. Зато если выждем немного, то должно всё получиться. И вообще, по законам жанра, – Варя хихикнула, – сейчас мы должны долго и нудно целоваться, объясняться в любви и как соскучились за долгую разлуку. А ты должен мне рассказывать, с чего это ты тут привязанный.

Вячеслав задумался, взвешивая предложение. Идти на поводу у джиннов не хотелось. Но сейчас он был вынужден согласиться, что у него вообще нет плана действий. Вдобавок плюс идеи подождать – хоть кто-то рано или поздно зайдёт проведать пленника. Отверженные боятся смерти и боятся защитников, если такого хорошенько припугнуть, он расскажет, где Паула.

Ждать пришлось не так уж долго. В комнату вошёл мужик средних лет в светло-зелёном комбинезоне, такие заменяли тут лабораторные халаты. Вячеслав мгновенно сбил его ударом под колени и навалился сверху, прижимая к полу. Собрался нанести удар в лицо, чтобы оглушить противника… и запнулся. Лицо у мужика было чистое, без знака. Ни свег, ни отверженный.

– Не надо, не убивайте, – захрипел мужик. – Я готов вам помогать.

– Так сразу? – не поверил Вячеслав.

– Я готов помогать. Если не верите, можете меня привязать, пока мы говорим.

– А это мысль, – согласился парень.

Когда странный мужик занял место, где раньше был привязан защитник, Вячеслав и Варя переглянулись. Варя медленно кивнула: пусть допрос ведёт Вячеслав, он лучше знает обстановку и что именно спрашивать.

– Кто вы? Почему у вас нет знака?

– Называйте меня Ворон. Моё настоящее имя сложно для вас произносится, а вороны мне нравятся, – Вячеслав кивнул: и в самом деле акцент у пленника был какой-то странный, да и ударения он ставил иногда довольно заковыристо. – Я должен был проводить ваш допрос для оценки базовых реакций. Поэтому знаю язык. Нет, меня интересовало не то, что вы скажете или не скажете, а то, как вы будете реагировать на мои слова. Это для составления психокарты. А когда я увидел, что вас двое, то понял, что это мой шанс.

– Шанс? На что? И кто вы?

– Шанс остаться в живых. На базе живут не только хозяева и отверженные.

Вячеслав машинально отметил, что про отверженных пленник сказал с презрительной интонацией, хотя у самого явно прав не сильно больше. Значит, точно родом из Федерации, у этих презрение к отверженным в подкорку прошито.

– Здесь немного таких, как я. Не хозяев и не отверженных. Дома я был без лишней похвальбы блестящим социологом, аналитиком и психопрогнозистом. Я составлял прогнозы. Какая будет мода, что людей заинтересует через год или через два, куда они захотят ездить – чтобы, когда интерес появится, уже были готовы заводы, дороги, курорты. Или, наоборот, увидеть заранее какую-то негативную тенденцию, аккуратно её остановить или перенаправить. Вот хозяева меня и привлекли к разработке военных операций против Земли. Я себе позволил осторожную критику, что война – это глупое решение. Показатель, что одна из сторон не умеет договариваться к общей выгоде. Мы же разумные люди, всегда можно найти подходящее решение. Земля могла войти в Федерацию на особых условиях. Хозяевам нужны носители? Убеждайте, покупайте преступников, выращивайте клонов. Даже если пришлось бы вложить уйму средств – это всё равно обошлось бы дешевле нынешнего кровавого безумия. Десятки тысяч жизней, миллионы часов труда на взаимное уничтожение. Меня же, как прогнозиста, с первого дня учили, что моя главная задача – это экономия общественных затрат, уменьшение бессмысленной, ненужной траты ресурсов.

Ворон экспрессивно взмахнул руками, ленты на это отреагировали, притянув жертву к стене и ненадолго зафиксировав. Ворон досадливо поморщился. Варя и Вячеслав переглянулись. Мораль у Ворона была весьма своеобразной, но логика тоже проглядывала.

– Вас за это сюда и отправили?

– Да, я оказался дураком. Позволил себе поделиться своими мыслями с близким другом – мы, как прогнозисты, можем попробовать отыскать решение и предложить его как альтернативу войны, это пойдёт на пользу Федерации. А он донёс, что я сомневаюсь в решении хозяев. Но я был слишком ценным специалистом. Я не один тут такой, хотя нас и немного, – дальше голос Ворона завибрировал от ненависти. – Мы формально не отверженные, а на деле ничем не лучше. И мы все умрём здесь, я знаю историю такой же базы четыре года назад. Вы, земляне, стойкий и упорный народ, особенно когда вас зажали в угол. Вы это уже недавно опять доказали. Рано или поздно вы нас отыщете, хозяева спасутся, а мы умрём. Но таких, как я, и близко не подпускают к транспортным модулям. У нас нет знака, мы не отверженные. Стоит таким, как я, попасть к вам – мы спокойно затеряемся на Земле, а то и вообще перейдём на вашу сторону, и нас примут. Но с вашей помощью мы сумеем захватить транспорт и бежать.

– Хорошо. Вы предлагаете вас освободить, потом мы отыщем Паулу и бежим? Это девушка-защитник, нас захватили вместе.

– Я знаю, где она. Но просто выйти мы не можем. И у тебя, и у меня, и у всех отверженных вшит под кожу чип. По нему сразу определят, где мы. Его не вырезать, это раствор, который вводят в мышцу. У твоей подруги такого нет, хозяева не портят свои будущие тела. Они ошиблись, – Ворон хрипло захохотал. – Я знал, рано или поздно они ошибутся. Пропустили защитника. У неё нет контрольного чипа, и она спокойно может ходить коридорами для хозяев. Там стоят излучатели страха, таким, как я, туда путь закрыт. Всем закрыт, кроме хозяев и вас, защитников. Я объясню, она сможет принести дезактиватор. Проблема в том, что инъекторы в другом помещении. Если я зайду сначала за раствором, а потом сразу за инъектором, компьютер начнёт меня подозревать и может поднять тревогу. А девушка в системе не отображается. Не бойтесь, не отвязывайте меня, пока не доверяете. Если она не вернётся – ты всегда успеешь меня убить.

– Варя, рискнём?

– Рискнём, – глаза у девушки загорелись.

– А камеры? – на всякий случай уточнил Вячеслав. – Система наблюдения?

– В коридорах хозяев её нет, они не желают, чтобы рабы следили за ними. А в остальных местах наблюдение включается только по приказу. Рабы должны иметь иллюзию свободы, мало кто задумывается, что все их перемещения всё равно отслеживают через чип. Если его заморозить… Компьютер-наблюдатель на такую ситуацию не запрограммирован, никто на базе не может получить в руки одновременно раствор и инъектор – за это казнят на месте. Когда мы заблокируем чипы, то дальше для компьютера мы всё время будем оставаться здесь.

Отпускать Варю не хотелось, но других вариантов не было. Ворон наверняка прав, не могут свеги не учитывать возможность, что пленник всё-таки освободится и выйдет из камеры. Пятнадцать минут, пока девушки не было, Вячеслав изгрыз ногти до самого локтя. Наконец Варя вернулась, неся в руках инъектор и полуметровую цилиндрическую ёмкость серого цвета. Ворон объяснил, как заправлять инъектор и куда делать укол, попутно всё время повторяя, что он полностью во власти землян, и если с Вячеславом хоть что-то случится, то другая защитница всегда сможет отомстить. Руку после укола на несколько секунд словно опустили в кипяток, потом всё прошло, лишь небольшой участок предплечья как заморозили. Освобождённый Ворон, глядя на трясущего рукой парня, объяснил, что работать блокиратор будет недолго, но самое меньшее часа два-три у них теперь есть.

Дальше Ворон примерно объяснил, куда им надо идти. Ворон шёл, изображая, что направляется куда-то по делу – спрашивать здесь было не принято. Вячеслав и Варя двигались параллельно ему, но в коридорах свегов. Паула нашлась в похожей комнате-боксе, причём её не привязывали к стене, а плотно застегнули на чём-то вроде кушетки так, чтобы она не могла шевелиться. А ещё, похоже, опять обработали парализатором, взгляд был мутный и расслабленный.

– Паула! – Вячеслав хотел кинуться к ней, но Ворон его остановил, ухватив за плечо.

– Сначала заблокировать маяк. За ней наверняка присматривают плотнее, чем за тобой. Пусть её метка в системе зависнет именно в текущем бессознательном состоянии.

Пришлось соглашаться. Сначала укол блокатора. Дальше Ворон несколько минут колдовал над пультом. И только когда зажимы расстегнулись, а Паулу уложили на пол, Ворон брызнул ей в ноздри ингалятором универсальный антидот. Оказывается, такой имелся у каждого на базе в индивидуальной аптечке на всякий случай: хотя свеги и доверяли технике абсолютно, космос мог преподнести сюрпризы, так что риск аварии был ненулевой. Паула хрипло задышала, потом закашлялась. Глаза у неё прояснились.

– Слава? Как? А это?

Паула тут же попробовала встать, но не смогла, руки и ноги затекли и не слушались.

– Это Варя. Я про неё, кажется, рассказывал? Она меня спасла. Нас спасла. Она тоже из спящих… Мы с ней поссорились за день до Первой волны. А потом она попала сюда, её приняли за обычного человека. Это невероятно звучит, да? Но такое вот совпадение.

Паула бросила в ответ такой ревнивый взгляд, что Вячеслав невольно поёжился. Но тут дело в свои руки взяла Варя.

– Мужчины, отвернитесь на несколько минут. Паула, полежи спокойно. Я разомну тебе мышцы. У нас каждая минута на счету.

Ворон, пока Варя приводила Паулу в чувство, времени не терял. Оказывается, оборудование в помещении было ещё и многофункциональным терминалом с голографическим проектором, а приоритет доступа у аналитика достаточно высок, чтобы, когда Паула смогла сидеть, в центре комнаты загорелась объёмная карта базы.

– Транспортные модули – вот тут. До этого участка мы сможем пройти, как и сюда, скрытно. Вот здесь кончаются мои права доступа, но что хуже – там оканчиваются и коридоры хозяев. На нашем пути встанут четыре поста охраны. Придётся пробиваться с боем. И сразу возникает вопрос с оружием.

– Как раз оружие не проблема, – отмахнулась Паула. – Стандартизация и универсальность наше всё, – поглядев на непонимающие лица остальных, девушка продолжила: – Свеги так и не сделали вообще никаких выводов из войны. Я же готовилась на «демона». Не забыли? Свеги до сих пор почти не разрабатывают узкоспециализированную боевую технику и системы, все их устройства, по сути, многофункциональные гражданские с возможностью боевого применения. Но именно что универсальные и многофункциональные, и это касается в том числе и инструментов. Дайте мне хоть одно техническое помещение с инструментами и минут двадцать, я из местных паяльников сооружу вполне убийственные разрядники. Дальность будет фиговая, полсотни метров, ну так в помещениях этого за глаза.

– Отлично, – Ворон буквально расцвёл. – Тогда надо рассчитать нападение так, чтобы посты не успевали предупредить друг друга…

– Нет, – голос Паулы звучал холодно и резко. – Здесь и другие пленные. А я давала присягу.

– Вы с ума сошли! Мы погибнем и никого не спасём, – взвился Ворон. – Взлетим, пошлём координаты…

– И эти люди будут мертвы, – отрезала Паула. – Не думаю, что у наших после недавней бойни много машин в готовности один. Тем более для десанта. А ещё напомню, что свеги, хоть и трясутся над людьми, в ситуации подобной нашей пленников убьют, чтобы они не смогли вернуться и снова встать в строй. А я давала присягу их защищать.

– С ума сошли! Пробиваться в тюремный сектор, а потом тащить кучу людей? Да нас…

– Стоп, – встал между ними Вячеслав. – Для начала, у нас есть возможность посмотреть планировки базы целиком, в том числе и тюремный сектор?

– Ну… есть.

– Тогда сначала смотрим их. Ворон, я вас понимаю, но… Если честно, я тут прикидывал варианты прорыва к модулям. Извините, но прорыв к транспортникам я предлагаю оставить на крайний случай. Мне не нравится, как расположены посты. Уверен, свеги должны были предусмотреть возможность бунта и попытку к бегству. Вполне вероятно, что наш прорыв к ангарам давно просчитан и потому бесполезен. А вот то, что мы будем атаковать в противоположном направлении…

– Только вы, земляне, такие психи, – буркнул Ворон.

Но едва на полу засветился тюремный сектор, Вячеслав и Паула, не сговариваясь, оторопело переглянулись.

– Они не могут быть такими придурками. Не могут, – высказал мнение Вячеслав.

– Да нет, могут, – не согласилась Паула. – Чисто гражданское мышление и тяга к оптимальному использованию кубатуры. Заправлял всем свег, привлекали к проектированию таких же гражданских, которые вообще не понимают, что такое война. Тому же Ворону они были просто обязаны ограничить информацию по планировкам, тем более в реальном времени, но и не подумали. Ворон, там ведь не всегда тюрьма?

– Ну да, – растерянно ответил Ворон. – Обычно это казармы личного состава с возможностью переконфигурирования секторов под то или иное назначение. Но там абсолютно надёжные системы, и даже несмотря на это – тройное дублирование.

– И всё в одном месте, – ухмыльнулся Вячеслав. – Удобнее ремонтировать, меньше тянуть коммуникаций.

– Гражданские. Они в принципе не допускают мысли о проникновении диверсантов.

– Но… это же завязано на системы жизнеобеспечения базы, – ошалело возразил Ворон. – Вы хотите там всё просто взорвать? А если автоматика такую варварскую гибель одного из центральных узлов не успеет компенсировать? Половина уровней останется без света и воздуха. Да только полный псих…

– Три полных психа у нас тут есть. Вы четвёртый, потому что вам никуда с этой подводной лодки не деться, – неожиданно сказала Варя.

– Какой лодки?

– Неважно. Слава, командуй дальше. Хорошо, освободили мы их, получили оружие. Дальше?

– Ворон, у базы наверняка есть система самоликвидации, – спросила Паула.

– Есть, – на лице мужчины появилась решимость отчаяния. – Но она завязана на основной реактор. Хозяева умирать не собираются. Они отступят, потом отдадут сигнал на взрыв. Можно отрезать реактор физически. Защитник сможет. Вот она, – он показал на Паулу, – я так понимаю, реактор заблокировать сможет. Тогда останутся маломощные аварийные системы, их не хватит на подрыв. Только если мы потом реактор не перезапустим, то в итоге все задохнёмся.

– Такого варианта ни свегам, ни отверженным в голову не придёт, – согласился Вячеслав. – Генераторы страха на территории базы? Инсекты? Газ?

– Генераторы тоже запитаны от реактора, оборудование высокого энергопотребления. На планах мы видим только постоянные системы. Но если в тюремной зоне дополнительно смонтировали источники резервного питания, их хватит минут на пятнадцать-двадцать работы генераторов, не больше. Остальная база будет чистой. Инсектов, которые в главном хранилище, не расконсервировать на аварийных источниках. Против нас могут послать тех, что уже на погрузке, и то если удастся их перепрограммировать. У них принципиально прошито, что своих и на своей территории атаковать нельзя, а тут вся база для них – красная зона. Опять же центральная компьютерная система без энергии. Разве что кто-то из хозяев решится подключиться к сознанию инсекта напрямую, но и тогда им придётся каждую особь перепрошивать отдельно. А пускать газ, когда вокруг космос… свеги не самоубийцы. Если и захотят, система жизнеобеспечения всё равно не даст. Аварийная блокировка никому не подчиняется, она мгновенно локализует заражённый ядовитым выбросом сектор, это прошито самыми высокими приоритетами и во всех системах.

– Насчёт инсектов тогда вообще не беспокоимся. Не барское это дело, руки марать. Так что вряд ли они займутся перепрошивкой немедленно, а потом это уже окажется неважно, – подвёл итог Вячеслав. – Такое допущение – риск, но риск оправданный. Освобождаем пленных. Формируем две штурмовые группы. Одна захватывает и удерживает реактор. Вторая атакует узел связи. Даже аварийных источников хватит послать нашим сигнал, где мы. А там нужно продержаться совсем немного, пока не подоспеют «демоны». Ну что, защитники? Никто?..

– Кроме нас! – продолжила Варя.

– Поехали! – закончила Паула.

К управляющему центру защитники вышли опять через коридоры свегов. Варю всё-таки уговорили на первое время оставаться в тылу, хотя она и рвалась в бой. Но ей поручили стеречь небольшую груду оружия – в мастерской нашлось почти два десятка разных «паяльников» и «сварочных аппаратов» – и девушка согласилась. В нужном месте оба защитника выбрались в общий коридор, сверкнули несколько ветвистых фиолетовых молний, от которых дверь поста контроля разлетелась на куски. Как на полигоне, Паула и Вячеслав забросили в проём несколько гранат, кустарно изготовленных из энергоблоков. Комната полыхнула жаром, всё, что там было, испарилось от вспышки в пару тысяч градусов. И тут же молнии начали кромсать настенные панели, выжигая спрятавшиеся за ними линии питания, управления и наблюдения. На всю базу истошно заорала сирена, но автоматика сейчас играла за землян. Аварийные переборки схлопнулись, отрезая повреждённый участок – но только снаружи, внутри сектора из-за повреждения сигнальных линий переборки остались неподвижны.

– Варя, освобождаешь пленных. Ворон, вы с ней. Нам некогда ждать, пока отключится автономное питание генераторов страха. Показываете Варе где генератор – она его сжигает.

– Слава, а вы?

– А мы ждём гостей, аварийные двери они вскроют быстро. Не переживай, на этой позиции мы батальон остановим.

Варя и Ворон переглянулись, подхватили оружие и торопливо побежали вглубь тюремного сектора. Первый излучатель они заметили, когда Ворон неожиданно задрожал, покрылся потом и торопливо сделал несколько шагов назад.

– Вон там.

– Вижу. Получай!

Попала девушка со второго раза, но решила считать результат удовлетворительным и сразу же двинулась к камерам. Камеры представляли собой отдельные комнаты, где разместили по десять человек. Дверей в камерах не было, открытые проёмы – всё равно в коридор не выйти, пока работает излучатель страха. В первой комнате, куда забежала Варя, одни пленники так и сидели безучастно на кроватях, несмотря на шум, другие настороженно вслушивались в происходящее в коридоре. Увидев девушку, все мгновенно вскочили.

– Быстрее! Мы начали восстание, но там всего двое защитников. Они долго сектор не удержат! Генератор в коридоре я сожгла.

Больше людям ничего объяснять было не надо. Похватав оружие, все кинулись в сторону боя, а Варя уже спешила к следующей камере. Когда она закончила с последней и вернулась, сгорая от беспокойства, стычка уже закончилась. Враг, столкнувшись с ожесточённым сопротивлением, отступил. А дальше сначала короткий прорыв к мастерским, свеги слишком поздно сообразили, что пленники не собираются пробиваться к транспортным модулям, затем – передышка, чтобы вооружиться… И казавшийся бесконечным бой. Паула и почти две трети из полутора сотен освобождённых пленников ушли к реактору. Остальные выжидали, затаившись до тех пор, пока освещение на всей базе не замигало и не сменилось тусклыми лампами аварийных систем. Тогда уже начали свою атаку в сторону узла связи. Ворона, Варю и Вячеслава сразу же поставили в конец строя, настрого предупредив не лезть под выстрелы. Если они трое не дойдут до передатчика, сражение проиграно… Не раз и не два приходилось переступать не только через тела врагов, но и через своих убитых. У Вари в глазах стояли слёзы, но она шла, стиснув зубы. Вячеслав держался, он тоже оплачет товарищей – но потом. Сейчас надо дойти, иначе все они погибают зря.

До узла связи, кроме Ворона и двух защитников, добралось всего полтора десятка бойцов. Командир отряда на мгновение заглянул в комнату, убедился, что ничто не помешает и скомандовал:

– Действуйте, ребята.

Сам сразу ушёл на позицию. Вячеслав занял кресло связиста, руки Ворона торопливо запорхали по контрольным панелям.

– Готово. Что мог, я сделал, но дальше блокировка, завязанная на свегов.

– Понял. Работаю.

На панели прямо лицом горел длинный ряд мигающих красных огоньков. Они вдруг показались Вячеславу зловещими глазами каких-то чудовищных монстров, неумолимо окружающих людей, чтобы лишить жизни. Вячеслав прикоснулся к аппаратуре, как бы пытаясь пошевелить невидимыми пальцами. В голове ненадолго зашумело, словно Вячеслав сейчас настраивался на контроль робота, и почти сразу всё пропало. Всего через пару минут весь ряд сияющих перед ним огоньков стал зелёным. Свеги и тут не стали перегружать систему излишними сложностями, повышая риск отказов. Никто из людей в принципе не мог запустить модуль выходного усилителя, а без этого сигнал просто не уйдёт с антенны. То, что в кресле окажется неподконтрольный защитник, было, с их точки зрения, событием настолько маловероятным, что его можно считать невозможным.

– Слава, получилось! – радостно закричала Варя.

И тут же в эфир полетело:

– Земля, Земля. Говорит пилот Корсак. Сектор Каменногорска. Примите координаты. Держим плацдарм на базе противника, срочно нужно подкрепление. Земля, Земля, говорит пилот Корсак, сектор Каменногорска. Примите координаты…