Евгений

ГЛАВА 4

Бух! — снова ударил гром, и Ильяна в страхе проснулась. Дождь барабанил по крыше. Кажется, удар грома был такой силы, что весь дом задрожал.

А ведь лошади ненавидели грозу!

Малыш? — прошептала она и повернулась на кровати, но собаки не было.

Ильяна точно помнила, что когда она ложилась спать, Малыш калачиком свернулся у нее в ногах. Должно быть он убежал в конюшню, где было его настоящее место. Бормоча заклятье для успокоения лошадей, для прекращения грозы, девушка натянула штаны, которые она надевала во время какой-то физической работы, грубую холщовую рубаху без пояса. Что-то неспокойно было у нее на душе. Неслышно выскользнув в сени, Ильяна растворила дверь на улицу. Ночь была наполнена шумом сильного дождя, запахами мокрой травы и озона, а вдали… На холме полыхало багровое зарево. Но что это может быть такое?

Боже! Отец, отец, — закричала девушка — посмотри! Дядина крыша!

Отец, свалив в темных сенях ведро с водой, выскочил из своей комнаты. Он был наспех одет, спутанные волосы то и дело падали ему на лоб. Ни слова не говоря, отец рванулся к горящему дому дяди, Ильяна забормотала заклятье — только бы не молния, только бы не молния…

И только бы с дядей все было нормально…

Бух!

Где-то пронзительно заражала лошадь. Раздался треск рушащихся перекрытий, и Ильяну охватил панический страх. Девушка бросилась к конюшне, чтобы удостовериться, что искры не перекинулись туда.

Пестрянка, вырвавшись, с бешеным ржанием носилась по двору, а две другие лошади спокойно стояли в своих стойлах.

— Пестрянка! — закричала Ильяна, силой мысли приказывая лошади подойти к ней. Но призывы были напрасны — лошадь вдруг встала на дыбы и бросилась прямо по грядкам и, перемахнув через изгородь, исчезла в лесу.

— Пестрянка! — отчаянно завопила Ильяна снова. Ее лошадь, ее сокровище, ответственность за которую полностью лежала на ней, теперь не желала ее слушать. На какое-то мгновение среди деревьев мелькнул светлый хвост лошади. Ильяна, как сумасшедшая, кинулась к воротам, чтобы броситься вдогонку. Ведь лошадь переломает там себе ноги, выколет глаза, там волки, наконец! С ней может случиться что угодно!

Но нет, так не пойдет! Ильяна бросилась назад в конюшню. Отвязав поспешно Волка, она одним прыжком очутилась у него на спине. Мысленно она уже приказывала: перемахни и ты через забор, нужно во что бы то ни стало догнать Пестрянку! Волк тут же сорвался в галоп, через огород, прямо к…

Боже мой!

Ильяна не могла заставить себя приказать коню остановиться. Она даже не заметила, когда Волк перемахнул через изгородь. Но от толчка при приземлении Ильяна больно прикусила себе губу. Почувствовав солоноватый привкус крови, она увидела, что конь как раз бросился в гущу деревьев. Так, это уже лес. Ветви больно хлестали ее по плечам и рукам, Ильяна пригнула голову к самой холке коня, чтобы ветки не выхлестали ей глаза. Гром теперь грохотал не переставая, молнии вспыхивали одна за другой. А Волк — с какой скоростью он мчится! Только бы не залетел в какую-нибудь яму или не споткнулся о валежину!

— Пестрянка! — снова принялась звать Ильяна, напрягая ум до боли, чтобы лошадь услышала ее и одумалась.

На какое-то мгновение девушка оглянулась назад — они уже были далеко от дома, зарева пожара не было видно. Только бы там с отцом и дядей было все в порядке, только бы мама вовремя поняла, что случилось, и сделала бы что-нибудь. Ведь мама обладала такой интуицией.

Мама, погаси пожар! И все будет в порядке!

— Просыпайся быстрее, черт побери! Проснись! на фоне темной травы лицо Саши было бледным, оно было покрыто каплями дождя, Петр теперь изо всех сил тряс его. Саша слабо пошевелился, а потом закашлялся.

Петр тоже закашлялся, выпустив из рук рубашку свояка. Саша, приподнявшись, посмотрел на горящий дом, а затем, поднявшись на ноги, как лунатик направился к нему.

— Стой, нет! _ закричал Петр и, перекатившись, схватил его за лодыжку, но не смог удержать. Саша вырвался и бросился к дому.

Огонь вовсю хлестал из окон.

— Стой! -= зарычал Петр и опять бросился за ним. Жар, исходивший от пожарища, чувствовался даже на расстоянии. Дышать здесь вообще было невозможно — огонь словно врывался в легкие. Кажется, Саша успел прошмыгнуть за дверь, где была сплошная стена огня. Теперь можно было понять, в чем дело — Саша появился, словно черт из ада, из огня. Он передал Петру две толстых книги, и снова бросился в огонь, выскакивая оттуда через секунду с целой охапкой фолиантов. в этот момент сзади послышался жуткий треск — обрушилась одна из потолочных балок. В воздух взвился целый сноп оранжевых искр. Петр, не помня себя, рванул свояка подальше от пожара. Только тут он почувствовал на себе прохладные струи дождя. Петр все тащил его только дальше от огня. Возвышенность, на которой стоял дом Александра, в одночасье превратился в преисподнюю.

— Бог мой! — простонал Петр. В груди у него клокотало. Волосы прилипли к черепу, с них на книги лились целые струи воды, — ты что! Чуть не угробил себя! И все ради стопки каких-то паршивых книг!

— Наши жизни! — выдохнул Саша, глядя на него вытаращенными глазами, — и Ильяны… О, Боже! Ильяна…

А куда подевалась Ильяна, почему ее не было видно? Неужели она тоже шмыгнула в горящий дом, но не сумела вырваться оттуда?

Кажется, Ильяна поскакала в лес. Эвешка наверняка уже обо всем узнала и теперь несется сюда., невзирая на бурю… Она сумеет пособить.

Петр бросился к конюшне — нужно догнать Ильяну, пока она не заблудилась в лесу. Лучше сесть на Пестрянку, молодая кобыла, выносливая, хоть и пока не слишком привычная к узде.

Но Пестрянки нигде не было. Среди всеобщей неразберихи Кочевиков наткнулся только на Сашину лошадь. Она как-то умудрилась отвязать недоуздок и выскочить из конюшни. Впрочем, над этим сейчас не время было думать — главное, не потерять из виду Ильяну. И Петр одним махом вскочил на широкую спину лошади.

Петр промок до нитки, меч его остался в доме, грудь болела — он успел основательно наглотаться дыма. Только бы с Ильяной чего не случилось!

Если у нее не хватит ума, но тогда есть Волк, он всегда был умным конем. Но только что понесло ее в лес?

Вдруг его ум уловил пришедшую откуда-то мысль: «Петр, я не знаю, что будет, но я клянусь, что сделаю все возможное, я постараюсь!"

Сквозь редкий кустарник замаячило нечто светлое. Ага, это же Пестрянка! девушка даже не обращала внимания на ливший словно из ведра дождь. Где-то рядом журчал ручеек. Вроде бы с лошадью ничего не случилось. Только ее задняя нога сейчас была погружена в грязь.

Неужели там болото? Тогда она ни за что не сможет вытащить Пестрянку.

Чего доброго, лошадь начнет дергаться и увязнет еще больше.

— Осторожнее! — прошептала она на ухо Волку, покуда тот медленно пробирался по узкой тропке, освещаемой всполохами молнии. Только бы Пестрянка не дергалась, только бы стояла на месте!

Что за день сегодня, все с самого утра пошло кувырком! Что там отец и дядя? Только бы с ними ничего не случилось? Как это молния вдруг ударила в дом дяди? Но удара грома вроде бы не было перед этим?

Наконец они добрались до Пестрянки — та стояла смирно, даже не пытаясь удрать. Впрочем, лошади — животные умные, они отлично чувствуют опасность.

Вдруг вспышка молнии осветила что-то в редком кустарнике неподалеку.

Что это? Рядом с ручьем… бревно — не бревно, мертвый зверь… Вроде бы как разостланное, но скомканное водой полотно… Очень напоминает…

Заинтригованная, Ильяна соскочила с лошади и наклонилась над находкой.

И тут же отшатнулась — только еще утопленников тут не хватало. И почему она одна погналась за Пестрянкой, не позвала дядю и отца?

Ильяна стала собирать валежник, хворост и бросать его под копыта Пестрянки, чтобы та могла хоть на что-то опереться. Лошадь испуганно дрожала, но с места не трогалась. Но все-таки, что это за утопленник|?

А может, он жив?

— Эй! — несмело позвала Ильяна.

Но тело не шевельнулось. Значит, действительно труп, Ильяна испуганно отпрянула назад — она с детства знала сказки о страшных упырях-вурдалаках.

— Давай, выбирайся! — замахала она руками, вспомнив о застрявшей лошади. Но глаза ее так и притягивались к лежащему сбоку трупу.

Кто это мог быть?

Перекрестившись, а для надежности и пробормотав языческое заклятье, Ильяна потянула труп из ручья, где он лежал, до половины залитый водой. Вытянув его на сухое место, Ильяна заметила при вспышке молнии довольно молодое лицо. Глаза были широко открыты. Вдруг тело скрючилось, закашляло, И Ильяна испуганно выпустила его из рук. Изо рта утопленника полилась мутная вода. Конечно, он наглотался грязной воды, но как мог попасть сюда этот человек? И ручей совсем не глубокий, курица и та сможет перейти его, правда, топок больно. Человек даже скорчился — его рвало этой водой. Наконец кашель прекратился, и утопленник начал слабо дышать.

— Эй! — потрясла незнакомца Ильяна, — давай, поднимайся, хватит в грязи лежать! Дядин дом горит, мне некогда тут с тобой нянчиться!

Давай, ну, пожалуйста, давай!

И человек попытался — едва только он пошевелился, как его слабые ноги не выдержали и он снова покатился в ручей.

Ильяна рванула его на себя, не давая снова нахлебаться воды. Странно, что только тело его оказалось таким легким — даже, пожалуй, легче ее — тянуть утопленника было совсем нетрудно.

— Очнись! Ты слышишь меня? — в отчаянии девушка принялась кричать прямо в ухо незнакомца, — хотя бы рукой схватись за что-нибудь!

Вдруг нечто с рычанием выскочило из кустов, сверкнули белые зубы.

Ильяна в ужасе отскочила назад, но на сей раз тревога была ложной — это Малыш разыскал ее. А сзади послышался уже треск сучьев, ржание дядиной лошади. Да, это отец спешил ее разыскать…7 Ильяна тяжело дышала. Руки и ноги ее совершенно онемели, она вся испачкалась грязью. Она почувствовала страшный холод. Отец, соскакивая с лошади, торопливо успокаивал ее, говорил, что все нормально, теперь можно не волноваться… Ильяна тоже что-то бормотала в ответ — можно не беспокоиться, все в порядке, вот только она нашла полузахлебнувшегося мальчика, ему нужно как-то помочь.

— Боже! — пробормотал отец.

И Ильяна уловила мысль находящейся сейчас далеко матери, та почему-то хотела, чтобы мальчика сбросили обратно в ручей, чтобы он захлебнулся окончательно.

— Нет! — закричала Ильяна, страстно желая, чтобы мама оставила всякую мысль об убийстве.

И вдруг все словно оборвалось! Отец схватил паренька за ворот рубахи, ее за руку, и поволок их, бормоча, что обоим им тут делать нечего…

Мальчик что-то рассказывал заплетающимся языком, волшебная сила словно выдохлась, дом Саши догорал, все сразу будто перевернулось. Петр старался понять, что же все-таки произошло. Может, Саша услышит его мысли и постарается все объяснить?

Но Саша не слышал. Может быть, он был чем-то очень занят, а может, плохо себя чувствовал после схватки с огнем за свои книжные сокровища.

Может быть, его оставило волшебство.

— Что-то твой дядя не слышит меня! — пожаловался Петр дочери.

— Может, он сейчас обменивается мыслями с мамой! — отозвалась Ильяна, — ведь она… пап, она… нет, не могу сказать…7 Она хочет убить его!

Петр испуганно потряс дочь за плечи, желая удостовериться, что она не бредит. Одновременно он приказал Малышу стоять возле головы мальчика, чтобы в случае каких-то враждебных действий пес мгновенно прокусил горло незнакомцу. Петр ужаснулся виду дочери — она была покрыта грязью, промокла до нитки, хотя сам он выглядел нисколько не лучше.

Конечно, ее нужно поскорее отвести домой! Кажется, Саша что-то рассказывал ему о витающих в воздухе старых заклятиях, которые, когда придет время, могут привести целую цепь несчастий. Уж не сейчас ли настал момент для этого? То, что случилось за последние несколько дней, разрушило весь жизненный уклад Кочевиковых, и Петр не был уверен, что на этом их злоключения не кончились.

Ничего удивительного нет в том, что Эвешка загодя почувствовала приближение беды, и поспешила убраться подальше. Возможно, она решила, что это все из-за нее. В этот момент Петр пожалел, что не родился на свет чародеем.

— Дядин дом сгорел? — раздался слабый голос Ильяны.

— Боюсь, что от него мало что осталось! Такой кострище был! Видишь, искры больше не летят… Значит, все кончилось…

Петр смахнул со лба намокшую прядь волос, — а кого это ты нашла?

— Не знаю! — Ильяна присела на корточки и заглянула в лицо утопленнику. Петр заметил про себя, что это довольно ладный парень.

Бедняга. Как он попал сюда? По возрасту — лет на пять старше Ильяны. И одежда на нем непростая — с вышивкой золотыми нитями. Больших денег стоит!

Уж точно не крестьянский сын! Петр встал на колени и провел ладонью по лицу паренька:

— Сынок, ты меня слышишь? Ты кто? Как тебя зовут?

Парень медленно раскрыл веки и мутным взглядом уставился на Петра.

— Евгений! — пролепетали с усилием посиневшие губы, — Евгений Павлович!

— Откуда ты?

— Из Киева!

— А, может, и далече живешь, дальше Киева? Тебя, наверное смыло водой и принесло сюда? Но в лес-то ты как попал?

Но глаза уже закрылись, бледные губы плотно сжались — отрок потерял сознание.

Может быть он притворился, потому что ему не понравился вопрос?

— Нужно бы огонек развести, — предложила Ильяна, лязгая зубами, — он же посинел весь, надо хоть немного его согреть! Да и сами обсушимся!

Какой там костер, подумал про себя Петр, нужно бы этого парня к Саше поскорее дотащить, он разгадает, что это за птица и как она долетела до них. Вдруг здесь какая-нибудь опасность?

— Но как же высекать огонь на доме, мышонок? — сказал Петр, чтобы как-то замаскировать свое желание, — он прекрасно согреется на лошадиной спине! Живое тепло лучше всякого костра! К тому же нужно быстрее домой, может, дяде тоже нужна наша помощь! Лучше помоги подсадить его на лошадь и привязать седлу. А то еще свалится по дороге, свернет шею, чего доброго! Ты легче, потому посадим его на твою лошадь!

Отец и дочь взвалили утопленника на лошадь, причем та стала всхрапывать и топтаться на месте.

Впрочем, только через такие мытарства лежал путь к спасению для него, для Евгения Павловича!

Эвешка подняла парус на лодке, который сразу распрямился под ветром.

Отлично, попутный ветер, подумала она, а то уж парус насквозь промок от дождя. Плохо только, что ветер был переменчивым, и женщине то и дело приходилось опускать парус, когда ветер вдруг начинал дуть в лицо. А ведь нужно было еще и за веслами следить! Она ненавидела эту темную воду, в которой ее могла поджидать и мель, и затонувшее бревно, ставшее на торец и могущее в два счета пропороть днище лодки. Словно природа ополчилась на Эвешку за все ее прошлые грехи!

Но лучше пока не думать о плохом! Вода швыряла лодочку из стороны в сторону, и вдруг Эвешка догадалась — река хочет получить ее тело обратно!

В этот момент ее мозг уловил чьи-то далекие мысли. она сразу поняла, кто это был. Но ведь они боялись ее — Саша боялся, Ильяна чуралась, даже Петр, и тот не всегда доверял ей.

Наконец подул попутный ветер. Эвешка подняла парус и облегченно вздохнула. Только тут она почувствовала холод — да еще и струи дождя хлестали ее тело, точно плети.

Саша лихорадочно бросал поленья в печь. Рядом, в углу бани, где они были, беспорядочной грудой еще были свалены дрова. Пол был заляпан отпечатками ног — чтобы сказала Эвешка, увидев такое безобразие! Петр и Ильяна, стуча зубами, внесли спасенного отрока. Петр уже поставил на плиту большой медный котел с водой. Тут же лежала стопка чистой одежды — нужно помыться всем.

Саша спрятал свои книги надежно — в погребе, под боком у домового. Там уж до них никто не добьется, даже возможный пожар! Покуда Петр и Ильяна отсутствовали, он догадался, кого они привезут домой, и все надеялся, что ошибся в своих предположениях.

Эти колючки, шипы… Шипы с золотыми листьями. И кровь…

Умирающая Сова…

Это не волшебство. Это память. Перед глазами Саши так и стоял Черневог. И этот ужасный камень.

А Петр лежал в кустарнике, в кромешной темноте. И его белая рубашка… рубашка на фоне темных ветвей.

Саша содрогнулся. Это сбылось! Начало сбываться еще тогда, пятнадцать лет назад. Потом все снова стало спокойно.

Но вот сегодня…

Сам, на белой лошади, только вот что-то было приторочено к его спине.

Но это была его кобыла, которая, можно сказать, спасла им всем жизнь.

Сон сбылся, но пока ничего страшного не произошло.

Потом он увидел пестрянку. На ней восседала Ильяна. Нет, не надо думать о плохом — ведь Черневог умер, а то, что его призрак беспокойно скитается по земле, это уже не столь важно. Но вдруг он вернется сегодня…… Вернется, может, под каким-нибудь другим обликом.

Но Сашу несколько успокоили умиротворяющие похрапывания коней — они-то за версту чуют опасность. Впрочем, ответ на вопрос придет быстро.

Александр переоделся в чистую сухую одежду (оказалось, что это был кафтан Петра, у него были очень длинные рукава). На вбитых над печкой колышках была развешана мокрая одежда, от которой шел пар. В открытую дверь было видно, как Петр хлопочет с лошадьми. То-то же они устали сегодня!

— Ворота в конюшню уже открыты! — прокричал Саша свояку, — ты просто заведи их туда, и все!

Тело паренька безвольно свешивалось со спины Волка, обвязанное ремнями.

Ильяна устало соскочила с лошади и сделала несколько шагов заплетающимися от слабости ногами.

— Вода в бане нагрелась!, — подбежал к ним Саша, — там же чистая одежда! Для отрока я тоже все приготовил!

— Отлично!, — воскликнул Петр, — Ильяна, нужно еще лошадей почистить, смотри, все в мыле и грязные! Я освобожусь, и помогу тебе! Но только не задавай им слишком много корма, и слишком холодной воды не наливай!

Ильяна повела лошадей в конюшню. Глядя на ее шатающуюся походку, Саша со страхом спросил, все ли с ней нормально.

— Все хорошо!, — успокоила его девушка, — дядя, а что с домом? Весь сгорел?

Ильяна мысленно пожелала, чтобы дядя не слишком печалился о погибшем в огне имуществе. От него сильно пахло дымом, одежда же была свежей — Ильяна сообразила, что он успел переодеться.

Впрочем, он не выглядел слишком печальным. И в следующий момент девушка поняла причину этого — дядя успел спасти из огня все свои книги.

— Ничего, — весело сказал он, — по крайней мере, мне не нужно будет потом выбрасывать разное старье!

Ильяна печально улыбнулась.

— А ты храбро вела себя, мышонок, — сказал Саша, — но только все равно нужно быть осторожнее! Сегодня что-то не в порядке с волшебством!

Какое-то оно ослабленное!

Петр тем временем развязал удержавшие бесчувственное тело мальчика ремни, и сняв его, потащил в баню. Саша подхватил Волка под уздцы. Он поглядел в лицо спасенного отрока.

— Вроде бы с ним все нормально!, — сказал Саша, — и дышит и переломов нет!

— Слава Богу!, — Петр стал осторожно расстегивать мокрый до нитки кафтан паренька, — Это Пестрянка привела девочку к нему! Да ты посмотри, какой разодетый!

Да, золотое шитье по шелку. Саша удивленно присвистнул.

— Уж точно не крестьянин, — произнес он задумчиво, — и не рыбак!

— Это ясно!

— Кто бы он не был…

— Ты думаешь, он умер?

— Как сказать… Вроде дышит…, — Александр пощупал руку отрока — она была холодна, как лед, — тащи его скорее в баню! Там воды я нагрел! Его надо вымыть и растереть насухо!

Дров много, можно хоть до утра плескаться!

— Отлично!, — снова одобрил Кочевиков. Положив паренька на лавку, он принялся дальше расстегивать его кафтан, а Саша в это время стягивал с него сапожки. После чего стал осторожно растирать тело.

Мальчик снова открыл глаза. Он попытался даже поднять голову, но тут же со стоном вновь повалился обратно. Петр ловко успел подсунуть под его голову свернутое полотенце. Он обратил внимание на темные волосы парня. Голубые глаза смотрели на Сашу и Петра с изумлением.

— Это баня!, — слабым голосом сказал он.

— Наша баня!, — подтвердил Петр, растирая кисти его рук, — так уж получилось! Его вот зовут Саша, я Петр. А ты вроде назвался Евгением Павловичем. Странно, что ты добрался из Киева, чтобы утонуть в лесном ручье!

— Я ехал на лошади, — произнес Евгений, — прямо из Киева. — А потом я…

Саша внимательно вчитывался в мысли паренька. Там была сплошная круговерть — он же вроде бежал сам по лесу, потом хлынул ливень…

Кажется, что-то или кто-то, имевшее какое-то отношение к отцу его, преследовало и Евгения.

Роскошный терем, кругом золото, самоцветные каменья и жемчуга… Так, какой-то седовласый человек… Отец мальчика будто бы ругает этого человека и уже велел казнить людей, которые упустили его сына, потеряли его…

Саша положил руку на горячий лоб отрока. Он несколько раз повторил про себя: — «Успокойся. Успокойся!» ага, паренек боится, что они ограбят его или, чего доброго, вообще прикончат.

Сердце его билось, как выброшенная на песок рыба. Кажется, он готов был предложить выкуп за себя — отец заплатит за него любые деньги. Только вот язык не слушался хозяина, и Евгений издал только какое-то бессвязное бормотание.

Но было невозможно определить, действительно ли паренек был тем, за кого его принимали.

— Евгений Павлович, — сказал Саша спокойно, — не кручинься, ты в надежных руках! Тебе нечего делать в лесу — там столько опасностей! Даже мы, лесовики, и то не ходим туда в такое недоброе время! Не надо хорохориться!

— Там была какая-то девушка…, — бессвязно пролепетал Евгений.

— Это моя дочь!, — сказал молчавший до сих пор Петр, — это она вытянула тебя из ручья! Но как ты в лес-то попал, расскажешь, или будешь молчать?

— Я… я не помню!

— Но откуда ты пришел?

Мальчик подумал (эту мысль уловил Саша): «И в самом деле, как я попал сюда?» И сказал уже вслух: «Из Киева!» Но в его памяти было полно провалов.

— Как зовут твоего отца?

— Павел…, — перед глазами отрока снова поплыли темные круги.

— Ничего не помнит!, — тихо сказал Саша, растирая пареньку грудь. По крайней мере, можно было быть спокойным — это явно не враг. И Саша сконцентрировался на другом — силами мысли он пытался заставить тело мальчика поскорее согреться и отдохнуть.

— Так лучше?, — спросил он.

— Это чародей!, — пронеслось в голове Евгения. И он явно испугался.

— Да!, — произнес Саша, — я и в самом деле тот, за кого ты меня принимаешь! Но тебе как раз с этим здорово повезло! Ну-ка, Петр, плесни на каменку немного воды! Он все еще не может согреться!

Петр плеснул из ушата воды. Вода зашипела, и баньку тут же заволокло густым паром. Теперь он быстро согреется! Но не слишком бы перестараться с паром — а то потеряет сознание уже от перегрева! Саша похлопал паренька ладонью по щеке, но тот не открывал глаза, да и кожа на лице продолжала оставаться мелово-бледной. Плохо, очень плохо!

— Ну, мальчик, что же ты, приходи в себя скорее!, — забормотал он, поглаживая виски паренька, чтобы вдохнуть в голову тепло, — слушай меня внимательно, Евгений Павлович, ты не сможешь умереть сейчас…

— Нет, — пробормотал сдавленно Евгений, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми. Петр подумал, что отрок выглядит совсем юным, но очень привлекательным. только лицо его было неестественно бледным на фоне красной шелковой рубашки, обильно покрытой золотой вышивкой. Петр еще подумал, что избалованные молодые люди, тем более, если они привлекательны, вырастают в беспокойных прожигателей жизни. Петр был таким и сам.

Но сейчас было не до этого — в пареньке еле теплилась жизнь. А может, он и вовсе не избалованный? Просто слабое создание, изнеженное, и удовольствия его никакие не интересуют.

Что-то похоже бормотал сбоку и Александр. Он приложил ухо к груди паренька и сообщил, что там все клокочет. только бы пацан выжил!

И поскорее убирался обратно в свой Киев, чтобы ему не пришло в голову путаться с Ильяной.

— Но вот что плохо — Ильяна ведь уже видела его, она к тому же отличалась невиданным упрямством. Впрочем, упрямство это она унаследовала от обоих родителей сразу. А сейчас, после всего происшедшего, лучше не обострять обстановку.

А вдруг, укольнула Кочевикова мысль, этот парень и есть ответ на обращенные к Богу его молитвы — помочь отвратить сердце Ильяны от опасного призрака?

А вдруг это был все тот же Черневог, только на сей раз принявший другое обличье?

Почему это так неожиданно загорелся дом Саши? Может, чтобы отвлечь его, покуда парень начнет подбирать ключик к сердцу Ильяны? Когда-то удар молнии спалил дом Кави Черневога дотла, а кто сказал, что у Черневога отсутствовало чувство юмора?

Саша продолжал что-то бормотать и растирать тело Евгения.

Петр плеснул еще воды на каменку, и дышать стало труднее.

Саша что-то прикрикнул, будто не надо больше плескать воду, а то жарко, как в аду стало. Петр снова задумался, опустившись на лавку возле стены. Невеселые думы по-прежнему продолжали одолевать его. Кажется, сегодня он начинает терять дочь. Только бы она не стала добычей Черневога! Но отцу не хотелось, чтобы Ильяна оказалась во власти этого Евгения Павловича, который, если судить по богатой одежде, запросто мог сделать несчастной девушку на всю жизнь.

Нет, Петру не хотелось, чтобы его зятем стал богатый молодой человек — по опыту он знал, что они слишком избалованы жизнью, чтобы быть долго привязанными к одной и той же женщине.

И как сложится жизнь Ильяны, привыкшей к неприхотливому лесному быту, в роскоши и неге, среди горожан, развращенных скукой и праздностью?

Но нет, подумал он, этот парень никак не может быть ответом на его молитвы! Ильяна ни за что на свете не выйдет замуж за избалованного барчука! Он попал сюда наверняка случайно, и действительно издалека — от трудностей пути он был почти полумертвый.

Подойдя к пареньку, Петр внимательно вгляделся в его спокойное лицо. Наконец он не вытерпев, спросил Сашу: «Как ты думаешь, он сам сюда пришел? Ильяна пожелала видеть его, и из-за волшебной силы…» — Ничего я не знаю!, — пробормотал Саша, откидывая с лица прядь волос, — даже не знаю, в каком он состоянии, что уж говорить о цели прихода!

Впрочем, искренности в его голосе не было. «Вот если бы узнать, — пробормотал Александр, — где находится теперь сердце Черневога, я очень дорого дал бы за это!» — Этого не узнаешь, — сказал Петр, — уж лучше пока самим искупаться, а потом дать возможность ополоснуться Ильяне. И пусть она ложится спать!

Евгений лежал, изредка словно выплывая из какого-то безпамятства.

Тогда он слегка приоткрывал глаза, и видел одну и ту же картину — два человека: один — волшебник, а второй — какой-то плотный белокурый мужчина, мылись, разговаривая о чем-то приглушенными голосами. Было жарко, от жары у него даже помутилось в голове. Оба мужчины упоминали какие-то незнакомые имена. А как зовут моего отца, пронеслось в голове парня. О Боже, конечно же, Павел! Но как он мог попасть сюда? И что нужно от него этим людям?

Украдкой он смотрел на человека, к которому волшебник обращался на имя «Петр». Он очень напоминал ту девушку, которая, кажется, вытащила его из ручья, а потом втащила на пригорок и не давала скатиться обратно в воду. Точно. Евгений даже помнил, как девушка просила: «Папа, не надо его держать в током положении, у него голова будет болеть!» Но вот что было потом, как он попал сюда — это уже память не сохранила. Петр, кажется, был слишком суровым человеком — Евгений таких не любил. Но сердце подсказывало ему — он человек хороший, ему можно доверять. Кого действительно Евгений боялся, так это Сашу — очень уж у него был вороватый вид, да и улыбался он как-то нехорошо. Только бы Петр защитил его от этого читателя чужих мыслей!

Но что же им нужно от него? Для чего-то ведь его привезли сюда. Вдруг он вспомнил — какая-то старуха рассказывала, что колдуны пьют из чаш, которые делают из человеческих черепов.

И напитки эти тоже не простые — они настояны на муке из пальцевых фаланг детей. Они превращали людей в безвольных кукол, делали их игрушкой в своих руках. Они…

Всякий раз, когда эти люди приближались к нему, Павел притворялся бессознательным, хотя сердце его начинало бешено колотиться. Только бы они не увидели его живым, если ему что-то и грозит, то пусть это будет не сейчас, а потом…

— Отдыхай!, — проговорил колдун, кладя ему руку на лоб, и Евгений в самом деле почувствовал себя легче, свободнее. Кажется, колдун выгонял из него страх. Слава Богу, что мужчины снова отошли. Раздался стук двери — кажется, они вышли. Но паренька не покидало предчувствие, что тут кто-то остался и теперь наблюдает за ним.

А вдруг Петр остался и спрятался? Может, они специально все подстроили, чтобы заставить его открыть глаза — они ведь о чем-то долго разговаривали и время от времени поглядывали на него. Но, странное дело, Евгению казалось, что тут даже не мужчина. Тогда кто же? Может, пока не поздно рвануться к двери и позвать колдуна и его спутника на помощь? Но они, наверное, слишком далеко отошли.

А может, это бабник — существо типа домового, обитающее в банях? Они тоже ревностно относятся к своей территории и готовы защищать ее.

Неужели бабник сейчас нападет на него? Евгений попробовал поднапрячься, и с ужасом обнаружил, что у него совершенно не осталось сил. Нет, надо попробовать привстать. Кажется, в глубине двора есть конюшня. Нет, вряд ли хватит сил привстать.

А уж добежать до лошадей и подавно. Но вариант с лошадьми все равно удачный. Вот только силенок бы побольше…

Но вдруг Евгений подумал — а куда же он направлялся, перед тем, как попасть в реку? Точно не домой, не к отцу. Туда — никогда больше. Никогда!

Вдруг паренек вздрогнул — на пол свалилось полено. А что-то все приближалось и приближалось к нему. Вдруг он и сам рухнул с лавки. Напрягая последние усилия. Евгений попытался подняться на ноги.

То, что было вместе с ним в бане, странным образом не отбрасывало тени, но зато от него исходил холодок, который чувствовался даже в горячем пару.

Значит, это в самом деле банник? Кажется, у этих тварей длинные пальцы с острыми когтями.

Нет, уж лучше не смотреть, не смотреть туда, как заклинание, повторял парень.

Горячий чай и ворох овчинных одеял. Ильяна никогда еще в своей жизни не чувствовала такой ужасной усталости и ломоты во всем теле. Руки ее были покрыты множественными царапинами. Дядя и отец уже давно сходили в баню, но смыли там с себя только грязь, под которой скрылись ожоги и царапины. Ильяна пощупала голову — она гудела. Кажется, вчерашняя ночь была очень беспокойной.

— Спасибо, мышонок!, — донесся дядин голос издалека.

Сказано это было с какой-то странной интонацией, и Ильяна не поняла, что Саша действительно хотел сказать, и за что благодарил ее.

Ей показалось, что дядя на нее сердится. Впрочем, она этого давно заслужила своим безрассудным поведением. А Может, он так странно разговаривает из-за переживаний — ведь от дома-то его остались одни головешки. Нет, нельзя давать ему горевать — вон мама была все время печальной, и что получилось из этого!

Нужно развеять его печаль1 — Мышонок, и за это тебе тоже спасибо! Но со мной уже все в порядке! Я просто подустал немного! А тебя мне не в чем винить!

— Как раз именно я во всем виновата! Мне нечего было бросаться сломя голову за Пестрянкой! Достаточно было только мысленно приказать ей вернуться, и она пришла бы…

— Ни у кого из нас не было выбора, — прервал ее дядя, — и потому я тебе всю жизнь говорю, что свою долю не облегчишь одним только волшебством! Кстати, а ты не просила волшебные силы послать тебе… молодого друга?

Ильяну бросило в жар, «Но только не для того, чтобы его топить!", — выдавила она.

— Ну конечно, — поспешно заверил ее Саша, — но если он простой человек, то тогда ты можешь с успехом применять к нему свое волшебство! Но зато это будет… как бы нечестно, потому что неестественно!

— Я применю волшебство только в том случае, чтобы он исцелился!

— Ну это само-собой разумеется!, — подал голос отец, который до этого молча сидел за столом. Он выпил стакан хмельной настойки и влил некоторое ее количество в чай Ильяны. Она как раз в это время откусила от краюхи хлеба, и нужно было запивать. Едва только девушка отхлебнула чаю с настойкой, как на ее глазах выступили слезы.

— Папа!, — простонала она, — ужасная дрянь!

— Зато поможет прийти в себя!, — сказал Петр невозмутимо.

Ильяна осторожно отхлебнула еще раз. Получившаяся смесь и в самом деле была крепкой, даже вкус чая чувствовался еле-еле.

Настойка огнем проходила по горлу. Ильяна мелкими глотками отпивала из кружки, а сама думала, что если бы тут была мама, то она наверняка сказала бы что-то вроде: «Петр! Не наливай ей слишком много!» Но матери тут не было. Только отцу принадлежало решающее слово, а он не отличался излишней строгостью нравов. Когда отец отвечал за нее, то мир становился для Ильяны более просторным, обширным, но вместе с тем и более опасным. Но зато отец обращался с нею как со взрослой!

— Нам лучше как следует всем отдохнуть, пока ничего не мешает, — сказал Саша, — наш новый друг спит без задних ног!

Я уже два раза его проверил, все тихо!

— Идея, в общем-то, неплохая!, — одобрил Петр, — Ильяна, я поставил банную кадушку в твою комнату! Можешь ополаскиваться там! Баня ведь у нас занята теперь!

— Но почему бы нам не привести его на ночь в избу? Ведь если мы положим его в кухне, на полатях, то это лучше, чем каждый раз бегать до бани и проверять, как он себя чувствует! Тем более, если вдруг ему потребуется быстро помощь!

— Милая моя, ты что, забыла, что теперь там дядя спит?

Если принести еще Евгения, то тогда в самом деле яблоку негде упасть будет! К тому же слишком опасно класть его на кухне, там ведь такая коллекция ножей! Из любого можно сделать оружие!

— Но его незачем бояться, он совсем не похож на бандита!

Мне кажется, что он явно боярского роду!

— Это еще ни о чем не говорит! Я уж насмотрелся на боярских сынков! Им нельзя верить! Может, он только и поджидает, чтобы оказаться поближе к двери твоей комнаты!

Ильяна покраснела. Чтобы скрыть свое смущение, Ильяна снова отхлебнула чаю с настойкой и закашлялась, так что краску на ее лице можно было отнести на счет кашля. «Папа, но я…", — начала она.

— Нет, ему все же лучше пожить пока в бане!

— Но я не думаю, что он…, — тут девушка почувствовала приступ слабости и головную боль.

— Вот так, Ильяна! И не нужно волноваться по пустякам!

Мы и так сделали для него самое важное — спасли его жизнь! А тебе лучше лечь в кровать!

— Папа…

— Успокойся!, — отец подошел к Ильяне и осторожно помог ей подняться. Вдруг ноги девушки вовсе подкосились. Но отец ловко подхватил ее и положил на кровать. «Вот так, ложись!", — проговорил он.

— Но мне нужно помыться!, — простонала она слабо.

— Ничего, потом помоешься, сначала силенок наберись! А простыни постираем, это дело наживное! Ты и так уже сегодня ночью чуть не утонула, не хватало тебе только захлебнуться в банной кадушке! Давай, закрывай глазки, и бай-бай!

Сон начал обволакивать сознание Ильяны. Последнее, что она почувствовала — как отец поцеловал ее в лоб.

Весь дом был объят тишиной, даже обычно беспокойный домовой, и тот притих. Петр лежал на полатях и смотрел на горевший в печи огонь. Он думал, где сейчас может быть Эвешка, что она делает, все ли с ней в порядке. Конечно, можно было бы разбудить Сашу, который спал рядом, но не стоило будить усталого человека ради своей прихоти.

Но Саша все равно проснулся, точно почувствовал, что с ним хотят поговорить. Впрочем, Петр и не осмелился поинтересоваться женой. Но зато он спросил другое: «И что нам теперь делать с мальчишкой? Пока что он может жить в бане, но когда снег ляжет, то там его уже не оставишь!» — Думаю, — сонно пробормотал свояк, — нам лучше просто пока выспаться. Нечего забивать голову! как говориться — утро вечера мудреннее!

— Как бы только он раньше утра сам к нам не пожаловал!, — возразил Петр, — кстати, ты заметил, что Малыш не слишком злится на него, не рычит? Может он… не настоящий человек, может, он заговорил собаку? Кажется, Малыш лежит где-то тут…

Это было правдой — Малыш лежал в комнате Ильяны, прямо в ногах своей молодой хозяйки.

— Да перестань ты!, — сказал Саша. Петр немного успокоился — раз даже волшебник не чувствует никакой опасности, да и собака спит спокойно, то можно не паниковать. Тут он приподнялся, чтобы что-то возразить, но Саша мысленно приказал свояку заснуть, и Петр почувствовал, как начинает проваливаться в темноту…

В этот момент ему показалось, что Эвешка стоит рядом с ним и говорит тревожно: «Петр, присматривай хорошенько за Ильяной!

Не позволяй отроку даже приближаться к ней!"