Евпраксия

Глава седьмая Рыжебородый сатир

Никто из приближенных Генриха IV, даже самый близкий к нему вельможа маркграф Деди Саксонский, не мог знать, о чем думает император и каким будет его первый шаг, когда он проснется или выйдет из-за стола после трапезы. Так было и на этот раз, когда Генрих вместо полуденного отдыха заставил приближенных собираться в путь. К тому же на сборы дал всего несколько минут.

– Всем в стремя! Всем в стремя! – разбушевался он, едва лишь маркграф и княжна покинули трапезную, а Ода ушла следом за ними. Он уходил из залы покачиваясь и продолжал кричать: – Бездельники! Винолюбы! Я вам покажу, как нежиться.

Сопровождающие императора графы и бароны хотя и знали крикливость своего кайзера, но страху в их лицах не было. Они даже посмеивались. Ведь он, по их мнению, изгонял из себя злых духов.

На дворе барон Ламберг уже держал под уздцы коня императора. Он помог ему подняться в седло. Приближенные тоже не замешкались и были готовы в путь, но гадали, куда поведет их прихоть непредсказуемого сатира. Он же, забыв проститься с гостеприимной хозяйкой Одой, покидал замок в прострации. Оказавшись за воротами Гамбурга, Генрих IV не свернул на юг к своей резиденции в Майнце, а погнал коня на запад. И какую цель там наметил император, еще долго никому не было ведомо.

«И что удумал Рыжебородый Сатир?» – задавал себе вопрос маркграф Деди, серой глыбой восседая на своем огромном жеребце. Однако Деди не утруждал себя особо разгадкой поведения императора. За многие годы он уже привык к поведению своего государя, зная, что самая замысловатая загадка в конце концов разгадывалась. Стоило только набраться терпения. Знал маркграф, что за это и любил его Рыжебородый Сатир. Однако на этот раз Деди Великан кое о чем догадывался. Поводом тому послужило поведение императора в Мейсене. Видел однажды Деди радужное свечение глаз Генриха, когда тот получил от русского князя сокровища. Ни прежде, ни позже до Майнца Деди не замечал такого свечения. Однако загадка все-таки оставалась неразгаданной. Ведь Деди был свидетелем того, что в Майнце император не увидел ничего подобного, чем порадовал его князь Изяслав. Но Деди предположил, что, может быть, в ожидании увидеть подобное так радужно засветились глаза императора. Конечно, Деди не трудно было догадаться, что Генрих мог увидеть что-то в своем воображении. Но что? Не могла же его смутить русская княжна. Да и увидел-то он эту девочку уже под конец своего торчания у окна. К тому же не мог император прекратить военные действия в Италии и прискакать за тысячу миль только для того, чтобы посмотреть на княжну. Если добавить, что в Гамбурге он совсем мало смотрел на нее, то размышления Деди о княжне были напрасными. Все-таки тут что-то было связано с тем, что княжна везла в Штаден в своих тридцати тюках, к такому выводу Деди пришел не случайно.

Римско-Германская империя вот уже много лет переживала трудные времена. Беспокойная жизнь императорского двора началась десять лет тому назад, и виноват в передрягах был сам Генрих. Двадцатидвухлетний государь разными мерами дерзнул увеличить свои владения в Саксонии и в Тюрингии. В тех же землях он обложил своих подданных непомерными налогами. И то и другое не понравилось многим князьям и горожанам этих земель. И маркграф Оттон Нордгеймский призвал их к восстанию. Генрих мог бы подавить восстание, если бы не относился высокомерно и заносчиво к тем князьям и графам, которые были еще преданы ему, если бы попросил у них помощи. Он сумел даже поссориться с маркграфом Удоном Штаденским, жена которого Гедвига была сестрою его жены Берты. Он пренебрег силой Божьего слова, церкви и епископов. В роковом 1072 году он добился своей враждой того, что его грозились отлучить от церкви и под ним зашатался престол. Изворотливый по природе, Генрих избежал потери трона только потому, что пошел на союз с горожанами прирейнских городов, которые и поднялись против северных князей и воинствующих епископов. Оттон Нордгеймский утихомирился, и волны опасности откатились. Епископат Саксонии и Тюрингии первым осознал, чем грозит восстание горожан центра державы, и начал искать пути сближение с императором и его минестериалами. Епископы предложили соединить усилия против Оттона, а в 1074 году выступили с заявлением о «Божьем мире». Но, прочитав условия «Божьего мира», Генрих словно ошалел от негодования. Он вновь призвал горожан взяться за оружие и вместе со своими рыцарями, лучниками и копейщиками повел их на войско Оттона Нордгеймского. Июльской порой два войска сошлись под Гамбургом. Удача сказалась на стороне более решительного и отважного Генриха IV. Он разбил войско саксов и пленил маркграфа Оттона. После этой победы епископат оказался сговорчивее и был заключен выгодный для императора «Божий мир».

Трон под Генрихом уже не шатался, сил прибавилось. И наступило время, как счел император, укоротить власть папы римского Григория VII. По примеру своего отца Генриха III он стал собирать войско для похода на Рим. Нашелся и повод. Папа римский своим посланием отказывал императору утверждать духовных лиц в должности и сане епископа или аббата. Как припоминал маркграф Деди, император «взбунтовался» и показал свою силу, самолично назначил германских епископов в Сполето и Фермо, прежде возведя их из священников в сан. В те же дни он отправил послание в ломбардийский епископат, в котором обещал ломбардийцам поддержать их в борьбе против папы Григория VII.

Бурные события развивались стремительно. Папа римский срочно созвал конклав кардиналов, и в декабре семьдесят пятого года, когда Генрих только что отпраздновал свое двадцатипятилетие, он был отлучен от церкви. Несгибаемый император стойко выдержал удар папы римского и сам нанес ему ответный удар такой силы, от которого папа Григорий VII не сумел оправиться. Генрих IV срочно созвал Вормский синод епископов католической церкви, и они, призванные по обету исполнять волю папы римского, пошли на поводу у императора. Никто этого не мог объяснить, но в результате 29 января 1076 года синод провозгласил низложение папы римского Григория VII. Казалось бы, пришло время торжествовать Генриху победу, но для торжества у него не было денег. А когда благодаря полученным от великого князя Изяслава сокровищам деньги появились, надо было вновь думать о защите престола, о борьбе против все тех же саксонских князей, которых возглавил все тот же упорный Оттон Нордгеймский, бежавший из заточения. К этому времени силы Оттона приросли. В борьбе против Генриха с ним объединились князья Южной Германии. Низложение папы Григория VII тоже не прошло бесследно. Многие епископы вновь ополчились против императора и увели свою паству под знамена маркграфа Оттона Нордгеймского.

Маркграф Деди Саксонский, оказавшийся в октябре 1076 года в городе Трибуре, стал свидетелем новой попытки свержения Генриха. Помешала тому лишь борьба кланов. Одни прочили на престол Оттона, другие герцога Рудольфа Швабского. Во время выборов голоса разделились поровну, и на уступку никто не пошел. Для Генриха это было счастливое голосование. Примчав в Верону, где в эту пору пребывал Генрих, маркграф Деди сказал ему:

– Государь, молитесь Всевышнему и Пресвятой Деве Марии. Они к тебе милосердны.

– Говори же с какой стати молиться? – потребовал Генрих.

– Южные и северные князья поссорились, каждый клан тянул на престол империи своего, но Бог оказался на твоей стороне, и трон твой незыблем.

– Что ж, я сегодня же отслужу мессу, – заявил Генрих, довольный поездкой своего фаворита в Трибур.

И Генрих не только отслужил мессу благодарности случаю, но в тот же день было написано папе римскому, все тому же Григорию VII, послание, в котором император выражал папе покорность сына. Он покаялся во всех грехах. Правда, Деди, который писал это послание, знал, что Генриху и дня не хватило бы на изложение всех своих грехопадений, и все-таки конец послания внушил Деди надежду на то, что Генрих будет наконец чтить Бога, веру и папу римского. Было написано, что император полностью отдает себя в руки верховного понтифика и наместника Иисуса Христа на земле папы римского.

Пока Деди начисто переписывал послание императора, он нашел еще один ход конем, который должен был окончательно покорить папу. Генрих IV приглашал Григория VII на рейхстаг в Аугсбург, где думал публично отказаться от власти над епископами. Однако, заявив об этом в послании, он не поехал в Аугсбург, а отправился на земли графини Матильды Тосканской во Флоренцию, где надеялся до рейхстага встретиться с папой. Когда он достиг замка графини Матильды, то уже знал, что папа Григорий VII там. Он всегда останавливался у Матильды, если вынужден был ехать на север Италии или в Германию.

Император облачился в одежды кающегося и возник близ ворот замка. Вместе с маркграфом Деди он ждал понтифика с раннего утра и до полудня. А когда, наконец, папа смилостивился и вышел, Генрих встал на колени, поцеловал папе руку и попросил принять покаяние. Папа увел императора и маркграфа в замок. Это «покаяние» длилось за обильной трапезой до позднего вечера. Свидетелями на нем были графиня Матильда и маркграф Деди. Правда, Деди меньше слушал, а больше любовался молодой, красивой и отважной графиней Тосканской. В будущем Деди не раз придется испытать отвагу этой воительницы. Она окажется самым непримиримым противником императора.

Папа Григорий VII был милосерден и отпустил покаявшемуся все грехи. И даже то, что Генрих обманул папу по поводу рейхстага в Аугсбурге. Он и не думал собирать рейхстаг. И то сказать, пред папой никогда еще не стояли на коленях не только императоры, но и короли. А Генрих стерпел коленопреклонение с дальним расчетом. Он думал не только получить отпущение грехов, но и заручиться поддержкой папы в борьбе против саксонских и тюрингских князей. Он добился своего: папа пообещал Генриху помощь военной силой и деньгами.

Однако, когда Генрих вернулся из Флоренции в Верону, Деди на другой же день доложил императору:

– Ваше величество, а вы поторопились с покаянием, и помощь папы вам не потребуется, она будет только во зло.

– Как ты смеешь говорить подобное, винная бочка? – возмутился Генрих. – С чего ты взял, что во зло?

– Мне стало известно, что князья севера и юга недовольны твоим визитом к папе и твоим покаянием. Они вновь сходятся в Форхгейме.

– Собирайся немедленно и ты туда. Узнай, о чем пойдет речь.

Деди отправился в Форхгейм, но путь был неближний, и он опоздал на съезд князей. Однако через своих людей Деди узнал о всех тайных решениях князей. Они были печальны для императора. Вельможи признали, что союз Генриха IV и Григория VII – прямая угроза их независимости. И Генрих был низложен с королевского престола, который принадлежал ему по праву рождения. Деди вернулся в Верону и сказал своему кайзеру:

– Мой государь, ты уже не король Германии, и тебя зовут на присягу Рудольфу Швабскому.

Генрих держал в руках серебряный кубок и запустил им в маркграфа. Но Деди увернулся и поймал кубок.

– Зачем ты явился предо мной?! Там бы и оставался у Шваба!

– Прости, государь, но Шваба я никогда не полюблю так, как тебя. Лучше будем собирать войско, чтобы идти на него. Как мне хочется укоротить того осла на голову! – И Деди раскатисто засмеялся.