Глава 8 Сэр Родерик приходит обедать

Мне, разумеется, и прежде приходилось встречаться с сэром Родериком Глоссопом, но всегда в присутствии Гонории; а одно из удивительных свойств Гонории состоит в том, что всякий, находящийся с ней в одном помещении, отчего-то кажется меньше и незначительнее, чем на самом деле. До сегодняшнего дня я не подозревал, что у старикана чертовски впечатляющая внешность. Косматые брови придают его взгляду пронзительное выражение, особенно неприятное натощак. Роста он высокого, сложения массивного, но больше всего поражает его огромная голова, фактически лишенная растительности, отчего она выглядит еще огромней и походит на купол собора Святого Павла. Думаю, он носил шляпу девятого размера, не меньше. Это доказывает, что слишком развивать свои мозги опасно.

– Салют! Салют! Салют! – прокричал я, стараясь создать атмосферу непринужденности и радушия, но тут же спохватился, что тетя Агата как раз от этого меня и предостерегала. Чертовски трудно в такой ситуации с самого начала задать правильный тон: в смысле приветствий возможности у обитателя городской квартиры весьма ограничены. Будь я молодым помещиком и владельцем загородного дома, я мог бы приветствовать гостя какой-нибудь звучной фразой, вроде «Добро пожаловать в усадьбу “Райские кущи”». Но ведь не скажешь же: «Добро пожаловать в квартиру 6а, дом Крайтона по Беркли-стрит».

– Кажется, я немного опоздал, – произнес сэр Родерик, когда мы сели за стол. – Меня задержал лорд Алистер Хангерфорд, сын герцога Рамферлайна. Он пожаловался, что у его милости снова возобновились симптомы, доставившие в свое время столько огорчений его близким. Я не мог уйти, не переговорив с ним. Это и явилось причиной моей непунктуальности, которая, надеюсь, не причинила вам слишком больших хлопот.

– Ну что вы, вовсе нет! Так вы говорите, герцог снова слетел с катушек?

– Признаюсь, я бы не решился употребить столь эмоционально окрашенное выражение, говоря о старейшине одного из самых знатных семейств Англии, но не могу не согласиться с вами, что в данном случае наблюдается значительная расторможенность отдельных мозговых центров. – Он вздохнул – насколько это возможно проделать, одновременно пережевывая телячью отбивную. – Моя профессия требует огромных душевных сил.

– Могу себе представить!

– Порой я просто в отчаянии от того, что мне приходится видеть. – Он вдруг замолчал и насторожился. – Вы держите кошку, мистер Вустер?

– Что? Кошку? Нет, никаких кошек.

– Я со всей определенностью слышал мяуканье кошки – либо в этой комнате, либо где-то совсем близко от того места, где мы с вами находимся.

– Вероятно, это автомобили на улице.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Ну, знаете, как гудят автомобили. Иногда здорово смахивает на кошачьи вопли.

– Никогда не замечал подобного сходства, – холодно сказал он.

– Позвольте предложить вам лимонного сока с содовой, – сказал я. Разговор явно не клеился.

– Спасибо. Полстакана, пожалуйста. – Эта дьявольская смесь, видимо, его несколько успокоила, потому что он заговорил более дружелюбным тоном. – Видите ли, я испытываю к кошкам непреодолимое отвращение. Так что, бишь, я говорил? Ах да, иногда я решительно прихожу в отчаяние от того, что вижу вокруг. Речь идет не только о моей медицинской практике, хотя и тут, конечно, многое удручает. Я имею в виду то, что приходится ежедневно наблюдать на улицах Лондона. Порой мне кажется, что большую часть населения планеты составляют люди психически неуравновешенные. Не далее как сегодня утром, по дороге в клуб, случилась совершенно беспрецедентная и весьма неприятная история. По случаю теплой погоды я приказал шоферу поднять верх и откинулся на сиденье, пользуясь приятной возможностью погреться на солнце, как вдруг движение остановилось из-за затора, как это нередко случается в Лондоне вследствие перегруженности центральных транспортных магистралей.

Видимо, я задумался и немного отвлекся: когда он сделал паузу, чтобы глотнуть лимонного сока с содовой, мне показалось, будто я на митинге и надо как-то отреагировать.

– Правильно! Правильно! – воскликнул я.

– Простите?

– Нет, ничего. Так вы говорили…

– Автомобили, движущиеся в противоположном направлении, тоже остановились, но вскоре возобновили движение. Я сидел, погрузившись в свои мысли, когда произошло нечто совершенно из ряда вон выходящее: у меня с головы внезапно сорвали шляпу! Оглянувшись, я успел заметить, как кто-то издевательски машет мне моей шляпой с заднего сиденья такси, которое воспользовалось освободившимся проездом и скрылось из виду.

Я не расхохотался, но это стоило таких усилий, что я явственно услышал, как затрещали нижние ребра.

– Наверное, кто-то просто пошутил, – сказал я.

Мое объяснение его явно не удовлетворило.

– Смею надеяться, – сказал он, – я не обделен способностью воспринимать юмор, но мне трудно найти в этой безобразной выходке что-то, хотя бы отдаленно похожее на веселую шутку. Вне всякого сомнения, эти действия совершены психически неуравновешенным субъектом. Психические отклонения могут проявляться в самых неожиданных формах. Например, герцог Рамферлайн, о котором я уже упоминал сегодня в нашем разговоре, считает, но это, разумеется, строго между нами, что он – канарейка, и приступ, так огорчивший лорда Алистера, случился у него из-за нерадивого лакея, который забыл принести ему утром кусочек сахара. Нередки случаи, когда больные подстерегают женщин, чтобы отрезать у них прядь волос. Склонен предположить, что напавший на меня сегодня субъект страдает манией, относящейся именно к этому виду. Могу лишь надеяться, что он будет помещен под надлежащий врачебный контроль прежде, чем… Мистер Вустер, где-то поблизости все же есть кошка! Это уже не на улице! Я уверен, что мяуканье слышится из соседней комнаты.


Должен признаться, что теперь и у меня не оставалось на этот счет никаких сомнений. Из спальни совершенно явственно доносились кошачьи вопли. Я нажал кнопку звонка, и в комнату вплыл Дживс, всем своим видом выражая почтение и преданность.

– Сэр?

– Вот что, Дживс, – сказал я. – Я насчет кошек. У нас что, в квартире кошки?

– Только те три, что в вашей спальне, сэр.

– Что?

– Кошки в спальне? – простонал сэр Родерик, и глаза его впились в меня, точно два буравчика.

– Ничего не понимаю, – сказал я. – Какие еще три кошки?

– Черная, полосатая и маленькая светло-рыжая, сэр.

– Какого черта…

Я вскочил и бросился вокруг стола к двери. На беду, сэр Родерик тоже рванул к двери, обегая стол в противоположном направлении. В результате мы на всем скаку столкнулись в дверях и, обнявшись, вместе ввалились в прихожую. Он проворно вышел из клинча и схватил стоявший у вешалки зонт.

– Не подходите! – закричал он, замахиваясь зонтом. – Не подходите, сэр! Я вооружен!

Я решил, что пора приступать к мирным переговорам.

– Ужасно сожалею, что налетел на вас, – сказал я. – Я не нарочно. Я просто решил сбегать посмотреть, что происходит в спальне.

Он немного успокоился и опустил зонт. Но в этот миг в комнате грянул душераздирающий кошачий концерт. Словно все кошки Лондона плюс делегаты из близлежащих пригородов собрались вместе, чтобы раз и навсегда разрешить свои разногласия. Что-то вроде сводного кошачьего хора и оркестра.

– Что за несносный шум, – завопил сэр Родерик. – Я не слышу даже собственного голоса!

– Осмелюсь высказать предположение, сэр, – почтительно сказал Дживс, – что животные пришли в столь сильное возбуждение, поскольку обнаружили рыбу под кроватью мистера Вустера.

Старик пошатнулся.

– Рыбу? Я не ослышался?

– Сэр?

– Вы сказали, что у мистера Вустера под кроватью рыба?

– Да, сэр.

Сэр Родерик издал слабый стон и, ни слова не говоря, схватил шляпу и трость.

– Как, вы уже уходите? – спросил я.

– Да, мистер Вустер, ухожу! Предпочитаю проводить досуг не в столь эксцентрическом обществе.

– Но постойте! Я пойду с вами. Уверен, что сумею вам все объяснить. Мою шляпу, Дживс.

Дживс протянул мне шляпу. Я ее сразу же надел… И, о ужас! Прямо чуть не утонул в ней, представляете? Еще надевая, я почувствовал, что она какая-то слишком просторная, но стоило опустить руки, как она села мне прямо на плечи, точно ведро.

– Эй! Это же не моя шляпа!

– Шляпа моя, – произнес сэр Родерик таким ядовитым тоном, какого мне в жизни не доводилось слышать. – Это та самая шляпа, которую с меня сорвали сегодня утром.

– Но…

Возможно, Наполеон или кто-нибудь вроде него на моем бы месте не растерялся, но для меня это было уже слишком: я впал в оцепенение и стоял, выпучив глаза. А старик Глоссоп снял с меня шляпу и сказал Дживсу:

– Я бы попросил вас, любезнейший, выйти со мной на пару минут. Мне нужно кое о чем вас спросить.

– Хорошо, сэр.

– Но послушайте… – забормотал было я, но Глоссоп повернулся и торжественно вышел в сопровождении Дживса. Тут кошачий концерт в спальне грянул с новой силой.

Пора было положить этому конец. Ни с того ни с сего у тебя в спальне появляются кошки – куда это годится? Как эти чертовы твари туда попали, я понятия не имел, но был полон решимости немедленно прекратить их затянувшееся пиршество. Я распахнул дверь – на полу посреди комнаты сцепились в клубок штук сто кошек всех цветов и раскрасок, в следующее мгновение они прыснули друг за дружкой мимо меня из квартиры, а в спальне осталась только рыбья голова внушительных размеров – она валялась на ковре и строго взирала на меня, словно требуя извинения в письменной форме.

Укоризненное выражение на морде злосчастной рыбины меня окончательно доконало: я на цыпочках вышел из спальни и закрыл за собой дверь, но при этом наткнулся спиной еще на кого-то.

– Ах, простите, – произнес этот кто-то.

Я повернулся и увидел того самого малого с розовой физиономией, которого я встретил сегодня утром в компании Клода и Юстаса – лорд Как-его-там.

– Послушайте, – извиняющимся тоном сказал он. – Неловко вас беспокоить, но это не мои кошки пробежали сейчас вниз по лестнице? Похожи на моих.

– Они выбежали из моей спальни.

– Тогда это точно мои, – печально сказал он. – Проклятие!

– Так это вы запустили туда кошек?

– Нет, это ваш слуга. Он любезно предложил подержать кошек в спальне до нашего отъезда. Я как раз пришел их забрать. А они сбежали. Ну что ж, ничего не поделаешь. В таком случае я заберу рыбу и шляпу.

Этот тип нравился мне все меньше и меньше.

– Так эту чертову рыбу тоже вы приволокли?

– Нет, рыбу – это Юстас. А шляпу оставил Клод.

Я без сил опустился в кресло.

– Послушайте, вы не объясните, зачем?

На розовом лице юного лорда выразилось удивление.

– Так вы ничего не знаете? Вот так дела! – Он густо покраснел. – Что ж, в таком случае понятно, почему все это кажется вам несколько странным.

– Странным – это по меньшей мере.

– Видите ли, это все для «Искателей».

– «Искателей»?

– Ну да, это такой новый классный клуб в Оксфорде, мы с вашими кузенами хотим в него вступить. Для того чтобы тебя приняли в клуб, нужно что-то украсть. Ну, на память. Скажем, каску у полицейского или дверной молоток, словом, вы понимаете. Раз в год, во время торжественного ужина, устраивается выставка украденных предметов, каждый произносит по этому поводу речь и все такое. В общем, здорово весело. Мы решили раздобыть что-нибудь поэффектнее и специально приехали для этого в Лондон, надеялись найти здесь нечто из ряда вон. И с самого начала нам здорово повезло. Клоду удалось достать вполне недурной цилиндр из встречного автомобиля, Юстас унес из «Хэрродса» здоровенного лосося, или как там он называется, а я отловил трех отличнейших кошек, и все за какой-то час. Мы, что называется, были в ударе. А потом встал вопрос, куда все это девать до отхода поезда? Неудобно гулять по Лондону с кошками и с большой рыбиной, знаете ли, привлекает внимание. Тут Юстас вспомнил про вас, мы взяли такси и поехали к вам. Вас дома не оказалось, но ваш человек сказал, что можно оставить здесь. А когда мы вас встретили, вы так спешили, что мы не успели ничего объяснить. Что ж, тогда, если не возражаете, я заберу шляпу.

– Шляпы тоже нет.

– Нет?

– Тот, с кого вы ее сорвали, обедал у меня сегодня. Он ее и забрал.

– Это надо же! Бедняга Клод ужасно расстроится. Ладно, а как насчет того замечательного лосося, или как там он называется?

– Желаете обозреть останки?

Увидев масштаб нанесенного ущерба, он совсем сник.

– Да, вряд ли комитет примет экспонат в таком виде, – грустно констатировал он. – От бедной рыбины почти ничего не осталось.

– Остальное сожрали кошки.

Он глубоко вздохнул.

– Ни кошек, ни рыбы, ни шляпы. Выходит, мы старались впустую. Тяжелый удар, ничего не скажешь. И в довершение всех бед… послушайте, мне, право, неловко, но вы не могли бы одолжить мне десятку?

– Десятку? А на что вам?

– Мне нужно срочно внести залог, чтобы освободить Клода и Юстаса из кутузки. Их арестовали.

– Арестовали?

– Да. Видите ли, их здорово возбудил наш успех со шляпой и лососем, плюс мы еще замечательно пообедали… короче говоря, они явно погорячились: попытались угнать грузовик. Дурацкая затея, конечно, – не представляю, как они собирались представить его комитету клуба. Но они и слушать ничего не желали, а когда водитель грузовика поднял шум, Клод и Юстас ввязались в потасовку и в результате томятся теперь в полицейском участке на Вайн-стрит и просидят там до тех пор, пока я не принесу залог. Так что если вы можете ссудить мне десятку… О, спасибо, это очень любезно с вашей стороны. Мы же не можем бросить их в беде, верно? Знаете, они оба чертовски замечательные юноши. У нас все их ужасно любят.

– Еще бы – не сомневаюсь! – сказал я.


Я с нетерпением ждал возвращения Дживса, чтобы устроить ему хороший нагоняй. Я был полон решимости высказать все, что я о нем думаю.

– Итак? – спросил я.

– Сэр Родерик задал мне несколько вопросов, сэр, насчет ваших привычек и образа жизни, на которые я отвечал со всей возможной осмотрительностью.

– Меня сейчас не это интересует. Почему вы не объяснили ему все с самого начала? Достаточно было одного вашего слова, и все стало бы ясно.

– Да, сэр.

– А теперь он ушел в полной уверенности, что у меня не все дома.

– Судя по тому, о чем он меня расспрашивал, сэр, я бы не исключал возможности, что подобная мысль и вправду пришла ему в голову.

Не успел я ему на это ответить, как зазвонил телефон. Дживс подошел к аппарату и снял трубку.

– Нет, мадам, мистера Вустера нет дома. Нет, мадам, я не знаю, когда он вернется. Нет, мадам, он не оставлял для вас никаких сообщений. Да, мадам, я ему передам. – Он повесил трубку. – Это миссис Грегсон, сэр.

Тетя Агата! Этого-то я больше всего и боялся. С той самой минуты как стало ясно, что обед закончился для меня полным провалом, ее тень незримо витала над моей несчастной головой.

– Она уже знает? Так быстро?

– Я полагаю, что сэр Родерик сообщил ей обо всем по телефону, сэр, и…

– Свадебные колокола мне не светят?

Дживс смущенно кашлянул.

– Миссис Грегсон про это не упомянула, сэр, но мне представляется, что такой исход вполне вероятен.

Вы не поверите, но я настолько ошалел от всего этого безумия – папаша Глоссоп, кошки, недообглоданные рыбы, гигантские шляпы и розоволикие юнцы, – что мне лишь сейчас открылась светлая сторона медали. Господи, у меня словно камень с плеч свалился! Из груди моей вырвался глубокий вздох облегчения.

– Дживс, – сказал я. – Признайтесь, это ведь ваших рук дело?

– Сэр?

– Уверен, что вы сами все это подстроили.

– Видите ли, сэр, Спенсер, дворецкий миссис Грегсон, которому невольно довелось присутствовать при вашем разговоре во время обеда, действительно посвятил меня в кое-какие детали этой беседы; и, признаюсь, – хотя вы можете расценить это как излишнюю вольность с моей стороны, – я питал надежду, что возникнут обстоятельства, которые смогут помешать этому браку. Мне всегда казалось, что юная леди не слишком для вас подходит, сэр.

– И вы знали, что она выставит вас из дома через пять минут после свадебной церемонии.

– Да, сэр. Спенсер уведомил меня, что она обмолвилась о подобных планах. Миссис Грегсон требует, чтобы вы явились к ней немедленно, сэр.

– Вот как, требует? И что же вы мне посоветуете, Дживс?

– Полагаю, что поездка за границу может оказаться как нельзя более кстати.

Я с сомнением покачал головой:

– Она до меня и там доберется.

– Смотря как далеко вы уедете, сэр. Комфортабельные океанские лайнеры на Нью-Йорк отплывают по средам и субботам.

– Вы, как всегда, правы, Дживс, – сказал я. – Заказывайте билеты.

Загрузка...