Евангелие от Иуды

ИРИНЕЙ ЛИОНСКИЙ И ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИУДЫ Грегор Вюрст

Перевод с английского Александра Георгиева

Кодекс Чакос, древний папирус из Египта, первоначально включал в себя по меньшей мере четыре текста гностического содержания, написанные на саидском диалекте коптского языка. Первый из них — плохо сохранившаяся рукопись Послания Петра к Филиппу, текст, уже известный после знаменитых открытий в Наг-Хаммади 1945 г. Второй — находившаяся в гораздо лучшем состоянии рукопись, которая носит название «Иаков» и составляет параллель к так называемому «Первому Откровению Иакова», также найденному в библиотеке Наг-Хаммади. Третий — впервые публикуемое здесь Евангелие от Иуды. И наконец, были еще части начальных страниц четвертого сочинения, предварительно названного редакционным советом «Книгой Аллогена». Первоначально все эти тексты написаны не на коптском языке. Принято считать, что коптский перевод был сделан с греческих оригиналов, что справедливо и для всех текстов из Наг-Хаммади. Упоминания о Евангелии от Иуды имеются в христианской литературе античного периода. Данная статья написана с целью установить возможные связи между этими древними упоминаниями и вновь открытым текстом. Следовательно, это рассуждение поможет нам датировать греческий оригинал Евангелия от Иуды.

Первое упоминание Евангелия от Иуды имеется в трудах жившего во II в. епископа Лугудуна (Лиона) Иринея. Он обрушивается на это сочинение в своем знаменитом трактате «Открытие и опровержение ложного знания»; обычно его называют «Против ересей». Изначально написанный на греческом языке около 180 г., этот труд нам знаком только по латинскому переводу IV в.; фрагменты греческого оригинала сохранились в цитатах, которые приводили позднейшие христианские авторы, обращавшиеся к проблеме ересей. В приложениях к трактату о «гностиках» и «иных», верующих в гностицизм, которые в позднейшей христианской традиции получили наименование «офитов» («змеепоклонников» от греч. othis — змея), Ириней предсказывает предстоящее размежевание в среде гностиков. Вот как он характеризует некоторые из их учений: «Другие говорят, что Каин пришел из высшего царства абсолютной силы, и признают, что Исав, Корей, содомиты[158] и им подобные принадлежат к таким же людям, как и они сами. По этой причине они ненавидимы их создателем, хотя никто из них не пострадал. Ведь Мудрость [София] отобрала у них все, что принадлежало ей. А предатель Иуда знал обо всем этом, как говорят они; он один знал истину, неведомую другим, и потому исполнил таинство предательства. Им было уничтожено все земное и все небесное. Они сфабриковали текст, который ныне называют Евангелием от Иуды».

Если верить Иринею, эта группа стояла за пересмотр представлений евреев и ортодоксальных христиан о божественном спасении. Такие персонажи иудейского Писания, как Исав, Корей и содомиты (которых ортодоксальная традиция считала безнравственными преступниками против воли Бога), здесь представлены служителями единственного истинного Бога, «высшей абсолютной силы». Эту силу, представленную гностическим образом Софии, не следует смешивать с богом-демиургом, который назван у Иринея «их создателем».

Такому же пересмотру должен быть подвергнут и самый ненавистный образ Нового Завета — Иуда Искариот, ученик, предавший Иисуса и отдавший его в руки властей. Эти люди считают его единственным из учеников («из всех апостолов», как говорит христианский писатель V в. епископ Феодорит Киррский в своей греческой цитате этого отрывка), знавшим «эти вещи». Следовательно, его поступок представляется как «таинство», ведущее к уничтожению всех предметов земных и небесных, то есть всех творений «создателя», или господина этого мира.

С начала III в. эту группу гностиков христианские писатели, среди которых можно назвать Климента Александрийского, называют «каинитами» («последователями Каина»). Но многие из этих позднейших христианских авторов основывались на сочинении Иринея. Только в анонимном христианском трактате III в. «Против всех ересей», ошибочно приписывавшемся раннехристианскому автору Тертуллиану, и труде греческого ересиолога IV в. (борца с ересью) Епифания Саламинского мы находим более подробную информацию об альтернативном взгляде этого кружка христиан на предательство Иуды. Возможно, эти сведения почерпнуты из утраченного ересиологического трактата ученика Иринея Лионского Ипполита Римского. Во второй главе своего сочинения Псевдо-Тертуллиан так характеризует учение каинитов: «Мало того, вырвалась на свет еще одна ересь, которую назвали ересью каинитов, потому что они возвеличивают Каина, будто бы им руководила некая могущественная сила. Ибо Авель был рожден под воздействием некоей низшей силы, а потому оказался низшим созданием. Они утверждают это, равно как и защищают предателя Иуду, утверждая, что он велик и достоин восхищения вследствие благ, которые он принес роду человеческому, если верить его похвальбе. Ведь кое-кто из них думает, что за это мы должны возносить благодарность Иуде. Иуда, говорят они, увидел, что Христос хочет ниспровергнуть истину, и предал его, дабы не оставить возможности ниспровержения правды. А другие, споря с ними, говорят: так как власти этого мира не желали страданий Христа, чтобы его смерть не принесла спасения людям, он, ратуя за спасение, предал Христа, дабы не осталось никакой возможности того, что спасение будет предотвращено силами, противящимися страстям Христовым, и дабы страсти Христовы обеспечили то, чтобы спасение уже никак не могло быть отсрочено».

Итак, согласно этому автору, каиниты предлагали две интерпретации поступка Иуды. С одной стороны, они вроде бы придерживались мнения, что предательство помешало Иисусу «ниспровергнуть истину». Что это значит, непонятно. Скорее всего, мы здесь имеем дело с типичным искажением ортодоксальным христианским автором позиции оппонентов, которая кажется ему вопиющим богохульством. В другой интерпретации, Христос был предан смерти, чтобы обеспечить спасение человечества, которому «власти этого мира» (то есть низшие силы демиурга) желают помешать. Это утверждение перекликается со словами Иринея о «таинстве предательства», которое привело к нейтрализации действия низших сил. Однако важно отметить, что Псевдо-Тертуллиан вовсе не упоминает Евангелие от Иуды. Он просто высказал свое отношение к доктринам каинитов. Таким образом, возникает вопрос: должны ли мы считать описанное Иринеем Евангелие от Иуды сочинением каинитского толка, в котором пересматривается концепция спасения? Если да, то сложно говорить об идентичности оспоренного Иринеем Евангелия от Иуды с текстом Кодекса Чакос, поскольку в нем ничего не говорится ни о Каине, ни о других антигероях еврейского Писания, о которых говорит Ириней. А это означает, что мы должны признать существование нескольких Евангелий от Иуды, имевших хождение в древних сообществах гностиков.

Тщательный анализ написанного Иринеем текста доказывает, что его автор не причислял Евангелие от Иуды к числу сочинений, созданных в кругу «других» гностиков. Несомненно, ему были известны сочинения, созданные в этой среде, так как в следующей за приведенной цитатой фразе он пишет: «Я также составил собрание их сочинений». Но при рассмотрении Евангелия от Иуды он только замечает, что эти люди пропагандировали или «сфабриковали текст» с таким названием, чтобы укрепить свои позиции. Это замечание предполагает лишь, что оппоненты Иринея обращались к некоему Евангелию от Иуды в поисках подтверждения своих взглядов на предателя как на человека, одаренного уникальным знанием и призванного сыграть особую роль в их концепции божественного спасения. Если это верно, то нельзя утверждать с уверенностью, что Иринею был известен сам текст, на который ссылались его противники. В отличие от каинитских книг, собранных самим Ири-неем, он, по-видимому, знал Евангелие от Иуды лишь по слухам. По этой причине мы не можем с точностью утверждать, какие стороны учения гностики намеревались подкреп ть, цитируя Евангелие от Иуды, за исключением так называемого «таинства предательства».

Зато из рассказа Иринея мы можем с уверенностью заключить, что у каинитов имелось некое Евангелие от Иуды, к которому они обращались в поисках подтверждений своей концепции предательства как таинства. А это предполагает, что Иуда в евангелии изображен как ученик Иисуса, который «знал истину, неведомую другим», и акт предательства должен быть интерпретирован в терминах представлений гностиков о спасении как «уничтожении всего земного и всего небесного».

Две идеи проходят красной нитью через весь коптский текст Евангелия от Иуды. Уже в самом начале Иуда предстает перед нами как ученик, обладающий исключительным знанием о том, кто есть Иисус на самом деле. В первый раз он появляется на странице 34, где изображен как единственный из учеников, способный позволить своей внутренней, духовной личности выразиться перед Иисусом. В том же эпизоде Иуда признается, что знает, кто такой Иисус и откуда он пришел: «Ты из царствия бессмертных Барбело». А поскольку Иисус знает, «что Иуда размышляет о возвышенном», он отзывает его из круга прочих учеников; он видит в Иуде единственного, кто достоин быть посвященным в «тайны царства» (Евангелие от Иуды 34, 44).

Позднее Иисус отделяет Иуду от прочих, причисляя к «тому поколению», то есть потомству Сифа, истинным гностикам, потому что Иуда будет возвышен над прочими учениками (46). Одному Иуде Иисус открывает знание о великом и безграничном царстве, где «не властны ни солнце, ни луна, ни день, но неизменно в вечности пребывают святые и ангелы» (43). Далее повествование переходит к цельному космологическому мифу, который заканчивается сотворением человеческого рода низшими божествами (51–52).

Все это полностью соответствует утверждению Иринея, что Иуда Евангелия «знал истину», в отличие от всех остальных учеников Иисуса. Вновь обретенный коптский текст говорит, что Иуда есть тот, кому «сказали все» (57). В конце повествования Иуда — уже совершенный гностик, достойный «преображения» путем восхождения в светоносное облако, где ему будет явлено видение Божественного.

Роль Иуды и его предательства в истории спасения в коптском тексте, к сожалению, не столь ясна. Главная причина в том, что верхняя часть последних страниц папируса была значительно повреждена. На страницах 55–57 мы смогли расшифровать нечто вроде пророчества Иисуса относительно предательства Иуды, но некоторые из важнейших тезисов утеряны. Вот что можно здесь прочитать: «Но ты превзойдешь их всех. Ибо ты принесешь в жертву человек чьим телом я облечен. Твое рождение уже состоялось, твой гнев нарастает, твоя звезда воссияла и твое сердце [становится сильнее]. Истинно […] ваш последний […] станет [пропущено примерно две с половиной строки], ибо он будет уничтожен. И тогда образ великого рода Адамова возвысится, ибо прежде небес, земли и ангелов этот род из вечных сфер существует. Итак, тебе сказали все (56–57)».

Несомненно, это язык пророчества. Иисус сообщает Иуде, что он, Иуда, сыграет свою роль в истории спасения, как и раньше, когда заявляет, что Иуду заменит кто-то еще, и он будет проклят прочими учениками (35, 45). Задача Иуды состоит в том, чтобы принести в жертву тело Иисуса. Объяснения, для чего это нужно, не сохранилось, но мы можем предполагать, что при этой жертве должно было произойти освобождение духа Иисуса. И все же это никак не может быть исчерпывающим объяснением, так как после лакуны приблизительно в шесть строк мы читаем, что кто-то или что-то будет уничтожено, и «образ великого рода Адамова возвысится». Что именно будет уничтожено, мы можем понять из текста на странице 56, где говорится об «ошибках звезд», которые «блуждают среди своих пяти поборников», которые «будут уничтожены со своими созданиями». Так что погибнет не только этот мир «создания», но и небесные силы («звезды» и их «поборники»). В конце «великий род Адамов», то есть поколение, существовавшее прежде Сифа, спасется. Вот что, видимо, имел в виду Иисус, говоря, что Иуде «сказали все».

Важно отметить, что вновь найденный текст говорит об уничтожении небесных («звезд» и «поборников») и земных («созданий») сущностей в контексте акта предательства Иуды. Даже при том, что значительные фрагменты абзаца утрачены, мы можем увидеть здесь параллель к утверждению Иринея о том, что поступком Иуды «было уничтожено все земное и все небесное».

Примем как факт, что пересказываемое Иринеем Евангелие от Иуды не совпадает с сочинением, созданным внутри группы оппонентов Иринея, примем далее, что Ириней едва ли сам был знаком с текстом евангелия, а лишь передает то, что ему довелось услышать. В этом контексте связь между коптским текстом Кодекса Чакос и критикуемым Иринеем Евангелием от Иуды можно считать подтвержденной. Мы уже видели, что в коптском тексте Иуда предстает единственным из учеников Иисуса, кому было даровано совершенное знание. Кроме того, мы нашли в нем параллели к утверждению Иринея о том, что «было уничтожено все земное и все небесное». На этих основаниях, а также потому, что у нас нет доказательств того, что в древности имело хождение не одно Евангелие от Иуды, мы можем утверждать, что Евангелие от Иуды, о котором говорил Ириней, идентично недавно найденному коптскому тексту. Следовательно, нам известна дата, позднее которой не мог быть создан греческий оригинал: 180 г., то есть время, когда, по словам Иринея, некоторые из его оппонентов строили на его основе свое учение.

Встает следующий вопрос: насколько раньше этой даты возникло Евангелие от Иуды? На него очень сложно дать ответ, поскольку мы не знаем, кто его автор, и нам недоступны точные исторические данные о том, в недрах какой из христианских сект оно зародилось. С уверенностью можно констатировать лишь один факт: Евангелие от Иуды оперирует данными Деяний Апостолов. На страницах 35–36 Иисус говорит Иуде: «… Кто-то еще заменит тебя, чтобы двенадцать [учеников] снова могли соединиться со своим Богом». Здесь явственная аллюзия на сообщение об избрании Матфия на место Иуды и принятии его в круг двенадцати учеников (Деяния апостолов 1:15–26). Так как исследователи Нового Завета обычно датируют Деяния 90—100 гг., создание Евангелия от Иуды можно отнести ко II в. А это означает, что нам не отыскать в нем более достоверных исторических сведений, нежели в канонических евангелиях.

Поскольку мы не располагаем греческим оригиналом Евангелия от Иуды, необходимо установить время возникновения коптского перевода, вошедшего в Кодекс Чакос. Манускрипт был обнаружен не научной археологической экспедицией (в таком случае дата его создания могла бы быть определена с гораздо большей степенью точности), и мы можем только прибегнуть к традиционному методу: сравнить его внешний вид и стиль письма с другими, достоверно датированными папирусами, в первую очередь с рукописями из библиотеки Наг-Хаммади. Результаты этой работы указывают нам на первую половину IV в. Однако установление даты создания рукописей подобного рода — работа нелегкая, и известная степень неопределенности остается всегда. Радиоуглеродный анализ, произведенный А. Дж. Тимоти Джаллом из Университе штата Аризоны, датировал папирус приблизительно последней четвертью III в. (с точностью до нескольких десятилетий. Эта датировка может быть подтверждена путем изучения фрагментов папируса, использовавшихся для обложки или переплета рукописи, поскольку такие фрагменты (скажем, налоговые квитанции или другие юридически документы), датировке, как правило, поддаются. Но эти фрагменты папируса еще предстоит реставрировать.